Геннадий Астапов

Описанные события выдуманы и не происходили в действительности. Совпадения имен и фамилий случайны.

Обет Большой Колеснице

Хо, души живых существ,

Что поднимаются и погружаются

В океане Круговорота Бытия,

Влекомые всевозможными иллюзиями,

Подобными отражению

На глади озера...

Да пребудут все они безмятежно в Махаяне -

В безграничной свободе

И абсолютном счастье.

Обращая душу в Четыре

Великих Неизмеримых Состояния,

Я приношу Обет Большой Колеснице!

1

У пятиэтажки скорая взвизгнула тормозами и замерла. Из нее выпорхнул невысокого роста врач в белом халате, и раздобревшая, с усиками медсестра. Ожидал их подмороженный человек, неуверенно стоящий на ногах. Он потирал руки от стужи, подпрыгивал, притопывал. На тротуарах лежал снег, а ледяной сквозняк забирался в пальто.

- Ну же! Ну!

И заспешил, указывая дорогу. На четвертом этаже споткнулся о ступеньку, матюгнулся, и, потирая колено, прихрамывая, открыл квартиру.

-Сердце у него! Листья тополя, опадали с ясеня! Зашел в туалет, и вот... Повезло я рядом оказался, до постели притащил. Бухнули мы с ним малость, а ему нельзя... Я предупреждал! А так посмотришь, здоровый мужик.

На кровати полулежал мужчина лет сорока, две подушки под головой. Врач кивнул в знак приветствия и молча перехватил его руку у запястья, нащупывая пульс. Фонендоскопом прослушал грудь, легкие, смерил давление и буркнул медсестре медицинский термин. Та кивнула, надломила ампулу, достала шприц и начала медленно вводить внутривенное. Врач раскрыл журнал регистрации, взял ручку.

-Фамилия, имя? - спросил больного.

-Арбаков. - простонал тот. - Василий Николаевич.

Врач каракулями строчил данные, изредка поглядывая на лежащего.

-Желтухой? Болели?

Арбаков отрицательно качнул головой.

-Сифилисом, гонореей?

-Нет.

-Группа крови какая?

-Первая.

-Резус?

-Ну, положительный. Кажется...

-А-а, родственники? Где?

Арбаков пожал плечами.

-Зачем вам? - спросил он, убирая подушки и садясь.

-В стационар определим! Навещать кто будет?

-Какой там стационар! Ну прихватило, пройдет!

- Диагноз, милый мой, серьезный.

-Полегчало уже... Не в первый раз. Полежу, и оклемаюсь.

-Вот! Так вы все и заблуждаетесь! Не страшно? Или у тебя два сердца? В общем, лечение длительное, я тебя забираю. - Не терпящим возражений тоном сообщил врач. - Кто будет навещать? - повторил он вопрос, "тыкая", но тыкая не обидно, а будто по дружбе, вежливо.

Арбаков неуверенно покосился на товарища.

-Может Борис? Больше некому...

Борис развел руками и констатировал:

-Некому, некому. Листья тополя...

-А вы кто?

-Я? Сосед.

Врач вздохнул.

-Сейчас придут санитары, собирайся. А ты помоги. - приказал он обращаясь к Борису, тоже начав ему тыкать, и закрыл журнал.

Поднявшись, медленно пошел по комнате, осматривая нехитрый скарб. В серванте пылились пяток рюмок, пара тарелок, возле них эротические книжки и фолиант Карла Маркса - "Капитал". С шифоньера свешивались черные носки и страницы газеты "Шара-Бара", три табурета вокруг стола - вся обстановка. В кладовой на полке увидел самовар, тронул его и удивленно свистнул. На металле - гравировка с вензелями: "Её Императорскому Величеству, государыне всея Руси, Екатерине Великой от благодарного московского купечества".

-Серебряный! - заметил Борис за Арбакова. - Действующий!

-От бабки достался. - добавил хозяин. - Ценная вещь.

Врач кивнул и оглянулся: явились санитары, азиат и европеец.

Двое молодцев переложили больного в носилки, потащили.

Борис запер квартиру, спускался рядом, держась за перила. Когда мотор скорой помощи завелся, Василий попросил соседа:

-Ключ оставь себе, это запасной. И присматривай там...

-Будь спок. И в больницу загляну, листья тополя... Ты, Вась, выздоравливай! Мы еще бухнем с тобой, успеем!

Скорая помощь попетляла и выехала на Кунаева, развила скорость. У светофора приостановилась на красный, врач пощупал пульс больного.

-Как самочувствие?

-Хорошее.

-На, микстуру выпей.

-Зачем? - удивился Василий. - Приедем - выпью.

-Всё по минутам. Сердце - это сердце!

И дал знак медсестре. Та приготовила склянку, поднесла больному. Арбаков опрокинул её в себя, выглянул в окно.

-Разве не в областную едем? - поинтересовался он, обнаружив, что автомобиль ныряет под мост на ташкентской трассе.

-В областную, в областную. В коммуне остановка.

-Э! Не туда едем! - заволновался Арбаков. - Нам в обратную сторону!

-Сиди! - положил санитар лапу ему на плечо и сжал пальцы.

-Тихо, брат, тихо! - добавил второй. - На заправку - и в больницу!

Арбаков попробовал вскочить - в глазах помутнело, резь выжала слезы.

-Куда мы?! - испуганно вскрикнул, голова свалилась на грудь. - Чем о-по-и-ли? - прошептал он.

Никто не ответил. Врач натягивал резиновые перчатки, медсестра раскладывала инструменты, санитары готовили выдвижной стол.

Арбаков лежал в носилках.

Белые ангелы! Белые! Белый шприц проткнул белую кожу, белый скальпель вспарывает живот, белая кровь журчит по белой простыне...

-Чем о-по-и-ли?..

С зажженными фарами скорая ползла по снежной проселочной дороге. Приостановилась, из дверей выпал окровавленный мешок, развернулась, обрушая колею - тронулась обратно. Её встретил ночной Шымкент, машина въехала в город, направляясь на станцию скорой помощи.

2

Начальник Управления энергетики и жилищно-коммунального хозяйства Южно-Казахстанской области Нурлан Ишимбаев сидел в кабинете и перебирал документы, в окно заглядывала ночь. Поправил свет настольной лампы, поерзал в кожаном кресле, потер от усталости лоб.

На прежнем месте было спокойней. Отработал до шести, семи вечера - свободен. В один из дней середины девяностых годов, главному инженеру ТЭЦ Ишимбаеву предложили должность руководителя управления - принял с энтузиазмом. Объем работы необъятный. Ишимбаев взъерошил волосы, перекинул календарь на следующую страницу, сделал необходимые записи. Передвинул настольную лампу, поднялся из-за стола и прошелся по кабинету, потер воспаленные глаза. Врачи рекомендовали носить очки, настаивали на применении капель, таблеток, выписывали уколы для снижения глазного давления.

-Маржан хан кызы! - крикнул громко, встрепенувшись.

Вошла женщина с цветом кожи налитого яблока, Ишимбаев в шутку звал её принцессой: хан кызы.

-Принеси чаю и заканчиваем. Я тебя провожу, поздно.

-Ладно, Нуреке. Подогреть?

-Не надо, мне таблетки запить.

Маржан поставила на стол фаянсовый чайник, он наполнил пиалу, достал горсть таблеток и кинул в рот.

-Много глотаете... - посочувствовала секретарша. - Пачками.

-Не обращай внимания. Ну? Выключаем компьютеры? Пойдем, провожу.

-Поедем на служебной? - спросила Маржан.

-Давай лучше прогуляемся, вечерний, так сказать, променаж. Дышать, дышать! - Ишимбаев наполнил грудь, и шумно выпустил воздух.

Выключив компьютеры, Маржан закрыла кабинет, "предбанник", сдала ключи дежурному охраннику. Как из-под электрического рубанка снежная стружка металась по улицам.

У входа в Управление намело сугроб, в стеклянную дверь бился молочный творог, неоновое зарево полыхало над городом, В причудливых огнях плясали дьяволы потревоженной тьмы.

Двое в морозный вечер брели по Шымкенту, по тротуарам, по укатанному на дорогах насту, через полчаса остановились у подъезда, продрогшие, заиндевелые. Ишимбаев опустил голову.

-Пришли. - Затем голову поднял и улыбнулся. - Давно не гулял с красивой женщиной. - сказал он, пар валил изо рта.

-Нуреке, сколько вам лет?

-Знаю, знаю, старый, сорок три уже.

Маржан улыбнулась.

-Не такой и старый. Зайдемте в подъезд, мне холодно.

Пьяные от мороза, они шагнули внутрь - в лица дохнуло теплом.

Маржан прислонилась к стене, запачкала известкой пальто.

-Вы так на меня всегда смотрите... И на работе, и сейчас

-Как?

-Ну... Не как начальник на секретаршу.

-Да.

-Но вы женаты!

-И ты замужем. Странный разговор, правда? Ничего не соображаю, как будто в глазах снежная рябь...

-И по снежным буеракам мчимся в неизвестность...

-Да.

-Почему? Зачем?

-Мы пьяны. Маржан, мы пьяны...

Они расцепились от поцелуя, дыша отрывисто и не глубоко.

-Почему... Зачем...

На площадке стукнула дверь, появилась старушка с пятнистым далматином на поводке, Ишимбаев отпрянул от Маржан. Далматин с собачьей непосредственностью обнюхал незнакомцев, повилял хвостом и потерял к ним интерес. Старушка просеменила мимо, увлекаемая собакой.

-Милорд, не спеши! Милорд, к ноге!

Маржан потупилась.

-Дура я? Нуреке? Отбиваю вас от жены...

- Зачем так? Ты хорошая.

-Нет! Нет! Подлая, распутная баба!

-Ну, вот... Термины у тебя... Два человека нравятся друг другу, служебный роман, это плохо? - прошептал он.

-Плохо! - у вас жена, у меня муж...

И опять испуганно расцепились от поцелуя: пес в кустах сделал дело, старушка возвращалась. Когда она исчезла за дверью, у Ишимбаева застрекотала вибрация сотки. Извинился, вынул телефон, нажал на клавишу.

-Алё? Конечно, конечно. В семь, да, успею, потом и обсудим. Угу. Хорошо, до завтра.

Маржан уходила. Он догнал её, еще раз поцеловал, прижав к перилам, и с сожалением отпустил.

Вьюга разгулялась над Шымкентом. Ишимбаев расстегнул аляску, освободил грудь: морозный ветер уносил нахлынувший жар. Он пробивался к дому и скоро постучал в дверь собственной квартиры, открыла жена.

-Забыл ключ? - спросила неприветливо.

-Да, на работе оставил.

В прихожей выбил снег из шапки. Жена уперла руки в бока.

-Что-то случилось?

-Почему?

-Лицо счастливое и глупое, такое у тебя было, когда мы поженились.

-Ничего не случилось. - буркнул он, проходя в комнату и зажигая свет.

Раньше надо было подозревать! Начиналось все банально, жена пристрастилась к бразильско-аргентинским сериалам. Сутками по телевизору крутили дребедень, она не отлипала от экрана. Вздорные сюжеты начала переносить в семью. "Смог бы ты год обходиться без секса"? - спросила как-то героиня мыльной оперы своего супруга, после такого вопроса, естественно, начала экспериментировать. И эта туда! Ишимбаев, мужчина в расцвете сил, терпел семь месяцев, тараща голодные глаза на женщин, а на восьмой сорвался.

И несколько лет прожил хоть не с фотомоделью, зато с ласковой женщиной, пока та не уехала в другой город. С супругой все разладилось, а то, что у него любовница - в силу своей не наблюдательности - она не догадывалась, или не хотела догадываться.

-Ничего не случилось, а сияешь, как стоваттная лампочка. Кушать будешь? Бешбармак готовила.

Кушать не хотелось. Он умылся, взял с полки книгу, и бессмысленно смотрел в неё, пока веки не начали слипаться, повернулся спиной к жене и выключил торшер. Задремал.

3

Майор уголовного розыска СКП (службы криминальной полиции) Марат Сумбуль листал журнал регистрации происшествий по области и цокал языком, преступность росла. Что толкает людей на криминал? Пьянство, наркота, безработица, деградация молодежи Комплекс проблем, а безденежье кого угодно заставит взяться за кистень. Хотя общий уровень жизни в стране вырос, повысилась зарплата - в Южно-Казахстанской области он все еще низкий. Незадействованное в производстве и экономике население, в том числе молодое крыло, уходит в религиозные организации, в запрещенные партии, в бандитские группировки. Необходимо создавать рабочие места, а в идеале - Сумбуль усмехнулся - принять, как прежде, закон о тунеядстве, как в Советском Союзе. Не работаешь - в колонию на исправление, на бесплатный общественный труд! Хе-хе...

Дежурному по ОВД поступил звонок: обнаружен труп за городом. Следственная группа - на выезд. Пока тряслись в УАЗике, Сумбуль прикидывал план работы. Оказалось, "подарок" найден дехканином в пятнадцати километрах от Шымкента. Развязав подмороженный мешок, он увидел расчлененное тело, перепугался и на ишаке поскакал в аул сообщать о находке. По прибытии Сумбуль допросил его, поглядывая на других аульчан, толпившихся вокруг и занося в блокнот показания. Труп лежал в колее проселочной дороги: руки, ноги, голова, все упаковано в брезентовый мешок. При осмотре выяснилось, что внутренности вырезаны, через большой надрез изъяты сердце, почки, печень, легкие.

Майор осматривал место происшествия и мысленно задавал себе вопросы по установлению принадлежности транспортного средства:

-каким видом транспорта оставлены следы?

-производство и модель шин?

В это время бригада проводила дактилоскопирование трупа. Можно было бы увезти его и обследовать в городе, но сегодня в группе присутствовал эксперт, который решил действовать на месте. Он вымыл пальцы убитого холодной водой, затем из термоса, для набухания - полил горячей, после этого насухо вытер и обезжирил растворителем. Из машины принес принадлежности, валиком накрасил вспухшие пальцы. Вырезал из бланка дактилокарты бумажный квадратик, положил на спичечный коробок и прокатал каждый палец, а готовые отпечатки наклеил в нужные места дактилокарты. Изготовил контрольные оттиски и сложил приспособления.

Эксперт был доволен.

-Хорошо - труп не успел разложиться. Пришлось бы отделять кисти рук, заливать формалином или водой и отправлять в лабораторию. А там - очередь. - поделился он с Сумбулем, поправляя сползшую на глаза шапку.

-Хоть в одном повезло. - ответил тот, на планшете заполняя протокол осмотра казенным языком.

"В колее, на плотном снегу, обнаружен след обуви правой ноги. В следе отобразились подметочная и каблучная части обуви. Передний срез подметочной части обращен на восток. Передний срез и задний срез каблучной части - полукруглые, передний срез каблучной части - вогнутый. Длина следа 210 миллиметров, наибольшая ширина подметочной части - 95 миллиметров, длина каблучной части - 70 миллиметров, ширина - 72 миллиметра, глубина следа от 10 до 30 миллиметров. Рисунок не просматривается. Измерения производились при помощи масштабной линейки. След сфотографирован по правилам масштабной фотосъемки при естественном освещении. После фотографирования со следа изготовлен гипсовый слепок, к которому прикреплена бирка с пояснительным текстом".

Сумбуль задумчиво покачал головой.

Странный отпечаток, будто детский.

Потом произвели осмотр местности: начиная от нахождения трупа, по расширяющейся спирали, изучили заснеженный холм, кусты, и ничего, ни каких предметов не нашли.

Отпустили продрогших дехкан и уехали в отдел. Сумбуль засел за изучение бумаг, включил компьютер: возможно, всплывет информация о пропаже человека.

4

В глубине большого зала, безмолвные, застывшие люди в позе лотоса слушали астральные мелодии. Среди них, среди монахов, скользили девушки в оранжевых кашаях и рассовывали буддийскую литературу. В коридоре дежурные АУМ, шепотом встречали вновь прибывающих на семинар. В подвале было жарко, прибывающие сбивали с себя снег, разоблачались, снимали обувь и все это складывали в углу.

Когда суета прекратилась - из смежной комнаты появился стройный, подтянутый мужчина с бритой головой, густыми бровями, интеллектуального вида, в белой рясе, хайцине. Прошелся вдоль монахов, и остановился, вглядываясь в их лица.

-Дух Истины, Его Святейшество Преподобный Учитель Сёко Асахара, говорил нам, что у кого-то посмертный шок будет невелик, а у кого-то произойдет потеря памяти. Помните ли вы условия перерождения в Аду? Каковы эти условия? Кто скажет? спросил бритоголовый.

Голос из задних рядов:

-Гнев должен быть основой!

-Верно! Но какой вид гнева?

-Гнев, вызванный различием между собой и посторонними!

-Правильно! Условия перерождения в Аду - это враждебность и ненависть. Когда вы войдете в промежуточное состояние и должны будете переродиться в Аду, вокруг вас вспыхнет полыхающий огонь, будет испепеляющее жарко. Потом вы увидите снежную гору, манящую прохладой. И тогда человек, не прошедший духовную практику Терпения, захочет убежать от жары. Как поступит душа человека, у которой появилась ненависть к жаре, как вы думаете?

-Ему захочется к снежной горе!

-Он просто влетит в неё! А как вы считаете, что будет, когда он влетит туда?

-Временно избежит жары...

-Перерождение в Аду происходит в мгновение, и когда душе покажется, что она избежала жары, в то же мгновение она попадет в Холодный Ад. Пространство вокруг него охладится до предела, ему будет страшно холодно. И тут появится огонь! Куда деваться человеку, чтобы избежать холода?

-Ему нужно будет туда, где теплее, Учитель.

-Он метнется в огонь! И как только он это сделает - для него начнется горячий Ад!

Учитель раскинул руки и приподнял подбородок, зрачки блестели.

-В такой форме являются видения! Но если вы начнете вести практику медитации, то устраните посмертный шок! Если ваши знания останутся с вами, то какая бы жара не наступила, это из-за вашей кармы гнева, как бы холодно не было - это из-за кармы бессердечия, равнодушия, и благодаря этому знанию вы не переродитесь в Аду. Прекрасно, если вы сумеете сохранить знания!

Учитель, а в миру Глеб Будный, смотрел сквозь верующих, собравшихся на семинар. Двенадцать лет назад и он, новичок - впервые попал на подобное мероприятие в Москве, на Звездном бульваре, где находился один из офисов Российского отделения АУМ. Говорят, в одной лишь столице к тому времени насчитывалось тридцать пять тысяч адептов, а в целом по России - пятьдесят. Радиостанция "Маяк" ежедневно, по целому часу просвещала народ учением в передаче "ЭВАНГЕЛИОН ТЭС БАСИЛЭЙАС". Кроме того, работал телеканал "2x2", выполнявший ту же миссию. Откуда только ни ехали люди сюда, приняв учение АУМ за истину! Из Тулы, из Закавказья, из Архангельска, из Екатеринбурга, из Казахстана - из разных мест. Одним из них был Глеб Будный, приехавший из Алматы, большого казахстанского города. Что гнало его, образованного человека, сына образованных и обеспеченных родителей, за тридевять земель, чего искала душа, отвергнувшая православие, данное ей тысячелетней историей предков? Но с предками, имевшими единственного сына и любившими его - было покончено. Глеб ушел из семьи, и ни разу не позвонил за много лет.

На Звездном бульваре встретили радушно. Глеб, как требовало учение, отказался от дома, пожертвовал в АУМ большую сумму денег, отказался от спорта, принял шактипат и поднял энергию кундалини. Инициацию проводил один из учеников Его Святейшества, Преподобного Учителя Сёко Асахары. Жертвуя и в дальнейшем средства и накапливая Заслуги, изучив основы Дамму (учения), монах Будный сумел сделать стремительную карьеру, став Достигшим, а затем - Сэйши, подлинным Учителем. Когда после террористического акта в токийском метро деятельность АУМ Сенрикё была в России запрещена, Глеб Будный, в 1995 году вернулся в Шымкент, и в глубоком подполье организовал религиозную группу.

Он все еще смотрел сквозь сидящих в позе лотоса верующих, затем поправил спадавшие на плечи волосы, склонил голову набок.

-Помните ли вы слова Преподобного Гуру? Помните, что говорил он о Мире Голодных Духов? Представьте вкусную еду, например, яблоко. И есть десять душ голодных духов. Каждый будет думать: "Я хочу съесть это яблоко, но я не хочу, чтобы другие съели его. Если они получат яблоко, то пусть оно лучше станет камнем!". Вам необходимо помнить об этом! Голодные духи считают, что лучше выбросить, чем дать другому. Мир Голодных Духов - это мир, в котором преобладают такие мысли. Какая работа сознания сильнее: осознание того, что яблоко вкусное, или мысли, что яблоку лучше превратиться в камень?

Тот же голос из задних рядов:

-Помним Учитель, помним! Сильнее мысли - чтобы яблоко превратилось в камень!

-Правильно, Талиб, так! Если один захочет съесть - другие девять начнут думать о том, чтобы оно стало камнем. Так формируется Мир Голодных Духов. Поэтому, чтобы не переродиться в нем, нужно жертвовать и накапливать Заслуги. Необходимо понять, что, накапливая Заслуги - можно отбросить жадность и привязанность души. Практикой является Жертвование. Жертвование! Жертвование, чтобы не остаться в Мире Голодных Духов!

Голос Учителя звучал негромко, но уверенно и убедительно. Опять воспарила астральная мелодия, плыла из четырех углов одновременно, а казалось - из сердца. Медленно начал меркнуть свет, на большом настенном экране засветились звезды, если всмотреться, то казалось - они бесшумно приближаются и летят стороной. А некоторые мягко проникают в душу, растворяются там, а разум, видя эти звезды-не-звезды, заплетается за разум. Странная облачная равнина, а на равнине - Он, Дух Истины, Его Святейшество Преподобный Учитель Асахара! Индийские благовония выползали из экрана и распространялись по залу, запах тлеющего камыша с берегов Ганга тревожил и обострял мозг, а потом успокаивал, усыплял. Зато энергия кундалини просыпалась в верующих, поднималась от Муладара-чакры к Свадиштана-чакре. Когда прилив энергии оказался высоким - Преподобный Гуру приложил большой палец ко лбу каждого монаха, совершающего обряд посвящения. Медитирующие ощущали легкость тела, сравнимую с теплым воздухом, поднимающимся вверх. Многие, находясь в Мире Страстей, поднялись на ступень выше - в Мир Асуров, а некоторые еще выше - в Небеса. Сёко Асахара с вьющейся на ветру бородой и длинными волосами, водил их, своих верующих, по параллельным и вертикальным мирам.

5

С озера тянул ночной бриз. Закутавшись в непромокаемый плащ с капюшоном, Стив бежал по улицам полыхающего в неонах Кливленда, дождь бил в лицо. От работы до дешевой кафешки, где назначил встречу Фред Робертсон, можно проехать на машине, но он решил прогуляться, освежиться, хватить холодного воздуха. Стив сутками не вылезал из "Клиники Чарльза Кевнингса", где трудился не покладая рук, а по ночам занимался научной работой. Робертсон назначал встречи в неожиданных местах, как, например, теперь - у порта, в заведении для матросов, да еще в три ночи! На причалах круглосуточно гремели краны и лебедки, перегружая продукцию с контейнеровозов и рефрижераторов. Но зато, утверждал Робертсон, в таких малолюдных объектах легче избежать слежки.

Робертсон был на месте. Поднялся из-за столика и вышел встречать его, протянув руку.

-Хай, Стив? Как дела?

Стив вяло пожал конечность и спросил:

-Зачем звали?

-У вас плохое настроение? - насторожился Робертсон.

-Устал я, Фред. Просто устал. Можно сказать - живу в клинике.

-Как говорите вы, русские, не в деньгах счастье, - хохотнул Робертсон, А без денег вы типа счастливы. Ладно, к делу, я привез товар.

- Что на сегодня?

-Все, что заказывали.

На столе стояла бутылка вина и две рюмки на длинных ножках. Робертсон плеснул в них, чтобы закрыть дно и пригубил. Махнул сонному официанту, чтоб не не мешал.

-Все, что заказывали. - повторил он, поставив рюмку и начав чиркать зажигалкой, балуясь.

-Это ваши молодчики встретили меня у входа? - спросил Стив, оглянувшись.

-Не волнуйтесь. Просто охрана.

-Происхождение товара? Надеюсь, не Соединенные Штаты?

-Обижаете Стив, законы мы чтём! Конечно нет! Организация работает в Средней Азии. Слышали про такую дыру?

-Организация... - вяло усмехнулся Стив. - Эту вашу международную мафию вы называете организацией? Интерпол плачет, ждет с вами встречи. Вы думаете, что я дик и не слышал про Среднюю Азию? А знаете, что цены на почки упали?

-То есть?

-С девяноста пяти до девяноста.

-А-а, знаю... Временно упали. Почки - востребованный товар. - возразил Робертсон, шутливо погрозив Стиву.

-Ладно, теряем время. И так за все - четыреста одиннадцать тысяч. С документами все в порядке?

- Документы в порядке, как всегда, и насчет качества не беспокойтесь.

-Да, да. И потом, - вспомнил Стив, - поступил пациент из прикаспийской республики, важный человек в стране, срочно нужны легкие. - Стив, положив подбородок на ладонь, теребил губы мизинцем.

-Срочно - это когда?

-Скажем, через неделю. Сейчас его готовят, операция в четверг.

-Четверг, четверг... - Робертсон сделал паузу. - Рейс самолета - в пятницу. А нельзя операцию перенести на пятницу? Тогда успеем.

-М-м-м... М-можно, задержим на день. Договорились, едем принимать товар!

Робертсон одобрительно улыбнулся.

-Вы, Стив, не только классный хирург, но и ученый мирового уровня!

-Не хвалите Фред, не люблю, когда непрофессионалы начинают

-Знаю сэр, знаю, - перебил Фред, - не буду. Но все же

Они вышли на улицу, по-прежнему моросил дождь. На стоянке дожидался USSV Rhino GX, они загрузились в него, Робертсон прогрел мотор - тронулись, охрана следом.

-Скажите Фред, зачем вам такой большой автомобиль, по сути это бронетранспортер. сонно заметил Стив, разглядывая в ветровое стекло струи сбегающей воды.

-Э-э, вы не понимаете, дружище! Дорогая вещь греет самолюбие, у меня есть деньги, и я их трачу, на зависть тем, у кого их нет. Люблю, когда завидуют, меня это заводит! Большое поместье, большой автомобиль, молодая красивая жена, песчаный берег океана, вкусная еда, прислуга, собственные предприятия по всему миру! Разве это не американская мечта?

Под утро Стив позволил себе отправиться домой, в доме было пусто, работница, пожилая чернокожая Лили, все прибрала и ушла. На столе лежала записка жены: "Я в "Мисс-клабе", вернусь поздно, ужинай без меня".

Что значит поздно? Стив глянул на настенные часы: половина пятого. Конечно, он не осуждает поведение жены, её он хорошо понимал. У мужа, который практически живет на работе, жена тоже не должна сидеть взаперти. Их квартира хоть и золотая клетка, но все-таки клетка. Впрочем, сказать по совести, её отлучки ему не нравились. Не то, чтобы он ревновал... В том клубе, куда она ходит - ревность наверное неуместна, это если сказать вежливо. Лесбиянки, трансвеститы, голубые, розовые, существа среднего рода Ну да, Америка страна свободная, и все!

Стив заглянул в холодильник, достал пиво, насадил на вилку сарделину, купленную вечером Лили, полил соусом, приготовленном её руками, и задвигал челюстями. Минут через пятнадцать в прихожей скрипнула дверь, прибыла Кэт: в короткой юбке, на высоких каблуках, в сопровождении итальянца-таксиста. Что-то часто макаронник подвозит его жену!

Она прошла, поцеловала Стива, после ужина закурившего сигару, и отпустила итальянца, выдав таксу за проезд.

-Грасио, синьор Валентини.

Тот, уходя, в полумраке увидел Стива, здороваясь, кивнул ему. И к Кэт:

-Благодарю, мэм.

Кэт закрыла за ним дверь.

-Пять часов. - устало сообщила она, когда Валентини исчез. - Между прочим, вечером тебя искали, тебе не дозвонились, позвонили на мой телефон.

-Кто?

-Робертсон! - Помолчала. - Ты его видел? Скажи честно, он гангстер?

-С чего ты взяла?

-Ты, врач с именем, имеешь дела с гангстерской организацией!

-Кэт, что ты мелешь?

-Думаешь, я не догадываюсь?

-Ну хватит! Ты выпила лишнего, Кэтти! - Стив приблизился к ней и обнял за плечи. - Я запрещаю тебе пить, ты начала злоупотреблять!

Она трепыхнулась в его руках и обмякла.

-А-а! Пошли спать! Утро. - и сбросила туфли с ног.

-Ничего, я взял выходной. Съездить бы нам на Эри Люблю это озеро. - Стив зевнул, прикрывая рот рукой. - Ты права... Пора спать...

Он выглянул в окно: по освещенным улицам Кливленда стелился туман. Самое время утреннего сна. Опять раскрыл рот в зеве.

6

Нурлан Ишимбаев находился на оперативке. Губернатор клеймил идеологов: работа запущена, в городе оппозиция, есть незарегистрированные религиозные общины, действуют иностранные экстремистские организации и партии. Шеф департамента внутренней политики слабо защищался - мол, рук на все не хватает, несовершенное законодательство.

Аким области вспылил и язвительно бросил:

-Какое законодательство! Вы вообще в глаза видели закон "О политических партиях?!" Деятельность иностранных партий, а также партий на религиозной основе в Казахстане в принципе запрещена! В принципе! Значит, так. - Он повернулся в сторону первого заместителя и руководителя аппарата. - Работу департамента признать неудовлетворительной! Они не понимают, что происходит в области. Не знают! Два месяца дадим! Через два месяца отчитаются, не будет изменений - пусть ищут другую работу!

Затем с докладом выступил новый руководитель департамента здравоохранения Н. Колесник. Главный медик области рассказал о результатах проверок. В государственных лечебных заведениях процветала коммерция, родственники врачей открывали аптеки в больницах, цены на лекарство в них гораздо выше, чем в среднем по области. В двойной, тройной оборот шли использованные шприцы, это медсестры выкраивали средства к зарплате. Родители ВИЧ-инфицированных детей, которых обнаружилось 86 человек, открыли общественный фонд, но и с ним не все гладко. Для чего руководитель фонда купил портфель за 25 тысяч, когда в магазине, такой же - стоит три тысячи?

Губернатор поддержал нового главу департамента по всем пунктам, подозреваемые врачи арестованы, ведется следствие. Досталось и другим службам: деньги, в полной мере выделенные на строительство, на закупку приборов, на оборудование - осваиваются плохо, не эффективно, или просто разворовываются.

После оперативки Ишимбаев уехал на "Водоканал", среди зимы разрыли водную трассу, давшую течь. Весь день провел среди работяг, все-таки тянуло его, инженера - к техническому делу. Когда вернулся в Управление, Маржан ушла, подумал, и набрал её номер.

-Алё? Привет. Дома?

-Дома.

-Чем занимаешься?

-Готовлю ужин.

-У-у! Я проголодался! Мне можно прийти?

-Не-а. Ночью муж приезжает.

Ишимбаев сглотнул слюну.

-Жаль. А я соскучился.

-Я тоже.

-Ну, - обрадовался он, - тогда выходи!

-Говорю - готовлю!

-Через полчаса!

-Ой бай! Не успею!

-Через час!

Слышно было, как Маржан вздохнула.

-Может завтра? Встретимся на работе?

- Через два часа!

-Ладно, выйду. - наконец согласилась она.

-Жду! - обрадовался, как мальчишка Ишимбаев.

Фонарь у подъезда болтало ветром, мороз щипал уши, пробирался под куртку. Зацокали сапожки по лестничным маршам, Ишимбаев расставил руки - Маржан влетела к нему в объятия.

-Я люблю тебя, Маржан! - переведя дух от поцелуя, прошептал он.

-Я тебя тоже!

-Ты - моя женщина!

-Господи, что я делаю...

Фонарь то освещал их лица, то прятал в темноте - качаясь.

-Что я делаю...

Он покрывал поцелуями её лицо, волосы, шею. Снял с себя шапку и надел на неё.

-Давай пройдемся. Здесь где-нибудь, рядом. Где темно.

-Тебя узнают, Нурлан. Не хочу тобой рисковать...

-Мне все равно...

-А мне за тебя не все равно.

Они брели по дворам, Ишимбаев прижимал Маржан к себе, согревая. Остановились у девятиэтажного дома, с тыльной стороны которого бетонные ступени вели вниз, к подвальной двери. Спустились, прячась от ветра - дверь оказалась заваренной. Насквозь пронизывал холод.

-Нуреке, ты по ночам обо мне думаешь?

-Нет!

Маржан растерялась.

-Совсем?

-Нет потому, что думаю всегда, каждую минуту, каждую секунду, каждое мгновение! А не только по ночам.

Она дрожала в его объятиях.

-Шутка?

-Действительно так.

Ишимбаев задрал голову, небо было бледным от нарождающейся луны.

Что за наваждение? Ей лет на половину меньше! Молодой муж! Ш-шайтан! Вот действительно, бес в ребро!

7

-Жинка немка, а вин казах. Вона з дитями у Германии, а вин, Берик, остался тут. Сам из северных казахив, а на юге прижився, и зимой на даче, и летом. У нас, в Чубарсу, гарны дачи. От Шымкента близко, вода е, свет е, печки стоять, уголь. Гарно! - рассказывала бабушка в овечьем полушубке. - Ему з язвой треба горячее куштувать, кажу через забор: "Берик, пиды з нами борща кушать"! За усе время раз тильки и заходыв. Весной и летом в степи травы собирае. А шо травы? Питаться треба як следуе! Мабудь, и не було б язвы...

Врач поправил очки, закрыл блокнот и, щелкнув авторучкой, сунул её в халат.

-Правильно. А, говорите, родственники на севере?

-З Кустаная вин, там у ёго усе.

Доктор сообщил бабушке результат осмотра.

-Плохие у него дела, язва прободная, теперь к нам надолго. А вы, дачники, молодцы, что позвонили, спасли мужчину. Не беспокойтесь, поднимем его.

-До свидания сыночек. Дай боженька здоровья!

Больной лежал в машине на носилках. Врач сел возле шофера, махнул - скорая помощь скрипнула рессорами. Попрыгав на гравийке, выскочила на трассу Шымкент-Самара. Через десяток километров свернула влево и поползла по снежным холмам.

В машине кипели приготовления. Медсестра вскрыла упаковку таблеток и сунула Берику две пилюли:

-Спазмолитические. - успокоила его. - Пей!

Тот проглотил их и запил глотком воды. Два медбрата готовили выдвижной стол, врач возился с автоклавом, вынимая инструменты. Машина приостановилась, врач с переднего сидения, перебираясь в салон через улицу, влез в сугроб и занес на ботинках снег. Бензиновая печка, нагнетая тепло, растопила снег и образовалась лужа.

Больной не мог ни подняться, ни говорить, в глаза - страх.

Белые облака! Белая кровь стекает из вспоротого живота в таз, подставленный снизу.

-Что за таблетки? Чем опоили?...

...В степи начиналась пурга. Машина вырывалась из плена, шофер крутил баранку, опасаясь застрять в безлюдном пространстве. А когда под колесами начала разматываться лента республиканской трассы - снег сваливался с неба мокрыми комьями. Ветер бесновался, ломая антенну радиотелефона.

-Алло! Примите вызов!

-Говорите! - крикнул в трубку усталый врач.

-Улица Курмангазы. Опять сердечник!

Включив мигалки, скорая осторожно двигалась по обледенелым улицам, спасать пациентов.

8

Сумбуль отхлебывал чай из бокала, просматривая прибывшие бумаги. Дактилоскопия трупа ничего не дала: в картотеке похожих отпечатков пальцев не обнаружено. Среди заявлений об исчезновении людей ничего похожего тоже нет. Пропадали проститутки, которых впоследствии нашли, один дачник, двое стариков и один только что освободившийся зек, но отпечатки не совпадали. Дело можно бы отнести к разряду висяков, если бы не одна зацепка: след протектора. По гипсовому слепку приблизительно установили марку машины. В этом направлении поработала оперативная группа, нашли свидетелей, удалось выяснить, что за машина ездила по степи, удалось найти и арестовать шофера, который отпирался, а потом сознался: да, ездил. Теперь шофер в КПЗ ждет допроса.

Через несколько минут в кабинет вошли двое: полицейский, и скованный с ним наручниками - шофер. Конвойный лязгнул ключом, отстегнул наручники, и, с позволения майора, скрылся за дверью. Сумбуль, глотая полуостывший чай, изучал подозреваемого.

-Скажи Аман, зачем ты врал на первом допросе, будто не ездил по той дороге? - спокойно спросил он.

Аман опустил воспаленные глаза.

-Я говорил.

-Повтори еще.

-Боялся.

-Чего боялся?

-Взял у хозяина машину без разрешения.

-Это, конечно, плохо... А почему кровь под сидением? - спросил Сумбуль, выходя из-за стола.

-В тот день я зарезал барана. Наверное испачкал, и себе ладонь порезал. Вот! - протянул он руку, показывая рубец. - Болит!

-Хватит! - крикнул Сумбуль, повернулся и приблизился к шоферу. - Вчера сознался, что замочил человека, расчленил его - а теперь снова изворачиваешься! Мало били? А? Снова врешь? Аман!

Аман сжался.

-Я не убивал... Я ездил к родственникам, возил барана... На той!

-Знаю! Проверяли! Действительно привозил барана, но только после того, как убил человека и выбросил в степи! Делал алиби! Однако следы баллонов твоей машины совпали со слепками, сделанными нами на месте убийства! Экспертиза подтвердила идентичность! Показать экспертизу? Вот! Какой смысл врать?! Какой смысл запираться?

-Я не убивал... Я возил барана на той...

Сумбуль выругался и махнул кулаком у носа Амана.

-Сам баран! Дурак! Вина ведь доказана! А запираешься - добавят срок!

Он нервно мерял комнату шагами, четыре туда, четыре обратно - и матерился. Потом упокоился, крикнул подчиненного, когда тот вбежал, построил понятный им обоим жест, и покинул кабинет. Вышагивал по темному, выкрашенному в зеленый цвет коридору и слушал вопли подследственного. Подполковник Краснов, из-под кителя которого арбузом выпячивался живот, проходя мимо, усмехнулся:

-Ну Сумбуль, ну Сумбуль!..

Сумбуль отмахнулся и продолжил вышагивание. Будто этот Краснов до сих пор в девочках ходит! А ведь еще в памяти, как чуть было не загремел из органов, когда выколачивал в вытрезвителе из парнишки деньги. Водился за ним грешок: в "аквариуме" подрабатывать, не по чину делишки прокручивал, не подполковничье это дело, а сержантское. Однако Краснов человеком был не гордым, и на все смотрел легко, только не на того нарвался, молодой человек оказался сынком высокопоставленного судейского. Выпил пива в кафешке, а на выходе его скрутили, якобы пытался продать анашу, били, но паренек оказался упертым, про папашу - ни слова, от того Краснов лоханулся. Слишком много с него затребовал, да и ребра у пацана щупал не в меру. В общем, скандал, судебные экспертизы, пресса - еле выплыл, а точнее, откупился по крупному, и про аквариум забыл напрочь. Сумбуль вздохнул.

Вскоре он открыл дверь, втиснулся в кабинет. Аман, скованный наручниками, сидел на стуле, на голове - полиэтиленовый пакет, через пленку просматривалось багровое лицо, Сумбуль подскочил и пакет сдернул. Сержант схватил Амана за волосы.

-Э-э! Дохляк! Кончай притворяться! Под больного косишь? Да? Под больного?

Грудь Амана взмыла, он задышал.

Сумбуль посочувствовал:

-Ну! Ну! Нехорошо тебе? Воздуху не хватает? А мне, думаешь, хорошо? Думаешь, я кайфую, когда вижу, как концы отдаешь? Как сдыхаешь? Может, мне хуже, чем тебе! Это я страдаю, не ты! Но надо, пойми. Надо! Разве я виноват, что упираешься? Давно бы признался и сидел в камере! Дурак! Не понимаешь разве, что вышка светит? А признаешься - скостят. С какой целью убил? Кто подельник? Будешь говорить?

Шофер утвердительно кивнул.

-Не откажешься, как первый раз?

Тот покачал головой.

-Рассказывай тогда, где это произошло, почему. Зачем распотрошил труп. Ты что, маньяк?

Аман раскрыл рот, но оттуда вырвалось шипение и хрипы, он сплёвывал кровавую пену то на пол кабинета, то в кулак, и влажно моргал. Сумбуль разочаровался.

-Делов не будет! Отдохни, завтра поговорим. Не передумай только! - и сержанту сделал знак. Тот поднял шофера, вывел.

Шайтан! Не ломается, тупица! Хрен с ним! Еще немного протянуть, и дело можно сворачивать.

Сумбуль взял бокал, долил холодного чая, но пить передумал, поставил на место. Постоял, переваливаясь с пяток на носки, подошел к компьютеру, включил, сел в кресло. Дождался, пока загрузится система и вызвал Word, отстучал по клавишам: ПРОТОКОЛ.

10

Над снежными горными вершинами катился мужской бас. Внизу, по узкому саю, заросшему камышом и боярышником, эхо несло странную, протяжную, буддийскую мелодию. Хлопали крылья вспугнутого воронья, от воды поднимался туманец, на сырых валунах валялся полуисклеванный труп лошади.

Самана, монахи в белом, двигаясь вдоль подножия гор, сливались в молочное пятно. А ОН, в белом как все, и в капюшоне, вел их дальше и дальше, выше и выше. Наконец, замер на скальном выступе, зажав в руках сверкающий шар. Впереди - океан синего света, над океаном фигурная арка со скошенными углами. За аркой розовый горизонт и - Верхний Мир Форм.

Несмотря на мороз, было не холодно. Наоборот - тепло, нега и радость наполняли пространство.

ОН постоял и обернулся.

-Я был здесь в середине кальпы. (Кальпа - в буддизме время измеряется в кальпах. Одна кальпа равна 4,32 миллиарда лет и имеет три стадии развития: создание, существование и разрушение). Ничего с тех пор не изменилось. И я знаю, кто вскоре появится. А вы, знаете? Знаете? Знаете? Во-от! Во-от! Смо-три-те! Запо-ми-най-те!

В почерневшем небе начали исчезать звезды и планеты, и вдруг, вместо них, стала вырисовываться голова титанических размеров, с перекошенным ртом, вздернутыми бровями, выпуклыми глазами. Короткие, но густые волосы имели жгуче-рыжий цвет.

-Мара! Смирите свои мысли! Смотрите - Мара! Дьявол! Дьявол ищет грешников и поедает их!

Голова была настолько огромной, что если бы удалось увидеть тело Дьявола, то пришлось бы обозреть Вселенную. Несколько минут Мара изучал монахов, но, в этот приход, он не был кровожадным. Видимо люди гасили грешные, необузданные желания, выделяющие негативную энергию, а без негативной энергии Дьяволу нечем питаться. Он строил гримасы, поднимал брови, шевелил губами, но не причинял вреда, а потом голова начала уменьшаться, становилась прозрачнее, небо светлело, и, в конце концов, исчезла, а вместо нее образовались кучки белых облаков, из-под которых торчали вершины гор. На макушках сидели змеи и драконы, над ними висели три луны. Вместо страха - прилив счастья заполнил подлунный мир, отовсюду лился синий свет-информация.

Гуру вновь повернулся к ученикам.

-Наги! (Змееподобное мифическое существо в индуизме и буддизме) Великий Наги! Вспомните, как драконы спасли Будду Сакьямуни! Наги! Слава Наги!

При этих словах учитель вскочил на спину летучего змея и, управляя им, полетел к верхушке горы, напоминающей мозг человека, затем к следующей, но вскоре вернулся.

-Когда достигните Махаяна-йоги, - провозгласил он, - сможете стать центром по спасению, действуя без меня! Когда перейдете к Астральной йоге, сможете общаться со Всевышним Богом Шивой, или моим Телом Вознаграждения. А когда перейдете к Каузальной йоге, сможете понимать причины и следствия, менять информацию и стать Достигшими совершенства в Махаяне. Таково рождение Будды! Для того, чтобы утвердить собственное "я", необходимо перейти к ступени Отрешения от Привязанностей! В практике эффективны медитации, когда вы жертвуете Гуру все: тело, душу, материальные вещи, родителей, детей - все! Жертвование в пользу гуру - главное условие, так обогащается карма ученика. И так, все ли вы поняли?

Гигантский змей с крыльями летучей мыши начал проявлять нетерпение, Преподобный спрыгнул с него, предоставляя ему свободу, и приблизился к самана.

-Если поняли - пора возвращаться!

На учеников глядел, наполненный любовью, гуру. И вся долина наполнилась любовью, и души наполнились радостью, радостью прикосновения к Истине. И не возникало желания возвращаться в Мир Страстей, полный зла и скверны, полный ненависти и предательства, страха и трусости.

Вновь от уха к уху поплыла затяжная астральная мелодия, теперь - над океаном синего света, над пространством наслаждения.

..."Фиксирую дыхание. Переношу внимание на переносицу. Считаю до пяти и возвращаюсь Свет-информация, любовь, счастье... Возвращаюсь... Голос Преподобного. Три-четыре-пять"

В жарко натопленном подвале медитировали монахи АУМ, маленький мужчинка и усатая женщина, далее - Маржан, Талиб Уралович и все остальные. Семинар заканчивался.

12

Мелкий переоделся, помыл руки в ванной, прошел на кухню. На столе стояла водка, одной бутылки стало не хватать - прикупал вторую. Налил стакан, опрокинул в себя, и, закусив жареной картошкой, отправился на диван. Возле дивана, на тумбочке, находился серебряный, начищенный до блеска, антикварный самовар с гравированными вензелями: "Её Императорскому Величеству, государыне всея Руси, Екатерине Великой от благодарного тульского купечества". За этот раритет откатывали ему пять тысяч долларов но продавать он не торопился, считая, что в России дадут больше. Самовар, отсвечивая от солнца, бил лучами по глазам, но передвинуть его лень, и Мелкий, щурясь, пялился в телевизор, отгонял наскочившую дрему.

По НТВ показывали фильм о преступниках. Сосны, березы, ели, лай овчарок, окрики автоматчиков, нары, шконки Мелкий, по ходу вспоминая лагерную жизнь, прикрыл глаза

В бараке жужжали комары, раздавались сопенье и храп, в окошко заглядывала луна.

Мелкий, лежа на животе, шептал в ухо соседу по юрцам, лагерной кровати:

- Я еще на суде, когда слушал приговор, решил бежать. Не получалось, а мыслишка сверлила, волна у меня! Теперь, когда есть возможность, ты бубнишь - не надо!

- Сам прикинь, Мелкий! - отвечал тот. - Я задумался: зачем мы им? - сосед заёрзал, подсовывая подушку под подбородок. - Зачем нас позвали? Сквозили бы сами, так нет! Не догадываешься, зачем?

- Чего тут догадываться... Сибирь большая, а вчетвером линять легче. Дело верное, продуманное. А не получится - хер с ним! Наше место - участок номер три.

- Горшо-ок... Я на участок не тороплюсь, а топать по тайге - не с бабой в кинотеатр... Сколько до города километров? Два месяца пёхом, если не поймают. А жрать? Сухари кончатся через неделю, ну, две.

-Секундант, ты на что намекаешь? - Мелкий подтянулся на юрцах, прислоняясь к холодным дужкам.

- Правильно подумал! Мясо им нужно! Бараны! Сначала зарежут тебя, а потом меня, или наоборот, на корм мы им нужны!

- Ну, ты... Гонишь ты, Секундант... Да гонишь ты...

- Не слышал такие истории? Качаном покрути, обрати внимание, что люди балаболят. Четыре года назад побег был, тоже двоих прихватили, когда их поймали, одного успели съесть.

Мелкий эту историю знал, её рассказывали новичкам, прибывшим с большой земли. Свесил голову с кровати и уставился в крашеный пол, замолчал. Потом возразил:

- Я и говорю. Тогда наше место - участок номер три, но оставаться здесь не могу. Дуркану я, Секундант. Понимаешь? Гнать начинаю. Дёрну, а там - как карта ляжет.

Секундант в темноте отогнал комара.

-Я - пас. У воров в этой колоде тридцать шесть тузов и все не наши.

-Чё ж соглашался?

-Дурак был!

-Дурак... Смотри, они могут кровь пустить, чтобы молчал окончательно, свидетель! - предупредил Мелкий.

- Знаю! Думаю загаситься в карцер, там пока не достанут. А ты решил? - спросил Секундант, потирая слезящиеся глаза. Глаза у него слезились всегда, то ли от конъюнктивита, то ли от аллергии, то ли еще от чего, и лечение не помогало. - Э-эх! - Рубанул воздух и отвернулся.

Мелкий с Секундантом жили в одном дворе, вместе крали водку в комках. Потом Секунданта замели за воровство дорогих икон в церкви, а Мелкий устроился санитаром в психбольницу. Проработал полгода, и вот, в обеденный перерыв, пока бухгалтер отлучилась в туалет, стянул деньги лечебного заведения из открытого сейфа. Набил пачками карманы, а тут сторож с бухгалтершей на пороге! От неожиданности Мелкий двинул старику между глаз, а ему много не надо: откинулся дед, он, ветхий, и без того на ладан дышал. Потом, правда, выяснилось - живой. Суд, пересылки, камеры, и вот - встретились дружбаны на зоне!

- У тебя пятёра, а у меня червон, разница! Нет, Секундант, надо менять судьбу к лучшему, дерну я на юга, в Чимкент, на персики, на урюк, на виноград. - размечтался Мелкий, и в темноте глаза заблестели. - Люблю смуглых баб. Казашки - они же как японки! Красивые! Мне, Секундант, Сибирь не по масти. Слышал я в Бутырке от фраера, будто в Чимкенте круглый год тепло. Туда хочу!

А утром, и правда, Секунданта засадили в карцер, сумел, значит, откосить от побега. Воры заподозрили неладное, не заложил ли их Секундант, но, посовещавшись, и видя готового на все дружка его, Мелкого, план менять не стали.

Удивительно, но побег прокатил как по маслу, на это надеялись, хотя никто не ждал такого везения. Охрана не особо тщательно проверила выезжающие подводы крестьян, снабжающих припасами лагерную кухню. Разомлевшие и взмокшие от жары сырматы и автоматчики, лениво перешучивались с поставщиками, выпуская их за ворота. Да и не верил никто, что после знаменитого побега, о котором слава катилась по тюрьмам и лагерям, снова найдутся придурки, и ударятся в бега. А главное, в честь православного праздника, в нарушение Устава, приказов и инструкций, караул сегодня хорошо приобщился к крестьянской самогонке.

План был до смешного прост. Разгрузив мешки с картофелем, требовалось лечь на дно двух телег, укрыться брезентом и притаиться. Хозяева телег запросили очень дорого, но гарантировали качество, знали, в какой день снизится бдительность охраны, и день настал.

Они тряслись по ухабам развороченной дороги. Свобода!

Вскоре возницы остановились, сдернули брезент и скомандовали:

-Приехали! Мы от села крюк сделал семь километров. Давай братва, пошевеливайся, пока не начали искать!

Те спрыгнули с подводы и по пояс оказались в осоке, на краю поляны росла крапива. Мелкий забежал за куст, сделал по-маленькому, и, задев рукой за махровую ветку, радостно выругался, рука покрылась жгучими пятнами.

Воры с телеги доставали мешочки с припасами, рассовывали по карманам.

-Ну, Семёныч, родина тебя не забудет!

-Она-то не забудет... - Семёныч похлопывал коня по гриве и ждал, пока беглецы выгрузятся. - А вы бы еще пару штук прибавили, за благополучие?

Воры рассмеялись.

-Договор дороже денег! Что ж вы жадные такие, Семеныч? Мало вам откатили?

-Мало ни мало - лишним не будет. А мы вам и сальце в дорогу, и самогоночки четверть, яички вареные...

Воры отошли посоветоваться. Затем Мелкий двинулся к стареющему, но, видимо, не нажившему ума Семёнычу.

-Ладно, договорились. - Залез в штаны и вытащил доллары. - Отдавай тормозок.

Тот снял подвешенную к борту хозяйственную сумку, раскрыл, показывая содержимое - сверху покоилась бутыль мутной жидкости.

-Ништяк! -захлебнулся слюной Мелкий. - Вмажем!

Семеныч забрал деньги и собрался прыгнуть в телегу, но тут сверкнула заточка, Мелкий изловчился и, подпрыгнув, вонзил её в спину Семенычу по рукоятку. Тот ойкнул, цепляясь за борт, стал оседать.

-За что?..

В это время второго возницу мочили воры, чтобы не было свидетелей.

Убитых обыскали, забрали деньги, распрягли телегу, втроем взобрались на двух коней, и отпустив поводья, поскакали.

-Но-о!

Четверо суток продирались через валежник, сухостой, иногда спрыгивали с коней и, ведя под узды, шли по холодным ручьям, если погоня - труднее взять след собакам. На пятый день решили урезать пайку и экономить припасы, на шестой - послышался далекий, будто муха жужжала - рокот вертолета. Наломали веток, прикрыли привязанных коней, и сами притаились. Вертолет кружил до сумерек, но до беглецов так и не добрался. И весь день пролежали они в яме, зудели и лезли под брюки, под рубашки, черные комары, голодные и злые. Мелкий многое выдерживал, но комаров боялся, кожа от укусов становилась волдыристой, из расчесанных вулканчиков сочилась жидкость. Он изнемогал, к тому же несколько ночей, помня разговор с Секундантом, - не спал, вскакивал при каждом шорохе, это воры, то один, то другой, ходили за лиственницу по малой нужде.

-Мелкий, чё не спишь? - пробурчал один, вернувшись и укутываясь в осоку, запасенную вечером: после захода солнца в тайге холодно.

-Да сплю я, сплю. - отвечал он, размыкая веки.

Странное его поведение не осталось незамеченным, воры пошептались и решили за ним присмотреть. Не задумал ли чего придурок? Хорошо, конечно, иметь в тайге доктора, мало ли что в побеге? Все-таки полгода санитаром работал, врач под рукой, первая помощь и так далее... Но доктор этот стал беспокойным, как шмель на иголке. И днем, и ночью косится, афиша пухлая, невыспанная, явно замыслил недоброе. - Я же вижу, не спишь, замерз что ли? Иди к нам, спина к спине - теплее будет.

-И так не холодно. Разве это холод? ответил мелкий, и свернулся калачом, уткнув нос под пиджак, направляя туда дыхание.

Встретили рассвет ворочаясь, мучаясь и боясь по-настоящему заснуть. Поднималось солнце, когда замолк филин, рядом раскуковалась кукушка. Мелкий загибал пальцы, подсчитывая количество обещаемых птицей лет. В девятый раз идя по кругу - сбился и плюнул: врёт! Больше девяноста ему не прожить. И надо ли? Не хотелось становиться старым, сморщенным, немощным и никому не нужным, перспектива оказаться в доме престарелых не радовала.

Опять на востоке летал вертолет, опять нельзя пробираться вперед даже по ночам, в лагере предупреждали, на вертушках установлены тепловизоры и приборы ночного видения. Стреноженные лошади жевали траву, на водопой водили их к озерцу, метрах в тридцати от стоянки. Намочив копыта у болотистого берега, они с шумом сосали заиленную воду.

Воры негодовали.

-Обложили гады! Двое суток тайгу чешут!

-Ноги надо делать, чего сидеть? Линять надо!

И сами себя остужали:

-Как линять, когда вертушка висит?!

Мелкий молчал, жратвы - крохи. Пробовали собирать костянику, блуждали вокруг стоянки, да разве насытишь желудок парой горстей ягод?

Воры перед сном допили самогонку, терпели, пока терпелось, и вот дорвались, с Мелким, однако, не поделились, чтобы не отключился и охранял стойбище. А ночью опять плакали филины, Мелкого разбудил гул, идущий с востока, земля дрожала, гул приближался, в воздухе пахло паленым, небо окрасились заревом. Лесной пожар! Рядом проскочили несколько зайцев с лисами, за ними пяток кабанов, гул превращался в рев. Мелкий запаниковал, бросился за зайцами, но оглянувшись - увидел стадо лосей, наступавшее ему на пятки. Не помня себя, успел вскарабкаться на сосну, а через мгновение взбесившееся стадо уже неслось под ним, сосну качало от ударов сотен лосиных туш. Дымом наполнилась тайга.

Когда наконец все стихло, Мелкий, все еще дрожа на дереве от страха, обхватив ствол, не решаясь слезть. А когда слез и пробрался к стоянке, обнаружил грустную картину. Пьяные воры лежали, затоптанные стадом, одна растерзанная лошадь была еще жива, шевелила мордой и хрипела. Огонь наступал, дышать становилось труднее, повсюду - удушливый дым.

Мелкий добил лошадь заточкой, и. кромсая, вырезал кусок ляжки, уложил в мешок, навьючил на себя, поспешил к речке. Добраться бы до железной дороги!..

...Самовар по-прежнему посылал лучики, надо спрятать его от чужих глаз. Хотя, каких глаз, в квартире никого, Соня уехала к родителям в Комсомольск-на-Амуре.

Мелкий встрепенулся, направил пульт на телевизор и заново стал рыскать по каналам. В доме плохо грели батареи, он поднялся, накинул халат и пошаркал на кухню, опрокинул водки.

Спать. Завтра опять смена, опять дежурство.

13

Странно это, странно, Борис повернул ключ и закрыл дверь. Странно и не понятно. Прошелся по комнате, внимательно ее разглядывая, будто в первый раз. В серванте нетронутые рюмки, тарелки, возле них - "Капитал" Карла Маркса, эротические книжки. Пожелтевший еженедельник "Шара-бара" свешивается с шифоньера, как прежде. Никто не заходил? Где тогда самовар? Что скажет Васька Арбаков, когда выпишется? И в больнице все странно. Дважды Борис пытался найти Ваську, но его не пускали, говорили - не поступал такой. Правда, Борис находился в том состоянии, что лучше не пускать. Но сегодня был трезвый! Проверил с дежурным врачом журнал регистрации - не поступал Васька! Что значит не поступал, когда он собственными глазами видел: забрала "скорая помощь" и повезла в больницу. Может в другую? Надо найти врача, шпендика того, и узнать: куда Ваську Арбакова положили, человек не иголка, найдется. Но куда самовар делся? Так Что было вчера?.. Вчера с Асимой отдохнули в заведении на Байтурсынова. После затяжной зимы - проклёвывалась весна, вчера грелись на солнышке, наблюдая, как каплет с крыш, и потихоньку выпивали, и, в общем, нагрелись Куда потом делась Асима? Куда-куда...

Борис потер лоб, вздохнул.

Может, она самовар увела? А приходили разве сюда? Может, и приходили, а может, нет. Кто знает, вот, если бы Асима сама сказала... Её, кажется, Асимой зовут, чернявенькая. Сима... Хиросима... Керосина... Нет, точно, Асима. Он на неё глаз положил, смазливая и бойкая, контактная такая. Ну, выпивали... Сколько выпили, как отшибло все. Приходили разве сюда? Сидели на Байтурсынова, на улице, столик такой, ножка шатается. Капель была! За шиворот капало.

И опять тучи налетели, снова снег обещают, пропади эта зима!

Или, пойти на Байтурсынова, если Асима появится, у неё расспросить, что да как, узнает он её? А чего не узнать, женщина видная.

Борис повел взглядом. Н-да... нет самовара! А вчера был? Позавчера - точно был, сто пудов, возле него спички лежали, он прикуривал. О! Спички лежат на том самом месте...

Опять вздохнул, вышел, повернул ключ в двери и дернул: закрылась? Закрылась.

В кафешке сидели пара человек, выпивали. Борис поморщился: от спиртного тошнило, остановился возле окна, заказал водки и с отвращением проглотил - полегчало. Асимы не было, а память начала возвращаться, на квартиру они не ходили. Асима жучкой оказалась, стерва! Подливала и подливала, за его счет, пока крыша не съехала, а потом испарилась. Куда же самовар делся, твою мать! Васька сам мог забрать? Листья тополя, опадали с ясеня! Да Васька видимо приходил и забрал.

Официант, белобрысый парнишка в фартуке, смахнул крошки со стола и исчез. В окно видно - шашлычник ломает саксаул: размахнувшись, лупит сухим стволом по бетонным ступенькам, разлетаются щепки. За решеткой железного забора снуют толпы горожан, машины катят по Байтурсынова.

Кипит в Шымкенте жизнь.

14

Амана на "раковой шейке" (полицейская машина) привезли к месту преступления, в степь, остановились, где обнаружили труп. За колеёй, по обеим сторонам дороги, распустились подснежники, на небе - грозовые тучи, но сквозь них, по краям, пробивалась солнечная полоса. Сумбуль сорвал несколько подснежников, сложил букетик и вдохнул забытый запах. Сержанты топтались возле машин, переговаривались, курили в ожидании действий начальства.

Сумбуль отбросил цветы.

-Рассказывай, как было дело. - приказал Аману, а в это время сухопарый старлей снимал все на видео.

Аман стряхнул грязь с туфлей, постанывая, и придерживая правый бок.

-Мужчину я не знаю. Приставал он к моей невесте пару раз, я приревновал, подождал и предложил подвезти. А сам убил его...

-Где это произошло? - спросил Сумбуль, одобрительно кивая за кадром.

-В машине.

-А чем убивал?

-Монтировкой, чем еще...

-Хорошо, хорошо. Но зачем расчленил труп?

Аман заплакал, смахнул слезы и вытер опухшие губы.

-Злой был. Чтобы не узнали - расчленил.

-Так-так. Вырезал сердце, почки, печень. Да? - Сумбуль кусал карандаш и подсказывал, поощрял.

-Да.

-Хорошо. Молодец. Куда все это дел? Скормил, что ли собакам?

Аман уже рыдал, свесив голову.

-Скормил, да. Собакам скормил.

-Потом что сделал? Поехал к родственникам? Алиби заработать?

-Поехал, да. К родственникам. Алиби.

Сумбуль в сомнении, в раздумьях топтался вокруг Амана.

-Стоп! Неправдоподобно! Собакам он скормил! Думай, что подтверждаешь! Мы о чем договаривались? Помнишь?

-Помню.

-На суде скажешь?

-Скажу. Да.

Сумбуль опять пошел вокруг.

-Ну, смотри, Аман. Ударишься в несознанку - пеняй на себя! И не рассказывай судьям, будто тебя пытали, не поверят. Только хуже себе сделаешь, понял?

-Понял.

-Тебя пытали в ментовской? Били тебя? - Сумбуль угрожающе набычился.

Аман отвернулся, сглатывая комок, и в сторону:

-Нет.

-Смотри на меня! - Сумбуль схватил его, повернул. - На меня! Тебя в полиции били?

-Нет!

Сумбуль вздохнул и обратился к понятым:

-Слышали? Подписывайте протокол!

Понятые, получившие по пятнадцать суток за хулиганство мужички, приложились к бумаге. Зачем портить отношение с операми? А так - сегодня выпустят.

Старлей исправно снимал нужные места видеокамерой.

В степи свиристели жаворонки, порхали бабочки и стрекозы, через полчаса поехали назад.

Не успел Сумбуль войти в управление, как дежурный сообщил: вызывает генерал. Дело настолько серьезное и получило общественный резонанс, что из Астаны звонят дважды в день: не укладываетесь в сроки! Воду толчете, когда появятся реальные результаты!? Министр грозился снять погоны со всех, кто тормозит следствие.

Генерал, грузный мужчина в кителе и штанах с лампасами, шагал по ковру взад-вперед, смурной и вздрюченный. Не успел Сумбуль открыть дверь - указал на место за столом.

-Садись!

Майор торопливо сел, пухлое дело положил под руку.

-Слушаю, Жаке!

-Это я тебя слушаю! Я! Чего вы там топчетесь, как в штаны наложили!? Шофер этот, как его...

-Бекбергенов!

-Признался он?

-Так точно! Протокол подписали с понятыми, с видеокамерой.

-Ну так в суд! Какого хрена тянете!? Ты что, майор, страх забыл? Мне в Астану что передавать!? Я вас научу работать! И газетчики из Алматы звонят, из "Времени"! Устрой завтра пресс-конференцию, что ли, сообщи журналюгам - материалы переданы в суд!

-А нюансы, Жаке?

-Что нюансы!? - генерал грозно прикрикнул, останавливаясь напротив Сумбуля.

-Я, конечно, парня развел, припугнул, но ведь, по экспертизе, слепки от шин принадлежат газели. А он работает на камазе, и след ноги не совпадает. Там - нога маленького человека, или ребенка, а Бекбергенов рослый мужик!

Генерал поднял руку, останавливая:

-Хватит! Камазы, газели... Мне что посоветуешь делать, что докладывать министру? И Генеральный прокурор требует. Это ведь твоя версия, ты начал её раскручивать, заднего хода уже нет! Что теперь скажешь, ошибка следствия? Да я вас, бамбуков, всех разгоню, а тебя в первую очередь! Три недели нам дали, и - ноль!

На пресс-конференции ненужных вопросов не задавали. Были приглашены удобные журналисты официальных газет и телевидения. Один, правда, писака из "Набата" случайно затесался, но и тот помалкивал. В целом до жителей будет доведена следующая информация: дело передается в суд, убийца найден, и возмездия не избежит.

Когда Сумбуль освободился от работы, стояла ночь. Перед посадкой в новый мерседес, купленный на днях в фирме "Астана-моторс", Сумбуль постоял, подумал, покурил.

Комета в небе прочертила кривую и шмякнулась за Шымкентом.

На юге часто падают звезды.

15

Мартовский день принес тепло. Ветерок, правда, толкал по небу облака, теребил макушки кленов, но дуновения были нежными, ласкающими кожу. Озеро казалось спящим, подкатывала к берегу ленивая волна и лениво сползала с него. Стив, обняв Кэт за плечи, подчиняясь окружающим ритмам, медленно волочил ноги по гальке. Время от времени они приезжали сюда побродить в окрестностях, разрядиться. Или, как говорил Стив, "заземлиться". Живя среди стекла, бумаг, пластика, железа - человек получает электрический заряд, плохо сказывающийся на здоровье. А чтобы сбросить его - надо заземлиться. Они петляли более часа, разговаривая о том, о сём.

Стив приложил нос к волосам Кэт, вдохнул аромат, смешанный с запахом Эри.

-Ты грустная...

-Подожди. Разгуляюсь.

Свободной рукой Стив залез в плащ, достал Мальборо, Кэт помогла ему прикурить. Затянулся и выдохнул через плечо.

-Кэтти, скажи правду. Зачем я тебе?

-Вопрос хочу вернуть. Ты талантливый, умный, знаменитый. А я? Домохозяйка. - она положила голову ему в грудь.

-Не уходи от ответа.

-Не ухожу... Просто чувство вины.

-Опять? Я не об этом!

-А я об этом. Не могу сделать тебя счастливым и думаю об этом.

-Я счастливый

Ветерок понес дым в лицо Кэт, она отмахнулась.

-Стив, я люблю тебя и - сердце не проведешь. Думаешь, не вижу, как ты смотришь на детей? Хочешь своих Может нам развестись? Это ты скажи лучше, я тебе зачем?

-Ты мой воздух Кэтти. Вода. Небо. Ты - моя жизнь. Я без тебя ноль. Все, что делаю - для тебя. - прошептал он ей в ухо.

-Сутками пропадаешь на работе, мне скучно. Тоскливо. Я боюсь потерять тебя, я измотана.

-Работа - это работа. Предположим, брошу. На что жить будем? Без работы это буду не я. Думаешь, мне непонятно твое состояние? Я знаю семьи с такими же м неприятностями как у нас, но они не теряют надежды. Давай сделаем попытку, обратимся к народным средствам, не поможет - возьмем ребенка на воспитание.

Кэт кусала губы, Стив прижал её к себе.

Они плелись меж кленов, из травы выглядывала садовая скамейка.

-Присядем? - попросил Стив. Не устала?

На скамейке лежала кем-то оставленная газета "Курьер". Стив пробежался глазами по анонсу новостей. Что пишут соотечественники из России? Русской прессы в Америке хватает, но Стив читал именно "Курьер". В номере сообщали, что в Нью-Йорке из-за дождя остановился транспорт. Раскрыл нужную страницу и прочел:

"В среду в Нью-Йорке прошел короткий сильный ливень, сопровождавшийся смерчами. Три дюйма (76 мм) осадков парализовали работу метро, автотранспорта и аэропорта, приведя в недоумение тысячи пассажиров. В час-пик подземка практически не работала, потому что насосные станции не успевали откачивать воду. Некоторые пассажиры метрополитена полдня добирались до работы. Это уже третий за 7 месяцев случай остановки работы подземки из-за дождя. Вновь разгорелись споры об эффективности ее дренажной системы.

Вода также стояла в тоннелях автомагистралей и на взлетно-посадочных полосах аэропорта. Авиарейсы пришлось отложить более чем на час. В Бруклине торнадо повредил не менее 40 домов. Ураганный ветер наклонял деревья и сносил крыши".

Кэтти, не понимая русского, следила за его губами.

-Мне нравится твой язык, хотя вокруг твердят, будто все русские - мафиози, я знаю, ты не такой. Да?

Стив отложил газету.

-Люди идут на преступления не от того, что сами по себе мерзавцы и садисты, а так сложились обстоятельства, и в Америке полно таких.

-Не согласна. В одних и тех же обстоятельствах разные люди поступают по разному. Я смотрела передачу о пожарных Кливленда, там белая женщина спасла черных детей от огня, правительство дало ей награду. Но дело не в этом. Мужчины, соседи этой женщины, не бросились в горящую квартиру, они наблюдали за её действиями издалека. А ты говоришь обстоятельства! Большую роль играет воспитание и личные качества, она при экстремальных обстоятельствах оказалась на высоте, они - нет.

-Ты права. Но ведь, проявить геройские свойства женщине позволили обстоятельства. Если бы не возник пожар, никто бы о ней не узнал.

-Конечно. Но все же обстоятельства вторичны, впереди воспитание, личность, готовность совершить подвиг.

-Из истории я знаю случаи, когда воспитанные, смелые люди, совершавшие подвиги, при создавшихся обстоятельствах, после пыток, стали слабыми, чтобы спасти себя, оговаривали товарищей, которых потом сажали в тюрьмы и расстреливали. Лет девяносто назад наша страна провалилась в революционные перемены, а позже, герои тех событий, прославленные офицеры и генералы, плакали и ползали в ногах у палачей.

Стив перевернул страницу "Курьера", но отвлек мобильный телефон.

-Слушаю! ответил он.

-Стив? Привет! Это я, Робертсон!

-Робертсон?

-Звоню из Казахстана, плохая связь!

Стив крепче прижал трубку к уху, чтобы разговор не слышала Кэтти.

-Что ты хочешь?

-Предупредить. Мы везем товар пациенту из прикаспийской республики. Самолет через десять минут. Прибудем в Вашингтон, оттуда в Чикаго, и, на пару часов, к тебе, в Кливленд. Готовь деньги дружище, в этот раз нет времени, не будем встречаться в таверне. Жди в аэропорту!

-Хорошо хоть не в подворотне! - пробурчал Стив и дал отбой.

Кэтти взяла его руку с телефоном.

-Опять этот гангстер? Что у вас общего? Он же бандит!

-С чего ты взяла? - в который раз, как бы удивился Стив.

-Лицо бандитское! А эти, дружки его? Разве они не похожи на уголовников? У них ведь из-под пиджаков пистолеты торчат, а улыбки их наглые? Откуда у них столько денег? В Вашинготон пост писали, будто у Фреда Робертсона одно из самых богатых имений в Огайо.

-Успокойся милая. - Стив ладонью провел по её щеке. - Обычный бизнесмен, пусть тебя не пугает его вид. Не красавец, и что? Да и богатство не самый страшный порок. Как врач, хочу отметить: я замечаю за тобой повышенную нервозность и признаки астении. Раздражительность, неустойчивое настроение, нарушение сна. И главное - перестань пить! Каждую ночь являешься пьяная, да еще с этим макаронником.

-Валентини?

-Именно! - Стив поморщился.

-Валентини мой таксист, он провожает меня.

-Знаю я этих таксистов! Сегодня провожают до дома, а завтра до постели. - ворчливо заметил Стив.

Кэтти разулыбалась.

- Правда, ревнуешь? Скажи! - она развеселилась, и, захватив его рот, поцеловала взасос.

Стив вырвался из объятий, еще более раздосадованный, что был раскушен ею.

-Еще чего! К этому итальяшке? Хо-хо! Грасио, синьор Валентини! - передразнил, вспоминая, как она благодарит шофера. - И вообще! Оставим этот разговор!

Стив поднял газету и начал переворачивать страницы, Кэтти с улыбкой прижималась к нему плечом.

-Смотри! - Стив отметил ногтем нужную заметку и прочитал не без гордости, переводя на английский.

- Наш город лучший в Америке! "Первые десять мест достались городам Австралии, Канады, Австрии и Швейцарии. В двадцатку лучших вошли почти исключительно города Европы, Северной Америки и Австралии. Сделано только два "исключения" - для японских Токио и Осаки. Самые благополучные в Африке Претория и Йоханнесбург поделили 85-е место. Что касается Азии, то самым рейтинговым после Токио и Осаки оказался Гонконг (41-е место). За ним следуют Сеул и Тайбэй. Китайские Пекин и Шанхай расположились в восьмом десятке списка "конкурсантов". Лучшими городами США названы Кливленд и Питтсбург - они поделили 26-ю позицию".

Кэтти дослушала и предложила:

-Давай такой случай отметим в ресторане?

-В ресторан сходим, да, время к обеду. - согласился Стив. - Но пить не позволю. Куда пойдем? Мне нравится у Шнайдера, там серьезная публика и неплохая кухня. У Агранова тоже хорошо, но у Шнайдера мне нравится больше. А мне больше нравится в "Night Town" на Cedar roud, - не согласилась Кэт, у них отличный джаз, а ты знаешь, как я к нему отношусь.

-Ты обожаешь джаз. - Стив чмокнул Кэтти, поднимаясь со скамейки.

Казахстан... Казахстан... Робертсон действительно, штука та еще, у Кэт нюх на таких людей.

16

За забором, в шымкентском микрорайоне "Терискей", стоял двухэтажный особняк, на шезлонге у бассейна, лежал хозяин, Глеб Будный. Жаркая весна действовала изнуряющее, он часто окунался, смывая пот, встряхивался и освежался. Рядом, под зонтом, сидел проверенный монах АУМ СЕНРИКЕ - Кадырбеков Талиб Уралович. На вид Талибу лет тридцать пять - сорок, мужчина средней полноты и роста, в черных брюках и светлой рубашке. Он являлся руководителем безопасности секты, говоря военным языком - начальник разведки и контрразведки.

Нелегальное положение обязывало соблюдать правила конспирации. В Кзыл-Орде КНБэшники арестовали большинство монахов, но не всех, часть бежала, и после проверки примкнула к шымкентским братьям. Поводом для гонений стал арест адепта, работавшего на урановых разработках. Много любопытства и неосторожности проявил он, разузнавая о технологической цепочке производства, хранении и сбыта радиоактивной продукции, о покупателях, о ценах. За ним установили слежку, прослушку, выявили связи, и в результате КНБ в пресс-релизе сообщила следующие факты. Некоторые члены секты планировали отравить Сырдарью, и тогда населенные пункты ниже по течению, до Аральского моря, могли остаться без воды, в том числе Байконур.

В соответствии с учением Преподобного Учителя Сёко Асахары, урожденного Тидзуо Мацумото, подданного Страны Восходящего Солнца, секта готовилась к концу света. А еще, у Гуру в кабинете, висел портрет Адольфа Гитлера, вождя, у которого он черпал дух, мысли и идеи. Для осуществления замыслов адептам не хватало ядерного материала.

В середине девяностых японская полиция задержала одного из сектантов, а при нем секретную документацию с ноу-хау по обогащению урана для атомных станций и ядерных бомб. В ходе следствия выяснилось - документы вывезены из России. В марте 1995 г. по телевизионному каналу "Совершенно секретно" был показан фильм о купле-продаже расщепляющего материала в центре Москвы. Асахара получил желаемый эффект: привлек внимание стран и России, люди услышали его прорицание о конце света, связанного с ядерной войной. Для этого он создавал оружие массового уничтожения, сам он планировал остаться в живых, построил противоатомное убежище, приготовил антидоты, лекарства от нервно - паралитических газов.

Японская газета "Иомиури" писала: "Имущество "АУМ" на момент происходящих событий оценивалось в 2,5 млрд иен. Асахара оказался обладателем земельных участков площадью 136 тысяч квадратных метров, 16 зданий: в Токио и в десяти префектурах страны".

Будный провел рукой по лысой, как мяч голове, вытирая капельки пота, накрылся влажным полотенцем и поднялся.

-Что будем делать? спросил, так же поднявшегося Талиба, продолжая разговор.

-Я предупредил - пусть лягут на дно. Никаких контактов, только работа. Мы сами с ними свяжемся.

-А что хотел алкоголик? Зачем он его ищет?

-Учитель, у нашего Виталия бзик: не может пройти мимо красивой вещи. Вернулся в квартиру и стащил самовар. Алкаш следит за квартирой, и когда самовар пропал - стал искать дружка. Приходил в больницу, в скорую помощь. Как бы не наделал неприятностей.

Будный задумался. Сложив ладони, громко прошептал молитву, которую повторял на все случаи жизни:

-Да буду я проводить Спасение как слуга

Всевышнего Бога Шивы до тех пор,

Пока все души не войдут в Махаяну, и

Да буду я последней душой, вошедшей в Махаяну!

Талиб молчал, склонившись в поклоне. Будный закончил и обратился к нему:

-Наблюдение не снимайте, этот инцидент некстати. Когда отправили товар в Америку?

-Вчера Учитель, все чисто, все документально, а сопровождал груз, как всегда, американский представитель, Робертсон. Ни одна таможня не придерется.

Будный медленно пошел вдоль бассейна, Талиб рядом.

-Виталия надо наказать, мы не воры, мы несем Дух Истины. Кстати, если самовар старинный, значит дорогой. Почему он не сдал его в кассу? Это проступок. Значит, Виталий не накапливает Заслуг. Что говорит заповедь "не кради"? Если человек охвачен жадностью, или крадет вещи у людей, то причиняет им боль. В конце концов, привязывается к миру грубого измерения, поскольку все, что украдено - материально. Он не сможет получить опыт других миров, поскольку не соблюдает заповедь "не будь жадным, не кради". Виновен! Ты его накажи, но не строго.

Они остановились.

-Жарко, Талиб, отойди, я поплаваю.

Будный плюхнулся в воду, брызнул ногой в монахинь, вылез под зонт, где сидел Талиб, взял с подноса персик и запустил в него зубы.

Мелкий Мелкий Сколько прошло лет? Надо вспомнить.

Вечер. Звездный бульвар. Зажглись фонари, улица пустая, ни души. И вдруг из подворотни выскочил коротышка с приятелями.

- Эта, слышь, братан, можно тебя?

- Да.

- Слышь, братан, а чё ты так выглядишь странно?

- В смысле странно?

-Балахон у тебя желтый, и ваще. Чё, смысловой в натуре? Чё у тебя голова бритая? Оглянись назад, у всех челки, а у тебя? Чё бреешься? Ты ваще, чё слушаешь?

- Ну, астрал слушаю...

- А чё, нас не уважаешь? Слышал Аркадия Северного, Круга? А про Мелкого слыхал? Ты где живешь ваще?

- Здесь, на Звездном бульваре...

- Кого знаешь?

- Ну, кого знаю... Диму Сигачева знаю...

- Чё?! Слезы щас ронять будешь! Нет такого авторитета, и не было! Ты в курсах - начнешь страдать прямо сейчас?

Коротышка перемигнулся с парнями, те начали окружать Будного.

Ситуация накалялась, но шум засекла служба безопасности АУМ. Бывшие работники КГБ скрутили уличную шпану, затащили в полуподвальный офис. Так состоялось первое знакомство с Мелким. с Виталием. А когда в 1995-м ушли в подполье и разлетелись по миру - Виталий устроился в психбольницу, откуда и сел в тюрьму.

Наказать его, конечно надо. Но не особо, для приличия, в назидание монахам: жертвуйте! Все же человек в бегах, в розыске, делает грязную работу, таких людей нехватка, община в них нуждается.

Будный дожевал персик, вздохнул и снова лег на шезлонг. Женщины готовили чай с жасмином.

17

Генеральский БМВ выехал за ажурные ворота Южно-Казахстанского областного ДВД, по улице Желтоксан проскочил до светофора, свернул на Рыскулбекова, затем на Иляева, Момышулы, Тауке-хана, и остановился напротив областного акимата. Если приглядеться, то за слегка затемненными стеклами видно было, как генерал в открытом портфеле перебирал бумаги.

После некоторого перерыва опять нашли распотрошенный труп, опять никаких улик, опять не за что ухватиться. А почерк тот же. Шоферу камаза за это время впаяли по максимуму, как теперь оправдываться? Не из тюрьмы же он сбежал, совершил расчлененку, и снова вернулся!? Николай Кендицкий из "Времени", кажется, что-то затеял, не возьмешь трубку - звонит в облакимат, или министру, или Генеральному прокурору. А его статьи, говорят, президент читает. Брешут наверное...

Генерал вошел в акимат, дежурные полицейские вскочили, отдавая честь, он махнул, чтоб не напрягались, и поднялся на второй этаж. В приемной первого заместителя акима вежливо отодвинув секретаршу, подставил грудь под струю холодного воздуха: на стене бесшумно работал кондиционер.

-На месте? - кивнул на дверь, и, повернувшись, не дожидаясь ответа, взялся за медную ручку.

-Ждет вас. - вдогонку сообщила та.

Зам рассказал, зачем вызвал, он вытащил несколько зарегистрированных в общем отделе писем, и положил возле генерала.

- Жалуются на ваш департамент. Родственники шофера Бекбергенова во все инстанции пишут: невиновного осудили. Генеральную прокуратуру, Верховный суд - всех бомбят, везде пишут. Из Канцелярии президента спустили письмишко, что вы там замешкались, разбирайтесь поскорее. И опять убийство, опять расчлененка, маньяк, что ли, завелся в Шымкенте? Этого только не хватало!

Генерал вышел на взводе. Тут еще дело врачей, СПИД, зараженные дети, кое каких медиков посадили... Сейчас некоторые господа ссылаются на то, что в Ливане, мол, отпустили врачей на свободу по идентичному делу. Вроде как проявили милосердие. В Ливане, милые мои, прежде чем выйти на свободу, эти врачи отсидели по восемь лет на предварительном следствии! И кроме того - их простили родители, получившие по миллиону долларов за каждого зараженного ребенка. Выдайте нашим по миллиону баксов, может, тоже простят!

Генерал прибыл в дивизион, прошел в кабинет, бросил папку и попросил кофе. На что, на что - а на здоровье жаловаться не приходилось: кофе он пил, как говорится, ведрами. Зато не курил и не терпел запаха алкоголя. Давно, когда был старшим лейтенантом, жена гадала ему, заглядывая в чашку, и что самое смешное - сбывалось до мелочей! Захваченный новым увлечением, он и сам научился отыскивать на дне посудины фигурки, и определять их значение.

Кофе принесли через пять минут, генерал выхлебал его, подождал, пока посудина подсохнет, и заглянул внутрь. А ничего хорошего, одна чернота, и сейчас, и впереди - неприятности.

В дверь постучали, на пороге появился помощник, генерал поставил чашку возле сахарницы.

- Что?

- Приемный день, Жаке. Жена и мать Бекбергенова просят встречи с вами.

-А-а... Группа поддержки... Я занят. Хотя, давай! Ерекшелк ретнде. (Перевод: в порядке исключения).

Разговор состоялся не из легких, женщины требовали провести более тщательное расследование. Весь аул подтверждает: Аман Бекбергенов приезжал в день убийства к родственникам, привозил барана и до следующего утра находился среди родни. Генерал ссылался на суд, только он может отменить или изменить приговор, надо обращаться туда. Посетители были настроены решительно и пообещали добиться справедливости.

Когда они вышли, генерал нажал кнопку внутренней связи.

-Сумбуля ко мне! - и вновь принялся рассматривать кофейную гущу.

18

В последние дни Бориса одолевала тревога, беспокойство, вчера вернулся домой - дверь отперта. Кто мог её открыть? То, что перед уходом она была закрыта - сто пудов! Еще и незаметно заклеил волосок пластилином, так, чтобы контролировать несанкционированное вскрытие квартиры. Как прежде - стал подозрительным и осторожным.

Как прежде осторожным... Как прежде...

В Нагорном Карабахе неосторожных подстреливали словно куропаток. Кого только не было в их роте! Эстонцы, русские, армяне, узбеки, чеченцы, молдаване, один якут и один немец из Кыргызстана. Воевали, пока платили валютой, а как командиры начали хлюздеть - тихо рассосались, кто куда. Зарплату выдали фальшивыми, не-е, так не пойдет! Связали командира, автомат к башке приставили, попугали - и в бега! Правда, половина наемников так и осталась в горах Карабаха, рассказывали, со стороны азербайджанцев та же история. Вечная память всем погибшим, и воинам и мирным жителям!

А начиналось с того, что в 1989 году призвали его в армию. Служил в Бакинском оперативном полку в Нагорном Карабахе, в дивизии МВД СССР. Когда в 91-м Советский Союз развалился, Борис, демобилизовавшись, получил приглашение от армянских парней повоевать. Как и многие из его роты, повелся на большие деньги. На гражданке уже свирепствовала разруха и голод, безработица, а возвращаться домой без денег, на шею к пожилым родителям-пенсионерам, не хотелось. Так, отслужив срочную в Азербайджане, подался работать на армян.

Новые начальники, выплачивая доллары, для поднятия боевого духа бойцов, рассказывали в порядке политинформации: в 1988 году Нагорно-Карабахский областной совет народных депутатов стал добиваться вывода автономии из состава Азербайджана и включения в состав Армении. Такое решение спровоцировало столкновения, которые переросли в боевые действия, а к 1991-му уже шла настоящая война. На чьей стороне была правда, Борис так и не понял, но жалко было обе стороны.

Он прохаживался по ковровым дорожкам квартиры взад-вперед, заложив руки за спину. Затем полез в книжный шкаф, достал пожелтевший, отпечатанный на пишущей машинке доклад Правозащитного центра, касающийся войны в Нагорном Карабахе. Перелистал несколько страниц, остановился, захлопнул фолиант, нервно поправил челку. Доклад большой, нарушений с обеих сторон много, все это читано-перечитано.

Борис сел за стол, задумался.

Да, подонков тогда хватало, один только Шидлаускас чего стоил, капитан, "заработавший" на войне, как рассказывали офицеры в части - миллионы рублей и несколько килограммов золота. Одно дело, когда противник далеко, стреляешь, не видя его лица, и ты с ним на равных, другое как поступал Шидлаускас, когда смотришь жертве в глаза, убиваешь детей, их родителей, женщин.

...Ночью Борис в составе отряда спешил в село Чайкенд (Геташен). А утром, добравшись до места, он увидел сожженные дома на окраине села, отряд опоздал на несколько часов, и командир принял решение - догнать. К ним присоединились местные армяне.

В том бою и встретились с Шидлаускасом, с замкомроты по политической части, в сопровождении пяти автоматчиков, он переправлял добытое добро на БТРе. Машина подорвалась на мине, солдат расстреляли в полчаса, а Шидлаускас с саквояжем, тяжелым от золотых колец, серег и прочих украшений, попал в плен. Когда бежал по оврагу, наткнулся на засаду, допрашивали его вечером, у костра.

Увидев среди армян Бориса, капитан Шидлаускас обрадовался - затеплилась надежда, что не убьют.

-Товарищ рядовой, вы разве не понимаете, что правительство и президент поддерживают Азербайджан? - тихо спросил Бориса, улучив минуту, еще до допроса. - Горбачев разговаривал по телефону с Муталибовым, об этом писали в газете "Куранты". Не читали? Азербайджан остается в составе Советского Союза, а Армения откалывается, она не будет подписывать Союзный договор. Вы в курсе событий? Почему же воюете на их стороне?

Борис краешком губ, чуть слышно процедил:

-Я год как дембельнулся, и тебе не товарищ. Дрожишь? Не дрожи, я не трону, все же служили вместе. Мудаки вы, со своим Горбатым, а солдат жалко, пацанов сегодня постреляли восемнадцатилетних... Жалко

-Они защищали родину, это армия.

- Допустим. А вы, командиры, что делали в это время? Например, вчера? За их спинами добришко у населения грабили?

Капитан тихо крякнул, и еще раз.

-Боря, сколько тебе лет? - перешел он на "ты".

-Сколько? Я, капитан, молодой старик, через месяц двадцать два исполнится. Только будущего у меня нет, одно прошлое. А вот тут, - он указал на сердце, - черно и пусто. Я стал мудрым, как в семьдесят, жизнь прожита.

-Ты что, скоро кончится эта заваруха, поедешь домой, женишься, нарожаешь детей. Ты что?

-Какие дети, какая женитьба? Мне омоновцы отстрелили то, чем... - он опустил глаза. - Я ведь только из Еревана приехал, после ранения.

-Извини, не знал... на войне как на войне. Ты получал за это деньги - Шидлаускас шмыгнул носом. - Можешь помочь бежать?

Борис отрицательно качнул головой:

-Нет. Ты, капитан, вчера лично убил двух старух и девочку, что они тебе сделали? Есть свидетели, они рассказали. А до этого, сколько их положил?

Шидлаускас напрягся.

-А кто здесь не убивает? Не насилует, не грабит?

-Насилуют и грабят. Поймаются - тоже ответят. А я свои доллары отрабатываю честно, под пулями.

-Солдат, перестань, ты, наемник, считаешь меня убийцей? Да ты такой же, как я, хуже, ты убиваешь за деньги! Армяне и азербайджанцы честнее: они воюют за свою землю. Даже я честнее - выполняю приказ и верен присяге, ну да, попутно подрабатываю. А ты?

-Капитан, не бери на пушку, я твои агитпроповские штучки помню. Тебя поймали с саквояжем, полным золота, откуда серьги? Коронки? Сколько зубов ты повыдергивал, чтобы заполнить саквояж? А я золотые зубы плоскогубцами у мертвяков не выдираю...

-Значит, тебе без разницы, сохранится Союз, или нет?

-Не прикрывай мародерство и бандитизм - патриотизмом. Я переживаю за страну, но её уже не спасешь. Горбачев твой... За четыре года разрушил все! При царях Россия была от Варшавы до Америки, от Новой Земли до Китая, Порт-Артур, Дальний! Финляндия! Польша! Одна из сильнейших экономик мира! Нужно обладать гениальной бездарностью, чтобы потерять все, или нужно быть предателем. И Ельцин ваш вылупился из того же яйца.... Но, здесь не дураки, ничего тебе не поможет, я вообще удивляюсь, почему, капитан, ты еще жив. Обычно эти парни такие приговоры исполняют на месте.

Капитан вглядывался в темень, там появилось новое оживление среди наемников.

-Не хочешь помочь - дай хотя бы совет! - скороговоркой попросил он, дрожащими пальцами расстегивая пуговицы кителя. - Где мы находимся? В какой стороне наши?

-Ваши? Там! - махнул Борис на запад. - А совет один. Перед смертью помолись богу, покайся. Не простит, конечно, но, может, хоть в ад не попадешь...

Шидлаускаса застрелили просто и буднично. Три армянина, после допроса и выяснения кое-каких сведений, касающихся налета на Чайкенд, отвели его метров за пятьдесят от костра - там и положили, под кустом ежевики.

Пока Борис находился в боевиках, тревога и беспокойство стали нормой жизни. Вернувшись домой, все понемногу утряслось, забылось, и вот теперь - снова код кожей тревога. Не следят ли за ним? Кому он тут понадобился? Кто открывал квартиру? Куда делся самовар? Где находится Васька Арбаков?

Нужно завязывать пить. Присмотреться, насторожиться. Сухой закон!

19

Дело врачей закончилось судом. Полгода по области катились большие проверки: медицинские комиссии обследовали районы и города на ВИЧ-инфекцию, попутно обнаружили - медицинская техника устарела, здания рассыпаются, препаратов и лекарств не хватает, персонал слабо обучен, круговая порука, протекционизм. Но пока шло следствие, в больницах области начались ремонты, и даже очень приличные ремонты, стали хорошо кормить, и одноразовые шприцы использовать один раз. Тем не менее, шестнадцать врачей и некоторые руководители загремели на разные сроки. Суд второго уровня приговор почти не изменил, только к четверым осужденным применил отсрочку.

Мелкий на время проверок залег на дно: сначала слинял в отпуск, затем купил больничный лист. Фальшивый диплом о высшем медицинском образовании, который приобрел в Москве на станции метро "Комсомольская" за 300 долларов - жег карман. Умельцы то они умельцы, эти изготовители, но при внимательном прочтении, можно было обнаружить ошибку в гербовой печати. И здесь надули, неучи, за что бабки сняли? Оставалась надежда на невнимательность кадровиков, что, в общем, не такое редкое явление, во всяком случае, до сих пор претензий не возникало. Больше того. Некоторые больные писали даже письма с благодарностями на станцию Скорой помощи: хвалили Мелкого за чуткость, вежливость и профессионализм, и за это он получил грамоту от руководства.

Он сидел за столом и швыркал чай, который подливала в пиалу полная медсестра с усиками. Звонков пока не поступало, можно расслабиться, диспетчер в соседнем помещении молчит. Во дворе шофер, загнав "Газель" в холодок под карагач, проверял карбюратор: двигатель то шелестел чуть слышно, то надрывно ревел.

После побега из лагеря прошло несколько лет. Из Комсомольска-на-Амуре ехала тогда в поезде женщина, толстушка. К ней в купе и подселился Мелкий, это проводник взяв за услугу баксами. Толстушка оказалась женщиной страстной, в первую же ночь между ними произошло то, что должно было произойти между разведенкой и изголодавшимся по бабам зеком. Стучали на стыках колеса, вагон болтало и дребезжало оконное стекло, в которое Мелкий упирался пяткой. А утром к ним подсадили еще двоих пассажиров, и в последующие ночи пришлось уединяться то в тамбуре, то в туалете.

Мелкий отправился на юг, к новой подруге, туда, куда мечтал попасть еще будучи в Москве, в Бутырской тюрьме. На юг, где сладкие помидоры и пятнадцатикилограммовые арбузы, под жаркое солнце, отогреваться после крутых сибирских морозов.

-Давай, Соня, последнюю. - подставил Мелкий медсестре пиалушку под чай. - Взопрел я весь. - и оттопырил мокрую рубашку от тела.

Соня вылила остатки полу остывшей воды из фаянсового чайника вместе с листьями. Она вчера вернулась от родителей, которых наведывала каждый год, и вышла на работу.

-Вить, мы с тобой три года живем.

-Ну?

-А мне по ночам приходят сексуальные видения.

Виталий отодвинул чай, с интересом глянув на Соню.

-Я перестал удовлетворять?

-Что ты! Не в этом дело.

-А в чем?

-Мне видения приходят, когда медитирую, когда пробую поднять энергию Кундалини. Я тогда думаю: это моя суть, или это прежняя я? Докопалась я до глубины себя? До дна, или нет? И потом - начинаю плакать во время Ваявия-Кумбаки.

-Хм...

-Откуда Учитель знает, что у меня на душе? Он точно сказал, что я думаю.

-Хм!

-Для чего я существую? - развела Соня руками. - Каждый день в иллюзиях, каждый день рождаюсь в шести мирах, созданных моим сознанием. Учитель просил обратить внимание на то, что я не существовала в этом мире. После того, как получила Шактипат в прошлом году, я стала свободно медитировать хоть пять часов подряд. Только болит сердце. У тебя не болит?

-Нет. Мне велели каждый день выполнять раскаяние и исповедь. Учитель отметил у меня загнивание, он сказал: "Можешь не медитировать, но практикуй исповедь-раскаяние". Заставляет молиться с утра до ночи, тогда мои эгоизм, гордыня, ложь - должны вылезти наружу и я просветлею.

Соня грустно спросила:

-Зачем ты взял самовар, это такая дорогая вещь. Скоро конец света, нужно накапливать Заслуги и соблюдать заповеди. Как ты войдешь в духовный мир?

Мелкий достал из ящика письменного стола исписанный лист бумаги и стал им обмахиваться, по груди катились капельки пота.

-Не пойму: как это случилось? Я хотел продать его дороже, как антиквариат, а деньги внести в кассу, так ведь выгоднее?

-Учитель сам знает, как выгоднее. Ничего не надо утаивать, чтобы не вызывать подозрений, и чтобы души очистились перед концом. Прекрати махать! - она задержала его руку и отпустила.

Мелкий положил бумагу на стол.

-Ты права. Раньше я был вором, а когда приобрел способность в Самади видеть прошлую жизнь, то прожил её за минуту! Сейчас я практикую четыре ступени вхождения в Поток Истины, ну, ты знаешь. Первая ступень - руководитель, закон, приверженность религиозной общине. Вторая - многократное запоминание закона. Третья - обдумывание основ закона. Четвертая - практика изученного и обдуманного. Я подчиняюсь руководителю, а самовар я не украл у общины, хотел только принести больше денег для накопления Заслуг.

-Ну верю, верю я.- Соня ласково погладила его по голове и обняла. - Общине нужно много денег. Мы отбираем у пациентов печень, почки и - приближаем конец света, вносим свою долю в общину. Приближаем праздник душ и сердец! Мы ускоряем пациентам переход в вечную жизнь, а они оттуда нас благодарят! Недавно, в Верхнем Мире Форм, я встречала Василия Арбакова. Как он улыбался! Как благодарил! Он счастлив, и от его счастья в моей душе разливался синий свет радости. Мы расстались друзьями... Я часто встречаюсь с теми, кому мы помогли уйти. А Арбакова вижу чаще других.

-Это понятно, мы проповедуем истину. Я и сам задумываюсь: зачем им, непросветленным, никчемная жизнь? Когда с нашей помощью они оказываются на Небесах - что, кроме счастья, они могут испытывать? Нам необходимо как можно больше людей осчастливить, и Заслуги наши прибавятся. Бог Шива все видит!

В этот момент открылась дверь, вошла с бокалом диспетчер Гуля. Подняла крышку чайника, обнаружила пустоту и с сожалением положила её на место.

Спросила:

-Витя, забыла сказать, вчера опять тебя искал мужчина. И когда ты был в отпуске он приходил, и когда болел, приходил. Спрашивал про какого-то Арбакова. Говорит, Васька Арбаков пропал. Что за Васька, отвечаю, причем тут мы, причем скорая помощь? Говорит - у человека заболело сердце, приезжала скорая помощь, там был маленький врач в очках, еще медсестра и двое санитаров. Других никого не запомнил, а маленького врача запомнил, и после этого Арбаков пропал. Я по журналу регистрации смотрела - никакого Арбакова нет. Объяснила ему, что в бригаду санитары не входят, путает он. По-моему, мужик алкоголик, перегаром несло, а лицо синюшное, в общем, сказал, что опять придет. Не знаешь такого?

Витя скривил губы и буркнул:

-Алкоголик? Если в журнале записи нет - не знаю. Мало чего им привидится, какие еще санитары?

-И я об этом. А, все ясно. - махнула она и собралась выходить. Я-то поначалу всерьез его приняла, алкаш!

Когда дверь затворилась, Соня торопливо набрала номер на сотовом телефоне и прошипела в трубку:

-Учитель! Он опять приходил, ищет! Делайте что-нибудь!

Выслушала ответ и дала отбой. Мелкий вопросительно вскинул глаза.

-Что там?

-Учитель говорит - не нервничать.

Вернулась Гуля.

-Ребята, на выезд, проспект Кабанбай-Батыра, район железнодорожного вокзала.

Витя и Соня засобирались.

- Что случилось? - садясь в машину, спросила Соня.

-Роженица. Начались схватки, воды отошли.

-Ну вот, тянут до последнего! - устроившись возле шофера, проворчал Мелкий. - Поехали!

Когда машина выезжала, за воротами он увидел человека, с которым встретился глазами. Он! Опять он! Человек кинулся наперерез, но Газель взвыла и понеслась по улице, окутав мужчину белым дымным облаком.

Что же Учитель слово не держит? Как тут не нервничать! Может самому отправить его на небеса?

И без того маленький Мелкий сжался, врос в сиденье. Шофер включил мигалку, скорая помощь спешила на вызов.

20

-Не узнаю тебя. - Ишимбаев озабоченно топтался в приемной, поглядывая на Маржан. - Может быть, на тебя действует осень? - Он улыбнулся и тихонько спел: У природы нет плохой погоды, всякая погода благодать...Ты на себя не похожа.

Маржан сидела за столом, заваленным деловыми бумагами. Перед обедом было тихо, никто не заглядывал и не беспокоил.

-Нуреке, - Маржан потянула за пультом и отключила кондиционер, не смотря на октябрь, день был жаркий. - Мне надо уволиться с работы.

-Как!? - испугался Ишимбаев. - Глупость какая... Что случилось, я тебя обидел?

-Просто мне надо... - она поднялась и начала что-то искать в сумочке, запустив туда обе руки.

Ишимбаев приблизился, отобрал сумочку и положил на стол. Взял Маржан за плечи, притянул к себе.

-В твоих глазах пустота, ты сильно изменилась. Устала?

-Устала...

-Тогда - в отпуск, езжай к морю, хочешь в Таиланд? Там хандру враз снимут, я все оплачу.

Маржан двумя пальчиками терла лоб и виски.

-Не хочу...

Ишимбаев тихо спросил:

-Муж?

-Я не знаю... Ничего не знаю...

Она вздохнула, припала к его груди и тут же отстранилась, отталкиваясь ладонями.

-Ты плачешь? - Да что случилось в конце концов? Он тебя бьет?

Она опять вздохнула.

-Причем тут это? Просто мне надо уволиться. - и вытерла слезу.

-А я? Я ведь тебя люблю. А ты?

-Нурлан, я не знаю... Я так устала... И вообще...

-Что вообще?

-Зачем нам все это?

-Что это, какие-то загадки. Ты имеешь в виду наши отношения?

-И их тоже.

Ишимбаев слегка встряхнул её, затем погладил по волосам.

-Не пойму, что происходит. Объясни?

Она снова принялась тереть виски.

-Ты слышал что-нибудь о конце света?

-Причем здесь конец света? Глупости это.

-Если бы ты только знал...

-Маржан, ты здорова? Поехали куда-нибудь, в парк, что ли, подышим осенью.

И он увлек её за собой, они спустились на первый этаж, вышли во двор и сели в машину. В парке было малолюдно, погромыхивала полупустая детская железная дорога, под ноги падали желтые и багровые листья. Тихий, ясный, жаркий день. Ишимбаев снял пиджак, перекинул его через руку, вторую руку запустил в карман брюк. То и дело здоровались знакомые, оборачивались им вслед, Маржан нервничала, но Ишимбаев успокоил:

-Не обращай внимания. Я люблю этот парк, в детстве меня сюда мама приводила, мы жили неподалеку, а потом, подростками, сами бегали сюда каждый вечер.- Задирав шею, он расслабил галстук. - Ну, что с тобой происходит?

-Некоторые люди... - Маржан перебирала ногами по асфальтовой дорожке, стуча высокими каблуками, и подбирала слова. - Ну, один человек... В общем, совсем скоро наступит конец света, нам всем нужно готовиться в этому событию. Но многие слепы, они увлечены сиюминутными переживаниями, не думая о завтрашнем дне. Зачем наши отношения? Это грех, большой грех, а нам нужно накапливать Заслуги.

Ишимбаев остановился и протянул, стараясь говорить, как можно тише:

-А-а-а... Опять за свое? Я тебя просил... Девочка, ведь тебе совсем мало лет! Какой конец света? У тебя высшее юридическое образование, семья, впереди большая карьера, материальное благополучие, что еще надо? Какой чепухе ты веришь!

-Это не чепуха!

-Я думал... Я надеялся, что у тебя прошла это глупость...

-Это не глупость! Там - Истина, а здесь одна ложь! Зачем мне карьера? Перед лицом смерти всё бессильно, каким бы богатством ты ни обладал и какое бы высокое положение ни занимал. Духовная практика и достижение Освобождения - единственное, что может помочь превзойти состояние смерти. Счастье нужно искать не во внешнем пространстве, а в своем внутреннем мире, я хочу счастья!

-У тебя пустые глаза. - Ишимбаев снова двинулся. - Красивые, но пустые. Почему ты не замечаешь жизни вокруг? Молодежь на дискотеках, в барах, на спортивных площадках. А если узнает муж, родственники? Про секту эту.

-А если про тебя?

Он словно не слышал.

-Как будешь оправдываться? Ты мусульманка, у нас не принято изменять вере.

-Оставим этот разговор. Если узнают про тебя - неприятностей будет не меньше, но я тебя спасу. Я буду просить бога Шиву и Его Святейшество, чтобы ты понял меня и последовал моему примеру. Я буду молиться за тебя, стану монахиней, а пока уволюсь с работы...

Ишимбаев долго осмысливал.

-Мне не нравится это, не хватало только, чтобы обо всем пронюхали на работе. Да-а... Я так надеялся, что все у тебя прошло... - Он вздохнул. - Скоро кончается обед, давай зайдем в кафе, пожуем чего-нибудь.

Разделываясь с шашлыком, Ишимбаев еще раз предложил:

-Завтра уходи в отпуск, отдохни. Не хочешь никуда ехать - не надо, будешь со мною рядом, а лучше развейся. Увольняться не надо, прошу. Договорились?

-Не знаю... - Маржан не ела, а следила, как Ишимбаев уничтожает шашлыки и прочие вкусности.

Отобедав и попив чаю, отправив Маржан к машине, начальник Управления щелкнул пальцами, подзывая официанта:

-Счет! и указал на стол, вытираясь салфеткой.

Положив тенге на салфетку, пошел к выходу.

Хозяин кафе, казах с золотым перстнем на безымянном пальце, улыбаясь, проводил гостя до автомобиля. Держась за дверь машины, руку с перстнем приложил к сердцу.

-Нуреке, приезжайте еще, будем рады.

21

На кухне прорвало трубу, вода из трещины хлестала, свистела и шипела. Борис, разговаривая сам с собой, ругал всех подряд: и правительство, и президента, и акимов всех уровней, и слесарей, и все коммунальные службы. Водопровод в пятиэтажке старый, последний ремонт здесь проводило ЖКУ в 1981 году, поэтому, то в одной квартире, то в другой возникали аварийные ситуации. Трубы у жильцов были обмотаны изолентой, на видных местах красовались хомуты, в общем, каждый выкручивался, как мог.

Мокрый с головы до пят, Борис прикрыл трубу старой вельветовой курткой и отправился к соседям за ключом от подвала. Задвижка находилась там, придется перекрыть подачу воды на весь дом. За железной дверью было сыро, пахло мышами, в темноте слышались их писк и возня. Чиркнув спичкой и вытянув руку, он шел из одного помещение в другое, когда услышал, что в подвал спустился еще кто-то. Борис добрался до задвижки и попробовал её завернуть, она с трудом, но поддалась, заскрипела, из-под резиновой прокладки упало несколько капель на пыльный Борисов туфель. И тут раздался голос из темноты:

-Попался голубок?

-Что ты рыскаешь, кого ищешь? - второй голос.

-Сичас, мы сделаем тебя счастливым, сичас поднимешься в Маха Нирвану!

-В вечный покой и негу!

Вспыхнула спичка и на мгновение осветила пространство, Борис узнал одного из санитаров, приезжавших на "скорой помощи". И тут же получил удар куском арматуры по голове, повалился, хватая ртом воздух, в подвальную пыль. Следом посыпались удары по плечу, по шее, по ребрам, по чему попало. Несколько минут доносились сопение, стоны и охи. Когда они прекратились, санитар нащупал тело Бориса, и, освещая его китайским фонарем, поднял веки, заглянул в глаза.

-Готов! Уже на небесах!

За ворот рубахи они потянули его к стене, чтобы не сразу заметили, если конечно будут искать, и не торопясь, выбрались на свет. Возле подъезда было пусто, только старушка на балконе второго этажа подвешивала стиранное белье на веревку. Мужчины отряхнулись и пошли прочь, в воздухе кружились крупинки первого снега.

...Половина отряда, качнув спирта, смеялась: у Бори яйцо отстрелили, и грех, и смех! Он лежал, временами теряя сознание, обливаясь кровью, а оставшиеся в живых мужики потешались, шутили и веселились. Много бойцов не вернулись на базу после боя у Мартунашена. По горным тропам тащили его к площадке, куда раз в неделю прилетал армянский вертолет: привозил оружие, провизию и забирал раненых. Борис, вдрызг пьяный от выпитого спирта, пытался сорвать повязку с причинного места, но боль откидывала его на носилки, и несколько минут он лежал, лупая слезящимися глазами на черные скалы. Боль распространялась по всему телу. Взошедшая на небо луна то плавала, а то вдруг её подкидывало, словно шлюпку в шторм. Временами боль отступала, и тогда, остановив бойцов, он, собрав силы, приподнялся с носилок и нацарапал на мшистой скале: "Здесь умер Боря".

Раздался хохот: значит, будешь жить!

Черт его знает, откуда появился капитан Шидлаускас, стал звать его к себе, манить и требовать, что бы он следовал за ним. Борис пытался выполнить приказ, а подняться не мог. Шидлаускас, тряся распотрошенным саквояжем с золотом, усмехнувшись, и, как бы с сожалением, проворчал:

-Ладно. Останься пока.

И исчез.

Новая волна боли захлестнула тело, луна ярко била в глаза.

-Ну-ну, осторожно! Придерживай под руки!

-Да на нем живого места нет!

-Говорю тебе, под руки бери! Нежно!

Соседи мужики, спустившиеся забрать у Бориса ключи, освещая фонарем подвал, бесконечно долго волокли его к выходу.

Черные и серые горы-стены нависли над головой. И прыгающая луна, луна...

22

Благодаря шуму, поднятому родственниками, прессой и общественностью, дело Амана Бекбергенова рассматривал Верховный суд Казахстана. Шымкентская газета "Набат" освещала ход расследования, дважды иронично-злые статьи появлялись в республиканской газете "Время" за подписью Кендицкого. Амана наконец признали невиновным и освободили, а адвокат Шольц, от имени Бекбергенова, грозился подать иск на временно исполняющего обязанности заместителя начальника уголовной полиции Южно-Казахстанской области майора Сумбуля. Сумбуль сидел у генерала и ерзал на стуле. Генерал, несколько дней назад прибывший из отпуска, вынул из сейфа документы, положил перед собой и принялся их изучать. Затем ногой нажал на педаль под столом и вызвал девушку из приемной, коротко бросил:

-Кофе!

Та исчезла, и вскоре в кабинете запахло свежезаваренным напитком. Все в управлении знали любовь шефа к крепкому кофе и крепкому словцу. Женщины боялись попасть ему под горячую руку: генерал крыл всех, правда, был отходчив, и иногда извинялся.

Прихлебывая из чашки, обжигаясь, он листал бумаги.

-Шольц, сволочь такая... Ну, ладно, оставим его на потом. - Генерал посмотрел на майора. - Чего молчишь? Скажешь, выполнял мои приказы? Связан по рукам и ногам? Знаю, что думаешь, знаю, я и сам связан. Докладывай по делу.

Сумбуль, заглядывая иногда в записную книжку, рассказал:

-Одна из версий - сектанты. Эта буддийская группировка, АУМ Сенрикё, возможно, причастна ко многим событиям в городе и области. Ребята предполагают, что некоторые без вести пропавшие - так или иначе были связаны с сектой. Улики появились, и есть перехват сотовых переговоров, в общем, работаем. Можно накрыть их хоть сейчас, как незарегистрированную запрещенную секту. А я предлагаю подождать, понаблюдать. И самое важное! Некто Борис Петровский, принес заявление о пропаже соседа, Василия Арбакова, но дело в том, что пропал он еще зимой, восемь месяцев назад.

-Почему же не принес заявление раньше?

-Он алкоголик. Наркологи говорят, алкоголики теряют ориентиры во времени, для них что полгода, что месяц, что неделя - разница не большая. Кроме того - поначалу особо он и не искал его, не беспокоился. А когда окончательно убедился, что человек исчез - боялся связываться с полицией.

Генерал усмехнулся.

-А потом осмелел. Дальше!

-Вместе с Арбаковым пропал антикварный самовар восемнадцатого века, ему он достался по наследству от матери. По оценке Петровского, примерная стоимость прибора десять тысяч долларов. Хотя наверняка дороже, самовар необычной формы, с вензелями, с гравированным текстом для Екатерины Второй.

-Интересно. Как такая вещь оказалась в Шымкенте у пьяницы?

-Петровский рассказывает, этот Арбаков, был из рода купца первой гильдии, приближенного к царице, Арбатова. После гражданской войны его дед немного изменил фамилию из соображений безопасности: служил в Сибири у Колчака, а после его разгрома, бежал от чекистов в Казахстан, в Верный. Мать Арбакова, в 1943-м, оттуда перебралась в Шымкент. Но это все, что смог пояснить Петровский. Таким образом, самовар оказался здесь.

-При каких обстоятельствах исчез Арбаков? Что рассказывает?

-Ему стало плохо, Петровский вызвал скорую помощь, того увезли в больницу, и после этого он пропал. Мы проверили, ни в одной из больниц пациент с фамилией Арбаков зарегистрирован не был. Еще Петровский говорит, за ним давно следили, а потом избили санитары скорой помощи, те самые.

-Так. А какое отношение он имеет к нашему делу? К делу Бекбергенова? Где связь?

Сумбуль улыбнулся.

-Теперь главное! Мы произвели обследование квартиры, где жил пропавший, были обнаружены образцы ДНК. - он вынул из папки лист бумаги и показал генералу. - Вот заключение экспертизы, расчлененный труп, найденный зимой, принадлежит Василию Арбакову!

Генерал свистнул.

-Ну, Сумбуль, спас свою шкуру! - шутливо заметил генерал и стал потирать руки. - Я уж думал, так и останется висяк!

Он снова нажал на педаль, вбежавшей женщине показал два пальца.

-Два! Два кофе!

Сумбуль с удовольствием отхлебнул обжигающего напитка. Генерал редко кого угощал, и если делал это, то в знак особого расположения. Кажется, настроение у него поднялось.

-Значит, врачи скорой помощи видели его последними?

Сумбуль утвердительно кивнул.

-Получается так. В этом направлении мы работаем, допросили бригаду скорой, они утверждают - Арбаков наотрез отказался ехать в больницу, и они высадили его у светофора возле ЦУМа. Записей в журналах регистрации никаких нет.

-Да? Не по правилам... А нам ведь другого не остается - присмотрись к врачишкам. И вширь копни, и вглубь.

-Так точно. - Сумбуль сделал последний глоток кофе, подвигал языком во рту, выискивая мелкие крупинки зёрен.

-И не тяни.

-Есть!

Генерал заглянул в пустую чашку, наклонил её влево, вправо, от себя, на себя. Опять лезут какие-то неприятности, одна чернота, и особенно с казенной стороны. Что бы это значило? Шольц, что ли, наезжает с адвокатской братией? Трудно стало работать, там - корреспонденты, здесь - адвокаты, там - депутаты, здесь - общественность.

Он отодвинул посудину на середину полированного стола.

-Хотел тебе, Сумбуль, тоже главное сказать. Шольц, конечно, говнюк тот еще, мне он однажды много крови попортил. Но я о другом. Представил я тебя к подполковнику, в курсе уже?

Сумбуль вскочил и вытянулся.

-Садись, садись. - генерал помассажировал глазные яблоки. - Я вас, болванов, всех предупреждаю, никому ничего не отстегивать! Если мои замы начнут тянуть, приди и доложи, я разберусь! Ты мой выдвиженец, понял? Я с тебя деньги прошу? Нет! А предложишь - разжалую! И если узнаю, что кому-то дал - тоже разжалую. Мне нужны работники, пахари, а не блатные недотроги. А как с работника - спрашивал, и буду спрашивать, строго. Понял Сумбуль? Я знаю сколько стоит твое место, и сколько за него брали до меня. А ты получил его за дело, бесплатно. И все остальные - тоже получат бесплатно. Ошибки у тебя, конечно, бывают, а у кого их не бывает? Работа такая, сволочная, да.

Генерал прервался, зазвонил телефон, он поднял трубку.

-Слушаю. Да, эту версию отрабатываем. Ну и что? Идет следствие, сбор оперативных материалов, формируется доказательная база.

Потом, выключив телефон, замолчал минуты на две.

- Ты вот что, - задумчиво обратился к Сумбулю, - с этим делом давай осторожнее, с сектой. Защитнички объявились

-Там? - Сумбуль кивнул в сторону телефонного аппарата.

-Ну, не важно... Не важно...

Сумбуль поблагодарил за представление к подполковнику и вышел. Закрывая дверь, заметил, как генерал снова уткнулся в чашку с кофеем.

23

Начальник разведки и контрразведки метался по комнате, разъяренный сообщением. Двое подчиненных виновато молчали, застыв под громадным портретом Сёко Асахары. Его Святейшество, весь в белом, сложив ладони лодочкой - молился, на плечо спадала черная коса, перехваченная лентой. Талиб Кадырбеков, рыча, остановился напротив провинившихся саманов.

-Вы понимаете, что это значит!? Вы не выполнили волю Учителя! Вы! Вот лично ты! - он в упор рассматривал вздыхающего громоздкого мужчину. - Ты сообщил Учителю, что этот алкоголик отдыхает на небе! Преподобный уже отблагодарил бога Шиву, а вас обоих готовился поднять еще на ступень! Вы обманщики! Обманывать Гуру - тяжкий грех! Очень, очень скоро наступит конец света, и вы не успеете войти в Светлый мир очищенными! И это те, на которых возлагались большие надежды!

Вздыхающий самана был мрачнее тучи.

-Я заглядывал ему в глаза! Щупал пульс! Я не мог ошибиться!

-Не мог!? Этот пьяница написал заявление в полицию о том, что его хотели убить двое санитаров. А санитары - связаны с пропажей Арбакова. Ясно!?

-Как же я так не разобрался? - тихо спросил монах сам себя. - Ведь он был как неживой, я надеялся, что мы осчастливили его, вот досада!

Второй попытался успокоить Талиба:

-Мы все сделаем, от нас он не уйдет, все исправим. Мы будем молиться и накапливать Заслуги. Мы успеем!

-Вы забыли, что чем выше поднимается духовный уровень, тем сильнее осознается важность Учителя. Вы забыли правило думать всегда об Учителе, о его намерениях и выполнять их! Вы забыли слова Святого Верупы, Достигшего Света: практикуйте на протяжении всего дня Бакти-йогу, а значит, выполняйте волю Учителя и Великого Бога Шивы, служите им! Вы многое забыли! Можно ли простить вас, оскверненных обманом? Заслуживаете кары!

-Виновны мы!

-Виновны! Исправим!

-Вы будете лишены ступени "непоколебимой души". И так останется до тех пор, пока заново не приобретете стопроцентной веры в Учителя.

-Веруем!

-Веруем! Мы на пути к Окончательному Освобождению!

Кадырбеков, все еще всклокоченный, непреклонно указал на выход.

-Молиться! День и ночь молиться! Практиковать Отрешение от Привязанностей! Медитации! Жертвуйте все своему Учителю: тело, душу, мысли, материальные вещи - все! Заново - Отрицание Этого Мира и Отрешение от Привязанностей! Все заново!

Когда саманы исчезли, Талиб подхватил папку с документами и явился перед Учителем. Тот уже все знал: в помещениях дома стояли тайные микроскопические камеры, позволяющие следить, как проходят молитвы, как практикуются техники йоги, кто что говорит, и кто чем дышит. Видеокамеры и микрофоны были натыканы везде: и в туалете, и в душевой, и в кельях монахов и монахинь. Невидимые, скрытые штукатуркой провода тянулись на пульт, в комнату за семью замками, без окон, брелок от стальной двери находились в кармане Глеба Будного. Попасть туда не мог никто, даже начальник разведки и контрразведки, монах, достигший сана Идущего Вверх по Потоку. И никто не знал, что находится за дверью, подходить к которой было строжайше запрещено. Это было личное убежище Учителя.

Из секретной комнаты Будный перебрался в кабинет, где встретил Талиба. Тот начал вполголоса рассказывать о прошедшем разговоре с саманами, в почтении склонив голову. Но Будный, поднимаясь, величественно остановил:

-Достаточно! В это время я находился в медитации, мой дух висел над твоим затылком, я все слышал. Разве не ощущал ты тепло моего присутствия? - с укоризной спросил Будный.

Талиб склонился еще ниже.

-Ощущал, Учитель! Я еще подумал, почему мне стало так жарко, но решил, что просто перенервничал. Теперь я понял, что вы были рядом.

-Хм... Хм... Молодец, Талиб... Садись. У тебя поразительно чистая карма. Пройдет время, и ты станешь Достигшим Самадхи. А теперь вот что. Ты правильно наказал этих монахов. Сегодня утром я заглядывал в будущее, там нет места человеку, о котором ты говорил. Его ниша занята другими. Ясно ли тебе, Талиб?

-Да, мой Учитель.

-Его нужно сделать счастливым. Без счастья человек злой.

-Мы сделаем его счастливым!

Гуру кивнул.

-Скажи, Талиб, готов ли ты выполнить самое важное поручение в жизни?

-Учитель! Я всегда готов выполнить любое ваше желание!

-Знаю. Знаю. Хорошо. Дух Истины, Его Святейшество преподобный Учитель Сёко Асахара, завещал нам готовиться к концу света, чтобы уйти отсюда очищенными через страдания. Но конец света, говорил Он, не наступит сам собой. Его нужно создавать, приближать. Мы движемся в этом направлении, однако распространение СПИДа, оказалось не таким массовым, как мы рассчитывали. Ты меня внимательно слушаешь?

-Да, мой Учитель.

-Так вот. Поступили сведения, будто одна мусульманская партия готовит теракт: отравить воду Миссисипи неким веществом, чтобы все нижестоящие города отправились в Нирвану. Это совершенно новое вещество, разработанное в горных лабораториях, условно называется нитроцидом. Контактируя с кислородом, этот нитроцид, на атомном уровне, изменяет состав, отравляет, и каждый новый атом увлекает следующие атомы. Такая вот, как бы, цепная реакция. Двух килограммов хватит, чтобы дать счастье Америке. Нитроцид - эффективнее атомной бомбы. А можно его распылить с самолета. Всего на земле этого вещества произведено восемь килограммов. Что скажешь?

Талиб, не мигая, смотрел на Будного.

-Сделаю все, что в моих силах, но откуда эти данные? Такие разработки секретны.

-Не мы одни приближаем конец света. - уклончиво ответил Учитель. - Ладно. Есть люди, которые от имени производителей предлагают нам нитроцид.

-Гениально. Весь мир - в наших руках.

-Да, Талиб. Но очень дорого. Дороже бомбы.

-Обратимся к братьям. Помогут?

-Хотелось бы. Есть спонсоры, благотворительные фонды. В Японии и Англии к нам относятся с пониманием, и в скором времени многое прояснится. Ну, а какие у тебя известия?

Талиб открыл папку, вынул отпечатанные листы и передал Будному.

-Вот сводка из департамента внутренней политики, касающаяся религии.

Захватив лоб ладонью, будто болела голова, Учитель стал изучать большой материал.

"В общем, по Казахстану, имеются последователи 46 конфессий и деноминаций, ЮКО представлена 17-ю, в том числе функционируют представители всех мировых религий: буддизма, христианства, ислама". - было написано в сводке. Дочитав объемный документ до конца, Будный бегло пробежался по другому, короткому сообщению.

Листовки "Хизб-ут-Тахрир" неоднократно распространялись в Шымкенте, Туркестане, Арыси и других районах области. Эти факты обоснованно вызвали беспокойство жителей, которых возмущает открытая пропаганда идей, противоречащих конституции. В целях пресечения противоправной деятельности на территории области незаконных религиозно-экстремистских организаций, департаментом КНБ по ЮКО проведен комплекс оперативно-розыскных мероприятий, в результате которых в г. Шымкенте выявлена и ликвидирована подпольная типография религиозно-политической организации "Хизб-ут-Тахрир". Об этом представителям масс-медиа сообщил на днях начальник департамента КНБ по ЮКО на пресс-конференции, состоявшейся в стенах КНБ.

При проведении санкционированных прокурором области оперативно-следственных действий в квартире, арендованной членами Хизб- ут-Тахрир, были обнаружены оборудование и оргтехника, предназначенные для изготовления в широких масштабах пропагандистской литературы "Хизб-ут-Тахрир": ризограф, персональный компьютер, принтер, ксерокс, ламинатор, типографский резак, приспособление для изготовления переплета.

Помимо этого, изъяты большое количество изготовленных в типографии, для распространения среди населения книг, журналов, брошюр, относящихся к деятельности "Хизб-ут-Тахрир", а также 600 листовок различного содержания.

Будный дочитал, откинулся в кресле и уставился в потолок.

-Передай Махе Куеме, Учитель доволен. Она исправно выполняет поручения, и у неё накопилось много Заслуг.

Начальник безопасности встал, поклонился и вышел.

24

Маха Куема молилась и медитировала. Две недели назад она приняла участие в очередном семинаре АУМ под Шымкентом, на одной из закрытых баз секты, и там, под руководством Учителя, получила первый Шактипат. Он продолжался около десяти минут. Поначалу не было ни каких ощущений и вообще ничего. Затем появились полосы белого цвета, перед закрытыми глазами сиял яркий свет. Еще немного, и белые полосы превратились в цветные пятна, а цветные пятна - сформировались в радугу. Сама радуга превратилась в колесо и начала вращаться в Аджня-чакре. Маха Куема поплыла в блаженстве. Спустя некоторое время во лбу появилось странное напряжение, будто, нечто изнутри, просилось наружу. И это был первый опыт Шактипата, несколько раз после этого она совершала астральное путешествие.

Некоторое неудобство доставлял муж. После двух-трех месяцев отсутствия, приезжая с вахты на неделю и не узнавая прежней жены, он злобно бросал:

- Позор же! - и надолго замолкал.

Все дни ходил хмурый, видно дом его стал тяготить, и теперь он ждет не дождется отъезда на следующую вахту. Перед прощанием, так же злобно спрашивал:

-Не стыдно? - и уезжал.

Между тем практика пранаямы и медитации требовали все больше личного времени, и Маха Куема впадала в неизведанные ранее состояния, забывая все. В свободное время она изучала литературу по истории буддизма, а также книги Преподобного Учителя Сёко Асахары. Но недавно увлеклась еще Ачааном Брахмавамсой: "Окончанием вещей, наставлением о безличности".

"То, что мы считали реальным, проникающим и стабильным, то, что знает (человек), - это мираж! Иногда, когда я говорю об этом, люди пугаются, и этого стоит ожидать, потому что я ставлю под сомнение самое сердце того, кем, по их мнению, они есть. Ставлю это под сомнение до самых корней. Но представьте на мгновение, каково было бы не иметь личности. Не иметь личности значит, что все это счастье и страдание, эта боль и удовольствие, этот восторг и расстройство, которые возникают в уме, не будут вас больше беспокоить. Почему это должно нас заботить, если нет никого, кому бы принадлежала боль или удовольствие, возникающие в теле? Расстройство, успех или провал - к чему нам беспокоиться об этом? Вы знаете, что это просто вещи, которые прибывают и убывают. Они не ваши. Некого винить и некого благодарить. Одобрение и осуждение - это мирские явления (Дхаммы). Будда сказал, что они ни к кому не относятся. Они просто относятся к природе.

Одобрение и осуждение здорово созерцать. Когда я был молод, я всегда как чумы пытался избежать обвинений и искал только похвал. Когда меня упрекали, я думал, что со мной что-то не так, поэтому я был довольно искусным, пытаясь понравиться другим. Но, несмотря на то, что я старался, как только мог, меня все равно обвиняли в вещах, которых я не делал. Я заметил, что меня точно так же и хвалили за вещи, которых я тоже не делал, но я никогда не жаловался на это. Мне было досадно, если кто-то меня несправедливо обвинял. Я действительно заметил, сколько моей молодой жизни было потрачено на то, чтобы кому-то понравиться. Я пытался понравиться моим родителям, понравиться моим учителям в школе, понравиться моим друзьям или понравиться моей девушке. Позже я потратил столько времени, пытаясь понравиться Ачаану Чаа, понравиться Ачаану Сумедо, понравиться комитету по управлению Буддийского Общества Западной Австралии или понравиться монахам, которые оставались со мной. Сейчас меня не заботит, нравлюсь я кому-то или нет. Если для вас Ретрит Дождей был отвратительным, мне все равно. Ха! Ха! Это просто мирские Дхаммы, они ничего не могут со мной сделать. И точно так же я не несу никакой ответственности, если у вас все получилось. Все это одобрение и осуждение, ничего более. Разве это не чудесно, когда вы видите, что это не Ачаан Брам дает беседу? Вам не нужно беспокоиться о том, что сказано, и вам не нужно беспокоиться, пытаясь вдохновить людей. Это просто игра Дхамм, вот и все".

Маху Куему вспугнул звонок в коридоре. Вздрогнув, она закуталась пуховый платок и пошла открывать. За дверью стоял улыбающийся Ишимбаев с букетом октябринок. Он шагнул в прихожую, положил цветы на трюмо и принялся целовать её в шею, в губы, в глаза.

-Маржан, я соскучился! В пятницу ты ушла, а я остался на совещании у акима. Вот, не дождался завтрашнего утра, чтобы снова тебя увидеть.

Маржан отстранилась и поправила платок.

-Извини, я не приглашаю. Совсем нет времени. И ничего не готовила.

Ишимбаев, снимая туфли, успокоил:

-Не страшно, я не голоден. А хочешь, сам приготовлю?

-Нет! Нет! Совсем нет времени. - повторила она. - Потом. - и стоя на пороге, загородила вход в комнату.

Но Ишимбаев её ласково отстранил, и, увлекая, придвинул к дивану, посадил.

-Чем занимаешься? Читаешь? - он взял книгу со стола и прочел название. - А-а... Опять... Бедная девочка. Ты не отдаешь себе отчет, что так можно потерять все. Ты себя потеряешь! Увлеклась иллюзиями и не замечаешь реальной жизни. Ну, объясни! Вот, сидишь ты часами, пребываешь в мечтах, или, наоборот, вообще ни о чем не думаешь. Ведь от этого не прибавится материальное благополучие! Если не работать, то ничего не будет - только хуже и хуже! Настанет время - и есть будет не на что! Это бессмыслица, путь в никуда! Ты зомбируешь себя, да и поведение твое давно напоминает зомби. Маржан! Очнись!

Он шутливо провел ладонью возле её носа, проверяя реакцию. Она выслушала, и ответила спокойно, как отвечают люди, у которых внутри полное благополучие.

- Расстройство, успех или провал - какая разница? Все это мираж, или, как ты говоришь, иллюзия, да, все иллюзия. И я иллюзия, и ты. Прости, но пока ты недостаточно осведомлен даже о своей собственной личности. А если захочешь дойти до конца и все понять - увидишь, что никакой личности нет. Пусто! И везде пустота! Только сознание, которое существует в Астральном и Каузальном мирах.

-Девочка моя, куда тебя заносит? Любишь ли ты меня по-прежнему? Ало!

-Нуреке. Любовь - тоже иллюзия. И дружба, и ненависть - все иллюзия и мираж. Чувства исходят от личности, от "эго", от собственного "я". Но если понять, что никакой личности нет - то нет и чувств. Нет любимых, друзей, родственников. Есть только Великая Пустота!

Ишимбаев сел на диван. Попробовал перевести разговор на другое.

-Маржан, у вас запрещенная секта, тебя могут арестовать!

-Ты ведь этого не допустишь? - Маржан положила руку ему на плечо, поцеловала в подбородок. - И нас никто не арестует. Разве мы кому-то мешаем? Просто мы - другие.

В квартире было холодно, на дворе толстым слоем лежал снег, поддувал неприятный, ледяной ветер. В оконных щелях посвистывало. Маржан дотянулась до розетки и включила масляный радиатор, который давал чуть заметную утечку, и от того чувствовался запах горячего масла. Она поежилась и опять поправила пуховый платок.

Ишимбаев задерживаться не стал, прихватил одну из книжек на столе и ушел. А она снова уткнулась в Ачаана Брахмавамсу.

"...Представьте, что у вас абсолютно ничего нет: нет тела, нет ума, нет сознания. Все это просто принадлежит природе. Вы возвращаете дела вашей жизни их законному собственнику. Природа владеет всем этим, не вы. Если бы вы могли это сделать, представьте себе, как бы вы были свободны. У вас бы не было абсолютно никаких тревог и забот. Что бы ни случилось в мире, природа заботится об этом. Счастье, страдание, ясность, замешательство, что бы ни происходило - это просто игра природы. Вот почему Владыка Будда сказал, что когда нет личности, тогда нет ничего, принадлежащего личности. Если нет ничего "моего", больше нет никакой жажды.

Почему вы хотите хвататься за вещи? Хвататься за счастье, значит, в то же время хвататься и за страдание. Люди безумны. Они хватаются и за похвалы, и за обвинения. Когда кто-то отчитывает вас, говорит вам, как вы глупы, вы хватаетесь за это: "Я глупый! Почему они называют меня глупым? Я ведь на самом деле не глупый". И вы держитесь за это. Когда в теле боль, вы думаете: "Мне больно. Как это больно". Почему вы держитесь за это? Вы только заставляете себя страдать.

Жажда, она не только к приятным вещам. Глупые люди будут страстно желать страдания! Они просто страстно желают чего угодно, потому что они пребывают в жажде. Это можно сравнить с тем, как кто-то идет в магазин и решает что-нибудь купить независимо от того, понравится ему что-то или нет. Он купит даже мусор. Именно так выглядит жажда. Вы будете есть все что угодно, когда вы голодны, вы привяжетесь к чему угодно, когда вы глупы и пребываете в жажде, - даже к страданию. Все это потому, что глубоко внутри себя мы все еще думаем, что мы там есть. Поэтому нам хочется что-то делать, мы хотим что-то получать и хотим чем-то владеть. Вся функция владения личностью, владения эго, в том, чтобы делать, обладать и иметь власть над нашими владениями. Большие эго этого мира любят быть премьер-министрами, президентами, королями и королевами. Им нравится владеть многим и иметь как можно больше власти. Мера вашего эго - ваше желание власти над другими. Тот, у кого нет эго, не стремится к власти над другими".

Маха Куема засыпала, глаза слипались.

"У Нурлана большое-большое эго, как жаль.... Меня нет, нет моей личности, и мне ничего не жаль. Я - часть природы: космос и ветер"...

25

Штат на Среднем Западе США.

Прозвище: "штат конского каштана" (Buckeye State),

Житель штата: Ohioan.

Столица: город Колумбус (Columbus).

Девиз: "С Божьей помощью всё возможно".

Песня: "Прекрасный Огайо".

Цветок: алая гвоздика (scarlet carnation).

Дерево: конский каштан (buckeye).

Птица: кардинал (cardinal).

Насекомое: божья коровка (ladybug).

Камень: кремень (flint).

Напиток: томатный сок (tomato juice).

Площадь: 106125 кв.км. (35 место).

Население: свыше 11 млн. (7-е место).

Крупнейшие города: Кливленд (Cleveland), Колумбус (Columbus), Цинциннати (Cincinnati), Толидо (Toledo), Акрон (Akron), Дейтон (Dayton), Янгстаун (Youngstown).

История:

В районе Огайо в 1669 побывал французский исследователь Ла Саль. Начиная с 1685 сюда стали проникать американские скупщики пушнины, французы и индейцы пытались воспрепятствовать этому. Огайо стал территорией США в 1783 году, после Войны за независимость. Первое поселение было официально зарегистрировано в районе Мариетты в 1788. Войны с индейцами закончились их разгромом американскими войсками под командованием Энтони Уэйна у Фоллен-Тимберс в 1794. В войне 1812 победа Оливера Перри на озере Эри и вторжение в Канаду Уильяма Харрисона в 1813 положили конец английским притязаниям на территорию Огайо. В состав США штат вошел в 1803 году.

Достопримечательности:

Индейские погребения в Маунд-Сити;

Музей авиации и космоса им. Нила Армстронга в Уопаконета;

Музей военно-воздушных сил в Дейтоне;

Зал славы профессионального футбола в Кантоне;

Парк аттракционов на острове Кингс-Айленд;

Парк атракционов Сидар-Пойнт;

Места рождения, дома и мемориалы восьми огайцев, ставших президентами США;

Острова на озере Эри; Район эмишей;

Немецкая деревня в Колумбусе;

Спортивный центр Джека Никлоса в Мэйсоне.

________________________________________________________________

В который уже раз Стив перечитал буклет о своем штате, и со вздохом положил его на колени. Кэт мирно дремала, улыбаясь во сне, самолетные двигатели ревели за бортом. Внизу, не окинуть взглядом синий Атлантический океан. Боинг летел в Анкару, оттуда они должны лететь в Алматы, из Алматы в Шымкент. Такой маршрут придумал Робертсон, хотя поначалу планировали добираться через Париж. И можно было из Анкары лететь прямо в Шымкент, но - почему-то Робертсон решил так. Сам Робертсон ждал их в конечном пункте назначения, в столице Южно-Казахстанской области.

Стив убрал буклет с колен, положил его в кожаный портфель, а вытащил оттуда книжку, купленную в Кливленде, сборник стихов местных поэтов. Стив периодически знакомился с литературными новинками города, знал некоторых поэтов и прозаиков лично. И даже, втайне от всех тоже занимался сочинительством. Он открыл стихотворение Арона Левина, написанное в 1997 году:

Не хожу я в синагогу,

Не лежит душа.

Помолюсь- ка лучше Богу

Дома, не спеша.

Бог ведь в небе, где- то выше,

А не за стеной.

Если есть он, то услышит

Робкий голос мой.

Но сдаётся мне, что Боже

Глубоко во мне,

И всего верней, быть может,

Поискать в себе.

Стихотворение не то, чтобы понравилось, но он прочел и следующее:

Ерунда

Не сбылось, не далось- ерунда!

Ни к чему эта серая грусть.

Промелькнёт всё, как тень, без следа,

Как в песок просочится- и пусть.

Даже если какая беда

Заколотит в висках невзначай,

Так ненадолго, ведь, ерунда,

И чужим её не обнажай.

Всё проходит и это пройдёт.

Будет всё еще так и не так.

Миг- и новым мгновеньям черёд,

Ну, а то, что не вышло- пустяк!

Вообще-то сегодня не до стихов, тревожное лезло в голову, не давало сосредоточиться, почувствовать вкус поэзии, тревожное и волнительное. Все-таки дорога дальняя, все ли получится как надо? Встретит ли их Робертсон, как обещал? Получится ли быстро оформить документы? Что это за страна Казахстан? Был в Москве один знакомый - Глеб Будный, который тоже немного рассказывал о Казахстане. Смешной малый. Кажется, связан с кришнаитами, а может нет, но, в общем, с буддийской верой, а познакомились и разговорились случайно, в мэрии Москвы. Будный в то время оформлял документы на проведение семинара на стадионе в Сокольниках. Фу ты, черт! Не кришнаиты они, а АУМ Сенрикё! Странно было слышать от русского человека разговоры о кармах, о перерождениях, о Мире Людей и Мире Асуров, о Тантре и Махаяне. Тем и запомнился Глеб Будный. Вот тогда-то, в очередях мэрии, и рассказал Будный о своей вере, о Казахстане, об адептах и много еще о чем. Стив тогда занимался общественной деятельностью в благотворительном фонде по линии медицины, и тоже поносило его по кабинетам. Родители его, известные медики Валерьевы, были, что называется, людьми старой закалки, советской. Оба профессоры, преподавали в институте, любили спортивные мероприятия и сами выглядели бодро и спортивно для своих лет, гордились тем, что у обоих советские значки ГТО. Участвовали в соревнованиях, в основном в ледовых видах, и приобщили сына к своим увлечениям. До отъезда в Америку, Стив был русским Славяном, впрочем, по документам, им и являлся до сих пор, это друзья его так в шутку переименовали под американца, новое имя прижилось.

В Анкаре они ночевали в гостинице, номер в которой забронировали еще в Кливленде. Турки накормили их жареными особым способом баклажанами, напоили зеленым чаем, а вообще, отметили супруги - сервиз в Турции отменный. В Алматы тоже понравилось, а утром они вылетели в Шымкент.

Когда турбины смолкли, подали трап и автобус привез их к терминалу, они увидели веселого, сверкающего белыми зубами Робертсона. Он подбежал, обнял Стива и отобрал поклажу у Кэтти. Она отдала с неохотой, никогда не доверяла этому типу, относилась к нему с подозрением, и только необходимость заставляла пойти на этот контакт.

-Как наше дело? - спросила она, поджимая губы.

-О! Мэм! Вы не пожалеете! Я подготовил все необходимые бумаги, провел нужные консультации, и вообще проделал большую работу. Скоро вы в этом убедитесь. Мой друг Стив тоже останется довольным. - Робертсон повернулся к нему, все еще скаля зубы. - Сейчас уладим формальности и поедем.

Он усадил их на скамейки в зале ожидания, и, отобрав паспорта - исчез. Появился через некоторое время довольный и сияющий, видно было, что здесь он свой человек, всех знает и с ним водят дружбу. До детского дома ехали долго, по пути перекусили в ресторане "Маэстро", потом раза два попадали в пробки.

Директор детского дома Мадина Серикбаевна привела Свету для личного знакомства с возможными родителями. За несколько месяцев переписки они достаточно хорошо узнали о девочке, о её наклонностях и привязанностях. Но на самом деле Света оказалась еще лучше, чем они предполагали. В шесть лет она была по-взрослому рассудительна, в больших умных глазах - глубина и грусть. Одета она была в старенькое платьице, которое теребила ручками, обувь - желтые туфельки на босую ногу. И Кэтти, и Стив влюбились в неё с первого взгляда. Свете тоже понравились эти люди, но назвать их папой и мамой она не могла, не смотря на то, что они сразу стали называть её доченькой.

Все юридические вопросы, действительно, Робертсон подготовил качественно, они передали ему крупную сумму долларов и на следующий день забрали девочку в гостиницу. Не смотря на то, что снег растаял и ярко светило солнце, в Шымкенте было холодно, сыро, и первое что сделала новая семья - все вместе поехали в ЦУМ за покупками. Свету одели, выбирая самое лучшее и дорогое, и спустя четыре дня, окончательно уладив дела с документами - вылетели в Америку.

Провожал их тот же Робертсон. А рядом с ними, двое мужчин, азиат и европеец, провожали Глеба Будного, направлявшегося в Токио. Всего лишь несколько метров разделяли их в толпе пассажиров, и на секунду они со Стивом встретились глазами. Робертсон, перехватив их взгляды, пожал плечами.

26

Купив китайскую куртку и сразу в неё облачившись, Мелкий пробирался между рядов восточного базара. На выходе из рынка заметил, за ним следит парень в шапке-обманке, опять топтался неподалеку. Эту шапку Мелкий встречал несколько раз, и всякий раз её хозяин успевал спрятать лицо. Теперь ясно: слежка!

Он подбежал к автобусу и запрыгнул в него, а шапка, через мгновение - следом!

-Мелкий! - позвал его парень. - Здорово!

Мелкий не верил глазам.

-Секундант?! Откуда!?

-Дружбан! - Секундант полез обниматься, отталкивая недовольных пассажиров. - Валим на выход!

Они выпрыгнули на асфальт, автобус обдал их солярочной гарью.

Мелкий ошалел от нахлынувших воспоминаний.

-Тебе ведь сидеть, как медному!

-Амнистия браток! Ехать некуда, семьи нет. Дай, думаю, проверю, правду ли дружбан рассказывал про Чимкент? Тепло ли там и сытно? Но ты-то сам, как здесь оказался?

Мелкий отмахнулся:

-Долго рассказывать, пошли, торчим на виду!

Они нырнули в ближайшую чайхану, Секундант заказал водку и манты.

Рассматривая появившегося, откуда ни возьмись друга детства, Мелкий спросил:

-Где живешь? Чем занимаешься?

-Живу, живу, вор один приютил, Сержант, слышал про такого?

-Сержант? Кто про него не слышал Строгий вор, авторитетный, о нем все знают.

-Была ему серьезная малява от наших сидельцев, я передал, а потом у него при делах и остался. Многому, очень многому и полезному научился, образованный человек, даже скорешились.

Секундант, не в пример Мелкому, был одет с иголочки, и вещи, видимо, не с китайской барахолки.

-Ты сам, чем занимаешься? - спросил он.

Мелкий смутился.

-Как сказать... Врач. Врачом работаю...

Секундант вытаращился и расхохотался.

-Ты?! Мелкий - врач! Санитаром, помню, было дело в психбольнице, но врачом?

-Да. На скорой помощи.

Они приняли водки и взялись за манты, чавкая, Секундант спросил:

-Диплом кто срисовал? - и не дождался ответа. А помнишь, как баладоху в психушке мочил? Не равнодушный ты к крови, Мелкий, не равнодушный, поэтому и тянет в медицину. Расскажи, как добирался до Большой земли, когда сквозанул с зоны? Про тех двоих мне известно, нашли их менты и привезли после пожара. Кости переломаны, рожи обгорели, узнать нельзя. А ты-то куда провалился? Решили, что в тайге сгинул: либо волки, либо утонул. Знаешь, как вас искали? Чесали каждый куст!

Мелкий жевал манты.

-Это лоси их топтали, стадо! Я забрал у них деньги из карманов и рванул по ручью, была не была, думаю, куда-нибудь выведет. Вывел к речушке, а та - к большой реке, на берегу - деревня дворов тридцать, плоты, лодки. Ночи дождался, и в лодку. Пока темно - плыл, днем отсыпался. Так доплыл до большого моста, поднялся, и по железке пёхом до разъезда. Поезд там тормозит на минуту, но я успел, проводнику баксы кинул - он мне место фартовое. Познакомился в поезде с мартой, а она из Шымкента оказалась! Короче, живем.

-Жена, что ли?

-Не. Какая жена... Просто марта. - он поправил очки, съехавшие на нос. - Живем просто.

-Хорошо устроился, квартира, только бабок нету. Или есть?

Мелкий возразил.

-Какой там! - и заново стал наполнять стаканы. - Откуда бабки у врачей? Я тебе скажу, в такую историю влип, в такую!

- Ну давай, повествуй.

Они махнули еще по полстакана.

-Короче. - Мелкий снова поправил очки. Его вело, давно не пил, отвык. - Короче, влип я в одну секту и вырваться не могу! С этой лысой башкой, как они его называют, Учителем, я познакомился в Москве. Помнишь Звездный бульвар, ну, возле троллейбусного парка?

-Да-да.

-Мы с тобой неподалеку ларьки чистили. Этот лысый мне тогда еще не понравился, хотели мы с пацанами его отделать, да охранники не дали. И что получается? Моя марта оказалась в его секте! Прикинь, как тесен мир! Вот и мы с тобой встретились, и на зоне встретились, и здесь! Удивительно

Секундант согласно кивнул.

-Это еще ничего. Я однажды в Иркутске на вокзале родную сестру встретил. Выскочил на минуту из вагона за булочками, а она тоже по перрону прохаживается, со встречного поезда. Одиннадцать лет не виделись, обнялись, и айда! Где она теперь - не известно, а ехала из Москвы во Владивосток. Случай!

Мелкий глубокомысленно заметил:

-Бог Шива все видит! Кому надо те встретятся, кому не надо - разлучатся.

-Ты что, Мелкий, в богов веришь? - удивился Секундант. - Совсем обкатали человека...

-Прикинь? Они меня в оборот взяли, сам не знаю, что происходит. Нутром понимаю - умные люди бабки рубят. Испортили меня всякой дрянью, я должен накапливать Заслуги! Заставляют молиться, медитировать, в общем, прикрутили меня к секте насмерть!

Секундант опять усмехнулся.

-Короче обхезался. - сделал он заключение, доставая сигареты. - Бог Шива не помог?

Мелкий опьянел и не понял иронии.

-Откуда! Но это не все, они меня заставляют... У них есть два толстых члена... Двое мужиков, члены секты, которых приставили ко мне как санитаров. Ну, и...

-Что замялся? Чем занимаются толстые члены? - Секундант шутя, махая руками, брезгливо отстранился от Виктора.

-Ты, дружбан, осторожней! Я конечно встрече рад, но...

-Не бери к сердцу. - рассмеялся тот. - Знаешь ведь - шучу. И я рад тебя видеть. Так что там члены? Обижают?

-А! Такие дела разворачиваются! Месилово... - у Мелкого развязался язык, и он, наклонившись к уху Секунданта, шепотом рассказал о своей жизни в секте.

Выслушав, тот озадаченно молчал.

-Ни себе, я ведь говорю, Мелкий, где кровь - там ты. Медик!

-Да иди ты

-Ну, ничего, с санитарами разберемся. успокоил Секундант. - Поговорю с Сержантом, думаю, все утрясется. Он затянулся и выдохнул дым в сторону. Однако, время. Как тебя найти?

Они обменялись данными и распрощались, довольные случайным свиданием. В колонках душевно пел певец под аккомпанемент домбры. Официантка добавила звук, взяла хлопушку и принялась бить мух.

26

Сержант был коронован московскими ворами семь лет назад, с тех пор колесил по Казахстану, утрясая беспокойные дела братвы, пока не остановился в Шымкенте. В этом городе, стоящем на перепутье азиатских дорог, происходило непонятно что. Кто держит мазу? Менты - не менты, воры - не воры. Какая-то шпана и беспредельщики. Урки в растерянности, общак не пополняется, бардак! В таком безнадзорном состоянии оставлять Шымкент было нельзя, и Сержант задержался. Первый пункт в плане - сплотить воров, второй - назначить смотрящего, и, наконец, начать загружать кассу.

Имея два высших, еще советских образования, в воры Сержант подался случайно. Как-то, в 1990 году, на железнодорожном вокзале в Павлодаре, находясь в командировке, ночью у него стащили чемодан с вещами. Отделение милиции находилось за перегородкой в зале ожидания, оттуда доносились чьи-то вопли и стоны. Пассажиры нервничали, но сидели на своих местах, не вмешивались. Чтобы зарегистрировать кражу, Сержант, тогда еще Бахыт, вошел в отделение и рассказал о случившемся. Дежурный выслушал и посоветовал ждать поезда, а пока спать на лавке, мол, сам виноват, нечего ушами хлопать. Бахыт возмутился, потребовал зарегистрировать заявление, но тут из соседней комнаты вышли еще трое милиционеров. Блюстители порядка долго не церемонились: тебе сказали - спать, значит спать, не понимаешь пеняй на себя. Отдубасили Бахыта так, что выйти самостоятельно из отделения милиции он не смог. Кстати, и кличку получил соответственную: Сержант, так как отметелили его трое сержантов. Его бросили на кушетку во второй комнате, а к утру пригласили из зала ожидания двоих понятых, которые, глядя в сторону, подтвердили факт обнаружения в кармане у Бахыта спичечной коробки с гашишем, а заодно подтвердили драку с милиционерами. Итог: восемь лет, и пропажа чемодана с новыми вещами, купленными в магазинах Павлодара. Отсидел весь срок, познакомился с авторитетами, кое-чему научился, и сам стал пользоваться популярностью, благодаря их поддержке и твердому характеру. После тюрьмы много делишек за ним водилось, чтобы заново сесть, но это был уже не тот Бахыт, деньги он перестал считать, а в случае необходимости, наготове находились пара изворотливых адвокатов. К московской коронации отнесся серьезно, считал её вехой в жизни.

-Ты мне, дорогой, расскажи, с директором связывался? спросил Сержант у Секунданта.

-Н-ну, откинулся в кресле Секундант, - ситуация, в общем, такая. Днем я разговаривал с директором, говорит - дела не важные, эти ребята всерьез решили отобрать завод. Оказывается, Дюсенов, племяник самого Дюсенова там? - он показал пальце вверх.

- И что?

-Лихие наезды И ведь ловко момент выбрали! Пока директор ездил во Францию за оборудованием, зам наделал липовых обязательств, наставил печатей под левыми договорами, подготовил завод к банкротству. Он ведь не знает, что завод принадлежит ворам, да и никто, кроме директора, не знает. Теперь получается - завод в долгах по самые плечи?

- Дюсенов все знает, он информирован.

- Нагло хапают завод! Причем завод, приносящий стабильную прибыль, приобретенный по закону! Что ты, Сержант, скажешь братве? Простите, други, не доглядел?

-Стоп! - Сержант схватил Секунданта за запястье и сжал. - Если ты будешь разговаривать таким тоном!.. - прошипел он, зрачки сузились и злобно заблестели.

-Что ты! - тот испугался Секундант, и, не в силах освободить руку, приподнялся. - Дурацкая привычка шутить, это шутка! Правда, Сержант, ты чего? Прости, прости.

Сержант отпустил, потом тихо спросил:

-А что про дружка твоего? Мелкий погоняло?

Про Мелкого Секундант рассказывал неделю назад, но Сержант не отреагировал, и он решил - тому здесь не светит. Оказывается, Сержант все помнил.

-Мелкий, да.- встрепенулся Секундант и принялся заново докладывать, что знал.

-Секта, говоришь? АУМ? Интересно, лохов на всех хватает...

27

В аэропорту Нарита Будного ждали двое учтивых японцев в строгих черных костюмах, черных туфлях, в галстуках и шляпах. Для европейского глаза все японцы на одно лицо, и эти - как братья близнецы. После слов приветствия, представившись, господин Курасава раскрыл черный зонт, спасая Будного от дождя, а Ямото поспешил отворить дверь автомобиля. Вечернее небо над Восточной столицей не просвечивалось, на машину, на бетонную автостраду лило как из бадьи. Тойота неслась по левой стороне трассы, справа проскакивал встречный транспорт. Вскоре показались освещенные токийские небоскребы, прячущие головы в тучах. Было неуютно от серого пейзажа. По радио и телевидению беспрерывно сообщали о приближающемся тайфуне, вот и сейчас Курасава увеличил громкость телевизора, где передавали сюжеты о разрушительном явлении природы. Японцы цокали языками и переводили для Будного статистику происшествий: сколько в какой префектуре снесено крыш, вырвано деревьев, порвано проводов.

В деловом квартале Маруноути было пусто, люди спешили в убежища: под крышу домов и квартир, в метро, а на обочинах вереницей стояли пустые автомобили. Внезапно дождь прекратился, и стало тихо, безветренно, сыро. Стекло и бетон высоток Маруноути, сверкающая реклама ничего не радовало, а давило и, что ли, прижимало - зловещее безмолвие. Возле отеля швейцар в галунах выскочил встречать господина Ямото и Курасаву, а также их гостя. Пока он торопливо раскланивался с ними у парадного, в небе как из пушки грохнуло, и через несколько минут невиданной силы ветер обрушился на Токио, все задрожало и заревело. Сорванная банковская вывеска понеслась по воздуху и, перелетев улицу, шмякнулась рядом с Будным, обдав его градом битого стекла. Замкнула электропроводка в здании промышленной корпорации, электрические брызги павлиньим хвостом упали на тротуар. Будного подхватили под локти, и вместе они устремились в отель, который уже включил аварийное освещение.

Японцы организовали стол. Согревшись, поужинав, и видя, что с уставшим Будным, у которого слипались глаза, трудно разговаривать - хозяева предложили гостю выспаться и встретиться утром. Среди ночи Будный проснулся с впечатлением, что сию минуту в номере вылетят окна: но стеклопакеты уверенно держали оборону, в помещении было тепло и спокойно, а это ощущение родилось во сне. Он сбросил одеяло, поднялся и выглянул на улицу - там по-прежнему бесновался тайфун, который, хоть и терял силу в чаще небоскребов, но был еще силен, об этом говорили несколько вырванных деревцев сакуры в крохотном скверике. Будный сходил в туалет и лег в постель, поворочался, как всегда на новом месте, но уснул.

Открыл глаза от прикосновения к руке: Ямото и Курасава без разрешения вошли в номер и подкатили к нему тележку с завтраком. Взглянул на часы - половина восьмого по токийскому времени. Поздоровался, вскочил и стремительно в душ. Когда вернулся, чай в фаянсовом чайнике слегка остыл, но был душистым и вкусным. Через сорок минут его повезли на встречу, ради которой он сюда прилетел.

В длинных, ярко освещенных коридорах девятого этажа фирмы "Сузуми" они наконец дошли до нужного кабинета, и с позволения молоденькой девушки, принимавшей в это время факс, постучались в дверь. Японец с английским именем Джон выглядел совсем не так, как представлял его Будный, исходя из секретной переписки. По виду это был обычный европеизированный казах: черноволосый, слегка раскосый, в светлом костюме, при галстуке, среднего роста. В общем, ничего особенного. Видно было: Джон ждал гостя, он поднялся, стремительно вышел из-за стола и протянул руку для приветствия.

-Джон. - пожал он ладонь Будного, улыбаясь.

-Глеб Будный. - ответил тот, оставаясь серьезным, только правая щека слегка растянулась и вернулась в прежнее состояние. - Не так я вас себе представлял.

-Да? А как?

-В кимоно, в широких штанах, длинные волосы причесаны назад и обязательно - самурайский меч за поясом. Мне казалось - вы истинный самурай. - мягко сказал Будный, и теперь улыбнулся.

Все рассмеялись.

-Это влияние Китано Такэси, нашего кинорежиссера, и американской культуры. Они снимают про нас фильмы именно в том образе, о каком вы сказали. А хотя, американцы правы. Мы одна из наций, которые чтят традиции и относятся к своей истории с уважением. Как видите, в моем арсенале все еще хранятся несколько отточенных досу (самурайских мечей). - он указал на стену, где висели мечи. - И не без гордости скажу: я умею ими пользоваться не хуже хадзики (пистолета).

Джон пригласил присутствовавших за широкий дубовый стол, обставленный со всех сторон кожаными креслами.

-Прошу садиться. Как вам понравился Токио? - дождавшись, пока Будный устроится, спросил хозяин кабинета.

-Тайфун. Я еще ничего не видел. Хотя даже то, что удалось посмотреть из окна машины - впечатляет.

-Я поручу моим людям, - Джон посмотрел в сторону Ямото и Курасавы, - показать вам настоящий Токио. Вас свозят в Мэйдзи, покажут императорский дворец, покажут Гиндза, побываете на островах: Идзу и Огасавара.

-Я тронут вашим гостеприимством. - приложил руку к сердцу Будный. - Но у меня, к сожалению, не остается времени на культурную программу. - Дела.

-Да, конечно, дела. Нас тут называют якудза, мафия, считают бандитами. Но мы - деловые люди. Кстати, Ямото является моим сайко комон, старшим советником, а Курасава со-хомбутё, главой штаб-квартиры. Это для информации. И для того, чтобы вы оценили степень значения, которое я придаю вашей персоне. Теперь готов слушать. Вам нужно обосновать запрашиваемую сумму. Ведь речь идет об очень больших деньгах? Мой брат, с которым вы были близко знакомы и которого казнили за газовую атаку в метро, рассказывал о вас. Я не являлся членом АУМ Сенрикё, но некоторым идеям сочувствовал. Кроме того, мне нравится, что даже в Казахстане есть буддистская вера, пусть и нетрадиционного толка. Но как деловой человек я даю деньги только под серьезные проекты.

Будный медленно провел ладонью по лысой голове, поднял глаза.

-Джон, ваш брат мне тоже рассказывал о вас. Мне нет дела, якудза вы или нет, хотя именно так он и говорил, когда мы жили в Москве. Как любая религиозная организация, АУМ Сенрикё имеет свои цели и задачи. Я не стану о них говорить, вам, человеку, потерявшему брата от рук властей, они известны.

Последующие двадцать минут Будный в подробностях излагал о своих связях с исламскими партиями, о тайных лабораториях в горах Памира и Тянь-Шаня, об изобретенном веществе под названием нитроцид, по эффективности массового поражения превышающем атомную бомбу, о механизме его действия на все живое.

-Этого вещества на планете всего восемь килограммов. - закончил Будный. - Насколько мне известно, полуфабрикат производится в разных регионах, он сам по себе не безобиден, а окончательный продукт получили только на Памире.

Джон долго и пристально смотрел на гостя.

-Вы, Глеб, информированный человек. - медленно произнес он. - Лишь за то, что вы рассказали - не сносить головы. Откуда сведения?

-Этого я раскрыть не могу. По той причине, которую вы назвали: чтобы не потерять голову.

-Я слышал о разных разработках в этом направлении... Но о том, что вы рассказали - только от вас.

-Люди, с которыми я имею дело - серьезные и солидные. У нас разная стратегия, разные подходы к делу, а цель одна, поэтому мне доверяют. сказал Будный. - А общество, знаете, должно думать, будто все мы разобщены. Ведь, даже сейчас, кто бы предположил, что у нас с вами возникнут совместные интересы? Но-о, как вы заметили, мы люди деловые и встретились. Понимаете, Джон, я догадывался, что вы проверяли меня, начиная с первых писем. И не от меня первого вы услышали о нитроциде. Простите, что говорю прямо. Ваши агенты в Казахстане работали профессионально, ничего не скажешь, но моя наблюдательность всегда была моей сильной стороной. Надеюсь, вы не нашли компрометирующих меня обстоятельств?

Джон хлопнул ладонью по столу и расхохотался, поддержанный Ямото и Курасавой.

-Прямо шпионские страсти! Агенты! Ну, хорошо, хорошо, мы японские бандиты, но не шпионы же!

Внезапно он успокоился и по-прежнему пристально уставился на Будного.

-Вы правы, мы долго проверяли вас, и изучили этот вопрос из других источников. Нитроцид - условное название. Сейчас, втихую, его разыскивают все спецслужбы мира, но не будем об этом. Где гарантия, что деньги пойдут именно на то дело, куда вы просите?

-Гарантия? Вы уже назвали её в разговоре, моя голова.

-Хе! А ваша голова, уважаемый, чего-нибудь стоит? И здесь, и в Казахстане вы в наших руках.

-Но это самое дорогое, что я могу предложить. И-и... - Будный помялся в нерешительности. - И вот что еще. У якудза есть обряд юбицумэ: отрезание фаланги пальца у провинившегося. Я не провинился, но оставляю залог.

Будный встал, подошел к стене и снял меч. Никто не успел ничего сообразить, а Будный положил мизинец на стол, на него меч - и с силой нажал на рукоятку. Фаланга отделилась от пальца, кровь хлынула на полировку. Из глаз Будного полились слезы, но не дернулась ни одна мышца, лицо оставалось непроницаемым, только выступили капли пота на лбу.

-Залог. - повторил он. И, подвинув отрезанную часть собственного тела к безмолвному Джону, повесил меч на стену и сел.

-Эффектно. - спокойно ответил Джон, рассматривая сильно побледневшего Будного и отодвигая карандашом от себя вещицу, оставлявшую кровавый след. Ямото и Курасава замерли. - Разговор оказался серьезнее, чем я думал. Я вижу, вы готовились.

Джон почесал переносицу и скомандовал подчиненным, чтобы перевязали и дезинфицировали рану. Будному оказали помощь, дали несколько таблеток.

-Условия будут такими. - Джон выбрался из-за стола и принялся расхаживать по ковровым дорожкам. - Мы вам даем деньги на один килограмм, как вы просите. Из них половину вы передаете нам, уважая залог - шаг вам навстречу.

У Будного тускло блеснули глаза.

-Давайте так и поступим. - ответил устало.

Джон поднял руку, давая понять, что это не все условия.

-У нас есть еще один обряд. Руководитель клана и новый член пьют из одной чаши сакэ. После этого вы становитесь членом семьи, так возникает доверие и ответственность. Обряду придается большое значение. Вы можете спросить - зачем мне это надо. Отвечу. Мы не даем деньги чужим. Это правило соблюдается непреклонно, и исправить в нем ничего нельзя даже мне. Нельзя! Вы готовы выполнить процедуру? Подумайте. Но помните, обратного пути не будет!

Будный подумал, помедлил. И так же устало подтвердил:

-Да...

Джон, руки в брюках, остановился напротив Будного, склонился над ним.

-Вы подтверждаете?

-Да...

...Все было проделано под звук гимна одной из самых известных в Японии семей якудза. Будного сфотографировали за распитием сакэ с оядзи, поздравили и вручили даймон с гербом этого могущественного клана. Точно такой, но золотой даймон красовался на лацкане пиджака Джона.

-Вы сильный человек, а теперь, еще и мой брат. Деньги вам передадут в Шымкенте. Удачи!

Когда Будный удалился, Джон вытер кровь со стола носовым платком, и завернув часть пальца в полиэтиленовый пакет, сунул его в морозильную камеру. Вызвал девушку из приемной:

-Скажи администратору, пусть отправляется на Гиндзу, купит новый стол.

Как и предполагал Будный, времени на культурную программу не оставалось, вечером он вылетел в Казахстан.

28

Из суда подполковник Сумбуль ехал на своем мерседесе, щетки не успевали смахивать снег с лобового стекла. Тихо жужжала бортовая печка, из колонок доносился приятный, и незаслуженно забытый голос Алибека Днишева. Певцов такого уровня теперь нет. Время наступило такое, все впопыхах, быстро, наспех, и песни соответствуют времени: бессмысленные и не музыкальные.

Машина то и дело норовила повернуться боком к дороге, юзовала, и Сумбуль отчаянно вертел руль. Адвокат Шольц все таки не добился своего, дело не приняли в суд, но нервы потрепал основательно.

На улице Байтурсынова, за светофором, Сумбуль остановился в кафе напротив казахско-турецкого университета. Бывают дни, когда и поесть толком некогда, все в сухомятку, поэтому желудок начал пошаливать. Иной раз - хоть вой, хорошо, что быстро отпускает. Вот и сейчас жжение под ребрами, борща надо, борща! Многие думают, что полковники в масле катаются и никаких проблем. А Сумбуль, наверное, и в прошлой жизни был ищейкой, все мысли о работе, о розыске, и в праздники, и в будни, и во сне.

Из борща поднимался пар, он оказался наваристым, с большим количеством свеклы, что очень любил Сумбуль. Иногда Марина, жена, готовит свои русские борщи из квашеной капусты и без свеклы. Разве это борщ? Щи!

Сумбуль сидел в дальнем углу и метал ложку за ложкой, когда увидел, что в кафе вошел Петровский. Стряхнув снег с косматой головы, с черной старомодной шубы, двинулся к барной стойке. Через пару минут, вслед за Петровским, в кафе заглянул полный мужчина, окинув взглядом помещение, исчез, захлопнув за собой дверь. Петровский купил литровый тетрапакет портвейна, взял стакан и отправился за свободный столик, но увидел Сумбуля и подсел к нему.

-Приветствую вас.

-Здравствуй.

-Как мое заявление? Работаете? - Петровский, криво улыбаясь, налил себе полный стакан. - Вам плеснуть?

-Нет. А ты с утра уже, кажется, крепко хватил?

-Было дело. Листья тополя... Вмазал...

-И хватит тебе.

-Не-е, догонюсь

Морщась, Борис опрокинул стакан в себя, и принялся наполнять второй, разливая вино по столу. Рукавом шубы нечаянно залез в салат Сумбуля, и извинившись, стал вытирать рукав использованной салфеткой.

-Листья тополя... Ну извините... извините...

Сумбуль брезгливо отодвинул салат. Из чайника налил полную пиалушку чая и с удовольствием отхлебнул горячего напитка, вприкуску с комковым сахаром.

-Тебе бы, Петровский, чайку. А?

-Не-не, винчик. Так что с моим заявлением?

-Работаем.

-Ну, л-листья... ни хера вы не работаете. Я все объяснил, убили человека!

Допив чай, Сумбуль поднялся.

-Ты вот что, Борис. Хватить бухать, забирай вино и дуй домой. Понял? Или отвезу в вытрезвитель, собирайся. - припугнул Сумбуль.

Борис сделал руками движение, подтверждающее, что пить он больше не станет.

-Все, ухожу. А знаешь, полковник... Знаешь, женщина здесь была, Асима, каждый день здесь отмечаюсь, жду. Но я её встречу!

Сумбуль дождался, пока Борис покинет кафе, и вышел вслед за ним. Сел в машину, включил мотор, прогрел его, из печки потянуло теплым воздухом. Петровский, спотыкаясь, засеменил вниз по Байтурсынова, и тут вновь показался полный мужик, отставший от Бориса метров на тридцать. Из окна, слегка прихваченного морозом, было видно, что незнакомец явно интересуется Петровским, ошибиться Сумбуль не мог. Пропустил их вперед, но так, чтобы не терять из виду, на малой скорости двинулся следом. Петровский дотащился до своего дома и нырнул в подъезд, мужик за ним. Сумбуль вылетел из машины, поскользнулся на куске льда, валявшегося на дороге, и, чертыхаясь, бросился за Петровским, вынимая из подмышечной кобуры пистолет. В подъезде было пусто, мужчина пропал. Сумбуль забежал на пятый этаж - нету, провалился, что ли?! Спустился и вышел, обогнул дом - нету. Провалился! Позвонил в квартиру Петровского - молчок. Ни движения, ни шороха! Стал стучать, тарабанить и еще звонить. Наконец замок щелкнул, дверь открылась, появилось пьяное лицо:

-Кто там? - Борис уткнул лицо в стену. - А-а, полковник... Листья ясеня, с тополя... Чего надо?

Сумбуль перевел дух.

-Один?

-А с кем? Асимы нету, заходи - вином угощу.

-Почему не открывал?

-Спал.

Сумбуль вошел в квартиру, огляделся. На кухне булькали капли, из трубы отопления, перетянутой хомутом, вода падала в алюминиевый таз.

-Спал? Уже успел? Ну-ну, ладно... Спи.

Вышел и захлопнул дверь. Куда делся топтун, кто это был? А Петровский ведь сообщал, что его пасут. Что же, занятно, не хватает людей, но надо поставить пару человек, пускай понаблюдают.

Подполковник встрепенулся и полез во внутренний карман куртки: звонил мобильник, дежурный сообщил о необычном происшествии: заместителя акима области избили полицейские. Встревоженный Сумбуль побежал к машине, завел, и в отдел. Там, в отделе, действительно сидел потрепанный вице-губернатор, под глазом ссадина, весь на нервах, опрашивал его и вел протокол дознаватель в капитанских погонах. Со слов заместителя акима выходило, что его машину догнал дорожный патруль, остановил, ему самому и пассажиру заломили руки, избили, доставили в полицию. Сам заместитель акима ни в чем не виноват, все это происки людей, которым он отказывал в легализации земельных участков. А в это время в соседнем кабинете опрашивали хозяина кафе, в котором обедал заместитель областного акима. Человек с золотым перстнем давал показания, из которых выходило: зам акима, угощая компанию, заказал закусок и выпивки на приличную сумму. Все вели себя грубо, опять не рассчитались, пришлось вызвать полицию. Полицейский же патруль утверждал, что с их стороны все было корректно, а синяки и ссадины находились на лице вице губернатора еще до задержания.

Это уж слишком... Скандал, пресса. Сумбуль всякий раз удивлялся: когда писаки успевают пронюхать о жареных новостях? Наконец приехал генерал, за ним подтянулись чиновники акимата. Зам акима выбрался к прессе, дал короткое интервью, повторил то, что сказал капитану: не виновен, буду жаловаться. Генерал от комментариев отказался: возбуждено дело, началось следствие, спокойствие, господа, всему свое время.

Сумбуль суетился вместе со всеми, не забыв через своего зама послать пару человек для наблюдения за квартирой Петровского.

29

Кто может сыграть Армстронга лучше самого Армстронга? Хотя музыканты исполнили несколько вещей достаточно профессионально. В ресторане "Night Town" (Ночной город) только что отгремела джазовая композиция, отдыхающие после танца расходились по столикам. Валентини вел Кэт под ручку, Стив не без злости наблюдал, как итальянец смеялся, отплясывая с его женой. Откуда здесь взялся макаронник? Кливленд не настолько маленький город, чтобы случайные встречи стали систематическими. Где бы ни находилась Кэт - этот таксист всегда рядом, длинный, прилизанный, скользкий, как угорь, с нахальной улыбочкой на губах.

Валентини склонил голову набок:

-Мистер Валерьев, ваша супруга бесподобна в джазе. - сделал он комплимент неизвестно кому, Стиву, Кэт?

Стив хмуро пожал плечами.

-И не только в джазе... А вы, естественно, проезжали мимо, случайно заглянули поужинать?

-Вы правы. Я частенько захаживаю в "Night Town". Поверите - люблю музыку с трубами и саксофонами, это моя страсть.

-Как странно. - усмехнулся Стив. - Кэт тоже любит трубы и саксофон.

-О! Я знаю! У неё хороший музыкальный вкус!

-Допустим. Но вы-то, откуда знаете?

Кэт уселась на свое место, взяла бутылку вина.

-Мальчики! Мальчики! Не напрягайтесь! Сеньор Валентини, пересаживайтесь к нам. - пригласила итальянца. - Несите свой фужер.

Валентини вопросительно посмотрел на Стива, тот отвернулся и буркнул в сторону:

-Пожалуйста...

Улыбаясь, Валентини притащил фужер. Кэт наполнила его до краев, добавила Стиву и себе.

-За вас, миссис Валерьева! Вы не возражаете? - спросил итальянец Стива, отпивая мелкими глотками красного.

Тот молча кивнул, пригубив алкоголя, как говорят, для запаха. А Кэт в очередной раз хлобыстнула залпом.

Оркестр вновь заиграл джаз, Кэт положила ладонь на ладонь мужа, и кивнула в сторону туалета.

-Я схожу, носик попудрю. Да? Не скучай без меня. - шепнула она и поднялась.

Спустя несколько минут поднялся Валентини.

-А вы, мистер, носик попудрить не желаете?

-Нет. Подожду.

-А мне надо.

Кэт стояла в вестибюле, курила Мальборо, Валентини приблизился и прикоснулся губами её губ.

-Не холодно? На улице мороз.

-А здесь жарко.

Кэт смотрела на Валентини снизу вверх.

-Есть у тебя?

-Есть, есть.

Итальянец достал пакетик с порошком и незаметно передал Кэт.

-Зайди в кабинку, не торопись.

Кэт отправилась в туалет. В кабинке закрылась, вынула пакетик, отсыпала порошка на ладонь, и, поднеся к ноздре - потянула воздух.

Вскоре Валентини вернулся, за ним Кэт, зрачки блестели и она была возбуждена. Тут же увлекла Стива, принялась кружить с ним в бешеном ритме, заглядывая в глаза и хохоча, непонятно от чего. Когда они сели за стол, там уже красовался графинчик настойки манго, на закуску Валентини заказал салат из креветок. Кэт потянулась к графинчику.

Стив запротестовал:

-Нет! Кэт, пить больше не позволю!

-Да с какой стати? Я нисколько не пьяна! Скажи, Валентини!

Валентини, улыбаясь, вкрадчиво поддержал её:

-Что вы, мистер Валерьев! Легкий туман только украшает женщину! Так она приобретает способность совершать романтические поступки. Помните? Как в юности, все трын-трава, и хочется такого!..

-Вот именно! - снова расхохоталась Кэт. - Трын-трава!

Но Стив остался непреклонен, и, применив силу - вырвал графин.

-Нам пора. Кэтти, поехали домой. To keep oneself in hand!

Он подхватил её под локоть, потянул к выходу, бросив деньги на скатерть, итальянец постукивал пальцами по столу и не вмешивался. Кэт повернулась к нему.

-Чао, сеньор!

-До завтра, мэм!

...Они открыли дверь и тихонько, на цыпочках, вошли в квартиру, Света, заваленная игрушками, спала в постели, её уложила Лили, а сама разместилась рядом, в кожаном лонгшезе. Света уже сносно говорила по-английски, а сегодня впервые её провожал бойфренд, мальчишка из соседнего двора. Но называть новых родителей папой и мамой не могла, все как прежде: дядя Стив и тетя Кэт.

30

Беседа продолжалась минут двадцать, Сержант затягивался, и чуть задерживая дыхание, выпускал дым. Изредка заносил бумаги Секундант, складывал их возле Сержанта, и быстро исчезал, не нарушая аудиенцию. Мелкий держался за щеку: ночью мучил зуб, заснуть удалось под утро.

-Я после лагеря, как сбежал, без дела сижу. сказал Мелкий. - Деньги кончилось, что делать? А тут баба под боком, про свою секту, как там хорошо. Ты, говорит, ради любопытства сходи, а потом рассуждать станешь. В общем, пошел один раз, и влип, оттуда не выберешься, насильно охмуряют. Прикинь? Обувь забрали, дверь на ключ, и трое суток мозг промывают. Дают кушать, пить, но что туда подмешивают - не знаю, только потом как вареный, на все соглашаешься. И становится спокойно, люди почему-то белые, и все белое. А баба... Баба, она верная, глупая немного. - Мелкий хмыкнул. - Секта меня и врачом устроила, чтобы зарплату в общак складывать.

-Лады. подытожил Сержант. - Что дальше думаешь делать?

-Само все идет, своим чередом.

-Шекели есть?

-По мелочи...

Сержант осматривал Мелкого, и оставалось непонятным, доволен он, или еще сомневается.

-Секундант говорит, в дело просишься? Это правда?

Мелкий сделал движение, чиркнув себя по горлу.

-Жара! Прошусь!

-Дает за тебя гарантию.

-Так корешки, мы с ним вместе не один тувиль сломали.

-Ну-ну, посмотрим, есть мероприятие. Ты маленький, неприметный, хитрый, в этом деле подходишь. Пять штук зелени авансом, пять после работы. И того десять.

-Ух-х, из грязи в князи! обрадовался Мелкий. - А что делать?

Сержант еще раз осмотрел Мелкого, и чуть слышно произнес:

-Слушай внимательно. Никто, ни Секундант, никто не должен знать о работе.

-Да за такие бабки, не томи Сержант!

-Нужно одного бондаря усыпить. - сказал Сержант, сузив глаза.

-Как усыпить?

-А как хочешь. Твоя забота, за это тебе платят.

-Мокруха, что ли?!

-За это тебе платят.- повторил Сержант.

Видно было, как испугался Мелкий, это ведь не больного в скорой помощи мочить.

-А когда?

-Деловой базар. В среду.

-Получается, шесть дней на подготовку. - подсчитал Мелкий.

-А чего готовиться? Не переживай, все продумано и готово. Прилетает из Астаны он в среду, едешь на Хатынкопр и ждешь. Охраны нет, когда самолет прилетит, тебе на мобилу сообщат. Подъезжаешь на пятак, дождался, как выйдет - шмальнул, и айда. Народу много, никто ничего не ожидает. Главное наглость, напор, неожиданность. Ну, перед пальбой, можно чулок на голову.

-Говорить просто... А тачка?

-В угоне и с липовыми номерами. Доедешь до мойки, бросай её, и переходи на другую сторону, там будет ждать другая машина, тоже в угоне. Ключи возьмешь заранее. Доедешь до рынка, и эту бросай. Все. Там народу много - растворишься. Дальше общественным транспортом.

-Чем шмалять?

-Для начала я тебе дам, а потом своим разживешься. - Сержант вынул револьвер и передал Мелкому. - Новый! Работать надо в перчатках, отстрелялся - выбрось на дорогу. Пользоваться умеешь?

-Мелкий крутнул револьвер вокруг указательного пальца, затем крутнул барабан. - Только бы бог Шива помог! Шива - помоги!

-Боевое настроение. - хмыкнул Сержант, вытаскивая коробку с патронами. - Тут много, потренируешься за городом.

-Понятно. Кто клиент?

-Этого, Мелкий, знать тебе не надо. Какая разница, кто? - Сержант поднял папку с бумагами, и вытащил несколько фотографий. - А портрет его вот, изучай. - Затем открыл дверку стола. - А вот гонорар. - Он взлохматил полпачки стодолларовых купюр, перетянутых резинкой, и подвинул Мелкому. Держи.

Тот сунул револьвер за пояс, забрал деньги, и вновь схватился за щеку, зуб не отпускал. На лице отобразилось страдание, Мелкий вскочил и, постукивая пальцем по больному месту, запрыгал на месте.

- Невмоготу, Сержант!

Сержант медленно подошел и остановился напротив.

-Захочешь луну крутить - отправлю сомам на корм, в Сыр-Дарью. - мрачно подвел итог Сержант, закуривая. - Теперь иди, лечись. Когда надо делать, узнаешь по мобиле.

Мелкий выскочил, и дворами - в стоматологию.

31

Опять начинался похмельный синдром, виски зажало, холодный пот и какая-то внутренняя дрожь. Положил вилку на недоеденную сосиску, доплелся до кровати - лег. Так легче. Пить - нет сил, и нет сил не пить. Сходить попариться, вывести из организма алкогольные шлаки... Но, врачи пишут, париться с похмелья нельзя, и без того давление зашкаливает, может не выдержать сердце.

Не делая резких движений, Петровский оделся, посидел, потом взял полотенце, мочалку, мыло и по морозцу, шаркая ногами по льду, пошел в баню. Людей было много. В просторном предбаннике стояли шкафчики, Борис разделся, спрятал телефон в брюки, притворил шкафчик и пошлепал за тазом. Наполнил его теплой водой и устроился в углу, поливая себя из черпака и тихо постанывая от удовольствия. Минут пятнадцать Борис плескал на себя воду, постепенно добавляя горячей. Когда адаптировался, пошел в парную. В большой парной мужчины лежали и сидели на деревянных полках, но от пара, тел почти не было видно, только фрагменты. Там - торчала чья-то голова, там - ноги, там - спина. Стоять в полный рост было тяжело: обжигающий воздух лез в грудь, хотелось кашлять. Можно прогреть коленки, которые ныли по ночам, не давая спать. Борис, полулежа, пристроился на первой полке, похмелье давило, хотя убывало. Раскрыв, как рыба рот, несколько минут он не двигался. И вдруг в клубах тумана увидел знакомое лицо, оно появилось, такое же красное, как у всех - и исчезло. Петровский выскочил из парной, и в раздевалку, наскоро вытерся полотенцем, оделся, натянул шапку, и на выход.

-С легким паром! - окликнула женщина на кассе.

Мороз крепчал, на Шымкент опускались сумерки. Спустя полчаса, когда Борис основательно продрог, из бани выбрались двое: один в длинном черном пальто, другой в синей меховой куртке. Они направились на остановку. Борис поднял воротник, шарфом окутал лицо до глаз, и - следом. Китайский автобус, проделав длинный путь, прибыл в микрорайон "Терискей". Стало темно, уличные фонари плохо освещали пространство, дальше начинались частные дома.

-Эй, парни! - окликнул Петровский, когда те двое вошли в переулок.

"Дурак! Зачем позвал? Надо было следить, узнать дом, а потом вызвать полицию. Дурак! Похмелье в голову!"

Те оглянулись, остановились, подошли.

-Ты?

Петровский сделал шаг назад.

-Я, листья тополя...

-Ты что, придурок, следил за нами?

-Я и так все знаю. Это вы Арбакова...

-Ах т-ты!.. Мы думали, осчастливили тебя! А ты

Тот, что в куртке, торопливо полез во внутренний карман.

-Щас! Щас! Наконец, отправишься в Астральный мир! Это хорошо, что ты попался! Щас!

Он вытащил какой-то предмет, щелкнул, и из него выскочило лезвие. Перехватив нож в правую руку - левой стал подманивать Бориса.

-Ну? А не бойся! Сам пришел, счастливчик! Искали тебя, искали, а ты - сам! Иди ко мне, иди!

Борис сделал еще шаг назад, но поскользнулся на утоптанном снегу, повалился. Эти двое подскочили, нависли сверху, кулаки застучали по голове, по груди. Под майкой появилась мокрень, липкая, неприятная, как будто и не был в бане.

Шидлаускас с саквояжем прохаживался возле, топтался в ожидании.

-Эх, Борис, Борис. - тихо сказал, останавливаясь. - А говорил - стал мудрым. Вот, упрекал меня - старуху убил. А ты себя убил! Это тяжкий грех, тяжелее, чем старуха, этот грех не искупаем.

-Уйди, капитан!

-Нет.

-Уйди!

-Я подожду, солдат. Помнишь, ты мне советовал помолиться богу? Нет его! Здесь сыро, холодно и неуютно. Пусто! Мне скучно! Мне страшно! Только я - и вечность!

-Свят-свят-свят! Во имя Отца и Сына, и Святого Духа!

-Нет его!

-Господи, милостивый!

-Безмолвие! Бесконечность! Холод!

-Помоги, Господи! Верую! Спаси и сохрани! Перестану пьянствовать! Пойду в церковь, зажгу свечи!

Сбоку из пустоты раздалась громкая команда:

-Всем на месте! Стоять!

Два оперативника подбежали и повалили человека с ножом, заломили руки, но он вывернулся, вскочил и наутек. Другой - тоже наутек, спотыкаясь и путаясь в длинном пальто.

-Стой! Стрелять буду!

Хлестнул по ушам пистолетный выстрел, за ним второй, третий. В полутьме было видно, как один упал. Оперативники подскочили, проверили пульс.

-Готов!

Опять выстрелы.

-По ногам бей!

-Ушел, гад!

Озлобленные псы рвали глотки за заборами частных домов. Полицейские дотащили Петровского до остановки, вызвали дежурную машину.

-В больницу!

Заливаясь кровью, Петровский лежал на заднем сидении.

-Санитары...

-Терпи, брат, терпи! Зачем самому надо было? Скажи спасибо - начальник установил наблюдение. Темновато правда, потеряли мы вас, опоздали немного. Но ничего, теперь все позади, терпи!

Шидлаускас все не уходил, ждал. Поднял Борису веки, заглянул в глаза. И, наконец, махнул:

-Оставайся пока!

Убежавший санитар добрался до красивого двухэтажного особняка, заколотил кулаками в ажурные железные ворота.

32

Хонда с затененными окнами остановилась на обочине возле придорожного рынка на Хатынкопыре. В Шымкенте третий день оттепели: температура днем поднималась до 26-ти градусов, снег растаял, сосульки выплакались, земля высохла, люди надели пиджаки и ветровки. На дорогах, посыпанных золой и песком против скольжения на льду, стало пыльно. Включив радио "Юмакс", Мелкий сидел за рулем и слушал городские новости. Опять подросли цены на овощи, мясо, разливное и фасованное масло. Ипотека накрылась медным тазом. Понастроено тысячи дорогущих квартир, а сбыта нет. Центральный Банк Казахстана еще раз предупреждает: купюры старого образца прекратили хождение, но можно обменять их любом банке второго уровня. Два месяца назад закончилась романсиада, организованная областной газетой "Южный Казахстан", но романсы до сих пор звучат в эфире телевидения и радио. И в подтверждение - "Юмакс" включил их в программу местных и зарубежных исполнителей.

В три часа по телефону коротко сообщили: "Плюс"!

Мелкий вынул из бардачка револьвер, положил на сиденье и прикрыл газетой. Завел машину и медленно, не привлекая внимания, поехал в аэропорт. Сейчас пассажиров с самолета отвезут в терминал, клиент без багажа, значит, не задержится. Должен поступить еще звонок - готовность номер один! И вскоре звонок поступил: "Минус"!

Мелкий подрулил в тот момент, когда клиент стал подходить к белой служебной Вольво. Натренированным движением натянул на голову чулок с прорезью для глаз, перчатки, опустил стекло, и дав газу, подлетел почти вплотную к идущему. Четыре выстрела достались клиенту, две пули пустил по баллонам служебки, а револьвер бросил под колеса.

Толпа пассажиров и встречающих кинулась врассыпную, хонда, ревя глушителем, рванула в город. Погони не наблюдалось, никто не успел очухаться. Правильно отметил Сержант: наглость и напор! Подъехав к мойке, Мелкий перешел дорогу, сел на другую машину и покатил в обратную сторону, на светофоре свернул и благополучно добрался до рынка. Как и было запланировано - машину закрыл, пересел на автобус - домой! Возле дома, на мостике через ручей, оглянулся - никого, достал телефон и швырнул в воду. Слава богу Шиве!

Соня варила картошку, она только что закончила медитации и молитвы. Покормив Мелкого, спросила:

-Чем ты возбужден? Что произошло?

-А что? Что? Что не так?

-Я же вижу, нервничаешь.

-Нет. Все хорошо. Замечательно! Отлично!

Мелкий быстро-быстро метал картофелины в рот, макал кусочки редьки в масло и так же быстро-быстро хрустел ими, словно опаздывал.

-И перестал выполнять наказы Учителя.

-Какие?

-Готовиться к концу света, накапливать Заслуги, молиться.

-Ну их!

Казалось - у Сони от удивления стали топорщиться усы.

-Как?! Ты не хочешь готовиться к концу света?!

-Да какой конец света? Заладили - конец света, конец света!

Соня выронила нож, которым чистила новую редьку.

-Витя! Что ты несешь?! Так говорит Учитель!

-Учитель! Я твоего Учителя в Москве, знаешь...

Потрясенная Соня села на стул и надолго замолчала. Мелкий доел картошку и отодвинул тарелку, достал с пола нож. Затем положил на стол двести долларов.

-Лучше сходи, купи мне новый телефон. Я свой потерял.

-Откуда у тебя деньги?

-Откуда, откуда! Нашел!

-Нашел, потерял. А много нашел?

-Хватает!

-Витя. Так нельзя. Нужно отнести их в общину.

-Сейчас! Самовар отдай, то отдай, это отдай! Теперь и деньги!

-На тот свет ничего не унесешь.

-Ты эта, забудь про тот свет, а? Мне и на этом хорошо. А Учителю, зачем деньги? Сколько мы с тобой людей распотрошили - все для него, для денег. Где они?

-Что значит "распотрошили"? Мы давали им счастье! Они жертвовали своими жизнями во имя приближения конца света! Иногда я встречаюсь в Астральном мире с Арбаковым, он мне рад.

-Тьфу! Дура! Учитель дворец отгрохал, думаешь, для того, чтобы умирать? Жить он хочет! Акус! И жить хорошо! А за чей счет? За наш! Такой самовар отдал, такой самовар! А всем чепуху кидает про конец света! И ты, дура, туда же!

Мелкий вышел из кухни и лег на диване, сверху закрыл голову подушкой. Соня долго гремела посудой, затем все стихло. Мелкий уснул.

33

-Господи-ж боженька мой! Господин начальник! Скильки ж вы меня спрашивать будете об одном? Я из Чубарсу ездю, а на даче работы полно. Круглый год там с мужем.

Сумбуль устало выбрался из-за стола, заваленного бумагами, подошел к черной полированной горке, взял графин, налил стакан воды. Выпил и вытер губы, сел на место. Висяки, висяки... Подчиненные сбились с ног, начальники жить не дают.

-Сколько нужно, столько буду спрашивать. Давайте повторим. Вы говорите, Берик болел язвой желудка?

-Уси так балакали. И вин сам говорив. Як жинка в Германию з дитями уихала, у ёго язва обострилась. Так вин усю весну и лето в поле травы собирав.

-Когда вы его видели в последний раз?

-А як скорая ёго забрала, так и не видела бильш.

-Почему не заявили в полицию, что человек пропал?

-Як пропав? Да вин, мабудь, дома. Кто ж ёго знае?

Сумбуль бросил ручку на стол и вздохнул.

-Убили его. Жена из Германии разыскивала, потом обратилась в полицию.

-Батюшки!

-Как выглядели врачи скорой помощи? Не помните?

-Та ни! Я ж казала! Врачи як врачи...

-Цвет волос, шрамы на лице? Тоже не помните? Национальность, рост, объем? Хоть что-нибудь!

-Та ни! Люди як люди... Врачик маленький такой...

-Маленький?

-Шпындик совсем. Метр шестьдесять може.

-А говорите - не помните! Кто еще был?

-Жинка, та два чоловика.

-Мужчины, что ли?

-Ну да. Медбраты. Один еще и шохвером был, за руль садывся.

-Трое, что ли, мужчин, кроме врача?

-Ни! Двое. Медбрат и шохвером был. Заодно.

Некоторое время Сумбуль писал, не поднимая головы. В целом картина давно прояснилась: дела разные, а следы ведут к медикам. Петровского на днях порезали санитары, один убит при попытке к бегству. Многие висяки пересмотреть требуется. Вот кого надо основательно тряхнуть! Расстегнув верхнюю пуговицу мундира, Сумбуль подвинул написанное дачнице.

-Прочитайте и распишитесь.

Пока та читала, вошел оперативник.

-Маке, только что сообщили.

-Ну?

Тот покосился на дачницу. Сумбуль прикрикнул на неё:

-Вы прочитали? Бабушка? Ну, так подписывайте, если согласны.

Она торопливо подписала документ, Сумбуль проводил её к двери и всучил несколько бумажек.

-Вот здесь, в повестках фамилии. Передайте дачникам, пускай приедут ко мне на допрос. Вы поняли?

-Поняла, гражданин начальник, поняла.

Когда она исчезла, Сумбуль повернулся к подчиненному.

-Что там?

-Маке, убийство в аэропорту.

Подполковник вытащил сигарету и закурил.

-Опять? Еще не легче. Кого на этот раз?

-Дюсенова.

Сумбуль подпрыгнул, подавился дымом и закашлялся.

-Какого?!

-Того самого. Брат у которого в

-Твою мать! Теперь начнется!

Он бросил горящую сигарету в пепельницу, торопливо закрыл дела в сейф.

-Поехали!

В аэропорту было много полиции, каэнбэшников, прокурорских. Прибыли родственники погибшего, громко выражавшие горе. Производились различные замеры, опрашивались свидетели. Присутствующий народ был потрясен: застрелить человека среди белого дня! При большом скоплении людей! Нагло и цинично! Где правоохранительные органы? Где была ГАИ, в конце концов? Ведь машина спокойно уехала, никем не остановленная!

Пока было ясно одно: убийство заказное. Киллер был в маске, стрелял из не засвеченного оружия, так как револьвер выброшен на асфальт. Номера машины фиктивные, на самом деле таких номеров нет, этот момент успели пробить по линии дорожной полиции. Отпечатков пальцев тоже нет, рукоятка револьвера тщательно протерта, или убийца работал в перчатках. Стрелял метко: все четыре выстрела попали в цель, две пули - в голову. Сейчас изучаются записи всех видеокамер аэропорта, следаки выясняют, кому Дюсенов мог смертельно насолить. Круг обширен: он имел несколько фирм, коммерцию вел наступательную, по характеру - несговорчив, заносчив. Имея связи с Астаной - пинал двери во все структуры власти, включая областной акимат. Врагов у него должно быть много.

Сумбуль задумчиво перебирал в памяти все, что знал об убитом, который все еще лежал, подвернув ногу, на солнцепеке. К нему подошел знакомый подполковник из КНБ.

-Салам, Маке.

-Ассалам алейкум.

- Неожиданный кульбит.

- Кто бы мог подумать? По вашему ведомству никакой информации?

-Кое что имеется. Наш генерал с вашим генералом сегодня должны встретиться, а завтра из Астаны прилетает его брат. - майор кивнул на убитого.

-Прокуратура уже распорядилась, делом будете заниматься вы?

-Ну да. - кивнул каэнбэшник, и двинулся к служебной машине с простреленными баллонами.

Минут через двадцать труп увезли в морг, туда же отправилась многочисленная родня. Сумбуль с капитаном поехали в Управление.

34

Глеб Будный был доволен: вся обещанная сумма получена сполна. Эти неслыханно большие деньги, конечно, нужно еще освоить, как говорят финансисты. Джон, естественно, рисковал, но не особо, Будный постоянно чувствовал его руку, его глаз, пригляд. Мало того, Джон как бы показывал и предупреждал, не совершать необдуманных поступков, в Шымкенте люди якудза, у них везде интересы, везде руки. Работают в основном под китайским прикрытием, причем легально, в Китае регистрируют фирмы, затем открывают филиалы в Казахстане.

Келья начальника разведки и контрразведки была скромно обставлена. Он мучил себя воздержаниями, Талиб считал, что роскошь - это проявление скудости сознания и имя ему - невежество. На примитивные и сомнительные удовольствия, говорил Талиб словами Секо Асахары, мы тратим время, которое могли бы посвятить духовному совершенствованию. Неспособность направлять свою душу к зрелости - является следствием времяпрепровождения в роскоши. Таково определение невежества в буддизме, любил повторять Учитель.

Иногда, когда требовалась особая конфиденциальность, Будный заглядывал к Талибу. Сейчас он, в красной рубахе ниже пояса, присел на табурет рядом с ним, положил ладонь с отрубленным мизинцем на стол.

-Через две-три недели поступит нитроцид, мне сообщили - товар привезут в Алма-Ату.

-Много?

-Как договаривались. Два контейнера по полкилограмма.

-Ну, наконец!

-Трудно проходят переговоры, эта мусульманская партия включила все системы безопасности.

-Да, нам ведь нужно провезти товар минуя границу, экологические посты и таможню, в них случаются накладки.

Будный почесал мизинец, который побаливал на смену погоды. Три дня то мороз, то оттепель.

- Это да. Проблема еще и в том, что он упакован в лабораторных условиях, его нельзя вскрывать. Как мне объяснили, при контакте с кислородом, начинается пока плохо предсказуемая реакция. Но сейчас я пришел по другому поводу.

-Слушаю, Учитель.

-Ты знаешь Талиб, как я тебе доверяю. Придет время - постигнешь самую охраняемую тайну. Узнаешь то, чего не знают и не должны знать другие, никогда и ни при каких обстоятельствах. А пока скажи: нужен ли нам монах, не выполнивший волю Просветленного? Не спасший брата по общине от полиции? И, может быть, указавший путь к нашему дому? Он нам нужен?

-Понимаю.

-Хорошо, хорошо

-Воля твоя, Учитель. Да, этот монах приносит проблемы.

-Так подари ему свободу. Возможно, он попадет в Мир Асуров, а возможно - в Ад. Чуть позже, чуть раньше...

-Утром я встречался с американцем, он подготовил деньги на почки и легкие.

-Робертсон? Это кстати. Так ты предлагаешь...

-Чтобы материал зря не пропадал.

-Тогда... вызывай врачей.

-Не могу Учитель. Происходит странное, на работе сообщили, что они уволились. Виктор принес два заявления: свое и Сонино, дома их тоже нет, и на семинар они не приходили.

Будный поджался, насторожился.

-Да, странно. Ты, Талиб, американцу дай отбой, не до него сейчас, разобраться надо. А с монахом поступи - как сказано. Кто знает, не привел ли он хвост за собой? И ищите Виталия, ищите! Они, не спросив совета, уволились? Не нравится мне это...

И Будный, в сомнениях, вышел из кельи. Через длинные коридоры пробрался к тайной комнате, щелкнул замками, отворил массивную стальную дверь и переступил порог. Центральный наблюдательный пункт работал круглосуточно, несколько мониторов сообщали о событиях, происходящих в доме. Талиб усердно молился. Будный долго подглядывал и подслушивал, не проронит ли начальник безопасности опрометчивого, либо критического слова? Но нет. Он накопил много Заслуг, и достоин дальнейшего продвижения. Прошел четыре ступени вхождения в Поток Истины:

Жертвование и служение.

Изучение Махаяны.

Созерцание собственного "Я" и размышление.

Практика изученного.

Талиб из тех религиозных фанатиков, которые готовы на все, нет сомнения, выполнит любой приказ. Если завтра конец света - сделает возможное и невозможное, чтобы тот скорее наступил.

Семья у Кадырбекова в Ташкенте. Однажды спецслужбы Узбекистана предотвратили теракт на центральной площади, у здания правительства, последовали аресты, среди арестованных оказался и Талиб. За приверженность к АУМ, к нему применили все мыслимые спецсредства, особенно старался оперативник Салават. Отделение АУМ Сенрике было разогнано, его члены бежали, те, кто не успел - испытали на себе то же, что и Талиб. Некоторые ташкентские самана, как и кзыл-ординские, укрылись в кельях шымкентской секты. Так Талиб, после освобождения, попал в местное отделение АУМ, сделал карьеру и стал начальником разведки.

В отношении провинившегося монаха, а по совместительству санитара, решение озвучил Учитель, правильно обосновал. Слишком много этот монах знает: и про исчезновение людей, и про продажу внутренних органов, и про связи с американскими медицинскими центрами, и про гангстеров, контролирующих логистику товара. А теперь, лицо самана запомнили оперативники, и будет большим подарком для них - найти его здесь, в доме АУМ, или, проще сказать, в монастыре. Просветленный акценты расставил верно, осталось приговор привести в исполнение.

Через час монаха вывезли к Темирлановке, не доезжая моста, под холмом, съехали к реке Арысь, над которой клубился туман, застрелили и сбросили в воду. Тот до конца думал, будто едет в Темирлановку на семинар.

Беглый вор из Сибири, выполнявший функции врача - пропал вместе со своей сожительницей. А они знают намного больше этого монаха! Может быть, тут работа недобитого Арбакова?

Талиб рассеянно смотрел в окно возвращающейся машины, анализировал.

35

Дюсенов приезжал на похороны, проводил убитого брата, провел беседу с двумя генералами и прокурором области о возросшем уровне криминала, выразил надежду, что убийца будет найден, и уехал.

Между тем работники завода, узнав о возможном переходе предприятия в новые руки - объявили забастовку, руководил забастовкой независимый профсоюз. Требования были неопределенными, плохо сформированными, но эмоции лились через край. После передряг 90-х годов, завод начал получать прибыль, рассчитался с рабочими по зарплате, выплатил налоги бюджету, инвесторы начали получать свои отчисления, подал документы на сертификат качества ИСО-9001, продукцию стали покупать, и вот - на сочный кусок некто положил глаз. В течении одного месяца крупное предприятие оказалось в новых долгах, причем долги вдруг стали фантастическими: при объявлении банкротства - не хватит конкурсной массы, чтобы рассчитаться со всеми. Заместитель директора, поставивший подписи на бумагах, объявил себя заболевшим, и на работе не появлялся. А приехавший из командировки директор, привезший оборудование для модернизации завода, проводил с юристами совещание за совещанием, пытаясь разрулить ситуацию. Представители нового потенциального хозяина пробовали войти на территорию завода, но получили от работников такой отпор, что соваться туда во второй раз не рисковали. Ими было подано заявление в суд, первое слушание должно состояться через три недели. Учитывая, кто стоит за спиной рейдеров, в исходе судебных разбирательств мало кто сомневался: завод проиграет. И вдруг все переменилось.

Сержант с охраной обходил цеха, уговаривал людей приступать к работе. Директор семенил рядом, объясняя профсоюзным деятелям: все кончилось благополучно, недоброжелатели сняли требования, забрали заявление из суда.

Напряжение пошло на спад, рабочие обещали после обеда приступить к работе. Директор с Сержантом закрылись в кабинете, велев никого не пускать. Сержант утонул в глубоком коричневом кресле, держа в руках свежеиспеченный бухгалтерский отчет.

-Когда начнет поступать оборудование? - спросил он, перелистывая папку.

-По контракту - в первом квартале.

-А этот, коллега, что с ним? - имея в виду заместителя директора, поинтересовался Сержант. Все еще болеет? Как интересно.

-Вот лежит приказ о его увольнении с передачей дела в полицию. Я могу его подписать?

-Конечно. Но в полицию не надо, разберемся сами.

-Как скажете, Бахыт Есенович. Но я бы... Не знаю... Так нельзя делать, но, друг познается в беде.

-Хорош друг... А это вам наука, не умеете подбирать кадры.

-Бахыт Есенович! Он же блатной! Звонили из министерства, просили принять. Мол, хороший специалист, то, да сё. Какой он специалист, у нас полно таких!

-Э! Здесь государственное предприятие? Или частное? Хватит нам блатных! Вы хороший инженер, но плохой кадровик! Это мое вам предупреждение!

-Хорошо Баке. Будем принимать по деловым качествам, конечно. А есть уверенность в том, что после убийства Дюсенова, после расторжения всех этих рейдерских контрактов, и после отказа от суда, это не повторится в будущем? Ведь мы знаем, кто стоял за всей этой кутерьмой и дергал ниточки, и этот человек никуда не делся.

Сержант молча изучал колонки цифр: приход, расход, дебет, кредит. Потом поднял глаза и посмотрел из-за очков.

-Вы слышали американскую мудрость? Трудные задачи выполняем немедленно, невозможные - чуть погодя. Всему свое время, надо будет, и этому человеку, о ком вы говорите, мы все объясним, и он поймет, несмотря на свой пост. Вы работайте, это не ваша забота.

Директор, подобрав брюшко, присел рядом, и, указывая карандашом, стал пояснять некоторые моменты. На последней странице Сержант опять поднял голову.

-В целом я доволен. Правда не понял, из каких источников профинансирована последняя партия металла. Здесь этого нет.

-Ну вот же! Это висит как долг. Нам удалось договориться с Челябинском -оплатить металл после изготовления и реализации продукции. Давние партнеры, идут навстречу.

Директор засеменил к сейфу.

-Сейчас я вам покажу договор.

Сержант прочитал его и согласно кивнул.

-А в наличии сколько осталось? На складах.

-В наличии? Да все осталось. Вот железнодорожные накладные, мы получили металл три дня назад. Хотите посмотреть?

- Не надо, нет основания вам не доверять.

Сержант распрощался, и окруженный охраной - уехал.

Дела в области шли всяко, но везде необходимо присматривать и направлять. Смотрящий по Шымкенту сообщил сумму, полученную от рэкета, и подготовленную для отправки на зону. Грев, по сравнению с прошлыми годами, сидельцы получили солидный, однако далеко не идеал. Со слов смотрящего выходило - сборы с малолеток тоже возросли. И вот выясняется - студенты создают собственную охранную организацию для борьбы с вымогателями. Кто ж такое удумал?

Однако более приличные деньги, все-таки, это дивиденды от акций на совладение предприятиями, здесь крупняк.

Сержант ехал на встречу с генералом, не прибудешь добровольно, привлекут силой. Что он пронюхал? В девяностых, когда генерал еще не был генералом, а полиция называлась милицией, Сержант проходил у него по делу о крупной афере. Воры открыли фирму, собирали с граждан приватизационные купоны, выдавали за них долговые расписки, а расплачиваться не торопились. Начались жалобы, некоторые потерпевшие решили идти до конца. Следствие было проведено тщательно, материалов уйма, потерпевших тоже. Начальнику отдела предлагали занебесные деньги - не взял, передал дело в суд. В суде люди оказались более хозяйственные: за гораздо меньшую плату удалось договориться на условный срок. И, когда Сержанта освобождали из-под стражи в зале суда, милиционер посерел от ярости. С тех пор дорожки их не пересекались, хотя Сержант и отсидел трижды, по другим эпизодам.

Когда он вошел в кабинет, генерал поднялся и вышел навстречу, пожали руки, почти как друзья.

-Рад, рад. - пригласил присесть генерал, и сам уселся. - Сколько лет прошло? А Сержант?

-Лет, наверное, двенадцать, или пятнадцать. Точно, пятнадцать.

-Где же тебя носило? - спросил генерал, но махнул рукой. - Ой, не рассказывай. Я у тебя как личный биограф, все знаю и слежу за карьерой.

Сержант окинул взглядом кабинет.

-И я за вами наблюдаю. Богато! В майорах вы поскромнее были, Кенес Ибрагимович. - пошутил Сержант.

-Н-ну так!

-А вы, я смотрю, привычкам не изменяете? - указал Сержант на пустую кофейную чашку.

-Как там говорится? Привычка второе счастье? - тоже отшутился генерал.

Он нажал на кнопку, вызвал девушку и заказал два кофе. Через несколько минут они отхлебывали черный напиток.

-Извини Сержант, коньяк не предлагаю.

-Помню, помню, Кенес Ибрагимович. Все еще не научились водку пить?

-С молодости не пил, а к старости, зачем начинать?

-Мудрый вы человек.

-Ну, да. Только ты, само собой, догадался - я тебя не для обмена любезностями пригласил.

-Еще бы! Я хоть и сержант, в звании не вышел, но соображаю!

-Ладно, не скромничай, такие сержанты полковников стоят. Мне-то, биографу, мно-о-гое известно. В общем, дело такое. - Генерал поднялся, подошел к двери, выглянул, и прикрыл плотнее. - Ты, конечно, в курсе, какие события происходят в стране.

-М-м-м... Вы имеете в виду... - ткнул пальцем в небо Сержант.

-Да. Правильно понял.

-Та-ак.

Генерал совсем понизил голос.

-Сержант. Ты за дурака меня держишь? Взял слишком круто, убийство Дюсенова тянет на пожизненное.

Сержант поставил пустую чашку на стол и задумчиво посмотрел в окно.

-С чего вы взяли, Кенес Ибрагимович, что я имею к этому отношение?

-Ну-ну! Без гадства. Я ведь не в протокол, тут особо доказывать ничего не надо. Дюсенов должен был вот-вот отнять у тебя завод. И отнял бы! И я тебе по-человечески сочувствовал. слишком жирный куш. И вдруг. Дюсенова нет, твои дела наладились, ни долгов, ни проблем. Как говорится, нет человека. нет проблем?

-Это ваши гипотезы, совпадение. Между прочим, у Дюсенова полно врагов, разве вы не знаете?

-Знаю. Еще один завод они отобрали в Таразе.

-Ну вот.

-Но дело не в этом, сейчас поймешь. Буду говорить прямо, мы ведь с тобой профессионалы. Есть силы в стране, которые просят тебя отодвинуть с доски некую фигуру, у тебя есть такой опыт. Мне неизвестно, что это за фигура, но если ты согласишься, тебя пригласят на беседу и дадут расклад. Ты, Сержант, перешел дорожку серьезным людям, и твое согласие может искупить их обиду. Я всего лишь уполномочен тебе это передать.

Сержант сосредоточенно и внимательно выслушал, улыбнулся.

-И здесь я тоже не причем.

-Не ёрничай, Бахыт. Можешь спросить: почему я, давно тебя не видел, и разоткровенничался? А деваться тебе некуда, прихлопну в любой момент. - Генерал достал из сейфа восемь толстых папок, и показал Сержанту. - Тут все подвиги Геракла. Но можно договориться. Если предложение принимается, я продолжаю разговор, и тогда они простят тебе даже убийство Дюсенова. Если нет

Сержант вытянул ноги и нечаянно задел пустую бутылку из-под боржоми, она покатилась в сторону.

-Уважаю я тебя, Кенес Ибрагимович. - перешел на "ты" Сержант, поднимая бутылку. - Дальше не продолжай, догадываюсь. Но, "отодвигать" политиков, не мое дело. Я вообще не лезу в политику, и с такими вещами не дружу. Да и, генерал, не забывай. я коронованный вор, а не сука. Что касается Дюсенова... Повторяю, чист!

Генерал нажал на кнопку и бросил девушке:

-Кофе!

И Сержанту:

-Ничего ты не понял, Баха. Ни-че-го!

Возле проходной в машине Сержанта ожидали Секундант и братва.

-Как прошло свидание?

-Нормально, нормально.

36

С больницы Борис вышел, что называется, другим человеком. Перестал пить, посвежел, начал ежедневно бриться и ухаживать за собой. До недавнего времени передвигался с палочкой, но уже начал обходиться без неё. Пить бросил, но похмельный синдром возникал часто, и выдерживать его приливы стоило немалых усилий. В таких случаях Борис бежал в магазин за минералкой, и глушил её до полного удовлетворения жажды, газированная вода хорошо снимала похмелье, слегка удаляла дрожь в пальцах и внутреннюю дрожь. Если же минералки не оказывалось - разводил в стакане пунш: соду с уксусной кислотой. Говорят, многим алкоголикам пунш и вода помогли выкарабкаться.

Сегодня во дворе с мотороллера продавали свежую свинину, Борис набрал сала и немного мяса. Дома рассортировал и зажарил целую сковороду свежатины. Когда стол был накрыт, нарезан дольками лук, чеснок вспомнил, что не купил хлеб, оделся и отправился в магазин. Купил булку и на выходе столкнулся с женщиной, споткнувшейся на подмороженном пороге.

-Осторожно! - крикнул Борис, подхватывая её под локоть.

Она встала, обтряхивая джинсы. Подняла глаза.

-Ты?

-Я...

-Ой... Спасибо...

-Такая встреча...

-Да...

-А я тебя искал. - лицо у Бориса светилось, он растерянно улыбался. - По всему Шымкенту искал.

-Искал? Я была здесь...

-Каждый день ходил на Байтурсынова, и ждал.

Асима тоже улыбалась, они не замечали поток толкающихся людей, не обращали внимания на обидные реплики. Вышли на улицу, на мороз.

-Ты говоришь правду?

-Асима! Ну, листья... Тополя...

Борис не удержался, обхватил её и впился поцелуем в губы. Все плыло кругом: здания, билборды, поток машин, низкое серое небо...

-Борис... - она не сопротивлялась, поддалась его напору. - Я тебя ждала...

Потом они долго стояли, потом бродили, любуясь друг другом, пока не опомнились. В городе наступили сумерки, билборды горели разноцветными огнями, машины, поворачивая на перекрестке, фарили по глазам.

-Асима, я приготовил ужин. Давно остыл. Пойдем? Здесь рядом, за углом.

-А удобно?

-Что ты! Знала бы, как я ждал этой встречи!

В квартире было чисто, все вымыто, выскоблено и радовало глаз. Борис нарезал хлеб, убрал лук с чесноком, достал перец и соль, поставил чекушку водки.

Асима водку убрала на подоконник.

-Этого не надо. Я не пью.

-Не пьешь? А как гульнули на Байтурсынова?

-Я тогда в депрессии была, напилась, как дура. С работы рассчиталась, с мужем развелась... А ты и рад был мне подливать? - пошутила Асима.

-Я тебя приметил. Смотрю - женщина красивая, но одна, не логично. А сама грустная-грустная. Подсел, чтобы развеселить, и сразу понял - моя! Так бывает? А сколько я тебя искал потом!

Они ели и переговаривались, затем смотрели, и не ничего не видели в телевизоре, не помнили, как оказались в постели. Когда все закончилось, и Борис лежал откинувшись, Асима положила голову ему на грудь.

-Уже темно. Я в магазине хотела стиральный порошок взять. Проводишь?

-Нет. Оставайся у меня. А?

- С первой встречи? Не пойму себя: чего с мужем не поделила? И женщин не пойму. У меня есть знакомая, имеет мужа, богатого любовника, а полезла в секту. Вот что человеку не хватает? Теперь с ней общаться невозможно. Молодая - а про конец света мелет и мелет.

-Баптистка, что ли?

-Нет, АУМ какой-то.

-А, что-то слышал.

-Глупость всякая. Какие-то потоки истины, просветленные-недосветленные... Чепуха. Просто смотрю - человек меняется на глазах. Была веселая, общительная, работа хорошая, высшее образование. Теперь как монашка. Недавно муж с вахты приехал - на развод подал.

Асима перевернулась на бок.

-А почему ты в шрамах весь? Вот, совсем свежий рубец. От чего это?

И Борис рассказал о бывшем соседе Арбакове, о скорой помощи, о санитарах, о подозрительном враче.

-А это - я получил в Нагорном Карабахе. - Борис показал шов на яичках. - И у меня никогда не будет детей.

Асима лежала молча. Борис тоже помолчал.

-Я нашел тебя, и хочу, чтобы ты стала моей женой. Но ведь, ты теперь не согласишься?

Она погладила его по плечу.

-Боря, разве от этого зависит?

-А разве нет?

-Не знаю, наверное нет. Люди должны любить друг друга.

-Тогда выходи за меня, я тебя люблю.

-Так сразу?

-Да, люблю. Но у нас не будет детей.

Асима поцеловала его в губы, потом долго смотрела в потолок.

-Я согласна. Ты мне тоже сразу понравился. Напился, правда, в тот день до беспамятства. Но мне отчего-то казалось - свежий ты, не испорченный, что-то в тебе есть, не знаю, харизма, что ли? Хочешь казаться крутым, суровым, а в душе простой и добрый. Может быть, немного упрямый, немного не собранный. Если бы ты знал, как я мучилась все это время, боролась с собой.

Борис задохнулся от чувств. Сколько лет переживал, впадал в запои, приобрел массу комплексов и думал - никогда не женится.

-Поразительно. - прошептал он. - Ты как бы заглянула внутрь меня, никто так не подмечал моего характера, а знакомы всего ничего, листья...

-А мне кажется, сто лет.

Он уткнулся ей в грудь, вдыхая запах молодого женского тела и простеньких духов.

Невесомость, свободное падение, бесконечность...

37

Сержант был рассержен, если не сказать - взбешен. Оказалось, когда в самом начале покатилась паника в связи с предстоящим банкротством и переходом завода в руки Дюсенова, многие работники начали сбрасывать свои акции за бесценок. На этом сыграл бывший мелкий акционер, который, воспользовавшись занятостью Сержанта, под шумок скупив ценные бумаги - поставил под контроль солидный пакет. Управление конечно контролируется не им, а Сержантом, но все же не считаться с крупным акционером стало невозможно. Получается - Сержант платил бабки, рисковал, подставлялся, ему угрожает генерал, а этот выскочка, втайне провернувший дельце - пользуется результатами его, Сержантова, труда. Все вернулось на круги своя, и акции вновь подскочили в цене, стали, как прежде, высоколиквидными. Сколько же выручил этот артист? Какую поимел прибыль? В лохах Сержант не ходил никогда - обидно.

Встречу назначили в кабинете директора. Глеб Будный вошел, снял шапку, оголяя лысину, поздоровался, и, поставив портфель возле ног, стал наблюдать за Сержантом. Тот вел себя как хозяин, а директор завода, ежеминутно поправляя галстук, старался ему угодить. Затем он удалился на территорию, а Сержант пригласил Будного сесть, и тоже присел в кресло за письменный столик.

-Мне сообщили, Глеб Семенович, вы намерены требовать аудит? - спросил Сержант, не показывая раздражения.

-Ну, как новый крупный акционер - да. - вежливо ответил Будный. - Хочется, Бахыт Есенович, знать истинное положение дел.

-Разве вы не изучали годовые отчеты заводских служб? Годовой баланс?

-Почему? Изучал.

Сержант слегка поморщился.

-Разве этого мало? Нам предстоит все силы бросить на модернизацию завода. Первое оборудование уже начало поступать, уйма работы.

-Все так, конечно. - согласился Будный. - Но ведь, после такой встряски, всякое может быть? Эти долги, займы, кредиты, левые договора... Кто их наделал? Вопрос спорный.

-То есть?

-Ну, люди разное говорят...

-Нет, поясните. Что вы имеете в виду?

-Понимаете, я считаю - зря отстранили от работы заместителя директора.

-Его не отстранили, а уволили, по моему согласию.

-Ну вот... А может быть он не так уж виноват? Мне звонили из министерства, представили его как хорошего специалиста, который пострадал зря.

-Вам уже из министерства звонят? Интересно.

-Что же интересного... Обычное дело.

-Вот как? Еще интереснее. Вы что же, собираетесь добиваться восстановления заместителя?

-Вообще-то да. И кроме того, провести аудит, Бахыт Есенович.

Сержант сложил руки на животе и постукивал пальцем о палец, стараясь не выдавать злобу. Мало того, что отхапал акции, так еще пытается диктовать условия! Министерство!

Но спокойно возразил.

-Если вы будете настаивать, Глеб Семенович, аудит можно провести. Но восстановить зама нет, я решаю, кому работать на заводе.

-Ну-ну. Не надо спорить. - Будный вежливо улыбнулся. - К этому вопросу мы вернемся позднее, вашего, естественно, согласия.

В ответ Сержант тоже улыбнулся.

Мерзавец! Какой тон выбрал!

-Конечно, спорить мы не будем. - ответил он. - Не хотелось бы совместную деятельность начинать с разногласий. Ваше право: аудит, так аудит.

Будный отказался от предложенного чая, и, распрощавшись, ушел. Сержант в одиночестве откусил от шоколадной плитки и отхлебнул обжигающего напитка.

Как мог этот кондуктор обвести его вокруг пальца? Именно кондуктор, босяк! Разве в его секте водятся такие деньги? И еще вопрос: что означают слова обычное дело? Чей он человек? Заместителя ведь, министерство и подсунуло, и опять хотят, по второму кругу?

Но самое главное - он настоял на аудите, а в последние дни пришлось взять из кассы некоторую сумму на общаковские дела. Что делать? Организовать кражу? Якобы залетные воры тряхнули заводскую мошну?!

38

Поиски пропавших самана Виктора и Сони ни к чему не привели. И данный факт тревожил - беспокоила неизвестность. Когда вскрыли квартиру, все вещи оказались на месте, ничего не пропало. Только нежилой оказалась квартира: толстым, слоем лежала пыль на мебели, на телевизоре, на полу - во всех комнатах. Что произошло? Это были лучшие монахи, которым доверялись тайны общины.

Талиб, встретив в коридоре Учителя, доложив ему результаты поисков, понуро молчал, Будному передалась его тревога.

-Не могут двое людей исчезнуть бесследно! Талиб, не могут! Плохо искали!

Талиб растерянно пожал плечами.

-Перевернули все, Учитель.

-Искать! Найти! Хоть живыми, хоть мертвыми!

Будный схватил Талиба за отворот пиджака.

-Искать!

Дождавшись, когда всклокотавший Будный отпустит пиджак, Талиб поклонился:

-Хорошо, Учитель. Будем работать день и ночь, найдем.

-Иди!

Талиб ушел, а Будный, немного передохнув и придя в себя от расшалившихся нервов, отправился в центральный пункт наблюдения. На экране монитора, в пустой комнате, среди ковров и паласов, молилась Маха Куема. Будный из разных ракурсов рассматривал тонкую талию, длинные волосы, мячики под джемпером, сосредоточенное привлекательное лицо. Он выжидал. Наконец, когда она отвесила последний поклон богу Шиве, Будный закрыл секретку на замки и возник на пороге, перед глазами Махи Куемы.

-Просветленный! - воскликнула она, ожидая в этот день шактипат.

Сдерживая дыхание, Будный запустил ладонь в её волосы.

-Сегодня произойдет радостное событие.

-Какое, Учитель?

-То, о чем я давно рассказывал в наставлениях. Сегодня должна открыться твоя Муладара-чакра.

-Это правда радостное событие?

-Это важный шаг на пути собирания Заслуг. Он открывает дорогу к высшим ступеням Понимания Света. - шептал Будный, медленно снимая с Махи Куемы джемпер, юбку, колготки, бюстгальтер...

Он целовал коричневые соски, пупок, опускаясь ниже и ниже.

-Муладара-чакра! - прошептал он. - Восхитительна! Я наполню её святой влагой!

Они легли - где стояли, и утонули в мягком ворсе паласа.

Маха Куема норовила повернуться боком, испытывая неловкость и стыд. Горели щеки, не слушались руки, раздавались только охи и вздохи.

-Но через Муладару-чакру можно отправиться лишь в Мир Голодных Духов! И в Ад! - с сомнением шептала она, используя полученные на семинарах знания.

Будный на секунду отвлекся.

-Доверься мне, Маха Куема! Я с тобой! Мы улетим в Ад, потом в Нирвану! Следуй моему примеру, иди за мной! Вот, пропусти свои пальцы сквозь мои, так соединятся наши ауры. Чувствуешь, как они соединяются?

Маха Куема почувствовала толчок и вскрикнула от боли.

-Учитель!

-Я с тобой! Доверься... Доверься...

-У-читель!..

-До... вверься...

Маха Куема закинула голову, выпятив подбородок.

Меня нет! Нет моей личности, нет моего эго, мне ничего не жаль! Я - часть природы: космос и ветер! Мне ничего не жаль. Я космос, я ветер... Холодно...Холодно? Меня нет!.. Ничего и никого не жаль! Жаль-жаль-жаль...

Через полтора часа, отдохнув и пообедав, Будный поехал на важную встречу. Встреча произошла на территории нефтеперерабатывающего завода, хозяевами которого, после канадской фирмы "ПетроКазахстан" - стали китайцы. Охрана на проходной указала место, где Будного ждали. В кабинете, занавешенном тяжелыми зелеными шторами, наполненном списанными компьютерами, было сумрачно. На стене, увешанной различными медалями, вымпелами, грамотами, весел еще и цветной портрет Ху Дзиньтао.

Улыбаясь во весь рот, Джон вышел, протянул руку и поздоровался.

-Господин Будный! И вот - встретились! - на плохом русском сказал Джон.

Лицо Будного отображало радость.

-Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!

-О! Русская пословица! Подхвачу на оружение!

На столах, вперемешку с клавиатурами и мышками, были разбросаны пресс-релизы, сообщения, графики, фрагменты докладов. Видно, Джон здесь не хозяин, иначе не допустил бы такого бедлама в кабинете. Они уселись на диване, раздвинув бумаги, диван тоже был завален документами. Обменявшись для вежливости состоянием здоровья, принялись обсуждать тему, ради которой срочно собрались. Джон положил Будному руку на колено, и убрал её.

-А вы молодец! Приятно иметь в рядах такого сотрудника, брата. Как прошло первое рандеву?

-Присматриваемся. Кажется, он взбешен, придется делиться влиянием на производственную и экономическую политику. Это, Джон, вы хорошо придумали.

Тот не обратил внимания на похвалу.

-Объект нам важен, скоро выйдет решение казахстанского правительства, сейчас оно на подписи у премьера. Здесь будет развиваться кластер, сюда планируется вложить дополнительно миллиарды бюджетных денег. Завод сыграет свою роль.

-Он и сейчас играет, один из самых прибыльных в стране.

-Да-да. А как он принял известие об аудите?

-Нервничал. Хотя старался не показывать вида.

-Ничего. Как говорите вы, русские - деньги любять счеть.

Джон потирал руки от удовольствия.

-А вы, Глеб, будьте аккуратны, так, на всякий случай. И второе. Как продвигается дело с нитроцидом?

-Я вам рассказывал, эта партия воюет со всем миром, они осторожны. Товар должны были привезти в Алматы, но переиграли, и решили - лучше в Тараз. Здесь провинциальная полиция и меньше посторонних глаз. Каким путем нитроцид доставят до места, мне не говорят, но думаю, удобнее через горы. С нашей стороны все готово, ждем, пока они созреют.

-Не получится так, что передумают?

-Вряд ли. Для производства вещества необходимы большие деньги, а по информации моих каналов - с этим у них проблемы. Лаборатории находятся высоко в горах, сами понимаете, любое передвижение обнаруживается со спутника. Они делают все, чтобы такого не случилось. В общем, для наращивания производства, нужны средства, а их нет. Не беспокойтесь, не передумают.

-И все же поторопите их... Нам нужна наша доля.

Будный опустил лысую голову, рассматривая свой даймон на лацкане пиджака.

-Скажите, Джон, - обратился он к нему, - а зачем вам нитроцид? Что вы с ним хотите делать?

Джон нахмурился, помрачнел. Протянул руку и взял Будного за подбородок, поднял его, и заглянул в глаза.

-У меня был знакомый, которому я занял денег. Он не мог их вернуть вовремя, и задавал вопрос: зачем мне деньги? - сказал Джон, сжимая подбородок до боли, но Будный не смел освободиться. - Разве я спрашиваю: а вам нитроцид зачем? Я заплатил, и хочу быстро получить товар.

-Резонно...

-И запомните, Глеб! Не задавайте мне вопросов. Особенно провокационных! Я могу неправильно их истолковать.

-Понял вас. Простите. - включил задний ход Будный и виновато умолк.

Но Джон все же обиделся. Сухо проводил гостя и бросил через плечо:

-Ускорьте!

39

-To ty, Sveta? Dzien dobry! - Януш подбежал к Свете и, как взрослый, поздоровался.

В прошлом году Януш с родителями из Польши перебрался в США, папа - бизнесмен, мама - психолог. Время от времени в Варшаве начинался коммунистический психоз, ястребы грозились пересажать всех коммунистов и сочувствующих России, а громкая фамилия Ярузельский - была им как красная тряпка для быка. И хотя родители Януша не являлись родственниками бывшего диктатора Войцеха Ярузельского, а были однофамильцами, в чиновных коридорах Варшавы приходилось часто это объяснять. Тем не менее, бизнес продвигался хорошо, и вскоре Ярузельские купили дом в Кливленде, открыли офис на Авеню Эвклида.

Света поздоровалась в ответ.

- Good morning! - оба они вполне говорили по-английски, однако и родные словечки проскакивали в речи.

-А я видел твою маму.

-Ну и что?

-Ничего. Она садилась в такси.

-А она мне не мама, а тетя Кэт. - тряхнула косичками Света.

-Что ты сегодня будешь делать? - спросил Януш, разглядывая поток людей, спешащих на работу.

-Не знаю. Тетя Кэт и дядя Стив не разрешили далеко уходить.

-Ну и что? Давай сходим на Кайахогу!

-Так далеко?

-Пускай! Мы быстро!

-А что будем там делать?

-На пароходы смотреть. Когда я вырасту - стану капитаном!

-Капитанам нужно долго-долго учиться.

-Пускай! Буду учиться! Пойдешь на реку?

Света на минуту задумалась.

-Ну ладно. Только недолго.

Они купили мороженое и, пересекая улицы, пошли на Кайахогу. Януш и родители часто, оставив машину на стоянке, бродили по городу пешком, любовались красотами Кливленда, приходили и на реку. Теперь Януш был горд, что ведет свою girl по местам, которые изучил. Они немного устали, когда прибыли на набережную. На середине реки, под большим мостом, медленно плыла баржа. Несколько матросов на палубе махали им руками и что-то кричали. Света тоже помахала и тоже что-то крикнула в ответ. Подплывали к берегу пассажирские пароходики, забирали людей с пирса и уходили против течения. Сновали юркие катера и ботики. День был теплый, светило солнце, но у воды - прохладно.

Януш заворожено следил за речными судами.

-А я буду плавать по морям! - заявил он, бросив в воду камушек. - Тебе папа читает книжки Джека Лондона? Про корабль "Снарк"?

-У меня нету папы.

-А мой мне читает. А еще я попаду на остров. К малаитам.

-Зато дядя Стив рассказывает мне про операции, у него самая лучшая клиника в мире! "Клиника Чарльза Кевнингса"! Вот!

Януш хотел что-то возразить, но согласился.

-Ладно... Хочешь, сходим к нему в клинику? Ты, когда вырастешь, будешь врачом?

-Не знаю. Я боюсь уколов. Мне в Шымкенте делали болючие-болючие уколы.

-А Шымкент большой город?

-Дядя Стив говорит большой, как Кливленд, и красивый.

-Там тоже есть пароходы? Да?

-Я не видела.

-Наверное, есть раз город большой. Я люблю пароходы! Когда я был маленьким, папа возил меня на Балтийское море и Атлантический океан. Там были корабли, большие, как, - Януш оглянулся вокруг, - как вон тот дом! - указал на небоскреб на противоположном берегу.

Света с сомнением покачала головой.

-Таких не бывает!

-Тогда, как вон тот, красный. - ткнул он пальцем в дом, втрое ниже небоскреба.

Они прошли немного по берегу, прямо на причале разместилось кафе под открытым небом. Пассажиры сидели на высоких стульях, за высокими столами, и поедали сэндвичи с пивом. У деревянного парапета мужчины рассматривали пену, образованную волнами прибывшего ботика.

И вдруг Света отпрянула: за одним из столов сидела Кэт, обнявшись с Валентини. Возле них - вино, Кэт громко смеялась, на неё обращали внимание, оборачивались. Вскоре они встали и, держась за руки, поднялись по широкой лестнице вверх, на железный мост, на дорогу.

Свете захотелось домой. Она бросилась бежать, не обращая внимания на просьбы Януша остановиться, он еле поспевал за ней. Возле дома сказала "гудбай", поднялась на свой этаж и открыла дверь. Её встретил Стив, прибывший с работы раньше времени.

-Светик, ты где пропадала? Ни тебя, ни Кэт, Лили тоже не знает где вы.

Она отправилась в ванную, как учил Стив, мыть руки после улицы.

-Почему молчишь? - он подошел и, улыбнувшись, слегка потрепал ей волосы. - Поругалась с бой-френдом?

Она отрицательно покачала головой.

-Тогда что?

-Ничего. Дядя Стив, ты обедал? Сейчас я тебя покормлю. - отправилась она в столовую.

Но стол был завален едой, напитками, это Лили успела наготовить, ожидая хозяев. В супермаркете купила салаты, мясные фарши, кучу различных полуфабрикатов, свежую рыбу, огромный торт. Света разинула рот:

-Разве сегодня праздник?

-Конечно!

-А какой?

-Попробуй, догадайся.

-Пасха?

-Нет.

-День Независимости?

-Нет.

-Рождество?

-Нет. - Лили смеялась. - А впрочем... Да, рождество. Сегодня родился дядя Стив.

Света повернулась, он присел, и она обняла его. Стив расстрогался.

-Сейчас придет Кэт, и будем обедать.

Но время шло, а её не было, Света прилегла на тахту и уснула, Стив укрыл её пледом и сам незаметно вздремнул. У Лили закончился рабочий день, она ушла. Потом смотрели мультфильмы, новости по SNN, на улице стало темно. И наконец появилась Кэт. Она ввалилась - вялая, жалкая, тихая. Присела возле Светы, дыша перегаром.

-Как дела, малыш? спросила сонную девочку.

-Мы ждали. У дяди Стива именины.

-Да? - Кэт посмотрела на него. - И не напомнил...

Стив сделал вид, будто не слышал.

-Ну, девчонки - за стол?

Пока Света со Стивом разогревали остывшие вкусности - Кэт мертвецки уснула, разбудить не получилось: брыкалась и мычала, отмахивалась. Ужинали без неё. Света расспрашивала про корабли, далеко ли они плавают, и существует ли корабль - "Снарк"? А кто такие малаиты? А на каком острове они находятся? А Джек Лондон живет в Лондоне? А кто был капитаном "Снарка"?

Стив задумчиво отвечал, но часто невпопад. Света теребила, не давала собраться с мыслями, и кажется, делала это умышленно, стараясь его развеселить. Наконец она устала и отправилась в свою комнату, там стоял компьютер с новыми играми. Стив, сидя за столом, дотянулся до холодильника, вытащил пиво, повертел в руках и вернул на место.

Было ясно видно, Кэт уходит от него, но уходит странно. А этот макаронник спаивает её, не заботясь о последствиях. По существу - Кэт давно алкоголичка, у неё было слишком много свободного времени, нечем было себя занять. И она оказалась, как говорится, безнадзорной: он на работе, та - неизвестно где. Самое плохое, что не видно выхода из ситуации, даже если она уйдет к Валентини - пить не бросит, степень болезни высока. Правда, некоторые спорят: болезнь это или вредная привычка. Это бывшая вредная привычка, благодаря которой приобретены сопутствующие болезни. Если Кэт возьмет себя в руки и, в конце концов, бросит пить, то болезни ни куда не денутся. Освободившись от зависимости, жизнь станет комфортнее, и тем не менее - с болезнями, кроме того, похмельный синдром время от времени будет посещать её многие годы. А ведь как невинно начиналось: с бутылки пива для получения удовольствия. Стив положил голову на руки, и сидя за столом, с дважды остывшей едой - заснул. Света повозилась с компьютером, и тоже уснула.

40

Утром Стив проснулся от шума в ванной, он подошел и открыл дверь. Перед зеркалом стояла обнаженная Кэт, расчесывающая волосы. Стив сделал шаг вперед, но она, увидев его - торопливо прикрылась полотенцем.

-Кэт. нам надо объясниться. - сказал Стив, стоя на пороге.

Она положила расческу на полку, и, не глядя в его сторону:

-Да. Пора это сделать.

Оделась и вышла к нему: не выспавшемуся, помятому и с утра не бритому. Сели в кресла. Кэт положила ногу на ногу и стала нервно постукивать себя по коленке кулачком. Стив наблюдал: сейчас она нервная, потом станет плаксивой, потом - беспричинно веселой.

-Я все правильно понимаю? - спросил он, нарушив молчание.

-Да.

-Когда это произойдет?

-Уйду прямо сейчас.

-А Света? Как с ней?

-Ты позволишь мне видеть её? Она ведь останется с тобой...

Стив кивнул.

-Конечно. Приходи, когда захочешь. Уже не любишь меня?

Кэт разрыдалась.

-Не знаю! Ничего не знаю и не понимаю. Не понимаю, что происходит. Мне нужно побыть одной, надо разобраться в себе.

Лицо Стива выражало жалость, он подавил порыв нежности.

-Да, - сказал он, - тебе надо разобраться. Когда станет тяжело и плохо - возвращайся. Света будет ждать.

-А ты?

-А я? Я? Я тоже

Кэт вытерла слезы.

-Я не вернусь, Стив. Не утешайся надеждами.

Она поднялась и, не прощаясь - ушла. Вскоре проснулась Света. Приняв водные процедуры и сев завтракать, спросила:

-А где тетя Кэт?

Стив был растерян.

-Тетя Кэт? Она... Уехала к маме, в Бостон. Есть в Америке большой красивый город Бостон. Там у тети Кэт живет мама.

-А почему она мне не сказала "гудбай"?

-Потому, что поезд уходит рано, ты еще спала.

-А когда приедет?

-Наверное не скоро, мама у нее болеет.

Света поела и принялась мыть посуду. Все перемыв, закрыв воду, Света строго спросила:

-Вы поругались?

-С чего ты взяла?

-Ты, дядя Стив, не бритый. Колючий. И на работу не пошел.

-А-а... На работу сейчас ухожу.

Он брился, нанося на кожу порезы, дезинфицировался туалетной водой. Сделал традиционные наставления Свете: как себя вести, куда ходить и куда не ходить, не потерять ключи, в случае чего - звонить на работу. И побежал в бокс заводить машину, там столкнулся с подъехавшей Лили, перекинулся парой фраз и исчез. Света задерживаться тоже не стала, внизу ждал Януш.

Приехав в клинику, Стив по номеру узнал припаркованный понтиак Робертсона. Тот его тоже заметил, подбежал, открыл дверь и сел рядом.

-Привет. - они давно перешли на "ты".

-Здравствуй. - Стив заглушил мотор и вынул ключ из замка зажигания. - Что случилось? Я ведь говорил - больше не занимаюсь пересадкой органов. Пишу научные работы.

-Помню. - Робертсон был взволнован. - Послушай, меня пасут агенты ФБР! сразу выложил он.

-Вот как? По какому случаю? Что их интересует?

-Ну хватит! Поставка внутренних органов, Стив.

Тот положил ключи в карман куртки.

-У тебя, ты говорил, документация в порядке? Чего волноваться?

-И я так думал. Но меня вызывали в Интерпол, а теперь на хвосте ФБР. Оказывается, вашего слугу разыскивают казахстанские и российские спецслужбы. То есть КНБ и ФСБ. А тут еще газеты, подозревают меня в трафике органов, подняли скандал на весь белый свет.

Стив прищурился.

-У тебя в Казахстане, все было законно?

-Конечно! Печати, справки, договора, все как положено. Как бы я перевозил товар через границу?

-Ну и не переживай.

-Предупредить я тебя хотел, могут и на тебя выйти.

Стив вспылил.

-Знаешь, уважаемый, это слишком! Я тут причем? За свои дела отвечай сам! Мои пациенты покупали, а я тебе передавал деньги.

Но Робертсон невежливо перебил:

-Мое дело, шеф, предупредить. Чтобы не наделал глупостей.

-Каких глупостей? Какой я тебе шеф? Я оплачивал цену, которую назначал ты! И я покупал органы для спасения людей, а ты их, получается, убивал?

-Зачем же так? Я, как и ты, покупал их в упаковке. С каких пор, Стив, ты стал чистолюем? Мы с тобой делали бизнес, существенные деньги. Ладно, ладно, не паникуй прежде времени...

Робертсон открыл дверь и вылез из машины, увидев его, из понтиака выскочили молодые люди. Он наклонился и повторил:

-Не паникуй!

41

Они медленно передвигали ногами на Паблик-скуэр, Кэт застегнула пуговицы - на волосы упали первые капли дождя. Тучи касались крыши здания вокзальной башни, точнее, конец башни растворялся в тучах. Из чьего-то открытого окна доносилась песенка Вилли Токарева: "Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой, то мне страшно, то мне грустно, то теряю свой покой". Эту песенку музыканты исполняли в ресторане у Шнайдера, её любил Стив.

Валентини вертел головой по сторонам, увлекаясь смазливыми личиками кливлендских прелестниц. Остановились у Памятника солдатам и морякам.

Кэт повернулась к Валентини.

-Теперь молчишь?

Тот пожал плечами.

-Что тебе сказать?

-Добился своего?

Он возразил:

-Разве я просил уходить от мужа? Этого не было.

-А не ты убеждал, что любишь?

-Ну, дорогая... Что значит любишь? Вчера любил, а сегодня меньше. Жизнь не стоит на месте, все течет и меняется. И потом: ты ведь наркоманка.

На горле Кэт перекатился комок.

-Раньше так не говорил...

-Говорил, не говорил. Зачем цепляться к словам?

-По чьей воле я стала наркоманкой? Кто меня снабжал? Кто предложил первый раз? Попробуй девочка, доставь себе удовольствие, с первого раза не привыкнешь!

-Ой-ой, только не надо! Я заставлял тебя нюхать, курить, колоться? Ты сама этого хотела! Спрашивала - я давал!

Кэт прислонилась к Валентини, взяла его руку.

-Мне плохо. Очень-очень плохо. Я устала, я не могу скрывать от Стива черные вены. Помоги, Валентини!

Он освободил руку.

-Я сказал, у тебя скопился долг, не могу я быть спонсором. Сколько можно?

-Я погашу. Думаешь, у меня нет денег? Ты был в нашем доме, видел: мы не бедная семья.

-Эх-хе! Не бедная! Как погасишь? От мужа ушла, а без него... Я давал в долг под его деньги. Оплатил за тебя сумасшедший проигрыш в казино. А теперь? Ты наделала глупостей, Кэт, наша компания не занимается благотворительностью.

-Хорошо, хорошо. Понимаю. В последний раз.

-Нет.

-Валентини! Помоги! Помоги мне сейчас! Ничего не понимаю.

-Я сказал - нет!

Кэт плохо держалась на ногах, проходивший рядом полицейский приостановился:

-У вас все нормально, мэм? На вас лица нет.

Валентини поспешил ответить за неё:

-Да, сэр, не беспокойтесь. Немного хватила лишнего, но уже лучше.

-Я могу вызвать такси. - предложил сержант.

-Спасибо, не надо. Ей лучше.

Полицейский удалился в сомнении.

-Что, испугался? Сейчас закричу. Позову - нас заберут в участок. - пригрозила Кэт.

Валентини сплюнул.

-Черт с тобой. Пойдем в машину, там для тебя есть кое-что.

Они прошли на Авеню Эвклида, Валентини открыл такси электронным ключом - загрузились на заднее сиденье. Из оборудованного тайничка Валентини достал два пакетика и передал Кэт.

-Только не здесь, я уезжаю, много работы. Тебе надо рассчитаться с долгами. - и он с силой вытолкал её под дождь.

Кэт немного прошла и нырнула в пустой подъезд кирпичного дома. Дрожали руки, проделала привычную процедуру, ввела героин и стала ждать облегчения. Но оно не наступало. Повторила процедуру.

Дождь кончился, она передвигалась по городу - мимо мчались автомобили, с зонтами спешили люди, и каким-то образом попала на большой мост. По реке, распространяя волны, шел пассажирский теплоходик. Дождалась, пока он отдалится, влезла на ограждение и, секунду постояв - прыгнула в воду.

Кто-то кричал на берегу, кто-то завел катер, некоторые смельчаки кинулись нырять с него и её спасать. Откуда ни возьмись, понаехало полицейских машин, с проблесковыми маячками и сиренами они прибывали к обоим берегам.

Когда Кэт на причале, на дощатом полу делали искусственное дыхание, Света с Янушем были поблизости.

-Тетя Кэт! - закрыв зонт, попыталась прорваться к ней Света сквозь кольцо спасателей.

-Девочка, ты знаешь эту женщину?

-Это моя тетя Кэт!

Её пропустили. Кэт лежала без движения, спасатели выполняли искусственное дыхание. Подъехала карета скорой помощи, Кэт погрузили на носилки, прикрыли теплой курткой и бегом в машину.

-Похоже на передозировку. - выронил доктор, труся рядом с носилками. - А еще переохлаждение. Но вода, кажется, из нее вышла.

-Жить будет?

-Без гарантии

На следующий день Кэт вышла из комы, и когда приподняла веки, увидела сидящих у кровати в больничных халатах Стива и Свету. Стив, пользуясь служебным положением и связями, смог добиться свидания с пострадавшей.

-Вы?.. - тихо спросила Кэт, переводя взгляд с одного на другую. - Где я?

Стив тронул её ладонь, слабо пожал.

-Плохое позади. Все будут хорошо.

Девочка осторожно, чтобы не задеть трубки и провода медицинских приборов, прислонилась к груди Кэт.

-Здравствуй, мама.

42

-Ты много лгал, и накопил карму - быть обманутым. Возможно ходил к экстрасенсам, и тоже был обманут, от того теперь вера и воля слаба. Кто ведет такой образ жизни - не может жить в Мире Явлений, потому что захвачен иллюзиями, обманом. И вот ты перестал правильно относиться к своей жизни и работе, которые требуют внимания, концентрированности. Начал неудачи списывать на счет злых духов. В таком случае, каков будет следующий мир, куда ты попадешь? Практикующие монахи и миряне знают, что это - мир Животных. Чтобы уничтожить накопленную карму, есть два способа: либо накапливать Заслуги, либо ждать, пока карма будет отмыта.

Лысая голова Будного отражала свет электрической лампочки. Он был одет в красную шелковую рубаху навыпуск и широкие шелковые шаровары того же цвета. Перед ним на коленях, на ворсистом паласе, в смиренной позе сидел Нурлан Ишимбаев. Иногда входила и выходила Маха Куема, инициация продолжалась.

Однажды вечером, после того, как Ишимбаев уволился с работы, Маржан попросила проводить её до дома АУМ. Насмехался он над ней, злословил, иронизировал, но проводил. Зашел из любопытства, да так и остался, вырваться из рук монахов и монашек не смог.

Будный дал знак Махе Куеме - она внесла кувшин, наполненный мутной жидкостью, жидкость из кувшина налили в пиалу и передали Ишимбаеву.

-Это вода с берегов Ганга. - Вкрадчиво сообщил Будный. - Перед приемом шактипата необходимо пригубить, Ганг - священная река!

Ишимбаев поморщился от её вида, отпил и вернул пиалу.

-Учитель. У меня возникают образы врагов, они мешают мне жизнь. Как быть? - спросил Ишимбаев, незаметно щупая ноги, занемевшие от длительного сидения.

-Если у тебя есть враг, нужно мысленно представить, что он и твоя мать равны. Представить четко, ясно, осознавая это до конца. Скажи: "Между моей матерью и моим врагом нет разницы", повтори это много раз. И постепенно они станут равны. Когда появляются темные мысли, необходима такая практика.

-Можно разве сравнить мать с врагом?

-Иначе себя не победишь. Станешь накапливать карму ненависти, начнешь притягивать дальнейшие неприятности, и окончательно почернеет аура.

Ишимбаев сосредоточился. "Между моей матерью и врагом нет разницы! Между моей матерью и врагом нет разницы!". Но сильно болели ноги. Мысли не слушались. Теперь колени не просто ныли - боль была острой, будто в кость толкали шило. Нужно прочитать мантру Гуру-йоги, тогда полегчает. И правда стало легче Но боль возвратилась.

Больно!

Больно!

Необходимо преодолеть привязанность к собственному телу, иначе не достичь Освобождения.

Эта боль не моя!

Это тело не моё!

Это боль не моя!

Это тело не моё!

На Ганге - скопление монахов в белых балахонах. Река - белая. У берега на белых корягах стоит белая цапля, чуть дальше от берега - одномачтовая белая шхуна. На мачте белый парус с вышитыми буквами: АУМ. Весь в белом, зачерпнул пригоршню воды из Ганга - Дух Истины, Его Святейшество Преподобный Учитель Секо Асахара. Он омыл лицо, и воздел к небу руки.

-Мы пришли, чтобы раскаяться!

И монахи последовали его примеру: стали поливать головы струями молочной воды, начали молиться, читать мантру Махаяны, а белый мир постепенно превращался в цветной, насыщенный, сказочный. Ишимбаев, находясь по колено в воде, увидел свой собственный рот, плывущий по реке, рот был улыбающимся и счастливым, он покачивался на мелкой зяби, а следом за ним, полу утонув, плыло левое ухо. Боясь, как бы вода не попала в него, Ишимбаев наклонил голову на левый бок и попрыгал. Нет - воды в нем не было, а ухо работало, слышало. Улыбающийся рот стал серьезным, вслед за остальными монахами он повторял мантру Махаяны. Над водой парили черные вороны, некоторые, на бреющем полете стремились клюнуть плывущее ухо - тогда Ишимбаев инстинктивно закрывал голову руками.

Преподобный Асахара призвал монахов следовать за ним. Выстроившись друг за другом, вереницей, они устремились за Учителем, покидая Ганг. Долго шли, но усталости не было, напротив, была легкость и тихая радость, душевный покой от раскаяния, и от надежды войти в Чистый Свет. На своем пути видели пустыни, леса, равнины, шли по воде, не погружаясь в неё, видели город в руинах, статую Свободы, надломленную у основания. Огромный город был пуст, из земли торчали погнутые рельсы, гигантские шестеренки, блоки и старые тросы, на улицах холмы строительного мусора, дома покрылись паутиной, подобной рыболовным сетям. Над большой рекой - закрученный в узел железный мост. В белесой дымке, на половину обрушенные безмолвные небоскребы, там и сям - глубокие провалы, ведущие то ли в метро, то ли в преисподнюю. Перекошенные гранитные и мраморные лестницы поднимались в никуда. Разбитые фонари, черные лужицы на искореженных тротуарах, здания без крыш, порванные трубы, остатки систем вентиляции, куски стекла.

Но Учитель шел и шел дальше, по морям, по океанам, не оглядываясь, самана не отставали. Наконец прибыли к пункту назначения. Невероятных размеров скалы с обеих сторон сжимали узкий каньон, от высоты окружающих скал - на дне были сумрак и прохлада. Впритык к отвесным стенам ютились зеленые ели. А впереди, выше самых высоких скал, стояли два титанических, вырубленных из желтого камня старца. У обоих поднятые ладони касаются неба, оба бородаты. Это Просветленные. Учитель, ничтожно маленький на фоне каменных титанов, повернулся к монахам.

-Да буду я проводить Спасение как слуга Всевышнего Бога Шивы до тех пор, пока все души не войдут в Махаяну, и да буду я последней душой, вошедшей в Махаяну! - прошептал Асахара, но голос его покатился по ущелью, перерастая в гром.

Гремел гром и молнии сверкали в небесах, ливень обрушился на самана, стало темно. Во мгле монахи упали ниц перед Учителем и Старцами, катаясь в холодной грязи - выкрикивали имя Всевышнего Бога.

-Мы пришли, чтобы раскаяться!

-Мы пришли, чтобы раскаяться!

-Мы пришли, чтобы раскаяться!

-Мы слуги Всевышнего Бога Шивы!

-Мы слуги Всевышнего Бога Шивы!

-Мы слуги Всевышнего Бога Шивы!

И от их усердной молитвы и полного раскаяния, далеко впереди, над ними, появилось ничтожно малое светлеющее пятно. Сначала оно было красным, потом стало зеленым, оранжевым, желтым, белым. Оно росло и становилось ярче и ярче, пока не охватило всю землю. Это был всеобъемлющий Чистый Свет. Свет безграничной радости, Свет чистой любви, благополучия и вечности. Монахи погрузились в Светлый океан счастья...

...Ишимбаева тронули за плечо. Он приподнял тяжелые веки и оглядел комнату с коврами, паласами, зеркалами. Лицо, только что отражавшее невероятное счастье, стало хмурым. Он протер глаза и увидел Учителя.

-Я не хочу в этот мир! - тихо произнес Ишимбаев, уставившись на него. - Не хочу возвращаться!

Учитель положил указательный палец ему на лоб и надавил.

-Рано. Рано. Ты не накопил Заслуг. Это твой первый опыт Астрального путешествия. Готов ли ты принять обет Махаяне?

-Да! Да, Учитель! Да!

И Ишимбаев, стараясь не торопиться, с чувством прочел заученное:

-Хо, души живых существ,

Что поднимаются и погружаются

В океане Круговорота Бытия,

Влекомые всевозможными иллюзиями,

Подобными отражению

На глади озера...

Да пребудут все они безмятежно в Махаяне -

В безграничной свободе

И абсолютном счастье.

Обращая душу в Четыре

Великих Неизмеримых Состояния,

Я приношу Обет Большой Колеснице!

43

Он просматривал листовку, которую распространяет православная церковь своей пастве, и пил чай. Листовка отпечатана была на компьютере, утверждена местным священником, архиереем Александром. Сначала Мелкий просто вертел её в руках, но затем заинтересовался, прочитал до конца, а нужные места подчеркивал ногтем мизинца. Это было письмо сомневающегося адепта, и оно оказалась кстати. Он отхлебнул глоток остывшего чая и начал читать заново.

"Это письмо прислано для открытой публикации в Центр св. Иринея Лионского.

Я занимался практикой медитации Радха Соами Сатсангх, Движение Такара Сингха, Сант Мат - Путь Мастеров. Название и личность гуру не важны: как я теперь понял, все техники медитации, использующие мантру, приведут к одному и тому же результату. Я беседовал с медитаторами разных течений, все достигли одного и того же: видения света внутри себя, в моем случае даже и слушание внутреннего звука, вибраций.

Я медитировал один год, и очень усердно, часа по четыре в день, т.к. купился на духовную этикетку. По натуре я идеалист, хотелось тогда верить всем этим басням. Медитирующему рекомендуется повторять мантру и сосредоточиться на центре собственного лба, там находится "третий глаз" - выход в мир духовный. Со временем я научился видеть внутренний свет, большой яркости и силы, белый, оранжевый, желтый и т.д. Во время видения этого света я чувствовал себя абсолютно счастливым, как никогда в жизни, мне казалось, что я чувствовал присутствие какой-то любящей субстанции, или существа из света, которое меня любит, как никто на свете меня не любил.

Далее, по мере того, как моя крыша съезжала все больше и дальше, я стал видеть светящееся лицо моего гуру. Физический, реальный гуру, говорил, что медитирующий с чистой душой и хорошей кармой вскоре вступит в контакт с внутренним гуру, который и поведет его к Богу, на родину души, откуда мы все спустились. Я стал, что называется, балдеть, летать в собственных галлюцинациях. К примеру, стоять, взявшись за ручку с гуру у берега океана, а в нем не вода, а свет. И так там хорошо, что и не опишешь, и внутренний гуру такой красивый и добрый и любящий, что просто слов нет.

Еще я вспомнил все свое детство, до мельчайших подробностей, вплоть до того в чем я был одет, когда играл в песочнице в детском садике, вспомнил, что свет этот я уже видел в детстве, но потом с годами это ушло. Конечно, тогда меня это очень тронуло, я еще больше поверил во все это.

Главное, что через год занятий я больше не мог жить нормальной жизнью, мне было тяжело сосредоточиться на работе, тяжело вообще что-то делать, так как постоянно я видел этот свет, любящее лицо гуру или его глаз, причем один, а не два. Ну как жить, когда там, в этом свете, хорошо, а здесь, в этом мире, надо еще и работать и никто тебя не любит.

Занимаясь медитацией, я стал плаксивым, я, взрослый человек, вешу девяносто килограммов, несколько лет занимался культуризмом, меня кидало в рыдания от любой лирической музыки, просто слезы градом, да и не только от музыки, просто так - тоже. Что-то не понравилось, кто-то что-то сказал, и я думал: "Ну что это за мир? Не то, что в медитации! Ни в какое сравнение не идет!"

Самое страшное - мне часто хотелось покончить с собой и это желание было очень сильно. Вот здесь я совсем испугался за себя. Я не мог без страха подниматься по лестнице, так как думал, что спрыгну вниз и - всем мучениям в этом мире конец!

Взвесив все за и против, я решил прекратить медитировать.

Прошел год, как я не медитирую, ровно год, а свет я вижу до сих пор, позывы туда испытываю часто, своеобразные ломки происходят. Я уже пытался обращаться к различным психологам, психотерапевтам: они ничего об этом видении света не слышали и не знают, советуют мне отвлечься. Если бы это было так просто отвлечься, когда я нахожусь, к примеру, в голубом небе или в звездном небе, я как бы вижу сразу два мира, один - реальный, другой - кто его знает какой. Кстати, в том другом мире намного красивее и счастливее. Одним словом, наркотик какой-то. Более того, я прочитал, что люди, употреблявшие настоящие наркотики, героин например, рассказывали, что по кайфу медитация сильнее. Вот тут я не на шутку испугался, зная, как тяжело отделаться от наркотиков. Из медицинской литературы я узнал, что счастье во время медитации вызывается выделением в головном мозге эндорфинов, и что во время медитации мозг находится, как ни странно, в очень напряженном состоянии, и от таких нагрузок потом болит голова. У меня это часто бывало, притом что раньше я никогда не страдал головными болями. Дело в том, что при медитации мозг находится как бы в состоянии клинической смерти. Кровоснабжение - ноль, так как мыслей нет, есть только мантра! Вырубается кора головного мозга. Мозг не привык концентрироваться в точку, он защищается, то есть выкидывает эндорфины, а это эндогенный морфий, наркотик. Я всегда недоумевал, почему мне не удается кайфовать у Бога каждый день, а только через пару деньков бывает вспышка. Дело в том, что нужно время, чтобы выработались новые эндорфины, их запас не безграничен. А я то думал, может я в чем провинился, может мяса поел... Кстати, вегетарианство способствует истощению организма, и человеку легче поплыть, то есть стресс дополняется усталостью физической.

И еще... Я не могу молиться Богу, как только начинаю это делать, вижу своего гуру Такара Сингха, его сияющее лицо смотрящее на меня с любовью.

Не хочу никому навязывать свое мнение. Мои бывшие товарищи-медитаторы говорят, что я струсил, и что мир меня притянул обратно. Многие завидуют моему внутреннему опыту.

Это моя жизнь, и я выбрал этот, реальный мир. Хочу сказать всем, кто прочитает мою историю: хотите, попробуйте сами, что такое медитация. Если вам повезет, вы не достигнете таких успехов, как я, и бросите ее. Если вам хватит терпения, то вы научитесь. Но знайте, за все надо платить. За счастье в медитации вы заплатите такой депрессухой в нормальной жизни, что и жить не захотите. Да, это кайф - медитировать, но когда ваши гормоны счастья кончатся, вам будет о-о-о-очень плохо. И так до новой дозы. Замкнутый круг алкоголиков и наркоманов. Выбирайте сами.

С уважением, Василий".

Мелкий откинулся в кресле, отложил листовку. Как верно подмечено! И голова, действительно, на следующий день отваливается. И свет этот - до сих пор в глазах. Значит вот в чем дело - эндрофины! Наркоман без наркотиков!

И пофиг! Хотя Лучше пойти в церковь, отмаливать грехи. Мелкий помрачнел.

В тот день он был, что называется, "на взводе". Только-только отправил на небеса одного, а через пару часов пришлось отправлять туда же собственную марту. Дура, собралась доложить Учителю, этой лысой башке, что у Мелкого появились большие деньги, доллары. Отдать их в общину! Такой несправедливости терпеть было нельзя, и уговоры не помогли, Соня молилась, читала мантры и негодовала, что Мелкий отрекся от веры. Он просил её подождать, не ходить на семинар - ни к чему не прислушивалась. Взбесилась! И когда она в самом деле собралась уходить, пришлось того... Тело аккуратно расфасовал по полиэтиленовым мешкам, и ночью разнес в разные стороны города. В квартире сделал уборку, закрыл и через три дня уехал в Алматы на адрес, который дал Сержант.

Здесь, на Саина, можно неплохо жить. Обстановка люкс, еды валом, пить - хоть упейся, и за дамами ходить далеко не нужно, удовольствие за углом, и никаких АУМовских понтов.

За последнее время Мелкий несколько раз посещал церковь. Купил золотой крестик на золотой цепочке, в церковную казну откинул посильную сумму, и во время богослужения стоял в сторонке, время от времени накладывая на себя крестные знамения. Внимание старался не привлекать, и теперь, услышав духовные позывы, засобирался в храм.

44

Сержант без аппетита поедал плов, Секундант рядышком делал то же самое. Расторопная официантка, в коротенькой юбчонке, принесла салаты, триста граммов водки, копченый балык. Секундант разлил водку по рюмкам, Сержант поднял, подержал, и поставил на место.

-По трезвому дела решают Секундант, по трезвому.

Но Секундант не внял.

-Для аппетита не помешает! - и опрокинул горькую, морщась и кряхтя. Проходившую официантку шлепнул по попке.

Та отскочила.

-Дурак! Ешь вон!

Сержант был задумчив, доковырял плов, отодвинул тарелку, вытер губы салфеткой и взял зубочистку.

-Ни на какие переговоры наш совладелец не соглашается. Уперся - аудит!

Секундант вынул изо рта рыбную косточку, положил на скатерть.

-Нельзя допускать до аудита.

-Глобальная мысль. - съязвил Сержант. Что ещё?

- Дадим главному на джип с запчастями, и документы будут чики-чики!

-Не получится.

-Почему?

-Уже пытались. Они из Астаны, и, видимо, люди Будного. Странная складывается песенка.

-Что ты имеешь в виду?

-То же самое, ломаю голову: откуда у Будного деньги? А, Секундант, не знаешь?

-Может, от Сороса грант получил. Или таиландская королева прислала бриллианты. Или... у него зарплата высокая. От меня тебе подарочек, думаю, понравится.

Секундант полез во внутренний карман и достал пачку фотографий, упакованных в синий конверт.

- Получите и распишитесь. - и положил фотографии перед Сержантом.

Тот начал по одной вынимать, рассматривать.

-Кто этот узкоглазый? Рожа не знакомая.

-Я тоже удивлялся. Включил на выяснение этой личности все доступные каналы. И что ты думаешь?

-Не интригуй, не интригуй!

-Японский мафиозник!

Сержант разочарованно протянул:

-Ну-у ты... Мафиозник Японский. Что он тут делает? Может быть, корейский шпиён? - пошутил Сержант, но любопытство прорезалось, и он вынул вторую фотографию.

Секундант подсел ближе.

-Шпиён, не шпиён, но мафиозник. Наши пробили его через посольство, а также по нашим российским связям. Зовут его Джон, главный в одной из группировок Японии. Имеет интересы по всему миру, пара собственных банков: в Стране Восходящего Солнца и в Поднебесной. Химия, электроника, очень интересуется нефтью. В Японии находился под следствием за связь с террористами, сидел, но ничего не доказали и выпустили. Не догадаешься, каким образом они познакомились?

-Не догадаюсь. Почему сразу не доложил?

-Так заводом занят, ни днем не сыскать, ни ночью, скоро жить там станешь.

-Ладно, дальше.

-Московские по электронке сбросили, у этого Джона-сана казнили брата за теракт в Токио, помнишь, в метро газ пустили? А до того они оба в Москве монашил, в АУМ Сенрикё. Вот тебе и и бабки.

Сержант молча протянул руку Секунданту.

-Я тебя недооценивал. - и принялся внимательно знакомиться с остальными фотографиями.

Секундант комментировал.

-Это Будный, входит на территорию нефтеперерабатывающего завода. Это - Джон его встречает. Вот - охрана Джона. Вот - китаец из заводоуправления, хлопает обоих по спинам.

Когда просмотр закончили, Секундант заключил:

-Такие пироги с котятами.

К ним подошла официантка.

-Я уберу грязную посуду.

Собрала на поднос освободившиеся тарелки, смахнула крошки со скатерти и ушла.

-Значит, думаешь, отсюда деньги? - закуривая, спросил Сержант.

-Ё-моё, ясно ведь!

-Тогда, Секундант, становится ясно еще и то, почему он смелый такой, почему играет на повышение, аудит ему подавай! Имеет поддержку от якудза, значит.

Секундант подозвал девушку, рассчитался.

Они вышли на улицу и зажмурились: после ресторанного полумрака весеннее солнце ослепляло. Из карагачевых почек проклюнулись листочки, воздух был теплым и ласковым. Сержант глубоко вздохнул и медленно выдыхал.

-В следующий понедельник, Секундант, начало аудита. - перебирая ногами, сказал Сержант. - А затем, по результатам, подключится генерал и добьет дело до конца. И тут выявляется интересная вещь. Выходит, завод наполовину уже принадлежит японцам? Красиво они нас обобрали!

Секундант согласился:

-Красиво, точно. Два медведя в одной берлоге...

-Правильно, не разместятся они, два медведя.

...Отстояв службу, Мелкий вышел из церкви. Прихожан мало, день не праздничный, под ногами крутилась стайка голубей. Зазвонил телефон, Мелкий достал его из кармана.

-Здорово! Ну, что... отдыхаю. Хата в порядке. Работенка? Понял, кого теперь?

Сержант, на другом конце, отдалившись от Секунданта, рассерженно прошипел:

-Вопросы, вояка! Лысая башка!

Мелкий от неожиданности замер.

-Башка? Слушай...Ты это Ну как скажешь... Приеду

45

На дно багажников уложили автоматы Калашникова, пистолеты по карманам, гранаты в бардачки. Упаковались по полному протоколу. Решено было ехать на трех машинах, груз лучше везти на второй, первая и третья для охраны. Три чемодана денег тоже разместили в среднем BMV. Арабы наконец созрели, сегодня в двенадцать часов, через доверенных людей, передадут килограмм нитроцида. Но рандеву в последний момент перенесли с Тараза на Сарыагаш. Можно было догадаться, что арабы перестраховываются, и еще важный момент, здесь граница с Узбекистаном, а в нем, у религиозной партии, мощное подполье.

Руководить операцией назначен был Талиб, а Будный остался в Шымкенте.

К месту встречи на въезде в город прибыли благополучно, это был недостроенный, еще не оштукатуренный саманный дом, на большом участке земли за высоким дувалом. По верху на глиняном дувале, по периметру, приделана была жестяная узкая крыша для стока воды. Они въехали в кованые ворота и остановились, возле дома сновали строители с носилками, ножовками, на крыльце сверкал сварочный аппарат. Хозяин, в длинном узбекском халате, увидев гостей, громко прикрикнул на сварщика:

-Ты все испортил! Не делай так больше! Все! Перерыв на обед! Быстро, быстро!

И отправился к приезжим.

-Добрый день! - сделав приглашающий жест, поприветствовал он.

Гости начали вылезать из машин, Талиб, захлопнув дверь, ответил за всех:

-Здравствуйте!

-Как добрались?

-Рахмет! Жаксы.

Под навесом находились смонтированные из жердей столы, скамейками служили наспех оструганные бревна. Неподалеку от навеса, был привязан казахский волкодав, огромных размеров кобель с купированными ушами. Который, впрочем, ни разу не тявкнул и добродушно рассматривал гостей. Хозяин, указывав на стройку, удовлетворенно сообщил:

-Расширяемся! - и добавил, повторив приглашающий жест. - Садитесь пока. Располагайтесь.

Гости начали рассаживаться, а хозяин сходил в дом и вернулся. Приблизился к Талибу.

-Товар в доме. Чай пить будете? Я распорядился.

-Нет, Абеке, займемся делом.

-Как скажете. Сейчас все подготовим, там свинцовый контейнер. А вы готовьте деньги.

Ведровый самовар все-таки, для рабочих, был затоплен, по двору потянуло дымом. Когда хозяин еще раз подошел, Талиб тихо спросил, нельзя ли строителей удалить на время? Уж больно они любопытные, лезут со своими сигаретами, с расспросами. Хозяин засмеялся и успокоил:

-Работяги! Сейчас пообедают, и по местам. Они безобидные, не обращайте внимания. - и снова отправился в дом.

А Талиб, вспомнив, что нужно звонить Будному, двинул в машину за телефоном. И в это время, издалека, увидел сварщика, копошащегося у самовара, тот колол дрова и подкидывал их в топку. На мгновение взгляды встретились. Салават! В недавнем прошлом этот оперативник на допросах считал ему ребра!

Талиб взревел, оборачиваясь к своим:

-Засада! Назад! - и бросился в машину, на ходу вытаскивая пистолет.

-Стоять! - закричали со всех сторон. Рабочие бежали наперерез. - Всем на месте, спецназ!

Салават громко орал:

-Брать живыми! Не стрелять!

Автоматы застрочили поверх голов монахов, сопротивляться было бесполезно. Но Талиб, оказавшийся в двух шагах от машины, успел заскочить в неё и завести мотор, врубив заднюю скорость - с размаху врезался в ворота багажником. Ворота распахнулись, он вылетел на дорогу. Салават бежал позади кричащих спецназовцев. Талиб рывком открыл бардачок, схватил гранату, вырвал чеку и бросил им под ноги. Несколько осколков прошили боковое стекло тоёты Талиба, пули дырявили металл, но техника не подвела, Талиб выжимал все силы из японского двигателя. Что происходит сзади - не было видно: раскуроченный капот закрывал обозрение, а в открытом багажнике громыхали три неиспользованных автомата. Кажется, погоню снарядить опоздали, замешкались у ворот, вывернутых от взрыва. Талиб летел по проселочной дороге и вдалеке заметил белую волгу, чуть поодаль - по полю шел крестьянин. Талиб затормозил, съехал в кювет и бросил машину за придорожными яблонями. Перепуганный крестьянин без возражений отдал ключи, помог перегрузить автоматы и канистру бензина, Талиб рванул дальше. Скорее всего, на трассе уже ждали. Вспомнил, что забыл сотку в тоёте, забыл звонить Будному. Он прыгал по канавам, арыкам, взлетал на холмы, полз по пашне, и добрался до окраины Шымкента. Волгу с оружием тоже бросил, а выбрался на шоссе, остановил такси, и благополучно минуя пост ГАИ, прибыл к монастырю. Рассчитался с шофером, обругал долго не открывавшую двери охрану, и всклокоченный, потрепанный, предстал перед Будным.

В монастыре ждали плохих известий, готовились к худшему, так как звонка от Талиба не поступило. Будный встретил и выслушал его спокойно, казалось - еще не вышел из медитации. Но Талиб, упав на колени, выл не своим голосом:

-Убей Учитель! Я не выполнил поручения! Убей! Пропали деньги, нам не простят, люди в тюрьме! Хочу умереть от твоей руки, Учитель!

Будный положил ладонь ему на голову.

-Значит - пришло наше время. Разве не к этому мы стремились, Талиб? Разве не эту минуту приближали? Разве не знаем мы, чего ждет от нас всевышний бог Шива? Нас обманули, но мы уйдем не побежденными. Встань и иди, исполняй план Б.

План Б обсуждался часто, каждый монах знал, что ему предстоит делать при постигшей секту неудаче, все было расписано до мелочей. Когда Талиб собрал самана и объявил об этом - никто не дрогнул.

Ночью в ворота постучали и потребовали открыть, на вопрос "Кто?" - ответили - комитет национальной безопасности. Но ворота были забаррикадированы, а в доме шли последние приготовления. Двое комитетчиков влезли на забор, в них пальнули из пистолета - они свалились.

Монахи бегали вокруг монастыря и лили бензин. За забором предупреждали, чтобы все выходили, чтобы выпустили женщин. Жителей ближних домов эвакуировали от греха подальше.

А в монастыре, через мощные колонки, включили астральную мелодию, кто-то чиркнул спичкой, и языки пламени помчались по стенам. В большом зале приготовились медитировать около полусотни монахов и монахинь. Каждому было преподнесено по кружке святой воды из Ганга, смесь сильнодействующих наркотиков, после которых у всех возникают одинаковые галлюцинации: белый мир, белые люди, земля, небо, затем мир становится цветным, сказочным. Люди теряют страх и волю, становятся послушными и счастливыми.

Будный оделся в длинную, до пят, красную рубаху без воротника и в очередной раз произнес слова:

-Да буду я проводить Спасение как слуга Всевышнего Бога Шивы до тех пор, пока все души не войдут в Махаяну, и да буду я последней душой, вошедшей в Махаяну!

Монахи и монашки медитировали, пламя бушевало вокруг, дым наполнил комнаты. Задыхаясь от кашля, на пороге появился Талиб и позвал Будного, тот выбрался в коридор.

-Учитель! кашляя, взмолился Талиб. - Это наши последние минуты! Ты обещал мне открыть тайну, после которой я стану Достигшим и Посвященным. Я долго копил Заслуги, долго ждал!

Будный тоже кашлял, слезились глаза.

-Тайну? Обещал! Готов ли ты? Это тяжелая тайна, её можно только унести на небеса!

-Я готов! Скоро от нас останется уголь! Я должен попасть на небо Посвященным!

-Дурак! Вот дурак! Зачем тебе эта тайна? Умри верующим! А впрочем, ладно! - Будный задыхался, пряча нос в рубаху. - Тайна в том, что ничего нет!

-Чего - ничего? - не понял Талиб, склоняясь вниз, где воздуху было больше.

-Ни-че-го! Совсем! Нет бога Шивы, нет загробного мира! Ни Каузального мира нет, ни Астрального! Там - пусто. Это фантазии нашего мозга после воды из Ганга!

-Не может быть! Я видел!

-Ты видел это внутри себя! Это твой собственный мир! Ты умрешь, и он умрет вместе с тобой!

-Учитель! Опомнись! Что ты говоришь? Как же сознание? Оно посещало астрал!

- Это не сознание существует в Астральном и Каузальном мире, а сами миры существуют в твоем сознании! Все наоборот! Мир материален! А там - пусто! И это самая большая тайна! Теперь ты постиг эту тайну, ты - Постигший!

-Я отказываюсь верить!

-Что ж, твое дело! Но это так!

Талиб схватил Будного за рубаху и дернул, что есть силы, вырвал лоскут. Снова схватил.

-Учитель - твой разум помутился!

Тот попробовал освободиться.

-Это у тебя помутился! Не нужно было стремиться к достижению тайны, не все её могут принять и нести! Не готов! Всякий, кто достигает высот и становится Достигшим, сам приходит к выводу: там ничего нет! Пус-то-та! Но понимают это только Посвященные!

Талиб сжал еще крепче, рванул рукав.

-Лжешь! Признайся - лжешь! Дай спокойно умереть!

-Нет! Пусто! Все миры и бог Шива сейчас сгорят с тобой!

-А люди? Они тоже верили!

Будный задыхался.

-А я? Сначала и я верил! А потом достиг этой тайны! Иллюзия! Галлюцинация!

-Двадцать лет веры - иллюзия!?

-Да, Талиб! Иллюзия! И ты стал окончательно Достигшим! Потому что выше этой тайны - ничего нет! Достиг полного Освобождения!

Талиб замахнулся кулаком, но пустить его в дело не успел. У Будного блеснул нож, он воткнул его в живот Талиба и побежал по коридору. Рубаха его горела в нескольких местах. От огня железную дверь секретной комнаты повело, ломая ногти, он дергал её, колотил, выл от ярости, и, наконец, открыл. Впрыгнул и захлопнул за собой, дыма здесь было меньше. Лихорадочно вскрыл тайник, достал большой кожаный портфель - все на месте. Бриллианты в одном отделении, доллары и евро - в другом. Поверх драгоценностей лежали документы на приобретение акций завода и паспорт гражданина США. Он быстро переоделся в новый, с искрами костюм и последний раз окинул комнату взглядом. С нитроцидом не вышло. Жаль! Снаружи, за оконными решетками, стучали, орудовали спецназовцы, пытаясь попасть в монастырь. Пора!

Будный открыл замаскированную дверь в тоннель и побежал, светя фонарем, чтобы не расшибиться. Через триста метров достиг люка, поднял его, и очутился в подвале одного из гаражей, которых много настроили в последнее время. Проверил машину - она, как всегда, была в порядке. Открыл ворота, завел и выехал.

Астральная мелодия вдруг оборвалась, видимо, сгорели провода, и стали слышны стоны, идущие из монастыря. Спецназ кирками и ломами курочил решетки. Пожарные развернули шланги, струи воды обрушились на монастырь.

У Махи Куемы пламя лизало ноги, она собрала волю и силу.

Эта боль не моя!

Это тело не моё!

Эта боль не моя

Это тело не моё!

Заскрипела, а потом рухнула догорающая крыша.

Меня нет... Нет моей личности, мне ничего не жаль... Я - часть природы: космос и ветер... Мне ничего не жаль... Я космос и ветер...

46

Потрясенный Сумбуль сидел у генерала и молчал. Можно ли было обойтись без жертв? Вряд ли. Операция проведена совместно полицией и КНБ, и частично - со службами безопасности России и Узбекистана, вместе все продумывали и взвешивали. Спасти удалось троих. В очередной раз поднимет гам, можно лишь предположить, что будут писать "Свобода слова", "Время", "Набат" и другие газеты.

Генерал вышел в приемную, и через пару минут вернулся с кофе.

-Вот! - отпив, указал он на чашку. - Я знал, что будут неприятности, сколько раз смотрел - всё дрянь лезла! Правду кофе говорит!

Сумбуль что-то писал в записной книжке, остановился - поднял голову.

-Одного не пойму. Что за вещество такое - нитроцид? Столько вокруг него шума стало

Генерал хмыкнул.

-Я тебе должен сообщить, что в подробностях и сам узнал об этом нитроциде только вчера, на совещании у министра, в Астане. Хотя в интернете, англоязычные сайты, о нем чуть ли не легенды слагают. В прошлом году, КНБ, совместно с российской ФСБ, запустили дезинформацию о сверхновом изобретении, о веществе, которое якобы разработали в лабораториях Аль-Кайеды. Также потом были подключены узбекские спецслужбы. Дезинформация была предназначена для АУМ Сенрикё, так как они активно искали пути на приобретение ядерных материалов для терактов. Их люди попали под наблюдение в Усть-Каменогорске, Семипалатинске, Курчатове, Кзыл-Орде и других городах. А тут, как бы новое вещество, не радиоактивное, но по эффективности, по отравляющим характеристикам, не уступает, а много превосходит ядерные отходы. Для верности, но очень осторожно, наши сбросили дезу на несколько специально организованных мусульманских сайтов. Сделали научные статьи об открытии века, отзывы известных физиков и химиков, а через своих агентов преподнесли информацию заинтересованным лицам. По идее - бред полный. Полнейший! Но сам знаешь, чем бредовее ложь, тем легче в неё верят. Поверили. Похоже - был у монахов повод торопиться. И средства достали, и нужных людей привлекли.

Генерал вздохнул, повертел пустую чашку и отложил.

-Но ты молодец. Я уже говорил с кем надо, скоро представлю тебя к полковнику. И вот что меня удивляет, Сумбуль. Везунчику нашему, Сержанту, опять подфартило?

Подполковник уперся животом в стол.

-Так точно... Аудит должен был начаться в понедельник. Кому он теперь нужен? Скорее всего, ничего бы там и не накопали, но Будный зачем-то лез на рожон. Зачем он обострял ситуацию, вместо того, чтобы дружить с Сержантом, самым крупным акционером?

Генерал отмахнулся.

-Полковником скоро станешь, вот о чем думай. Тут некоторые в трансе, не успел подполковником побыть, на тебе полковника!

Работай!

47

На вечер намечалось семейное торжество: Борис и Асима должны были ехать в Ленгер на юбилей к её отцу, которому исполнилось пятьдесят пять лет. Для этого запланировали поход по магазинам - выбрать подарок. Человеком он был самобытным и талантливым, играл на скрипке и на многих музыкальных инструментах, но нигде этому не учился. Сначала намеревались купить ему расшитый казахский чапан, однако передумали, так все делают, а хотелось чего-нибудь с выдумкой. Бывало, приходили гости, и как по уговору - тащили разные чапаны, в шифоньере потом их складывали стопкой. Поэтому решили подарить хорошую скрипку. Борис приехал на работу к Асиме на полчаса раньше, чем договорились, и теперь маялся в ожидании, пока она освободится. Пассажиров много, шум, толкотня, Асима оформляла билеты и передавала в окошко беспокойной публике. По громкой связи объявили: на первый путь прибыл поезд Алматы - Москва. Борис от скуки вышел на привокзальную площадь, купил бутылку кока-колы и прислонился спиной к киоску, потягивая пенную жидкость. Наблюдал за потоком обремененных багажом людей, за снующими носильщиками, за женщиной, тащившей за руку девочку с куклой. Кукла упала на грязный асфальт, Борис поднял её, отряхнул и подал девочке. Выпрямился - и глаза в глаза - незабываемое лицо!

-Вот это встреча... - слова застряли в горле. - Врач...

Мелкий, ни слова не говоря, ринулся через кольцевую. Его голубая ветровка было далеко, когда Борис опомнился и кинулся следом. Но тот, оглянувшись, прибавил шаг, чтобы догнать его - Борису пришлось ускориться. Оба пробежали квартал, затем Мелкий нырнул во дворы пятиэтажных домов, в надежде отделаться от преследователя, но Борис не отставал. Мелкий заскочил в первый попавший подъезд, тот - за ним, залетели на последний этаж - дальше ходу нет. Мелкий повернулся и, тяжело дыша, сунул руку в куртку.

-Чего тебе надо, люба моя? Чего пристал?

Борис, так же тяжело дыша, возвышался над ним.

-А ты не знаешь? Листья тополя.

-Не знаю.

-Что вы сделали с Арбаковым?

-Пош-шел ты!

-Пойду, пойду. В уголовный розыск вместе пойдем, двигай давай!

Борис сделал движение, желая схватить Мелкого за шиворот. Но он увернулся, и в кармане куртки нажал на курок. Бориса отбросило на лестничные марши, грохнули еще два выстрела. Мелкий переступил через тело Бориса, лежащего вниз головой, и поспешил на выход. На площадке пятого этажа открылась дверь квартиры, выглянула старушка и пригрозила:

-Опять китайская пиротехника! Полицию вызову!

Но увидев кровь и распластавшееся тело Бориса, испуганно захлопнула дверь, щелкнул замок, стукнули засовы. Полицию, тем не менее, вызвала, те прибыли быстро и начали расследование, объявили в городе перехват по приметам, описанным старухой.

К вечеру в областную больницу, отложив торжество, съехалась многочисленная ленгерская родня Асимы. Гурьбой топтались в коридорах, предлагали хирургу деньги, сдали сколько нужно крови, в конце концов, их разместили в приемном покое на стульях и табуретах. Борис находился в состоянии клинической смерти, две пули особого вреда не причинили, но третья задела почку, теперь её требовалось либо удалить, либо заменить. Заменить нечем, и простреленную почку удалили. Отец, щурясь без очков, гладил за день постаревшую дочь и рассуждал:

- Кто мог подумать? Невероятно. Мы подружились с ним, ему не повезло.

Мать ни на минуту не отпускала Асиму.

- Что теперь нам делать? Не могу говорить...

Мелкий позвонил Сержанту и сообщил о том, он прибыл в Шымкент, и о том, что произошло. Предположил, что, скорее всего, по городу объявлен перехват, его ищут. Сержант спокойно выслушал, встречу назначил в шашлычной, возле самолета. Предупредил: на ауди подъедет человек, нужно ехать с ним, а сам Сержант будет ждать в сауне. Вскоре указанная машина с затемненными окнами прибыла, Мелкий поздоровался и сел назад. В салоне оказались, кроме шофера, еще два человека, Мелкого поместили между ними. Поехали вверх, в сторону старой автостанции. Везде дежурила дорожная полиция, на перекрестках кучковались менты и подразделения спецназа. После событий с АУМ Сенрикё, правоохранительные органы находились в состоянии боевой готовности. Окольными путями выехали за город, Мелкий взволновался, заерзал, находясь между парнями.

-Где эта сауна? - визгливо выкрикнул он, вертя головой. - Не в степи же?

-Сауна? А... Нет, не в степи...

-А Сержант где?

Один из парней перехватил руку Мелкого, поползшую в карман.

-Оба-на! Что там у нас?

У него отобрали револьвер и проверили остальные карманы.

-Чисто!

Мелкий визжал, норовил укусить охранников. Ему дали рукояткой по лбу, и он успокоился.

-Наследил Мелкий, не аккуратный ты, дружище! А теперь - маслину получай!

Остановились в поле, поросшем верблюжьей колючкой, полынью, джангилем. Ветерок разносил весенние ароматы степи, над землей летали и пели жаворонки.

Виталий цеплялся за чехлы, за подголовники, отодрали его от двери, и выволокли наружу. Застрелили тем же оружием, револьвер вытерли, положили на грудь и уехали.

И опять эта сморщенная, перекошенная рожа, опять саквояж, набитый золотом. А холодно как Каменное ущелье, поросшее боярышником, журчит серебряная речка, бьет хвостом голодная маринка, сумрак, стремительно надвигается ночь. Темные дела творятся в темноте.

Шидлаускас склонился над телом и зло прорычал:

-Давай уже, давай! Заждался я тебя! Разве это справедливо? Ходишь тут по острию, бродишь, тревожишь меня, покоя не даешь! Пошли за мной!

Шидлаускас склонился еще ниже, схватил Бориса за рукав и стал тянуть, но поскользнулся на мшистом камне, свалился и завыл. Золотые коронки, кольца и серьги посыпались из саквояжа в речку. Завыл еще громче.

-Не стой на пороге! Туда, или сюда! Давай уже! Каждый раз, как ты появляешься, я рассыпаю золото и собираю его, рассыпаю и собираю! Я устал! Я измучен! И ты на пороге! Иди ко мне!

48

Через своих людей Сержант выяснил, что разыскиваемый им человек часто здесь бывает, и вхож почти во все кабинеты. А через знакомых японских братанов раскопал еще и то, что человек этот не является тем, за кого себя выдает. Помощник вице-президента нефтеперерабатывающего завода, принадлежащего китайцам, господин Вань Си Бен, на самом деле японец, настоящая фамилия Акихиро Ямото. Пришлось Сержанту дергать за длинные ниточки, рассылать запросы по нужным местам, пока, наконец, не прояснилось: Ямото один из членов семьи якудза. Легально семья специализируется на строительстве небоскребов, нелегально - не брезгует ни чем. Наркотики, оружие, проституция, политика, шантаж и рэкет, подкупы, убийства, говорят даже международный терроризм - это не полный перечень деятельности банды. Такая вот всеядная группировка. Что тут делает Ямото под чужим именем не знает никто.

Сержант сидел в кресле возле ноутбука и перечитывал письма электронной почты, анализировал события.

Хотя волна приватизации в стране прошла, однако добра, не прибранного к рукам, еще достаточно. Под китайским прикрытием и при деньгах, можно влиять на многие экономические процессы. Ну и, при всех раскладах получается, Ямото и есть тот, кто организовал утечку заводских акций в их руки, а вершилось все через Будного. Значит секта, разгромленная в Шымкенте, была связана с японскими бандитами. Так как Будный вместе с сектой сгорел, о чем утверждает республиканская пресса и полиция, то вопросы по поводу акций, теперь следует задавать этому японо-китайцу. Наверняка бумаги находятся у него, и, как ни крути, встретиться с ним надо.

Возле Сержанта стоял черный чай и лежала пара шоколадных конфет. Он протянул руку, взял чашку, сделал глоток и поставил на место: напиток остыл, а холодный чай, шутил Сержант, хуже коньяка.

В окно домашнего кабинета заглядывало созвездие Ориона, он подошел, постоял, полюбовался черным небом и пересел на диван, к телевизору. Показывали всякую чепуху, вздохнул и выключил.

Да, встреча должна состояться, необходимо разобраться в делах и двигать их в сторону процветания завода. Хоть завод и без того ни на день не останавливался, а продукция пользовалась спросом, все же нужны инвестиции для обновления станочного парка и развития новых технологий, нельзя отставать от времени, конкуренты съедят. Того оборудования, что привез директор, не хватает.

Сержант позвал Секунданта и попросил горячего чая, тот кивнул и удалился, а вскоре принес свежего, с ароматом жасмина.

Визит Секунданта к Акихиро Ямото на нефтеперерабатывающий завод, успехом не увенчался, всякий раз тот избегал рандеву, уворачивался от беседы. Не хорошо это. Когда к деловому человеку приходит деловой человек и просит разговора, надо с ним общаться, выяснить проблемы и решить их. Тем более, что Секундант обозначил тему: вопрос касался управления заводом и его будущего. Но Вань Си Бен повторял: ничего не знаю, об акциях не слышал, а потом, через охранников, и вовсе перестал пускать Секунданта за ворота. Так нельзя. Но в какой-то момент Сержант все же засомневался: а правильно ли он все просчитал, проанализировал? Действительно ли Ямото человек якудзы, а может быть он и в самом деле китаец, ни в каких бандах не участвовал, и прозрачен, как ангел? И снова, и снова Сержант перечитывал бумаги, сверялся с утверждениями очевидцев, сверялся с подписями на важных документах, созванивался с кем надо, и в результате имеющейся на руках информации, приходил к одному и тому же результату: Ямото и Вань Си Бен - одно лицо. На настоящий момент выяснено о Ямото почти все: когда и где родился, учился, в каких группировках был засвечен японской полицией, во что вкладывались бандитские деньги, какие привычки имеет, какие пристрастия и т.д. Оказалось, одно из любимых занятий известного бандита - охота на крупного зверя, от риска, связанного с таким развлечением, закипала кровь. За большие деньги его возили в Россию на дальневосточного леопарда и амурского тигра, парни, организовавшие это мероприятие, благополучно разрулили проблемы с русскими властями и пограничниками.

Ну, что же, Сержант пытался развязать этот узел, минуя силовые приемы, пытался.

Без телохранителей Ямото никто не видел, всегда рядом пара аккуратных джентльменов. Для советника вице-президента это слишком кучеряво, от кого бы его берегли китайцы? Да и китайцы ли его берегут? Его шеф, между прочим, вице-президент, ездит без охраны.

Помнится, прежние хозяева нефтеперерабатывающего, канадцы, вступали в перепалку с минсельхозом, по поводу весенних полевых работ, роптали, а все-таки продавали топливо на эти цели по сниженным ценам. Но однажды схитрили, решили проконтролировать, и дешевый бензин, выделяемый ими для сельчан на посевную, окрасили в синий цвет. И тут же на заправках, синий дешевый бензин появился по рыночной цене.

Сержант выпрямил ноги и потянулся - хрустнули кости. Глаза слипались, но он полулежал на диване и все размышлял, пока, наконец, не уснул.

49

Уже часа полтора тряслись они по солончакам, разбитым такырам: кривые дороги, глубокая колея и пыль в машине толщиной с палец. Мельчайшие её частицы пробирались в салон через фильтр и оседали на торпедо, на креслах, на дорогой обшивке, щекотали ноздри. Вань Си Бен, сжав ноги, подскакивал в кожаном кресле и вполголоса проговаривал японские ругательства, пассажиры на заднем сиденье не знали ни китайского, ни японского, и делали то же самое на казахском. Почему-то в жаркие, душные моменты, Вань Си Бену вспоминалась гора Фудзияма, на которой, считают японцы, должен побывать каждый японец. И он в детстве с отцом побывал, это было в августе. Под животом у Футзиямы, в степи, было тепло, но чем выше - тем прохладнее, они шли пешком, отдыхали у каких-то крестьян, умывались и пили из холодного ручья, грелись у костра и ели печеные томорокоси без приправ и соусов. С ними шли бедные туристы, а те, что богаче угощались в ресторанах. С трудом, но они добрались до вершины, и из этого снежного мрака захотелось скорее вниз, в тепло, отогреться и наконец отдохнуть. Пусть будет пыльно и потно, это лучше, чем отмороженные пальцы.

В машине лишь водитель оставался невозмутимым, со лба на щеки у него скатывались капли грязного пота, но он то насвистывал, то напевал казахскую песенку Отамынды жемендер.

На заднем сиденье тряслись три известных в стране бизнесмена: Алик Сандыбаев, Сергей Кусё и Султан Оразбеков, промышленные и банковские магнаты, люди деловые, состоятельные и серьезные. К каждому из них Вань Си Бен подобрал ключик, дружил с ними, и в то же время, держал их на коротком поводке. В некоторые моменты, при разговоре, Вань Си Бена невозможно было понять: то ли это угроза - то ли шутка, то ли одобрение - то ли порицание, то ли намек - то ли предупреждение, словом, больше туману, неизвестности, непонятности и нервозности. Тут и видеоролики давно забытые, снятые сто лет назад с проститутками, и сокрытие налогов, и таможенные развлечения, и рэкет, и многое другое, о чем не говорят в публичном пространстве, но это откуда-то знал Вань Си бен. Это не могло нравиться олигархам, но и пойти на открытый конфликт с Вань Си Беном они тоже не могли. За ним стоит Китай, страна, денег в которой не меряно, которая претендует на мировое господство, а Вань Си Бен её представитель. И кроме того, в деловых кругах не могли понять, что из себя в действительности представляет этот представитель, кто он на самом деле, зачем ему шантажировать известных людей, откуда у него конфиденциальная информация? Может быть, он агент китайских спецслужб? А может под прикрытием работает на казахстанский комитет национальной безопасности? Почему он так смело лезет не в свои дела, не в своей стране? Он вхож в высокие кабинеты, общается не только с деловой, но и с творческой элитой, о нем не раз сообщала пресса, казалось бы - все на виду, нет секретов, перед вами открытый человек. Он и меценат к тому же, и спонсор социальных проектов. Но Сергей Кусё, имеющий контрольный пакет крупного банка, среди своих называл его "мутным другом". То он был непомерно заносчив, то, спохватываясь, становился сладким, то хотел казаться искренним, но за искренностью чувствовалась ложь, короче - сплошные противоречия. Общаться трудно - избавиться нельзя.

Джип остановился возле озера, поросшего камышом, глинистые берега были утоптаны коровами, отпечатки копыт впечатаны в грязь. Чуть дальше от берега, на зеленой кошме портулака, расположились уставшие от дороги охотники, господин Вань Си Бен и его товарищи. Водитель зажигал самовар, остальные обустраивали походный дастархан: курт, казы, закуска, коньяк, фрукты. Скоро ночь, а до ночи можно расслабиться, отдохнуть - потом наступит время охоты.

Вань Си Бен деловито собирал немецкое двуствольное ружье Blaser F3. Преимущество его в том, хвастал он, что всегда можно заменить родной ствол на другие, с другой длиной и калибром, также легко меняются любые детали. Даже после ста тысяч выстрелов технические характеристики остаются прежними. Как дополнительные аксессуары, охотники прикрепили к ружьям приборы ночного видения.

После ужина, когда стемнело, все вышли в кукурузное поле, смысл охоты заключался в том, чтобы сидя в засаде, подстрелить кабанов, идущих на ночной водопой по тропинке. Тропинки эти известны, водитель бывал здесь не один раз и все изучил. Часа в два, при полном безлунии, на поле послышалось хрюканье и хруст ломаемых початков, раздались выстрелы

Никто не знает, что произошло в действительности. Было много версий, путаных показаний участников, об этом писали в газетах, но версия, которой придерживалось следствие, сводилась в следующему: Вань Си Бен случайно застрелил себя сам. Причем дважды, это подтвердили многочисленные экспертизы, эксперименты. Китайская сторона выразила несогласие и озабоченность. Противники данного предположения доказывали застрелиться из такого ружья невозможно, ввиду эксклюзивно заказанного удлиненного ствола, и к тому же оно обладает инерционной системой блокировки от случайного выстрела. И зачем ему, успешному бизнесмену, хозяину красивой жизни - убивать себя? Тем не менее, официальной была признана версия случайного двойного самоубийства.

Ещё пару недель газеты смаковали странное, необычное событие, а потом шум утих, появились другие громкие происшествия.

50

Прошло девятнадцать лет.

В аэропорту Кливленда было шумно и людно. Садились и взмывали в небо самолеты, группы людей толкались у барьера регистрации, дикторы объявляли номера рейсов. Последним рейсом из Торонто прибыл подтянутый, элегантный, пожилой джентльмен с коричневым дипломатом, в синем костюме, в красном галстуке, в широкополой американской шляпе. Он выбрался из здания вокзала и сел на край уличной скамьи, вытянув ноги, втягивая ночной воздух. Перелет не назовешь длительным, однако до этого он летел из Парижа через Атлантический океан и порядком устал, да и в самом Париже много дел, отнимающих силы.

На противоположном конце скамьи расположилась седеющая женщина, она непрерывно смотрела в небо, будто пересчитывала звезды и самолеты, когда заходили на посадку очередные Бомбардье или Боинги.

Джентльмен пересел к ней ближе, дипломат положил на колени.

-Здравствуйте, мадам. - вежливо поприветствовал он.

-Здравствуйте. - продолжая смотреть в небо ответила она.

-Я прилетел из Торонто, мы с вами не в одном салоне сидели?

-Нет.

-Вы похожи на одну...

-Я вам говорю, нет. Я ни откуда не прилетела и никуда не улетала.

-В таком случае простите. Обознался.

Джентльмен поднялся, постоял, и снова сел, несколько минут сидел молча.

-Не пойму, что меня остановило? С вами все в порядке? Просто вы не отрываясь смотрите в небо, я так делаю, когда у меня болит шея. Неприятная, болезненная ситуация, или когда кровь из носа. Вам чем-нибудь помочь?

Женщина скосила глаза на незнакомца.

-Какой вы прилипчивый. Чем? Чем вы мне поможете?

-Сейчас вы улыбнулись одной щекой, и посмотрели сквозь меня.

-Нет, правда, вы прилипчивый тип. Я ведь вас не просила мне сочувствовать? Какая вам разница, как я смотрю, какой щекой улыбаюсь?

-Действительно...Еще раз простите и до свидания. Хотя... Не составите мне компанию? Я не ел с самого Парижа, хочу перекусить в каком-нибудь кафе, а? Угощаю.

-Благодарю вас, я не голодна. Как вас хотя бы зовут? Прилипала?

-Джек. Джек Смит, священник, настоятель.

-А-а, священник А я Кэт, почти безработная.

Кэт согласилась, они прошли в полупустое кафе и выбрали столик. Себе Джек заказал джамбалайю, а Кэт попросила фруктовый коблер. Потом Джек взял пару литровых бумажных стаканов и в автомате наполнил их бесплатным пепси. Неторопливо поедая джамбалайю, он изучал новую знакомую.

-Скажите, Кэт, вы не русская шпионка? Красивая женщина вполне может быть шпионкой. Все самолеты пересчитали? - спросил он с напускной строгостью.

Кэт ковыряла пирог.

-Вы у меня случайный собеседник, вам скучно? И мне. Может и шпионка... Я сама не знаю. В какой-то ответственный момент жизни, на каком-то повороте, я что-то сделала не так. Вернуть бы тот поворот... Во-от. Я люблю смотреть в небо, и могу это делать часами. Миллиарды лет полета в этом объеме, и, как частица атома, ничтожнейший такой электрон - наша Земля, а на ней, все мы, еще более ничтожные. Нам кажется, что мы весомые, важные, большие, но в сравнении со вселенной - я даже не микроб, я полное ничто. И вы ничто, и президенты, короли, шейхи, эмиры, патриархи, богатые и бедные, здоровые и больные, все, все ничто. Но самое ужасное, что таких ничтожеств во вселенной нигде больше нет, наша цивилизация уникальна.

-Вы пессимист, Кэт.

-И вот представьте, эту голубую, микроскопическую планету, и без того хрупкую, подверженную природным опасностям, метеоритным дождям, случайным кометам - хотят отравить ядами, запустить лабораторные вирусы, пустить под откос ядерными бомбами.

-Кто хочет?

-Злоумышленники! Правители с большой дороги! У наших политиков существует план победы над Россией и Китаем в случае атомной войны. Цыплята посчитаны до того, как они вылупились. Да и санкции не приведут к повиновению России, это не та страна, которая подставит правую щеку, если шлепнули по левой. Государство с тысячелетней историей можно разрушить, но при этом погибнув вместе с ним.

-Вы опаснее, чем шпионка. - запивая мясо пепси колой, сыронизировал Джек. - С такими мыслями... Вы пропагандистка!

-А мне все равно. Думаете, я люблю Россию? Нет. Просто не люблю, и все, хотя у меня муж русский. Но я не хочу, чтобы американское государство унеслось в космос на обломках планеты вместе с Россией. Безумные головы катят мир к ядерной катастрофе.

-Кэт, вы отравлены прессой, нельзя так. - Джек отложил еду. Не настолько мрачны краски, как вы их сгустили. А кроме того, я уверен, конец земной жизни, это начало следующей, счастливой и справедливой.

Кэт засмеялась.

-Счастье людям нужно сейчас, а не после смерти. - заметила она. А сейчас всем дозволено врать, не заботясь о последствиях, можно оболгать кого угодно, опустить невинного, можно самодура вознести до небес. Прошли времена, когда было совестно перед коллегами за непроверенные факты, когда была ответственность за них. Куда это ушло? Кто подменил нам ценности? Вы думаете, Джек, я одна такая? Миллионы, они ждут часа, чтобы восстановить справедливость, чтобы кривду перестали называть правдой.

-И вы ждете? - спросил Джек, отодвигая стул от стола.

-О, вы провокатор, однако. У меня в жизни были черные полосы, я привыкла и потеряла страх. Да, я тоже жду.

Джек допил пепси колу и пододвинул дипломат, поставил его меж колен.

-Я не разделяю ваших взглядов. - сказал он, любуясь новой знакомой. - В любых обстоятельствах надо найти повод радоваться, что бы ни произошло. А одиночество, да, скверная штука, при всей социальности, коммуникабельности, любви - каждый из нас одинок. Но, раз уж вы потеряли свет в конце тоннеля, то у вас хотя бы появилось время покопаться в себе, может быть, обратиться к вере, вера вселяет надежды. Молитесь. Да, мэм, молитесь и увидите, как подмороженное сердце оттает, у вас изменится мироощущение и миропонимание, отдайтесь вере, растворитесь в ней. Вы, конечно, можете возразить, мол, поучать легко, но все же отвлекитесь, попробуйте.

Кэт повесила сумочку на плечо и засобиралась уходить.

-Блажен, кто верует...

Джек развел руками.

-Кстати, у вас грамотная речь и широкий кругозор. Откуда это? Какое у вас образование?

-Образование - моя никчемная, никому не нужная жизнь. А кругозор... Я продаю газету The Washington post и другие издания, разговариваю с читателями, если вам интересно, живу в одном из приютов.

- Я думал, в наше время газеты не читают. пошутил Джек. - Зачем вам в приют? Успеете. Не хотелось бы оставлять вас в мрачном состоянии, у меня свой дом, многие верующие находят в нем пристанище, можете остаться у меня. Дайте мне шанс спасти еще одну неугомонную душу.

Кэт подумала.

-А знаете, Джек, мне ведь все равно спешить некуда, да и скучно. Пожалуй, я соглашусь. Как называется ваша церковь?

Джек одобрительно кивнул, поддерживая её согласие.

-Церковь поклонения Шамашу.

-Шамашу? Это кто? Не слышала о такой церкви.

-Вот и познакомитесь.

-Получается, вы шамашисты?

-В общем да.

-Смешно... А в чем смысл вашей церкви, что проповедуете?

-Все узнаете, у нас много прихожан вашего возраста. Идемте.

51

Кэт заселили в комнатке на три кровати, на двух из них уже спали женщины. Она сполоснулась в душевой и тоже улеглась, через прозрачные занавески светила полукруглая луна.

Утром Кэт отправилась осматривать жилище Джека. У него действительно оказался большой дом, в три этажа, в благополучном районе Кливленда. Красный кирпич, белый металлошифер, стеклопакеты, арки. Чистая, опрятная, тихая улица, без снующих автомобилей, мотоциклов, без бесконечных толп зевак. Внутри дома, за вестибюлем на первом этаже, Кэт обнаружила кухню, в которой варили и жарили еду девушки в передниках. За кухней находилась столовая, какие-то вспомогательные помещения с бронированными дверями. На втором этаже - большой зал со сценой, возле сцены стояли музыкальные инструменты. Весь третий этаж был жилым, разделенным на отдельные комнаты, как кельи, в целом, в доме не было ничего из украшений, ни на стенах, ни на полу. Ни картин, ни ковровых дорожек, ни цветов. Единственный украшательский момент горельеф в вестибюле, с изображением лучников, а также ассирийского и вавилонского бога солнца Шамаша.

Когда Кэт снова встретилась с Джеком, он уже был одет в белую мантию, с вышитым на груди изображением колесницы в упряжке четырех коней. Мужчины и женщины, при встрече с Джеком, склонялись в поклоне, некоторые тянулись поцеловать руку, называли его Владыка. Кэт сзади тронули за плечо, и мужской голос зашептал тихо, но все слышали:

-Склони голову! Склони!

Кэт подчинилась и опустила голову.

Джек улыбнулся.

-Наша сестра будет жить у нас. Примите ее, полюбите ее, и да услышит нас Шамаш!

-Принимаем! отозвалась группа людей.

- Надо усердно молиться, и не померкнет солнце! воскликнул Джек.

- Да будет оно светить! - воскликнули остальные, приложив руки к сердцу. - Восславься, Шамаш!

Некоторые жрецы прибывают в дом владыки из других городов Америки, здесь они живут, молятся, отчисляют средства, делают пожертвования, получают различные инструкции, материалы, литературу, и разъезжаются. За годы существования, церковь Шамаша укрепилась, сложилась иерархия, и, поговаривают, некоторые её жрецы даже работают в администрации президента. Владыка проявил незаурядные организаторские способности.

Дней через пять, по окончании завтрака, Владыка пригласил Кэт на собеседование в кабинет на первом этаже. Тяжелая дверь кабинета была изготовлена из толстого металла, ручек снаружи не было, а дверь открывалась через брелок, висящий на шее владыки, на золотой цепи. В вестибюле стоял охранник, увидев Владыку, приложил руку к сердцу.

-Да будет светить солнце! воскликнул он.

-Да услышит Шамаш! ответил Верховный жрец, вскидывая подбородок, глядя вверх.

В кабинете лежали ковры, стояла дорогая мебель, на громоздком комоде - мраморные статуэтки богов Месопотамии: Сина - бога луны, Нинурты - бога земледелия и Гулы богини врачевания. Статуэтки современные, изготовленные на заказ, но изготовлены талантливо, со вкусом, от них веяло пяти тысячелетней историей. Везде развешаны бронзовые щиты, копья и мечи, вместо люстры канделябры на стенах, в них лампы, имитирующие свечи.

Владыка указал Кэт на кожаный диван, и сам примостился рядом.

- Кэт, скоро вы станете жрицей Шамаша. Вы все видели, было время подумать. Готовы?

-Я говорила вам, готова.

-Хорошо. Вы так и не ответили, какое у вас образование?

-Я окончила Стэндфордский университет, экология и наука о земле, но никогда не работала по специальности, ни одного дня. А вы хотите использовать меня, учитывая мое образование? У вас есть такая вакансия?

-Я думаю над этим, Кэт. У нас есть экологическое направление в деятельности церкви, и, может быть, вы могли бы его возглавить. А почему вы не работали по специальности, что мешало?

-Ничего. У меня муж хорошо зарабатывал, а потом, когда перестали жить вместе, не хотелось, просто не хотелось. Я сложный человек, и сама не знаю, чего мне надо. Вам этого не понять.

- Здесь вы обрели сестер и братьев. Кстати, можете остаться жить здесь, зачем вам в приют? Можете ходить, продавать газеты и журналы, а после возвращаться сюда, в комнату, куда вас определили.

-Благодарю, Владыка. Со мной провели беседу, ввели в курс.

-Ну вот. Владыка поднялся. А будете проявлять старание в вере, приведете ваших друзей, подруг - перейдете на более высокую ступень в общине.

- Когда я стану жрицей, как это произойдет?

-Все узнаете, Кэт, но не сразу.

Дни летели незаметно. Днем Кэт работала, а после ужина молилась, готовила еду, мыла полы в большом доме, стирала.

Посвящение в жрицы назначено было на вечер, вместе с нею ждали своего часа двое мужчин и женщина.

В большом зале на втором этаже собралось около семидесяти жрецов, они стояли перед сценой, одетые в тоги, гиматионы и хламиды, электричество было отключено, вместо него горели свечи. И вот в толпе началось некое движение, суета, все задвигались, освобождая место: в зал вносили раззолоченный паланкин, на котором восседало изваяние идола, старца, бога Ассирии и Вавилона - Шамаша. Под восторженные возгласы, четверо носильщиков пронесли бога по кругу и установили паланкин в центре, заиграл ассирийский оркестр: музыканты играли на тимпанах, халилах, керенах и угабах.

Одетую в красную, до пят, тунику, Кэт вывели на сцену, к стойке микрофона. Поправив бронзовую фибулу, она обратилась к сидящему Шамашу, распевно читая молитву ему и другим богам ассирийского пантеона:

Уснули князья, простерты мужи, день завершен

Шумливые люди утихли, раскрытые замкнуты двери,

Боги мира, богини мира, Шамаш, Син, Адад и Иштар,

Ушли они почивать в небесах

И не судят больше суды, не решают больше раздоров,

Созидается ночь, дворец опустел, затихли чертоги,

Город улегся, Нергал кричит, и просящий суда исполнится сном

Защитник правых, отец бездомных,

Шамаш вошел в свой спальный покой.

Великие боги ночные,

Пламенный Гибиль, могучий Орра,

Лук и Ярмо, Крестовина, Дракон,

Колесница, Коза, Овен и Змея,

Ныне восходят.

В учрежденном гаданье, в приносимом ягненке

Правду мне объявите!

Вновь затрубили керены, шофары, застучал тимпан, ему вторили менаанимы и, задавая мелодию, вступили халилы.

Вслед за Кэт на сцену выводили остальных кандидатов, звучала музыка, раздавались крики, было шумно.

И вот на сцене остался один Владыка, и он, заводясь и распаляясь, перекрикивая жрецов, кидал в зал призывы Шамашу:

-Великие боги спешат услышать твой суд! Восславься!

Разгоряченная толпа неистовствовала:

-Восславься!

-Шамаш, повеленье твое нерушимо во веки!

-Восславься!

-Изгони злобных духов, злобных демонов, презираемых бесов, Шамаш!

-Восславься!

-Я твой раб, заклинатель, я прославляю тебя!

-Восславься! Восславься!

Жрецы устали. Кондиционеры не работали и было душно, и двери были заперты снаружи, и окна задрапированы блэкаутом, и воду никто не приносил. Но обряд продолжался.

Владыка спустился со сцены, взял за руку Кэт и одного из новых жрецов, и, все остальные, взявшись за руки, образовали круг по периметру зала. В большом круге образовался еще один, поменьше, а внутри него самый маленький кружок, внутри которого восседал бородатый идол в высоком тюрбане. Он смотрел на людей пустыми глазницами, безучастный ко всему. Все три круга начали странный хоровод, кольца кружились в разные стороны. Сначала медленно, а потом быстрее и быстрее, в глазах мелькали чужие, полоумные лица, блаженные улыбки, желтые зубы, вздернутые брови. У Кэт разболелась голова

-Стойте! Я не могу!

Но хоровод набирал обороты, и уже не видно никого, одна только стремительная, серая, кричащая масса.

-Остановитесь! Ос-та-но-ви-тесь!

Звуки больших ассирийских шофаров, тимпан - бум-бум-бум! Там-там-там!

Кто плохо держался на ногах, тех подхватывали за руки, не давая упасть - затягивали назад, в круговорот, в эту жуткую, обезумевшую фарандолу. Но вот и остальные служители Шамаша стали валиться на пол, у некоторых изо рта шла пена - так испытывались верность и выносливость, проверялись религиозные чувства к идолу. Образовалась беспорядочная свалка потных тел, слышались стоны из перекошенных ртов, виделись гримасы мокрых физиономий, кто-то громко блевал в красное полотенце. Чья-то голова лежала на животе у Кэт, а чьи-то пятки упирались ей в висок.

Со стороны эстрады запустили дым-машину, и помещение начало наполняться густой белой пеленой. Сквозь клубы дыма не стало видно ни жрецов, ни каменного бога, ни музыкантов.

Гу-у-у-у-у-у! Гу-у-у-у-у-у! Бум-бум! Там-тара-рам!

И вдруг все смолкло. Владыка, задав движение хороводу, выбрался из него, и наблюдал за происходящим со сцены. Он поднял руку.

В тишине раздался голос Верховного жреца, читающего Заклинание Солнца.

Шамаш, когда ты восходишь над Великой Горой

Когда ты восходишь над горою Смерти, над Великой Горой,

Когда ты выходишь из Дуль-куга, дома судьбы

Когда ты восходишь над фундаментом неба,

Там, где небо с землею слиты в одно,

Великие боги спешат услышать твой суд,

Аннунаки бегут услыхать твои повеленья,

Люди, сколько их есть на земле, все тебя ожидают,

Всякий скот на земле с четырьмя ногами

Навстречу твоим лучам открывает глаза.

Шамаш, мудрый и сильный, сам с собой ты в смете,

Шамаш, мощный воитель, суд небес и земли!

Все, чем полнится сердце, пусть оно тебе скажет,

Жизнь всех человеков возвратится к гебо.

Великий жрец остановился, прокашлялся, прочистил горло.

Злобный дух, злобный демон, злоумышленный призрак,

Злобный черт, злобный бог, злоумышленный бес,

Ламашту, лабасу приносящие злое,

Лилу и Лилиту, помрачившие день,

И тоска и зараза, и болезни и скорби

С моего государя, сына своего бога,

Как вода да стекут, от него да уйдут.

Шамаш, чье повеленье нерушимо вовеки,

В этот день да отпустит, да простит его грех,

Злоречивые козни от него да отступят,

Царский бог да прославит твою вышнюю мощь.

Этот царский исцеленный да поет твою славу,

Я, твой раб, заклинатель, прославляю тебя!

Последние строки Владыка не проговорил, а прокричал, громко, во всю мощь. В прореженном тумане жрецы поднимаются с колен, становятся в рост, вздымают руки к верху.

-Восславься, Шамаш! Восславься!

А Владыка опять закричал:

-Я, твой раб и Великий Жрец, приношу жертву тебе, Шамаш, и молю - благослови нас на великие дела!

Открылась дверь, люди в черном втащили жертвоприношение, упиравшегося, мычащего, молодого бычка. Толпа расступилась, образовав проход к центру зала, где восседало божество. Кэт четко ощущала идол глядел ей в середину лба, потом перевел взгляд на бычка, потом снова на неё. Животному связали ноги, а человеку в черном передали нож. Затем внесли серебряный поднос диаметром метра в два, и человек вонзил нож в сердце животного. Через несколько секунд он вырвал сталь из жертвы и отбросил обмякшую тушу на поднос, тут же из раны на серебро хлынула горячая кровь. Обязательный обряд жертвоприношения исполнен.

Зал снова стал наполняться то ли дымом, то ли туманом.

Самый импульсивный верующий, возбужденный кровью, находился неподалеку от Кэт. До начала посвящения, музыкант халилы шепнул ей: этот парень из администрации президента Америки, приехал на молебен из Вашингтона.

52

Стив стоял в столовой своего особняка и смотрел в открытое окно, на зеленой лужайке бегали упитанный, пятнистый далматинец и Света. Пес резвился, прыгал через вытянутую руку хозяйки, приносил брошенную палку и лаял. Отдавая команды, Света напускала строгости, но у кобеля было игривое настроение, он с утра еще не выгуливался, и в ответ на строгость ухмылялся и вилял хвостом, подскакивал, пытаясь её лизнуть.

-Купер! Не хулигань! Хватит!

Пес помчался к штакетнику и вернулся обратно, прижался к земле и пополз к хозяйке.

-Купер! Сидеть!

Тот послушно сел, но тут же вскочил, и, будто подпитанный от батарейки, поднялся во весь рост бросил лапы Свете на плечи.

-Фу! изворачиваясь, крикнула она. Фу!

Стив смеялся.

-Света, домой, завтрак! позвал он, и сам сел за стол.

На завтрак, сильно постаревшая Лили, приготовила панкейки, сдобренные медом, на столе тонко порезанный бекон, сыр, сметана, промытые веточки сельдерея, крохотные помидорчики, кофе, свежий сок ананаса и пару сэндвичей.

Света помыла руки и устроилась на свое место. С удовольствием выпила сок, но любимые панкейки жевала без аппетита.

-Переживаешь? спросил Стив, поглядывая на нее. Не грусти, все будет хорошо. Гости приглашены, ужин в самом дорогом ресторане, приданное согласовано, жених образован, молод, красив. Морской офицер, подающий большие надежды, замечен адмиралом. А? Ну чего ты?

Света вздохнула.

-Да папа. Все хорошо. Но Ты ведь сам понимаешь

Стив тоже вздохнул.

-ПонимаюЧто тут поделаешь? Я был бы рад, если бы она пришла.

-Может быть, мне съездить к ней еще раз?- спросила Света. - У Януша мама с папой дружны, у них приехала родня из Польши

-Ладно я, съезжу. Но, сама знаешь... Еще язычники эти...

Света улыбнулась.

-Теперь ты загрустил. Папа, восемнадцать лет, хватит уже.

-Восемнадцать, восемнадцать У нее ведь, кроме нас никого нет.

-А давай вместе съездим? Отложим на сегодня дела и съездим.

-Ладно. У меня важная встреча с профессором, но подготовка к свадьбе важнее. Едем!

Через час они были у дома Владыки, позвонили Кэт по телефону и ждали у входа. Кэт появилась в тунике, в парике с волосами синего цвета, завитыми волнообразно, в волосы вплетены стебли белой гипсофилы.

-Здравствуй мама! - Света подошла и обняла её за плечи. - Рады тебя видеть!

-Привет, привет.

Стив прислонился щекой к её щеке.

-Как всегда хорошо выглядишь, с возрастом все лучше.

Кэт качнула головой.

-Да Стив, возраст, седые пряди... Но ты тоже мужчина на сто.

Света наблюдала за ними с грустью.

-Обменялись любезностями. Поцеловались бы, что ли...

Они отошли от дома и устроились на уличной скамейке. Непуганые голуби подходили к ногам, выпрашивая хлебные крошки, Света от них отмахивалась.

-Как поживает Купер? - спросила Кэт. - Хулиганит?

-Еще как! - подтвердила Света. - Не слушается, гулять ему пора, мы дали объявление, ищем ему пару.

-А Януш? Как у него дела? Готов ли он к свадьбе? Ты, доченька, береги его, он любит тебя, это надо ценить. Я не современная, смотрю на Америку и прихожу в ужас. Бывшие женщины, бывшие мужчины, существа среднего пола, трансвеститы, и везде они, им дорогу, а молодежь подражает. Если в государстве однополые браки - кто будет продолжать род? Русским пять баллов, у них за рождение детей родителям дают деньги.

Света рассмеялась и еще раз обняла Кэт.

-В своей теме, наступает конец цивилизации, да мама? Папа тебе рассказывал? У Януша все в порядке, служит на авианосце. Сейчас в отпуске, готовится к свадьбе, передает привет.

-Спасибо, у меня внимательный зять. Ему лучшие пожелания.

Стив положил свою руку на руку Кэт.

-Вернемся к прошлому разговору. Твое отсутствие, Кэт, гости могут не правильно понять, кривотолки, сплетни, журналистам только дай повод. Может придешь? Ты все-таки хозяйка, мама невесты.

-Ну правда, мама. - сказала Света. - Вы с папой встречаетесь тайком, я ведь знаю. Что тебя тут держит? Или в приюте дурацком, что держит? Ты как будто у нас бездомная, как будто мы тебе не родные.

В этот момент по мощеной дорожке проходил Владыка, Кэт увидела его и поднялась, поклонилась в пояс.

Стив сморщился.

-Кто этот джентельмен? Неприятный тип. У меня хорошая память на лица, я его где-то видел.

-Возможно.- ответила Кэт. - Кливленд город маленький. Чем он неприятный? Духовный человек, наш главный жрец,

-Знаю я вашу секту! Язычники в двадцать втором веке! Прости Кэт, но с твоим образованием это смешно.

Кэт изменилась в лице.

-Смешно? Смешно? Это моя жизнь, Стив. Смейся!

Повернулась и пошла прочь, Стив развел руками.

Света молчала.

53

День свадьбы радостный, но суматошный день. Все приготовления проведены, гости созваны, ресторан ждет, культурные организаторы отрепетированы, за все уплачено а душе не спокойно, в глубине прячутся вопросики: ничего не забыто? Все ли приглашенные придут? Как мероприятие осветят в прессе? И так далее.

Но все прошло благополучно. Один раз, правда, Кэт, увидев среди гостей Робертсона в смокинге, толкнула Стива локтем под ребро:

-Что здесь делает этот гангстер? Зачем ты позвал его?

Стив миролюбиво шепнул:

-Он важный чиновник в Государственном департаменте, в Бюро по европейским и евроазиатским делам. У тебя к нему давнее предубеждение, не бери в голову, Кэт.

Молодые, вместе с гостями, поехали в костел, там, под органную музыку, под аплодисменты приглашенных, Стив вывел Свету к алтарю. Маленькие девочки, шедшие впереди, разбрасывали лепестки роз, Януш и его мать ждали невесту и её отца. Стив передал дочь жениху, и от избытка чувств глаза его наполнились влагой.

Литургия длилась недолго, пресвитер прочитал Библию в нужных местах, торжественно произнес проповедь, и задал несколько вопросов венчающимся.

-Ваше желание вступить с брак является свободным и не принужденным? - спросил он жениха и невесту.

-Да. - ответил Януш.

-Да. ответила Света.

-Готовы ли вы хранить верность друг другу, быть опорой и в нужде и в радости?

-Да. - ответил Януш.

-Да. ответила Света.

Услышав утвердительные ответы еще на несколько вопросов, пресвитер обратился к Святому Духу и прочитал молитву за новобрачных. Януш и Света стали лицом друг к другу, произнесли по очереди клятву верности. Затем священник попросил кольца и передал молодым, те обменялись ими, и пресвитер прочитал "Отче наш". По завершении всех церковных действий, ново венчанные расписались в храмовой книге и были объявлены мужем и женой.

Банкет шел в соответствии с планом, гостей было много, они ели, веселились, танцевали, участвовали и викторинах и конкурсах.

Часа через два Стив и Кэт вышли на лужайку подышать воздухом, несмотря на беспрерывно работающие кондиционеры, в ресторане было душно. На деревянном мостике через ручей уже отдыхал Робертсон с женой, они склонились через перила и смотрели на журчащие бурунчики. Кэт не хотела подходить, но Стив увлек её, и они тоже зашли на мостик. Робертсон представил Кэт супругу, поздравил её, и похвалил за организацию свадьбы. После знакомства, женщины отправились прогуляться по парку, а мужчины остались одни. Робертсон был весел, много шутил и был сильно подшофе. Выбрав момент, когда между шутками Робертсона появилось пустое пространство, Стив сказал:

-Не время, но хочу уточнить один вопрос, который возник у меня несколько дней назад. Сам знаешь, дружище, у меня фотографическая память, если я увидел чье-либо лицо не забуду никогда. Напрягись. Помнишь, лет двадцать назад, мы с Кэт прилетали в Шымкент за Светой? Помнишь?

-Ну да, помню, лет двадцать. подтвердил Робертсон. И что?

-Кто был с тобою рядом в аэропорту? Мне кажется, я встретил этого человека здесь, в Кливленде.

С Робертсона слетел хмель, он закашлялся, огляделся по сторонам.

-Обознался!

-Нет! поспешно возразил Стив. - Первый раз я видел его в Москве, второй раз - в Шымкенте, и вот теперь тут, в Кливленде. Он, видимо, сделал пластическую операцию, трудно узнать, но я узнал.

- Чем он тебе приглянулся, Стив, кажется, особых примет нет?

-Это профессиональное, Фред, память и наблюдательность. В Москве он занимался, кажется, документацией Аум Сенрикё, и мы с ним случайно встретились в коридорах власти.

-Гм! Гм! Лучше бы, Стив, ты забыл его Не могу ничего рассказывать, но поверь, так было бы лучше. Об этом, этом... Нет, я отказываюсь говорить.

Стив глядел на бурунчики,

-Я знал тебя, когда ты был бандитом, а не государственным служащим, когда вместе мы были под колпаком у ФБР и с каким трудом отбились. Я думал, за столько лет мы стали друзьями.

Тот поморщился.

-Ну хватит, хватит! Это запрещенные приемы. - сказал Робертсон, - Ты выламываешь мне руки. Стив, есть вещи, которые составляют государственную тайну. Никогда не беспокой проблему, если она не беспокоит тебя. - Робертсон помолчал. Ладно, мы действительно с тобой давние друзья, это правда, и я это ценю. Но имей в виду, в случае чего, я откажусь от своих слов! Я ничего не говорил!

-Разумеется.

Робертсон несколько задумался.

-Я вижу, ты и сам догадался. Так вот. Владыка, из церкви поклонения Шамашу, и Глеб Будный, основатель АУМ СЕНРИКЁ в Шымкенте, одно и то же лицо. Да, он начинал свою деятельность в Москве, там, видимо, проявил себя, и был отправлен в Казахстан на создание новых ячеек АУМ.

-Невероятно! прошептал Стив.

-Ещё как вероятно!

-Ведь там случился пожар, секта сгорела, гудела вся мировая пресса!

-Шум был основательный. - подтвердил сказал Стив. - Правительством Казахстана был принят ряд законодательных актов, ужесточающих ответственность за терроризм, были внесены поправки в законодательство о религии.

-И-и как этот упырь оказался в Америке?

Робертсон размышлял, стоит ли поддерживать разговор дальше. Наконец заговорил:

-Мы ведь с тобой, Стив, в молодости тоже были не святыми! Но ты не знаешь главного, мой друг. Этот упырь, как ты его назвал, является штатным работником ЦРУ. Все настолько засекречено, что я и сам узнал об этом случайно. Наш Департамент по кое-каким непубличным делам пересекался с их ведомством в Лэнгли, сам понимаешь уровень государственной тайны, но у меня есть допуск. И все, все, я открыл тебе слишком много. Ну еще коротко: их служба курирует Россию и Среднюю Азию. Они взращивают, что называется на нашем дипломатическом языке, протестный материал, чтобы в момент икс устранить неугодное правительство, решить политические или финансовые вопросы. В ход идет всё: трайбализм, русофобия, мзда, разврат, подкупы элиты, столкновения на религиозной почве и прочее. В России открыты четыре отделения церкви поклонения Шамашу, общей численностью около семисот человек. Есть отделения в Германии, во Франции, в Белоруссии, в Испании, в Польше, а штаб-квартира в Кливленде. Церковь Шамаша, специальный проект ЦРУ, созданный для усиления контроля и давления на правительства. В мирное время, прикрываясь демократией и свободой вероисповедания, жрецы вербуют адептов в коридорах власти, составляют базы данных, отыскивают недовольных режимом, определяют их слабые точки на случай шантажа, а возникнет нужда, их можно использовать как боевую силу. Конечно, жрецы платят десятину, собирают пожертвования, имеют спонсоров и так далее, но все это мелкие деньги. Сюда, Стив, в это и подобно этому направление, при поддержке Демократической партии, да и-и Республиканской тоже, Америкой вливаются фантастические средства. Понимаешь, профессор? Фантастические! Но я вот чего не знаю: когда Будного завербовали? Работал ли он на ЦРУ в то время, когда находился в Аум Сенрикё? Ежели нет, то кто ещё мог замять столь громкое дело и вытащить его из Казахстана? Это невозможно без сильной руки. И последнее Стив. С этого момента, ты стал обладателем опасной информации, очень, очень опасной, будь осторожен, здесь легко лишиться головы, не помогут ни связи, ни друзья! Все-таки, зря я тебе рассказал... Ты, Славян Николаевич, умный человек, известный доктор, мировое светило, но в политике, не обижайся - профан. Все! Я ничего тебе не говорил и в случае чего откажусь от своих слов!

К мостику возвращались жены, все вместе они вернулись в ресторан, свадьба продолжалась.

54

Попытка Стива склонить Кэт к выходу из церкви, не имела результата. Сидя на парковой лавочке, он негромко отчитывал её, то снимал позолоченные очки и щурился, то вновь водружал их на место, говорил быстро, размахивал руками. Кэт и слышать ничего не хотела, все убеждения называла абсурдом.

Потеряв надежду, Стив задал прямой вопрос:

-Скажи не виляя, у вас с ним, ну, с этим, главным, был интим? Я наводил справки, две женщины подавали на него в суд за изнасилование.

Кэт вздохнула, провела пальцем по крашеной пыльной доске.

-Ну и что, что подавали в суд? Выиграли? То-то! Зачем тревожить его имя? Опять вздохнула. Меня он подобрал на улице брошенной, ненужной и никчемной. Разве не должна я быть ему благодарной?

Стив возразил:

- Ты никогда не была брошенной, у тебя муж, семья, скоро будут внуки, тебя ждут дома любящие люди.

-ДаСпасибо, что вы естьСтранная у нас с тобой жизнь, правда? Стив, ты святой. Не знаю, что со мной не так, прости, прости

Стив положил ей руку на волосы.

-Я принимаю тебя, какая есть.

-Святой... Святой

-Кэт, все, о чем я рассказал правда. Он преступник, а я не обознался. Как и прежде, я буду рядом, услышь меня! Но помни: если расскажешь кому-нибудь о нашем разговоре, подставишь себя и всех нас под смертельную опасность. У меня возникает большое желание убить его

-И все равно не верю. Мои чувства меня не обманывают, это не тот человек, которого ты видел двадцать лет назад. Двадцать Стив, двадцать! Ты говоришь ложь!

Получив мандат от Верховного Жреца, Кэт на четыре месяца уехала во Францию, Польшу и Россию, там должны были проходить совместные богослужения. В соответствии с инструкцией, полученной от Владыки перед отъездом, Кэт, кроме совместного богослужения, необходимо было знакомиться с активистами церкви в других странах, оценивать их коэффициент полезности для Америки, чтобы в дальнейшем привлекать к серьезной работе, а её личное направление, как куратора, определялось вопросами экологии земли и водных ресурсов. Ей необходимо было находить известных людей в данной сфере, принимать участие в неформальных совещаниях, нащупывать проблемные точки в регионах России, и, на их основе, потом уже, другие люди будут раздувать значимость вопроса, собирать митинги. Некоторые дела, сказал Владыка, решать придется с помощью посла Америки, а для этого надо с ним познакомиться, заручиться его поддержкой на перспективу. В целом, посол в курсе событий, касающихся деятельности церкви Шамаша.

-Все ли ты правильно поняла сестра? спросил Владыка. - Ценишь ли ты уровень моего доверия?

Кроме экологического направления, в структуре церкви поклонения Шамашу существовали иные направления: развития демократии и свободы совести, а также культуры. При негласном содействии церкви, для России составлялись учебники истории, для этого привлекались лояльные ученые мужи, и, прикрываясь их фамилиями, печатались книги для школ и университетов, писались статьи в журналах и таблоидах.

Жрецы других государств, приезжали в Кливленд, в головной офис на стажировку. Обучение проходило на берегу Эри, в лагере, принадлежавшем церкви, за высоким забором, охраняемым по периметру молчаливыми парнями. Иногда жрецы изъявляли желание остаться в США, тогда церковь помогала им с документами, жильем и работой, этому охотно способствовали депутаты конгресса от демократов.

Московское отделение на Профсоюзной, в Юго-Западном административном округе, встречало гостей. Нежилое одноэтажное здание с башенками, было выкуплено несколько лет назад и отремонтировано. Узкие окошки, похожие на бойницы, толстые стены, тяжелые двери все это вызывало у Кэт удивление, будто попала она в маленькую крепость.

Галина Петровна, так звали настоятеля, женщиной была привлекательной, энергичной, смуглой, черноволосой, а потому, шутила она про себя, корни её родословной тянулись в древнюю Вавилонию и Ассирию. Наверное, она была мечтою многих мужчин, и, сплетничают, будто бы, пользуясь природными данными и причастностью к церкви Шамаша, она вхожа в кабинеты сановников.

После молебна, когда жрецы ушли, Кэт изучила отчетную документацию, выслушала Галину Петровну по вопросам экологии. Пока та говорила, Кэт следила за её накрашенными губами, с трудом разбираясь в хаосе плохого английского. Но смысл все-таки уловила, и ответила на плохо выученном русском, родном языке Стива:

-Галина Петровна, я поняла, поручение Владыки вы не выполнили. Это, это Вы морочите голову Владыке, вам за это платят долларами! Безобразие! Нужен масштаб! Сенсация! У вас нет сенсации!

Доклад не понравился. Было это как-то мелко, неперспективно, притянуто за уши.

Галина Петровна выслушала молча, потом ответила:

-А чего вы разволновались? Что же ещё вам надо?

-Как чего? Плохое управление! Вырубка лесов! Загрязнение воздуха! Крупное сокращение популяции птиц и животного мира! Радиация! Много чего! Я доложу Владыке, вы украли много долларов! Ничего не сделали!

-Да что ж! Восславься Шамаш! Мы усердно молимся, у нас расширяется приход, купили и отремонтировали здание. А подарки начальникам? А гонорары, вознаграждения? А охрана? Все это не дешево стоит! Украли-укралиНичего мы не крали!

Объяснения и доводы Галины Петровны не произвели впечатления на Кэт, в гостиницу она отправилась в возбужденном состоянии.

Конечно, наверное она не плохой пастор. Может быть. Но средства, выделяемые ей на выявление экологических проблем, растрачены, а по каким причинам, пусть разбирается Владыка.

В отеле Инндейз Кэт поужинала и полулежа на кровати, смотрела телевизор. Русские обстреливали ракетами украинские военные и энергетические объекты. Украинские беспилотники сбрасывали гранаты на дома российских жителей. Колонны автобусов увозили осиротевших детей вглубь России, в санатории, в оздоровительные лагеря, в гостиницы и хостелы. Добровольцы стояли у военкоматов и отправлялись на фронт. Тысячи волонтеров везли на передовую продукты, теплую одежду, стройматериалы для окопов и блиндажей, женщины всех возрастов плели маскировочные сети, школьники писали трогательные письма солдатам.

Военные корреспонденты передавали последние сводки, войска продвигались вперед, брали города и села. В стране поднимался небывалый патриотизм. А Америка и Европа объявили о новых санкциях, о поставках оружия и техники, взамен сожженных на полях Украины.

55

Солнце просыпалось, заря подсвечивала Кливленд бордовыми лучами. От этого улицы, мосты, высотки и одноэтажные дома также были сказочно бордовыми. Пройдет несколько минут, короткий промежуток времени, и светило поднимется, исчезнет очарование полусонного города.

На заседание суда округа Кайахога, Владыка приехал в черном автомобиле, приехал рано, не спалось. В последние дни, где-то под кожей, поселилась труднообъяснимая тревога, дела шли хорошо, успешно осуществлялись задуманные планы, наметились новые перспективы, но-отревога не покидала. Может быть, беспокоили судебные заседания? Нет, обе женщины отказались от своих обвинений, и это заседание, видимо, будет последним. А тревожность никуда не делась. Такие случаи бывали и ранее, и тогда, на несколько дней, Владыка уходил в ретрит, жил в уединении, осмысливая бытие. Но иногда поступал иначе: ехал в аэропорт Акрон/Кантон, брал билет, и летел в Шарлотту, Северная Каролина. Там у него был особняк в живописном районе, кроме распорядителя, в нем никто не жил. Распорядителя он отпускал, а приглашал девушек по телефону. Что происходило в последующие несколько дней, не знает никто, но в Кливленд Владыка возвращался отдохнувшим и посвежевшим.

Оставив охрану в автомобиле, Владыка выбрался на воздух, прохладный ветер сбросил с него и покатил по тротуару шляпу, он её догнал, отряхнул, и водрузил на место. Прошелся, разминаясь, по Лейксайд-авеню, вернулся к зданию суда, постоял у скульптуры Александра Гамильтона, затем у Томаса Джефферсона. Но время будто застыло, до заседания оставался еще час, и Владыка вновь отправился на пустынную, с утра, Лейксайд-авеню.

Он брел, неторопливо перебирая ногами, как вдруг сзади услышал:

- Охаё годзаимас! голос был сипловатым, человек откашлялся. - Томэтэ кудасай!

Повернувшись, Владыка спросил:

-Вы мне?

-Вам, вам.

-Что вы хотели, сэр?

Перед Владыкой стоял азиат и белозубо улыбался.

-Не узнаете меня?

-Нет. Мы знакомы?

-Конечно, ведь мы с вами братья.

У Владыки растянулась щека в ответной улыбке.

-Я оценил шутку. Братьев из цветных у меня еще не было.

-Напрасно вы так говорите, отказываться от братьев не хорошо. продолжал улыбаться незнакомец.

Владыка оглянулся, машина с охраной осталась за поворотом, слишком далеко он ушел.

-Ну и что же ты хочешь, брат? иронично спросил Владыка.

-Я хочу спросить, где ты потерял фалангу своего мизинца, брат? кивнул незнакомец на отрубленный палец Владыки.

И тот вдруг изменился в лице, в глазах блеснул страх, он еще раз взглянул на азиата.

-Курасава?! Откуда?!

- Курасава, Курасава. Сколько лет мы тебя искали, брат, сколько лет! Постарел, осунулся. Мы перевернули Азию, Европу и Америку, сбились с ног, но не верили, что такой мудрый человек просто сгорел в огне. Это не правильно, брат, если бы ты был самураем, должен бы заколоться мечом, но ты не самурай.

Владыка стоял, пораженный и уничтоженный.

-Я все отдам! Деньги есть, у меня много денег!

-Вот и даймон не носишь, так нельзя, брат. Это нарушение наших правил, ведь ты из одной чаши пил сакэ с оядзи! Привет тебе от Джона!

-Да, да! Помню! Слушай, Курасава, возьми деньги сам! Зачем тебе Джон? Мы с тобой не молодые, встретишь старость достойно! А? Это огромная сумма, ты станешь богатым человеком, можешь остаться в Америке! Подумай! Столько денег невозможно заработать за двести лет!

-Не хорошо, брат. Куросава улыбался. Ведь ты пил сакэ с оядзи

При этих словах он вынул руку из пиджака, в ладони пистолет.

-Стой! Забери все! Я ничего не оставлю!

Раздался выстрел, пуля раскроила лоб Владыки.

-Прощай, брат! Куросава по-прежнему улыбался.

От выстрела с мостовой взлетели испуганные голуби, жители ближайших домов высунулись в окна. Куросава заспешил и скрылся за углом.

56

Из Вашингтона прилетел Робертсон, и сразу из аэропорта, к Стиву. Тот встретил его на лужайке, поздоровался:

-Ты вовремя! Я хотел уже вызывать!

-Оторвался на пару дней, развеяться, съездить на Эри, походить под парусом.

-Зайдем в дом, поговорим. пригласил Стив.

Они зашли в дом, загрузились в кресла, Робертсон потрепал за ухо подбежавшего Купера, тот ластился и вилял хвостом.

-Смотрел вчера Fox News? поинтересовался гость.

-Нет, был в клинике. Что произошло? спросил Стив.

-Убили Глеба Будного, возле окружного суда.

Стив присвистнул.

-Та-а-ак!

- Как думаешь, кто бы это мог быть?

- Представления не имею. Откуда мне знать?

-Точно, Стив? Подумай.

-Я не понял, ты меня подозреваешь?

-После разговора на свадьбе, я очень тревожился за тебя, видел, ты взбешен, но не показываешь вида. Я переживал Стив, как бы ты не наделал глупостей.

-Ну знаешьдружище Я конечно с удовольствием бы его задушил

-Вот-вот, поэтому я и примчался. Фу-у, слава богу, это не так. Это была бы сенсация, врач с мировым именем убил главу языческой церкви! Да шучу я, Стив, конечно шучу, мне бы и в голову не пришло подумать на тебя. подмигнув, успокоил Робертсон. - Мне говорили, будто казахстанские спецслужбы на него охотились. Когда наши парни из ЦРУ его вывезли, казахи, узнав об этом, сильно обиделись. Ну тэк! Я бы тоже обиделся! Рано или поздно, они вышли бы на Будного и, я думаю, покарали бы. Может так и случилось.

- Свою пулю он заслужил. ответил Стив. Черт с ним, меня волнует другая новость, не знаю, что теперь делать.

Робертсон отодвинул Купера, пытавшегося лизнуть его в лицо.

-Не тяни.

-Ты не поверишь. Кэт находится в России

-Поверю, - перебил Робертсон, - ты говорил. И что?

-На днях звонила, сказала, что попросила российское гражданство

-Действительно? удивился Робертсон и продолжил: - Кто бы мог подумать, что происходит с Америкой? Что ты собираешься делать?

-Фред, я хотел посоветоваться с тобой, все-таки ты служишь в Департаменте.

-А какие тут советы? Возможно, прокуроры придут с обыском, если имеется компромат, надо уничтожить.

-Брось Какой компромат? Опять шутишь?

-Ну не знаю, не знаю. Это событие могут как ни будь связать с убийством Будного, она ведь была членом его церкви. Очень удобно, теперь на Кэт можно списать все, о чем вздумается, ну, как бы, рука Москвы. А что? Сейчас это модно, и доказывать, расследовать ничего не надо. Хайли лайкли рука Москвы, и все. Конан Дойл, всякие там Шерлоки Холмсы, дедукции - теперь не котируются, иронизировал Робертсон.

Стив постукивал себя ногтем по зубам.

-Пожалуй Как думаешь, может, поехать к ней? В Россию? Света устроена, оставлю ей дом, дам денегБывают ночи Фред, мне снятся коньки. В детстве у меня были снегурочки, привязываешь их к ботинкам, и на лёд. Расстегнешь пальтишко, едешь - падаешь, едешь - падаешь, поднимаешься Говорят, русским эмигрантам снятся березы и осины, а мне коньки, коньки моего детства. Так и в жизни, падаешь - поднимаешься.

-Мне твоя идея не нравится. сказал Робертсон. - Здесь ты знаменит, у тебя вес, деньги, к твоему мнению прислушиваются. Уедешь, потеряешь все, а там еще и война.

-Ну да, да, ты прав Фред, даже нечем возразить.

Робертсон поднялся с кресла и прошелся по светлому залу, постоял у серебряного самовара с гравировкой: "Её Императорскому Величеству, государыне всея Руси, Екатерине Великой от благодарного московского купечества", самовару, который он сам подарил Стиву на юбилей, а купил его у Глеба Будного в Шымкенте.

-Ты ведь, Стив, давно думаешь о коньках? Сейчас, Славян Николаевич, не смотря на военные действия, многие уезжают в Россию. Такие решения не принимаются спонтанно, значит, и ты думал, готовился, дозрел. Ну признайся. Ты всегда был молчуном и темнилой. - усмехнулся Робертсон. - Я наблюдаю за тобой много лет, и не пойму, что тобою движет? Денег у тебя много, но ты к ним равнодушен, слава тебя не манит, к власти не рвешься, скучный ты человек. Правда, умеешь дружить, и я это ценю, это так. И вот еще не пойму, Кэт ушла от тебя к таксисту, бросила ребенка, лечилась от наркозависимости, и церковь эта Вокруг тебя красивые женщины, твое желание, и

-Молчи! перебил его Стив. Просто молчи Фред, сам знаешь, не люблю о личном.

-Хорошо, хорошо, не забыл. И все же не пойму.

Робертсон уехал в кливлендское имение, оттуда на Эри. Через два дня, возвращаясь, получил сообщение на смартфон от Стива:

Я в самолете. Лечу в Россию.