Аннотация: Кто поднимет нам настроение, если не мы сами? Выбрасывайте свои очки и читайте. Окулистам просьба не возмущаться.
У ВАС ОЧКИ УПАЛИ С НОСА
-...О повышении расходов на электроэнергию, что значительно уменьшит скорость и качество...- третий час подряд монотонно бубнил лектор. Маленькая остановка, две-три секунды, чтобы перевернуть страницу, и снова. Снова бормочет профессор о невозможности перестройки... или достройки? А, впрочем, какая разница? Снова министры, как по команде, сверяют часы, снова кивают в такт их головы и дорогие фирменные ручки.
Раз в полчаса в зал заглядывает солнечный луч. Пробегает по спинам, отражается от роллексов и просто вымпелов... вздрагивает и торопится убежать. Туда, где уютно и свободно.
А профессор бубнит. А страницы шуршат. А министры видят *надцатый сон. И улыбаются, потому что там, во сне, шумит море, ласково обнимает загорелые плечи теплый ветер, и министр знает, что занудный профессор остался за тысячи километров отсюда, вместе с повышением тарифов, достройкой, постройкой, перестройкой...
А лектор бормочет. Бормочет и думает, как же ему надоела эта бессмысленная лекция, эти напыщенные министры, синхронно посапывающие в мягких креслах, эта премерзкая дождливая погода. А так хочется на юг, на море, где тихо шумят кипарисы, солнце греет в полную силу, а ветер доносит шепот и соленый запах воды. Где нет этих сонных министров, нет и их бессмысленных построек, достроек, перестроек...
...Ситуация несколько оживилась на шестом часу лекции, когда речь профессора была прервана глухим ударом: свалилась с подоконника уснувшая на солнышке муха. Свалилась, повернулась на другой бок и засопела дальше. Ей снилось, что пришло лето, что уже тепло, но еще не жарко, что вся эта толпа людей где-то на море. Неважно, где, главное - далеко отсюда.
А вот министры очень даже проснулись. Через пятнадцать минут позевывания, перемигивания и потягивания один из них даже встал. И даже задал вопрос. Лектору.
- То есть, Вы утверждаете, что переоборудование лабораторий просто необходимо?
Профессор решительно кивнул. Пожалуй, даже слишком решительно: буквы на листе мигнули и исчезли, а сам лист приобрел неопределенную форму.
"Это все от недостатка свежего воздуха"- подумал профессор и подошел к открытому окну.
Подошел и увидел, что деревья уже совсем зеленые, что вон там уже вовсю цветут одуванчики, что у аспирантки Эллочки высокие каблуки и золотисто-каштановые волосы....
...Солнечный луч решил в последний раз попытаться проникнуть в угрюмый зал. Резво прыгнул в форточку... и попал прямо в профессора, запутавшись где-то между детским воспоминанием о воздушных шариках и мыслью об Эллочкиной фигурке.
И профессор подкинул вверх свой портфель и закричал, тоненько-тоненько:
- Урряяяяяя!
И все министры стали швыряться своими портфелями-чемоданами-кейсами и вопить басом:
- УРРААААА!!!
А потом побежали мазать друг другу спины мелом, прыгать по лужам и дергать министерок (министерка - жена министра или женщина-министр) за крашеные косы.
А министерки прыгали на одной ножке в классики и строили министрам глазки.
А профессор побежал за цветами для Эллочки. Хотя... ну какой же он профессор? Рыжий парень лет 25, с хитрющими глазами.
Как же сказать Эллочке? Точно, письмо. Профес... парень поворачивает назад, в зал: за чистой бумагой.
Влетает в распахнутые двери и нос к носу сталкивается с суфлером, вылезающим из своего убежища (его забыли в будке после позавчерашнего спектакля). Суфлер что-то протягивает ему и говорит, то ли извиняясь, то ли извиняя:
- У Вас очки упали, - и зачем-то добавляет: - С носа.
Парень сконфуженно берет очки и одевает.
А ведь вел себя как ребенок.
А на улице еще холодно - можно простудиться.
А в цветах много мелких жучков.
А в лужах - микробов.
А у Эллочки толстые ноги и прыщ на носу...
И очки улетают в форточку. И парень резко разворачивается и четким ударом сбивает пенсне в тонкой оправе с толстого носа суфлера. И бежит за Эллочкой: еще догонит...
...И муха, сладко причмокнув во сне, подкладывает лапку под голову, и начинается новый сон...