Ждать оказалось труднее всего. Кир ходил кругами по комнате, присаживался на ветхую кровать, но сразу же опять вскакивал. У него не было даже часов. Сотовый телефон умер, разрядившись.
Только по положению солнца за окном он мог примерно угадать время. Но стоит ли доверять здешнему лживому солнцу? Ему казалось, что прошло много часов, что уже должен наступить вечер, но, судя по солнцу, время едва подошло к обеду.
Это напомнило о том, что он очень давно ничего не ел. И вот теперь голод начал терзать с иезуитским упорством. А потом все стало еще скверней - проснулась жажда.
Сколько человек может без воды? Вроде бы, трое суток. Но сейчас Киру казалось, что он умрет от удушья, потому что воздух не хотел проходить в сухое горло. Внутри пекло.
Он сделал очередной круг по комнате. Постоял перед закрытой дверью, еще раз толкнулся в нее. Хотелось, чтобы в один момент все изменилось - дверь волшебным образом отворилась и можно было идти куда угодно. Он вспоминал, как дома всегда страдал от отсутствия свободы. Глупец. Полный болван. Какая разница, насколько строгим был отцовский диктат, насколько обязательным расписание. Ведь он всегда мог пойти куда угодно, все двери были открыты.
Кир никогда в жизни не оказывался в положении узника.
Никогда?
Он присел на пол и оперся затылком о стену. Голова неприятно кружилась от бесконечного хождения. Он смотрел на запертую дверь. Снизу она казалась монументальной, несокрушимой, а сам Кир - маленьким и беспомощным. Он подумал о том, почему эта картина так ему знакома. Запертая дверь, бессилие и обида, подступающие слезы.
И он вспомнил.
Точно так же закрывали его совсем в раннем детстве. Запирали за любую провинность, за не тот взгляд, за неправильно выговоренное слово. Сколько лет ему тогда было? Кир закрыл глаза, вызвал в памяти те ощущения. Кажется, он с трудом говорил. Наверное, около трех.
Почему все это забылось. И возникло в памяти лишь теперь, когда он оказался в такой же ситуации. Мозг захлестнула целая волна воспоминаний. Череда долгих часов взаперти. Он вспомнил, как упирался и не хотел идти в дальнюю комнату. Там было страшно. На стене висела большая картина со множеством непонятных, пугающих вещей. Босх - опознал теперь ее Кир по тем, детским воспоминаниям. И сразу же наползли те эмоции. Он вспоминал, как старался не смотреть на картину, но взгляд сам возвращался вновь и вновь к гротескным фигурам. А когда в комнате начинало темнеть, ему, маленькому, казалось, что уродливые создания шевелятся и вот-вот сойдут с холста.
Он вспомнил еще кое-что. Белые стены и серьезный взгляд врача. В голове сам собой возник голос "Сильный испуг. Возможен невроз".
Вот отчего его перестали запирать. И вот отчего он заикался всю начальную школу.
Кир выдохнул. Очнулся, словно выплыл из темных глубин детской памяти.
Как он смог все это забыть? А сейчас вспомнил легко и быстро - целые пласты из своего прошлого. Он подумал, что ведь и правда почти не помнил себя маленьким. Только лет с семи. А что было до того? Вот, довспоминался до невроза и врача. Вдруг память хранит что-то еще более мрачное.
Как много теперь объяснялось. Он понял, почему и отец, и братья относились к нему с легкой брезгливостью, словно к неполноценному. И ни отличная учеба, ни безупречное послушание не могли переломить этого.
Он заметил, что свет из окна изменил свое положение. Солнце скатилось ниже.
С новой силой навалилась жажда, а вслед за ней желудок скрутил голод.
Сколько ему здесь сидеть?
И словно в ответ на этот немой вопрос дверь шевельнулась и медленно отворилась.
- Проголодались, друг мой? - весело спросил Степан Степанович. - Идемте тогда. Хозяйка сегодня добрая, велела накормить.
- Только без фокусов, - предупредил он, когда Кир молча вышел за ним в коридор. - А то живо угомоним.
Он был не один, Кир это сразу понял. Кто-то невысокий семенил рядом, но Кир не мог его разглядеть. Лишь очень постаравшись краем глаза можно было уловить коричневую одежду, сгорбленные плечи, длинные рукава.
Но стоило посмотреть в упор, как видение тут же пропадало.
На кухне Степан Степанович оперся о шкафчик и кивнул на тарелку на столе.
- Кушайте, сударь, наслаждайтесь. Чем богаты, так сказать.
На тарелке красовались ломтики черствого, засохшего хлеба и криво нарезанные колбасные куски вместе со шкурками. Киру было все равно. Он торопливо ел, с трудом разгрызая засохший хлеб. Степан Степанович разрешил налить воды из под крана.
Какой Степан Степанович!
В ярком свете из окна он выглядел еще старше. Высохший, словно мумия, бронзовокожий. Глаза за стеклами очков были непроницаемо черны, словно две дыры.
Он рассеянно крутил кроваво-красную запонку. Пальцы с длинными ногтями напоминали птичьи лапы. Кир удивлялся, как он мог принять его при первой встрече за обычного человека. Нет никакого Степана Степановича и никогда не было. Есть Номин - непостижимый, неуловимый и безжалостный.
- Поторопитесь, юноша, - приказал он каркающим, отрывистым тоном. - Скорее, а то мы ждать не любим. И не думайте о побеге. Я читаю ваши мысли.
Мысль о том, чтобы сбежать даже не приходила Киру в голову. Слишком он пал духом. Но, подняв с удивлением голову, заметил странное - один из непроницаемых глаз Номина прикрылся на мгновение. Он подмигнул? Наверное, Номин что-то задумал. Кир не знал, что думать. Кто в этом непостижимом доме за него, а кто - против?
Сзади над ухом раздавалось надсадное сипение. Это второй страж, невидимый.
Куда бежать?
Он начал нарочно тянуть время, ел старательно и медленно, подбирая с тарелки все крошки. Мелькнула робкая мысль о спасении.
Он отечески похлопал Кира по плечу. Тот отшатнулся, но тут же почувствовал легкое как перышко движение и правый карман куртки стал заметно тяжелее. Он встретился глазами с Номином. Тот смотрел серьезно, но в глубине взгляда мерцали искорки лукавства.
- Нет, друг мой, даже не думайте! - снова предостерег он. - Даже не думайте уйти коридором. Вы же там уже были, помните - какого это.
Каким коридором?
Лишь когда они подходили обратно к комнате-тюрьме, Кир проследил его взгляд и понял, что имел в виду этот странный человек. Да, та самая темная кладовая, куда он вчера так и не решился сунуться.
Мысли мелькали мгновенно. Есть всего несколько секунд. Пора, прямо сейчас.
Он сунул руку в карман и пальцы нащупали знакомые контуры. Его нож. Кир осторожно, медленно раскрыл лезвие. Пора!
Он не добежит до выхода - слишком далеко, а вот темная кладовка совсем рядом.
Кир полоснул ножом по невидимому стражу. Он не знал, куда попадет, но раздавшийся визг показал, что удар достиг цели.
Рванулся вперед и влетел не глядя в кладовую. За спиной рушились башни коробок. Почти в полной темноте, он не видел, куда бежит. Больше всего Кир боялся, что руки сейчас наткнутся на противоположную стену, а за спиной послышится веселый смех Номина. Разыграли дурачка! Но комната все не кончалась. На ощупь он пробирался сквозь завалы вещей. Пальцы нащупывали то острые, железные углы, то мех или ткань. Быстрее! Сзади раздался треск - это пробирались сквозь завалы преследователи. До них было еще далеко, но Кир понимал, что рано или поздно они настигнут.
И тут случилось то, чего он боялся. С размаху налетел на стену. Все. Дальше бежать некуда.
Отчаяние заполнило Кира. У него есть еще нож. Надо сражаться. Как нелепо все заканчивается - в темной захламленной комнате. Он прижался к стене. Грохот и треск приближались. "Что за размеры у этой кладовой?!" - успел подумать Кир. Неправдоподобные размеры.
- Ну-ну, голубчик! - раздался веселый голос. - Не уйдешь.
Второй преследователь дышал тяжело, с постаныванием. Значит, задел.
Кир осторожно двинулся по стене влево. Может, удастся спрятаться, пересидеть. Нелепая мысль. Под ноги попалось что-то стеклянное, раздался звон, нога поехала и Кир неожиданно для себя встретил плечом пустоту там, где должна была продолжаться стена. Это проход. Это - спасение!
Он рванул в открывшийся коридор. Не было времени размышлять, откуда в невеликом здании такие расстояния. Он бежал теперь в полной темноте. Лучи света пропали далеко сзади. Кир уже не слышал преследователей. Отстали? Или это просто так громко стучит в голове кровь, заглушая все звуки. Он совершенно ничего не видел вокруг. Если бы сейчас впереди оказалась лестница - полетел бы кубарем. Но коридор шел ровно. Кир уже не понимал, как долго он бежит. Казалось - не один километр. В какой-то момент понял, все, предел. Кто бы ни гнался там, сзади, это не могло подстегнуть неподвижные ноги и заканчивающееся дыхание.
Пошел шагом, задыхаясь на каждом вдохе и тяжело волоча ноги.
Куда же он попал?
Кир ощупал руками стены. Они почти смыкались, оставляя лишь узкий проход. Словно бы из кирпичей. Во всяком случае, пальцы почувствовали швы между камнями. А вот пол... Сначала Кир не мог понять, почему шаги звучат так мягко. Потом присел и провел по полу рукой. Это была земля. Коридор нигде не шел под уклон. Значит он все там же, на уровне второго этажа. И тем не менее под ногами была земля. Пальцы наткнулись на колючее. На ощупь он понял, что это засохшая трава.
Кир шел вперед, периодически нащупывая стены рукой. Иногда руки проваливалась в пустоту и он понимал, что коридор разветвляется и в сторону уходит новый ход. Он не сворачивал. В оглушительной тишине был слышен только шорох собственных шагов и шум дыхания. Потом стало заметно холоднее. Вокруг разлилось слабое голубоватое сияние. Сначала - едва заметное, оно становилось ярче с каждым шагом. Вот уже стали видны клубы пара, которые вырывались изо рта. Потом стали заметны стены коридора. Кир увидел, что они сложены из грубых, необработанных камней. Стены стали расходится в сторону, потолок, как понял он, задрав голову, тоже повышался, и вот уже совсем исчез в слабом свете. Коридор становился все шире, пока Кир совсем не потерял из виду его очертания. Теперь он шел по невообразимо просторному помещению, залитому слабым светом. Кир сначала не мог понять, откуда все-таки исходит свечение, но потом догадался еще раз поднять голову и обомлел.
Сияли звезды. Он, казалось, находился посередине холодной пустыни по бескрайним звездным небом. Никогда на земле Кир не видел таких ярких звезд. Даже когда ночевал на природе.
Больше не было ничего - только растрескавшаяся земля и ночное небо. А посередине всего этого - одинокий человек.
Кир забыл обо всем. Он уже не помнил ни о погоне, ни об опасностях, которые ждали в стенах общежития, ни о том, что не знает, как выбраться отсюда назад. Он шел автоматически переставляя ноги, глядя вверх. Казалось, звезды плывут вместе с ним и тихонько звенят, замерзая так же, как и он. А потом рисунок звезд стал дробиться, ломаться. Кир увидел, что половину неба застилают переплетения огромных голых ветвей.
Дерево возвышалось над ним и в неясном свете казалось черным.
Оно было невероятно, ошеломляюще огромно.
Кир не видел его вершины. Дерево тянулось ввысь на невообразимую высоту. Ветви, казалось, уходят прямо в небо, дотягиваются до звезд. Исполинский ствол был совсем рядом. Из земли выходили корни, словно замершие змеи. Даже корни сливались окончательно со стволом где-то в вышине.
Кир медленно подошел к дереву.
Он протянул руку и коснулся корня. Пальцы обожгло холодом словно дерево было изо льда. Кир одернул руку, но пальцы прилипли к коре. Теперь их жгло огнем и этот же огонь пробежал по руке вверх. Растекся по венам, дошел до головы.
Исчезло ощущение тела. Исчезли зрение, слух, осязание. Кир растворился в гладкой коре, стал частью корней, продолжением веток. Голову заполнили чужие, древние мысли. Кир понял, древо - не просто дерево. А звезды - не совсем звезды. Он ощущал все пространство, весь этот непостижимый дом, с его невозможными коридорами, несуществующими комнатами, чужими измерениями. И звезды, которые были его мыслями и дерево, которое тянуло свои ветви намного дальше, чем это можно было себе вообразить, которое дотягивалось корнями до самого ада....
И он сам, который попал в плен этого дома, а вот теперь открыл для него свои мысли и вместе с тем читал чужие, непонятные видения. Они проносились в голове быстро, мелькали словно калейдоскоп. В череде картинок он многого не понимал, многое не мог уловить. Вот картинка нарядного, богатого дома. Вот дамы в длинных платьях в его залах. Это бал? Лицо хозяина, который с улыбкой смотрит на гостей. Знакомое лицо. Вот совсем чужие видения - несущейся вскачь лошади, со змеями в гриве, красной болотной ягоды, забрызганной кровью, желтых собачьих клыков. Что все это?
Картинки исчезли. Ни одна картинка не могла теперь показать то, что чувствовал Кир. Ему казалось, что он вот-вот постигнет саму суть дома, а вместе с ней - суть существования нашего мира и секреты других. Древние тайны, которым нет названия. И дом - одна из них. Что же ты такое? Кто же ты такое?