Он молод и счастлив так, как только могут быть счастливы подростки. Пусть даже на нем и цветастый наряд, своей нелепостью вызывающий смех. Подростки боятся смеха, но только не он. Каждая усмешка - лишь кирпичик в будущей карьере и потому бесценна, дороже золота. И звон бубенцов на шутовской шапке - фанфары в его голове!
Сегодня он первый день при дворе.
И, кажется, всем понравился.
Двадцать...
Он шут и он влюблен. На этом можно было бы и закончить. Но... в своих мечтах он - рыцарь. Покоряет полчища врагов и убивает свирепых драконов, чтобы только вызвать ее благосклонный взгляд. А в жизни... Кстати, и в жизни она довольно благосклонна. Смотрит с улыбкой. А, порой, даже и со смехом. Трудно не засмеяться, глядя на его забавные прыжки и ужимки.
Но во взгляде сквозит презрение, и впервые ему кажется, что бубенцы издеваются, вторя ее смеху.
Двадцать пять...
Какой мир смеха и улыбок хотел создать он при дворе!
Шут должен веселить? Конечно.
И шут должен уважать и любить своих хозяев, больше собственной жизни.
Он любит их.
Он видит, как королева украдкой напивается и прячет коньяк под кроватью. Сегодня король подписал десять смертных приказов. И там было три детских имени. Король - высшая справедливость. Так учили его всегда...
Господин, покачиваясь, приходит в тронный зал - "Смеши меня, шут!" Он смешит, сквозь визгливый хохот придворных стараясь не слышать стук сколачиваемых виселиц.
Тридцать...
Он сегодня долго рассматривал себя в зеркале, стараясь не растягивать, по привычке, лицо в шутливой гримасе. Понял, что разучился смеяться.
Он лицедей, может изобразить и зловещее хихиканье и громогласный хохот. На лице морщины от долгих лет смеха. Он сам - смех.
Но глаза теперь всегда серьезны. Они просчитывают каждый шаг, каждый жест. Он понял, что можно играть людьми. Кто примет в расчет маленькое недоразумение в цветном костюме? Кто расслышит за звоном бубенцов ход потаенных мыслей?
Вчера он провел свою первую интригу. Это было весело. Но смеяться не хотелось.
Тридцать пять...
- Почему вы невеселы, мой господин?
- Я казнил сегодня слишком многих...
Он не понимает. Какая разница - сколько? Это лишь игра. Всё - лишь игра. А повешенные так забавно болтаются на виселице!
Черные вороны похожи на клочки сгоревшей бумаги. На те стихи, что он писал, когда был молодым и глупым. Кто говорил, что рукописи не горят? Они еще и прекрасно греют!
"Смеши меня, шут!" - в глазах Его величества тоска и отчаяние.
Королева сбежала с конюхом, единственный наследник - олух и плут. Но всё - игра, так давайте смеяться! Бубенцы звенят в холодном тронном зале.
Сорок...
Его уважают. Его боятся. Видели королевство, где правит шут?
Король бормочет что-то, еле слышно зачитывает приговор. Знать подалась вперед. Чье имя назовут сегодня? Шут знает. Эти листы помнят еще тепло его рук. Каждое имя помнит. Взгляды страха и надежды устремлены не на короля. На шута.
Кто надоест ему завтра? Тот, кто не засмеется!
Шут танцует среди толпы, руки и ноги дергаются, как у марионетки. И звону бубенцов вторит общий смех. Но никому не смешно. Всем страшно.
Сорок пять...
Он просыпается снова. Луна хищным черепом скалится в окошко.
Вчера он повесил девушку, которую любил когда-то давно. Всё - игра.
Он повесил ее мужа и двоих детей. Всё - игра.
Король не выходит из своей спальни и почти потерял рассудок. Все знают, кто действительно правит королевством. Ряды виселиц на площади растут.
Он различает взгляды, почти научился читать мысли. Кто ропщет? Кто против? Кто задумал его свергнуть?
Их все больше. Значит надо нанять третьего палача.
Шутовской колпак на столе. Шелк и бархат. Золотые бубенцы молчат. Они заговорят завтра, когда он будет смеяться, глядя на казнь.
Пятьдесят...
Он лежит совершенно пьяный и смеется. Потому что его не учили плакать. Блеск свечи дрожит в стакане. Король умер? Давно пора. В последние годы он вообще не вставал с постели. Старая развалина. Слишком мягкосердечный, чтобы править, слишком слабый, чтобы быть другом.
Наследник - олух и плут. Он тоже боится шута. Все боятся шута. Новый король будет послушен. Игра продолжается!
Он чувствует запах ладана и искусственных цветов. Кто стоит в темноте? "Смеши меня, шут!".
Показалось. Он смеется. Смеется навзрыд, отчаянно, горько.
Пятьдесят пять...
Он никогда не снимает колпак. Сидит на ступенях трона и смотрит. Иногда смеется. Молодой король косится испуганно. Никто не встречается с шутом взглядом, и все послушно хохочут, когда он поднимает руку.
Смеются долго, очень долго.
Поднятая рука почти не дрожит. Кто замолчит - проиграл. Палач уже наготове.
Это так весело!
Он встает и уходит. Надоело. По пустым коридорам катится звон бубенцов. Шут кривляется перед зеркалом. Талантливо, почти гениально. Почему его боятся? Он ведь дарит им смех. В глубине глаз плещется темная водица. Ненормальный шут - это еще смешнее!
Колпак падает. Все его волосы поседели. Белый как снег.
Шестьдесят...
Казнь короля была очень веселой. Теперь король - он? Пешка прошла всю доску, ни на секунду не прекращая смеяться. Он в короне. Но почему на ней бубенцы?
Почему так тихо и пусто вокруг?
Почему так темно?
Он слышит слова: "Это бред, Ваше величество. Похоже на отравление".
Отравили? Его отравили?!
Хрипит и пытается приподняться. Что за люди вокруг? Почему в их глазах он читает радость? Тщательно скрываемую радость. И почему никто не смеется?
Пытается поднять руку, но уже нет сил. Белые мухи кружат перед глазами, как белые вороны над виселицей. Вокруг него - пустота. Никто не осмелится подойти, просто стоят и смотрят. Врач устало моет руки.
Какой сейчас день? Какой сейчас год?
Он видит тень, слышит - "Рассмеши меня мой шут!" Показалось?
Нет.
Но у него закончились все шутки. Он уже не может танцевать. Шутовской колпак прохудился, а бубенцы растерялись.
"Рассмеши меня, шут!"
Он плачет. Плачущий шут - это так забавно.
Эпилог
- Он умер, Ваше величество.
Король поднял на лекаря уставшие глаза, глаза человека, который уже давно живет в страхе, и засмеялся. Смеялись придворные. "Шут умер!" - кричали глашатаи с высоких стен дворца. Смеялась вся страна.
И этому смеху вторил единственный уцелевший бубенец на шутовском колпаке.