Зверь идёт по полям небесным, он огромен, но весом мал -
Тянет шею к земным угодьям; свет течёт сквозь него, и тьма.
С высоты мир огромен, дороги вьются, и по ним муравьи ползут,
Машет зверь мягкой белой лапой: посмотрите, вот я, я тут!
Опускает её с опаской, чтобы их, малышей, не задеть, потом,
Проплывают под лапой крыши, и ему любопытно: что значит "дом"?
Для чего ставить стены (всегда четыре, как и лап у зверей внутри)?
Разве ваша - не вся равнина, и зачем мир делить на три?
Но не слышат внизу удивлённый голос, и не видят больших ушей,
И не смотрят, хоть зверю просто отрастить десять лап и шей,
Показать: как легко, смотри же... Верно, он - чересчур большой.
Вот бы был хоть один такой же, поболтать бы с родной душой!
...древний зверь поднимает морду, по размерам - почти гора.
Зверь небесный глазам не верит: там, внизу, без сомнений, брат!
Так же шея длинна и гибка, чтобы всё осмотреть, что есть,
И зверь тоже, как он, огромен, и он тоже невидим здесь,
Правда, цветом зелёно-бурый - как земля и всё то, что растёт на ней.
Поднимает глаза он к небу; остальное поднять трудней.
Зверь ревёт, одиноко, громко: глупый, глупый небесный зверь,
Ты так рад, что тебя я слышу, только знаешь, где я теперь?
Вон, лежат на потеху кости, изучают скелеты по ним громад...
Нас уж нет - тех, что вес имели, ну а мир только, верно, рад.
Сотрясали когда-то землю, и была вся земля лишь для нас одних,
А сейчас - муравьи, ты видел. Я бы домом мог быть для них.
Только бродит душа без тела, кости знают: они мертвы.
Ну а вы, что пасутся в небе, без имён и различий, живые ль вы?
...зверь молчит. Только шерсть клубится, зажигаясь лучей огнём.
Нет границ в беспредельном небе, небо - он, и всё небо в нём.
Нету смерти, веков, крушений. Ты не прав - жизнь без плоти, мой брат, легка...

...Говорят будто бы друг с другом - камень мшистый и облака.
Говорят, говорят как будто - голос вверх, голос вниз летит,
И ползёт муравей по камню. И на небо с него глядит.