Вот песок раскалённый, пустыня, над нею алеет вечер,
Человек в ней идёт, и змея в ней ползёт навстречу.
Нет ни деревца, ни воды, миражи поживали - да истрепались,
Нету яда в зубах змеи, у него - нет в ладони стали.
Тихо так; лишь песок шелестит, словно эхо, смеясь над нею,
И роняет змея слова - как дано уж, как могут змеи:
- Не хочу быть змеей я, но кто же у твари спросит...
Если тварь начинает спорить, в неё камень пристало бросить.
Убивай, ты ж змея, сказали. Иль решила прожить без яда?
Заползла я однажды в церковь, что к добру призывала рядом,
Мне сказали: иди-ка прочь. Ты змея - искуситель лживый.
Отправляйся обратно в ад, ну а мы, мы хотим быть живы.
Вот тогда поняла я, что нет для меня ни угла, ни края,
И ушла далеко-далеко, раз для змей не бывает рая.
Вот ползу я, ползу с тех пор и совсем ничего не умею,
Там, вдали, остаются другие, нормальные змеи.
Я о них-то почти не помню, да и кто я, не знаю тоже,
Высох яд, десять раз по пути отвалилась кожа.
Вот, роняю слова - может, будет какая польза...
Вдруг травой прорастут - в саду будут твари другие ползать.
Доползает змея; человек средь пустыни стоит на коленях,
Говорит: ничего не могу, но змея здесь одна, ей побуду тенью.
Жаль, не две и не три - веселее им стало б, проще,
Я бы создал для них озёра, водопады, цветы и рощи...
Я бы создал для змей всех крылья, чтобы в небе леталось змеям,
Но пока ничего здесь нет, только тень - и немного воды под нею.
Но придумал, смотри, что взял: вот корзинка, вот шар воздушный.
Человек идёт, и змея летит; нету стали в руках его, но у тварей зато есть души.