Стоя в вагоне метро, я, наконец, поверил в то, что сейчас восемь утра.... Когда я открыл глаза час назад, вырванный из объятий сна истошным воплем будильника, за окном было также темно, и так же хотелось спать, как и когда я ложился. На дороге и тротуарах было столь же не людно, а стекла домов с противоположной стороны улицы таинственно мерцали, отражая мигание неоновых реклам и свет фар проезжавших иногда машин. Часы показывали 7.00, но меня не покидало сомнение, что в силу каких-то необъяснимых причин они сошли с ума и сейчас около пяти утра. Однако, несмотря ни на что, я встал и пошел умываться. От ледяной воды ныли пальцы и пробирала мелкая дрожь, зато я смог до конца открыть глаза и посмотреть на свое отражение с мокрыми волосами и розовыми белками глаз и осознать, что надо одеваться и идти в институт.
В метро было достаточно людно и я к тому времени достаточно проснулся, чтобы не сомневаться в способностях моих часов, хотя сон и не до конца отступил, и судя по моим ощущениям, не отступит, пока я нормально не высплюсь. Но все мои лишения окупает то, что я сейчас иду по тающей, как масло на сковороде, зимней московской улице, вдыхаю полной грудью прохладный свежий воздух, смотрю на мелькающих мимо на работу людей, на голову с крыш капает вода и падает комьями мокрый снег; я понимаю, что опоздал на первую пару, ради которой, собственно говоря, и вставал, и, смотря на платиновое уже московское небо, широко улыбаюсь наступающему