Аннотация: Нат,Морт и Джей встречаются со скрытыми врагами. И у каждого он свой.
Глава 21: "Где-то: прозрение"
Север плато Эндюренс был обширной территорией, располагающей к тому, чтобы потеряться. Искать что-либо в таких условиях было сродни пытке неопределённостью. Если бы Нат был человеком, то мог дни и ночи проводить в седле, не находя ничего неделями. Спасло детектива то, о чём он сразу не подумал: обострённое обоняние. Специфический запах Горана, как живого существа вообще и вампира в частности ни с чем нельзя было спутать. От него несло кровью, смертью и безумием. Кто из живых может нести на себе печать такого запаха и оставаться при этом живым? Горан пронёсся по северу плато Эндюренс подобно комете. Оставалось лишь проследить след его хвоста.
Нат сверился с часами. Было около девяти, когда двигаясь на своей светло-карей лошади Запонке, детектив покинул пределы Ардингтона и углубился в ночную прерию. Теперь он полагался исключительно на своё чутьё и чувство направления. Нос рано или поздно отказывал, переставал отличать один запах от другого. Тогда и приходилось рассчитывать, что в последний раз чутьё подсказало правильно и придерживаться избранного направления движения.
Нат был одним из немногих вампиров, который во всём придерживался человечности. Большинство так или иначе носило человеческую одежду, пользовалось человеческим оружием. Принципиальная разница была в том, что Натаниэль предпочитал не оставлять иных следов своей деятельности кроме тех, какие мог бы оставить человек. То есть неудачно соврать и подраться в салуне было допустимо. Подчинить толпу своей воле силой бархатного голоса было недопустимо. Разъезжать по прерии на среднего пошиба кляче было допустимо. Передвигаться на своих двоих с чудовищной скоростью было недопустимо. Осушить пьяницу в переулке было допустимо. Проделать то же самое с проституткой в борделе было недопустимо. Натаниэль предпочитал работать чисто, насколько позволяли обстоятельства. Охотнику бы пришлось потратить порядочно времени, чтобы различить в детективе вампира и даже это не означало бы, что Нат позволит себя прикончить.
Натаниэль двигался по следу, ловя себя на мысли, что запах только усиливается. Логичней было бы улавливать остаточные следы присутствия Горана, гораздо более слабые, чем исходили от него самого. В воздухе прерии не было остатка крови, безумия и смерти. Всего этого было с избытком, будто Нат приближался к истинному источнику, таинственной фигуре на доске вампирской войны. Неизвестная величина обещала вот-вот проявить себя и детектив хотел бы считать, что готов к такой встрече. Однако, чем дальше заходил, тем ниже была уверенность в своих силах. Казалось, что в конце Ната ждёт апогей всех свойственных запахам качеств: смертельно опасный безумец, помешанный на крови. Наконец, он достиг ключевой точки, где сущность проявила себя ярко.
Сначала Нат не понял, что такого особенного в валуне высотой в полтора человеческих роста. Он словно притягивал к себе, завораживал и в то же время отталкивал с такой силой, что детективу хотелось развернуть Запонку в сторону Ардингтона и скакать, не оборачиваясь. Натаниэль, разумеется, сталкивался со скверным предчувствиями разной силы, но с таким мощным встретился впервые. Если бы древние проклятия имели место и детектив мог чуять их магическую силу, то назвал бы чёртов камень проклятым, потому что именно это ощущение при виде него и возникало.
Нат остановился в десяти футах от валуна и с неохотой слез с Запонки. Лошадь забеспокоилась - фыркала и ржала. Она интуитивно разделяла опасения самого Натаниэля. Детективу понадобилось некоторое время, чтобы успокоить Запонку лёгкими поглаживаниями по крупу, приговаривая: "Тпррр! Тихо, малышка. Всё будет нормально. Я пулей туда и обратно. Всё будет хорошо". После недолгих уговоров лошадь присмирела и позволила хозяину себя покинуть, хоть и держала Ната в поле зрения на случай неприятностей.
Детектив короткими шагами приблизился к валуну, остановившись на расстоянии пяти футов. Пахло гниением, кровью и безумием. Нату потребовалось время, чтобы совладать с собственным чутьём, настойчиво предупреждающем об опасности. Он с великим трудом перевёл взгляд с валуна себе под ноги, хотя притяжение камня было очевидно. Под тонким слоем песка были скрыты кости, с которых срезали мясо. Оно также лежало рядом и ни один падальщик за день не притронулся к мертвечине. Из общей картины выделялась иссечённая мелкими порезами пума, лежавшая подле валуна с выпущенными наружу кишками. Она также было нетронута падальщиками. Трупоеды что-то чуяли, что-то недоброе. Натаниэль продолжил наблюдать и увидел, что кровью убитых животных на песке было что-то начертано.
Широкие и узкие дуги накладывались друг на друга, пересекались и расходились, чтобы снова пересечься. В каком-то смысле это напоминало своего рода письменность. Нат ожидал увидеть нечто вроде зашифрованного послания, но тогда буква в каждом месте была бы одна или их было много и каждая написана одна над другой с центром в месте, где стоял валун. Страх и интуиция мешали думать, умоляя, уговаривая и настаивая покинуть место расследования. Только поэтому Натаниэль отбросил наиболее вероятную версию с жертвоприношением. Мистический подтекст был под носом: своего рода пентаграммы, начертанные кровью, разделение убитых зверей на символизирующие что-то сегменты, само их расположение. Вот только связать воедино мистику с увиденным Нат так и не смог. Слишком противоречивой выглядела картина. Во всяком мистическом ритуале присутствовала система верований, обосновывающая последовательность действий. Даже убийство само по себе не могло быть просто убийством. Однако двух грифов разделали по-разному, равно как и койотов, а кровь их использовали для сотворения некого знака. Пуму исполосовали с особой тщательностью, покрыв надрезами каждый дюйм тела. Только её кровь не служила для создания символа. Пума абсолютно не вписывалась в общую картину, а остальные части плохо согласовывались между собой. Если только неизвестный обожествлял хаос или живодёрство.
Нат предположил, что если валун является центром картины, то разумней будет взглянуть на картину с его вершины. Торчащий из песка кусок камня не имел пологого склона или возможности зацепиться. За отсутствием иных свидетелей кроме Запонки и самой ночи детектив рывком запрыгнул на валун. Плошадь вершины составляла не больше фута, как в ширину, так и в длину. Устоять оказалось довольно сложно, а двойственное ощущение достигло своего предела. Мёртвая картина при взгляде сверху превратилась в кровавую печать, каких детектив никогда не видел. Это было похоже на автограф кого-то могущественного. Затем в глазах детектива на мгновение помутилось от борьбы с собой - с ним приключилось нечто странное. Часть Ната безусловно покинуло это место и устремилась в другую, нематериальную плоскость. А потом детектив вернулся в мир в другом обличьи...
Он чувствовал несовершенство, чудовищное несовершенство. Нет. Не в себе самом. Истоки окружающего несовершенства находились вне всякого понимания, словно Нат родился со способностью видеть это и ничего очевиднее попросту не существовало. Жажду исправления нельзя было осмыслить, а значит нельзя было сопротивляться. Нат часами сидел на валуне и ждал грифов, койотов - кого угодно, чтобы располосовать, уничтожить прежнюю форму и превратить в часть кровавого совершенства. Убийства, как акты искусства, происходили с должным вниманием к деталям: каждый надрез был сделан с особой аккуратностью, каждая капля крови ложилась на своё место, каждая смерть служила частью общей картины. Однако совершенная картина была исключительно в сознании Натаниэля. Кровавая печать насильственного изменения по его замыслу была розой, обычной розой, чьи лепестки перемежались выскобленными костями, кусками мяса и потрохов. Ближе к концу Нату повезло встретиться с пумой и позабавиться всласть, выпустив на волю неудержимую жажду творить. На закуску остался лишь Горан, жаждущий смерти Натаниэля и наивно полагающий, что способен привести угрозы в исполнение. Он был чем-то очень недоволен, выкрикивал брань, пытаясь напугать Ната, но поплатился за свою надменность. Никто не смеет возвышаться над учителем! Учитель возвышается над всеми! Кровавая тень падёт на мир! Нат впился в разум Горана, как ястреб впивается в мышь, и рвал его когтями, рвал, рвал, выжигал из него глупость, упрямство и своенравность... Исправлял несовершенство своего ученика.
Натаниэль очнулся у подножия валуна, судорожно дёргаясь. Его руки словно рвали что-то или кого-то на части. Во рту ощущался привкус крови. Во время этого видения(?) Натаниэль прокусил себе губу. Однако ответов детектив так и не получил. Личность Учителя оставалась всё такой же призрачной, хотя его неизъяснимая жажда преобразования была почти осязаемой. Вся эта кровь, все эти смерти... Было здесь что-то ещё, что-то вынудившее столь кровожадное создание сидеть на одном месте, хотя жажда должна была бы заставить зверя путешествовать в поисках добычи. Ещё меньше Натаниэль верил, что Учитель в своей кровожадности мог помышлять об учениках вроде Горана. Что-то было совершенно не так, как представлялось изначально. Прикосновение к разуму безумца оставило печать и на самом Нате. Любопытство усилилось, равно как усилился и страх, а ум детектива охватило беспокойство. Натаниэль с трудом отделался от наваждения, что голову Запонки следует отделить от тела, кожу возле копыт подрезать и стянуть вверх, вывернуть наизнанку, чтобы она сложилась за спиной, подобно крыльям. Так Запонка становилась похожа на безголового окровавленного Пегаса с крыльями похожими на бабочкины... Лишь с большим трудом Нат сумел привести себя в чувство и выбросить из головы безумные картины. Однако отступить было решительно невозможно: интереснее загадок Натаниэль ещё не решал.
Парень в маске выглядел расслабленным. Сидел откинувшись назад, упираясь руками в камень, и вытянул ноги перед собой, закинув одну на другую. Лицо, скрытое под маской в виде лишённого всякого объёма овала с нарисованной улыбкой, было направлено в сторону костра. Морт и Джей разместились на камнях напротив Хиддена как сумели. Было твёрдо. Неудобно. Только их мнение, собственно, никого не интересовало. Помимо троицы возле костра сидел ещё один человек, который был связан по рукам и ногам. Он что-то мычал, но сквозь кляп ничего нельзя было разобрать. Однако форма одежды у него была не военная, так что союзником, как догадался Морт, незнакомец не был.
- Не обращайте внимания на моего мычащего друга. Как добрались? - поинтересовался парень в маске.
- Хорошо, - ответил Морт, стараясь уйти от лишних подробностей.
- И вас нисколько не смутил взрыв вагона? Кажется, кого-то из вас даже ранило.
- Обоих, - ответил ганслингер.
- Хм, Морт, неужели ты не испытываешь неудобства от мысли, что твой друг вампир сидит рядом и чувствует запах твоей крови? - спросил Хидден напрямик.
- Нет. А должен? Не стоит ли тебе испытывать неудобств, находясь под прицелом шести стрелков? - ответил Мортимер, глядя прямо в глазные прорези керамической маски.
- Но я вижу только одного, - возразил парень в маске.
- Нам есть чем тебя удивить, - ответил ганслингер и начал выискивать в темноте силуэты стрелков Лео.
- Это взаимно.
В темноте послышалось какое-то движение, шорох, треск. Послышалось пять выстрелов, но огненные всполохи были направлены не на вершину холма, а в противоположную сторону. Лучшие стрелки Леонарда стреляли по его же собственным людям. Реакция капитана оказалась незамедлительной и позициям противника нанесли удар, как если бы это был враг, занявший место его бойцов. Отчасти так оно и было.
- Что происходит?
- Ничего особенного. Солдаты играют в войн, - усмехнулся Хидден.
- Прекрати это! - крикнул Морт, - Слышишь?!
- Скоро бойня сама прекратится. Нужно только подождать.
- Довольно! - вместо с выкриком ганслингер со здоровяком предприняли меры. Джей рывком сбил Хиддена с камня, чтобы не позволить увернуться. В то же самое время Морт произвёл один из самых точных выстрелов в своей жизни. Пуля ударила в левую глазную прорезь керамической маски. Если парень в маске и сумел пережить столкновение с телеграфным столбом на большой скорости, то теперь друзья собирались прикончить его наверняка. Нужно было всего лишь обезглавить противника.
"Я могу оторвать ему голову", предложил Джей.
"Валяй. Только не заставляй меня на это смотреть", подумал Морт и стал изучать склоны. Мысли его снова вернулись к стрелкам, которые оцепили холм. Однако, стрельба к тому времени уже прекратилась. Ночь больше не озарялась огненными вспышками и не звенела раскатами порохового грома. Хруста костей, как ожидал ганслингер, также не было слышно.
- Морт, - позвал Джерри, утирая кровь с губ, - Здесь что-то не так.
- Что такое? - спросил Мортимер, но и без объяснений было ясно, что их надули. Вместо тела Хиддена в переливающемся свете костра лежал пристреленный и осушенный Джеем труп того самого связанного головореза, - Дьявол! Где он? Где Хидден? - спрашивал Морт и озирался, но охотника в маске попросту не было. Он словно играл с друзьями в какую-то изощрённую версию кошек-мышек, где проигравший умрёт. Хидден, судя по всему, умирать не спешил.
- Зачем ты это сделал? - спросил Морт, когда они с Джерри спускались с холма.
- Сделал что?
- Укусил его.
- Я... не... А, к чёрту. Ты бы предпочёл, чтобы это был ты сам, Лео или кто-то из солдат? - спросил Джей напрямик.
- Какое это имеет отношение...
- Я стараюсь держать себя в руках. Чего ты от меня хочешь? - распалялся Джерри.
- Чтобы ты был осторожней. Хочу, чтобы случай в борделе не повторился, - диктовал Морт.
- Не говори о Молли.
- Почему? Тебе ведь так нравится эта тема, - спросил ганслингер.
- Потому что... это не твоё дело, - сдержался здоровяк.
- Джей, подумай головой, - Морт постучал указательным пальцем по виску, - Я на твоей стороне. Позволь мне тебе помочь.
- Ты уже пытался. Посмотри, что из этого вышло, - сказал Джерри и махнул рукой в темноту, где были стрелки, - Это твоя помощь?!
Морт ничего не ответил и заметно ускорился. Он молча проглотил обиду, как паровозная топка заглатывает уголь, и прибавил ходу, как прибавил бы паровоз.
- Морт! - крикнул Джей вслед, но ганслингер не ответил.
С вершины холма хромающий Морт и сытый Джей вернулись по отдельности. Они даже не придумали что им рассказывать, чтобы не показаться умалишёнными. Оставалось лишь смириться и рассказать, как было на самом деле. "По крайней мере мы захватили холм", успокаивал себя Мортимер. Впрочем, смотреть в глаза Леонарду это бы вряд ли помогло. Беседа проходила в присутствии двух солдат, держащих факелы. Сколько ещё бойцов скрывалось в темноте поблизости даже Джей не знал наверняка, а если бы и знал, то Морт не стал бы слушать.
- Кто-нибудь объяснит мне что там произошло? Почему пятеро моих лучших стрелков открыли огонь по своим? Они забрали семерых. Семерых! Прежде, чем мы их остановили. Как такое вообще возможно? Люди верные лично мне во время исполнения приказа сменили сторону и атаковали своих сослуживцев! Своих друзей, соседей, братьев по оружию! Как вы это объясните? - не унимался Лео, чувствовавший, что упускает нечто важное. Ему впервые было плевать кто слышит эту речь и что может подумать.
- Мы не знаем, - честно ответил Мортимер.
- То есть как не знаете? Что значит не знаете? Вы были там в момент, когда произошёл мятеж! - давил капитан, - Отвечайте!
- Мы никогда с таким не сталкивались. Казалось, что сражаемся с одним противником, но вместо него оказался другой. Это был головорез с большой дороги. Один из тех, что подорвал поезд.
- Он подкупил бойцов? Уговорил их? Угрожал им? Что один человек мог сделать с пятью, чтобы они сменили сторону? - размышлял Лео.
- Он им приказал, - ответил Джей.
- Приказы здесь отдаю я. Бойцы не могли пойти против моего слова. Им бы грозила смерть за дезертирство. Должно быть другое объяснение, - возразил офицер.
- Он был вампиром. Вампиры способны... - сказал, наконец Морт.
- Достаточно, - остановил Лео, вскинув вверх правую руку, - Вампиры, вервольфы, демоны... Можно было придумать что-нибудь более правдоподобное. Хотя бы индейцев.
- Офицер, попытайтесь нас понять. Мы сами могли там погибнуть. Мы знаем, что мы видели, - ответил Морт. Он уже пожалел о своей откровенности.
- Видели... В страхе люди видят даже то, чего нет. Поэтому глупо обвинять вас в измене, - возразил офицер, - Однако честно ответить на мои вопросы вы попросту не можете, посему сами находитесь под подозрением. Господа, вы арестованы до выяснения обстоятельств, - Лео сделал жест, едва различимый в свете факелов. Сию же секунду Мортимера и Джерри схватили и связали им руки за спиной. Ганслингер был даже благодарен здоровяку за то, что тот не оказывал сопротивление: это могло вызвать ещё больше проблем. Нужно было вернуть доверие Лео как можно скорее, пока это ещё возможно сделать.
Морт и Джей не ожидали такой благодарности за свою помощь, ведь холм они всё же захватили, пусть и спасти стрелков не смогли. Хидден застал их врасплох. Друзья и не подозревали, что охотник способен на такое. Впрочем, лагерь был разбит на холме, несмотря на обстоятельства, сопутствовавшие завоеванию. Леонард оказался достаточно дальновидным, чтобы обезопасить себя от возможных диверсий в дальнейшем и закрепить успех, какой бы ценой он не достался. Мортимеру и Джерри оставалось лишь полагаться на благоразумие капитана: если и была за ними вина, то только в том, что не прикончили Хиддена раньше. Противостояние переносилось на более поздний срок и когда охотник ударит снова не мог сказать никто.