Лена взбивала прорезиненными горными ботинками снежно-грязевую кашу. Интересно, как по таким вот лужам некоторые ныряют в кожаных сапогах? К каблукам можно привыкнуть, ну, теоретически, но к постоянно мокрым ногам? Температура вроде плюсовая, но ветерок неслабый, снег с дождём. А шапки в основном на пожилых. Лена поглубже натянула ушаночку. Бабы редко нормально одеваются, не говоря про обувь. С другой стороны, у бабушки в деревне считалось нормальным ходить босиком до ноября, а штаны бабам и зимой не полагались, чулки под коленями верёвочками подвязывали. Но! Чулки деревенской вязки, плюс ватные юбки и валенки, сверху тулуп с шерстяным платком. Может, Лена слишком повёрнута на тепле? Ещё в школе одноклассницы в любой мороз носили дутые плащики и полусапожки на картонных подмётках. Лена в рейтузах и бабушкиной шубе смотрелась на их фоне вызывающе, но мёрзнуть и тогда было выше её сил, да и бабушка ни за что бы не позволила: "Жопу отморозишь - чем рожать станешь?". Неужели можно приучить организм не передвигаться короткими перебежками, а полноценно жить зимой в одежде и обуви, придуманных для стран, где снег держится как воспоминание о ледниковом периоде? Только собачники, менты и дорожные рабочие действительно одеваются по погоде.
- Ленка! Лен-ка! Подожди, Лен! Чего вылупилась, не узнаёшь?
Лена сморгнула снежинки.
- Не говори глупостей, просто задумалась. Галка, ты откуда взялась?
- Сама не говори глупостей, я тут живу. А ты какими судьбами?
Правдивый ответ звучал бы примерно так: "Да я тоже здесь живу, просто в другую сторону от метро переехала". Дальше следовало бы добавить, что Галке Лена об этом не сказала и телефона не дала, потому что хотела типа начать новую жизнь, к тому же у Галки противная привычка стрелять деньги без отдачи.
Галка стояла перед Леной, улыбаясь и не нуждаясь в ответах. Снег таял на кудрявых волосах, точно время откатило вспять, вернув расплывшуюся площадь у метро, трамвайную остановку и Лену с камбалой в рюкзаке на шесть лет назад. Но, приглядевшись к бывшей соседке и подруге, Лена заметила, что время более чем прошло, даже чересчур. Чёрные Галкины волосы не по возрасту поседели, глаза запали в темнющие ямы, от носа ко рту легли слишком уж чёткие складки, в довершении всего и без того тщедушная Галка умудрилась похудеть до вовсе эфирного состояния. И пахло от неё незнакомо. Не то чтобы неприятно, но... Точнее сказать, от неё не пахло. Ничем.
- Как поживаешь? - выдавила Лена, и сразу решила, что сказала глупость. Отсутствие запаха пугало, захотелось уйти. Более того, убежать. Животное чувство было настолько сильным, что Лене понадобилось напрячь волю, чтобы остаться на месте.
- Лучше всех! Зашла бы в гости, подруга? Заходи, правда!
***
Кладбищенский забор покрасили в весёленький розовый цвет, торговок венками как будто стало больше, в психушке напротив установили пластиковые окна, а шашлычную снесли. Дом Лениного детства целую остановку тащился вдоль трамвайных путей незыблемым в своём унынии нагромождением кирпича. Сюда заселяли одиноких пенсионеров и инвалидов, а Ленин дед с семьёй получил квартиру в качестве почётного приза после тридцатилетнего вкалывания на стройках столицы. Напротив выложенной на торце даты "тысяча девятьсот семьдесят" как и шесть лет назад качалась на ветке пластиковая бутыль. У подъезда по-прежнему бабки, большинство из них были бабушкиными подружками и помнили Лену маленькой.
- Здравствуй, Леночка! Давно тебя не было....
Острые чутьё и слух - несомненные достоинства для собаки, но отнюдь не являются таковыми у человека со слабой нервной системой. Даже возле лифта до Лены доносились старушечьи пересуды:
- Это ж Лена, Натальина внучка!
- ...с пятого этажа Натальи, которая в ванной убилась, когда бельё вешала.
- Вот страсти!
- ...ещё дочку у Натальи мусоровозом зашибло, прям на трамвайной остановке, а через год Наталья головой с табуретки преставилась.
- Не помню что-то таких.
- Да вы тут тогда не жили, давно было.
- И то время летит...
- ...Леночка такая была тихая, на доктора училась, а бабка с тёткой померли, спортилась девочка.
Лена в бешенстве переминалась с ноги на ногу. Проклятущий лифт покатил вниз, но дёрнулся назад под крышу, где завис, гремя цепями.
- Я пешком! - крикнула она Галке, взбегая по лестнице, но всё-таки поймала напоследок:
- Лена-то совсем Ида! Ведь вылитая!
Швартуясь, истошно взвыл лифт. Бабушкина квартира в коридоре направо от лифта, а Галкина - налево. Два одинаковых коридора, в каждом квартир по двадцать. Жаль, нельзя взглянуть на свою бывшую дверь... а, ладно, наверняка заменили. Сейчас на лестничной клетке дневная лампа, ремонт сделали, окна, и то вставили. Раньше стёкла в окнах не держались, фанера, и то недолго. Лампочки некоторые жильцы носили с собой, зато комары водились круглый год: в подвале стояло болото, иногда там тонули коты. Болото не мешало дому гореть раз в полгода (мешала расположенная напротив пожарная часть). Со времени заселения инвалиды умудрились мутировать в многосемейных алкоголиков и торговцев с Черкизовского рынка. Пенсионеры, правда, остались, даже возросли в своём количестве, перемешавшись с алкоголиками и торговцами. Милиция была в доме настолько частым гостем, что заезжала поздороваться. Однако, дом, похоже, остепенился, сдавшись под напором капитализма, во всяком случае, сменил романтично-трущобный интерьер на больничный.
На фоне окна выплыл из полузабытого "давно" Галкин силуэт с сигаретой, правая нога поджата, точно у цапли.
- Всё такая же психованная, - выходя, расплылась в улыбке Галка.
***
Рука на ощупь ткнула выключатель, но света не последовало.
- У тебя лампочка в прихожей перегорела! - крикнула Лена.
- Иди сюда, - позвала Галка, - на кухне светло.
Её слова соответствовали истине: все горизонтальные поверхности крошечной кухоньки покрывали мелкие круглые свечечки. Огненный стол продолжался в окне бесконечным пылающим коридором. Воздух потрескивал. Лена почувствовала себя внутри костра.
- Песец! - вырвалось у неё. - Когда ты успела их зажечь?
- Они всегда горят, - рассеянно ответила Галка.
Судя по застарелому привкусу газа в атмосфере, то же самое относилось к плите - четыре конфорки работали на полную мощность. Лена потянулась к форточке, но Галка перехватила её руку.
- Не надо! На улице холодно, проклятый холод, как же я мёрзну! - она раскрыла ладони над плитой, едва не касаясь пламени.
- Что, уходишь и оставляешь всё гореть? Пожара не боишься?
Галкины зрачки блеснули в ямах глазниц.
- Я боюсь холода. И темноты. В темноте я с ума схожу.
Лена вытерла со лба пот.
- Можно продукты в холодильник сунуть, а то камбала потечёт? Кстати, я купила сыр и лаваш, как насчёт бутербродов?
- Я не ем, - ответила Галка. - Бутерброды.
- Знаешь, а я бы на твоём месте ела, с маслом да побольше. Ты жутко похудела, подруга, хотя от меня это звучит смешно.
Есть действительно не хотелось, тут и дышать-то было трудно. Из пустого холодильника Лене на ногу вылетела огромная чугунная сковорода.
- Он давно не работает, - сообщила Галка равнодушно. - С тех пор, как электричество отключили.
- В смысле? Как отключили?
- Летом. Не помню. Людям не нравится, когда у меня есть свет, не понимаю, почему?
Лена огляделась. Признаки еды отсутствовали даже на уровне крошек. Бутылок тоже не было - ни полных, ни пустых, хотя они могли бы хоть как-то объяснить происходящее. Ещё эти свечи! Образцом нормальности Галка и в прежние времена не являлась, однако, несмотря на безалаберность и вечные поиски мужчины мечты, с жизнью она справлялась. Боле-менее.
Поколебавшись, Лена сняла толстовку. Под ней была майка без рукавов, но в такой жарище не до эстетики. Взглянув на разнесчастные Ленины локти, Галка покачала головой.
- У тебя всё болячки? А я думала, ты снова собаками занялась.
- Я в торговом центре работаю. Ну, всё шмотки, знаешь.
Галка оглядела её критически.
- Не обижайся, но с твоей... внешностью... в нормальном магазине.... И возраст. Извини, просто сказала.
- Ну, ты знаешь, я умею убеждать, - криво усмехнулась Лена. - Достаточно, чтоб разрешили выйти на испытательный срок. Утром они фигеют, за какой радостью вчера меня допустили, но с продажами у меня нормально, и это быстро доходит до начальства. На последнем месте я уже три года. Дерматит одолевает - беру отпуск за свой счёт, на днях как раз собираюсь, - костяшками пальцев Лена бережно почесала самые зудящие места.
- Зря я тебя тогда на рынок затащила, - вздохнула Галка. - Собаки тебе больше подходят. Дрессировала бы собачек, и никаких болячек.
Лена махнула рукой.
- Ерунда! Дрессировщик я никакой, не люблю принуждать. Ну, я за мир и прочую жувачку. Отдельный ацкий ужас - хозяева. В первую очередь надо работать с ними, а люди совершенно не по моей части.
- Однако людей ты очень даже принуждаешь, - подмигнула ей Галка. - Не отсюда и болячки? Совесть мучает?
- Совесть?! - возмутилась Лена.- Я ж в лучшем случае полчаса действую. Если б придуркам не нравилось, они бы, едва отпустит, ломились возвращать товар, а вот не ломятся. Да я им жизнь облегчаю! Чайку, что ли, выпьем?
Галка уставилась на неё, напряжённо обдумывая предложение.
- Чайку? - переспросила она.
- Пить хочется, сил нет.
- Пить? Воду?! - синюшное Галкино лицо дёрнулось от отвращения.
- Можно воду, - смешалась Лена. - Что-нибудь у тебя есть попить?
В горле першило. Поскольку Галка продолжала таращиться, точно Лена предложила ей поучаствовать в обряде харакири, пришлось обслужить себя самой. В чайнике воды не оказалось. Кран издал ряд непристойных звуков, но не выдал ни капли.
- Тебе что, и воду отключили? - ахнула Лена.
- Она капала, капала, я думала, что сойду с ума. Я повернула, там, - Галка указала в сторону туалета. - И она перестала капать. Не вздумай снова лить тут воду! - в голосе Галки звякнули истерические нотки.
Страх из-за отсутствия у Галки какого-либо запаха с новой силой накатил на Лену, как возле супермаркета. "Это просто Галка", - сказала она себе, но тело не желало соглашаться, наоборот, стремилось к выходу. Разумеется, плевать Лена хотела на какое-то там тело.
- С тобой всё в порядке? - осторожно спросила она.
- Со мной? Да, конечно. Мне надо уехать. Тебе опять снился волк, - последнюю фразу Галка произнесла, констатируя факт, без удивления или любопытства.
О своих снах Лена не рассказывала никому, разве что папе, но больше никому, в этом она была совершенно уверена.
- С чего ты взяла?
- Это видно, - пожала плечами Галка.
Лена продолжила ощупывать ситуацию, аккуратно и готовясь к худшему, точно языком - дупло в зубе.
- Что мы всё обо мне? Сама-то чем занимаешься? - спросила она, надеясь, что это прозвучало весело.
Вопрос поставил Галку в тупик.
- Я? У тебя новая собака! - вдруг воскликнула она. - Ты же поклялась собак после Густи не заводить.
Не успев удивиться её осведомлённости, Лена рассказала, что бывшие коллеги из ментовского питомника затащили в гости, а там сука доходяжная, в общем, Лена её забрала.
- Но откуда ты зна...
- Не видела у ментов лаек, - перебила Галка, - да ещё таких огромных, прямо волк.
Галка с сомнением разглядывала что-то у неё за спиной.
- Фанта? Имя смешное, - ещё один длинный взгляд Лене через плечо. - Я в собаках не разбираюсь, но по мне эта псина больше смахивает на волка.
Лена вскочила, оборачиваясь, толкнула холодильник. Пыльные кастрюли загрохотали, сталкиваясь с крышками. Коридор был тёмен и пуст. Вот дура, в самом деле вообразила.... Раздался детский плач, к ужасу Лены, из соседней комнаты. Галка убежала и вернулась с ребёнком на руках.
- Ты разбудила Нюсю! - с упрёком произнесла она.
Всклокоченный деть ревел, накручивая на пальчики чёрные прядки. Глазки у Нюси были явственно раскосыми, а мордочка показалась Лене совершенно багровой - не столько от рёва, сколько от бесконечных свечей и диатезной корки.
Следующие несколько часов в Лениной памяти сохранились смутно. Галка источала флюиды безумия. Были рыдания на тему "Мать на порог не пустит, и так старшая на ней... Старшая хоть от мужа... Недельки на три... ну, на месяц! Забери!". "Если останусь здесь, умру! Я точно знаю. Ленка, это страшно!".
Лена гладила её по голове и шее, точно собаку, чуть не за ушами чесала, успокаивая. Одним из Лениных кошмаров была мысль, что, случись с ней чего ужасное, не на кого будет оставить Фанту. Взяла бы Галка Фанту? Точно взяла бы. Даже рискуя лишиться на этом деле некоторых частей тела. Она же с Августой три недели гуляла, когда Лена на сборах ногу вывихнула. Густи все боялись, а Галка больше всех, но обматывалась Густиным поводком, и вперёд. Долго потом удивлялась количеству кошаков на районе. "Буквально под каждой лавкой, быстро бегают, заразы, прямо летают!".
В отношении Нюси Галка придерживалась менее аскетических установок, чем в своём собственном: в бомжпакет летели бутылки детской воды (одну из них Лена самовольно употребила) и банки с питанием. Улучив момент, Лена обнюхала девочку. Бред и ерунда, но ей стало намного спокойней, когда она убедилась, что ребёнок пахнет, и довольно сильно - немытым ребёнком. Лучше так, чем никак!
Голову будто тряпками стянуло, дико хотелось спать и на воздух - подальше от газовой духоты. Перед глазами плавала фарфоровая баночка в переплетении цветов и иероглифов. Галка столовой ложкой черпала из неё что-то зелёное, перекладывая в склянку из-под питания, после чего банка перекочевала в бомжпакет, где упокоилась на горке памперсов. Несла при этом Галка такое, что Лена сочла за благо отключить мозг. Когда Галка принялась мазать себе этой штукой глаза, Лена сбежала.
***
- Что ж ты ребёночка не уймёшь? - дёрнула Лену за рукав тётка. - Мамаша тоже!
За спиной болтался рюкзак, плечо оттягивал бомжпакет, а затёкшие ладони сжимали ручку коляски, в которой хныкала Нюся.
Ой, чуть свою остановку не проехала!
Коляску помог выгрузить сострадательный подросток.
- Нарожают, а заботиться не умеют! - бурчала вдогонку тётка.