Аннотация: Лесевицкий А.В. Проблемы теории либерализма в историософских трудах Достоевского // Материалы Всероссийской научно-практической конференции "IV Емельяновские чтения". - Курган, 2009. С.167-170.
Достоевский является, пожалуй, одним из самых противоречивых писателей в отечественной литературе. Как утверждают многие исследователи, на одной странице мыслитель с жаром и аргументами отстаивает какой-либо тезис, а несколько ниже может с таким же напором опровергать высказанные ранее мысли.
Эту важную двойственность позиции писателя по многим вопросам очень хорошо уловил В. Ф. Переверзев: "Сердце Достоевского не принадлежит, безусловно, ни своеволию, ни смирению, ни Западу, ни России, он публицист- двойник: одновременно западник и славянофил, весь сотканный из противоречий" [11:342]. Противоречивым и двойственным является и его отношение к либерализму, течению, которое в современной информационной цивилизации претендует на мировое господство и абсолютизм.
У русского мыслителя было двойственное отношение ко всем "теориям свободы". С одной стороны, Достоевский в своем романе "Братья Карамазовы" критикует любые попытки со стороны государства и какой-либо личности ограничить свободу человека. Но, с другой стороны, в своем публицистическом журнале писатель высказывает диаметрально противоположные идеи. Нам важно понять: на чьей же стороне Достоевский? На стороне К. П. Победоносцева или на стороне П. Н. Милюкова?
Практически все либеральные мыслители и философы, доказывая, что писатель транслирует именно их идеологию, используют в качестве источника только романы Достоевского. В публицистике, письмах, деловых бумагах очень трудно найти позитивные высказывания о свободе. Использование в качестве источника рассуждений о либеральной окрашенности романов писателя не совсем корректно. Проблема анализа художественного творчества заключается в том, что мы не знаем, на стороне какого персонажа был сам автор. Вероятно, сам писатель не мог с полной определенностью ответить на этот вопрос. В виртуальной плоскости своих романов автор проигрывал последствия различных общественно-философских идей, но не отождествлял себя со своими персонажами.
Проблемы либерализма, столкновение царства необходимости и царства свободы рассматриваются Достоевским практически во всех романах. Но наиболее серьезно проблема анализируется в романе "Братья Карамазовы". В главе "Великий Инквизитор" Достоевский всецело исследует категории свободы. В образ Великого Инквизитора Достоевский вложил все тоталитарные, авторитарные и религиозные теории, которые подчиняют себе человека, превращая его в раба. Рабство, по мнению Достоевского, может принимать разные формы: человек может быть рабом государства, рабом религии, своей нации и рабом другой личности. Против этого ограничения свободы воли выступает писатель. Н.А. Бердяев совершенно верно отметит: "В романе Достоевским ставятся лицом к лицу, и сталкиваются два мировых начала - свобода и принуждение, Христос и Антихрист" [1:503].
Великий Инквизитор в разговоре с Христом упрекает его в том, что он даровал человеку свободу. Свобода есть яд цивилизации. Народы, получив этот дар, обязательно воспользуются им для разрушения, а не для созидания. Враги свободы, по мнению Достоевского, социализм и католичество, Бердяев вписывает в эту схему еще и фашизм. В социализме нет свободы, но есть гарантия куска хлеба каждому, за хлебы земные люди отвергли свободу небесную. Происходит порабощение человека сытостью. Выстраивается безбожная цивилизация, которая тоталитарными методами пытается вогнать все человечество в своеобразный земной рай. Но для строительства этой новой Вавилонской башни необходимо ограничить свободу. В идеях Великого Инквизитора свобода деструктивна, а тоталитаризм - конструктивен, рабом всегда легче помыкать. Однако с разрушением фашистского и социалистического государства не исчезает проблема свободы. Современная информационная цивилизация тоже построена на тотальном контроле и насилии над людьми. Примеры Ирака, Афганистана, Югославии, Ливии и Сирии ярко демонстрируют новый виток надгосударственной диктатуры: человечество пытаются силой загнать в "светлое царство" глобализма, и в предупреждении этой опасности серьезная актуальность романа "Братья Карамазовы". Невозможно рационализировать и подчинить волю всех людей планеты,процесс глобализации имеет глубокие деструктивные противоречия, Н.А.Бердяев верно отметит: "Тот мир, который сотворил бы бунтующий "Эвклидов ум" Ивана Карамазова, в отличие от Божьего мира, полного зла и страдания, был бы добрый мир. Но в нем не было бы свободы, в нем все было бы принудительно рационализировано. Это изначально, с первого дня был бы тот счастливый социальный муравейник, та принудительная гармония, которую желал бы свергнуть "джентльмен с ретроградной физиономией"" [1:433].
Глобальный проект построения новой Вавилонской башни лишает человека свободы выбора, все в этом проекте рационализировано и заранее предрешено. Достоевский критикует подобные тоталитарные концепции глобального развития человечества. Но значит ли это, что мы можем назвать писателя либералом? Либерализм не является столь глубокой философской концепцией для объяснения всего спектра идеологических взглядов писателя. Как политическая идеология в полной мере он не был реализован ни в одной стране мира. И Достоевский является очень тонким и острым критиком либеральной идеологии.
К. С. Гаджиев дает следующее определение либерализма: "Либерализм ассоциируется с такими ставшими привычными для современного общественно-политического лексикона понятиями и категориями, как идеи самодостаточности индивида и его ответственности за свои действия; частной собственности как необходимого условия индивидуальной свободы; свободы рынка, конкуренции и предпринимательства, равенства возможностей и так далее; разделения властей, сдержек и противовесов; правового государства с принципами равенства всех граждан перед законом, терпимости и защиты прав меньшинств; гарантии основных прав и свобод личности; всеобщего избирательного права" [4:262].
Достоевский не приемлет либерализм не как политическую доктрину, а как фундаментальное мировоззрение, как философскую систему.
Во-первых, писателю не нравилось то, что русские либералы были не способны на построение собственной политической идеологии. Все их мысли были заимствованы из книг Ж. Ж. Руссо, Ш. Монтескье, Дж. Локка, А. Смита и других. Это лакейство мысли и собственное интеллектуальное бессилие русских либералов очень раздражало Достоевского. Более того, какого либерального политика и мыслителя мы бы ни взяли в радиусе от П. Я. Чаадаева до Б. Е. Немцова, можно выделить одно общее - презрение к родной стране и ее народу. В рассуждениях либералов Русь представала как континент варварства, многовековой отсталости, религиозного мракобесия, вечного тоталитаризма, разврата и пьянства. В проектах русских либералов высказывалась мысль о насильственной европеизации России, эти люди с жаром критиковали идею особого пути России, ее цивилизационной инаковости от Запада. Раздражало писателя и неверие либералов в русский народ и страну: "Наш либерал дошел до того, что отрицает саму Россию, то есть ненавидит и бьет свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нем смех и восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, все. Если и есть для него оправдание, так разве в том, что он не понимает, что делает" [6:6:336]. В русском либерализме происходит не только разрыв с цивилизационной матрицей России, ее историческими ценностями, но и с ее народом. Либералы были далеки от народа и не знали его. Достоевский очень ярко выразил этот отрыв либеральной интеллигенции от народа. При изучении биографии Достоевского, можно наткнулся на факт интереснейшей переписки его с нашим апостолом либеральной мысли, историком и будущим лидером кадетской партии П.Н.Милюковым. Этот человек создал своеобразный кружок либерализма в гимназии, где он изучал различные науки. И этот будущий кадет, а тогда безусый юноша 17 лет, организовал либеральное шествие студентов. Однако эту группу либеральной интеллигенции побили мясники из Охотского Ряда. Стали разбираться: почему народ не понимает либерализм? Решили написать письмо гению Федору Михайловичу Достоевскому, поручив создать текст наиболее талантливому гимназисту - П. Н. Милюкову. И этот 17-летний юноша пишет 58-летнему Достоевскому письмо: "Чем мы виноваты в случившемся?" На что Достоевский ответил: "Вы не виноваты, виновато общество, к которому вы принадлежите. Разрывая с ложью этого общества, вы обращаетесь не к русскому народу, в котором все наше спасение, а к Европе"[6:15:278]. Вся неудача дальнейшей политической деятельности господина П. Н. Милюкова свидетельствует о чудовищном отрыве от народа всей нашей либеральной и теоретически подкованной, книжной интеллигенции. Точно об этом скажет Н. А. Бердяев: "Очень важно отметить, что либеральные идеи были всегда слабы в России, и у нас никогда не было либеральных идеологий, которые получили бы моральный авторитет и вдохновляли"[2:30].
Во-вторых, вернемся к определению либерализма, которое дает К. С. Гаджиев, говоря о том, что частная собственность является необходимым условием индивидуальной свободы. Достоевский высказывает абсолютно противоположные мысли. По мнению писателя, именно капитализм с его опорой на частную собственность является не гарантом индивидуальной свободы, а, напротив, ведет к духовному и материальному рабству человека. Формируется класс капиталистов (собственников), которые обладают средствами производства, и класс наемного труда. Вторые полностью зависят от первых, эту рабскую зависимость очень ярко выразил К. Маркс: "Наряду с духовным и физическим принижением его до роли машины, с превращением человека в абстрактную деятельность и в желудок, он попадает все в большую зависимость от всех колебаний рыночной цены, от применения капиталов и прихоти богачей" [9:19:50]. Человек не лишается прямо, путем физического насилия, свободы совести, свободы мысли, свободы суждения, но он поставлен в материально зависимое положение, находится под угрозой голодной смерти и этим лишен свободы. Деньги дают независимость, отсутствие денег ставит в зависимость. В теории либерализма отрицается социалистический путь развития цивилизации и, следовательно, поддерживается своеобразное капиталистическое рабство. В своей критике либерализма Достоевский сближается с К. Марксом. О какой свободе может быть речь, когда часть работников наемного труда находится на грани голодной смерти или безработицы, они являются своеобразными "рабами" капитала. Как иронично заметил Достоевский русским либералам: "Дает ли ваша свобода каждому по миллиону? Нет. А что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, кто делает все что захочет, а тот, с кем делают все что угодно"[6:4:427].
В-третьих, Достоевским ярко сформулирована наша цивилизационная инаковость от Запада. Русские мало общего не имеют с европейцами, мы другой народ. Россия есть символ другой цивилизационной парадигмы развития. Неслучайно Достоевского связывала большая дружба с Н. Я. Данилевским, вторая супруга писателя вспоминает: "Помню, в эту зиму приезжал в Петербург постоянно живший в Крыму Н. Я. Данилевский, и Федор Михайлович, знавший его еще в юности ярым последователем учения Фурье и очень ценивший его книгу "Россия и Европа", захотел возобновить старое знакомство"[5:241]. Концепция книги Н. Я. Данилевского всецело одобрена в личных беседах с Федором Михайловичем. Главный враг России по мнению мыслителей - Запад (Европа). В проектах русских либералов высказывались идеи механического переноса всех ценностей Западной цивилизации на российскую землю. По мнению либеральной части интеллигенции, должно быть демонтировано то, что называется культурным ядром общества. В традиционном обществе в это ядро входит множество норм, выраженных на языке традиций, передаваемых от поколения к поколению, а не через формальное образование и воспитание индивидуумов. Нарушение всех иерархических отношений и уничтожение традиций обосновывается либералами как необходимость воспринять нормы "правильной" цивилизации Запада. Но Достоевский предупреждает, что попытка скопировать привлекательные черты иной цивилизации и перенести их на свою почву обычно кончается хаосом и разрушением собственных структур. Ибо даже в самом лучшем случае на свою почву переносятся верхушечные, видимые плоды имитируемой цивилизации, которые нежизнеспособны без той культурной, философской и даже религиозной основы, на которой они выросли. [Кара- Мурза С.Г. Истмат и проблема Восток-Запад. М.: Эксмо, 2002. С.171.].Писатель предупреждает, что преступно стирать национальные особенности русской культуры, обрекая русскую нацию на безликость и утрату традиций: "Этим я не говорю, что европеец развратен, я говорю только, что переделывать русского в европейца так, как либералы его переделывают, - есть сущий разврат зачастую. А ведь в этом-то состоит весь идеал их программы деятельности: именно в отколупывании по человечку от общей массы - экой абсурд! Это они так хотели все 80 миллионов народа нашего отколупать и переделать? Да неужели же вы серьезно думаете, что наш народ весь, всей массой своей согласится стать такой же безличностью, как эти господа русские европейцы" [6:15:305].
В-четвертых, снова вернемся к определению либерализма, которое дает К.С.Гаджиев, памятуя об идее самоценности индивида. Происходит абсолютное расхождение идей Достоевского и теории либерализма. Когда средневековая Европа превращалась в современный Запад, произошло освобождение человека от связывающих его солидарных, общинных человеческих связей. Либерализму был нужен человек, свободно передвигающийся и вступающий в отношения купли-продажи на рынке рабочей силы. Поэтому община была главным врагом либерального общества и его культуры [Кара- Мурза С.Г. Истмат и проблема Восток-Запад. М.: Эксмо, 2002. С.171.].
Достоевский противопоставляет либеральному индивидуализму идеал соборности, солидарности всех людей. "Я приношу и жертвую всего себя для всех, ну, вот и надобно, чтобы жертвовал себя совсем, окончательно, без мысли о выгоде, отнюдь не думая, что вот я пожертвую обществу всего себя и за это, само общество отдаст мне всего себя" [6:4:429]. В этом суждении Достоевский гораздо ближе к идеалам социализма, чем либерализма. У К.Маркса подобный антииндивидуализм выразился в более радикальном высказывании: "Если хочешь быть скотом, можно, конечно, повернуться спиной к мукам человечества и заботиться о своей собственной шкуре"[9:34:91].
Теорию разумного эгоизма, которую отстаивает либерализм, логически завершает идея социал-дарвинизма. Происходит перенос биологических законов на социальную плоскость. Согласно взглядам Т. Р. Мальтуса не имеет никакого смысла помогать людям, не приспособленным к капиталистической экономике, так как ресурсы общества ограниченны.
Население растет в геометрической прогрессии, а материальные блага и возможность для пропитания - в арифметической. Бедные и нищие люди сами виноваты в своем незавидном положении, они просто не приспособлены к рыночной экономике и, следовательно, являются своеобразными жертвами естественного отбора. Эти люди - своеобразный социальный мусор. Именно о таких "неудачниках" рыночного общества и писал Достоевский. Теория Раскольникова - первое выражение идеи социального дарвинизма в отечественной культуре: "Люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождение себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар и талант сказать в среде своей новое слово" [6:5:246].
Достоевский в своем " Преступлении и наказании" выносит приговор этой антигуманной, расистской идее, столь присущей буржуазному обществу. Русской культуре был чужд элемент социал-дарвинизма, в русской общине из-за равенства распределения материальных благ была гарантия выживания всех, а не кучки "избранных".
В-пятых, либерализм как идеология опирается на ряд фундаментальных базовых принципов организации общества и государства. В области политики либерализм основывается на теории правового государства, идее конституционализма и парламентаризма, на принципе разделения властей и идее свободной демократии. Как же к фундаментальным основам этой теории относился Достоевский?
Во второй половине XIX века в среде интеллигентном обществе обсуждались проекты введения в России конституции и парламента. Достоевский оказался в самой гуще обсуждения подобных проектов. Но выступал писатель, разумеется, не на стороне либералов, а на стороне консервативной части политической элиты. Писателя связывала длительная дружба с К. П. Победоносцевым. Вторая супруга Достоевского вспоминает: "Федор Михайлович познакомился у князя В. П. Мещерского, издателя "Гражданина", с Т. И. Филлиповым и со всем кружком, обедавшим у Мещерского по средам. Здесь же встретился с К. П. Победоносцевым, с которым впоследствии очень сблизился, и эта дружба сохранилась до самой его смерти" [5:37]. Существует мнение, что только К. П. Победоносцев влиял на Достоевского, но уместнее говорить о взаимовлиянии двух мыслителей. Сам обер-прокурор подчеркивал, что, общаясь с Достоевским очень много перенял от него и это касается не только этических и эстетических взглядов, но и политической сферы. Результатом этих бесед К. П. Победоносцева с писателем стала книга обер-прокурора "Великая ложь нашего времени", где он подверг уничтожающей критике все основы либерализма. Согласно этой теории для ограничения абсолютной власти какого-либо монарха требуется введение конституции. Как относился писатель к подобным проектам? "Конституция. Всякое дерьмо. Да, вы будете защищать свои интересы, - пишет Достоевский, - но не интересы народа. Закрепостите вы его опять, пушек на него будете выпрашивать" [6:15:101]. Любая власть трактует правовую норму и законы в своих интересах. Писатель пишет о том, что ни одно правительство в мире не гарантирует исполнения конституционных норм на сто процентов, конституция - простая бумажка, фикция.
Не менее остро критиковал мыслитель и идею введения в России парламента, который вместо законодательного органа, трудящегося на благо народа, превратится в банальное собрание ораторов: "Иной оратор часа полтора говорит и, главное, ведь так сладко и гладко, точно птица поет. <...> Каждое слово, казалось бы, понятно и ясно, а в целом ничего-то не разберешь. Курицу ль вперед яйца учат, или курица будет по-прежнему на яйцах сидеть, - ничего этого не разберешь, видишь только, что красноречивая курица, вместо яиц, дичь несет" [7:401]. Прав был Н. А. Бердяев, который в своей книге отметил: "Можно признавать неизбежность и относительную иногда полезность конституциализма и парламентаризма, но верить в то, что этими путями можно создать совершенное общество, можно излечить от зла и страдания, уже невозможно. И последние доктринеры либерализма производят жалкое впечатление" [3:154].
Достоевский не был врагом свободы, несмотря на консервативную окраску своих идеологических построений, он был против анархического элемента свободы, использования ее не во благо человека. В своем творчестве писатель выступает как религиозный либерал, а в публицистике и политике - как махровый консерватор. Критика Достоевским основ либеральной идеологии актуальна и в наше время. Она заставляет нас понимать относительность и мнимое величие всех политических идеологий. Спасение гибнущего человечества лежит не только в плоскости идеологии и экономики, но и в области этики и эстетики. Это очень ярко выразил Достоевский.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бердяев Н. А. Смысл творчества.- М.: АСТ, 2002.-688 с.
2. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма, М.:Наука, 1990-370 с.
3. Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли ХIХ века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. - М.: Наука, 1990. - 527с.
4. Гаджиев К. С.Политическая наука. - М.: Международные отношения, 1995. - 400 с.
5. Достоевская А. Г.Воспоминания. - М.: Правда, 1987. - 544 с.
6. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. - Л.: Наука, 1972-1990.
7. Достоевский Ф. М. Дневник писателя. - М.: Азбука, 1999. - 515 с.
8. Левицкий С. А. Трагедия свободы. - М.: Канон, 1995. - 512 с.
9. Маркс К. Энгельс Ф. Сочинения. Издание II . - М.: Издательство политической литературы, 1955-1973.
10. Мизес Л. Либерализм в классической традиции. - М.: Дело, 1993. - 375 с.
11. Переверзев В. Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. - М.: Советский писатель, 1982. - 512 с.