Авдеева Юлия : другие произведения.

Танцы на стеклах (общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.55*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда Лесандрин Кат, скромная хуторская девушка с необычным магическим даром, узнает, что она не родная дочь, она уходит из дома, для того, чтоб найти себя в этом мире и жить без ссор и взаимных упреков. Возможно ли это, если Лесандрин - дочь забытой богини магии? Сможет ли она выжить, если рождена для того, чтоб умереть и вернуть величие магии? Сможет ли она пережить предательство любимого человека, который является темным и должен убить ее своими руками и завершить ритуал?

   Авдеева Юлия.
   Танцы на стеклах. 
  
     В твоих глазах нелепость и обман.
     В них солнца нет, а только шорох листьев.
     И почему к тебе стремлюсь сама?
     На зов мечты, ценой самоубийства?
     
     Зачем к тебе из мрака пустоты
     Стремлюсь в мир хаоса, отдав все за объятье?
     Связав себя тобой, на край своей мечты
     Иду к тебе, хоть ты мое проклятье?
     
     Ты - кара для меня, я - твоя ночь без звезд.
     Любовь для нас с тобой осознанно - ошибка.
     И только в темноте для нас построен мост,
     Где чувств водоворот - придуманная пытка.
     
     Нам вместе быть нельзя, но и забыть нет силы.
     Прощай, - я прошепчу, а ты в ответ: Привет.
     Есть край у всех дорог - надгробие могилы.
     Есть край у всех дорог, а вот у нашей нет.
       

Пролог.

  
     В Берянской империи все перевернулось с ног на голову в одночасье. Жизнь людей изменилась. После прихода к власти Святомира Первого они осознали, что ими правят. Энергичный, молодой, полный сил Император мотался по трем материкам, в поисках новых впечатлений и знаний. Делился опытом и сам набирался оного. Результатом одной из таких поездок стала новая Вера. Народ заставили сжечь, выкинуть и забыть старых богов. Вычеркнуть все, чему учили веками прадеды, отречься от традиций и начать новую жизнь. Такие меры отозвались ропотом среди населения. Люди негодовали, отказывались. Обсуждали сидя за столом. Силились верить. Но как в один день забыть то, во что верили веками? Теперь вместо того, чтобы молить, ублажать богов природы, быта, нужно поверить в единого Бога и Диавола, учить большие иноземные талмуды с писаниями, молитвами и заповедями?
      По всей стране разъезжали иноземные мольцы, на ломанном берянском учили народ истине, объясняли, в какой тьме те жили, не ведая истины. Святомир же, в попытках пресечь недовольство, велел казнить не согласных.
     И поскакали по земле Берянской странники. Они хоронились средь обычных жителей. Выискивали недовольных, не согласных с волей императора людей... Зажглись по всей Берянии костры погребальные. Кого вырезали. Кого сожгли. Кто сгинул без вести. И ничего не осталось, как принять веру. И с неистовством, проклиная императора, молиться новому Богу.
     Более всех были обижены маги. Их истребляли и гнали, как неугодных Вере. Новая вера учила не к магам бежать, а к лекарям. Ибо лекари от всех болезней опытным путем снадобья вывели, а магия - это зло, от Диавола...
   Жгли без разбору: маг, ведун, знахарь, колдун, или ясноокий... Все они представляли угрозу для новой веры, завезенной из дальних земель, а заодно и для авторитета императора. Должность верховного мага упразднили, ввели новую - придворного лекаря. Но не успели казнить попавшего в немилость. Того и след простыл. Долго его искали по просторам Берянии и соседних государств. Как сквозь землю провалился...
     Прошли годы, сменился правитель, век, забылись и поутихли былые страсти. Худо-бедно смирились люди с новой верой. Позабылся ужас первых дней новой жизни. Император Драгомир лояльнее относился к появлявшимся то тут, то там знахарям и деревенским травникам. Он не хотел идти дорогой Святомира, которого за глаза в народе прозвали Кровавым, считая, что та малая крупица умений, унаследованная "парой-тройкой" человек, которых с натяжкой можно назвать одаренными, не принесет больших проблем.
  

Часть первая.

Дорогами надежды.

  
     В доме охотника, на краю хутора Верховцы, как всегда бушевали страсти. Местные кумушки поговаривали, что Матрена Поликарповна недолюбливает свою дочь Лесю. Сплетни ходили разные. Кто-то говорил, что девушка - исчадье ада, ночью оборачивается чудищем лесным, пожирает младенцев, а бедная женщина и не знает, что делать с отродьем. Кто-то склонялся к мысли, что Матрена сама еще та прохвостка, летает на метле на шабаши к Волчьей горе и третирует бедную девушку. Но кто бы что ни говорил, все пришли к единому мнению - держаться от подобной семейки нужно подальше. Конечно, можно не обращать внимания на сплетни, но ядовитого языка Матрены Поликарповны и странных глаз Леси Васильны сторонились. Уж слишком обидно было слышать гадости о себе из уст плюющей ядом женщины. А, уж если младшая девка глянет на тебя, так и вовсе волосы дыбом становятся.
     Толи дело глава семьи Василь. Знатный охотник продавал добычу не особо дорого. Хуторчане заказывали ему мясо к празднику. Люди недоумевали, как такой добрый, мягкий, умелый, да и что скрывать, довольно симпатичный мужчина может уживаться в одном доме со злюкой-женой и очень странной дочерью. И уж если тоскливые глаза девушки можно объяснить жизнью рядом с отъявленной бузотеркой, то поведение Матрены объяснить невозможно. Без скандалов не проходило ни дня в ладно срубленной бревенчатой избе у леса.
     Солнце стояло высоко в небе, радостно осыпая хутор жаркими лучами третьей декады мая. Зеленела трава, щебетали птицы, а в воздухе кружились яркие бабочки. Свежий весенний воздух, щедро разбавленный ароматами цветущих яблонь и груш, кружил голову. Даже в этот прекрасный день Матрена Поликарповна встала не с той ноги. Виновную нашли быстро, благо далеко идти не пришлось:
     - Блудная девка! Ты никогда не чтила ни отца своего, ни мать! Мы дали тебе все! А ты, сволочь не благодарная! Ты... ты... чем ты нам платишь? Чем? - дородная женщина в возрасте отчитывала молодую девицу, лет девятнадцати от роду. Лицо дебоширки раскраснелось и исказилось от крика.
     - Ты только и знаешь, что целыми днями на лавке просиживать! Толку от тебя никакого! Палец о палец не бьешь!
     - Что я не так сделала? - спросила девушка.
     Она стояла посреди горницы, вжав голову в плечи и опустив глаза в пол. Дочь сдерживала себя из последних сил, боясь выдать истинные чувства. Она прекрасно знала - скажешь одно неверное слово, разразится огромный скандал. Тогда достанется не только ей, но и отцу. Не хотела девица огорчать его. Заступиться-то он заступится, да только завтра еще хуже будет. Стоит только ему выйти за порог.
     - В том то и дело, что ты НИЧЕГО не сделала. Абсолютно ничего, - разорялась мать.
     - Покушать приготовила... - договорить Лесе не дали. Матрена грубо перебила ее.
     - Громче говори, я должна прислушиваться к тебе? Да кто ты такая?! - женщина подалась вперед всем телом. На лбу выступил пот, губы скривились и стали похожи на оскал бешеной собаки. С пеной у рта Матрена яростно трясла указательным пальцем в воздухе. - Чтоб я еще и прислушивалась к тебе?! К тебе! И на меня смотри! Ишь, какая: глазки в пол опустила, и думает, что я над ней сжалюсь! Вы поглядите! Святая невинность! Ты думаешь, я не знаю, где твои мысли витают? Ты думаешь, я не знаю, о чем ты мечтаешь?! Еще раз спрашиваю: чем ты сегодня занималась? И громко отвечай. А то отец дома не скоро будет. Я тебе покажу, как ляду в погреб закрывают! И заступаться за тебя некому будет.
     Затолкнув по глубже рыдания, рвущиеся из горла, девушка ответила громким, дрожащим от нервного напряжения и гнева голосом:
     - Я приготовила поесть, корову, кур покормила, в доме прибрала, полы отскоблила... -
     Женщина недобро усмехнулась. Осмотрела комнату, сияющую чистыми полами. Горшки стояли на полках по размеру, из печи доносился аромат тушеного кабаньего мяса с картошечкой. Ни одной недоделки или даже шальной пылинки не попалось на глаза разъяренной женщине. Но было поздно отступать. Гнев тяжелыми волнами накатывал на Матрену Поликарповну. Он душил ее, не давая мыслить ясно.
     - Это... Это ты называешь "прибрала"?!!
     Возмущение в душе девушки и без того поднявшееся во весь рост, росло подобно огненному шару, клокоча и терзая. Леся пыталась контролировать эмоции, но получалось слабо. Странно, за столько лет каждодневной ругани и упреков легче привыкнуть и не обращать внимания, но с каждым днем чувства все ощутимее отказывались повиноваться хозяйке. Долгое время Леся принимала все как есть. Конечно, было обидно. Каждую ночь она плакала в подушку, не понимая, почему мама не любит ее. Девочка старалась ей угодить, но все же поняла - это бесполезно. Чем больше она старалась, тем недовольнее становилась мать. Успокоение и отраду Леся находила в мягких горячих объятиях отца. Только он держал ее в этой жизни... Пронзительный крик вернул Лесю в реальность.
      - Да ты же и шагу ступить не можешь, чтобы не напакостить!
     Женщина вскинула руку в попытке ухватить девицу за длинную белоснежную косу, но Леся, не ожидая от себя подобной прыти, первый раз в жизни увернулась. Теперь их разделял большой деревянный стол и лавки подле него.
     - Да что ж я сделала, что ты меня так ненавидишь?! - Выпалила белокосая.  В душе лопнул огромный сосуд, в котором столько времени копилась горечь с примесью ненависти и обиды, эта смесь горячей волной прошлась по венам, до предела обострила чувства и обнажила без того расшатанные нервы.
     - Ты хочешь знать, что ты мне сделала? На свет родилась! Вот, что ты мне сделала! - сорвалось с губ женщины.
     - А я виновата, что родилась на свет? А я виновата, что всю сознательную жизнь старалась добиться любви от женщины, которая вообще меня не любит? - Лесю била нервная дрожь. Она сморгнула непрошеные слезы, но одна капелька проложила дорожку от уголка глаза до краешка губ, оставляя на них соленый привкус. - Ты меня ненавидишь! Вот только почему? Я не просила, чтоб ты меня рожала!
   - А я тебя и не рожала! - крикнула женщина и, спохватившись, прикрыла рот ладонью. Повисло тяжелое молчание. Леся смотрела на мать, пытаясь осознать услышанное.  
   Матрена же как-то странно успокоилась. Она села за стол, расправила складки на юбке и, уставившись немигающим взглядом на девушку, произнесла:
     - Можешь что угодно думать обо мне. Мне все равно. Ты и твоя шлюшка-мать забрали моего Василя навсегда. Он живет со мной в одном доме, называет женой, но и пальцем меня не коснулся после встречи с этой, как ее... А, Богиней. Он всегда называет ее богиней, не иначе. А я так - пустое место. Монахиня при живом боге. Только не перебивай меня, бесовское отродье, раз уж я решилась тебе все рассказать, - спокойный, безжизненный голос, не имеющий ничего общего с привычным истеричным тоном, добавлял ситуации нереальности.
     Леся пребывала в том состоянии, что в народе называется столбняком. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, не могла и слова сказать, если бы и захотела. Единственное, что девушка смогла сделать, опустится на лавку напротив, как оказалось, ненастоящей матери. Чувства умерли разом, равно как и мысли. Она отказывалась верить, хотя только так можно объяснить подобное поведение и отношение ма... Матрены. Леся не хотела слушать излияния женщины, столько времени мучившей ее, видит Всезнающий, не хотела. Но не могла найти силы, чтобы встать и уйти. Этих сил больше не было. Пришлось слушать.
    - Я не всегда была такой, как сейчас, - начала Матрена, - когда-то я была красивой, молодой и веселой. А твой отец был первым парнем на хуторе. Красивым, но каким-то странным, что ли. Он мало с кем общался. По хутору ходили слухи, будто бы он считает ниже своего достоинства общаться с обычными жителями. Сын главы хуторского совета. Видишь ли, выйти за него замуж было все равно, что отхватить полкоролевства в придачу. На весеннем гулянии мне удалось провернуть все так, чтобы он обратил внимание именно на меня. Василь попросил моей руки у родителей, и я летала на крыльях счастья.
     Год мы прожили душа в душу. Я забеременела. Василь светился от счастья. В глазах любимого мужчины прыгали нетерпеливые искорки. Они загорались всякий раз, как он смотрел на мой округляющийся животик. Хотели мальчика. Наследника. Весь хутор гудел о том, что мне удалось отхватить такого парня и наладить личное счастье. У других-то мужья обычные были. Бывало, и поколачивали своих жен, и пили, и дебоширили. А я себя чувствовала принцессой из сказки: любимый - принц, наследник на подходе. Да только все в миг поменялось. Всю семью Василя вырезали. И отца, и мать, и братьев младших с сестрами. Заезжие. Приехали, на ночлег попросились. А утром гостей и след простыл, а хозяева... Всех во сне поубивали... Хоронили мы их всей деревней. Он не плакал, такое поведение не престало настоящему мужчине.
      Да только на этом беды не закончились... - Матрена горестно вздохнула. Взгляд у нее затуманился, на лице отразилась немыслимая тоска, которая стала настолько осязаемой, будто ее можно потрогать руками.
     - Не доглядела я, потеряла своего ребеночка. Не доносила, мертвым родила. Я тосковала так, что хотела руки на себя наложить. Василь никогда не обвинял меня, во всяком случае, не говорил об этом открыто.
     Да только, через пару месяцев ушел он в лес, тоску свою развеивать, боль заглушить, да наедине с самим собой побыть. Одиночествовал он полгода. Я уже и не знала, что думать. И вернется ли он ко мне. Да и вообще, вернется ли. Иногда ночью криком кричала, так мне тяжко без него было. Иногда злилась. Он, видите ли, не смог перенести спокойно утрату, а я смогла? Мне ли не тяжело? Потом одергивала себя. Любила я его.
     И вот вернулся ко мне мой любимый и долгожданный. Да только, будто подменили его. Чужой он мне стал. Живем в одном доме, а все одно, как соседи. Ночью, бывало, прижмусь к нему. Обнимаю, а он, что холодный камень лежит и не шелохнется даже. И уйти от него не могу. Не примут меня и не поймут люди. Не престало порядочной женщине мужа бросать. Тут только смерть одного из нас дело разрешить могла. Да только не могла я, даже, и подумать, чтоб погиб мой Василь. Уж и себе смерти желала.
     Я и плакала, и кричала, и умоляла его объяснить мне все. Да только молчал он. Уйдет в лес на охоту. Приходит под вечер. А я, что собака сторожевая, жду его. Поймала я его на том, что иногда задумывается. Улыбка легкая у него на лице блуждает и глаза такие мечтательные. Придавила я его - молчит. Всеми богами его молила признаться мне - молчит. Уж не знаю, как получилось, да рассказал он мне, что пока ходил, горе свое отпускал, встретил он в лесу на опушке девушку. Он к тому времени уже месяца два как в лесу жил. И красива она была, и добра, и мягка, и очи у нее чернее ночи, что омуты лесные, и волосы длинные белее снега. Одно слово - Богиня. И веришь, с одной стороны легче стало, а с другой, как умерло во мне что-то. Навсегда.
     И вот, не прошло и трех месяцев, как он тебя новорожденную притащил. Сказал, раз не дал нам господь ребеночка, значит, ты у нас будешь. Во мне аж взбунтовалось все. Я сразу поняла, чья ты дочь. Больно глазищи темны. И, не поверишь, и старалась забыть все. И воспитывала тебя, да только не смогла полюбить. Поселилась во мне ненависть ко всему. Ко всему свету белому. Значит, мало того, что она у меня мужа увела, да назад только тело вернула, - душой он навсегда с ней остался, - так еще и тебя подкинула, чтоб я воспитывала... Не виновата ты ни в чем, я это умом понимаю, да только сердце у меня почернело и не могу я простить ни его, ни себя, ни ее.
     Матрена подняла глаза на Лесю, и столько боли в них было, что пожирала она женщину изнутри. Только непередаваемая грусть плескалась в ее глазах.
     - И ты столько лет все это таскала в себе? - тихо проговорила Леся, силясь уложить все услышанное в голове. - Столько лет все это выедало тебя изнутри, столько лет ты мучилась от невозможности излить душу... Я не могу принять всей ненависти, которую ты вылила на меня, но... Как говорят, на чужом несчастье счастья не построишь. Прости, я не могу оставаться в этом доме. - Поддавшись минутному порыву, заигравшему в теле непонятным зудом, который словно твердил: "Беги, беги, беги...", девушка встала с лавки.
     По лицу Матрены, вмиг состарившемуся, ручейками текли слезы, она ни разу не всхлипнула и не подала ни звука. От этого становилось только горше. Человек настолько привык прятать свою боль, слабость, обиду, что даже плакать в голос, не было дозволено. Вся ее боль выплескивалась в ненависть. Ненависть настолько сильную, что она отравляла не только Матрену, но и людей, находившихся рядом ...
      - Куда ты пойдешь, отродье горемычное?! - воскликнула Матрена. - Пусть я тебя и не люблю, но я никогда не хотела, чтоб с тобой что-нибудь случилось. Я всегда боялась, что не угляжу, и ты вырастешь, такой же, как она!
      Леся кинулась по деревянным ступенькам наверх, лишь бы не слышать тех слов, которые, возможно, заставят ее поменять свое решение. В светлой голове в сумбурном порядке бродили темные мысли. Вытащив из-под кровати достаточно вместительную сумку, Леся стала собирать вещи. Хорошо, что их было не так уж и много. Чистая смена белья, платье, портки, сшитые по мужской моде, и мужская рубаха. Из личных вещей девица прихватила пару книг по магии, решив, что все равно отдавать подруге по пути. Потому как, если не отдаст, грозит ей верная смерть от укоров и пиления. Да и не дай Всевидящий, кто увидит или найдет эти книги после ее ухода! Они были под большим запретом! Если кто вдруг узнает, что Леся их читала, занималась по ним и у кого она их взяла - странников не миновать. А закончить свою жизнь, и без того пока короткую и бестолковую, на костре ни за что, ни про что, за чтение запрещенных книжек и подозрение в одержимости бесами, Леся не хотела.
     В последний раз оглядев комнату, в которой прошло ее детство, Леся подхватила сумку, повесила ее на плечо и вышла, стараясь не оборачиваться. Слишком много она оставляла позади, хотя жалеть было не о чем. Вся ее жизнь оказалась сплошной неправдой, и жить здесь Леся не могла, не хотела, да и не собиралась больше. Давным-давно ее стали посещать мысли о побеге из этой тюрьмы. Не могла, боялась оставить отца на съедение Матрене. А теперь она уже и не знала - кого жалеть, кого обвинять. Без нее будет проще. Ей самой будет проще...
     Матрена все так же сидела на лавке. Она словно окоченела, упершись взглядом в пустоту. Леся подошла к ней со спины. Поток сожаления захватил девушку с головы до ног и, поддавшись этому необъяснимому чувству, она наклонилась и коснулась губами макушки матери. Она привыкла называть ее матерью. И теперь, когда все стало на свои места, девушка была благодарна ей. Хотя бы за то, что та не выкинула ее младенцем. Матрена растила подкидыша, не смотря ни на что. И хотя ее нельзя назвать любящей матерью, даже просто матерью назвать сложно, Леся была благодарна Матрене за приют и еду, которые ей дали.
     - Не стоит рвать себе душу. Не стоит жить с человеком, который не с тобой уже много лет. Ты молода. Твоя жизнь еще не закончилась и ты не должна класть ее на алтарь несуществующей любви, - слова вырвались сами собой, не подчиняясь Лесе. Словно так надо, словно это единственно правильное решение.
     Матрена не отреагировала, а Леся закрыла глаза и погрузилась в мир душевных мук и терзаний женщины. Ее накрыло с головой болью, любовью, невысказанными словами, нереализованными мечтами и волчьей тоской. Белокосая пыталась пробиться сквозь сумбур чувств Матрены к самому сердцу болезни, чтоб вырвать с корнем безответную любовь и ненависть. Вскоре она что-то нащупала. Внутренним взором девушка увидела пульсирующий разросшийся кокон, который отравлял душу женщины столько лет. Интуитивно она дотянулась до него и мысленно погладила, лаская и успокаивая. Действительно, любовь... Больная, невысказанная, нерастраченная, не нашедшая выхода.
     - Уходи, - мысленно шепнула Леся боли и разочарованию, - Он не стоит ее. Все будет хорошо.
     Боль рычала, кусалась, клубилась и пыталась расти дальше, но не получалось. Мысленные прикосновения Леси действовали, как сон-трава и боль успокаивалась и засыпала, свернувшись калачиком вокруг сердца. Успокоив боль, Леся смогла дотянуться до любви и шепнула ей:
     - Посмотри, какой красивый мир вокруг. Он даст тебе то, что нужно. Ты найдешь счастье в этой жизни, ты будешь счастлива...
     И любовь забыла. Она превратилась в маленькое зернышко, если такое опустить в благодатную почву, то вырастет здоровое дерево любви, а не колючий терновник, жалящий шипами. Леся хотела дотянуться и до памяти. Но сил уже не хватало, поэтому она поставила легкий блок, для того, чтобы боль не поселялась больше в этом сердце и, шумно втянув воздух носом, вернулась обратно.
     Пот градом катился по лицу врачевательницы, тело била нервная дрожь. Она так и не смогла понять, что и зачем только что делала. Силилась вспомнить, но память решила преподнести ей подлянку в виде воспоминаний и обрывков чувств женщины. Матрена сладко спала, положив руки и голову на стол. Леся собрала оставшиеся силы, шагнула к двери, и обернулась, уже открыв двери.
     - Спасибо. За все. - Шепнула она и вышла за порог, слабо понимая, куда идет и зачем, но, в любом случае, подальше отсюда.

  

   Леся шла проторенной, вытоптанной десятками ног, дорожкой на самую окраину хутора. Хуторская ребятня резвилась на солнышке, играя в салки. Баба Дуня высунула голову в окно и заорала на все окрестности:
   - Микитка-а-а! Иди исть! - Чернявый юркий мальчуган лет десяти от роду отделился от шумной компании ребят и вприпрыжку побежал в сторону дома. Совершив приличный крюк, чтобы не сталкиваться с Лесей, мальчонка добавил скорости, ибо баба Дуня разрывалась пуще прежнего.
   - Микитка-а-а! Ой, горе луковое, счас как отломаю рогозину, как нахлещу... - вертлявый пацаненок скрылся в дверях избы.
   Леську ощутимо подташнивало, голова кружилась. Ноги сами вели девушку в дом к той, кого она по праву могла назвать подругой. Несколько лет назад они с Миладой столкнулись на тропке, ведущей к аптечной лавочке. Леся по наказу отца относила аптекарю Акакию - дородному лысоватому мужчине с сальными глазками и шаловливыми ручонками - лисьи шкурки жене на шапку. Девушка, как всегда, не отрывала глаз от тропки, весело бегущей до самого порожка аптеки, а взбалмошная Милада вылетела взбешенным демоном из лавчонки, поминая хозяина и всех его родственников вплоть до седьмого колена. Видать, Акакий решил потренироваться на черноволосой красавице в искусстве обольщения, да не на ту напал.
   Ведьмочка едва не сшибла Лесю с ног, да еще и обругала последними словами. На середине своей во истину глубокомысленной тирады Милада примолкла, потому как Леся уставилась на кипящую от праведного гнева девицу тяжелым взором. Милада нисколько не испугалась, не охнула и даже чернявой бровью не повела. Она только восхищенно выдохнула: "Едрить твою налево!" и потащила Лесю к себе домой...
     Милада оказалась на редкость талантливой травницей, склонной к экспериментам. Родных у девушки не осталось, бабушка умерла. Милада и сама не знала, каким ветром ее занесло в Верховцы, но хутор девушке приглянулся, и она решила остаться. С тех пор спокойная жизнь в хуторе закончилась. Без происшествий в избе Милады не проходило ни дня: то стекла вылетят, то забор снесет в результате очередного эксперимента... Да и споры с аптекарем Акакием стали притчей во языцах. В отличие от конкурента, снадобья из трав девушка продавала недорого. Вот и бежал к ней народ за настоями от головной боли, простуды, кашля, желудочных болезней... У Милады находились средства от любой болезни. А с наступлением ночи к ней бежали местные бабы с просьбой погадать, да порчу снять. После появления в хуторе травницы, редкий хуторянин бежал в аптечную лавку...
   Вопреки первому впечатлению,  Милада была дружелюбной и общительной. Когда Матрена уезжала в город со шкурами, а отец как всегда был в лесу, Леся неизменно находилась у подруги. Милада билась над загадкой, какими способностями обладает Леся, а та, в свою очередь отдыхала душой, читала интересные книги, училась общаться на равных. Милада не сомневалась ни минуты, что без мага в родне, здесь не обошлось. Во всяком случае, магический потенциал у этой неприметной деревенщины был такой, что она без труда могла навести на себя морок, да такой, что у местных жителей, не знакомых с магией, которая к тому же находилась под запретом, волосы дыбом становились. Леся же недоуменно пожимала плечами и разводила руками.
      Однажды, зимним вечером, Леся пришла к подруге. Мать уехала к сестре в соседнюю деревню, а отец сказал, что заночует в лесной сторожке. Милада была не одна. К ней явился сын кузнеца Макарий и слезно просил излечить от застаревшего проклятия, переданного ему при рождении от матери. Милада отказывалась - знаний не хватало. С родовым проклятьем не шутят. Оно и перейти может на горе-знахаря. Да и, признаться честно, не хотела Милада связываться с этим. Не дай, Всевидящий слухи пойдут... Да только Леся подошла к Макарию, ручку ему на лоб положила, да глаза закрыла. Милада и слова сказать не успела, чтоб та и на сажень не приближалась к нему. Только почувствовала поток неизвестной магии. А через пару минут Леся отскочила от парня, как ошпаренная, да испариной вся покрылась, еле-еле Милада успела ее под руки подхватить. А Макарий с тех пор и забыл про проклятие, как впрочем, и про то, что его лечили...
     Изначально общение девушек строилось на безумной любви к загадкам и экспериментам одной и желании избавиться от одиночества другой. Но прошло время, и Милада искренне привязалась к девушке. Но и опытов своих не оставляла. Она ездила в город, привозила книги по магии и истории государства Берянского, в надежде найти хоть одно упоминание о подобном даре, но все впустую. Ни малейшей ниточки, ведущей к разгадке дара Леси, найдено не было.
     Кто она? С виду человек и примеси чужой крови на глаз не определишь, будь то ушастый эльф, вампир, дракон, батрог или зарусич. Хотя в Берянском государстве, да и на остальных материках, жили только люди, об остальных расах Миладе было известно со слов бабушки, которая рассказывала байки про то, что в далекие времена, когда еще не было единой веры, жили на земле разные расы... Чем черт не шутит, может Леся и есть далекий потомок одной из таких рас. В бабушкиных сказках в главных героях часто просыпалась кровь далеких-далеких предков.
     Сама Леся долгое время считала, что одержима бесами, этим она объясняла и нелюбовь матери, и опасения деревенских, и способности свои. Миладе долго пришлось ее уговаривать и доказывать, что подобное предположение - бред, зачитывая целые главы из толстенного фолианта, в котором почтенный Фрол Сияющий молец всей Берянии, описывал муки и корчи одержимых...
     И вот теперь вытоптанная тропка вела ее в давно знакомую избу. Там девушка надеялась отдохнуть и собраться с мыслями. Главными на повестке дня были вопросы: Что делать дальше? И куда податься? "Одна голова - хорошо, а две - лучше, - рассуждала Леся. - Авось, Миладка что и подскажет".
     Деревянный сруб, в двери которого постучала Леся, принял ее тепло и радостно. Мощные искры охранного заклинания окутали девушку радостью, и она почувствовала себя, долгожданной. Ей здесь рады. Самостоятельно в дом войти Леся не решилась. Зная тягу хозяйки дома к экспериментам и разнообразным опытам, Леся даже не представляла, что может ее ожидать в горнице, рискни она зайти без предупреждения.
     Двери со скрипом открылись, и на пороге появилась она. Милада. Местная ведьмочка, - так хуторчане тайком называли Миладу за вздорный характер, - которая три года назад осчастливила Верховцы своим прибытием. Иссиня-черные волосы, доходящие ей до поясницы, были растрепаны, не иначе девушка опять экспериментировала с вытяжками из трав. Зеленые глаза смотрели на подругу раздраженно и радостно. Это, к слову сказать, отличительная черта Милады, - совмещать не совместимое.
     - Ну, - раздраженно протянула она, - и чего сама не заходишь? Али боишься? Я уж и охранное заклинание на тебя настроила, чтоб ты в любой момент могла забежать, когда вздумается и хату прибрала, а она все одно - стучится! Если ты хочешь меня обидеть - продолжай в том же духе и дальше...
     "Нет, все-таки опять с домовым поругалась, или вовсе выгнала его... - пронеслось в уставшей голове Леськи".
     Миладка могла бы и дальше распаляться и сыпать проклятиями, обвиняя весь людской род, представленный в лице одной, достаточно скромной его представительницы, но не стала. На ее лице отразилось понимание и негодование в одной колбе (сами понимаете насколько горячительная смесь). Она смачно выругалась и, схватив Лесю за плечо, втащила в избу:
     - Тоже мне, ведунья недоделанная, ты ж себя так до смерти доведешь! Ты понимаешь, что нельзя тебе магичить? И вообще никому из нас нельзя - запрет! Разве ты не знаешь, что давным-давно объявили, что магии нет?! А тех, кто умел повыжгли?! Шагом марш на лавку и молчи пока, даже слова мне не говори! Пока я тебя отваром не отпою и проповедь не прочитаю! - словно змея шипела Милада.
     Оклемалась Леся на удивление быстро, после отвара, щедро преподнесенного Миладой, в глазах посветлело, мир приобрел краски, а душу перестало крутить от немыслимой тоски.
     - Рассказывай! - отрубила Милада, и бухнулась на лавку по другую сторону широкого дубового стола.
     - А как же проповедь? - ухмыльнулась Леся, снова чувствуя в себе силы.
     - Ну, если ты язвить в силах, то и проповеди подождешь, - горько вздохнув, заключила девушка, отпивая из деревянной кружки тягучий травяной отвар. - А мне, видишь ли, силы поберечь надо. Кто знает, - пожала плечами Милада, - может, опосля твоего рассказа, мне еще чего-нибудь тебе поведать захочется... А так, одним махом за все и получишь. - Леся устроилась поудобнее на лавке и, не глядя на Миладу, пересказала события сегодняшнего дня.
     Рассказ вышел на удивление сухим и не слишком длинным. Леся поведала подруге и про то, что рассказала Матрена, и про то, как решила из дома уйти, и даже про очередной приступ магических сил. Девушка чувствовала себя уютно рядом с Миладой, потому как подруга ее никогда не осуждала. Быть может, она не всегда выслушивала Лесю до конца, и главным, что ее заботило, был дар Леськи... Но сегодня подруга слушала ее на редкость внимательно и даже не перебивала.
     - Значит, выходит, что ты Матрену вылечила? - Милада задумалась. Локти ее покоились на столе, изящные ручки, сжатые в кулачки, подпирали бледные щечки.
     - Не знаю я! - воскликнула Леся, вскочив с лавки, и принялась расхаживать по горнице взад и вперед. Теперь, восстановив всю картину событий и даже вспомнив все ощущения, она чувствовала себя на редкость гадко. Сомнения уже свили гнездо в ее душе и разрывали ее на части.
     - Ты пойми, что я теперь вообще ничего не понимаю! И я теперь не могу ненавидеть и обвинять Матрену во всем. Я прочувствовала, каково ей было... Я запуталась, Милад. Запуталась. Кого любить, кого ненавидеть, кого обвинять, а кого прощать. Сложно это все слишком...
     - А меня другое волнует. Почему ты раньше не могла подойти к Матрене и понять все ее чувства? Почему? Что тебе мешало подойти к ней, положить ей ручку на лобик, прочитать мысли и повернуть все так, как тебе надо? - Милада смотрела на Лесю и, казалось, что у нее самой скоро голова закружится. Наблюдать за бегающей туда-сюда Лесей - то еще удовольствие.
   - Ты успокойся и сядь, - проговорила она, - сделанного не воротишь, и время вспять не повернешь. Ты и так помогла этой гадюке. Она тебе теперь по гроб жизни обязана.
     Леся от возмущения остановилась и с укором посмотрела на подругу, но та не дала ей сказать и слова, сделав рукой жест призывающий подругу помолчать, и продолжила:
     - А про то, что отец твой сам не свой и витает мыслями где-то - это и ежу ясно. И причина этому одна - другая женщина. И чего зло на тебе вымещать-то? Надо было с мужем проблемы решать. А ты ее еще защищаешь!
     Леся не выдержала и зачастила, перебивая Миладу:
     - Во-первых, Матрена меня растила, несмотря ни на что. И как бы она ко мне ни относилась, а я всегда была одета, обута, накормлена, и ночевать мне под открытым небом не пришлось. Страшно подумать, что было бы со мной, не согласись она меня приютить! Вот ты бы стала воспитывать ребенка своего мужа от чужой женщины?
     Милада на секунду задумалась и, сделав хищное лицо, сощурив великолепные ярко-зеленые глазки, прошипела
     - Да я б ему, кобелю, самолично бы все мужеское поотсушила бы!
     - Вот! А она меня вырастила!
     Милада состроила противную гримасу, которая означала начало бурного спора с выяснением жизненно важных вопросов: кто прав, а кто виноват. Леся же решила, что спорить бесполезно, только время терять.
     - Давай сюда свой отвар - думать будем, - произнесла она, усаживаясь на лавку.
     - О чем? - встрепенулась ведьмочка.
     - Куда мне дальше деваться-то.
     - А чего тут думать? - Удивилась ведьмочка, разливая отвар по кружкам. - Чего думать-то? Поживешь с недельку, а я пока покумекаю, что да как.
     - Неделю еще здесь жить? - неуверенно протянула Леся, - мне вообще находиться здесь противно! - Она вздрогнула, будто увидела мерзкую жабу прямо под носом.
     - Тебе дома у меня противно? - с притворным негодованием произнесла Милада. - Я, конечно, понимаю, что дом у меня не дворец Берянский, да и с домовым мы поспорили слегка и он от меня ушел...
     - Все-таки ушел, - рассмеялась Леся, чувствуя, как напряжение начинает потихоньку спадать.
     - Да. Ушел! Козел пуховый! Индюк не благодарный! И, я ведь ему ничего плохого не сделала! Честное слово. Ну пожурила чуть-чуть, что пирог не с той начинкой был, тесто не шибко подошло. Ну возмутилась, что за печью не вымел. Покричала чуть-чуть, не помню из-за чего... Дык, я жеж не со зла, у меня работа нервная. Я всю душу в травки вкладываю, снадобья готовлю всякие, от болезней... да кто ж это оценит? Кто меня бедную пожалеет? Я же каждый день рискую, новые рецепты придумываю! Я же ночами не сплю, все о людях думаю! А он, стервец, сказал, что я склочная, мерзкая, скандальная баба и ушел. Да еще дверью хлопнул, что аж лавка грохнулась. А я, между прочим, на той лавке сидела, и пирог уминала, ну, пока ругалась, нервы успокаивала. - Миладка, словно дите малое, надула губки, насупилась. Вот-вот расплачется!
     Отношения с домовыми у травницы не складывались. Слишком уж характер у девушки был вредный. Сама она делать ничего не любила, кроме своих опытов, конечно, зато любила смотреть, как работают другие. Ругалась она, не стесняясь выражений. А кому понравится такое отношение? Правильно, вот и домовому не понравилось. Но для Миладки это не первый бегун. За три года от нее ушло семь домовых, Силантий - восьмой. Леся до последнего верила, что этот останется, как-никак полгода (!) продержался.
     Милада еще некоторое время повозмущалась, а потом притихла.
     - А если меня отец искать будет? - разволновалась Леся. - К вечеру он придет из леса, а меня нет.
     - У меня не будет. - Отрезала Милада. - Ко мне он ни за какие коврижки не пойдет. Ты ж сама знаешь, что он нас, одаренных, недолюбливает. Власть он поддерживает в том, чтоб всех нас подчистую пожгли и даже головы поднять не дали! Да только, вот как над ним судьба посмеялась. Загулял неизвестно с кем, жизней сколько переломал. А, если и придет, я к нему выйду, да в дом не пущу. Не о чем нам с ним говорить.
     Леся задумалась. Если отец придет за ней, она даже и не могла предположить, как отреагирует, увидев его. С одной стороны Матрене жизнь поломал, а с другой - у него самого жизнь не слаще. От собственных мыслей Лесю отвлек тихий голос Милады.
     - Я хотела вот что тебе сказать, - неуверенно начала травница. - Одну я тебя никуда не пущу, так что от моей компании тебе не отвертеться. Я давно поняла, что хочу уехать отсюда, хочу чего-то большего, но... не хотела тебя оставлять. Привязалась я к тебе, Леська. А здесь мне житья не будет. Акакий и так постоянно сплетни распускает. Народу поубавилось... Да и скучно мне здесь, тоскливо. Но одни мы поехать не можем. Во-первых, странники на каждом повороте тракта, артефакты у них - я тебе рассказывала - легко распознают магию при проверке. А останавливать нас будут, потому что собой недурны, молоды, одиноки, без сопровждения.
   - А если в объезд, как ты из Хохлянок ехала? - задумалась белокосая.
   - Тогда я была одна и ни за кого не переживала, а теперь у меня ты есть.
   - Ну, видишь, нас же двое!
   - Нет, Лесенька, вдвоем мы против татей лесных не выстоим. Разве что визгом художественным распугаем... Поэтому предлагаю дождаться Атана и ехать с ним.
     Леся резко вскинула голову
    - А это, чтоб мне жизнь медом не казалась, правда?
    - Я знаю, что вы не любите друг друга, но сама посуди, он странник, он сможет нас от беды защитить. И разбойники нас за версту обходить будут, и в город сможем въехать без проблем. А если с его попросить, то и рекомендацию даст для школы лекарей. Да и... - Милада замялась, пытаясь подобрать слова, что было ей не свойственно. - Ты же знаешь, я надеюсь, он поймет, что я ему нужна. Да и вроде бы налаживается у нас все... -  Леся с укоризной посмотрела на подругу. Уж она-то знала, что отношения у них не хотели складываться. Все-таки, странник, постоянно разъезжающий по империи, и своевольная травница - не лучшая пара. Но ей ли об этом судить. А напрямую сказать подруге об этом Леся не могла.
     - Не смотри на меня так, - проговорила Милада, - вот когда сама полюбишь, тогда я на тебя посмотрю. Я на все готова пойти, лишь бы он рядом со мною был и даже на ту сторону его утащу.
   Подруга была серьезна как никогда. Пухлые губки вытянулись в упрямую линию, а в глазах плясала буря. Леся поняла, что нехотя, одним только взглядом, затронула подругу за живое.
     - Ты говорила, что у тебя где-то Атанова карта государства Берянского имелась... - Попыталась замять деликатный вопрос Леся. - Ты поищи ее, посмотрим, глядишь, и придумаем, где нам лучше будет. А я пока приберу. Не просто же так я у тебя в гостях рассиживаться буду.
     Милада отмахнулась от плохого настроения и полезла на чердак искать книги по истории государства, оставшиеся от бабушки. Рукописные - настоящий раритет! Где-то среди них Милада захоронила карту, забытую Атаном.
     "Карту поищу, да на Атана посмотрю, может, поговорить с ним сумею", - мечталось девушке.
     
     Весна готовилась уступить свои права жаркому и долгожданному лету. Трава искрилась изумрудными огнями под золотистыми лучами солнца по обочинам уложенной камнем дороги. Березки красовались выбеленными стволами, зеленые сердечки листочков переговаривались между собой, играя с ветром.
     Уставший путник неспешно ехал на вороном жеребце, пустив скакуна трусить мелкой рысью. Несмотря на жару, всадник был одет в черный матерчатый плащ с глубоким капюшоном, надвинутым до середины лица. Казалось, что его ни капельки не интересует происходящее вокруг. Нагляделся уже и на дороги, и на поля, и на природу вокруг. Из седельной сумки доносился душераздирающий звук, напоминающий писк недобитой мыши увеличенный стократ. Он изрядно действовал на нервы и человек все же решил, что легче ответить на вызов Милады, (в том, что это именно она он не сомневался), чем дальше слушать раздражающий звук. Путник остановил скакуна и, спешившись, принялся отвязывать седельную сумку, чтоб вытащить пищащий объект, именуемый зеркальником. С помощью двух небольших кусков зеркала Милада сумела наладить двустороннюю связь с Атаном и в любой момент могла узнать что с ним и где он находится.
     Атан коротко ругнулся, так как среди вещей никак не мог отыскать маленький - с пол-ладони всего - кусок неимоверно издевающейся над нервной системой штуковины, и раздраженно скинул капюшон. Под ним скрывалось суровое мужское лицо с резкими, но красивыми чертами. Под широкими густыми бровями угольного цвета, большие сине-серые глаза с длинными ресницами сияли яркими звездами, прямой нос, высокие скулы и неожиданно мягкий красиво очерченный рот. Стригся он не по Берянской моде коротко, а в сочетании с черным походным плащом, становился похож на порочного монаха, сбежавшего из монашеского скита. Атан обладал яркой внешностью, от которой все, без исключения, особи женского пола падали к его ногам, без особых на то усилий с его стороны.
     Писк прекратился за полсекунды до того, как Атан вытащил маленький кусочек зеркала, закатившийся под узелок с провиантом. Молодой человек еще раз выругался. От его цветистой речи и резких выражений, даже ромашки, растущие вдоль дороги, порозовели. Странник сплюнул себе под ноги, вскочил в седло и поскакал дальше.
     Атан в очередной раз вспомнил тот день, когда его угораздило познакомиться с Миладой. Да, видать тогда он перебрал спиртного и решил отдохнуть на всю катушку. Утро его "порадовало" головной болью и Миладой, которая решила во чтобы то ни стало выйти за него замуж... Нет, девушка была очень красива, умна, могла поддержать беседу на любую тему... Да к тому же оказалась хуторской травницей, хотя... походный амулет признавал в ней более высокий потенциал.
   ...Но, прошло время, и Атан понял, что столько красивых девушек вокруг, что невольно забываешь, что тебя кто-то ждет. Иногда Милада его раздражала, даже без особой на то причины, почему-то ее забота не вызывала в нем ответных чувств. Временами ему казалось, что она просто привыкла ждать его, привыкла к нему, к его образу жизни, еще чему-то...
     По первому времени, ему самому хотелось верить, что все у них получится, не смотря на то, что еще пятьдесят лет назад такие, как он отлавливали "одаренных" людей и казнили. Отец рассказывал, что при Святомире все было очень строго. Теперь же у власти Драгомир, решивший ослабить удавку. Стали выходить из тени травники и знахари.
   Странники - элитное подразделение "доверенных людей", созданное Святомиром Первым Кровавым для отлова магов и контроля ситуации в Империи. Во времена деда и отца Атана у странников было много больше работы, нежели сейчас: опасности, подстерегающие на каждом шагу, маги, сопротивляющиеся воле государя, нежить, которую они в течение семидесяти лет истребляли... Сейчас от всего этого осталось только название. Работа приписывала Атану ездить по Берянии и выискивать наметанным глазом тех, кто злоупотребляет добротой Императора и занимается темными магическими делишками. Но...за столько лет жестокой резни, страх впитался в кожу народа. Люди жили и дышали им, боясь прогневить Императора. Статус "борца с тьмой" превратился в пустой звук. Теперь странники не особо перетруждались. Раз в месяц рейд по выделенной территории - помахал пару раз артефактом и готово.
     Атан мечтал скорее закончить свое последнее задание, которое вело его в Верховцы. Нужно было проверить, началось ли строительство церкви, оценить настроение хуторян, справляются ли аптека и лекарь, и с какими бедами обращаются к его знакомой Миладе. А потом он может спокойно отправляться в столицу за расчетом и обустраиваться там, где его душа пожелает.
    Атан мысленно приготовился к потоку претензий со стороны Милады, которые незамедлительно последуют после несостоявшейся беседы по зеркальнику, и улыбнулся собственным мыслям.
      
      Сумерки робко опускались на Верховцы, накрывая хутор серым покрывалом, выедая яркие краски с тела земли. Вечер выпал неожиданно прохладный для конца мая. Люди предпочитали прятаться у печки, собираясь за щедро накрытым столом, отдыхая от дневных забот. В домах зажигали лучины, в тех, что побогаче - глиняные светильники с растопленным жиром. В домике Милады же горела неслыханная роскошь - восковая свеча в медном подсвечнике, такую красоту только в столице найти можно. Такая на весь хутор была только одна и то у купца Хрыски. Леська поначалу налюбоваться не могла на текущий по белому телу свечи талый воск, но вскоре ее внимание переключилось на карту и книги.
     - Ну как тут можно определиться куда ехать? - удивленно спросила Леся и села на лавку.
      Спина у нее затекла, от долгого стояния согнувшись над столом с книгами и картой. Голова раскалывалась, а душу терзали сомнения, раскаяние и неизвестность.
     - На этой же карте ничего не разберешь! Точки, линии, горы. Все! - воскликнула девушка, разминая поясницу.
     - А ты чего хотела? - удивленно воззрилась на нее Милада, - чтоб тебе над каждым городом и деревенькой было расписано где, да кто живет? У, что удумала! Это тебе книга что ли? Тут по названиям городов можно определиться, где, чем занимаются. Вот сапожок - город обувщиков. Там такие сапожки делают, что вся знать их скупает, да и цены на них такие, что за пару до пары золотых доходит. А для государя, говорят, не меньше, чем за четвертной шьют.
     - Да неужто такие цены бывают? - удивилась Леся, смешно округлив глаза. ОТ удивления она хлопнулась на лавку, да там сидеть и осталась.
     - Еще и не такие, - с досадой протянула Милада. - Горе ты луковое, куда ты вообще собралась? Скажи спасибо, что у тебя я есть! А то ты кроме своего хутора ничегошеньки и не видела!
     - Почему не видела? Я в лес с отцом часто ходила, в городе на ярмарке была. В окрестных деревеньках, почитай всех была, - обиделась Леся.
     - Ну и что? Толку-то. Ты вот скажи мне, как собиралась куда-то ехать. Голова твоя, где была? А если на тебя в лесу разбойники нападут, ты от них чем обороняться собиралась? Художественным криком или мастерским бегом на дальние расстояния?! - напустилась травница на девушку.
     - Если бы я знала, что делать - к тебе бы не пришла! - взвилась Леся. - А так, я смотрю, ты шибко умная, да что-то сама тоже не знаешь, что нам делать, куда ехать и где на работу пристроиться! Только вся надежда на Атана. А если он не приедет, а если мы ему и даром не нужны? За тебя я не сомневаюсь, ты с него с живого не слезешь, пока он не сделает то, что ты хочешь, а я? По-моему, меня-то он видеть ни за какие коврижки не захочет. Я ему вообще, как бельмо на глазу!
     - Да ты хоть понимаешь, что одинокие девушки не в чести, и какое к ним отношение? Мы сами по себе сделать-то ничего не сможем! Работать она захотела! Женщина и работать - два понятия не совместимые в Империи. Это в Кандане женщины независимость получили. А у нас? Закон есть, а возможностей ноль. Порядочная дева должна за домом смотреть и детей растить. Все! Вот и вся независимость.
     Девушки разошлись не на шутку. Леся вскочила с лавки и стала посреди горницы в позе самовара. Милада сверкала глазами, словно хотела спалить девушку на месте, только разве что огонь не изрыгала, а так симпатичная драконица получилась бы. Прям как в старых сказках.
     Неизвестно, чем бы закончилась ссора, да только на улице что-то смачно бабахнуло, сверкнуло и матюгнулось, да так цветисто, что у Леси аж щеки заалели. Милада, словно очнувшись от сна, с криком: "Любимый!", кинулась на улицу.
     Атан очутился прямо в палисаднике у хлипкого забора, приземлившись чувствительным задом в кусты роз. Милада, пулей слетев с крыльца, помогала молодому человеку выбраться из зарослей. Благо прополоть не успела, так что, благодаря ее природной лени, зад любимого не сильно пострадал, а лишь слегка искололся.
     - Все возмущения в доме, - шикнула она на него.
     Атан же от неожиданности и удивления слова произнести не мог, такой наглости даже от Милады он не ожидал. Чтоб у него под носом, на вверенной территории кто-то (а этого кого-то хотелось оттаскать за длинные черные патлы прямо здесь и сейчас, не отвлекаясь на другие дела) колдовал! Глаза его вылезли из орбит, рот раззявился и с губ вот-вот грозился сорваться крик, раскрашенный отборной полновесной бранью. Она еще и рот смеет ему затыкать!
     Леся, глядя на эту картину, давилась от смеха. Еще бы, самолюбие этого напыщенного индюка пострадало посильнее исколотого зада. Она прыснула в кулак и поспешила ретироваться с порога в горницу, дабы глаза Атана не лопнули от напряжения, если он, вдобавок ко всему увидит, что она стала свидетелем его позора.
     Она еле успела собрать карту, книги, запихнуть их на печку под старый тулуп, служивший Миладе матрасом, и усесться за стол, как в дом ввалилась сладкая парочка. Выражение лица Атана еще больше походило на намалеванную кое-как карикатуру, нежели пару минут назад.
     - Милада, - проникновенно произнес он так тихо, что стало понятно, что сейчас разразится буря и туши свет, беги в нужник прятаться, а то еще чем-нибудь зашибут в порыве страсти. Ну, или злости. Их не разберешь, у них вся любовь на одно лицо.
      - А что Милада? - как ни в чем небывало спросила интриганка, слегка поведя плечиком и отмахиваясь от злющего Атана, как от надоедливой мухи. - Что ты мне прикажешь делать, если мужика в доме нет, забор хлипенький, обворовать меня среди ночи спящую - нечего делать, а ежели кто покусится на честь мою девичью? - наступала она на милого.
     Правильно, лучшая защита - нападение. Ведь знала же, что нельзя колдовать, и, не дай Всевидящий, Атан узнает... Теперь нужно давить на слабые места, прикидываясь бедной овечкой и жалуясь на отсутствие мужика в доме. На самом деле, она просто отыскала в бабушкиной книге простенькое заклинаньице и захотела испробовать - получится, али нет. По эффекту видно - получилось.
      - На такую покусишься! - выплюнул Атан, - ты ж как рот откроешь, так и покушаться не захочется, еще и приплачивать тебе придется, чтобы замолчала, так что не строй из себя девицу благородную, а отвечай, за дурака меня держала - да? Думала, что не сдам, а ты будешь творить все, что захочешь?
     Милада вызверилась не хуже Атана:
     - Ты как со мной разговариваешь? Я тебе девка портовая, что ли, которой ты пару раз по пьяни под юбку залез?!
     - Я тебе не о том толкую, дура! - взревел вконец распсиховавшийся Атан. - Ты башкой своей смазливой думаешь? - орал он, потрясая ладонью перед самым лицом миленькой обманщицы.  - Я тебе о том, говорю, что не спасла бы свою шкуру, если бы вместо меня Станислав приехал. Если бы кто-то наткнулся, то ни тебе головы не носить, ни мне!
     - Дак я же чуть-чуть!
     - Ничего себе чуть-чуть!
     Леся, как зачарованная смотрела на очередной скандал парочки. У них всегда так, вместо, того чтоб обняться после долгой разлуки, они лаются как местные собаки из-за мозговой косточки.
      "Вот у меня все будет совсем по-другому, - думала девушка. - Без ссор, криков и скандалов. Тихо, мирно. Если вообще будет. Хотя, для того, чтоб выйти замуж любви особой и не нужно. Так, понравились и все. А то такая любовь, как у этих двух - сплошная нервотрепка и толку от нее?"
     Голоса ругающихся постепенно стихали. Леся бесконечно этому радовалась, потому что уже ненароком стала бояться за слюдяные пластины, вставленные в окна - вдруг треснут.
     Атан выскочил из дома, как ошпаренный, и вернулся через минуту с седельной сумкой в руках.
     - Вот, - протянул он Миладе красивый ажурно выкованный браслет. - Это тебе, дуреха.
     - Ой, спасибо, - пролепетала Милада, принимая подарок и бросаясь к любимому на шею. Глазки ее засверкали самоцветами, освещая искорками счастья хорошенькое личико.
     Леся выдохнула. Скандал окончен, теперь часа три можно жить спокойно - точно не поругаются. А если учесть подарок, то буря будет только завтра. Ближе к обеду.
     - Только сразу не напяливай, - пробурчал Атан, - пойди сначала охранку сними. А не то за косы оттягаю.
     - Ой, прям так испугалась, аж вся бегу и падаю, - огрызнулась Милада, но все-таки вышла за двери. Сегодня точно бояться нечего Атан дома.
     - А ты, не загостилась? - угрюмо спросил молодой человек, обращаясь к Лесе и поглядывая в окно. - Поздно уже, поди отец скоро хватится, искать придет, а ты тут с мужчиной сидишь. Приличной девушке такое поведение не пристало.
     - Для начала здравствуйте, - обижено ответила девушка. - Я задержусь у Милады, пока не решу, что мне дальше делать, - немного мягче протянула она, опустив глаза в пол.
     Атан внимательно изучал Лесю. Та, почувствовав пристальное внимание, подняла глаза и уставилась на странника, не отводя взгляда. Борьба шла не шуточная. Кто первый отведет - тот и проиграет. А дарить Атану еще одну победу Леся не хотела - и так слишком задается. Через некоторое время Атан все-таки сдался, горестно вздохнул и отвел глаза.
     - Смотрю, в гляделки ты не хуже играешь, - выдавил он и сел за стол.
     - Не хуже, чем что? - поинтересовалась Леся.
     - Не хуже, чем души человеческие выворачиваешь. - Отрезал Атан, Леська содрогнулась, чувствуя прилив липкого мерзкого страха. Странника лучше не злить - это всем известно, но о том, чтоб кто-то у странников во врагах ходил, вообще никто не слыхивал. Не доживали. Враги.
     - Лесь, есть что-нибудь перекусить, - протянул молодой человек, вытягивая длинные ноги под стол, - от Миладки не дождешься, но раз уж ты у нее в гостях, что-нибудь вкусненькое должно быть.
     Девушка встала, чтоб накрыть на стол и в последний момент обернулась и, глядя на странника через плечо, спросила:
     - А не боишься?
     - А чего мне бояться, - удивленно вскинув брови, произнес Атан.
     - Да мало ли, вдруг мешочки перепутала, вместо приправ, яду крысиного кинула, или еще чего. Мало ли у Миладки всякой гадости?
     Смуглая кожа странника посерела на миг, но через секунду он взял себя в руки и уверенно заявил:
     - Ты меня слишком любишь, для того, чтоб отравить.
     - А то! Безумно! Глаза б мои тебя не видели! - возмутилась Леся.
     - Меня все любят. - Самодовольно отрезал Атан. - Возражения не принимаются, - он очаровательно улыбнулся, а Лесю передернуло от возмущения.
     - Павлин! - рявкнула она.
     - Мелкая язва, - спокойно парировал молодой человек, продолжая лыбиться, закинув руки за голову.
     Леся настолько удивилась, что ни одного язвительного ответа, подслушанного у Милады, на ум не пришло. Она возмущенно фыркнула и продолжила накрывать на стол только из-за того, что у самой живот уже прилипал к хребту.
     
   Когда на небе загорелись первые звезды, а многие хуторчане видели десятый сон, в домике на окраине опять шли споры. Леся давным-давно устроилась на ночлег на чердаке. Она долго ворочалась с боку на бок, но уснуть не могла. Отец так и не пришел, и девушка решила, что лучше не мучить себя мыслями о нем. Что было, то было. Теперь она их больше никогда не увидит и не сильно об этом жалела. Поворочавшись еще немного, девушка погрузилась в мир сна, который принес покой в ее сознание. Зато остальные не спали.
   Атан никого не хотел брать с собой или вообще куда-либо везти, не смотря на то, что в его обязанности входило искать талантливый народ для набора в Охранную и Лекарскую Академии. Он считал это глупостью, женской блажью и вообще смотрел на Лесю, как на свернувшуюся в клубок гадюку на груди: вроде бы и не кусается, но проверять наверняка не особо хочется. Она ему не нравилась. При ее виде в его груди зрело удивительное по своей силе чувство под названием ненависть. Ненависть без причины и следствия. Ненависть из-за того, что она просто есть. Просто живет. И просто, одним своим существованием пытается доказать, что женщины не такие, как он привык о них думать. При Лесе Атана подмывало сказать что-нибудь гадкое, высмеять ее саму, ее восприятие мира и ее трагедию. Да такое происходит на каждом шагу! Мужчины гуляют, когда им все надоедает: вечно ворчащая жена, одно и то же тело под боком. Хочется новизны ощущений, хочется осознавать, что ты живешь, а не существуешь...
   - Единственное, что я могу вам предложить, раз уж ты тоже решила ехать, - это довезти до Криворотки и будете там обустраиваться, - произнес Атан, вырвавшись из собственных мыслей, еще не подозревая, что сам себе подписал смертный приговор.
   - До куда? До Криворотки? - возмутилась Милада, - Я хочу в столицу.
   - Да зачем тебе в Святоград? Что ты там забыла? - удивился Атан, - Вас туда и на пушечный выстрел нельзя подпускать! Милада, ты что не понимаешь, что здесь, на окраине, на вас не особо обращают внимание, но в столице - вы будете, как на ладони. Ты - не умеешь подчиняться правилам, Леся не знает, что вообще с собой делать. Ты на виселицу захотела?
      - Почему сразу на виселицу? Ты думаешь, я совсем дура? Я хочу в столицу для того, чтоб поступить в лекарскую академию. Сам посуди, потом по распределению поедем в какой-нибудь городок или хуторок. С моей базой знаний по травам и с Лесиными способностями, нам не составит труда обучиться. Зато будем при работе и у людей в почете, все лучше, чем спины на огородах гнуть.
     Атан хотел было что-то возразить, но Милада не дала ему вставить ни слова.
     - Пойми, - продолжала она, - я могу не пользоваться своими способностями, и прекрасно разыграю из себя обычного человека, - она уселась к нему на колени и очертила кончиками пальцев срединную линию - лоб, нос, губы, подбородок.
     - Ты, допустим, сможешь, - беря себя в руки и убирая пальцы Милады от своего лица, пробормотал Атан, - а она не только не может себя контролировать, она вообще не знает, когда ее накроет. Просто представь, насколько это может быть опасно для вас. А для меня? Если кто узнает, что я не сдал ее еще два года назад, когда только узнал про то, что у нее дар, меня повесят рядом с ней. Или сожгут или четвертуют. Или...
     - Атан, во-первых, почему кто-то должен узнать, что ты о ней знал? Во-вторых, дар может спать очень долго, до какого-нибудь серьезного происшествия или душевного переживания. Я читала у бабушки в книгах, что был один такой маг, дар его проснулся на четвертом десятке лет и никто не подозревал о том, что у него есть какие-то способности. Ты не переживай. Все будет нормально. Ты же знаешь, я от тебя не отстану, - веско добавила травница.
     - Знаю, - вздохнул странник, понимая, что ему никак не отказаться от этой поездки. А если уедет не попрощавшись, Милада от всего сердца его проклянет за поруганные мечты. И мучайся потом с проклятием.
     - Сколько скакать до Святограда? - томным шепотом пробормотала Милада.
     Атан ссадил красавицу на лавку рядом и зашагал по комнате.
     - Нужны лошади, деньги, необходимые вещи. Путь займет около трех недель, но только если не будет никаких препятствий.
     - За три недели я не только обучу Лесю контролю, но и травкам кое-каким, чтоб полегче было, - уверено сказала Милада.
     - А деньги? - Атан все еще надеялся на то, что сможет выкрутиться из сложившейся ситуции. Дернул же его черт явиться в Верховцы! Деньги - не проблема. Академии щедро расплачиваются за талантливых учеников... Но чем нечистый не шутит? Не мешало бы найти кандидата в охранную Академию... Закран обещал хорошо заплатить за ученика.
     - Ну, эту проблему тоже достаточно легко решить. Странниками мечтают стать многие. Молодые, импульсивные ребята отнюдь не мечтают влачить существование крестьян.
     - Ну, я не думаю, что всех нужно чесать под свою гребенку, - возразил Атан.
     - Я не спорю, - ответила Милада, - не все. Но есть и такие, что с удовольствием обменяют свои денежки на покровительство одного, молодого, достаточно симпатичного странника. Надо поговорить с сыном Хрыски. Я слышала, что он когда-то мечтал о карьере странника, но невеста его, вроде против этого... и он решил, что не стоит менять любовь на работу. Но сейчас она уехала учиться в Крегжден, по-моему, лекарскому мастерству. Один лекарь по просьбе ее отца взял ее в ученицы. Я и сама хотела напроситься, да учеников он не берет, а ее вроде как в виде исключения, из уважения к отцу взяли. Он у нее помещик. Так что мне кажется, можно намекнуть молодому человеку, что мы можем исполнить его детскую мечту... - Милада увлеклась рисующимися перспективами.
   - Давай не будем гнать коней, - прервал ход ее мыслей Атан, - я могу с ним поговорить, но ничего не обещаю. Ты знаешь, где его можно найти?
   - В корчме "Три гуся". Он часто там бывает. - Ответила Милада.
   - Хорошо. Завтра вечером я с ним поговорю. Можете собирать сумки. На всякий случай. - Уточнил Атан, глядя на расплывающееся в довольной улыбке лицо Милады.
   - Давай, ты сначала поговоришь, а потом уже решим насчет вещей. Кстати, Хрыска - это прозвище, купца зовут Семен Самойлов, а сына его Владимир, - состроила серьезное личико черноволосая интриганка.
    - Ладно, хватит об этом, мне еще обдумать нужно.
   Атан абсолютно не понимал, зачем он им помогает. Он хотел только одного - отделаться от Милады насовсем. Она ему надоедала. И дело даже не в ней. Дело в том, что ни одна женщина не могла дать ему покоя. Он нужен был многим. Но для чего? Ни одна из них не воспринимала его, как человека. Он был красивой игрушкой и сам с легкостью играл с ними, он был трофеем, призом, подарком, многие клялись ему в любви... Да что там многие - все с кем его сводила судьба, за исключением разве что непроходимой деревенщины Леси. Тут обратный случай - ненависть с первого взгляда. Но все эти женщины, девочки, девушки не видели за внешностью его самого. Красивую оболочку - да, больную тоскующую душу - нет.
   В его голове сам собой созрел план. Нужно, во что бы то ни стало, уговорить Владимира ехать с ними. Еще один мужчина не помешает. А там, глядишь, может Миладка и влюбится. А из столицы, после того, как снимет с себя все обязательства, он мог ускакать в любом направлении. И никто никогда не узнает, куда он делся.
   В эту ночь Атан впервые лег отдельно. Не смотря на протесты Милады. Он устроился на полу, укрылся старым тулупом и мгновенно заснул.
   Милада, наблюдая за ним с печи, сдерживала ярость и рыдания, рвущиеся наружу до тех пор, пока странник на грани сна и яви не стал дергаться всем телом. Милада, зная об этой его особенности, хотела прикоснуться к нему, прижаться всем телом и унять крупную редкую дрожь (оставшуюся ему в память о далекой схватке с демонами, о которой Атан говорил всего один раз, пьяный), прошибающую его тело всякий раз, как он засыпает. Но он не хочет, чтоб она была рядом. Причину Милада найти не могла, но она всегда была умной девочкой.
     
   Звук глухого стука деревянных кружек смешивался с ровным гомоном мужских голосов, смехом подавальщиц, призывно улыбающихся на каждый похотливый шлепок. Кислый запах бражки и дым самокруток витали над головами посетителей.
   В темном углу в полном одиночестве сидел Владимир Самойлов. На интересном лице молодого мужчины застыло отсутствующее выражение лица. На красивые, цвета прелой листвы, глаза мужчины сложно было не обратить внимания. Глубоко посаженные, под резко очерченными светло каштановыми бровями, с густыми, не особо длинными ресницами, они привлекали внимание, завораживали и пьянили девушек, девочек, женщин. Кружка за кружкой он вливал в себя бражку в надежде затопить печаль поселившуюся в его сердце.
   Она бросила его. Да как она могла! Семь лет они знали друг друга. Пять лет были помолвлены. И вот, Анна Михайловна Соколовская разорвала помолвку. Она нашла другого. Побогаче, поудачливей, посговорчивей, получше...
   Анна пришла к нему с сумерками. В сад, где он любил проводить вечера. Уже после того, как ее отец приехал и объявил о разрыве помолвки по причине, которую деликатно завуалировали и представили, как вспышку нежной любви между ней и сыном градоначальника Креждена.
   Она говорила отрывисто, все время смущалась и отводила глаза, не смея посмотреть прямо. Она сбивчиво объясняла, что намеревалась хранить верность, но когда появился он, страсть пересилила голос разума. Она пыталась объяснить Владимиру, что все, что было между ними, было не любовью - дружбой. Они слишком хорошо друг друга знали, чтобы испытывать тот водоворот страсти и чувств, который захватил ее и ее новую пассию - Карниля.
   - Владимир, - говорила она, и в голосе ее было столько раскаяния и сочувствия, что этот звук резал по живому, рвал натянутые нервы, выжигал былые чувства и оставлял руины, прах и тупую боль. - Я не хотела делать тебе больно, но пойми, я не любила тебя так, как люблю его.
     - Для чего ты пришла? - тихо начал Владимир. В голосе звенела сталь. Анна ни разу за все время, что знала его, не слышала подобного тона. - Меня не надо жалеть... Или ты за столько лет не поняла, что жалость мне абсолютно не нужна? - вкрадчиво спросил он.
     Анна отступила на шаг. И нерешительно продолжила:
     - Я просто подумала... мне нужно было поговорить с тобой. Я не могла просто так вычеркнуть тебя из своей жизни, я думала, что ты будешь страдать...
     - А если ты придешь и поговоришь со мной, то я сразу перестану страдать? Я сразу пойму тебя и с радостью отпущу, буду рад за тебя и благословлю вас на свадьбу? - красивые губы причудливо изогнулись в презрительной усмешке.
     Тень падала на его лицо, скрывая глаза. Анна чувствовала почти физическую потребность заглянуть в них, узнать, что он на самом деле думает, насколько сильно его ранил отказ. Не отдавая себе отчета, она хотела знать, что сделала ему больно. Эгоистические терзания и привели девушку в сад.
     - Ну зачем ты так? - тихо произнесла Анна, снова опуская голову.
     Ветер тронул кроны деревьев, листья весело зашептались в вышине. Как это контрастировало с тем, что происходило в душе Владимира. Как ему было тошно от Анны. Он видеть ее не мог. Не мог слышать ее, чувствовать. Ветер донес до него ее запах. Аромат, который он так любил, по которому тосковал все это время, теперь раздражал, вызывал головную боль и до скрежета зубов бередил раненое сердце и тревожил истерзанную ожиданием душу.
     - Уходи, - Владимир устало махнул рукой, едва сдерживая себя от того, чтобы схватить Анну за хорошенькую шейку и придушить.
     - Владимир, мне... жаль, - еле слышно произнесла она и, развернувшись, торопливо пошла прочь, глядя под ноги. Через десять шагов она остановилась, все еще не поднимая головы. Владимир смотрел ей вслед, запоминая каждое движение, каждый изгиб этого молодого, сильного и чужого теперь тела. Анна резко развернулась и закричала:
     - Ты никогда не старался меня понять! Я была нужна тебе только потому, что во мне ты видел тихую девочку, которая будет тебе во всем потакать! Ты нравился мне, действительно нравился, но в наших отношениях тебе был нужен ты! А я - лишь средство для поддержания твоего престижа! Ты не умеешь любить, Владимир, не умеешь! И сейчас ты страдаешь только от того, что тебя бросили. От того, что все твои надежды рухнули не по твоему велению, а по желанию другого. Я пришла объяснить тебе все, в надежде, что, когда ты встретишь ту, которую на самом деле полюбишь, то не повторишь своих ошибок!
     Она развернулась и, чеканя шаг, спешно скрылась из виду, понимая, что все сказанное - не правда, а только способ сделать ему больнее. Сделать так, чтоб он никогда не забыл ее, никогда никого больше не полюбил. Анна не любила быть второй. И даже первой, если есть другая, способная затмить ее.
     ...Эта сцена вновь и вновь прокручивалась в голове Владимира. Мысли его все время возвращались к ней. Несмотря на солидное количество выпитого спиртного, он был трезв, хотя хотелось напиться до беспамятства, чтобы не помнить, не видеть, не слышать...
     - Ты не права Анна, - шептал Самойлов, вдыхая табачный дым и выпуская его колечками, - Ты никогда не была тихой девочкой. Ты всегда делала мне больно. Ты научила меня тому, что лучше действительно не любить... Найти тебе замену? Вряд ли...
     Молоденькая подавальщица с миленьким личиком, ладной фигурой и высокой грудью приветливо улыбнулась ему. Владимир вынырнул из воспоминаний и улыбнулся в ответ.
     - Если спиртное не действует, - подумалось ему, - будем вышибать клин клином.
     
   Леся проснулась рано. С первыми петухами. Она подскочила, как ужаленная, и стала собираться. В голове ее хороводом бродили мысли. Скотину покормить, кур выпустить, воды принести, приготовить завтрак... Утренние дела стройным списком появлялись перед мысленным взором девушки, выстраиваясь в очередь. "Стоп, - сказала она себе, оглянувшись по сторонам, - я не дома". Воспоминания накатили снежным комом. Девушка вздрогнула. Милада ложится спать поздно и спит до полудня. Можно полежать и не беспокоить хозяев.
   Леся разделась и залезла обратно под пуховое одеяло. Оно согревало своим теплом, обволакивая и успокаивая... Девушка была "мерзлячкой", даже летом она спала под теплым одеялом, выставляя голые пятки наружу.
   Как резко изменилась ее жизнь. Еще вчера она и мечтать не могла о том, чтобы спокойно лежать и думать, греясь в лучах весеннего утреннего солнца, падающего в маленькое окошко.
   Будущая поездка страшила девушку. Она привыкла к размеренной жизни в хуторе. Когда знаешь, что нужно делать, когда каждый день рассчитан по минутам. Ее жизнь изменилась, Леся принимала это, но страшилась неизвестного. Как они поедут? Денег у нее совсем не много. Вряд ли хватит на поездку втроем... хотя у Атана и Милады тоже что-то будет.
   "Хватит, - остановила она себя, - хватит уже думать о глупостях. Ты хотела вообще бежать одна. Куда глаза глядят и тебя не страшила перспектива остаться без денег или нарваться на разбойников. Но, тогда я была одна... отвечать только за себя, всегда легче, чем отвечать еще за кого-то". Легким движением руки Милада переложила всю ответственность с Лесиных плеч на плечи Атана.
   Подруга умела обращаться с мужчинами. Ни один из них, ни стар, ни млад, не мог отказать молоденькой красавице. Где бы она ни появилась, на нее тут же устремлялись заинтересованные взгляды...
   Леся так не умела. Она считала себя непривлекательной. Уродом с непонятными магическими замашками, что в настоящее время означает лишь одно - смертный приговор. А ей так хотелось спокойной жизни... а еще хотелось приключений. Хотелось доказать всем, и в первую очередь самой себе, что она тоже может быть такой, как Милада. Красивой, дерзкой, умной, язвительной, вызывающей всеобщее восхищение... Она хотела, чтоб в ней видели привлекательную молодую девушку, а не хмурую девицу, от взгляда которой волосы становятся дыбом.
   Леся резко села. В бане у Милады было зеркало, чтоб можно было рассмотреть себя в полный рост. Она себе там целую комнату оборудовала, чтоб красоту наводить. Все Лесю туда зазывала, да у той времени не было. Если и выкраивала время, чтоб к подруге забежать - то были дела поважнее. Леся подскочила и стала одеваться.
   Девушка на цыпочках пробралась мимо спящих Атана и Милады и выскочила во двор. Настроение у Леси улучшилось. Решение привести себя в порядок, как любила выражаться Милада, пришло к ней спонтанно. Для кого прихорашиваться? Для самой себя. Леся решила, что с этого дня, раз уж получается, что дорожка ее жизни убегает за новый поворот, - она должна измениться. Когда-то Милада объясняла Лесе, что люди сторонятся белокосой, только из-за напущенного ею же морока. Леся решила, что настало время проверить так ли это.
   Войдя в предбанник, девушка разулась и, решив, что баню растапливать пока не нужно, пробралась в комнату красоты. Прикрыв за собою двери, девушка огляделась. На левой от входа стене висело большущее зеркало в Лесин рост, неслыханная роскошь для жителей хутора. Интересно, откуда оно у подруги? Хотя в способностях Милады особо сомневаться не приходилось. Ее травки и гадания пользовались спросом, один раз к ней даже из Крегждена приезжали. А из города до Верховцев ехать неделю. Под зеркалом уютно примостился деревянный столик, заставленный всякими баночками, скляночками с мазями, ароматными настоями и притирками. Тут же лежал кусочек розового мыла. Возле столика стояла маленькая дубовая табуреточка, для удобства наведения красоты.
      Леся подошла к зеркалу. Из ровной глади на нее смотрела странная девица. Бледное мраморно-белое лицо без единого намека на румянец. На нем резко выделялись большие чуть раскосые глаза цвета безлунной полночи в обрамлении густых, коротеньких темных ресниц. Они совсем не сочетались с белыми, словно лен бровями. Прямой не большой носик, пухлые бледно-розовые губки. Твердый решительный подбородок.
     "Серость, - пришла к выводу Леся. Ничего красивого в своем лице она не находила. - Толи дело Милада!"
     Леся распустила неровную косу, которую наспех заплела несколько минут назад. Волосы рассыпались по плечам, укутав девушку снежно-белым одеялом. Лицо преобразилось и Леся, всмотревшись в свое отражение, решила, что уродом ее назвать, конечно, сложно. Что-то такое, притягательное, было в этом бледном, отнюдь не болезненном лице. "Во всяком случае, - подумала девушка, критически рассматривая свое лицо, - такая внешность - редкое явление. Матрена говорила, что такую, как я, еще поискать надо".
     Зато собственная фигура не вызвала у девушки никакого нарекания. Сегодня она надела портки и рубашку мужского покроя. Штаны плотно облегали стройные ноги девушки. Стянув рубашку на талии, Леся пришла к выводу, что фигура - это самое красивое, что в ней есть. Девушка скользила взглядом снизу вверх. Округлые довольно пышные бедра, тонкая талия, высокая небольшая грудь...
     Можно жить и надеяться на то, что когда-нибудь один добрый молодец влюбится в "красоту сию ненаглядную" и заживут они счастливо, нарожают кучу детишек. И все будет как в старой сказке, где "и жили они долго и счастливо и умерли в один день". Девушка натолкнулась на собственный взгляд в зеркале. Угрюмый, настороженный, обиженный, недовольный. Быть может, если эти глаза научатся смотреть по-другому, то и люди перестанут сторониться?
     Леся, не отдавая себе отчета в собственных действиях, отодвинула стул и села, не отпуская собственное отражение ни на минуту. Облокотившись, она положила руки на ровную поверхность теплого на ощупь стола.
     - Что же нужно сделать? Что делать, - спрашивала она у себя, - если я сама навела на себя морок, значит и снять его я смогу... как это сделать, как?
     Девушка зевнула, чувствуя усталость. Она положила голову на сложенные перед собой руки, и закрыла глаза. Все равно ничего путного в голову не приходит.
     - Нужно вспомнить что-нибудь приятное. Что-то хорошее, что сделало тебя хоть на миг счастливой... - билась настойчиво мысль где-то на грани ее сознания.
     Зима. Крупные белые снежинки кружатся в небе, белым покрывалом ложатся на землю, тают на Лесиной ладошке. Безветренно. Морозный воздух, снег скрипит под ногами. Сказка, настоящая зимняя сказка. Снег на крышах домов, на деревьях... Чистота, невинность, волшебство... все это приносит с собой зима.
     Шумная толпа, пестрые юбки крутятся вокруг Леси в бешенном, сумасшедшем танце. Зазывалы на ярмарочной площади распаляются все больше и больше, приглашая мужчин принять участие в кулачном бою, на потеху зрителям. Суета, толкотня, и немыслимое ощущение радости, наполняющее тело и душу Леси легкостью и счастьем. Она впервые чувствует такую радость. Родители уехали кто куда. Отец, как всегда в лес, мать в соседнюю деревню до сестры. Ей строго-настрого запретили идти на центральную площадь, куда приехали городские скоморохи. Но Милада, ворвавшаяся к Лесе в дом, словно вихрь, отмела, отрубила все отговорки и причины на корню. Надев, на слабо сопротивляющуюся Лесю полушубок, она волоком потащила ее на ярмарку.
   Милада, смешавшись с толпой, куда-то отбежала, совсем на чуть-чуть, и Леся осталась одна, оглушенная праздником и всеобщим весельем. Она поддается общему сумасшествию и уже через несколько минут охваченная безудержной радостью, танцует вместе с заезжими цыганами, смеется над представлением скоморохов, веселится и парит, словно птица, готовая отдать все, что у нее есть, лишь бы этот миг не уходил. Ее не смущает ни толкучка, ни то, что среди толпы вовсю гуляют мелкие карманники. Она даже не чувствует, что карман ее подозрительно пуст. Леся и не пожалела бы об этом никогда, слишком мало денег у нее с собой, слишком велико ее счастье.
     Чья-то уверенная рука трогает девушку за плечо. Леся моментально разворачивается, оторвавшись от кулачного боя, в самом разгаре, для того, чтоб утонуть в каре-зеленых, цвета осенней прелой листвы, омутах. В этот момент она единственный раз в жизни теряет дар речи, она так и смотрит в бездонную манящую глубину, не в силах оторваться, будто от того, как долго она будет смотреть в эти глаза, зависит ее жизнь.
     - Красавица, - у обладателя красивых глаз, так завороживших девушку, оказывается не менее прекрасный, чувственный голос, - если вы и дальше будете с таким восторгом глазеть, как ошалевшие и пьяные мужики мутузят друг друга, то рискуете остаться без сбережений, - на ладони молодого мужчины весело позвякивает ее узелок с монетами.
     - Скажите спасибо, что я проходил мимо, успел заметить и отловить маленького воришку, рискнувшего покуситься на ваши деньги.
     Щеки девушки едва заметно покалывает, они начинают гореть. Леся робко опускает глаза и протягивает руку, забирая накопленное. Шальной мужичок, летевший явно за горячительным, продираясь сквозь толпу, толкает Лесю, даже не обратив на нее внимания. Девушка теряет равновесие, нога подворачивается и скользит по утоптанному сотней ног снегу. Уверенные руки незнакомца вовремя удерживают ее от позорного падения.
     - Берегите себя, - произносит спаситель, отпуская ее, - здесь вас могут покалечить и даже не обратить внимания.
     - Спасибо, - лепечет Леся, боясь поднять на мужчину глаза. Ей и стыдно и приятно и так хорошо на душе, будто и не ее пару минут назад чуть не обворовали и не сшибли с ног.
     Незнакомец улыбается ей на прощание и уходит, смешиваясь с толпой. Леся стоит и смотрит ему вслед, не обращая внимания на то, что люди вокруг толкаются, суетятся, а узелок с монетами, давным-давно стоило положить обратно в карман. На ее губах расцветает милая робкая улыбка. Всем ее существом владеет непонятное сладкое чувство. Она нежится в новых для нее ощущениях... Милада трясет девушку за плечо и пытается привлечь ее внимание странными танцами, которые, по всей видимости, должны выражать крайнее недовольство тем, что ее игнорируют.
     - Эй, Лесь! Ты чего, заснула что ли? - возмущается травница. - Или все никак отойти не можешь?
     - Ты его видела? - удивленно произносит Леся.
     - Конечно, видела! Я как раз к тебе продиралась, когда он подошел, но меня цыгане окружили. Я пока выбралась - он уже ушел.
     - Он сказал, что я красивая, - мечтательно произносит Леся.
     - Эка невидаль. Правду он тебе сказал, и что? - Милада внимательно смотрит на подругу и до нее, наконец, доходит смысл выражения лица девушки. - Только ты не думай в него влюбляться!
     - Почему? - будто очнувшись от сна, удивляется Леся.
     - Потому что Владимир Самойлов, с которым ты только что разговаривала, уже помолвлен, а у тебя и так проблем предостаточно. Помимо безответной любви. Владимир просто хорошо воспитанный молодой человек. - Милада постаралась закончить разговор, дабы не расстроить Лесю.
     - И все-таки, признайся, что он краси-и-вый,- белокосая девушка, разворачивается и хватает Миладу под локоток.
     - Атан лучше, - обрубает травница. И, улыбнувшись, продолжает, - но Самойлов тоже ничего.  - А ты и правда красавица, просто тебе самой надо в это поверить, - улыбается Милада и щелкает Лесю по носу.
   От этого воспоминания в груди у Леси потеплело. На губах заиграла радостная, счастливая улыбка. Она открыла глаза и посмотрела в зеркало совсем другим взглядом. Глаза потеплели, они завораживали, как темные озера. Едва уловимая улыбка, блуждающая на губах девушки, преобразила ее лицо практически до неузнаваемости.
   "Морок мороком, - решила девушка, - а улыбка смогла преобразить даже мое скучное лицо. Пожалуй, такая я, вполне смогу подружиться с людьми".
   Неизвестно, сколько бы еще Леся занималась самокопанием в паре с самолюбованием, но в соседней комнате раздался шорох. Кто-то тоже решил с утра пойти в баню. Девушка спохватилась и выскочила из комнатенки. Аккуратно прикрыла дверь и увидела сонного Атана, пытающегося затопить баньку. Разразившись в очередной раз цветистой руганью, которая являлась своеобразной чертой молодого человека, Атан плюнул и развернулся, натыкаясь на Лесю, пытающуюся неслышно выбраться из бани не замеченной.
   - Нет, - произнес он, надевая на лицо маску великого мыслителя, - все-таки ты за мной следишь. Рано пришла, я не успел раздеться, - с укоризной протянул он.
   - Вообще-то, я уходила. Самое меньшее чего я хотела, так это наткнуться на твою сонную помятую морду! - возмущение в девушке поднималось, подобно извержению вулкана. Она резко развернулась и поторопилась выйти. В мягкие сапожки она влетела почти мгновенно.
   - Все-таки, наверное, стоит рассказать Миладе о том, что ты меня домогаешься, - глубокомысленно изрек он.
   - Ой, да было бы кого домогаться! Тоже мне, красавец писаный! - воскликнула девушка и хлопнула дверью в сенях так, что Атан дернулся от резкого звука.
   Парень улыбнулся своей, как он считал удачной, шутке. И развернувшись, принялся за начатое дело. Попариться в баньке на данный момент - единственное удовольствие, за которое он готов отдать душу.
   Леся вихрем влетела в дом. Черные глаза метали искристые молнии. Этот человек постоянно выводил ее из себя! Он смеялся над ней, издевался и получал от этого удовлетворение! Гад ползучий. Леся прислонилась к дверному косяку и постаралась привести дыхание в порядок.
   - Лесь, это ты? - раздался голос Милады от печи. - Ты Атана не видела?
   - Видела я твоего Атана. В баню, он пошел. - Леся отошла от двери и ее взору предстала удивительная картина. Милада. С утра. Готовит. Было чему изумиться.
   - Ты не заболела?
   - Нет, я прекрасно себя чувствую, - ответила Милада, застилая стол расшитой скатертью. - А что? Что-то не так? я плохо выгляжу?
   Милада поправила край скатерти и распрямилась, заправляя выбившуюся из косы прядь за ухо.
   - Да нет, все в порядке. Просто я тебя такой еще не видела. Ты готовишь, заплела косу, осталось красный сарафан одеть, щеки свеклой натереть и получится умопомрачительная картина - Милада собирается замуж.
   Леся весело рассмеялась и обняла подругу.
   - Не обращай внимания. Твой милый уже с утра разбудил во мне язвительность.
   Милада отстранилась и поставила самовар. Леся улыбнулась еще раз.
   - Что с тобой происходит? Почему ты вдруг решила поменяться?
   Милада поставила на стол оладьи и села
   - Я хочу его удержать, - грустно проговорила она.
   - А ты будешь счастлива, если будешь меняться вопреки себе? - Леся склонила голову на бок и скрестила руки на груди. Она не понимала, что происходит с подругой. - Может проблема вовсе не в тебе?
   - Я не знаю, Лесь, - в глазах травницы затаилось отчаяние. Она шумно выдохнула и встала, давая понять, что тема закрыта.
   - Давай что ли завтракать? - произнесла Милада, стараясь казаться веселой.
     - Я только "за"! - ответила Леся.
     
   Вечер объявляет о конце дня, его жизнь постепенно угасает, пока не наступит кромешная тьма, которая медленно перерождается в полусвет и рождает новый день...
   Странник шел к корчме. Милада сказала, что Самойлова в последнее время частенько там видят. Атану во что бы то ни стало нужно уговорить его ехать с ними. Сложно было признаться самому себе, но он не выдержит почти месяц в компании двух девиц: одна его любит, другая - ненавидит. Ему нужна поддержка. Хотя бы моральная. Нужно переключить их внимание на другого молодого человека. Желательно симпатичного.
   Атан открыл дверь в душное помещение и переступил порог. Взгляд странника скользил по посетителям. Обычные люди. Пьяные, в большинстве своем грубые, шумные. Втянув носом кислый запах бражки, Атан улыбнулся. Сегодня можно и расслабиться, но сначала дело. Резким чеканным шагом, он устремился к хозяину заведения. Звук шагов разносился гулом по помещению, заставляя отдыхающих морщиться и оборачиваться вслед. Признав в нарушителе спокойствия странника, люди отворачивались, не смея задеть мужчину, боясь вызвать его недовольство.
   Атан любил ощущение собственного превосходства над обычными людьми. Когда-то любил. Теперь же принимал это как данность. Мужчины его боялись, женщины хотели. Профессия - странник. Мечта всей его жизни стала проклятием. Он даже подраться нормально не мог! Мужики отступали перед ним, приносили извинения, даже когда Атан был не прав. Он мог взять любую женщину, отобедать за счет заведения... но зачем все это? Если его сущность не нужна никому. Его боялись, им хотели обладать. Странник Атан. Без фамилии. Без дома. Вместо любви, дружбы, взаимоотношений - опасение, лесть и подобострастие.
   Хозяин - толстенький мужичок преклонных лет, с лысой макушкой - мигом подобрался и навесил на лицо подобострастную улыбку.
   - Что желаете, господин...?
   - Атан. Просто Атан. Скажите, любезный, в вашем заведении подают что-либо приличное? Или глоток кислой бражки - все, на что я могу рассчитывать?
   - Ох, - выдохнул корчмарь, - для тех, кто не скупится, у нас есть и пиво, и вино, может сивухи? - улыбнулся корчмарь, безошибочно определяя настроение потенциального клиента и его возможности.
   - Какой огромный выбор, - лениво протянул Атан, опершись на дубовую стойку, отделяющую его от хозяина. - Пожалуй, начнем с пары кружек пива. И только посмей его разбавить...
   Многозначительная пауза повисла в воздухе. Посетители тайком поглядывали на корчмаря со странником, что не ускользнуло от взгляда Атана. Смотреть открыто боялись все. Почти все. В самом темном углу сидел молодой человек. Чуть младше самого Атана. Он, не стесняясь, буравил взглядом посетителя и открыто усмехался, глядя ему в лицо.
   Видимо, молодому человеку захотелось приключений, - подумал Атан и обратился к хозяину питейного заведения:
   - Мне нужен Самойлов и вся информация о нем, - корчмарь удивленно приподнял бровь.
   Две золотые монеты призывно звякнули, покатившись по столешнице. Спустя мгновение, они нашли укрытие под потной ладонью корчмаря.
   - А чем он вам не угодил? - рискнул задать вопрос хозяин.
   - Тебе платят не за вопросы, а за ответы, - безмятежно протянул Атан, продолжая разглядывать наглеца, который даже и не подумал отвести взгляд.
     
   Пока Атан искал Самойлова, девушки предавались любимому женскому занятию - сплетничали о мужчинах. Милада мучилась из-за неопределенности со странником, Леся же исполняла роль жилетки и подсказчика.
   - Я целый день из кожи вон лезла, чтоб он обратил внимание! Я стараюсь быть такой, как он хочет. А он... Мужлан он бесчувственный! Вот кто он! - всхлипывала травница. Леся гладила Миладу по вздрагивающему плечику, гадая, как же успокоить подругу.
   - Не расстраивайся, Милад, ты же прекрасно знаешь, что ты хорошая...
   - Не знаю, - пробормотала Милада.
   - Ты красивая...
   - А он не смотрит на меня так, как раньше... Вот что мне сделать?! - Милада подняла припухшее от слез лицо и с яростью стукнула по столу.
   - А я откуда знаю, ты так спрашиваешь, словно у меня большой опыт по этой части. Я вообще-то у тебя всегда училась... - Леся не знала, что ответить черноволосой ведьмочке. Первый раз она видела подругу в таком состоянии. Милада размазала кулаком слезы по лицу. Глаза засияли странным блеском.
   - Может постричься, а? И ли есть поменьше? - выдала она.
   - Да что за глупости тебе в голову приходят! Ты думаешь, если начнешь менять себя, то он внимание обратит? Я сомневаюсь. Атан напыщенный индюк! Он делает только то, что хочет. Ты знаешь, что мне он не нравится. И я не хочу, чтоб из-за него ты менялась.
   - А я его люблю-у-у-у! - пуще прежнего зарыдала травница.
   - Делай тогда, как знаешь, - выдохнула Леся. - Но Матрена меня научила тому, что не стоит из-за мужчины убиваться. Только себя потеряешь.
   Леся обняла подругу и продолжила:
   - Ты такая, какая есть. А если он не хочет принимать тебя такой, зачем тебе он? - Леся гладила Миладу по спутавшимся волосам.
   - Но... - попыталась возразить ведьмочка.
   - Можно подумать тебе сто лет, и ты старая бабушка, - Леся улыбнулась, а Милада выпрямилась и вытерла слезы.
   - Может, ты и права, - неуверенно ответила она.
   - Ну вот! - Леся обняла подругу и прижала к себе, - Будь собой. А там посмотрим. Может, Атан одумается, а может, встретишь своего принца.
   - Посмотрим, - пробурчала Милада, шмыгая носом.
     
   Получив необходимую информацию, Атан лучезарно улыбнулся и попросил:
   - Пару кружек пива за столик Самойлова. Обслуживание должно быть хорошим, иначе я приму это за личное оскорбление, а выпивка пойдет за счет заведения. Пить я буду много. Но память моя от этого не страдает.
   Атан развернулся и, с чувством исполненного долга, под хмурым взглядом корчмаря пошел в сторону наглого, не отводящего взгляд, молодого человека, с удобством устроившегося в тени.
   - Не помешаю? - для вида спросил Атан, усаживаясь за широкий дубовый стол рядом с Владимиром. Странник вольготно расположился и облокотился на спинку деревянного стула. Владимир молчал, наблюдая за наглым субъектом, посмевшим нарушить его одиночество. Атан, вызывая в молодом человеке искреннее негодование, вытянул под столом ноги в прочных кожаных сапогах. Странник щелкнул пальцами, подзывая спешащую подавальщицу с двумя большими кружками пенного пива.
     Девушка поставила их на стол, не переставая призывно улыбаться симпатичному и опасному страннику. Атан улыбнулся в ответ и обернулся к Владимиру.
     - Не хмурьтесь, Владимир. Выпьем. Я угощаю, - лениво протянул Атан и пододвинул кружку к Владимиру.
     - С чего такая честь? - поднял брови Самойлов. - Может, стоит представиться? Я не обладаю божественными способностями узнавать имя человека по его внешнему виду. Хотя, пару вариантов могу вам подкинуть. - Он презрительно скривил губы и откинулся на стул, подобно Атану. От невольного подражания страннику Владимиру стало не по себе. Он резко выпрямился и поставил локти на стол. - Так что тебе нужно? - без особого интереса спросил Владимир, сощурив глаза. Он скользил взглядом по притихшим посетителям, не желая смотреть на наглеца, усевшегося рядом с ним.
   - Считай, что я - фея-крестная. Прошло много лет, но я вдруг вспомнила, что у тебя было заветное желание, и решила его исполнить. - Атан откровенно кривлялся, изображая тонкий писклявый голосок. Он отчаянно искал выход эмоциям и драка - лучшее решение данной проблемы. Тем более, Владимир вряд ли откажет Атану в этой маленькой слабости. Самойлова ощутимо раздирает желание вмазать кому-нибудь пару раз. Его явно не смущало, что Атан - странник.
   - Что-то ты, фея, слишком выросла. Знаешь, феи с волосатыми ногами мне не нравятся. - Владимир принимал правила игры. Он понимал, странник пришел не просто так.
   - Ладно, - Атан взял со стола кружку с пивом и отсалютовал ею Владимиру, - выпьем что ли? За знакомство. Атан.
   - Думаю, мне представляться не нужно, - заметил Самойлов.
   Владимир отхлебнул из кружки, пробуя пенное наслаждение на вкус. Атан же осушил пол кружки махом и продолжил:
   - У меня к тебе предложение.
   Атан выдержал паузу, наблюдая за реакцией Владимира. Самойлов не выказал ни малейшей заинтересованности, но все же спросил:
   - Так в чем оно заключается? - он лениво прихлебывал пиво, пробовал каждый глоток, словно истинный ценитель. Жажда внутри него разгоралась с каждой каплей все сильнее, но Владимир сдерживал себя. Не время напиваться.
   - Я могу решить все твои проблемы одним махом, подарить новый смысл, новую жизнь.
   - Это как же? - Владимир не переставал удивляться наглости странника.
   Атан наклонился к Владимиру, чтобы никто не услышал, о чем они говорят:
   - Ты поедешь со мной в столицу. Я напишу тебе сопроводительное письмо, поговорю с нужными людьми. Придется, конечно, поучиться, но я смогу ускорить сей нудный процесс. Ты станешь странником, а я уйду в отставку. Мне нужен человек, которому я передам знания, по-другому мне не уйти.
   - И ты решил, что мне это нужно? - предложение заинтересовало Владимира, но он прекрасно понимал, что странник выбрал его не просто так.
   - Сюда ты вернешься победителем. Да и то, на время. Я передам тебе земли, которые контролирую. Представь. Новая жизнь, новые возможности, новое положение, - продолжил Атан, словно демон-искуситель, играя на слабостях Самойлова.
   - Хорошо, - согласился Владимир. - Что нужно от меня? Ведь ты не просто так пришел сюда искать приемника. Тебе нужен именно я. Для чего?
   - У тебя есть деньги. У меня предложение, - в тон ему ответил Атан, - здесь ты ничего не добьешься. Слухи о побеге твоей невесты распространились быстро. Даже до меня дошли, - Атан усмехнулся. - Думай сам. Я тебе предлагаю новую жизнь. Вместо положения брошенного жениха - должность странника. И любая женщина твоя, без всяких обещаний и обязательств. Ты забудешь свою невесту, а она будет жалеть, что потеряла тебя. Расчет прост. - Атан поднял кружку и сделал пару глотков, запрокинув голову.
   Владимир раздумывал над предложением. Пальцы выбивали стремительный ритм по столешнице. Что говорить, заманчиво. Со всех сторон.
   - Сколько я должен заплатить? - обратился он к страннику, соизволив развернуться и посмотреть на Атана. Впервые с того времени, как молодой человек подсел.
   - Понимаешь, у меня собственный интерес в этой затее. Мы поедем не одни. Мне нужно отвезти двух девушек в столицу. Они едут в лекарскую академию. Одна из них - травница, другая - тихая серая мышка. Но я один, а их двое. Боюсь не уследить.
   - Я должен поработать охранником, еще и денег тебе за это заплатить? - Владимир хмыкнул. - Умно. Сначала выложить заманчивое предложение, потом остальное.
   - Покровительство странника дорого стоит. Ты добьешься за считанные месяцы того, чего лично я добивался годы. Хотя мои отец и дед знали, на какие рычаги нажимать. Старая закалка, что с них возьмешь? Они были против моего решения.
   Атан махом допил содержимое кружки и подозвал подавальщицу.
   - Ну, что, - обратился он к Владимиру, - пьем за твое согласие? Или ты предпочтешь остаться?
   - Пьем медовуху за мой счет. И я согласен... - махнул рукой Самойлов, понимая, что он ждал такой возможности всю жизнь.
   Атан победно ухмыльнулся, словно кот, вдоволь нализавшийся сметаны.
   - А потом, обязательно набью тебе морду, - продолжил Владимир.
   - Мы еще посмотрим, кто кому и что набьет, - парировал Атан. - Как-нибудь обязательно тебе подправлю личико.
   Настроение Атана поднялось до отметки "Великолепно". Кажется, дорога будет не такой уж скучной, как ему казалось с самого начала.
  
   Атан вышел из корчмы, изрядно шатаясь, и побрел по направлению к домику травницы. Тьма стала настолько непроглядной, что даже в паре шагов ничего не видно. У странника были поразительные новости. С первыми петухами они отправляются в путь. "Наконец-то, - подумалось ему, - тянуть - смысла нет. Собрать необходимые вещи дело пары часов, а в такой спешке девушки не станут раздумывать над мелочами и не успеют прихватить абсолютно ненужные вещи".
   По дороге к месту своей сегодняшней ночевки, странник занимался делом, свойственным для большинства подвыпивших представителей рода человеческого - рассуждал о смысле жизни. Домом молодой человек мог назвать только одно место на свете - избу, в которой родился, но, к сожалению, не имел чести расти. Дом своей матери. Атану свойственно частенько задумываться над тем, куда его ведет извилистая дорожка под названием жизнь. Он не мог представить себя примерным семьянином, не мечтал о детях...
   Странник запнулся о камень на дороге и принял это за знак свыше, что пора подумать и о чем-нибудь другом. Атан задумался и даже остановился. Реакцию Милады на утренний отъезд представить не сложно. Реакцию Леси и представлять не стоит - что она может сказать? Да и собирать ей особо нечего. А вот над маршрутом стоило бы подумать хорошенько. Чем легче будет их путь, тем лучше будет для всех, а в особенности для него. Но, сколько ни пытался Атана думать о поездке - получалось коряво, косо, пьяно. Странник махнул рукой и решил, что с утра на месте и определится. Молодой человек улыбнулся и вспомнил про зеркальник.
   - Милада не спит - это точно, а если и спит, будет ей маленькая месть за ночные побудки, для разговоров о том, как же прекрасна ночь и как она в такую ночь одинока, - пробормотал под нос Атан и достал из сумки маленький кусок зеркала с половину мужской ладони. Он провел пальцем по выгравированному в верхней части витиеватому символу. Тот засветился тусклым зеленым светом, а странник с предвкушением стал ждать эффекта. Не заставив себя долго ждать, ровная гладь пошла рябью, являя сонное, злое личико Милады. В данный момент милой ее мог назвать только сумасшедший или безумно влюбленный, одним словом идиот. Ни к одному из них Атан себя не причислял, но остаться целым и невредимым все-таки хотелось, потому он обворожительно улыбнулся и изо всех сил постарался держать прямо глаза, норовившие сойтись на переносице.
   - Ты пил, - констатировала Милада.
   Атан решил прекратить цирк и его глаза встретились, любуясь друг другом.
   - Нет, ну надо же было так надраться! Че надо-то?
   - Собирай вещи, - сказал странник, вернув себе способность смотреть прямо.
   - Зачем?
   - С утра выезжаем.
   - Куда? С кем?
   - Ну как планировали, с Самойловым.
   - Ой, так ты договорился?! - обрадовалась Милада.
   - А то по мне не видно, - буркнул Атан.
   - Ура! - Милада танцевала с зеркальником в руках, и Атану стало совсем не хорошо, от мелькающего отражения.
   - Ты рада?
   - Да. А почему бы и нет? - Милада удивилась, остановилась, а Атан почувствовал себя намного лучше.
   - Ну, так ночь на дворе, времени нет, чтоб собраться, а я свинья, не сообщил раньше... - предложил варианты странник. Он явно не понимал, в чем же просчитался.
   - А... - махнула рукой травница, - голому собраться - только подпоясаться.
   - Так что, совсем ругаться не будешь?
   - Как-нибудь потом успею. Думаю, такая возможность мне представится. Ты уже идешь?
   - Нет. Я зайду к одному знакомому, договорюсь насчет лошадей для вас с Лесей.
   - Только больше не пей! - рявкнула Милада. Странник расплылся в довольной улыбке.
   - Переживаешь за меня, да?
   - Нет. Ты спишь со мной в одной комнате! Еще перегаром надышусь и буду пьяная ходить! Все. Я вещи собирать.
   Милада отключилась первой, чем очень удивила Атана. Он поскреб макушку и направился в сторону купеческого терема.
   "Думаю, от пропажи двух лошадей Самойловы не обедняют, а конюх от выпивки не откажется. Тем более, что странник может взять и бесплатно, - рассудил молодой человек и в который раз за этот вечер разулыбался, - сегодня день сюрпризов".
   Когда он вернулся в домик травницы, все уже спали.
   - Вот так. И никто тебя не ждет, и никому ты не нужен, - ворчал Атан, раздеваясь и укладываясь на расстеленную заботливой рукой постель. Спать оставалось всего ничего, но странник предпочитал пару часов сладкого забытья спокойной ночи без сновидений.
  
   Милада надеялась на то, что встанет раньше Атана и всласть попинает его ногами под предлогом побудки. Она, еще не открыв глаза, рисовала картину утренней мести. Завершением издевательства должен был послужить кувшин холодной воды, вылитый страннику на голову.
   "Не оригинально, но так заманчиво, - думала мстительница". Как хорошо, что она поговорила вчера с Лесей. Она хоть и наивная девочка, но совет, что она дала вчера, оказался толковым. Милада еще раз вспомнила, как вытянулось вчера лицо у странника. Не ожидал он такой ее реакции, не ожидал.
   От радостных размышлений ее оторвал звук осторожно ступающих ног и скрип половиц. Девушка открыла глаза и оторвала голову от подушки.
   - Атан!
   - Что я опять сделал не так? - странник застыл на ходу и развел руками с видом святой невинности.
   - У тебя в учебном корпусе, наверное, отдельным предметом шло обучение тому, как обламывать девушкам надежды... - простонала она, откидываясь на подушки.
   - Не, это у меня природные данные такие, - рассмеялся молодой человек.
   - Поднимайся, спящая красавица.
   - Иди, Леську разбуди лучше.
   - Так она сама встала, убежала воды набрать.
   Милада недовольно осмотрелась:
   - Нет, ну что за жизнь? - глядя в потолок, спросила она.
   - Вставай, вставай. Сейчас Самойлов приедет, а ты не одета. Скажу тебе по секрету: соблазнять его еще рано. Он только расстался с невестой. Так что я займусь лошадьми, а ты - собой.
   Атан вышел, оставив девушку в одиночестве. Она сползла с печи и, чертыхаясь, стала одеваться. Натянув приготовленную с ночи дорожную одежду, Милада вытащила из-за печи небольшую сумку из сыромятной кожи, вытерла и собрала туда скляночки, баночки, в которых хранились результаты ее экспериментов.
   Дверь скрипнула и на пороге появилась Леся:
   - Доброе утро, ты уже, гляжу, собралась. А я воды набрала, очистила, чтоб в дороге было что пить.
   - Молодец, про воду я и забыла. Самойлов приехал?
   - Кто? - не поняла Леся. - Разве мы не втроем едем?
   - А тебе Атан не сказал?
   - Ты мне тоже об этом и словом не обмолвилась, даже ночью, когда я тебе вещи собирать помогала. Так кто с нами едет?
   - Владимир Самойлов собственной персоной. Ума не приложу, как Атану удалось его уговорить?
   - Самойлов... - Леся задумалась, вспоминая красивого молодого человека с ярмарки, - а как же его невеста?
   - Не знаю, Лесь, Атан сказал, что вроде бы больше у него невесты нет.
   Леся открыла было рот, чтоб еще что-то сказать, но дверь в очередной раз заскрипела возвещая о том, что кто-то зашел в дом. Девушки обернулись. На пороге стояли двое. Атан и Владимир. Леся рассматривала гостя, отмечая малейшую деталь, сравнивая с воспоминаниями. Они ни в чем не обманули девушку. Владимир высок, красив, хорошо сложен, аккуратно одет, словно принц из сказок, которые любили рассказывать на ярмарках и народных гуляниях.
   - Владимир, я должен вас представить друг другу. Это Милада, местная травница, а эта беловолосая девочка дочь охотника Василя.
   - Очень приятно, - буркнул себе под нос Владимир, с таким видом, словно ему абсолютно все равно, кто с ним едет.
   - Если все готовы, можем выезжать, - сказал он и вышел во двор.
   - Да уж, - протянула Милада, - приятная компания нас ожидает, - Бука и Павлин. О-очень веселое будет путешествие.
   Атан зыркнул на Миладу и вышел вслед за Владимиром.
   - И что я такого сказала?
     
   Дорога простиралась широким полотном утоптанным сотней ног, конских копыт и колесами повозок. Ребята ехали в молчании с момента, как выехали из хутора. Перед этим, правда, пришлось послушать сольное выступление Милады, которая отказывалась ехать на коне в одиночку, препирательства Владимира с Атаном по поводу присвоенных лошадей из конюшни Самойловых. Молчала только Леся. Отец обучил ее верховой езде. Она, бывало, выбиралась с ним в лес. Асом в этом деле ее было сложно назвать, но и в панику, подобно Миладе, белокосая девушка не впадала. Солнце стояло высоко в небе и палило нещадно. Лето обещало быть жарким.
     - Ну когда же будет привал? - наконец-то нарушила тишину Милада, - у меня от этой лошади вся з... задняя часть спины болит. Скоро синяками покроюсь, а никто и не подумает сжалиться надо мной бедной и несчастной.
   - Подожди. До леса доберемся, там, на поляне и устроим привал, - ответил, не оборачиваясь, странник.
   - А может сейчас? Атан, я есть хочу, мы даже перекусить с утра не успели...
   - Я сам буду решать, когда и где нам останавливаться. Как же ты три года назад сюда добиралась? - откликнулся на ее завывания молодой человек.
   - Как, как? Пешком! Нашел, что вспомнить! Это три года назад было... Да и вообще, я при первом подвернувшемся случае, к мельнику в повозку напросилась, потом к мужику, который шкуры в город вез, потом... Я уже не помню, но помучилась я всего день, а потом добиралась с комфортом.
   - И чем, интересно, ты со всеми расплачивалась? - съязвил странник, накидывая любимый капюшон.
   - Как чем? Одного - полечила, у него страшный насморк был, второму денег дала, третьему улыбнулась и обед приготовила...
   - Так уж все легко вышло?
   - Атан, - в голосе травницы зазвенели стальные нотки, - тебе своим мужским умом не понять женского обаяния и магии женской улыбки. Все мысли через одно место! - Милада, гордо задрав голову, проехала вперед.
   Леся наслаждалась обретенной свободой. В груди быстро билось сердце. Волосы, как обычно заплетенные в широкую косу, трепал ветер. Он ласково касался лица девушки, словно целовал ее, шептал ей ласковые слова. Все вокруг: трава, деревья, дорога, даже пыль из-под копыт, казалось ей не реальным. Слишком ярким, слишком чистым, слишком насыщенным. Она любовалась каждой веточкой, травинкой, цветком, бабочкой. На ее лице была прописана радость. Детская, неприкрытая. И этим, конечно же, не мог не воспользоваться Атан. Он подъехал к ней поближе и спросил:
   - Ну и что ты так пялишься вокруг, словно никогда в жизни ничего подобного не видела? Я удивляюсь, насколько ты наивна!
   - А я все время удивляюсь тому, какой же ты наглый, упертый и вредный, - парировала Леся.
   Лицо странника вытянулось. Он что-то хотел сказать, но Леся не захотела его слушать, выставив руку ладонью к нему в говорящем жесте: "Заткнись, сейчас я говорю", и продолжила:
   - Так вот. На чем же я остановилась? А-а! На том, что ты наглый, упертый, противный и вообще, индюк. И я знаю, в чем причина твоего поведения! Все дело в том, что ты не умеешь радоваться жизни. Как только научишься, все изменится. Вот увидишь. - Леся улыбнулась и присоединилась к Миладе, оставив странника наедине со своими коварными замыслами о мести.
   Разговоров не заводили до самой полянки, которая приглянулась девушкам. Вот тут-то они и устроили показательный хор плакальщиц мужской половине. Мужскую половину олицетворял Атан, так как Владимир всю дорогу ехал молча, словно путешествовал в одиночку. А рядом так, назойливые мухи, толку от которых ни на грош.
   Вытребовав у странника привал именно на "этой зелененькой поляночке, с милыми ромашечками, такими большими бабочками, под раскидистым дубиком и т.д. и т.п.", Милада, с рвением достойным поощрения, принялась готовить обед. Или поздний завтрак? Кому как нравится. Сопровождалось все это словами:
   - Ух ты, какие славненькие цветочки! - это Милада.
   - Атанчик, миленький, может за тобой поухаживать? - это Леся.
   Атан нарезал круги вокруг щебечущих девушек, придумывая, что бы такое гадкое сделать, чтоб хохотушкам жизнь медом не казалась. Еще и смеются над ним! Кошмар! Странник. Гроза неверных, длань правителя! Докатился, блин! Девки не то что не боятся, они откровенно пользуются его добротой, да еще и издеваются.
   - Атанюся, - обратилась к нему Милада, выбирая самые глупые уменьшительно-ласкательные имена, чтоб позлить зазнавшегося парня, - ты хоть...
   - Что??? Как ты меня назвала??! Ну, все, пришел предел моему ангельскому терпению! Сколько можно издеваться? Я в жизни столько глупых прозвищ не слышал в свой адрес, сколько за последние пятнадцать минут! Вы что меня добить решили? Атанюся! Не, ну это ж надо, до чего фантазия разгулялась! Да вы. Да вы, да вы... Бояться меня должны - вот! Я странник!! Я, я, я...
   - Аташ, - Леся подошла к нему со спины и положила руку на плечо, - не нервничай, мы же любя.
   - ...????!!!!! - возмущение странника дошло до критической точки. Он открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба.
   - Мы боимся, - заверила его Милада, - не переживай, о-о-очень боимся. Да. Ты как в той сказке: "Я злой и страшный серый волк, я в поросятах знаю толк..."
   - Да-да, очень боимся, - поддакивала Леся, - только ты выдохни, а то весь покраснел, того и гляди лопнешь. А кто же без тебя нами командовать будет?
   - Не кому, Аташ, - вставила Милада, покосившись на мирно пристроившегося на краю расстеленного покрывала Самойлова, - из Владимира же и слова не вытащишь. Нам без тебя будет очень скучно.
   Атан, пылая праведным гневом, окинул девушек презрительным взглядом и, развернувшись, чеканным шагом пересек поляну и затерялся среди деревьев.
   - Это он куда? - подал голос Владимир.
   - Пар спускать, - ответила Милада, кусая мягкий белый хлеб. - Ты ешь-ешь, - обратилась она к Владимиру, - а то я голодная и тебе не достанется. Как говорится, в большой семье... не щелкают.
   Атан вернулся к концу трапезы, как ни в чем не бывало. Он сел, спокойно взял оставленную снедь и с наслаждением стал жевать. Милада ждала чего угодно, после их с Лесей совместной выходки, но только не этого. Травница внимательно следила за ним все время, что он ел, но ничего подозрительного в его нахальной физиономии не усмотрела.
   Путники отдохнули немного и стали собираться в путь. Сегодня еще нужно было доехать до ближайшей деревеньки, и попроситься на ночлег. Мужчины встали размять ноги, после продолжительного отдыха, а девушки стали собирать вещи.
   - Девушки, вам помочь, - раздался за их спинами голос Атана.
   Милада посмотрела на него через плечо, но ничего подозрительного не увидела.
   - Ну, помоги, - сказала она.
   Атан широко улыбнулся и захлопал в ладоши:
   - Давай! Давай! Давай! - скандировал он.
     
   Костер весело потрескивал. Языки пламени вздымались высоко вверх. От разливающегося тепла грелось не только тело, но и душа. Жар проникал в самые потаенные уголки Лесиного сердца, унося страх, неприязнь, скуку и одиночество. Милада весело хохотала над слабыми попытками Атана приготовить ужин на всех четверых. Атан хмурил брови, кривил губы, морщил нос, но, в конце концов, сдался и рассмеялся вместе с девушкой. Все это было так правильно, так хорошо, что Леся неожиданно для себя поняла - это все о чем она мечтала. Быть частью такого веселья, легкости и беззаботности. Даже хмурый Владимир, который за всю дорогу не сказал и слова, уютно устроился у костра рядом с Лесей и теперь его губы не произвольно растягивались в улыбке, в глазах играли отсветы костра, а из груди то и дело вырывался искренний смех.
   Леся задумалась, глядя на него. Сильный, красивый, уверенный. За ним, как за каменной стеной. Такие мысли вызывал этот мужчина. Леся не отдавала себе отчета в том, что она пристально разглядывает его, и Владимир давно уже это заметил. Он с едва уловимой усмешкой смотрел на эту девочку-девушку. Мысли вихрем кружились в голове. Приходили и ускользали... Ускользали и приходили, не позволяя зацепиться хотя бы за одну из них. Притяжение, которое Владимир ощутил, как только ее увидел, заставляло его терять над собой контроль и с наслаждением, неподвластным его уму и сердцу, смотреть в эти черные, странные озера глаз. Печальные и безумно красивые. "Вот так и бросаются в омут с головой, - пронеслось в голове Владимира, - а потом находят опухшие тела утопленников".
   Самойлов отвернулся, прервав момент очарования. Леся покраснела с головы до пят.  "Что он теперь обо мне подумает? - подумала девушка". Она подтянула колени к подбородку, положив на них согнутые в локтях руки.
   Владимир чувствовал себя так, словно отобрал у малого дитя петушок на палочке. Ему необходимо было что-то сказать, но его помутневший разум не мог найти мало-мальски подходящей фразы. Он сидел, словно истукан и только и думал, что о черных омутах прекрасных глаз, о фарфоровой бледной коже и мягких розовых губах. И злился. На самого себя. Он не хотел боли. Он боялся ее. И этот страх почувствовать себя отверженным, ненужным пересиливал влечение к девушке. Но страх отступал, стоило ему на нее посмотреть...
   Леся решила встать и помочь Атану с Миладой. Такими темпами, они не дождутся не то что ужина, эти двое даже к завтраку не успеют. Владимир посмотрел ей вслед. Обычное платье. В хуторе все так одевались, за исключением, конечно Милады, ту в юбке или платье увидеть - событие для всего хутора из ряда вон. Было в движениях белокосой спутницы что-то завораживающее, притягивающее взгляд. Не худая и не полная. Четкие линии безупречных изгибов складывались в соблазнительную фигуру. Даже травница в черных походных портках, и куртке - красивая самоуверенная Милада - смотрелась рядом с Лесей простушкой. В Миладе не было того очарования, того достоинства. Владимир тряхнул головой, прогоняя наваждение. Надо что-то с этим делать. Так нельзя. Нельзя позволить женщине завладеть его разумом.
   Послышался шорох и кряхтение. Рядом с Владимиром, там, где пару минут назад сидела Леся, приземлился Атан.
   - А ты не желаешь присоединиться к девушкам и помочь им в приготовлении ужина? - Атан предложил Владимиру внести посильную лепту.
   - Помниться мне, что это ты разглагольствовал, что вполне можешь о себе позаботиться, а не я. Меня устраивает подобное положение дел. - Владимир сорвал травинку и засунул в рот.
   - Я могу о себе позаботиться, - парировал наглец, - но зачем мне утруждать себя такими делами, как готовка, если есть две вполне очаровательные девушки, которые с радостью сделают это за меня?
   - Уверен, что тебе это не аукнется? - усмехнулся Владимир и выкинул порядком пожеванную травинку, оставившую на языке привкус сочной горечи.
   - С Миладой ни в чем нельзя быть уверенным, - Атан сладко потянулся и крикнул девушкам:
   - Чего вы там так долго копаетесь? Я дождусь сегодня ужина или придется ложиться голодным?
   Милада ослепительно улыбнулась, и от ее прекрасной улыбки повеяло холодом. Владимир сдавленно усмехнулся и поспешно отвернулся от Атана, чтоб не рассмеяться в голос. Леся хмуро посмотрела на синеглазого хама, но проследив за реакцией подруги, усмехнулась и занялась готовкой. Атан даже бровью не повел, мило улыбаясь знахарке.
   - Дорогой, - издалека начала Милада, - что-то мне подсказывает, что ты сегодня либо останешься без ужина и будешь спать голодным, либо поешь, но спать не будешь.
   - За какие-такие заслуги? - губы странника раздвинулись в улыбке, а глаза стали огромными, как блюдца и печа-а-альными... Совсем как у бедного побитого котенка.
   - Ну, знаешь ли, - возмутилась невпечатленная Милада, - уговор дороже денег. Если ты отрываешь зад и помогаешь с готовкой, то и поешь и поспишь. А если не поднимаешь, то... Либо ешь, либо спишь. За все надо платить, милый.
   По закону жанра и характера отношений этих неугомонных, тут же разгорелась словесная перепалка. Милада металась разъяренной фурией в попытках что-то доказать спокойному до умопомрачения Атану. Тот в ответ мило улыбался, строил печальные и раскаявшиеся глазки и своей вины не признавал. В результате весь разговор свелся к претензиям из ряда "Ты, ты, сволочь!" - это Милада. "Я?! - не повышающий тона Атан (святая невинность, ангел Божий, коих на иконах малюют), - в чем моя вина? Мне кажется, что ты просто ко мне придираешься".
   Через пару минут их спор откровенно напоминал фарс. Леся прошла мимо Милады бочком и подвесила походный котелок на рогатину над костром. Она уперла руки в бока, а Владимир невольно залюбовался ее фигуркой. Леся попробовала что-то произнести, но эти двое не слушали никого, кроме себя. Вернее, каждый из них слушал только себя любимого. Леся набрала побольше воздуха в легкие четко, ровно и довольно громко произнесла:
   - Пока вы отношения выясняли, я уже все сделала. Делов-то на пару минут, а вы разговоров развели на целый час! Готовкой буду заниматься я. Вы все равно это дело не любите, а ходить голодной лично я не буду. Любая помощь - принимается. Споры - пресекаются. Вопрос закрыт.
   Ответом девушке стала звенящая тишина.
   Леся подошла к своей сумке и стала вытаскивать провиант. Хлеб, кусок вяленого мяса и соленое сало. Она быстро расстелила покрывало, служившее им столом, нарезала бутербродов. Никто не пытался с ней заговорить. Видимо, не ожидал от Леси проявления характера. Вроде бы и грубого слова никому не сказала, но почему-то всем стало стыдно. Атан вскочил с места поиске подходящего занятия, Милада помешивала кашу в котелке, а Владимир молчком присоединился к Лесе, помогая накрыть импровизированный стол.
   - Как быстро все себе дело нашли, - буркнула себе под нос Леся.
   - А у тебя талант, - произнес Владимир, - быстро ты всех приструнила.
   - Я не хотела никого обижать, но это глупо. Стоят, спорят. И ни один ничего не делает.
   - Еще чем помочь? - Владимир сел на край одеяла.
   - Подай сумку. У меня там еще один котелок поменьше, и травки. Сейчас чай организуем.
   Владимир потянулся за холщовой сумкой и передал девушке. Пока Леся изучала ее содержимое, Владимир, не отрываясь, следил за каждым ее движением. Сосредоточенная, внимательная, хозяйственная, привлекательная... Сколько еще в этой девушке загадок?
   - Со мной что-то не так? - Лесандрин заметила пристальный взгляд, ей стало не по себе.
   - Да, нет. Все в порядке. Я просто задумался, - Владимир поспешно отвел взгляд.
   - Я возле костра бурдюк с водой оставила, принеси, если не трудно.
   - Один момент, - Владимир улыбнулся и легко поднялся на ноги.
   Девушка всыпала в котелок необходимые травки, залила водой, принесенной Самойловым и передала молодому человеку, непроизвольно коснувшись его руки. Владимир резко дернулся, едва не расплескав воду из котелка. Не сказав ни слова, он развернулся и отошел к костру. Спина молодого человека - неестественно прямая - выдала невесть откуда взявшееся напряжение.
   Леся не успела над этим задуматься, потому что Милада возвестила о том, что каша готова и, наконец-то можно ужинать. Атан прилетел со скоростью ветра, Милада тоже не заставила себя ждать. Только Владимир замешкался, глядя в костер, словно зачарованный.
   - Эй, Самойлов, нам тебя ждать, или ты есть не будешь? - поинтересовался Атан, вольготно развалившийся между Лесей и Миладой.  - Ты там подольше постой, мне больше достанется... - Владимир не ответил.
   - Уснул он там, что ли? - пробурчал Атан и принялся за горячую пшеничную кашу.
   Леся поднялась с места, отряхнула юбку и подошла к Владимиру.
   - Оттого, что ты будешь смотреть на воду, она быстрей не закипит, - мягко произнесла она, - Иди, поешь.
   Владимир рассеянно обернулся:
   - Да, иду. Спасибо.
   Леся пожала плечами, решив, что собственный желудок ей дороже, чем витающие непонятно где мысли Владимира. Она села рядом с Миладой и потянулась за своей порцией.
   - И мне подай, пожалуйста, - раздался голос за спиной. Леся обернулась, для того чтоб убедиться, что ей не почудилось.
   Самойлов сидел за спиной и мило улыбался, как ни в чем не бывало.
   "Да, - пронеслось у Леси в голове, - похоже, перемены в настроении у данного представителя мужского пола, случаются чаще, чем у Милады".
   Завершив трапезу ароматным травяным чаем, путники собрались укладываться на ночлег. Леся вызвалась караулить первой, потому как спать не хотелось. Атан с Миладой долго спорили, кто где будет спать. Милада рассчитывала лечь к нему под бок, но Атан отказался наотрез. Неугомонные молодые люди успокоились только после того, как Владимир высказал предположение, что они своими криками всех лесных разбойников созовут. Атан покочевряжился, рассказывая, что ему-то разбойники не страшны, но притих.
   Когда звуки и шорохи стихли, возвещая о том, что все улеглись, Леся придвинула одеяло поближе к костру и подтянула колени к подбородку, любуясь языками костра. Пламя нежно ласкало медленно тлеющие дровишки. Странный союз дерева и искры. От этого союза разгорается пламя, но в этом пламени безнадежно гибнут оба. И искра и ветви. Может и любовь такая? Да, Милада как-то говорила, что любовь - это огонь, который способен спалить до основания твою душу. Но должна ли она быть такой? Ведь огонь - не только пожар и смерть, огонь - это тепло, уют...
   Как странно иногда поворачивает наша жизнь... Еще пару дней назад она и представить не могла, что отправится в столицу. Святоград! Гордость Берянской Империи! Говорят, там очень красиво. И она увидит эту красоту своими глазами! Невероятно! Еще вчера Леся боялась повысить голос, а сегодня отчитала Миладу с Атаном, как маленьких детей...
   Легкие, почти неслышные шаги послышались за спиной девушки. Леся в последний момент обернулась и встретилась взглядом с Владимиром.
   - А ты чего не спишь? - произнесла девушка. Голос ее дрогнул от неожиданности.  
   - Не спится, - ответил Самойлов, пожав плечами, - ты не против, если я посижу с тобой?
   - Нет, не против, - ответила девушка, подвигаясь на сложенном в четверо одеяле, чтоб Владимир мог присесть рядом.
   - Я тут с собой прихватил еще одно одеяло. Не хотел тебя стеснять. Но раз уж ты позволила мне присоединиться, да еще и место выделила... - Владимир заботливо накрыл плечи девушки вторым одеялом, и она прикрыла глаза от удовольствия.
   От импровизированной накидки пахло осенью. Чуть прелой листвой, проливным дождем, свежестью осеннего утра. От этого аромата у Леси закружилась голова, она поспешно постаралась взять себя в руки. Девушка открыла глаза и попала в каре-зеленый омут внимательно изучающих ее глаз. Время бежало, как песок сквозь пальцы, она тщетно пыталась остановить мгновенье, но ничего не получалось.  Все было так просто. Просто смотреть в эти глаза. Просто сидеть рядом. Просто чувствовать спокойствие...
   Леся отвернулась первой, не захотела опять оказаться в неловком положении. Владимира совсем недавно бросила невеста, и Леся не хотела показаться легкомысленной девочкой, теряющей голову от первого встречного. Мало ли, сколько у него таких.  
   Владимир робко приобнял ее за плечи.
   - Под утро всегда холодает, а я совсем не хочу, чтоб ты заболела. Кто тогда будет готовить? Милада? Она обязательно заставит Атана оказывать посильную помощь, а я не хочу мучиться пищеварением, тем более, в дальней дороге. Атан меня ой как не любит, я даже представить боюсь, что он мне подсыплет в кашу.
   Леся улыбнулась и расслабилась. Владимир привлек ее к себе. Девушка попыталась оказать легкое сопротивление, но после нескольких бесплодных попыток решила оставить бесполезные усилия, и прислонилась к широкому плечу Владимира.
   - Ты хочешь спать? - спросил он.
   - Не знаю, - честно ответила девушка, - и хочу, и нет. Слишком много впечатлений.
   - А давай, я тебе расскажу что-нибудь интересное, а ты постараешься заснуть?
   - Мне скоро Атана будить, его очередь караулить.
   - Я сам разберусь с Атаном, - успокоил Лесю Владимир.
   - А ты?
   - Я не хочу спать. Я все смотрел на тебя. Сначала думал, что ты заснула, ты почти не шевелилась. Решил разбудить тебя и сменить на посту - все равно не спится.
   - Вот и пробовал бы заснуть, я все равно не сплю, - пробормотала Леся, предательски зевая.
   - Так вместе веселее! - воскликнул Владимир.
   Он прижал Лесю еще сильнее. Ей было слышно, как стучит его сердце. Зачарованная этим звуком, девушка не смела шелохнуться. Звук бьющегося сердца был подобен музыке, звучащей только для нее.
   - Знаешь, я читал, что где-то существуют другие миры. Их бесчисленное множество, как и звезд на небе. Один сумасшедший ученый предположил, что существует около миллиардов разных миров, и человек проходит каждый из них. Это называется реинкарнацией. В одном мире человек умирает, в другом возрождается и так до бесконечности. Очень интересная теория, но только жаль, что проверить ее не возможно. Только на собственном опыте. Но нам же до этого еще далеко, правда?
   Владимир посмотрел на мирно посапывающую у него на груди девушку. Она была похожа на солнышко. Холодное весеннее солнышко, согревающее душу. Она манила и пугала его. Отблески пламени бросали на лицо Леси причудливые тени. Во сне черты лица разгладились, на губах играла еле заметная улыбка. Хотелось прижать ее к себе до боли в суставах и не отпускать ни на минуту, ни на миг. Владимиру с ней было спокойно и хорошо. Он взял Лесю на руки и аккуратно отнес туда, где совсем недавно ворочался и пытался уснуть. Самойлов бережно положил девушку и заботливо укрыл.
    - Спи, - прошептал он, - спи спокойно, мое наказание.
   Владимир долго сидел у костра, подбрасывая в огонь сухие ветки. Он думал о многом. Больше всего - о черноглазой богине, которая мимоходом умудрилась зацепить его. Он почти забыл о том, что женщины коварны.
     "Но, ведь она не такая, - убеждал себя Владимир, - она не может быть такой же, как Анна. Хотя... Женщины. Они могут быть такими милыми и нежными, если им это выгодно. Но разве Леся может быть такой? Она слишком открытая, ранимая... Но и загадка в ней тоже есть".
     Уже перед рассветом Владимира сменил Атан, убедив Самойлова, что лучше часок подремать, чем ненароком вывалиться из седла. Молодой человек сопротивлялся, но Атан лишь отмахнулся от него. Самойлов встал, размял порядком затекшее тело и уже хотел лечь, как вспомнил, что на его одеяле лежит черноглазая загадка, так мило заснувшая на его плече.
   Атан, наблюдавший за Владимиром все это время, негромко окликнул молодого человека
   - Ложись на мое место. Не шуми, а то ее разбудишь. Пусть поспит.
     
   Владимир удивился заботливости странника. "Неужели, милая девочка Леся и этого павлина околдовала?" - Владимир отогнал от себя ненужные мысли, лег и постарался поскорее заснуть. Но мимолетно брошенная Атаном фраза не давала ему покоя. Он поворочался еще некоторое время, но скоро сладкая пелена тонкого сна накрыла его с головой.
     
   Рассвет ознаменовали громкие стоны. Источником жалобных всхлипов и стенаний являлась Милада. Талант артистки, нашедший пристанище в хрупком и достаточно симпатичном тельце, поистине достоин того, чтоб ему рукоплескали, как минимум в императорском театре. Этим утром ее фантазия разыгралась настолько, что ни одному из модных писателей и не снилось! В данный момент она изображала столетнюю старушенцию. Кряхтение и стоны были переданы с такой реалистичностью, что даже Самойлов вспомнил о своей прапрабабушке. Воспоминания были не особо приятными, поэтому молодой человек предпочел сделать вид, что ничего не услышал. Леся занималась чаем и съестным, Владимир решил оказать девушке посильную помощь, заключавшуюся в рассказе смешных историй из жизни его родственников. Атан же сидел молча и внимательно смотрел на хихикающую пару.
   Милада поняла, что толку не будет.
   - Эх, и никому же я горемычная не нужна! - воскликнула притворщица.
   Компания развернулась в ее сторону, оценивающе на нее посмотрела и отвернулась, возвращаясь к оставленным делам.
   - Та-ак, я не поняла? - Милада уперла руки в боки и воззрилась с укором на спины друзей, - Это почему на меня никто внимания не обращает? Я что - пустое место?!
   - Нет, Лад, - ласково проговорил Атан, - совсем не пустое.
   - Почему на меня никто не реагирует?! - воскликнула травница.
   - Тише, солнышко, - Атан даже не повернул головы, и продолжил, понижая голос, - прислушайся. Тебя ничего не настораживает?
   Милада подошла ближе и присела на корточки рядом со странником
     - Я не могу объяснить, что я чувствую, - ошарашено пробормотала она ему на ухо, - что-то не так, а вот что? Я не могу понять. - Милада вздрогнула, потерев озябшие плечи.
   - Ребят, мне кажется или сгущается туман?
   Деревья заволокло белым маревом, которое с каждой секундой становилось плотнее. Полянку, на которой они расположились, окружила плотная молочная завеса, через которую ни черта не было видно.
   - Что это? - ошарашено спросила травница.
   - Это я у тебя должен спрашивать! - шикнул на нее Атан, - я, между прочим, странник. Магические всплески чувствую только посредством артефактов и глаз, а не нутром в отличие от тебя.
   - Так доставай, свою штуковину, - включился в разговор Владимир, по инерции прижимая к себе Лесю, которая на удивление не сопротивлялась и не произнесла ни слова.
   - Да в том то и дело, что нет их у меня!
   - Как нет! - на Атана уставились две пары удивленных глаз.
   - Это был мой последний рейд. Я ехал проверить как идут дела с церковью, заодно навестить Миладу. Аномальных и магических явлений на территории империи не наблюдалось уже десять лет. Вот и забрали у нас их - за ненадобностью. На усовершенствование в лаборатории переправили. Остались только у специального отряда, а я в его ряды уже не вхожу! - Атан почти сорвался на крик от безысходности.
   - Тихо, - шикнула Леся, выпутываясь из крепких объятий Владимира.
   Она беззвучно встала с мечта и направилась к туману.
   - Ты что, больная! - шипел Атан вслед, - Самойлов возьми эту ненормальную самоубийцу, и усади, а лучше свяжи и кляп в рот засунь.
   - Если ты не замолчишь, кляп светит тебе, а не мне, - спокойно и ровно проговорила Леся. Владимир, сиди на месте. Милада, что ты знаешь о беспокойниках?
   - О ком?! - воскликнул Самойлов.
   Леся еще раз раздраженно шикнула на него.
   - Духи, привидения, души умерших, которым нет покоя, - пробормотала Милада.
   - С чего ты взяла, что это они? - Атан заинтересованно приподнялся со своего места.
   - Атан, сядь на место, - оборвала его Леся. - Если я чувствую, твое движение, то они тем более.
   Троица пораженно примолкла. Изумление бледными красками было прописано на их лицах.
   - Милада, - тихонько позвала девушка, - подойди ко мне. Только осторожно. Не шуми.
   Травница нетвердой походкой подошла к Лесе. Та протянула ей руку и Милада без слов ее поняла, взяв подругу за руку. Чужие чувства молнией пронзили ее. На лбу выступил холодный пот. Внезапная догадка поразила девушку.
   - Леся стала проводником, - набатом стучало в голове, - ее надо спасать.
   Беспокойники выбирают особо чувствительного человека, для того, чтоб поведать ему о своей боли. Надеясь, что тот сможет им помочь, успокоить их душу.
   - Чего они хотят, Леся, чего они хотят, - шептала, как молитву Милада, - чем мы можем им помочь?
   - Им не нужно помогать, - устало пробормотала беловолосая, - они не хотят помощи.
   Она повернулась к Миладе. Ее лицо исказилось болью и ужасом.
   - Отпусти меня! - крикнула Леся и, вырвав руку, упала на траву у края поляны. Глаза закатились, а тело билось в судорогах. Из груди девушки вырывались хрип и неясные крики. Туман отступил.
   - Сюда! - крикнула Милада, падая на колени рядом с подругой, - Леся! Лесенька! Держись, ты только держись!
   Владимир подоспел первым, но один он ни как не мог справиться с брыкающейся девушкой. Атан помог ему взять Лесю на руки. Владимир сел на расстеленное на земле покрывало, отказываясь выпускать девушку из рук. Еще каких-то двадцать минут назад все было хорошо. А теперь никто не знал, что дальше делать.
   Милада кляла себя на чем свет стоит, за то, что не переняла у бабушки дар, как та просила. Бабушка умирала в страшных муках. И все по ее вине. Теперь она не знает, что делать с Лесей и как ей помочь.
   Травница уронила голову на сложенные на коленях руки и заплакала.
   - Не реви, не время, - услышала она за спиной суровый голос Атана. - Ее срочно нужно привести в чувство.
   - Я это и без тебя понимаю, умник! - воскликнула Милада, поднимаясь рывком на ноги. - Ты можешь что-нибудь предложить?!
   Странник задумался. Все-таки, как ни крути, а руководить мыслительным процессом, побуждая к умным мыслям и, несомненно, сногсшибательным действиям, несравненно легче, чем думать самому.
   - Я не уверен... Помнится, дед мне рассказывал одну интересную историю. Правда в том контексте мораль была немного другая, но не в этом суть... Был у них в отряде один молоденький парень, он попал к ним как раз во время большой зачистки. Правда, в том случае беспокойник был один, но он тоже ничего не требовал, просто хотел, чтоб парнишка прочувствовал всю его боль. Пацан находился в этом состоянии около трех часов, но его все-таки удалось спасти.
     - Как? Ради Всевидящего, не тяни! - Милада ходила кругами, нервно заламывала руки и кусала губы в кровь.
   Атан, который и без того едва сохранял подобие спокойствия, посерел и, стараясь сохранить уверенность, достаточно будничным тоном произнес:
   - Они вытесняли душевную боль - физической.
   Милада вытаращила глаза, а Самойлов до сих пор не подававший признаков присутствия изумился так, что могли позавидовать все демоны и черти подземного мира.
   - Что они сделали? Выкладывай. - Потребовала Милада. - Что. Они. Сделали.
   - Отрубили ему палец. На ноге. - Атан обозрел морды путников и продолжил, пока его не успели перебить: - Они перепробовали все. Подействовало только это. Они и сами не знают причины. Они-то не маги, а лекари против беспокойников - пшик.
   - Я тебе этого не позволю, садист, - шипел Владимир, сильнее прижимая к себе тихонько поскуливающую девушку.
   - А что ты предлагаешь? - Атан говорил почти спокойно. Почти. Тщательно скрываемый гнев пытался вырваться из под благообразной оболочки. Но он еще достаточно контролировал себя, чтоб не перейти на крик и истерику.
   - Ты что, охренел в конец! - Владимир разве что ядом не плевался, а так сходство со змеей было потрясающее!
   - Конечно, это так благородно с твоей стороны - печься о сохранности так желаемого тобой тела. Не переживай, ничего стратегически важного не отрежем, разницы не почувствуешь, если она вдруг согласится! - все-таки этот интеллигент домашнего разлива смог довести Атана до белого каления! Теперь странник исходил ядом, скрывая страх за жизнь этой наивной дуры за язвительностью.
   - Да я тебя... - Владимир разразился таким отборным матом, что даже Атан мог позаимствовать пару словечек в свой лексикон.
   - Да тебя никто спрашивать и не будет! Ты ей кто? Никто и спереди хвостик! У нас выхода нет, если мы не хотим ее потерять. - Атан, красный, как рак сжимал руки в кулаки, готовясь нанести удар прямо в челюсть Самойлову.
   - Да хватит вам! - вклинилась в словесную перепалку Милада, - С ее способностями она даже умереть не сможет. Просто останется навсегда в мире снов и чужой боли, которые она чувствует, как свои собственные. И там был не один дух, а сотни! Поэтому пока вы спорите, она проходит через такие мучения, что вам и не снились. Нужно думать, а не языками чесать.
   - Ты предлагаешь ее резать? - вскинув брови, поинтересовался Самойлов, хотя на языке вертелся другой вопрос: "Какие еще к черту способности?!"
   - Нет. Это ей не поможет. Она не почувствует физическую боль. - устало ответила Милада, припоминая случай, когда Леся лечила сына кузнеца. Милада тогда долго пыталась оторвать Лесю от Макария. И за руку оттаскивала, и по щекам хлестала - бесполезно.
     
   Леся никак не могла очнуться от водоворота чужой боли, страха, ненависти и обиды, захватившего ее. Страшная смесь. Словами не передать, сколько ужаса ей пришлось пережить. Сначала она проживала каждую смерть по отдельности, но через какое-то время все смешалось перед глазами. Узкое помещение, недостаток воздуха, не можешь пошевелиться, нечем дышать, запах разлагающихся тел. Все это сводило с ума, заставляя опуститься на колени, прижав руки к вискам и выть, грызть землю, орать до хрипа в легких. Это продолжалось невыносимо долго, невыносимо больно. Леся цеплялась за жизнь, но теряла себя в чужой боли, изредка выныривая на поверхность забытья.
   Хорошо, что по природе беловолосая, хоть седины не заметно. С малых лет все равно что седая.
   "О чем ты думаешь!" - укорила себя девушка.
   Постепенно до нее дошла мысль, назойливо стучавшая на краю сознания. Боль отступает, принося маленькое освобождение, стоит воспротивиться ей хотя бы на мгновенье.
   "А ведь я могу еще, как ни странно, связно мыслить".
   Молочная густота, окружившая девушку, слегка отступила, подарив передышку, и Леся смогла сделать маленький глоток позабытой свободы. Неожиданно в ней стал робко расцветать природный (или все-таки приобретенный за такое короткое время?) эгоизм. Она никогда не жила для себя. Все эти годы детства в обиде и отчуждении. Непонимание. Неприятие. Единственная радость - дружба удивительной, потрясающей Милады... Вся - такая маленькая - жизнь, потрачена на пустые усилия и надежду, что отец будет гордиться, Матрена - полюбит, Милада - не прогонит...
   Сострадание не собиралось уступать место гордости. Эти - давно не люди - тоже любили, страдали, умерли в муках, в конце концов. И кто-то должен им помочь...
   - А почему я? - поднял голову расцветающий буйным цветом эгоизм, - Теперь ничто не мешает мне жить так, как хочется, ну, на крайний случай, как сумею... Главное отсюда выбраться.
   Девушка оглянулась на грязно серую пустоту, в которую по недоразумению судьбы заключила себя сама.
   - Вот это ситуация... - проговорила она вслух и задумалась.
   "А, ведь ты, Леся, просто образец самобичевания, неуверенности и нелепого сострадания всему на свете, только кто б тебя пожалел..." - эгоизм разошелся и решил набрать обороты.
   "А кто сказал, что это плохое качество?" - сострадание никто не отменял.
   Лесе стало казаться, что она сходит с ума, уже начала разговаривать сама с собой. Хотя, если серьезно задуматься, то сострадание, хорошее качество, но в меру. А она совсем забыла про себя и свои желания. А она когда-нибудь о них помнила?
   Девушка вдохнула полной грудью холодный безжизненный воздух, словно младенец, делающий первый в жизни вдох. Так жить захотелось! Так мало еще было сделано, так много еще предстоит. Столько всего нужно попробовать, что аж голова кружится!
   Хитро улыбнувшись пустоте, Леся выдала одно очень витиеватое и очень скабрезное выражение, подслушанное у Атана, и рассмеялась, как идиотка.
   Белесый туман приобрел ясные очертания человеческих фигур и отступил от сумасшедшей на пару десятков ма-аленьких шагов. Круг вокруг девушки расступился, увеличиваясь в диаметре, но она не обратила на это особого внимания, пытаясь сообразить, как ей отсюда выбраться и чем в первую очередь заняться, после возвращения. Пункт первый - поцеловать Владимира, потому что неймется, пункт второй - постричь волосы. Слишком тяжелой ношей они для нее стали, да и неудобно.
   - Что вам нужно? - обратилась девушка к беспокойникам, не поднимая глаз. В данный момент она была слишком увлечена разглядыванием собственной пятой конечности, именуемой коса. Светлые прядки сверкали алмазным блеском в пальчиках девушки.
   "Красиво... - подумала она, - но все равно обстригу. Ради эксперимента".
   - Почувствуй... - прошелся легкий шепот по призрачной толпе.
   Девушка тяжело вздохнула и выпустила кончик терзаемой косы из рук.
   - А дальше что? - тишина напряженным куполом простерлась над ее головой. Леся еще раз вздохнула и посмотрела под ноги. Та же белая пустота. Она расслабленно присела, поджав ноги под себя. Посмотрела на толпу беспокойников, которые (странно, конечно, звучит) явно чем-то (или кем-то?) обеспокоились и повторила свой вопрос:
   - А дальше-то что? Я уже прочувствовала столько, что на всю жизнь ощущений хватит. Отпустите меня, - вышло слегка требовательно, но ничего, для них пойдет.
   Беспокойники явно не привыкли к тому, что ими командуют. На данный отрезок времени Лесю это нисколько не волновало. Она вообще сейчас на себя не похожа. Что творила - не понимала. Так, действует по неизвестно откуда взятому наитию.
   Молчание сменилось редкими смешками.
   - Уходи, если знаешь куда, - рой голосов смешался в один. Злой, бесполый.
   Леся призадумалась:
   "Вот же незадача. Похоже, никто не собирается мне помогать. Хотя кто ждет помощи от беспокойников? Только я. Это тебе не книжки Миладкины читать. Там все легко - принц пришел и порядок. В нашей компании заезжих принцев не наблюдается. Атан - вообще наглый монстр, Владимир... Владимир - милашка... Но спасать меня явно никто не хочет. Или просто не знают куда идти?.."
   Чем больше девушка рассуждала, тем дальше отступал туман.
   - Почувствуй, - пытался убедить ее монотонный голос, явно страдающий навязчивой идеей, вырывая девушку из плена собственных мыслей.
   - Да идите вы... Лесом! Я уже свое прочувствовала. Вам не помогло. Вы что решили, что я дура сострадательная? Да. Я такая! Так что с того? Думаете мне можно на шею сесть? Не получится! Хватит. Я готова помочь каждому, но если помощь не нужна - до свиданья. Ищите других. У вас по лесу много дурачков бегает. Вот с ними развлекайтесь, а мне домой пора. Я устала, я есть хочу. Спать. Все - благотворительная лавочка закрылась.
   "У-у-у-у, сколько во мне злости. Сама не представляла - вот что значит стресс".
     Разноголосье разлетелось, отражаясь эхом со всех сторон, сливаясь в один нестерпимый шум. Леся демонстративно прикрыла уши руками. Спустя какое-то время, а здесь оно тянулось, как кисель и сложно сказать, как долго продолжается этот кошмар, раздалось информативное - помоги.
   Леся приподняла снежно-белую бровь
   - А что мне за это будет? - красавица мило улыбнулась, уже понимая, что совсем скоро она сможет продолжить путь до столицы вместе с друзьями. Ну и, конечно, поцеловать Владимира. Ну, или хотя бы чмокнуть.
     
   Леся, которую за прошедшее время Атан успел окрестить одержимой, затихла. Теперь же она улыбалась, хихикала, приводя компанию в искреннее недоумение от такого поведения.
   - Ее точно призраки мучают? - Атан, развернувший основные действия операции под названием "спасти и обезвредить", чувствовал себя немного разочарованным от такого неожиданного поворота событий. Еще бы! Он предложил план по спасению, а самыми ласковыми словами, которыми его отблагодарили, оказались "засранец" и "садист". Остальные эпитеты вспоминать не хотелось. Не лестные и не печатные. Кто бы мог подумать, что Самойлов мастер нецензурной брани?
   - По идее - да. Я их сама почувствовала. А уж когда она меня за руку схватила, то... и говорить не хочется.
   - Так чего она смеется тогда? - Атан не просто был удивлен. Поведение беловолосой беды поразило его до глубины души.
   - Над тобой и смеется, - тихо процедил Владимир. Атан его раздражал до побелевших костяшек на руках, так сильно он сжимал кулаки. Причину столь яростной антипатии Владимир объяснить не мог. Да и зачем в принципе? Сначала собака не любит кошку, а уж потом придумывает причины.
   - Я не понимаю, почему чуть что, так сразу я всему причина? Вы мне льстите Владимир... - огрызнулся странник.
   - Тихо вы, - шикнула Милада на спорщиков. - В данной ситуации самое дело грызть друг другу глотки! Вместо того, чтоб предложить что-нибудь путное, вы лаетесь, как кобели на псарне!
   - Я предложил, - возразил странник, пожав широкими плечами.
   - Иди ты со своими предложениями! - ответил Самойлов.
   Голова у травницы пухла от словесных баталий двух мужчин чуть ли не больше, чем от попыток привести в чувство подругу. Она перепробовала все, что могла и до чего додумалась. Вплоть до заклинания вызова заблудшей души. Бред, конечно... Но Милада терялась в догадках, не понимая, что можно еще сделать. В который раз она кляла себя за бабушкины знания, канувшие в лету.
   Отчаявшись, устав от ругани и мозгового штурма, Милада попросила Владимира уложить Лесю на расстеленное покрывало. Нашелся защитничек! Теперь голова Леси покоилась на коленях подруги. Девушка гладила Лесю по снежно-белым волосам, и напевала старую колыбельную. Эту песенку когда-то давно пела Миладе бабушка. Пару раз травница напевала ее Лесе. Теперь оставалась хрупкая надежда, что Лесенок услышит ее и откликнется. Соленая одинокая слеза скатилась по щеке черноволосой красавицы и упала крупной каплей, расползаясь маленькой лужицей по лицу Леси.
   Ночь пришла и пахнет сном.
   Спокоен сладкий миг.
   Прочь тоска и стихнет гром...
   Лишь лунный томный лик.
   Все пройдет: печаль и грусть,
   Но будет сердце в такт.
   Знай, что я тебя найду и через боль и мрак...
     
   Леся "любовалась" белесым туманом, глядя прямо под собой. Здесь куда ни ткнись - везде мутная пустота. Все. Больше ничего. После того, как она согласилась помочь беспокойникам, ее оставили в покое. Мятное марево белесого тумана на диво быстро растворилось, и она осталась в полном одиночестве.
   - Как я выберусь отсюда? - спросила она у тумана практически, прежде чем тот успел растаять.
   - Если тебя ждут в мире, ты обязательно найдешь выход, - прошипел туман, ни капельки не облегчив девушке задачу, и исчез, словно его и не было.
   - Да, в принципе, никто и не обещал, что будет легко, - тяжело вздохнув, Леся удобно положила голову на колени, подтянутые до подбородка.
   Она улыбнулась собственным воспоминаниям. У нее есть друзья. Во всяком случае, одна подруга, которая стоит тысячи обычных знакомых. Милада. Она такая красивая, яркая, живая, интересная... Рядом с ней Леся становится лучше. Она живет рядом с ней. Дышит полной грудью. Может быть такой, какая есть, не прячась, не стесняясь, не боясь показаться смешной, не опасаясь осуждения и непонимания.
   Леся прикрыла глаза, впадая в полудрему. Сложно разобраться, где она, зачем она здесь, как ей отсюда выбираться... Может, она до сих пор спит? И ей все приснилось? Девушка открыла глаза, осмотрелась. Все тоже бесконечное и безначальное марево вокруг нее, не имеющее ни времени, ни очертаний. Леся закрыла глаза.
   Неясные строки, цепляющиеся за край ее измученного сознания, становились яснее. Обрисовывались, принимая четкую форму. Леся улыбнулась и зашептала:
   Ночь близка и пахнет сном.
   Спокоен сладкий миг.
   Прочь тоска и стихнет гром...
   Лишь лунный томный лик.
   Все пройдет: печаль и грусть,
   Но будет сердце в такт.
   Знай, что я тебя найду и через боль и мрак...
   Ощущения оглушительной волной накрыли ее. В кутерьме чувств Лесе стало сложно сделать один маленький хрупкий вдох. Паника охватила разум и билась вольной птицей в клетке, пытаясь выбраться наружу. Леся сделала еще одно усилие. Утренний весенний воздух с легким свистом наполнил истерзанные легкие. Она с трудом разлепила тяжелые слипшиеся веки и увидела Миладу. Подруга плакала и пела, из последних сил стараясь не путать слова и произносить их внятно.
     
   Дорога тянулась широкой лентой, уходя за горизонт. Когда Леся уговаривала всю честную компанию на это весьма рискованное мероприятие, то встретила достаточно сильное сопротивление главным образом со стороны мужчин. Они абсолютно не понимали для чего им ехать неизвестно куда и неизвестно зачем. Им, видите ли, не хотелось терять несколько часов пути только для того, чтоб обезвредить кучку беспокойников. Леся сочла своим долгом объяснить самцам рода человеческого всю важность этой поездки, заодно рассказав, где она хочет видеть "трусливых мужчин" в самых ярких красках и выражениях, отчасти услышанных от Атана, отчасти у беспокойников в воспоминаниях о последних часах их жизни.
   Картина теряющих челюсти Атана и Владимира, представляла бесспорную ценность для искусства. О, да! Они же не привыкли, что им перечат, а тем более тихая забитая Леся.
   - А... - это единственное, что мог вымолвить Атан.
   - Ага, - вторил ему Владимир, обеими руками держась за подбородок в священном страхе потерять челюсть навсегда.
   Леся посчитав дискуссию оконченной, стала собираться в путь. Остальным ничего не оставалось делать, кроме как согласиться. Мужчины, не произнося лишних звуков, собрали вещи, под руководством неугомонной Милады. Путники оседлали лошадей и поскакали навстречу приключениям.
   Теперь же Атан с Владимиром держались рядом, словно влюбленная парочка, и о чем-то еле слышно переговаривались. Милада пристроилась рядом с Лесей и в красках рассказывала о том, что происходило, пока та навещала духов.
   - Я так перепугалась, что не знала что делать, - рассказывала она, - а Самойлов схватил тебя, будто это чем-то поможет и не отпускал. Как ты вообще умудрилась выбраться?
   При упоминании о Владимире щеки Леси покрылись румянцем.
   - Я тебе уже рассказывала, - поспешно ответила она. - Я и сама не знаю, почему они решили, что я должна им помочь. Теперь, как ни крути, а нужно выполнить обещание.
   - Подруга, - Милада заговорщически подмигнула Лесе, - я смотрю, ты влюбилась.
   - Тихо ты, - шикнула Леся, - с чего ты взяла?
   - Да у тебя на лбу большими буквами написано "ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, САМОЙЛОВ"! - Милада рассмеялась, откинув голову назад.
   Леся смущенно опустила глаза, не проронив ни слова.
   - Да не переживай так, я-то тебя не первый день знаю, потому и заметила. Будь уверена, что Владимир пока не понял. Тем более, после того, как ты их с Атаном отчитала! Ой, такого представления я давно не видела. Как ты их приложила! - Милада громко и заразительно смеялась, обсуждая выражения лиц мужчин, скачущих впереди.
   Наградой ей послужили два гневных взора из-за плеча. Если бы взглядом можно было убить, на месте Милады давным-давно валялся обугленный симпатичный трупик. Мужчины не обладали такой способностью, поэтому языкатая травница еще долго над ними потешалась. И скорее всего, закончилось бы это достаточно прозаично. Судя по лицам Атана и Владимира, они бы с превеликим удовольствием стянули черноволосую насмешницу и попинали ногами, но...
   Путники свернули с дороги и въехали в полумрак леса. Спешившись, они отправились пешком, внимательно глядя себе под ноги. Лошадей друзья оставили на поляне ближе краю леса, привязав к дереву, в надежде, что больших придурков, чем честная компания в составе четырех человек, решивших забрести в запретные места, не найдется.
   "Запретным" этот лес стали звать давным-давно. Почему он так называется, доподлинно вряд ли кто расскажет. А вот сказаний и легенд об этом месте ходит видимо-невидимо. Тут тебе и лешие, и кикиморы, и упыри, даже про виверну рассказывали. В одном попутчики убедились на собственном печальном опыте - беспокойники тут обитают настолько сильные, что смогли перекрыть расстояние в час пути и добраться до людей.
   Продираясь сквозь заросли кустов, отодвигая и придерживая тяжелые ветви деревьев, норовящие больно хлестнуть по лицу, компания выбралась на круглую пустошь. Ни травинки, ни щебета птиц, ни шороха листьев. Только серая больная земля. Свет едва проникал сквозь толстые ветви и густую листву деревьев, но его было достаточно, чтоб видеть друг друга на расстоянии вытянутой руки.
   - Ну, куда дальше? - спросил Владимир.
   - Все. Пришли. - Отозвалась Леся.
   - И что нам тут делать? Ритуальные пляски будем устраивать? - Атан умел поддержать в нужный момент, но не хотел.
   - Ага. Я буду в бубен бить. А вы с Самойловым плясать вокруг костра в неглиже, - размечталась Милада.
   - Щас кто-то допросится... в бубен, - Атан нервничал, срываясь на окружающих.
   - Я тебе сама куда хочешь дам!
   - Ой, да никто и не сомневается...
   - Да тихо вы уже! - возмутилась Леся, пресекая назревающий спор.
   Она прошла к центру круглой пустоши, ткнула пальцем себе под ноги и сказала:
   - Копать будем здесь.
   Изумленная тишина стала ей немым ответом на предложение.
   - Возражения не принимаются, - Леся уставилась на молодых людей, достаточно правдоподобно изображающих жертв Медузы Горгоны. Никаких эмоций, никакого возмущения. Типа, нас тут нет, мы пришли сюда слиться с окружающей природой и это у нас весьма неплохо получается.
   - Не вижу энтузиазма, - никто не отреагировал.
   На лице Атана дернулся мускул, выражая крайнее возмущение. Еще немного и он точно кого-нибудь обложит непечатным и нецензурным.
   - Атан, да ты не бойся, высказывайся, - ласково разрешила Леся.
   Атан открыл рот, пытаясь вымолвить хоть слово, но тут же закрыл. Сглотнул. Снова открыл.
   - Ты хоть представляешь, что предлагаешь сделать? - Голос странника звучал на диво ласково и тихо.
   - Да, - Леся сложила руки под грудью и кивнула.
   - И ты. Предлагаешь. Копать здесь...
   - Да, - девушка еще раз кивнула.
   - А чем мы будем копать??? Извини, но в дорогу до Верховцов и обратно я не брал лопату. Я просто не думал, что захочу кого-то закопать! В крайнем случае, мечтал оттащить за ногу и листиками присыпать! Ты что, во мне землеройку увидела?!
   Леся блаженно улыбнулась, слушая брань странника, как прекрасную музыку.
   - Ты здесь не один, еще Владимир есть, - уточнила она.
   Самойлов постарался слиться с общим пейзажем, но ему мешал бледно-бардовый оттенок лица.
   - И что с того? Разве ты не заметила, что Самойлов не сверкает энтузиазизмом, в попытках помочь тебе, о, прекрасная!
   - Атан, ну не переживай так. У тебя вон какой меч есть, залюбуешься. Тут совсем недолго копать, в ширину ладони земли снять. А там, лично для тебя, у меня будет другое задание.
   Атан подошел к Лесе вплотную, решив задавить авторитетом. Так сказать, компенсировать недостаток аргументов в свою пользу разницей в росте. Леся мило улыбнулась ему, заглянула в сине-серые глаза и прикоснулась к руке.
   - Атан, я не могу оставить их здесь, без упокоения. Ты не чувствовал то, что пережила я, когда была ими. Я задыхалась под этой землей в одном гробу с сотней таких же людей. Безвинных. Оговоренных. Они не могут найти покоя, но я обещала, что дам им его.
   Атан опустил глаза, вздохнул, снял меч и положил на землю.
   - Думаю, что можно справиться и так.
   Странник опустился на колени, пытаясь разрыть землю рукам.
   - Нет, - уже для вида возмущался он, - я себе напоминаю крота! Зачем я это делаю? Во всем виновато мое мягкое сердце и отзывчивая душа! Повелся на россказни какой-то блондинки!
   Через пару минут к Атану присоединился Владимир, прихватив с собой два кинжала с коротким, но широким лезвием. Работа на диво пошла быстрее.
   - Милад, мне нужна будет твоя помощь, - Леська решила не нервировать мужчин своим присутствием и подошла к подруге, копающейся в недрах своей бездонной сумки.
   - Что ты хочешь, Лесенок? - откликнулась травница, сдувая непослушную прядь упавшую на лицо.
   - Ты сможешь повторить тот обряд, что проводила твоя бабушка? Ты мне о нем рассказывала.
   - "Освобождение"? - приподняла бровь зеленоглазая красавица.
   - Да. Здесь только он поможет, - ответила Леся, потирая лоб.
   - Могу, - недолго думая ответила Милада, - только придется тебе меня поддерживать. У меня нет той силы, что требуется. Ты же знаешь... - Милада осеклась, разглядывая подругу. Леська выглядела отрешенной, задумавшись о чем-то другом.
   - Невинные люди, обвиненные в колдовстве, которых согнали в железный гроб и закопали под землю... - тихо пробормотала она.
   - Жестоко... - Милада потерла разболевшийся висок. Бабушка рассказывала, что во времена Великого Гона, были приняты крайние меры, и погибло много невинных людей.
   - Все для новой жизни, новой веры... - продолжала бормотать Леся, уткнувшись взглядом в одну точку.
   - Ты уверена, что "Освобождение" поможет? - спросила Милада.
   - Уверена. - Леська вырвалась из объятий воспоминаний и осознанно посмотрела на подругу.
   - Тогда забери у Атана меч, он мне понадобится. - Милада убрала длинные черные волосы в узел на затылке и с головой ушла в приготовления к обряду.
  
   Под слоем земли обнаружилась стальная пластина шириной в полтора человеческих роста и столько же в длину. С причудливым вензелем в левом верхнем углу и инициалами "БИС" - Берянская империя Святомира. Вопросы - кем были беспокойники при жизни, - отпали сами собой - неугодными.
   Молодые люди налегли на стальную крышку, мечтая оказаться самыми сильными в мире людьми, - она не поддалась.
   - Ё.... - возмущался Владимир. Его лицо перемазанное землей, кривилось от натуги, но сталь не хотела поддаваться.
   - Оставь. Нам это не под силу. Лесь, - крикнул Атан, - мы не сможем ее сдвинуть.
   Девушка подошла к молодым людям, присела на корточки и провела рукой над стальной поверхностью.
   - Не трогайте ее. - Кинула она, возвращаясь к Миладе. - Она сама сдвинется. Как придет время.
   Атан поднялся с колен, отряхнулся, вытер кинжал о ткань плаща и протянул оружие Владимиру.
   - Он теперь твой, - пожал плечами Владимир. - Оружие послушное человеку, должно служить ему верой и правдой.
   - Сегодня настоящий день сюрпризов. Боюсь представить, что будет дальше...
   Владимир уставился на странника, ожидая объяснений.
   - Леся попала в переплет, сама из него выбралась. - Атан склонил голову на бок, разъясняя Самойлову свои умозаключения. - Теперь мы в полной заднице, копаемся в земле, в надежде обезвредить кучу беспокойников. Лично я не верю, что нам это удастся, но чем черт не шутит? Ты - даришь мне кинжал. Не слыханная щедрость с твоей стороны... я польщен.
   Странник развернулся и отправился отмывать лицо и руки от пахнущей смертным одром земли.
   - Сволочь ты все-таки, Атан, - произнес Владимир, поднимаясь с земли.
   -Я? Да. И даже не пытаюсь отрицать очевидное.
   Вытащив из холщового мешочка необходимые травы, Милада отдала его Лесе в руки:
   - Положи к себе, вдруг пригодится.
   Леся сунула тугой мешочек в карман, особо не раздумывая. Все должно получиться.
   Травница подошла к месту раскопок. Развела костер и, кидая в него листья мяты, жевельвельника, амолты, зашептала заклинание. Леся всучила Атану старый талмуд, который давным-давно должна была отдать Миладе, но поначалу забыла про него, а потом в спешке не выложила из сумки. Вот и пригодился.
   - Будешь читать вот это, когда поднимется ветер.
   - Ты меня в священники записать решила? Так для роли монаха лучше Самойлов подойдет. Не имею никакого желания ввязываться в вашу авантюру, - хмыкнул странник.
   - Слушай, хватит, - устало ответила Леся. - У меня нет времени, тебя уговаривать. Вспомни, как ты мучился без помощи. Вспомни о том, что терзает тебя каждую ночь, когда ты засыпаешь. И не строй из себя сволочь, которой ты не являешься, - белокосая зануда развернулась на каблуках и, гордо расправив плечи, пошла прочь, оставив Атана в замешательстве. На полпути Леся остановилась и обернулась:
   - Читай, как только поднимется ветер, - сказала она через плечо и подошла к Владимиру. - Смотри внимательно, чтоб Миладу не утащило внутрь. Держи, если надо, ударь, но не позволь оказаться внутри этого гроба. Я очень на тебя надеюсь.
   Леська точно не знала, что творит, но была уверена, что все буде так, как надо. Она стала рядом с Миладой, поддерживая ее за руку. Меч Атана, который Милада уже успела заговорить для завершения ритуала, оттягивал правую руку от непривычки. Главное вовремя почувствовать боль чужой души. Милада скороговоркой шептала очередной заговор. Голова ее запрокинулась, глаза закрыты, руки разведены в стороны. Леся сделала пару шагов назад. Атан стал по другую сторону братской могилы, держа потрепанный фолиант на вытянутых руках. Владимир подошел ближе к Миладе, отслеживая каждое движение травницы.
   - Карлава, - хрипло выкрикнула Милада в молитвенном экстазе.
   Земля под ногами затряслась. Раздался громкий хлопок, и стальная крышка поднялась над головами путников. Еще хлопок, и она отлетела в сторону, скосив половину кустов и деревьев за спиной Атана, который вовремя успел пригнуться. Полувысушенные трупы в битком набитом стальном гробу взывали о помощи безобразными зияющими дырами ртов. Милада размеренным шепотом, напоминающим жужжание пчел в улье, продолжала плести канву подготовки к ритуалу. Владимир, обхватив Миладу за талию, прикрыл глаза.
   Поднялся ветер, сносящий все на своем пути. Атан, стараясь устоять на ногах и не выронить тяжелую книгу, перевернул страницу:
   Даур снидже хорта морлите синхоэн
   аун схирте бимто моде ту сифан
   корда мили ту эрте сому ногиван
   вонту сильэн ду рхарт ту ро прирэн.
   Души тех, что блуждают во мраке
   Звук его голоса подхватил ветер и разнес по всему лесу эхом, отзывающимся в вышине деревьев. Ветер усиливался, пытаясь сорвать со странника плащ, но Атан держался, продолжая читать:
   Успокойтесь, найдите приют
   Не терзайте живых. Не терзайте себя
   Уходите!
   Ветер сшиб с ног Атана. Странник стал на колени, с трудом вытащил кинжал подаренный Владимиром и воткнул в землю, держась одной рукой за рукоять, он продолжил молитву.
   Даур снидже хорта морлите синхоэн
   аун схирте бимто моде туан сифан
   корда мили ту эрте сому ногиван
   вонту сильэн ду рхарт ту ро прирэн
   Оставалась одна строчка... Руки Атана дрожали, как у паралитика. Голова шла кругом, а слова расплывались перед глазами. Атан перевел дух и... Разгулявшийся ветер вырвал книгу из рук странника, она полетела над головами доморошенных ведунов, норовя попасть в лоб. Атан схватился за хрупкую опору кинжала двумя руками и стал молиться. Не подбирая слов, не задумываясь над тем, что он делает. Даже в ту ночь, когда его драли черти, прогоняя через ужас ада, он так не боялся. Он был один. Никому не нужный, ни в ком не нуждающийся.
   ...Владимир крепко сжимал Миладу, пытаясь удержать от падения вниз. Она брыкалась и рвалась вперед. Глаза травницы светились безумием. Владимир перехватил Миладу за талию и оттащил от края, прижав черноволосую ведьмочку спиной к огромному стволу дерева. Над ухом лязгнули зубы. Она еще и кусаться вздумала! Ногти Милады, словно когти взбешенного животного рвали на нем одежду, разрывая в клочья добротную кожаную куртку. Откуда в ней столько силы???
   ...Леся не могла нащупать чужую боль. Духи не откликались на ее призыв. Отчаяние тяжелой волной подбиралось к девушке. Что ж это за дар такой, если он не отзывается в нужный момент! Она открыла глаза. Ветер хлестал по щекам, выворачивал кусты и деревья с корнем. Атан на самом краю могилы еще держался, в странном оцепенении шепча что-то себе под нос. Владимир закрывал собой Миладу, рвущуюся к краю. Остатки одежды болтались на нем лохмотьями, капельки крови выступили на багрово-красных ссадинах, расцветивших его спину. Ветер швырял оторванными ветвями, пылью, и сорванной листвой. Здоровенная ветка летела в сторону Владимира, продолжающего бороться с Миладой.
   - Владимир, пригнись! - заорала Леся, пытаясь перекричать разбушевавшуюся стихию.
   Он услышал ее и в последний момент пригнул голову. Со всего маха ветка врезалась в лоб Милады и та бессильно повисла на руках Самойлова.
   Толстенный фолиант кружился в воздухе, словно хрупкая снежинка в морозном воздухе. Атана тянуло в окружение мумий, но он сопротивлялся. Лесю саму мотало со стороны в сторону, благо меч в правой руке вовремя напомнил о себе. Всаживая его на половину клинка в землю, с передышками, Леся добралась до Атана и ухватила за край плаща. Раздался треск рвущейся ткани, но Атан вовремя ухватился за более крепкую опору.
   Леся попыталась докричаться до Владимира, но он не слышал ее.
   - Костер... - орала она, - зажги их... Кинжал...
   Владимир пытался устоять на ногах, но стихия была сильнее хрупкого человека. Свалившись, он покатился по земле, сбивая пальцы в кровь, срывая ногти, в попытке удержаться хоть за что-нибудь.
   "Думай, Леся. Думай!" - крутилась настойчивая мысль.
   - Держись за кинжал, - прокричала Леся Атану в ухо.
   Рывок. Она поднялась с колен. Еще рывок, еще и еще один, назло стихии, сносившей с ног. Огонек почти затухшего костра слабо мерцал в полутьме. Схватив очередную летящую на нее ветку, Леся поворошила ею костер, пытаясь раззадорить пламя.
   "Как же мне не хватает твоих умений, Милада, - подумала девушка,- сейчас, хотя бы маленький щит..."
   Ничего не выходило. 
    "Миладка оставила мне травы..." - пронеслось в голове Леси. Девушка достала из кармана холщовый мешочек, чуть развязала раструб и засунула в него палку, которой ворошила костер. Чей-то крик, с трудом доносившийся через ветер, заставил ее действовать не раздумывая. Она подожгла от тлеющих углей получившийся факел и опустилась на колени перед могилой, наполовину проваливаясь к мертвецам в железный короб. "Они должны загореться, должны загореться" - думала она.
   Ветер сбивал пламя. Леся не придумала ничего лучше, как стащить горящий мешочек и зажать в ладонях, чувствуя, как горит собственная кожа. Она закусила губу, чтоб не кричать от боли и прижала руки с горящим в них факелом из трав к первому попавшемуся трупу.
   Пламя занялось мгновенно. Пожирая все, до чего только могло добраться. Леся рывком поднялась с колен и схватила меч, заговоренный Миладой, для окончания ритуала. Боли она больше не чувствовала. "Главное, успеть. Только бы успеть!"
   Срывая голос, она прокричала последние строки заклинания, которые должен был сказать Атан.
     
   СеЭ фиорэ атаче киоста. Кар се многэ. Карлава!
     
   Леся с размаху всадила меч в землю по самую рукоять и упала, продолжая сжимать ее, как последнее спасение. Громкий стон сотни пронзительных голосов, взрыв в могиле и пламя потухает, словно его и не было. Ветер становится сильнее, поднимает стальную крышку и возвращает ее на место.
   Хлопок.
   И оглушительная тишина накрывает с головой.
   - Покойтесь с миром, - успевает сказать Леся, прежде чем свалиться в спасительную тьму забытья.
  
   Пробуждение было тяжелым. Все тело болело, каждый сустав выкручивало, а еще она замерзла. Леся сделала глубокий вдох, и холодный воздух со свистом наполнил легкие, которые горели огнем. Девушка открыла глаза и ничего не увидела. Она испугалась, что ослепла, но через несколько минут глаза привыкли, и Леся вспомнила, где находится.
   Доморощенная ведунья с трудом поднялась и села. Слабость разливалась по телу, заполняя собой все существо. Она осмотрелась. Взгляд натолкнулся на Атана. Он лежал на холодной земле лицом вниз, все еще сжимая в руках вбитый в землю кинжал. Милада пришла в себя и теперь тихонько постанывала, сидя у дерева, к которому ее оттащил Владимир, прижимая руку ко лбу, на котором наливалась синевой здоровенная шишка размером с Лесин кулак. О местоположении Владимира можно было судить только по ногам, торчащим из куста, за который он до недавнего времени держался, как утопающий за соломинку. Милада попыталась встать, но затея эта была обречена на провал с самого начала. В результате сложных манипуляций, направленных на приведение тела травницы в вертикальное положение, она оказалась на четвереньках.
   - Блин! - глубокомысленно заключила она, - вот и упокоили беспокойников. Интересно, мне кто-нибудь может объяснить, почему у меня та-ак трещит голова?!
   - Ветка постаралась, - отозвалась Леся.
   - К-К-Какая?
   - Какая летела, та и постаралась, - пожала плечами девушка и поморщилась, даже такое привычное действие отозвалось ломотой во всем теле.
   - А с Самойловым что?
   - Ты.
   - В смысле, я? - глаза у Милады походили на блюдца. Здоровые и ничего не понимающие.
   - Ну, ты очень хотела к мумиям в гости сходить, а он не пускал. По-моему, вы что-то не поделили, и ты решила его сначала загрызть, дальше я упустила момент, а потом ты его уже чуть ли не на составные части разбирала.
   - Ё... ханый бабай, - произнесла Милада и поспешила принять горизонтальное положение, уткнувшись носом в землю.
   - Да, да, - успокоила ее Леся, - хорошо, что Атан еще не очнулся. Он нам тут такую трепку задаст, что мало не покажется.
   - А Владимир, что он скажет? Он вообще мальчик тепличный, с магией не знакомый. Он нас теперь чудовищами считает.
   - Ну, это вряд ли. Тебя в хуторе знали все. А про меня Атан что-нибудь сочинит. Ему не выгодно, если кто-то про меня узнает. Это ж, как ни как, его территория. Так средненькие способности травницы и никаких проблем, - Леся грустно усмехнулась и попыталась подняться. Ноги отказывались слушаться. Энергии у "спасателей бесприютных душ" выкачали, будь здоров! Так что Леся не стала рисковать, и осталась в прежнем положении.
   - А ты не хочешь ему рассказать? - спросила Милада.
   - О чем? - хмыкнула Леся, - О чем я должна ему рассказать? Извини, Владимир, но я неизвестно кто, с большим даром к магии, который периодически мне отказывает? Причем отказывает намного чаще, чем помогает.
   - Ну, у вас вроде как чувства... - неопределенно протянула травница, не отрывая лица от земли.
   - Вроде как. Он не примет меня такой, какая я есть.
   - А как же все, что произошло? Ты думаешь, что он дурак? Он ничего не понял? Меня вырубило на середине обряда. Причем задолго до того, как стукнула ветка. Ты закончила ритуал... не я.
   - Там всего и оставалось, что строчку сказать, - еле ворочая языком, пробормотала Леся. Меньше всего сейчас хотелось думать.
   - В ней вся сила, последняя энергия уходит с ней. Судя по тому, что состояние у тебя не лучше чем у меня, энергии ты вложила не мало, возразила Милада, поворачивая голову на бок.
   - Им тоже плохо, Милад. Они в себя прийти не могут.
   - Они обычные люди, Леся. Очнутся в лучшем случае вечером или завтра утром.
   - Почему ты не сказала мне, что это за ритуал?
   - Тебе бы это помогло?
   - Возможно. Хотя бы о последствиях могла меня предупредить.
   - Я не знала, - просто ответила Милада, - мы его с бабушкой проводили всего пару раз, я ей помогала, но никогда не было так тяжело. Их было много, Лесь. Даже считать не буду сколько. Это тебе не одного упокоить... Да и факторов много. Главное, мы выжили.
   - А могли не выжить? - Лесе стало страшно. Во что же она втянула друзей? Девушка опустила голову. Только сейчас ей стало страшно. Страшно даже вспоминать злосчастный ритуал...
   - Я точно могла не выжить. Я оказалась слишком слабой для проведения подобного ритуала и слишком самонадеянной, чтоб отказаться. Не поверишь, но за эту поездку я несколько раз пожалела, что не приняла бабушкин дар. Струсила. Теперь расплачиваюсь. - Горько ответила Милада.
   - Наверное, нам всем приходится расплачиваться за свой выбор. В той или иной степени, - Леся тяжело вздохнула и завалилась на бок, прикрыв глаза. Силы покидали ее вместе с каждым сказанным словом.
   Травница приподнялась на руках и, кряхтя, как баба Дуня, - девяностолетняя старушенция из Верховцов - села, прислонившись спиной к дереву.
   - Надо дотянуться до моей сумки, переводя дыхание выдала она.
   - Зачем она тебе понадобилась и где ты собираешься ее искать? - Лесе не хотелось ничего. Ни говорить. Ни думать. Просто закрыть глаза и спать. И пусть весь мир подождет.
   - Искать я ее не буду. Она рядом, - хмыкнула Милада, - я обвязала ею ствол дерева, но она в трех локтях позади меня, а я даже подумать боюсь о том, чтоб еще раз пошевелиться.
   - Я даже глаза открыть не могу - лень, - простонала Леся, не в силах оторвать голову от земли, - сдалась тебе эта сумка...
   - У меня там зелье для восстановления сил в баклажке. Я его вывела перед твоим приходом ко мне и наварила на роту солдат, человек на десять хватит. Блин. Как пятой чакрой чувствовала, - Милада засмеялась сама над собой.
   - Угу. Теперь самая большая проблема до него дотянуться. Я туда не полезу, не смотри даже на меня. Мне ползти дольше. На полпути засну. И то, если смогу сделать хотя бы один ползок, - Леся хихикнула, - Вот видишь, уже заговариваюсь.
   - Да уж, - Милада согнулась пополам, находя что-то смешное в сложившемся положении.
   - И чего ты смеешься?
   - Да ситуация глупая, - сказала Милада, - чуть-чуть поднапрячься и все будет и силы, и ночевать здесь не придется, мало ли что в этом лесу еще водится, не зря запретными местами называют. А мы так и останемся здесь спать. Если не поднимем задницы и не достанем из моей сумки волшебный эликсир.
   - Ты только что попыталась до меня достучаться. Дома никого нет и мне все равно, что будет происходить. Я хочу спать, - Леся зевнула и отключилась.
   - Да уж. Хочешь, не хочешь, а теперь спасать этих троих придется самой, - пробормотала Милада, - ценой неимоверных усилий. А чтобы они эти самые усилия оценили, придется для начала привести их всех в чувство, а потом устроить концерт.
   Травница мысленно собралась с силами. Представила себе, что она великомученица, видать, скоро ее должны канонизировать и, стиснув зубы, чтоб не сильно громко лязгали от слабости, поползла. К концу маленького импровизированного путешествия Милада обессилела на столько, что руки тряслись, а ноги не повиновались.
   - Блин, всегда так... На самом интересном месте, очередной облом. - Всего-то и нужно было, что дотянуться до сумки и вытащить объемную баклажку с зельем... Руки тряслись. Милада не могла даже подняться на них. От усилий выступили слезы. Они застилали глаза, так, что рассмотреть что-либо вокруг не было возможности. Травница уткнулась носом в землю, размеренно дыша, набираясь сил.
   - Всего чуть-чуть, - шептала она себе, - осталось совсем чуть-чуть. Потом все забудется, как страшный сон. И больше не будет бессилья и этой дурацкой слабости.
   Жизнь, как всегда была к ней не справедлива. Милада перестала чувствовать ноги. Травница пыталась пошевелить ими, но ничего не выходило. Обхватив дерево, как спасательный круг, девушка попыталась подтянуть непослушное тело.
   - Ну, чуть-чуть, Боги, какие бы вы не были, помогите нам чуть-чуть. Тут пара ладоней до нее, - слезы катились по грязному лицу, хотелось выть в голос от безысходности. Но Милада прекрасно понимала, что на вой уйдут последние силы и они все заснут. И никто не даст гарантий, что проснутся.
   - Повою потом, - обещала она себе, прикусив нижнюю губу, - обязательно повою. И поскандалю, обязательно. Побью посуду. Вытреплю все нервы, только бы... дотянуться.
   Милада подтянула корпус буквально на пол-ладони и упала.
   - Уже лучше, - продолжала уговаривать себя девушка, - кто-то должен быть сильным, кто-то должен им помочь. Они не дали мне умереть. И я не должна расслабляться.
   Рывок. Расстояние не сократилось.
   - Нужно передохнуть и снова браться за дело, - бормотала она. - Самое лучшее в этом случае - лежать без дела месяца два. Хотя через два месяца могут и пролежни появиться. Нет, лежачий отдых нам не поможет.
   Рывок. Слезы. Рывок. Слезы...
   Когда руки дотянулись до застежки на сумке, упорная травница ощутила ни с чем несравнимую радость от того, что не сдавалась. Нащупав приятную тяжесть баклажки, она радовалась так, как, наверное, не доводилось ни разу жизни. Выдирая пробку зубами, она чувствовала себя самой счастливой в жизни. А уж когда сделала первый живительный глоток, счастье засияло озаренное надеждой.
   - Теперь все будет хорошо, - говорила она себе, - чувствуя, как острыми иголками покалывает конечности, к которым начала возвращаться чувствительность.
  
   Милада выполнила свое обещание и закатила огромное представление, в лицах и красках рассказывая приходящим в себя страдальцам о том, что ей довелось пережить, чтобы их спасти. Должного действия это не возымело. Конечно, отвар, которым Милада отпаивала друзей, помог. Силы друзья восстановили быстро. Но у Владимира ныла разодранная спина, Атан пытался справиться с военным маршем в голове, а обожженные ладони Леси отзывались нестерпимой болью на каждое движение.
   - Вот, - возмущалась Милада, сверкая фиолетовым синяком на лбу, - теперь опять мне всех вас лечить! Травмированные вы мои.
   Она полезла в сумку, для того чтобы в очередной раз извлечь на свет чудодейственное снадобье, снимающее боль. Владимиру намазали спину, Лесе - руки; тщательно забинтовали. А Атан остался со своей головной болью. Как сказала Милада, на этот случай она ничего не прихватила.
   - Времени, чтоб собраться, ты нам не дал. Так что винить некого. Сам виноват, - что успела, то взяла! - оправдывалась травница, хотя Атан ни слова против не сказал.
   - Я так думаю, что нужно заканчивать с этой импровизированной лечебницей и отправляться в путь. Я надеюсь, что лошади после такой свистопляски не сбежали, но надежда слабая. А если мы задержимся еще, то гарантий, что их не уведут, нет. - Выдал странник.
     Остальные поохали, поахали, но деваться некуда, оставаться здесь не было ни малейшего желания. Часа через два путники восседали на лошадях, которые вопреки опасениям Атана остались там, где их оставили, направляясь в Крегжден.
     
     В город путники въехали с сумерками. В час, когда дневная суета уступает владения ночной жизни города. Еще незаметно, но вполне ощутимо. Сумеречный час один из самых спокойных. Затихают голоса на улицах. Приличные горожане ужинают, разговаривают за большим столом, разбредаются кто куда - по домам, увеселительным заведениям. Еще не грохочет гром мужского смеха из открытых дверей заведений, но уже не встретишь на улочках города случайных прохожих.
   Владимир взял руководство по экскурсии в свои руки. Этот город он знал очень хорошо. Отвозил Анну на учебу, кутил здесь изредка с местными друзьями. Даже Атан перестал ему перечить. Есть очень хотелось, поэтому во избежание возможности остаться без ужина, странник молчал в тряпочку. Милада тоже ехала молча. Отношения с Атаном за эти дни пути стали еще хуже. Дружеские отношения не устраивали ее, романтические - его. Решить эту дилемму они не могли, да и не старались.
   Всю дорогу до Крегждена Владимир был внимателен к Лесе. Он ее очаровывал заботой. Она засыпала в его объятиях у жаркого костра. Они могли часами разговаривать ни о чем. Лесю беспокоило то, что Владимир очень мало рассказывает о себе (не считая шуточных рассказов о его родственниках, в которых, похоже, правды не было ни на грош). Стоило мимолетно коснуться его жизни, как парень замыкался в себе и прекращал разговор. Он мог уйти на час, на два. Он ходил, думал, иногда стоял и смотрел на пламя костра в оцепенении. А после возвращался, словно ничего не происходило. Теперь Леся не переставала удивляться тому, как изменился Владимир, стоило им въехать в город. Он приосанился, высоко поднял подбородок. Прям, как император, объезжающий свои владения.
   - Думаю, что мы можем остановиться в трактире "Сказания эльфов". Здесь нас хорошо и вкусно покормят. Хорошее обслуживание, уютные комнаты...
   - И откуда такие познания? - нарушил монолог Владимира Атан
   - Последствия бурной юности, - улыбнулся купеческий сын, - я здесь много времени провел.
   Спешившись, оставив лошадей у дверей трактира мальчику, который обещал о них позаботиться, ребята вошли в здание.
   Большая передняя комната была разделена на две части. В одной стояли широкие дубовые столы, вторая немного возвышалась над первой.
   - Что это? - спросила Леся.
   - Это сцена, - сказал Владимир и, приобняв ее за плечи, подтолкнул к столу, - скоро начнется представление.
   - Какое еще представление?
   - Сама увидишь. Чуть-чуть подожди...
   Ребята устроились за широким столом, вдыхая ароматы, доносящиеся с кухни. Владимир же подошел к хозяину заведения, чтобы договориться насчет комнат. Вернулся он довольно быстро, сияя белозубой улыбкой.
   - Комнаты нам приготовят, ужин сейчас поднесут. Подумайте, ребята, что мы будем пить. Надо же это дело отметить...
   - Что отметить? - отозвалась Милада.
     - Ну как же, сегодня, впервые за всю эту неделю, богатую на не очень приятные события, мы сможем поспать в мягких кроватях, посидеть в обществе... - сказал Владимир, присаживаясь рядом с Лесей.
   - Тоже мне, нашел общество, ты его еще приличным назови, - подал голос Атан.
   - Поприличней твоего, между прочим. Это тебе не та забегаловка в Верховцах, куда ты приходил вести переговоры... Сюда иногда сам наместник заходит, не говоря уже о лекарях и других не менее уважаемых людях. Я в очень редких случаях появляюсь в неприличных местах.
   - Ой, ну надо же, Владимир Самойлов хвост распушил! Ты сейчас на петуха похож, который перед курами хвостом машет, - язвил Атан.
   - Надо же, льер Атан, вы поражаете меня своими глубочайшими познаниями в тонкостях крестьянского быта, а особенно в познаниях живности.
   - Куда мне до вас, Владимир! Право слово, я знаю об этом только из рассказов, а вам видимо частенько приходилось помогать папеньке с хозяйством, как ни как - вы должны были продолжить семейные традиции... - фыркнул странник. - И если бы не один, по вашему заверению, не особо приличный человек, не...
   - Хватит, - Милада оборвала Атана на полуслове. Как раз во время, подавальщица принесла ужин. Жаркое из свинины с овощами, кислые щи, и аккуратно нарезанную тонкими ломтями краюху хлеба.
   - Что будете пить? - поинтересовалась она у Владимира.
   - Медовуху, - сказал Атан, не дав Владимиру открыть рот.
   - Все, - уточнила Милада. И, пока никто не успел возразить, добавила: Хотя девочкам можно и вишневой настойки.
   - Конечно, льери, сейчас принесу, - подавальщица унеслась с немыслимой скоростью.
   - Ты не будешь пить, - зашипел на Миладу Атан.
   - А с чего это ты мне решил указывать? - девушка убрала упавший на лицо длинный черный локон.
   - А с того, что я не хочу, чтоб ты пила!
   - А ты мне кто? Брат, сват, муж, жених, отец, чтобы указывать? Ты просто проводник. Так что успокойся и следи за собой.
   Леся за время достаточно неприятного разговора не сказала ни слова. Бесконечные споры и шпильки в адрес друг друга ее выматывали посильнее беспокойников. Они были взвинчены, устали, всем хотелось наконец-то расслабиться... но зачем срывать злость друг на друге?
   Леся уткнулась в свою тарелку и неторопливо пережевывала пищу, не чувствуя вкуса. Приняв решение, что прока от такого ужина не будет, Леся отставила тарелку подальше и, облокотившись на локоть, принялась осматривать сцену. На возвышении стояло три табуретки. На стене висел круг с большой черной точкой внутри. И все. Ничего интересного. Посетителей этого заведения Леся осматривать не хотела, еще на неприятности нарвешься.
   За столом царило молчание. Путники погрузились в изучение содержимого своих тарелок. Положение спасла подавальщица, которая принесла два больших глиняных кувшина - один с медовухой, другой с настойкой - и четыре кружки. Девушка заботливо разлила содержимое кувшинов по кружкам и удалилась.
   - Ну что? Выпьем? - подала голос Милада.
   - За что пить будем? - потянулась за кружкой Леся.
   - А за любовь! - воскликнула Милада,- Чтобы она никогда не отравляла нам жизнь, а приносила только радость.
   Девушки отсалютовали друг другу. Атан смотрел на все это действие с широко открытыми глазами. Владимир не мог вымолвить ни звука.
   Леся сделала первый глоток и чуть не подавилась. Жидкость обожгла горло, а на глазах выступили слезы. Первый раз в жизни она пьет спиртное. "Ничего, - подумала Леся, - все бывает в первый раз. Может хоть это поможет мне забыть о вечных препираниях, беспокойниках и вообще обо всех проблемах... может так я ненадолго, но найду покой?"
   - Я хочу выпить за то, - решил поднять тост Владимир, когда тарелка его опустела, - что мы выжили. Нам было трудно, но мы выжили, благодаря... нашим прекрасным девушкам. Ну же, Атан, признай, что без них мы бы остались в том лесу и уже не попробовали бы этой замечательной пищи.
   Атан нехотя поднял кружку и, прищурившись, громко сказал:
   - За тебя, Леся!
   Милада стала похожей на котенка, которого только что отшвырнули носком сапога.
   - И за тебя, Милада! - спас положение Самойлов.
   ...А дальше завертелось, закрутилось. Пьянящая жидкость лилась не переставая, стучали о стол кружки. Леся перестала обращать внимание на споры Милады с Атаном, грусть и тоска куда-то удалились, и она ощутила ничем не прикрытую радость. Все мысли улетучились сами собой, а мир приобрел мягкие очертания размытого рисунка.
   На сцену вышли музыканты и девушка. Она пела чисто и красиво. Шум в трактире умолк, оставляя каждого наедине с прекрасной сказочной мелодией. Леся улыбнулась и расслабилась, когда почувствовала руки Владимира, так привычно обнимающие ее. Медленная мелодия сменилась быстрой и Владимир, не дав Лесе опомниться, вытащил ее в круг танцующих.
   - Но я же не умею танцевать, - смущенно опуская глаза, пробормотала девушка.
   - Доверься мне, - шепнул ей Владимир, привлекая к себе, уводя в новый, неведомый ей мир безграничного счастья.
   Атан в гордом одиночестве сидел за столом и топил в медовухе свою печаль. Причину своего состояния он найти не мог, да и не искал. Он старался ни на кого не обращать внимания, полностью сосредоточившись на кружке с медовухой, которая подозрительно быстро пустела, и приходилось ее наполнять снова и снова. Атан вздохнул и поднял глаза, принявшись рассматривать пары танцующих.
   - Что-то льер странник заскучал... Неужели наше заведение настолько скучно для вас, - донесся до затуманенного разума Атана девичий голос.
   Атан повернулся к девушке-подавальщице, нарушившей его одиночество, критически ее осмотрел. Рыжая, аппетитная, глаза красивые, на одну ночь сойдет. Только желания коротать ночь, в чьем бы то ни было обществе, не появлялось.
   - Принеси еще медовухи и мне не будет так скучно, - Атан отвернулся, возвращаясь к прежнему занятию.
   Милада танцевала который танец, словно заведенная, каждый раз меняя партнеров. Все они, казалось, были от нее без ума. Так и пускали слюни в ворот рубашки, весьма любезно с ее стороны расстегнутый. Атан повернулся посмотреть, как веселятся его спутники. Взгляд тут же наткнулся на веселящуюся травницу. Глаза странника медленно стали наливаться кровью. Кружка жалобно скрипела в руках.
     "Неужели она думает, что я буду ее ревновать? - рассуждал Атан,- Она ведет себя, как..." - он глухо зарычал и подлил выпивку.
   Милада щебетала, словно птичка, строила глазки, податливо крутилась в руках очередного кавалера, то и дело поправляя руку мужчины, которая так и норовила спуститься намного ниже дозволенного. Этот "кавалер" порядком наскучил травнице, но она продолжала делать вид, что безумно счастлива. Мужчина откровенно хамел, нашептывая на ушко Миладе нелепые комплименты, предлагая закончить вечер у него в комнате. Девушка довольно вежливо послала претендента на жаркую ночь по непечатному адресу и вырвалась из объятий. Травница развернулась по направлению к столику, но ее нагло ухватили за руку и попытались утащить сквозь толпу к лестнице. Милада повернулась к хаму, собираясь ответить тому, как минимум хлесткой пощечиной, но ее опередил Атан. Он схватил горе-соблазнителя за грудки и потащил к выходу.
   Леся тонула в глазах Владимира, забывая обо всем на свете. Прекрасный момент был нарушен шумом. Музыканты продолжали играть, девушка-певица даже не сбилась, выводя одну ноту за другой, но в толпе танцующих что-то происходило. Леся отстранилась от Владимира.
   - Что случилось? - спросил он, заглядывая ей в глаза.
   - Там что-то происходит, - Леся убрала руки Владимира со своей талии и стала пробиваться к выходу. Она оглянулась в поисках Милады или Атана. Но ни одного, ни второй не было. В груди у Леси защемило недоброе предчувствие или просто страх, что эти неугомонные вляпались в неприятность.
   У выхода Леся обернулась, Владимир шел за ней. Белокосая вышла на улицу. Никого нет. Прохладный весенний воздух наполнил легкие свежестью.
   - Может они уже пошли спать? - предположил Владимир, без слов угадывая причину Лесиного беспокойства.
   - Я сомневаюсь. Ты видел состояние Атана?
   - Милада не лучше.
   - Я тоже от них не далеко ушла.
   - Может прогуляемся? - Владимир решил воспользоваться моментом и продолжить вечер наедине.
   - Подожди, нам нужно их найти, - отмахнулась Леся, хмуря лоб.
   - Для чего? Вдруг они решили помириться, а тут мы... неудобно как-то получится.
   - Тогда почему в трактире так всполошились? Ты же сам видел люди шли на улицу.
   - Пойдем тогда посмотрим на задний двор, но я сомневаюсь, что причиной переполоха послужили они.
   Молодые люди обошли трактир. Чем ближе они подходили, тем явственнее слышался голос толпы, подбадривающей дерущихся. Владимир ускорил шаг и на ходу, не оборачиваясь, попросил:
   - Стой здесь, ради Всевидящего.
   - Ага, - промолвила чуть слышно девушка, - прям тут встала и стою,- и отправилась следом.
   Толпа на заднем дворе собралась знатная. Отыскав Миладу, Леся выдернула ее из толпы и спросила:
   - Что тут происходит?
   - Атан решил подраться, - пожала плечами травница, всматриваясь в середину образованного толпой наблюдателей круга.
   - Из-за чего? - всполошилась Леся.
   - Ну я решила его позлить. Танцевала со всеми, кто приглашал, - Милада отмахнулась от подруги, намереваясь продолжить наблюдение, но Леська дернула ее за рукав рубашки, обращая внимание на себя.
   - А дальше что? - пытала она подругу.
   - Ну я же не знала, что мужик, который решил меня в постель затащить - наемник! У него же на лице не написано. А Атан полез меня защищать. Хотя, - Милада призадумалась, - я так думаю, что ему просто хотелось подраться. Пар спустить. Вот теперь они дерутся. Там смотреть страшно. У Атана морда к утру в синяках, наверное, будет, а мужику придется вставлять зубы.
   - А чего они не остановятся? Дали друг другу по лицу пару раз и все.
   - Толпа подбадривает.
   - А остановить нельзя?
   - Владимир твой и останавливает, ты меня как раз на самом интересном выдернула, - Милада развернулась и направилась обратно смотреть представление.
   - Милад, - окликнула ее Леся, - тебе Атана не жалко?
   - Пусть его кто-нибудь другой жалеет, а я больше не хочу, - травница расправила плечи и, гордо задрав голову, зашагала к толпе. Леся бросилась за ней. Вместо интересного зрелища девушек ждало всемирное побоище. Дрались все без исключения. Не разбираясь - кто прав, кто виноват. Под образовавшийся шумок, Владимир вытащил из толпы сопротивляющегося Атана и смачно врезал ему по лицу.
   - Давно хотел это сделать, - сказал Самойлов, потирая костяшки пальцев.
   - Я тоже, - странник засветил Владимиру промеж глаз.
   Глаза у девушек округлились до небывалых размеров. Они смотрели друг на друга, на парней, опять друг на друга - ничего не понимая. Молодые люди теперь, не спеша, шли в обнимочку, поддерживая друг друга, разговаривая, как ни в чем не бывало, даже посмеиваясь.
   - Милад, - обратилась к ней Леся, - ты хоть что-нибудь понимаешь?
   - Не-а, - протянула травница и обратилась к мужчинам: - И как это прикажете понимать?
   - Подумаешь, спустили пар, - весело ответил Атан, алкоголь из его организма за время драки испарился, и теперь он был трезв, как стеклышко.
   - Что-то я не заметила, чтоб у него были хоть какие-то повреждения, кроме сбитых костяшек, - обратилась Леся к Миладе, - ты говорила, у него все лицо в синяках будет.
   - Значит, я зря надеялась, - пожала плечами травница и, развернувшись на каблуках, направилась в трактир. Леся пошла за ней.
   - Что за вечер такой, - девушка под нос, - весь вечер за кем-то бегать приходится.
   - Я иду спать, так что не беспокойтесь, - заявила Милада и почти бегом устремилась к трактиру.
   - Я, наверное, тоже пойду спать, - сказал Атан, - на сегодня, думаю, с меня приключений хватит. Завтра опять в дорогу. Не хочу быть вареной рыбой в седле.
   - Лучше бы ты об этот думал, пока пил, - не упустил возможности уколоть Владимир.
   - Знаешь, после того, как я тебе засветил промеж глаз, ты мне все больше и больше нравишься, - пустился в откровения Атан.
   - Я безумно рад. Но, знаешь, дружище, девушки мне нравятся больше, - Владимир рассмеялся собственной шутке.
   - Ой, как смешно, сейчас живот надорву, - скривился Атан, - и вообще, хватит меня лапать, - сказал он, убирая руки от Владимира, с которым они до сих пор обнимались.
   - Я тебя лапаю? - поразился наглости Атана Самойлов.
   - Ну не я же тебя, смотри, а ручки-то вот они! - Рассмеялся странник, крутя перед носом Самойлова ладонями, - А ты меня до сих пор поддерживаешь!
   Владимир поспешно убрал руки и скептически осмотрел Атана.
   - Смотри, а то еще Леся ревновать ко мне начнет, - улыбнулся странник и зашагал к зданию.
   - Да кому ты нужен!
   - Всем! - нагло ответил он, - Ты что еще не знаешь? Я - бог любви. И меня все любят.
   Запас слов, как оказалось, у Владимира был ограничен. Чем ответить на подобную наглость, он не сообразил. Леся хихикала, потихоньку наблюдая за ними.
   "Тоже мне, мушшшины, - подумала она, - мальчишки, да и только!"
   Владимир открыл дверь в корчму и пропустил Леську вперед. Девушка переступила порог и поразилась единодушному молчанию посетителей. Леська посмотрела на сцену, да так и застыла столбом. Высокая стройная девушка с вьющимися русыми волосами стояла возле круга, висящего на стене. Ее макушка как раз доставала до жирной черной точки посередине. Высокий мужчина, усатый, с волнистой темно-каштановой шевелюрой до плеч, в длинном сюртуке и кожаных штанах, стоял к ней спиной. В его руках блестела сталь маленьких кинжалов. Леся во все глаза смотрела на сцену, позабыв, как дышать. Владимир, положа руки ей на плечи, подвел девушку к столику и усадил, присев рядом.
   Тем временем кинжалы в руках мужчины звенели в замысловатом танце, послушные суровой руке. Леся боялась, что вот-вот один из них выскочит и прервет прекрасный и опасный танец. В зале стояла мертвая тишина, прерываемая лишь звуком крутящихся кинжалов. Казалось, посетители боялись пошевелиться, отвести взгляд. На критической ноте танца стали, мужчина молниеносно выхватил один из кинжалов и, не глядя, метнул его себе за спину. Все происходило настолько быстро, что Леся даже не успела испугаться, кинжал уже торчал в круге на волосок от головы девушки. По залу пронеслось восторженное: Ах!..
   Прошло еще полминуты и все кинжалы, что были в руке у мужчины на сцене, точно обрисовывали силуэт девушки. Она ни разу не дрогнула, не вскрикнула, ни одной тени сомнения не промелькнуло на лице. Темноволосый мужчина подошел к напарнице и протянул руку. Ассистентка накрыла своей рукой его ладонь и благодарно поцеловала в щеку. Выступающие поклонились и ушли со сцены. Леся пыталась прийти в себя и поверить, что все это происходило у нее на глазах.
   - Это и есть то представление, о котором ты говорил? - спросила она Владимира.
   - Подожди еще чуть-чуть, - заглядывая ей в глаза, сказал Владимир. - Это еще ничто по сравнению с их коронным номером.
   - ?
   - Танец на битых стеклах. Суровый, где-то может даже жестокий, но, тем не менее, прекрасный танец, - Владимир улыбнулся и Лесю по щеке. - Знаешь, всегда мечтал увидеть снова этот танец. О, кстати, начинается.
   На сцену вышел паренек лет семнадцати. Он расстелил богатый ковер, с небольшим ворсом. Рядом с ним стоял большой мешок.
   - Что в мешке? - спросила Леся.
   - стекла, - шепнул Владимир Лесе на ушко.
   - Что, правда? - глаза белокосой девушки смешно округлились. "Святая простота!" - подумал Владимир, прижимая ее к себе.
   - Правда. Самые настоящие, - ответил он.
   - Для чего? - Леся была поражена до глубины души. Ее разум, воспитание, восприятие жизни отказывались понимать нормальность происходящего.
   - Сама увидишь. Потерпи немного. - Владимир усадил Лесю к себе на колени, - Это очень увлекательное зрелище.
   Парень высыпал мелкие осколки на ковер, разровнял и скрылся за занавеской, скрывающей выступающих. На сцену вышла девушка. Та, которая десять минут назад спокойно стояла под прицелом десятка маленьких острых кинжалов. Стройное тело облегал открытый костюм, не оставляющий места для разгула фантазии - обтягивающие, словно вторая кожа, кофта с длинным рукавом и штаны телесного цвета. Надетое поверх прозрачное платье цвета заката, струилось мягкой волной до пола. Запястья и лодыжки танцовщицы обхватывали толстые кожаные браслеты. Талию - широкий кожаный пояс. Волосы забраны вверх. Ни одной прядки не выбивалось, чтоб смягчить красивое и печальное лицо девушки. Сквозь прозрачное платье нетрудно было различить, что обуви на девушке нет.
   Танцовщица подошла к краю ковра и застыла, не решаясь сделать первый шаг. За спиной русоволосой девушки появился знакомый по предыдущему номеру мужчина, с хлыстом в руке.
   Музыка неожиданно разлилась по залу, приковав внимание зрителей к сцене. Музыканты скрывались за занавесью, дабы не отвлекать честной народ от представления. Мужчина щелкнул хлыстом о сапог, и девушка ступила на стекла. Мужчина пытался достать ее хлыстом, но каждый раз девушка выворачивалась в красивом танцевальном движении, и ему доставался только обрывок верхнего платья. Странный танец-борьба был, бесспорно, красив. Русоволосая танцовщица не издала ни звука, мужчина-преследователь тоже. Только свистел и щелкал хлыст, и плакала скрипка. Мужчина подходил, девушка удалялась, а он все быстрее и быстрее щелкал хлыстом, в такт ускоряющемуся ритму мелодии. Лицо мужчины искажала ярость, лихорадочно блестели глаза, тонкие губы искривились в презрительной усмешке. Девушка же оставалась беспристрастной, за нее говорил танец. В нем было все: и мольба, и безысходность, и слабость, и сила...
   Щелчок. И хлыст попадает по плечу девушки. Тонкой алой ниточкой темнеет порез на порванной ткани защитного костюма и сияющей белизной коже. Девушка не прекращает танец. Щелчок. Кончик хлыста почти попал по бедру, но танцовщица извернулась, и он пролетел на волосок от бедра. Танец - противостояние. Любовь на грани ненависти. Жертва снова и снова ускользала от нападающего... пока не споткнулась и не упала. Алое платье свисало клочьями. Девушка тяжело дышала. На ее ступни, покрытые многочисленными кровоточащими порезами, было страшно смотреть. Мужчина медленно, играючи, обошел загнанную в угол девушку. Она стояла на коленях, низко опустив голову. Черноволосый мучитель резко замахнулся и хлыст полетел, настигая вою жертву.
   Леська прикрыла глаза, чтобы не видеть того, как мужчина в длинном сюртуке изобьет танцовщицу. По залу пролетел восторженный вздох, и белокосая зрительница приоткрыла один глаз, чтоб увидеть, что девушка на сцене выставила руку, прикрывая лицо, и поймала змеевище хлыста на широкий браслет на запястье. Хлыст ласково обвил ее руку. Русоволосая девушка перехватила его, дернула на себя. И... В следующий миг мужчина лежал на ковре из стекол у ног своей жертвы. Она взяла его лицо в свои ладони, ласково посмотрела и поцеловала в губы. Музыка стихла так же внезапно, как и началась.
   Леся сидела ни жива, ни мертва, не зная, как относиться к увиденному. Дикость? Да. Любовь? Возможно. Но она не понимала такой любви, не принимала даже самой возможности существования такой любви. Леся смотрела перед собой, не видя ничего. Снова и снова звучал хлыст. Снова и снова танцовщица перед ее мысленным взором ускользала от преследователя... Она его поцеловала, но почему?
   - Лесь, - позвал Владимир. - Ну ты чего загрустила?
   - Они всегда так?
   - Как?
   - Ну, сначала он над ней издевается, а потом она его целует?
   - Каждый раз заканчивается по-разному. В этом-то и есть его прелесть.
   - В чем прелесть Владимир, в чем? В том, что он пытается ее избить, а ей, чтоб увернуться, нужно прыгать по осколкам?!
   - Солнце мое, я иногда забываю, как ты чиста и наивна, - вздохнул Владимир.
   - Это плохо, - подняв бровь, поинтересовалась Леся.
   - Нет, совсем нет. - Ответил Владимир.
   - Уже поздно, я пойду спать, - сказала Леся, пытаясь слезть с колен Владимира.
   - Может, прогуляемся? Вечер прекрасный, тепло, луна такая большая... Пойдем, а? - Владимир состроил такую моську, что ему было сложно отказать, но Леся, состроив не менее печальную мордочку, ответила:
   - Я думаю, что сегодня лучше поспать, а прогуляться мы всегда успеем. До следующей деревеньки сутки пути. Так что ночевать опять придется на свежем воздухе. Извини, но я выбираю теплую и уютную кровать.
   - Ладно, - махнул рукой Владимир, - тогда я провожу тебя до комнаты. Если ты, конечно, не против.
   - Не против, - ответила Леся и улыбнулась.
   Владимир держал Лесю за руку до самой двери ее комнаты.
   - Ты знаешь, что похожа на ангела? - спросил он у девушки.
   - Да уж, нашел ангела... - девушка смутилась и опустила глаза.
   - Правда. Твои волосы, они такие длинные, такие белые, красивые, - он провел рукой по щеке Леси, убирая невидимые волоски, упавшие на лицо. Владимир взял двумя пальцами ее за подбородок и приподнял, чтоб она посмотрела ему в глаза.
   - Ладно, - Леся смутилась, лицо ее начало гореть, - я спать...
   - Знаешь, у нас принято целовать друзей в щеку, здороваясь и прощаясь.
   - Молодцы, я вас поздравляю.
   - Можно я тебя поцелую? В щечку...
   - Я... - Леся замялась и опустила глаза. Голова шумела, от выпитого спиртного, в теле странная легкость, а мысли текут вяло и неопределенно. Владимир наклонился и прикоснулся губами к краешку рта.
   - Ну, не совсем в щечку, - пробормотал он и прижался губами к ее губам.
   Весь мир перевернулся и разорвался на сотни разноцветных осколков. Больше ничего не существовало. Только она и он. Только их губы, танцующие в страстном танце. Он был нежен и мягок. Она податливой и невинной. Сладкая радость затопила ее с ног до головы.
   - Все. Беги скорее спать. Прячься от меня в комнате и не забудь запереться на все замки, иначе я приду к тебе и больше никуда не уйду, - Владимир нежно прикасался к ее лицу, губам. Вторая рука держала крепко за талию, не позволяя девушке вырваться.
   - Может, ты меня отпустишь?
   - Не хочу... - прошептал он, прижав ее к себе и уткнувшись носом в ее волосы.
   - Пора спать, Владимир, пора спать, - Леся выскользнула из его рук, воспользовавшись минутной слабостью Владимира. Она открыла дверь в комнату и, обернувшись, прошептала:
   - Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, Ангел. Надеюсь, что тебе буду сниться я.
   Дверь закрылась, отделяя его от Леси. Владимир стоял и смотрел на запертую дверь, словно она могла дать ответ, что же делать дальше. Он взъерошил волосы. Вздохнул. И направился в свою комнату.
   - Спать, значит спать, - невесело сказал он, - теперь осталась малость - уснуть, а не мечтать всю ночь.
   Леся быстро разделась и рухнула на кровать без сил. Какой насыщенный событиями день! Столько всего произошло, что мозг отказывался воспринимать случившееся. Даже странный танец на стеклах отошел на второй план, после поцелуя. Ее первый поцелуй... Теплый, нежный. Леся улыбнулась и повернулась на бок, обняв подушку. Мягкая постель послужила лучшим успокоительным на всем белом свете. Леся закрыла глаза и сладко потянулась. Морфей тут же накрыл ее мягкой пеленой.
   Лесе снился сон. Она танцует на стеклах, убегая от хлыста в руках Владимира. В ушах стучит набатом кровь, дыхание сбивается, ноги болят, словно тысяча иголок впивается разом, но она понимает, что останавливаться нельзя - язык хлыста настигнет ее и будет целовать кожу до крови. Бег по кругу: туда-сюда, обратно. Владимир улыбается, но лицо искажает злоба. Его глаза искрятся. И трудно понять: любовь в них отражается или ненависть. Леся не понимает, что ему от нее нужно. Она не может подойти к нему, он не подпускает к себе. Уйти тоже не может - он не выпускает. Весь мир замкнулся в круг ковра из стеклянных осколков, по которому ей нужно бежать, превозмогая боль. Бежать, пока не найдет выход. Леся, словно загнанный зверь, мечется, уворачивается, борется за жизнь. А он лишь подстегивает, ускоряет, играет...
   Огненная вспышка перед глазами ослепляет. На предплечье наливается кровью рубец от удара. Она не видит, куда бежать и лихорадочно соображает, как уйти. Больно. Как же больно... душа словно вывернута на изнанку. Ее растоптали. Все чувства, надежды, мечты. Она снова никому не нужная маленькая девочка, которую никто не любит и не ценит... И Леся продолжает бежать, не глядя на своего мучителя, мечтая вырваться из плена боли, страха и ненависти человека, которого любит.
   Новая вспышка боли ослепляет девушку и глаза застилает розовая пелена, на губах появляется привкус крови, соленый вязкий. Он преследует, сводя с ума и... она проснулась.
   Леся подскочила на кровати, словно ужаленная. Сердце билось в груди, норовя выскочить, тяжелое дыхание, - словно только что пробежала кругов десять вокруг трактира, - перед глазами пляшут солнечные круги...
   Леся прикоснулась дрожащей рукой ко лбу и вытерла испарину. Девушка оглянулась. В комнате темно, за окошком едва занимается рассвет. Небо уже светлеет. Но солнце только начинает восхождение по небесному пути.
   - Вот это сон, - произнесла она, сползая обратно на подушки, натягивая одеяло по уши. - Точно нервы лечить нужно, а то так и с ума сойти не долго.
   Леся повернулась на другой бок и закрыла глаза, но сон не шел. Утро она встретила, так и не сомкнув глаз. Решив, что дожидаться никого не стоит, Леся встала с кровати, оделась и спустилась позавтракать. Настроение на нуле. Глаза красные от недосыпа, голова болит от вчерашнего знакомства с алкоголем. Плюс ко всему дико урчащий желудок, завывающий от того, что его бедного сегодня не кормили.
   Леся подошла к девушке-подавальщице, суетливо натирающей столы до блеска, и попросила принести ей "чего-нибудь пожевать". Желудок тут же сыграл приветственный марш, очевидно пытаясь показать, как он рад тому, что его, наконец-таки, накормят.
   Леся заканчивала утреннюю трапезу, когда по лестнице спустился Атан.
   - Доброе утро, - вежливо поздоровалась она, окидывая взглядом странника.
   Следов вчерашнего побоища на нем не наблюдалось. Настроение приподнятое, улыбается во все зубы.
   - Привет, - ответил он, устраиваясь напротив.
   - Признавайся, кому уже гадость устроил?
   - Я?! Да за кого ты меня принимаешь? Что так заметно, да?
   - Ну, вообще-то ты с утра встаешь без настроения, а тут улыбаешься, не язвишь...
   - Ну, я встретил кое-кого с утра, настроение испортил. Я случайно, честное слово. Просто поинтересовался самочувствием и просветил, сколько стоит вставная челюсть. А, да, еще сказал, что девушки на беззубых внимания не обращают и не дай Всевидящий, он вытащит вставную при них... Ну, это же за гадость не считается?
   - Ну, если рассуждать так, как ты, то нет. Абсолютно. Наемника вчерашнего встретил?
   - Да. Мы с ним соседями по комнатам оказались. И ведь я понимаю, как ему обидно, я только ногу ушиб, - болит зараза, - а у него вот как получилось. Ну, ладно, чего мы все обо мне, ты чего так рано встала?
   - Спалось плохо.
   - Странно, после такого количества выпитого, ты должна была спать, как мертвяк, не шелохнувшись.
   - Видимо, алкоголь мне противопоказан.
   Атан заказал себе завтрак и спросил:
   - Лесь, ты не хочешь кофий попробовать?
   - Это что такое? Первый раз о таком слышу.
   - Эх ты, темнота верховская! Кофий - такой напиток, наподобие чая, только помогает взбодриться. У вас на хуторе его нет, потому что дороговат для обычного населения. А здесь в городе - не такая и роскошь. Здесь даже сигареты найти можно.
   - Ты решил мне показать, как тонко разбираешься в городских удовольствиях, да?
   - Нет, солнышко, сегодня я добрый и доставать тебя не буду. Во всяком случае, пока. После обеда еще возможно, а сейчас я в замечательном расположении духа. Так что насчет кофия?
   - Давай свой кофий, но учти, если мне будет плохо после него, я тебе точно слабительного в кашу насыплю, понял?
   Атан поднял руки вверх - "сдаюсь, на все согласен, только не бить" - и рассмеялся.
   - Знаешь, вот такой, ты мне больше нравишься.
   - Какой это "такой"?
   - Свободной.
   - А раньше я не была свободной что ли?
   - Нет, раньше ты много чего боялась, много о чем задумывалась. Взваливала на себя все сразу и за всех. Ты и сейчас, конечно благоразумием не отличаешься, но в тебе появился здоровый эгоизм. Раньше бы ты никогда не пошла танцевать, и никогда бы не напилась. А еще не пошла бы смотреть на драку. К беспокойникам бы влезла обязательно, натура у тебя такая. А вот выбралась бы - не знаю. Блеск в глазах появился... Хотя, стоит признать, что ты еще та зануда.
   - Я? Зануда?!
   - Ага, как геморрой в заднице! То нельзя, это плохо, то не стоит делать...
   - Ну, знаешь, Атан!..
   - Знаю, я павлин, индюк и чертовски обаятельный парень. Жаль, только что мое обаяние на тебя не действует.
   - Ни капельки.
   - Или просто ты боишься сама себе признаться, что безумно меня любишь! - Атан подмигнул Лесе и повернулся к девушке, которая принесла маленькие кружечки с густым темно-коричневым напитком.
   - Я никогда тебя не полюблю. Может, как друга - это еще возможно, но как мужчину... Увольте меня, ты не в моем вкусе.
   - Никогда не говори никогда, солнышко. Мало ли что. Я могу и запомнить.
   - Ты козел Атан. С большими такими рогами.
   - Насчет козла не знаю, спорить не буду. А вот насчет рогов, могу сказать с уверенностью, мне никто не изменял. Кофий пей. И успокойся.
   Леся надула губы и насупилась. Ну что за невозможный человек! Наверное, он единственный вызывает у нее столько негативных эмоций. И вроде бы пытаешься с ним по-человечески общаться. Он не хочет.
   Придя к выводу, что обижаться на Атана все равно, что мышам дуться на крупу, Леся обратила свое внимание на странную жидкость под названием "кофий". Подали его в маленьких глиняных кружечках. Таких маленьких Леся отродясь не видела. Она осторожно взяла кружечку двумя пальчиками за ручку и сделала первый маленький глоточек.
   - Ну как? - поинтересовался Атан, внимательно следивший за ее реакцией.
   - Горький. И чего ты в нем вкусного нашел?
   - Между прочим, твой травяной чай еще большая гадость, пока в него меду не положишь. Я ж как-то его пил.
   - Бедный ты наш мученик! - Леся покачала головой с сожалением.
   - Ты пей, пей, может, распробуешь? И еще я тебе открою один секрет. Видишь, на столе стоит маленькая баночка с белым песком? Это сахар. Он послаще меда будет. Положи ложечку и станет вкуснее.
   Леся из принципа не стала класть сахар. Что это такое она прекрасно знала. У них в Верховцах в лавке им торговали наравне с солью.
   - Я лучше так попью.
   - Скажи мне вот что, - посерьезнел Атан, - зачем ты поперлась в столицу? Здесь тоже есть неплохая лекарская школа, в ней как раз учится бывшая пассия Самойлова.
   - Во-первых, я не собиралась в столицу, я просто хотела уехать подальше из Верховцов, во-вторых это была идея Милады, и в-третьих, в столице Академия с хорошей библиотекой. Ты сам говорил, что там можно много чего интересного найти.
   - Ты хочешь узнать кто ты?
   - Да. Хочу. А Миладе надо язык оторвать, чтоб не трепалась направо и налево.
   - Миладка здесь не причем. Я сам догадался. И покрываю тебя и ее не из особой любви. У меня мать ясноокая.
   - Это кто такие?
   - Это люди, которые видят магию и много чего еще. Они видят весь мир таким, какой он есть, а не иллюзию. Они безошибочно определят демонов, вселившихся в людей, колдовские заклинания, вид порчи наведенной на человека. Они видят то, что простому человеку не подвластно видеть. Если бы обычный человек увидел то, что видела моя мать, он, скорее всего, сошел бы с ума.
   - Что же такого она видит?
   - Лучше тебе не знать.
   - Но ведь такие люди были бы лучшими помощниками странников в поиске магов... - неуверенно протянула Леся.
   - В том то и дело. Но ясноокие прекрасно понимают, чем расплачиваются маги за свой дар, они видят всю магическую судьбу одаренного, как на ладони. И никто не может понять мага лучше, чем человек ведающий. Они повязаны своим даром намного крепче, чем родственными связями. И редко кто захочет предать родного человека, поэтому ясноокие наравне с магами подвергались гонениям. Их также выжигали на теле земли... Мой отец, странник, полюбил ясноокую. Вот он и спрятал любимую от всего мира, не выдав ее тайны. Потому и забрал меня, как только я родился. До того, как я стал странником, я видел мать один раз в жизни. Отец меня привез к ней, когда мне было три года. Как ему это удалось, он мне не сказал... Я пошел по стопам отца... Мать живет на вверенной мне территории, и сейчас я могу видеть ее намного чаще, чем в детстве.
   - Грустная история.
   - Жизнь вообще грустная история, - сказал странник.
   Возникла неловкая пауза, странная тишина, которую никто не хотел нарушать.
  
   И вновь потянулись дни пути. Они ускользали и проходили, как песок сквозь пальцы. Менялись пейзажи, поля сменялись лугами; деревеньки - селами и городами покрупнее. Владимир дарил Лесе букеты полевых цветов, рассказывал занимательные истории перед сном. Атан травил язвительностью. Милада смеялась, открывшись новой жизни без тягостной любви. Все было мирно и просто замечательно. Приключения обходили путников стороной. Атан выбирал дорогу вдали от переполненного тракта и проверяющих. Пару раз на пути встречались коллеги Атана - странники, - но все вопросы тут же отпадали, стоило Атану открыть рот, для того, чтоб поведать о своей удаче, в виде двух учениц для Академии Лекарства и одного будущего странника.
   Когда солнце стало клониться к земле путники въехали в Дубки, чтобы напроситься на постой. Покосившиеся домики в два ряда, хаток десять-двадцать - вот и вся деревня. Владимир спрыгнул с лошади и постучался в ворота первого дома.
   - Эй. Кто-нибудь есть дома? - на стук никто не ответил, что озадачило ребят.
   - А нету там никого, - ответил голос из-за покосившегося забора соседней избы.
   - А где же хозяева?
   - Да к соседям Дуська побежала. Она, окаянная, дитя своего прокляла, к лешему послала. А с утра глядит и нетути мальца, как корова языком слизала.
   - Милейший, а кто вы будете, может, покажетесь?
   Из-за забора шустро показалась сухонькая фигурка. Старичок, лет двухсот, наверное, не меньше. Добротная, но порядком изношенная одежда, белая борода по грудь и хитрые ярко-синие глаза на морщинистом лице.
   - А чего надоть от Дуськи?
   - Да мы переночевать хотели. Путники мы, в столицу добираемся. Может, ты нас к себе, дедушка, пустишь?
   - А может и пущу, сколько заплатишь?
   - Золотой за ночь, - улыбнулся Владимир.
   Дедуля задумался и внимательно посмотрел на Миладу.
   - Я кось смотрю с вами ведьма.
   - Не ведьма я, дедушка. А травница.
   - Все одно. Пушу я вас переночевать и накормлю. Цена один золотой и ребенка у лешего выманите обратно.
   - Так вечер же на дворе, дедушка, - удивился Атан.
   - Так ведь леший с сумерками и появляется, время его такое, - старичок улыбнулся и открыл скрипящую калитку, - заводите лошадей, сейчас я вас чаем напою, с оладьями, а с сумерками к лешему в гости пойдете. Договорились? - спросил дедуля.
   - Договорились! - Милада спешилась и протянула старику руку, чтоб скрепить договор.
   - Как звать-то вас, дедушка?
   - Дед Антип, милочка, - приосанился престарелый жених.
  
   После сытного ужина и кружки горячего чая Милада выдвинулась в лес. Одна. Как ни отговаривали ее, как ни просили - упрямство сыграло свою роль.
   - Не переживайте. Все со мной будет хорошо. Меня, если что, и вернут и денег приплатят, чтоб обратно взяли, - отмахнулась она. Теперь же она потихоньку начинала жалеть о своей поспешности. Нужно было хотя бы Атана прихватить. Не было бы так страшно. Все-таки леший это вам не просто так. Это в сказках его рисуют добрым дедушкой. На самом деле, леший - злобный дух, но благодарный. Справиться с ним можно. Одной все равно легче. Во всяком случае, она знает, как вести себя в лесу. Да и опыт общения с лешими имеется.
   - Надеюсь, что малец у него в гостях ничего не ел... хотя в таком случае уже вернули бы обратно. Вот ведь какие матери бывают! Сколько раз объясняли, что нельзя проклинать собственное дитя и к лешему посылать. Все равно никто не слушают! - возмущалась Милада.
   Протоптанная тропинка вела ее все дальше в лес. Девушка внимательно смотрела себе под ноги, стараясь не попасть на лешачью тропку - тогда и мечтать не чего о том, чтоб обратно выбраться.
   Где-то хрустнула ветка. Милада остановилась и прислушалась. "Наверное, показалось," - подумала она, и пошла дальше, то и дело прислушиваясь к обманчивой тишине леса. Травница внимательно смотрела под ноги, когда очередной звук непонятного происхождения отвлек ее, и девушка обернулась. В десяти шагах от нее стоял Атан. В привычном плаще, надвинув капюшон на лоб.
   - Атан? Я же говорила, что не нужно идти за мной... Вот какого ты ляду поперся, спрашивается!
   - Переживал, - буркнул странник, и что-то в его ответе не устроило травницу.
   - С чего бы это?
   - Мне что уже и попереживать нельзя?
   - Ладно, что с тобою будешь делать. Пойдем.
  
   - Все-таки не стоило отпускать ее одну. У нее и так голова бедовая, - странник провел рукой по коротко стриженным волосам.
   - Да, нужно было с ней пойти, - вздохнул Владимир.
   - Лес не любит посторонних, - серьезно одернул мужчин Антип. - Сама она выберется - не дурная. Да и знает, что в лесу делать и с кем разговаривать. А если б вы пошли, то сгинули бы, и девочка не вернулась - вас искала бы. Лес играет по своим правилам. Хозяин его - это вам не в бирюльки играть. Он шуток не любит, и незваных гостей тоже. Она знает, что делает.
   - А почему вы так в ней уверены. Она же просто травница! - воскликнул Владимир.
   - Просто, да не просто. Все-таки человек со знаниями. Травники - они почитай в лесу выросли. Травки сизмальству ищут. Не раз с хозяином Леса встречались. Знают чем его задобрить, где схитрить, где правду сказать, а где чего и потребовать. К ночи придет, не успеем свет погасить, как явится. С ребеночком.
   - Да откуда вы знаете! - вспылил Самойлов и встал с лавки.
   - Да я много чего знаю. Например, ты, совсем не тот, каким кажешься. У тебя много секретов, - старик улыбнулся в бороду и подмигнул Владимиру, словно эта тайна была у них одна на двоих.
   - Я ж говорил, что ты Владимир не от мира сего, - улыбнулся Атан.
   - А ты, странник, идешь не своей судьбой, не той дорогой, и считаешь, что жизнь твоя пустая, без смысла. Только, слушай сюда, - Антип придвинулся ближе, показывая Атану жестом, чтоб тот наклонился, - не беги от судьбы и от себя не беги. Не убежишь. Только жизни поломаешь.
   - А, что вы скажете про меня? - Леся подошла к столу, вытирая руки о полотенце. Посуду она перемыла и теперь решила уважить старика и приготовить что-нибудь вкусненькое.
   Антип посмотрел на нее внимательно. Лицо его не выказало никаких эмоций. Он перевел взгляд на Владимира, на Атана, потом опять посмотрел на Лесю.
   - Лучше, доченька, не спрашивай.
   - Почему?
   - У тебя, наверное, тоже есть страшная тайна, - влез с комментариями Атан, - она у вас с Самойловым, случайно не одна на двоих?
   - Да заткнись ты уже, - осадил его Владимир.
   Антип еще раз обвел компанию взглядом:
   - Неужели не замечаешь? Неужели не догадываешься?
   - О чем? - удивилась Леся, не понимая, к чему клонит дедушка.
   - Мы с тобой потом поговорим, ближе к ночи, без этих аболтусов, - Антип улыбнулся и обратился к мужской половине:
   - Ну, кто хочет послушать про гулянку перед моей свадьбой, когда мы всей деревней передрались?
   - Дети, - вздохнула Леся и занялась готовкой, а ребята подсели поближе к Антипу, слушая рассказы о деревенской драке, боях при Вилоле, во время Дратской войны и, конечно же, выдающемся героизме молодого красавчика Антипа.
   Старик оказался чудесным рассказчиком. У каждого героя имелось свое выражение лица, голос. Он не просто рассказывал - он показывал историю. От этого рассказ становился только краше. Дедуля вскакивал с лавки, показывая возмущение, срывался в галоп на венике, как на боевой лошади, пытался брать штурмом печь... но Леся не позволила, объяснив, что это стратегически важный объект, то бишь военно-полевая кухня.
   Дедуля, как всегда, усмехнулся в бороду и вскоре Атан изображал недруга, Владимир был тяжелораненым боевым товарищем, Леся Дратской королевной, а дедуля - воином-героем, завоевавшим не только королевство, но и добившимся руки и сердца прекрасной дамы.
   От всеобщего веселья их отвлек громкий вой на улице. Атан прекратил изображать из себя мертвого врага и подскочил с пола.
   - Это еще что такое? - спросил он у дедули.
   - Гитки... - ответил тот, - ...Рано же еще, люди же не готовы!
   - О чем ты, Антип, что у вас здесь происходит? Почему не сообщили?
   - Да сообщали мы странникам, да толку ни какого...
   - И что нам теперь делать? - взвился странник, - Там же Милада. Она должна вернуться! Кто такие эти гитки?
   - Никто не знает, они появились полгода назад, они сжирают всех на своем пути - людей, скот, домашних животных - кто ни попадется. А кто они такие? Кто их создал? Даже я проследить не могу.
   - Но... я первый раз слышу о них! Неужели императору не сообщали?
   - А что они могут сделать? Мы всей деревней на них ходили. Выжили лишь те, кто спрятаться успел. Их ничего не берет! Ни вилы, ни мечи, ни луки, ни крест, ни вода святая, ни молитвы запретные. Так что нам остается только погасить свет и уповать на то, что Милада задержится в лесу или лесовик схоронит, - Антип погасил лампадку.
   - Прячьтесь по углам и не подходите к окнам.
   Дом погрузился в темноту и был слышен каждый шаг. Скрипнула дверь и кто-то вышел на улицу.
   - Да что ж за человек-то такой! Атан, стой! - послышался голос Владимира. Топот сапог по дощатым половицам сообщил о том, что и Владимир вышел за двери вслед за странником. "Куда понесли черти неугомонного странника?"
   На дворе стемнело. Показавшаяся из-за туч луна, освещала деревеньку. Забором были огорожены только четыре крайние избы. Остальные же обходились без оного. Владимир прошел пару шагов по улице и увидел, как за одним из домов мелькнула тень.
   Атан прислонился к стене, и пытался рассмотреть воющее на все лады существо. Он приглядывался до тех пор, пока перед глазами не поплыли белые круги. Но все тщетно. Он не мог определить источник порядком действующего на нервы звука.
   - Ты что совсем ум потерял? - Владимир подошел к Атану слева, надеясь, что сможет отчитать его за выходку.
   - Ты все-таки безнадежный идеалист, Владимир, если считаешь, что у меня есть ум. Поверь, мои создатели не предусматривали наличие ума у собственного ребенка. Их это, знаешь ли, мало заботило в процессе моего творения, - ответил Атан в своей манере, напряженно вглядываясь в темноту.
   - Ты когда-нибудь успокоишься?
   - Наверное, нет. А ты что здесь делаешь? По-моему не самый лучший вечер для прогулок под луной. Тем более в паре со мной, а не Лесей.
   - Ты можешь хоть немного побыть серьезным?
   - Ну, знаешь ли, Владимир, это вопрос из той же области, что и вопрос о моем уме, не находишь?
   - Я шел сюда, чтоб помочь, а не вести светские беседы, Атан. Я тоже переживаю за Миладу и не собираюсь отсиживаться в доме, если ей угрожает опасность.
   - А про Лесю ты подумал? - Атан вытащил метательные кинжалы из-за пояса, и удобно устроил их в специальных креплениях в кромке рукава, чтоб можно было свободно вытащить их одной рукой, во второй руке он держал меч.
   - Она с Антипом, - Владимир перехватил поудобнее прихваченную из дома кочергу и достал из-за пояса кинжал.
   - Ты думаешь, она усидит? Или наш старичок сможет ее удержать? - Атан хмыкнул, выражая свое отношение к такому умозаключению, и осмотрел вооружение Владимира.
   - Нда, ты прям сельский герой!
   - Вот я сейчас ткну тебя рогатиной пониже спины и посмотрю, как ты будешь насмехаться. Ты когда меня уговаривал на эту поездку, почему-то забыл упомянуть, что мы можем влипнуть в неприятности. Ты просто тащился от собственной значимости и осознания, что ты странник и всех защитишь, - огрызнулся Владимир, прекрасно понимая, что выглядит, по меньшей мере, глупо.
   Атан взвесил в руке меч и нехотя отдал Владимиру.
   - Пользоваться умеешь?
   - Умею, - ответил Владимир. - А с чего ты решил, что Антип не сможет справиться с Лесей? Думаю, она понимает, что здесь опасно и не станет выходить.
   - Плохо ты ее знаешь. Лично мое мнение, не обессудь, что самую страшную опасность для нее представляешь ты. А с гитками мы постараемся разобраться - у нас другого выхода нет.
   За соседним углом протяжно завыло, и мужчины насторожились, прекратив не особо приятный разговор. Из темноты показалась обыкновенная рыжая кошка. Может быть, только чуть больших размеров, чем обычно.
   - Это что? Кошка? - удивился Владимир.
   - Вроде, да. Антип говорил, что гитки съедают все живое... что-то странно, что кошки спокойно ходят...
   - Ну мы-то с тобою тоже не мертвые, - попытался придать ясность ситуации Владимир.
   К рыжей присоединилась черная, а за ней грязно-серая, кошки прибывали с такой скоростью, что через несколько секунд молодые люди с удивлением заметили, что окружены ими со всех сторон.
   - Что-то мне все это очень не нравится, - протянул Атан, придвигаясь к спине Владимира. С
   Справа мужчины прижимались к стене покосившегося пустого дома, а с другой - кошки. Животные ластились и мурчали, но от этого звука волосы на голове становились дыбом.
   - Похоже, это и есть гитки, - произнес Владимир.
   - Я надеюсь, что ты ошибаешься. Очень надеюсь.
   Кошки, протяжно завывая, ощерились четырьмя рядами острых зубов. Кошачьи морды вытянулись и напоминали теперь странную помесь здоровенной кошки и собаки, клыки увеличились раза в два и вытянулись. По телу неизвестных животных прошла рябь, напоминая волнение пушистого разноцветного моря. Тело созданий чьего-то сумасшествия "выросло" раза в три, а то и четыре. Чем больше росли кошечки, тем больше становились глаза Атана и Владимира.
   - Мы влипли, - подвел итог Самойлов.
   - Без тебя вижу, - огрызнулся Атан.
   Животные перестали выть и застыли. Молодые люди не сводили с них глаз, прекрасно понимая, что стоит отвести взгляд и животные кинутся на них.
   - Слушай, Самойлов, если я выберусь из этой переделки и не поседею - я готов всю неделю есть готовить на всех, запомни.
   - Ты считаешь, что у меня больше шансов выжить?
   - Мне придется вытаскивать твою шкуру в любом случае. Потому что Лесиных причитаний и слез, мои нервы не выдержат.
   - Ты - сволочь.
   - Ну, хоть что-то не меняется.
   Атан на мгновение отвел взгляд, и в следующую секунду острые зубы впились ему в лодыжку, с легкостью пробивая клыками плотную ткань штанов и кожу. Существа действовали на редкость слаженно. Твари, которые сидели ближе всех не тронулись с места и смотрели с интересом за тем, как люди справляются с крайними, бросившимися в атаку. Атан срезал на лету особей метательными кинжалами, они падали с тяжелым звуком на землю. Но запас кинжалов у странника был не безграничен. Вход шли кулаки, ноги в добротных ботинках. Владимир работал мечом, словно ветряная мельница и успевал помогать Атану. Но... их было слишком много, Атан заметил, что пораженные особи медленно приходят в себя и опять наступают.
   - Похоже, мы слегка погорячились, когда решили, что сможем с ними справиться. - Прокричал Атан.
   - И что ты предлагаешь делать?
   - Отступать.
  
   Леся пыталась выбраться из цепких рук Антипа. Он прикрыл ладонью ее рот, чтобы не было слышно ни звука.
   - Да отпустите вы меня! - девушка кое-как убрала его руку со своего лица.
   - Лесенька, тебе туда нельзя, пусть сами разбираются. Они сами выбрали свой путь. Успеют справиться - выживут, не успеют - придется смириться. Тебе же, детонька, жизнь терять нельзя. От тебя многое зависит.
   - В данный момент, меня волнует только то, что должна вернуться Милада, и Владимир с Атаном на улице...
   - Но ты можешь погибнуть, - попытался образумить ее Антип. Он вцепился в нее, словно клещ не желающий отпускать свою жертву.
   - Вы думаете, я смогу спокойно жить, если они погибнут? Да я ничего сделать не смогу без них! Я жить не смогу без них!
   - Деточка, послушай старого человека. Иногда, собственная безопасность намного важнее, чем чья-то еще.
   - Мне очень интересно: вы на войне теми же принципами руководствовались?
   Антип ничего не ответил. Леся кожей чувствовала неодобрительный взгляд старичка, но поделать с этим ничего не могла и попыток вырваться не оставила. Она должна помочь ребятам. А над тем, что будет дальше, девушка не особо задумывалась.
   Антип разжал объятия, и Лесе стало легче дышать.
   - Одну я тебя не пушу, - обреченно сказал он, - помирать, так всем вместе. Я тоже, может быть, не прошщу себе, если ты погибнешь. Такая как ты, перевернет весь мир.
   - Давайте об этом позже поговорим? - Леся сгорала от нетерпения. Странное нехорошее предчувствие поселилось в груди, вынуждая мчаться вперед.
   - Э-эх, молодежь, все бы вам спешить!
   Дедуля полез за печь и вытащил оттуда лук и колчан со стрелами, увесистую дубину и ухват.
   - Конечно, не Бог весть что, но и это сойдет. Авось, не разорвут, пока будем этих охламонов, возомнивших себя героями, вытаскивать.
   Леся вышла из избы с ухватом в руках, стараясь ступать как можно тише. Дед Антип шел за ней едва слышно. Они вышли за забор. Странное урчание отдавалось по пустынной улице эхом. Ни каких звуков борьбы.
   - А вы уверены, что это были именно гитки, а не собаки, или волки, например?
   - Не задавай глупые вопросы, деточка? Я знаю, кто это.
   Крадучись, стараясь не шуметь, Леся и Антип добрались до заброшенного дома. Они шли на звук, словно слепые. С каждым шагом Леся слышала его все громче, по коже бегали мелкие противные мурашки.
   - Вы думаете, они там?
   - Скорее всего, - сказал Антип и, ускорив шаг, обогнал Лесю. Девушка не ожидала подобной прыти от старичка, но позволила ему идти впереди. Завернув за угол, Антип замешкался буквально на секунду, но тут же резко обернулся, оттолкнул Лесю назад и, выхватив у нее ухват, опять скрылся за углом.
   Леся поняла, что дело нечисто и ринулась за Антипом. Она забежала за угол и... остановилась. Сердце пропустило удар.
   На земле лежали Владимир и Атан. Крупные животные, отдаленно напоминающие кошек, сидели на телах молодых людей. Все смешалось перед глазами. Кровь, пушистый грязный ковер из отвратительных существ, открытые стеклянные глаза Владимира... Антип пытался согнать тварей ухватом, кое-где виднелись стрелы, выпущенные дедулей, но существа щерились и не подпускали его ближе. Отхватив знатную добычу, гитки не обращали особого внимания на седовласого старичка, скачущего, над ними, словно припадочный. Какой с него толк? И так боится. Стоит только чуть-чуть напугать и...
   Леся упала на колени и подняла руки к небу. Рот открылся в беззвучном крике. В глазах полыхнула ненависть. Она затопила все ее существо, выжигая на сердце клеймо потери и печали. Огненные круги расползлись перед глазами и с кончиков пальцев сорвались искры. Антип смотрел на Лесю во все глаза, не смея даже двинуться с места. Леся свела ладони вместе, между ними искрился крохотный шар, казалось, он был сплетен из маленьких шаровых молний.
   Гитки вздыбили шерсть и зашипели. Шар рос в размерах по мере того, как Леся разводила руки в стороны. Существа, почуяв неладное, перешли на вой, режущий слух, словно переговариваясь. Леся закрыла глаза и в этот момент гитки благоразумно решили скрыться. Леся тряхнула ладонями, словно ей надоело держать серебристый шар в руках. Он разлетелся на тысячу маленьких молний, каждая из которых прицельно разила нежить, превращая ее в зыбкий туман. Антип с грозным воем кинулся гнать нежить, решив, что лучше помереть героем и рассыпаться туманом, чем стоять столбом.
   Леся силилась открыть глаза, но веки тяжелые, словно налитые свинцом, отказывались повиноваться. Она должна увидеть их: Владимира, Атана... Она должна осознать случившееся. Она должна проверить, можно ли чем помочь... Она должна... Но липкий туман, окутавший ее тяжестью, не отпускал, он играл с ней, манил и зазывал к себе. "Поиграй со мной, - шептал он, - прикоснись ко мне". Леся хотела ответить, что ей не нужно ничего, только вернуть время вспять, чтоб эти ироды окаянные остались в доме, чтоб они остались живы. Больше ничего не надо, ничего...
   Глаза распахнулись настолько резко, что от хлынувшего света, их кололо тысячей осколков разбитого стекла. Леся смахнула набежавшие слезы и огляделась. Знакомая картина. Кажется, она здесь уже была, причем не так давно. Грань. Обитель заблудших душ. Место остановки для незахороненных. Только в этот раз кроме молочно белого марева по правой стороне от нее тянулась стена. Она играла всеми цветами радуги, переливаясь, искрясь. Леся оглянулась и хмыкнула, увидев, зияющую пустоту выхода. "Видимо задумываться, как вернуться обратно, не придется", - решила она. Вдалеке стояла одинокая высокая фигура. Леся кинулась со всех ног, надеясь, что она правильно поняла, зачем сюда попала.
   Человек стоял лицом к разноцветной стене, его руки то погружались по кисти в зыбь радуги, то возвращались обратно. Человек, словно решал, остаться ему здесь, или навеки уйти в мир иной. Между бровей залегли две морщинки. Видимо, ни одна из прорисованных перспектив не устраивала человека.
   - Атан! - крикнула Леся, задыхаясь от продолжительного бега, - Стой!
   В этом высоком мужчине в белых портках и рубашке, сложно было узнать сурового и язвительного странника. Он сейчас выглядел, точно деревенский мальчишка в новой одежке на гулянье. Разве что гораздо выше ростом.
   - Я так и знал, что ты меня достанешь и на том свете, - усмехнулся он, но в его голосе не было привычного веселья.
   - Ты никак не успокоишься, - Леся с радостью кинулась к нему на шею. Атан от неожиданности раскрыл объятия. Недоумение - самое слабое определение чувств, охвативших его душу.
   - Тебе нельзя сюда! Ты зачем пришла? - сказал он, отодвигая ее от себя.
   - За вами.
   - Ты решила, что можешь попрать все правила устройства мира и вытащить пару достаточно симпатичных тебе душонок на волю?
   Леся энергично закивала в знак согласия.
   - Только нужно уточнить, что я не сама сюда забралась. Меня почему-то выкинуло сюда, вот я и решила, что могу постараться вытащить вас.
   - Леся, - Атан щелкнул девушку по носу, - ты все-таки сумасшедшая. Но я не могу поверить в то, что у тебя получится. Ты просто подвергаешь сомнению всю устоявшуюся веру о Всевидящегов, Рай и все тому подобное. Я...
   Леся остановила его речь, обещавшую быть длинной, взмахом руки. Но Атан не собирался сдаваться:
   - Лесь, тебе самой опасно здесь находиться. Мало ли как это отразится на тебе. И тогда получится, что я зря отдавал свою, между прочим, очень драгоценную, жизнь?
   - Ладно, - согласилась Леся, - я уйду, только ты должен меня проводить.
   Девушка понурила голову:
   - Это, наверное, и правда, была идиотская затея.
   Атан взял девушку за руку и повел вдоль стены, до зияющего пролома. Они шли молча. Странник не хотел расставаться с жизнью, но и питать пустые надежды было глупо. Леся молчала, потому что пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Возле черной дыры Атан остановился, и Леся подняла на него полные мольбы глаза:
   - Я хочу тебя кое о чем попросить перед расставанием, - прошептала она.
   Атан насмешливо посмотрел на нее и не упустил шанса в последний раз посмеяться:
   - Давай, проси, чтоб я тебя поцеловал напоследок!
   - Поцелуй меня. Пожалуйста, напоследок, - повторила Леся шепотом, и странник онемел от изумления.
   - Наверное, стоило умереть, чтоб услышать подобную просьбу.
   Странник наклонился к ней и коснулся мягкими теплыми губами ее губ. Леся собрала всю волю в кулак, и, что было сил, толкнула странника в плечи. От неожиданности Атан не успел отреагировать, а просто отступил на пару шагов. Этого оказалось достаточно для того, что образ странника стал меркнуть и растворился в черной тьме дыры.
   Леся облегченно вздохнула и отвернулась от выхода, отметив, что тот стал намного меньше.
   - Значит, времени у меня не так уж и много, как я рассчитывала, а нужно еще найти Владимира.
  
   Милада сразу поняла, что перед ней лесовик, а не Атан. Не верила травница в то, что странник мог так легко отыскать ее в лесу в сумерках и не заблудиться. Конечно, в способности Атана выживать где угодно и как придется, девушка не сомневалась, но уж слишком не похожа была интонация на то, каким голосом обычно говорил странник. Милада слишком хорошо его знала. И прекрасно понимала, что бы сказал ей Атан, если бы вдруг решил пойти за ней. Уж явно не рассказывал о том, как он переживает.
   Теперь осталось решить вопрос, каким образом она выманит у лесовика ребенка. Лешие очень любили проклятых детей, и просто так отдавать не соглашались. Но Милада и сама была не лыком шита. Тут нужно было либо рассмешить старика, либо действовать заговором. Настроения шутить у Милады не было, а для совершения заговора требовалось время и подходящее место, да еще нужно умудриться, чтоб леший не заметил подготовки - магию они чуют интуитивно. А готовиться к заговору, пытаясь рассмотреть впотьмах узкую дорожку, чтоб не ступить на лешачью тропку, дело трудное, если не сказать - невыполнимое.
   Лесовик-Атан уверенно шел за Миладой, пытаясь убедить ее, что он лучше знает лесные тропы.
   - Атан, давай не будем спорить. В детстве меня бабушка столько по лесам водила, что я с закрытыми глазами могла по ним ходить!
   - А как же лесовик? Не боялась?
   - Деда Сивку что ли? Поначалу боялась. Но бабушка меня с ним познакомила. Она как-то оказала ему большую услугу, а потом они подружились. Я столько времени у него с Митрофаной в домике провела! Наверное, чаще у них была, чем дома. Бабушка часто меня за травами посылала. Вот я у них и ночевала, если задерживалась.
   Лесовик, казалось, оторопел от подобных излияний. А Милада отметила, что сказать правду, было наилучшим способом подружиться с лесным хозяином. Авось и по доброй воле мальчугана отпустит.
   - А как звали твою бабушку? - что ж, вполне логичный вопрос.
   - Фекла, - беззаботно ответила Милада.
   Лесовик молчал в изумлении, и даже остановился.
   - Ты внучка Феклы Зецкой, приемница дара?
   - Ну, можно сказать и так, - ответила травница, не вдаваясь в подробности и не уточняя, что дар принимать она отказалась.
   Они вышли на прекрасно подходящую для ритуала полянку. Шаги за спиной смолкли. Милада медлила. Она не хотела принуждать лесовика с помощью заговора. Девушка надеялась на то, что все-таки сумеет расположить к себе лешего.
   - И ты с самого начала догадалась кто я?
   Милада обернулась и посмотрела на низенького старичка с длинной седой бородой. Наряд его был соткан из лесных трав, листков, шишек и веток. В бороде запуталась лоза жевельвельника. Лесной хозяин хитро сощурился. Его мудрые глаза искрились и сияли, отражая различные оттенки зелени.
   - Да, - ответила Милада, слегка опустив подбородок.
   - И не стала использовать магию?
   - Зачем? Я хотела решить все миром, - ответила Милада. - А принуждать кого-то... Это грубый способ, на мой взгляд. Мне нужны друзья, а не подчиненные враги. Тем более преклоняться перед силой леса и его хозяина, бабушка научила меня с детства, - девушка тщательно подбирала слова, чтоб достоверно объяснить собственные чувства. Что-что, а врать лесовику - гиблое дело.
   - И зачем же ты пришла ко мне, голубушка? - усмехнулся леший, заранее зная ответ.
   - Вы и так прекрасно знаете. Я пришла узнать, можно ли вернуть ребенка матери. Она прокляла его в сердцах и теперь корит себя, за свою ошибку.
   - Что ж тогда она сама не пришла?
   - Если бы люди помнили, как правильно общаться с подобной силой... - вздохнула Милада, - Его мать просто боялась что-то испортить. Возможно, если бы мы не приехали сегодня, и я не согласилась помочь, то она сама бы побежала к вам на поклон...
   Леший почесал макушку и призадумался. Милада с начала разговора не сделала ни единого шага, понимая, что лес территория лешего и раз уж он раскрылся, то играть стоит по его правилам, а не писать собственные.
   - Ты знаешь, Сивка изредка выбирался ко мне в гости. В карты поиграть. Да вот лесные пожары прошлым летом в Тропинной полосе прибавили ему работы. А мне, понимаешь ли, скучно. С лешачихой моей в карты не сыграешь, не умеет она. Сыграем?
   - Запросто! - ответила Милада. - Уж дед Сивка мне последние лапти проигрывал! - рассмеялась Девушка, припомнив, как бабушка забирала ее из лесной избушки и заставала за подобным непотребным занятием.
   - Ну, вот и договорились! Конечно, не в моих правилах быть таким добрым и помогать людям, но в память о Светлой Фекле - отступлю. - Леший хлопнул в ладоши, от чего по верхушкам деревьев прошелся ветерок: - Заодно и мальчонку заберешь. А то он сорванец, есть ничего не хочет, ревет и мать зовет постоянно. От этого у меня трава вянет... и уши, между прочим, тоже. Кстати, меня Никифор зовут, - представился леший, сделав пас рукой, и перед глазами травницы пошли круги.
  
   Леся шла по туману и пыталась отыскать Владимира. Куда же его занесло? Перед ней то и дело проносились неясные тени. Они, словно гаснущие звезды на темной ткани небосвода, яркой вспышкой разбивались о радужную стену, проходя сквозь грань. Были и другие. Они застывали перед стеной, приобретая свой земной вид. Долго касались ее руками, видимо, вспоминая земную жизнь. Они долго раздумывали, но все-таки, проходили сквозь грань. Робко, осторожно, мысленно прощаясь с теми, кого оставили.
   Леся старалась сохранить присутствие духа. Шаг за шагом, вдох за выдохом, время ускользало (если понятие времени применимо к грани), вернуться к пролому, который она умудрилась сделать, будет затруднительно. Но девушка старалась не отчаиваться, потому что вернуться без Владимира она не могла. Леся даже не могла представить, как она будет жить без него. Лучше уж навсегда остаться тенью при грани, чем жить, понимая, что не использовала шанс, данный ей судьбой.
   Она уже всерьез раздумывала о том, чтоб закричать в голос и позвать Владимира. Но здравый смысл, остановил ее. Мало ли кого можно вызвать? После памятной стычки с беспокойниками, таких встреч не хотелось. Ноги гудели, голова раскалывалась. Казалось, прошла целая вечность. Больше всего Леся боялась, что Владимир, проскочил сквозь грань и не остановился перед ней, как Атан. Ей, конечно, хватит безрассудства, чтобы пройти сквозь нее вслед за ним и попытаться отыскать его по ту сторону... Но смогут ли они вернуться?
   Леся становилась и осмотрелась. Складывалось впечатление, что она ходит по кругу - "обстановка" не меняется...
   - Что же делать, что делать! - воскликнула она и опустилась на колени.
   Идти дальше не было сил. Словно выкачали всю энергию и оставили пустое тело. Девушка опустила голову и в который раз задумалась. Давным-давно стоило себе признаться в том, что Владимир ей не просто нравится. Это чувство намного больше. Оно поглощает изнутри и заставляет печься о чужом здоровье намного больше, чем о собственном.
   Она закрыла глаза и мысленно потянулась к нему, как жаждущий к источнику... И опять казалась в пустоте.
   - Что за гадость, а не дар! Когда нужно, никогда не работает! - Леся стукнула кулаком по туману под коленями, и, не почувствовав боли, расстроилась еще больше. Она открыла глаза и с удивлением отметила, что "пейзаж" незначительно изменился. Стена грани пропала. Осталось пустое безжизненное пространство.
   - Час от часу не легче! - возмутилась она в голос, - И что вы мне теперь предлагаете делать? Танцевать что ли от радости?
   Она кипела от злости. Она не знала, что делать, куда идти, где искать, как вернуться... Если бы не злость, Леся уже плакала бы навзрыд от безысходности.
   Пустота. Тишина. Даже эха не слышно. Можно кричать во все горло, никто не ответит.
   Леся вскочила на ноги и побежала. Тело требовало действия. Кровь стучала в висках, а раздражение раздирало на части.
   - Где ты? Где ты есть, черт подери! - закричала она, - Я все равно тебя найду! Слышишь, найду! Даже, если мне придется остаться с тобой! - она бежала, глядя себе под ноги.
   Дыхание сбилось, Леся стала задыхаться, поэтому ей пришлось остановиться.
   Она в очередной раз осмотрелась и заметила впереди неясную тень на земле. Подобрав юбку, Леся побежала дальше. Из легких со свистом вырывался воздух, грудь неимоверно жгло. А ноги и вовсе грозились отказать.
   Человек. Мужчина. Владимир.
   Он лежал на земле, размеренно дыша.
   - Ну что за мужик мне попался? - Сетовала Леся, сквозь слезы, набежавшие на глаза, - Он даже на том свете помирать задумал!
   Девушка рухнула на колени рядом с Самойловым и осторожно, боясь поверить в то, что она его нашла, прикоснулась к его лицу. Такие длинные ресницы, такие родные руки. Она прижала его голову к груди и позволила себе разреветься. Все равно он не слышит.
   - Вернуться назад нам не дано, - подумала она. - Но хотя бы здесь, мы будем вместе...
  
   Никифор проводил Миладу до выхода из леса, расчищая тропку. Мальчуган лет трех от роду, которого Милада несла на руках, спал, как младенец, посасывая большой палец. Глядя на мальца, травница испытывала не ведомые ей доселе чувства: нежность, умиление, теплоту. Она бережно кутала мальчика в одеяльце - заботливо выданное лешачихой - чтоб ему не было холодно. До деревни осталось всего ничего - пятнадцать минут ходьбы.
   Играть с Никифором в карты оказалось интересным занятием. Давно девушка так не веселилась. И хоть леший и предупредил, что мухлевать нельзя, сам он мухлевал по-черному. Но это ему не помогло. Годы практики с Сивкой, дали о себе знать. Как говорится - талант не пропьешь! Милада выиграла у Никифора выходной осенний костюм из прелых листьев, красный кафтан, для выхода в деревню, кучу разных побрякушек лешачихи... но забирать выигрыш отказалась.
   - Поигрались и хватит! - отрезала она.
   - Ну ты же на моей репутации крест ставишь! Кто же со мной после такого играть будет?! - гневился леший, - Пойдут слухи, что я и проигрыши свои оплатить не могу!
   - Да кто же об этом узнает? Я же никому не собираюсь рассказывать!
   - Ты - нет, а вот Лялька моя, всем сорокам растрындит, что муж у нее проигрался, да ведьма человечья выигрыш не взяла. А это - позор!!!! Это же во всех лесах по Берянии узнают!
   - Ну, я даже не знаю... - Растерялась Милада.
   Никифор подумал чуть-чуть а потом выдал номер, которого Милада совсем не ожидала. Она, конечно, знала, что лешие могут предложить такое в обмен на карточный долг, но...
   - Я тебе скажу твое будущее и отвечу на один твой вопрос. Любой. И долг будет уплачен, - развеселился леший и, как маленький ребенок, захлопал в ладоши.
   Милада не разделяла веселья лешего. Она боялась своего будущего, и знать его наперед не хотела. Она не относилась к тем девкам, что по любому поводу гадать бегают. Она и сама могла погадать, да только не себе - другим. Себе гадать никто из знающих не умеет.
   - Ну тогда я отвечу на любой твой вопрос, - предложил Никифор, когда Милада высказала свое мнения по поводу знания будущего, - или даже два.
   - Да нет у меня особых вопросов, - вздохнула Милада, а Никифор поднял кустистую бровь, всем видом показывая, что подобный вопрос у нее есть.
   - Я не могу его задать. Если вы мне расскажете, то я не смогу рассказать Леське, кто она. А зачем мне знать ее тайну, если я даже поделиться с ней этим не могу?
   - Ты права, но... - ответил Никифор, почесывая бороду, - не многие люди отказываются от знания чужих тайн.
   - Она мне не чужая, она мне, как сестра, - отрезала девушка.
   Наступило минутное молчание. Никифор задумался. Что он еще такого может предложить этой странной красивой девчушке? Ему хотелось ей помочь и отблагодарить за отношение и уважение к старику.
   - Тогда договоримся так, я обеспечиваю вашу безопасность в лесах до самой столицы.
   - Хорошо. - Улыбнулась Милада, - И никаких предсказаний!
   Тепло попрощавшись с лесным хозяином, пообещав, что обязательно заедет в гости еще раз, Милада поспешила к деревне. Тело зудело и ломило от нагрузки. Травница мечтала о том, чтоб завалиться на теплую печку и проспать до утра. Желательно без снов.
   Чем ближе Милада подходила к деревеньке, тем сильнее в ней крепла уверенность, что что-то не так и поспать ей явно не удастся. Деревня была озарена огнями. Прижав к себе покрепче мальчонку, Милада ускорила шаг, насколько это было возможно.
   "И на минуту нельзя оставить! - возмущалась она, - Уже что-то натворили". В том, кто был причиной ночного бдения целой, пусть и немногочисленной, деревни Милада не сомневалась. Слишком часто в этом путешествии все выходило не так, как надо.
   Запыхавшаяся травница вбежала за хлипкую ограду поселения. Она отказывалась верить своим глазам, не находя объяснения происходящему. Небольшая поляна, служившая здесь местом для собраний, по окружности была уставлена факелами на длинных древках. На большом пне, как на постаменте, стоял дед Антип и что-то громко вещал. Деревенский народ стоял перед ним на коленях, как перед иконой, сложив руки в молитвенном жесте. Милада пыталась уложить эту картинку в голове и понять, что послужило причиной подобному. Мозги скрипели, пытаясь подобрать правильный ответ, но такового не находилось.
   "Может, какой праздник религиозный?" - подумала она, но входить в освещенный факелами круг не спешила. Она осторожно присела на землю, стараясь не потревожить малыша, устраивая его на коленях.
   - Дети Всевидящего! - вещал Антип, - Сегодня вы получили доказательство того, что Он любит Вас, помнит о Вас и карает детей Диавола. Сегодня я чувствовал его волю, я видел то же, что и вы - как всевидящий покарал тех, кто покусился на невинных. Небесными молниями он сжег нечистоты с земли Берянской. И вернул миру тех, кто безвинно отдал жизни свои за спокойствие наше...
   Антип говорил громко и уверенно, народ слушал его речь и внимал ей, словно самому Всезнающему, спустившемуся с небес. Милада же никак не могла понять, в чем причина такой религиозной "сходки", и где остальные ребята. Не могли же они пропустить такое представление?
   - Благодать опустилась на нашу деревню, - продолжал Антип, - Сегодня великий день! Сегодня мы с вами получили напутствие - идти по тропе Божьей и молиться ему за спасение наше. Пустил он Светлых в нашу деревню сегодня, для того, чтоб увидели мы грехи свои и покаялись.
   Милада начала было присыпать, когда уловила свое имя в речи Антипа.
   - И еще одна радостная весть, - он вытянул руку, указывая на травницу, решившую, что ее никто не заметит, - Сестра моя, Евдокия, вернули ребенка твоего. Внучка Феклы Зецкой, Милада, выполнила обещание и принесла ребенка, вырвав того из цепких лап нечистой силы!
   "Какой пафос! Мама, дорогая! А у человека дар! Одними словами довести толпу до религиозного экстаза", - отметила Милада. Как во сне она наблюдала за женщиной, вскочившей с колен, нервно осматривающей круг, пытаясь отыскать возвращенного ребенка.
   - Подойди сюда, Милада, - сказал Антип.
   Травница скрепя зубами, сердцем, проклиная на чем свет стоит всеми известными ей ругательствами этого доморощенного пастыря, встала. Глубоко вздохнув, она вышла в круг света. По толпе пронеслось восторженное "Ах!" и Милада в который раз отметила талант человека из мухи делать слона. Она отдала ребенка матери и уже собиралась ретироваться за грань светящегося круга, но не тут-то было.
   - Подойди ко мне, сестра наша и спасительница, - вещал Антип. А у Милады появилось стойкое заветное желание прибить его на месте. Кинув на старичка взгляд из разряда "Все, ты труп!", Милада залезла на пень и встала рядом с Антипом.
   - Помолимся, друзья мои! - толпа в блаженном шепоте закрыла глаза и опустила головы.
   - Что за цирк? - прошипела Милада в ухо Антипу, пихая его локтем в бок.
   - Все потом, - процедил сквозь зубы старик, - могу сказать одно - это был единственный способ уберечь твоих попутчиков от медленной и мучительной смерти на костре.
  
   - Так, а теперь вы просто обязаны объяснить мне: что все это значит? - разорялась травница.
   После молитвы деревенские разошлись по домам, а Милада с Антипом, пожелав им спокойной ночи, остались на поляне.
   - Потерпи немного. Сейчас сама все увидишь, - шептал ей Антип, - а пока, улыбайся. Ты, деточка, поцелованная Видящим, постарайся, чтобы люди поверили в то, что ты очень рада этому, - дед Антип ухватил девушку под локоток и в буквальном смысле слова потащил к своей избе.
   Милада изобразила милую счастливую улыбку больной дегенератки и прошипела
   - Так пойдет?
   - Конечно, деточка, конечно. Спасибо, уважила старика.
   - Ой, я смотрю, а сил у Вас, не смотря на годы, не убавляется!
   - Это ж хорошо, Милочка, - ответил Антип, изображая из себя истинного слугу Бога.
   Как только дверь за ними захлопнулась, дедуля поменялся в лице.
   - Почему ты меня не предупредила, что все настолько серьезно?
   - Вы о чем, дедушка, - опешила Милада, не понимая, о чем она должна была предупредить старика.
   - А-то ты не поняла, что я ясноокий? Ты, деточка, ветрена, но не дурищща.
   - Я-то поняла, но почему я должна была вам что-то рассказывать? Я не могу верить каждому ясноокому, - догадка появилась в ее сознании мгновенно. - Что с ними случилось? - спросила она.
   Антип толкнул двери в сени и пропустил Миладу вперед. На полу лежали трое: Атан, Владимир и Леся. Видимых повреждений не было. Атан метался, словно в бреду, выкрикивая непонятные слова - что-то среднее между простыми стонами и связной речью. Владимир размеренно дышал, казалось, он просто спит. Леся же - смертельно-бледная, растрепанная, с залегшими тенями под глазами - едва дышала.
   Милада вопросительно посмотрела на старика. Не задавать же ей, в конце концов, в сотый раз один и тот же вопрос! Антип подошел к ребятам, поправил на каждом одеяло и тихо произнес:
   - Она на грани. Пытается вытащить темного.
   - К-к-кого?
   - Владимира. Энтого вон, странника, вытащила. А того, все никак. Ты должна ей помочь.
   - Как? - воскликнула Милада.
   - А в первый раз как ты ее вытащила оттуда?
   - Не знаю... Пела... А вы откуда знаете?
   - Я много чего знаю, - вздохнул Антип, - подождем еще чуть-чуть. Если сама не вернется, воспользуемся "Сиянием".
   - Вы что с ума сошли! Вы собрались проводить запрещенный ритуал?! Да фиг бы с ним с запрещенным! Это может ее убить!
   - Ну, во-первых, выхода у нас все равно нет. Если заплутает, то останется скитаться на грани, а этого и врагу не пожелаешь. А во-вторых, проводить его будешь ты.
   - У меня не хватит сил, - прошептала Милада, оседая на пол.
   - Я тебе помогу, девонька. Старики - они много чего могуть, только не рассказывают. Да и связь у вас с ней покрепче родственной. Она лучший помощник в таких случаях.
  
   Подготовка ритуала заняла не так много времени, как боялась Милада. Она решила не ждать и не терять время попусту. Если Леська до сих пор не вернулась, то дела плохи. И как эту сумасшедшую угораздило опять туда прорваться? Час от часу не легче. Теперь все мысли травницы были только об одном - главное, чтоб у нее хватило сил и элементарного везения.
   Ритуал "Сияние" не зря называли запрещенным. Им пользовались в большей степени чернокнижники. Светлые сторонились подобных способов, предпочитая более безобидные: призыв, или обычные молитвы. "Сияние" - мощный ритуал возврата с грани. Один из его видов - заговор вечного огня - широко использовался в военное время, для того, чтобы возвращать умерших солдат, пока тело не успело еще остыть. Для этого в военном штабе всегда присутствовала пара-тройка десятков некромантов. Они накидывали купол силы, который рассыпался на сотни мелких полусфер, окружая каждого солдата. Если военный получал смертельную рану, то купол автоматически активизировался, не давая душе устремиться к грани.
   Такие солдаты, не возвращались домой. Когда тебя сотни раз убивают, а душа мечется в невозможности попасть на грань... После такого не выживал ни один. Как только купол терял свою силу, тело рассыпалось пеплом. Берянская Империя с успехом пользовалась этим заговором, храня его секрет, даже больше, чем символы власти. Сам заговор проводило два некроманта высшего ранга, остальные отдавали силы, для подпитки куполов и нередко погибали от магического истощения. Они были теми же солдатами. Только боролись магией, а не мечом.
   Возможно, Берянская империя и захватила бы весь мир. Но война с Литосией закончилась. А пойти войной на остальные материки Гирот Третий не успел. Его отравили. Несколько веков Беряния жила, словно в сказке. Правители сменяли один другого и не отличались большим рвением к реформам. Единственное, что было сделано за эти годы - запрещено использование подобных ритуалов в военных действиях, потому как некроманты, равно как и солдаты гибли, словно мухи от заклинания "Хлопок". А потом к власти пришел Святомир Первый Кровавый и привез веру. И использование магии в жизни населения кануло в лету. Ну, или почти кануло. Вместе с сожженными погибли и многочисленные заговоры, ритуалы, заклинания. Но, как ни странно, "Сияние" и всего его подвиды, как бы ни хранили его в секрете, стал известен тем, кто остался жив. Тем, кто успел спрятаться. Одной из них была Фекла Зецкая. Одаренная силой. После смены веры, люди назвали ее святой, блаженной, человеком от Бога. Но, не смотря на это, предпочитали говорить о ней шепотом, дома за закрытыми дверями и ставнями. Чтобы не аукнулось ни ей, ни им.
   Милада знала теорию "Сияния". Как основного, так и вечного огня. Но был еще один вид - "Сияние души". Использовался он в среде магов и знахарей. Если знающий человек отправится на грань и что-то пойдет не так - а отправиться туда можно, если знать, как туда попасть и как оттуда вернуться - то его помощник с помощью крови человека, дорогого или близкого горе-ходоку по грани, мог его вернуть обратно.
   Все ритуалы и заговоры вида "Сияние" энергоемки. Для того, чтоб провести его, мало знаний, мало силы. Нужен опыт и обучение, как минимум второй, или первый, а в идеале высший ранг. Этого у Милады не было. Она не только не была, как следует, обучена, да и дар имела только свой, не особо изученный. Бывали с ней ситуации, когда она не могла с ним справиться. Но это было в детстве, когда рядом была любимая бабушка, которая всегда вытащит из беды и поможет.
   Один раз Милада напутала с заговором вызова и подчинения. Задача была простой. На скрытой с помощью магии полянке она должна была ночью вызвать сорок собак и подчинить их собственной воле взглядом. После этого она должна была их отпустить. Легкая тренировочка - так называла это бабушка. Цель - побороть свой страх перед животными, убедиться в силе своего дара.
   - Стоит только один раз вызвать и посмотреть, как под твоим взглядом они опускают головы и все. Страх твой, внучечка, как рукой снимет.
   Но Милада не могла совладать с собой. Когда она, девятилетняя, в одной ночной рубашке, босая, с распущенными волосами, одна, вышла в предрассветную тьму, ей сразу же стало не по себе. Она хотела кинуться обратно в дом, спрятаться на теплой печке и смотреть в выбеленный потолок. Но она не хотела расстраивать бабушку, поэтому стиснув зубы, пошла дальше, постепенно входя в магический транс. Выйдя на полянку, девочка встала на пенек и произнесла заученный текст. Все шло как надо, но в лесу пронзительно завыли волки, и маленькая Милада потеряла контроль над ситуацией. Собаки кинулись на нее, а сила, которую она не могла больше контролировать на них... От саморазрушения ее спасла бабушка, которая не смогла оставить девочку одну и поставила на купол сигнальный маяк, который сработал при опасности.
   На память о том опыте Миладе остались шрамы от собачьих зубов на лодыжках и страшная картинка перед глазами - поляна, которая отчего-то стала красной...
   После этого Милада боялась себя, еще пуще, чем нежити и всех вместе взятых демонов подземного мира. Потому-то и отказалась принимать бабушкин дар. Сила старшего по поколению, должна была служить для ее дара своего рода катализатором. Открыть новые его грани и возможности. Где-то сдерживать, а где-то открывать его в полную мощь.
   Но Милада, которая никогда не была трусливой, боялась даже думать о том, что может произойти, если она откроет свою силу в полную мощь. Бабушка была не слабой, но даже она говорила, что Милада, если примет ее дар станет намного сильнее, чем чтимая народом Фекла Зецкая.
   Обуреваемая невеселыми думами, Милада резанула ножом по запястью, для того, чтоб собрать кровь для ритуала. Движения быстрые, отрывистые. "Словно всю жизнь только тем и занималась, что вены себе резала", - отстраненно отметила девушка. Прошептав над кровоточащей рукой слова для скорого заживления, она, кряхтя, как старая, добитая бытом и десятью детьми по лавкам, женщина опустилась на колени, чтоб нарисовать охранный круг призыва.
   "И зачем я так хотела попутешествовать?" - Задавала она себе глупый вопрос. Чтоб каждый раз вытаскивать Лесю и всех остальных, включая себя, из глобальной задницы? В их случае, она, видимо, должна именоваться, как ехидный смешок фортуны.
   Милада осмотрела охранный круг, нарисованный собственной кровью. Потом подумала и еще раз удостоверилась, что все выписано верно. С ее странным везением на различного рода гадости вполне могло получиться так, что и этот ритуал сыграет с ними злую шутку. Затащит, например, и ее за грань, а там уж выбирайтесь, как хотите. Можете, даже, там и остаться. В хорошей компании везде приключения найти можно.
   Милада не к месту фыркнула в кулак, представив, как они с Лесей и Самойловым будут гонять души по грани. Вот это будет развлечение! Антип грозно посмотрел на нее, и вернулся к своему делу - ничегонеделанию. Милада сама бы с удовольствием предалась бы подобному занятию, вместо того, чтоб ползать на пузе среди каракулей, намалеванных кровью. Но, не смотря на свое настроение, которое Антип обозвал не иначе, как "Истерика обыкновенная", она понимала, что ясноокий копит силу для ритуала.
   Если честно, для нее это было загадочно и подозрительно. Насколько она знала, а слышала она от бабушки про яснооких немного, то они просто видят магию и магический путь. То есть могут рассказать, кто такой и с чем его едят тот маг, который умудрился попасть к нему на глаза. Еще мог сказать, чьих рук дело, какая-нибудь гадость, наведенная на человека, скот или деревню. В редких случаях, если дар был очень сильным, мог рассказать будущее одаренного силой человека или даже его конец. Но, чтоб ясноокие поддерживали, или делились силой с магом во время проведения ритуала?! Такого она не слышала никогда. А если бабушка ей о подобном не рассказывала, то и она о таком и слыхом не слыхивала.
   Антип прошептал странные слова на непонятном Миладе языке и подошел к Лесе, сделал тонкий разрез на ладони и набрал немного крови.
   - Центр выписывай ее кровью, - сказал он.
   - Да знаю я, знаю, - вздохнула травница, и сделала пару штрихов, обводя указательным пальцем, смоченным в крови Леси, центральную руну.
   - А Владимира кровь разве не нужна? - спохватилась она.
   - Нет. Она без него и не уйдет, - ответил Антип.
   - А может, все-таки, резанем ему ладошку, за компанию, а?
   - Слушай, и откуда в тебе столько кровожадности, Светлая? - повысил голос Антип.
   - Нервы, дедушка. Нервы, - постаралась успокоить она старика, а то мало ли что?
   Она обтерла ладони чистой тряпицей, расплела волосы и встала в центр круга, приготовившись ко всему на свете. На всякий случай.
   Ее тут же охватило странное ощущение. Кожу закололо тысячей маленьких острых льдинок. Они впивались, словно иголки. Боль терпимая, но ощущения не из приятных. Антип занял позиции за кругом, что-то беспрестанно шепча себе под нос. Постаравшись отвлечься от ненужных размышлений, ведь теперь каждая секунда на счету, Милада глубоко вздохнула и стала произносить текст древнего призыва заблудшей души, обязанной вернуться к телу. Она говорила нараспев, гласные тянулись, одно слово перерастало в другое. Очертания круга вспыхнули яркой искрой, и контур подернулся дымкой. Последние слова-песни заговора прозвучали на высокой ноте, тело девушки обмякло и осело на пол, отсеченное от Антипа дымовой завесой.
  
   - Вот же незадача! - выругалась магичка, обозрев сплошную туманную пустоту. - Хотела попутешествовать? Получи путевку на грань! Черт бы побрал мое колоссальное везение!
   Милада осмотрелась. Ей очень хотелось верить, что ее выкинуло неподалеку от Леси с Самойловым. "Так, за спиной черная дыра. Через нее и вернемся обратно",- рассуждала она. Впереди девушка заметила две неясные фигурки.
   - Ну кто бы сомневался, что они и тут вместе будут?
   Милада побежала, рассудив, что, чем скорее они отсюда выберутся, тем быстрее она надерет им задницы. Голова Самойлова покоилась на коленях Леси. "Тоже мне, умирающий лебедь" - подумала Милада. Сама Леся находилась в состоянии полусна. Травница решила особо не церемониться и потрясла подругу за плечо.
   - Ну что, голубки, выбираться будем? - Леся удивленно моргала, пытаясь понять что перед ней: мираж или реальность.
   - Милада, ты? - Спросила она.
   - Нет, ек-макарек. Дух твоей давно почившей бабушки! Поднимайтесь поживее, а то мне что-то не особо хочется торчать здесь целую вечность. Тут и развлечений особых нет. Только души пугать. Да и тех, смотрю, - дефицит.
   - Но, Владимир без сознания, - неуверенно произнесла Леся.
   - И что? - Милада подняла чернявую бровь, - хочешь сказать, что его душа будет намного тяжелее, чем пьяный Атан? Его же мы до кровати дотащили. А тут и нести недолго.
   Видимо Милада погорячилась, говоря, что Атан тяжелее. Во всяком случае, Владимир был ничуть не легче. Взвалив его - если можно так выразиться - тело, к себе на плечи девушки неожиданно для себя поняли, что до пролома им идти и идти. Вернее, тащить и тащить. Милада ругалась так, что изредка появляющиеся души краснели, как маков цвет и ретировались с завидной скоростью.
   - Вот это у тебя душонка грешная, Самойлов. А так сразу и не скажешь. Тихий такой, спокойный, мечта девушек. Эх, блин, дожилась! Мужика на себе тащу. Словно тягловая лошадь, ей богу!
   Самойлов, естественно, молчал по причине бессознательного состояния. Милада помолчала немного, а потом обратилась к Лесе.
   - Вот и что ты в нем нашла, а?
   - По-моему, не время обсуждать мои личные пристрастия! Тем более, что мы уже пришли.
   - Воистину говорят, - возмущалась черноволосая нарушительница вечного покоя, запихивая на пару с Лесей Владимира в пролом, - в компании с дохляком время летит незаметно.
   - Милада! - возмутилась Леся, но ее голос исчез, оборвав глубокомысленную тираду в самом начале, потому что Милада легонечко толкнула ее в плечо, и девушка исчезла, вернувшись в бренный мир.
   - Вот теперь я лягу спать и горе тому, кто попытается меня разбудить. Самолично отправлю на грань и хрен вытащу!
   С чувством исполненного долга Милада шагнула в пролом.
  
   Травница страстно хотела сразу же завалиться спать - настолько она устала, но перед этим все-таки пришлось закрыть круг ритуала и поговорить с Антипом. Он рассказал ей все, что произошло и как трое сумасшедших попали на грань. Вернее, как одна сумасшедшая не без помощи бесшабашной подруги умудрилась вытащить двоих из цепких лап смерти.
   - Када она бухнулась на колени и стала пускать молнии, спалившие нежить, я испугался так, как не боялся на войне, - рассказывал Антип Миладе. Они сидели за столом при тусклом свете свечи и распивали горячий отвар из деревянных кружек. - Я испугался даже не за себя, а за последствия. Ты только представь! Сверкало так, что ус деревня видела. Народ высыпал на улицу, не боясь уже ничего, с криками о приближающемся конце света. Я гонял этих тварей, словно сумасшедший, пытаясь прикрыть ее от любопытных взоров. Если бы кто догадался, что на самом деле произошло - всем нам была бы обеспечена дорога на костер. В считанные минуты от этих тварей не осталось и следа. А на этих, - Антип мотнул головой в сторону Атана и Владимира. - стали затягиваться раны. И они стали дышать! Я глазам своим не поверил! Я решил, что с ума схожу. Девочка к тому времени и сама лежала на земле, как мертвяк. А народ гудит, что это мол, воля Всезнающего! Что он спас нас всех и этих невинных воскресил. А на меня, как на святого смотрели, ей богу! Вот-те крест, сам до подобного не додумался бы. Но решил, что время не стоит упускать, а то мало ли - допетрют, что дело не в Божественном провидении, - Антип устало вздохнул и посмотрел на Лесю.
   Ей стало намного лучше. Она ровно дышала, на щеках появился румянец, в любой момент ее можно было разбудить, но Милада и Антип не хотели тревожить девушку. Слишком много вопросов, слишком много проблем.
   - Ты знаешь, кто она? - спросил Антип.
   - Нет. Думала, что маг, а теперь и не знаю, что думать...
   Вытащить с грани, пусть и находящуюся между жизнью и смертью, душу не удавалось ни кому. Грань не отпускает. Но, выходило так, что грань и не сопротивлялась - она отпустила пленников, словно само собой разумеющееся. Словно у Леси на это было какое-то право. Грань почти всегда спокойно отпускает души людей, попавших туда в период эмоционального напряжения или сильной болезни, но это пребывание кратковременное. Доли секунды. Она позволяет увидеть белое марево краем глаза и отпускает. Маги могут туда попасть для того, чтоб помочь заблудшей душе перейти грань. Этим пользовались для избавления от призраков и мятущихся душ... Но никогда еще грань не отпускала души людей, перешедших ее черту. А Самойлов с Лесей находились именно за чертой. Такое было попросту невозможно! Если бы кто-нибудь рассказал Миладе подобное, она бы с превеликим удовольствием рассмеялась вралю в лицо.
   Некроманты поднимали мертвые тела усилием воли и искрой магии. Они могли привязать душу к телу с помощью вечного огня, но это неизбежно ведет к саморазрушению, потому что это насилие. В редких случаях и только сильный маг высшего ранга, да и то не каждый, мог вытащить душу не перешедшую грань. Но как объяснить то, что Леся оказалась за чертой? Как она нашла там Самойлова? Как и почему туда позволили попасть Миладе? Ведь ритуал пошел совсем не так, как должен был. Милада и близко не должна была подойти к другому миру. На том и строится призыв, что она должна была вытянуть души, не касаясь иного мира, а их эмоциональная связь, общая кровь в ритуальном круге, должны были служить путеводной ниточкой, вернувшей заблудших из мира неживых...
   Ответов не находилось. А вопросов становилось все больше.
   - А разве, вы не можете проследить ее магический путь?
   - Ой, девонька, если бы все было так просто. Не могу я ничего увидеть. Она для моего внутреннего взора, как солнце. Слепит и обжигает. Теперь, даже еще больше, нежели прежде. Вы маги, для меня как солнечные лучики. Я легко могу отследить ваш путь и вижу вашу жизнь вспышками значимых событий. Но вот же незадача, если раньше я мог сказать, что случится с тобой, странником и даже, темным. То теперь она коснулась своим светом каждого из вас и как повернется ваша судьба мне неведомо. Вы теперь белые пятна для яснооких... Одно могу сказать - она не маг. И в этом я уверен. Магам не дано воскрешать людей и дружить с гранью, заходя в гости, когда хочется. Наверное, стоило столько жить, чтоб увидеть подобное.
   - И что делать?
   - Я не знаю, но спокойной жизни не ждите. Она обучается, с каждым таким событием ее сияние разгорается все больше. Главное, в нем не сгореть.
   Антип замолчал и каждый из собеседников задумался о чем-то своем.
   - Я хотела спросить... - подала голос Милада.
   - Что, девонька?
   - Почему вы называете Владимира темным?
   - Потому что для моего взора он темное пятно. Я не могу его прощупать. Он закрыт. Это странно. Он вроде бы не маг, но и не обычный человек. Люди, они другие, как Атан, например, он для меня огонь. Чего-то хочет, но сам не знает чего. Бежит от себя... Я могу увидеть его сущность, то к чему это его приведет, но приблизительно. Не так как с тобой. А Владимир... Он просто не тот, кем кажется. Может и человек, да только скрытный очень.
   Милада решила не продолжать разговор, потому что голова трещала, словно должна вот-вот расколоться. Тело болело, от недосыпа. Да и после возвращения с грани самочувствие, мягко сказать, не улучшилось. Антип позволил ей завалиться на печь, потому как сам ложиться не собирался. С рассветом деревенские поднимались. Чувство религиозного экстаза нужно поддерживать в людях, для того, чтоб они не задумывались и верили в то объяснение, которое сами же и выдумали. Поэтому утренняя молитва - закон для всех. Да и церквушку нужно восстанавливать. Прошлый священник умер от схватки с нежитью. Теперь, видимо, на должность проповедника выберут Антипа. Деревенька начинает новую жизнь. И ясноокий дедуля решил взять на себя бразды правления. Так что дел у него не впроворот.
   Девушка встала из-за стола и решила отправиться на боковую. Перед печкой она повернулась и, хитро прищурившись, обратилась к Антипу.
   - Вы, как моя бабушка.
   - Чаво-чаво, детонька? - притворился глухим хитрый старикан.
   - Вы, как моя бабушка: много знаете, много чего умеете, и не говорите напрямки. На мысль наводите.
   Старик улыбнулся и притворно вздохнул.
   - А еще, вы как моя бабушка перенимаете манеру разговора, или делаете вид, что перенимаете.
   - А эт чаво такое?
   - Когда мы приехали - вы с нами разговаривали, как обычный старичок, не забывая вворачивать стариковские "словечки", на площади вы говорили, как маститый проповедник, со мной сейчас разговаривали на равных, словно вам столько же лет, сколько и мне... Кто вы?
   Дедуля Антип потрепал бороду и поднял глаза от столешницы, которую внимательно разглядывал:
   - Иди спать, детонька, ты многого еще не знаешь, но многое замечаешь. Я обычный ясноокий. А мы много чего знаем и умеем. Ложись спать, дитя.
   Милада забралась на печь, улеглась поудобнее и блаженно смежила веки. За окном занимался рассвет. Судьба сжалилась над Миладой. Ей удалось выспаться.
  
   Леся открыла глаза. Перед ними плясали вспышки света, и невозможно было хоть что-нибудь рассмотреть. Голова, словно растревоженный улей, гудела. Во рту пересохло. Язык распух, стал шершавым и неповоротливым. Прямо наглядная иллюстрация в лекарские учебники под названием "Синдром утреннего похмелья!". Было обидно. Ведь даже и капли спиртного во рту не было - а плохо так, словно пила беспробудно неделю или даже больше. Первый раз в жизни ей было настолько плохо. Руки и ноги отказывались повиноваться. По ощущениям все тело было переломано, словно Леську пропустили через гигантскую мясорубку. И мысли текли вяло и неповоротливо. Что же она делала вчера, что сегодня ей так плохо? Память отказала ей, не соглашаясь раскрыть сию тайну. Последнее, что она помнила, то как они с Антипом пробирались по темной деревеньке на странный звук. А дальше темный провал в памяти. Конечно, память-засранка, все знала, но только поведать об этом хозяйке не собиралась. Неужели она умудрилась вчера напиться до бессознательного состояния? Вряд ли...
   Милада громко отчитывала кого-то и за что-то. Лесе было лень напрягать слух и разбирать слова. Они доносились, словно через пуховую подушку, приглушенными звуками. "Может быть, я услышу, что-нибудь важное?" - подумала Леся и, переборов лень, постаралась прислушаться к разговору.
   - Как можно было это допустить? - возмущалась Милада. Тот, на кого был направлен ее гнев, молчал. Но у Леси возникло всего два варианта: либо Атан, либо Владимир.
   - Вы оба повели себя, как последние... - дальше шло нецензурное, непечатное и трудновыговариваемое определение, которое Милада, кстати сказать, выговорила не запнувшись. А Леся поняла, что оба попутчика попали под раздачу. Значит, все вчера закончилось хорошо. И они с Антипом нашли их.
   - Я еще с этой ... - опять набор из интересных и явно не лестных комплиментов, направленных в адрес Леси.
   "И что такого я вчера успела натворить? Хоть убей, не помню!"
   В носу нещадно зачесалось. Леся из последних сил пыталась сдержать рвущийся наружу чих, потому как не хотела привлекать внимание дражайшей подруги, пока та не выпустит пар. Но, как того и следовало ожидать, сдержаться она не сумела и ... громогласно чихнула.
   - А вот и наша Лесенька очухалась, - ласковый голос подруги не предвещал ничего хорошего. Если бы Леся могла, она бы зарылась в подушки с головой, или вообще стала невидимой, чтоб Милада ее не отыскала раньше времени. Но сил не было даже на то, чтоб пошевелить рукой, или просто открыть глаза. Смирившись со своей участью, отдаленно представляя, какая выволочка ее ждет, Леся лежала не шелохнувшись. "Помирать, так с музыкой", - решила она и стала ждать концерта.
   Милада подошла к ней и подложила Лесе под голову еще одну подушку, чтоб девушка легла повыше. Тишина стояла полнейшая. Леська радовалась этому, как ребенок, словно отсрочка наказания имеет значение. Леся почувствовала, как ей разжимают зубы, и горячая горькая волна прокатилась по нутру, наполняя тело энергией. Видимо, Милада решила для начала привести ее в чувство, а потом уже расскажет почем в Динаре кукуруза.
   Вопреки всем плохим ожиданиям Леси, Милада не стала устраивать ей разбор полетов. Как только девушке полегчало, она поднялась с расстеленного на полу тулупа и огляделась. Атан с Владимиром смотрели на нее, как маленькие пристыженные дети. Воспоминания молнией средь ясного неба прошили сознание. Девушка скорчилась, светлые длинные пряди упали ей на лицо, скрывая гримасу боли от наблюдателей. Отдышавшись, она осмотрелась. Друзья сочувственно смотрели на нее. Помнят ли они грань, так же, как и она? Атан беспокоил ее в меньшей степени. Он прекрасно знал о ее способностях, но Владимир... мысли стайкой вспугнутых птичек носись в голове, не давая сосредоточиться.
   Заскрипела дверь и на пороге появился дед Антип. В прекрасном расположении духа.
   - Так, мальцы, работа для вас есть. Сначала пойдем в холодник, продуктов возьмем, чтоб девоньки нам обед сгоношили. А потом надо в сарае крышу да дверь подправить. Денег за постой я с вас не возьму, выедете ближе к утру. Поедете лесом. Ну, там вам все Милада объяснит.
   Мужчины посмотрели на дедулю, горестно вздохнули и вышли вслед за ним во двор. Милада поставила на стол сковороду с жареными яйцами.
   - Иди, поешь, дурында ты моя сердобольная.
   - А...? - не успела задать вопрос Леся.
   - Все остальное только после завтрака. Мы сутки проспали. Есть нужно. А мужикам ничего не будет. Пообедают потом. Если бы не они со своим дурным геройством, ничего этого не было бы.
   Завтрак проходил в молчании. За окошком щебетали птички, о чем-то спорили местные кумушки, играли дети. Когда стук ложек по сковороде смолк, Милада убрала со стола и разлила по кружкам крепкий отвар.
   - Это для восстановления сил, - сказала Милада.
   - А разве твоего снадобья не достаточно? - поинтересовалась Леся.
   - А как ты думаешь? Это тебе не схватка с призраками. Ты по грани шлялась, как у себя дома и двоих смертников в этот мир вернула. Да еще и меня туда затащить умудрилась. Как ты думаешь, насколько безграничен запас твоих сил? Как тебе вообще такое в голову пришло?
   - Я не знаю, Милад. Я помню, как увидела их мертвыми, а потом... Потом уже грань. Оно само собой получилось! Они все помнят, да?
   - Нет. Они ничего не помнят.
   - И как вы это все им объяснили?
   - Ну, мы долго над этим думали. Сказали, что вы вовремя подоспели. Они были в плохом состоянии. Ты от шока потеряла сознание, увидев столько крови. А дальше, случилось чудо. Небеса разверзлись, и всю нежить спалило на корню. Меня не было - я вне подозрений. Ты без сознания - в отключке. Это подтвердит каждый житель деревеньки. Ты уже попала на грань, а молнии еще палили оборотней. Антип подтверждает эту версию тем, что пока все это безобразие творилось, он ругался благим матом, но на танарийском. И все местные приняли его ругань за молитву, которая и вызвала гнев Божий против нечисти.
   - Бред, - произнесла Леся, пытаясь собрать мысли в кучу.
   - Бред, конечно, но люди верят. А скорое заживление ран этих охламонов объяснили так же Божьим промыслом и чудодейственной мазью.
   - Да они никогда в жизни не поверят! - воскликнула Леся. - Сейчас, пока они еще не очухались, то возможно и поведутся. Но все равно возникнут вопросы. Блиин, что же делать?
   - Не вспомнят. И даже задумываться не будут.
   - Почему ты так в этом уверена?
   - Потому что я воспользовалась оморочкой. Вместе с эликсиром возвращения сил, нашептала, чтоб они поверили и вопросов у них не возникло. Так сказать, усовершенствовала формулу.
   - Но, это же... Тебе же нельзя! Чем больше ты пользуешься даром, тем больше он выходит из под контроля!
   - Ой, ну кто бы мне лекции читал, а? Я, в отличие от некоторых, эту кашу не заваривала, и другого выхода не нашла. Я уверена, что Атан на нашей стороне. Он знал о тебе с самого начала, а как отнесется Самойлов, я не знаю. И боюсь, как бы тебе это боком не вышло! Он же в странники собирается. Сдаст тебя, чтобы выслужиться и прощай любовь! Я ведь и Атана опоила! Потому что за тебя боюсь.
   - Ну, это же неправильно... - попыталась возразить Леся.
   - Знаю. А ты можешь предложить другой выход из ситуации?
   Леся не нашлась с ответом.
  
   Ребята выехали из Дубков затемно. Дед Антип собрал провизии в дорогу, проводил их и пожелал доброго пути. Рассвет догнал их уже в лесу. После того, как Милада рассказала ребятам о долге лесного хозяина, они решили, что до столицы лучше действительно добираться лесом. И странников по пути не встретишь и потерянные дни пути наверстаешь.
   Ехали молча. Каждый размышлял о своем. Атан принял решение остаться в рядах странников, только нужно вытребовать направление в спецотдел. Доказательств о появлении странных существ-оборотней у него не было. Даже шрамов не осталось. Поломав голову, над сложившейся ситуацией он решил, что для начала нужно будет посоветоваться со знакомым алхимиком и рассказать ему об этих существах. Естественно, всю правду рассказывать он не собирался. Он ее попросту не знал. Объяснение, данное ему Антипом, обескураживало и настораживало. Но думать о неправдоподобности такого объяснения он не хотел. Если уж он и выжил, тогда стоит напрячь все силы, все тайные связи, приобретенные за годы службы и проверить страну и все ее окраины. Осталось только придумать благовидный предлог для императора и средство для уничтожения. Кое-какие мысли у него появились... и шестое чувство ему подсказывало, что его друг ему в этом деле поможет. Уж очень он любил эксперименты.
   Милада задумалась над составом отвара, которым потчевали ее у Лесного хозяина в Дубках. Вкусный, бодрящий. Чем-то напоминающий чай с добавлением мяты вишни и алеолы, но... было в нем еще что-то. Как заядлый любитель экспериментов и всяких составов Милада озадачилась не на шутку что же там еще такого добавлено. Этот компонент придавал легкую кислинку и свежесть напитку. А ей он настолько понравился, что она просто обязана была сделать такой сбор для себя любимой. Ну, можно еще и Леську угостить. Так и быть. Нужно же делиться с друзьями радостью. Милада не мучилась с выбором факультета в Академии Лекарей. Она пойдет на алхимический. И даже знает, чем сразить экзаменаторов наповал. Проверенный несколько раз эликсир для восстановления сил - настоящее чудо. Тем более он проверен. И не один раз. Милада улыбнулась, представив, как она может разбогатеть, если напишет диссертацию на получение авторства по этому составу, обоснует, да еще и наглядно продемонстрирует. Эффект молнии среди ясного неба обеспечен. А если его поставят на поток и будут использовать в лекарнях, для военных, для рабочих в конце концов, если работу нужно выполнить быстро... Надо его только чуть-чуть усовершенствовать и все. Наполненная самыми великими целями, не отметая корыстных мотивов, девушка была счастлива от открывающихся перед ней перспектив.
   Владимир хмурился. Странное чувство, будто его обкрутили вокруг пальца и надурили, словно пятилетнего ребенка не оставляло его. Но, странное дело, он не хотел об этом думать. Не хотел искать причины. Он прекрасно знал. Что рано или поздно поймет, в чем дело и все встанет на свои места. Самойлов старался отмахнуться от этого навязчивого чувства, не зная, куда направить свое внимание и как от него отвлечься.
   Леся же мучилась угрызениями совести. Больше всего на свете она хотела рассказать Владимиру правду. Она любила его и хотела быть перед ним предельно откровенной. Но девушка не могла не признать, что Милада была права, и неизвестно, как относится Владимир к магам, людям со способностями. Тем более он собирался стать странником. Находясь в непосредственной близости от людей, приближенных к императору он мог много чего натворить. Да он выказывает к ней симпатию. Они гуляют по вечерам, он заботиться о ней, помогает, улыбается и смотрит в глаза, словно пытается отыскать в них смысл своей жизни... Но, как говорит Милада, мужчины народ изменчивый - сегодня он тебя любит, а завтра неизвестно, чем обернется для тебя собственная откровенность...
  
   - Не нравится мне все это, - возмущался Владимир, когда ребята расположились под осиной на ночлег.
   - Что именно тебе не нравится? - поинтересовалась Милада, с хрустом кусая зеленый молоденький огурчик.
   - Помощь от лешего принимать, - компания удивленно воззрилась на Самойлова и Леся, прижимающаяся к его боку, слегка отодвинулась, предвкушая довольно интересный для нее разговор. Вмешиваться она не стала - Милада сама не упустит возможности повернуть разговор в нужное русло.
   - И чем тебе лешие не угодили? - спокойно продолжила темноволосая.
   - Не в обиду тебе, Милада, будет сказано, но вера учит нас тому, что вся магия от диавола. И лешие, и маги, которых истребили с приходом прозрения. Это все не Божий дар, а происки адовых слуг. Искушение для человека. Ты вот, например, хорошая девушка, и если бы не твои умения, как травницы и знания от бабушки - нам бы не выжить. Но вот вопрос, почему мы попали в переделки? Потому что все это происки диавола. Он чует, что среди нас есть человек, который наделен его знаниями, пусть и в малой мере и пытается тебя, да и всех нас, перетянуть на свою сторону.
   Милада недобро посмотрела на Самойлова, как на маленькую букашку, которая решила вести разговоры о высшем.
   - Поэтому и характер у тебя такой склочный, - продолжил он, а Леся отодвинулась от него на приличное расстояние, чтоб не дай Всезнающий Милада ее не зашибла по ошибке в порыве праведного гнева.
   - В древнейших свитках, по которым нас учили вере - написано: "знания земли и даров Всезнающего, есть высшая степень благодати Всевышнего", - процитировала Милада, - Моя бабушка чтила веру и Всезнающего. Соблюдала посты и молебны и была в высшей степени верующим человеком, за что и была награждена знаниями Свыше. И не тебе Самойлов, говорить о человеке, ногтя которого ты не достоин.
   - А не к тебе ли местные Верховские кумушки бегали гадать? - привел довод Владимир, - Или скажешь, что и это дар Всевышнего?
   Милада выбрала клубень вареного в мундире картофеля побольше и стала подкидывать в ладони, словно прицеливаясь для удара. Самойлов и бровью не повел.
   - "Великий дар Всеобъемлещего чад его избранных лечит души мятущиеся и знания требующие" - ввернула цитату девушка и продолжила, - Али сам видел, что я карты богомерзкие кидала? Я им травки успокоительные давала и за жизнь разговаривала, советами и помогала, а не гаданием. Рассказывала, в каком случае и как ситуация сложиться может...
   И понеслось. Владимир выдвигал почти бесспорные аргументы, чтоб обличить Миладу в обладании маленькой толикой "диавольских сил", Милада же ловко жонглируя выдержками и цитатами из священного свитка, разбивала его аргументы на корню.
   Атан, вернувшийся с вязанкой веток для костра, удивленно воззрился на спорщиков.
   - И на минуту нельзя отлучиться, - пробормотал он.
   - Уж лучше бы ты согласился сначала поужинать, - поддержала его Леся.
   - О чем спор? - поинтересовался странник, сгрузив вязанку на землю. Он подошел к импровизированному столу. Обстановка была накалена до предела. Владимир метал гром и молнии, а Милада спокойно, закинув ногу на ногу, жевала желтобокое яблоко.
   - Да вот, Самойлов в твоей компетенции сомневается, - мило улыбнулась она.
   - Я... - не успел высказаться Самойлов.
   - Он считает, что я дитя диавола, обладаю темными знаниями и вожу тебя за нос. И не только тебя, а всех вас. И именно я являюсь причиной всех наших бед. Теперь можете вооружаться кольями самодельными, транспарантами малеванными и с криками: "Бей ведьму!" кидать меня в костер. Ты как раз вязаночку симпатичную, я смотрю, принес... А Самойлов выступит в роли мольца-грехоискупителя, который в огне очистит мою черную душу.
   Атан перевел взгляд на Владимира, который сидел, словно рыба с открытым ртом.
   - Ну что за женщина! - Вымолвил Самойлов, - Я просто высказал свое мнение, по поводу всех людей обладающих, так сказать, знаниями. Меня воспитывали так! Я не могу в один момент все переосознать! Да и разобраться в этом - ногу сломишь! И вообще, мне не нравится только одно, что мы принимаем помощь от лешего.
   Атан посмотрел на Владимира, который попал под раздачу к Миладе, и усмехнулся.
   - Ты, Самойлов, лучше с ней не спорь. Она действительно, много чего знает. И бабушку ее в пору причислить к лику святых. Да только не в это время. И поверь мне, я бы сумел распознать кто Милада такая. А слежу я за ее деятельностью давно. Поэтому и везу их в Академию. У нее редкостный талант к алхимии и душеведению. Пусть выбирает сама из двух вариантов. Леся хорошо лечит. Она знает все признаки болезней и многим помогала советом наравне с Миладой. На той почве и подружились. А ты запоминай и учись. Работа наша такая, талантливых людей из глубинки в столицу вывозить для обучения.
   Владимир смутился и опустил глаза. Девушки решили отойти в лесок по своим делам, а Владимиру надлежало развести костер, пока Атан в гордом одиночестве наслаждался едой. Милада почему-то остановилась, посмотрела в упор на Владимира
   - Не Всезнающего ты чтишь и потому возмущаешься, а знающих ненавидишь и стараешься найти причину этой ненависти. Вот только почему?
   Владимир выдержал ее взгляд, не дрогнув.
   - Не буду спорить с тобой, Милада. И приношу свои извинения за обиду, ненароком нанесенную тебе, - он виновато улыбнулся, а спорщица гордо задрала голову, подхватила Лесю под локоток и зашагала в кусты.
  
   - А ты хотела все ему рассказать! - рявкнула Милада, уходя по тропинке дальше от места ночевки.
   - Ну не рассказала же! - возмутилась Леся, - Он, по-моему, принес тебе свои извинения.
   - Толку мне от них.
   - Между прочим, лично тебя он не хотел обидеть, хотя я его не оправдываю, он был не прав. Но, подумай сама, как бы ты относилась к людям, имеющим способности, если была обычным человеком? Если бы не было твоей бабушки, которая тебе все объясняла? Поставь себя на его место.
   - Атан же понимает!
   - У Атана мать ясноокая! И из-за гонений он не мог с ней видеться! А Владимир любимый сын хуторского купца. Его воспитывали по-другому!
   - Ты опять его защищаешь, - вздохнула Милада.
   - Я стараюсь его понять и найти способ достучаться до него.
   - Зря, Леся. Это вряд ли получится, - Милада развернулась и пошла обратно, не желая дальше спорить. Леся смотрела ей в след, чувствуя себя полной дурой.
   - Чего стоишь, словно примерзла? - Милада обернулась, - Пойдем уже. Я обещаю, что не буду ему мстить за подобные умозаключения.
  
   Милада сдержала обещание и ни намеком не напомнила Владимиру о споре. Словно его и не было. Путешествие подходило к концу. Скоро, совсем скоро ребята разойдутся кто куда в ожидании того, что надежды каждого из них оправдаются. Леся с Миладой поступят в Академию лекарства, Владимир начнет обучение ремеслу странника... Надежды Атана не сбудутся, как ни крути. Пока он не может оставить службу. Для начала нужно во всем разобраться.
   Леся жаждала этого момента и боялась расставания. Боялась, что Владимир уедет и оставит ее насовсем. Самойлов старался избегать этой темы и о том, как будут дальше развиваться их отношения и будут ли вообще, молчал. Он радовался, как дитя тому факту, что осталось совсем чуть-чуть до столицы, и эта радость была прописана в каждом его движении, жесте, слове, улыбке.
   После обеда они въехали в Святоград. К городу они подъехали, когда солнце стояло в зените, но пришлось постоять в очереди, пройти досмотр и проверку документов. Плата за въезд была весьма ощутимой: один золотой с человека, итого четыре золотых. Атан, как великий поборник расточительности переговорил со стражниками на воротах, которые оказались его давними знакомыми по охранной Академии, и компания въехала в Святоград за один золотой без досмотра.
   Святоград поражал воображение. Чудесная картинка из сказки. Светлый чистый город с многоэтажными строениями, белеными стенами и устремленными вверх золотистыми шпилями, разрывающими облака, казался воздушным и прекрасным. Улицы, сплошь мощенные булыжником. Только у домов виднелись зеленые островки с вишневыми деревьями, усыпанные бело-розовыми цветочками. Вишня - священное дерево, поэтому неудивительно, что в Святограде улицы украшены именно этими деревьями. Вишневое дерево также являлось символом Императорской семьи, красовалось на гербе города и флаге Империи. Берянская империя - святое государство и напомнить об этом старались любыми доступными способами.
   Академия Лекарства находилась на другом краю города, тогда как община странников располагалась в самом центре, неподалеку от императорского дворца. Владимир рассчитывал сразу же попасть в расположение общины, но Атан остудил его пыл.
   - Для начала нужно отдохнуть с дороги. Время уже позднее куда-то ехать.
   - Так только обед же прошел! - удивился Самойлов.
   - Не гони коней, - странник направил коня вправо, - Мы должны обмыться, поесть, я свяжусь с нужными людьми, возможно, вечером ты с ними поговоришь. Еще о девушках нужно позаботиться, так что в расположение ты попадешь, в лучшем случае, только завтра утром. А сейчас наслаждайся.
   Таверна "Румяный окорок" встретила путников приветливо открытыми дверями и вкусными запахами доносившимися с кухни. Спешившись, путники отдали лошадей заботам мальчонки, потребовавшего за свои услуги слегка завышенную плату. Атан вздохнул и, словно отрывая от сердца, ссыпал в требовательно выставленную ладошку горсть монеток.
   - Этого хватит? - поинтересовался странник.
   Мальчишка скорчил физиономию и внимательно пересчитал монетки на ладошке.
   - Хватит! - ответил он.
   - А теперь за дело. Пока я тебя за ухо не схватил и одно место не надрал, - сказал Атан и мальчугана и след простыл вместе с лошадьми. - Шустрый, однако.
   Ребята вошли в таверну. Полированные массивные столы и стулья с резными спинками стояли у сплошных окон занимающих обе боковые стены. Полы натерты до блеска, словно по ним никто не ходил. За стойкой, усатый приятной наружности администратор сиял улыбкой, словно четыре королевские особы почтили его занюханную корчму своим прибытием. Леся почувствовала себя не в своей тарелке в пыльном латаном платье и растрепанной косой.
   - Что желаете, гости дорогие? - обратился улыбчивый мужичок к Атану, выявив в нем главного.
   - Четыре комнаты, ванную и плотный обед на четыре персоны.
   - Льер странник, для вас и ваших друзей все, что угодно. Сколько времени вы собираетесь у нас провести?
   - Планирую до завтрашнего утра. Сколько с нас?
   - Ну, вам, льер, как представителю императорского закона, мы сделаем большую скидку, - не переставая улыбаться, ответил администратор. Он достал четыре ключа. - Первые четыре комнаты на втором этаже в левом крыле, по правой стороне, ваши. В каждой из них имеется ванная. А уж девочки постараются, чтоб вы смогли обмыться как можно скорее.
   Атан передал ключи ребятам и отправил тех смотреть комнаты, а сам решил отправить письмо с посыльным, для одного старого знакомого, который имеет вес при Охранной Академии. Заодно черноволосый странник решил написать сопроводительное письмо для девочек, чтоб завтра с утра они отправились в Академию. Занятия начнутся в середине июля. Девушки как раз успеют сдать необходимые экзамены по элементарным знаниям.
  
   Леся вошла в светлую комнату и задохнулась от восторга. Достаточно большая для одного человека кровать, туалетный столик рядом с ней, большое окно со светлыми занавесями... Красота! Она не могла поверить в то, что они наконец-то добрались до столицы! Ее переполняло радостное возбуждение от того, какие занятные перспективы рисует ей жизнь. Открыв дверь в смежную комнату, она увидела большую ванну и разулыбалась, как малое дитя. Как же отличается столица от хутора! Словно попал совсем в другой мир!
   Покружившись по комнате, Леся решила открыть окно и впустить свежий воздух. Створки под руками легко поддались, и она сделала глубокий вдох. В дверь тихонько постучались. Леся быстро распахнула ее и наткнулась на Владимира, занесшего руку для следующего стука.
   - Да вот, пришел проверить, как ты тут устроилась? - смущенно пробормотал он.
   Леся улыбнулась и втащила его в комнату, закрывая за ним дверь. Не теряя времени на лишние объяснения, Владимир прижал к себе Лесю и поцеловал. У девушки закружилась голова. Толи от свежего воздуха с запахом цветущей вишни, толи от жаркого поцелуя.
   - Только не вздумай меня съесть! - заявила она, устраивая руки на его груди, - Я еще с дороги обмыться не успела.
   - Мой светлый ангел с грустными глазами, - прошептал он, - знала бы ты, что ты со мною творишь...
   Леся хихикала, чувствуя себя полной дурой из любовных романчиков, которые ей изредка привозила Милада для чтения. Так сказать для общего развития. Тогда она смеялась над всеми этими ахами, охами и вздохами, сейчас же сама готова была повторять их на разный манер.
   - А что такого я с тобою творю? - поинтересовалась Леся, - Вроде бы ничего особенного.
   - Ах, ничего особенного! - притворно возмутился Самойлов, - И ты хочешь сказать, что ничего особенного не чувствуешь. Когда я тебя целую?
   - А что, я должна чувствовать что-то особенное? - девушка изумленно подняла брови и округлила глаза, - Ой, ну ты бы тогда предупредил что ли... Я б изобразила бы что-нибудь...
   Владимир удивился подобной наглости, уставился на нее, как баран на новые ворота, и слегка приоткрыл рот. Леся уже было испугалась, что слегка переборщила, но Самойлов быстро справился с чувствами. Быстро наклонился, прикоснулся к губам легким поцелуем и отпустил ее. В дверь постучали. Владимир открыл дверь, на пороге стояли мальчишки с ведрами воды. Они быстро проскользнули в ванную комнату.
   - Тебе спинку потереть не надо? - с видом святой невинности спросил он.
   - Да нет, как-нибудь сама справлюсь, - улыбнулась она.
   - Точно справишься? - Владимир остановился на пороге, словно раздумывая над чем-то.
   - Справлюсь, справлюсь... - уверила его Леся.
   - Тогда до вечера, Ангел.
   Дверь за Владимиром закрылась, а Леся осталась стоять, не в силах сдвинуться с места. Глупая улыбка, словно приклеенная застыла на ее лице.
   - Ванна готова, льери. - Обратился к ней один из мальчиков, выходя из комнаты. Девушка оторвалась от созерцания пустоты перед собой и поспешила обмыться. Только сейчас она обратила внимание на то, что тело зудит, требуя немедленной помывки. Сдавшись на милость естественным потребностям, девушка побрела в ванную.
   Вымывшись в душистой ванной, Леся почувствовала себя совсем другим человеком. И неожиданно пришел аппетит. Припомнив, что пообедать им сегодня еще не удалось, а Атан заказывал обед, Леся стала раздумывать над тем, как бы побыстрее высушить волосы и во что одеться. Оба платья, которые она брала с собой в дорогу, были постираны, но даже чистые они представляли собой плачевное зрелище. Оставалась только рубашка и порты.
   "Да" - раздумывала Леся, стоя перед зеркалом в ванной, - "кажется, за дорогу я немного похудела".
   Рубашка была свободного кроя, поэтому следствие быстрого похудения были не так заметны. А вот штаны, ни как не хотели держаться на талии, так и норовили слезть на бедра. В них она выглядела, как маленький нахаленок. Ни груди, ни талии, вообще ничего не было видно под этой одеждой.
   "И почему считается, что одежда, сшитая по мужской моде соблазнительная?" - раздумывала она. В данный момент она даже намека на соблазнительность не находила.
   В дверь в очередной раз постучали. Девушка прекратила разглядывать себя и пошла открывать двери. На пороге стояла Милада.
   - О. Я смотрю, ты уже искупалась. С легким паром! Ты куда вырядилась?
   - Да вот пытаюсь придумать, что надеть.
   - А я за тобой зашла, Атан с Владимиром уже пообедали, а мне одной скучно. Ты же знаешь, что в одиночестве я могу только экспериментировать.
   - Да, жалко будет таверну, если ты ее со своими экспериментами разнесешь на щепочки, - улыбнулась Леся, - заходи. Чего стоишь на пороге?
   Милада прошла в комнату и уселась на кровать.
   - Так ты в этом собираешься вниз спуститься? - травница критически оглядела Лесин "наряд".
   - А больше ничего не остается. Остальную одежду я постирала, - вздохнула Леся.
   - Ну-ка, повернись, - попросила Милада.
   - Зачем?
   - Поворачивайся и не возмущайся, - отрезала подруга, и Леся послушно повернулась вокруг своей оси.
   - Подожди-ка, - пробормотала Милада и вылетела из комнаты, словно ужаленная. Минут чрез пять, влетев в обратно с той же спринтерской скоростью, Милада вернулась, сжимая в руках разноцветный ворох одежды.
   - Вот, - сказала она, протягивая Лесе вещи, - Сейчас должно подойти.
   - Милад, ты издеваешься? - протянула Леся. - Твои вещи мне никогда не подходили...
   - Одевай, одевай, - во-первых, это мне слегка велико. Во-вторых, ты немного похудела, вывод - как раз будут. - Милада подтолкнула Лесю в спину по направлению к ванной. Как только двери за Лесей закрылись, травница уселась на кровать, закинув ногу на ногу. Секунды шли, а Леся из ванной не появлялась.
   - Эй, там! Ты скоро! - крикнула Милада, - Ты там не заснула?
   Леся послушно вышла.
   - И чего ты там торчишь? Я же говорила, что как раз будет.
   Кожаные порты и приталенная белая рубашка Милады сидели на Лесе, как вторая кожа.
   - Милад, - тихо проговорила она, - тебе не кажется, что это слишком?
   - А что здесь может быть "слишком"? Это на мне этот наряд мешком болтыхается, а с твоими формами - супер! Лучше не придумаешь!
   - Я чувствую себя в этом раздетой.
   - Ну, могу тебе еще жилетку от этого костюма приволочь.
   - А она тоже...
   - Не, она посвободней будет! - воскликнула черноволосая подозрительно сверкнув глазами, - Садись, я тебе сейчас волосы высушу и причешу. Красоту наведу.
   - Ты, я смотрю, не оставляешь экспериментов, да? - Леся сдалась на милость подруги, развившей бурную деятельность.
   - Эксперименты с внешностью должны интересовать каждую девушку, - наставительно произнесла она, вооружившись частым гребнем, - Так что скажи спасибо, что у тебя есть я.
   Обедали девушки в комнате Леси, болтая о своем, о женском. Давно они так спокойно не разговаривали без двух пар любопытных ушей. А проверить результат эксперимента Милады решили вечером, потому что ванная, сытный обед и разговоры по душам не располагали к резким передвижениям. Мечтая о том, как сложится их дальнейшая судьба, девушки уснули на кровати. Обнявшись, как маленькие дети.
  
   Леся с Миладой, словно две королевские особы спустились поужинать. Леся нервничала и спотыкалась. Милада подбадривала ее и ругала на чем свет стоит за стеснительность. Травница недолго колдовала над прической Леси. Она забрала волосы в высокий "конский" хвост, отделив пряди у висков. Их она заплела в сложные косички и обвила вокруг кожаного ремешка, стягивающего волосы в хвост. Больше времени ушло на уговоры. Милада гонялась за подругой по комнате в надежде уболтать (читай: "заставить") ее подкрасить лицо. Леся отпихивалась всеми имеющимися у нее конечностями, мотивируя отказ тем, что "и так еле себя в зеркале узнала. Хорошего понемножку". Миладе ничего не осталось, как смириться. На этот раз. Уж она-то найдет способ, как уговорить, или заставить Лесю заняться собой. Последнее на что согласилась упертая "беловолосая ослица" - кокетливые сапоги Милады. Лесина обувь никак не хотела вязаться с новым образом. Милада тоже принарядилась. Любимый походный костюм сменила на атласную зеленую рубашку, выгодно подчеркивающую цвет глаз и черные порты. Заплела волосы в свободную косу, и подкрасилась.
   Стоило им появиться на лестнице, как в битком набитом зале наступила многозначительная тишина. Их провожали взглядами: женщины с неприкрытой неприязнью, мужчины с восхищением. Атан, Владимир и еще один незнакомый девушкам мужчина лет сорока сидели за крайним столиком. Незнакомец то и дело ерошил коротко стриженные светлые волосы. Они что-то обсуждали и повернулись в последний момент. Да так и застыли. Атан смотрел спокойно и слегка насмешливо. А вот у Владимира и незнакомца, кажется, отвисли челюсти. Стоило девушкам подойти к их столику, как незнакомец вскочил с места и застыл в ожидании, когда же Атан их представит друг другу.
   - Михаил, позвольте Вам представить - Милада Зецкая и Лесандрин Кат. Это те девушки, о которых я вам рассказывал. Я везу их в Академию Лекарства. Надеюсь, льер Ириан сумеет рассмотреть в этих кандидатурах неограненные алмазы, - произнес Атан, не соизволив встать с места.
   - Я уверен, что он оценит их по достоинству. Я уже оценил, - пробормотал Михаил и поцеловал девушкам руки.
   Леся стушевалась, щеки тронул легкий румянец. Милада приняла этот жест, как данность, словно всю жизнь тем и занималась, что подавала руку для поцелуя. Михаил оказался не только высоким, но и вполне привлекательным мужчиной и у Милады загорелись глаза азартным огоньком.
   - А этот престарелый ловелас, - продолжил Атан, - Михаил Закран. Начальник Охранной Академии, в которой когда-то учился я, а теперь Владимир будет проходить ускоренный курс обучения.
   - Так вы его приняли, льер Михаил? - поинтересовалась Милада, усаживаясь за столик. Владимир тем временем отодвинул для Леси стул рядом с собой.
   - Милая Милада, я не мог отказать лучшему выпускнику, отличному воину, а заодно и хорошему другу в услуге. Да и Владимир не подкачал. Ему, конечно, придется сдать нормативы по физической подготовке, но, я уверен, что он справится. Еще ни один человек, рекомендованный Атаном, не ударил в грязь лицом. У Атана глаз наметан в этом деле, - Михаил послал Миладе самую обворожительную улыбку, на какую только был способен.
   - По-моему, Михаил, ты немного загнул с отличным воином, - Атан заказал кружку хорошего пива и в данный момент находился в самом лучшем расположении духа, - работа у меня не сложная, правда, пыльная. Разъезжай себе по деревням, городам, да селам и обстановку контролируй. Мечта, а не работа!
   Леся сидела между подругой и Владимиром. Михаил и Милада сидели напротив. Закран разрывался между Миладой и Лесей, расточая улыбки обеим, пытаясь произвести на них впечатление. Атан показывал ему под столом кулак, Леся смущалась, Милада хихикала, Владимир с каждой минутой становился все серьезнее. Милада уплетала за обе щеки, умудряясь при этом болтать безумолку и шутить направо и налево. Лесе же наоборот кусок в горло не лез. Она чувствовала напряженность Владимира, которая передавалась и ей.
   Атан с Михаилом поднялись в комнату странника, за какими-то бумагами. Милада отошла в дамскую комнату. Владимир с Лесей остались за столиком одни.
   - Пойдем, - сказал Владимир, вставая из-за стола, и потянул ее за руку к выходу.
   - Постой, а как же... - попыталась вразумить его девушка.
   - По-моему, им и без нас будет хорошо.
   - Но, нужно же...
   - Атан расплатится. Пойдем, пойдем, - Владимир улыбнулся, и Леся послушно встала из-за стола. - Я хочу, чтоб этот вечер принадлежал только нам. - Владимир нежно обнял ее за плечи и вывел на улицу.
   - А куда мы пойдем? - поинтересовалась девушка.
   - А куда глаза глядят. Думаю, что не заблудимся. Заодно город посмотрим. - Леся вложила свою ладошку в его руку.
  
   Они шли по вишневым улицам, держась за руки и вдыхая сладковатый запах. Владимир болтал непрестанно, и Леся внимательно слушала, боясь нарушить такой момент неверно сказанным словом. Он рассказывал о друзьях, учебе, о шалостях, которые творил в детстве... Она смеялась над похождениями озорного мальчишки Ладьки Самойлова, который, оказывается, был еще той шкодой.
   Влюбленные наткнулись на мастерскую известного художника, который обещал, что может быстро нарисовать потрет для такой красивой парочки. Владимир буквально волоком втащил Лесю в мастерскую, заявив, что хочет портреты непременно. Мол, ее изображение будет согревать его сердце в дни разлуки. Художник - мужчина в годах с седой куцой бороденкой и усами - усадил их на лавочку поближе друг к другу, и попросил не шевелиться, пока он будет делать набросок.
   Владимир заплатил аванс художнику, который пообещал, что работа будет готова через три дня. Самойлов пообещал забрать портреты лично.
   Ночь окрасила улицы в черный цвет и зажгла ярко-желтые фонари. Ребята набрели на городской парк и Владимир, не слушая Лесины протесты, что время позднее и вообще уже спать пора, потащил ее на ближайшую лавку. Парк надо сказать тоже был вишневый. За исключением кустиков артаны и хивоцвета, цветущих голубыми и бледно-желтыми цветами.
   Леся массировала голову, корни волос болели от непривычной прически.
   - Голова болит? - участливо поинтересовался Владимир.
   - Да, немного.
   - Давай помогу, - предложил молодой человек и аккуратно распустил тщательно уложенные Миладой волосы. Они тяжелой копной упали на плечи и заструились до бедер. Владимир не закончил на этом, он стал осторожно массировать голову девушки, зарываясь пальцами в волосы, перебирая прядь за прядью. Волосы, словно лунный свет проходили сквозь пальцы, окутывали его руки нежностью.
   - Ты действительно Ангел, - пошептал он.
   - Да где же ты у меня крылья-то увидел, а? А ну-ка признавайся, Ладька, - Леся весело рассмеялась.
   - Да с такими волосами никакие крылья не нужны. А чего это ты меня решила детским прозвищем называть?
   - Мне кажется, что тебе даже идет, - Леся прыснула со смеху, глядя, как лицо Владимира вытягивается, - очень даже мило. Ладька, Ладик, Ладушка.
   Девушка на всякий случай вскочила с лавочки и отошла на пару шагов. Кто его знает, вон лицо как покраснело. Явно не понравилось.
   - Вот сейчас, как поймаю и по заду за "Ладушка" надаю, - пригрозил Владимир.
   - Ладь, ну, это же уменьшительно-ласкательное, - продолжила Леся, и тут же поняла, что перегнула палку.
   - Я тебе сейчас...
   Леся сорвалась с места, как заправский спринтер. Волосы развивались на бегу, хлеща по щекам и застилая глаза, так, что куда бежит - девушка не видела. Владимир нагонял, но Леся была юркой, поэтому в самый последний момент ускользала сквозь пальцы, мазнув лунным светом волос по лицу. Вдоволь набегавшись, запыхавшись, вытоптав большую часть ухоженных клумб с разноцветными цветочками, ребята свалились под кустом хивоцвета: Леся споткнулась обо что-то и полетела лицом в землю, а Владимир в попытке ухватить ее за воротник жилетки запутался в собственных ногах и свалился на девушку.
   Не теряя возможности, Владимир исполнил обещание наподдать по мягкому, округлому месту. Леся не в силах скинуть с себя тяжеленного Самойлова смиренно ждала окончания экзекуции и лелеяла план мести. Как только Самойлов отвел душу и решил встать, девушка подставила ему подножку. Владимир полетел на землю спиной назад, а она в считанные минуты оказалась у него на животе.
   - Проси пощады, - затребовала она, тяжело дыша.
   - Угу, обязательно, - ответил Самойлов севшим голосом, - А что мне за это будет?
   - Лучше узнай, чего не будет, - ответила она, пытаясь сообразить, что ж еще такого пакостного можно ему устроить.
   - Еще минута в таком положении, - вкрадчиво произнес Владимир, - и просить пощады придется тебе.
   - Да, ну! - сказала Леся и оказалась под Самойловым. Вот же... Гад!
   - Ты меня раздавишь, - прохрипела она.
   Владимир очертил кончиками пальцев овал ее лица, легонько коснулся губ, носа, шеи. Дыхание, едва восстановившееся после бега, опять сбилось. Сердце ушло в галоп, но разум еще присутствовал. Вернее отголоски разума.
   Леся беспокойно заерзала под Самойловым, чувствуя, что просто так это все не закончится, если вовремя не остановиться. Владимир не обращал внимания, и прикоснулся губами к губам. Леся, отыскав где-то в своем тщедушном и подверженном непонятным чувствам теле силу воли, ощутимо прикусила его нижнюю губу.
   - Что случилось? - тихо-тихо спросил он.
   - Во-первых, холодно. Во-вторых, пора в таверну. В-третьих, хочется спать, - громко отчеканила она, боясь сорваться и потерять последний ум.
   Владимир встал, отряхнулся, помог подняться Лесе и без единого слова повел к выходу из парка, крепко держа за руку. Они шли в тишине до самой двери ее комнаты. Тишина была такая, когда просто хорошо помолчать вдвоем, без напряжения.
   - Спокойной ночи, Ангел, - пробормотал он, зарываясь лицом в ее волосы, - мой милый ангел, с лунными волосами.
   - Спокойной ночи, - ответила она.
   Владимир притянул ее к себе и поцеловал. Не так нежно, как до сих пор. Настойчиво, требовательно, словно он горел и хотел спалить ее в этом огне дотла. И Леся не чувствовала себя. Она забыла: где она, где он, где и чьи руки, где они, зачем и что вокруг происходит. Казалось, провались они сейчас сквозь землю - и этого бы не заметили. Огонь палил и заставлял задыхаться, искать друг друга вновь и вновь, чтобы найти покой друг в друге, или забвении пепла.
   - Ладь, - прошептала она, хватая ртом воздух, на секунду оторвавшись от него.
   - Да хоть чертом назови, - пробормотал он, - только не гони.
   И оборона пала, и огонь гулял по венам, заставляя кипеть кровь. И счастье вышло из берегов и затопило Лесю с головой. Дверь ее комнаты закрылась, отрезая их от внешнего мира. И пусть весь мир подождет.
  
   Леся проснулась от того, что теплый солнечный луч ласкал лицо. Она улыбнулась и потянулась, не открывая глаз. Пошарив рукой рядом с собой, она ощутила пустоту и открыла глаза. "Наверное, Владимир спустился вниз", - подумала она и плавно села. Сладко зевнула и улыбнулась. Осмотревшись, она нашла на подушке записку.
   - Да не переживаю я, поняла я, что ты завтракать спустился, - бурчала она разворачивая письмецо.
   "Ты слишком хороша, мой Ангел, но я ничего не обещал. Надеюсь, теперь ты поняла, что заставляла меня чувствовать".
   Записка выскользнула из рук, по лицу пробежала тень, стирая остатки улыбки. Девушка поднялась с постели, оделась, заплела волосы, собрала вещи. Ни злости, ни отчаяния она не испытывала, только замораживающая внутренности пустота. Заправляя постель, она еще раз перечитала письмо. И кинула его на деревянный столик у кровати. Под ее взглядом бумага занялась веселым пламенем.
   В дверь постучали. Леся распахнула ее, на пороге стояла Милада.
   - Лесь, Самойлов с Михаилом уехали. Атан ждет внизу... - Милада заглянула Лесе через плечо и изумленно подняла брови, - А это что такое?
   - Это? - Леся посмотрела на горящий дубовый стол, и языки пламени покрылись толстым слоем льда. Легкий пас рукой и ледяная "скульптура" рассыпалась на мелкие осколки.
   - Это так. Ничего. Я готова ехать, - Леся взяла сумку и под удивленным взглядом Милады вышла из комнаты.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть вторая.

Реквием по мечте.

  
   Танцуй на битом стекле. И молчи.
   И стань от боли светлей.
   Ожог его слепоты излечить.
   Он хочет кровью твоей.
   И не простить раненных глаз
   И ты танцуй последний раз.
   И нельзя найти для него слова,
   И нельзя тебе перед ним упасть
   И в последний раз...
   Ты танцуй на битых стеклах и молчи.
   Макс Фадеев "Танцуй на битом стекле"
  
   Стук низких каблучков эхом разносился по коридору Академии, ставшей для Лесандрин такой родной за четыре года обучения. Довольно мрачное заведение совсем не пугало ее, не пугало даже то, что раньше здесь располагалась тюрьма для неверных. Леся вообще разучилась чего-то бояться за прошедшее время. Темно синий костюм для тренировок с эмблемой Академии - восходящее солнце над вершинами гор - вышитой золотом на спине облегал тело, словно вторая кожа.
   Вряд ли кто-нибудь узнал бы в этой уверенной сильной молодой женщине прежнюю Лесю. Она изменилась. Из хуторской девчушки с открытым сердцем она превратилась в опасную противницу. Хищный взгляд, стройное гибкое тело. Все вещи, которые остались со дня приезда в Академию теперь болтались на ней, как на вешалке. Леся стала тонкой, словно ива, хрупкой, как стекло. Но эта хрупкость столь же обманчива, сколь обманчива хрупкость бриллианта.
   Волосы теперь едва доходили до плеч, и стали темно-каштанового цвета. Сколько Милада намучилась с ними не передать словами. Когда Леся заявила о том, что хочет остричь волосы и перекрасить их в темный цвет, у травницы едва не случился инфаркт.
   - И зачем тебе это понадобилось только? Подумай, может не стоит?
   - Я уже надумалась. Стриги их. Не хочешь - сама остригу, потом будешь разоряться, что плохо вышло.
   Травнице ничего не оставалось сделать, как выполнить просьбу упрямой подруги. Потом Милада долго охала и ахала по поводу таких красивых белых волос, каких ни у кого не видела.
   - Ну, значит, больше и не увидишь, - резюмировала Леся, вполне довольная результатом. Правда, настоя из корня живицы извели - мама дорогая! Почему-то ее волосы имели большую устойчивость к окрашиванию, и ни как не хотели менять собственный цвет. Когда Милада наконец-то добилась желаемого результата, то совсем выбилась из сил. Леся же скакала мячом по комнате и крутилась юлой перед зеркалом. Откуда только силы берутся...
   Даже Миладе пришлось принять тот факт, что ее Лесенок стала другой. Не хуже, не лучше. Это была совершенно другая Леся, с которой Миладе пришлось знакомиться заново - день за днем.
   ...Помимо основного курса по лекарственным травам, строению человеческого тела и различным снадобьям, Лесандрин освоила приемы самообороны, овладела оружием и получила кое-какие знания по ядам и противоядиям. Теперь она с легкостью могла не только продлить, но и оборвать тонкую нитку человеческой жизни. Директор Ириан очень удивился, когда девушка из глубинки с легкостью сдала вступительные экзамены. Тогда он еще не знал, что через пару месяцев эта девочка постучится к нему в кабинет с просьбой готовить ее в специальный отдел лечебной лаборатории, благо оценки позволяли. Еще через полгода Леся пришла требовать перевода в специальную группу, патрулирующую всю страну с проверками - одно из подразделений странников. Ириан не смог ей отказать, как ни хотел. Стоило только посмотреть в эти черные глаза, которые буквально выворачивали душу... и становилось не по себе. Директор готов был согласиться на что угодно, лишь бы она скорее ушла.
   Девушка дошла до конца коридора и отворила дверь в свою комнату. Милада жила в комнате напротив. Каждому студенту выделялась отдельная комната, с личной маленькой лабораторией. И если Миладу это привело в бурный восторг, то Леся не выказала ни каких эмоций. Комната поражала воображение отсутствием мелочей, присущим каждой девушке. Ей это было ни к чему. Метательные кинжалы - ее любимое оружие - всегда были при себе за поясом на специальных креплениях. Лесандрин уже собиралась лечь, когда в комнату ворвалось нечто.
   - Милада! - простонала она. - Ну когда же ты научишься стучаться?
   - У тебя есть от меня какие-то секреты? - травнице была к лицу форма Академии. Сине-зеленая юбка, приталенный пиджачок того же цвета и белая блузка. В такой одежде ходили ученики-алхимики. Милада при поступлении была тут же зачислена в эту группу - кто бы сомневался! С ее-то любовью к экспериментам! - что было редкостью. Группа алхимиков была немногочисленной, но неприятностей наставникам доставляла много. В прошлом месяце в их отсеке пришлось менять крышу. А все Милада со своим новым экспериментом!
   - Нет. Я просто могла переодеваться и совсем не хочется, чтоб весь женский корпус наблюдал за тем, как я это делаю, - Леся завалилась на кровать, положив руки под голову, и закинула ногу на ногу.
   - Можно подумать я с собой кого-нибудь вожу! - Возмутилась Милада, подкатывая зеленые глазки и села на кровать.
   - Просто ты никогда не закрываешь за собой дверь до конца, - парировала девушка. Дверь натужно заскрипела и открылась. В образовавшемся проеме показалось три любопытных мордочки.
   - Ну и что вам нужно? - гаркнула Милада так, что притаившихся девушек едва не сдуло.
   - Да мы к вам за помощью пришли, - сказали мордочки, не рискуя проходить в комнату.
   - Вот. Что и требовалось доказать, - сказала Леся и села.
   - А ко мне трудно зайти, да? - вопрошала Милада.
   - Так вы же все время вместе. Мы видели, как Лесандрин возвращалась с тренировки, и решили, что ты будешь у нее.
   - Ладно, - махнула Милада рукой, являя собой иллюстрацию сестры милосердия, - что там опять не получается?
   Девушки-тройняшки Глаша, Марьяша и Дарин заканчивали первый год обучения, и у них возник вопрос по основам получения вытяжки. Вернее сказать, тут был даже не вопрос, а полное отсутствие знаний по причине безостановочного посещения свиданий с представителями мужского корпуса, вместо занятий. Парни все время менялись, и на уроках веселые тройняшки появились, только тогда, когда почти вся мужская половина Академии была опробована на предмет ухаживаний.
   - И что вы хотите от нас?
   - Милад, ну дай конспект, - слезно просили Глаша и Марьяша.
   - Ладно уж, так и быть, пойдемте. Сейчас вернусь, - сказала Милада Лесе и ушла одаривать знаниями непутевую молодежь. На первом курсе учили основным предметам. Поэтому девочки с заурядными способностями, годящимися разве что на подмогу лекарю, проходили ту же программу что и звезда алхимии Милада, и будущая гроза полей и огородов с проверками Лесандрин.
   Дарин осталась стоять посреди комнаты, неуверенно поглядывая на Лесю.
   - Что случилось?
   - Меня просили тебе кое-что передать, чтоб никто не видел и не знал.
   Леся заинтересовалась. Кто это мог передавать ей тайные письма? Уж не очередной ли поклонник? Леся улыбнулась. В Академии ее прозвали ледяной принцессой, потому как растопить ее сердце никому не удавалось, хотя желающих было много.
   - Давай сюда свою записку. Николай что ли передал? - С Николаем они посещали занятия Ирина - мифологию.
   - Нет, Лесандрин, не Николай. Этот нездешний, в смысле не учится у нас. А краси-и-ивый, дух захватывает.
   - Где ж ты его встретила?
   - Во дворе. Я в библиотеку шла, хотела книжки взять по вытяжкам. А тут он. Спросил про Лесю. Знаю я такую или нет. Я сначала не поняла, что это ты. А он письмо мне в руки тыкает. Мол, передай Лесе и уехал. А потом мне Глаша сказала, что Милада тебя так называет. Вот я и принесла.
   - Так ты еще и Глаше рассказала...
   - Нет, что ты. Просто спросила. Знает ли она какую-нибудь Лесю.
   - Ладно, давай его сюда.
   Дарин протянула белый запечатанный конверт с замысловатым вензелем охранной печати. Не открывала.
   - Спасибо тебе большое. Если что-нибудь будет нужно, заходи, помогу.
   - Хорошо, Лесандрин, я побегу к девочкам, пока не хватились.
   Дарин вышла, а Леся задумалась. Кто же это мог быть? Фантастическая мысль билась птицей, но Леся боялась ее допустить. Но... здесь ее зовут полным именем, значившимся в приписной грамоте. Только Милада по старой привычке отказывалась звать ее Лесандрин. "Как на приеме у императора" - отшучивалась она.
   Мужчина, красивый... Остается надеется, что это Атан. Владимир не имел права напоминать о себе через четыре года. Да и зачем ему это? Уже наигрался... Леся раздумывала, вертя в руках белый конверт, способный ответить хотя бы на один вопрос - кто же его написал, но услышав, что Милада вышла из комнаты, благо стены тонкие, а голос у бывшей травницы - дай бог каждому, - Леся засунула конверт под подушку.
   - Так вот, Лесь, - сказала Милада, проходя в комнату и аккуратно закрывая за собой дверь, - я вообще пришла узнать, с кем ты идешь на выпускной бал?
   - Одна.
   - Так нельзя же!
   - Ладно, еще решу, до него две недели. А ты с Владином идешь? - Леся решила перевести разговор в более безопасное русло, чем обсуждение отсутствия у нее романтических отношений.
   - Да, - Милада довольно разулыбалась. - Ты знаешь, кто еще обязан присутствовать на выпускном?
   - Нет, - махнула рукой Леся. Ей было абсолютно все равно - кто будет, с кем будет, когда и где. Выпускной - сущая формальность. Главная причина, по которой Лесандрин должна была там появиться - результаты распределения. Леся лелеяла надежду узнать о них раньше торжественной муки под названием выпускной бал, тем самым освободив себя от глупой формальности.
   - Странники. Отряд Владимира Самойлова.
   Сердце пропустило удар. И еще один. А потом отозвалось в горле. Леся сидела, пытаясь осознать, что ей только что сказала Милада, но не могла.
   - Он тоже будет? - спросила она.
   - Скорее всего, да. У Владина брат служит в отряде Самойлова. Он ему и сказал, а я решила, что нужно тебя предупредить.
   - Значит, мне придется идти на этот чертов бал.
   - Лесь... - Милада потрепала Лесю по плечу, - Лесенок...
   - Слушай, Милад, а зачем на выпускном странники, а? Мы что малолетние преступники или кто? Вот для чего они тут нужны? Уж если мы за четыре года не спалили к чертям собачьим эту Академию, то и на выпускном вряд ли додумаемся.
   - Так требуют правила.
   - В первый раз слышу о таких правилах.
   - Каждый год император отбирает лучших учеников. Кого в свои лаборатории, кого в отряды странников... Ты сама об этом знаешь! Ты же сама просила, чтоб твою кандидатуру направили на рассмотрение. Чего теперь горячишься?
   - Потому что там будет ОН. И я никак не могу найти способ, чтоб отвертеться от этого бала, будь он не ладен!
   - Ты не можешь отказаться от него, ты это и без меня понимаешь. Но... Чего ты боишься?
   - Да не боюсь я ничего! Хотя... ты сама все прекрасно знаешь, он не имеет права портить мне жизнь. Снова!
   - Лесь, но ведь ты тоже изменилась, ты ведь тоже уже не та девочка, которая любила его.
   Леся посмотрела на Миладу и не сказала ничего. Она не могла объяснить подруге, что творится у нее на душе. Да и не хотела. Она стыдилась сама себя за то, что до сих пор испытывает чувства к человеку, который растоптал ее. К тому, кто решил отделаться от нее и ее любви короткой запиской: "Ты слишком хорошая. Прости, я ничего тебе не обещал". И она боялась этой встречи. Боялась вновь увидеть и снова уступить. И как же она хотела посмотреть на него хотя бы одним глазком!
   - Лесь, ты чего молчишь? Может, обсудим это все вечером. "Хмельной бочонок" не так далеко. Выбраться - нечего делать. Не в первый раз... Сходим? - В глазах у звезды алхимии плясали чертенята.
   - Значит в девять, в кабаке. Я должна выпить.
  
   Леся ввалилась в комнату через окно. "Знатно сегодня погуляли!" - пронеслось в пьяной голове девушки. Если бы она не была столь пьяна, то догадалась бы о том, что в комнате она не одна, как только оказалась на подоконнике. Но в этот вечер Лесандрин выпила столько, что основные инстинкты - в том числе и самосохранения - отказались служить. Неясная тревога билась в затуманенном сознании, но девушка только пьяно отмахнулась от нее и не обратила должного внимания, пока не услышала чужое дыхание.
   Она не подала виду, подошла к столу и зажгла светильник. Комната озарилась светом, показавшимся Лесандрин слишком ярким, после темноты, к которой привыкли глаза. На ее постели вольготно развалился Самойлов собственной персоной. Он во все глаза смотрел на Лесандрин и ждал реакции. Девушка и бровью не повела, приняла все как само собой разумеющееся. Она настолько привыкла видеть его в своих снах, что теперь посчитала его пьяным видением - не больше.
   Лесандрин продолжила неспешно раздеваться, не обращая внимания на ночного гостя. Такой реакции на собственную персону Владимир никак не ожидал. Криков, скандалов, слез - сколько угодно, но полное безразличие, словно его тут и нет, убило Самойлова и самодовольная улыбка стерлась с его лица.
   - Лесь, - тихонько позвал он ее, не зная что еще сказать и как привлечь внимание.
   - Ты зачем явился? Разговоры разговаривать? - недовольно пробурчала она, повернувшись к "призраку" спиной, снимая нательную рубашку через голову - расстегивать многочисленные пуговки до конца было лень, - Я не настроена говорить, так что иди ты туда от куда пришел. - Закончила глубокомысленную речь девушка и, совершенно обнаженная - так как одевать что-либо на себя было тоже лень - подошла к кровати.
   У Самойлова отвалилась челюсть, он пытался поднять ее вручную. Не получалось.
   - Лесь - это я. Ты что не узнаешь?
   - Ой, да вижу я, не слепая. И зачем приперся, спрашивается? Только спать мешаешь! - Девушка спокойно вытащила из-под ног Владимира одеяло, свернутое в несколько раз. Она улеглась рядом, придвинув незваного гостя к стенке, укрылась и блаженно засопела.
   - Вот и встретились... - пробормотал Самойлов, затушив светильник.
  
   Да, все опять вышло не так, как он хотел. Конечно, прошло столько времени, и Леся вполне могла забыть о нем. Но ведь четыре года назад он специально ушел так, чтоб она о нем никогда не забыла. Наверное, стоило думать головой, а не другим местом, но с Лесей это было невозможно. Чистая, красивая, нежная... о том, что совершил, Владимир думал уже потом, когда проснулся и понял, что в его жизни нет для нее места. Она ничего не могла ему дать: ни престижа, ни богатства, ни положения. Белокосая девушка-мечта была страничкой в его истории, пунктом в списке его побед... Во всяком случае, он тогда считал именно так. Да, он скучал по ней - он признавался в этом открыто; да, с ней он чувствовал себя свободным, как ни с кем; и, конечно, ему льстило, что она его беззаветно любит. Владимир отчаянно хотел ее видеть все это время. Даже пристроил наблюдателей за ней...
   Как же он удивился, когда прихвостни донесли о том, как Леся изменилась. Его ангел с волосами из лунного света стал строптивым котенком, умеющим кусаться. Больно кусаться. И ведь надо же было так просчитаться! Он и подумать не мог, что Леся может дать ему все то, о чем Самойлов так мечтал с самого детства... Если бы он знал об этом тогда, все было бы совершенно по-другому... намного легче. Тогда она его любила, и Владимир готов дать голову на отсечение - отдала бы свою жизнь за него. А теперь... Теперь она не отреагировала на него в собственной постели. Заткнула рот и отмахнулась, как от назойливой мухи. Признаться, Владимир не ждал этого. Да и представить не мог, что она настолько изменится. Другой цвет волос, ежедневные тренировки... Если раньше Леся походила на королеву, невесть как затесавшуюся среди хуторских, то теперь она стала богиней... Видение обнаженной девушки стояло у него перед глазами, как наваждение. Он и забыл, как на него действовала Леся... Но теперь-то он ее точно не отпустит.
   Самойлов самодовольно улыбнулся. Разведка докладывает, что девушка имеет поклонников, но ни с кем в связи не замечена. Значит, помнит. А если помнит, то и прощение получить не долго, а дальше все зависит только от него и его обаяния. Ему очень хотелось в это верить.
  
   Подготовка к выпускному балу... Лесандрин с удивлением констатировала всеобщее сумасшествие, которое не обошло своим вниманием и Миладу. Всю неделю бывшая травница носилась, как угорелая с рулоном нежно-зеленого шелка под мышкой, кружевами, намотанными на шею и, тряся перед Лесиным носом коробком с разноцветными пуговками, вопрошала, какие из них больше к платью пойдут. Лесандрин только пожимала плечами и наугад тыкала пальцем в любую из пуговок. Какую не выбери - начнет причитать, что ей кажется по-другому.
   Платье на выпускной для Милады - было подарком от Атана. За четыре года этот неугомонный человек так и не оставил службу. Он так же разъезжал по стране и, естественно, не остепенился. Личную жизнь с такой работой устроить трудно. Атан иногда навещал девушек, узнавал как их дела, учеба. А еще Милада связывалась с ним по старому зеркальнику каждую неделю, для того чтоб отчитаться, что они ничего не натворили, Академия здравствует и процветает, а то, что крышу недавно меняли, так Милада об этом ни сном ни духом не знает, потому как учится не жалея сил. Естественно, Атан не поверил. Посмеялся, повозмущался, получил нагоняй - все как всегда.
   Лесандрин передавала ему приветы, но видела редко. Только когда приезжал в стены учебного заведения. А так, ей было некогда. В ходе одного из еженедельных разговоров Милада и уболтала странника сделать ей любимой подарок - классическое платье для выпускного. Атан повозмущался, что Милада тряпошница закоренелая, но денег на модистку выслал. Теперь Милада пребывала в состоянии эйфории. Она собственноручно сделала эскиз платья, выбрала ткань, все причитающиеся мелочи для отделки, да еще и сама села за шитье, потому как заявила, что подобное дело никому не доверит. Чего-чего, а страсти к рукоделию Лесандрин за Миладой отродясь не замечала. Люди меняются...
   Отделавшись от Милады с безумным взглядом, которая ни как не могла решить, какие туфли одевать к готовому платью, Леся поднялась к себе в комнату с целью отдохнуть и спрятаться от безумного мира за дверями своей комнаты. На кровати покоилась большая серая коробка. "Что на этот раз?" - удивилась девушка, открывая неожиданный презент.
   Внутри оказалось прекрасное платье цвета грозового неба. Леся задохнулась от восхищения. Простое по покрою, элегантное... Девушка не верила своим глазам. Для выпускного традиционными считались цвета пастельной гаммы, на крайний случай - красное. Но такое... Такое платье она видела в первый раз. Она даже захотела его примерить.
   Платье сидело как влитое, оттеняя белую фарфоровую кожу без намека на румянец и черные, как безлунная ночь, глаза. Лиф нежно облегал грудь девушки, подчеркивал талию. Юбка от бедра спускалась водопадом. Ни излишеств, ни рюшечек, ни бантиков. Простое до безобразия, настолько же умопомрачительное.
   Разглядывая отражение, Лесандрин спохватилась, что не удосужилась посмотреть от кого подарок - скорее всего в коробке есть записка, которая откроет тайну имени неизвестного дарителя. Как и предполагала девушка, записка одиноко лежала в большом коробке под маленькой коробочкой с украшениями, которые стоило надеть к платью.
   "Милада сдала тебя с потрохами" - гласила записка корявым почерком - "В выборе женских нарядов не силен. Так, что придется тебе, зануда, смириться и идти на бал в этом. Раз уж Милада развела меня на подарки, думаю, что ты тоже заслужила кое-что от меня. За четыре года на вас обеих особо не жаловались, больше хвалили. Особенно меня, за то, что откопал такие таланты в глуши. Так что - это своего рода благодарность за то, что не подвели. Догадываюсь, что ты решила идти на бал в своем любимом костюме для боевок. Боги, Леся, нужно же когда-нибудь показать, что ты девушка, иногда, даже, красивая!
   На бал приехать не смогу, нахожусь в Аттарине по заданию его Императорского величества. Но... если узнаю (а я узнаю в любом случае), что не надела платье на выпускной - убью! Лично! Зря я, что ли, по магазинам женского платья шлялся! Не забудь одеть браслет. Надеюсь, у тебя хватит ума не снять его на балу. Украшения вам обеим подбирал под браслеты.
   P.S. Погуляйте на последок, взрослая жизнь, не так уж прекрасна, как кажется.
   P.P.S. Знаю, что хочешь меня убить, но для этого ты меня слишком любишь".
   Лесандрин улыбнулась, прочитав записку. Подписи не было, но не нужно особого ума, чтоб догадаться - кто ее автор. Браслет привычно холодил руку выше локтя. Она прекрасно понимала, что снимать его нельзя ни в коем случае, тем более, если на балу будет присутствовать Самойлов. Она не могла быть уверена в своей реакции на сто процентов.
   Браслеты из горного хаанея Атан привез девушкам через три дня после их прибытия в Академию. Милада, будь она неладна, рассказала Атану о происшествии в таверне с горящим столом, и Атан озадачился не на шутку.
   Хааней - камень черного цвета. Полностью блокирует магию, причиняя боль человеку, в котором эта самая магия блокируется. Во времена Великого Гона браслетов из этого камня было изготовлено уйма. Странники разъезжали по стране вооруженные магическими артефактами (а как же! С магией боролись ею же, как ни смешно это звучит) и браслетами из хаанея. Этот камень раскалялся до красна и жег кожу сквозь одежду, если рядом оказывался человек со способностями. Одев на такого браслет из хаанея, странники обезоруживали противника. Конечно, многие странники были не чисты на руку, и казнили невинных, неугодных стражам порядка. Нахамил кто-то страннику, или посмотрел косо... Потому так много душ неприкаянных осталось с того времени...
   Горный хааней отличался от собрата не только цветом - он был прозрачным, как стекло и его легко можно спутать с горным хрусталем или ситарином - но и действием. Горный хааней контролировал магический выброс энергии. То есть прощупать обладателя способностей, на котором одет незамысловатый оберег из горного хаанея - невозможно. Он не блокировал магию, а только сдерживал, контролировал и берег от проверок.
   Как это стало известно Атану - тайна. Он умудрился раздобыть горный хааней - сделать из них два браслета тонкой ручной работы и тайком отдать девушкам. Воистину способность Атана пролезать в любые щели, доставать любые вещи и делать все так, как ему выгодно, удобно и спокойно - поражала! Он не признавался, каким образом ему это удалось даже под Миладыными пытками и грозился отобрать на фиг обереги у любопытных особ с через чур длинным носом.
   Браслет Лесандрин носила постоянно. Конечно, однокурсники обратили внимание на то, что у них с Миладой одинаковые браслеты. Но травница тут же отшутилась, сняла браслет с руки, показала всем желающим и рассказала щемящую душу историю о том, что они с Лесандрин с детства знакомы и эти браслеты - символ их вечной дружбы, а сделаны они из обычного стекла. Действительно откуда у хуторских девочек деньги на горный хрусталь?!
   С тех пор, как Леся надела этот браслет, перепады в настроении случались реже. Неконтролируемые выбросы силы, как в таверне, прекратились. А Милада потихоньку, ночью, обучала Лесандрин премудростям магической волшбы. Горный хааней поглощал всю остаточную магию, не оставляя ни крупицы.
   Девушкам так и не удалось отыскать упоминания о силе, похожей на Лесину, даже в старых учебниках по мифологии. Так что Лесандрин решила больше не мучить себя вопросом о своем происхождении. Ищи не ищи ответа, а легче не становится...
   Девушка переоделась, бережно сложила платье в коробку, мысленно пообещав себе, что обязательно вернет Атану долг. И убрала коробку с платьем под кровать.
   "Наверное, письмо тоже было от Атана, а если это не так, все равно нужно узнать что же в нем такое" - подумала она и вытащила плотный конверт из-под матраса. Сломав печать, девушка вытащила два вчетверо сложенных листка. Лесандрин развернула бумагу и уставилась на нее во все глаза. На листке было написано всего одно предложение: "Ты не сможешь меня забыть, Ангел". Второй листок оказался ничем иным, как портретом... Тем самым. Красивый, уверенный в себе он и глупая, счастливая она... Лесандрин еле сдержалась от желания порвать рисунок к чертям. Девушка закрыла глаза, успокоилась...
   Рисунок выпал у девушки из рук и плавно опустился на пол.
   Леся долго сидела, подтянув колени к подбородку, пытаясь унять воспоминания.
  
   Не смотря на нежелание одной особы, выпускной бал все-таки наступил. За день до знаменательного вечера добрая половина женского корпуса, истерила и рыдала друг другу в жилетки, мол, я толстая и некраси-и-ивая, никуда я не пойду. Истерический плач сменялся не менее истерическим хохотом даже после отбоя. Единственными девушками, неподверженными предбальной лихорадке, оказались Милада и Лесандрин.
   Милада за три дня до бала определилась с прической, туфлями и украшениями. Лесандрин вообще по этому поводу особо не задумывалась. За нее все решил Атан и, в первый раз со времени их знакомства, она была полностью с ним согласна.
   За несколько часов до начала официальной части, проводимой в банкетном зале (оказывается и такой здесь присутствовал), Милада притащилась в комнату к подруге со своим платьем и прочими "мелочами". Под "мелочами" подразумевался целый арсенал тюбиков с кремами, помадой, румянами и притирками, разнообразию которых могла позавидовать даже императрица. Когда зеленоглазая мымра по имени Милада заявила, что содержимое всех этих баночек она собирается вылить на Лесандрин, та протестующее замахала руками с криками, что подобного ее бренное бедное тельце просто не выдержит.
   - Да я ж по капельке, - увещевала "подружка", вооружившись одним из флакончиков в длину с ее ладонь.
   - Нет, нет и еще раз нет! - Леся собиралась упираться до последнего.
   - Между прочим, я абсолютно согласна с Атаном в том, что хотя бы в этот вечер ты должна выглядеть, как настоящая женщина!
   - У-у-у, ирод напыщенный, - взвыла девушка, отмахиваясь от Милады подушкой, - на расстоянии жизнь портит. Можно подумать, что сейчас я женщина поддельная!
   - Да ты за последние четыре года из штанов не вылезала!
   - Ой, и кто бы мне тут лекции читал, а? До учебы в Академии ты сама из штанов не вылезала и теперь при каждой возможности в них влазишь. А мне что нельзя?! Скажите спасибо, что я на бал этот чертов пойду в платье!
   - Если твою морду лица в порядок не привести, то платье ситуацию не спасет! - резюмировала Милада.
   - А мне и так не плохо! Я ж не на смотрины иду!
   - Леся! Между прочим, Самойлов там будет обязательно и ты должна ему показать какой стала! Пусть локти кусает петух хуторской! Хотя нет, я не права, теперь он сволочь императорская - новый подвид! - ввернула последний аргумент черноволосая стерва и села на кровать, ожидая реакции.
   - Ой, да больно нужно! Из-за него себя мучить! - парировала Леся, но подушку от лица убрала.
   - Леся, ну сделай мне подарок, а? - у бывшей травницы было такое выражение лица - без слез не взглянешь.
   - Пусть тебе Атан с Владином подарки делают, - огрызнулась девушка без особого энтузиазма.
   - Так уже сделали. Одна ты осталась. - Милада шмыгнула носом с такой обидой, словно если она не приведет сейчас Лесандрин в порядок, то мир рухнет, а ей останется только разгребать осколки.
   - Ладно. - Лесандрин пихнула подругу в плечо, - Один раз можно и потерпеть. Ради тебя.
   Милада с радостным криком вскочила с кровати и принялась расставлять флакончики на тумбочке у кровати. Леся осмотрела богатый "арсенал" и тут же пожалела о том, что согласилась на подобный эксперимент.
  
   Зал, мило украшенный цветами и плакатами с надписями: "До свидания, выпускники!", был полон. Леся держала под руку Николая высокого русоволосого парня, с которым они сдружились на почве увлечения мифологией. Николай как-то попытался выказать ей знаки внимания, но Лесандрин обрубила ухаживания на корню, четко определив границы их общения. Между ними могли быть только дружеские отношения. Николай согласился, так что лучшей кандидатуры для сопровождения на бал не найти.
   Старания Милады не прошли даром, и Лесандрин сияла, словно начищенная серебряная монета. Не от счастья, конечно же, но остальным об этом знать не обязательно. Надо было видеть глаза Николая, когда Леся вышла из комнаты в полном облачении. Молодой человек трижды проклял себя за то, что согласился с условиями Лесандрин, но спохватившись, порадовался сам за себя, что ведет такую красоту на бал именно он, а не кто-то другой. Теперь все могли ему завидовать.
   Милада сверкала малахитом в собственноручно сшитом зеленом платье. Сияющие счастьем изумрудные глаза, казались огромными на раскрасневшемся личике. Кавалер Милады, сжимающий ее тонкую ладошку, раздувался от гордости. "Важная птица - гусь" - подумала Леся, глядя на эту занятную парочку. Владин, конечно, приятный молодой человек, но Лесандрин считала, что он слишком мягок для Миладки. Она вертела им, как хотела. Возможно, это являлось основной причиной тому, что звезда алхимии так и не отдала ему свое сердце...
   Выпускники уселись на длинные скамьи, установленные по бокам зала. За их спинами стояли странники в парадной форме. Снежно-белые кители и черные брюки. В не приемов, обязующих странников одеваться в форму, их легко угадать по осанке, гордой посадке головы, надменному взгляду, угрозе, исходящей от них... но не по одежде. Странники ни коим образом не должны выделяться среди обычных жителей. Смешно, но они выделялись, опытный взгляд жителя империи безошибочно выделял странника из толпы. За полторы с лишним сотни лет страха и не такому научишься.
   Леся внимательно оглядела зал, но Самойлова не увидела. Она облегченно вздохнула, теша себя надеждой, что встреча откладывается на неопределенное время. В идеале - навсегда. Выпускной потек по накатанному руслу. Сначала директор Ириан зачитал длинную речь о том, как Академия будет гордиться своими учениками. Лесандрин точно бы уснула, если бы не ехидные замечания Милады по поводу гордости.
   - Интересно, а Ириан будет мною очень сильно гордиться, если я вдруг, случа-а-айно подорву Императорские лаборатории? - невинно поинтересовалась она.
   Леся еле сдерживала смешки, очень уж явно она представила себе руины Императорского дворца в купе с лабораториями. Владин же недовольно шикнул на спутницу, страшно вращая глазами, пытаясь вразумить черноволосое горе напоминанием, что за их спинами странники стоят. Подобная мимика еще больше раззадорила Миладу, а Лесандрин поспешила вернуться к созерцанию директора с его речью. Иначе она не смогла бы взять себя в руки. А смех посреди проникновеннейшей речи директора - наивысшая невоспитанность.
   Длинный монолог закончился, и выпускники разразились аплодисментами. Никто ничего не понял, но хлопать нужно - таковы правила.
   - Результаты распределения зачитает льер Самойлов Владимир Семенович, капитан отряда одного из элитных подразделений войск его Императорского Величества.
   Все взлелеянные надежды разлетелись в пух и прах. Милада кинула быстрый взгляд на подругу, но на лице Лесандрин не отразилось ни одной истинной эмоции. Она смотрела на него и понимала, что Владимир нисколько не изменился. Женская половина зала восхищенно ахнула и уставилась на капитана во все глаза.
   "Предсказуемая реакция, - отметила про себя Лесандрин. - Когда-то я так же открыто восхищалась этим человеком".
   Девушка прекрасно понимала, что единственный способ держать себя в руках - холить и лелеять собственную злость на него. Она настолько сосредоточилась на ощущениях, что пропустила конец речи и не услышала результаты распределения. Поэтому девушка весьма удивилась, когда люди стали подходить к ней и поздравлять с редкой удачей, осенившей ее своим крылом. Лесандрин повернулась к Миладе и наткнулась на ее ошарашенный взгляд.
   - Что случилось? - Лесандрин тронула Миладу за плечо.
   - Мечты сбываются, - неопределенно протянула она, - по распределению я попала в императорские лаборатории, а ты в отряд одного из элитных подразделений войск его Императорского Величества...
   - Нет, ты так говоришь, словно тебя к каторге приговорили! - воскликнула Леся, обнимая подругу.
   - Лесь, по распределению ты попала в отряд Самойлова.
   - Ну, я надеюсь, что смогу добиться перевода в другой отряд, - улыбнулась Лесандрин, моля всех известных богов и одного Всевидящего, чтобы решение проблемы действительно оказалось таким легким, как она думает.
  
   Как только священное действо под названием "Бал выпускников" переместилось во внутренний двор Академии, Лесандрин предприняла попытку сбежать. Все-таки, большего от нее и не требовалось - посидеть на официальной части и все - танцевать во дворе под звуки скрипок и виолончелей она не собиралась. И так устала. Завтра последний день свободной жизни. Руководство прекрасно осознает, что ученики будут не в лучшей форме, а нюхать запах перегара и смотреть на перекошенные лица вновь прибывших работничков - перспектива не ахти, поэтому завтра Академия будет содрогаться сначала от похмельных, а потом от прощальных воев. А вот послезавтра с раннего утра Лесандрин должна будет предстать пред ясны очи Владимира с формальным рекомендательным письмом от Ириана.
   "Черт! И к чему стремилась? Не думала, что желание работать в отряде, а не девочкой на посылках в одном из лекарных домов, приведет к этому!" - Лесандрин злилась. Браслет на руке раскалился и горел бледно-розовым светом. Девушка прикрыла руку шарфом от платья, чтобы не привлекать внимание. Хотя, кто сейчас будет обращать на нее внимание? Во дворе полным ходом веселятся выпускники. Спиртное льется рекой, плавно играет музыка, но это ненадолго, сейчас ребята доберутся до музыкантов, споят их к демонам - тогда пойдет веселье! Если хоть один инструмент доживет до утра, Леся будет сильно удивлена.
   Принимать участие в этой вакханалии девушка не хотела. Возможно, если бы она не опасалась наткнуться на Владимира в разгар бурного празднования окончания учебы, она бы и осталась, но... Почему-то ее не оставляло ощущение, что рядом с ней постоянно кто-то находится. Она уже успела наорать на парней оказавшихся рядом в тот момент, когда она опять почувствовала прикосновение. Они посмотрели на нее, как на полоумную, и отодвинулись на добрый метр. Прикосновение повторилось. Девушка осмотрелась. Рядом никого не было. Липкая волна страха окатила ее с ног до головы, и Леся поспешила смыться со двора и спрятаться за дверью своей обители.
   Да что ж за чертовщина такая! Пока она добралась до своей комнаты, невидимые руки успели побывать везде! Остановившись у двери, девушка почувствовала чье-то дыхание на своей шее. Рванув дверь на себя, Лесандрин забежала в комнату и закрылась на засов. Владимир стоял у окна и смотрел во двор, откуда доносились пьяные крики.
   - Как я и думал, - произнес он, не поворачиваясь к ней. На столике у кровати горел ночник, озаряя слабым светом темноту комнаты.
   "Интимная обстановочка, - заключила Лесандрин. - Так и хочется придушить, собаку".
   - Что ты здесь делаешь, Владимир? - Лесандрин замерла у двери, чтоб иметь пути к отступлению под предлогом "зашла шарфик оставить, на тебя наткнулась", отмечая про себя, что прикосновений больше не чувствует. Ну, хоть на этом спасибо.
   - Зашел в гости.
   - Вообще-то, нужно предупреждать.
   - Сомневаюсь, что ты тогда согласилась бы.
   - Правильно делаешь, что сомневаешься. Но, ты мог подождать до послезавтра, сама бы приехала. С рекомендательным письмом.
   - Это не та обстановка, где можно нормально поговорить, - Самойлов наконец-то оторвался от созерцания вида из окна и повернулся к Лесандрин.
   - Ты считаешь, что у нас есть общие темы для разговоров? - Девушка приподняла одну бровь, скептически оглядывая Владимира. И все-таки он изменился. Раздался немного в плечах, меж бровей залегли первые морщинки, волосы длиннее...
   - Да, - Владимир сложил руки на груди.
   - Например? - девушка отошла от двери и удобно уселась на кровати. Зачем бежать от неизбежного. Раз уж он здесь, то нет смысла выпроваживать гостя, не узнав, что ему нужно.
   - Например, о том, что теперь ты будешь служить в моем отряде, ты ведь этого хотела, Лесь?
   - Начнем с того, что я не желаю иметь с тобой ничего общего, тем более работать под твоим началом. Но, я прекрасно понимаю, что для перевода в другой отряд нужны более веские причины, чем личная неприязнь между подчиненным и начальником, - Лесандрин смотрела ему прямо в глаза, стараясь отметить малейшую перемену в настроении, а так же реакцию на свое заявление. Но Самойлов сам не лыком шит, его лицо не казалось застывшей маской, но и эмоции он не выпускал. "Интересный собеседник... - отметила она про себя. - Единственный способ добиться желаемого - это довести Владимира до того состояния, когда он лично подпишет приказ о переводе".
   - Значит, не хочешь?
   - Не-а, но придется. Куда ж я денусь, так, Владимир? Ведь именно так ты думал, выдвигая мою кандидатуру на рассмотрение императору?
   - Завидная проницательность, - съязвил Владимир.
   - Сомневаюсь, что ты пришел побеседовать о моей проницательности и месте работы. Что тебе нужно, Владимир?
   - А просто так зайти, увидеть тебя, мне нельзя?
   - Смотри на расстоянии, заходить в гости и вести беседы ни о чем - нет смысла.
   - А может, я соскучился?
   - Подобные вопросы задавать нужно не мне, а себе. Меня уж точно не касается - соскучился ты или нет. - Лесандрин злилась, сильнее кутаясь в шарф. Браслет жег руку каленым железом. Стоило держать себя в руках, но этот разговор - переливание из пустого в порожнее - потихоньку выводил ее из себя.
   Девушка встала с кровати и подошла к окну, отвернувшись от Владимира. Во дворе вовсю плясали выпускники. Музыка стала намного громче и веселее, значит, все идет по плану и музыканты уже "приняли на грудь". Еще немного и они вместе с ребятами будут распевать срамные частушки об Академии и руководстве.
   И дернуло же ее вернуться в комнату! Что за невезение? От чего бежишь, к тому приходишь...
   Горячее дыхание опалило кожу шеи. Девушка дернулась от неожиданности и наткнулась спиной на Самойлова. Она придвинулась ближе к оконному проему, опираясь на подоконник. Леся молчала... Нет смысла задавать один и тот же вопрос в сотый раз, если на него не хотят отвечать. Владимир попытался прикоснуться к девушке, но она его остановила, шестым чувством определяя его действия.
   - Руки убери, - холодный, словно сталь голос, пронзил тишину.
   - Лесь, я... соскучился, правда, - мягкий, нежный. Все, как и мечталось. Только запозднился он с признаниями, слегка. На четыре года.
   - Меня не интересуют твои чувства, - девушка сознательно игнорировала сердце, скачущее, словно сумасшедшее, и волну жара, прокатившую по телу. Один раз она совершила ошибку. Теперь же не хотела оказаться опять в глупой ситуации.
   - Пойми, я не мог приехать к тебе. Сначала обучение, потом задания одно другого сложнее. Я не думал, что настолько серьезно отношусь к тебе. Я не собираюсь тебе лгать и говорить, что сразу понял, как ты мне нужна, но...
   - Я не понятно выражаюсь? - Лесандрин развернулась на каблуках, и оказалась в объятиях мужчины, о котором грезила во снах. Браслет сопротивлялся подобному поведению. Жар, исходящий от него, распространился по всей руке. Леся обхватила себя за предплечья, осторожно поглаживая раскаленное украшение, пытаясь утихомирить. Она боялась, что ткань шарфа загорится от накаленной вещи, но снять его с себя не решалась. Мало ли чем это обернется. Спалит к чертям собачьим свою комнату, вместе со всеми, кто в ней находится.
   - Ты хочешь сказать, что ты меня забыла? - Владимир самодовольно усмехнулся, а Лесю покоробило. До чего ж самоуверенный тип!
   - А ты думал, что я буду тебя ждать? С какой это стати? Ты ушел, и я перевернула эту страницу. Надо отметить, что это оказалось не так уж и трудно.
   - Я тебе не верю!
   - Твои личные проблемы, Владимир.
   Самойлов наклонился к девушке, целуя ее в губы. Леся старалась отмахнуться от нахлынувших чувств: радости и сладкого забытья. Она не позволила себе откликнуться на его поцелуй, уговаривая дурное сердце, что все прошло, и никаких чувств нет, все это просто игра воображения. Усилием воли Леся заставила кровь бежать по венам медленнее, сердце замедлило ход, кожа стала прохладной...
   Владимир отстранился, недоуменно глядя на нее.
   - Ты стала холодной...
   - Было бы от чего загореться, - хмыкнула девушка.
   Самойлов отступил в полной растерянности. Плечи осунулись, и на мгновение Лесандрин стало его жалко. "Знал бы ты Владимир, что я на самом деле испытываю, то боялся бы сгореть, а не замерзнуть" - печально подумала она.
   - Поговорим послезавтра, - бросил он и вышел за дверь, мгновенно справившись с засовом.
   Леся вздохнула с облегчением. Она скинула шарф и содрала с плеча горячий браслет. Кожа под ним покрылась белыми волдырями.
  
   С раннего утра моросил мелкий противный дождь. Небо заволокло черными тучами. Изредка оно окрашивалось в красный свет молниями, распарывающими тучи. Казалось, что небосвод разверзнется под неистовыми ударами грома и обрушится на головы путников. Лесандрин куталась в длинный плащ с капюшоном, который не давал промокнуть, но ничего не мог поделать с сыростью. Зябкая прохлада забиралась повсюду и девушка то и дело ежилась и вздрагивала от проходящего волнами озноба. Рядом с ней на каурой кобылке ехала еще одна выпускница - Габриэль Син. Она попала по распределению в тот же отряд, что и Лесандрин в качестве штатного алхимика. Леся слышала о ней от Милады. Скромная, тихая, умная. Обычная серая мышка, но кому, как не Лесе знать, что в тихом омуте черти водятся? Серые глазки, бледная кожа, курносый носик в конопушках - милое детское личико. Так сразу и не скажешь, что девушка специалист по алхимическому оружию. Именно за блестящую защиту выпускной работы на эту тему ее и решили взять сразу в отряд.
   Незаурядными во внешности этой девчушки были только волосы. Тугие кудряшки удивительного ярко-рыжего цвета с красноватым отливом. На фоне серого пейзажа, сырости и дождя шевелюра Габриэль выделялась ярким пятнышком теплой осени. Дружеских и даже приятельских отношений между девушками не было, погода не радовала и тем более не располагала к заведению новых знакомств. Поэтому Лесандрин молчала. А Габриэль, похоже, тоже не думала начинать разговор. Оно и к лучшему. Лесандрин толком и не спала с вечера выпускного...
   Нет, нервы не шалили. Она не боялась встречи с Владимиром. А чего, спрашивается волноваться, если от судьбы не уйти? Ей придется видеть его, работать с ним, пока не добьется желаемого. Каким именно образом принудить Владимира подписать приказ о переводе - она не решила. В голову лезли странные смешные картинки (килич к горлу, приказной тон: "А-ну подписывай, я сказала!"). Развития отношений между ними она пока не видела. Нет, Лесандрин очень хотела, чтобы все было по другому, но... Гордость штука серьезная и появляется почему-то всегда не к месту или с опозданием.
   Не спалось Лесандрин совсем по другой причине, которая на время отодвинула проблемы с Владимиром на задний план. Странные прикосновения не оставляли девушку. И если днем она чувствовала их довольно редко, то ночью это наваждение не отпускало ни на минуту. Странно ощущать сильные пальцы, горячие руки, хриплое дыхание на коже и не видеть человека. Ей стало казаться, что она сходит с ума, потому что поглаживания, покусывания, легкие поцелуи не оставляли и мешали уснуть. Браслет никак не реагировал на эти проявления, и Лесандрин глубоко задумалась над тем, что же с ней все-таки происходит.
   Она даже поведала об этом Миладе. Они перерыли всю литературу, которая имелась у подруги, но такого же случая не нашли. Было одно упоминание об одержимости, но демоны не ласкали выбранных жертв - они над ними издевались. Лесандрин же чувствовала себя скорее в объятиях нежного любовника, а не жертвой темного существа, которое захотело в нее вселиться. Милада постаралась перевести все в шутку, мол, мужика тебе, подруга надо, но Лесандрин поняла по задумчивому взгляду, что подруга не успокоится, пока не найдет ответ на этот вопрос.
   Леся оказалась права, с утра перед отъездом - наша горячо любимая звезда алхимии покидала стены академии намного раньше Лесандрин - Милада передала ей мешочек с травами. Милада выскользнула из комнаты, а Леся развязала шнуровку и обнаружила внутри записку с описанием ритуала, который следует провести для того, чтоб узнать, кем является ночной гость. Но, естественно, для начала нужно приехать в общину и устроится. Кто его знает, может действительно, нервы шалят? И все само собой разрешится.
  
   Девушки спешились. Настроение на нуле. Как же Лесандрин хотелось вернуться в Академию и навсегда забыть о том, что Самойлов был в ее жизни. За это сладкое ощущение свободы от себя самой, Лесандрин отдала бы полжизни. Настроение Милады, уехавшей в лаборатории для ознакомления с местом собственной дислокации, было не в пример лучше. Лесандрин же была мрачнее тучи. Как же ей не хватало черноволосой ведьмочки!
   Так, для начала нужно найти Владимира и сообщить о прибытии в расположение общины, будь она не ладна. Бессонная ночь и не менее отвратительные сутки перед приездом давали о себе знать. Голова гудела, словно растревоженный улей. Хотелось лечь и умереть. Или, на крайний случай, хотя бы выспаться. Девушка осмотрелась. Прямо от ворот располагалось длинное одноэтажное здание - казармы, здесь живут ребята из отрядов. Далее небольшая лекарня, с выкрашенными в серый цвет стенами. Чуть поодаль от нее располагалась лаборатория, в которой будет работать Габриэль. Конюшня, оружейня, и наконец, двухэтажное здание, видимо администрация и вотчина капитанов. На первом этаже приемная, на втором - жилые комнаты. Лесандрин вздохнула, оставляя лошадь в конюшне, и отправилась искать Самойлова. Габриэль шла за ней тенью, не проронив ни слова. "Странная она какая-то" - подумала Леся.
   На площадке перед казармой шли занятия. Ребята тренировались на мечах, становясь в пары друг с другом. Леся внимательно осмотрела каждого, но Владимира не заметила.
   - Ты, наверное, новенькая? - светловолосый парнишка с улыбающимися серыми глазами лет двадцати от роду подбежал к ним с полуторником наперевес и обратился почему-то только к Лесандрин.
   - я Лесандрин Кат, а это Габриэль Син. Мы прибыли в расположение вашей общины для прохождения службы в качестве отрядного лекаря и алхимика.
   - Да мы уже все знаем, кто ты такая, - рассмеялся парень, - наш старый отрядный ушел на покой. А уж когда пошел слух, что капитан выбил у императора нового лекаря-девушку, мы очень удивились. Кстати, я Игорь. И чего таким симпатичным девушкам дома не сидится? Впечатлений новых захотелось?
   - Будешь много спрашивать - отрежу нос, чтоб не совал куда не надо, - отрубила Леся.
   - А без рук не боишься остаться? - рассмеялся Игорь.
   - Где Самойлов? - Лесандрин окинула парня насмешливым взглядом, всем видом показывая, как она относится к его "угрозам".
   - Да не обижайся ты, я пошутил, - протянул мальчишка, - в приемной он. Вас ожидает.
   Леся развернулась и пошла в сторону двухэтажного здания. Габриэль плелась за девушкой в том же молчании, внимательно осматривая все вокруг. В кабинет Владимира рыжеволосая молчунья вошла первой, Лесандрин же решила подождать в коридоре. Девушка-алхимик выпорхнула из кабинета после пяти минут аудиенции в прекрасном расположении духа. Не обращая внимания на Лесандрин, она выскочила из здания, чуть ли не напевая себе что-то под нос.
   "Интересно. Что же ее так обрадовало?" - подумала Леся, открывая дверь.
   Владимир сидел за простеньким столом светлого дерева, обложившись бумажками.
   - Письмо от директора Ириана, - сказала она, протягивая ему конверт.
   - Положи на стол, - пробормотал Владимир, не отрывая глаз от документа, в изучение которого он, похоже погрузился головой.
   - Даже не прочитаешь?
   - Зачем? Это чистой воды формальность. Не более того, все что мне нужно было знать, я знаю.
   Леся развернулась, чтобы покинуть помещение.
   - Постой, - окликнул ее Владимир, - После обеда ты должна будешь пройти испытание.
   - Что? - Леся обернулась, - Какое еще испытание?
   - Показательный бой. Должны же ребята убедиться, что тебя взяли не за красивые глазки. Будешь зарабатывать авторитет.
   - А если я не пройду... - попыталась нащупать почву Лесандрин.
   - Не надейся. Я не подпишу приказ о переводе. Даже, если ты и не пройдешь испытание - будешь тренироваться, - Владимир оторвался от изучения бумаг и посмотрел ей в глаза. - Я не отпущу тебя, что бы ты ни сделала. Хочешь? Попытайся. Посажу в карцер для исправления, лишу зарплаты и привилегий... Да мало ли что еще придумаю, но ты будешь рядом. Так что решай сама, чего хочешь. Сейчас ты вольная птица. По окончании тренировок и до самого утра - твое личное время. Но помни, что в моей власти подрезать тебе крылья.
   Лесандрин пыталась бороться с волнами ненависти накатывающими на нее. "Черт! Что за человек! Ненавижу!" Леся сцепила зубы до ломоты в челюсти.
   - Кто мой противник? - ровным голосом спросила она.
   - Я, - Владимир усмехнулся, предвкушая победу.
   "Ну, уж нет, Владимир, я тебе не позволю меня унизить еще раз".
   - Оружие?
   - Выбирай, любимая, все что хочешь.
   Леся сжала ручку двери, за которую держалась все это время.
   - Если кто-то и ранит тебя, то это буду я. Другого я за такое убью. Поэтому выбора у тебя нет. Придется показывать свое умение на мне. Я просто не хочу, чтоб кто-то из них решил, что я взял тебя исключительно из личных пристрастий...
   - Не оправдывайся, Самойлов, тебе не идет. - Леся вышла из кабинета. Настроение опустилось еще ниже. Хотя десять минут назад такое было трудно себе представить.
   ...А после обеда моросящий дождик превратился в ливень.
   Лесандрин разложила вещи в маленькой комнате выделенной ей в лекарне. Усевшись на кровать, она тяжко вздохнула. Как же ей не хватало Атана. Он бы живо поднял ей настроение, назвал бы занудой, сказал бы какую-нибудь гадость, рассказал о том, как его все любят... Нужно встретиться с Миладкой сегодня, как и договаривались. Может быть, она с ним разговаривала? Хотя бы узнать, как он там, когда приедет. Лесандрин улыбнулась своим мыслям. Как только Атан прибудет в столицу, нужно устроить кутеж в одной из таверн. Бедный хозяин питейного заведения! Зато отдохнут по полной.
   А пока что расслабляться рано. Катина - штатный лекарь, находящийся всегда при общине - сообщила Лесандин, что в столовой накрыли стол и можно идти обедать. Девушка поблагодарила женщину, но от трапезы отказалась. Не до того ей сейчас. Желудок сжимался в тугой комок и грозился вылезти через горло. Уж насколько Леся хорошо знала строение человеческого тела, а это она представить себе не могла. Но с чувствами не поспоришь...
   Девушка достала из сумки килич. Вытащив клинок из потертых ножен, девушка невольно залюбовалась им. Небольшой изгиб начинался с конца второй трети клинка. Верхняя треть клинка -- прямая. Елмань занимает большую часть верхней трети клинка. Долы отсутствуют. Прямая рукоять. Простая крестовина.
   - Ну, что? Дадим ему жару? - шепнула девушка клинку, - И припасем маленький сюрприз.
   Леся поднялась с кровати, и вышла из комнаты. Биться, значит биться.
  
   Девушка вышла на плац. Нательная рубаха и порты тут же намокли до состояния "хоть выжимай", куртку или плащ она предусмотрительно не стала надевать. Во-первых, мешает. Во-вторых, Самойлов не оставит ее фигуру без внимания. Следовательно, отвлечется, а ей только этого и надо. Небольшая замешка с его стороны может сыграть на руку.
   Владимир вышел из здания администрации. Легкая улыбка тронула губы девушки. Значит, ему тоже как-то не до обеда было. В окна казармы таращились странники, предвкушая развлечение. Сахарные видать, боятся, что растают, если на улицу носы высунут.
   - Ты сумасшедшая? - возмутился Владимир, с завидной скоростью приближаясь к месту боя. - Я не начну испытание, пока ты не наденешь защиту. В оружейной есть кольчуга, надень.
   - Зачем? Я не собираюсь ничего надевать, мне и так не плохо.
   - Ты хочешь, украсить свое тело шрамами?
   - Ну, если они будут от тебя, любимый, - процедила она.
   Владимир снял куртку и скинул на землю.
   - Ты решил устроить бесплатный стриптиз?
   - Я хочу, хоть как-то сравнять шансы. Хотя, вряд ли ты выстоишь с киличом против меча...
   - А мы посмотрим!
   Этот бой начался задолго до того, как сцепились в схватке два клинка. Противники ходили кругами, медленно сокращая расстояние, изучая друг друга, отслеживая каждое движение... Владимир начал атаковать первым. Он нанес рубящий удар сверху, Леся отразила его, изогнувшись всем телом. Владимир удивленно изогнул бровь.
   - Девочка, не нужно акробатических кульбитов. Мы не в постели, - произнес он насмешливо.
   Глаза Лесандрин затянула кровавая пелена. Черт! Она слишком поздно вспомнила о том, что оставила браслет из горного хаанея на кровати. Теперь ярость, столько времени копившаяся в душе требовала выхода. Бой проходил, как во сне, он атаковал - она защищалась. Владимир довольно усмехался, считая, что победа в кармане.
   - Сдавайся, дурочка! - крикнул он ей, - Я же и убить тебя могу ненароком.
   - Ничего у тебя не выйдет, - шипела девушка, не обращая внимания, на длинный кровоточащий порез на руке. Не успела вовремя уйти от удара, замешкалась, и меч Владимира краем лезвия лизнул кожу.
   Еще одна атака и килич упал к ногам девушки.
   - Все - бой окончен, - Владимир не успел оглянуться, как Леся вытащила из-за сапога дагу.
   - Ты же сказал - любое оружие, - усмехнулась она, продолжая бой.
   Они кружились, атакуя друг друга в страшном смертельном танце на краю пропасти. Владимиру на миг показалось, что она не отступит до тех пор, пока один из них жив. Дождь хлестал, как из ведра. Застилал глаза, путался мокрыми каплями на ресницах...
   Владимир решил нанести последний удар и уйти, прекратив этот глупый бой. Все и так понятно. Он не хотел ранить ее еще сильнее. Он даже представить себе не мог, во что выльется этот показательный бой. Леська была ранена. Раны на плече и бедре, продолжали кровить, смешиваясь с дождем, кровь розовыми струйками стекала по одежде и уходила в землю. У него же нещадно болел рассеченный лоб. Засмотрелся не туда куда надо, вот она его и приложила.
   Лезвие меча попало в ловушку даги и с треском разломалось пополам. Владимир удивленно воззрился на сломанный меч. Этого секундного замешательства Лесе хватило для того чтоб вытащить из-за пояса метательный кинжал и метнуть его в сторону Самойлова. Острое лезвие со свистом распороло воздух и вошло в плечо Владимира под ключицей.
   - Теперь бой окончен, - Леся развернулась и, не оглядываясь, пошла в лекарню.
  
   В ветхой землянке горела одна единственная лучина, тусклый свет отбрасывал на стены причудливые тени. Они резвились на стенах, принимая формы чудовищ, которые в этом веке остались только в сказах, былинах, преданиях, да памяти хозяина жилища.
   Человек читал только что пришедшее магической почтой письмо. Его единомышленники, отправленные во все концы Берянии, не часто баловали его новостями, вкладывая память о событиях в ровную гладь зеркальника. Ему оставалось только прочесть невидимое послание. Ни каких концов. Никто не перехватит. Несведущий не узнает.
   Более ста лет назад, когда его предал тот, кому он служил верой и правдой долгие годы, он предпочел скрыться, благо опыта на это хватило. Он знал о приближении беды и до последнего отговаривал от поездки Святомира. Столько знаний выкинуто и развеяно по миру, словно их и не было! Столько традиций! Да что там традиции - магия, от которой решил отказаться этот глупец, посчитавший великий дар происками Диавола! Глупец! Глупец! Глупец!
   Человек поднялся с лавки и зашагал из угла в угол. Мысли вихрем носились в голове, затянувшиеся раны беспокоили болезненными воспоминаниями. Он вовремя телепортировался в свой старый дом на окраине Берянии и спрятался под землей. За эти годы Дор разработал целую систему подземных дорог и выходов "на свет" в разных концах империи. Целый город скрывался под утрамбованной годами землей. Здесь укрылись, все кого он смог спасти от костров... И бывший верховный маг благодарил всех известных Богов за то, что предусмотрел подобный исход событий.
   Сначала Дор решил накопить силы и отлежаться до наступления лучших времен. Он впал в летаргический сон и проспал около пятидесяти лет. Как оказалось не зря. Сон такой продолжительности накапливает и регенерирует силу в теле мага. Как же он удивился, когда проснулся и ощутил, что сил в нем не прибавилось! Он не понимал, что произошло, пока не вышел на землю и не ощутил, что магия умирает. Магов, что родились за эти годы можно по пальцам пересчитать. А в тех, кто остался под землей магия по капельке убывала. Еще бы! Богине ведовства Камире больше никто не поклоняется. Про нее забыли! В прочем, как и про всех остальных богов. А сила их, как известно, в поклонении.
   Дор в отчаянии молился опальной богине день и ночь, в надежде, что она услышит его и подскажет, что делать. Всей подземной общиной, насчитывающей около сорока человек, они молились попранной богине перед собственноручно возведенным алтарем. Но что такое сорок человек для богини?
   Наконец, Камира услышала их, и пришло им пророчество из небытия.
   Она явилась к нему во сне. Красивая и далекая. Длинные белоснежные волосы струились по плечам, груди, бедрам, прикрывая обнаженное тело женщины. Черные глаза смотрели насмешливо.
   - Ты звал меня? Я пришла только из-за того, что ты усердно молился и звал меня. Будь доволен, ты пробудил меня ото сна. Ты собрал людей, верных мне... Можешь задать один единственный вопрос. Не ошибись с выбором, и я смогу помочь тебе.
   Тело Дора сковало от головы до кончиков пальцев на ногах могильным холодом. Язык отказывался повиноваться, а мысли вяло текли, то и дело, возвращаясь к нагому телу богини.
   - Как я могу вернуть магию в мир? Вернуть твое величие?
   Богиня хитро улыбнулась одними губами, глаза же остались беспристрастными:
   - Я оставлю подарок этому миру. Дитя от человеческого мужчины. Вся магия мира будет сосредоточена в хрупком человеческом теле. А там, уж, как карта ляжет. Умрет ли магия вместе с ребенком, или ты сумеешь вернуть ее в мир. Ищи способ, ведь ты же знающий...
   Силуэт богини померк, рассыпаясь мириадами светлячков в кромешной темноте.
   Дор проснулся в холодном поту.
   С тех пор прошло более двадцати лет. Во все края Берянии Дор разослал учеников, чтоб они отыскали дитя Камиры. Все эти годы он бился как проклятый, над изучением старинных талмудов, которые удалось спасти во времена Гона. Ему удалось-таки найти способ, с помощью которого старый маг надеялся открыть новый источник, а заодно и посчитаться с теми, кто выкинул его словно использованную тряпицу, за ненадобностью. Дело за малым...
   Вот и сейчас, читая письмо, он радовался, как ребенок и страшился ошибиться. Он слишком долго ждал этого момента. И хотя, еще рано праздновать победу, если все пойдет так, как он задумал, то очень скоро Камира воцарит в этом мире, как единственная богиня и магия, возродившись, захватит весь мир.
  
   Лесандрин заявилась в общину ближе к ночи. В лекарне свет уже не горел, девушка пробралась на цыпочках к своей комнате и осторожно закрыла за собой дверь. Прислушалась. Определенно в комнате больше никого нет.
   Милада прям как одним местом чувствовала, что Лесандрин хотела у нее попросить. Она притащилась к памятнику Императору Святомиру, стоящему в центре дворцовой площади, с полной сумкой всяких снадобий. В их числе были мази для обезболивания, скорого заживления ран и от ожогов. Леся чуть не затанцевала на месте от радости, наверное, она бы так и сделала, если бы не мешала пострадавшая в ходе "испытания" нога. Рана не представляла собой ничего особенного - длинный, не глубокий порез - но ходить больно.
   Лесандрин поделилась последними новостями, а у черноволосой аж глаза на лоб полезли от возмущения. Лесандрин подхватила ее под руку и повела в ближайшую таверну, рассказывая подробности на ходу, иначе вся площадь будет в курсе "непотребного поведения капитана Самойлова В.С.". Ливень перестал, и теперь накрапывал мелкий, не менее противный дождик. Так что подругам во что бы то ни стало нужно было согреться.
   "Да уж, насогревались", - подумала девушка. В принципе, таверна отделалась легким испугом, потому как продрогшая за день Лесандрин тихонечко попивала глинтвейн, а вот Милада решила попробовать фирменное крепленое вино. Естественно после этого она решила пойти танцевать и танцами это дело не закончилось. Уже через час порядком захмелевшая Милада распевала частушки весьма сомнительного содержания, на стойке, вертя юбкой перед носом хозяина. После этого она решила рассказать этому самому хозяину, что о нем думает, потом грозилась отомстить и взорвать таверну к чертовой матери - видимо, не сошлись во мнениях, потом... еще много интересного могло произойти, но Лесандрин вытащила черноволосую скандалистку из помещения под предлогом: "Ой, что я тебе сейчас расскажу!" И отправила спать.
   Сама же прогулялась по ночному городу, вдыхая характерный для Святограда сладковатый запах, выветрила остатки хмеля из головы и только после этого направилась отдыхать. Спать осталось всего ничего - с утра тренировка. Девушка разделась и забралась под одеяло, мечтая закрыть глаза и уснуть без снов. Ну, кто бы сомневался, что ей это не удастся! Браслет привычно начало покалывать горячими иголками. Он светился в темноте бледно-розовым.
   - Ну, и что тебе от меня надо-то? - задала она вопрос в темноту. Ответа не последовало. Призрачные руки знакомо поглаживали шею.
   - Слушай, ты вообще кто? - Лесандрин разговаривала сама с собой, прекрасно зная, что ей не ответят. Руку ощутимо припекало, поэтому она приподнялась на подушке и сняла украшение с предплечья. Угодил Атан с подарочком! Так и без руки можно остаться! Хотя бы побочные действия описал.
   Девушка бурчала себе под нос, всем телом ощущая чье-то присутствие. "Я, наверное, точно схожу с ума, другого объяснения нет". Лесандрин стала обдумать возможности проведения ритуала, но засомневалась. "И как спрашивается, мне это чудо невидимое в комнате задержать, пока я травки поджигать буду, и заклинание нараспев читать? Ситуация идиотская! - Лесандрин представила себя в ночной рубашке по колено, с чадящим веником из трав в руках, нараспев читающую заклинание и машущую этим самым веником во все стороны... - Конечно же, невидимый извращенец будет сидеть и ждать, пока я закончу ритуал, чтоб явиться пред мои очи ясные!"
   Догадка пришла мгновенно. Так, шальная мысль, залетела в бедовую голову, но попробовать стоит. Как только Леся вновь почувствовала прикосновение к ноге, она закрыла глаза и отдалась чувствам, давным-давно знакомым, в надежде отыскать частицу того, кто ее тревожит, ухватиться за мимолетный отголосок чувств: боли, радости, ненависти, любови...
   "Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу подвалы! Вокруг холодно и мокро, и крысы! И страшно! Бр-р-р! Что я сделал не так? Ма-а-амочка!" - маленький мальчик сидел на земляном полу, подтянув колени к подбородку. Он тщетно обнимал себя руками в попытке согреться. Ребенок никак не мог понять: за что его опять наказали, за что заперли здесь? Он плакал. Соленые слезы катились по лицу, а он размазывал их грязной ладошкой. Рядом что-то зашевелилось, и мальчик закричал во все горло от страха. Наверху скрипнуло, и яркий свет пролился в подвал, ослепляя, заставляя щуриться..."
   Лесандрин дернулась, как от удара. Внутри все переворачивалось от сочувствия к маленькому человечку, которому пришлось пережить этот страх.
   - Кто ты? - произнесла она в темноту и зажгла светильник. Ей самой срочно нужно было почувствовать тепло, увидеть хоть немного света. От противоположной стены отделилась тень. Девушка смотрела на нее, не в силах произнести ни звука.
   - Не пытайся узнать то, что не нужно, - прошелестела тень, собирая тьму из плохо освещенных углов комнаты и приобретая объем, - не пытайся мне помочь. Не сможешь.
   Без единого шороха клубящаяся тьма ухнула на пол, превращаясь темное пятно, и просочилась в щель под дверью.
   - Спи спокойно, - донесся тихий шепот.
   Ну, конечно же, она сразу заснет, ага, как только этот садист оставил ее в покое подобным образом, другого выхода и не остается! Лесандрин ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть, не погасив свет. Ничего не выходило, а потушить свечу - кишка тонка. Не по себе становится. Сразу мерещатся стенки земляного подвала, шуршание крыс рядом. Бр-р. Какие же эти крысы противные...
  
   Пот крупными каплями катился по лицу. Девушка смахнула их рукой, от чего плечо заныло. Прошел почти месяц после ритуала посвящения в странники, а татуированная часть тела не унималась. На правом плече у всех странников располагался рисунок в виде огненных крыльев над скрещенными клинками. "Свобода, добытая огнем и мечом". Рисунок на плече у девушки немного отличался от тех, что украшали предплечья других ребят из отряда - вместо крыльев на ее плече красовалось изображение ангела со священным кубком в руках. Татуировка означала официальное зачисление девушки в качестве боевого лекаря. Интересно то, что Габриэль не присутствовала на церемонии посвящения так, как была штатным алхимиком, а они имели собственную иерархию, по причине опасного характера работы, да и заменить алхимика могли в любой момент...
   Достижения странников так же отмечались небольшими татуировками, значение которых Лесандрин знать еще рано, так, во всяком случае, ей объяснила Катина. У капитанов же, помимо основной отметки, было изображение готового к прыжку тигра, с оскалившейся пастью. Располагалось оно по левой стороне спины от лопатки до поясницы. Правая часть спины отводилась отметки-регалии.
   Для выполнения татуировок использовали краситель на основе жженой кожи особой выделки, которая давала составу насыщенный черный цвет с фиолетовым отливом. Но и побочный эффект от этого ингредиента был - рисунок, выбитый на коже, долго и болезненно заживал, нередко загнаиваясь. Промашка составителя была возведена в ранг гениального открытия и была призвана служить, в качестве памятки о том, что "человек, ступивший на тропу странничью, должен помнить, что это стезя не праздной жизни, а суровых испытаний".
   Лесандрин считала подобную формулировку чистой воды бредом, но ее мнения никто не спрашивал, а она не стремилась им поделиться, решив, что в ближайшее время подкинет одной восходящей звезде алхимии идею об улучшении этого состава. А уж тому, как протолкнуть свое изобретение в массы Миладу учить не надо. Сама кого хочешь научит.
   Утренняя тренировка подошла к концу. "Сейчас обмыться, перекусить, и в город за книгами, - составляла расписание дня девушка, вкладывая дагу в посные ножны, - А после обеда тренировка с Самойловым".
   На этих занятиях Лесандрин настояла сама. Анализируя показательный бой с Владимиром, девушка не могла не признать, что основой ее победы стали несколько составляющих: гнев, придавший сил в решающий момент; природная магия, разыгравшаяся без браслета и концентрировавшая внимание; эффект неожиданности в виде даги и метательного кинжала; плюс пара отвлекающих маневров в виде намокшей под дождем одежды на стройном девичьем теле и разговоров "по душам"... Все это сыграло ей на руку, но технически во владении мечом Владимир превосходил ее по многим параметрам, а это ощутимый удар по самолюбию. Сделав соответствующие выводы, Леся, используя обаяние и симпатию начальника, попыталась убедить Самойлова в необходимости индивидуальных тренировок. Он согласился, преследуя одному ему известные цели, но не сразу. Для начала Самойлов вдоволь насмотрелся на тщетные попытки Лесандрин получить желаемое. Девушка же убедилась, что все известные методы убеждения на него не действуют. Она даже пыталась его прощупать, как ночного гостя или Матрену и специально не надевала браслет. Ответом на попытки оставалась глухая пустота. Этот человек не поддавался ее дару, чем несказанно разжег ее любопытство.
   Лесандрин заскочила в оружейню, чтоб вернуть на место кольчугу, выданную ей в качестве защиты - Самойлов орал так, что стекла звенели, грозя вызвать каждого, кто осмелится тренироваться с Лесей без защиты, на бой - и поспешила в лекарню. Еще надо не забыть заскочить в лабораторию, узнать, когда будет готов пробный состав нового лекарства. Катина очень просила Лесю наведаться в эту "обитель сумасшедших девиц", потому как сама туда ходить опасалась. Один раз Катина зашла без приглашения, ну и вылетела с ускорением. Оказалось, что алхимик как раз работал над одной из взрывчатых смесей, ну а Катина вошла во время эксперимента... С тех пор у женщины обострялся нервный тик, стоило ей услышать слово "лаборатория". Леся же, после стольких лет общения с Миладой, не боялась ничего.
   Габриэль встретила Лесю хмурым выражением лица. Словно ей под нос поднесли какую-то гадость и предложили попробовать на вкус. Лесандрин за месяц, проведенный в общине, привыкла к такому поведению и не обратила внимания. Что поделать, вся община гудит о том, что Габи положила на Самойлова глаз, даже пару раз видели, как Владимир под белы рученьки выводит настырную алхимичку из здания, где расположены комнаты капитанов, крайне нецензурно при этом выражаясь. Лесандрин об этом инциденте сообщили на следующее утро. А говорят, что мужчины не сплетничают...
   Лесандрин было все равно, какие чувства к Владимиру испытывает рыжеволосая девчушка. Она даже удивилась, что он не воспользовался такой возможностью. А вот Габриэль с чего-то решила, что Владимир не обращает на нее внимания из-за "одной ничего не представляющей из себя лекарши, которая только и умеет, что телом в мокрой одежде мужиков отвлекать". Да, да, это она Лесандрин постоянно испытание припоминает. Когда "лекарша" в первый раз услышала это выражение от "алхимички" в ней вместо обиды взыграла гордость - значит, есть что показать в отличие от некоторых.
   - Я за лекарством для Катины.
   - Возьми на рабочем столе, - Габриэль осталась стоять на месте, словно приклеенная.
   - А ты знаешь, какое наказание светит за расхищение лабораторных реактивов? - поинтересовалась Леся, убирая со лба непослушную каштановую прядь.
   - А причем здесь это? - Габриэль удивилась подобному повороту разговора.
   - А притом, что я понятия не имею, в какой из одинаковых скляночек у тебя находится то, что нужно штатному лекарю. А если я, ненароком, возьму не то, что нужно? Ведь прихватить я могу много чего, для верности... Улавливаешь мысль? А еще я очень неаккуратна и могу разбить что-нибудь. А теперь представь, что с тобой будет, когда я объясню, что императорская собственность пострадала отнюдь не в целях необходимого эксперимента, а от лени одного из новых алхимиков, находящегося на испытательном сроке... - Леся хотела добавить парочку аргументов, но этого не понадобилось. Цвет лица алхимички сменился на серый, и она, видимо решив, что лучше не связываться со злостной Лесандрин, молнией метнулась к столу, схватила один из пузырьков и сунула его ей в руки.
   - Благодарю за отзывчивость и сотрудничество, - вредная лекарша натянула на лицо самую благожелательную из своих улыбок и вышла из лаборатории.
   Кажется, в след ей прошипели нелестный отзыв. Улыбка на лице Леси сменилась искренней.
  
   Сердце ликовало и пело от радости. Атан приехал! Лесандрин, не ожидая от себя самой, кинулась на шею этой несносной дылде.
   - Ааааааа! Как я рада тебя видеть!
   - Еще пять минут подобного висения на моей бедной шее, и я решу, что это покушение на убийство, - протянул странник.
   - Ни капельки не изменился за все это время. Как был гадом, так им и остался! - Леська звонко чмокнула Атана в щеку.
   - Заметь, чертовски привлекательным гадом. - Не мог не напомнить Атан. Милада недвусмысленно фыркнула, выражая свое мнение по этому поводу.
   - Да никто не сомневается, Атанчик. Не бойся, мы за это время не успели забыть о твоей феноменальной внешности в купе с наглостью, но ты рискуешь остаться без двух ярых поклонниц своих непревзойденных талантов, если сию же секунду не отведешь во-он в ту таверну! - Милада ткнула тонким пальчиком в яркую вывеску "Веселый гусь". Дверь таверны распахнулась и из помещения кубарем выкатился потрепанного вида мужичонка. Судя по витиеватому напутствию, мужичонке следовало тут же уносить ноги. Незадачливый посетитель резво поднялся на ноги и скрылся за ближайшим поворотом, словно его и не было.
   - Веселенькое местечко, - протянул Атан, хватая девушек по руки.
   - Как раз для тебя, Атан. Проблем с организацией мордобоя не будет, - лучезарно улыбнулась Милада.
   - Стерва, - мягко заключил странник.
   - Мужлан, - в тон ему парировала бывшая травница.
   - Как же я по вам скучаю, ребята, - улыбнулась Леся.
   - А что Самойлов не справляется с задачей увеселения одной зануды? - поинтересовался Атан, пропуская дам в двери корчмы.
   - Ему до тебя далеко, - рассмеялась Лесандрин. А Атан, похоже, смутился.
   Продолжая смеяться, ребята ввалились в таверну. Здоровенный охранник на входе хмуро осмотрел вновь прибывших посетителей и, заметив Атан, в неизменном плаще поверх простого походного костюма того же черного цвета, потупился, признав в мужчине странника. Ребята присели за стол и заказали сытный ужин и выпивку. Лесандрин радовалась возможности расслабиться. Сегодня Владимир гонял ее по плацу так, что впору было изображать из себя живой здоровый труп. Если бы не Атан со своим приездом, то девушка ни за что бы не вылезла из комнаты. Но Милада способна и мертвого поднять из могилы, если она того захочет. С такими талантами ей впору некромантом заделаться, но... не в этом мире.
   - Ну, рассказывай, как ты съездил в Аттарин, - Милада утолила голод и теперь расспрашивала Атана с рвением похвальным разве что в пыточных.
   - Хотелось бы лучше, - уклонился он от прямого ответа, уплетая содержимое своей тарелки за обе щеки. Милада уставилась на него, не сводя больших зеленых глаз. Атан сдался: - У меня к вам обеим дело, особой важности, - Атан протянул Миладе с Лесей по небольшому куску пергамента сложенного в несколько раз, - в Империи творится что-то неладное. Всю информацию я изложил в бумагах. Вы должны помочь мне с этим разобраться. Для того, чтоб увидеть написанное бумагу нужно прогреть. Остальное прочтете. Встретимся через пару дней в это же время и обсудим ситуацию, может, хоть у вас какие-то идеи появятся.
   Девушки слаженно кивнули и спрятали бумаги подальше от чужих глаз.
   - Ну, что, а теперь можем расслабиться, - Атан улыбнулся и поднял глиняную кружку с пивом, - за встречу.
   Ребята выпили за встречу, потом за успех важного Атанового дела, потом еще за что... Всем было весело. Появились музыканты. Зазвучала залихватская мелодия, исполняемая на китарах - инструментах, очень похожих на мандолину, имеющих каплеподобный корпус, средней длины гриф и шесть струн. Музыка была настолько заразительна, что ноги сами собой притопывали в такт под столом. Милада не удержалась первой, вскочив из-за стола, она схватила Лесандрин за руку и потянула в толпу танцующих людей. Атан наблюдал за происходящим из-под полуприкрытых век, слегка улыбаясь. Он уже достаточно принял на грудь, для того чтоб маска самодовольства слетела с лица, теперь он был самим собой, в кругу друзей. Таким, каким его редко кому удавалось видеть.
   Девушки отдавались музыке, словно любимому человеку, безотчетно и самозабвенно. Тела двигались в такт, руки вскидывались вверх, а ножки послушно отстукивали ритм. Через несколько минут на площадке для танцев не осталось ни кого, кроме двух прекрасных сирен. Они пленяли, сводили с ума и никому ничего не обещали. И редкий мужчина не обратил бы на них внимание, редкая женщина не кинула бы взгляд с легкой завистью.
   Музыка смолкла, и так же резко оборвался танец. Щеки Лесандрин раскраснелись, а счастливая улыбка расцвела на лице. Дверь в таверну распахнулась, и на пороге появился Самойлов. Он вперил недовольный взгляд в свою подчиненную, словно та не работала под его начальством, а была его собственностью. Под руку его держала Габриэль. Она - довольная до крайности - висела на его локте и что-то весело щебетала. Лесандрин отметила его появление кивком и села за стол. Милада же, вспомнив, что когда-то они вместе добирались в столицу по зову надежды, - плюс, видимо, спиртное в голову ударило, и в ней проснулась давно почившая любовь ко всему человечеству, - подлетела к Владимиру и звонко чмокнула его в щеку. Габриэль состроила такую морду лица, что все демоны ада обзавидовались бы. Черноволосая бестия посмотрела на нее, как на древесного клеща, невесть как оказавшегося на ее любимом платьице, и обратилась к Самойлову:
   - Решил отдохнуть, капитан?
   - Не совсем, у меня назначена встреча. Не знал, что вы здесь "отдыхаете", - Владимир осмотрелся вокруг.
   "Ну да, он в подобных местах сидеть не любит. Чистенькая, но не дорогая таверна - место не для него" - хмыкнула про себя Милада, а вслух ответила:
   - Да встретились случайно. Атан вернулся, вот и решили отметить.
   - Хоть бы предупредили, что решили старой компанией встретиться. Или меня уже не ждут?
   - Ой, хорош тебе из себя обиженного строить, Самойлов! Говорю же, встретились случайно. Леська с твоими тренировками отдохнуть даже не успевает! Решили ловить момент, пока есть время. Тем более, я смотрю, ты тоже не один, - ведьмочка выразительно кинула взгляд на недовольную Габриэль.
   - Габриэль хотела выбраться в город. Она - не вы. Одна по подобным заведениям не шляется.
   - Ну, конечно, - протянула Милада, решив спустить Владимиру шпильку в свой адрес. Пока. Потом она найдет способ отыграться. - Куда же нам до нее, - Милада отступила, пропуская парочку вперед.
   Владимир поздоровался с Атаном. Мужчины перекинулись парой фраз. Габриэль все время дергала Владимира за локоть и тянула в сторону, одаривая Лесандрин полным торжества взглядом. "Посмотрим, как ты будешь радоваться, когда он тебя кинет" - со злорадством подумала Лесандрин и лучезарно улыбнулась рыжеволосой. Владимир вежливо откланялся и сел со своей спутницей за столик напротив. Лицом к Лесе, не сводя с нее глаз, наблюдая за реакцией, разговором, улыбкой. Девушка физически чувствовала его взгляд. Он жег кожу пламенем. Браслет тоже разогрелся, захваченная танцем, девушка не заметила этого, а сейчас жар под рукавом рубахи не давал ей сидеть спокойно.
   - Узнаю Самойлова, - Атан смотрел в свою кружку, пытаясь гадать по пенным пузырям (возможно странник просто пытался сосредоточиться подобным образом, но Милада выдвинула именно эту версию), - Он никогда не гнушался легких побед.
   - Ты, по-моему, тоже, - Милада откинулась на спинку стула, лишенная возможности наблюдать за Самойловым и Син.
   - Признаю свою ошибку. Но легкая победа не дает нужного послевкусия счастья обладания. И так же легко, как и досталась, забывается.
   - Ой, да ты, брат, перепил, - рассмеялась Лесандрин.
   - Ага, - поддакнула Милада - на философию его потянуло.
   Черноволосая красавица подняла взгляд, чтоб осмотреть зал. Щеки ее порозовели, и девушка смущенно опустила глазки. Лесандрин, отметив неестественную реакцию подруги, обернулась и увидела, что в заведение зашел Михаил Закран. Он поздоровался с Атаном и девушками. Щеки Милады алели, как маков цвет.
   - Слышал, ты только что вернулся из Аттарина? Как там живется народу? - Михаил внимательно изучал разделившуюся компанию.
   - Не все так радужно, как хотелось бы, но терпимо, - ответил странник.
   Михаил подсел к Самойлову, с которым у него был разговор насчет новых выпускников Охранной Академии.
   - Если эта рыжая макитра будет строить ему глазки, я, видит Всевидящий, не удержусь и вырву ей все патлы, к чертям собачьим, - прошипела звезда алхимии. - Будет лысая ходить.
   - Что это с тобой? - Леся попивала вино из кружки и довольно улыбалась.
   - А ты мне разве не поможешь?
   - Зачем? Я не хочу повышать и так непомерно высокую самооценку человеку, сидящему рядом с ней.
   - Что-то слишком складно у тебя получается, подруга. - Милада наклонилась ближе к Лесе.
   - Не поверишь, с момента, как они вошли, убеждаю себя в том, что не стоит трогать девочку. Руки ой как чешутся, но здравый смысл пока одерживает победу. Мне как то и не за что ее трогать.
   Девочки, после недолгого совещания, приняли единогласное решение, что лучшая тактика - морда кирпичом. На все по барабану. Атан же продолжал задумчиво изучать содержимое глиняной кружки. "Стеночки тонкие, - думал он, - не долго и раздавить". Мужчина, не говоря ни слова, встал со своего места и подошел к музыкантам.
   - Ну все, Атану уже хорошо, пошел музыку заказывать, сейчас небось танцевать начнет, - фыркнула Милада.
   Но Атан всех удивил, когда взял китар у одного из музыкантов и уселся на стул с высокой спинкой, закинув ногу на ногу. Удобно устроив инструмент на коленях, он любовно поглаживал каплевидные бока, прошелся пальцами по струнам... Те отозвались тихой переливчатой мелодией. А уж когда странник запел, то вся таверна притихла, внимая глубокому и нежному баритону.
   Плесните горького вина,
   Чтоб он забылся, стало легче
   Не вспоминать, что есть весна
   И кто-то гладит ее плечи,
   И кто-то шепчет ей слова,
   К кому она нежна, как ветер,
   И для кого цветет она,
   Цветки роняя в поздний вечер.
   Забыв про одинокий дом,
   Он, словно тень, летит по свету.
   Связал свои мечты узлом,
   Чужими ласками согретый
   Он вспоминал ее черты
   И умирал в чужих объятьях,
   Глядел с безумной высоты
   На смерть. И знал, что он предатель
   Ее свободы и надежд.
   Что для нее он враг - не больше...
   Но чувствовать, как воздух свеж
   Он без нее, увы, не может.
   Самойлов стукнул кружкой по столу, от чего та разлетелась на осколки, а вино, которое он, видимо, собирался допить, растеклось кроваво-красной лужицей по скатерти. Охранник было дернулся в его сторону, но не стал связываться со странниками пока нет веского повода. Атан поднялся со стула и отдал китар музыканту. Таверна, словно очнувшись ото сна, разразилась аплодисментами. Владимир рассчитался за нанесенный ущерб заведению и вылетел из таверны, словно ужаленный, волоча Габриэль за собой. Милада с Лесандрин проводили их недоуменными взглядами и повернулись к Атану, который успел заказать еще выпивки:
   - Да ты влюбился, дорогой, - обратилась к нему Милада.
   - Да, да. А ну выкладывай: кто она? - Лесандрин уставилась на него, ожидая ответа. Ожидание затягивалось. Атан даже и не думал отвечать на ее вопрос. Он принял у подавальщицы заказ и приложился к кружке.
   - Да хватит тебе пить, не уходи от ответа! - воскликнула Леся. - Друг ты мне или нет? А ну живо признавайся, кто она такая. А-то мы с Миладкой тебя абы в какие руки не отдадим. Ну? Я в последний раз спрашиваю, кто она?
   - Женщина.
   - Логично, - ответила Милада, - я бы удивилась, если бы "она" оказалась мужчиной.
   - Извините, если отвлекаю вас от разговора, - послышалось у Милады за спиной, и девушка опять покраснела, - Самойлов вылетел, как укушенный за... одно место. Но хорошо, что мы успели решить все вопросы. Можно я к вам присяду, надеюсь, не помешаю.
   - Нет, конечно, - взвилась Милада, - Присаживайтесь, льер Михаил.
   - Ну, раз уж мы не в первый раз отдыхаем вместе, думаю что можно перейти на "ты". Вы не против? - Михаил, внимательно смотрел на черноволосую девушку, а Лесандрин с удивлением отметила, что в первый раз видит подругу такой шелковой.
  
   Вечер закончился на удивление спокойно. Милада не устраивала скандалов, Атан не напился, да и Лесандрин находилась в прекрасном расположении духа. С того момента, как Владимир ушел, необходимость в создании иллюзии хорошего настроения отпала, и она смогла расслабиться. Расходились все с неохотой, но у Милады на раннее утро назначены опыты, а у Лесандрин тренировки. За оставшуюся часть вечера Михаил с Миладой заговорили всех. У них ни на минуту не закрывались рты, а Лесандрин и Атану оставалось только слушать, так как не удавалось вставить ни слова. Это вполне устраивало обоих.
   В небе висела полная луна, хорошо освещая ночные улицы. Михаил пошел провожать Миладу, чего и следовало ожидать. Черноволосая бестия, похоже, околдовала его. Хотя, Милада сможет окрутить кого угодно, за исключением Атана, естественно. Они это уже проходили. Лесандрин собралась идти до общины самостоятельно, хотелось просто побыть в тишине, собраться с мыслями, но Атан вызвался ее проводить. Как он выразился: "хотя бы чуть-чуть, для очистки совести". Девушке ничего не оставалось, как согласиться. Все-таки столько не виделись.
   - Ты можешь хотя бы намекнуть, что в том списке, который ты нам передал и что мне искать? - спросила она, чтоб начать разговор. Вести беседы на какую-нибудь другую тему не представлялось возможным. О поездке он рассказал. О переводе на новую должность "свободного" странника, контролирующего работы капитанов и отрядов на территории империи - тоже. Светские беседы о природе, погоде - не их вариант.
   - Симптомы болезни. Мне нужно знать природу подобного заболевания.
   - А что говорят лекари?
   - Они разводят руками, не зная, что это. У тебя есть доступ к библиотеке общины?
   - А что такая есть? В первый раз слышу.
   - Есть. Она находится на дворцовой площади в здании императорской библиотеки. Это отдельный зал, вход туда расположен с торца здания. Я достану для тебя пропуск.
   - Хорошо, тогда встретимся завтра после обеда у памятника Святомиру. А до этого времени я поработаю сама.
   - Договорились.
   - Кстати, ты так и не ответил, в кого ты влюблен? - Лесандрин улыбнулась. Атан влюбился, надо же! То что он пел про себя не вызывает ни каких сомнений, надо было видеть выражение его лица - мечтательное, преобразившееся, смягчившееся.
   - Я же ответил - женщина, - Атан взбеленился, как бык на красную тряпку. Еще минута и забодает.
   - Не, я тебя не заставляю: не хочешь - не рассказывай. Просто интересно, какая она, та, что покорила Атана.
   - Красивая, умная, нежная, спокойная. И я ее ненавижу! Все? Допрос окончен.
   - На сегодня - да, - Лесандрин потрепала странника по плечу. - Ну, не обижайся!
   - Да отстань ты! - отмахнулся Атан.
   - Ну, мы же друзья? Значит, не можем долго злиться друг на друга.
   - Друзья, - ответил он, накидывая на голову капюшон.
  
   Лесандрин тихонечко пробралась до здания лекарни и уже собралась открыть дверь, как от стены отделилась тень.
   - Нагулялась, Ангел?
   - Владимир Семенович? - черт знает, что дернуло ее назвать его по имени-отчеству, но слово - не воробей. Девушка напряженно всматривалась в темноту, но ничего, кроме силуэта рассмотреть не могла.
   - Что ж так официально, Ангел?
   - Какова цель ночного бдения? - Лесандрин старательно проигнорировала вопрос, представляя, в какие дебри может их завести выяснение отношений.
   - Нужно поговорить, - ответил Самойлов и сделал шаг в сторону Лесандрин.
   - Что-то у вас разговоры все время на одну и ту же тему... - Нет, ну кто тянет ее за язык, а? Кто?! - Так о чем вы хотели поговорить, капитан?
   - Хорош комедию ломать! - взорвался наконец-таки Владимир. В груди у Леси разлилось горячее чувство удовлетворения. С чего бы это?
   - С рассветом мы выезжаем в Хайт. Срочное поручение его Императорского величества. Будь готова.
   - А... - растерялась девушка, не ожидая такого поворота событий, - Каков состав группы?
   - Небольшой, - ответил Владимир, а Лесандрин фыркнула.
   "А я-то думала, что всей общиной поедем" - подумала она.
   - Я, ты, Игорь и Наум, - продолжил Самойлов. - Об остальном завтра. Катину я предупредил. Она соберет все необходимые травяные сборы, настои, вытяжки и лечебники. - Самойлов отступил назад и растворился в темноте, словно его и не было. Только звук удаляющихся шагов убеждал в том, что Лесе это не привиделось.
   Лесандрин пришлось минут пять бороться с непередаваемым желанием раскромсать Самойлову лицо в кровь. Глубоко вдохнув, она зашла в лекарню. "От Владимира, ничего другого ждать и не приходиться. Самойлов умеет перекроить чужие планы на свой манер, не прилагая особых усилий. А уж, как он умеет испортить настроение! За это ему вообще премию давать нужно!"
   Лесандрин переодевалась, беспрестанно бурча себе под нос проклятия в адрес капитана.
   - Теперь еще и на задание с ним отправляться! О, Всевидящий, дай мне терпения! Ну, или ума! А в идеале и ума и терпения. Первое, чтоб не поддаться ему, второе - чтоб не убить эту сволочь! Ненароком, с отягчающими обстоятельствами!
   Леся распустила волосы и стала расчесываться. Внизу живота поселилась тянущая боль. Теперь ей только на лошади и рассекать! Может, в Миладкиных запасах есть что-то от подобной "болезни"?
   Девушка залезла под кровать, чтоб вытащить из тайника, под одной из половиц, сумку, в которой хранились мази и сборы, щедро выданные подругой на пользование. В ней же хранился зеркальник, тщательно обмотанный мягкой тряпицей в четыре слоя. Лесандрин стала разматывать сверток, чтоб достать этот хитро устроенный прибор. Завтра она не успеет встретиться с Атаном, благодаря Владимиру, поэтому нужно просмотреть пергамент и поведать о соображениях Миладе. Ткань развернулась, являя девушке то, что осталось от зеркальника: осколки, отсвечивающие зеленым - остатком силы символа, выведенного в верхней части.
   Девушку бросило сначала в жар, потом обдало ледяной волной. "Кто это мог сделать. И, главное, зачем? - размышляла она, тело зудело так, что хотелось подскочить и метаться по комнате загнанным зверем, но усилием воли она заставила себя сидеть на месте. - Начнем сначала. Кто-то похозяйничал в лекарне и нашел тайник, в нем сумку с мазями и травами - это подозрений не вызовет, она как никак лекарь, хоть и боевой. Покопавшись в сумке, на самом дне этот любопытный кто-то находит зеркальник. А дальше вопрос: почему этот кто-то не отнес его капитану? Зачем его разбивать?"
   Об отношении Владимира к людям, обладающим способностями, было известно всем. Этот, с виду тихий и спокойный человек, люто ненавидел их. Так, как он, никто не тряс империю, со времен Святомира. Он разъезжал с проверками. Вместе с алхимиками разработал способ квалификации способностей человека. И если метод определял, что способности испытуемого слишком велики, по понятиям Владимира и императора, то его неминуемо ждала тюрьма. Казней, правда не было, но потом об этих людях и слыхом не слыхивали.
   Лесе стало страшно. Она, как-то выпустила из виду, отношение Владимира, к подобным ей. А что, если он узнал? Никаких, правда опытов над ней не проводили, но и о самом методе никто из простых смертных не знал. Его хранили в тайне. Лекарскую Академию года два назад тоже хотели проверить, но директор Ириан как-то замял это дело. И Лесандрин с Миладой вздохнули спокойно.
   "Так, успокойся, - говорила она себе, - может, поездка в Хайт и к лучшему. Главное не снимать браслет. А если это дело рук самого Владимира? Н-е-е-ет, - отогнала она от себя шальную мысль, - Тогда бы он не был так спокоен вечером. Или предъявил бы мне зеркальник, яростно потрясая перед носом... Во всяком случае, очень хочется на это надеяться".
   Девушка замотала осколки обратно в тряпицу, решив, что благоразумнее всего избавится от них. О плохом самочувствии она забыла напрочь. Девушка забралась на кровать и развернула пергамент. Лесандрин сделала пас рукой, прогревая бумагу, на которой корявым малоразборчивым почерком Атана были написаны симптомы болезни.
   - Уснуть все равно не удастся. А это хоть поможет отвлечься от мыслей, - сказала она себе.
  
   Лесандрин просидела над пергаментом до утра. Голова гудела, а глаза болели, словно засыпанные песком. Решение проблемы с зеркальником пришло спонтанно. Девушка накатала записку Миладе, в которой выложила ситуацию с прибором и соображения на счет болезни, посоветовав подруге припомнить случай из практики Феклы Зецкой. Очень уж на черный мор похоже. Девушка произнесла "шепоток" над пергаментом, чтоб для чужих глаз написанное осталось тайной и положила в сверток с зеркальником.
   С рассветом в двери ее комнаты постучали. Лесандрин открыла дверь. На пороге стояла Катина. Она отдала девушке сумку с лекарствами. Леся переложила туда добрую половину Миладкиных сборов, кинув сверху сверток с осколками зеркальника. Подхватив сумки, девушка вышла из лекарни.
  
   Недалеко от дворцовой площади Лесандрин отстала от группы странников под неблаговидным предлогом "кое-чего прикупить" и "кое-куда забежать". Лесандрин остановилась у знакомой корчмы. Выловив в конюшне мальчугана лет десяти, она потрепала его по спутанным волосам и спросила:
   - Заработать хочешь?
   - Еще бы! - ответил мальчонка, - А что делать-то надо?
   - Отнеси этот сверток одной особе, - Лесандрин протянула ему перевязанный бечевкой сверток, в двух словах объяснив, куда надо сбегать.
   - Плату заберешь у хозяина, когда управишься. Только беги окольными путями, когда уеду отсюда. Понял? - мальчонка кивал, всем видом, показывая, что все сделает так, как надо.
   Девушка заскочила в корчму, и посеребрила ручку хозяину заведения:
   - Хейм, смотри мальчонку-то не обижай. Вернусь - проверю, все ли ты ему отдал.
   - Надеюсь, возвращение будете отмечать у меня, а, льери Лесандрин? - худой, как жердь Хейм, подмигнул частой посетительнице.
   - Обязательно, - пообещала девушка и вышла из корчмы.
   Теперь можно и в путь.
  
   Дор с наслаждением потирал руки, получив очередное известие. "Что ж, девочка совсем рядом - только руку протяни. Жаль, что она еще не готова... Но ничего. Столько лет ждал - подожду еще чуть-чуть".
   Мужчина улыбался. Искренне и нежно, словно держал в руках не изображение дочери Камиры на хрустальной глади зеркальника, а собственного долгожданного ребенка.
   - Ты и не подозреваешь, девочка, как я тебя ждал. Копия матери, - Дор гладил поверхность зеркала кончиками пальцев, - Красивая, смелая. Я бы взял тебя под крыло, не будь ты той, что мне нужна. Жаль тебя убивать.
   Дор сжал руку в кулак над гладью зеркала, и изображение смялось, как кусок ткани.
   - Мастер, вас ждут в общине, - голос прозвучал в комнате, словно ниоткуда, рикошетом отскакивая от стен.
   Дор щелкнул пальцами и обратился в тень. Через мгновение он стоял в большом зале с укрепленными балками и пластинами биния стенами. Биний поглощает выбросы магии. А в этом месте их предостаточно.
   Дор материализовался перед людьми. Вот они - все те, кого он спас много лет назад, чьими усилиями он собирается вернуть магию в мир. И попутно отвоевать Берянию. Мысли о полной страха стране грели его не хуже соляной грелки для ног и капали бальзамом на старые раны.
   - Друзья мои, каковы наши успехи?
   Из толпы вышла женщина с серебристыми волосами до плеч.
   - Гончие готовы.
   - О, какая приятная новость! У меня сегодня радостный день! Но мы пока повременим...
   - В четырех губерниях проклятие набирает обороты. Можно запускать ритуал контроля, - сказал мужчина, который стоял в первом ряду и злорадно улыбался.
   - Я думаю, что для начала мы запустим призрачных вестников ужаса. Договор с темными подписан, и выпустить мы их можем в любой момент, в любом районе. Сильные разрушения и потери населения нам не нужны. Хватит оборотней и болезни, которые гуляют по империи, а вот нагнать ужаса - это милое дело.
   - И где первый пункт высадки?
   Дор размял длинные пальцы и соединил их домиком:
   - Ваши предложения, друзья мои.
  
   Милада сидела в комнате в правом крыле здания лаборатории, и битый час ломала голову над загадкой, которую ей подкинула Лесандрин. Подруга ошиблась и "болезнь" была не "Черным мором". Это было что-то новенькое, с большинством симптомов старого забытого проклятия, но все же не оно. Да, как магичка и травница, девушка без труда определила, природу заболевания, но как лекарь-алхимик находилась в замешательстве. По всему выходило, что лекарства от этого нет. Во всяком случае, для того, чтоб попытаться это снять, надо применить нехилую магию. Тот кто "это" создал, отдавал себе отчет в том, что после великого гона Империя не может противостоять заразе. А следовательно, магическая ситуация в стране обстоит совсем не так, как этого хочет Император.
   Милада прекрасно знала, что магию не удалось полностью истребить варварским способом Святомира. Долгими вечерами они беседовали с бабушкой на эту тему. Бабушка рассказывала о том, как пережила гон, на долгое время схоронившись в гробу. "Как последний упырь, право слово!" - смеялась бабушка.
   Только сильные из рода знающих имели способность погружать тело и разум в сон, при котором мага вполне можно было принять за труп. Этим и воспользовалась Фекла. Она вырыла яму, слевитировала туда гроб, легла в него, накрыла крышкой, присыпала землей и погрузилась в Сон Камиры.
   Теперь же становилось понятным, что не только Фекла Зецкая была настолько сильна, чтоб провернуть подобный трюк. Бабушка рассказывала, что за то время, что она пролежала под землей, магия стала убывать из этого мира. И таких магов, как при ее молодости свет никогда не увидит. Бабушка лукавила, потому как лелеяла мечту о том, что Милада станет намного сильнее ее. Да и контроль над способностями должен был быть в два раза больше - с бабушкиной силой. При должном обучении Милада могла бы спокойно прятать свою силу от окружающих без помощи всяких амулетов. Ни один артефакт не сработал бы в ее сторону. Но бабушка умирала, и девушка испугалась, что просто погубит себя и бабушкины труды без тренировки обладания двумя фазами. Милада выбрала иной путь. И в который раз об этом жалела.
   Теперь же ситуация складывалась таким образом, что кто-то - по определению Милады достаточно большого уровня обладания магией - навел заразу на Империю. Как его до сих пор не засекли амулеты? Ответ прост. Либо использовал те же артефакты, что и они с Лесей, либо он в них не нуждается и этот "кто-то" по сути - абсолют.
   А вот когда девушка изучила осколки зеркальника, то волосы на симпатичной голове встали дыбом. Дело в том, что зеркальник - прибор магический, основанный на древней магии, которая практиковалась тысячи лет назад. Да-да сказки о королевах, разговаривающих с зеркалами, правда, а не последняя стадия шизофрении, как считают лекари. Бабушку этому научила ее мать, а та в свою очередь Миладу. Артефакты странников не засекают подобные вещицы, потому что, во-первых, магия древняя и артефакты на это не настроены; во-вторых, зеркальник излучает ее очень мало - все равно, что в котле с травами. Разбить зеркальник может только маг. Причем маг, хорошо обученный и знающий, что это за предмет и как с ним обращаться. Поэтому-то Милада и не боялась снабдить таким прибором странника под носом у Императора. Возможность разоблачения нулевая. Зеркальник открывается только человеку-обладателю, на которого настроен прибор и магу, в остальных случаях это обычное зеркало.
   Исходя из того, что кто-то его не только обнаружил, но и разнес в мелкое крошево - напрашивается вывод, что в Лесином отряде есть маг помимо нее. Маг-абсолют. И это совсем не нравилось Миладе.
   Милада встала из-за стола, спрятала осколки зеркальника подальше и вышла за двери. Нужно срочно поговорить с Атаном. И выбить у него доступ в библиотеку общины. Нужно прояснить пару вопросов. Леська уехала в Хайт, и седьмое чувство - или скорее чуйка на всякого рода неприятности - подсказывало черноволосой, что добром все это не закончится.
  
   Путь близился к концу. Когда до Хайта оставалось всего ничего - их осталось двое. Лесандрин и Владимир. Наум и Игорь отделились от основной группы. Нужно было удостовериться, что болезнь не перекинулась на близлежайшие поселения.
   О цели поездки Лесандрин рассказали через два дня пути. И девушка в который раз удостоверилась, что она права - это не просто болезнь. Это проклятие под названием "Черный мор". Сложность представлялась в том, что контрзаклинание, использованное Феклой Зецкой здесь не поможет. К основным признакам добавилось еще несколько. Пути решения Леся сможет узнать, только непосредственно коснувшись больного и то не факт, что ей это удастся с первого раза. А лечить пол страны - каждого по отдельности - путем наложения рук, черпая ресурсы одного единственного целителя - немыслимо.
   Вторая проблема - Владимир. Не может же она подойти ему и сказать: "Слышь, Владимир, я тут тебе не сообщила, но вообще-то я человек с неординарными магическими способностями. Ты главное, не переживай, и вообще, желательно забудь, что ты нас ненавидишь и считаешь злом. Я тут совсем немного помагичу, сниму эту дрянь (если смогу), которую тоже, кстати, маг напустил (и как ты его пропустил только?), а ты главное, не обращай на меня внимания. Не вели казнить, мол, вели миловать".
   Нужно было срочно что-то придумать. И если осмотреть больных - дело не хитрое (присутствие Владимира необязательно, главное снять браслет, чтоб волны магии поглощал), то с лечением дело обстоит хуже некуда. Вопросы: как? чем? - оставались без ответов. Э-эх, Милада, как же тебя не хватает! Еще и Владимир с кучей всяких прибамбасов, определяющих магию. Он без них никуда. Можно подумать, что от этого кому-то станет легче. Вот, она, например, умудрилась остаться незамеченной, что мешает магу, напустившему проклятие действовать так же?
   Лесандрин вздохнула поудобнее устраиваясь в седле. День клонился к концу, и перед лицами путников маячила перспектива заночевать в лесу. Лесандрин всеми путями пыталась уговорить Владимира заехать в ближайшую деревеньку, но тот ответил просто: Нет.
   "У-у-у, вредина! Козел рогатый! Чтоб тебе, боком повылазило!" - думала девушка, косясь на капитана. С самого утра - с момента, как Игорь поехал своей дорогой - Лесандрин ощущала острую потребность выговориться. Ее так и подмывало сказать какую-нибудь гадость Самойлову, но заводить разговор первой не хотелось.
   Первая неделя пути вместе с остальными ребятами теперь казалась сказкой. Наум оказался интересным собеседником, а Игорь постоянно шутил и развлекал Лесандрин шутками и прибаутками. За что оба парня и поплатились.
   Вчера вечером они остановились в придорожном трактире перекусить, отдохнуть и переночевать. За ужином ребята не обделяли вниманием девушку. Они смеялись и находились в прекрасном расположении духа. Все. Кроме, естественно, Самойлова. Когда Наум в очередной раз отвесил Лесе комплимент, Владимир так на него посмотрел, что Наум изменился в лице. Не сказав ни единого слова, парень встал из-за стола и вышел из трактира.
   - Куда это он? - удивилась такому повороту событий Лесандрин.
   - Его задание немного изменилось, он поедет осматривать окрестности Хайта, через Приступ. Деревни, села, хутора в его компетенции. А ты, - Владимир повернулся к Игорю, - поедешь через Холмы Сантана, проверишь ситуацию там и прочешешь городки поблизости. Отправляешься утром.
   - А куда вы отправите меня, капитан? - поинтересовалась девушка.
   - Ты едешь со мной, - тоном, не терпящим возражений, ответил Владимир. Дальнейшая трапеза проходила в полной тишине.
   И вот теперь Леся маялась от скуки в седле, злилась на Владимира, и костерила его, на чем свет стоит. Собственник доморощенный!
   Владимир свернул вглубь леса, и они выехали на небольшую полянку.
   - За деревьями небольшое озерцо, можно искупаться, - нарушил тишину он, - Займись ужином, а я пока обследую местность.
   - Конечно, льер капитан, - скривилась Лесандрин, а Самойлов скрылся за деревьями.
  
   Через десять минут ужин был готов. Всего и делов-то - бутербродов нарезать. Не думал же Самойлов, что она, как и в прошлый раз будет ужины на костре наготавливать. Извиняйте, время прошло - девочка изменилась. Ну, или обленилась. Или, просто облезет Владимир, чтоб она ему что-то большее, чем бутерброды на скорую руку готовила.
   Лесандрин вольготно развалилась на покрывале, служащем в данный момент не только скатертью, но и местом для отдыха - в данном случае, лежания - и вгрызлась в мягкий хлеб с вяленым мясом. Красота-то какая! В такие моменты обычно появляются мысли о том, как мало все же человеку для счастья надо...
   Леся перевернулась на живот и задрала скрещенные ноги. Владимир, видимо, не скоро придет. Правильно, пока всех обитателей озера распугает, она и поесть успеет и отдохнуть. Потом надо срочно бежать купаться и спать. Еще было бы неплохо костер запалить. Несмотря на то, что лето выдалось жарким, и третья декада августа радовала теплом, ночи становятся все холоднее. Ладно, пусть Владимир об этом думает.
   Девушка не спеша дожевала свой ужин, запила водой из фляги и отправилась искать капитана. Времени на помывку у него было предостаточно.
   Лесандрин бодрым шагом вышла к озеру.
   - Тоже мне, рыбка золотая! - буркнула она под нос. Владимир плескался в озере, словно дитя малое. Хотя спутать его с ребенком было весьма проблематично. Широк в плечах, с развитой мускулатурой... Волосы мокрыми змейками облепили шею мужчины. Он вынырнул и залюбовался закатом. А Леся улучила момент посмотреть на то, как смотрится татуированный тигр на его спине. Надо признать - шикарно.
   - Ты долго еще собираешься плескаться? - крикнула она.
   Владимир обернулся и широко улыбнулся:
   - Так присоединяйся, Лесь!
   - Если я присоединюсь, то потом Вас отсоединять замучаюсь, льер капитан. Советую выходить быстрее из воды, не то от вашего ужина останутся рожки да ножки.
   "Похоже, Самойлов обиделся, - размышляла Лесандрин, решив отыскать другое местечко, чтоб искупаться. Ну не ждать же ей его, в самом деле, пока он намоется и наплескается! - Подумаешь, вещи без присмотра оставила. Так их никто и не возьмет. Готова спорить на что угодно, что Самойлов уже бежит к месту ночевки в поисках чего-нибудь пожевать".
   Выбрав приглянувшееся местечко, девушка быстро разделась и ступила в прохладную воду. Какое же это блаженство!
   Прошло не меньше получаса, когда девушка волевым усилием заставила себя выйти из воды. Начинало смеркаться, и Лесандрин наскоро вытерлась и надела чистую одежду. Зубы выбивали веселенький ритм. Решив, что лучше погодить со стиркой, она направилась к месту ночевки.
   Полянка встретила девушку ласковым теплом потрескивающего костра и грозным Владимиром.
   - Знаю. Я знаю все, что вы мне хотите сказать, капитан. Вещи оставила, ушла в неизвестном направлении, но позвольте заметить, что купались вы не в пример дольше моего, - Лесандрин выставила вперед руку в жесте, призывающем Самойлова помолчать, пока она не выскажется.
   Владимир сидел у костра и наслаждался теплом. Чуть поодаль девушка заметила приготовленные "постели". Нехилую же работу он провел за это время. Развел костер, веток наломал, уложил на них одеяла, чтоб спалось с комфортом. Не к добру.
   - Садись лучше, погрейся, - произнес он, решив сменить гнев на милость, - вон, зубы как лязгают, мне и тут слышно.
   Девушка решила, что ситуация не из тех, когда можно повыделываться и уселась у костра, на расстеленный Самойловым плащ.
   Они были рядом, на расстоянии вытянутой руки. Молчали. Владимир вытащил из сумки флягу, сделал небольшой глоток и протянул ее девушке
   - Хочешь? У меня тут Аттаринское вино есть. Некрепкое, но для согрева самое то.
   - Точно вино?
   - Точно. Спаивать и соблазнять тебя насильно в мои планы не входит, - недовольно пробурчал Самойлов.
   - Не хотелось бы мне знать о твоих планах относительно моей скромной персоны.
   Лесандрин взяла из рук Владимира фляжку, невольно коснувшись его руки. Тело кинуло в жар.
   "Да когда же я отучусь так реагировать на этого человека?!" - разозлилась она и сделала большой глоток из фляги. Внутренности приятно обожгло. Действительно - самый лучший способ согреться.
   Тишина вернулась. Вокруг шумел лес, но они молчали, не зная, что дальше делать и о чем говорить.
   - И долго ты будешь меня капитаном величать? - тихо спросил Владимир, первым решившись прервать паузу, мимоходом отбирая у Леси флягу.
   - А почему бы и нет? Ты - капитан, я - служу в твоем отряде. По-моему все верно.
   - Ты злишься на меня. До сих пор.
   - Надо же, какая поразительная проницательность! - Лесандрин передернула плечами. Не нравилось ей направление их разговора. Очень.
   - Я знаю, я обидел тебя. Но, в тот момент, мне казалось, что так будет лучше... - Владимир выглядел растерянным и это обескураживало. Он смотрел на пламя костра, слегка наклонив голову к плечу. - Я не думал, что будет так... больно.
   - Ты сделал так, как было лучше для тебя, Владимир. И я не верю в то, что тебе было больно. Так что не стоит продолжать этот разговор.
   - А мне и не было больно. Тогда. Я хотел тебя видеть, я хотел знать, что с тобой, но убедил себя в том, что мы не можем быть вместе. Мне больно сейчас... И не от того, что ты изменилась или стала лучше, ты всегда была прекрасна, я не отрицаю этого. Просто я тебя потерял из-за собственной глупости и теперь не знаю, смогу ли вернуть... - Владимир посмотрел на Лесандрин и их взгляды встретились.
   Прекрасные омуты глаз цвета прелой листвы. Как же она любила их, как же она тонула в них...
   - Потерянного не вернешь, разбитого не склеишь, Владимир. - Лесандрин опустила взгляд, изучая землю под ногами, - и хватит рассуждать о том, что было.
   - Но, я...
   Леся вскочила на ноги и отошла от костра.
   - Ложись спать Владимир, - сказала она, поправляя одеяло на своем лежаке. За спиной отчетливо раздались шаги. Девушка обернулась и попала в руки Самойлова. Он прижался губами к ее губам... и мир вокруг перестал существовать. А она-то, дура, надеялась, что успела забыть, как это - терять себя.
   Разум очнулся как всегда не вовремя. И отдельно от составляющих. Тело еще находилось в блаженном состоянии неги, а его голос и уязвленная четыре года назад гордость твердили о том, что она опять совершает глупость. Споры с самой собой ни к чему не приводили. Мягкие настойчивые губы сводили с ума. Упругая кожа под руками приводила в трепет и ноги непроизвольно подкашивались.
   Разум настойчиво верещал о том, что еще пару минут подобной расхлябанности с ее стороны, и сценарий повторится с точностью до секунды. Аргументов против не нашлось, потому как все остальные чувства в этот момент были заняты. Было занято и сердце. Первоочередной его задачей было не выскочить из груди. А все остальное потом.
   Лесандрин сражалась с собой полминуты, но благоразумие взяло верх над желанием. Она нашла в себе силы попытаться отодвинуться от Владимира. Естественно, ей это не удалось, но он зарылся лицом в ее волосы, и девушка попыталась утихомирить расшалившийся организм.
   - Где твои крылья, которые нравились мне, Ангел? - прошептал он.
   - Купировала за ненадобностью, - Леся хотела сказать это гордо, с высоко поднятой головой, но получился только интимный полушепот. Чтобы придать своему голосу нормальное звучание, девушка прочистила горло. - И вообще, нравятся крылья - целуйся с голубями! - к чему она это сказала - сама не поняла.
   Плечи Владимира стали подрагивать. Он пытался сдержать смех, но получалось это слабо. А если учесть тот факт, что Лесандрин он держал крепко, то девушка тряслась вместе с ним.
   - И чего смеемся? - поинтересовалась она.
   - Представил ситуацию. А что? Поцелуи с голубями очень даже экзотично. Будешь моей голубкой? - Он слегка ослабил хватку и заглянул ей в глаза. Любимый прием, надо отметить. Чуть что - сразу в глазки заглядывает.
   - Нет. Не буду, - отрезала девушка и высвободилась из объятий, которые были ей нужны физически. Зябковато без них как-то.
   - Ты мне не веришь, - Владимир опустил голову.
   - А ты сообразительный. Иногда, - что-то язвительность из нее сегодня так и лезет.
   Владимир молчал, словно решая что-то для себя. Лесандрин присела у костра и внимательно следила за ним. Очень уж ей было интересно, что он сейчас скажет.
   - Я докажу тебе, что говорю правду, - Владимир оторвался от созерцания собственных ботинок и уставился на Лесандрин.
   - Интересно как? Чур, цветы мне не таскать, прогулок под луной не устраивать и комплименты не отвешивать - это мы уже проходили. Один раз подействовало, теперь - ни-ни.
   - Хорошо, родная, - Владимир беззаботно уселся рядом с ней. Пошарив руками по траве, он нащупал фляжку с вином и, открутив пробку, сделал большой глоток, - Буду одаривать тебя оружием, редкими ядами, фолиантами по боевым искусствам и лекарскому мастерству.
   - Надеешься меня купить подарками? - Лесандрин сощкрила глаза и выдрала у него из рук флягу.
   - Потом, сюрприз будет, - Владимир лучезарно улыбнулся, витая в облаках. Лесандрин же поперхнулась спиртным. Даже и представить страшно, что Самойлов придумать может. Фляжка вновь перекочевала к Владимиру.
   - Ложись спать, Ангел, - Леся покосилась на него. Видок еще тот, явно что-то обдумывает. Лесандрин поднялась со своего места. На полпути к спальнику она обернулась и спросила:
   - А не боишься?
   - Чего, Лесь, мне бояться?
   - Ну, ты вот сейчас надаришь мне оружия, ядов всяких, а я тебя ими же - конечно же, случа-а-а-йно, в порыве злости - и порешу... Ну, вдруг?
   - Знаешь, Ангел, иногда мне кажется, что смерть от твоих рук станет самой большой наградой для меня, - Владимир не обернулся. Он, не отрываясь, смотрел на пламя костра. Лесандрин было лень задумываться над его словами:
   - Ну, тогда ты сам напросился. Убью - потом не жалуйся. Грустный смешок послужил лучшим ответом.
   Девушка улеглась поудобнее и закрыла глаза. Уснула она сразу же, стоило голове коснуться свернутого в несколько раз покрывала. Между сном и явью она только успела отметить, что сегодня ее тень не беспокоила.
  
   Ночью все кошки серы. Она стирает яркие краски с лиц городов, превращая их в серую массу с малоразличимыми очертаниями. За час до рассвета улицы города пусты. И только серая тень тихо кралась по ночному городу. Уверенно петляя по улочкам, словно с самого детства знакомого города она добралась до базарной площади. От раскидистого дуба отделилась фигура чуть ниже ростом и поманила тень за собой. Под сенью дерева оба человека сняли капюшоны.
   - Ты принес? - повелительный тон. Фигура поменьше явно была лидером.
   - Да-да, как и договаривались. - Человек протянул небольшой продолговатый сверток, стараясь говорить как можно тише. Сверток тут же перекочевал в руки второго.
   - Это точно то, что нужно?
   - Да-да, я же обещал.
   - Хорошо, - заказчик развернул сверток. В нем оказался кинжал с прозрачным камушком размером с грецкий орех в навершии рукояти.
   - О, да! - восхищенный шепот, - Ты честно выполнил обязательства, - в ладонь исполнителя перекочевал небольшой мешочек. Судя по глухому звону - с монетами.
   - Это тебе за работу. Как договаривались.
   Исполнитель взвесил на ладони мешочек, проверяя по весу правильность расчета. Развязал шнуровку и попробовал одну из монеток на зуб. Спрятав оплату под плащом, исполнитель скользнул в ночь, словно его и не было.
   ...Пройдя пару улочек, человек упал замертво, уставившись в серое небо пустыми невидящими глазами.
  
   Путники подъезжали к городу. Странно, август вот-вот готовился уступить место сентябрю, а похолодало резко. В воздухе висел гутой туман - хоть топор кидай. Краски, словно выцвели. Серое небо над головой, серый туман вокруг... дорогу размыло и лошади шли медленно, то и дело, увязая копытами в грязи. Солнце не выходило из-за туч уже дня два. Лесандрин куталась в теплый плащ. Безуспешно. Мерзкая сырость все равно пробиралась к телу, оставляя о себе память в виде гусиной кожи. Владимир отдал девушке свою теплую рубаху, которую она с радостью приняла - холодно все-таки. Теперь же она с наслаждением вдыхала запах его тела смешанный с собственным. Хоть одна радость среди унылости.
   Владимир ехал рядом, расслабленно покачиваясь в седле. И как ему не холодно? Толи этот человек устойчив к мерзопакостной сырой погоде, толи просто хорошо прикидывается.
   Лесандрин же рассуждала о тени. С того момента, как она попыталась выяснить его личность, он не прекратил свои посещения и девушка достаточно узнала о нем. Он сам показывал ей картинки из своего прошлого.
   В ней боролись два чувства: любопытство - потому что, кроме того, что тень особь мужского рода она ничего не смогла узнать; и жалость - все события, которые он ей показывал, были воспоминаниями о детстве. В большинстве своем очень болезненные, пропитанные обидой, злостью, непониманием... Самое страшное - это чувствовать детскую боль. И Лесандрин, привыкшая к невидимым прикосновениям и ласкам (которые, кстати говоря, стали намного сдержаннее, нежели раньше) больше всего боялась почувствовать это снова. Окунуться в водоворот чужих эмоций, которые пронзают тело и ранят душу не хуже острого клинка. Разве, что шрамы незаметнее для людского глаза...
   - Сегодня заночуем в Состополе, а завтра доберемся до Хайта, - сказал Владимир, отвлекая девушку от размышлений.
   - Время только к обеду подходит, может, проедем дальше?
   - Ты хочешь заночевать в лесу? - Владимир вопросительно изогнул бровь, - Лично я не горю подобным желанием. Да и здесь можно не только отдохнуть с дороги, но и разузнать обстановку. Все же эпидемия могла и сюда докатиться.
   - А разве Игорь не... - попыталась возразить Лесандрин.
   - Не мешает его проверить. И тебе вина с пряностями выпить, а то вон как носом шмыгаешь, за версту тебя слышно. А если заболеешь? Нет, уж лучше полдня отдохнуть, привести твое самочувствие в полный порядок, а потом уже в Хайт. Да и слухи бывает полезно послушать.
   Лесандрин собралась уж было открыть рот, как Владимир опять перебил ее:
   - Этот вопрос больше не обсуждается.
   - Есть, льер капитан, - не удержалась от возможности подчеркнуть его должность девушка.
   - Знаешь, в данный момент, я даже обижаться на тебя не стану, потому что другого выхода нет. Рисковать твоим здоровьем я не хочу, следовательно, придется тебе приказывать, пользуясь своей должностью, - пожал плечами Самойлов.
   - По части оправданий своим поступкам тебе равных нет, Владимир, - девушка задрала нос и всем видом решила показать, что она обиделась. Долго изображать из себя королевскую особу не получилось. Лесандрин громогласно чихнула, рискуя свалиться с лошади. Владимир в тот же момент оказался рядом, и удержал от принятия холодной грязевой ванны одной рукой, второй он продолжал держать поводья своего коня. Лесандрин кинула на него испепеляющий взгляд. Самойлов с беззаботным видом выдержал его, помог ей восстановить равновесие и отъехал, как ни в чем не бывало.
   А как же коронная фраза: Ну, я же тебе говорил?
  
   Атан мерно покачивался в седле. Милада - на редкость тихая и задумчивая - держалась рядом. Седельную сумку оттягивали старинные фолианты, беззастенчиво присвоенные в императорской библиотеке. Ребятам было о чем подумать. После того, как они провели за книгами два дня без сна, они узнали много чего интересного.
   Как они пробрались в хранилище, утаскивали книги, сколько зелий Забвения было использовано Миладой, как они подтирали магические следы - отдельная история. Главное, что ребята сумели все провернуть так, словно их там и не было, а если кто-то и догадается - улик нет.
   В одном из старинных свитков нашлись портреты Богини магии Камиры. Да еще Атан раскопал в отсеке тайных знаний пророчество, связанное с ребенком богини магии. Сомнений, о ком говориться в пророчестве, у ребят не возникло. Мать и дочь - одно лицо.
   "И родится источник - с силой божественной и слабостями человеческими. И когда начнет сила мира убывать, найдется способ открыть источник Сианиатом. И сгорит хрупкая оболочка и затопит мир небывалой мощью. И будет хаос, и будут жертвы, пока сила не подомнет под себя хрупких и Знающие не воцарят".
   Ребята перерыли кучу книг, фолиантов и свитков, но не смогли отыскать объяснения, что такое Сианиат, которым должны открыть источник в пророчестве.
   Проблема, мучившая странника в данный момент, была из ряда: как бы на елку влезть и руки не исцарапать. В голове до сих пор не укладывалась открывшаяся мужчине правда. Что-то Атан вспомнил сам, что-то отыскал в книгах и летописях о религии. Все встало на свои места. Вопросов, правда, от этого не убавилось. Во-первых, нужно найти Дора. Верховный маг все правильно рассчитал: после полутора с лишним века чистки, магов, способных противостоять ему, - нет. Лесандрин не в счет. Она не обучена должным образом. Единственное, что она может сделать - это сгореть в огне своей силы вместе с Дором и рассыпаться пеплом. Атан не мог этого допустить.
   Если бы не Милада со своим зельем, он бы сложил кусочки головоломки еще несколько лет назад и помог бы этим двум дурочкам спрятаться от греха подальше. И никакой Академии!
   Теперь же они влезли в такую ж... ситуацию, что тошно становится.
   Аудиенция у Императора не дала результатов. Драгомир закрывал глаза на факты, отчеты, исследования, проведенные Атаном. Странник рисковал не только положением и должностью, но и собственной головой, отправляясь к нему на разговор. К окончанию полуторачасовой беседы, Драгомир махнул на Атана рукой и со словами: "Хочешь, чтоб я тебе поверил - приведи мне его", удалился в личные покои. Атан понимал, что Драгомир играет в свои игры, но и рассказать о том, что все это время прятал дочь Камиры и внучку Зецкой (до гона Феклы Темной) не мог.
   Теперь им нужно во что бы то не стало догнать Самойлова и Лесандрин. Атан, пользуясь должностью, подал прошение о проверке Хайтской губернии, прихватив Миладу, как одного из лучших молодых алхимиков. Михаил помог Атану, и, как результат, положительный ответ по этому вопросу. Если очень постараться, то в Хайте они будут через пару дней.
   Атана беспокоила безопасность Леси. Еще больше его беспокоила близость к ней Самойлова. Лесандрин самостоятельна до безобразия. Достучаться до нее конечно можно попробовать - но никто не даст гарантию, что она ему поверит. А если и поверит (Милада ее сумеет убедить) то все равно поступит по-своему. Еще и Владимир рядом. А с его то "любовью" к одаренным... Атан боялся представить, во что может вылиться вся эта ситуация, если Самойлов узнает, что Лесандрин дочь богини магии...
  
   Дор сидел в кресле у камина. Магический огонь весело потрескивал и тянулся к протянутым к огню ногам в кожаных сапогах, которые были модными полтора века назад. Улыбка блуждала на губах мужчины, а в синих глазах отражались языки магического пламени.
   Сколько лет он об этом мечтал! Сколько лет вынашивал свой план, сколько ночей не спал... Теперь же пришло время расслабиться. Все складывается как нельзя лучше. Его гнев, кипевший в душе столько времени, излился на империю. Остановить его невозможно, все равно, что пытаться предотвратить сход снежной лавины. Его злость, словно по лекарскому рецепту, смешивается в одном флаконе с игрой, наливаясь мощью, пропитываясь ненавистью, медленно закипая на огне расчета.
   Осталось подождать совсем чуть-чуть. Девчонка скоро будет в Хайте. Она близко - руку протяни и ее жизнь оборвется, как песня - резко, на самой высокой ноте. Но, нужно ждать. Девочка должна быть морально убита, прежде, чем он покончит с ее физической оболочкой.
   Дор улыбнулся, обнажая ровные крупные белые зубы. Он постарается преподнести ей сюрприз. Жаль, что презент будет не из приятных, но что поделать... кто-то же должен расплачиваться за чужие грехи.
   Мужчина потянулся всем телом, разминая затекшую спину. Позвоночник хрустнул и отозвался болью, вызывая ненужные воспоминания. Святомир... Дурак! Какой же он дурак! Сколько дел он наделал из-за неосмотрительности. Хотя Святомир Кровавый никогда и не отличался расчетливостью, привезя новую веру, он удивил Дора.
   Лицо бывшего верховного мага посерело. Ведь все могло быть иначе! И ни один летописец не поверит, из-за чего разгорелась эта драма, за которую расплачивалась вся Империя, в частности маги. Ответ прост - женщина. Милена.
   Если бы Милена пришла к Дору раньше - он сумел бы ее спасти, ведь он тоже ее любил! Но Святомир не понял, он обвинил Дора в своих грехах, очистив высокопоставленное имя от грязи. Отношения из дружеских переросли в официальные. Ведь Святомир, не обладающий даже зачатками магии, боялся Дора. И нашел способ отомстить бывшему другу через пять лет, заставив прятаться, как побитую дворнягу.
   Мужчина вздрогнул, ощутив прикосновение тоненьких пальчиков на своем плече.
   - Надо же, я так задумался, дорогая, что даже и не заметил, как ты вошла, - мужчина задрал голову вверх, для того чтоб посмотреть в лицо смерти. В следующую секунду маленький кинжал с прозрачным камнем в навершии торчал у него из груди в области сердца. Дор попытался что-то сказать, но ему помешала кровь, идущая горлом. Маленькая женская фигурка, замотанная с головы до ног в плащ с капюшоном, обошла кресло по часовой стрелке. В глазах умирающего застыл вопрос.
   - Папочка, ты меня, конечно, прости, - нежно проворковала она, проводя рукой в кожаной перчатке, по его волосам, - Но ты же знаешь, я всего лишь зеркало. Ты не позволил бы мне участвовать в своих играх.
   Из горла мужчины раздались хлюпающие звуки. Фигурка достала белый шелковый платочек и обтерла кровавую пену на губах мужчины.
   - Тише-тише, не надо лишних слов, родной, - она наклонилась к его уху и, прошептав: - Ты будешь гордиться мной, я обещаю, - повернула хрустальный камешек на кинжале по часовой стрелке.
   Тело мужчины непроизвольно выгнулось, вокруг него собирался мутный кокон. Он сплетался жгутами, поднимая тело над креслом, в котором маг сидел еще несколько минут назад. Чем сильнее кокон сжимался вокруг тела, тем меньше человеческого оставалась в очертаниях пленника.
   Девушка достала кожаный бурдюк и открыла крышку. Мутная белесая пелена, потянулась к горлышку сосуда и через пару мгновений скрылась в нем. Кинжал с глухим звуком упал на ковер. Женщина подняла его, заботливо оттерев от крови тем же шелковым платком, и засунула в ножны под плащом. Аккуратно закрыла сосуд крышкой. Осмотрела комнату. Бывший верховный маг исчез, словно его и не было.
   - Ты слишком устал для этого, папочка. Ты слишком меня обидел, - фигурка запахнулась в плащ поглубже и вышла за двери.
  
   Владимир в нерешительности застыл перед дверью в комнату, в которой остановилась Лесандрин. Они мило посидели, он напоил ее горячим вином с пряностями, заставил поужинать. Хотя то, сколько она съела, сложно назвать полноценной трапезой. Отщипнула пару кусочков хлебного мякиша, да с горем пополам влила в себя пару ложек супа. Уходила она с гордо поднятой головой, но щеки горели румянцем, и Владимир опасался, как бы девушку не свалил жар.
   Теперь же, как последний остолоп, он стоит под ее дверью, не решаясь постучать и справиться о самочувствии. Владимир тысячу раз клял себя за то, что несколько лет назад так поступил с ней, клял себя за то, как принял ее в общине, за то что заставил ее драться. Чего он хотел добиться? Он и сам не знал. Хотел доказать, что сильнее, опытнее, что он мужчина... Но она поставила его на место. Леська пойдет до конца, защищая себя.
   Он отчаянно хотел быть с ней, зачерпнуть того света, который исходил от нее. Рядом с Лесандрин он жил, дышал полной грудью, смеялся. И только сейчас Владимир понял, что никакие победы, достижения, титулы, не заменят ему ее. Он без нее сухой осенний лист, под ногами прохожих...
   Владимир скрипнул зубами и привалился спиной к стене напротив двери. Мужчина сел на корточки, опустив голову. Надо срочно что-то придумывать, он не должен допустить, чтоб она попала в Хайт. Ему хватило с головой обстановки в Состополе, а что будет там?
   Идиот! Он даже не мог предположить, что Дор так быстро заключит договор с темными. Владимир смог задержать Лесандрин здесь, и ее болезнь оказалась так кстати. Теперь нужно что-то придумать, для того, чтоб увезти ее подальше отсюда. Амулетов, которые он взял с собой должно хватить, для того, чтоб спрятать Леську на какое-то время ото всех. Но на сколько? Если Дор пустит по ее следу призрачных гончих, она сама придет к нему, как коза на веревочке.
   Может, открыться ей? Лесандрин не простит, не поймет и не примет. А он слишком боится ее потерять. Владимир и так наломал столько дров, ослепленный яростью, амбициями и ревностью, что...
   Самолов тихонько бился затылком о стену. Он радовался задержке в Состополе, и боялся за Лесю. Ему и так пришлось пожертвовать половиной собственного резерва, чтоб создать вокруг нее купол. Если бы девушка хоть краешком почувствовала окружающую обстановку, то тут же ринулась бы всех спасать, всем помогать и оставила бы значительный магический след, по которому Дор ее потом и отыщет...
   Да еще и Сианиат утащили. Из охраняемой сотней амулетов пещеры. Владимир был уверен, что кроме него никто не узнает о его нахождении. Что и говорить, идиот...
   Владимир закрыл глаза и глубоко вдохнул, тело его непроизвольно подалось вперед и обмякло.
   Он пробрался в ее комнату через щелку под дверью, остановился у кровати. "Милая моя, любимая, родная..." Сколько сил она положила на то, чтоб излечить от боли неведомое ей существо... Она плакала каждый раз, после того, как он показывал отрывки воспоминаний из детства. Он закрывался, не собираясь причинять ей и дальше боль, но не мог не приходить. Леся чувствовала его и тянулась к его боли вновь и вновь, подчиняя своей воле. Понимает ли она, насколько сильна, даже не обученная? Понимает ли она, что интуитивно помогая другим, может убить себя? Вряд ли...
   Девушка заворочалась, скидывая с себя одеяло. Она тяжело дышала, на щеках алыми маками расцвел румянец, а на лбу выступил пот. Владимир просканировал ее организм, но чужого вмешательства не нашел. Значит, ее окончательно доконала простуда. Он скользнул по воздуху к двери и, сделав пас призрачными руками тени, вытащил засов из паза. Тот бесшумно опустился на деревянный пол. Тень скользнула в открывшуюся дверь, возвращаясь в тело.
   Тяжело разлепив веки, Саймойлов поднялся на ноги, осторожно прикрыл двери в Лесину комнату и направился к себе за лекарствами. Леську срочно нужно поставить на ноги. А что будет дальше? Главное, что она будет жить.
   Владимир осторожно, чтоб не скрипела, открыл дверь. На цыпочках прокрался к кровати, где на скомканных простынях металась Леся, и аккуратно расставил бутыли с мазями, растирками и настоями на прикроватной тумбочке.
   Самойлов приложил руку ко лбу девушки. Дело плохо - вся горит. Аккуратно, чтоб не потревожить, хотя еще немного и девушка начнет бредить, Владимир растер ее тело прогревающей мазью. После получаса уговоров - у Леси начался бред - Владимир напоил ее настойкой для скорого выздоровления. Разделся и лег рядом, крепко ее обняв и укрывшись теплым одеялом.
   - Все хорошо, моя хорошая. Все будет хорошо, - в голове Самойлова сам собой сложился вполне приемлемый план.
   К утру жар отступил. Дыхание выровнялось, и девушка привычно сопела, развернувшись к Самойлову лицом. За ночь ему пришлось еще пару раз поить ее горькой настойкой и все время накрывать одеялом, потому что Леся так и норовила выползти из-под него. В конце концов Владимир сгреб ее в охапку, для того чтоб вовремя предотвратить любую попытку к бегству. Посопротивлявшись с полчаса Лесандрин угомонилась. Владимир молил всех известных ему богов, включая Всевидящего, чтобы девушка не пришла в себя до того, как он уйдет. Он не хотел, чтоб она застала его в своей постели, без приглашения.
   Ночь выдалась трудной. Впечатление, что он стал участником изощренной пытки, крепло с каждой минутой, которую он проводил рядом с ней. Он не мог лежать рядом и бездействовать. Но совесть, которую он с удивлением обнаружил в недрах своего существа, не позволяла воспользоваться ситуацией. Не так. Не здесь. Только по ее желанию. И пусть он будет мучиться потом целый день, сейчас он не позволит себе пойти на поводу у желаний тела.
   Владимир постарался отвлечься от тела девушки, которую сжимал в объятиях. После того, как Владимир подрос и смог контролировать силу, которой был наделен от рождения, он поступал только так, как надо ему, не оглядываясь ни на кого. Лишенный любви с детства (родители были в ужасе, когда года в три обнаружили, что ребенок обладает магическим даром и маленький Ладик все детство провел запертый в подвале), Владимир решил, что любовь - абсолютно ненужное для жизни чувство. Главное в жизни - получать то, чего хочется и доставляет удовольствие. Единственный раз, когда он отступил от своих принципов - влюбился в Анну - остался шрамом на его сердце. Леська же вошла в его жизнь легкой поступью. Не требуя от него ничего, отдавая всю себя взамен, а он испугался, не оценил, не понял, потерял. Потом злился, хотел отомстить, использовать для достижения мечты всей своей жизни... Потом неожиданно понял, что ему без нее не жить, хотел помириться, привязать, не отпускать... Теперь же главная его задача, сохранить ей жизнь.
   Лесандрин отвлекла Самойлова от мыслей, закинув ногу на бедро. Владимир крепче стиснул зубы, осторожно прикоснулся ко лбу губами, проверяя температуру. Удостоверившись, что беспокоиться не о чем, Владимир выскользнул из ее кровати, оделся, прихватил скляночки с лекарствами с тумбочки и, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. Остановившись у ее двери, он сделал пас рукой, возвращая засов на место.
  
   Земля, словно выжженная сотней пожаров, без единого намека на растительность зияла черными трещинами разломов шириною в человеческий рост. Сухие стволы деревьев. Серое небо, затянутое тучами. Тела людей с застывшими в немом крике лицами. Путникам пришлось спешиться и вести лошадей за собой, взяв под уздцы. Городские ворота открыты настежь. Привалившийся к стене стражник с остановившимся взглядом пропускал всех желающих, коих было немного. Над воротами болталась серая лента с буквами, которые когда-то были белыми: "Добро пожаловать в Хайт". Страшное зрелище.
   Девушка, идущая след в след за мужчиной, нервно передернула плечами, словно от холода.
   - Здесь вообще кто-нибудь живой остался?
   - Похоже, их осталось очень мало. Нужно осмотреть.
   - Как ты себе это представляешь? - взвилась она. - Атан! Нас всего двое! Что ты предлагаешь нам делать?
   - По-моему из нас двоих маг - это ты, поэтому предложений я жду от тебя. Я сразу говорил, что здесь происходит. И рискну напомнить, что Леся и Самойлов направлялись сюда. И найти нам их нужно прежде, чем до этих двух, - Атан сдержал нецензурное определение, - доберется кто-то еще.
   - А ты уверен, что они здесь? - Атан красноречиво посмотрел на черноволосую девушку, и та поняла, что сморозила глупость.- Ну ты же знаешь, что я всегда говорю глупости, когда нервничаю.
  
   За два часа осмотра ничего нового путники не увидели. Черная земля, ни намека на растительность и трупы, трупы, трупы. Запаха разложения не было - благо солнце пряталось за тучами, но стойкое амбрэ смерти наполняло город, словно вода кувшин.
   - Слушай, - не выдержала Милада, - я могу ошибаться, но мне кажется, что Лесёнка здесь не было.
   - С чего ты взяла? - поинтересовался Атан, с трудом открывая дубовые двери, ведущие в дом губернатора.
   - Она бы не допустила этого. Либо я засекла бы ее по поисковому маячку. Но ее след оборвался перед въездом в губернию... Может, ее здесь и не было? Может, Самойлов в последний момент изменил маршрут?
   - Он не мог этого сделать. Владимир не проигнорирует приказ императора.
   - А ты не думал, что он может послать кого-то из отряда сюда, а сам и носа не совать?
   - Все возможно. Но ведь твой поисковик молчит. Если бы они свернули, то маячок указал бы тебе верное направление, - возразил странник, пропуская девушку вперед.
   Милада сморщила аккуратненький носик и прошла мимо странника. Дом выглядел так, словно ничего и не произошло, а тела людей, лежащих на полу... так это просто спать всем сразу захотелось.
   - Это что-то новое, - произнесла Милада, присаживаясь на корточки рядом с телом одного из слуг, - оно пришло моментально, застав всех врасплох. Это не "Черный мор" и не другое проклятие...
   - А что это тогда? - Атан привалился к дверному косяку, сложив руки на груди.
   - Определенно проклятие, но такой силы... Я затрудняюсь даже предположить, кто способен на такое.
   - Дор? - Атан вопросительно изогнул бровь и пожал плечами.
   - Нет. Я сомневаюсь, что обладая такой силой, он прятался бы столько лет. Нет. Такая мощь подвластна только смерти... - пробормотала девушка, поднимаясь.
   - Что ты имеешь ввиду?
   Милада приложила пальчик к губам и на цыпочках пробралась на второй этаж. Половица под ногой Атан протяжно заскрипела, огласив весь дом.
   - Тише ты! - шикнула черноволосая ведьмочка на него, продолжая путь наверх. Она сосредоточенно прислушивалась к чему-то недоступному слуху странника, напряженно всматривалась... Атан смотрел на спину Милады, не отрываясь.
   - Да в чем дело? - прошипел он.
   - Не мешай, а! - шикнула девушка, - я разговариваю! - Милада остановилась у одной из дверей и взялась за ручку.
   - Сама с собой можешь поговорить и потом, - огрызнулся Атан.
   - Я с домом разговариваю, - ответила девушка.
   - А ты у душеведа давно была? - Поинтересовался странник. Девушка выразительно закатила глаза и открыла дверь.
   Комната оказалась приемной губернатора. За дубовым столом друг напротив друга в креслах располагались губернатор и странник. Атан подошел к телу последнего, а Милада застыла посреди комнаты, широко раскинув руки.
   Тело девушки едва заметно глазу задрожало, голова откинулась назад.
   Атан перешел к изучению бумаг, лежавших на столе.
   - Милад, их точно здесь не было, - произнес странник, отрываясь от бумаг. Девушка не отвечала. Атан обернулся. Черноволосая ведьмочка стала бледной, как смерть. На лбу выступила испарина. Плечи обреченно опустились. Тело девушки шаталось, словно лист на ветру. Глаза прикрыты, а губы что-то шепчут. Только что?
   Девушка стала заваливаться на бок, и Атан подскочил к ней как раз вовремя. Милада была без сознания. Отведя двумя пальцами прядь с лица ведьмочки, Атан попытался привести ее в чувство, но безрезультатно.
   Бумаги на столе вспыхнули, ярко озарив комнату. Атан вздрогнул от неожиданности, озираясь по комнате. Пламя занималось все быстрей, переходя на одежду на телах и дубовый стол.
   Странник чертыхнулся и поспешил выбраться из горящей комнаты. Оказалось, что горит не только комната, горит весь дом. Дым забирался в глаза, и нос, мешая дышать. Безвольно обмякшее тело Милады, тоже не придавало страннику маневренности. Стараясь дышать через раз, странник устремился к двери, перепрыгивая через горящие тела. Грохот заставил Атана посмотреть в потолок и вовремя увернуться от горящей балки, стремительно падающей вниз. Язычок огня лизнул края плаща, и добрался до брюк.
   Он не мог дышать, почти ничего не видел из-за сизого дыма, ноги жгло так, что впору орать... но на руках у него была Милада и времени обращать внимание на собственную боль у Атана не было. Он подбежал к окну. С разбегу выбив плечом стекло, Атан по инерции выкатился на улицу. Сзади полыхнуло, и раздался взрыв. Он отполз, в безопасное место, продолжая сжимать Миладу в объятиях...
  
   Милада пыталась выбраться из сна, в котором не хотела находиться. Боль, гнев, страх, паника - чужие эмоции, которые она не могла, не хотела чувствовать в себе. Когда очередная волна ужаса накатила на нее, девушка не выдержала и закричала...
   - О, Всевидящий, ну за что мне все это! - сквозь кашель пробормотал странник, а Милада рискнула открыть глаза.
   - Атан! - Радостно воскликнула она, но тут же осеклась, рассмотрев парня.
   - Кто-то поджег дом. И пока ты находилась в блаженном состоянии неги, мне пришлось вытаскивать наши задницы из пекла, - сообщил он, тяжело приваливаясь к стене.
   - Ой, да у тебя ноги обгорели! - воскликнула она, прикрывая рот рукой. Ноги странника ниже коленей походили на месиво красной кожи, пузырей и обгоревшей ткани.
   - Надеюсь, ты сможешь что-нибудь придумать, иначе я прямо тут начну орать, как женщина при родах, и перебужу половину мертвяков своим шикарным голосом, - изрек он с трудом.
   - Подожди, немного. Я сейчас вернусь, - Милада поднялась на ноги. Пытаясь сообразить, в какой стороне находиться площадь, на которой они оставили лошадей, - главное, постарайся не потерять сознание.
  
   Огонь жадно тянул жаркие пальцы к телу, сжигал ресницы и брови, кожа под их прикосновениями плавилась, превращаясь в черные лохмотья, съеживаясь, обнажала обуглившиеся мышцы и кости. Боль заставляла метаться раненным зверем в поисках выхода, которым была разве что смерть... Блаженное забытье, вечный сон, покой, от ожидания которого раньше бежал мороз по коже, а теперь - это далекая и самая желанная цель...
   Тело изогнулось в неестественной судороге. Ощущение от ломающегося позвоночника оказалось малой каплей в бушующем океане боли... Слух улавливает пронзительный леденящий душу крик. И немногим позже приходит осознание, что это твой собственный...
   Картинка сменилась.
   Сумерки. Желтеющий лес с багряными отсветами роняет листву. Теплый был денек. Один из таких, которые заставляют поверить, что осень - золотая пора. Тело пробирает озноб, несмотря на то, что вечер теплый, а едва касающийся верхушек ветерок, ласков и нежен. Внутри тяжелым молотом о наковальню бьется сердце. Чье? Странный вопрос. Твое, конечно.
   Страх... Панический ужас, бьющийся внутри, как ребенок в утробе матери, растет с каждой секундой, разрушая идиллическую картину...
   И осознание того, что ты здесь не один...
   Что-то - первобытная тьма, чистая ненависть, не разбавленная людскими эмоциями, злость - мчалось через лес, не заботясь о маскировке.
   Зачем прятаться? Пусть прячутся те, кто недостоин населять эти земли, те, которые будут визжать, как недорезанные свиньи, стоит существу подойти немного ближе. Самодовольство - единственное чувство подвластное этим существам по отношению к себе. Остальное - механическая работа, то, из чего они состоят, то, для чего они созданы...
   Действительно, зачем прятаться? Люди не заметят их, а если и найдется слишком наблюдательный, успевший распознать неладное по почерневшей от лап тварей земле, то все равно будет поздно. Слишком поздно. Им никто не поможет, и никто не спасет.
   Едва сдерживая дыхание, чтоб остаться незаметной тенью, падаешь на колени, сжимая тяжелую голову руками. В нутрии буря - чужие мысли, твои - все перемешалось... Легкие стягивает тугой обруч и дышать практически невозможно. Где ты, что ты, кто ты?
   Одна последняя попытка сделать вдох...
   И Леся проснулась. Тяжело дыша, с безумным взглядом, озираясь вокруг. Что это было? Сон. Это был всего лишь сон. За окном занимается рассвет. Комната, объятая полумраком, освещена слабым розоватым светом, струящимся из окна.
   Девушка села на подушках.
   - Тень, ты?
   - Можно сказать и так, - ответили ей из полумрака. Владимир ступил в полоску света из темноты.
   - Я скоро седой стану с такими шуточками. Самойлов, что ты тут делаешь?
   - Караулю твой сон.
   - А самому что никак не спится? - поинтересовалась она, убирая мокрые волосы со лба тыльной стороной ладони.
   - Никак, - пожал плечами Владимир, - от Игоря нет никаких вестей. Наум отправился за ним в Хайт пару часов назад.
   - Надо было самим туда ехать, - протянула девушка.
   - Ты болела. Почти четыре дня провалялась в постели, не в состоянии даже встать. Что мне нужно было сделать? Бросить тебя тут и ехать вместе с Наумом? Он мальчик не маленький, должен сам во всем разобраться.
   - Но ведь жара у меня не было, - возразила Леся.
   - Но мог вернуться. Первые сутки были критическими. Ты их пережила. Но лекарство, которое я тебе давал, мобилизует все силы организма для того, чтоб заставить бороться за жизнь. Откат в три дня - еще достаточно хороший результат. Ты лекарь, тебе ли не знать, что жар могу вернуться в любую минуту.
   Лесандрин молчала, разглядывая лоскутное одеяло.
   - Что тебе снилось, Ангел? Я хотел тебя разбудить, но... не успел подойти, ты справилась сама.
   - Кошмары, обычные ночные кошмары, Владимир. И давно ты сидишь в моей комнате? - вернулась она к теме, от которой Владимир мастерски ушел.
   - Нет. Зашел проверить - все ли с тобой в порядке.
   - Похвальная бдительность! - не удержалась девушка от шпильки.
   Мужчина сделал пару шагов от окна до кровати и сел на краешек, отогнув край одеяла.
   - Может, хватит? - Владимир уставился в окно на рассветное небо.
   - В смысле?
   - Кусаться, царапаться, избегать, искать в моих действиях второй смысл?
   - Не могу. Заставить себя не могу. Понимаешь, - Леся заерзала на постели, выбирая удобное положение, - если уже говорить начистоту, то я, наверное, никогда не смогу тебя простить. Знаешь, я столько лет тебя любила, ждала, что ты одумаешься, поймешь, что тебе нужна именно я, или хотя бы, объяснишь свое поведение... И теперь, когда ты здесь, когда, как говорит Милада, до тебя все-таки дошло, я не могу тебе ничем ответить. Не пускает гордость, обида. Ты пойми одно, Владимир, я думала, что, если ты придешь и объяснишь мне все - я буду счастлива, прощу тебя, и мы будем вместе. Но... я не могу, - Девушка потерла горящие щеки ладонями.
   - Я люблю тебя... Вернее, долгое время думала, что люблю, но теперь понимаю, что вместе мы не будем никогда. Я просто не могу тебе верить. Если мы будем вместе, я каждый день буду ждать от тебя ножа в спину... А без доверия - какие могут быть отношения и чувства...
   Самойлов молчал, продолжая задумчиво смотреть в окно.
   - Почему ты так категорична?
   - Потому что время лечит. И если я не могу быть с тобой сейчас, неужели ты думаешь, что годы изменят это положение в лучшую для тебя сторону?
   Владимир сорвался с места и в считанные секунды оказался рядом с девушкой.
   - Но ты ведь чувствуешь, правда? - спросил он, лаская дыханием кожу шеи.
   - В Академии нас учили, что это всего лишь физическая реакция тела, - проговорила она, с трудом контролируя дыхание.
   Он мягко коснулся шеи губами, прокладывая еле ощутимую дорожку из поцелуев прямо к мочке уха. Лесандрин невольно повернула голову, подставляя шею под поцелуи. Он слегка прикусил мочку ее уха, обжигая дыханием, одной рукой стараясь бережно, словно драгоценность, прижать любимую к себе. Девушка подчинилась с легким стоном, придвигаясь к желанному, но не близкому человеку.
   - Ведь ты же любишь меня, - его губы легкими прикосновениями скользили по ее щекам к виску, от виска - к шее, - Не лги себе, пожалуйста. Не делай мне больно.
   - А я и не лгу, - она запустила пальцы обеих рук в его волосы и, чуть оттягивая их назад, заставила посмотреть на себя, - Ты можешь получить мое тело хоть сейчас, Влад. Но это ничего не изменит в наших отношениях.
   Владимир сжал челюсть и выпустил ее из рук. Мужчине хватило половины минуты для того, чтоб покинуть ее комнату стремительным вихрем.
   Лесандрин посмотрела на закрывшуюся за Владимиром дверь и смахнула навернувшиеся на глаза слезы. И что она делает?
  
   Лесандрин достала из сумки снадобье Миладкиного приготовления. Что бы кто ни говорил, а талант у любимой подружки непревзойденный. Леся пожурила себя за то, что не выпила ее отвар раньше, еще перед тем, как болезнь окончательно свалила ее. Все руки никак не доходили. Вот и пришлось валяться в постели столько дней. Хорошо, что откат действовал всего три дня, а то, насколько девушка помнила из учебников, по лекарственным травам - могла и две недели проваляться, борясь за жизнь.
   За то теперь, отвар для пополнения сил - самое то! Лесандрин залпом выпила не особо вкусную жидкость и почувствовала, как тело наливается знакомой твердостью и силой. Жить можно! Аккуратно сложив травки обратно в сумку, девушка посмотрела в окно. Улицу заволокло серым густым туманом. И что-то ей совсем не нравилось происходящее. Э-э-эх! Сюда бы Миладку, да Атана, и скучно бы не было и предлог подходящий не оставаться с Владимиром наедине.
   Странная все-таки штука жизнь. Лесандрин ни капельки не покривила душой перед Владимиром. Она столько времени страдала из-за него, из-за того, что все так вышло, она столько слез пролила. И теперь, когда Владимир перед ней, все равно, что на блюдечке с голубой каемочкой, она придумывает себе причины, чтоб не быть с ним...
   Лесандрин махнула рукой и решила, что сейчас не самое лучшее время для того, чтобы копаться в себе. Еще успеется. Девушка оделась, заплела волосы в короткую косу, отметив, что волосы нужно уже красить - белые корни смотрятся как седина. Под глазами залегли тени, от недосыпа, а фигура вообще превратилась неизвестно во что.
   - Да уж, - протянула она, - я-то думала, что худее некуда, а оказывается, что я ошибалась. Еще немного и стану похожа на жертву лабораторных экспериментов.
   Поправив ру3башку в сотый раз, девушка наконец-то убедилась в том, что сделать с висящей как на вешалке одеждой ничего не получиться, разве что узлом завязать. Она в очередной раз махнула рукой и со словами: А, третий сорт - не брак, - вышла из комнаты.
  
   Самойлов уже сидел за столиком и ел. Вернее, пил. Отнюдь не травяной чай. Медовуху.
   - Льер капитан, в чем причина столь раннего застолья? - Девушка и бровью не повела, не выказывая реакции на хмурый взгляд Самойлова.
   - Пытаюсь расслабиться, - нехотя ответил Владимир.
   - Странные у тебя способы расслабляться, - девушка заказала на завтрак копченого мяса с ржаным хлебом и травяной чай.
   - Уж какие есть, - Владимир уткнулся носом в тарелку с завтраком, служившим ему, по всей видимости, закуской. - Я не Атан. Крушить все подряд не пойду.
   - Ну, так Атан тоже не по трезвому делу драться со стенками шел, - возразила Лесандрин, припомнив дорогу от Верховцев до столицы, - только после принятия хорошей порции на грудь. Кстати, я о нем тоже сегодня вспоминала, к чему бы это?
   - Что, соскучилась? - ядовито заметил Владимир.
   - Да, - Лесандрин была сама безмятежность, чем еще больше задевала попранное самолюбие Самойлова. Ему, видите ли, плохо, а она... - И не только о нем. О Миладе тоже. Соскучилась я по ним.
   - С каких пор вы с Атаном стали такими друзьями, что ты скучать по нему начала?
   - Не знаю. Просто он совсем другой, не такой, каким хочет казаться, - ляпнула крашеная блондинка Лесандрин и тут же поняла, что только что сморозила.
   - Ну-ну, - Владимир налил себе очередную стопку медовухи, а Лесандрин поморщилась. Ну и какой прок в том, что он пьет - все равно не пьянеет.
   Дверь в помещение отворилась, и до Лесандрин долетел звук до боли знакомого голоса.
   - Атан, прекрати ныть, ты же мужчина! - вещала черноволосая скандалистка, заходя в питейное заведение.
   Вслед за ней появились Атан и Наум, который поддерживал странника под руку, помогая передвигаться.
   - Ой, а вот и они! - Милада в мгновение ока оказалась перед столиком, где сидели Владимир и Леся, и расцеловала подругу в обе щеки, - Ну как же я соскучилась. Ты не представляешь! Мы в Хайте были. Там та-акой кошмар, ты не поверишь! Мы в дом губернатора зашли, я только этого, ну, ты понимаешь, того самого и - в обморок, очнулась, все горит, кругом дым, а у Атана ноги обгорели, сильно-сильно. А потом... А тут... Я туда... А он... - остановить Миладу не представлялось возможным. Она говорила с такой скоростью, что никто не мог разобрать, что же случилось на самом деле и каким образом странник с лекарем-алхимиком оказались сначала в Хайте, а потом здесь.
   - Кхе-кхе, - подал голос Самойлов, дабы обратить внимание стихийного бедствия по имени Милада на себя, - Здравствуй, а мы только что вас вспоминали...
   - Ой, Самойлов, я такого страху натерпелась, что и тебя безумно рада видеть, - изрекла ведьмочка и села за стол.
   - Присаживайтесь-присаживайтесь, - махала она руками Науму с Атаном, которые только доковыляли до столика, - А ты, Наум, поаккуратней, все-таки Атан хоть и противный сухарь, но живой и ему, между прочим, может быть больно.
   Атан, морщась от боли, сел и выразительно посмотрел на Владимира.
   - Слушай, дай ей выпить, а? А то она за всю дорогу рот ни на минуту не закрывала!
   - Даже во сне? - притворно ужаснулись Наум и Владимир.
   - А кто вам сказал, что она спала? Шок как-никак! Да за меня переживала, решила морально поддержать. Вот... и поддерживает.
   - Атан, - шикнула Милада на странника, - Ну как тебе не стыдно. Чтоб я? Пила медовуху? На голодный-то желудок??? Сначала поем - после напьюсь! - произнесла девица и переключила свое внимание на Лесандрин.
   - Хвала богам, она нашла другие уши! - обрадовался Атан.
  
   Утро плавно и незаметно перетекло в вечер. Напились все. И если девочки держались молодцом, то мужчины надрались, что называется до поросячьего визгу. Что они только не вытворяли! Дошли до того, что в обнимочку, как лучшие друзья, вели разговоры на тему: "Все бабы сво... бодные личности", а потом еще и песни пели. Поистине шедевральное исполнение песни "Ой мороз, мороз" закончилось на фразе "напою жену, обниму коня". После этого Самойлов попытался заснуть лицом в тарелке, но Милада не позволила ему сделать это, заставив Наума отволочь капитана в комнату. Сама ведьмочка плавно покачиваясь и сшибая на своем пути соседние столики, поплелась за мужчинами показывать дорогу.
   Атан и Лесандрин остались вдвоем допивать остатки спиртного, коего в литровом глиняном кувшине было чуть меньше половины.
   - Ты жива, моя ст... ст.. струшка? - Атан обвел мутным взглядом стол, обнаружил на нем то, что можно выпить и разлил по кружкам.
   - Я трезвая, як огурчик, - пробормотала Лесандрин, опираясь локтями на край стола, - не в пример тебе. - Она осмотрелась по сторонам. Комната ритмично покачивалась, лица расплывались. Так. Лучше не отвлекаться. А то тошнить начнет. Девушка посмотрела на собутыльника и постаралась сфокусировать взгляд. "Ага, лицо вижу. Остальное пока без надобности".
   - Тк давай что ли выпем? - Атан, покачиваясь, поднял кружку.
   - А за что? - поинтересовалась девушка.
   - А за любов! - Атан криво улыбнулся, стараясь изобразить лучезарную улыбку.
   Лесандрин скривилась и поставила свою кружку на стол.
   - А не буду, - попыталась сказать она, отмечая, что язык заплетается - мама не горюй.
   - А с чего это? Я, тут понимаешь шты, за любов хочу выпить. А ты не поддерживаешь. Не уважа-а-аешь?
   - А че за нее пить? - пьяно усмехнулась девушка, заправляя за ухо непослушной рукой прядь каштановых волос.
   - Ну, не хочшь за любов пить, давай из-за нее напёмся! - выдал Атан, - Давай-давай, поддержжжжживай кмпанию.
   - Ладно, но тока ради тебя, - ответила девушка. Вот чем пьяный Атан хуже трезвого? От него-то и трезвого тяжело отвязаться, а от пьяного - ни-ни, ни за какие коврижки.
   - Слушшй, - протянула девушка, когда спиртное погибло смертью храбрых в желудках "отдыхающих" друзей, - а где ты спать-то будешь?
   - Тут, - невозмутимо ответил мужчина, ткнув пальцем в деревянный стол, и громко икнул.
   - Неееееее, так не пойдет. Я тебя отведу, - возразила Лесандрин и покачнулась. Странник хмыкнул и отмахнулся.
   - Ты сбя отведи. Для начала. Я это... тяжелый - во! Еще и раниный.
   - ЁЁЁ! - воскликнула Леся, а в голове слегка рассеялось. - Поджди. Я сейчас.
   - Куда? А выпить? - Странник лихорадочно осматривал стол, в поисках разбитого полчаса назад уже пустого кувшина.
   - Счас приду. А ты смтри не засни, пока я прду, - девушка, качаясь, встала из-за стола, - Дождешшшся?
   - Ага, - ответил странник, отыскав на столе тарелку со своим ужином.
  
   Штормило девушку так, что она с трудом доковыляла до комнаты. В голове пьяным хороводом крутились мысли.
   "Ёк-макарёк, - думала она. - Надо найти в отварах протрезвляющее. Иначе Атану придется ночевать за столом".
   Мысли о том, что вообще-то, можно попросить и кого-нибудь из рабочих таверны, транспортировать тело Атана до кровати, в голове девушки не возникало. Нужный пузырек темного стекла нашелся достаточно быстро - минут через двадцать поисков. За это время девушка успела натереть коленками пол до зеркального блеска - на двух конечностях тело почему-то не держалось. И вообще, хотелось лечь, прямо здесь на полу, и уснуть, желательно до лета, чтоб никто не кантовал. Но, сидящий за столом Атан, словно заноза в известном месте, мешал девушке исполнить желаемое. Нет уж, - решила она, - сначала отправлю его спать, а потом, уж как-нибудь сама.
   Леся с горем пополам, зубами, достала пробку из горлышка и махнула полпузырька, не глядя...
   Глаза сами собой вылезли из орбит, рот открылся, в попытке глотнуть свежего воздуха. Как ужаленная, она подскочила на месте и стала бегать по комнате, маша руками, как юный птенец в попытке взлететь. И откуда силы взялись? Как назло воды в кувшине, стоящем на тумбочке у кровати, не оказалось. Намотав по комнате приличное количество кругов и смахнув выступившие слезы, девушка старалась отдышаться, привалившись спиной к стене.
   Туман в голове рассеивался, земля перестала качаться, предметы мебели в комнате еще двоились, но стоило чуть-чуть сосредоточиться, как все вставало на свои места. Минут через десять Лесандрин все-таки спустилась вниз.
   Атан, как ни странно, еще бодрствовал, активно ковыряя столешницу пальцем. Выражение вселенской скорби на лице, плечи опущены, глазки в пол, вернее, стол.
   - Что случилось? - деловито поинтересовалась девушка, присаживаясь рядом.
   - Ничего, - глухо ответил странник, продолжая интересное занятие.
   - И все-таки что-то случилось, - констатировала она, - Атан пойдем спать, а?
   - Вместе? - поднял сияющее надеждой лицо странник.
   - Конечно вместе! Ты же без меня не дойдешь. Я тебя не брошу, будь уверен!
   - А-а-а-а... - протянул Атан и опустил глаза.
   - Атан, - позвала Лесандрин, - что случилось? Ты чего?
   Странник отмахнулся.
   - Спать, значит спать, - мужчина попытался подняться самостоятельно. Возможно, если бы не обгоревшие ноги, это бы ему удалось, но... Леся вовремя подоспела к заваливающемуся на бок страннику и помогла встать.
   - А теперь мы идем в кроватку и будем отдыхать, - увещевала она, тяжело взбираясь по лестнице.
   - Угу, - мужчина всеми силами старался удержать непослушное тело в вертикальном положении, но удавалось это ему с трудом, - А ты меня уложишь? - усмехнулся он.
   - Конечно, - с деланным энтузиазмом отозвалась она, мечтая о том, как бы скорее добраться до своей кровати и уснуть до утра.
   - И одеялко поправишь?
   - Угу.
   - И сказку на ночь прочитаешь?
   - Конечно!
   - А поцелуешь?
   - Ко... Атан! Не наглей, а?
   - Ладно-ладно. А в щечку? - не унимался бессовестный вымогатель, пользуясь положением больного на всю катушку, - А то я без этого не усну, ни-ни. Буду долго ворочаться с боку на бок. Потом мне будут сниться кошмары... Тебе меня не жа-а-алко... О, жестокая женщина! - канючил он.
   - Атан, ну что ты, как маленький? - попыталась урезонить зарвавшегося странника Лесандрин, открывая дверь в комнату.
   Девушка помогла страннику добраться до кровати, усадила и попыталась снять сапоги. Не тут-то было! Атан решил доказать, что еще не настолько пьян, чтоб его раздевали, пытаясь дотянуться до ног самостоятельно. Ничего не выходило, он только морщился от боли и бессилия.
   - Ну вот, - сетовал он, когда Леся помогла ему улечься поверх одеяла. Снимать что-то еще помимо сапог и плаща он отказался наотрез, закатив такую истерику, что любая девушка обзавидуется и возьмет на вооружение, чтобы исполнять при соблазнении. - Такой романтический момент испорчен. И чем? Моими собственными сапогами! - прям оскорбленная невинность!
   - Спи спокойно, романтик-собутыльник, - пожелала Лесандрин, стоя у двери.
   - А поцеловать?!!! Я ж не усну, - раздалось с кровати.
   - Спокойной ночи, - девушка решила проявить твердость и, наконец, уйти.
   - Ну в щечку, а? Ну, Леся... Леся, - пытался дозваться странник, - Жестокая ты, Леська! Трудно, да, больного в щечку поцеловать?
   Лесандрин с минуту послушала это возмущение, а потом решила, что лучше чмокнуть в щечку и спокойно лечь спать, а то еще поперебудит всех своими криками.
   Отойдя от двери, девушка наклонилась над притихшим Атаном и потянулась, чтобы честно исполнить его просьбу. В последний момент Атан повернул голову и прижался губами к ее губам. Девушку, словно током ударило. Она дернулась и, потеряв равновесие, села... Прямо на больные голени странника. Он взвыл раненным зверем, а девушка подскочила на месте, выкинув из головы обиду на Атана:
   - Прости, прости, прости, - причитала она, бегая у кровати.
   - Ничего, - процедил он сквозь зубы, пытаясь сдержать стон. - Любви без боли не бывает.
   - Атан! Не мели чушь, и вообще, что ты себе позволяешь?! - Она уперла руки в бока, пылая праведным гневом.
   - Все вы женщины такие, - возмутился побледневший от боли мужчина, - вечно выясняете отношения не в тот момент.
   - Слушай, - Леся не могла смотреть на то, как он мучается, и сменила гнев на милость, - мазь от ожогов у тебя или у Милады?
   - В тумбочке посмотри, - прохрипел Атан, переживая новую вспышку боли. - Миладка днем перевязку делала, пока еще трезвые были. Должна была там оставить.
   Мазь нашлась быстро, а заодно с ней и обезболивающее, которое она тут же влила в рот сопротивляющемуся пациенту. Лесандрин пришлось еще немного потревожить странника, для того, чтоб сесть на кровать и положить его голени на свои колени. Аккуратно размотав повязку, девушка намазала заживающую кожу толстым слоем мази и спросила:
   - А почему у тебя так медленно заживает ожог? Помнишь, в заповедном лесу у меня тоже руки обгорели, но зажило все намного быстрее. Через два дня я и думать забыла о боли, только шрамы небольшие остались.
   - Лесь, я в отличие от тебя и Милады всего лишь человек. Хрупкая оболочка, которую смять - как нечего делать. Вы обладаете даром. Регенерация у вас не в пример моей лучше. Хорошо, что Миладка по части лекарств - гений. Если бы не эта мазь - прощай ноги, - Атан сдавлено простонал и откинулся на подушки. На лбу крупными каплями блестел пот. Весь алкоголь из организма, как ветром сдуло и боль мужчина чувствовал настолько остро, словно его резали на живую.
   Тем временем, Лесандрин стала осторожно втирать мазь в кожу, стараясь причинять как можно меньше боли.
   - Лесь, - позвал Атан. Видимо, обезболивающее начало действовать. - Как ты думаешь, а волосы на ногах вырастут?
   - Че-эго? - Лесандрин, честно исполняющая обязанности лекаря, уставилась на горе-пациента, как баран на новые ворота.
   - Не, ну ты сама подумай. Ну как я буду без волос на ногах? Я ж мужчина! Меня же любая женщина засмеет.
   - Вырастут, вырастут. - Успокоила Лесандрин, - А та, которая полюбит, смеяться не будет.
   Девушка закончила перевязку, аккуратно устроила пострадавшие ноги на кровать и помыла руки.
   - А ты?
   - А что я? - не поняла Лесандрин.
   - А ты смеяться не будешь?
   - Нет, Атан, не буду. Спокойной ночи. - Лесандрин взялась за ручку двери и в последний момент обернулась, - А ты обещай, что больше не будешь лезть с поцелуями, - потребовала она. Губы до сих пор помнили сильное прикосновение, напоминая о нем легким покалыванием.
   - Обещаю, - приложил он руку к сердцу, - больше не буду...
   Девушка улыбнулась и вышла за дверь.
   - Больше не буду, - проворчал мужчина, укладываясь поудобнее, - меньше тоже...
  
   Лесандрин удовлетворенно растянулась на кровати. "Закон подлости работает безотказно, - отметила она". Так хотелось спать, что сил не было. А теперь глаза на лоб лезут, не собираясь закрываться.
   Утром Атан встанет на ноги самостоятельно. Конечно, все сразу не заживет, но процесс пойдет намного быстрее. Она была бы не она, если бы не вмешалась. Другое дело, что без разрешения больного она не имела права этого делать, но... Лесандрин решила поступить по принципу: меньше знает - крепче спит.
   А что его спрашивать-то? Леся прекрасно знала, ЧТО ответит Атан на ее предложение. То, что послал бы он ее по известному адресу - дело понятное, но этим бы все не ограничилось. Хор бабушек-плакальщиц удавился бы от зависти при прослушивании гневной речи мужчины! У девушки перед глазами даже картинка нарисовалась: пена у рта, вытаращенные глаза, руки, словно лопасти ветряной мельницы, машут без остановки и куча нелестных отзывов в ее адрес. Нет уж, извините, но подобное выслушивать ей не хотелось... А помочь очень даже.
   Девушка потерла руки друг о друга. Ладошки до сих пор горели. Правильно дед Антип Атана называл - Огонек. Таких ощущений у Лесандрин никогда не было - сколько она людей полечила. Она боялась представить себе, что было бы, если бы она решила лечить его душу... Прикоснувшись краешком к его сути, она согрелась душой и заразилась его огнем и азартом. Все тело зудело, и требовало выхода энергии невесть откуда взявшейся в уставшем организме. Но если бы она сунулась дальше... Ощущения явно были бы не из приятных. И еще она отметила, что Огонек влюблен. Только вот в голову лезут не совсем радужные предположения о предмете тайных воздыханий странника.
   И вообще, что сегодня за день такой? Владимир с раннего утра с поцелуями и признаниями, которые как ножом по не зажившей до конца ране. Боль в его глазах она разглядела так явственно, прикоснись и почувствуешь. Да и, что скрывать, у самой горечь на языке до сих пор осталась, словно собственной желчью захлебнулась.
   Девушка терзалась сомнениями. Металась из стороны в сторону, пытаясь решить что-то для себя. Решить главный вопрос: стоит ли доверять Владимиру? Накрыв голову подушкой, Лесандрин решила, что утро вечера мудренее, сложные вопросы на похмельную голову не решаются, и вообще, надо же когда-то спать?
  
   Утро встретило Лесандрин перекошенными от похмелья лицами друзей. Им было настолько плохо, что они сидели рядышком, и Милада положила голову на плечо Самойлову. Одним словом нездоровая идиллия, не характерная для отношений этих людей.
   - Доброго утра! - бодро поздоровалась Лесандрин, вызвав гримасы боли на лицах друзей, - Оооо, я смотрю, кому-то здесь не хорошо, - девушка осмотрела странную парочку, держащуюся друг за друга, как за соломинки, и улыбнулась.
   - Тише, Лесёнок, тише, - прошептала Милада, сдавливая виски.
   - Как же вы сюда добрались? - поинтересовалась претендентка на место императорского палача.
   - Пить хотелось, - прохрипел Владимир.
   - Уууу, как все запущено, - девушка осмотрела стол, на котором красовался одинокий пузатый кувшин литров на пять, как минимум.
   - Милад, а ты про настойку свою от похмелья забыла? - Черноволосая мигом подскочила, бормоча под нос ругательства в адрес вчерашней пьянки и собственной забывчивости, и резвым кабанчиком бросилась на второй этаж.
   - Она куда? - поинтересовался Самойлов, сражаясь с собственным голосом, который отказывался звучать нормально и выдавал только сип.
   - За лекарством, Ладь, за лекарством.
   - Вот это скорость! - восхищенно просипел он.
   - Это называется: правильно поставить цель! - Девушка закинула под столом ногу на ногу и, удобно усевшись на стуле, заказала завтрак.
   Самойлов налил себе в стакан мутной жидкости из кувшина, которая при ближайшем рассмотрении оказалась рассолом.
   - С добрым утром, любимая, - раздалось за Лесиной спиной. Самойлов поперхнулся рассолом и только по причине дикого похмелья не вцепился Атану в лицо. Видимо, Владимир решил смерить соперника уничтожающим взглядом, но вместо этого получилось нечто маловразумительное. Леся же развернулась к сияющему, как начищенный самовар, мужчине лицом и уставилась на наглеца, искренне желая прожечь в его лбу дырку.
   - Не поняла, - протянула она тоном, не предвещающим ничего хорошего.
   Атан, от души любуясь реакцией, обошел столик, сел между Лесей и Самойловым, подпер подбородок рукой и сделал глазки побитого щенка.
   - Родная, ну, разве, ты не помнишь, что между нами вчера было? - Самойлов пролил на себя стакан с рассолом. Проникновенный, почти интимный полушепот, прекрасно долетал до ушей Владимира.
   - Ты что, - взорвалась Лесандрин, заикаясь от возмущения, - ох...оф... Оху... Жить надоело?
   - А что я такого сказал, радость моя? - врет и не краснеет, наглец. Вот, ну хоть бы одна жилка дрогнула! Вот это наглость!
   - Если ты считаешь, что та нелепая попытка чмокнуть меня в щеку и перевязка ран - ЧТО-ТО БЫЛО! То ты... - Леся красная, как вареный рак, набрала воздуху в грудь, чтобы высказать свое отношение к подобному цирку, но не успела... Владимир, совладав с дурным самочувствием, вытащил Атана из-за стола, схватив за грудки.
   - Убью... - прошипел он, глядя в лицо невозмутимому Атану.
   - Руки коротки, Самойлов. И устав не позволяет. - Он спокойно убрал руки Самойлова.
   - Все равно убью!
   - А в чем дело? Я посягнул на твою собственность? Что-то я клейма твоего на ней не заметил. Она тебе жена? Нет. Сам ничего не можешь сделать, так не мешай другим.
   - Не смей подходить к ней, понял? И близко чтоб тебя не видел!
   - И ты думаешь я тебя послушаю? - обстановка накалилась до предела. Они сверлили друг друга взглядами, полными взаимной ненависти.
   - Хватит! - Терпение Лесандрин лопнуло. - Сели! Сели, я сказала. Оба. Ты, - она повернулась к Атану, - не смей выдавать желаемое за действительное. А ты, Владимир, запомни, я общаюсь с тем, кем хочу и ты мне не указ! - девушка перевела дух и хотела что-то еще сказать, но...
   - А что здесь происходит? - бодрый голос Милады, прервал напряженное молчание.
   - Атан пошутил неудачно, - ответила Лесандрин, садясь на место. Аппетит пропал. Чтоб не мучить организм, девушка подвинула к себе кружку с чаем.
   - Ну, это он умеет! - ответила девушка, протягивая Самойлову скляночку с настоем, - Выпей, полегчает. Самойлов хмурый, как туча, послушно принял лекарство из ее рук.
   Дверь в таверну распахнулась. Невысокий мужичонка, в потрепанной одежде, с диким криком залетел внутрь и прижался к двери, закрывая выход своей спиной. Глаза лихорадочно осматривали помещение, словно пытаясь кого-то отыскать.
   - И до нас докатилась зараза! - Кричал он, срывающимся от напряжения голосом. - Мы все умрем... умрем... Все умрем!
   Посетители таверны притихли, с интересом разглядывая мужичка. Стояла такая тишина, что было слышно, как пролетела муха.
   - Разве вы не понимаете, - разрывался он, - мы умрем!
   - С чего такие выводы, любезный? - проговорил мужчина, сидящий ближе к выходу.
   - Там-там... - пришедший дрожащим пальцем указывал на закрытую дверь.
   - Да что "там"? - осмелели мужики, - выпил ты, что ли лишку, али не опохмелился с утра пораньше? Так ты садись, мы нальем!
   - Вы не понимаете, - голос мужичонки изменился, говорил он тихо, не отрывая глаз от своего указательного пальца.
   - Иди к нам, уважаемый. Присядь! - загалдела толпа.
   Мужчина застыл, с ужасом глядя в одну точку.
   - Эй, ты нас слышишь? - Незваный гость затрясся мелкой дрожью и развернулся лицом к посетителям. Часть лица, скрытая от глаз до этого времени, была покрыта черными пятнами, глаз заплыл, а кожа съехала, как тряпка, свисая с подбородка. Мужчина попытался что-то ответить, тыча в посетителей черным указательным пальцем, но получалось только не членораздельное мычание. Ноги его подкосились, и он упал замертво.
   Пронзительный женский визг распорол тишину, как клинок вспарывает тело, и, словно кровь из раны, потекла людская паника по помещению. В мгновение ока четверка друзей оказалась зажатой за своим столиком кучей тел, пытающихся вылезти наружу, сбежать на второй этаж, некоторые, особо нервные экземпляры, носились по помещению, в надежде найти выход из патовой ситуации.
   Атан встал на непослушные ноги в надежде перекричать гул и успокоить людей. Все тщетно. Крик, брань, ругань, сотни топающих ног...
   - Они же сами себя поубивают, пока до них зараза не доберется, - Милада сделала пас рукой, и голос Атана раздался над толпой.
   - Только успокой их, ладно, и не надо ничего говорить о магии, - предупредила она.
   - Не надо маленьких учить, - рыкнул Атан на всю таверну.
   - Ой, дурак! - схватилась Милада за голову, - ты еще отношения на публику выяснять начни, авось, отвлекутся от беды насущной!
   Атан грозно зыркнул, ограничившись взглядом.
   - А ты, - Милада обратилась к Самойлову, пока Атан мастерски успокаивал толпу, - можешь сдать меня с потрохами его Императорскому величеству, но скрываться в данный момент я не собираюсь. Ты хоть понимаешь, что на самом деле происходит?
   - Понимаю, - процедил Самойлов, - не такой уж я дурак.
   - Ну да, а когда ты Империю чистил на предмет магов - так это ты просто на всякий случай, чтоб Императору спокойней было! - Владимир скрипнул зубами, стараясь удержать на языке слова, которые вот-вот грозились сорваться с уст.
   - Я выполнял приказ!
   - И систему ты новую разрабатывал, только для того, чтоб перед властями выслужиться!
- Милада, - Владимир поднялся со своего места, - не надо говорить том, чего ты не знаешь...
   - Стоп-стоп-стоп! - разняла ругающихся Леся, - Значит так, для начала нам надо разобраться в ситуации, а не искать кто прав, кто виноват. Если мы продолжим спорить, то скоро будем лежать так же, как этот мужчина. Надо успокоить людей и навесить полог на таверну, а самим выйти и посмотреть, что твориться на улице.
   - Не поможет, Лесь, - устало вздохнула Милада, - отсюда только бежать.
   - Как? - Лесандрин ошарашено смотрела на подругу, чтобы Милада сказала, что не поможет?! Да быть того не может!
   Черноволосая ведьмочка встала со своего места и взмахнула рукой. Утихомиренные Атаном люди сладко заснули.
   - Ч-ч-что ты делаешь? - Лесандрин застыла столбом.
   - Дарю им спокойную смерть.
   - Ты с ума сошла, да?
   - Нет! Не сошла с ума! Лесь, мы ничего не сможем сделать! Ни-че-го! Мы пойманы в ловушку! Благодаря стараниям странников, и Владимира в том числе!
   - Что ты имеешь ввиду? - Не поняла Леся. Милада закрыла глаза на несколько минут. Леська привычно мысленно потянулась к ней, пытаясь отыскать ответ в действиях Милады. Зецкая пыталась навесить полог, для того, чтоб сдержать проклятие. Лесандрин прикоснулась к ее руке, и резкая боль прошибла тело девушки, сковывая позвоночник. Вдвоем им должно хватить сил для того, чтобы создать щит и иметь возможность хотя бы спокойно поговорить. При такой силе проклятия он долго не продержится, но они успеют выяснить несколько моментов.
   Милада смахнула пот со лба и открыла глаза.
   - Значит так, делимся информацией и решаем, как нам выбраться из этой з... сложившейся ситуации.
   - Я так думаю, что ты должна объяснить Лесе все, что мы выяснили, - Атан смотрел в упор на девушек, - а я пока переговорю с Владимиром.
   - А с чего вы решили, что ничего не можете сделать? - Владимир водил пальцем по столешнице, выводя непонятные фигуры.
   - Во-первых. Ты в курсе, что Дор жив? - Милада взяла инициативу в свои руки, прыгая в омут с головой.
   - Есть такие предположения, но не более того... Доказательств нет.
   - А чем это тебе не доказательство? Он очень хорошо все рассчитал. За столько лет чистки, полноценных магов не осталось. Все кто есть - жалкая кучка необученных людей, которые толком не знают, что делать с даром.
   - Ты тоже относишься к этой "кучке", как ты выразилась? - Самойлов изогнул бровь с саркастической усмешкой.
   - По сравнению с Дором, его знаниями, умениями, навыками, опытом... Даже с учетом обучения у бабушки, - пшик, не больше. Он меня сожрет и не поморщится. А что говорить о тех, кто об обучении и мечтать не мог? О тех, кто прятался по подвалам, по лесам, лишь бы сохранить себе жизнь? Тем более, твоими стараниями, мы остались одни!
   - Не остались... - Самойлов вздохнул и запустил в волосы пятерню, - По твоим представлениям, я - чудовище!
   - А кто ты еще? Одуванчик полевой? - Милада мерила шагами комнату.
   - Я, конечно, не идеал, но... Тебя ничего не насторожило в разговорах о без вести пропавших людях, со способностями после моей, как ты выразилась "чистки"?
   - От тебя можно чего угодно ждать!
   - Так вот, чтоб ты знала, - Самойлов стукнул кулаком по столу и поднялся с места, - Я создал специальный отряд из этих людей, отправил их учиться в Академию, мой отряд целиком состоял из них! Игорь, погибший в Хайте, - был одним из них! А Императорские лаборатории, которые славятся своими открытиями? Там тоже люди, отобранные мной во время чистки!
   - Что-то мне не верится, что ты смог все это провернуть сам...
   - Нет, не сам, по приказу Императора. Драгомир - не дурак. Он прекрасно понимает, что без Дора тут не обошлось. Но... он не может официально принять магию. Это слишком сложно... Тем более прямых доказательств нет. После того, что было во времена гона, народ ни за что не поверил бы ему, плюс это привело бы к обострению внешнеполитических отношений... Стоит Драгомиру выпустить ситуацию из под контроля и посеять панику, объявив, что Дор жив, как тут же соседние государства воспользуются внутренними распрями и возьмут нас без боя. Драгомир в панике, поэтому и приказал отыскать людей, обладающих даром. Как он выразился, на всякий случай.
   - Это нам не поможет. Дор слишком силен, - Атан поднялся на непослушные ноги, - Единственное, что мы можем, это спрятать Лесандрин.
   - А я-то тут причем? - девушка удивилась подобному повороту событий.
   - Потому что ты - главный козырь в руках у каждой из сторон, - ответил Владимир, - А мы должны позаботиться, чтобы ты не попала в руки Дору.
   - Да и Императору тоже, - вставил Атан, - потому что Драгомир играет в свои игры. Я был у него с отчетами. Я пытался до него достучаться. Он сказал, чтоб я предоставил ему доказательства. В хранилище отдела тайн мы нашли пророчество, касающееся Лесандрин и изображение Камиры. Все прошло без сучка и задоринки, что странно, были, конечно, непредвиденные обстоятельства, но... Я думаю, что Император тоже ищет ЕЕ, и знает, что я как-то с вами связан. А вот о его намерениях можно только догадываться. Люди у него есть, но он бездействует... Я думаю, что он ищет Дора и Лесю, но для своих целей...Кто даст гарантию, что император сам не проведет ритуал?
   - Сианиат - кинжал для проведения ритуала - украден, - вздохнул Владимир. Леся смотрела на друзей и не могла сложить все в единую картинку. Причем здесь она?
   - А тебе-то откуда это известно?
   - Игорь был хранителем. Перед тем, как отправиться в Хайт он проверил тайник. Кинжала там нет.
   Атан нецензурно выразился. Милада мерила шагами комнату, опустив голову. Владимир смотрел в окно.
   - А теперь. Может, кто-нибудь посчитает нужным объяснить ситуацию мне? - не вытерпела Лесандрин.
   - Ты дочь богини магии Камиры. Мы с Атаном нашли пророчество, в котором говориться следующее: "И родится источник - с силой божественной и слабостями человеческими. И когда начнет сила мира убывать, найдется способ открыть источник Сианиатом. И сгорит хрупкая оболочка и затопит мир небывалой мощью. И будет хаос, и будут жертвы, пока сила не подомнет под себя хрупких и Знающие не воцарят", - Милада процитировала по памяти.
   Леся хлопала ресницами, пытаясь осознать правду.
   - Ребята мы не одни, - тихо проговорил Владимир, продолжая смотреть в окно, - Похоже, у нас гости.
  
   Друзья тихонько крались вдоль стены таверны. Милада попыталась узнать сущность гостя, но не смогла. Натолкнулась на стену.
   - И что нам делать? У кого есть предложения? - Атан плелся в конце, ноги еще болели и не позволяли "скакать бодрой козой".
   - Ориентироваться по ситуации, - шикнул Самойлов.
   За спиной раздался громкий хлопок, и ребят откинуло в сторону, присыпав обломками досок и камня. Таверну взорвали.
   Сознание возвращалось медленно. В нос и рот набилась земля и пыль от взрыва. Дышать тяжело. Милада надсадно закашлялась. Тяжесть со спины спала, и послышался голос Владимира:
   - Милад, все нормально?
   - А то! - прохрипела девушка, - Прям, как на завалинке себя чувствую!
   - Ну, если язвить в состоянии, значит, отойдешь, - Владимир убрал доски, которыми привалило девушку, и помог сесть на землю.
   - А может, я и на смертном одре язвить буду, - девушка зашлась в кашле.
   - Поживем-увидим, - пробормотал Самойлов, продолжая вытаскивать из под завала друзей.
   - Не доживешь, - уверенно прошипела ведьмочка.
   - Откуда знаешь? - бодро поинтересовался он, помогая Лесандрин сесть рядом с Миладой.
   - Чую. Особо чувствительным к неприятностям местом. А почему ты такой бодрый? - с подозрением спросила она.
   - Потому что меня отбросило дальше, чем вас, не успев, толком привалить. Вот и выбрался быстрее. Если бы Атан не мучился с ногами, то тоже давно бы вылез и помог мне.
   - Будь они не ладны,... - Атан матюгнулся так, что у Милады щеки заалели, Леся вообще стала пунцово-красной.
   - Час от часу не легче, - пробормотала Лесандрин, оглядывая то, что было таверной, - И где мои хваленые способности, из-за которых меня все хотят заполучить? Где? Я ж ничего толком не могу!
   - Сила и знания - разные вещи, - ответила Милада. - Без определенных знаний и опыта ты спалишь телесную оболочку на корню.
   - Весело, - Лесандрин мазнула тыльной стороной ладони по губам, вытирая кровь.
   Шум за спиной отвлек компанию от пространных рассуждений. Они, как один повернулись на источник и застыли с открытыми ртами.
   В воздухе, на высоте человеческого роста, парила фигурка в темном плаще с накинутым на голову капюшоном, скрывающим лицо.
   - Мне кажется, я слишком приложился головой во время падения, - пробормотала Атан.
   - Или просто кто-то решил действовать открыто, - ответил Владимир.
   - Ну, что? - спросила фигурка, - Сдаемся, али не хватило? Еще побегаете?
   - Ты лучше тараканов в голове погоняй, а не нас, - рявкнула Милада, поднимаясь на ноги. Остальные потихоньку занимали оборонительные позиции. Кто как мог. Лесандрин стала рядом с Миладой, чтобы помочь в случае чего.
   - Хм, - произнесла девушка в плаще, - Ваша порода, Зецкая, никогда не отличалась благоразумием. Фигурка сделала едва заметный пас, и земля затанцевала под ногами. Атана снесло первым, впечатав, в дымящиеся обломки таверны. Самойлов упал на спину и вовремя успел перевернуться, встав четвереньки, прожигая взглядам нападавшую фигуру. Милада закрыла глаза, и, казалось, не обращала внимания на происходящее. Лесандрин, подпитывала тело подруги, которая вела невидимую дуэль с незваной гостьей.
   Фигурка сделала широкий пас рукой наотмашь и Милада полетела вслед за Атаном. Началось светопреставление. Поднялся ветер, деревья выдирались из земли с корнями и неслись по направлению к оставшейся стоять Лесандрин и Владимиру, на удивление, цепляющемуся за землю.
   Вокруг потемнело, словно черным куполом накрыло. Не видно ни черта! Земля дрожала, расползаясь кривыми оскалами трещин, затягивая в них, все, что попадалось.
   Лесандрин смотрела на фигурку, желая прожечь взглядом. Белки глаз затянуло черным, черты лица заострились. Тело девушки приподнялось над землей и выгнулось, выбрасывая в окружающую черноту силу, сияющую звездами среди непроглядной тьмы.
   Самойлов со всего маху стукнул по земле кулаком и от удара, по земле зазмеились молнии. Поднявшись на колени, мужчина сделал легкий пас рукой в сторону Лесандрин, надевая на нее защитный купол. Тело девушки упало на землю, трясясь, словно в ознобе.
   - Я сказал, хватит! Ты заигралась! - тело мужчины безвольно упало, оставляя место действия тени, которую в окружающей темноте сложно было бы различить.
   Фигурка нападающей вздрогнула, словно от удара, и исчезла с тихим хлопком, словно ее и не было.
   Окружающий мир, окрашенный в черный, просветлел. Тень вернулась в тело Самойлова. Владимир тяжело поднялся на руки и осмотрелся. Лесандрин исчезла.
  
   Глаза, еще не привыкшие к темноте, слезились, добавляя к гудящей голове "приятных" ощущений. Плечи болели из-за вывернутых в суставах рук. Запястья жгло немилосердно. "Что на этот раз?" Лесандрин скептически хмыкнула. Ситуация, в которую она попала, вызывала истерический смех. "О, Всевидящий, пусть меня скорее прибьют уже что ли?"
   Девушку мутило, перед глазами плясали вспышки ослепляющего света, на языке осела горечь с привкусом крови. Пленница попыталась пошевелить ногами - не вышло. Конечности каменными глыбами оставались на месте, отказываясь повиноваться владелице.
   Что с Атаном, Миладой, Владимиром? Последнее воспоминание, щедро подкинутое сознанием - тело подруги, неестественно безжизненное летит в развалины, которые несколько минут назад были таверной и застывшая в небе, словно изваяние, ненавистная фигура в плаще. Женщина. И голос от чего-то показался Лесандрин знакомым. Хотя, скорее всего, это просто игра воображения. В такой ситуации, что только не покажется. "Надеюсь, они выжили и находятся в безопасности. Если им нужна была я, остается крохотная надежда, что друзей не тронули..." - Леся безрезультатно попыталась поднять голову. Опять не вышло. Двигались только глаза. Остальное тело, словно налитое свинцом, каждой клеточкой чувствовало боль, проходящую молниями по организму, но стало настолько тяжелым, что каждая попытка сделать мизерное движение требовала титанических и бесплотных усилий.
   Постепенно туман и чернота перед глазами рассеялись, и Лесандрин смогла рассмотреть, куда на этот раз ее забросила судьба. В область обзора попадал только пол. Каменный, холодный (насколько могло судить окоченевшее тело), припорошенный грязной соломой. Не иначе, как темница. Затхлый запах - смесь чужого пота, крови и гниения - свидетельствовал о том, что помещением активно пользовались. Обзор заслонили носки добротных кожаных сапог с железными нашивками. Увеличенная копия тех, что у Леси на ногах. Их выдавали странникам.
   "А это уже интересно..." - успела отметить пленница, прежде, чем ее лицо свело близкое знакомство с носком мужского сапога.
   - Ну, что, тварь, очнулась?
   Кровь тоненькой струйкой текла из разбитого носа на пол. Она даже заорать не могла в полную мощь, все, чем порадовало непослушное тело - сдавленный стон. В голове девушки одно за другим выстраивались ругательства, которыми она с превеликим удовольствием поделилась бы с мучителем. Но не могла. Осознание собственной беспомощности сводило с ума, давило на виски до ломоты в затылке. Горячий воздух вырывался из легких, обжигая непослушные губы. Спасибо на том, что дышать может. И где эта хваленая сила, когда она так нужна? Она сама себе помочь не может. Не может защитить друзей... так о какой силе речь?!
   - Хорошо ли себя чувствуете, льери полубогиня? - издевательский тон и настойчивое ощущение, что она знает этого человека, - Ах, да... Вы же сейчас не способны даже говорить, - палач хмыкнул. Еще один удар. Теперь под ребра.
   От боли перед глазами заплясали огненные круги, дыхание перехватило, грудь обхватило железными обручами боли, которые с каждым мгновением сжимались крепче, грозясь превратить органы и кости в веселую мешанину осколков.
   - Зато чувствуешь все, - удовлетворенно протянул мужчина в ответ на ее очередной стон, - подожди секунду.
   Огрубевшие пальцы на несколько секунд коснулись шеи, возясь с застежкой ошейника.
   Воздух устремился спасительным потоком, заполняя легкие.
   - ...ять! - Гулко разнеслось по помещению, эхом отражаясь от стен.
   - Уже лучше. Теперь мы сможем поговорить. Правда, ничем, кроме головы, ты двигать не сможешь, но... Ведь так интереснее, правда Леся?
   Лесандрин с трудом подняла голову и прищурилась, рассматривая очертания силуэта в полумраке.
   - Ты! - с ненавистью просипела она.
   Из окошка под потолком пробивался тусклый луч, освещая узкой полоской кладку пола. Человек стоял за гранью света, пряча лицо под покровом мрака. Он сделал шаг и ступил в освещенную часть темницы.
   - Ты гляди, даже в темноте разглядела, - усмехнулся Наум.
   - Зачем? - голос сел окончательно и Лесе приходилось шептать.
   - О, Всевидящий, ну и дура же ты! Да к тому же и наивная. Я просто поражаюсь Самойлову. Бегать за существом подобным тебе... Да ты же никто и ничто! Не человек, не бог. Ты так, просто вместилище для силы. Сосуд с ножками, разменная монета в войне, которая никогда не будет твоей. Твоя матушка заделала тебя только для того, чтоб магия не умерла. Все. Это твое предназначение. А ты, наверное, возомнила себя очень умной, прятаться под носом Императора, использовать амулеты... Хорошо же ты мужикам головы позадурила. Атан перед тобой на задних лапках скачет, Владимир туда же... Только вот что они в тебе нашли? Обычная серая мышь!
   - Зачем я тебе? - повторила вопрос пленница.
   - Я отдам тебя той, которая исполнит твое предназначение. Ты не хочешь узнать, как я выжил?
   - Да, - прошептала она, - сейчас ты расскажешь мне, какой ты умный... - лицо Наума исказилось яростью, он с деланным спокойствием подошел к Лесе и отвесил пощечину.
   - Не забывай, что я хозяин положения. А ЕЙ ты сойдешь и в бессознательном состоянии.
   Девушка до крови закусила нижнюю губу, чтобы не закричать в голос. Такого удовольствия она ему не доставит.
   - Вас было просто обвести. Я знал заранее о нападении и распространении проклятия. А когда Милада погрузила людей в сон - это только сыграло мне на руку. Она не учла, что на людей, обладающих хотя бы каплей дара, ее халтура не действует. Атан не заснул благодаря ясноокой матери, и капля ее дара спит в его крови. Ну да дело не в этом. С каким удовольствием я наблюдал, когда ОНА с легкостью обломала вам крылья! А увести тебя из под носа Самойлова, занятого другой женщиной, - вообще плевое дело.
   - И сколько стоит предательство друзей и моя жизнь? - ехидно поинтересовалась Лесандрин постепенно крепнущим голосом.
   - Ни гроша. Я делаю это ради любимой. Мы разделим с ней власть над этим миром, - Наума распирало от самодовольства. Он упивался собственным величием, которого не было и в помине.
   - Ты марионетка в руках опытного кукловода. Не больше! - выпалила она, внутренне содрогаясь, в ожидании нового удара. Наум посмотрел на пленницу и усмехнулся.
   - Что ты можешь знать о любви? Она любит меня, и я сделаю все, для того, чтобы мы были вместе. Я удавлю собственными руками каждого, кто посмеет угрожать ей. - Кулаки его сжались, Наум крепко стиснул зубы, - И только то, что ты нужна для более великих целей, удерживает меня от того, чтобы раздавить тебя, как мошку.
   - И долго ты собираешься меня тут держать? - Лесандрин задала первый попавшийся вопрос, пришедший на ум.
   - Сколько понадобится. И поверь, это будут самые страшные дни твоей жизни.
   Наум посчитал разговор оконченным. Он подошел к скрывающейся в полумраке темницы решетке, отпер дверь, и вышел. Зубодробильный скрежет оповестил о том, что мучитель закрыл дверь на замок. Можно подумать, она сможет сбежать, не имея возможности пошевелиться...
   Лесандрин зацепилась за эту мысль, повторяя ее, как молитву.
   - Сбежать, не имея возможности пошевелиться... - девушка горько усмехнулась и прикрыла глаза. Для начала нужно кое-что проверить.
  
   На город опустилась кромешная тьма. Про такую еще говорят: "Не видно ни зги". Все вокруг: небо, земля деревья и строения сливаются в одно чернильное пятно.
   Самойлов сидел за столом, положив голову на руки. Комната освещалась слабо горевшей свечой - единственное, что сумел отыскать впопыхах капитан. На кроватях вдоль правой стены лежали Милада и Атан. По левой стороне расположилась печь, а у окна - стол. Атан сильно приложился головой. И не просыпался с момента нападения. Милада вычерпана до дна. До тех пор пока магический резерв не восстановится хотя бы до половины - девушка даже не откроет глаз. Еще легко отделались.
   Владимир сделал все возможное для облегчения состояния знакомых. Отыскал дом, в который перетащил раненных, проверил тело Атана и магический фон Милады. Благо, что помещение долго искать не пришлось, хозяева видимо ушли на городскую площадь, где их и настигла зараза. Самойлову пришлось немного повозиться с замком и все.
   Владимир боролся с собой, чтобы не бросить попутчиков там, где они и лежали и не отправиться на поиски Лесандрин. В груди зрело нехорошее предчувствие и каждое промедление - смерти подобно, но... Самойлов отдавал себе отчет в том, что не может бросить людей в беде, пусть даже только по той причине, что сама Леся оторвет ему за них голову.
   Сейчас же мужчина пытался достучаться до любимой тенью, пройти там, где не пройдет людское тело, остаться незамеченным в сумраке, который не подвластен человеческому зрению. Раз за разом он уходил все дальше, но не смог обнаружить ни намека на Лесино присутствие.
   Самойлов открыл глаза и с чувством грохнул кулаком по столу. Что за чертовщина! Вынужденная заминка и собственная неспособность справиться с ситуацией выворачивала Владимира наизнанку. Что-то не давало ему покоя. Что-то он упустил, за что и поплатился тем, что Леси нет рядом. Предположения одно хуже другого рождались в уставшей голове и больно били по сердцу.
   - Они не смогут провести ритуал сейчас. Я сделал все возможное для того, чтобы она не была готова, - рассуждал мужчина вслух, не опасаясь, что кто-нибудь его услышит. Очередная догадка раскаленным прутом вонзилась в сознание...
   - Она не сможет этого добиться. Не сможет... - Самойлов прикрыл глаза, и тело уступило дорогу тени. Она легким ветерком заскользила по помещению, принюхиваясь, присматриваясь, пытаясь определить, что же могла упустить в человеческом теле. Скользнув в щель под дверью, тень отправилась к месту пропажи Лесандрин.
   Все невесомое существо, являющееся вторым воплощением капитана, пронизывало гадливым запахом смерти. Тень в отличие от человека чувствовала все намного острее, на уровне ощущений.
   "Сила, сколько силы вылито впустую... Показушница. И откуда в пустышке столько магии?.."
   Чем дальше тень отрывалась от тела владельца, тем меньше становилась их связь, тем лучше себя чувствовала темная сторона и тем хуже - оболочка. Если Самолов потеряет контроль над темной половиной, то для физической сущности это закончится плачевно. Тень вырвется на свободу и останется бродить по свету, неприкаянной, ненужной, порождая слухи и сплетни о приведениях и злых духах...
   "Далеко отходить нельзя... Тем более после стольких вылазок сегодня"
   Тень скользнула над руинами таверны. Тела погребенные под камнями... И смерть, всюду смерть и боль.
   "Что же упустило тело? Что же мы упускаем сейчас?"
   Просочившись под обломки, тень выскользнула через несколько мгновений и со всей возможной скоростью устремилась в физическое воплощение. Худшие опасения оправдались...
  
   Все потуги Лесандрин вырваться из тела воспользовавшись способностями, были равны нулю. За последнее время она, кусая губы, силилась что-нибудь сделать. Но не могла. Она пробовала раз за разом, но результат оставался одним. Плачевным. Силы убывали попытка за попыткой.
   - Глупо было надеяться, что у тебя что-то получится, - за последние часы девушка пристрастилась к беседам с собой, - если я даже тела не чувствую, то остального и подавно сделать не смогу. И долго мне тут сидеть?
   Тело, словно собранное из тысячи кусочков, как лоскутное одеяло, пульсировало ноющей болью. Помимо того, оно вовсю заявляло о том, что неплохо было бы справить кое-какие физические потребности. В положении, когда из двигающихся частей тела у тебя только голова, сделать это довольно проблематично.
   В животе было пусто, в голове - тоже. Есть не хотелось. Хотелось просто лечь и умереть. Именно лечь, потому что умирать в подобной позе и врагу не пожелаешь. Шея затекла и по ощущениям ни чем не отставала от остальных частей. Язык распух от жажды. Нос... после близкого знакомства с носками сапог Наума, Лесандрин предпочитала не думать о том, что подобный у нее имеется.
   Девушка пробовала звать мучителя, но в горле пересохло, и звуки, вырывающиеся из горла, можно было назвать, разве что хриплым шепотом...
   Лесандрин опустила голову и закрыла глаза. Темнота утащила ее за собой в спасительный сон.
   Тварь бежала во весь опор, оставляя за собой почерневшую, словно от огня, землю. Невидимая, неслышная, она упивалась собственной значимостью и возможностью смять этот мир и всех живущих в нем. Сотни городов осталось за ее спиной, тысячи жертв... Эх, надо было видеть глаза жалких людишек, которые поняли что им пришел конец. Тварь искренне наслаждалась, всматриваясь в посмертное выражение ужаса, застывшее на их лицах.
   Ужас... Что бы ни говорили люди, но он удивительно многогранен и красив. Завораживающе бесподобен. Видеть его в глазах, в изгибе губ, в перекошенных мордах... Чем не искусство.
   Дорога вильнула, и тварь выбежала к городу, к которому добиралась ой как долго. Святоград. Существо одобрительно и самодовольно хмыкнуло.
   Ну, что? Посмотрим в глаза Императору?
  
   Звук открывающейся двери показался Лесе самой сладкой музыкой на свете. Она с трудом разлепила глаза, взгляд уперся в подсунутую под нос тарелку с непонятным варевом и омерзительным запахом.
   - Видишь, как я о тебе забочусь? - с усмешкой поинтересовался Наум, - Даже на стол еду поставил, чтоб ты смогла поесть. Цени.
   - И как я, по-твоему, есть должна? Со связанными руками?
   Шаги над ухом оповестили о том, что мучитель рядом.
   - А вот так не пробовала? - Наум с силой ударил Лесандрин по затылку, так, что голова оказалась в тарелке с похлебкой, - Захочешь есть. Придумаешь.
   Лесандрин сглотнула ком, подкативший к горлу. Эта тварь не должна видеть ее слез. Она подняла голову и прикрыла глаза, сдерживая слезы. Тяжелые шаги эхом разнеслись по темнице. Скрежет замка...
   - Придет день, и я лично перережу тебе горло, Наум. Придет день.
  
   Десяток горящих свечей по контуру большой кровати создавали романтичную обстановку. Наум заметно нервничал и ходил из угла в угол. Ожидание сводило с ума. Где она?
   Негромкий щелчок и в потайной двери у кровати появилась женщина. Наум стремглав бросился к ней, снимая плащ и без устали целуя руки в длинных до локтя перчатках.
   - Соскучился, дорогой? - насмешливый голос с нотками нежности обволакивал мужчину, как кокон.
   - Ты не представляешь, как... - с энтузиазмом пробормотал он, целуя обнаженную шею любимой.
   - Тише-тише, родной. Сначала дела, а потом все остальное, - женщина слегка отстранилась и посмотрела на Наума взором, обещающим много чего приятного.
   - Ладно, - вздохнул он и выпустил любимую из рук. Наум провел рукой ото лба к затылку, взъерошив волосы, и, устало опустив плечи, сел на кровать.
   - Сколько мне ее держать в камере? - спросил он.
   - Знаешь, милый, я думаю, что в наших планах произойдут кое-какие изменения. Как ее состояние?
   - Она еще не готова. Что я только не делал: и унижал, и бил. Держится. Я не могу сломать ее. Хотя, дорогая, возможно, нам нужно чуть больше времени и все.
   - Не-ет, - задумчиво потянула женщина, - Я думаю, что мы должны ее отпустить...
   - Что-о-о? - от подобной новости Наум подскочил на кровати, как ошпаренный, - но... Эль...
   Женщина оборвала его на полуслове, приложив указательный палец к губам.
   - Тише, мой горячий друг, - она села рядом с Наумом. Нежно поглаживая шею и прокладывая поцелуями дорожку от виска к сонной артерии, женщина продолжила: - Я думаю, что ты должен помочь Самойлову спасти девушку, но... при этом он должен потерять контроль над своими способностями. При ней. Это добьет ее окончательно. Уверившись в том, что любимый человек, бросивший однажды, предал еще раз, она потеряется и сломается.
   - Но... как я помогу ему, - выдохнул Наум, прикрыв глаза от блаженства.
   - Ну, допустим, оставить едва заметный след, который приведет его к ней. Оказать ему сопротивление и вынудить использовать силу, - промурлыкала соблазнительница.
   - Но, ведь он убьет меня! - Воскликнул мужчина.
   - О, боги, какой же ты глупенький у меня. Все с тобой будет в порядке. Как же я без тебя, - она прильнула к губам околдованного женскими чарами мужчины и повалила на кровать.
   - А теперь, можно и отдохнуть, - страстно прошептала она.
  
   Милада, словно в бреду металась на кровати. Дыхание участилось, щеки раскраснелись, а на лбу выступила испарина. Пронзительный крик распорол тишину и девушка, задыхаясь, села на постели. Сердце, словно угорелое колотилось где-то в районе горла, кровь набатом стучала в висках.
   Милада перевела дыхание и осмотрелась. Обстановка незнакомая. На соседней кровати спит Атан. На столе догорает оплавившаяся свеча... Где остальные?
   Нехорошее предчувствие протянуло острые когти и сжало грудь черноволосой тисками. Она встала на ватные ноги и с трудом добрела до стола, на котором лежала записка. Опершись руками о край столешницы, девушка постаралась прочитать написанное, но буквы расплывались перед глазами. От усилий держать непослушное тело в вертикальном положении, Миладу бросило в дрожь.
   Осторожно, чтоб от резкого движения не свалиться в глубокий обморок и не дай Всевидящий разбудить Атана грохотом, бывшая травница опустилась на стул, примостившийся рядом, и перевела дух.
   - Ну, что ж, первая часть плана, по прочтению коротенькой писюлечки, завершена, - пробормотала она.
   Девушка лукавила, потому как письмо, оставленное для них, нельзя было назвать "писюлечкой". Скорее уж мемуары в кратком изложении. Милада посетовала на то, что не воспользовалась мозгами и не прихватила из своей комнаты сумку с травами. Что-что, а она бы ей сейчас пригодилась, как нельзя кстати. Девушка сосредоточилась и прочитала:
   "Милада.
   Знаю, что именно ты доберешься до этого письма первой.
   - Какой, однако, проницательный молодой человек, - хмыкнула язва и потерла переносицу, прикрыв глаза. Даже для того, чтоб прочитать эту строчку ей пришлось приложить уйму сил, - Самойлов, ты не мог писать коротко и по существу! - возмущалась она, больше для того, чтоб почувствовать себя самой собой, в собственном теле, а не призраком прихватившим обиталище для души с чужого плеча.
   Рядом со свечой стоит настой для восстановления сил по твоему рецепту. Рядом с кроватью Атана - сумка с настоями. Откопал в развалинах, потому что...
   Милада положила листок на стол и осмотрелась. Увидев родную фляжку, девушка, насколько позволяло разбитое самочувствие, потянулась к ней, хваля Самойлова на все лады. Попутно, ведьмочка возносила молитвы всем известным богам - а не только Всевидящему - за то, что Владимир в первый раз в жизни совершил по-настоящему мужской поступок.
   Сделав большой глоток - от жадности и желания скорее почувствовать себя лучше - девушка сморщилась и шумно втянула воздух носом. Потеряв равновесие, ведьмочка свалилась-таки на пол и замерла, ожидая криков Атана. Странник не пошевелился и никак не отреагировал на грохот. Словно воин, маскирующийся в зарослях петрушки, стараясь воспроизводить как можно меньше шума, Миладка подползла к стулу, аккуратно поставила его и взгромоздилась сверху. Конечно, все вышло не так тихо, как планировала звезда алхимии, но все же получилось.
   - Так-с, что нам там пишут дальше?.. - чувствовала она себя намного лучше. Тревога отступила на задний план, отодвинутая радостью от того, что ее лекарства не пропали.
   Откопал в развалинах, потому что не мог оставить вас без помощи. Леська оторвала бы мне за это голову. Не думай, что я вас так сильно люблю...
   - От же сволочь! - улыбаясь, прокомментировала Милада.
   Но все это пустые разговоры.
   Милада, главное, не впадай в панику и делай все так, как я скажу. Прошу тебя, верь мне. Я клянусь, что не причиню Лесе больше зла, во всяком случае - добровольно. После того, как нападающая выпила тебя до дна, Леся решила бороться с ней один на один... В результате она пропала...
   Милада читала не в силах оторваться от написанного, силясь уложить в голове все по порядку.
   Атан сильно приложился головой, но жить будет. Думаю, ты сама знаешь, как его быстрее поставить на ноги. Ваша задача отправиться в Святоград за поддержкой. Михаил примерно догадывается о происходящем. Я с ним разговаривал об этом. Просто скажи ему: "Началось". Он прекрасно знает, что в этом случае делать.
   Я знаю, кто забрал Лесандрин и надеюсь, что смогу вызволить ее и увезти от греха подальше. Как только я буду уверен в ее безопасности - присоединюсь к вам.
   Ты ведь и сама догадывалась о том, кто я, верно? Думаю, что мои объяснения будут излишни.
   Знай, я сделаю все возможное, для того, чтоб Лесандрин не досталась ни одной, ни другой стороне. И даже, если ты мне не веришь, другого выхода у тебя нет. Со всем этим нужно было покончить давным-давно, но...
   Я верю, что у нас все получится и мы успеем до того времени, как все это доберется до столицы.
   Владимир.
   Я думаю, что вместо того, чтоб стремглав отправляться на лошадях в двухнедельный путь, вам следует отлежаться пару дней и пройти порталом."
   Дальше шел длинный список имен и фамилий с перечислением должностей. Его Милада должна была передать Михаилу. Девушка откинулась на спинку стула и невидящим взглядом уперлась в стену. Возможно, Самойлов и понял, что написал, но девушке ни черта не было понятно из этого письма. Только стало хуже. Намного хуже.
   Тряхнув черными спутанным волосами, Милада осторожно встала со стула и подошла к спящему Атану. Выглядел он не плохо, констатировала она. Но почему-то до сих пор не пришел в себя. Сюда бы сейчас Леську, она бы живо определила, что с ним не так. Но...
   Травница пощупала лоб пострадавшего, проверила пульс. Сердце билось тихо, но ровно. Видимо, Атана зацепила волной силы помимо удара. Мысли все время крутились вокруг новости о том, что Леся пропала. Как пропала? Где она? Что с ней? Успеет ли Владимир? И что он сможет сделать один против шайки обезумевших и одержимых жаждой власти магов?
   Милада стряхнула оцепенение и продолжила осматривать Атана. Убедившись в том, что Самойлов прав, девушка достала из сумки подходящий сбор и налила в кружку настоя для восстановления сил. Действовала она, как во сне. Картина окружающего мира была смазана. Существовала только задача, поставленная перед ней - поставить на ноги странника и вернуться столицу.
   Владимир написал, что Михаил в курсе. Михаил... Как же она соскучилась по нему! В груди сладко защемило. Невидимые силы подгоняли Миладу: Скорее, скорее, скорее..., - шептали они. Словно она может не успеть и произойдет что-то невообразимое, такое, что даже и в страшном сне присниться не может.
   Кстати о снах... Девушка непроизвольно передернула плечами. Пока она восстанавливала силы, ей снился очень странный и жуткий сон. Словно она была невидимой тварью нижнего мира, которая находила успокоение в человеческих жертвах. Словно она упивалась болью и ужасом.
   Девушка отмахнулась от неприятных мыслей и вернулась к обязанностям, стараясь уложить дальнейшие действия по порядку. Пункт первый: поставить на ноги Атана и обсудить план дальнейших действий. Для этого ведьмочка готова была достать друга даже с того света.
  
   Где-то настойчиво капала вода. Кап-кап, кап-кап, кап-кап. Назойливый звук сводил с ума, голова и без того чугунная, грозилась не выдержать подобного издевательства и разорваться на ошметки, попутно заляпав стены. Вывернутые в суставах руки уже потеряли чувствительность и это, не смотря на дикость ситуации, радовало. Низ живота напоминал о себе колющей болью, отдающейся во внутренностях.
   Лесандрин закусила губу, чтоб не взвыть в голос. Такого удовольствия она не доставит мучителям. Даже если за это ей придется расплачиваться собственной жизнью. Она ненавидела себя. Лицо с высохшими остатками похлебки нещадно чесалось. Тарелка же валялась неподалеку от пленницы. В порыве злости, девушка столкнула ее лицом со стола, и теперь вонючая жижа, по недоразумению называющаяся похлебкой, напоминала о себе стойкой вонью, смешанной с амбре гниющей соломы.
   Секунды складывались в минуты, минуты в часы, а часы - в вечность... Девушка была готова на все, лишь бы прекратить это мучение. Даже на смерть, но... Словно ниоткуда пришло понимание, что над ней издеваются нарочно, ее считают слабой хуторской наивной девочкой, которая сломается, стоит приложить чуть-чуть усилий.
   - Ну уж не-ет, - шептала она, - я вам всем еще покажу! Говорите, разменная монета в чужой игре? Этакая вещь, гарант победы для игрока? Не бывать этому! - после небольшой бравады на душе полегчало, что нельзя сказать о физическом состоянии.
   - О, Всевидящий, за что мне эти муки? Что за звери? - Лесандрин уже стала задумываться над тем, что самая изощренная пытка для человека это даже не отсутствие еды, не побои... А как ни странно, полная беспомощность во владении телом и стойкое желание справить физическую нужду под аккомпанемент капающей воды...
   Спать девушка боялась. Сны не давали ей забыться и уж лучше бодрствовать, чем видеть чужие страдания и мучения в полудреме.
   Заскрежетала цепь на решетке, и скрипнул, поворачиваясь в нутре замка, ключ. "Надо же, у меня посетители!" - мысленно хмыкнула Лесандрин, не поднимая головы.
   В углу отчетливо звякнуло, приземляясь на пол, жестяное ведро.
   - Ну как самочувствие, льери полубогиня? - ехидно поинтересовался Наум.
   - Могло быть и лучше, да некуда... - в тон ему прохрипела Лесандрин.
   - Наши условия недостаточно хороши для вас, льери?
   О, всевидящий! Леся заскрипела зубами, чтоб не высказать все, что она думает по поводу "светской" беседы.
   - О, льер, что вы, все просто замечательно!
   Наум сел на корточки и двумя пальцами поднял ее лицо за подбородок, заставив посмотреть в глаза.
   - Скажи мне, откуда столько гордости и спеси? - поинтересовался он будничным тоном. Ну, прям ни дать, ни взять, разговор влюбленных, выясняющих отношения...
   Радужка Лесиных глаз на миг затопила белки. Девушка моргнула, и Наум поспешил уверить себя, что ему просто показалось.
   - Не иначе, как от мамочки, льер Наум.
   Странник отпустил ее подбородок, голова безвольно упала на грудь.
   - А сейчас я подарю тебе несколько часов блаженства, - самодовольно протянул он.
   Лесандрин скептически приподняла бровь.
   - Ты настолько в себе уверен? - ни страха, ни отчаяния не вызвали его слова. Пустота, поселившаяся в душе, захватила все существо девушки, - Не боишься не оправдать девичьих надежд? - Наум ничего не ответил. Леся услышала его шаги совсем близко и внутренне приготовилась к новым ударам. На сей раз она ошиблась. Наум зазвенел цепью, которой, по всей видимости, были прикованы ее руки к стене. Холодные пальцы пробежались по коже запястий за миг до того, как Лесандрин с головой затопила жаркая боль, которая казалось, пульсировала в каждой клеточке организма. Девушка повалилась на пол, катаясь раненным зверем, в надежде заглушить ощущения, накатившие разом. Она стонала, кричала и готова была рвать зубами растертые в кровь запястья, обретшие чувствительность ноги... Перед глазами вспыхивали огненные круги, вызывающие резь в слезящихся глазах.
   ... Когда Лесандрин смогла более менее свободно дышать, не опасаясь, что грудная клетка взорвется сотней "новых и приятных" ощущений, она была вымотана настолько, что не могла связно думать. Она лежала на грязном полу, среди источающей гнилостный запах соломы, и смотрела в потолок немигающим взглядом. Лицо было мокрым и соленым от слез. Леся боялась пошевелиться и поверить, что все закончилось и боль больше не вернется...
   Последняя огненная вспышка пронеслась перед глазами, и мир погрузился во тьму.
  
   Ночь. Любимое время суток для темного. Когда-то он и мечтать не смел о том, что темнота захватит мир. Он не особо любил солнечный свет, хотя и не был упырем или вампиром, о которых так любит судачить хуторской народ. Он просто не понимал и не принимал прелесть дня или утра. Раньше не понимал... Солнечный свет не причинял ему боли, но и не зачаровывал. А вот ночь...
   Ночь, словно ласковая домашняя кошка, ластилась, просилась погладить, обласкать. Ночь - время отдыха, любви, слез, романтики и темных, таких, как он. Владимир Самойлов с рождения упивался этим временем суток. Какого было удивление его матери, когда новорожденный Ладик отказывался гулять днем по улице, поднимая такой крик, что все соседи в округе знали - младшего Самойлова вывели на прогулку. Зато в вечерние променады - отрада для материнского сердца и тела - ребенок спокойно гулял на руках у няньки либо отца, весело лопотал что-то мало похожее на обычную человеческую речь, зато всем своим видом выражал полнейшее одобрение.
   Позже, когда семья обнаружила у наследника магические способности, его стали запирать в подвале - для острастки. Глупые, они надеялись подобным способом "излечить дитятю от бесовского влияния"... Ладик искренне не понимал поведения родителей и протестовал против подобных наказаний. Он не боялся темноты подвала. Он боялся сырости и крыс, ненавидел прелый запах земляного подпола. "Словно в могиле", - думалось мальчику, и он не мог понять, почему ему так страшно, если темнота - его лучший друг.
   Темный... На это определение он наткнулся в библиотеке общины, когда пытался найти пророчество и хотя бы намек на то, кто может быть источником силы, которой он так хотел завладеть...
   "Темными называют людей, которым свет ночи, милее света утреннего. Обычно темные - это сильные маги, нередко абсолюты. Но судьба не благосклонна к ним. Они не имеют права сделать выбор, потому как выбор сделан до их рождения. И все обстоятельства складываются так, что темные идут своей тропой прямо к предназначению. Темный никогда не полюбит свет, он чурается его, словно припадочный... Потому как если Тьма полюбит свет, а свет полюбит тьму - наступит перелом мира настоящего, и кто победит в этой схватке, никому не ведомо... Темные редко приходят в мир людей, сами того не желая, они несут горе и беды роду людскому..."
   Владимир легко передвигался в угольной тьме, словно переливаясь в ней, впитывая ее, отдавая себя взамен. Редко ему удавалось выпустить силу - хотя бы частичку - из-под контроля. Сейчас же он молил ночь дать ему сил для того, чтоб спасти свет. Потому что без света не наступит утро, не будет дня, не придет вечер. И Владимир на своем опыте убедился, что старый бумагомаратель был не прав в том, что тьма пугается света... Ночь без утра бессмысленна, день без вечера - теряет границы. И как вечная ночь обращается в непроглядную тьму, так и вечное утро без ночи обращается в выматывающий пожар для измученной души.
   Утро, день, вечер, ночь - это прекрасный союз света и тьмы, единственно правильный и верный. Они существуют в гармонии, на радость другим...
   - Леся - мой свет, мое утро, мой день и моя жизнь, - шептал он ласковой ночи, - веди меня к ней.
   Он повторял эти слова, как молитву вновь и вновь, несмотря на то, что знал куда идет и от кого ждать подвоха.
   После того, как тень вернулась к хозяину, Владимир отчетливо понял, кто организовал пропажу Лесандрин. Он со злости рубанул по столу так, что столешница едва не рассыпалась на щепки. Он проверил руины таверны лично, для того чтоб еще раз убедиться в правильности своих выводов, а заодно вытащил из-под обломков сумку травницы (благо у последней хватило ума пропитать ее составом, защищающим от повреждений). Оставив письмо Миладе, которая уже вот-вот должна была очнуться, Владимир провел портал в Хайт. Наум не станет отходить от замыслов той, что играет в чужие игры.
   Владимир старался не думать о том, как ему выкрутиться из ситуации, в которую он попал, и остаться в живых... "Все потом, - рассуждал он, - все потом".
   Портал вывел капитана к окраинам Хайта. Он провел рукой в воздухе и тоненькая серебристая, словно сотканная из звезд, ниточка указала ему путь.
   - Знатно же он наследил, - отметил Самойлов, - или это сделано специально? Вот только для чего?
   С момента выхода на сцену дочери Дора, Самойлов запутался в ходе игры. Он не понимал, что творит старый маг и зачем? Владимир нервничал. Он знал, как следует себя вести со старым лисом и как ему спасти Лесю.
   Думал, что знал...
   Теперь же капитан отряда странников, а по совместительству еще и ученик Дора, находился в растерянности. Затевая собственную игру, он просчитался в нескольких моментах. Первый, и самый важный состоит в том, что амбициозный маг-абсолют, мечтающий о власти, добившийся доверия Императора и его врага Дора, и предположить не мог, что источником силы, которую он так надеялся получить, выдав императору учителя и заняв его место, - будет Леся. Милая, робкая, хрупкая, влюбленная в него Леся.
   Он и подумать не мог, что полюбит ее настолько, что будет готов отказаться от всего, ради ее безопасности...
   А теперь еще и выродок Дора - зеркало! Она спутала все его планы! И чего хочет добиться маленькая дочурка его учителя, где сам учитель и что вообще происходит - Самойлов не знал. Единственное, в чем он был уверен - Наум действует по указке Эль.
   Нить привела его к полуразрушенному зданию городской тюрьмы. Здание смотрело на него сверху вниз черными провалами окон, забранных решетками. Владимир прикоснулся ладонью к стене. Каменная кладка отдавала холодом и слегка вибрировала. Самойлов повернулся к стене спиной, заранее приготовившись к неприятным ощущениям. Глаза закатились, по телу прошла мелкая дрожь и... человек слился с фоном каменной кладки здания, уступив место своему второму "я".
   Темница - простор для тени. Осмотрев "достопримечательности", оценив охрану на входе и охранное заклинание, перекрывающее подвальное помещение, в котором собственно и располагались темницы, Самойлов пришел к неутешительным выводам. Слишком легко. Охраны, как таковой нет, да и с заклинанием справиться - дело пяти секунд. Толи его недооценили - этому Владимир не мог поверить - толи здесь кроется подвох особо крупных размеров...
   Мужчина заставлял себя здраво мыслить и анализировать ситуацию. Это было весьма проблематично, потому что его раздирало от желания воспользоваться тьмой, пройти сквозь стену в полуподвальное помещение темницы, забрать Лесандрин и поскорее скрыться. Но поступить так, все равно, что завести слона в посудную лавку, да попутно дать врагам в руки карты против него. Они знают, что он достаточно способный ученик, Дор лично говорил, что через пару сотен лет Владимир может стать равным ему. Но Самойлов умолчал о маленькой своей способности и любви к тьме. Естественно, Дор знал, что Владимир темный, но... он и предположить не мог, что его ученик настолько продвинется в контроле и владении способностями за столь короткий срок. Он-то не знал, что Владимир тренировался с тьмой с самого раннего детства, и обучение это проходило на грани саморазрушения...
   Владимир мотнул головой и вернулся мыслями к плану. Долго размышлять ему не пришлось. В тишине ночи послышался приглушенный, сдавленный стон. Последняя капля перевесила чашу терпения и Владимир, не задумываясь, скользнул в благосклонную тьму.
   Ночь, как и прежде, не подвела Самойлова. Он стоял посреди темницы и не мог отвести взгляда от изломанного, словно игрушечного, тела Лесандрин. Он не верил своим глазам. Это не может быть Леся. Это обман, видение, галлюцинация, но только не она... Тряпичная кукла, какими играют девочки в хуторе. Безвольное тело, кровоточащие, словно измазанные красной краской, запястья, одна нога подвернута под себя, вторая непонятно под каким углом... И пустой, безжизненный взгляд.
   Владимир опустился на колени возле Лесандрин, не замечая ничего вокруг. Он боялся даже дышать до тех пор, пока не различил в тишине слабый звук ее дыхания. Жива. Владимир осторожно приподнял ее голову, подсунув под нее руку, поправил руки и ноги. Бережно, словно это могло что-то изменить, он положил Лесю на колени и прижал к себе. Совсем как тогда в лесу, когда она оказалась в плену беспокойников... Только тогда он не представлял, что может настолько боятся ее потерять. Владимир качал ее, как маленькую девочку, в надежде, что она почувствует, что поддержка рядом.
   Он ласково гладил Лесю по щекам, целуя в макушку, позабыв о том, что нужно как можно скорее бежать отсюда и увозить Лесандрин подальше. Владимир провел тыльной стороной ладони по шее девушки и не поверил собственным пальцам...
   Он стал лихорадочно осматривать тело любимой: оттирая кровь на запястьях, осматривая щиколотки. Осмотр подтвердил неутешительные выводы.
   - Убью! - взревел Владимир, поднимаясь с колен, не выпуская Лесю из рук. - Убью!
   Теперь уже было все равно: услышат его или нет. Он сам найдет их, и будет медленно отрезать по кусочку, чтоб они поняли, что сотворили.
   Леся еще дышала и надежда на то, что он сможет ее вернуть, дышала вместе с ней. Владимир осмотрелся по сторонам, подыскивая место, куда можно положить девушку. Везти ее куда-либо с этими "украшениями" нельзя. Смертельно.
   Владимир кое-как развязал на груди тесемки плаща и аккуратно положил Лесандрин на него. Теперь на очереди Наум. Владимир поднялся на ноги и собрался развернуться к выходу, когда за его спиной прозвучал насмешливый голос:
   - Добрый вечер, льер капитан! - первым желанием Самойлова было ударить по Науму тьмой, чтоб только рожки да ножки остались... Владимир напряженно стиснул зубы и сжал кулаки. Не время. - Случайно не меня собрались искать?
   - А зачем? - Владимир медленно повернулся к бывшему подчиненному. - Ты сам пришел. Знаешь, я даже удивлен...
   - Чем же я мог вас так порадовать, капитан? - Наум прислонился спиной к решетке и сложил руки на груди.
   - Странно, что ты не ударил в спину, исподтишка, ведь так ты поступил с Игорем? А ведь он был твоим другом...
   - А я думал, что это ваша особенность действовать тайком, льер капитан. Ведь это у вас большие и темные тайны ото всех. Даже от "любимой", - скривился Наум, со снисхождением глядя на Лесандрин.
   - Тебя это не касается, - отрубил Владимир, прикладывая последние силы для того, чтоб не сорваться.
   - Почему же, Владимир? Очень даже касается. Сначала ты был на нашей стороне, а теперь... Или ты думаешь, что Дор тебе простит? Примет любимого ученика и замшелую полубогиню и вы будете жить счастливо? Или ты думаешь, что сможешь выкачать из нее силу и жить с человеческой оболочкой? Так я тебе напомню, что в ходе ритуала, даже при передаче силы от наследника к наследнику среди магов, передающий - не выживает. Даже, если отдающий сам хотел поделиться даром. На что ты надеешься, Владимир? На волю богов? - Наум усмехнулся, играя маленьким метательным кинжалом. - Ты пришел сюда, чтобы спасти ее? Попробуй. Только что ты будешь делать дальше? Ты в клетке. Ты сам себя загнал неизвестно куда и ради чего.
   - А в какие игры играешь ты? И чего ты хочешь добиться, а, Наум? Дор сказал, что девочка должна быть готова к передаче дара другому. А ты решил ее подготовить подобным способом? А ты знаешь, что Диатирал, который ты по указке Эль на нее напялил, убивает ее? - Владимир мотнул головой в сторону Леси. - Дор же от тебя мокрого места не оставит, если она умрет.
   - Дурак ты, Самойлов, - вздохнул Наум, - дурак. Нет твоего покровителя больше. Нет. Да и Дор собирался использовать девочку для своих целей. А ты-то думал, что сможешь всех обхитрить? Кишка тонка и силенок маловато, - Наум пожал плечами.
   - Ты хочешь сказать, что нашелся тот, кто смог убрать Дора? - Владимир не поверил услышанному.
   Наум пропустил вопрос мимо ушей, продолжая поражать воображение мужчины информацией:
   - Так или иначе, Эль хочет ее, и она ее получит. Рано или поздно.
   - Эль сможет только уничтожить все вокруг. Эль - зеркало. Пустышка, отражатель! - Самойлов анализировал полученную информацию, пытаясь разозлить Наума пренебрежительным отношением к его пассии. Владимир завел одну руку за спину, собирая в ладонь тьму. Тень из уголков темницы, незаметно ластилась к хозяину.
   - В последний раз ты не смог одолеть ее... Так кто из вас пустышка? - Наум откровенно смеялся над Самойловым.
   - Сними Диатирал, - процедил Владимир.
   - Ты решил, что можешь качать права? С чего такая уверенность, Владимир?
   Капитан не обратил внимания на выпад и продолжил:
   - Диатирал заговаривается магом на определенный замок. Открыть его может только тот, кто заговаривал, либо тот, кто сильнее...
   - Ты думаешь, что замок ставил я? - Наум расхохотался и наконец-то отлепился от решетки, - Нет, Ладь, его ставила Эль.
   - Но... - Владимир сделал вид, что замялся. Сгусток в руке за спиной приобрел силу и просился в бой.
   - Да-да, папочкина сила - полезна вещь, - сверкнул радостной улыбкой бывший подчиненный. В тот же момент в него полетел едва видимый комочек тьмы. Он обхватил свою жертву, как змея, сжимая тело, незаметными клубящимися темным нитями, ломая кости, затыкая рот...
   - Дурак не я, Наум, а ты, - Владимир повернулся к жертве тьмы спиной и присел на корточки рядом с Лесей, - А ты даже и не заподозрил, что я просто собираю информацию. А с Диатриалом, я как-нибудь и без тебя справлюсь. Эль не настолько умна, как ты думал, да и сила папочки ей не поможет без знаний. Форма замка одинаковая. А чего она хочет, я и так знаю.
  
   Трястись в седле под промозглым дождем, чувствуя пятой точкой каждую выбоину и рытвину в дороге - то еще удовольствие. Владимир Самойлов мужественно терпел все неприятности, гонимый одной лишь целью - вывезти Лесандрин из Берянии обходными путями, тайными тропами и, если понадобится, телепортами. Сам же предмет такой трогательной заботы сидел впереди, опершись спиной на мужчину.
   Владимир недолго колдовал на Диатриалом, хотя боялся, что провозится с ним достаточно долго. Лесандрин стало сразу же намного лучше, но... произошедшие события не преминули оставить на девушке свой отпечаток. Молчаливая, тихая, словно и не Леся вовсе, а пустышка, человеческая оболочка... Конечно, Лесандрин и раньше не отличалась большой разговорчивостью, но чтоб настолько...
   Владимир напряженно думал над сложившейся ситуацией. С момента, как им удалось выбраться из темницы, Владимир не раз пытался завести разговор с Лесей. Девушка же смотрела сквозь него, словно мужчины и в помине не было. Словно он пустое место.
   "Допустим, что она слышала весь разговор с Наумом, но ведь должна же последовать хоть какая-то реакция - гнев, упреки, слезы, косые взгляды, демонстративное молчание..." - рассуждал капитан. Тогда бы он смог что-нибудь сделать и не боялся бы за нее. Пусть кричит, ненавидит, бьет, в конце концов! Только бы знать, что она жива, в сознании, не сошла с ума...
   Так же его беспокоил тот факт, что он никогда и не слышал, о том, как себя чувствовали люди, с которых сняли Диатриаловые украшения. Наверное, потому, что выживших не особо много, а те, кого постигла подобная радость, не стремились делиться ощущениями. Да еще и Великий Гон... Вся бравада перед Наумом по поводу того, что он без труда сумеет снять диатриаловые цепи, и яйца выеденного не стоила. Самойлов блефовал. Все, чем он обладал - теоретические знания, данные Дором и почерпнутые в книгах тайного отсека библиотеки общины. И если снять замок ему удалось без особых проблем, то что делать с безразличной ко всему любимой - он не знал.
   Мужчина вынырнул из пучины глубоких раздумий и осмотрелся. В пределах видимости можно было разглядеть покосившиеся заборчики и одинаковые дома с неокрашенными крышами. Еще одна деревенька на окраине Берянии. Такая же, как и сотни остальных, которые Владимир имел "счастье" повидать на своем веку при исполнении обязанностей капитана специального подразделения странников.
   Мелкий противный дождик постепенно перешел в ливень, который косыми струями бил о землю, превращая и без того размытую дорогу в месиво скользкой грязи. Заговоренные от промокания плащи, набухли и отяжелели, не спасая от сырости. Срочно требовалось укрытие.
   За прошедшие три дня, беглецы удалились на достаточное расстояние. Телепортами Самойлов не пользовался, сохраняя силу для последнего рывка. Да и зачем собственно, пользоваться телепортами, если можно обратить себе на пользу искажения пространства, коих в окрестностях Берянии еще со времен магического расцвета видимо-невидимо. Главное вовремя почувствовать тоненький поток силы, который приведет к месту скорохода. Иногда они располагались на достаточно большом расстоянии друг от друга.
   Конечно, соваться в заброшенные чужие скороходы (выстроенные постоянные телепорты для руководствующей верхушки, служащие для быстрого перемещения по стране) дело не безопасное. Человек, не обладающий силой, их вообще не заметит. Пройдет рядом и даже не почувствует. А вот маг, в зависимости от степени одаренности, может не только заметить, но и воспользоваться таким лазом в пространстве. Но для начала, конечно, не мешало бы и прощупать обстановку и обстоятельно определить конечный пункт, в который ведет подобный лаз.
   Самойлов снял капюшон и приостановил лошадь. В груди натянутой струной отозвался зов. Скороход должен быть совсем близко. Владимир осторожно спустил с лошади Лесандрин, спешился сам и интуитивно потянулся к тоненькой жилке силы, бьющейся, словно артерия, наполненная кровью. Она отозвалась на зов мага, - словно преданный пес, давным-давно брошенный хозяином, - едва заметным колебанием. Самойлов слегка тронул ход и открыл глаза. Лесандрин, словно изваяние стояла рядом, не сделав и шагу, с того момента, как Владимир спустил ее с лошади. Мужчина прикрыл глаза, решив разобраться с непонятным поведением девушки чуть позже, а сейчас нужно поскорее найти укрытие. Ход, по всей видимости, вел к скалистым пещерам, недалеко от границы Хиатара с Берянией. Скорее всего, после войны двух соседствующих государств, с окончания которой прошло уже лет триста, скороход так и не удосужились убрать. А быть может просто маг, создавший его, специально не стал деактивировать лаз. Что ж, выбирать не приходится, придется пользоваться тем, что есть. Владимир повернулся к Лесандрин, чтоб поделиться радостной новостью, но девушки на месте не оказалось.
   Самойлов беспомощно озирался по сторонам, не находя объяснения тому, куда могла деться девушка. Пегая кобылка, купленная в одной из деревень, которую проезжали путники, стояла на месте, недовольно обмахиваясь хвостом. В грязи, которую по недоразумению приходилось называть землей, зияли две отметины, заполненные водой, на том месте, где Леся стояла еще пару минут назад. Самойлов в нерешительности подошел к кобыле и вздрогнул, услышав за спиной голос:
   - Владимир? - мужчина обернулся и облегченно вздохнул - нашлась. Лесандрин сняла капюшон с головы, растрепанные волосы мокрыми прядями облепили лицо, стремительно темнея под струями воды.
   - Где ты была? - Владимир подошел к ней, для того, чтоб убедиться, что с Лесей все в порядке.
   - Как где? Тут стояла. А как мы здесь оказались? - Лесандрин удивленно смотрела по сторонам, пытаясь сообразить, где они.
   Владимир во все глаза уставился на девушку, которая невинно хлопала ресницами и мило улыбалась.
   "Ничего не понимаю", - пробормотал Самойлов себе под нос.
   - Лесь, давай позже поговорим. Сейчас нам срочно нужно спрятаться от дождя, - Мужчина отвязал седельную сумку и повесил ее на плечо.
   - Так мы ж еще до деревни не доехали. Пешком что ли пойдем? - Леся производила впечатление маленького ребенка, который абсолютно не понимает ситуации, в которую он попал. Девушка мило улыбалась и радовалась ливню, подставляя лицо под упругие струи, льющиеся из прохудившегося неба.
   Самойлов, не отводя взгляда от Леси, махнул рукой, и лошадь, словно ужаленная во весь опор устремилась в сторону деревеньки.
   "Вот кому-то радость будет" - промелькнуло в голове мужчины, прежде чем он вложил мокрую холодную ладошку Лесандрин в свою руку и они шагнули в нутро скорохода.
  
   Конечный пункт заброшенного телепорта оправдал самые смелые ожидания Владимира. Правда, перед этим он весьма ощутимо приложился головой о каменный пол. Леська свалилась на Самойлова, поэтому выход из скорохода для нее оказался намного безболезненнее. Она мило улыбнулась и чмокнула его в щеку. В следующий момент девушка радостно осматривала укрытие.
   Самойлов с "упоением" глядел в потолок пещеры, пытаясь понять поведение Лесандрин. С каждым новым действием девушка преподносит ему все новые и новые сюрпризы. Как к этому относится? После длительных раздумий, Владимир все-таки решил, что лежать на твердой и прохладной поверхности ему противопоказано. Мужчина легко поднялся на ноги и тут же свалился обратно. Леська радостным козленком скакала по пещере, и, видимо, не заметив, налетела на Владимира. Странное зрелище - девушка-воин, которая ведет себя как пятилетнее дитя.
   Владимир покосился на спутницу и вернулся к обследованию пещеры. Через полчаса осмотра выяснилось, что укрытие пустует, во всяком случае, очаг не зажигали давно. Вход в пещеру, помимо шкуры неизвестного животного огромных размеров, закрывало весьма нехилое заклинание, которое не позволяло никому из вне зайти внутрь. Впрочем, выйти отсюда через занавешенный выход, тоже не получится. Заклинание создавало невидимую стену, которую даже Владимир не смог сдвинуть, как ни хотел.
   - Придется немного поковыряться с выходом, - оптимистично заявил он, поворачиваясь к девушке.
   Лесандрин сидела на кровати, застеленной шкурами, и смотрела на мужчину более осмысленным взглядом, нежели перед этим.
   - Зябковато тут, не считаешь? - Проговорила она, не сводя глаз с Владимира.
   - Есть немного. Нужно развести огонь, - ответил мужчина, несколько теряясь под горячим взглядом и удивляясь очередной перемене настроения.
   - А может, ты меня согреешь? - Прозвучал вопрос. В пещере повисла недоуменная тишина.
   - Лесь, - Владимир шумно сглотнул, и запнулся, пытаясь подобрать слова... - Для начала нужно развести огонь и перекусить. В сумке лежит хлеб и вяленое мясо. Сейчас поедим, осмотрим здесь все хорошенько, а завтра тронемся в путь... И чего ты на постель эту уселась. Ей уж триста лет в обед, мало ли какая живность в этих шкурах завелась, - оптимистично продолжил Владимир, отводя взгляд. Ох, неладное что-то с Лесей творится.
   Владимир отошел к очагу, чтоб развести огонь. За спиной он услышал робкие шаги и шорох. "Значит, Леська занялась ужином", - успокоился он, ощущая спиной прожигающий взгляд. Он сосредоточился на заклинании огня и... застыл, вытянув перед собой руку. Что-то его настораживало. Только что?
   Владимир ощутил легкое прикосновение и резко развернулся.
   - Ты испугался? - Спросила девушка, посылая Владимиру призывный взгляд из-под ресниц.
   - Да что такое с тобой происходит, Лесь? - Мужчина схватил девушку за плечи и потряс, желая вытрясти дурь из башки, - Ты понимаешь что происходит? Я - маг! Тебя это не волнует? Тебя недавно чуть не убили, а ты... А ты скачешь, как угорелая! Сначала молчишь, как рыба несколько суток, отказываешься от еды, ни на что не реагируешь... А теперь! - голова Лесандрин запрокинулась, девушка закусила губу и чуть слышно прошептала:
   - Ну, разве это все имеет значение, Владимир? Разве имеют значение ссоры и обиды, что стояли между нами? Ведь каждый миг, который мы проводим вместе, может оказаться последним, - постепенно голос Лесандрин теплел, меняя окраску, интонацию, набирая силу, - Я люблю тебя, а ты любишь меня... Разве что-то может быть важнее того, что сейчас мы можем быть вместе? Ведь завтра может и не наступить... - Она говорила и говорила. А Владимир слушал ее слова, словно самую сладкую на свете музыку, кружащую голову. Он смотрел в Лесины глаза и тонул в бесконечных омутах беспроглядной тьмы, уносимый водоворотом странного сомнения и надежды, которая поднимала голову с каждым сказанным словом.
   - Что может быть важнее нас? - в который раз спросила Лесандрин, освобождаясь от цепкой хватки Самойлова, и обняла мужчину за плечи, привлекая к себе.
  
   Яркий свет очага освещал все уголки каменной пещеры. На кровати, укрытый шкурами, сладко спал мужчина, обнимая хрупкую девушку. Она приподняла голову, покоящуюся до этого на груди спутника и внимательно посмотрела на него.
   Спит.
   Лицо девушки исказила хищная усмешка. Осторожно, чтобы не разбудить любовника, она выбралась из плена его рук и ступила босыми ногами на холодный пол. Девушка производила странное, если не сказать ужасное, впечатление. Красивое, тренированное тело, с плавными соблазнительными изгибами. Влажные - белые, словно снег у корней и темно-красные на концах - волосы, облепившие изможденное, худенькое личико. Черные глаза, в которых отражались отсветы пламени, словно искорки безумия. Остановившийся взгляд и детская, невинная и от того еще более пугающая усмешка на слишком ярких для бледной кожи губах.
   Девушка неслышно подошла к выходу и осторожно прикоснулась рукой к стене заклинания. Пространство под пальчиками заволокло туманом, и рука по плечо прошла в невидимую стену, как нож в масло.
   Она отошла от выхода из пещеры, наскоро оделась, не производя ни звука. Взгляд скользнул по столу, на котором лежал позабытый в пылу страсти небольшой кинжал и неровные ломти хлеба, нарезанные на ужин. Девушка остановилась, как вкопанная, гипнотизируя оружие взглядом, любуясь бликами огня на темной стали клинка. Мгновение, и оружие приятно оттягивает руку своим весом. Девушка умело играет оружием, пропуская лезвие между пальцев, и в задумчивости оборачивается к спящему воздыхателю.
   Удивительно, насколько тонка ниточка человеческой жизни. Один удар и мощное сердце, упрятанное за кольчугу человеческой плоти, перестанет биться, а вечная душа отправится на грань узнавать, что же ей уготовано.
   Она присела на краешек кровати и занесла руку с кинжалом для удара, продолжая улыбаться.
   Кто он ей?
   По лицу будущей убийцы пробежала тень. Она должна вспомнить кто он. Она должна его знать...
   Настойчивый голос внутри шептал: Убей! Убей! Убей!
   Но что-то мешало Лесандрин вогнать темное лезвие мужчине в грудь, обрывая тонкую нить жизни. Перед глазами мелькали картинки. Вроде бы когда-то она знала этого человека. И даже... Любила?
   Девушка сидела над спящим человеком, и смотрела на него во все глаза, не замечая, как по щекам струятся слезы. Пальцы разжались, и кинжал со звоном покатился по каменному полу. Лесандрин отмахнулась от ненужных воспоминаний.
   "Это было не с тобой, - продолжал шептать глухой голос в ее голове, - убей его иди дальше. Убей!"
   Девушка почти бегом направилась к выходу, чтоб не передумать. Если она не поторопится, голос в голове победит, и Лесю уже ничто не сможет удержать от ошибки.
   Она остановилась перед выходом и набрала в легкие воздуха. Губы девушки шевельнулись в неразборчивой, не различимой людскому слуху фразе, и стена заклинания подернулась густым клубящимся туманом. Лесандрин сделала шаг вперед, оказавшись один на один с черным грозовым небом.
  
   А где-то, в самом центре империи, ночь близилась к концу. Темное небо еще не золотилось первыми лучами восходящего солнца. Наступило самое темное время суток - перед рассветом... В городе стояла мертвая тишина. До утреннего патруля оставались считанные минуты. Закрытые наглухо ставни, запертые двери...
   Дом Михаила Закрана протыкал небо острыми шпилями крыш, зиял черными дырами серебреных ставней на окнах. Благородное строение, удивляющее горожан простотой и элегантностью днем, сейчас производило зловещее впечатление. Казалось, тьма сгустилась над ним, клубилась вокруг, старательно заглядывала в окна, просачиваясь в щели.
   Одно единственное окно на втором этаже было открыто, и тьма, весело улыбаясь, наполнила комнату.
   На кровати, застеленной белоснежными простынями, спала черноволосая девушка. Длинные черные ресницы отбрасывали тени на белоснежные щеки спящей красавицы. Ровное дыхание само за себя говорило о глубоком сне прелестницы.
   Тьма потянула загребущие пальчики к юной красавице и опутала ее упругим коконом. Тело девушки выгнулось дугой, и тьма хлынула в приоткрытый в беззвучном крике рот. Через секунду все развеялось, словно ничего и не было.
   Милада резко села на постели. Осмотрелась по сторонам. Невидимая сила тащила девушку к распахнутому окну. Она подошла и отодвинула тяжелую штору, вглядываясь в предутренний сумрак неба, почерневшими, словно сама тьма, глазами. Аккуратно ступив на узкий подоконник, Милада шагнула вперед, расправив руки, словно крылья, ощущая на щеках утреннюю прохладу, упиваясь запахом свободы...
  
   Худенькая женская фигурка с ног до головы замотанная в плащ осторожно ступала по мягкому ворсу ковра. Она провела рукой в кожаных перчатках по полированной столешнице, пробежалась кончиками пальцев по обивке мягкого кресла... Давненько она здесь не была, почитай с того времени, как папаша благополучно отправился на грань.
   Девушка устало опустилась в глубокое мягкое кресло, в котором отдал концы ее ближайший родственник. Тело зудело и ныло, прося об отдыхе, и она, наконец-таки, смогла выделить время для того, чтобы спокойно поразмышлять.
   Она вздохнула с облегчением. Эти уроды, возомнившие себя венцом творения (Они же маги!), не потревожат ее. Боятся. Еще бы!
   Девушка довольно хмыкнула. У нее есть Сианиат. И если Великий Дор не смог ей противостоять, то этой шайке обезумевших идиотов, привыкших подчиняться папеньке, просто нечем ей ответить.
   О, Боги! Как же просто все складывается! Уж она-то давным-давно поняла, что любовь - самая большая слабость разумных существ. Кем бы они в свою очередь не являлись: людьми ли, магами ли... Без разницы. Удар в эту точку всегда достигает намеченную цель.
   Девушка вытянула ножки в мягких кожаных ботиночках и похлопала по боку. На месте.
   Силы отца должно хватить до ритуала, а там... Даже если и не хватит - вокруг столько обладателей этой треклятой силы (пусть даже и не в таком объеме, как у Дора), что только успевай собирать. Да и для острастки полезно...
   - Эх, - вздохнула дочь Дора, - жаль, конечно, Наума. Хороший парень был. Любил так беззаветно. Да и в постели умел многое, ничего не скажешь. Но Владимир меня неприятно удивил. Кто бы мог подумать! - воскликнула девушка, облизнув пересохшие губы, - Хорошо, что я на всякий случай, предусмотрела такой поворот событий. Пожалуй, не мешает отметить мой успех, - пробормотала она себе под нос.
   - Так-с, главное, вспомнить, где отец держал спиртное.
   Девушка цепким взглядом оглядела полки с книгами, расположившиеся по противоположным сторонам кабинета.
   - Так-так-так, - она приметила старый фолиант на полке под самым потолком, выбивающийся из общего потока стройных рядов и уже собиралась взобраться на стремянку, чтоб скорее добраться до питейных запасов, как... вспомнила, что до сих пор не сняла плащ.
   - Ай-яй-яй, ну разве так можно? Разве приличные девушки так себя ведут? В помещении, даже если оно располагается под землей, нужно снимать верхнюю одежду, - девушка довольно похоже изображала манеру разговора Дора, пытаясь скорее справиться с завязками плаща под горлом, стянутые узлом. Девушка досадливо дергала тесемки, но ничего не получалось.
   - О, Боги, да что ж за невезение такое! - Всплеснула она руками и еще раз, больше для собственного успокоения, нежели рассчитывая на результат, дернула за неподдающиеся тесемки.
   Как ни странно, тесемки развязались, и девушка стянула надоевший капюшон с головы, освобождая копну упругих, огненно-рыжих кудряшек и ничем не примечательное лицо.
   Габриэль Син стащила с себя осточертевший до оскомы на зубах плащ, небрежно кинула его на спинку кресла и стрелою взмыла по стремянке. Через несколько мгновений она уже без особых усилий вытягивала приглянувшийся фолиант. Под дорогим кожаным переплетом черного цвета, как она и ожидала, схоронилась бутылочка с багряной жидкостью, наполовину опорожненная.
   - Да, папочка, - обратилась Габриэль в пустоту, - часто же ты праздновал.
   Не найдя подходящих бокалов, и, если честно, не особо утруждая себя поисками оных, Габриэль вытащила зубами пробку и радостно провозгласила:
   - Выпьем же за успех! Успех моего маленького мероприятия!
   Отсалютовав пустому кабинету, девушка сделала большой глоток, ни разу не поморщившись.
  
   Сознание Лесандрин металось, загнанное в клетку. Что-то страшное происходило вокруг, но она не могла ни разобрать слов, доносившихся сквозь толстую угольную пелену, ни увидеть происходящее, ни, тем более, что-то со всем этим сделать. Девушка пыталась выбраться из плена - вязкого болота, которое накрыло ее с головой еще в камере, после того, как Наум пообещал несколько часов неземного удовольствия. Да уж, ту боль, последовавшую за его словами, она не сможет забыть никогда. И, наверное, если выживет, еще долго будет просыпаться по ночам в поту и с криками на губах.
   Лесандрин пыталась выбраться из глухого забвения, которое залепило глаза, залилось в уши, нос, горло, обрекая ее на вечную тишину, и невозможность произнести и слова. Только мысли, которые отнюдь не радовали оптимизмом. Иногда, Леся выныривала из вязкого омута, и тогда, ей казалось, что она идет по черному коридору лабиринта, пытаясь держаться руками за стены. Проходило мгновение и руки и ноги увязали, не имея возможности пошевелиться и, девушка опять проваливалась в беспамятство.
   А потом, в одно из таких смутных пробуждений, пришел ужас. Истерический, панический, первобытный страх, который заставлял скулить побитой собакой, сворачиваться клубком и прятаться, хотя и без слов понятно, что спрятаться от него не возможно. Казалось, что к ней подбирается одна из тех тварей, которые в последнее время очень часто приходили к ней во сне.
   Леся пыталась не обращать внимания на растущую внутри панику, но ничего не получалось. Ужас задевал самые чувствительные струнки ее души, выворачивая наизнанку все надежды, мечты, страхи и ожидания. Страх рос с каждым мгновением, грозясь разорвать надвое. Девушка не выдержала и поддалась гнетущему чувству, нашедшему пристанище душе...
   Очнулась Лесандрин от крика. Просто неожиданно поняла, что слышит, слышит душераздирающий крик. Она даже обрадовалась, что еще жива, пока не поняла, что это ее собственный крик. И с ужасом разлепила слезящиеся глаза.
   Ничего нового Лесандрин не увидела. Камера. Правда, другая. Девушка попыталась шевельнуть конечностями и о, радость, это ей удалось. Ее не сковывали цепи, она прекрасно чувствовала каждую клеточку собственного тела и могла без особого труда шевелиться. Такая перемена в собственном физическом состоянии не могла не радовать.
   Внимательно присмотревшись, Лесандрин неожиданно поняла, что это не та камера, в которой ее держали до этого и, судя по стонам, доносившимся из противоположного темного угла, она здесь не одна.
   Странно, перетащили ее что ли в другое помещение? А зачем? Смутные воспоминания, толпились кучкой где-то на задворках. На секунду Лесандрин показалось, что Владимир помог ей бежать и даже в чем-то признался... Но уже через секунду, воспоминание исчезло, словно его и не было, не успев как следует закрепиться в разуме пленницы.
   - Привидится же такое, - на удивление громко и четко проговорила она, так, что сама испугалась звука своего голоса.
   - Леся? - из закутка, в котором еще пару минут назад кто-то отчаянно стонал, донесся до боли знакомый хриплый голос.
   Мысли метались, сталкиваясь друг с другом, результатом чего стала резкая головная боль, пока еще только начинавшая набирать обороты в районе правого виска.
   - Похоже, я совсем в заточении с ума сошла. Чего только не привидится! - Леся боролась с желанием проверить предположение и обследовать темный угол, на предмет любимой подружаки, голос которой ей послышался. С одной стороны - убедилась бы и никаких проблем, сумасшедшая, так сумасшедшая. Но больше всего Леся опасалась того, что в любой момент тело подведет, и она опять почувствует ту выматывающую боль, от которой только-только отошла.
   - Ну не знаю, как насчет твоей вменяемости, после того, как я увидела, что ты по доброй воле сюда входишь с милой улыбкой на лице, то тоже так решила. Хотя я не лучше, - продолжили в темноте. Через мгновение, показавшееся неимоверно долгим, послышался шорох и на свет, падающий из укрепленного в стене факела, вышла Милада собственной персоной.
   Выглядела она, право слово, не очень. В ночной рубашке, босая, с растрепанными волосами. Глубокие тени залегли под когда-то изумрудными, а теперь словно выцветшими на солнце, глазами. Глубокие царапины расчертили руки до локтей и ноги подруги, выглядывающие из-под оборванного подола рубашки.
   - А ты как здесь оказалась? - недоуменно спросила Леся.
   - Знаешь, этот же вопрос я хотела задать тебе... Ведь Владимир спас тебя, он обещал вывезти тебя с территории Берянии и оказать поддержку Михаилу. Последняя весточка, кстати говоря, была с пограничья Хиатара с Берянией. Я так обрадовалась, что у него получилось тебя вызволить... - устало ответила Милада, садясь рядом, - После этого, я легла спать. А утром, проснулась здесь. Через некоторое время появилась ты, странная до жути. Все время улыбалась и хихикала, словно ненормальная...
   - У меня спрашивать бесполезно, - тихо отозвалась Лесандрин, - я вообще ничего не помню. Ни Владимира, ни путешествия...
   Милада осторожно приобняла Лесандрин за плечи и погладила по спутанным волосам.
   - Знаешь, я размышляла над этим... Лесь, скажи, а тебе тоже снились страшные сны?
  
   Габриэль серьезно раздумывала над вопросом о том, где бы ей сейчас раздобыть табаку и забить отцовскую трубку, которой он в принципе никогда не пользовался, потому что был лишен этого пагубного пристрастия. Габриэль же за время работы алхимиком у странников изрядно пристрастилась к курению. А все Наум! Это он ее, собака (хотя о мертвых плохо не говорят), пристрастил. Да и не только к этому. Но, не будем о печальном... К чему это сейчас.
   Рыжеволосая девица, сидела в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу,0 положив их на стол. Габриэль предусмотрительно сняла сапоги и сейчас разминала затекшие от обуви пальцы. Она вертела в тонких пальцах табачную трубку слоновой кости, размышляя о том, для чего Дор хранил эту бесполезную для него вещь в ящике своего стола? Вещь определенно дорогая... Возможно, как память?
   Опорожненная бутылка одиноко стояла на столе рядом с оплавившейся свечой, уныло роняющей слезы на полированную поверхность столешницы. Девушка швырнула надоевшую трубку на стол, и мечтательно прикрыла глаза, расслабившись в мягком кресле.
   - Ммм, хорошо-то как! - спиртное мягко подействовало на организм, расслабив каждую его клеточку, и девушка пребывала в блаженной неге, - Как хотелось бы сидеть вот так всегда! - Габриэль пьяно хохотнула и сама себе ответила:
   - А потому что ты, дорогая моя, не сможешь так жить. Острые ощущения придают терпкий вкус жизни.
   Девушка склонила голову на бок и отдалась на милость подступающей дремоте.
   В дверь робко постучали. Габриэль буркнула что-то маловразумительное в ответ, не открывая глаз. Стук повторился, на этот раз требовательнее.
   - Кому-то, я смотрю, жить надоело! - Неожиданно громко крикнула девушка, пулей скатываясь с кресла. В последний момент ноги запутались в подоле длинного платья и она, аки мешок с картошкой, свалилась на ковер, который заглушил звук падения.
   Габриэль приподнялась на руках и кое-как встала, шипя под нос все известные ей проклятия. По возможности быстро, как только позволяла ушибленная во время падения нога, Габриэль поднялась и рванула к двери. Резко дернув за ручку, девушка гаркнула во всю мощь своих легких:
   - Что надо? - на пороге стояла светловолосая женщина в теле лет пятидесяти на вид. Голова опущена, чтобы не дай Боги, этот выродок не увидел беснующегося негодования в прозрачных серых глазах, руки сцеплены в замок.
   - Прибыли, - ровно ответила она.
   - Обе? - Габриэль спешно поправляла взъерошенные после падения волосы.
   - Да.
   - Ладно, Килла, иди, - Женщина развернулась, для того, чтоб скорее покинуть это место, но девушка окликнула ее в последний момент.
   - Контур поставили?
   - Да.
   - Снимите! - Габриэль поторопилась закрыть дверь и подремать еще чуток, но ее остановил вопрос.
   - Как снять? Они же убегут! Как же это? - женщина подняла удивленное лицо, уставившись на Габриэль лоб в лоб. В светлых, слюдяных глазах мелькнули всполохи огня, зрачок вытянулся на манер кошачьего. Все это длилось буквально секунду, но не ускользнуло от взгляда огненно-волосой девицы.
   Габриэль зевнула в полный рот, нисколечко не стесняясь женщины, прикрыла рот ладошкой и, склонив голову на бок, тихо ответила:
   - Килла, ты не забываешься? По-моему приказы здесь отдаю я, и они не обсуждаются. И если я сказала, что контур нужно снять, то его нужно снять, а не задавать мне вопросы. Ты меня поняла?
   - Да, льери, - женщина опустила голову, пряча эмоции.
   - Иди, Килла и помни, что я сегодня просто устала, поэтому и оставила тебе жизнь. В следующий раз я такого не допущу.
   Габриэль хлопнула дверью, заглушив сдавленный вздох женщины.
   - Надо хорошенечко отдохнуть, - проговорила девушка, возвращаясь в уютное кресло, - Допросы отбирают много сил.
  
   В доме Михаила Закрана кипели страсти. Михаил, вцепившись обеими руками в волосы, сидел на постели, в которой еще недавно отдыхала Милада. Темноволосый мужчина в черном походном костюме из плотной ткани мерил шагами комнату, мельтеша перед старшим товарищем.
   - Это уму непостижимо, - сдавленно бормотал Закран, - ума не приложу, куда она могла деться!
   - Михаил, - спокойно позвал его Атан, - успокойся и оставь эмоции. Сейчас они тебе не помогут. Видимо Миладу забрали для того, чтоб предложить нам обмен на Лесю. Другого объяснения я не нахожу.
   - Если бы это было так, то нам оставили бы письмо, где излагались требования. Послания я не обнаружил, следовательно мы не правы. Мы что-то упускаем из виду.
   - Ребята осматривали место на предмет магического воздействия? - Атан остановился и посмотрел на Михаила. За одно лишь утро без Милады, Закран постарел лет на десять, не меньше. Вокруг рта и на лбу пролегли морщинки, глаза потухли, словно кто-то загасил свечу. Атан не узнавал друга, хотя, что уж скрывать, он и сам за последнее время измучился в неведении: что с Лесей, где она, спас ли ее Самойлов? А теперь еще и Милада пропала... Час от часу не легче! Но, если они сейчас дадут слабину и поддадутся панике - считай, все пропало. Наделают глупостей, ведь враг только этого и ждет... Тогда они никогда не увидят Миладу. Слава Всевидящему, что хоть Леся в безопасности.
   - Да, осматривали. Да только толку от этого никакого! Ничего они не нашли. Их артефакты и амулеты ничего не видят. Слабенький фон, какой обычно оставляет после себя Миладка и все, понимаешь, все!
   - А ребята из отряда Самойлова? - Атан прикоснулся к наливающимся болью вискам и с усилием прижал к ним пальцы.
   - Они в один голос твердят, что тут либо был кто-то сильнее их и они не чувствуют, либо никого кроме Милады не было.
   - Пусть еще раз посмотрят! - Атан прикрыл глаза в попытке успокоить нервы. Вышло слабо.
   - Да толку от них! Они же пшик! Так, крупица магического знания! Мы в ловушке, понимаешь, в ловушке! - Михаил вскочил с кровати, активно жестикулируя, в попытке объяснить Атану всю бедственность их положения. - Мы ничего не можем сделать, потому что на стороне Дора все козыри. И сила и количество... Да и Леся не сможет всю жизнь прятаться. Если Дор подомнет под себя империю, ему ничего не стоит пойти войной и на остальной мир. А там, как ты знаешь, магов нет вообще, потому как веру они приняли почитай тысячу лет как.
   - Не бывает безвыходных положений, - процедил Атан, унимая головную боль.
   - Как раз таки бывают, Атан, бывают. И мы находимся в одном из них.
   - Ты так говоришь, как будто мы все обречены! Да даже если и так, Михаил, мы должны, нет, просто обязаны что-нибудь придумать! Главное думать в правильном направлении. Дор уверен в том, что он не победим, мы уверены, но ведь должно же быть у него слабое место...
   Михаил хотел было что-то возразить другу, но сдержался.
   - Я думаю, что лучше нам об этом поговорить в моем кабинете, - Закран взъерошил волосы и поднялся с кровати, приглашая Атана перейти в другое помещение.
  
   Милада и Лесандрин увлеченно шептались, строя теории о том, как же они оказались здесь:
   - Но ведь ты говоришь, что гончие - воплощение страха. Бестелесное воплощение. У меня просто в голове не укладывается как... - Лесандрин оборвала фразу на полуслове и потерла запястье, напоминающее о диатриаловых украшениях глухой болью.
   - Лесь, я не могу толком все объяснить. Это просто догадки. Но, когда мы с Атаном были в Хайте, в усадьбе губернатора, еще до пожара, я разговаривала с домом. Считывала память о последних минутах жизни его обитателей. Так вот, еще тогда мне показалось странным, что паника пришла намного раньше, чем проклятие. Я, если честно, даже засомневалась, было оно там или нет. Люди в Хайте умерли не от заразы или проклятия, а от элементарного страха и паники. Но вот что меня сбило с толку, так это черные отметины, как при болезни.
   - И ты считаешь, - догадалась Лесандрин, но Милада не дала ей договорить, продолжая громко шептать.
   - Да, я думаю, что Дор заключил договор с нижним миром. Сначала людей выкашивала болезнь. Но даже у самого сильного мага не хватит мощи для того, чтоб вымерла вся империя. А с помощью гончих можно посеять такую панику, что люди будут умирать от ужаса и страха. Если добавить к этому немного силы и маскировочного заклятия, то получаем, вуаля, умерших от неизвестной болезни людей.
   - Да-да, даже тот мужчина в таверне, помнишь? Он трясся от ужаса, а потом покрылся черными пятнами. Среди посетителей началась паника... А ведь пятен больше ни на ком не было!
   - И я погрузила их в сон, - рассуждала Милада, - Вспомнила! Помнишь, мы ставили защитный купол?
   - Конечно, помню.
   - Я еще тогда удивилась, но не придала должного значения. Он прогибался, словно под ударами. Но, что самое удивительное, потом это "что-то", мешающее защитить таверну, ушло...
   - Все равно, ничего не понимаю, - в полголоса проговорила Лесандрин, опираясь спиной на холодную каменную стену и откидывая голову, - вроде бы, все подметили, а вместе связать не могу. Не сходится. И если ты говоришь, что Владимир увез меня на границу с Хиатаром, то как я оказалась здесь? При этом я ничего не помню.
   - Знаешь, тогда в таверне, я списала трудности с куполом на собственную слабость и неосведомленность в этом вопросе. А потом пришли сны... В них я была тварью, наслаждающейся чужими страхом и болью. Я оставляла за собой только выжженную землю.
   - Милад, у меня они начались немного раньше, еще Состополе.
   - Так вот, если гончих можно натравить на целый город, то что мешает задать цель в виде одного человека, - Милада вздохнула и прижала к себе ноги, согнутые в коленях.
   - Зачем столько мучиться, посылать по следу гончих, если можно было нас взять еще в Состополе, у горящей таверны? - возразила Лесандрин, окончательно запутавшись во всех хитросплетениях данной ситуации.
   - Наверное, для того, чтоб еще раз ткнуть нас носом в собственную беспомощность перед лицом врага...
   Девушки замолчали. Лесандрин прикрыла глаза, стараясь не обращать внимания на растущее в груди беспокойство. До ее уха донесся едва слышный звук шагов и тихий хлопок. Милада резко вскинула голову и, ударившись затылком о каменную стену, прошипела не совсем цензурный отзыв в сторону людей, заперших ее в этом каменной мешке. Оборвав себя на полуфразе, Милада удивленно пробормотала:
   - Они сняли защитный контур... - черноволосая ведьмочка прислушалась к звуку удаляющихся шагов и осторожно, стараясь создать как можно меньше шума, поднялась с места.
   Лесандрин внимательно наблюдала за подругой. Милада почти вплотную подошла к решетке, стараясь избежать соприкосновения с железными прутьями. Ведьмочка шумно втянула носом воздух и прикрыла глаза. Вытянув руки вдоль тела, девушка стала раскачиваться в такт беззвучной музыке, словно змея готовая вот-вот вытянуть упругое тело в прыжке.
   Прошло несколько мучительно долгих минут ожидания, прежде чем травница отскочила от решетки, словно ошпаренная.
   - Что случилось? - Лесандрин подскочила к подруге и помогла сесть на устеленный соломой пол. На лбу Милады выступила испарина.
   - Они сняли защитный контур, а магический замок с решетки нет. Если бы я сунулась, по своему обыкновению, не подумав, то в лучшем бы случае, восстанавливала резерв два дня. А если учесть, что эта зараза силы жрет немерено, то я бы его и не восстановила.
   - Значит, побег пока отменятся, - попыталась изобразить улыбку Леся.
   - Лесенок, я боюсь другого. Раньше этот "замок", черпал силы в защитном контуре, от него подпитывался. А теперь, раз его нет, угадай, откуда он будет черпать энергию? Если учесть ко всему прочему еще и то, что я сейчас достаточно сил потеряла, то... - ведьмочка схватилась руками за голову, в надежде, что это ускорит мыслительный процесс.
   - А если я тебе помогу? - Лесандрин уселась рядом с подругой, прикидывая что к чему.
   - Не сработает, - слабо ответила Милада. Она подняла голову и ненавидящим взглядом уставилась на решетку, желая прожечь взглядом прутья.
   Лесандрин подумала пару минут, а потом сложила перед собой ладони домиком и что-что быстро-быстро зашептала.
   - Ты что с ума сошла?! - воскликнула подруга по несчастью, подскакивая на месте, - Ты что творишь?
   Но было уже поздно. Защитный полог с едва заметным глазу мерцанием опустился девушек, постепенно впитываясь в кожу. Лесандрин развела ладони в стороны и, тряхнув кистями, поморщилась.
   - О, Всевидящий, после того, как побывала "в гостях у Наума", ощущение, что по мне потоптался табун лошадей, не проходит.
   - Не увиливай, - вспомнив о конспирации, зашипела Милада.
   - Мил, считай, что наши ночные бдения в Академии не прошли даром. Теперь ты сможешь хоть чуть-чуть восстановиться, да и я тоже. Все равно защиты надолго не хватит, но и это должно помочь.
   - Леська! Да этому "замку" все равно на экраны, щиты и защиты - он все пробьет! Ты только энергию зря потратила, - простонала черноволосая защитница.
   - Я знаю, - Лесандрин повела плечом и сморщилась, - поэтому я оставила немного энергии вокруг нас. На несколько часов ему должно хватить. Поэтому, пока он подпитывается, мы можем набраться сил. Думаю, что скоро они нам понадобятся.
   - Да, - согласилась Милада, - чует моя... наживка для неприятностей, что это просто затишье перед бурей.
  
   Уютный маленький домик. Сени, горница, да спаленка. Небольшой огородик во дворе. Что еще для счастья надо? И вроде бы нет никакой войны, нет никаких магов... Все идет своим чередом. Империя живет своей жизнью: шумной красивой, с интригами и предательствами. А она, Леся, - своей: тихой и спокойной.
   Небольшая лавчонка, где она работает днем: торгует снадобьями по собственным и, конечно же, Миладкиным рецептам и осматривает больных. Но сегодня у Лесандрин выходной. Она убрала дом, наготовила вкусностей. Тихо, спокойно. Радость переполняет душу. Леся ждет кого-то. Ей даже самой интересно посмотреть, кого же она во сне ждет.
   В дверь тихонько постучали и девушка, сломя голову, бросилась открывать. Кто ты долгожданный незнакомец? Словно специально подогревая ожидание и радость встречи, она медленно берется за ручку, также медленно распахивает дверь и бросается на шею к любимому...
   Натужный скрип двери, ставший за последнее время до боли знакомым, возвестил о том, что у подруг посетители. Милада заворочалась рядом, скидывая оковы сна. Леся, со вздохом разочарования, не открывая глаз, приподнялась на руках и села.
   - Надо же, в кои-то веки привиделся хороший сон и тот досмотреть не дали, - пробурчала она себе под нос. Девушка не хотела открывать глаз в тайной надежде увидеть лицо нареченного. Но сон растаял, оставив ускользающее с каждым мгновением ощущение счастья.
   Услышав четкие шаги посреди камеры, Лесандрин с неохотой разлепила глаза. Перед ними стояла знакомая хрупкая женская фигурка с головы до ног закутанная в плащ. Лицо скрывал капюшон.
   Леся не сдержала зевка и с интересом уставилась на посетительницу. Страха не было. После всего того, что с ней было, довольно глупо боятся. Да и сон оставил после себя хорошее настроение, которое даже эта девица испортить пока не смогла. На смену страху же, пришла обреченность и усталость. А будь, что будет, в конце концов!
   - Я смотрю, рожей-то тебя Боги обидели, - протянула зевающая Милада, - другой причины, постоянно прятать мордальность, я не вижу.
   - Зецкая, - фыркнула фигурка, брезгливо передернув плечами, - ваша порода никогда не отличалась умом и сообразительностью. А вот поганый язык - отличительная черта вашего семейства. На большее ты, как и твоя бабушка, не способна...
   Милада сверкнула глазами, стараясь подавить приступ ярости. Леська предусмотрительно сжала руку подруги, предупреждая об опасности, но бывшую травницу уже понесло.
   - Я тебе свое общество не навязываю, так что, "дорогуша", свое мнение можешь оставить при себе. Оно меня мало волнует. Так что надо?
   - А не боишься, а, Зецкая? - на удивление тихо произнесла гостья. Она скользнула к Миладе и цепкими пальчиками ухватила своевольную пленницу за подбородок.
   Милада хмыкнула, пряча зарождающийся страх за самую презрительную усмешку, на какую только была способна.
   - Слушай, вы отправили по моему следу призрачных гончих, чтоб они привели меня сюда. Я сомневаюсь, что столько сил было потрачено только для того, чтоб убить меня здесь и прямо сейчас, - Милада держала себя в руках, чтоб не высказать свое мнение в нецензурной форме, и все-таки инстинкт самосохранения взял верх.
   - Я могу выпить твою силу, - в голосе женщины сквозил смех, - Может только для этого ты и была нужна. Не думала об этом?
   Милада оторопело примолкла. Как девица в плаще может выпить ее силу? Скорее всего - блефует. При том магическом потенциале, что эта наглая тварь показала у таверны... А если ради удовольствия?.. О чем-то подобном Миладе рассказывала бабушка, да только, что именно, Милада вспомнить не могла...
   - А у вас что свои маги перевелись, которые во многом превосходят меня по силе? Уж если бы тебе срочно понадобилось подпитаться, ты бы пошла не ко мне, - Миладка со всех сил боролась с подступающей к горлу паникой. Главное, чтоб эта тварь не почуяла ее страха.
   - Да уж, самонадеянности в тебе намного больше, чем роста, - хмыкнула посетительница. Милада кожей чувствовала изучающий взгляд, - Но, в чем-то ты права. Пока, ты мне нужна для других целей.
   Девица отпустила Миладкин подбородок и повернулась к девушкам спиной.
   - За то время, что ты провела у Наума, когда он пытался сломать тебя, Лесандрин, я даже стала испытывать к тебе что-то похожее на уважение... - посетительница умолкла, словно раздумывая над следующей фразой. - Пора поговорить начистоту. Мне нужна твоя сущность, сила, та часть, что досталась от матери. Это не просто магический дар, Лесандрин. Это намного больше. Ты даже и представить себе не можешь, какая сила скрывается в тебе.
   Женщина резко повернулась и продолжила:
   - После гона, выжившие стараниями моего отца маги, поклонялись Камире - твоей матери. Она услышала их и в этот мир пришла ты - ее сила под хрупкой человеческой оболочкой. У тебя предназначение такое, а от судьбы, как ты знаешь, никуда не деться. Если не поможешь мне и, допустим даже, сбежишь - не обольщайся. Император не зря хранил пророчества и книги по магии. Тебя все равно поймают и проведут обряд. С той лишь разницей, что здесь у тебя есть шанс выжить, а вот в императорской лаборатории тебе подобной милости не окажут. Так что выбор за тобой: отдашь ты мне силу или нет.
   Лесандрин молчала. Первой реакцией было крикнуть "Нет!". Но что-то удерживало ее от опрометчивого поступка. Страх, свивший плотный кокон в груди. Липкий, пробирающий до костей. Страх не за себя.
   - А больше тебе ничего не надо? Губу закатай, - посоветовала Милада и тут же сдавлено охнула, получив от Леси ощутимый удар локтем под ребра.
   - О, Боги! - театрально воскликнула женщина, - Смотрю я на тебя, Зецкая, и не могу понять, как тебе удалось окрутить Закрана? Да еще так задурить ему голову, что он даже вознамерился жениться!
   Глаза Лесандрин округлились, выдавая изумление. Милада же находилась в ярости. Разве что с кулаками на издевательницу не кидалась. Черноволосая ведьмочка недобро усмехнулась и покосилась на решетку двери, отмечая, что магический замок с нее сняли.
   - Милада, - ласковым голосом, словно успокаивая маленького ребенка, обратилась к ней фигурка в плаще, - даже не думай об этом. Для того, чтоб тягаться со мной, у тебя силенок не хватит.
   Женщина тихонько засмеялась, но вдруг резко остановилась, щелкнув пальцами:
   - Помнишь бой у таверны? - Посетительница, скрывающаяся под плащом, зашагала по камере. - Не хочешь еще раз помериться силой? Обещаю, что дам тебе шанс напасть первой. Если выстоишь, то я отпущу вас. Заметь, я не предлагаю бой до полной победы. Мне просто интересно, насколько хватит твоего упрямства и желания жить.
   Милада недоверчиво уставилась на женщину, которая остановилась напротив пленниц и, казалось, внимательно следила за их реакцией.
   - Нашла дураков! - Выпалила Милада, - Потратить столько сил, чтоб привести нас сюда... А теперь такое заманчивое предложение? Не-ет уж, не надо маленьких дурить.
   - И ты откажешься от такого шанса вызволить себя и подругу?! - делано удивилась посетительница.
   - Ой, что-то мне кажется, что гладко ты стелешь, да жестко спать, - фыркнула Милада.
   Женщина благоразумно замолчала, задумавшись.
   - Так, что-то мы отвлеклись от основной темы нашего разговора. Лесандрин притихла и спокойно наблюдает за тем, как подруга подставляется под удар, лишь бы дать время на раздумье. Хорошо иметь таких друзей, - со странной интонацией произнесла она. - Так что ты решила?
   - А если я скажу "Нет"? - осторожно произнесла Лесандрин.
   - Тогда станет плохо твоей подруге, - спокойно, словно говоря о погоде, произнесла мучительница.
   - Лесь, не вздумай соглашаться, - шепнула Милада, внимательно наблюдая за каждым движением хрупкой фигурки чудовища. - Уж, если ты ответишь согласием, тогда нам обеим точно не выжить.
   - Мне нужно подумать, - ответила Лесандрин, предчувствуя беду. Грудь сковало неясной тревогой и даже дышать стало тяжело.
   - Но я должна кое-что сделать, для того чтоб тебе лучше думалось...
   В следующее мгновенье одновременно произошло несколько вещей. Посетительница резко вскинула руку для заклинания. Заведенная Милада вскочила на ноги, собирая в ладони всю силу, на какую только была способна. Лесандрин подскочила на ноги пытаясь оттолкнуть Миладу в сторону... но было поздно. Фигурка в плаще махнула рукой, а Милада в запале не обратила внимания на то, что оппонент и не думал воспользоваться магией.
   Заклинание Милады отскочило от нападающей и полетело к хозяйке, увеличенное в несколько раз.
   Лесандрин свалилась с Миладой на пол, прикрывая тело подруги собой.
   Несколько секунд стояла напряженная тишина. Леся попыталась выставить защиту, но времени катастрофически не хватало. Хрустальный звон разорвал тишину спустя мгновение, как Леся выставила наспех сооруженный щит. Он отозвался тупой болью в теле, а затем наступила темнота, которая осыпалась стеклянными осколками, разрывая обманное спокойствие.
   Леся с трудом приподнялась и посмотрела вниз. Милада была без сознания. Изо рта и носа тоненькими багровыми струйками, резко выделяющимися на фоне отдающей синевой бледной коже, текла кровь.
   - Твоя защита была неплоха. Но вот беда, заклинание, использованное против зеркала, возвращается к хозяину. И никакая защита на него не действует. Ты спасла только себя. Хотя даже в худшем случае, тебя бы только слегка зацепило, - грубый смех, раздался в напряженной обстановке, словно гром среди ясного неба, - Право слово, обманулись, как дети малые.
   Леся с ненавистью уставилась на ехидну, желая ей самой мучительной и поганой смерти.
   - Ты... - прошипела она, поднимаясь с пола и надвигаясь на женщину.
   - Спокойно, - она выкинула руку в предостерегающем жесте, - У тебя два часа на раздумье. Иначе подругу ты не спасешь. А мертвым, знаешь ли, наше раскаянье ни к чему.
   Посетительница прикоснулась к правому боку, что-то достала под плащом. Резкий взмах и фигурка замерцала, выцветая на фоне холодных каменных стен камеры. На железных прутьях решетки вспыхнул красным восстановленный магический замок.
   - Вот черт! - в сердцах воскликнула Лесандрин и опустилась на колени рядом с подругой.
   Милада не подавала признаков жизни. Леську прошиб холодный пот, и стая противных мурашек промаршировала вдоль позвоночника.- Что же ты наделала, Миладочка, - причитала она, оттирая кровь с лица девушки, - Она же специально тебя провоцировала. Лесандрин дрожащими руками прощупала пульс черноволосой девушки, послушала дыхание, еле слышно вытекающее из легких. Жива. Пока еще жива.
   Полубогиня прикрыла глаза и осмотрела внутренним взором магический фон Милады. Дела обстоят хуже некуда. Мало того, что подруга вложила почти всю силу в удар, так еще и пришелся он по ней самой... Кое-где рваными лоскутами серебрились остатки защиты накинутой Лесандрин за час до прихода мучительницы. Да еще и замок, который в скором времени начнет тянуть из них силу. Как ни крути, а времени у нее на все про все порядка двух часов. Не больше. В воздухе вокруг двух измученных девушек змеились красным и зеленым остаточные нити Миладкиного заклятия. Замку на пищу их пока хватит.
   Лесандрин, не отдавая отчета в действиях, положила руки на грудь Милады и постаралась отвлечься от мыслей. Сейчас ей важно понять, куда пришелся основной удар заклинания. И в нем ли все дело? Лесандрин попробовал поделиться силой с подругой, но ничего путного из этой затеи не выходило. Тело ведьмочки отторгало энергию подруги, как чужеродную, словно Милада не хотела больше жить и бороться.
   Потратив на раздумья не больше секунды, лекарка приняла решение. Милада ее потом убьет, что естественно, кому понравится, когда ненароком залазят в его воспоминания, затрагивают чувства, бередят и лечат застаревшие раны... Но другого пути нет. Лесандрин в последний раз вдохнула полной грудью, и ее тело свалилось бесформенной грудой рядом с подругой.
  
   Заблудиться в переулках чужой души просто. Достаточно свернуть не на том повороте, запутаться в воспоминаниях, сопереживая, либо не определив истинной проблемы, заставившей сделать роковой выбор между жизнью и смертью.
   Леся в жизни бы не полезла к подруге в душу. Но тот факт, что Милада отказалась от борьбы, сбил Лесандрин с толку. Милада - ясное солнышко, среди грозовых туч; та, которая всегда, не глядя на обстоятельства, выбирала жизнь; та, что шла всем и всему наперекор, лишь бы вытащить друзей из беды; та, что, не задумываясь, отправилась на Грань, лишь бы вытащить Лесю и Самойлова из небытия...
   И вдруг, Милада отказывается от борьбы.
   Леся блукала по безжизненным, безразличным лабиринтам, вспоминая слова безликой магички, которая была у них сегодня в камере. Само собой пришло озарение. Нужно искать коридор, отмеченный красным. Та женщина в плаще задела Миладу за живое. Да не просто задела, а вывернула наизнанку душу травницы.
   Что спорить, Лесандрин тоже давно заметила, что Милада болезненно реагирует на упоминания о даре, бабушке. Скорее всего, ответ на интересующий полубогиню вопрос, нужно искать в этом направлении.
   Девушка робко прикоснулась к одной из серых стен лабиринта кончиками пальцев, слабо отсвечивающих голубым. Перестенки лабиринта отозвались чуть заметным дрожанием, окрашиваясь в светло-желтый цвет. А где-то за дальним поворотом, отразились ярко-красные всполохи. Лесандрин со всех ног кинулась за этим отсветом, стараясь не терять ни минуты.
   Она бежала из последних сил, прерывистое дыхание хрипло разрывало тишину чужой души. Поворот за поворотом. Направо, налево, налево, направо. И опять налево. Леся то и дело касалась кончиками пальцев гаснущих стен, чтобы, не дай Всевидящий, не сбиться с пути. Миновав очередной поворот, Леся остановилась, как вкопанная. Перед ней высилась огромная дубовая дверь в конце коридора. Лесандрин уж было подумала, что ошиблась, но этот коридор горел красным.
   К сердцу потянулись липкие ручонки страха: "А что, если она не сможет открыть дверь?"
   "Тогда Милада умрет", - незамедлительно пришел ответ.
   Нет, Леся во что бы то ни стало, должна открыть эту треклятую дверь!
   Лесандрин подошла вплотную к двери и вежливо постучалась. Тишина. Леся откинула со лба непослушную прядь волос и постучала еще раз. Получилось громче, но открывать ей никто и не думал.
   Решив не терять времени, девушка, полная решимости, ухватилась за резную ручку и, что есть сил, потянула на себя. Дверь не поддалась, пройдясь по непрошеной гостье слабым зарядом, от которого, в прочем, у девушки волосы на голове зашевелились. Лесандрин потеряла равновесие и свалилась тюком напротив предательской преграды.
   И что теперь делать? Силой преграду не возьмешь, да и не обладает Лесандрин богатырской силой, чтоб смести эту дверь к чертовой бабушке.
   Девушка задумчиво чесала кончик носа, размышляя, как же ей теперь быть. Отчаяние отвоевало укромный уголок ее души, и теперь отравляло все существо пренеприятным предчувствием, что ничего хорошего из Леськиной затеи не выйдет.
   - Ну вот, - всплеснула руками она, сглатывая подступившие слезы, - так всегда. А раньше, помнишь Милада, ты меня всегда ругала, за то, что стучусь перед тем, как к тебе войти. Говорила, что нет у тебя от меня секретов. Ни к чему тебе они. А теперь? Вот что мне делать теперь? Ты не хочешь показать мне, что тебя гложет... Но я не смогу без тебя, вредина ты этакая! Не смогу, понимаешь? Я станусь сидеть здесь! И буду умирать вместе с тобой, слышишь Милада?! И не сойду с этого места! Ты столько раз меня спасала, поддерживала, так почему же ты не хочешь, чтоб я тебе помогла? Думаешь, я не смогу? Или ты сдалась? Если так, то мне тоже не нужна эта борьба!
   Леська выдохлась. Она подтянула колени к подбородку и шмыгнула носом. Соленые слезы просились наружу. Но, какой в них толк? Слезами горю не поможешь.
   Сколько прошло времени, она не знала. Ей показалось, что целая вечность проползла прежде, чем с другой стороны двери глухо щелкнул замок и та с тихим скрипом отворилась.
   В маленьком проеме показалась худенькая, чумазая и босоногая девчонка. Только по ярко-зеленым глазам, да черным, словно сажа, лохмам, можно было угадать в ней Миладу. Только лет на пятнадцать младше. Из-под оборванной юбчонки, едва прикрывающей колени, торчали худенькие лодыжки, покрытые глубокими царапинами. Девчонка шмыгнула носом, размазывая грязным кулачком еще не высохшие слезы, и спросила:
   - Ты друг?
   - Да, солнышко, я - твой друг, - осторожно ответила Леся, боясь опрометчивой фразой или резким движением спугнуть девочку.
   - А зачем ты пришла? - вопросил ребенок.
   - Я узнала, что ты грустишь, и пришла развеселить тебя.
   - Правда? - удивилась маленькая Милада, - Ты кажешься мне знакомой... - Неуверенно продолжила она, - но, кроме бабушки, я никого не знаю и ни с кем не дружу.
   Нижняя губа девочки предательски задрожала, а глаза наполнились слезами.
   - Не переживай, - ласково обратилась к ней Леся, - Мы обязательно познакомимся с тобой, только чуть позже.
   В глазах малышки-Милады мелькнул страх, который быстро сменился пониманием. Ребенок убрал руки от двери. После нескольких секунд колебания, Милада вытерла слезы, распахнула дверь настежь и подошла к Лесе.
   - Ты знаешь меня взрослую, - утвердительно произнесла она, тыча в Лесю грязным указательным пальчиком с обкусанным ногтем.
   - Да. А как ты узнала?
   - Бабушка рассказывала, что иногда люди болеют вот тут, - девочка приложила руку к сердцу, - а любящие души могут их спасти. Значит, ты меня любишь?
   - Очень, - прошептала Леся. Милада улыбнулась уголками губ, глаза засветились счастьем. Девочка присела рядом с Лесей, а та вытянула ноги, чтоб девочка могла спокойно положить на них голову.
   - А бабушка меня не любит, - горестно вздохнул ребенок, - А я ее люблю, очень-очень!
   - Почему ты так решила? - Леся ласково гладила девочку по спутанным волосам.
   - Она говорит, что ничего путного из меня не выйдет, что я никогда не смогу стать ей достойной заменой. А еще бабушка говорит, что у меня поганый язык и я его держать за зубами не умею. А еще... - девочка понизила голос до шепота и Лесандрин пришлось наклониться, чтоб услышать то, что ей рассказывает Милада. - Она говорит, что я слабая и не переживу ритуал передачи силы. А если выживу - она боится, что вся ее мощь достанется такой неумехе, как я.
   Девочка заплакала, прижимаясь к Лесе.
   - Но ведь я тебя знаю, - тихонько ответила она, - Ты очень сильная, Милада. Ты много чего умеешь. Знаешь, ты такая красивая, что я первое время, даже завидовала тебе. А еще ты веселая и смелая. До того, как мы с тобой познакомились, у меня не было друзей. Все меня боялись, потому что глаза странные - черные. А ты не испугалась. Ты обругала меня, на чем свет стоит, и потащила к себе. А там напоила вкусным травяным настоем, по твоему рецепту. А как ты купца на ярмарке обругала... - Леся говорила, и говорила, и говорила. Смеялась и плакала, вспоминая переделки, в которые Милада попадала постоянно. Вспомнила Леся и поездку в Академию и учебу... А девочка слушала, стараясь не дышать, впитывая каждое слово, все крепче обнимая Лесю.
   - А еще, Милад, ты очень добрая, - сквозь слезы прошептала Лесандрин, - Сегодня ты защищала меня и пострадала сама. И я не могла поступить по-другому. Я должна вернуть тебя. К тому же, мне тебя еще замуж отдать надо. Не то твой жених мне уши оборвет.
   - Ух, ты! - воскликнула девочка, отстраняясь от Леси, - А он красивый?
   - Очень.
   - А смелый?
   - Даже через чур.
   - Надеюсь, он не старый, мой жених, - сварливо протянула девочка.
   - Тебе нравится, - улыбнулась Леся.
   - А конь у него есть?
   - Есть. И даже дом в столице.
   Девочка засияла, гордо выпячивая грудь. А потом, словно спохватилась и крепко-крепко обняла Лесю за шею.
   - Возвращайся в себя, - шепнула она, - Не могу ж я помереть, даже замужем не побывав! Да и ты должна много чего сделать.
   Девочка вздохнула еще раз и сказала на этот раз громче:
   - Спасибо. Теперь я смогу быть спокойной.
   Леся обняла Миладу и со всех сил прижала к себе.
   В следующий момент свет перед глазами померк.
  
   По тускло освещенному коридору эхом отдавались шаги. Атан пылал праведным гневом, искренне не понимая причины столь долгого ожидания.
   - Сколько можно ждать? - бормотал он себе под нос, - Неужели это к чему-нибудь да приведет?
   Закран битый час пытался урезонить бывшего ученика, раскладывая, так сказать, по полочкам стратегию вызволения Милады из плена. Но Атан баран бывалый, ему не впервой отстаивать свою позицию. В результате весьма эмоционального разговора Закран потерпел поражение. Атан вышел из кабинета Михаила, громко хлопнув дверью. Портреты и пейзажи на стенах коридора, печально провожали усталого молодого человека, впечатывающего каждый шаг в деревянные доски пола, отзывающиеся на подобное вандальство тоскливым скрипом на все лады.
   Лоб Атана прорезала глубокая вертикальная морщина. Странник пыхтел, словно пробирка со взрывчатой смесью.
   - Хватит! Сколько можно ждать! - возмущался он, - Каждая упущенная секунда приближает смертный час Милады. Надо что-то делать! А не сидеть и скрупулезно составлять план спасения. Пока Михаил его разработает, спасать будет уже не кого!
   "И что же ты сделаешь сам, без плана? Испугаешь всех грозным видом? Помашешь мечом перед рылами противника, и они выдадут тебе Миладу на блюдечке с голубой каемочкой?" - язвительно произнес внутренний голос.
   Атан пинком отворил дверь в комнату, выделенную ему Закраном. Дверь распахнулась, стукнулась о стену и едва не хряпнула разгневанного мужчину по лбу.
   "Вестей от Самойлова нет... Либо они с Лесей уже добрались до места, либо, что-то пошло не так..." - на этой мысли Атан запнулся. Одно дело, спасать Миладу, зная, что козырей на руках у магов нет и Леська в безопасности. Хотя, о какой безопасности может идти речь, когда она рядом с этим хмырем, который не удосужился приоткрыть завесу своей "маленькой" тайны.
   Руки Атана непроизвольно сжались в кулаки. "Так и хочется со всей силы (или дури?) садануть этому Самойлову промеж глаз! Заварил кашу. А потом прибежал к Закрану каяться! О, Всевидящий, такое даже в страшном сне привидеться не могло, не то чтоб случиться в реальности. Да и Михаил хорош, у него невесту, можно сказать, из-под венца украли, а он..."
   - Владимир сказал подождать, да и что мы сами можем сделать? Подождем всего час, я соберу ребят. Да и вести от Владимира должны придти с минуты на минуту, - передразнил бывшего учителя Атан и со всей силы саданул кулаком в стену.
   - Козлы ...! - дальше шел витиеватый и весьма трудный для перевода на цензурный язык оборот речи.
   Потерев сбитые костяшки, мужчина подошел к окну и распахнул его настежь. Небо заволокло низко висящими свинцовыми тучами. Город выцвел, превращаясь в серое безжизненное пятно. Осень.
   Атан глубоко дышал, пытаясь справиться со злостью, ослепляющей и беспощадной. В ушах звенело от напряжения. Руки так и чесались, все тело, нет, все существо требовало действия. Лучше сдохнуть, работая без этого гребанного плана, но попытаться спасти Миладу, чем сойти с ума от безысходности, напряжения и осознания собственной беспомощности перед лицом обстоятельств. Атан даже боялся допустить мысль, что они не смогут вытащить Миладу. Он не простит себе ее смерти. Никогда.
   - Твари! - лицо мужчины исказилось. Он рубанул по подоконнику, заглушая душевную боль физической. - Сволочи! Ненавижу! Всех!
   Посторонний шум, напоминающий шипение змеи, заставил мужчину резко развернуться. Атан непроизвольно потянулся к метательным кинжалам, спрятанным в поясных ножнах, разглядывая преинтересную картину.
   Посреди комнаты кольцом расползся белый туман, из которого постепенно проступали очертания фигуры, все больше и больше напоминающие Самойлова. Атан подозрительно сощурился, заранее понимая, на уровне подсознания, что самые худшие опасения оправдались. Владимир выглядел весьма отвратно. Потрепанный, в изорванной одежде, с глубокими тенями под глазами.
   - Нет времени на выяснение отношений и обсуждения, - хрипло выговорил он. - Можем не успеть.
   Атан без лишних предисловий накинул плащ, мирно покоящийся на кровати, и шагнул к кругу тумана, надвигая капюшон на голову.
   - Только не ори, как девчонка, - не преминул воспользоваться ситуацией Самойлов, - ходить по телепортам не самое приятное занятие.
   - Не дождешься, - процедил Атан, подавляя желание убить Владимира на месте.
  
   Портал вывел их на окраину столицы. Владимир вывалился из него и едва удержался на ногах. Его трясло, словно в лихорадке, черты лица заострились. Самойлов уперся руками в колени, сгибаясь в три погибели, и зашелся в надрывном кашле.
   - Дальше пока не могу, - выдавил он и привалился к крепостной стене. Атан молча наблюдал за соперником, прикидывая в голове, как быть дальше. Сунув руку под полы плаща, странник вытащил на свет неприметную темную фляжку. Самойлов сидел неподвижно, прикрыв веки и запрокинув голову назад. Атан неслышно шагнул в его сторону и одним махом влил половину содержимого фляги в рот Самойлова.
   Глаза Владимир раскрылись до неприлично огромных размеров, он попытался выплюнуть гадость, обжегшую полость рта, но Атан предотвратил подобное действие, зажав ему рот ладонью. Владимир подчинился и проглотил. Через секунду по телу капитана прошла мелка дрожь, лицо приобрело оттенок, более похожий на здоровый цвет лица.
   Атан убрал руку от лица соперника и отошел на пару шагов назад.
   - Спасибо, - пробормотал Владимир, тайком вытирая выступившие слезы.
   - Я тебе был должен. Ты мне помог возле сгоревшей таверны, я возвратил долг, - Атан пожал плечами, пряча фляжку под полами плаща. - А спасибо нужно говорить не мне, а Миладе. Этот ее отвар не раз спасал нам всем жизни.
   Владимир промолчал. Он осмотрелся по сторонам, прикрыл глаза, и выставил вперед правую руку.
   - Да что же мне на пути одни блаженные попадаются?! - прокомментировал Атан. - Или ты ничем, кроме способностей, больше пользоваться не умеешь?
   Владимир опустил руку и открыл глаза, удивленный реакцией странника.
   - Если нужен выход из Святограда в обход городских ворот, сейчас покажу. Неужели ты, хваленый капитан отряда странников, о нем не знаешь? И оставь ты, ради Всевидящего, свои магические штучки. Если ты сейчас подохнешь ненароком от истощения, то нам уже никого спасти не удастся.
   Атан грубо дернул Самойлова за плечо, рывком поднимая на ноги.
   - Иди за мной, - отрубил он и направился вдоль городской стены, буйно заросшей живольвелой.
   Минут через двадцать друзья по несчастью обнаружили искомый проход.
   - Исколемся малость, не без этого, но зато не придется пользоваться городскими воротами или твоей силой. - Атан, царапая руки в кровь, раздвинул цепкие ветви растения, открывая проем в стене. Странник глубже закутался в плащ и шагнул в темноту прохода. Владимир незамедлительно проследовал за ним.
   - Скажи-ка, Владимир, и как ты умудрился столько времени прятать свою суть? Девчонки ведь не почувствовали, - Атан шел на ощупь не в силах рассмотреть хоть что-нибудь перед собой.
   - Я абсолют. Слышал о таких? - чувствуя себя, как рыба в воде, ответил Самойлов.
   Атан запнулся о незаметный в кромешной темноте камень, но удержался от падения.
   - Что ж ты, абсолют, не помог тогда с беспокойниками, а?
   - Четыре года назад я мог только контролировать свою силу. Если бы я попробовал помочь, то боюсь, что все бы обернулось совсем не так, как нужно. Сила темного плюс сила беспокойников... Они бы обернули все мои жалкие потуги только себе во благо. Другое дело Леся. Она чистый свет.
   Атан промычал что-то неопределенное в ответ, но и не подумал заканчивать расспросы.
   - А какие разговоры вел, как Миладу ненавидел! Молодец, очень хорошо сыграл, даже я поверил, - неудержался от сарказма странник.
   - Я не играл Атан, - без эмоций ответил капитан, - Возможно, сейчас это звучит, как абсолютная ложь, но тогда я запутался. В себе, в Миладе, в обстоятельствах... Можешь мне не верить, но я считал, что именно Милада вытаскивает нас из неприятностей, а Леська ей помогает. О том, кто она такая я догадался недавно. Когда вспомнил грань. Я же в тот момент был изгоем. Даже сам для себя. Ты думаешь легко быть не таким, как все?
   - Судя по тебе, ты очень даже неплохо справился. Я одного не пойму. Ты нашел Дора, стал его учеником... Как ты думал выкручиваться, лично я не представляю, ведь ты еще и на службе у Императора. Но дело не в этом, - Атан остановился у выхода из стены, - Почему ты сейчас по эту сторону баррикад? Ведь ты почти добился того, чего хотел: славы, могущества, силы?
   - Я не хочу, чтобы Леська умерла. Она мне дороже. Все, окончен разговор! - взвился таки Владимир.
   Атан пожал плечами и вышел из прохода, да так и застыл столбом. Владимир, выбравшийся следом, уперся в спину странника.
   - О, ...! - цветисто выругался темноволосый сквернословник, - Да чтоб меня черти жарили!
   За крепостной стеной, отделяющей столицу, стояла мертвая тишина. И если в столице день постепенно шел на убыль, то за ее пределами сложно было определить время суток. Ни день, ни ночь. Солнце спрятали грозовые тучи. Пейзаж в темных тонах не мог не испугать. Перевернутые обозы, телеги... Лошади, люди, которые видимо еще совсем недавно желали въехать в Святоград, лежали вповалку застигнутые невидимой силой, глядя слепыми глазами в небо цвета копоти.
   - И так по всей империи, - тихо проговорил за плечом онемевшего Атана Владимир. Столицу взяли в кольцо.
   - Но...
   - Стражники на воротах Святограда получили приказ закрыть ворота еще рано утром.
   - А...
   - Население столицы, словно сонные мухи. Они живут своей мелкой жизнью, занимаются делами. Ежедневная рутина, что скажешь. Да только и на них это действует. У людей не возникает вопросов, они не требуют ответов. Безразличие.
   - А я...
   - У тебя кровь в такие моменты играет. Скажи спасибо матери, - Владимир похлопал странника по плечу и продолжил.
   - К ночи и Святоград поглотит тьма, если мы, конечно, не поторопимся и не приложим все усилия, дабы это не произошло.
   - Михаил не успеет, - обреченно выдохнул Атан.
   - Успеет, куда он денется. Я заскочил к нему и сделал все возможное, чтобы его не зацепило. Он соберет ребят из отряда одаренных и выдвинется по нашим следам. Если я все верно рассчитал, они успеют вовремя. К тому моменту, как основное действо завершится. А нам нужно поторопиться.
   Владимир подтолкнул Атана вперед и пошел вдоль крепостной стены.
   - Судя по происходящему, ритуал собираются провести на вечерней заре. До этого времени мы должны быть на месте, - Владимир резко остановился и развернулся к идущему позади него мужчине. - Ты должен мне кое-что пообещать.
   - О чем ты?
   Атан удивленно скинул брови, услышав просьбу Самойлова.
   - Я должен считать это подарком?
   - Нет. Обязанностью, - Самойлов достал из кармана брюк сложенный в несколько раз листок. Светлое пятнышко тут же исчезло под полами черного плаща Атана.
   - Хорошо. Я передам, - сухо пообещал Атан. Он обошел Владимира и устремился вперед, - Остального обещать не могу. Не в моих силах.
   - Ты ведь этого хотел? - Владимир развернулся на каблуках и легким шагом поравнялся с Атаном.
   - А ты решил, что вправе делать такие подарки, не спрашивая чужого мнения? - Атан был в ярости. Он почти бежал, не разбирая дороги, лишь бы не остановиться и не опуститься до драки.
   - Нет. Ты не так меня понял. - Владимир положил руку на плечо невольному другу и остановил его. - Я просто буду спокоен. Я буду знать, что ничего плохого не случится.
   Атан внимательно посмотрел в глаза соперника и не нашел в них лжи. Владимиру было больно.
   - Если позовет, - кинул странник и двинулся дальше.
   - Не стоит терять время, Владимир. Что дальше?
   Самойлов выдохнул с облегчением. Тяжелый разговор окончен.
   - Я построил скороход. С его помощью мы доберемся до ближайшего выхода из их общины на поверхность. Есть проблема - я не знаю, где именно собираются проводить ритуал передачи силы, - Атан состроил гримасу, готовясь прокомментировать этот факт, но Самойлов продолжил, не обращая внимания: - Есть два варианта. Зал внутри общины и выход на Северо-западе, близ границы с Аттарином. Я надеюсь, что инстинкт самосохранения возьмет верх и они решатся на проведение ритуала на земле, а не под ней.
   - Ты считаешь себя самым умным? - все-таки влез Атан. - Или ты надеешься, что они считают нас более умными, полагая, что мы не станем им мешать?
   - Я уповаю на то, что Эль слишком самонадеянна и решающим фактом для нее станет собственная безопасность.
   - Даже в этом случае она выберет главный зал, - заключил Атан, гадая, кто такая Эль.
   - Это опасно. Стены подземелья оббиты бинием, гасящим магический фон. При этом пластины из этого материала не только поглощают выбросы магической энергии, но и накапливают эту самую энергию. При большом всплеске силы (а при передаче силы Леси это неминуемо) они не выдержат. А дальше включай фантазию и логику. Сам понимаешь, что начнется...
   - Мда уж, - Атан задумчиво потер подбородок.
   - От контрольной точки скорохода до нужного нам прохода еще пару переходов телепортами, - Владимир внимательно осматривался по сторонам, прощупывая воздух кистью левой руки.
   - А уйти под землю и проверить зал? - внес предложение Атан.
   - Ходы тянуться на многие версты, через всю империю. По сути под Берянской империей располагается Империя Дора. Мы можем заблудиться и элементарно не успеть. А от выхода на Северо-западе до главного ритуального зала идти не долго. Да и девчонок вытащить будет легче.
   - И неужели за столько лет никто не проложил новых веточек? Да быть такого не может!
   - Не забывай, что все те, кто живет под землей, обязаны Дору жизнью. Он вытащил их, что называется из самого пекла. За эти годы, Дор не только обустроил общину, но и вырастил в магах, спасенных им, такое чувство благодарности на грани с самопожертвованием, что тебе и не снилось. Они слушают его, словно живого Бога. Слушали, - поправил себя бывший ученик опального мага, - раньше.
   - А что теперь.
   - Дора больше нет. Его убили, - процедил Самойлов.
   - Вот это новости! Интересно, каким образом, и какому смельчаку из подданных это удалось, - скептически хмыкнул Атан. - Преданные маги решили свергнуть самовоздвиженного правителя?
   - Нет. Его убила собственная дочь. Эль.
   - Она настолько сильна? Интересно, и как это Дор держал рядом такую опасность.
   - Сианиатом. Она убила его Сианиатом. Видимо, Дор настолько расслабился и поверил в собственную неуязвимость, что ударить в спину не составило большого труда.
   Мужчины замолчали. Атан не стал расспрашивать о том, откуда Владимиру столько известно, ведь получается, что Дора убили недавно. Владимир прибавил шагу и вышел вперед, подав темноволосому знак идти следом. Через несколько минут Самойлов остановился, чувствуя зов скорохода.
   - Пришли, - выдохнул он, - задержи дыхание. Ты ведь человек...
   - Ну, явно не животное... - в своей манере ответил Атан.
   - Задержи дыхание, - повторил Владимир, не реагируя. - Примесь крови ясноокой тебя не спасет. А терять время и смотреть на то, как тебя будет выворачивать, я не хочу.
   Капитан отряда взял Атана за руку. Они сделали шаг вперед, исчезнув в невидимом жерле скорохода.
  
   Решетчатая дверь в темницу со скрипом отворилась. В камеру, где держали подруг, вошли двое мужчин одинаковой наружности. Высокие, плечистые, с одинаково безразличным выражением лица. Один из них подошел к девушкам. Лесандрин мирно спала, свернувшись калачиком и обняв Миладу. Мужчина хмыкнул.
   - Эль была права, она вылечила Зецкую, потратив силы. Теперь можно брать их обеих тепленькими.
   Он щелкнул в воздухе пальцами, не церемонясь, ухватил Лесю за ноги и поволок из камеры, не обращая внимания на то, что считает телом девушки все препятствия, которые попадаются на пути. Второй мужчина склонился над Миладой. Бывшую травницу, в отличие от избранной, приказали привести в чувство.
   ...Лесандрин очнулась, но, потратив много сил, не могла оказать сопротивление неведомому заклинанию. К тому моменту, как ее оставили в покое, уложив на каменный алтарь, она не могла уже связно думать. Леся превратилась в сгусток жгучей боли, проникающей в каждую клеточку. Боль завладела всем ею, не оставляя места для чего-то другого, кроме, пожалуй, спасительной мысли о смерти. Тогда бы весь этот бред закончился. Одна вспышка боли, которая, несомненно, потонет в общем потоке и ...грань. Она представлялась избранной невыразимо приятным островком спокойствия и вечного сна. Возможно, отказаться от жизни в решающий момент - малодушно, но силы тоже не вечны и желание жить не бесконечно. Иногда все заканчивается именно так.
   Ведь это прекрасно для измученной души, когда нет больше предательства, боли и войны, которой она не хотела. Ведь как Леся ни старалась убежать - все бесполезно. Ее путь неизбежно подходит к концу. И, даже если собрать волю тех людей, которые стали невольными жертвами в чужой беспощадной игре за власть, она потонет слабым окриком в шуме и гаме чужих желаний... О, как бы она хотела отмотать назад глупые и тщетные минуты, месяцы, дни бесполезного бега по кругу! И отнюдь не для того, чтобы спрятаться и не испытывать эту боль, которая диким зверем терзает ее тело сейчас. Нет. Если бы она могла, если бы только знала, что столько людей, чьих-то родных, любимых, знакомых погибнет из-за нее...
   Мысли путались, и Леся так и не смогла понять, что же она смогла бы сделать. Ответ набатом стучал в висках вместе с кровью: "Ничего".
   - О, неужели, наша принцесса сломалась? - приглушенный, словно Леся находилась под землей, насмешливый голос отвлек от вялотекущих мыслей, но не вызвал ни какого протеста в душе.
   "Устала, - подумала она, - Как же я устала. Да пропадите вы все пропадом... Сколько можно..."
   - Ты меня неприятно удивила, Лесандрин. Я не думала, что все выйдет так легко. Ты, конечно не девочка-огонь, но и сломать тебя было не так и просто. Я надеялась на то, что ты будешь бороться до самого конца... А ты, отдала все силы, для того, чтоб спасти подругу. Правды ради, надо признать, что у тебя это великолепно вышло. Твои бы таланты, да в другое русло...
   Говорящая выдержала театральную паузу и продолжила:
   - Знаешь, я с самого рождения окружена самыми лучшими, сильными, выжившими магами. И могу отдать руку на отсечение, что никто из них не смог бы такого сотворить. Но, к моему сожалению, твоя жертва для Милады бесполезна. Она умрет, так же, как и ты. Судьба заранее расписывает роли. Как ни старайся, а уйти от предназначения не получится... Открой глаза, Лесандрин! - Приказ эхом отлетел от стен.
   Леся даже не пыталась сопротивляться. Веки послушно распахнулись, являя хозяйке просторное помещение, полное народу, да оббитый металлическими пластинами потолок, освещенный магическими шарами. Как ни странно, но радости на лицах у собравшихся посмотреть на ритуал, проведение которого они ждали очень долго, - не было. Безразличие. Стальное, отдающее морозом, безжалостное, глухое к чужим слезам и мольбам.
   Леся поморщилась. Возможно, все это ей просто кажется.
   Перед глазами плясали разноцветные круги, то и дело перемежающиеся вспышками острой боли. Пошевелить конечностями Леся не могла. "Видимо, все переломано", - с холодным отчуждением подумала она и с трудом повернула голову на бок, что бы хоть перед смертью взглянуть в лицо своему мучителю, или, вернее сказать, мучительнице. Но женщина, чьей волей Леся оказалась на жертвенном помосте, осталась верна своим принципам и пристрастиям. Даже здесь, в теплом и душном ритуальном зале, она была наглухо завернута в черный плащ с надвинутым на голову капюшоном.
   "Идеальная пара для Атана. - отметила Лесандрин и усмехнулась, удивляясь сама себе, - Тот тоже без своего плаща, словно голый".
   Толпа загудела, словно пчелиный улей. Леся повернула голову и сосредоточилась, отгоняя рой разноцветных мушек, пляшущий перед глазами. Толпа расступилась, выпуская вперед двух громил, которые держали скованную по рукам Миладу. От оков на запястьях к стальному ожерелью, охватившему изящную шейку, тянулась тонкая, но от этого не менее прочная, цепь. Личико бывшей травницы было покрыто мелкими ссадинами и порезами, а под левым глазом расцветал синяк.
   - Я думаю, что пришла пора снять маски и открыть избраннице правду! - Главная устроительница сего "праздника" решила вернуть внимание к своей персоне. Получалось слабо. Во всяком случае, должного эффекта ее слова, направленные в первую очередь на Лесандрин и Миладу, не принесли своих плодов. Толпа застыла скульптурной композицией, а Леся устало воззрилась на мучительницу. Та в свою очередь демонстративно распахнула плащ, повернувшись лицом к собравшимся, и одним легким движением руки сняла его, оставив лежать темной тряпкой у ног. Волосы главной персоны ярким пламенем горели в свете магических шаров.
   - А я-то думала, и зачем столько времени лицо прятать? Теперь вопросов нет, я бы тоже не особо городилась. - Комментарий Милады разрезал тишину надвое. Охранники, приставленные к ведьмочке, не сговариваясь, послали по магическому импульсу в сторону Милады. Девушка согнулась в три погибели, сдавленно охнув и прикусив нижнюю губу.
   - Зецкая, Зецкая... Мне искренне жаль тебя, - покачала головой Габриэль. - Чего ты добилась? Конечно, не спорю, место в Императорской лаборатории престижно, но, сама посуди, совсем скоро, весь мир будет лежать у моих ног. Да, в этом будет и ваша заслуга, только мертвым почести ни к чему.
   Габриэль сморщила носик и мягко, словно успокаивая ребенка, продолжила:
   - С силой богини, я получу все, что только душа пожелает. И никто, слышишь, никто и никогда больше мне не скажет, что я всего лишь зеркало! - Дочь Дора с каждым сказанным словом распалялась все больше, срываясь на крик. - Я больше никогда не буду серой, невзрачной пустышкой! А Самойлов будет валяться у меня в ногах! И я еще подумаю, оставлять ли ему его никчемную жизнь или нет. Хотя у него есть шанс реабилитироваться передо мной... Воспользуется ли он им? Посмотрим.
   Габриэль резко повернулась к Лесандрин. Богатое бархатное платье густо-зеленого цвета нежно обнимало ее стан, мягко шуршало, касаясь пола.
   - Владимир сам разработал этот план, милочка. Правда, он тогда не знал, кто избранница. Да и пока ты не стала вертеть перед ним своим куцым хвостом, тоже не особо переживал по тому поводу, что тебя придется убить. В тот момент для него была главной я. Я отправилась в общину, чтоб работать с ним бок о бок и присматривать за тобой. Правильнее сказать, я должна была подготовить тебя к ритуалу... А потом меня выкинули из игры. Самойлов решил, что он умнее всех и сможет обыграть даже папочку. А папочка любил его, словно сына. И даже раздумывал над тем, чтоб оставить тебя в живых. Как телесную оболочку на потеху любимому ученику! Только они забыли обо мне! Стали говорить, что я только отражатель, что переживают за меня, и мне не стоит совать свой носик не в те дела!
   Лесандрин слушала Габриэль в полной тишине. Эта обиженная девочка смогла всех запугать, да только Лесе не было страшно. И, даже, не было больно. Она умерла. Слезы катились по щекам, впитываясь в алтарный камень. Наверное, это состояние и называют шоком? Душевная боль заглушила физическую. Да только, хорошо ли это?
   - ... Конечно, Владимир молод, силен, амбициозен. А я - позор для папеньки! У великого мага дочка - зеркало, отражатель, не больше! - Габриэль находилась на грани истерики. Лицо исказилось от крика и невыплаканных слез. Рыжеволосая девушка замолчала. Она обняла себя за плечи, трясущимися руками, и постаралась взять эмоции под контроль. Через минуту она заговорила намного тише и спокойнее.
   - А ведь в том, что я такая, тоже виновата ты. И это не просто голословное утверждение. Понимаешь, Лесандрин, отец прятался от Святомира долго, очень долго. Когда он вышел из сна, то узнал, что магия умирает. Тогда он создал этот алтарь, на котором ты лежишь теперь. И стал молиться твоей матери. Богине Камире. Отец рассказывал, что в тот момент им и его людьми руководил страх за собственную жизнь. Ведь это очень страшно, когда из тебя по капельке утекает магия - сама жизнь. И Камира явилась к нему. Отец обрадовался, что скоро все закончится, но, как видишь, дождаться этого величия он не сумел. Он даже и предположить не мог, что так скоро закончит свой земной путь! А как он думал? Я всю жизнь чувствовала себя ущербной! Я все время была не нужна! А из-за чего? Из-за мирового равновесия, тьма их всех побери! Видишь ли, на одного вновь родившегося абсолюта, приходится одно зеркало. Ты сосуд с силой. Плюс еще люди с незначительным даром для компенсации такого количества обычных людей. Твоя матушка хорошо подготовила твой приход, но обсчиталась только в одном. Владимир - темный, и всегда будет служить на благо тьме. Даже если сам того не захочет...
   - Что тебе надо от меня? - Леся набралась сил и громким шепотом перебила монолог Габриэль, - Ты хочешь убить меня, получить силу? Так приступай! Я не собираюсь жалеть тебя, так что не стоит стараться впечатлить меня сказками о трудном детстве.
   - Надо же, какая похвальная самоотверженность, - прищелкнула языком Габриэль. - Подожди детка, чуть-чуть. Скоро начнем.
   Двери ритуального зала распахнулись, словно от удара. На пороге возник запыхавшийся Владимир Самойлов.
   - Не опоздал? - с легкой улыбкой на губах поинтересовался он. - Не злись Эль, я же успел.
   Владимир подошел к Габриэль и приобнял ее за талию. Син вопросительно уставилась на него, но заглянув в его глаза, успокоилась. Милада бешеной собакой билась в оковах, но не могла произнести ни звука. Лесандрин закрыла глаза, пряча слезы.
   - Видишь ли, Лесандрин, провести ритуал я сама не смогу. Его может провести только темный, - Габриэль наклонилась к уху Лесандрин и прошептала. - Это честь, умереть от руки любимого. Но, наверное, не особо приятная.
   Габриэль гордо выпрямилась, с неприкрытым высокомерием и торжеством осматривая собравшихся. Владимир стоял за ее спиной и выглядел весьма довольным подобным ходом событий.
   - Где книга, дорогая? - наклонился он к уху Габриэль. - Я думаю, что пора начинать. Вечерняя заря берет свое начало.
   Владимир нежно поцеловал Габриэль в шею. От удовольствия у дочери Дора побежали мурашки по спине.
   - Конечно, Владимир, сейчас принесут, - томно ответила она.
   - Книгу! - Рявкнула Габриэль так, что у присутствующих заложило уши.
   По залу пробежался шепоток. Избранная лежала на алтаре с закрытыми глазами. Сил смотреть на это представление не было. В голове поселилось тупое онемение. Леся уже не старалась анализировать события, связывать их в одну схему. Не думала о том, возможно ли ей выбраться из этой ситуации. Не думала о Владимире. Да и сколько можно искать оправдание поступкам, которым оправдания в принципе нет? Леся поймала себя на мысли, что ждет с нетерпением последнего удара, который оборвет ее жизнь: запутанную, никчемную, да и никому не нужную. Она не жалела себя, а просто ждала конца.
   Милада обмякла в руках стражей. Обездвиживающее заклинание пришлось кстати, эта отчаянная девица готова была бороться до последней капли крови. Теперь два рослых мужика поддерживали окоченевшее от заклинания тело. Миладу можно было бы принять за покойницу, если бы не живые глаза на мертвом лице. В них плескалась ярость и безысходность. Если бы взглядом можно было убить, то на месте Габриэль и Самойлова уже давным-давно лежали две обуглившиеся головешки.
   Габриэль подошла к Миладе и усмехнулась:
   - Знаешь, Зецкая для ритуала нужна жертвенная кровь. Как видишь, своими людьми я пока не готова жертвовать... Ну, а ты должна хоть на что-то сгодиться.
   Габриэль достала из поясных ножен кинжал с прозрачным округлым камнем в навершии - Сианиат. Резкий взмах руки, и на запястьи бывшей травницы появилась белая полоса, которая тут же набухла, окрашиваясь в красный. Габриэль поднесла к порезанному запястью Милады ладони, сложенные чашечкой, и наполнила их бардово-красной кровью.
   - Не трать силы, Милада, - Габриэль участливо заглянула черноволосой ведьмочке в пылающие бешенством глаза, - раны, нанесенные Сианиатом, очень медленно заживают. Ты все равно умрешь от потери крови. Если хочешь умереть спокойно, а не корчиться в страшных муках, угомонись.
   Сухонький мужичок поднес Самойлову тоненькую книженцию в потрепанном стареньком переплете и Сианиат, который Габриэль бережно передала Владимиру. Самойлов распахнул книгу на нужной странице и положил кинжал на край алтаря у ног жертвы. Габриэль вывела кровью Милады ровный круг вокруг алтаря, замыкая в него Лесандрин и Владимира. Прежде чем сомкнуть отделяющую линию, Габриэль еще раз посмотрела на ученика ее отца. Владимир ободряюще улыбнулся, и Син замкнула круг легким движением руки.
   - Избранная открой глаза! - Владимир начал ритуал ровным голосом, отражающимся от оббитых бинием стен. Лесандрин, словно послушная марионетка, распахнула глаза, уставившись невидящим взглядом в потолок. Владимир не выказал никаких эмоций, только вертикальная морщинка пролегла посреди лба. Он опустил взгляд на испещренную мелким и корявым почерком страницу и тихо начал читать заклинание на древнем языке:
   - Алланар куртенте захир коршен т`антар
   В`эрде Камира занте коронар
   Арвинар. Арвинар. Арвинар. С`энданте!
   Владимир взмахнул руками, и книжка с легким стуком опустилась на пол. Самойлов закрыл глаза, собирая всю мощь в свои руки, призывая тьму в свои ладони. Очерченный жертвенной кровью круг заволокло клубящимся черным туманом. Он был настолько густым, что стоящим вне круга было сложно что-то различить в клубящейся тьме. Аккуратно взяв Сианиат в руки, Владимир прошептал над ним слова заклинания, которые в ожидающей тишине ритуального зала прозвучали, как легкий шорох ветра.
   Габриэль блаженно улыбалась, наблюдая за происходящим. "Надо же, все обернулось, именно так, как я и планировала, - с удовлетворением отметила она. - Скоро, совсем скоро все закончится. Впрочем, как и жизнь Владимира. Зачем мне тот, кто мечется из стороны в сторону, а в сложной ситуации выбирает выгоду, а не чувства. Такому человеку я не смогу верить. Он предаст меня так же, как и избранную, в любой удобный момент. Хотя я могу предложить ему то, от чего он точно не сможет отказаться. Поделить силу пополам. Он о таком и мечтать не мог. А мне хватит и половины ее силы, для того чтоб стать неуязвимой. Это у недалекой деревенщины не получилось себя защитить, а я..."
   Габриэль оторвалась от радостных мыслей, потому что в груди кольнуло нехорошее предчувствие. Она внимательно осмотрела ритуальный зал и круг. Все шло именно так, как и должно быть. Охранный контур, отделяющий Самойлова и избранную светился ярко-красным, от основного круга тянулась тоненькая, еще не наполненная силой ниточка, которая должна будет связать Габриэль и Лесю для передачи силы богини. Ниточка находилась еще в самом начале пути, но стремительно росла и подбиралась к дочери Дора. Все в порядке. Но...
   "Что за черт!" - ругнулась про себя Габриэль, чувствуя, как грудь сжимают цепкие ледяные пальцы страха. Зрение говорило, что все идет своим чередом. Интуиция вопила об опасности... Рыжая девица положила ладонь на грудь, унимая бешеное сердцебиение. "Силы отца почти не осталось, ее хватит разве что на быстрый осмотр магическим взором. Но магией пользоваться в данный момент нельзя, иначе биний не выдержит, и вся община останется погребенной под землей".
   Красная ниточка добежала до ног Габриэль и поползла вверх по стопам, лаская колени, холодя живот, до груди. Возле самого сердца она остановилась, словно ожидая приказа. Тьма в кольце жертвенной крови рассеялась, являя Владимира и Лесю. Лесандрин не подавала признаков жизни, глядя в потолок зала. Владимир покачивался в магическом трансе, занеся над грудью девушки Сианиат.
   Габриэль успокоилась, окинув взором парочку. Все идет, как надо. Она кивнула Владимиру, выражая готовность к дальнейшим действиям. Владимир с размаху всадил кинжал в сердце Лесандрин. Леся громко вскрикнула, разорвав напряженную тишину зала. А вслед за ней раненым зверем взревела Габриэль, хватаясь за грудь и падая на колени. Перед ее помутневшим взором промелькнул Владимир, поворачивающий навершие Сианитата, и красная ниточка глубокого пореза на запястье Лесандрин.
   "Да, что же он делает?!" - успела подумать Габриэль прежде, чем мир для нее разорвался дикой болью и раскололся на осколки.
   Зал наполнился стонами и криками о помощи. Маги, присутствующие в зале, падали, как подкошенные, оседали на пол, словно тряпичные куклы с пустым выражением глаз. Милада свалилась на пол, освобожденная от обездвиживающего заклинания, но не в силах что-либо сделать. Во рту чувствовался металлический вкус крови. Она лежала, в луже собственной крови, идущей из горла, из последних сил цепляясь за жизнь. В глазах померкло, и Милада провалилась во тьму.
   Двери ритуального зала распахнулись и на пороге показались Атан и Закран. Михаил подбежал к Миладе и, подхватив любимую на руки, бегом устремился прочь. Атан подошел к горящему красным огнем кругу и остановился, не веря своим глазам.
   - Подожди, чуть-чуть, - прохрипел Владимир.
   Он вытащил Сианиат из груди Лесандрин. Кровь устремилась из раны, заливая одежду. Атан боролся с подступившей к горлу тошнотой, кляня себя за то, что вынужден бездействовать и смотреть.
   - Ты забираешь жизнь и даришь, - прошептал Владимир, рубанув Сианиатом по предплечью. - Прими мою жертву. Во искупление всего, что я сотворил.
   Самойлов опустился на колени перед Лесандрин, соединяя их раны. Он прикоснулся лбом к ее лбу и, вдыхая ее запах - любимый и родной - прошептал:
   - Прости меня за все, Ангел. Я люблю тебя. И ты должна жить.
   Он нежно поцеловал ее в холодные губы и вогнал Сианиат себе в сердце.
   Ярко-красная линия окрасилась в серебристый цвет и... потухла...
  

Эпилог.

   Два года спустя.
  
   - А-а-а-а!!! - Гулко разносилось по длинным коридорам, отражалось эхом от стен, кинжалом протыкая сердце. - Я убью тебя, сволочь, вот только встану отсюда, каззел!
   Михаил Закран сидел в своем кабинете, сгорбившись в три погибели, закрывая ладонями уши. Лицо мужчины посерело и осунулось.
   - Милая моя, родная девочка, - шептал он, - как же тебе больно, любимая. Потерпи, чуть-чуть...
   - Да чтоб ты, ко мне еще раз приблизился-а-а! О, Всевидящий, как же больно!!! Будь проклят тот день, когда я согласилась выйти за тебя замуж!!! - ответил Закрану истошный крик его жены Милады.
   Дверь кабинета распахнулась и на пороге появилась Лесандрин. Запыхавшаяся, испуганная, в пыльном дорожном костюме. Выбившиеся из заплетенной косы снежно-белые волосы, ореолом обрамляли лицо.
   - Давно началось? - выдохнула почему-то шепотом она.
   - Вечность уже прошла, - простонал Закран. На своем веку он повидал много чего: драки, ранения, смерть, в конце концов... Но жена у Закрана рожала впервые и мужчина испугался едва ли не до заикания.
   - Та-ак, - произнесла Лесандрин и кинулась в гостевую комнату, куда уже доставили ее вещи - переодеваться.
   Спустя десять минут Леся взлетела по лестнице на второй этаж и остановилась у двери, за которой продолжала истошно причитать ее лучшая подруга. Лесандрин перевела дух, выровняла дыхание и распахнула дверь.
   - Я убью тебя, слышишь? Раздеру на кусочки, чтоб ты понял, что это такое - рожать!!! - Орала Милада, спокойно сидя на кровати. - О, Лесёнок, пришла, - лучезарно улыбнулась притворщица, понизив голос.
   - Что ты вытворяешь? - удивленно пробормотала Лесандрин, - Что за концерт?
   - Рожать мне скоро, - спокойно ответила Милада и тут же прокричала: АААА!!! Вот умру, и будешь один мучиться! ООООО! Как бо-о-о-ольно!!!
   - Да ты заходи, заходи, - прошептала великая актриса, - и дверь прикрой. ОООООО! Умира-а-а-ю!!! - Прокричала она.
   - Ты ж так Михаила до инфаркта доведешь, - шикнула Леся.
   - А я соскучилась, - тихо оповестила подругу черноволосая красотка. - Может, я поболтать с тобой хотела. Без свидетелей. Ты же знаешь Михаила. У него такие уши большие, что как ни прячься, посплетничать нам не удастся. Кстати о птичках. ОООО!!! ЛЕСЯ, ДА СДЕЛАЙ ЖЕ ЧТО-НИБУДЬ УЖЕ, НЕ МОГУ Я ТАК БОЛЬШЕ!!! УБЬЮ ЕГО, СОБАКУ!!! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, МИХАИЛ???
   От истошного крика у Лесандрин заложило уши.
   - И долго ты собираешься его мучить? - поинтересовалась она.
   - Сейчас я успокоюсь. А ты пойдешь и скажешь ему, что схватки только-только начинаются и ты дала мне успокоительное, чтоб я поспала. И беспокоить меня не стоит, иначе будет хуже. А ты посидишь со мной и проследишь. Роды-то могут длиться долго. Так что никто не заподозрит меня в ма-а-аленькой шутке.
   - Шутке? Да у тебя муж поседел за то время, что ты орала!
   - Тихо, - шикнула Милада, - беременным девушкам нервничать нельзя. Ты же не хочешь, чтобы я нервничала? - спросила зеленоглазая авантюристка, положив руку на объемный живот.
   - Шантажистка! - бросила Леся, выходя из комнаты.
   Успокоив Михаила, Лесандрин посоветовала мужу любимой подруги принять успокоительное, потому как предшествовавшее представление - только начало. Михаил побледнел еще больше. Лесе пришлось влить в него лекарство...
   - Как ты, солнышко мое? - участливо спросила Милада Лесандрин, когда та вернулась в комнату.
   - Нормально, - пожала плечами девушка. - Работа, дом, работа... Я счастлива, Милада.
   Леся улыбнулась. А ведь тогда, два года назад, она сомневалась, что вообще когда-то увидит свет... Теперь вся эта история с магами, болезнями, избранницей и ритуалом походит на страшный сон. И она бы, наверное, так и решила... Только кошмары по ночам спать не дают, да шрам на груди, в области сердца...
   Каждую ночь ей снился он. Тот, который сделал ее жизнь кошмаром; тот, кто подарил новую жизнь. Он убил ее, но променял себя, на спокойную жизнь Леси и всей империи. Никто и представить даже не мог, что Владимир вместо передачи силы проведет "Освобождение" - забытый ритуал из группы "Сияние". Он освободил всех одаренных от бремени магического дара. Он вернул магию в мир, исцелив больную и зараженную империю. Этот ритуал стер из памяти людей ужас напасти и последних дней жизни перед концом...
   Магов больше нет. А магия... она вокруг. В буйстве красок природы, в синем небе, в журчании ручейка.
   Владимир... Лесе до сих пор больно вспоминать о нем. Когда она открыла глаза в первый раз после смерти, то мечтала только об одном, чтобы ее убили. Ненависть к Самойлову сжигала изнутри... Но тут вмешался Атан. Он разговаривал с Лесей, вытаскивал из тяжелых раздумий. Он любил ее, но это не помешало ему рассказать Лесе правду о Владимире. О его последних словах и о его жертве. Леся поверила, боль притухла, но вряд ли она когда-нибудь исчезнет насовсем.
   Она не вернулась на службу к Императору. Официально, болезнь устранена умелыми действиями странников, лекарей и алхимиков. Подземная община магов разрушена - биний не выдержал последнего заклинания Самойлова. Все, кто там был, погребены под толстым слоем земли и пластинами металла. Атан и Михаил успели вытащить только Лесю и Миладу. После того, как Леся выкарабкалась из болезни, она подала рапорт на увольнение. Получила вознаграждение, как особо отличившаяся, и уехала из столицы...
   - Не надо лгать, солнышко, - покачала хорошенькой головой Милада. - Тебе все еще больно...
   - Не будем об этом, - тихо прошептала Лесандрин, опуская взгляд.
   - А как Атан? Не появлялся? - перевела тему Милада.
   - Нет.
   - Он любит тебя, родная. Может, тебе стоит подумать...
   - Не знаю, Миладка, не знаю, - прошептала Леся. - Возможно, если бы я его тогда не прогнала...
   - Он сам ушел, - возразила Милада. - Решил выждать момент. Он придет... Я-то знаю.
   Леся скептически хмыкнула.
   - Ох... - донеслось с кровати. - Ох.
   - Что случилось? - вскинула голову Леся. - Что? Плохо?
   - Кажется, теперь, мы рожаем... - еле слышно прошептала бывшая травница.
   Во время родов Миладка держалась молодцом. Не кричала, не ругала мужа, все силы молодой женщины были направлены на процесс рождения ребенка. Мальчика.
   Леся покинула дом подруги через неделю после родов. За это время они наговорились всласть. Лесандрин неожиданно поняла, что хочет семью: мужа, ребенка. Она отчаянно хотела держать в руках комочек счастья и новой жизни. Но как начать новую жизнь, если не можешь отпустить прошлое?..
   ... Долгое время ее мучили сны, в которых она бежала и бежала по битым стеклам своих надежд, и Владимир преследовал ее, кроша осколки в мелкую пыль. Сердце заходилось болью, она просыпалась, не надеясь заснуть. Долго вспоминала, рвала душу и сердце, понимая, что все зря и ничего не изменишь. Любовь умерла вместе с ней на жертвенном ложе... А, может, и раньше. Только память жива...
   В одну из таких ночей Леся вышла во двор, развела за домом костер и сожгла все, что напоминало о нем. О Владимире. Она смотрела на то, как горит прошлое и не чувствовала ничего. Словно все, что было, происходило не с ней, а с кем-то другим.
   Перед тем, как окончательно отпустить его, Лесандрин развернула потрепанную записку, которую Атан, по просьбе Владимира, отдал Лесе.
   "Прости за все, Ангел. Я люблю тебя. И знай, что у каждого из нас есть выбор, и никакая предопределенность не может помешать его сделать. Мой выбор - твоя жизнь. И прости. За все. Будь счастлива."
   Последней в костер полетел карандашный рисунок: красивый, уверенный в себе он, нежно обнимающий ее за плечи, милая, юная она, без памяти влюбленная...
   Они горели в огне последний раз.
   После этого Лесандрин выпила горячего чаю и завалилась с книгой на печь, решив устроить себе выходной. А к вечеру в дверь постучали, и Леся поспешила открыть, решив, что кому-то из городских понадобилась ее помощь. На пороге стоял Атан. С вечной усмешкой на красивых губах. Он пришел, как к себе домой, заявив, что вместе жить веселее, домогаться он ее не собирается, да и уходить, кстати, тоже. Она улыбнулась ему и не нашла причин выгонять его.
   И страшные сны больше никогда не беспокоили ее.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.55*14  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"