Я боюсь темноты, ибо в темноте живут твари. Это я их так прозвала, а как они себя называют - не знаю, потому что общаться твари не умеют. Они умеют лишь убивать.
Я видела, как они убивают друг друга. И это куда страшнее, чем все те киношные "страшилки", которые я любила смотреть когда-то. До тех самых пор, пока не узрела в вечернем полумраке комнаты первую тварь.
Помню, как прибежали на мой отчаянный вопль перепуганные родители, как долго они пытались меня успокоить, а я, дрожа всем телом и крепко прижавшись к маме, пыталась сообщить её об ужасе, потянувшимся вдруг из темноты. И папа назвал меня трусихой.
Он и сейчас так меня называет, хоть я уже не ору при появлении очередной кошмарной твари. Вернее, ору, но мысленно. Но твари всё же ощущают мой ужас, и, кажется, именно потому меня не трогают. В доме, я имею в виду.
Поэтому я боюсь выходить в сумерках. Даже бросила музыкальную школу, чем очень огорчила маму. И смирилась она с этим моим дурацким (дословно цитирую её слова) капризом далеко не сразу.
Я, вообще-то, покладистый ребёнок, но тут упёрлась. Нет и всё! - заявила я, но истинной причины этого своего ослиного упрямства (ещё одна дословная мамина цитата) так и не открыла. Не хватало ещё, чтобы меня посчитали сумасшедшей.
Не знаю, откуда они взялись, эти твари, и почему я их вижу, а больше никто? И почему я тоже не видела их раньше?
Столько вопросов, а спросить не у кого! Если даже родители тебе не верят...
Моя подруга Вика, когда я завела с ней разговор на эту тему, насмешливо фыркнула.
- Браво, Динка! - сказала она при этом. - Фонтан фантазии!
Динка - это я. Вернее, Диана. Богиня охоты древних римлян. А Вика - это Виктория, победа то есть. Такие у нас с ней античные имена, но это единственное, в чём мы схожи. В остальном же - совершенно разные. Может, потому и дружим?
Вернее, дружили. Потому, что недавно с Викой произошёл несчастный случай. Она выпала из окна собственной квартиры, и шансов уцелеть у неё не было, учитывая, что произошло это на пятнадцатом этаже. И не выпала даже, а выбросилась, ибо никто не выпадает из окна в час ночи, разбив при этом два прочных стекла.
И никто не знает, почему она это сделала. Одна я знаю, вернее, догадываюсь.
Она увидела тварей! После того нашего последнего разговора, она их увидела! И не испугалась, потому что, в отличие от меня, не была трусихой!
А я боюсь! И папе с мамой не рассказываю о тварях не потому, что они не поверят, вернее, не только поэтому. Просто боюсь им об этом рассказывать. За них боюсь...
Ведь они могут и поверить. И, увидев тварей, не испугаться. И тогда...