Перед самым Стояновым, навстречу нам, по вязкой песчаной дороге, натужно завывая малосильным мотором, катил бронеавтомобиль с развернутой против движения башней. Не доехав до нас метров пять, броневик остановился, и через правую дверь из него вылез, плотного телосложения, в черной кожаной куртке военный. Я тоже рискнул выйти из БТРа. Сойдясь с ним где-то посередине, мы почти синхронно кинули руки в военском приветствии.
- Старший сержант Косовский.
- Лейтенант Лучик.
- Товарищ лейтенант, по приказу командира эскадрона веду разведку местности.
- А почему на восток, товарищ старший сержант?
- Так, сплошного фронта нет, немцы постоянно маневрируют, нам и приказано вести разведку и наблюдение во все стороны.
- Много разведали?
- Передовой отряд противника занял южнее нас село Романовка, до которой отсюда километров двенадцать. На пути в соседнее село, - докладывал разведчик, - вражеские машины завязли в песке. Им остается преодолеть два километра проселка, а дальше сюда дорога с твердым покрытием. Кроме песка, немцам ничто не мешает.
- Какие у немцев силы?
- Около десяти мотоциклов с колясками, семь легких танков, четыре грузовика с пехотой и три орудия на прицепе.
- Да... С нашими силами, против них много не навоюешь, одна пушка на твоем броневике и два пулемета на моем, да пяток солдат...
- Тут на дороге, в двух километрах на восток застряли две установки комплексных пулеметов-закипели. Одна машина тянула другую, вот мотор и не совладал.
- Что же Вы не помогли?
- Аа мы сами себя, еле тащили. Мотор то у нас обычный, а весу больше чем у груженной машины...
Во время разговора из броневика высунулся солдат и обратился к Косовскому:
- Товарищ старший сержант, тут немец кажется до ветру просится!
- Какой немец?
- Да спеленали мы тут одного, когда их колона застряла.
- Допросили?
- Нет, товарищ лейтенант, языком ихнем у нас никто не владеет. А вы что сможете?
- Попробую, давай его к нам.
Повернувшись, двинулся к нашей "семидесятке". Уже подходя, крикнул во внутрь:
- Начальника разведки на связь!
- Готово тащ лейтенант!
Обрисовав в нескольких фразах ситуацию, попросил капитана Суховея пригласить к радиостанции переводчика, что бы допросить немца побыстрей.
Через полчаса, мы уже представляли что происходит в районе Стоянова. С противоположной от нас стороны к местечку подходил передовой отряд немецкой танковой дивизии. Скорость его движения была резко снижена состоянием местных дорог. Точнее их полным отсутствием по немецким понятием. Как высказался об этом пленный немец:
- Но тут на первый план вышел новый противник, о котором никто не думал. Это была сама страна, которая, казалось, сопротивлялась нашему вторжению. После пересечения границы вдруг перед ними открылись огромные песчаные и болотистые районы. Они были помечены на картах, но им не придавали значения.
Наши мотоциклы застревали в песке или болоте, тягачи противотанковых орудий буксовали. Пришлось в противотанковые пушки и пехотные орудия впрягать лошадей, которые могли тащить их вперед. Панцергренадеры из 11-й танковой дивизии, которые еще утром вышли к цепи высот недалеко от реки Западный Буг, идти дальше не могли, так как на юг, восток и север от этого места простиралось необозримое болото. Любое транспортное средство в нем безнадежно вязло, а солдаты лишились сапог, которые засосала трясина.
Через минут пять после допроса на связь вышел наш командир и попросил, не приказал, а попросил на два-три часа задержать продвижение передового отряда, пока "мы тут что-то придумаем".
Повернувшись к Косовскому спросил:
- Что скажешь сержант?
- А что тут сказать, выполнять надо!
- Это понятно, но как?
- Займем ближайшую высоту у дороги и будем держать её, сколько сможем. Немец он дороги по любому будет держаться, вот мы ему её-то и перекроем. Там впереди, - он махнул рукой в сторону границы, -через километр, как раз, есть подходящая.
- Ну тогда разворачивайся, и давай за нами, встречаемся у высоты!
Пока мы ехали, я посмотрел на карту. На ней было видно, что дорога огибает высоту и уходит дальше на северо-восток. Перед высотой дорога шла по высокой и широкой насыпи. По краю и склону насыпи шла густая посадка каких-то местных деревьев, видно их специально высадили на насыпи, чтобы они своими корнями не давали дождям размыть её. Ох, и не дураки были наши предки! Заехав почти на гребень, я спрыгнул с брони и осмотрел лежащую перед мной местность. Впереди на дороге, даже не съехав на обочину стояли две машины. Около них суетились какие то люди с ведрами. Тут я услышал уже знакомый, надрывный звук бронеавтомобиля Косовского. Он оставил свой броневик внизу на дороге, а сам поднимался вверх ко мне.
Когда он подошел, я спросил его:
- Это те самые зенитчики?
Он посмотрел куда я показывал рукой и ответил:
- Они самые.
- Кто из твоих с ними разговаривал?
- Я и говорил.
- Тогда пересаживайся на мою броню, и езжай к ним, бери одну машину на буксир и тяни сюда. Понятно?
- Да, понятно товарищ лейтенант!
Подозвав к себе башенного стрелка с БТРа, поставил ему задачу: перед тем, как тянуть сюда машину, закинуть в указанную точку передовой дозор с радиостанцией, который предупредит нас о подходе к высоте немцев. Показывая ему на карте точку, где он высадит дозор, услышал предложение:
- Товарищ лейтенант, а давайте их перебросим на другой берег, вот сюда - он указал пальцем на карте, - им бой вести не надо, только наблюдать и передавать данные, правильно?
- Да.
- Вот они из-за речки и будут наблюдать, а если надо по своему берегу отойдут ближе к нам и мы их заберем, или сами переправятся, лето и речка не глубокая и не широкая.
БТР ушел, а я остался с своими солдатами и красноармейцами Косовского. Стоял и думал: - как мне выйти из этого положения, ведь я по большому счету сугубо штатский человек, химик по специальности. Куда ставить броневик, где замаскировать пулеметы... Какой-то внутренний голос подсказал: иди вниз и видом не показывай, что ты чего-то боишься. Подойдя к бронеавтомобилю, спросил:
- Кто за старшего?
- Красноармеец Лысюк!
- А что товарищ Лысюк, у вас в машине лопаты есть?
- Да, есть товарищ лейтенант.
- Тогда идемте со мной товарищ красноармеец, покажу вам где оборудовать позицию для бронеавтомобиля.
Перейдя через гребень, я подвел его в достаточно глубокой выемке, которую я разглядел с гребня высоты. Она была за небольшими кустами и с дороги была не видна. Из этой выемки можно было в упор стрелять по дороге.
- Товарищ Лысюк, немного времени у нас есть, поэтому работать быстро и без перекуров. Здесь будет засадная позиция вашего бронеавтомобиля. Пока Вам ясно?
- Да товарищ лейтенант.
- Хорошо. Вам с экипажем надо успеть до появления немцев, углубить эту выемку так, чтобы из неё торчала только верхняя часть башни. Вся позиция должна быть тщательно замаскирована. Недопустимо чтобы она была обнаружена ни с земли, ни с воздуха. Всю землю выносить на склон высоты и имитировать ложные окопы пехоты. Понятно?
Лысюк согласно кивнул головой.
- Далее, обязательно оборудовать удобный выезд назад с позиции. На выезд надо обратить самое серьезное внимание, чтобы бронеавтомобиль не буксовал при выезде. Сам бронеавтомобиль и выезд должны быть хорошо замаскированы. Приступайте. И водителя ко мне!
- Разрешите выполнять?
- Выполняйте!
Четко развернувшись через левое плечо, Лысюк побежал к бронеавтомобилю.
Через несколько минут весь экипаж принялся работать лопатами, а перед мной вытянулся по стойке "Смирно" водитель.
- Сейчас Ваша задача пройтись ногами по маршруту смены позиции, от этого места, вокруг подошвы высоты, до следующей засадной позиции, которая будет находиться в-о-о-н там! Я показал рукой на противоположную сторону, далеко за дорогой.
- Маршрут должен быть проложен так, чтобы противник не мог вас наблюдать на всем протяжении маршрута. Если на маршруте окажутся какие либо помехи, препятствия Вы сейчас их устраняете, после этого подгоняете броневик к первой позиции и помогаете своим товарищам. Понятно?
- Да, товарищ лейтенант!
- Выполняйте!
Так с этими разобрались, теперь с моими "орлами"! Поднявшись немного вверх по склону, я увидел, как мои бойцы разбившись на две группы оборудуют ложные окопы. Двое с БСЛками копали неглубокий, в штык глубиной и в два шириной окоп, а остальные пятеро на кусках брезента таскали бегом землю от позиции бронеавтомобиля. Только один радист сидел под деревом в тени и внимательно слушал радиостанцию и через ТЗК наблюдал за местностью.
- Ну что там?
- БТР высадил на том берегу дозор, и уже тянет на буксире одну машину, другая идет сама, но отстает. БТР будет через несколько минут.
- "Гвоздика" на связь не выходила?
- Нет, товарищ лейтенант.
Через несколько минут на высоту поднялся мой сержант из БТРа и незнакомый мужчина, который представился как младший политрук Сухарцев Петр Иванович. Представился и я.
- Мое командование, приказало мне задержать продвижение передового отряда немцев на два-три часа.
Поэтому как старший воинский начальник, я подчиняю Вас, ваших людей и технику себе и приказываю Вам занять оборону на этой высоте, и удерживать её три часа до семнадцати ноль ноль.
- Товарищ лейтенант! Мы с Вами в равных званиях, по какому праву Вы принимаете командование на себя?
- Товарищ младший политрук, я уже сказал: "как старший воинский начальник"! Вы, насколько я понимаю относитесь к военно-политическому составу, а я к командному. Вам разница понятна!
- Я вынужден буду написать рапорт!
- Напишете! Не сомневаюсь! - И добавил, чуть тише добавил: - Если останетесь живы.
- Вы мне угрожаете? Он аж задохнулся от возмущения.
- Нет, просто сюда по данным разведки идет передовой отряд противника, в котором семь танков, несколько орудий, до роты пехоты и мотоциклисты, а вы в бутылку лезете!
- Сам я военного образования не имею, боюсь что подсказать в военном плане ничего не смогу. Есть один человек у меня во взводе, он пулеметчик отличный, на первенстве нашего округа призы брал. Давайте с ним посоветуемся?
- Ну что же, зовите его.
Отойдя от меня на несколько шагов и сложив ладони трубочкой, политрук крикнул:
- Бессонов! Ко мне!
Через минуту перед нами стоял молодой старшина, которому на вид больше двадцати пяти лет не дашь. К нему обратился политрук:
- Товарищ старшина! Я к Вам обращаюсь как к кандидату в члены ВКП(б). При этом политрук прокашлялся, явно прочищая горло, перед речью. Чтобы как говорится не испортить обедню, я взяв под руку старшину, слегка развернул его спиной к Сухарцеву:
- Старшина! Говоря откровенно, сюда направляется отряд немцев с танками, а у нас одна пушка сорок пять миллиметров, один крупнокалиберный пулемет, да две зенитные установки. А задержать немцев надо до семнадцати ноль ноль. Мысли какие есть?
- А какие танки и сколько их у немцев?
- По данным разведки танков семь штук и они легкие - видно разведка. Есть еще несколько пушек и до роты пехоты.
- Серьезно!
- А ты думал они шутить будут?
- Выставлять орудие и пулеметы на прямую наводку - это смерть. Они подавят нас за полчаса и пойдут дальше.
- Что ты предлагаешь?
- Я смотрю пушку Вы в засаду ставите?
- Да. Подобьет первый танк, закупорит дорогу и вон с позиции на другую.
- Понятно. Тогда зенитные установки поставим...
Я честное слово, от услышанного, проглотил язык. Первый раз в жизни, слышал о таком способе стрельбы из пулемета.
С помощью ТЗК, вернее с помощью её шкалы определения азимута, мы с Бессоновым быстро выбрали несколько подходящих позиций для зенитных установок, которые были на одной оси с обочинами дороги. С них можно осуществлять стрельбу по обочинам, только меняя угол возвышения зенитной установки. Солдаты и красноармейцы, закончившие оборудование ложных окопов и позиции бронеавтомобиля, вместе с расчетами зенитчиков быстро вырыли по нескольку капониров для счетверенных установок и тщательно замаскировали их. Подготовленные расчеты, используя второй пулемет как основной, без суеты, основательно, используя трассирующие патроны пристреляли несколько рубежей. Это дело много времени не заняло. Еще мы успели отрыть щели для двух наблюдательных пунктов и протянуть связь. У младшего политрука во взводе оказалось несколько катушек кабеля и телефонных аппаратов, которые были использованы для связи между НП и зенитными установками. В окопчики НП, отрытые и замаскированные в удобных для наблюдения местах, засели я и Бессонов. Политрука отправили к расчетам, чтобы у нас под ногами не путался. Кроме телефонной связи, у наших зенитчиков нашлось: две радиостанции и три УКВ радиоприемника, плюс радиостанция на БТРе и еще я прихватил пару "сто восьмых" из своего взвода, так что с этим был полный порядок. Мы успели даже минут тридцать-сорок прикемарить, когда на связь вышел наш дозор и сообщил, что на дороге, замечено осторожное передвижение противника.
Наведя ТЗК на дорогу, через несколько минут увидел три мотоцикла с колясками. За ними метрах в двухстах шел первый танк во всей своей красоте. Он качнулся разом вперёд и вывалился на дорогу. Следом за ним появились ещё один, а затем еще и еще. Я стал считать их по порядку. Слева и справа по обочине дороги шла немецкая пехота с винтовками наперевес, автоматы по моим наблюдениям были приблизительно у каждого десятого солдата. Еще раз осмотрев колонну, отметил, что практически все были все в касках, только танкист торчавший в люке первого танка был в берете, поверх которого были одеты наушники.
- Вот чудненько! - негромко сказал я.
- Что Вы сказали, товарищ лейтенант? Не расслышал! Обернулся ко мне Бессонов.
- Говорю, практически ни одного в пилотке. Храбрецов, смотрю не видать!
Он прильнул к биноклю: - Рукава закручены, в зубах сигареты. Это они свой мандраж друг от друга скрывают, товарищ лейтенант! Смотрите, френчи нараспашку, идут торопливым, мелким и неуверенным шагом!
В ТЗК все хорошо видно, даже их пыльные лица.
- Ну, давайте поближе соколики!
До линии открытия огня совсем не много... Сейчас мы вам всыпим! Восемь пулеметных стволов - четыре тысячи выстрелов в минуту. Патронов завались. Ведь чего мотор у одного из ЗИСов перегрелся? Этот хомяк-политрук загрузил на обе машины столько патронов, что рессоры выгнулись в обратную сторону!
Неожиданно я почувствовал какой то кураж, у меня возникла такая уверенность, что мы победим, что невольно вырвалось:
- Интересно, как вы запляшите? Тут у нас всё точно пристреляно!
Немцы шли по дороге и пока не стреляли. Да и куда им собственно было стрелять, когда ни на дороге, ни на высоте ни одной живой души не было видно. Когда вся колонна выползла из низины, я насчитал семь танков, три орудия, четыре грузовика и с десяток мотоциклистов, именно столько, сколько сказал Косовский, когда мы встретились на дороге. Танки шли по узкой дороге друг за другом одной колонной, за последним танком катило три вездехода, типа нашего УАЗа, только трехосные с пушками на прицепе, и четыре грузовика. Мотоциклисты неожиданно дав резкий газ,Передний танк повел из стороны в сторону стволом, делая вид, что хочет прицелиться.
- Он решил с расстояния кого-то пугнуть? А что он может нам сделать? Ударить в пустой бугор с той стороны? Нам это как слону дробиной в задницу!
Но вот танк пересёк наш первый пристрелянный огневой рубеж который сейчас был под прицелом наших пулеметов. К нему неторопливо приближалась немецкая пехота.
- Всем приготовиться! - скомандовал я в микрофон, не отрываясь от ТЗК.
Я с напряжением прислушивался к треску мотоциклов, и думал получится или нет? Успеют мотоциклисты поднять стрельбу или нет? Внезапно треск мотоциклетных двигателей пропал, стрельбы не было! Ура! Получилось!
По рации услышал голос Косовского:
- Буду бить в борт! В лоб его не возьмёшь!
- Сержант, маленько подожди! Дам команду, когда бить! Ты все время борт лови!
Я следил за танком, не отрываясь от трубы.
- Внимание! - на распев сказал я. - Огонь! Пушка бронеавтомобиля, блеснула ярким пламенем, дыхнула дымом, по собачьи как-то тявкнула тоненьким голоском и обдала дорогу облаком пыли
- Ну что попал? - крикнул он мне снизу.
-Молодец, сержант! С первого выстрела! Давай меняй позицию!
Я смотрел в стереотрубу. Может и попал. Я точно не видел. Танк продолжал ещё ползти. После нашего выстрела танк прошел несколько метров и остановился.
Немцы тем временем начали стрелять из всех стволов, по всем подозрительным местам - ложным окопам, в штык глубиной и по поломанной пушке, поставленной рядом с позицией бронеавтомобиля.
Я проморгал, когда немцы успели развернуть свои орудия. Прогремело несколько пушечных выстрелов и
сорокопятку подбросило вверх. В облаке нескольких разрывов ствол, щит, лафет с колёсами разлетелись в разные стороны, промелькнув над кустами. Сидевший со мной в окопчике солдат спросил:
- Видели товарищ лейтенант?
- Видел! - ответил я и привалился к наглазникам трубы. Думая, что уничтожили нашу пушку, танки остановились. Они видно ждали другого выстрела из амбразуры прорытой под высотой. Амбразура была пуста, но они это не видели.
Я подал команду пулемётчикам и припал к окулярам трубы. Восемь пулемётов захлебываясь ударили по немецкой пехоте. Пули резали все и траву, и кусты, и людей. В трубу были видны всплески пыли на дороге. Немецкая пехота шла, рассыпавшись по всей ширине пространства дороги. Немцы не ожидали встретить здесь такого плотного огня в упор. В конце колоны вспыхнуло несколько мотоциклов.
На дорогу легли убитые и раненые. Живые, кто успел, попрятались за танки. Пехота не стреляла, ответный огонь вели только танки и три пушки в конце колонны.
- Бессонов! Весь огонь по расчетам орудий!
Вы когда нибудь видели как кипит земля, когда четыре тысячи пуль в минуту впиваются в неё? И я раньше не видел! Поверьте мне, у расчетов орудий шансов не было! Даже мизерных. Просто за несколько секунд, из щитов орудий сделали ситечко. Бронебойная пуля, даже винтовочного калибра способна на многое! А в умелых руках...
Политрук подполз ко мне на бугор. Он поправил каску, утёр ладонью вспотевшее лицо и тихо спросил:
- Ну а мы чего будем делать? Одними пулемётами танки не удержишь! Может, пока не поздно махнём? А? Свидетелей то нет!
- Не спеши Петя! Торопиться нам теперь некуда! Немецкие танки стоят. Уйти с высоты мы в любую минуту успеем. Надеюсь, ты меня понял?
Я припал к окулярам трубы. Пулеметы, подчиняясь командам наблюдателей продолжали бить короткими очередями. Скат, обращенный к немцам, совершенно пуст и недвижим. Ничто не мелькнет на нём, потому что мы окопались за обратным скатом. Стрелять по пустому бугру бессмысленно. Танки вперёд не пойдут. Они подавят на дороге своих убитых и раненых. Им нужно их убрать с дороги, а этого сделать до ночи мы им не дадим. Чтобы подбодрить людей, крикнул, чтобы слышали солдаты:
- Славяне, пулемётами танки держим! Мы за обратным скатом! Немцев бояться нечего! Главное сейчас спокойствие! Не дать им подняться с дороги!
Последнюю фразу я выкрикнул. Солдаты видели, что я со стереотрубой в окопе сижу выше всех, гляжу дальше всех и это в них вселяло твердость и уверенность. Но по лицам их нельзя было сказать, что они от моих слов воспрянули духом, что у них нет ни сомнений, ни страха и они не волнуются. На наше счастье миномётов у немцев не было. Ковырнуть нас за обратным им было нечем. Узкая полоса дороги не позволяла танкам податься в сторону. Время идёт. Танки стоят. Убитые и тяжело раненые лежат на дороге и обочинах. Немилосердно палит солнце. Любое движение на дороге вызывает шквал огня. Оставшиеся в живых пехотинцы спряталась за танки. Танки без пехоты вперед не пойдут. Они бояться. Бояться бокового удара из-за бугра. Не стоит ли у нас за бугром вплотную к дороге заряженная бронебойным снарядом пушка. Нужно попробовать выкурить немцев из-за двух передних танков. Сделать это просто. Я подал команду убавить прицел. Теперь пули должны пойти под брюхо переднего танка. Они ударят по булыжнику дороги и рикошетом ударят по ногам. Все, кто спрятался за танками, получат свою порцию свинца. Посмотрим, как они сейчас запляшут. Пулемётчики стреляют вслепую. Перед ними прицельные колышки. Танки и немцев они не видят. По моей команде Бессонов корректирует огонь: - Уровень меньше 0-02, 0-03, левее 0-02, пятьдесят патрон, короткими очередями. Огонь!
Смотрю в трубу. Немцы за двумя передними танками заметались когда по ним из-под брюха ударили пули., . Отпрянув от трубы, я с удовольствием потёр руки. Теперь мы пулеметным огнем держали немецкую пехоту и танки. Это была невиданная наглость с нашей стороны. По какой такой\ немецкой науке, немецкая пехота с танками несла на дороге потери от пулеметов? Кожей чувствовал, как немецкие танкисты лихорадочно шарили своей оптикой по гребню голого бугра, но сколько они не смотрели, ни вглядывались, обнаружить ничего не могли. Пулеметы били с обратного ската.
При стрельбе из пулемётов пули шли в начале чуть вверх, к гребню высоты. А затем по кривой опускались к дороге. Вот и вся хитрость. Пулемёты стояли ниже уровня гребня. Вспышек и дыма от стрельбы пулемётов немцы не могли видеть. Немцы перед собой видели голый бугор, который стоял поперёк дороги. Дорога огибала его зажатая между бугром и большой высотой.
Немцы справедливо полагали, что уничтоженная пушка могла быть приманкой, и видно не решались сходу идти на бугор. Даже если удастся обойти по песку подбитый танк, то из-за бугра в бок может ударить более мощное орудие. Получв выстрел в упор, уже другой танк закроет узкий проход. Именно поэтому эти русские так уверенно бьют из пулемётов!
Я подал команду пулеметчикам прекратить огонь. Посмотрим, что будут делать немцы? Стрельба прекратилась. Стало совсем тихо. Время как будто остановилось. Если все мои предположения верны, то дело здесь без авиации не обойдётся.
Подумав о авиации, мысленно обругал себя всеми словами, которые знал! Можно же запросить "Овод"!
Оставив за себя Бессонова, спустился к подножью высоты, где метров через триста, у дороги была позиция БТРа. Его задача была бить танки из КПВТ, а так же уничтожать немцев, которые или прорвутся или обойдут высоту, чтобы ударить нам в тыл.
Идя к машине, я внимательно смотрел по сторонам, мне было интересно как БТР справился с мотоциклистами. В одном месте была брешь в придорожных кустах, явно кто-то слетел в кювет, чуть дальше по другой стороне дороги, из болота виднелся перевернутый мотоцикл.
Дойдя до капонира, в котором стоял бронетранспортер, постучал автоматом по броне и крикнул в люк:
- Сержант, где ты там?
Из люка показалась его голова без шлемофона, он вопросительно посмотрел на меня.
- Что молчишь, рассказывай, как вы дошли до такой жизни?
- А чо рассказывать, товарищ лейтенант! Как немцы на мотоциклах выскочили из-зы высотки, мы уже стояли под парами и начали разгон. Перед поворотом выключили двигатель и сцепление...
- Кто-то смог уйти?
В ответ он только молча помотал головой.
- Там такой удар был, что концы бревен треснули, а третий с разгона улетел в болото. Мы потом смотрели, их всех мотоциклом придавило. Даже если не сразу, то потом захлебнулись... Один мотоцикл вроде цел, а один в смятку, под колеса затянуло...
- Живой кто то остался?
- Там в кустах двое связанные лежат, один тяжелый не выживет, а другой уже очухался воды просил - дали.
- На связь вызывали?
- Нет.
- А "Овод"?
- В нашем районе команды "Воздух" не было. А как у вас там?
- Нормально! Один танк подбили, еще шесть стоят, двинуться не могут, мы их пулеметами держим!
- А разве так можно?
- Сам не знал сержант! Оказывается можно! Пулеметы пехоту и артиллеристов посекли - кого убили, кого ранили, и все они лежат вокруг танков, а танки их давить не могут. Так и держим.
- Понятно.
- Ладно, хватит лясы точить, давай "Гвоздику"!
- "Гвоздика", "Гвоздика", я "Луна", как слышно? Прием!
- "Луна", я "Гвоздика", ну что у вас там? Почему долго не выходили на связь! Моментально, голосом командира, ответил дивизион.
Доложив о бое и о том как удалось сдержать немцев, добавил, что противник видимо ждет воздушную поддержку, что бы без лишних потерь, опрокинуть нас и продвигаться дальше.
- "Луна", думаю, что с авиацией у немцев сейчас уже серьезные проблемы, но чтобы вас поддержать, прикажу "Оводу" оказывать вам воздушное прикрытие в первую очередь. Как поняли? Прием!
- "Гвоздика", понял вас!
- "Луна", собирайте вокруг себя отступающих бойцов, командиров, ройте траншеи, организовывайте оборону вдоль дорог. Как поняли? Прием!
- "Гвоздика", понял вас. Прием!
- "Луна" не вешай нос! Конец связи.
Меня сильно заинтересовали слова Абросимова, о том, " что с авиацией у немцев сейчас уже серьезные проблемы". Что бы это могло значить? Из истории ВОВ, я твердо помнил о подавляющем господстве в воздухе немецкой авиации. Ну сбили на рассвете "Шилками" бомбардировщики. Так, что - все! Нанесли невосполнимые потери? Я прекрасно помнил, сколько немецких самолетов летело на рассвете вглубь нашей территории, и сколько их сбили ребята Профотилова.
Вызови мне "Овод"!
- "Луна", я "Овод", слушаю вас! Прием!
- "Овод", я "Луна" как там дела с воздухом на моем огороде?
- "Луна"! Не дрейфь! Дела у нас в воздухе идут нормально! Ты понял - Н-О-Р-М-А-Л-Ь-Н-О!
- "Овод" понял! Конец связи.
И повернувшись к сержанту приказал:
- По любой информации "Овода" - доклад немедленно! Бежишь сам, водила пусть в БТРе сидит! Понятно?
- Тащ лейтенант! Зачем сам? Мне в башне надо сидеть, вдруг прорыв! Давайте, я Вам ТА-57 дам с катушкой кабеля? И бегать не надо, по дурному голову под шальные пули подставлять?
- Ты что мне раньше про телефон с кабелем не сказал? А!
- Так Вы не спрашивали, тащ лейтенант!
- Ладно давай! А батарея свежая?
- Так точно, тащ лейтенант! Перед выходом поменял!
- Ладно! Цепляй к своему аппарату, я сам кабель кину! А тебе - после боя, всех мотоциклистов из болота достать, собрать у них все оружие, снаряжение и документы! Понятно?
- Так точно!
Неожиданно, чуть в стороне от нас, зашуршали кусты и из них вышел мужичек, одетый опрятно, но бедно.
Я снял автомат с предохранителя и сел рядом с люком, чтоб, если что, сразу прыгнуть вовнутрь, а сержант прыгнул за башенные пулеметы и уже успел развернуть стволы в сторону кустов. Мужчина, видно из местных поляков, подойдя ближе, тревожно спросил меня, мешая русские, украинские и польские слова:
- Пан начальник, цо такэ робится? Это цо, война?
Что ему было ответить? Что это, и в самом деле война. Тут мне в голову пришла одна мысль:
- Пан размовляе по немецки?
- Так.
Обернувшись к водителю, приказал:
- А ну-ка, давай этого водопьющего сюда!
Через минуту, водитель двумя руками охватив за подмышки немца, подтащил его к нам.
- Пан спросите солдата, где он служит?
Поляк бойко, без тормозов заговорил на немецком. Через несколько минут, стало известно, что перед нами разведывательный отряд 11-й танковой дивизии вермахта. В задачу отряда входит захват переправ через реку Стырь в районе Шуровище и Берестечко. Вытащив из планшета карту, начал её разворачивать, и первым найдя
Берестечко, присвистнул от удивления: если в первые часы вторжения, немцы ставят задачу своему передовому отряду захват переправ, в 80-90 километрах от государственной границы, то это может означать только одно - прорыв на большую глубину!
- Сержант! Связь быстро!
- С кем?
- С х.....! С дивизионом сержант! С дивизионом! И этих отведи подальше! Бегом!
Абросимов как только услышал данные, сразу все понял. Сказал только:
- Какой же ты Иван молодец! Ах, какой молодец! И отключился.
Я тем временем, отослал поляка, сержанта заставил поправить маскировку, поскольку нарубленные ветки успели увять и пошел назад на высоту, помалу разматывая кабель с катушки. По всему выходило, что вечером вряд ли сюда прилетят бомбардировщики. А танки не пойдут вперёд без бомбежки, и немцы в колонне это уже скорее всего знают. Получается, что сейчас немцы ждут ночи, чтобы вынести раненых и убрать c дороги убитых. Своих они давить гусеницами не будут. На остальных это подействует нехорошо. Кто-то мне рассказывал, что у немцев вообще покойники в большом почёте.
А у нас здесь действительно выгодная позиция. С одной стороны бугор и болото, с другой подъем на господствующую высоту.
День подходил к концу и вряд ли они сунуться или что-нибудь предпримут. Вначале, при подходе немцев пулемётчики струхнули. Шутка ли! Колона танков шла по дороге на них.
Последний кусок, я полз. Катушка постоянно билась о колени и мешала мне. На конец-то я свалился в окопчик, поставил в небольшую нишу ТК-2, на неё телефон, проверил связь с БТРом, и обернувшись к Бессонову спросил:
- Ну как тут без меня?
- Порядок, товарищ лейтенант!
Прильнув к трубе, посмотрел на дорогу, там все было как раньше. Оторвав голову от ТЗКа, посмотрел назад, на пулеметчиков, как там они. Наводчик левой установки стоял в кузове машины и спокойно почёсывал за ухом. Он ждал команды, вытянув шею, и моментально навострил уши, когда увидел, что я смотрю на него.
- Здесь всё в порядке! - решил я. А вот справа пулемётный расчёт копался с пулеметом. Потные, торопливыми движениями рук они перебирали что-то.
- Ну что ещё там? - крикнул я в их сторону. Не получив от них ответа, повернул голову к старшине:
- Бессонов! Проверь пулемёт сам! Чего у них там руки трясутся? Старшина быстро подобрался к установке, поставил затвор на место, хлопнул крышкой cтвольной коробки и доложил:
- Пулемет к бою готов, товарищ лейтенант!
Время шло. Немцы стояли. Солдаты осмелели, воспрянули духом. Постепенно солдаты стали переговариваться, сначала одним словом, потом фразой, послышались всякие шуточки, прозвучал матерок.
Солдаты видели, что я лежу на бугре, спокойно и зло покрикиваю и не собираюсь убирать трубу, сматывать телефоны и пятится задом. А это значит, что всё идёт как надо. Танки стояли. Немцы не высовывались. Пулеметы молчали. Но стоило где-нибудь мелькнуть или шевельнуться немецкой пехоте, звучала команда, и все восемь пулемётных стволов сразу оживали. Повеселел народ. Стал смелее смотреть. Я позвал старшину Бессонова и велел ему наблюдать в трубу.
- Держи их за танками! Будут высовываться, бей короткими очередями! Патронами на сори! Ложись старшина! А я пойду вниз перекурю, пожалуй!
Спустившись вниз, я устроился на стволе какого-то дерева, достал пачку болгарского "Опала" и закурил.
- А ведь сигарет хватит на неделю, не больше! Перед выездом на учения, взял блок, в котором осталось шесть пачек, эта была седьмая. Поскольку это была едва третья или четвертая сигарета за день, то в голову шибануло хорошо. Меня слегка повело, и я как-то плавно ушел в воспоминания.
Этот год, хоть он был и не високосный, оказался для меня неудачным. Окончив семь лет назад университет, по специальности химик, я отработал пять лет в школе, в которую попал по распределению, вернулся домой и два года назад смог устроится на хорошую работу, дежурным оператором на химический завод. Работа была не пыльная, пульт управления находился в отдельном здании, на втором этаже. В смене было по два человека, стоял стол для настольного тенниса. Мы во время смены частенько играли, поглядывая на приборы и прислушиваясь к аварийной сигнализации. Платили неплохо, словом, жизнь налаживалась. В этом году мне исполнялось тридцать лет, после тридцати в армию уже не забирали. После очередных сборов, получив звание старшего лейтенанта, я надеялся, что в армию я так и не попаду. Но не тут то было! В середине января я получил повестку из военкомата. Явившись туда, я узнал, что меня призывают на два года. Все что я добился - летело коту под хвост. Хотя по закону я имел право вернуться на то же место работы, с которого уходил в армию, но кто же уступит мне такое теплое местечко. Короче, жизнь круто развернулась, и уже через неделю я принимал взвод управления второй батареи этого дивизион. За прошедшие годы я практически забыл все, чему учили на военной кафедре. Хорошо, что в дивизионе были еще офицеры - двухгодичники. Все они были моложе меня, т.к. были призваны сразу после окончания ВУЗов. Конечно, было тяжело привыкать к новой жизни, но постепенно я втянулся в новый распорядок жизни и даже появился какой то интерес. Из бывших студентов особенно выделялся Миша Гелеверя. Если остальные изучали только то, что положено по должности, то он всегда старался узнать по больше. Приставал с вопросами по артиллерийской стрельбе к кадровым офицерам, уточнял тонкости при выполнении огневых задач. Может быть это кому то и не нравилось, но комдив Абросимов поощрял его интерес. Это давало свои плоды. На зимних стрельбах он, единственный из "двухгодичников" отстрелялся на "отлично". Точно подготовив данные, он уже вторым снарядом попал прямо в указанную цель, чем удивил присутствовавшего на НП начальника штаба дивизии.
- Кто этот лейтенант? - спросил он у командира дивизиона.
- Командир взвода управления дивизиона лейтенант Гелеверя - ответил тот.
- Кадровый?
- Нет, "двухгодичник", прошлой осенью прибыл в дивизион.
- Очень неплохо стреляет для "двухгодичника". Отметьте благодарностью в приказе по результатам стрельб.
Много помогал он и мне. Часто сидя в классе мы вместе разбирали непонятные для меня вопросы.
Вообще отношение к нам "двухгодичникам" в дивизионе, было хорошее. Все кадровые офицеры были настроены доброжелательно по отношению к нам. Хотя в общении между собой командиров батарей, чувствовалась некоторая напряженность. Я не мог понять в чем причина, пока Гелеверя мне не объяснил:
- Мы "двухгодичники" для них не конкуренты. Нам не нужны ни должности, ни продвижение по службе. Отслужили два года и ушли. А каждый кадровый офицер хочет продвинуться в должности и получить звание повыше.
Подумай, три командира батарей, все капитаны на капитанской должности, а майорская должность начальника штаба дивизиона только одна, конкуренция!
В подтверждение своих слов он рассказал мне историю, произошедшею в одном из соседних полков, когда один из капитанов, считавшимся лучшим другом другого, узнав, что не его, а его друга, собирают назначить начальником штаба дивизиона, пошел к парторгу и заявил, что отзывает свою рекомендацию в партию, так как его друг алкоголик и его надо не повышать по должности, а гнать из армии поганой метлой.
Не ожидавший такого предательства, его друг впал в запой. Но и этому должность не досталась, назначен был другой офицер, из соседнего полка.
Конечно, это уже крайний случай, но симптоматичный.
Все бы было нормально, но эта поездка на учения опять выбила меня из колеи.
От воспоминаний меня отвлек Бессонов:
- Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант!
- Что случилось, старшина?
- Немцы начали собирать убитых и раненых!
- Почему не ведете огонь старшина?
- Патроны берегу! Сами сказали. Да и стволы нужно остудить.
- Бессонов! Ты как дите! Нам нельзя сейчас убивать всю пехоту и нельзя им давать собирать убитых и раненых, понятно?
- Нет, товарищ лейтенант.
- Шугани их, старшина, чтобы они, не шевелились! Держи их за танками! Будут высовываться, бей короткими очередями!
- Щас!
- Чего!?!?
- Есть бить короткими очередями!
Когда старшина скрылся, припомнил я слова капитана Ледогорова насчет немецкой авиации... Т-а-а-к... значит можно серьезно рассчитывать на то что немецкие танкисты её не дождутся... Как они тогда поступят?
Да, просто! С наступлением темноты соберут своих убитых и раненных комрадов и отойдут к своим основным силам! Значит что? Значит им надо помешать! А как - надо думать, только не долго!
Придя к этому несложному умозаключению, я пригибаясь пошел с своему НП, в котором наблюдая за обстановкой расположился Бессонов. Спрыгнув в окопчик, спросил для порядка:
- Ну как тут?
- Нормально, товарищ лейтенант.
- Бессонов, как думаешь что будет, если немцам помощь не придет?