Аннотация: img.scr="WP000905.jpg" Почему рухнул социализм? Почему миллионы простых людей не встали на его защиту? Что будет после сегодняшнего колониального капитализма?
В.КОРОЛЕВ
НОМЕНКЛАТУРНЫЙ СОЦИАЛИЗМ
Введение
Больше двадцати лет на просторах Советского Союза бушует процесс, который когда-то лживо назвали перестройкой. Сегодня большинству из нас очевидно, что "перестройка" это самая обычная реставрация, восстановление капитализма. В истории это явление хорошо знакомо, после буржуазных революций почти всегда через какое-то время происходила реставрация феодализма. Теперь вот и социализму пришлось временно уступить.
Почему временно. Потому что иллюзии, которых было так много в начале Реставрации, развеялись практически без следа. Капитализм не решил ни одну серьезную проблему. Он не сделал более эффективной экономику страны, не поднял промышленность и сельское хозяйство, не усилил обороноспособность, не ускорил научно-технический прогресс. Во всем этом страна катится назад. Зато ожили давно, казалось бы, забытые беды. Каждый может перечислить их сам. Список бесконечен.
История учит, что век реставраций недолог. Отступив в прошлое, общество быстро начинает осознавать, что это не выход и снова возвращается к передовому строю. Но возвращается уже на другом уровне, с учетом горького опыта, избегая ошибок первого этапа.
Сейчас, в разгар Реставрации надо готовиться к возвращению социализма. Мы знаем преимущества этого строя, но необходимо понять, что вызвало его гниение и распад. Или правы те, кто говорят - этот строй нежизнеспособен? Что надо исправить? Что надо устранить на новом витке?
Эта книга - попытка найти ответы. Глупо думать, что все мои ответы - истина в последней инстанции. Я знаю, коллективный разум, сильнее любого супергения, он рано или поздно найдет ответ на все вопросы и исправит все ошибки. Если моя книга заставит задуматься, заставит искать подтверждение или опровержение, значит ее задача выполнена.
Образование номенклатуры
До Октябрьской революции историческая перспектива виделась марксистам прямой и ясной как немецкое шоссе. Виделось так. Пролетариат берет власть в стране, уничтожает эксплуатацию человека человеком и утверждает коммунистические отношения. Никакой частной собственности, это от нее все зло. А как только ее не станет, как только все станет общим, начнется реальный коммунизм. Люди начнут жить по принципу - от каждого по способностям, каждому по потребностям. Каждый человек раскроет свои лучшие качества, реализует свои скрытые возможности. Это будет общество свободных счастливых людей. А какая будет производительность труда! Ведь не будет никаких кризисов перепроизводства, не будет этой глупой конкуренции, из-за которой происходит бесчисленное количество банкротств, сопровождающихся бессмысленным расхищением общественного труда! Будут побеждены все пороки человечества - проституция, воровство, бандитизм. Потому что толкает человека на преступный путь бесчеловечное эксплуататорское общество. А в коммунистическом обществе перед каждым человеком будут открыты все пути. Наконец исчезнет казнокрадство, мздоимство. Ведь все будет общее, людям не надо будет воровать у самих себя! Лозунг нового строя: от каждого по способностям, каждому по потребностям!
И сразу же после захвата власти эта замечательная программа стала руководством к действию. Большевики стали обобществлять все подряд, вплоть до курей и гусей. Злобствующая буржуйская пресса писала, что комиссары даже жен обобществили. Но это уже было клеветой, хотя возможно, некоторые партийцы были бы не против. И потом, в этой клевете можно увидеть половую дискриминацию, Если обобществлять, то всех, и мужей тоже. Почему спрашивается, женщины опять должны страдать. Но это к слову. Большевики настолько увлеклись строительством подлинного коммунизма, что даже поменяли название своей партии. Раньше они именовали себя социал-демократами, а теперь стали коммунистами.
Через полтора года коммунизма экономику полностью парализовало. Остановились заводы, замолчали паровозы и пароходы, опустели рудники. Жизнь чуть теплилась в бюджетной сфере. Вместо обещанного и страстно ожидавшегося расцвета народного хозяйства и торжества освобожденного труда наступил крах.
Ктовиноватчтоделать! Ситуация для русского интеллигента знакомая до боли. Коммунисты нашли ответ на оба вопроса. Полтора года коммунизма показали, что в социалистической экономике важна не только система производства, но и система распределения. Коммунисты ведь отказались от денег. Каждому по потребностям! В результате коммунистический принцип распределения разделил общество на благодетелей-распределяющих и прочих неудостоенных. Вскоре среди распределяющих оказалось удивительно много людей, пораженных частнособственнической психологией. В результате в распределителях оказалось до чрезвычайности мало товара, зато возникли "черные" (новое слово!) рынки, где товара было много, да цены были заломные. Кроме "черного рынка" появилось еще одно новое слово - "блат". Блат по-немецки это лист бумаги, записка. Но лист не простой, а волшебный. По блату можно получить что-то ценное - товар, услугу. Лечение в хорошей больнице, автомобиль вне очереди, место в университете. В товарном производстве продукты труда являются товаром, то-есть продуктом, произведенным для обмена. Получить чужой товар можно только в обмен на свой. Теперь возникает совершенно новая ситуация - товар можно получить в обмен на родство или знакомство. Блат появился вместе с социалистической экономикой, сопровождал ее на протяжении всей ее истории и успешно функционирует при нашем нынешнем интересном капитализме.
И вот еще что заметили большевики - сколько ни расстреливай распределяющих, на их место приходят другие, сначала вроде бы как настоящие коммунисты, а потом отчего-то начинают красть пуще прежнего. Вот как сильны, оказывается, предрассудки старого режима.
Что из этого следовало? Возвращаться к капитализму? Об этом коммунисты и думать не хотели. Власть брали всерьез и надолго не для того, чтобы снова возвращать ненавистных эксплуататоров. Значит, надо двигаться к коммунизму. Но кавалерийская атака не удалась и нужно менять тактику. Ленин находит вариант. До коммунизма должен быть еще один этап. Это особый общественный строй, ему дали специальное название - социализм. Социализм это как-бы предкоммунизм, такой неразвитый, бедный коммунизм. При социализме производство обобществлено, но не все. Допускается единоличное хозяйство, главное, чтобы не было эксплуатации. Распределение идет через известный механизм "товар-деньги", то-есть снова возвращаются рыночные отношения. Идеологи и партийные публицисты нашли формулу нового общества - от каждого по способностям - каждому по труду. Вспомнили и библейскую мудрость - кто не работает, тот да не ест! Партию, правда, переименовывать не стали, так и осталась она коммунистической, чтобы название постоянно напоминало о конечной цели, чтобы все знали, социализм это временно, а главная цель - коммунизм.
Итак, взят курс на строительство социализма, причем в отдельно взятой стране. Это стратегическая установка. А сегодня-то что же делать. Заводы стоят, паровозы молчат. А сегодня будем проводить новую экономическую политику. Нэп. Это что еще за зверь, - спрашивали партийцы, пораженные гением вождя. Вождь отвечал. И чем больше вождь рассказывал о нэпе, тем больше и больше партийцы, а так же и беспартийная масса начинали понимать, что новая экономическая политика это старый, уничтоженный до основания капитализм. Схема такая - власть в стране принадлежит трудящимся в лице ее передового отряда, коммунистической партии, а в экономике орудуют капиталисты, которых теперь называют нэпманы.
Нэп стал спасением. Пройдет семь лет и Маяковский напишет:
Окна разинув, стоят магазины
В окнах продукты, вина, фрукты.
От мух кисея, сыры не засижены.
Лампы сияют, цены снижены.
Хорошо! Капиталисты свое дело сделали. Товарный голод они ликвидировали и обычный тоже. Теперь большевикам надо было доказывать, что они тоже на что-то годятся.
А где взять кадры
Революция и это абсолютно естественно, развивается в борьбе с прежним общественным строем. Сопротивление господствовавших классов неимоверное, экономика стоит, армии нет, все надо организовывать по-новому и практически с нуля. И вот возникает острейшая проблема - кадры. Партийцев ничтожно мало на огромную страну, а руководителей нужны миллионы. Директора нужны в промышленности, на транспорте, в армии, в образовании. Даже в собес надо ставить надежного, проверенного кадра. Иначе придет вражина, начнет под видом партийной линии сеять смуту. Будет тормозить пенсионное дело, а сам нашептывать широким слоям трудящихся - это не я, это у них линия такая. Кругом двурушники, белогвардейская мразь.
А где эти кадры взять. Интеллигенция вся как есть гнилая, старорежимная, вся насквозь безыдейная, верную и емкую характеристику как всегда дал ей товарищ Ленин - это не мозг нации, это г-но. Крестьянство темное, забитое, к тому же очень сильны частнособственнические устремления. Пролетариат оно, конечно, гегемон революции, главная движущая сила, передовой класс, а с другой стороны это вчерашний крестьянин, тоже у него инстинкты собственника развиты. Да и грамоты ему не хватает.
Выходит, каждый человек, пригодный к руководству советским строительством большая ценность. А ценности надо учитывать особенно. Это гвозди учитывают в пудах. А руководящие товарищи... В центральном комитете партии организуют поименный учет всех перспективных товарищей, вплоть до местного звена. Списки эти называют звучным латинским словом - номенклатура. Сказывается классическое образование партийных вождей.
Номенклатура в нежном возрасте
Проходит несколько лет и значение слова сильно разрастается. Появляются словосочетания "номенклатурный работник", "попасть в номенклатуру". Номенклатуры начинают делиться и множиться по уровням и отраслям. Главная из номенклатур - номенклатура ЦК. Ниже номенклатура обкома партии. Есть номенклатуры наркоматов (министерств). Попасть в номенклатуру очень почетно. Номенклатурный работник облечен доверием партии, он верный проводник ее линии на всех участках, куда бы ни забросила его судьба. Номенклатурный работник может возглавить любое производство, любую отрасль. Например, в романе тов. Шолохова "Поднятая целина" мы видим, как питерский слесарь учит донских казаков на Дону пахать землю. И достигает успеха. А почему? Потому что он вооружен единственно верным, всепобеждающим учением марксизма-ленинизма. (Пахал-то Давыдов, наверняка, вкривь и вкось, зато Дал План, чему и казаков научил. Так потом и пахали семьдесят три года.) А если надо, номенклатурный работник сможет и научный коллектив возглавить и обеспечить-таки государство ценнейшей научной продукцией.
К тому же, вскоре становится понятно, что попасть в номенклатуру не только почетно, но и выгодно. Советская власть старается возместить тяжкие усилия руководящих товарищей приятными мелочами в сфере быта.
Вопрос о привилегиях при социализме возник сразу же, как только возникла теория научного коммунизма. То-есть еще в эпоху Маркса-Энгельса. Первая реакция была такой - никаких привилегий. Ведь привилегия это скрытая форма эксплуатации. Присвоение большей, чем у других доли общественного богатства. Получается, вся собственность в стране общая, работает каждый в меру своих сил, а как делить, появляются "коэхвициенты". Всем по буханке, а номенклатурному работнику пять. А тогда зачем вся эта революция, зачем били буржуев и помещиков, если новые паны на шею садятся?
Так же до революции излагал и товарищ Ленин. Вот, например, "Государство и революция", глава 2. Ленин обсуждает уроки Парижской коммуны и говорит о том, что народ принимает на себя функции государственного управления.
"Особенно замечательна в этом отношении подчеркиваемая Марксом мера Коммуны: отмена всяких выдач денег на представительство, всяких денежных привилегий чиновникам, сведение платы всем должностным лицам в государстве до "уровнязаработной платы" рабочего. Тут как раз всего нагляднее сказывается перелом - от демократии буржуазной к демократии пролетарской, от демократии угнетательской к демократии угнетенных классов, от государства, как "особой силы" для подавления определенного класса к подавлению угнетателей всеобщей силой большинства народа, рабочих и крестьян". (Курсив Ленина). Это написано до революции.
Что получилось после революции на практике. Ну, мы все знаем хрестоматийные рассказы о том, как, например, комиссар продовольствия Цурюпа в гражданскую войну падал в голодные обмороки. А еще? Что вообще известно об организации материального стимулирования и оплаты труда руководящих советских работников в первые годы Советской власти? Об их образе жизни, о том, как их снабжали, как они отдыхали, как лечились.
Не знаю, как вы, а я честно скажу - не знаю практически ничего. Больше того. Лет так тридцать тому назад вопрос бы показался кощунственным. О чем тут спрашивать? Люди отдавали за народ все свои силы, прошли через застенки царских палачей, каторгу и ссылку, а ты тут у них в кошельке роешься? Поэтому я много начитан о личной скромности вождей, а вот о системе материального обеспечения знаю очень мало. Но ведь система существовала.
Ну вот знаю, например, что В.И. Ленин сразу по приезде в Москву получил в личное пользование бывшее имение московского то ли губернатора, то ли градоначальника. Видел я эти Горки. Обычная барская усадьба и похоже, при Ильиче хозяйство шло тем же порядком, что и при царском чиновнике. Хорошо, Ленин, это особая статья, хотя личный пример - величайшая вещь. Но вот Светлана Аллилуева, дочка тов. Сталина рассказывает, что папе сразу как переехали в Москву, дали дачу в Зубалово. И Микояну дали. И Ворошилову дали. И всем нормальным вождям дали.
Ворошиловскую дачу я видел кусочками. В Москве есть местечко Лианозово. От этого местечка идешь на лыжах километра полтора и упираешься в дощатый зеленый, совершенно сплошной забор. За забором эта самая ворошиловская дача. Кое-где, благодаря изгибам рельефа можно заглянуть через забор внутрь. И что мы видим? Каменные мостики, теплицы, рабочие копошатся. Барская усадьба.
Такая вот послереволюционная практика. А говорили - средняя зарплата рабочего. Но главное не в этом. Не жалко дать поместье вождю - Ленину. И вождям помельче - Сталину, Микояну, Ворошилову. Дело в том, что все это видят другие вожди еще более мелкого калибра. Приезжает Председатель губернского исполкома в свою губернию и тоже реквизирует для революционных нужд, для лечения пошатнувшегося в революционной борьбе здоровья дачку. Глядя на него и уездные вожди в спешном порядке обрастают именьями. И возразить им тов. Ленин и Сталин и прочие великие вожди ничего не могут. А дальше - завоблоно дача надо? Надо. Начальнику облфина надо? Надо. Директору банно-прачечного треста надо. Начальнику вокзала, Каждому начальнику. А если у начальника есть зам, то заму тоже надо. Присутствие в номенклатуре, стало быть, не только накладывает тяжкий груз ответственности, но и несет некоторые материальные удобства, проще говоря, привилегии. Те самые, которые большевики, как и все Ррреволюционеры обещались искоренить.
На самом деле номенклатурные привилегии с самого начала охватывают все стороны нелегкого советского быта двадцатых. Чтобы большевики не падали в обморок, вводят продовольственные пайки. Система продпайков просуществовала практически до конца Советской власти. Скажем, в семидесятые годы она позволяла номенклатурной знати питаться вкусно и без очередей всем набором продуктов, куда, конечно же, как символ входила не производившаяся в СССР колбаса салями и икра разных цветов.
Ответственных товарищей в индивидуальном порядке лечат хорошие врачи. Ответственных товарищей направляют на лечение на воды, в том числе и заграничные. Ответственных товарищей обеспечивают жилплощаью. Мы все привыкли к некрупным советским квартирам. Но сейчас мало кто уже представляет, что значило жилье не только в двадцатые годы, но даже в послевоенные пятидесятые. Комната на семью это была городская норма. В двадцатые годы, когда рабочих в порядке уплотнения расселили из казарм в буржуйские квартиры, жилье стало сверхценностью. Маяковскому, знаменитому пролетарскому поэту, дали комнату в коммуналке в Гнездниковском переулке. И он был рад. Директора заводов нередко жили в коммунальных квартирах. Просто у них было больше комнат. А квартира на семью - это было что-то запредельное. Это значит Герой Советского Союза или работник горкома.
Булгаков глумился над москвичами, которых, видите ли, испортил квартирный вопрос. А когда эти москвичи жили в фабричных казармах, семья от семьи через занавеску, тогда их ничего не портило? Нет, то, что людей из казарм и бараков переселили в квартиры, даже в коммуналки, было огромным счастьем для народа. Да, конечно, прежних владельцев уплотнили. Или надо было ждать, пока появится промышленность, разовьется стройиндустрия и лет через сорок начать решать проклятую проблему. Нет уж, лучше пусть буржуи поживут с народом в коммуналках.
И посмотрите, сколько великих людей выросло в этих коммуналках. Не спились в казармах, не сдохли от чахотки, горбатясь на хозяина. Лучше бы великий сатирик рассказал, почему директор цирка Степа Лиходеев живет в отдельной пятикомнатной? Как и сервильный литературный критик Латунский А Мастер снимает комнату в полуподвале у застройщика.
Первая реакция общества
Итак, процесс пошел, В Советском государстве начинается образование номенклатуры и она начинает обрастать привилегиями. Это процесс колоссальной важности и оголтелая буржуазная пропаганда сразу же отмечает признаки перерождения большевиков. Но, во-первых, буржуйская пресса в Советской России запрещена. Во-вторых, кто их будет слушать, этих продажных лакеев капитализма?
Ленин тоже что-то начинает подозревать. Он политик, организатор, тактик и стратег. Но в чем он действительно велик, в чем с ним не может сравниться никто, это искусство классового анализа. Классовый анализ это тот алгоритм, применяя который Ленин решает сложнейшие политические судоку. Выявляя классовые интересы, соотношение сил разных классов, врагов и союзников Ленин доходит до сути конфликта, прогнозирует его развитие и формирует тактику партии.
Но не в этом случае.. Сейчас он не видит никакого классового содержания в том, что некоторые товарищи обрастают привилегиями. "Комчванство". Вот диагноз вождя. Все дело, значит в психологии. Зазнались отдельные товарищи коммунисты, зачванились, скромней надо быть.
Первый раз классовое чутье отказывает Ленину. А ведь на его глазах идет формирование нового класса, контрреволюционного класса новых эксплуататоров, класса, который, в конце концов, станет могильщиком революции и уничтожит Советскую власть и Советское государство.
Кратчайший курс марксизма
Что такое вообще - класс? Как отличить представителя одного класса от другого? Чем различаются разные классы? Почему нужно делить общество на какие-то классы?
В сегодняшнем образовании эти понятия стараются обойти, говорят, что все это устарело, что в эпоху информационного общества и нанотехнологий различия между классами практически исчезли. А значит, нет и классовой борьбы, не говоря уж о революциях. Как выразился один из нынешних столпов - Россия исчерпала лимит на революции.
Поэтому у молодых и не очень молодых, как правило смутное представление о том, что такое класс, что такое собственность, какую роль борьба классов играет в истории общества. А без ясности в этом вопросе дальше двигаться невозможно.
Начнем с того, что в общественных науках деление общества на классы возникло очень давно и задолго до появления Маркса и марксизма. Это и понятно. Что такое научный анализ? Это разложение системы на составные части. Когда научный работник начинает анализировать, изучать такой объект, как общество, он выявляет в нем некоторые различающиеся части. Эти части можно назвать разными словами - слои, страты, социальные группы, классы. На этом уровне анализа эти названия синонимы.
Классы отличаются друг от друга тем, как они приобретают средства для своего существования. Например, пролетарий, рабочий при капитализме имеет в собственности только свое тело. Он продает фабриканту свою силу вместе с навыками и умениями.
У фабриканта есть капитал. Как этот капитал приобретен, дело второе. Маркс, например, считал, что источником любого капитала является преступление. Народ, похоже, тоже так думает. За счет капитала фабрикант создает производственную структуру, например, заводик. С помощью этого заводика капиталист возвращает те деньги, которые вложил и получает дополнительную прибыль. Маркс называл это "прибавочная стоимость". За счет этого он сам живет хорошо и его детки и супруга и любовницы и всякая домашняя челядь. И заводик растет.
Другая разновидность эксплуататоров - помещики. Капитал помещика земля. Как он ее получил? История интересная, но отвлекаться не будем. Доход от земли можно получать двумя способами.
--
Нанимать работников и платить им заработную плату. При этом помещик по существу играет ту же роль, что и фабрикант, даже если у помещика княжеский титул.
--
2. Сдавать землю в аренду. Это еще проще. Все заботы и риски ложатся на арендатора, помещик получает чистый доход от собственности.
В любом случае помещик благоденствует только тогда, когда под его хомут имеется крестьянская шея.
Есть еще такой класс, как крестьянство. Крестьянин, как и рабочий использует собственную рабочую силу. Но у него, как и у посещика, есть собственность - земля, скот инвентарь. Поэтому классовые интересы крестьянина и рабочего сильно различаются. Рабочий исполняет отдельные операции и получает заработную плату. А крестьянин производит полностью законченный продукт, например, зерно, и занимается его продажей. И у него есть землица, земелюшка, земля. Рабочему нечего терять, это самая подвижная часть общества, готовая снести эксплуататоров. Крестьянин, как труженик, готов бороться со всякими эксплуататорами вместе с рабочими. Но как собственник, он боится потерять обеспечивающую его собственность, и бороться с крупными собственниками не хочет. Он с ними будет биться только тогда, когда они будут угрожать его собственности. Почему белогвардейцы проиграли гражданскую войну в крестьянской стране. Потому что вождями у них стали крупные помещики, которые любой ценой хотели вернуть свои владения. Ведь большевики раздали землю крестьянам. И когда крестьяне увидели, что у них эту землю, которую они сотни лет мечтали получить, снова отнимают, тогда эта крестьянская Русь встала и смела белую гвардию.
Но вернемся к классовой структуре общества. Итак, в капиталистическом обществе есть собственники, эксплуатирующие чужой труд, есть наемные рабочие, у которых нет никакой собственности, есть крестьянство, которое кормятся и за счет своего труда, как рабочие и за счет собственности, как предприниматели. Конечно, это далеко не все общество. Есть еще чиновники, военные, интеллигенция. Это тоже наемные работники, которые работают за зарплату. Эта группа очень сильно расслаиваются. Отдельно стоят представители свободных профессий (адвокаты, художники, например) и деклассированные элементы, люди, выпавшие из общества.
Когда человечество уяснило классовую структуру общества, история предстала в другом свете. До Маркса историки писали историю как деяния героев. Вот пришел харизматический герой, скажем Александр Македонский, или Чингисхан, создал из воздуха непобедимую армию и пошел всех строить. Или другая версия - народ вдруг стал пассионарным, т.е. страстным, набрал себе вождей и пошел всех строить. Ну, харизма она харизма и есть. Уродился вот таким этот Македонсков, что с него взять. А уж с чего народ становится пассионарным? Перегрелся, что-ли?
После Маркса мы понимаем, что в обществе идет непрерывная борьба классов. Ограбленные борются с грабителями. Когда положение становится невыносимым, классовая борьба прорывается в форме бунта, восстания, революции, гражданской войны. В мирное время угнетенные пытаются поодиночке перебраться в правящий класс. Или борются коллективно, стачками, демонстрациями пугают господ.
Иногда сопротивление угнетенных принимает удивительные формы. Вот пример. В 1861 году в России отменили крепостное право. И после этого, за сорок лет население страны выросло почти в четыре раза. Знаменитые крестьянские семьи по десять-пятнадцать детей появились тогда. Люди получили свободу и стали рожать свободных людей, а не рабов. А пока ходили в крепостных, не хотели рожать рабов. Вот оно, пассивное сопротивление.
В обществе, где одни классы кормятся за счет других, мир невозможен. Всегда есть господа и слуги. Слуги пытаются вырваться, господа, стремятся удержать их в стойле. Поэтому мыслители разных народов, (и первыми были вовсе не Маркс и Энгельс) пришли к выводу, что прекратить эту войну можно только одним способом - избавиться от эксплуатации.
Главное зло они увидели в частной собственности. Уточним, какую собственность имели в виду идеологи.
В обиходе собственностью данного человека мы называем все, что ему принадлежит - дом, машину, завод, магазин, акции.
Маркс разделил собственность на две части - производственную и непроизводственную. Непроизводственная собственность, дома, машины, яхты, у кого они есть, создают комфортные условия существования, не больше. Производственная собственность путем эксплуатации наемных работников, создает средства для существования собственника.
Первые социалисты полагали так - все зло от частной собственности на средства производства. За счет нее эксплуататоры получают доход. Значит долой частную собственность! Средства производства должны стать общественными. Тогда не станет эксплуатации, все станут жить своим трудом.
На практике все оказалось сложнее. Вся эта книга повествует о том, как на основе общественной собственности образовался класс новых эксплуататоров и борьба классов привела это общество к катастрофе. Но это, как говорится, совсем другая история.
Итак, благодаря Марксу человечество уяснило, что в эксплуататорском обществе одни классы присваивают труд других классов, эксплуатируют их, живут чужим трудом. По-гречески такие классы называются антагонистами, противниками, а общество - антагонистическим.
Маркс объяснил, что буржуазия эксплуатирует наемных работников, присваивает себе часть их труда, все богатства буржуазии, следовательно, краденые. А буржуазное общество, как его ни расписывай, какими ни украшай словами типа "демократическое", "общество народного капитализма", "общество потребления" и т.д. и т.п. - это общество узаконенного обмана, грабежа богатыми бедных. А информационные технологии и нанотехнологии и вообще любые технологии ничего не меняют в отношениях между классами.
Антагонистическое общество держится только на силе. Прямое насилие осуществляют "силовые структуры" - милиция, ОМОН. суды, прокуроры. А идеологическое насилие через средства массовой информации ведут "творческие" наемники капитала - журналисты, сценаристы, комментаторы, няни Вики... Которые всех противников этого строя объявляют садистами, выродками, в крайнем случае просто идиотами. У которых главными героями становятся успешные спекулянты и спекулянтки, а высшей наградой для благонравной девицы становится бракосочетание с властным, но умеющим по-настоящему любить олигархом. Таково антагонистическое общество, его суть грабеж, насилие и обман.
Вот за это открытие буржуазия так ненавидит марксизм. Очевидно, что терпеть воровство и грабеж нельзя. Если эксплуататоры присваивают наш труд значит, долой эксплуататоров! Значит, рано или поздно, любое антагонистическое общество должно уйти, его должно сменить общество, в котором нет эксплуатации.
Корни номенклатуры
Ну ладно, эксплуататоров скинем со своей шеи - а дальше что? Буржуазные идеологи говорят - вернетесь обратно, выше капитализма лучше капитализма, эффективней капитализма ничего нет и быть не может. А желание стать богаче всех заложено в человеческой природе и человек всегда хапнет столько, сколько он может. Предела жадности нет. Поэтому каждый человек старается нажиться за счет других, эксплуатация лежит в природе человека.
Марксистский ответ - общество не всегда было антагонистическим и не всегда им будет. За капитализмом следует следующий этап - социализм. Для того, чтобы никто никого не грабил, надо, чтобы производство стало общественным, чтобы средства производства стали общими.
И действительно, после революции в России у фабрикантов, помещиков и купцов собственность отняли. Все перешло в общенародную собственность. Так откуда же снова взялись эксплуататоры-номенклатурщики, да еще столько, целый класс?!
Предшествующие эксплуататорские классы отличались тем, что они владели какой-то материальной собственностью. Феодалы владели землей, капиталисты капиталом. А номенклатура овладела властью. Вернее, народ революционным путем, в кровавой гражданской войне захватил власть, а затем постепенно, потихонечку номенклатура эту власть приватизировала.
Я вот Ленина обругал, за то, что он не разобрался в классовой сути номенклатуры. А может и зря. В начале двадцатых годов номенклатура только зарождается, появляются первые кристаллики будущей структуры. Номенклатура еще не осознает себя номенклатурой. Скажите партийному или хозяйственному руководителю двадцатых годов, что он эксплуататор! По морде получишь, это как минимум, а так недолго и до стенки, как контрику. Да, уже много есть примазавшихся, попутчиков, скрытых буржуев, но у власти в основном старые партийцы, подпольщики-идеалисты с революционным стажем. Они строят новый мир, где нет места насилию, эксплуатации и т.д. Да, у них есть определенные небольшие привилегии, но они заслужили их революционным прошлым, своей беззаветной борьбой. И потом, они борются с привилегиями! В стране действует партмаксимум. Он ограничивает зарплату партработника половиной зарплаты квалифицированного рабочего. (Партмаксимум действовал до середины тридцатых годов - В.К.). Знаменитые партработники щеголяют в рыжих от древности сапогах. И партию чистят от попутчиков. Коммунисты на собраниях, в присутствии партийных и беспартийных раскрывают всю подноготную о себе. Каждый может выступить. И если будет доказано, что коммунист заражен частнособственнической идеологией, склонен к оппортунизму и вообще не выдерживает линию партии - прощай партбилет, прощай, кабинет. И долго еще про него будут говорить: а, этот, которого вычистили.
А общество, тем не менее расслаивается снова, хотя все основные средства производства в руках у народа. Или у кого они в руках?
Откуда растет номенклатурный социализм
Большевики строят новый строй в отдельно взятой стране. Лидером революции, гегемоном провозглашен рабочий класс. Крестьянство - союзник, все остальные попутчики или враги. Рабочих мало. На 150 миллионов населения четыре миллиона рабочих. У новой власти опора очень шаткая. И большевики провозглашают диктатуру одного класса. Диктатура это власть не ограниченная никакими законами. По-русски произвол. Это раз.
Какое отношение к привилегиям в досоциалистическом обществе? Привилегии всеми воспринимаются как неотъемлемая принадлежность власти. Что за комиссар без штанов? Вы думаете, это поговорка времен гражданской войны? Ничего подобного, это написал Лесков лет за тридцать до революции. Революция привела к руководству миллионы рабочих, крестьян, интеллигентов. Несмотря на то, что они числились коммунистами, люди эти выросли в эксплуататорском обществе и считали правильным и естественным, привилегии в связи с исполнением должностных обязанностей. А главное, так же считали и все остальные. Массовое сознание продолжало жить стереотипами прежнего миропорядка. Это два.
Это и понятно. Возьмем переход от феодализма к капитализму. Буржуазия в Англии получила власть при Кромвеле. Но еще долгое время прошло, пока она осознала себя именно буржуазией. Первые буржуа во всем подражали героям своей юности. Они украшали себя дворянскими гербами, старались дать отпрыскам дворянское воспитание и сами страдали от своей незнатности. Помните, например, "Мещанин во дворянстве"? Разбогатевший буржуа лезет из кожи, чтобы доказать, что он благородный аристократ. У англичан тогда появилось слово сноб, которое значит просто "новый дворянин". Снобы стали символом спеси и капчванства. Так что, ничего нового по-большому счету комчванство не принесло. Коммунистические снобы нового времени.
Массовое сознание очень инерционно и никто не видел проблемы в том, что руководители нового мира потихоньку обрастают привилегиями.
Убить процесс зарождения новых эксплуататоров можно было бы за счет развития социалистической демократии. Но диктатура и демократия никак не сочетаются. Трудно определить намерения оппозиции. То ли она критикует недостатки, чтобы улучшить строй, то ли ковыряет язвы, чтобы погубить организм. Поэтому, от греха подальше, оппозицию тоже ликвидируют. А вместе с ней и критику, меч, который наносит самоисцеляющиеся раны. Это по выражению В.И.Ленина.
И третий фактор, который очень поспособствоал возникновению новых эксплуататоров.
В гражданской победили, но строить социализм в отдельно взятой стране - нелегкое занятие. Половина экономики засекречена, потому что это оборона, а враг не дремлет.
Но социализм и секретность несовместимы! У нас общее хозяйство. Я член этого хозяйства и я ДОЛЖЕН все знать, что делается в нем. Может этот завод и даром не нужен. А он строится на наши общие (значит, и мои) деньги. И потом, если объект обнесен колючкой, как я узнаю, что там строится - фабрика детской игрушки или личная дача секретаря обкома? Для номенклатуры секретность это не просто манна небесная, секретность стала способом ее существования. В семидесятые годы, когда болезнь уже стала терминальной, секретить стали даже списки очередников на жилье. Мы тут порешаем в узком кругу, понимаешь. И то правда. Надо дать квартирку дочушке, а тут придет Саша с Уралмаша, права качать. А так всем спокойней, меньше знаешь, лучше спишь.
Выводы:
1, С самого начала в России не было и не могло быть условий для развития социалистической демократии. Кровавая классовая борьба, враждебное окружение неизбежно вели за собой необходимость к максимальной централизации управления, т.е. к диктатуре. А это вело к запрету на свободу выражения, на секретность во всех сферах жизни, к подавлению критики и инакомыслия. И тем самым создавало идеальные условия для доступа к привилегиям одной небольшой группы общества. А именно, той группы, которая располагала властью.
2. Общественное сознание в начале социалистической революции еще не разделяет власть и привилегии и не воспринимает привилегии правящей верхушки как угрозу самим основам нового строя. Привилегии в глазах общества это естественный атрибут власти, "плата за страх", плата руководителям за ум, знания и за гражданскую ответственность. Общество не сознает опасности системы привилегий для нового строя, не понимает, что сами привилегии становятся магнитом колоссальной силы для всех, кому трудно и неохота завоевывать и получать материальные блага в общем строю в соответствии со своим трудом и способностями. Номенклатура на глазах изумленного общества превращается в стаю карьеристов, демагогов и бездельников. В семидесятые годы разложение среди номенклатуры достигает такого накала, что в общество проникают рассказы то о комсомольских оргиях с групповым сексом, то о поездках властных дам за маникюром в Париж. Какое тут равенство и братство? И где тут хваленые идеалы?
3. Начальный период любой революции, буржуазной ли, социалистической ли является декларацией о намерениях. Класс буржуазии в Англии, со свойственной ему моралью, этическими и правовыми нормами, понятиями и предрассудками сформировался на протяжении нескольких поколений. Точно так же социалистическое сознание, социалистическая мораль после революции только начали формироваться. Возможно, наиболее социалистичным слоем нашего общества было поколение, родившееся после войны, в конце сороковых, поскольку те, кто родились в шестидесятые-семидесятые, росли в обстановке гниения номенклатуры, "застоя" и многие в этих поколениях с детства воспринимали ложь и несправедливость, как неизбежные свойства социализма вообще.
Зачем нужна была революция?
Такие выводы вызывают новые вопросы и главный из них - а нужно ли было огород городить? Зачем нужна была эта социалистическая революция с дикими жертвами, если мы снова пришли к эксплуатации. Чем секретарь райкома лучше помещика, чем директор комбината "Красный валенок" лучше, чем суконный фабрикант?
Ну, во-первых, революция так же мало зависит от человеческой воли, как цунами. О том, что к семнадцатому году Россия объелась царизмом, говорит тот факт, что в феврале царь остался один против общества. Армия, флот, полиция отказались служить режиму. Но народ пошел не против одного лишь царя. Он пошел против помещиков, фабрикантов, против царской бюрократии. Против этого строя, где имущие грабили и насиловали неимущих.
Разве буржуазия не стремилась обуздать революцию? Разве народу не предложили целый веер партий буржуазии от кадетов до эсеров? Народ отвернулся от этого веера. Народ поверил в социалистическую идею, поверил в мечту о государстве без господ.
Почему кучка большевиков оказалась во главе огромного государства? А почему Спартак оказался во главе огромного войска рабов? И почему Минин и Пожарский объединили русское общество. Потому что во в этих случаях вожди исполняли волю своих соратников. После столетий крепостного права, после 9-го января, после Цусимы и бойни в Первой мировой Народ хотел нового устройства и поверил большевикам, потому что увидел в их идее свои мечты. Поэтому победа большевиков в революции и гражданской войне отражает волю народа, которую большевики, как политическая партия обязаны были исполнить.
Революция оказалось кровавой. Это факт. Кто где видел бескровные революции, когда происходит передел собственности и власти? Буржуазные революции в Европе начинались мирными демаршами, а кончались гильотинами, вешанием трупов и массовым террором.
Российская революция была самой радикальной из всех революций. В Англии и Франции при буржуазных революциях, земельная аристократия увидела всего-навсего угрозу своим привилегиям. В России у аристократов и буржуазии отняли ВСЕ. Отсюда и накал.
К тому же увеличить количество жертв изо всех сил помогали наши соседушки. . Вообще, естественно и нормально, что во время революции, все соседние государства стремятся урвать у ослабленного междоусобицей государства все что можно полезного для себя. А в нашем случае и Европа и Штаты и Япония делали все, что можно, чтобы стравить между собой обитателей России, чтобы они сами своими руками убивали друг друга. Помогали оружием и левым и правым, поднимали то чехов, то Деникина, то белого рыцаря Колчака, замордовавшего пол-Сибири. Поэтому такие жертвы. Нигде не видел цифры погибших в гражданскую. . Но твердо знаю - цена ужасная.
Был ли смысл в этой чудовищной жертве?
Был. Первое. Революция дала миру советского человека. Недавно я был свидетелем дискуссии о советском человеке. Один из дискутантов твердо заявил, что "советский человек" это антропологическая катастрофа. Ему, правда, не дали расшифровать, но хвала демократам, мы уже двадцать лет назад узнали, что такое совок. Это хамы, быдло, рабы, существа не имеющие ни совести, ни достоинства, забитые трусы. Еще это звери, готовые по команде растерзать мужественных демократов, несогласных с режимом. Еще алкаши. И вообще растленные личности.
Эмоционально. Хочется верить. Но есть и оппоненты. Наши густопсовые СМИ им права голоса не дают, но вот некоторые успели высказаться раньше, когда сами еще были у власти, и высказались весьма интересно.
Вот, например, отрывки из служебного циркуляра СД "Сообщения из рейха" от 15.04.1943. (В книге "Война Германии против Советского Союза 1941-1945, изд-во Argon, 1992", с.183-184).
"...Тысячи привезенных с Востока рабочих и военнопленных, воспринимаются нашим населением, как живые свидетели большевистской системы, на которых можно проверить существовавший до сих пор образ России и порожденные пропагандой представления о советском человеке.
2. Интеллект и технические знания
Одной из основных тем в сегодняшнем изображении большевизма является искоренение русской интеллигенции и оболванивание масс. В немецкой пропаганде советский человек представляется неким тупым эксплуатируемым существом, так сказать, "рабочим роботом". Немецкие рабочие, однако, теперь имеют возможность часто убеждаться в обратном, т.е. в его способностях. В многочисленных сообщениях говорится, что рабочие с Востока, которые попали в немецкую промышленность, часто поражают немцев своей технической сообразительностью.
3. Неграмотность и наблюдаемый уровень образования
До сих пор в широких слоях немецкого населения считалось, что для советских людей характерен низкий уровень образования и высокий процент неграмотности. С появлением остарбайтеров открылись неожиданные противоречия, которые часто сбивают немецких рабочих с толку. Во всех донесениях единодушно отмечается, что процент неграмотных очень низок. Подобные примеры подтверждают это.
По мнению многих фольксгеноссе, современная советская система образования значительно лучше, чем при царизме. Сравнение знаний немецких и русских сельских рабочих показывает, что русские образованнее.
Особое удивление вызвало распространенное знание немецкого языка, который преподается даже в деревенских средних школах. (Не только в средних, в семилетках тоже учили дойч - В.К.).
4. Семейственность и нравственность
В немецкой пропаганде много говорилось о том, что большевистская система разрушила семью, как ячейку общества.
Представленные сообщения из всех районов рейха в один голос утверждают, что у остарбайтеров ярко выражены чувство семьи и высокая нравственность поведения.
5. Советские методы господства и система наказаний
Особенно значительная роль в пропаганде отведена ГПУ. Ссылки в Сибирь и расстрелы в значительной мере определяли представления немецкого населения. Поэтому в кругах начальства и рабочих были поражены тем, что остарбайтеры не знают телесных наказаний...".
Ну и дальше идет длинный абзац о том, что надо в этих сложных обстоятельствах улучшать, повышать и укреплять. Обычная такая накачка по линии идеологического отдела обкома.
М-да, и все-таки, почему мне эти фашисты симпатичнее, чем наши демократы?
Наверное потому, что они профессионалы и стараются дать руководству объективную информацию.
И вот что интересно. Не знаю, обратили ли вы внимание, что в немецком донесении перечислены именно те пункты, показывающие достоинства советского человека, по которым сейчас ведется прицельный огонь.
Система образования рушится на глазах. Минимум обязательных знаний, все остальное за деньги, то есть знания будут принадлежать богатым. Вместо дотошного экзамена - ЕГЭ, тестирование, развивающее навыки приматов. Бакалавриат для нищих, магистратура для золотой молодежи.
Семью, первичную ячейку, громят потоками порно по всем СМИ. Под видом защиты детей от родителей стараются стравить их друг с другом. И внушают тысяголовым кагалом - живи круто, бери от жизни все. Не слушай этих старых неудачников.
Российского гражданина бьют. ОМОН бьет дубинками, бандиты битами, террористы рвут гексогеном, коллекторы калечат морально. Список не полный добавите сами. В Кущевской бандиты насиловали открыто, женщины писали заявления, а прокуратура строчила отказы.
Кто-то, похоже, внимательно читал донесения СД и выводы сделал правильные.
Меня все уводит в наши дни. А вопрос был таким - нужно ли было созидать социализм. Во многом честные фашисты ответили на это. Это при том, что на тот момент после революции прошло всего двадцать четыре года. Они встретили первое поколение советских людей. Сегодня мы можем добавить сюда величайшую в мире науку, тысячи новых городов, недосягаемую советскую культуру и снова - советского человека.
Капитализм сотворил человека-функцию, человеко-деталь производственного процесса, Для него чтение художественной книги непочтенное занятие, позволительное волосатым профессорам. Деньги надо делать, господа! И потреблять, потреблять, потреблять. А у нас в каждом доме стоял шкаф с книгами, люди к о л л е к т и в н о ходили в театры, миллионы были изобретателями, миллионы людей пели, плясали, играли в спектаклях в сельских клубах, домах и дворцах культуры. Тысячи людей сочиняли песни и сотни тысяч приходили их слушать. Этот человек хотел знать и уметь все. Это был смелый, уверенный в себе человек, потому что
А) он знал свои права, над ним не измывались богатые ворюги
Б) он мог планировать свою жизнь на десятилетия и чаще всего эти планы сбывались
В) он знал, что в трудную минуту его не оставит ни коллектив, ни общество.
Социализм стал величайшим открытием человечества за всю его историю. Но почему же тогда он рухнул с таким грохотом?
Расцвет номенклатурного социализма
После Победы тов. Сталин объявил о полной и окончательной победе социализма в связи с возникновением социалистического лагеря. Лагерь построили, это правда, а насчет полной и окончательной вождь поторопился. Зато полной победы добилась номенклатура.
До войны каждый партийный и советский работник знал, что она придет рано или поздно. И пощады от врага ему не будет. Комиссаров расстреливали первыми. И эта опасность удерживала некоторых особенно осторожных карьеристов. Зато после войны, когда бояться стало некого, шкурники, ловкачи, проходимцы всеми путями мыслимыми и немыслимыми полезли к должностишкам. К этому времени всякие революционные глупости вроде партмаксимума уже отменили, чистить прекратили. И самое главное, привилегии стали такими, что властная рента легко перекрывала доход трудящегося, будь он самым что ни на есть ударником-стахановцем. Ответственные товарищи вместо рыжих сапог обули туфли на кожаном ходу, гимнастерки сменили на бостоновые костюмы, одели шляпы на манер американцев и даже галстук, ненавистный символ нэпа, охватил бычьи рабоче-крестьянские шеи. Ответственные товарищи обзаводились дачами и осторожно приглядывались к автомобилям. Ну это уж было чересчур смело. К тому же автомобили у них и так появились. По должности, государственные.
Важно было, что уходило из власти первое поколение номенклатуры. Среди них было много идеалистов-романтиков. Они не понимали сущности номенклатуры, читали свои бредовые нотации о руководящей роли рабочего класса и крестьянства, о личной скромности партийца и всякую такую чушь. Мешали нормально жить. Но, к счастью им на замену шло второе поколение, сыночки и дочушки. Эта, выросшая в номенклатурных школах и на номенклатурных дачах юная поросль, никаким революционерам-романтикам не верила. Они с детства знали, что работяги это одно, а они, хозяева жизни - совсем другое. А все эти разговоры о нерушимом единстве советского народа - это для бедных, чтобы пахали и не спрашивали лишнего.
Общество быстро делилось на два класса - номенклатуру и всех прочих. Теперь в каждой отрасли, на каждой территории и каждом предприятии была своя номенклатура. Появились номенклатурные академики. Они сами, допустим, открытий не делали, они были умелыми организаторами науки. Труды им писали всякие неответственные доценты, но ведь неважно, кто кукарекнул, главное, кто оценил и двинул. Писатели, композиторы, художники, да во всех сферах культуры появились лица, представлявшие и направлявшие. Неважно, что их книги никто не читал, симфонии никто не слушал - они проводили линию партии и жили не хуже каких-нибудь Шолоховых и Шостаковичей. Тоже, понимаешь, гении.
Понимало ли общество тогда, что происходило. Кажется, смутно подозревало. В основном говорили о зазнайстве, карьеризме, стяжательстве. Да и сейчас еще большинство не понимает, что вместо социализма образовался номенклатурный социализм, общество угнетателей и угнетенных. Разве можно было в это поверить? Столько лет боролись с буржуями, помещиками, кулаками и их прихвостнями, победили атаманов, разогнали воевод, а тут новые паны с партбилетами.
Первым беду почуял Маяковский. У него был очень сильно развит общественный инстинкт, он этих сволочей в ручках сплошь и значках нагрудных гвоздил пудовыми стихами. А потом написал две пьесы - "Клоп" и "Баню". Клоп это вчерашний рабочий, а теперь ответственный товарищ Петя Присыпкин, который хочет изячной жизни под лозуигом - за что боролись?
Ну, Петя это низшее звено номенклатуры. А в Бане действует руководящий товарищ республиканского масштаба - главначпупс, главный начальник управления по согласованию. Смекаете? И если Петя бьется за хороший кусок, то главначпупсу и так все принесут. Надо только дать указания. И дает. И берет. Увидел пишмашу - взял, увидел пишхудожника - дал. Указание дал - товарищ, сделайте мне красиво.
Советской власти такие пьески не сильно понравились То ли дело "Любовь Яровая". Или "Васса Железнова". Борьба с прогнившим царским режимом, страдания человека в мире наживы - что может быть лучше. И нравоучительно и...безопасно. После Маяковского сатира советская выше управдома и начальника пионерлагеря не брала, видимо знала, чем это кончается. Самоубийство в расцвете лет.
Контра в Кремле
Чем больше номенклатура осознавала свою особость, отдельность от рядовых товарищей, тем сильнее терзала ее душу тоска. Ну вы подумайте, товарищи! Она распоряжается всеми богатствами самой большой в мире страны, миллиардами орудует, а что имеет. Ну да, машина, дача. Путевка в Мацесту. Квартира, естественно. Но это же мизер. Любой вшивый миллионер на Западе имеет и виллу и яхту и любую бабу по выбору. А заводик у него там - пекарня на две тонны в смену. В моем районе таких десять.
А главное, эта пекарня его и всегда останется его собственной. А номенклатурный товарищ вечно живет под страхом потерять все и стать таким, как все. На пленуме не так руку поднял, все ведь бывает, устал, посидели вчера с ребятами, не разобрался, под кого роют и - фотофиниш. На производство в Верхнюю Пышму. И что жил, то зря.
Да в любом случае, даже если на всех пленумах голосовал, как надо, с первым жил душа в душу и план давал, все равно, приходит срок, иди на пенсию. И что ты детям оставил? Партбилет с отметками? А тот, хозяин вшивого заводика?
А все из-за этой демагогии. Общенародная собственность, общенародное хозяйство. Мое это! Я здесь хозяин, а вы все...
Так номенклатура постепенно превращается в главного врага социализма.
Я думаю, первым реставратором капитализма как раз и был Хрущев. Иначе нельзя понять компанию, которую он назвал "борьба с культом личности". Ведь под видом борьбы с культом Хрущев на весь мир объявил - у нас тут произвол, беззаконие, империя зла в общем. Миллионы хорошо оплаченных писак-наемников не могли бы нанести и сотой доли ущерба, который нанес социализму верный ленинец. Бил по Сталину, потому что знал, в глазах народа вождь и строй это одно целое. Если доказать, что вождь негодяй, значит и система, которой он руководил сволочная.
Хрущевские реформы назвали волюнтаризмом, произволом. А не было ли в них именно хорошо продуманного плана? Системе для развития нужна стабильность. Англичане даже названия улочек боятся менять. Королевский двор содержат, лишь бы постепенность, спокойствие не нарушить.
Хрущев реформировал все и вся. Упразднил отрасли, создал совнархозы, разделил райкомы партии на городские и сельские, пятилетку заменил на семилетку, заставил сеять кукурузу от Ташкента до Магадана и так до бесконечности. Думаю, Сталин назвал бы его врагом народа. И был бы прав.
Хрущев подготовил почву для следующих поколений реформаторов. До него людям говорили, что социализм строится на основе высших достижений науки, социализм это дисциплина, учет и контроль, социализм это государственный план, общество, где нет места анархии. И народ в это верил, потому что видел все это в жизни. Хрущев показал всему народу, что социалистическая система это дикий бардак и произвол, где каждый хам по своим диким понятиям может править государством. Кухарка в штанах. Он ударил по социализму сильнее, чем Гитлер. И в этом его вечная заслуга перед номенклатурой, верным сыном которой он был.
Ползучая контрреволюция
Контрреволюционеры действовали широким фронтом. Пока Хрущев ставил страну на дыбы, председатель правительства Косыгын без лишнего шума бил по самой сути социализме - плановой системе.
В общенародном хозяйстве все отрасли и предприятия составляют часть единого целого. Это по существу одна грандиозная семья или один комбинат. У предприятий нет и не может быть своего отдельного интереса. Это при капитализме каждый капиталист считает свою личную прибыль и идет война всех против всех, которая называется конкуренцией. В социалистическом хозяйстве конкуренции не существует. Система работала так - каждый год составлялся государственный план исходя из наличных ресурсов и потребностей и задача предприятия состояла в том, чтобы наилучшим способом выполнить этот план.
Косыгин подвел мину под этот механизм. Называлась эта мина хозрасчет. Теперь каждое предприятие было обязано считать свою прибыль. От прибыли стала зависеть зарплата всех работников предприятии от директора до уборщицы. Конечно, для предприятия главным стала собственная прибыль. Интересы общества, выполнение плана стало делом вторым, своя рубашка ближе к телу. Хозрасчет разрывал единую систему, вместо общей цели у каждого предприятия появился отдельный, частный интерес.
Понимал ли Косыгин последствия реформы? Да. Он и сам по себе, судя по рассказам, был умный, мыслящий человек и, главное, он был предупрежден. Перед смертью Сталин написал небольшую, но очень емкую книжку "Экономические проблемы социализма в СССР". В одной из глав он рассуждает о том, действует ли закон стоимости при социализме. Да, действует, но совсем не так, как при капитализме. Это для капиталиста главное прибыль, для нашего предприятия главное - интересы общества. И дальше он ставит вопрос - надо ли при социализме подсчитывать рентабельность (а значит и прибыль - В.К.) каждого предприятия отдельно. И отвечает - надо считать обязательно, но не частную прибыль отдельных предприятий, а в целом по народному хозяйству. "Если взять рентабельность (размер прибыли на рубль затрат) не с точки зрения отдельных предприятий или отраслей производства, а с точки зрения всего народного хозяйства и в разрезе, скажем, 10-15 лет, что было бы единственно правильным подходом к вопросу, то временная и непрочная рентабельность отдельных предприятий или отраслей не может идти ни в какое сравнение с той высшей формой постоянной и прочной рентабельности, которую дают нам действия закона планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства..." (М., ГИПЛ, 1953, с. 58-59 ).
В конце 60-х годов появилась теория оптимального управления и экономисты стали рассчитывать оптимальные планы. И тогда стало очевидно, что если каждое предприятие будет планировать деятельность исходя из своих личных интересов, на максимум прибыли, то ОБЩИЙ результат будет намного хуже, чем если составить единый план для всех сразу. Возможно, некоторые предприятия по такому плану будут производить убыточную продукцию, но, с точки зрения общих интересов, это эффективно.
И у нас действительно существовали, например, так называемые планово-убыточные предприятия. Очень юмористы любили над этим потешаться. Но смешное название никак не отражало общественную роль этих предприятий. Они по своему были очень прибыльными. Например, стоит в северном поселке шахта. Она далеко от Москвы, Северные надбавки высокие и уголь получается дорогой, намного дороже, чем, например, в Донбассе на богом целованной Украине. Но эта шахта кормит тысяч пять шахтеров их жен и детей и Советское государство сохраняло это производство. И не только забота о людях играла роль. Надо было осваивать дальние регионы, потому что уже тогда было видно, что в Центре скоро места не будет хватать. И на случай войны хорошо иметь такую шахту. Как нам помог в Отечественную северный уголек, когда Донбасс взяли немцы.
Так что Косыгин знал прекрасно, что заставить советские предприятия жить с прицелом на собственную прибыль значило разорвать единый организм на куски. И действительно, очень быстро плановая дисциплина (чисто советское понятие) стала падать. Конечно, директоров ругали за такие дела, но министры ведь и сами понимали, что предприятию нельзя без прибыли. От нее же идут зарплата и премии. Появились такие понятия - выгодная и невыгодная продукция. Строители, например, очень полюбили зимнее строительство. Летом прохлаждаются, а как снег выпал, давай строить. Почему? Потому что зимой действовал коэффициент, строительство было на 40 процентов дороже. Значит, больше прибыль, больше премии, больше получка. А качество это дело десятое.
Косыгинская система растила директоров-эгоистов, хапуг и рвачей. Не случайно большинство из них превратилось в хозяев, как только началась приватизация. Полагаю, советское руководство прекрасно понимало, что оно делает и кого растит. Именно такие кадры и нужны были номенклатуре семидесятых, когда был взят курс на реставрацию капитализма.
Кроты подрывают корни
Начиная с середины шестидесятых советское общество с изумлением наблюдало, как власть принимала решения непонятные, немыслимые и (это уже про себя, не вслух) вредительские.
Когда мы строили нашу промышленность, мы понимали, что Европа нам не поможет. Нагадит от души, везде, где можно, это естественно. Системы с противоположным строем и каждая боролась за будущее. Уж тут не до джентельменства.
Поэтому строили своим умом, талантами своих инженеров и рабочих. Получалось очень даже неплохо. Мы научились не только лучшие в мире танки делать. Во всех отраслях шло развитие, от сельского хозяйства до космоса. Освобожденный разум творил чудеса. Лозунг был - советское, значит лучшее.
И вдруг власти разуверились в силах советского народа. Вместо того, чтобы развивать свое, страна стала покупать у стратегического противника. И закупать стали не мелочи.
Компьютеры в СССР стали делать вместе с американцами. В декабре 2011 года исполнилось 60 лет первому советскому компьютеру. Сделали через шесть лет после самой страшной войны, когда полстраны жило на пепелище. И до шестидесятых годов мы американцам не уступали. Наоборот, наши БЭСМ-4, БЭСМ-6 были более производительными. А почему наши машины должны были быть хуже? Программисты и математики у нас по сей день лучшие в мире. Рассказывают, в Майкрософт висят объявления - "Просим по-русски не разговаривать". Может это и легенда, но такие легенды на пустом месте не рождаются.
Компьютерных школ у нас было много, в Москве, Минске, Киеве, Ереване. Каждая со своей нишей, своими перспективами. И вдруг начинаются закупки американских компьютеров. Но этого же нельзя делать. товарищи дорогие! Компьютер это средство переработки информации. Мы покупаем огромный черный ящик, набитый микросхемами. Разве мы знаем, что в них и куда может из этого ящика уйти информация? Компьютер это идеальный шпион, а мы вдруг их начали завозить тысячами.
Теперь многие уже и не знают о том, что когда - то мы умели сами делать хорошие компьютеры. Все компьютеры у нас привозные. Операционные системы, ну, конечно, на первом месте Виндовс и еще несколько, но тоже все не наше. А мы то что?
А мы вот что. В 1985 году в Вычислительном центре Академии наук молодой программист по фамилии Меденников взахлеб рассказывал мне о новой системе, которая будет управлять всеми процессами в компьютере.
Понимаешь, - говорил он пылко - там все задачи будут управляться через окна на экране дисплея, на каждый процесс свое окно. Все будет идти с экрана через мышку и клавиатуру. Никаких перфокарт, печатных машинок, управление будет таким, что любой дебил сможет пользоваться компьютером.
Я слушал это с сомнением. Поверить в такое хотелось, но было сложно. В те времена, чтобы запустить программу, чтобы запустить процесс, нужно было написать задание на особом языке. Все это требовало специальных знаний, программисты ценились штучно.
Поэтому, когда я увидел первую виндовс, сразу вспомнил Меденникова. Только идеи, о которых он рассказывал в Москве, воплотились в другом месте.
То же самое происходило и в других отраслях. Мы привыкли к мысли, что любой иностранный автомобиль лучше любого российского. Разве так было всегда? Все знают про "Победу". Она появилась после войны и поразила весь мир. Каплевидный цельнометаллический кузов, проходимость, скорость, роскошный салон. До сих пор линии многих иномарок копируют тот эталон. А первая "Волга", с оленем? Она стала машиной года в Европе. И было за что. Для своего времени это была машина-мечта. Русская красавица - сильная, смелая.
А потом начал наш автопром хиреть, чахнуть. И дошло до того, что пришлось целый автозавод купить в Италии. И стал Фиат под названием Жигули на долгое время любимой машиной советских граждан. А на наши машины граждане поглядывали с состраданием и говорили меж собой - вот, космические корабли можем строить, а автомобиль нет.
Буржуазные газеты борются за рынок и в этой борьбе публикуют материалы, которые могут привлечь читателя. И нередко можно встретить материалы, разоблачающие политику советского руководства в разных сферах. Так и с автомобилестроением. "Известия" несколько лет назад опубликовали большую статью бывшего главного инженера Запорожского автозавода. Оказалось "Таврия" была разработана и готова к выпуску в конце 60-х. На Западе в этом классе тогда не было ничего похожего и близко. И ее выпуск тормозили до тех пор, пока не были разработаны аналогичные машинки типа Сузуки.
После этого материала появились статьи о разработках Горьковского автозавода, АЗЛК. Автоматическая коробка передач на Волге с управлением на руле была сделана в пятидесятые годы! А какие кузова для Москвича творили московские дизайнеры! Нет, не оскудела наша земля талантами.
Почему номенклатура стала тормозом? Думаю, дело не только в откатах западных фирм, хотя и без них не обошлось. Полагаю, основная причина была в курсе на свертывание социализма и реставрацию капитализма. Нужно было доказать народу, что социализм это такой проклятый строй, который ни в чем не может соперничать с капитализмом. Мы ни компьютер собрать не можем, ни машину толком сделать не умеем. Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей.
Плановый дефицит
Народ наш по сути патриот, привык своей страной гордиться и в советский строй верил.
Почему руководство страны начало тормозить технический прогресс, это понятно. Но этого было мало, надо было довести народ до исступления, чтобы люди возненавидели социализм и сами хотели от него избавиться.
Плановая экономика для этого представляла великолепные возможности. Вся экономика управлялась из одного центра, из Госплана. До тех пор, пока Госплан подчинялся силам, заинтересованным в развитии социализма, он работал на страну и народ. Но когда номенклатура определилась с выбором и начала готовить реставрацию, то Госплан стал идеальным инструментом раскачивания недовольства.
В семидесятые годы у советского человека чуть ли не каждый день случалась радость. Достал палку сервелата - радость, отстоял всего час и взял стирального порошка - радость, кроссовки выкинули, а я случайно шел и урвал - счастье. А уж если джинсы взять или мебельный гарнитур, то собственной радости и зависти окружающих на долгое время хватало. Даже шифер был в дефиците.
В дефицит попадало все - золотые кольца, видеомагнитофоны, колготки и бельевые прищепки. Мы изнывали полжизни в очередях, научились пролезать, договариваться, искать и находить нужных людей. Блат становился одной из повседневных форм нашего существования. Дефицитом были не только товары, но и услуги. Чтобы сдать машину на ремонт, надо было стоять в очереди. А потом униженно просить высокомерного слесаря, чтобы он хорошенько посмотрел. Но до этого еще надо было найти, достать, урвать схватить запчасти. И телемастерам надо было кланяться, потому что "вас много, а я один". И сантехникам. О, сантехник, о, всемогущий. Потому что, когда у тебя течет, ты уже не жилец, ты тварь дрожащая и мокрая.
А потом пришел капитализм и весь дефициты кончились. Образовался лишь один-единственный, дефицит - денежный. Нам предлагают любые товары, любые услуги. Курьеры доставят на дом, магазинов теперь больше, чем раньше парткомов, месткомов и домкомов вместе с женсоветами. Мастера со всех сторон готовы на любой заказ. А мы держимся за кошелек и норовим на всем сэкономить.
Сторонники новых порядков очень гордятся ликвидацией дефицита. А гордиться как раз и нечем. Возьмем любой товар. Например, золотые кольца, которые давали только брачующимся по одной штуке в руки. У нас золота мало добывалось? Нет, добыча золота сейчас ниже. Построили новые ювелирные заводы? Ну да, появилось несколько заводиков, но львиную-то долю дает те же советские Бронницы, Кострома. Но почему не строили новые заводы, если был спрос? Нам говорят - система плановая неповоротливая. Ладно, одну пятилетку не повернулись к потребителю, вторую... Но ведь народ возмущается и любая система учится на ошибках. А если ошибку никто и не собирается исправлять, если дефицит сохраняется десятилетиями, это уже не ошибка, а политика.
Джинсы. Я лично противник джинс, думаю, они очень вредны детям, и мальчикам и девочкам. Ну, ладно, возникла мода, появился спрос. Поглядите, в наше время вся текстильная промышленность убита. Хлопка у нас практически нет, ушел вместе с Узбекистаном. Зато джинс - как саранчи на хлопке. Но если сейчас можно завалить страну этим барахлом, почему этого нельзя было сделать в плановом порядке. Ну, допустим, не могли быстро наделать специального оборудования для этой ткани, но купить за наше сырье эти станки можно было?
Еще смешнее было с салями. Маленькая Венгрия салями делала тысячами тонн, а могучему СССР такой сверхсложный продукт был ну никак не по зубам. А проблема не стоила и шкурки от салями. Эта колбаса вяленая. Батоны набивают фаршем и потом вешают на воздухе и колбаса потихоньку зреет. Естественно, для нее нужно очень много, грубо говоря, сараев. У нас, что, не хватало места для этих сараев? Или сколотить было не из чего? Все было, не было решения Госплана, не было желания удовлетворить эту крохотную потребность
Все советские дефициты были рукотворными и создавались в плановом порядке. Мы теперь убедились, как легко можно было их ликвидировать. Это при том, что у нас все загублено, и промышленность, и сельское хозяйство. Но это уже другой разговор. А дефициты свое дело сделали, особенно в конце восьмидесятых, когда по талонам давали табак и мыло.
А в начале 90-х дефициты, похоже, стали создаваться не только через планирование. Сейчас многие пишут и говорят о том, что тогда умышленно гноили продукты, не пуская их в голодный города.
Я этого не видел. Но таким рассказам легко можно поверить, потому что подлость реставраторов границ не имеет.
Воскрешение мертвецов
Итак, все идет неплохо. Сталин развенчан, разоблачен как кровавый тиран и садист навечно, в экономике под руководством Косыгина внедряются капиталистические критерии (прибыль, прибыль). Народ задыхается в тисках разнообразных дефицитов.... Народ, ох уж этот народ. Глупое стадо не понимает своего счастья и все равно верит в социалистическую идею. Не нравится, видишь ли, эксплуатация. Все хотят социализм улучшить, избавиться от ошибок прошлого. А тут не от ошибок надо избавляться, надо, чтобы про эту ересь забыли, чтобы возненавидели эту сатанинскую выдумку.
Но выступить открыто с лекциями о вреде социализма нельзя. Ни один Хрущев не спасет. Люди отдали этой стройке жизнь, они верят, самое страшное позади, а впереди светлое безоблачное будущее. Вот и Хрущев говорит - нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме! Нет, в открытую такую идею не свалить. Надо зайти сбоку.
Беда в том, что особо и зайти-то некому. Старый правящий класс сильно побит в гражданскую, многие в эмиграции, многие прошли лагеря и напуганы до смерти. Коммунистическая оппозиция, и правая и левая, вырвана перед войной и тоже разбита вдребезги. Значит, надо растить, воодушевлять новую оппозицию.
Двадцатый съезд, на котором Сталина объявили главным злодеем всех времен и народов (в сущности, для буржуев он и был таким, Гитлер для них был свой, классово близкий) стал для умов настоящей Хиросимой. Все, чему безоглядно верили, за что отдавали жизни, оказалось под подозрением. Больнее всего ударило по молодым. Молодежь в принципе все подвергает сомнению. А тут вскрылся такой бесчеловечный обман. Ну как не разочароваться.
В стране появляются иностранцы. Сначала маленькие дружественные делегации, а в пятьдесят шестом их завозят тысячи. Это называется фестиваль. Праздник как бы бессмысленный, но смысл был очень большой. На этом празднике жизни у номенклатурной молодежи и допущенных к ней открылись глаза.
В мире, оказывается, все уже перешли на абстрактное искусство. У нас то все комбайнеров рисуют, да штукатурщиц. А у них Пикассо, Шагал, Дали. Какая глубина, какая смелость. А музыка. Один Элвис Пресли чего стоит. А нам все впаривают Утесова и Шульженко. А там рокнролл, все кипит, а у нас - под солнцем родины мы крепнем год от года.
И какие у них узенькие брючата, дудочки. А темные очки - это же мечта. И вообще все, все. Там жизнь, там живут все нормальные люди, а здесь...
Все это не проходит бесследно. На советской эстраде появляются безыдейные песенки, отвлекающие молодежь от главной цели. "Мишка, мишка, где твоя улыбка". Где здесь роль партии? Пьесы появляются с весьма сомнительной моралью. Стишки опять-таки непонятные.
Взять вот, например, тов. Окуджаву Б.Ш. С одной стороны, товарищ правильно написал
Я все равно паду на той
На той единственной, гражданской
И комиссары в черных шлемах
Склонятся молча надо мной.
А с другой стороны, какая - то унылость, безнадежность, пессимизм. Нет исторического оптимизма. Это что, неверие в политику партии и государства? И ведь он не один такой.
С подобными настроениями ведется борьба, шумная, но какая-то странная. В 1961 году собирают молодых писателей и Хрущев самолично начинает их воспитывать. Особенно яростно он кидается на поэта Вознесенского. Хрущев орет на него так, что все опытные люди понимают - ходить на воле парню осталось намного. И действительно. Кара настигла Вознесенского. От мести Хрущева советская интеллигенция содрогнулась. Вознесенского ссылают в Швейцарию писать поэму о Ленине. Да и других критиканов вроде Евтушенко ругают в печати, но визы им открываются все новые и новые.
Евтушенко, Вознесенский, Ахмадуллина. Когда-нибудь нынешний режим поставит им статуи. Они первые зашептали - к чему этот морализм, эти высокие разговоры, нет большой разницы между "да" и "нет", между черным и белым. Все так относительно в этом мире. Надо жить сегодня. Стакан вина, тугая попка у девчонки, вот собственно, весь смысл жизни.
С такими настроениями, конечно, ведется борьба. Отщепенцев критикуют, прорабатывают, но, удивительное дело, перед ними открыты двери толстых и тонких журналов, они выступают на самых больших стадионах страны, их печатают огромными тиражами. А вот Рождественский, человек, как и Маяковский, убежденно верящий в социализм, в Советскую Родену, такой благожелательностью не пользуется.
На литературном небосклоне появляется Солженицын. Оценку его трудам даст, уже дает история, я о другом. Вот на полке толстая книга. "Бодался теленок с дубом". С претензией на народную мудрость название. Солженицын к тому моменту, когда он начал творить сей труд, уже так уверовал в свою непогрешимость, что поставил производство народной мудрости на поток. Вот еще изречение из той же библии - понурая свинка глубок корень роет. Чем понурая свинка лучше прямоспинных? Ну бог с ним, таланту виднее. Суть книги - борьба героя-одиночки Солженицина с прогнившим советским режимом.
Рассказывает Александр Исаич смачно, любуясь богатырской своей удалью. Между прочим повествует, как он создал свою сеть, где было почти сто человек. И ни один не провалился, ни одного не посадили. С помощью этой сети он "Архипелаг" передал в печать заграницу, с ее помощью таскал по Москве и области свой многотомный архив и потом, под носом у КГБ вывез за границу.
Мой опыт слежки за объектом основан на детективных фильмах, следовательно, несколько ограничен. И все-таки, я не могу представить, что какие-то Люши и Нюши могли провести КГБ. Контору, умеющую английский радиопередатчик обнаружить в булыжнике. По моему непрофессиональному убеждению все, о чем повествует писатель, было возможно только потому, что КГБ это позволяло. Какие задачи при этом решал комитет, вопрос другой. И еще. Я не намекаю на то, что Солженицын был завербован комитетом. Скорее всего, он искреннее верил, что он такой умный, что весь комитет развел. Но и в безоглядное мужеств его не верю. Когда его взяли в первый раз, как пишут люди, прошедшие по этому делу, он сдал чуть не дюжину неповинных людей. В героизме его обвинить трудно. Что это значит? Значит ровно то, что работал на номенклатуру. Может и сам того не понимая.
В начале 60-х ужасно влиятельными стали западные голоса. Их глушили, а они прорывались и мы сквозь шум и треск ловили заветное - Говорит радио Свобода! И никакие наши глушилки не срабатывали.
В начале 90-х был я в Англии и купил музыкальный центр. Принес домой, решил проверить радиоприемник и заодно Родину послушать - соскучился. Прокрутил все диапазоны, нет России. Один раз проскочило что-то польское. Я испугался, брак купил. У моего хозяина в машине был могучий приемник. Стали на него ловить. Ноль. Тогда хозяин выволок огромный стационарный приемник, монстр с бесчисленным количеством диапазонов. Через полчаса я убедился, что англичане свой эфир замкнули наглухо.
Значит, и мы могли все эти голоски заглушить. И тут я вспомнил, что именно тогда, когда эти голоса вошли в моду, наша неповоротливая промышленность освоила выпуск мощных портативных радиоприемников именно с теми диапазонами, где больше всего было голосов. 25, 41, 49. Да и стационарные приемники тоже оснащались коротковолновыми диапазонами. Это совпадение? Не верю я в такие совпадения. Коммунисты первыми в мире поняли силу пропаганды, они вражеские армии поворачивали силой агитации. А тут такая беспомощность. Враг ведет массовую пропаганду на всей территории государства, а мы такие беспомощные, только ручками разводим.
В семидесятые появляются диссиденты. Их немного, но западный эфир заполнен рассказами об их трагичной участи. Диссиденты уже не требуют возврата к ленинским номам, как шестидесятники. Они борются с социализмом. Их мало, несколько тысяч на огромную страну, но их голос усиливают могучие радиоголоса и советская интеллигенция, измученная произволом, дефицитами и общим бардаком прислушивается к ним, ищет правды у этих людей. Диссидентов посылают на зону, высылают из СССР. Общество им сочувствует и никому невдомек, что в Гарвардах и Кембриджах уже сидят отпрыски номенклатуры, а американские и английские профессора учат их, как правильно разрушить социализм и восстановить капитализм. Уже зреют как ананасы, под ласковым присмотром КГБ в партийных оранжереях Горбачевы и Ельцины.
Недавно один из таких мальчиков, нынешний президент Грузии, Саакашвили рассказал, что в 80-е годы он разговаривал с Андреем Громыко - тогда это был всемогущий министр иностранных дел СССР. И Громыко, говорил ему, что в Политбюро все хотят, чтобы СССР умер.
Номенклатура вынесла приговор социализму, она сделала все, чтобы этот строй развалился и вот на сцену в образе Генерального секретаря КПСС для последнего удара выходит палач. Под его мудрым руководством зальются кровью Сумгаит, Фергана и Тбилиси, миллионы беженцев, бросая нажитое трудом нескольких поколений, кинутся за спасением в чужие края, остановятся заводы и научные институты, армии из военных городков, построенных великими трудами, будут выброшены в чистое поле. Будет уничтожен Советский Союз, на руинах возникнут "государства" - полуколонии США и Европы. За это палач получит Нобелевскую премию, звание лучшего немца, ящик печенья и бочку варенья. А номенклатура "навечно" станет юридическим собственником. К чему она и стремилась.
Духовная жизнь семидесятых
В семидесятые годы пути номенклатуры и основной массы советского народа стали расходиться все круче и круче. Номенклатурный социализм это общество эксплуататорское, а значит, как вообще любое эксплуататорское общество это общество, пропитано обманом. Ну посудите сами, разве какой-нибудь эксплуататор в современном мире скажет о себе: я вас доил, дою и доить буду. Вы мой домашний скот.
Эти времена давно прошли. Теперь эксплуататоры говорят о классовой гармонии, социальном партнерстве, национальном единстве, наконец. Октябрь даром не прошел. Эксплуататорам хочется, и дальше доить трудящихся и колет их страх, что опять быдло взбунтуется. Вот и приходится придумывать слова хорошие.
Номенклатура тоже никогда не признавалась в том, что она извлекает доходы из своего положения. Поэтому официальная пропаганда трубила о единстве партии и народа, об общенародном государстве, о равенстве всех перед законом. На экранах, случалось, возникали образы зарвавшихся карьеристов, директоров-проходимцев, как правило, завмагов, с которыми борются молодые строители социализма. Зритель в чем-то сопереживал героям, но каждый понимал - к концу фильма появится умный, даже мудрый, к тому же внешне привлекательный секретарь партийного комитета, и он поставит на место рвача и хапугу. И представьте, именно так и случалось. В кино.
А в жизни народ все отчетливее начинал понимать, что происходит что-то не то. В газетах пишут, как у нас все хорошо, как у нас возвеличен человек труда и вообще все проникнуты трудовым энтузиазмом, а в жизни... Кто-то за квартирой двадцать лет стоит, а кому то папа на свадьбу ключи дарит. Не купленные. Государственная, общественная квартира идет в подарок вместе с набором постельного белья.
Все поры общества пропитывает блат. Теперь по знакомству можно получить все от квартиры до места в престижном вузе. Открытой коррупции, сегодняшнего беззаветного взяточничества еще нет, но аппетиты столоначальников растут.
Критика считается дурным тоном. Это называется "лить грязь". Появляется особая номеклатурная этика и мораль. Это целая наука, неписанный свод правил на все случаи номенклатурного бытия. Главный принцип - во всем будь послушен начальнику и требуй такой же покорности от подчиненных. Особой мудростью эпохи застоя считается умение "решать вопросы". Вопросы решают в узком кругу посвященных и облеченных властью, т.е. внутри той же номенклатуры. Все остальные должны вовремя голосовать за. Бывшие фронтовики удивлялись: Ну и времена пошли. Во время войны на собраниях любого командира критиковали, а теперь в мирное время пикнуть не смей.
Искусство чутко реагирует на новый тренд. Уходят с экрана революционные романтики, карнавальные пастушки и доярочки, принципиальные борцы с бюрократами и консерваторами. Герои семидесятых устраивают быт, утопают в мелодрамах, отказываясь от всего, что связано с крупными общественными проблемами. У многих людей слова "общее дело", "жертва", "патриотизм" вызывают аллергию. На экране появляются философские сказки. Философия этих сказочек простая и понятная - человечество это скопище жалких трусливых эгоистов. Их приходит освободить светлый рыцарь, он убивает темного рыцаря, но вскоре сам становится таким же темным, и еще хуже, чем убитый. Уж лучше живите и не дергайтесь.
Все это дает плоды. Большая часть молодежи конца семидесятых прагматична, цинична, ни в какой коммунизм она не верит. Боевой лозунг дня - дай бог, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было.
Борьба с номенклатурой
Ощущение, что революция развивается как-то не так, как мечталось, возникло в массах очень быстро.. Была обещана земля и воля, всякие свободы, участие общества в управлении на всех уровнях. В жизни это обернулось продовольственными отрядами, Соловецкими лагерями и, что самое отвратительное, народ увидел, как большевики стремительно превращаются в новое барское сословие, только бескультурное и циничное.
Грохнуло через четыре года после Великой Октябрьской в Кронштадте. Поднялись моряки. Они были активными участниками революции, опорой, мечом и щитом. Историки до сих пор гадают, был ли Кронштадтский мятеж стихийным выступлением доведенного до отчаяния народа или это была злобная вылазка белогвардейцев. Возможно, это было сочетание. Народ был озлоблен, готов к сопротивлению и белогвардейцы были обязаны использовать момент. Важно то, какими были лозунги и аргументы восставших моряков. Они ругали Советскую власть не только за жестокость, за казни и тюрьмы. Не только за то, что власть отбирала у крестьян выращенную ими продукцию. Восставшие говорили, что комиссары ведут себя, как господа, их жены бьют по щекам прислугу. Один из главных лозунгов кронштадтцев - за Советскую власть без комиссаров!
Кронштадцев примерно наказали. Восстание, как говорится, утопили в крови. Точно так же раздавили восстание тамбовских крестьян, которые тоже хотели советской власти без комиссаров. Великий военоначальник Тухачевский в целях быстрейшей победы над врагами применил боевые газы - против своего народа, кажется, единственный случай в мировой истории. Комиссары взяли власть всерьез и надолго.
Тема борьбы с номенклатурой возникла в истории ССР, если не ошибаюсь только после войны. И на этот раз поднял ее тов. И.В.Сталин.
В 1952 г. за полгода до смерти, Сталин на пленуме ЦК внес интересное предложение. В то время он занимал три поста - Генеральный секретарь ЦК. Председатель Совета министров и Председатель Политбюро. Сталин сказал, что он стар, устал и просит освободить его от должности Генерального секретаря ЦК КПСС.