Аннотация: Рассказ с "Вареников с сюрпризом" для внеконкурса СК-11.
- Гипер, приветствую!
- Hy, Upper!
Я нуждаюсь в общении. Я ведь по старинке.
Всё началось внезапно, с эпидемии синдрома кошачьего крика в Африке. На территориях, тотально поражённых СПИДом, стали рождаться дети с ужасными аномалиями в строении тела. Беспомощные, неприспособленные к жизни, они пронзительно пищали, словно испуганно перекликающаяся чаячья стая.
Но это лирика, слова. Человеческая сентиментальность.
Правозащитники быстро дошли до сути дела. В Рифтовой долине проводились опыты с ковровыми бомбардировками зелёных макак агрессивным генетическим бульоном. Каким образом гены внедрились в человека, неясно. Возможно, при поедании сырых обезьяньих мозгов. Или же случилось худшее, и патогенный агент освоил воздушно-капельный путь. Поговаривали, что мишенью опытов был именно человек, а целью - сингулярный скачок. Организмы без иммунитета генетический бульон захватил стремительно. Через месяц эпидемия стала пандемией.
Вот уникальный даун. XX век, шестьдесят восемь хромосом. Я трепетно отношусь к этому экспонату, занимающему ящик по соседству с неандертальцем. Сколько раз я разглядывал под старым оптическим микроскопом срезы его мозга, тщась понять, почему хромосомная ветвь цивилизации оказалась тупиковой. Я помню по своим родителям - дауны были авангардом человечества: интуиция, телепатия, микротелепортации. Думаю, виновна самоизоляция наших предков. Качественный переход за пятьдесят четыре хромосомы дал начало роду апперов, но инбридинг законсервировал наше развитие в простом умножении количества хромосом. Казалось, мы победили в естественном отборе, из последних стали первыми. Но нам в затылок дышал гипер...
Сначала пали народы, ведущие свои родословные по материнской линии: митохондриальные хромосомы перестали существовать, как жёсткие конструкции, они превратились в динамические системы. Однако патриархальные народы торжествовали недолго: через несколько суток ядерный генетический материал тоже был захвачен и деструктурирован самоорганизовавшейся клеточной протоплазмой.
Не стало ни человека, ни рода, ни государства. Лишь, как перекати-поле, носило по планете бесформенные мешки, набитые либерализованными генами, сливающиеся, почкующиеся, вбирающие в себя животных, растения, неорганические микросхемы. Гниющие в обрывках повсюду.
Никому было неведомо, чем это кончится. Но однажды мы услышали в своих головах смутную песню, исполняемую, казалось бы, ветром в проводах, по нотам нейтрино, рассаженным на стане гравитационных струн. И всё поняли.
Что ж, я закончил свой ритуал, обошёл музей палеоантропологии. Вернулся в зал с позеленевшей медной табличкой на двери: "Superius vulgaris". Взлетел к ящику под потолком. Лёг.
Мне дана незыблемая хромосомная структура, очерченное тело, долгий век. Но мне никогда не спеть красивую песню, ставшую гимном новой цивилизации: "Мы - гиперы, люди космоса...".