Джордж Р.Р. Мартин "Танец с драконами" Отдельные главы. Перевод
ТИРИОН
Всю дорогу через Узкое море он пил.
Корабль был невелик, каюта ещё меньше, а появляться наверху запретил капитан. Пляска досок под ногами рождала тошноту, и вкус у скверной еды был ещё хуже, когда та шла обратно. Хотя зачем нужны солонина, сыр и кишащий червями хлеб, если есть вино, алое и очень крепкое, способное поддержать силы? Вино тоже иногда покидало желудок, но всегда можно было найти ещё.
- "Мир полон выпивки" - бормотал он в темноте каюты.
Отец никогда не ценил пьяниц, но разве это что-то значит? Его отец мёртв. Он сам убил его.
- "Стрела в живот, мой господин, вот и всё. Будь я половчее с арбалетом, я всадил бы её прямо в член, которым ты меня породил, чёртов ублюдок".
Внизу не было разницы между днём и ночью. Тирион оценивал время по тому, как приходил и уходил юнга, доставлявший ему пищу, которой никто не ел. Парень всегда приносил с собой вёдро и щётку, чтобы прибраться.
- Это дорнийское? - как-то спросил его Тирион, вытаскивая из бурдюка пробку, - оно напомнило мне про одного змея, которого я знал. Язвительный был парень, пока его горой не придавило.
Юнга не ответил. Он был некрасив, хотя и однозначно миловиднее некоего карлика, сохранившего лишь половину носа и носившего шрам от глаза до подбородка.
- Разве я тебя обидел? - спросил Тирион парня, пока тот что-то оттирал, - тебе приказали не говорить со мной? Или какой-то карлик облапошил твою мать?
И снова никакого ответа.
- Куда мы плывём? Скажи мне.
Джейме упоминал об одном из Вольных Городов, но не уточнял о каком именно
- Это Браавос? Тирош? Мир? - Тирион предпочёл бы направиться в Дорн.
- "Мирцелла старше Томмена, и по дорнийским законам Железный Трон обязан достаться ей. И я помог бы ей заявить свои права, как и рассчитывал принц Оберин".
Но Оберин мёртв. Его голову превратил в кровавое месиво латный кулак сира Грегора Клигана. А без настойчивости Красного Змея, станет ли Доран Мартелл даже принимать во внимание столь рискованный план?
- "Вместо этого он может заковать меня в цепи и вручить моей милой сестрице".
Стена куда безопасней. Старый Медведь Мормонт говорил, что Ночному Дозору нужны такие люди как Тирион.
- "Мормонт мог и умереть. Возможно теперь Слинт лорд-коммандер."
А сын мясника вряд ли позабыл, кто отправил его на Стену.
- "А ты действительно хочешь провести остаток жизни на солонине с овсянкой в компании воров и убийц?"
Впрочем, довольно сомнительно, чтобы этот остаток оказался так уж долог. Янос Слинт за этим проследит.
Юнга намочил свою щётку и мужественно продолжил чистку.
- Ты когда-нибудь был в домах наслаждений Лиса? - поинтересовался карлик, - может туда уходят шлюхи?
Тирион не мог вспомнить, как будет "шлюха" по-валирийски. Впрочем, уже не важно. Паренёк бросил щётку в ведро и ушёл.
- "Вино затуманило мне голову".
Он выучился читать на классическом валирийском ещё в детстве, от своего мейстера, однако то, на чём говорили в девяти Вольных Городах... в общем, это оказался всего лишь диалект, как и девять остальных диалектов, рвущихся стать отдельными языками. Тирион немного владел браавосским, и имел представление о мирийском. В Тироше он мог бы выругаться, обозвать человека обманщиком и заказать пива - спасибо одному наёмнику, с которым был знаком на Утёсе.
- "Ну хотя бы в Дорне говорят на общем языке".
Подобно дорнийской еде и дорнийским законам, дорнийская речь была щедро приправлена ройнским ароматом, но, по крайней мере, её можно было понять.
- "Да, Дорн - это по мне", - он вскарабкался на нары, лелея эту мысль, словно ребёнок куклу.
Сон никогда не приходил легко к Тириону Ланнистеру. На борту же тот вообще предпочитал не приходить, разве когда Тирион время от времени напивался достаточно сильно, чтобы ненадолго забыться. Что ж, зато ему ничего не пригрезится во сне. Он за свою недолгую жизньи так слишком часто грезил. Грезил о таких пустышках как любовь и справедливость, дружба и слава. Грезил о том, чтобы стать высоким. Но всё это за пределами его возможностей. И он так и не узнал, куда уходят шлюхи...
- Туда, куда уходят шлюхи, - сказал его отец.
- "Это были его последние слова, вот что это были за слова".
Арбалет прогудел, лорд Тайвин осел, и Тирион Ланнистер обнаружил себя ковыляющим сквозь тьму бок о бок с Варисом. Должно быть, он спустился обратно в шахту, на двести тридцать ступеней. Туда, где рыжие огоньки сверкали в пасти железного дракона. Он ничего этого не помнил. Лишь звук арбалетного выстрела и смрад пробитых кишок.
- "Даже умирая, он нашёл способ меня обгадить".
Варис вёл его через туннель, но ни слова не было произнесено, пока они не выбрались наверх уже за Черноводной, там, где Тирион выиграл битву и потерял нос. Вот тогда карлик повернулся к евнуху и сказал.
- Я убил своего отца.
Сказал также просто, как сказал бы:
- Я ушиб ногу.
Мастер над шептунами был одет как нищенствующий брат - в побитую молью бурую дерюжную рясу с капюшоном, укрывавшим его округлую лысую голову с жирными гладкими щеками.
- Вам не стоило подниматься по той лестнице, - сказал он с упрёком.
- "Туда куда уходят шлюхи", - Тирион ведь предупреждал отца не произносить этого слова, - "если бы я не выстрелил, он бы увидел как пусты мои угрозы. Он бы отобрал у меня из рук арбалет, как однажды забрал из моих рук Тишу. Он уже вставал, когда я убил его".
- Шаю я тоже убил, - признался он Варису.
- Вы же знали, кем она была.
- Знал. Но я никогда не знал, кем был он.
- Теперь знаете, - сдавленно хихикнул Варис.
- "Пожалуй, евнуха тоже стоит убить"
Если на его руках прибавится немного крови, разве это что-то изменит? Он не мог сказать, что остановило его кинжал. Уж точно не благодарность. Варис спас его от палача, но лишь потому, что его заставил Джейме. Джейме... нет, не надо думать о Джейме.
Он обнаружил новый бурдюк и присосался к нему, словно к женской груди. Кислое красное вино бежало по подбородку и впитывалось в грязную рубаху, всё ту же самую, что была на нём и в камере. Палуба раскачивалась под ногами, и когда он попробовал встать, та одной стороной приподнялась, и швырнула его на переборку.
- "Шторм" - подумал он, - "или же я напился куда сильнее, чем кажется".
Его вырвало вином и он какое-то время лежал в нём, размышляя, утонет корабль или нет.
- "Такова твоя месть, отец? Неужто отец небесный сделал тебя своим десницей?"
- Вот судьба отцеубийцы, - произнёс он под аккомпанемент завывавшего снаружи ветра.
Однако это было бы несправедливо - топить юнгу, капитана и всех остальных за то, что совершил только он один. Впрочем, а когда это боги были справедливы? Тут его поглотила тьма.
Когда он снова очнулся, голова была готова взорваться, а корабль нетвёрдо вращался по кругу, хоть капитан и утверждал, что они пришли в порт. Тирион требовал у него тишины и вяло отбивался, когда огромный лысый матрос взял его, извивающегося, под мышку и понёс в трюм. Там уже ждала пустая винная бочка. Это был небольшой приземистый бочонок, тесный даже для карлика. Все попытки освободиться закончились лишь тем, что в итоге он обмочился. Его втиснули в бочку головой вперёд, протолкнув колени чуть ли не до ушей. Обрубок носа жутко зудел, но руки были так тесно прижаты, что он не мог почесаться.
- "Паланкин вполне достойный человека моего роста", - думал он, пока они заколачивали крышку - при каждом ударе его голова билась о дно бочонка.
Мир завертелся вокруг него, когда бочку покатили. Потом она резко остановилась с треском, от которого он чуть не закричал. Следующий бочонок ударился в неё, и Тирион прикусил себе язык.
Это было самое долгое путешествие в его жизни, хотя оно едва ли длилось более получаса. Его поднимали и опускали, катили и ставили, переворачивали вверх ногами и снова катили. Сквозь деревянные клёпки он слышал крики людей, а однажды рядом заржала лошадь. Ноги свело судорогой, и скоро боль в них заставила его позабыть о гудящей голове.
Всё завершилось, как и началось. Ещё один перекат, кружащаяся голова и лёгкое покачивание. Чуждые голоса переговаривались снаружи на неизвестном языке. Кто-то начал обстукивать бочку поверху, и крышка внезапно треснула, затопив бочонок светом и чистым воздухом. Тирион жадно вдохнул и попытался встать, но ему удалось лишь повалить бочонок на бок и буквально вытечь на утрамбованный земляной пол.
Над ним возвышался чудовищно жирный человек с раздвоенной жёлтой бородой, сжимавший в руках долото и киянку. Его ночная рубашка выглядела достаточно обширной, чтобы выступить в качестве турнирного шатра, и благодаря распущенному поясу открывала колоссальный живот и обвисшие мешками сала груди, густо заросшие жёлтым волосом. Человек напомнил Тириону выброшенную как-то морем в пещеры под Утёсом Кастерли тушу морской коровы.
Толстяк посмотрел на него сверху вниз и улыбнулся.
- Пьяный карлик, - сказал он по-вестеросски.
- Гниющая морская корова.
Рот Тириона был полон крови, которую он сплюнул толстяку на ноги. Он понял, что находится в длинном сумрачном погребе, со сводчатыми потолками и стенами испятнанными селитрой. Множество бочек с пивом и вином стояло вокруг. Более чем достаточно, чтобы жаждущий карлик мог пить всю ночь. А может и всю жизнь.
- Ты нагл. Мне это нравится в карлике, - когда толстяк смеялся, его тело сотрясалось так, что Тирион опасался, не упадёт ли тот на него, и не задавит ли, - ты голоден, мой маленький друг? Утомлён?
- Мучим жаждой, - Тирион с трудом привстал на колени, - и грязен.
Толстяк принюхался.
- Пожалуй, начнём с ванны, затем поесть и в кровать, да? Мои слуги позаботятся об этом, - гостеприимный хозяин отложил долото и киянку в сторону, - мой дом - твой дом, любой друг моего заморского друга - друг Иллирио Мопатиса тоже.
- "А на любого друга Вариса-Паука я буду полагаться ровно до тех пор, пока не смогу от него избавиться".
Обещанную ванну толстяк устроил. Стоило Тириону опуститься в горячую воду и прикрыть глаза, как он моментально заснул. Проснулся он голым, на пуховой перине, такой мягкой, будто он погрузился в облака. Язык пересох, в горле свербило, и член был напряжён как железный. Тирион скатился с кровати, разыскал ночной горшок и стал наполнять его, рыча от удовольствия.
В комнате царила полутьма, лишь несколько жёлтых солнечных лучей пробивалось меж досками ставень. Стряхнув каплю, Тирион побрёл по узорчатому мирийскому ковру, мягкому как первая весенняя травка. Кое-как вскарабкавшись на устроенную под окном скамью, он распахнул ставни, разглядывая, куда забросили его Варис и боги.
Под окном шесть вишнёвых деревьев словно караулом окружили мраморный бассейн, раскинув тонкие ветви, бурые и безлистные. Обнажённый юноша стоял в воде, заняв боевую стойку со шпагой в руках. Он был красив и изящен, лет шестнадцати, не больше, с прямыми светлыми волосами, ниспадавшими на плечи. Он выглядел настолько естественно, что карлик не сразу догадался, что это лишь статуя, крашеный мрамор. Только шпага блестела как настоящая.
За бассейном возвышалась кирпичная стена, трёх с половиной метров высотой, увенчанная железными шипами. А за стеной лежал город. Море черепичных крыш окружало залив. Тирион разглядел квадратные башни из кирпича, огромный красный храм и далёкую усадьбу на холме. Ещё дальше солнечные лучи плясали на морской глади. Рыбацкие лодки пересекали залив, трепеща парусами, и он мог видеть мачты больших кораблей, приткнувшихся вдоль берега.
- "Наверняка хотя бы один среди них из Дорна или Восточного-дозора-что-у-моря", - у него не было денег, чтобы заплатить за проезд, да и гребцом бы его не взяли, - "предполагаю, что можно будет наняться юнгой и оплатить дорогу, позволив команде поиметь себя".
Он силился угадать, где находится. Здесь даже воздух пахнет иначе. Незнакомые ароматы наполняли холодный осенний ветер, и он мог различить приглушённые выкрики, доносившиеся с лежавших за стеной улиц. В них звучало что-то отдалённо напоминавшее валирийский, но он едва мог разобрать одно слово из пяти.
- "Это не Браавос", - заключил он, - "и не Тирош".
Голые ветви и холодный воздух наводили на мысли, что это также не Лис, не Мир, и не Волантис.
Когда позади него распахнулась дверь, Тирион обернулся навстречу толстяку.
- Это Пентос? Да?
- Конечно, а что же ещё?
- "Пентос" - что ж, это не Королевская Гавань, вот и всё что он мог сказать о нём.
- Куда уходят шлюхи? - услышал он собственный голос.
- Обычно их находят в борделях, что здесь, что в Вестеросе. Но тебе нет в них нужды, мой маленький друг. Выбери любую из моих служанок. Ни одна из них не осмелится тебе отказать.
- Рабыни? - едко заметил карлик.
Толстяк протянул рукой по одной из прядей своей умащённой жёлтой бороды - жест показался Тириону довольно оскорбительным.
- Рабство запрещено в Пентосе условиями договора, навязанного нам браавосцами столетие назад. Тем не менее, тебе всё равно никто не откажет.
Иллирио тяжко и неуклюже поклонился.
- Но теперь прошу моего маленького друга меня извинить. Я имею честь быть одним из магистров этого великого города, и принц созвал нас на заседание, - он улыбнулся, показав кривые жёлтые зубы, - осмотри дом и усадьбу, если хочешь, но не стоит выходить за стены. Будет лучше, если никто не догадается, что ты был здесь.
- Был? Разве я куда-то ушёл?
- Сегодня вечером будет достаточно времени, чтобы поговорить. Мой маленький друг и я будем есть и пить, и строить большие планы, да?
- Конечно, мой жирный друг, - отозвался Тирион.
- "Он хочет получить с меня прибыль".
Прибыль - всё для торговых олигархов Вольных Городов. "Перечные солдаты и сырные лорды" - брезгливо называл их отец. Если настанет утро, когда Иллирио Мопатис увидит больше прибыли в мёртвом карлике, нежели в живом, Тирион окажется упакован в очередную бочку ещё до того, как солнце успеет закатиться.
- "Будет очень здорово, если я успею сбежать раньше, чем это утро настанет".
В том, что оно настанет, карлик не сомневался. Серсея не забудет про него, да и Джейме будет расстроен, обнаружив стрелу в животе отца.
Лёгкий ветерок гнал волны по воде пруда, окружавшей нагого фехтовальщика. Это напоминало ему то, как Тиша перебирала его волосы, тогда, ложной весной их брака, перед тем, как он помог страже своего отца надругаться над ней. Он думал об этих стражниках во время своего побега, пытаясь сообразить, как много их было. Он полагал, что сможет это вспомнить, но так и не смог. Дюжина? Две? Сотня? Он не мог ответить. Это были взрослые мужчины, высокие и сильные... все мужчины кажутся высокими и сильными карлику в тринадцать лет.
- "Тиша знала сколько их".
Каждый заплатил ей по серебряному оленю, так что ей достаточно было просто сосчитать монеты.
- "Сребреник за каждого из них и золотой за меня", - отец настоял, чтобы он тоже заплатил, - "Ланнистеры всегда платят свои долги".
- "Туда куда уходят все шлюхи", - он снова слышал, как сказал это лорд Тайвин и как загудела тетива.
Магистр предложил ему осмотреть усадьбу. Чистую одежду он нашёл в кедровом сундуке, отделанном ляпис-лазурью и перламутром. Она была пошита на мальчика, и он даже задумался, сможет ли натянуть это на себя. Ткань была дорогой, но пыльной и затхлой, траченой молью. Штанины оказались слишком длинны, рукава коротки, а воротник мог бы сделать его лицо таким же чёрным, как у Джофри, если бы Тирион каким-то образом ухитрился его застегнуть.
- "Ну, хотя бы она не воняет рвотой".
Тирион начал своё исследование с кухни, где две полные женщины и поварёнок настороженно смотрели, как он насыщается инжиром, хлебом и сыром.
- Доброе утро, милые дамы, - произнёс он с поклоном, - вы не в курсе, куда уходят шлюхи?
Они не ответили, и он повторил вопрос на классическом валирийском, использовав слово "куртизанка" вместо "шлюха". На этот раз младшая повариха пожала в ответ плечами.
Он подумал, что они будут делать, если он схватит их за руки и потащит в спальню.
"Ни одна из них не посмеет отказать тебе", - говорил Иллирио, но Тирион отчего-то решил, что к этим двоим те слова не относились. Младшая из женщин годилась ему в матери, а старшая - в матери первой. Обе были почти столь же толсты, как сам Иллирио, и их груди были больше чем его голова.
- "Я же могу просто в них задохнуться".
Впрочем, есть и худшие способы умереть. Например, тот, каким умер его лорд-отец.
- "Я должен был заставить его хотя бы немного испражниться золотом, прежде чем убивать".
Лорд Тайвин мог быть скуп на похвалу и доброе слово, но всегда щедр, когда дело касалось денег.
- "Единственное, что может оказаться более достойно сожаления, чем безносый карлик, так это безносый карлик без гроша за душой".
Тирион оставил толстух с их котлами и поварёшками и отправился на поиски винного погреба, где накануне ночью Иллирио выплеснул его из бочки. Это оказалось несложно. И там нашлось достаточно вина, чтобы он мог не просыхать лет сто. Красное, сладкое из Простора и кислое из Дорна, бледное янтарное Пентосское и зелёный нектар из Мира, шесть десятков бочек Борского золотого, и даже вина сказочного востока - из Кварта, Йи-Ти и Асшая что у Тени. В конце концов Тирион выбрал бочонок креплёного вина помеченного как личный запас лорда Рунсфорда Редвина, деда нынешнего повелителя Бора. Вкус у напитка был резкий и пьянящий, а пурпурный цвет столь глубок, что в сумраке погреба казался почти чёрным. Тирион наполнил им кубок и объёмистый кувшин, и отправился с ними в сад, чтобы выпить, сидя под вишнями, что он видел.
Но получилось, что он свернул не в ту дверь, и так не смог разыскать пруда, на который смотрел из окна. Ну и ладно. Сад позади усадьбы был ничем не хуже, и куда больше размером. Он слонялся по нему какое-то время, потягивая вино. Стены могли бы посрамить иной замок, а декоративные железные шипы наверху казались странно голыми без насаженных голов, способных украсить их. Тирион представил себе, как будет выглдяеть на них голова его сестры, со смолой в золотых волосах и в окружении мух, влетающих и вылетающих изо рта.
- "Пожалуй, и Джейме должен занять шип рядом с ней", - решил он, - "никто не сможет встать между моими братом и сестрой".
С верёвкой и крюком-кошкой вполне можно перебраться через эту стену. У него достаточно сильные руки и весит он не слишком много. Он должен быть вполне в состоянии перелезть через неё, если только не напорется на один из шипов.
- "Завтра надо будет поискать верёвку", - решил он.
По пути он насчитал трое ворот. Главный вход со сторожкой, чёрный ход возле псарни, и садовые ворота, укрытые за переплетениями бледного плюща. Последние были заперты с помощью цепи, а первые и вторые - охранялись. Лица стражников были гладкими, как попка младенца, и каждый из них носил остроконечный бронзовый шлем. Тирион с первого взгляда определил в них евнухов. И он знал их репутацию. Бесстрашные, не чувствовавшие боли, как утверждалось, и преданные своему хозяину до самой смерти.
- "Я смог бы найти хорошее применение нескольким сотням таких", - подумал он, - "какая жалость, что это не пришло мне в голову до того, как я стал нищим".
Он прошёл вдоль колоннады, миновал остроконечную арку и вышел на мощёный внутренний двор, где какая-то женщина стирала бельё. На глаз она была одного с ним возраста, с тусклыми рыжими волосами и широким веснушчатым лицом.
- Вина хочешь? - спросил он.
Она неуверенно посмотрела не него.
- У меня нет второго кубка, но мы можем пить из одного.
Прачка отошла в сторону, чтобы отжать и повесить сушиться рубаху. Тирион со своим кувшином устроился на каменной скамейке.
- Скажи мне, насколько я могу доверять магистру Иллирио?
Имя заставило её поднять взгляд.
- Что, настолько?
Глухо рассмеявшись, он скрестил свои короткие ноги и сделал глоток.
- Я не намерен участвовать в игре, какую бы партию не планировал для меня этот сыроторговец, но разве я могу ему отказать? Ворота охраняются. Может быть, ты сможешь вывести меня, спрятав под своими юбками? Я был бы благодарен. Пожалуй, я бы даже на тебе женился. У меня ведь уже есть две жены, отчего бы не завести и третью? Да, но где мы будем жить?
Он одарил её улыбкой, самой приятной, на какую был способен человек лишённый половины носа.
- У меня есть племянница в Солнечном Копье, я тебе не говорил? Я смогу куда больше набедокурить в Дорне с помощью Мирцеллы. Могу устроить войну между своими племянником и племянницей, вот это будет номер.
Прачка повесила на верёвку одну из рубах Иллирио, достаточно большую, чтобы служить парусом.
- Мне должно быть стыдно за такие скверные мысли, ты права. Лучше если я вместо этого отправлюсь на Стену. Все преступления отпускаются человеку, когда он вступает в Ночной Дозор, так они говорят. Однако боюсь, мне не позволят взять тебя с собой, моя милая. Никаких женщин в Дозоре, никаких милых конопатых жён, способных согреть твою постель ночью. Только холодный ветер, солёная треска и немного пива. Как полагаешь, дорогая, в чёрном я буду выглядеть выше ростом?
Он снова наполнил кубок.
- Ну что скажешь? Север или юг? Стоит мне заняться искуплением старых грехов или наделать новых?
Прачка взглянула на него в последний раз, забрала свою корзину и ушла
- "У меня никак не выходит удержать при себе жену надолго", - задумался Тирион.
Его вино как-то само собой кончилось.
- "Наверное, мне стоит ещё раз спуститься в винный погреб".
Однако креплёное вино заставило его голову кружиться, а ступеньки в погребе были весьма круты.
- "Куда уходят шлюхи"? - поинтересовался он у хлопающего на верёвке белья.
Пожалуй, лучше ему было задать этот вопрос прачке.
- "Я не настаиваю, что ты шлюха, милая, но вдруг ты знаешь, куда они уходят?"
А ещё лучше будет спросить у собственного отца.
- Туда, куда уходят шлюхи, - сказал лорд Тайвин.
- "Она любила меня. Она была дочерью издольщика, она любила меня и вышла за меня, она доверилась мне".
Пустой кувшин выскользнул из его руки и покатился по двору. Тирион оторвал себя от скамьи и направился подобрать его. Сделав это, он заметил несколько грибов, проросших сквозь трещины плит. Они были белёсыми и пятнистыми, с красными пластинками снизу, тёмными словно кровь. Карлик сорвал один и понюхал.
- "Вкусные" - подумал он, - "и смертоносные".
Грибов было семь. Возможно Семеро пытаются этим ему что-то сказать. Он собрал все грибы. Снял с верёвки перчатку и бережно завернул их в неё. Потом убрал в карман. От напряжения у него закружилась голова, поэтому он проковылял обратно, забрался на скамью, свернулся клубком и закрыл глаза.
Когда он проснулся, он снова был в своей спальне, утопая в перине из гусиного пуха, и светловолосая девушка трясла его за плечо.
- Мой господин, ванна готова. Магистр Иллирио хочет видеть вас за столом в течение часа.
Тирион опёрся на подушки, сжимая голову обеими руками.
- Я ещё сплю, или ты говоришь на общем языке?
- Да, мой господин. Меня купили, чтобы порадовать короля.
Она была светлой и голубоглазой, довольно стройной и юной.
- Уверен, у тебя это получилось. Дай мне вина.
Она налила.
- Магистр Иллирио сказал, что я должна тереть вам спину и греть постель. Меня зовут...
- Мне это не интересно. Ты знаешь, куда уходят шлюхи?
Она покраснела.
- Шлюхи продают себя за деньги.
- Или за драгоценности, платья, замки. Но вот куда они уходят?
Девушка не поняла вопроса.
- Это загадка, вашь милость? Я не сильна в загадках. Вы скажете мне ответ?
- "Нет" - подумал он, - "я сам терпеть не могу загадки"
- Я ничего тебе не скажу, сделай любезность, ответь мне тем же.
- "Единственное, что меня в тебе интересует, находится у тебя между ног" - чуть было не произнёс он.
Эти слова уже были у него на языке, но отчего-то так и не сорвались с губ.
- "Она не Шая" - сказал он себе, - "просто маленькая дурочка, решившая, что я загадываю ей загадки".
Если быть честным, его не интересовало даже то, что было у неё между ног.
- "Должно быть, я заболел или вовсе умер"
- Ты что-то говорила про ванну? Нам не стоит заставлять этого большого торговца сыром ждать.
Пока он лежал в ванне, девушка вымыла ему ноги, оттёрла спину и причесала. После этого она смазала ему икры ароматным маслом, чтобы успокоить боль, и одела его в детский костюмчик - пару залежавшихся бордовых штанов и синий бархатный дублет со златотканой подкладкой.
- Вашь милость хочет взять меня как пообедает? - спросила она, зашнуровывая ему ботинки.
- Нет. Я больше не имею дела с женщинами.
-"Со шлюхами".
Девушка поняла его отказ совсем не так, как он рассчитывал.
- Если вашь милости по душе мальчики, то я могу позвать одного, он будет ждать вас в постели.
- Моей милости по душе моя жена. Моей милости по душе девушка по имени Тиша.
- "И если бы я только знал, куда уходят шлюхи".
Девушка скривила губы.
- "Я ей омерзителен" - понял он, - "но вряд ли больше, чем я сам себе омерзителен".
Что ж. Он спал со многими женщинами, которые испытывали к нему крайнее отвращение, в этом Тирион Ланнистер не сомневался, но им, по крайней мере, хватало такта изобразить симпатию.
- "Немного старой доброй неприязни может даже взбодрить, как что-нибудь терпкое после бесконечных сладостей.
- Ты знаешь, я передумал, - сказал он, - жди меня в постели. Голой, если тебя не затруднит. Я надеюсь быть слишком пьян, чтобы возиться с твоей одеждой. Держи рот закрытым, ноги расставленными и у нас двоих всё прекрасно получится.
Он бросил на неё злобный взгляд, надеясь увидеть в ответ страх, но увидел лишь отвращение.
- "Никто не боится карлика".
Даже лорд Тайвин не испугался, а ведь у Тириона был арбалет в руках.
- Ты стонешь, когда тебя берут? - спросил он служанку.
- Если вашь милость захочет.
- Моя милость захочет удавить тебя. Так как я поступил с последней своей шлюхой. Думаешь, твой хозяин станет возражать? Вряд ли. У него сотни таких как ты, но ни одного, такого как я.
Вот теперь, осклабившись, он увидел тот страх, которого ждал.
Иллирио развалился на мягкой кушетке, шумно пожирая горячий перец и жемчужные луковки порея, извлекаемые из деревянной миски. На его лбу сверкали бисеринки пота, а свиные глазки поблёскивали над толстыми щеками. Когда он шевелил пальцами, драгоценные камни на них кружились, будто в танце - оникс и опал, тигровый глаз и турмалин, рубин, аметист, сапфир и изумруд, гагаты и нефрит, черный алмаз и зелёный жемчуг.
- "Я мог бы жить годы, на одни только эти кольца" - подумал Тирион, - "правда, чтобы их снять, мне понадобится топор".
Карлик вскарабкался в кресло. Он было велико для него, настоящий мягкий трон, рассчитанный на то, чтобы вместить могучие ягодицы магистра, и крепко стоящий на прочных ножках, способных выдержать такой вес. Тирион Ланнистер и так всю жизнь провёл в мире, который был слишком большим для него, но в усадьбе Иллирио Мопатиса ощущение непропорциональности принимало и вовсе немыслимые формы.
- "Я мышонок в логове мамонта" - думалось ему, "к счастью у мамонта отменный винный погреб".
От этой мысли он внезапно ощутил жажду и потребовал вина.
- Тебе понравилась девушка, которую я тебе послал? - спросил Иллирио.
- Была бы мне нужна девушка, я бы спросил.
- Если у неё не вышло тебе угодить...
- Она сделала всё, что от неё требовалось.
- Надеюсь. Её учили в Лисе, где превратили любовь в искусство. Королю она очень понравилась.
- Я имею привычку убивать королей, ты в курсе? - Тирион мрачно усмехнулся, глядя в кубок с вином, - и я не хочу королевских объедков.
- Как пожелаешь. Приступим же к обеду, - Иллирио хлопнул в ладоши, и вбежали подавальщики.
Начали они с крабового и рыбного бульона и супа из яиц с лаймами. Затем подали куропаток в меду, седло барашка, гусиную печёнку в вине, сбрызнутый маслом пастернак и молочного поросёнка. При одном виде всего этого Тириона замутило, но он заставил себя попробовать ложечку супа в знак вежливости. И как только он его попробовал, он пропал. Поварихи могли быть старыми и толстыми, но дело своё знали. Так хорошо его не угощали даже при дворе.
Обсасывая косточки своей куропатки, он спросил у Иллирио насчёт утреннего совещания. Толстяк пожал плечами.
- Проблемы на востоке. Астапор пал, и Миерин тоже. Рабовладельческие города Гиса были стары, ещё когда мир был юн.
Молочный поросёнок был разделан и Иллирио, оторвав руками кусочек шкурки, окунул в сливовый соус и начал есть.
- Залив Работорговцев далёк от Пентоса, - Тирион наколол гусиную печёнку на острие ножа.
-"Нет человека, проклятого больше, чем отцеубийца" - подумал он - "но мне придётся научиться видеть приятное и в этой преисподней".
- Да, это так, - согласился Иллирио, - но мир это большая паутина, и человеку нельзя тронуть одну нить, чтобы не задрожали остальные. Ещё вина?
Он быстрым движением забросил в рот перец.
- Хотя нет, нечто лучшее, - он хлопнул в ладоши.
На звук вошёл подавальщик с накрытым блюдом. Он поставил его перед Тирионом, и Иллирио перегнулся через стол, чтобы снять крышку.
- Грибы, - объявил магистр, а над блюдом поплыл аромат, - познакомившиеся с чесноком и искупавшиеся в масле. Вкус, я тебе скажу, великолепный. Возьми гриб, мой друг. Даже два.
Тирион поднёс чёрный масляный гриб ко рту, когда что-то в голосе Иллирио заставило его остановиться.
- После вас, мой господин, - он пододвинул блюдо к хозяину дома.
- Нет, нет, - магистр Иллирио оттолкнул грибы обратно, на какое-то мгновение показалось, что откуда-то из недр оплывшего сыроторговца выглянул шаловливый мальчишка, - только после тебя. Я настаиваю. Повариха готовила их специально тебе.
- В самом деле? - он вспомнил повариху, муку на её руках и тяжёлую грудь, пронизанную синими венами, - это было очень мило с её стороны, но... нет.
Тирион бросил гриб обратно в озеро растопленного масла, откуда тот появился.
- Ты слишком подозрителен, - Илирио усмехнулся в свою раздвоенную жёлтую бороду.
Тирион предполагал, что тот умащивает её каждое утро, чтобы добиться такого золотистого блеска.
- Разве ты трус? Мне не доводилось слышать о тебе такого.
- В Семи Королевствах считается крайне негостеприимным отравить гостя за обедом.
- Здесь тоже, - Иллирио Мопатис потянулся за кубком, - однако если гость определённо желает покончить с собой, разве гостеприимный хозяин не должен оказать ему этой услуги?
Он отпил вина.
- Магистр Орделло был отравлен грибами полгода назад. Это не так уж и мучительно, как говорят. Небольшая судорога в животе, внезапная боль позади глаз и всё кончено. Лучше уж грибы, чем меч в твоей шее, разве не так? Зачем умирать, чувствуя вкус крови, если это могут быть чеснок и масло?
Карлик разглядывал блюдо перед собой. От запаха масла и чеснока его рот наполнялся слюной. Какая-то его часть жаждала этих грибов, даже зная, что они собой представляют. Он не настолько храбр, чтобы быть готовым ощутить сталь в собственном животе, грибы же могут оказаться не столь мучительны. И это пугало его куда сильнее, чем он мог выразить.
- Ты не так меня понял, - услышал он собственный голос.
- Разве? Я удивлён. Если ты хочешь утонуть в вине, только скажи, и это будет сделано. Топиться чаша за чашей - лишь пустая трата и времени, и вина.
- Ты не так меня понял, - повторил Тирион уже громче, маслянистые грибы блестели в свете ламп, мрачные и соблазнительные, - я не намерен умирать, я тебе обещаю, у меня есть...
Его голос неуверенно сорвался.
- "А что у меня есть? Жизнь чтобы жить? Работа, чтобы делать? Дети, чтобы растить, земля, чтобы править, или женщина, чтобы любить?"
- У тебя нет ничего, - закончил за него магистр Иллирио, - но мы в силах это изменить.
Он выловил из масла гриб и с видимым удовольствием разжевал.
- Великолепно.
- Так грибы не отравлены, - Тирион был в бешенстве.
- Нет, а с чего я должен желать тебе зла? - магистр Иллирио съел второй гриб, - но нам требуется немного доверия. Тебе и мне. Бери, ешь.
Он снова хлопнул в ладоши.
- У нас есть работа. Мой маленький друг должен набираться сил.
Подавальщики внесли цаплю, фаршированную инжиром, телячьи котлеты, выбеленные миндальным молоком, селёдочный паштет, засахаренный лук, пикантный сыр, блюда с улитками и требухой, и даже чёрного лебедя в оперении. От лебедя Тирион отказался, он слишком напоминал ему пир его сестры. Он положил себе цапли и селёдки, и ещё немного сладкого лука. А подавальщики наполняли его кубок, едва стоило тому опустеть.
- Ты пьёшь поразительно много для столь маленького человека.
- Убивать родных - тяжкая работа, она приносит человеку жажду.
Глаза толстяка сверкали как драгоценные камни на его пальцах.
- В Вестеросе найдутся те, кто скажут, что убийство лорда Ланнистера было не самым плохим началом.
- Им не стоит говорить этого в присутствии моей сестры, или они рискуют лишиться языка, - карлик разломил буханку хлеба, - а вам стоит быть поосторожнее, обсуждая мою семью. Отцеубийца или нет, но я всё ещё лев.
Восторгу владыки сыров не было предела, он хлопнул себя по мясистому бедру и воскликнул:
- Вы вестеросцы, всё такие же. Вышиваете зверя на лоскуте шёлка и вот уже вы львы, или драконы, или орлы. Я могу бросить тебя настоящему льву, мой маленький друг. Принц держит целый прайд в своём зверинце. Хочешь разделить с ними клетку?
Тирион был вынужден признать, лорды Семи Королевств действительно слишком много значения придавали своим гербам.
- Хорошо, - согласился он, - Ланнистеры не львы. Но я всё ж таки сын моего отца, и Джейме с Серсеей должны пасть от моей руки.
- Удивительно, что ты вспомнил о своей сестре, - сказал Иллирио, поедая улиток, - королева обещала титул любому, кто принесёт ей твою голову, каким бы низким ни было его происхождение.