'Кабуча габата апача дрендец!' - хотел сообщить Анчар окружавшему миру, едва придя в себя, но всё, что вырвалось из губ, залепленных какой-то вонючей гадостью, было:

- Капут... тьфу!

Ощущая под ладонями нечто подозрительно мягкое и склизкое, он встал с двадцатой попытки, покачиваясь, сплюнул еще с десяток раз, яростно вытирая лицо ладонями[1] от субстанции, отдающей прелой травой и обезьяньим навозом, и разлепил глаза.

И еще раз.

И еще.

Нет, ничего не менялось: непроглядная тьма вокруг дышала влажной гнилью, скрипела насекомыми, хрипела лягушами, цыкала птицами, чавкала грязью, воняла болотом, и вообще вела себя как брюзгливый хозяин, выпроваживающий незваного гостя. Впрочем, будь его воля, чародей и сам бы засиживаться в таких гостях не стал ни минуты - но как раз воли-то и не оставалось. После схватки со Старухой он чувствовал себя едва ли энергичней выжатого лимона[2]: ни мыслей, ни четких воспоминаний - лишь сухая жара, вспышки, напряжение, крики, грохот, бег... подмышкой Великана...

Великан!

Одним слепящим воспоминанием к чародею вернулось всё: их с Агафоном план пробраться с обозом к месту строительства храма, Оламайд и мальчишка, выскочившие невесть откуда, битва со Старухой, завершившаяся их поражением - и Великан, спасший их и успевший в невероятном для голема броске проскочить в закрывающийся портал.

Портал в пустыню.

Над ухом Анчара что-то заржало гнусным голосом, шаркнуло по кончику носа, просвистело мимо и пропало. Над головой, как оседающая кипа мокрого пергамента, шелестели листья.

Джунгли!

- Кабуча... копата... лопата... - атлан сделал вторую попытку.

Джунгли! Да в радиусе сотни километров от города, не говоря уже о храме, уже несколько сотен лет не было никаких джунглей! Или Велик неплохо приложил его головой обо что-то, когда уносил от Старухи, или...

Волшебник ущипнул себя за руку, повозил ногой, вдохнул-выдохнул...

Нет, он не спал. И да, кругом был лес.

- Каменный Великан? - прохрипел чародей, но не расслышал собственного голоса за хохотом какой-то невоспитанной птицы. Откашлявшись, он попробовал позвать голема еще раз, но устыдился результатов и смолк. Решившись идти на поиски - если не друзей, то более комфортного места для ночлега, он шагнул вперед, но какой-то корень дал ему подножку, и маг повалился поперек толстой валежины. Та под его животом ожила, зашипела возмущенно, Анчар отпрянул, падая в грязь - да так и остался лежать в изнеможении. Но не успел он подумать, что хорошо было бы сейчас просто уснуть, а утром стало бы и светлее, и яснее, и проще, и может даже, кто-нибудь из товарищей нашел бы его, а еще лучше, оказалось бы, что всё это - лишь дурной сон, как...

Как между веток мелькнул свет. Чародей встрепенулся, впился взглядом, полным надежды, в далекие желто-оранжевые отблески, набрал полную грудь воздуха и закричал, насколько хватало сил:

- Я здесь! Здесь!!!

Сознавая, что сил его сейчас скорее не хватало, чем хватало, атлан лихорадочно завозился, тщетно пытаясь подняться, схватился за валежину... И вдруг ветки за ней расступились, являя ослепленным мраком глазам веселый свет нескольких факелов.

- Я здесь! - радостно поднял он глаза на спасителей.

- Он здесь! - бодро подтвердил незнакомый голос, что-то свистнуло в воздухе - и снова тьма погрузила его в свою назойливую пучину.

В очередной раз атлан пришел в себя оттого, что его запястья и щиколотки кто-то пытался перерезать. Он возмущенно замычал, приподнял одно веко - и тут же зажмурился: желто-оранжевый свет костра резанул отвыкшие глаза. Рука его машинально дернулась к лицу - но, к недоумению хозяина, осталась на месте. И место ей отчего-то было за спиной.

Осознав, что происходит нечто непонятное и доброго не сулившее, маг снова рванулся - но не смог даже пошевелиться. Грубые веревки пребольно впились в руки и ноги, затылок ударился обо что-то твердое и круглое, изо рта вырвалось приглушенное гудение, и лишь стук сердца гулко отдавался в резонирующей в такт голове. Нехитрые умозаключения подтвердили его опасения: он связан, стоит у столба, и рот его заткнут кляпом - судя по органолептическим показаниям, чьим-то старым носком. А то, что поначалу принял за стук своего сердца, оказалось ритмом, выбиваемым одиноким барабаном.

Чувствуя, что глаза уже можно было открыть без опасения ослепнуть, Анчар стремительно глянул направо, налево... и выругался. Если бы смог.

Ночная тьма висела над джунглями, как чугунный колпак. Разрывали ее лишь костры, опоясавшие место действия - большую поляну - кольцом нервного желтого света. По три между четырьмя столбами, к одному из которых аборигены определили атлана на постой. В центре поляны на самом большом костре стоял громадный котел, в котором что-то аппетитно булькало, наводя на мысли о картошке фри.

Кипящее масло!

Рядом с первым котлом стоял еще один такой же, только без огня, и верх его был затянут кожей, на которую в ритме зачаточной тахикардии опускались тяжелые палочки. 'Ритуальный барабан', - наполняясь дурным предчувствием, понял волшебник, пригляделся в поисках барабанщика, уловил отблески костра на матовой коже узамбарца, черной, как сама ночь... и вздрогнул. Узамбарцы были повсюду! Черных, в набедренных повязках из черной ткани, за слепящим кольцом огней, их было бы не разглядеть, если бы не зубы и белки глаз. Зная теперь, что искать, как на загадочной картинке, маг без труда различил их несколько десятков, если не сотню.

Силясь разглядеть за столбом напротив мужчину в головном уборе из черных перьев - то ли вождя, то ли шамана - Анчар прищурился... и охнул, хоть и мысленно. Взгляд его метнулся к правому столбу, к левому...

Так и есть. То, что поначалу он принял за грубую резьбу, оказалось человеческими фигурами. Делмара, Оламайд и Агафона. Связанными и с кляпами во рту.

Окончательно утвердившись в мысли, что делать им тут нечего, чародей усилием воли сосредоточился, вспоминая какое-нибудь подходящее невербальное заклинание, не требующее мануальной поддержки. Через полминуты во вводную была внесена поправка: '...и больших усилий'. Еще через полминуты мозгового даже не штурма - генеральной уборки по самым дальним сусекам возможностей - еще одна: '...и вообще никаких усилий...'. Схватка с проклятой старухой даром не прошла - магических сил не осталось даже на то, чтобы согнать муху со щеки.

Взгляд его метнулся на лицо Агафона - точно в зеркало заглянул. Наверное, именно такое выражение застыло сейчас и на его собственной физиономии: гремучая смесь из гнева, паники и бессилия. Зато взгляд на Оламайд заставил его тихо порадоваться - за аборигенов. Потому что если бы каким-то чудом сейчас почтенная матрона оказалась на свободе...

Тем временем барабанщик ускорил ритм, словно выгоняя на сцену новых действующих лиц - и они пришли. Из темноты навстречу друг другу в круг света вышагнули два человека в огромных черных масках с синими разводами, усаженных по краям страусиными перьями. За ними, как хвост змеи, цепочкой потянулись мужчины с горшками и женщины с кувшинами, все притопывая и прихлопывая в такт[3], и затоптались по прогалине в подобии то ли хоровода, то ли очереди за продуктами. И кто был этим продуктом, чародей уже почти не сомневался. Не надеясь больше на магию, он рванулся, и еще раз, и еще - но веревки из жесткого колючего волокна лишь сильнее врезались при каждом движении.

Если бы он был свободен... Если бы у него были свободны хотя бы руки... или даже рот... чтобы позвать Каменного Великана... потому что, не без основания подозревал маг, стоило туземцам отвязать его, сил у него хватило бы только на то, чтобы свалился наземь и тут же уснуть.

А в это время на сцене сельского клуба народный ансамбль ударных инструментов дополнился солистом. Как горошина из пересохшего стручка, выскочил он на середину, бренча, дребезжа и стуча при каждом шаге привязанными к рукам и ногам жестяными кружками. На плечи и голову его была накинута шкура леопарда, и если бы не связка копий в руках и черная маска, оскалившаяся злобными красными зигзагами, его можно было бы принять за кота-переростка, жертву малолетних хулиганов. Но вместо мяуканья изо рта его вылетело нечто вроде боевого клича:

- Мухонго! Мухонго!

 И тут же все узамбарцы подхватили его на разные голоса, но с одинаковым рвением, достоянным лучшего применения:

- Мухонго! Мухонго! Мухонго! Приди, Мухонго! Ты нам нужен! Дай нам, Мухонго!..

Шестое чувство подсказало Анчару, что дело близится к развязке, и что она ему не понравится. Взгляд его, отчаянный и гневный, метнулся на Агафона - не придумал ли какого трюка ушлый пройдоха сабрумай - и встретился с точно таким же взором его премудрия, не понимающего, чего дожидается этот кабинетный фикус атлан.

- Мухонго, приди, дай, Мухонго! - неистовствовали танцоры, верещали зрители и надрывался исполняющий роль леопарда, перекрывая барабанный бой. - Му-хон-го!!!..

И вдруг лес за спинами болельщиков зашевелился, деревья затрещали, и люди с воплями ринулись врассыпную, не забывая выкрикивать заветное имечко. Нечто огромное, как ходячая стена, чтобы не сказать, как бойцовый голем, смутно обрисовалось меж листьев в отблесках костров, и Анчар едва не расхохотался от облегчения. Сейчас они получат своего Мухонго! Давай, Великан!

Объект ожиданий сделал шаг вперед, еще и еще, и аборигены зашлись от восторга. Костры вылепили из темноты сутулую фигуру с покатыми плечами, длинные мощные руки, огромные кулаки, маленькую голову... Еще шаг... и Анчар едва не проглотил кляп.

Более громадной гориллы, чем эта, он не видел ни разу в жизни.

Не оглядываясь, горилла - а, точнее, горилл - со скучающим видом монарха на променаде направился к центральному костру. Танцоры, псевдолеопард и даже барабанщик тут же повалились ниц, оттопырив зады, и зашлепали пятернями по земле, поднимая микроскопическую пыльную бурю. Рты их теперь были закрыты: включать пыль в вечерний рацион не хотел никто. Один из плясунов чихнул, звучно стукнувшись лбом об утрамбованную площадку, получил пинка слева, тычка справа, подзатыльника спереди и три щипка сзади, и испуганно застыл.

Вытянув презрительно губы трубочкой, горилл сымитировал неприличный звук, особенно громкий в наступившей тишине, обвел задумчивым взором привязанных к столбам, точно изучая строчки меню... и поковылял к Агафону.

Сабрумай замычал, вытаращил глаза и попытался то ли вжаться в столб, то ли провалиться сквозь землю[4] - но безуспешно. Мухонго остановился, попробовал подковырнуть веревки - но туземцы сделали свое дело на славу: между путами и столбом не пролезла бы даже травинка. Раздосадованный, горилл рыкнул, грохнул кулаком оземь так, что плясунов подбросило - и тут же хлопнул себя по лбу ладонью и растянул губы в улыбке.

Ухватившись за верхушку столба, Мухонго выдернул его из земли и воздел торжествующе вверх, будто мороженое на палочке. Только вместо эскимо главным лакомством, похоже, был поднятый вверх ногами волшебник.

Довольный собой донельзя, горилл не спеша направился к кипящему котлу. Агафон, почуяв, что пахнет даже не жареным, а фритюром, мычал и извивался - но тщетно. Мухонго с блаженной гримасой опустил конец столба в масло, и...

И голова чародея повисла в паре десятков сантиметров от энергично булькающей поверхности: вершина столба надежно уперлась в дно.

Горилл нахмурился, нажал посильнее... и еще... Непонятно, чего он ожидал, но столб оказался не складным, а дно котла - не резиновым. Раздраженно рыкнув, Мухонго подбросил столб, в воздухе перехватил его за другой конец, победно глянул на аборигенов, точно жонглер в ожидании аплодисментов - но толпа почтительно безмолвствовала. Разочарованно фыркнув, горилл снова макнул свою будущую трапезу в котел...

И с тем же результатом, что и раньше.

Не веря в неудачу, горилл снова подбросил столб, поймал его за оба конца - одинаковой длины - и затряс, что было силы. Анчар застонал от видения надвигавшейся катастрофы: от буйной встряски сабрумай заскользил по обильно смазанной маслом струганной древесине, сначала медленно, сантиметрами, но с каждым взмахом со всё более увеличивавшееся амплитудой. Вперед-назад... вверх-вниз... и до самого-самого конца.

Обрадованный Мухонго взмахнул столбом, стряхивая неподдающийся ужин - или завтрак - в котел...

И промахнулся.

Ужин, не пожелавший стать завтраком, как стрела из арбалета, вылетел с блестящего скользкого столба и, сшибая зевак за кругом огней, исчез в темноте.

Горилл тупо моргнул, переводя несколько раз взгляд со столба на котел и обратно и замер. У него было два варианта действий: признать, что он не горилл, а ворона - или сделать вид, что всё идет по плану, а жертва на этот раз попалась растворимая моментального приготовления. Похоже, Мухонго выбрал второй, потому что, даже не покосившись в ту сторону, куда улетел сабрумай, он отшвырнул столб далеко в лес и повернулся к атлану.

Группа поддержки Мухонго перестала подозрительно кашлять и чихать в пыль и снова затарабанила. Под почти барабанную дробь, как циркач на смертельный номер, горилл гордо двинулся к новому пункту меню.

И тут из темноты вылетел огненный шар и ударил его в поясницу.

Возможно, если бы шар был размером не с вишню, впечатление он произвел бы другое. Сейчас же Мухонго лишь махнул рукой, точно отгоняя насекомое, в несколько шагов покрыл остававшееся расстояние и принялся расковыривать веревки.

Сгусток чего-то бледного и липкого величиной с ладонь, прилетевший с того же направления, шлепнулся любителю ночных перекусов на затылок и прилип. И там, где субстанция приземлилась, шерсть начала стремительно удлиняться нежно-сиреневыми кудрями. В воздухе, перебивая запах фритюра, пахнуло лавандой.

Что же подсказало гориллу, что в тылу его был произведен саботаж? Судорожные удары об землю не только ладоней, но и лбов его болельщиков? Сдавленные звуки, какие мог издавать оркестр порванных гармошек? Внезапно показавшийся в поле зрения сиреневый локон? Как бы то ни было, Мухонго обернулся, свирепо скаля зубы и сжимая кулаки - и новый сгусток угодил ему в лоб, откуда тут же стала расти роскошная зелёная коса.

Горилл рванул ее - и взвыл: предмет моментальной зависти женской половины племени покидать владельца не торопился.

'Давай, Агафон!!!' - воодушевленно промычал атлан. - 'Покажи ему, кто тут венец творения природы, а кто  мартышка краснозадая!' И будто по команде в грудь Мухонго полетело новое нечто, переливаясь всеми цветами психоделической радуги. Атлан замер, гадая, что еще изобрел сабрумай[5], горилл взревел, взмахнул передними лапами - и снаряд рассыпался бусами перед самым его носом. А спустя мгновение по траектории неудачливого заклинания из мрака полетел Агафон. Ошеломление на его лице было даже не написано - нарисовано масляными красками в десять слоев, руки и ноги исступленно мотались, будто стараясь затормозить о воздух, губы шевелились - то ли в беззвучной гамме ругательств, то ли в попытке озвучить заклинание. А горилл торжествующе ухмылялся, обнажая острые, как у тигра, клыки.

Не дожидаясь подлета, длинная мохнатая рука выметнулась навстречу чародею и ухватила его за горло. Пальцы второй сжались, и кулак ударил несколько раз в раздувшуюся грудь под аккомпанемент оглушительного улюлюканья.

Атлан вытаращил глаза. Действительно ли он видел сейчас то, что видел, или... Обезьяна-маг?! Что за... чушь! Бред! Дичь! Это невозможно!!!..

- Мухонго шутить?! Башка оторвать! - закончив сольный номер, прорычал горилл, злобно прищурившись в лицо противника.

Мозг атлана впал в ступор. Говорящая обезьяна-маг?..

- Позор смешить?! Белый от страха?! Сейчас покраснеть!

Не дожидаясь оправданий, с десяток которых, Анчар был уверен, уже роились на языке сабрумая[6], Мухонго двинулся к котлу, но наступил на косу и едва не растянулся. Взвизгнув и подскочив, как какая-нибудь мартышка, он чиркнул ладонью по наращенным локонам, и те с шипением посыпались на землю стаей змей. Длинный сиреневый локон за спиной через пару секунд постигла та же участь.

- Злобный нганга! Глупый нганга! - то и дело взрыкивал горилл, останавливаясь и возбужденно размахивая руками, и его премудрие болтался при каждом взмахе как связка соломы. - Думать Мухонго напасть! Мухонго сам напасть!

'Не только напасть, но и зараза, холера и чума ходячая!' - мысленно прорычал в ответ Анчар, с удвоенной силой пытаясь высвободиться - но получая только двойную боль в запястьях и щиколотках.

Горилл, похоже, вспомнив, что пришел сюда за хлебом, а не как источник зрелищ, оборвал речь и снова двинулся к котлу, давя пятиметровых радужных змей как дождевых червей. Те превращались под его ступнями в сухие ветки и рассыпались в пыль с оглушительным хрустом и треском.

И именно поэтому хруст и треск, доносившиеся из джунглей, никто сразу не услышал. А когда услышали, то было поздно. С топотом, способным устыдить стадо слонов, на поляну выскочило нечто громадное, заросшее лианами, покрытое ветками, паутиной, осиными и птичьими гнездами, и бросилось к Мухонго.

'Еще один криптоэндемик по наши туши? Это уже даже не смешно...' - атлан звучно откинул голову, ойкнул, моргнул... и пропустил момент, когда чудище лесное подбежало к гориллу, ошалевшему не менее всех присутствовавших, вырвало у него из лапы Агафона, а второй отвесило такую оплеуху, что Мухонго пролетел несколько метров и растянулся на земле, как коврик из самого себя.

Но ненадолго.

Рявкнув так, что аборигены кинулись врассыпную, не вставая с карачек, горилл вскочил, набрал полную грудь воздуха и стал расти. И вырос приблизительно сантиметра на два, прежде чем новоявленное чудовище угостило его хуком в скулу с левой. Покачнувшись, Мухонго ответил яростным джебом, способным свалить трехсотлетний баобаб. Как выяснилось почти тут же, баобаб от его противника отличался тем, что стоял на месте. Пробежав по инерции пару шагов, горилл споткнулся о скромно подставленную ногу соперника и шмякнулся наземь. Но кумира туземцев так просто было не победить. Ревя, точно ошпаренный, он вскочил и снова бросился на обидчика. Правый размашистый свинг угодил незнакомцу в плечо... и Мухонго взвыл и заскакал на одной ноге, потрясая правой лапой как колокольчиком.

- Душу вынуть! Кишки на горло намотать! Глаз клевать ворона! - разразился он проклятиями.

- Мартышка! - не остался в долгу его противник.

Похоже, одно слово взбесило горилла больше десятка раундов, потому что глаза его загорелись оранжевым огнем, из них ударили лучи - в самое сплетение опоясывавшей врага растительности. Она вспыхнула, и яростное пламя в мгновение ока охватило лесное чудище, на несколько секунд скрывая от глаз. А когда погасло, вместо кучи пепла или печального остова атлан увидел неповторимые обводы экспериментальной модели класса три-один-один.

Каменного Великана.

От неожиданности и восторга атлан едва не подавился кляпом - и пропустил момент, когда вконец рассвирепевший обезьян метнул в голема новый пучок оранжевых лучей - но на этот раз из ладоней. Точно копья, они ударили в грудь Великана - и срикошетили в землю, мгновенно задымившуюся. Новую порцию копий постигла та же участь, только из полысевшего пятачка на этот раз вырвался огонь и поструился к лесу. Еще один заряд - с тем же эффектом... Но когда Анчар было решил, что гориллу нечего больше противопоставить, тот молнией метнулся к нему, выломал столб из земли и в три скачка оказался у кипящего котла, чудом до сих пор не опрокинутого.

- Мухонго есть - придти сила! - обезьян сорвал угощение с шампура, обернулся к котлу... И в то же мгновение Велик в невероятном броске налетел на него всем телом. Противники грохнулись на землю[7], сцепились и покатились. Анчар, как ненужная игрушка, кувырком отправился в пылающие кусты.

Несколько аборигенов налетели на него, вытащили из огня и принялись торопливо развязывать путы на руках и ногах, подтверждая старинную аксиому о том, что успех действия, требующего развитой мелкой моторики, обратно пропорционален количеству участников. Отталкивая друг друга и громко выкликая то ли заклинания, то ли свои имена, они тянули, ковыряли, резали и даже грызли веревки, получасом ранее затянутые ими же с таким старанием. Но даже вопли его освободителей не могли заглушить крики и плач людей - и треск сухого дерева, пожираемого огнем.

Не переставая намекать протяжным мычанием, что неплохо было бы вытащить кляп, чародей извернулся, поднял голову, и в свете разгорающегося пожара в джунглях увидел последнюю минуту схватки.

Более успешный в ближнем бою, Мухонго подрос метра на полтора, оседлал противника и настойчиво его душил. Тот так же настойчиво отказывался быть задушенным и пытался сбросить с себя горилла. Но горилл, вцепившись в колени Велика ступнями как руками, сбрасываться не собирался. Ситуация зашла в пат. Похоже, это заметили и узамбарцы: руки, еще полминуты назад так настойчиво распутывавшие узлы, куда-то подевались - то ли на перерыв, то ли в ожидании развития событий.

Мухонго с оглушительным рыком сдавил шею Велика, решил, что враг не душится потому, что силы мало, и выбросил руку вбок. Из земли вырвался столб с Оламайд и повис. Новый жест - резное дерево рассыпалось в пыль. Следующее движение - и торговка с вытаращенными от ужаса глазами полетела к котлу. Анчар замычал, забился, пытаясь вскочить, но лишь снова затягивая ослабшие было узлы... Велик думал быстрее. Отчаянным хуком он заставил горилла покачнуться - и в следующую долю секунды ловким пинком отправил его к котлу. Спина людоеда ударила в медный бок, посудина перевернулась, голем вскочил, хватая на лету Оламайд одной рукой и прижимая к земле другой исполинского обезьяна. Масло разлилось, вспыхнуло, поджигая грубую шерсть, горилл взревел от боли - будто гром прогремел...

И в ту же секунду с неба обрушился ливень.

В пару мгновений он потушил костры и пожары, наполнил все ямы и трещины, смешал с грязью сначала пепел и пыль, а потом и аборигенов с Анчаром, но даже закончив эти дела он всё лил, лил, и лил... Раскаты грома грохотали над головами, потоки воды и грязи с ревом неслись к низинам - а вспышки молний высвечивали восторженные лица аборигенов, обращенные к поляне, похожей теперь больше на озеро:

- Каменный Человек победил Мухонго!..

- ...я на этом козу выиграл!

- ...а я проиграл...

- Дождь - это слезы Мухонго!..

- ...а вот нечего было!

- Мухонго стыдно!..

- ...скорее, луку много съел!

- Уходи в свою Мангангедолу, Мухонго!..

- ...на что ты теперь нужен?

- Мухонго жадный, Мухонго не давал машукани дождя!..

- ...бесплатно!

- А Каменный Человек дал машукани дождь!..

- ...бесплатно!

- Спасибо Каменному Человеку!

- ...а точно бесплатно?

- Да умножатся стада небесных коз Каменного Человека - нового бога машукани!

*        *        *

Ливень закончился, и аборигены суетились на деревенской площади, раскладывая костры, настраивая барабаны, выдувая воду из дудок и таща на заклание сопротивлявшееся угощение: праздник дождя должен был хотя бы завершиться по плану.

В самом центре возвышался Каменный Великан, обмотанный гирляндами из цветов, ягод, фруктов, овощей, вяленой рыбы, сушеных змей, маринованных личинок и прочих узамбарских деликатесов. Вокруг него, как казалось со стороны, шла азартная игра: машукани тащили к ногам своего бога всё новые подношения, а Агафон, Оламайд и Делмар сколь энергично, столь безуспешно старались этому воспрепятствовать. Голем после нескольких попыток сбежать от внимания благодарных влаголюбивых аборигенов, закончившимися отдавленными козьими копчеными ногами, разбитыми кувшинами с ананасовым самогоном и рассыпавшейся крупой, стоял смирно, с видом не бога, но еретика, приглашенного на аутодафе в качестве почетного участника. Алкогольное амбре зависло над площадью, ввергая в приподнятое настроение как машукани, так и их живность, не говоря уже о друзьях Велика. Атлан взирал на всё это с неодобрением, но сил у него пока хватало только на то, чтобы не уснуть посреди разговора.

- Не понимаю, зачем вам нужен дождь? У вас и так грязи было до колена, - чувствуя, что от него что-то ожидается, проговорил он и поежился под пронзительным взором Киттамбы[8].

- Где грязи до колена? - нахмурился Киттамба, верховный жрец машукани, старичок в подпаленной и мокрой насквозь леопардовой шкуре, потерявшей хвост и две ноги.

- Там, где вы меня... нашли, - дипломатично подобрав нейтральное слово[9], напомнил Анчар.

- Там, где мы тебя... нашли, - брюзгливо прищурился Киттамба, - обычно не до колена, а выше головы, и не грязи, а воды, потому что это болото! Наше всё! Промысловые крокодилы! Деликатесные пиявки - в руку мою длиной, а толщиной - в две! Москиты, наконец - гордость нашей деревни! Ни у кого таких не было! С воробья размером! Да что там какой-то воробей - с пересмешника! С коршуна!.. И все разлетелись, разбежались и засохли!

Атлан представил разлетевшихся так вовремя крокодилов, разбежавшихся пиявок и засохших комаров - и криво усмехнулся:

- И это радует.

Киттамба окатил его холодным непониманием:

- Не вижу поводов для радости. Экономика племени несколько месяцев пребывала в кризисе, не говоря уже о том, что страдал туристический бизнес и имидж органов управления племени, а конкретно института жречества. И закрой рот, а то крокодил залетит. Я университет заканчивал в Соире и жил там, пока не умер отец и не пришлось вернуться и занять его место.

- Наверное, скучаете по Альгене? - спросил волшебник первое, что пришло в голову - и получил в ответ убийственный взгляд:

- Да я ее ненавижу.

Конфуз атлану помогли скрыть подоспевшие друзья. Потеряв надежду убедить машукани, что устраивать у ног голема продуктовый склад ни к чему, они веселой кучкой, дыша самогонными туманами, ввалились под крышу навеса, где сидели Анчар и жрец.

Мальчик на побегушках[10] тотчас притащил гостям свежих пальмовых листьев под зады, дымящегося мяса, только что с вертела, и кувшин козьего пива - субстанции, вкусом напоминавшей водку, крепко разведенную перестоявшей сывороткой. Довольные, они плюхнулись на мокрую зеленую массу, пахнувшую дождем и обезьянами, и принялись за еду с энтузиазмом людей, только что самих едва не ставших едой. И даже атлан, глядя на них, вспомнил, что в последний раз ел сутки назад и потянулся за подпаленными ребрышками, грудой наваленными на огромном деревянном блюде.

Тем временем вокруг продовольственной базы, где-то в недрах которой завалялся небольшой голем, устроились музыканты. Они забарабанили в барабаны, задудели в дудки, забубнили в бубны - и начались хороводы с песнями. Надо ли говорить, что каждая песня, на ходу складываемая главным песельником племени, и тут же подхватываемая остальными, касалась умопомрачительной, сногсшибательной и зубодробительной победы нового бога над старым и восхваляла без удержу, меры и вкуса его добродетели, реальные и вымышленные. Даже по каменному лицу Велика было понятно, что впервые в жизни он жалел, что Анчар создал его двухсполовинойметровым, а не сантиметровым, и он не мог улизнуть незамеченным и отсидеться в кустах, пока вся эта история не забудется.

Насытившись, путешественники помыли руки козьим напитком[11] и блаженно[12] откинулись на свернутые узлами шкуры, подложенные под спины проворным мальчишкой.

- А что, любезный Киттамба, - довольно щурясь, Агафон обратился к жрецу. - Каждый раз у вас такой антициклон перед дождем? В смысле...

- В смысле, циклон, ты хотел сказать? - сухо уточнил старикан и, насладившись ошарашенным видом гостя, кивнул: - Всегда. Но такой - впервые. Эта обезьянья задница Мухонго с каждым разом наглел всё больше, будто не знал, чего еще потребовать за то, что боги других племен дают своим людям бесплатно.

- А отчего вы не поклоняетесь Большому Полуденному Жирафу? - нахмурилась Оламайд. - К чему вам этот чокнутый шерстяной мешок?

- Жираф перестал отвечать на наши призывы, - обиженно насупился Киттамба.

- И давно? - уточнила матрона.

- Еще во времена праотцев праотцев моих праотцев. Когда он только победил Брата и Сестру и стал верховным богом Узамбара, он щедро посылал машукани то, что они просили, и сколько просили.

- Извращенцы, - пробормотал Агафон, вспомнив болото и пиявок.

- Загадочная машуканьская душа, - политкорректно поправил его Анчар.

- Я и говорю - извращенцы, - подтвердил его премудрие.

- Думаете, нам было нужно это гнилое болото на наших охотничьих угодьях?! - Киттамба ожег обоих воинственным взором. - Но наши предки - мне отец рассказывал, а ему - дед, а деду - прадед, и так далее, жречество у нас в крови, видишь... хоть и не всегда Киттамбы были верховными... Ну да это оказалось легко поправимым, едва кто-то из предков догадался, что это надо поправить, - старикан скромно потупился, отхлебнул из кувшина козьего пива и продолжил:

- Ну так вот. Отец рассказывал, что верховный жрец того времени решил попросить у Жирафа ручей на земле машукани, но чтобы он не вытекал на земли соседей - пусть выпрашивают свой сами. То есть чтобы ручей не вытекал никуда. Впадал сам в себя! Вы понимаете, что никуда не вытекающий ручей превращается в болото?! Да?! Понимаете?! - распаляясь с каждым словом, жрец воздел в жесте отчаяния руки к потолку, увешанному пучками трав и лука. - А этот сын многоножки и пустого калебаса не понимал! Маленький ручей превращается в маленькое болото! А он попросил большой ручей!.. Но этого ему показалось недостаточно! Он выпросил у Жирафа еще и самых огромных ящериц, чтобы машукани всегда были сыты. И огромные ящерицы, как выяснилось чуть позже, тоже всегда были сыты. Пока машукани не научились постоянно смотреть, куда ступают, даже у себя в доме. А еще этот пустоголовый гамадрил, намешав, видать, ананасового самогона с козьим пивом, вместо того, чтобы попросить сделать коршунов размером с москитов - эти треклятые бандиты постоянно воровали наших цыплят! - выклянчил москитов размером с коршуна! Правда, после этого коршуны облетали наши земли стороной... Но цыплят стали таскать уже москиты. А про пиявок я вообще молчу!..

Старик сплюнул и в сердцах грохнул об пол пустой кружкой. На стук подбежал мальчишка и проворно наполнил ее ананасовкой. Осушив напиток до дна, Киттамба крякнул, вытер губы леопардовой башкой, и продолжил:

- Когда же мой предок догадался, что верховный жрец машукани может происходить и из другой семьи, было поздно. Большой Полуденный Жираф перестал отвечать на наши призывы. Наверное, решил не обращать на нас внимания - для нашего же блага. И я его понимаю. После этого, разумеется, мои прародители постарались извлечь максимум пользы из тех проклятий, что покойный верховный жрец обрушил на наши головы. Мы научились охотиться на крокодилов и есть пиявок. Напитанные крокодильей кровью и пожаренные в пальмовом масле они оказались очень даже ничего. Если не нюхать и глотать, не жуя. Очень питательные. Человек, поевший их один раз, второй порции хотел не скоро. Но так как от повышенной влажности и москитов вся остальная живность разбежалась... то время второй порции наставало рано или поздно. Зато из ближних и дальних деревень приходили люди, чтобы посмотреть на наших москитов или сразиться с ними - ну и купить их изображения, фигурки или чучела, чтобы хвастаться перед односельчанами, конечно. В обмен они приносили нам муку, сыр, творог, вяленое мясо - всё, чего не стало у нас самих. И казалось, жизнь стала налаживаться, когда явился Гвала Трусливый, бог-ящерица, и сказал, что если мы не будем его умилостивлять, он отберет у нас дожди. Машукани прогнали его, увидели последствия... и стали его умилостивлять. Потом его одолел медоед Джикони Клевач, того - жук-носорог Готто Сокрушенный... Дальше я не помню - к чему засорять голову именами проигравших, тем более, сотни лет назад? Предпоследним в этой свистопляске был крокодил Гвембеш Кривоногий, которого победил Мухонго Злонравный. Горилл оказался самым сильным из всех, и знал это. И требовал каждый раз за дождь всё больше и больше. Столько, сколько машукани не могли платить. И не хотели, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Или, скорее, кого, - пробормотал Агафон. Киттамба кивнул и продолжил:

- Этой ночью Мухонго ввалился ко мне в дом и выкрикнул, что в наших землях появились чужаки, которых безмозглые дубины... то есть мы... сможем принести ему в жертву без раздумий. А еще он сказал, что хотел бы получить вас жареными в масле как пиявок. 'Приди и пожарь!' - надменно сказал я ему. Видите, человек должен сохранять гордость и достоинство даже в самых неприятных ситуациях! Но Мухонго не стал спорить - таким был довольным, что мы сдались и он получит своё... А теперь нашим богом стал Каменный Человек.

Жрец испытующе прищурился на атлана и задал вопрос, давно вертевшийся на языке:

- Только он ведь не бог? И не сможет давать нам дождь?

- Не сможет давать - но не сможет и отбирать, - заметил Агафон.

Киттамба хмыкнул:

- Это верно, нганга. Но вы ведь не собираетесь оставаться у нас до конца своих дней? И отдать нам Каменного Человека, когда уйдете, тоже не захотите?

- Нет! - в голос ответили путники.

- И если мы вас отравим на пиру, скормим крокодилам, пиявкам или москитам, Каменный Человек не захочет поселиться у нас и отгонять новых богов, чтобы они оставили наш дождь и нас самих в покое?

- Если вы отравите нас или скормите своим чудовищам, новых богов отгонять не придется. Потому что они не придут. С мертвой деревни толку им никакого, - зловеще предрекла Оламайд.

- Я так и подумал, - кисло хмыкнул Киттамба. - Хотя идея была замечательная.

- А когда Велик уйдет с нами, Мухонго может вернуться? И если да, то представляю, какой он будет злющий! - Делмар обеспокоенно глянул на жреца. Тот в ответ погладил его по голове:

- Умный мальчик. Если тебе надоело бродить по свету - оставайся у нас. Будешь моим наследником.

Застигнутый врасплох паренек отшатнулся:

- Да ни за какие... то есть... я хотел сказать... спасибо за щедрое предложение. Я подумаю, - вспомнил он про вежливость, и Киттамба усмехнулся, оскалив зубы, как голова леопардовой шкуры у него за спиной.

- Вот именно, парень. Ни один человек в здравом уме не станет тут жить по доброй воле.

- Так зачем же вы тут сидите? - удивился Агафон.

- И зачем ты вернулся из Альгены? - припомнил атлан.

- Машукани тут сидят, потому что куда еще деваться трем сотням человек, если все земли заняты другими племенами? - развел руками старик. - А я вернулся... Я вернулся, потому что это - моя родина и мое племя, и без жреца они пропадут. Поэтому я и возненавидел Альгену: там люди живут припеваючи в сухости у моря, едят, что хотят, не отличают москита от пиявки, молятся Жирафу, который не обращает на них никакого внимания... и не ценят того, что имеют. И я привык к такому житью очень быстро, но должен был его оставить ради болота, крокодилов и Мухонго, завяжись его вонючий кишечник на три узла вокруг его облезлой шеи. Нет, конечно, я тут родился и вырос, и с тех пор, как вернулся, прошло уже много сотен лун, и я давно привык снова... Но я знаю, как можно жить по-другому. И ненавижу тех, кто научил меня этому. Чтобы не забывать.

- Значит, если бы у машукани было, куда уйти?..  - вопросительно поднял брови Анчар.

- Их не догнал бы не только Мухонго, но и медоед Джикони, - проговорил Киттамба.

Анчар был уверен, что стоит его голове коснуться подушки, как в то же мгновение он заснет, и ничто не разбудит его часов двадцать как минимум, приди к его постели хоть сам Мухонго в сопровождении всех крокодилов и пиявок мира. Но к брюзгливому недоумению атлана сон избегал его, как коршун - машуканьского москита. Разговор с Киттамбой бесконечно крутился в его голове - то с начала до конца, то с конца до начала, то отрывками, то пофразно, и к концу второго часа волшебник мог уже безошибочно воспроизвести его наизусть от первого слова до последнего с любого места... если бы знал, зачем. Что-то из сказанного старым жрецом не давало ему покоя. Что-то тянуло за край сознания, как крокодил, не давая соскользнуть в блаженный мир сновидений. Что-то важное. Очень важное. Чрезвычайно важное. Но что?..

Отчаявшись уже было понять, он поднялся, чтобы навестить Велика, которого то ли задарили всем продуктовым запасом племени, то ли заставили этот запас охранять, как вдруг понимание озарило Анчара. Остатки сна слетели с него в тот же момент.

Брат и Сестра!!!

Жираф победил Брата и Сестру, сказал Киттамба! И после этого стал верховным богом Узамбара!

А если они имел в виду Синьоболокодване и Уагаду?!..

Не давая себе додумать мысль, потому что и так всё стало предельно ясно, Анчар вскочил с лежанки и босиком помчался к самой большой хижине у площади - жилищу жреца.

Через полчаса маг вернулся в гостевую хижину, плюхнулся на матрас из пальмовых листьев, подложил руки под голову и возбужденно уставился в потолок. Он был прав! Что не сохранили книги и летописи Мганги, донесли до потомков родовые предания жрецов машукани! Около семисот лет назад именно Большой Полуденный Жираф, который не был тогда еще ни Большим, ни Полуденным, а просто юным богом, отважным, сильным и энергичным, одолел Уагаду и Синя, многие годы уничтожавших в упоении междоусобной войны северо-восточный Узамбар. Атлан не сомневался, что узамбарские маги к тому времени сделали всё возможное и невозможное, чтобы остановить схватку, но если победа принадлежала не им, а Жирафу...

Не в силах лежать спокойно, Анчар лихорадочно перевернулся на бок.

Если победа принадлежала Жирафу, значит, единственный выход теперь - просить его о помощи, пока Уагаду не воскресила любимого братца, и оба они снова не пошли вразнос! Другого плана действий у них, затерянных в середине не понять чего, не было всё равно.

С первыми лучами солнца вместо 'С добрым утром' его товарищи услышали: 'Это Уагаду и Синьоболокодване!!!'

Нельзя сказать, что по приятности эти фразы были сопоставимы хоть в какой-то мере, но по пробуждающей способности равных им не было. Агафон вскочил с лежанки, Оламайд с нее свалилась, Делмар принялся зарываться поглубже, и поэтому '...я придумал, как их нейтрализовать!' услышаны были не всеми и далеко не сразу.

- Нем... тра... что? - матрона оставила попытки забраться под кучу банановых листьев, покрытых полотном, она же - матрас, и подозрительно уставилась на атлана.

- Как? - распрямились пальцы Агафона, то ли приготовленные к бою, то ли просто сведенные судорогой.

- А если они нас? - не понимая, но шестым чувством[13] ощущая значение незнакомого слова, скептически нахмурился мальчик.

- Хуже не будет, - пессимистично заявил атлан[14], и приступил к изложению ночной догадки и плана действий. К окончанию рассказа спутники его несколько воспрянули духом. Теперь оставалось только внушить энтузиазм главному исполнителю этого плана - верховному жрецу.

При виде ворвавшихся в его хижину ранних визитеров Киттамба закрыл глаза и слабо махнул рукой, словно отгоняя мух. Но главное отличие магов от мух было в том, что чем дальше их гонишь, тем дольше они не уходят. Через пару минут эта премудрость дошла даже до старого машукани, и он решил опробовать иную тактику. Скривившись, точно приняв на себя похмелье всей деревни, он нащупал у изголовья кувшин с козьим пивом и припал к нему - долго и жадно. Когда по подсчетам атлана в утробу Киттамбы должно было перекочевывать уже три  сотни литров пива, и он погрузился в вычисления, под каким давлением этот напиток мог бы сейчас находиться в желудке старика, жрец сдался. Отставив наполовину полную посудину, он откинулся на подушки и простонал открытым текстом, наплевав на этикет:

- А может... вы провалитесь куда-нибудь... до полудня? А лучше до вечера?..

- Мы-то провалимся, - зловеще прищурился Агафон, - но как бы не вместе с вашими джунглями и со всем Узамбаром!

- Договорились... - блаженно выдохнул он и отвернулся к стене. - Только к вечеру... не забудьте вывалиться обратно... будем жарить кор... кар... рак... кодила...

- При чем тут крак... как... кадил?! - взорвался его премудрие. - Мы тут жизнью рискуем!..

Киттамба не шелохнулся.

- За всех вас стараемся! - укоризненно выпалил Делмар - с тем же успехом.

- Но если кроме крокодила тебе другого мяса не надо... - пожала плечами Оламайд и повернулась уходить.

- Откуда? - Киттамба, не открывая глаз, мгновенно сел на постели, как кукла на пружинке.

- А вот послушай, что белый шаман скажет - и узнаешь, - коварно проворковала матрона.

- Пиявок я тоже ненавижу! - спохватился старикан, но было поздно: атлан уже приземлился у изголовья и принялся выкладывать свою идею.

Ночь опустилась на джунгли, как мягкая лапа пантеры, отполыхав красками заката - и Киттамба первый раз за весь день перевел дух.

- Успели.

Агафон окинул приготовления машукани взглядом магистра, призванного решить задачку для первокурсника, тонко усмехнулся и сказал комплимент:

- Под твоим чутким руководством, да не успеть?

Жрец приосанился:

- Это точно! Под моим чутким руководством еще и не такое успевали! Вот помню лет двадцать семь, два месяца и четыре дня назад...

Оламайд, Делмар и даже Велик втянули головы в плечи: выслушать семнадцатый за день рассказ о славном прошлом верховного на службе узамбарскому пантеону малых богов дано было не каждому. И они шестнадцать раз назад совершенно точно поняли, что среди этих не каждых их имена не значились.

- А может, лучше уже начнем? - лишенный дара дипломатии, но еще больше - терпения, торопливо предложил атлан. Киттамба обиженно зыркнул на белого шамана, но возражать не стал. Начинать было и вправду пора. Конечно, можно было закончить этот день, полный хлопот, обещанным крокодил-кебабом, а для выполнения задуманного дождаться утра, но после шестидесяти лет крокодило-пиявочной диеты каждый день, отделявший Киттамбу от обещанных деликатесов, считался даже не за месяц - за год[15].

По сигналу верховного жреца[16] каждый занял свою позицию, и действо началось. Сказать, что вчерашнее представление народного ансамбля песни и пляски повторилось, было бы покривить душой. Узамбарцы подпрыгивали на невиданные ранее высоты, колотили в тамтамы с необычным вдохновением, пели с удивительной слаженностью и танцевали с невероятным задором. Всё, что угодно и сколько угодно - только приди, Большой Полуденный Жираф, мы всё простим - и крокодилов, расплодившихся, как пиявки, и пиявок величиной с крокодила, и москитов, и цыплят, вымерших триста лет назад, будто какие-нибудь динозавры, и ручей, впадающий сам в себя, и то, что ты исполнял всё, что бы мы ни попросили, хотя это было жестоко с твоей стороны... Только приди, о Жираф, яви свой лучезарный лик недостойным твоим поклонникам, хотя не принимай этот эпитет на веру, это наша скромность говорит, а на самом деле мы друг друга очень даже стоим...

В кругу, выложенном кострами посреди деревенской площади, были сложены подношения машукани: всё, что Киттамбе, точно обезумевшему при слове 'оленина', удалось вытащить из хижин своего племени самолично или с помощью Велика: посуда, шкуры, маски, инструменты, оружие, специи, одежда и украшения[17]... За пределами круга рассредоточились гости племени и семейство вождя - все с подношениями, не поместившимися в круге[18]. В лапе голема был зажат ствол старой железной пальмы - самая толстая его часть, длиной метра в три, тщательно очищенная от листьев и корней[19].

Когда Киттамба лично убедился, что в хижинах не осталось даже малых детей и паралитиков[20], он выстроил свой ансамбль песни и пляски и дал сигнал начинать.

Если путешественники думали, что раньше они видели всю программу, то сейчас им предстояло пересмотреть не только свое мнение, но и весь репертуар машукани. Под торжественный речитатив жреца, на разные мотивы выкликающего хвалебные эпитеты адресату, лучшие танцоры племени закружились по площадке. Разодетые (а в некоторых случаях - раздетые) в самые лучшие вызывательные костюмы, они совершали такие перестроения, развороты и обмены, что законодателям придворных менуэтов и не снились. Они пристукивали в миниатюрные тамтамы, притопывали, звеня колокольцами на лодыжках, прибрякивали в бубны, подпрыгивали, падали на колени и тянули руки к ночному небу, будто ожидая, что вот-вот, и оттуда свалится на их головы если не сам Большой Жираф, то все блага мира в виде жареной оленины и рыбных котлет.

Результатов не было долго. Но когда наблюдателям уже начинало казаться, что концертом с последующим поеданием того, что не успело испортиться, на этот вечер всё и ограничится, воздух в районе даров зарябил, стал прозрачным, сформировался в подобие окошка... из которого высунулась голова ящерицы размером с крокодилью. Гости заморгали, пытаясь разглядеть сходство визитера с жирафом - по крайней мере, как они его себе представляли, но Киттамба раздраженно шикнул - и пресмыкающееся пропало. Окошко в воздухе заросло.

- Гвала Трусливый, - поморщился жрец. - Продолжаем, продолжаем!

Эти слова были уже адресованы остановившимся танцорам - и те снова закружились и заголосили.

Через несколько минут окно открылось снова, на этот раз выпуская клювастую башку медоеда. Его Китамба прогнал выкриком: 'Готто Сокрушенный идет!'. Джикони в панике пропал, но явился Готто - жук-носорог. И тут Верховный продемонстрировал, что несмотря на пренебрежительные отзывы об узамбарском пантеоне ранее всё же запомнил, кто из богов побеждал кого и в каком порядке. Схема работала безотказно: стоило любопытной, голодной или просто нахальной морде высунуться из портала, как жрец выкрикивал имя бога, победившего в свое время данного претендента на чужое угощение - и халявщика точно бурей сдувало.

На третьем десятке новых-старых божков энтузиазм машукани стал иссякать - вместе с пиететом. Появление крокодила Гвембеша Кривоногого было встречено улюлюканьем, от которого тот покраснел и юркнул обратно, а пришествие Мухонго Злонравного - восторженными криками[21]. Но поединка, предвкушаемого аборигенами, не случилось: один многозначительный взмах пальмой - и горилл скрылся из виду еще быстрее, чем все предыдущие визитеры.

Дальнейшие призывы в течение сорока минут сумели привлечь только знаменитых машуканьских комаров, вернувшихся на историческую родину после засухи. Других посетителей не было.

Атмосфера в хижине Киттамбы висела кислая, с привкусом горечи и запахом жареного.

- Время идет - а мы застряли в этом болоте! - Агафон метался по просторам единственной комнаты верховного, лупя кулаком одной руки в ладонь другой в такт шагам. - Со дня на день откроется храм, и тогда костей тут не соберем! Если еще будет, кому собирать! Целый день потеряли! Могли бы уже...

- Что? - уточнил атлан.

- Идти бы уже могли целый день, вот что! - рявкнул маг, одарил уничижительным взглядом Киттамбу, словно Жираф не показался исключительно по его наущению, и решительно двинулся к выходу.

- Ты куда? - подскочила Оламайд.

- Собираться, - угрюмо буркнул сабрумай. - Завтра с утра выходим. По крайней мере, я.

- Куда? - прогудел Велик.

- На юго-запад. Единственное, что могу сказать.

- И долго туда идти?

Невинный вопрос Делмара заставил мага остановиться. Несколько секунд на языке его премудрия боролись честное 'а пень его знает' и обычное 'не посвященным в таинства профанам подобного рода информация может нанести непоправимый ущерб здоровью и психике организма', но победило унылое:

- Дольше, чем хотелось бы.[22]

- Мы с тобой! - Оламайд стоически отодвинула блюдо с остатками угощения для Жирафа[23] и поднялась. - Анчар, ты идешь?

Атлан, сидевший на подушке из свежих листьев в компании непочатой кружки пальмового вина, задумчиво поднял взгляд.

- Не понимаю, отчего Жираф не откликнулся на призыв, - будто не слышав вопроса, проговорил он. - Теоретически, если бог не приходит, когда его зовут, он или мертв, или очень не хочет явиться.

Оперативный штаб встревоженно запереглядывался:

- Если бы он умер, люди узнали бы?.. наверное?..

- И что значит 'не хочет'? - возмущенно фыркнул Агафон. - Если ты бог, ты в ответе за тех, кого приручил!

- И что теперь делать? - потерянно развела руками Оламайд. Но прежде, чем маги успели ответить, вперед выступил Киттамба:

- Если Жираф не идет к Агафону...

- То на кой пень нам такой Жираф, - буркнул Агафон

- На кой пень нам такой Агафон, - фыркнула обиженная за Жирафа Оламайд. Но прежде, чем обиженный теперь сам за себя Агафон успел обидеть еще кого-нибудь, жрец непреклонно покачал головой:

- ...то Агафон идет к Жирафу.

- То есть... как?

Все присутствующие, забыв обиды и разочарования, уставились на старика.

- Ногами, - самодовольно хихикнул тот. - В Мангангедолу. Деревню богов.

Лик чародея просветлел:

- Киттамба, ты гений! А где это?

Довольный признанием, старикан торжествующе улыбнулся:

- Никто не знает!

Марш-бросок по джунглям туда, никто не знаю куда, продолжался третий час. Велик шел впереди, тараня сплетение растительности. Люди тащились сзади, уворачиваясь от недобитых веток и стараясь не попадать в следы двести сорок восьмого размера, быстро наполнявшиеся водой: болотистая почва желала оставаться ровной при любых обстоятельствах и любыми средствами.

Если верить напутственным инструкциям Киттамбы, земли машукани остались позади минут сорок назад. Если верить знаменитым машуканьским комарам, до границы было еще недели четыре.

Неясное жужжание над головой стало громче, перерастая в гул, и Делмар, не сводивший взгляда с прогалин между ветвями, подал команду 'воздух'. Но и без него люди уже видели, как ломая ветки и срывая листья воздушной волной, на них спускался комар. Жесткие прозрачные крылья рубили кроны в силос, глаза, налитые кровью[24], выглядывали жертву, а лапы, выпустившие когти и зацепы, радостно потирали нос, подобный стреле арбалета. Размером чудовище было с матерого коршуна.

- Опять комаренок... - разочарованно протянул мальчик, но под взором Оламайд поспешно закивал: - Да-да-да, ты уже говорила, что жизнь - это не только бананы, но и кокосы: доставать зашибешься, открывать - за...

Слова паренька заглушило взрывное гудение пикирующего комара. Люди расступились, приготовившись взирать на то, как естественный отбор побеждает сам себя.

Как животное доминирующее, превалирующее и просто наглое, машуканьский комар из всех возможных целей всегда выбирал наибольшую. Те, кто мог уволочь больше, больше росли и давали больше потомства.

Но только не комары, попытавшиеся укусить и утащить на гнездо экспериментального бойцового голема.

Обнаружив, что одно крыло на этот раз снова уцелело, Делмар на ходу принялся за работу, и скоро в арсенал отряда вошло мачете с рукояткой, обвитой веревкой, сплетенной им из змеи-травы.

- Держите, бвана Агафон! - мальчик гордо протянул свое изделие иноземному магу. Такие же ножи-мечи уже украшали пояса Анчара, Оламайд и его.

Агафон хмыкнул: ну вот как ему изящно объяснить, что боевому чародею комариные крылья нужны как голему мухобойка? - но подарок взял.

- Еще бы налетели, что ли... - вздыхая, мальчик задрал голову к голубым проплешинам в зеленом потолке крон.

- Зачем? - не понял Анчар.

- На продажу, - практично пояснил Делмар. - Вот закончатся гостинцы машукани, а  нам даже на еду обменять нечего.

- Анчар - великий шаман, - Оламайд пренебрежительно отмахнулась от его опасений, вгоняя атлана в краску. - Пошепчет чего-нибудь - и вся дичь и рыба сами примчатся к нам, умоляя, чтобы их зажарили.

Агафон странно надул щеки, отвернулся и прихрюкнул.

- Ты это чего? - подозрительно прищурилась матрона, опуская руку на рукоять мачете.

- Ничего, - маг торопливо округлил глаза в самом искреннем недоумении. - Вспомнил... э-э-э... одно полезное заклинание. На вызов животного. Тоже.

- Свиньи? - глаза Делмара, измученного крокодилово-пиявочной диетой, зажглись хищным огнем.

- Водяной? - уточнил вдруг Велик.

- Отчего водяной? - не понял мальчик.

- Река, - голем, в последний раз оторвавший две пригоршни лиан[25], остановился. В открывшийся просвет сквозь толстое одеяло зелени хлынуло солнца, озаряя широкий берег, поросший мелколистной травкой, грязную заводь и мутные быстрые воды. Берег усеивали груды мертвой растительности, сучьев и коряг, ставших жертвой грозы в верховьях и выброшенных рекой на излучине в попытке очиститься.

- Не, только не водяной, - поморщился Делмар. - У них мясо жесткое и тиной воняет.

- Поздно, - Велик сочувственно пожал плечами и кивнул. Ближайшая к ним груда зашевелилась с печальным хрюком. Ветки, переплетенные как космы сумасшедшей, захрустели и поползли с вылезающего из-под них зверя. Голем шагнул вперед... и ухнул вниз. В тот же миг словно на каких-то колдовских качелях мусорная куча взмыла ввысь под напором чего-то огромного, покрытого грязью и рваными нитками травы, ростом с двух Великов. На чешуйчато-рогатой башке распахнулись оранжевые глазища-плошки - и алая трещина пасти.

- Набулеле!!!.. - резанул слух дуэт узамбарцев.

Провалившийся по пояс голем взмахнул рукой, пытаясь достать чудо-юдо апельсиновоглазое, однако оно перескочило через него и рванулось к более съедобной добыче. Люди кинулись врассыпную - но не все. Агафон рефлекторно вскинул руки, и заряд синего пламени ударил чуду в волосатое ухо. Квадратная башка с шестью рогами откинулась, чудище с воем взмахнуло лапами - и грохнулось на Велика, загоняя его в прибрежную топь, как гвоздь в доску.

- Не тронь изделие!!! - с неистовым ревом Анчар выскочил из кустов и влепил набулеле в ляжку комок чего-то зеленого и склизкого. Монстр завизжал, засучил ногами, перекатился, и в фонтане грязи и ряски скрылся в болотце.

- Чучело!!! - разъяренный атлан послал ему вслед еще одну порцию зеленой гадости, и Агафон, не в силах оставаться в стороне, с неистовым улюлюканьем запулил контрольным шаром в сомкнувшиеся воды. Под поверхностью затона вскипело, забулькало - и волна понеслась к реке: набулеле решил поискать более сговорчивый обед.

- Каменный Великан?.. - Анчар бросился к голему - голова его еле торчала над водой, то и дело захлестываемая волнами мутной жижи с ряской. - Выбраться можешь?

И, не дожидаясь ответа, под торопливое бормотание принялся плести руками в воздухе светящуюся сеть. Величиной с придверный коврик... со скатерть... с простыню...

Агафон стоял рядом, морщился, принюхивался и тряс головой, будто старался отогнать назойливую муху[26].

Атлан приостановил заклинание и вопросительно глянул на коллегу. Тот медленно пожал плечами:

- Что-то... такое... в воздухе...

- Болотная вонючка? - предположил Делмар, выбравшийся из кустов.

- Нет, не это... что-то... Что-то такое... другое...

Оставив его премудрие размышлять, Анчар добавил несколько слогов и пассов - и сеть созрела. Увеличившись до размеров ковра, она скользнула туда, где в плену трясины боролся Велик, и вода под ней отпрянула, обнажая илистое дно и его пленника. Сеть надавила - грязь поползла в стороны, высвобождая жертву.

- Что-то не так... что-то...

- Быстрей! - сквозь стиснутые зубы скомандовал атлан, сжимая края искрящейся тюли. Крошечные золотые звездочки сыпались с нее, поджигая ил вокруг голема - и унося ее яркость.

- Велик!..

- Давай!..

Впрочем, Каменного Великана не надо было уговаривать. Могучим усилием он выдернул ноги из бурой жижи, развернулся, рванулся к берегу, ухватился за край и выбросил себя на берег в фонтане грязи. Земля дрогнула - от падения тяжелого тела, как показалось Анчару. Но к его недоумению дрожь не прекратилась и когда голем поднялся.

- Что-то не... - снова пробормотал Агафон, отступая на шаг - и тут свет над ними померк, словно накрыла туча. Оламайд подняла голову и ахнула. По солнечному небу расползалось и темнело на глазах неряшливое пятно. Серая муть изливалась из него, накрывая берег и реку как колпаком. Делмар пискнул, бросился в панике прочь и шагов через двадцать свалился, налетев на невидимую стену. Земля перестала дрожать и затряслась. Люди попадали в сплетеньи рук, ног и низвергнутых сверху лиан и удавов.

Новый толчок подбросил атлана, шмякнул спиной о чьи-то ноги, глаза его распахнулись - и он встретился взглядом с черным оком, слепившимся из клубящейся тьмы в самом центре пятна.

- Это Уагаду!!!

- Подглядывает! - обвиняюще прошипела Оламайд откуда-то из-под него.

- Почему подглядывает? - опешил на миг Анчар.

- Одним глазом - значит подглядывает! Боится потому что! Тебя! - торжествующе резюмировала торговка и устремила на мага непередаваемый взгляд. Анчар под ним растерялся, не зная, костерить ему после такого взора матрону за новый комплекс неполноценности или пойти и надрать задницу Уагаду и всей ее клике в одиночку.

Уагаду же точно знала, чем ей заняться.

Земля перестала трястись, но стены, вдруг отсверкнув сталью, помутнели - и двинулись навстречу друг другу, толкая к центру грязь, вырванные кусты, траву, ил, воду и людей, и оставляя за собой воронку, ощерившуюся вывороченными камнями и корнями.

- На меня!!! - гаркнул Агафон.

Приняв обращение на свой счет, Велик, Оламайд и Делмар бросились к нему, вцепились и замерли, готовые ко всему. С трудом прорвавшись сквозь небольшую, но плотную[27] толпу беженцев, Анчар ухватил мага за плечи и закрыл глаза. Силы их слились. Агафон вскинул руки. Из ладоней, сложенных лодочкой, брызнул яркий свет, потяжелел, заклубился - и устремился к стене.  Свет и туман столкнулись, зашипели, заискрились - и взорвались. Со звоном и лязгом по стальному пространству залетали раскаленные осколки магии, рикошетя от стен.

- Ложись!!! - проорал Агафон, подавая личный пример. Впрочем, его спутников убеждать было не надо: носом в траву лежали уже все.

Снова вцепившись в плечи сабрумая, атлан объединил их, перехватил фокус на себя - и в стенки сжимающейся ловушки ударила невидимая волна. Колпак побледнел и покрылся трещинами. Кусок его отвалился, впился в землю в пальце от виска Анчара, оглушая, разрывая связь магов. В отверстие хлынул горячий влажный воздух джунглей и рваная листва вперемешку с ветками и птичьими гнездами.

- Готов! - вывернув шею, Делмар увидел дыру.

- Н-нет... м-мимо... - пробормотал атлан, сжимая руками гудящую голову.

- Глядите! Он разваливается! Я же говорила! - торжествующе прокричала Оламайд, выглянув из-под бока голема. И тут стены и купол, точно опомнившись, пошли рябью, затягивая рану... и поползли навстречу друг другу. Натыкаясь на разбросанных взрывом людей, они толкали их к воронке посредине. В точку своей встречи.

- Они нас раздавят! - взвизгнул мальчик.

- Или хуже... - прошептал его премудрие.

- Хуже?! Хуже?!.. - в кои-то веки Оламайд не нашла иных слов.

- Зачерпнут и вернут в Мгангу, - захолодел атлан.

- Кабуча!!! - Агафон, сколь яростно, столь безуспешно протиравший засыпанные мусором глаза, вскинул руки и принялся накладывать новое контр-заклинание - но тщетно. Так козленок мог бодаться с гиперпотамом.

Каменный Великан вскочил, бросился на надвигавшуюся стену, чтобы пробить или задержать... и пролетев насквозь, растянулся в грязи. Делмар, попытавшийся с разбегу проделать то же самое, отлетел кубарем в воронку.

- Крокодил твою гальку!.. - Оламайд рванулась - но оказалась рядом с Делмаром еще быстрее. Волшебники, ухватившись за плечи, снова ударили сообща, но атака не замедлила продвижение колпака ни на секунду.

Испуганные узамбарцы и отчаянно сопротивляющиеся маги сгрудились в яме.

Два шага от купола до ее краев...

Полтора...

Человеческая магия, кипя и искря, налетала на стены ловушки Уагаду и разбивалась, как волны о камни.

Полшага...

Довольный смех, наполнивший весь объем, коснувшийся людей словно саван...

Стены воронки пропали, закрытые стенками колпака... И тут громовое 'Ложитесь!!!' раскатилось по берегу реки, заставляя вздрогнуть даже наползавший купол.

Анчар мгновенно обхватил узамбарцев и повалил на дно. Рядом грохнулся Агафон. В следующий миг воронку накрыла каменная громада голема. Ловушка, потеряв своих пленников, точно разорванная сеть скользнула по Великану - и рассыпалась в пыль под разъяренное рычание слишком хорошо знакомого голоса.

- Но откуда?..

- Но как?..

Всё еще не верящие в чудесное избавление, узамбарцы сидели на взрытой магией земле и оглядывали картину тотального разрушения в радиусе десятка метров. Обессиленные волшебники растянулись рядом, прикрыв глаза и тяжело дыша. Голем, не желая отрываться от коллектива, тоже сидел - на краю воронки, свесив ноги.

- Но почему Велик смог?.. - проговорил Делмар и взмахнул руками, изображая его прорыв сквозь колпак.

- Я. Боец, - пророкотал голем.

- Чего?..

- Абсолютная защита от магии... у всех бойцовых изделий... - не поворачивая головы, просипел Анчар. - Чтобы никто не мог повлиять... на результат схватки... на арене.

- Поэтому когда он накрыл нас, магия Уагаду потеряла нас и пропала? - спросила матрона.

- Угу, - выдохнул атлан, надеясь, что ответил на все вопросы, и теперь ему дадут если не умереть спокойно от головной боли, то хотя бы поспать с полчаса - но ошибался.

- А откуда она вообще узнала, что мы тут?

Первым после минутного молчания ответил Агафон.

- Боюсь... что имел место быть пеленг... индивидуально-характерных... колебаний... магического континуума... при активации...

- Нашла нас... по нашей магии, -  перевел атлан на человеческий язык для оторопевших узамбарцев.

- Да. Наши отпечатки у нее... имелись, - продолжил Агафон.

- То есть это что же получается? - глаза Делмара тревожно расширились.

- Что... если мы не хотим повторения... этого развлечения... магией пользоваться нам... пока не стоит.

- Пока - это как? - предчувствуя ответ, всё же уточнила торговка.

- Пока... не победим Уагаду.

- Без магии?!

- Ага. Подручными средствами, - хихикнул Агафон.

Переправа через реку с подручными средствами типа плота началась с провала. Провалился голем, толкавший плот - в один из омутов, скрытых стоячей водой заводи. К счастью, ила там было не слишком много, да и Каменный Великан был готов к такому обороту, и выкарабкался быстро.

После этого плот и его двигатель перемещались осторожно. Велик одной рукой сжимал край плота, другой тыкал в дно стволом вырванной пальмы. Пока его шест пригодился только чтобы пару раз отогнать не в меру разыгравшихся бегемотов и дать превентивную затрещину крокодилу.

- А потом куда? - задумчиво разглядывая противоположный берег, спросила матрона. Небо заволокло серыми тучами - простыми, не волшебными - и солнце уже не слепило глаза.

Анчар наморщил лоб, вспоминая указания Киттамбы:

- Строго на запад, три дня до следующей реки[28].

- На берегу будет деревня, - подсказал Делмар.

- На дальнем, - уточнил Агафон.

- Напротив нее быстро переправляемся, пополняем запасы и опрашиваем население на предмет дальнейшего пути, - закончил атлан.

- А можно нам для тренировки начать быстро переправляться тут? - Оламайд прикинула пройденное расстояние, расстояние до дальнего берега, и нервно глянула на Анчара.

- Мы не можем рисковать Каменным Великаном, - покачал головой он.

- Я понимаю, - расстроено вздохнула она. - Но собой мы рисковать не можем тоже.

- В смысле? - не понял Агафон.

- В том смысле, что вода Велику была по грудь, а стала по подбородок.

- Ну так это ж река, - его премудрие снисходительно обвел рукой окрестности. - Она к середине становится глубже.

- Если белый шаман такой умный, - язвительно прищурилась матрона, - пусть он тогда объяснит, отчего, когда мы выплывали... то есть выходили... то есть отправлялись... тот берег был выше, чем сейчас!

- Оптический обман зре... - не менее ехидно начал было сабрумай - и прикусил язык. Крутой обрыв, подмытый течением и возвышавшийся над излучиной как земляной девятый вал, неожиданно показался размером вал всего с пятый, если не четвертый.

- Оптический обман зре... - повторил Агафон, пытаясь найти объяснение уже для себя - и тут по спине его что-то мягко шлепнуло. Он обернулся - и проводил взглядом проплывший мимо куст.

- Что за?.. - не понял Анчар, получивший мокрый подзатыльник от огромной разлапистой ветки, повернулся - и охнул. Прямо на них со всё увеличивающейся скоростью[29] несся лес.

- Наводнение вверх по течению!!! - выкрикнул Делмар и вцепился в руку Велика. Тот рванулся к берегу - но поздно. Гудящая волна мутной воды и вырванной растительности накрыла их и попыталась утащить за собой.

Голем стоял, как якорь. Поток бушевал, забрасывая утлый транспорт  кустами, ломтями дерна и грязью. Мимо - пока, к счастью, мимо! - проносились вывороченные с корнями деревья. Люди держались, ухватившись друг за друга и за края плота, захлестываемого грязными волнами, захлебываясь и теряя силы. Голем расставил ноги и наклонился, встречая поток грудью. Казалось, своротить его не мог бы даже всемирный потоп - но вода поднималась. И когда плот, удерживаемый его вытянутой рукой на поверхности взбесившейся реки, накренился - пальцы разжались. Через минуту хлынул ливень...

Последняя капля упала с неба, когда солнце скрылось за верхушками деревьев. Река похудела еще часа через два. К полуночи вода спала, обнажая берег, еле видный в свете луны из-под поверженных деревьев и растерзанной зелени.

На самом урезе пятерка крокодилов, умильно улыбаясь, обхаживала тушу носорога-утопленника. Пытаясь обойти сородичей, занявших самые лучшие места за узамбарским столом[30], один из хищников забрался на торчавший из реки валун, увешанный мокрыми лианами как голова модницы - лентами... и свалился. Потому что камень вдруг зашевелился, поднимаясь, вырастая выше края подмытого берега - и превратился в подобие человека. Крокодилье семейство окинуло заинтересованными взглядами преобразившийся ландшафт, силясь понять, не стал ли он натюрмортом, но встретившись глазами с ожившим камнем, закрыло пасти и внезапно вспомнило, что уже собиралось уходить домой. Не прощаясь и не оглядываясь, рептилии юркнули в реку и выдохнули только на другом берегу.

Попытки с пятой голем забрался на откос, скользкий от глины, постоял, разглядывая водную гладь, и решительно шагнул под навес джунглей. Если река утащила плот и он не разбился, людей надо было искать ниже по течению. А если разбился... Жалея, что не умеет вздыхать, он двинулся вдоль берега. Впереди простирались заросли. Позади оставалась набережная.

Людей он нашёл к утру, когда рассвет уже тронул макушки леса, и видно стало не в пример лучше. Правда, помогло ему в этом не зрение. Заслышав отчаянные выкрики 'кыш, кыш!', он поспешил на шум. Прижавшись к толстому дереву, плечом к плечу стояли Оламайд и Делмар, матрона - выставив вперёд ладони оборонительного действия, мальчик - грозно размахивая палкой. Из темноты на них умильно светилось три пары глаз, обладатели которых вальяжно приближались к раннему завтраку, убежденные, что страшнее их в этом лесу не водится ничего. Уверенные в себе, они не оглянулись, когда за спинами затрещали ломаемые кусты. И даже услышав суровое 'кыш!', произнесённое то ли камнедробилкой, то ли горным обвалом, обернулся только один леопард, и то лишь уточнить, что у их компании будет сегодня на третье.

- Велик!!!.. - радостно взвизгнул мальчик.

Завтраку слова не давали, и ближайший леопард раздражённо прыгнул. В смысле, оторвался от земли. Вернуться на нее было ему суждено не так скоро, как он рассчитывал: пролетев над верхушками деревьев с сотню метров, он с жалобным воем ушёл под воду на середине реки. Через несколько секунд к нему, возмущённо рыча, присоединились сородичи. Но возмущение возмущением, а командный заплыв отправился к дальнему берегу: существо, способное перебросить огромную кошку через половину джунглей, аппетита у них отчего-то не вызвало.

- Отец. И. Агафон. Тут? - первым делом спросил голем, когда радостно вопящие узамбарцы наконец-то выпустили его из объятий. Физиономии их вытянулись.

- А разве белые шаманы не с тобой? - испуганно прижала руки к груди Оламайд. Велик покачал головой.

- Они ведь... шаманы? - взволнованно оглядываясь, заговорил мальчик. - Они ведь... не могли...

- Морского ежа тебе в рот! - сердито прицыкнула на него матрона. - Конечно же, не могли!

Недоумевающий голем перевёл взгляд с одного друга на второго.

- Не. Могли. Что?

Узамбарцы переглянулись. Оламайд опустила глаза.

- Утонуть.

Велик задумался. Ответ пришёл в голову быстро.

- Могли...

- Да чтоб тебе...

- ...Но. Не. Утонули.

- Ты их видел?! - подскочил от радости Делмар.

- Нет, - покачал головой Каменный Великан, задумался еще немного, и нашёл объяснение: - Когда. Не. Хочешь. Чтобы. Что-то. Случилось. Как. Называется?

- Надежда...

- Надежда... мой компас земной... - напевая под нос странные слова, Агафон спустился с дерева, куда они забирались на ночь в поисках убежища от хищников. Из сплетения веток и лиан его проводил печальным взором чуть-чуть не успевший к завтраку огромный питон.

Анчар, спущенный на лиане как на веревке чуть раньше как абсолютно не приспособленный к древолазанию[31], пробормотал:

- А что-нибудь более практичное для определения сторон света в твоём арсенале боевого мага имеется?

- В арсенале - нет, - весело отозвался его премудрие. - А вот в багаже знаний простого сабрумайского деревенщины - сколько угодно! Мох на стволе, густота веток на дереве, расположение муравейников...

Маги пробежались взглядами по стволам. Обошли несколько деревьев. Пощупали. Мха не было. Наверное, потому что всё доступное пространство занимали ветки, с равной частотой и густотой облеплявшие стволы как назло. Муравейников тоже было не густо, чтобы не сказать, не имелось вообще. Но не успел Анчар высказать свое мнение о сравнительной пользе надежды и  сабрумайских примет в качестве компаса, как Агафон ткнул пальцем в небо[32]:

- Солнце, наконец!

- Утро настало. Поэтому и солнце, - терпеливо согласился Анчар.

- Я говорю, солнце восходит на востоке!

- А заходит на западе!.. Ты видишь, откуда оно светит?

Его премудрие прихлопнул комара, пристроившегося на его указующий перст для перекуса, и пожал плечами:

- Надо выйти на ровное место, там и увидим.

Ближайшим ровным местом оказалась река. Постояв на невысоком глинистом обрыве и покрутив головами, его премудрие методом исключения пришёл к выводу, что солнца не видно, потому что оно за лесом, а значит, восток там.

- И что это нам даёт? - казалось, Анчар не был склонен сегодня делать самостоятельные выводы.

- Что юго-восток - там, - ткнул его коллега в соответствующем направлении.

- И как это поможет нам найти Оламайд, Делмара и Каменного Великана?

Агафон поморщился.

- Никак. При условии, что они выплыли - я не про Велика, его-то способность выкарабкаться откуда угодно я сомнению не подвергаю. Ну так вот. Если они выбрались на берег, первый вопрос - на который? Второй - выше или ниже нас? Третий: если они пойдут нас искать, пойдут они по какому берегу, и вверх по течению или вниз? Не зная наверняка, мы впятером можем ходить кругами друг вокруг друга до пришествия Синьоболонькодване и после - если уцелеет этот лес и река.

Маг-теоретик поджал губы, но вынужден был согласиться: поиски спутников выглядели занятием бесполезным.

- И что ты предлагаешь? - спросил он, зная ответ.

- Двигаемся на юго-восток, ищем Мангангедолу. Ну и наши компаньоны - народ сообразительный, и придут к этому же решению. Оламайд, конечно, будет сопротивляться и настаивать на поисках, но когда они ее свяжут, забросят на Велика и утащат подальше от места крушения, тоже увидит смысл. В Мангангедоле и встретимся.

- Да... - смущённо улыбнулся атлан. - Она такая... энергичная... и заботливая... Ее муж просто болван, что ушёл от нее.

Агафон округлил глаза и губы, порываясь произнести нечто такое-эдакое, но в кои-то веки промолчал.

Вопрос завтрака решился быстро: Анчар в сине-лиловых плодах на ветках одного из прибрежных деревьев признал нечто виденное на базаре, хоть и не пробованное ни разу. Воодушевлённые маги набрали полные карманы, протёрли рукавами первую порцию и приготовились есть.

Всякая еда начинается с осмотра. Нечто непонятное, сине-сморщенное и без рекомендации гастрономического восторга вызвать у них не смогло.

- Если бы Оламайд была с нами, она бы знала, что с ними делать, - вздохнул атлан, разглядывая фрукт размером с кулак, похожий на соирскую булочку. Только булочки были подрумяненные, с ванилью, посыпанные сахаром и корицей, и внутри могла быть начинка, например, апельсиновое варенье или шоколад с орехами... а если еще ее и маслом намазать... Бессовестно всплывшие и не желающие уплывать ассоциации аппетита по отношению к фрукту тоже не вызывали.

- По крайней мере, надеюсь, что это фрукт... - пробормотал он вслух.

- Овощи на дереве не растут, - не очень убеждённо отозвался Агафон, с подозрением нюхая свою порцию. - А на ягоду не похоже. Наверное.

- ...и что он дозрел и не ядовит без термообработки или специального приготовления, - дотошно закончил Анчар.

Это остановило Агафона, мужественно разинувшего было рот для дегустации.

- Надо проверить этот момент на ком-нибудь, - задумчиво проговорил он.

- А на меня ты чего глядишь?

- Ну... может ты, как теоретик... ради эксперимента... готов пожертвовать...

- Ради эксперимента я готов пожертвовать только автором подобных предложений, - буркнул атлан и попытался разломить плод. Потом разрубить. Внутри оказалась узкая полоска зелёной мякоти и большая косточка. Понятнее от этого открытия статус съедобности их находки не стал.

Поискав глазами что-то на земле, Агафон бросил кусочек фрукта перед рогатым чёрным жуком. Недовольный невесть откуда взявшимся препятствием, тот сердито перелез через него и продолжил свой путь.

- Насекомое не ест, - грустно констатировал факт его премудрие.

Следующей жертвой науки предложили стать стайке розовых птичек, приземлившихся неподалёку, и тоже отказавшихся.

- Два-ноль, - подытожил второй этап атлан. Желудок Агафона скорбно, но звучно оплакал сию весть.

Третьим подопытным кроликом должен был стать зверёк вроде крысы, промчавшийся поодаль и юркнувший в норку у корней подозрительного дерева. Кусочки плода перед входом у вышедшего из дома хозяина восторга не вызвали. Брезгливо обогнув их, он шмыгнул в траву по своим делам под прощальный аккомпанемент желудка Анчара.

- Кабуча! - выругался Агафон и яростно швырнул остатки фрукта в реку. Косточка утонула, а сине-зелёное нечто равнодушно закачалось на волнах. - Вот! Даже не тонет! Что оно после этого, по-твоему? Надо было лучше уж крысу ло...

Вода у берега, там, где упал плод, забурлила, и из прибрежной мути высунулась усатая рыбья морда. Она распахнула рот, похожий на кошелёк - и фрукт пропал.

- ...вить... - умильно улыбаясь, договорил его премудрие и полез в карман за добавкой и шпагатом.

Через час Агафон вырыл из остывшей золы костра четыре обмазанные глиной рыбины.

- А хорош всё-таки этот фрукт, - проговорил он, разделывая на широком листе нежное розоватое мясо. - Надо в дорогу запастись.

Когда они уходили, своей доли костей, потрохов и плавников ждали стайка розовых птичек, крыса с семейством и рогатый жук.

Мысленно поблагодарив предприимчивого Делмара, снабдившего всю компанию мачете из крыльев машуканьских комаров, маги взяли курс на юго-восток. Идти приходилось медленно, прорубаясь сквозь заросли, словно специально нагроможденные у них на пути. Взгляд направо, налево - относительно чистый путь. Вперёд - и сплетение лиан, веток и свисающих корений поджидало их прохода, потирая орхидеи и подхихикивая пересмешниками. Влажность вокруг стояла такая, что было неясно, не высохла еще их одежда после купания, или заново промокла от пота. Однако сырая жара, напоминающая о лукоморской парилке, не мешала насекомым, птицам и зверюшкам, а может, и рептилиям, вылезти из своих жилищ и орать во всю Ивановскую над головами людей на разные голоса, одинаково крикливые, или пытаться попробовать их на вкус.

Пыхтя, Агафон и Анчар, сменяя друг друга, рубили неряшливую паутину зелени то с правой, то с левой, а когда уставали обе, хватались за перемотанную лианами рукоять обеими - и секли, кромсали, изводили под корень зелёного противника, не отдававшего без сопротивления ни пяди родной земли. Агафон махал крылом и тихо дивился, отчего в детстве мечтал стать дружинником. Правда, мечта эта завяла, когда через неделю после дружины по их деревне прошёл бродячий балаган, и тогда ему захотелось непременно стать фокусником или хотя бы клоуном... Хорошо всё-таки, когда сбываются твои правильные мечты. Хотя, с другой стороны, если бы он стал дружинником, то рубил бы сейчас этот силос одной левой с закрытыми глазами. А с третьей - дружинником он сюда попал бы, только если бы великий сабрумайский князь спятил на почве глобальных завоеваний. А с четвёртой - великий сабрумайский князь - это он, хотя если бы ему пришло в голову предъявлять права на престол, это означало бы, что он точно спятил... А с пятой... с пятой...

Анчар в свою очередь на острие атаки тоже сосредоточенно пыхтел, размышляя о чём-то, для спутника закрытом. Иногда он забывал прятать эмоции и улыбался, и тогда с точки зрения Агафона начинал походить не на демона открытий чудных[33], а на живого человека. Но хорошие мысли в гудящей от жары и усталости голове надолго не задерживались, и лицо атлана сперва быстро возвращалось к норме - хмурой и сосредоточенной, а вскоре и вовсе перестало покидать ее: рубить так же долго и успешно, как его молодой коллега, у него не хватало сил. Месяцы, проведённые в кабинетах и лабораториях, давали о себе знать, но, изнемогая и задыхаясь, атлан упорно отказывался признавать свою слабость. Даже если этот оголтелый сабрумай и не заметил бы, запроси он роздыху чуть пораньше... или не чуть.

Заряд бодрости его премудрия кончился первым. Вторым иссякла решимость, последним растаяло чувство долга. С полчаса после этого Агафон продвигался вперёд исключительно на упрямстве, а Анчар тащился за ним из солидарности, не в состоянии уже и поднять мачете, то и дело собираясь попросить остановиться, но каждый раз продолжая молча идти вперёд. Однако как только ручей пересёк их путь, неширокий и быстрый, Агафон объявил перерыв. Может быть, ему просто было нужно время, чтобы вспомнить, как ведут себя люди, которым не надо махать ножами.

Они воткнули мачете в землю и склонились к воде. Пить, обливаться, сунуть в воду голову, стукнуться о дно макушками, снова пить, попытаться нырнуть, доведя до инфаркта мелкую водную живность, убедиться, что глубина до колена на середине - не обман зрения, поплавать, обдирая локти, снова пить... И нечего этим рыбёшкам, змейкам и жукам так на них таращиться, не напугают и водохлёбного настроения не испортят, не на тех напали. Ну или не напали, и неизвестно еще, кто на кого первый, если есть снова захочется.

- А теперь передых... пока не передох... - просипел Агафон, и они опустились на корни толстого дерева, обросшего орхидеями как бородой.

- Давно пора... было... - Анчар выжал балахон, расстелил на бугрящихся корнях в тщетной надежде на просушку, откинулся на ствол и закрыл глаза. - Вы, боевые маги, не знаете меры и не умеете отступать. Рубить - так сплеча и под корень и пока руки не отвалятся. Причем свои или врага - дело десятое.

- Если рубку врагов доверять кабинетным фундаменталистам, - усмехнулся сабрумай, сдирая с себя мокрый балахон, - то враги состарятся и умрут, пока дело дойдёт хотя бы до выбора меча.

- И проблема решится сама собой.

- Если раньше не порешит несостоявшихся решателей. Ваша слабость в том, что мир идей и мир людей в вашем представлении встречаются редко и ненадолго. Вы живёте в первом и приходите в гости во второй. И ведете себя там как гости. Люди смотрят на вас, ждут решений и свершений, а вы медитируете на коллекцию пуговиц и стараетесь не наступить на кота.

- Зато вы любите там похозяйничать, - кисловато усмехнулся атлан.

- Лучше уж мы... чем не мы. Вы слишком много думаете, причём не о том, о чём надо, и слишком мало делаете.

- К чему это ты?

Агафон пожал плечами:

- Как минимум, к тому, что если ты устал, ты мог бы первым заявить об этом, а не ждать меня или ручья.

Атлан задумался.

- Наверное, ты прав...

- Ха.

- ...в чём-то.

- Ха-ха!

- А еще вы - самоуверенные нахальные типы, - без особого апломба пробормотал он.

- Не надо комплиментов, - хмыкнул его премудрие, закрывая глаза.

Следующие полчаса джунгли оглашались лишь привычными голосами ликующей, влюбляющейся и охотящейся природы.

Когда привал был завершен усилием коллективной воли, маги поднялись, натянули балахоны, и двинулись форсировать водную преграду, всё так же мирно журчавшую на своём бесконечном пути к неизвестной реке. Несколько шагов - и Агафон внезапно нагнулся и зашарил по дну меж камней.

- Что там? Рыба? Рак? - заинтересованно остановился Анчар.

- Если бы... - пробормотал маг и выпрямился. На его ладони, тускло поблескивая, лежала металлическая круглая пластина с дыркой, изрезанная зигзагами и загогулинами.

- Оберег от болезней, судя вот по этой группе линий... - забормотал атлан, с любопытством вглядываясь в находку. - А этот кластер даёт носителю удачу... по мнению самого носителя. Научно доказанной эффективности этот узор не имеет. А тройная кайма... Видишь? С разновысокими зубчиками? Мне кажется, она означает... означает...

- А мне кажется, она означает... - скрежетнул зубами Агафон, ухватил спутника за рукав и потащил вверх по течению.

- Погоди, я еще не сопоставил... И с чего ты взял, что нам туда?

- А вот с чего.

Маги остановились, и атлан ахнул: в десятке шагов от пробиваемого ими зелёного коридора выбегала из джунглей, перепрыгивала через ручей по плоским валунам и продолжала путь узкая, но не вызывающая сомнений в своём существовании тропа! Значит, полдня они потратили на то, чтобы... чтобы...

- Может, это звериная, - без особой надежды уныло выдавил Анчар и почти одновременно увидел в мокрой земле на дальнем берегу отпечатки босых человеческих ног.

- Как такое явление называется в работе экспериментатора? - прыснул Агафон.

- А в практике боевого мага? - не остался в долгу атлан.

- 'Эффект мухи'.

- Почему мухи?

- А ты видел когда-нибудь муху на стекле, пытающуюся вогнать себе голову в зад в сантиметре от открытой створки?

Кривовато усмехаясь и покачивая головами, коллеги ступили на тропу.

- Деревня - это хорошо, - рассуждал его премудрие, уклоняясь от нависавших над головами веток. По сравнению с тем, что они изводили до этого, пара лиан и молодых ветвей были пустяком, хотя выдрессированные руки уже сами собой тянулись к мачете.

- В деревне можно будет пополнить наши запасы, - практично соглашался Анчар, - и узнать о Мангангедоле.

- Если они хотя бы слышали такое слово, - скептически поджал губы Агафон. - Часто от местности к местности легенды разнятся. И не исключено, что у этих аборигенов боги проживают на ветках бесконечного дерева к северо-западу, или внутри горы на юге, или вообще катаются по всему Узамбару на облаках, свесив ножки и поплёвывая на подотчётное население.

- Это они могут...

- Ничего, разберёмся! - почти жизнерадостно отмахнулся от сомнений его премудрие. - В любом случае, деревня - это хорошо!

От тропы то и дело отходили дорожки поменьше, теряясь под пологом шумного узамбарского разнолесья, но каждый раз маги, посовещавшись, оставались на главной тропе. Правда, после того, как из нее убежало несколько малых тропинок, она похудела изрядно, но путники были упорны: видения деревни - источника всяческих благ - маячили перед их мысленными взорами. И пусть деревня будет не очень большой. В любом случае, деревня - это хорошо.

Наверное, деревня и впрямь была бы хорошим местом для изнемогающих путников, особенно к вечеру. Выяснить это им так и не удалось, потому что в конце пути их поджидал единственный дом на широкой поляне. Было видно, что лес, окружавший ее, гнали всеми возможными способами: обломки молодых стволов обступали хуторок как часовые. Тут и там валялись большие, но низкие кучи прелой листвы, смешанной с глиной. Плодовые деревья сгибались под тяжестью знакомых синих фруктов. Под навесами хранилась немудрящая утварь, назначение которой не смог определить не только горожанин Анчар, но и Агафон. Придирчиво оглядев неровные глинобитные стены хижины с завешанными тканью окнами, подгнившие пальмовые листья на крыше, дверь из прутьев, хлипкий пристрой с козами и полузаросшие грядки, коренных обитателей которых было не отличить - или не разглядеть - под ковром бодро красовавшихся сорняков, маги переглянулись.

- Ну... - повёл плечом Анчар, грустно прощаясь с частью своих ожиданий, - я так полагаю, что в нашем положении отдельно стоящее строение - тоже хорошо?

Одарив коллегу непередаваемым взглядом, Агафон подошёл к закрытым дверям, поискал молоточек или шнурок колокольчика, но за отсутствием таковых решил поработать колокольчиком сам:

- Эй, хозяева! Доброго вечера вам! Гостей принимаете?

Тишина была ему ответом. Пожав плечами, он постучал в стену рядом с дверью. Кусок глины, смешанной с соломой и еще местные боги знают, с чем, упал ему под ноги.

- Похоже, дома никого нет, - пришёл к очевидному выводу атлан.

- Похоже, - кивнул Агафон и взялся за ручку, сплетённую из сухой травы.

- Ты куда? Входить гостям в дом в отсутствие хозяев неприлично!

- Неприлично хозяевам не быть дома, когда приходят гости, - отмахнулся его премудрие. - И мы ж там ничего не сломаем.

- Я прослежу за этим, - кивнул атлан и вздохнул. Глаза его затуманились: - Забавно сейчас вспоминать, но в детстве я хотел стать этнографом: путешествовать по Белому Свету с пером и бумагой, исследовать его разнообразие, богатство культур и обычаев, одежды и кухни...

- Ну так тем более: воплоти свою мечту в жизнь. Хоть кусочек. Хоть глоточек. Может, еще порадуешься, что она не состоялась.

- Может. Но вряд ли. Мечта детства - это святое, высокое и непоколебимое. Тем более что я обожаю узнавать новое. На этом фундаментальная наука и держится: человеческое любопытство - двигатель прогресса.

- Двигатель прогресса - человеческая лень, - пробормотал его премудрие. - И ты будешь смеяться, но я в детстве тоже хотел стать путешественником. Без бумаги, просто с мешком и посохом. Ходить по городам и весям, глазеть по сторонам, соваться куда попало, всё пробовать, во всё вмешиваться, со всеми знакомиться... но обязательно потом возвращаться домой.

- Почему?

- Если ты не рассказал о путешествии - его наполовину не было, - усмехнулся Агафон и потянул дверь на себя.

Верхняя петля отвалилась с куском глины стены, и створка устремилась к земле, выдирая из стены своим весом петлю вторую. Ручка осталась у него в руках.

- Ты же обещал!.. - атлан кинулся ее поднимать.

- Всё в порядке. Я обещал ничего не ломать там. А она сломалась тут. И вообще, им давно пора устроить проветривание: кажется, в доме что-то сдохло.

- А может, это ужин?..

С первого взгляда внутренности этой хижины ничем не отличались от десятков ранее виденных Анчаром: обложенный камнями очаг посреди комнаты, большой и квадратной, за перегородкой - спальня, дыра в середине потолка - узамбарский дымоход, корзины у стен - с добром, не иначе. На стенах полки с посудой, самых разных калибров и расцветок, но ни одной одинаковой - и ни одной целой. Трещины, сколы, а то и отсутствующие куски по краям - словно кто-то прошёлся с мешком по городской свалке. Рядом с очагом - грубо сколоченные козлы с наброшенными стволами молоденьких деревцев, накрытых сверху широкими пальмовыми листьями - не иначе, как стол со скатертью. На столе - три тарелки с едой, рядом - ложки. Задвинутые под стол притулились три пня с грубо обрубленными корнями. Из боков их торчали сучки.

- Дрова? - задумчиво оглядел их атлан.

- Табуретки? - предположил Агафон.

- Двигать такие туда-сюда даже три раза в день - руки отвалятся, - покачал головой Анчар.

- Может, они легче, чем кажутся. Бывают такие породы деревьев, которые... которые...

Маг ухватился за сучья и потянул крайний пень на себя.

- ...но они, кажется, здесь не растут, - выдохнул он через несколько секунд. Пень под его натиском сдвинулся лишь на полшага.

- Мне кажется, ты неточно прилагал вектор силы. Для максимальной эффективности вектор перемещения объекта должен быть параллелен плоскости, в которой... - взыграл экспериментатор в атлане. Взяв понадёжнее за сучки соседний пень, пониже, но пошире, он потянул его из-под стола. - В кот...торой... кот-тор-р-рой... Хм. Или мы после дня пути и бескормицы настолько ослабели, или...

- Вот этот должен быть  полегче!

Раззадоренный Агафон ухватил за рога третий пенёк, самый маленький, и дёрнул на себя. Тот подался, хоть и неохотно.

- Вектор должен быть параллелен... - принялся корректировать его курс атлан.

- Да параллелен мне твой вектор... - отодвинул его плечом Агафон. Анчар упрямо не отцепился, Агафон не менее упрямо подналёг, вектора смешались, как нитки под лапами шкодливых котят, и пень перевернулся, едва не отдавливая им ноги. Его премудрие бросил взгляд на впившиеся в земляной пол сучки-ручки и покачал головой:

- Да простят меня хозяева, но поднимать я его не буду.

- Я тоже, - неохотно согласился атлан. - По крайней мере, на голодный желудок.

И глаза его сами собой устремились к тарелкам.

Одна, широкая и глубокая, как филиал моря и больше напоминающая таз, была наполнена белыми катышками, политыми чем-то комковато-синим с кусочками другого чего-то - буро-зелёного цвета. Анчар успел сказать себе, что это творог, фрукты в варенье, и содержимое его желудка, и без того скудное, милостиво соблаговолило остаться на месте - пока. Вторая была налита до краёв бурой жижей, похожей на пивное сусло. Под присыпкой из сушёной травы в ней что-то бродило. В лучшем случае, процессы. В третью, поменьше, с горкой наложили маленьких склизких горошин с жёлто-чёрной подливкой. Возможно, это была каша. По сравнению с соседними блюдами она казалась вершиной узамбарского кулинарного искусства[34].

Агафон наклонился над большой тарелкой и осторожно потянул носом: оформление блюда - оформлением, но съедобность любого продукта была для него сейчас прямо пропорциональна времени, проведенного в пути по лесам и долам. Атлан перехватил голодный взгляд товарища, понял, что ему в зеркало сейчас смотреться не стоит тоже, и мужественно произнёс:

- Нет. Мы не станем ничего есть без разрешения хозяев.

- Конечно, не станем, - пробормотал Агафон. - Не уверен, что проголодаюсь настолько даже через неделю. Но просто интересно. Не подумал бы, что такое вообще можно найти в тарелках, а не в корыте. Ты, как опытный экспериментатор и несостоявшийся этнограф, как думаешь, что это?

- Творог! - снова сработала система безопасности его желудка. - И варенье.

- От таких этнографов...

- Я учёный, а не самоубийца.

- Какая разница?

Его премудрие глянул на синюю чашку так, эдак и, наконец, не выдержав боя с любопытством, взял ложку и осторожно подковырнул кочковатую массу с краю, цепляя и жижу. Потянул носом... поднес к губам... Отщипнул чуток...

- Ну и ка... - но договорить Анчар не смог: рожа, скроённая подопытным Агафоном, заставила прикусить язык.

- Через три недели. Минимум.

- Но это был творог? - откашлявшись, упрямо уточнил атлан.

- Отведай, - кисло предложил его премудрие. - Это ведь ты у нас тут этнограф-испытатель.

- Сам такой, - не стал углубляться в изыски атлан.

Он гордо отвернулся, но попранное реноме исследователя и первопроходца вопияло о реабилитации.

- Я лучше суп... проанализирую.

И проанализировал, понаклоняв тарелку взад-вперёд. И пожалел, что потревожил его покой. Но под ехидным взором сабрумая отступать было некуда, и он, вооружившись ложкой, зачерпнул из середины немножко - муха не утонет - и поднёс к лицу. Но, как оправдывался потом Анчар, это не он, это набродившиеся процессы захотели домой, и образец выплеснулся из ложки обратно, мазнув бурой вонючей субстанцией его по носу.

- Ну и как похлёбка?

- Принимая за основу твою классификацию - через тридцать три недели. Минимум.

Оставалась неизученной тарелка с псевдокашей.

- Ну? Продолжаем сбывать мечты детства? Оптом дешевле? - ухмыльнулся его премудрие.

- Всё, что останется после тебя - моё, - не остался в долгу Анчар. Забыв, что имеет дело с Агафоном Мельниковым.

- Договорились! - подмигнул Агафон, зачерпнул полную ложку, и под отчаянный визг здравого смысла сунул ее в рот. И еще раз. И еще.

- Ты... Не надо таких жертв, - с недоумённой благодарностью пробормотал Анчар, и получил ответ сквозь набитый рот:

- Жертвой будет, если я остановлюсь. Бери ложку, пока еще что-то осталось.

Не сводя со спутника настороженного взора в ожидании подвоха, атлан последовал его совету и подцепил несколько горошин. С такой настороженностью он в лаборатории брал образцы чего-то, что могло взорваться от неуклюжего движения или дыхания.

- Пробуй, пробуй! - уплетая за обе щёки, энергично закивал Агафон.

Он попробовал. Сорго? Просо? Перловка? Нет, ни то, ни другое, ни третье, как можно описать новый вкус, не похожий ни на что! Но съедобность образца была неоспоримой. Особый шарм придавала неизвестному блюду подливка: острая, терпкая, пряная - она словно просила 'съешь меня в первую очередь'. И не успели маги оглянуться, как ложки их столкнулись на дне пустой тарелки, соскребая со стенок остатки еды.

- Кабуча... - опомнился атлан, опуская ложку. - Мы же только что съели чужой ужин! В чужом доме! В чужом краю!

- Извинимся, - убеждённо проговорил Агафон. - И попросим добавки. То ли это я такой голодный, то ли после первой тарелки и помои покажутся борщом, но рецептик этой субстанции я бы записал. Особенно соуса.

- А если это была их единственная еда на вечер? - строго покачал головой атлан, одновременно прикидывая, как бы потом выпросить этот рецептик у коллеги... и ухватился за край стола. От усталости, наверное, стены хижины покачнулись перед глазами.

- А вот и проверим! Мне кажется, там у них чуланчик полезный, - бодро кивнул Агафон на полумрак, поджидавший их за перегородкой - и тоже схватился за стол.

- Уходили сегодня Сивку... кажется... - хмыкнул он загадочные слова, потёр глаза кулаками и упрямо возглавил авангард.

- А мне кажется, там у них спальня, - нахмурился Анчар.

- Или склад. Или учебный класс. 

- Да хоть камера пыток. Без приглашения хозяев...

- Не будь занудой, атлан. Где твой исследовательский пыл? Этнографическая жажда поиска и открытий? Хозяева не узнают. Мы ж ничего трогать не будем!

- Потому что мы уже всё потрогали, - Анчар покосился на стол, но за товарищем поспешил - исключительно в роли сдерживающего фактора, как сказал себе.

За тонкой стеной, обмазанной глиной и тоже, как все стены этого дома, потихоньку крошащейся, находилась спальня. Иного назначения трём объектам длиной в пару метров атлан придумать не мог.

- Спальня. Я ж говорил.

- Хм...

Агафон потрогал первую лежанку, прикрытую огромными кожистыми листьями. Чтобы сделать это, ему не пришлось даже наклоняться: они были навалены до пояса.

- Ого!

- Что там?

- На камнях они спят, что ли?

Он приподнял край зелёного покрывала и обнаружил несколько широких низких корзин, поставленных друг на друга и наполненных кокосовыми орехами.

- Склад! Я ж говорил!

- Маловероятно, несмотря на очевидные свидетельства! - упёрся Анчар и сдвинул циновку со второй лежанки в нескольких шагах от первой.

- Что там?

- С...свитки?..

- Чего-о?..

Если бы атлан обнаружил там Велика и двух их узамбарцев, его премудрие удивился бы меньше.

- Рукописи. Может, это библиотека? Или частная коллекция? Десяток корзин с рукописями в такой глуши - просто оплот учёности и интеллигенции. Невероятно!

Агафон нетерпеливо выглянул из-за плеча товарища и опешил.

- Свитки? Какие свитки, ты чего? Кашки-парашки переел? Это же огурцы!

- Сам ты... Агафон... мельников сын... огурец, - обиженно насупился Анчар, вытащил из-под циновки свиток и принялся бережно разворачивать.

Потрясённый Агафон наблюдал сперва за тем, как чокнутый учёный взял в руки вамаясьский огурец и стал пытаться снять с него шкурку по всей длине, а потом со всё большим изумлением - как ему это удалось. Не теряя ни секунды, он сам выудил из-под циновки длинный округлый предмет... повертел в руках... поковырял... понюхал... поискал надписи... и не нашёл. На огурцах вообще редко кто что-то пишет.

- Ну, ну? - ободряюще оторвался атлан от изучения своего. - Про что у тебя текст попался?

- Н-не понял. А... на твоём что  написано?

- Неизвестный язык, - чуть смущённо пожал он плечами. Пальцы его разжались, роняя объект изучения, и обратная сторона ладони провела по глазам. - Да и голова... что-то кружится...

В кои-то веки его премудрие не нашёл повода для спора.

- Ага... - подтвердил он, покачнулся, и опёрся о третью лежанку, у самой стены, покрытую сшитыми вместе козьими шкурами.

- А под шкурами... что? - покачиваясь как пьяный, Анчар подошёл к спутнику и наклонился, пытаясь деликатно заглянуть под свисавшее меховое покрывало. От наклона голова его закружилась, и содержимое желудка, решив, что катание на карусели не входит в его планы, попросилось выйти.

- Ты чего? - обеспокоенно пробормотал его премудрие.

- Какая... разница... - прохрипел атлан, покачнулся и рухнул на лежанку, как подкошенный.

- Не ложись... на пенёк... вылетит... не поймаешь... - не понимая, что говорит, пробормотал Агафон и упал рядом. Через секунду они оба тихо похрапывали. На хижину опускалась ночь.

Анчар спал и видел сон. Он понимал, что редко во сне сознаёшь, что спишь, но сейчас он был уверен в своём нахождении во владениях Молчаливого Лунного Бражника. Потому что только во сне можно видеть самого себя лежащим рядом с коллегой на куче человеческих костей, прикрытых козьими шкурами, в какой-то непонятной избушке невообразимой степени аварийности, у двери которой с топотом и пыхтением, кои должны были разбудить его и Агафона, если бы это происходило на самом деле, появились трое странных существ. Еще одним доказательством его сонного состояния являлось то, что ни с того, ни с сего, ему стало известно их название: чихубулебаби. Один роста был большого, второй - еще больше, третий - просто огромного. Наверное, чихубулебабай, чихубулебаба и чихубулебэби. Драная грязная одежда была напялена на них как попало, чёрная кожа тускло бликовала под луной, длинные кучерявые волосы свалялись до состояния войлока, и походили бы чихубулебаби на обычных узамбарцев, как две капли воды[35], если бы вместо носов на их физиономиях не болтались хоботы. Небольшие, до подбородка, но и этого было достаточно, чтобы заставить Анчара расхохотаться: и привидится же такое! Сконфуженно оглянулся он на Агафона: не разбудил ли? - но тот спал и улыбался. Наверное, ему тоже снилось что-то забавное.

Чихубулебаби остановились у дверного проёма в поисках загораживавшей его ранее двери, но не найдя ее в вертикальном положении, наклонились и задвигали хоботками, словно рассчитывали отыскать пропажу по запаху.

- Кто приходил в наш дом? - как засорившаяся труба городского водостока прогундосил самый большой чихубулебаби.

- Кто приходил в наш дом и уронил нашу дверь? - басом поддержал его второй по габаритам.

- Кто приходил в наш дом и уронил нашу дверь и полстены? - гнусавым дискантом пропищал третий.

- Это мы, извините, мы не хотели, мы нечаянно! - взял атлан на себя половину вины, но хозяева его не услышали. Толкаясь и швыркая хоботками, они ввалились в хижину одновременно, походя расширяя плечами дверь до размеров ворот, и закрутили головами. И первым, на что упали их взгляды, подсвеченное лунным светом, безмятежно заливавшимся теперь в дверной проём размера XXXXL, были, конечно...

- Кто сидел на моём тубарете и подвинул его?! - возмущённо прогудел чихубулебаби.

- Кто сидел на моём тобарете и подвинул его, и руки у него не отсохли?! - сердито присоединилась к нему чихубулебаба.

- Кто сидел на моём табарете и опрокинул его, и ничего у него не отсохло?! - ошеломлённо воскликнул недоросль.

Чихубулебабай, чуя подвох, метнулся к столу.

- Кто жрал из моей чашки моей ложкой?! - взревел он.

Второй у финиша была чихубулебаба.

- Кто жрал из моей чашки моей ложкой? Это негигиенично!..

Остаток фразы был заглушён горестным визгом чихубулебэби:

- Кто жрал из моей чашки моей ложкой и всё сожрал?!

Чихубулебаби заметались по комнате, налетая на стол и табуретки и допереворачивая ее, роняя полки, с дребезжанием и звоном обрушивая посуду и утварь и гневно трубя. Атлан нервно хихикнул: хорошо, всё-таки, что это сон. Можно смотреть спокойно, чем всё у них кончится, а если хэппиэнда не будет, то просто перевернуться на другой бок.

- Давайте посмотрим в той комнате! - убедившись, что в развалинах их немудрящего хозяйства не спрятаться теперь было и крысе, прогундел чихубулебабай.

- Давайте посмотрим в той комнате, потому что больше негде! - горячо закивала чихубулебаба.

- Давайте посмотрим в той комнате, потому что больше негде, и сразу надо было оттуда начинать, я так и думал! - задиссидентствовал чихубулебэби.

И не успел Анчар и третьим глазом моргнуть, как чихубулебаби ввалились в их спальню.

- Кто трогал мою кровать?! - трубно проревел глава семьи, указывая на потревоженное покрывало, и атлан с ужасом увидел, что меж листьев проглядывают не орехи, а черепа.

- Кто трогал мою кровать и мыл мне кости?! - взревела чихубулебаба, брезгливо сбрасывая отодвинутую циновку.

Анчар задохнулся. Огурцы?! Свитки?! Какого бегемота!.. Большие и малые берцовые, лучевые... Холмики из прелых пальмовых листьев, прикрывающие глину и палки по всей поляне были не свалками, а человеческими домами в деревне после того, как за ними долго время не ухаживали хозяева! А хозяева не ухаживали за ними долгое время потому, что...

- Кто трогал мою кровать... - начал было чихубулебэби - и в густом полумраке комнаты без окон он вдруг разглядел ответ на свой вопрос. Непонятно отчего, но у атлана создалось впечатление, что переворот на другой бок улучшению сюжета сна не поможет.

Первым порывом был использовать магию, но воспоминание об Уагаду, жаждущей встречи с  ними, задушило его на корню. Второй идеей стало разбудить Агафона: он что-нибудь обязательно придумает. Но что спросонья может тут придумать боевой маг, подумать было страшно, но еще страшнее о том, как они потом всё равно предстанут перед Уагаду.

Руки чихубулебэбика, больше похожие на лапы гориллы по размерам и силе, сомкнулись на плечах атлана. Из таких вырваться мог, наверное, только Каменный Великан. Вот если бы он был здесь!..

- Вот кто всё это натворил в нашем домике! - юный людоед радостно дёрнул хоботком и растянул губы-подушки, обнажив острые клыки.

- Ага! Они! Больше некому! Ишь, побелели от страха! - довольно раззявил пасть глава семьи.

- Или помылись хорошо? - задумчиво проговорила чихубулебаба. - Может, люди все такие, если с золой пошкрябать?

Чихубулебабай глянул на свои ладони - единственное, что торчало наружу из-под намотанного тряпья - и нахмурил брови:

- И мы тоже, что ли?

- Кончайте языками трясти! Жрать охота! - чихубулебэби прервал их беседу об эмпирическом экзистенциальным требованием с пылом и эгоизмом голодного недоросля.

- Режим питания нарушать нельзя, - согласилась чихубулебаба.

Три пары посверкивающих белками глаз забегали по гостям, деля их на филейчики, рёбрышки, рульки и прочие деликатесы.

Потирая лапоруки, чихубулебабай двинулся к кровати отпрыска, превратившейся в стол. Оттирая его не менее могучим, чем у мужа, плечом, вперёд подалась и чихубулебаба. Сейчас они разбудят Агафона, и... Сожрут ли гостей чихубулебаби, или их раздерёт на кусочки злопамятная богиня, становилось несущественным вопросом ближайшего времени.

- Жратеньки... - умильно закрутил хоботком чихубулебабай. - Один мой... потолще...

- Руки чистые? - зыркнула на семейство чихубулебаба, энергично вытирая ладони об подол. Что-то в ее взгляде и позе подсказало Анчару, что был это вопрос не столько гигиенический, сколько тактический. Отправить родню мыть руки, а самой... Но что делать? Что им-то делать?! Вернее, ему что делать?!..

А что сделала бы сейчас Оламайд?

Два плюс три сложилось моментально.

- Меня должен съесть малыш, - сипло проговорил Анчар, открывая глаза, и без удивления подмечая, что в визуализации мизансцены ничего не изменилось. - Я лежу на его постели. А моего друга должна съесть его мать. Потому что у нее чистые руки.

- Ага!

- Ага!

- Что?!

Есть контакт.

- Хотя, с другой стороны, самый старший чихубулебаби тут отец. Значит, меня должен съесть он.

- Ага!

- А моего друга - его жена как самая старшая... чихубулебаба.

- Ага!

- Что?!..

- Или нет! - воскликнул атлан, нервно косясь на Агафона - не просыпается ли сабрумай. Но тот спал сном сухого младенца. - Моего друга должен съесть малыш, потому что он нас нашёл.

- Ага!

- А меня - отец. Потому что он самый сильный.

- Ага!

- Что?!..

- Хотя нет! Меня должна съесть мать, потому что она женщина. А моего друга - малыш, потому что растущему организму нужно уступать много еды. Чтобы он вырос побольше и мог отбирать ее сам.

- Ага!

- Что?!..

- Наверное, у меня не очень хорошо получается, - Анчар принял вид настолько сконфуженный, насколько смог. Конечно, с такой артистичностью его бы изгнали с позором даже из кружка самодеятельности для слепоглухонемых... но вершины актёрского мастерства могли спокойно спать непокорёнными. Цель атлана была иной. И он ее достиг. - Поделите-ка лучше нас сами. Одному - одного. Второму - другого. А третьему... чего-нибудь в следующий раз.

- Болтун мой!

- Спящий мой!

- Они на моей кровати лежат! Один мой!

- Я мать твоя! Один мой!

- Эй, куда?! Я отец, мне первый выбор!

- А я - ребёнок! Всё лучшее - детям!

- А я мать! Ишачу на кухне на вас как рабыня целыми днями, роздыха не вижу! И тут...

- Хоть как, хоть кому, но один - всё равно мой!

- Мой!

- Мой!..

Руколапищи рванулись к еде, столкнулись, стукнули сперва друг по другу, потом выше, дальше, сильнее... Гнусавый рёв возмущённых чихубулебаби сотряс хлипкие стены хижины. Чихубулебэби пробил перегородку между спальней и кухней, но тут же вскочил и снова ринулся на делёж ужина. К рыку и вою добавились смачные звуки ударов. Внешние стены покачнулись, но устояли.

- ...ребёнок!..

- ...отец!..

- ...мать!..

- ...один мой!..

- ...хобот еще не вырос!..

- ...твоё воспитание!..

- ...твоя кровь!..

- ...это я детей воспитывать не умею?!..

- ...и мать твоя!..

- ...и мать твою!..

Анчар, ухватив Агафона за шкирку одной рукой и на всякий случай зажав ладонью рот другой, лежал в положении 'низкий старт' ни живой, ни мёртвый. Бежать можно было только в одном направлении, но там шел теплый семейный разговор чихубулебаби. Подайся они туда - и их растопчут за секунду!

Агафон зашевелился. Блаженная улыбка снова забродила по его губам.

- Сон... какой...

Атлан в панике зашарил глазами вокруг в поиске чего-нибудь пригодного для временного оглушения товарища - но крайние меры не понадобились. От особо убедительного аргумента жены чихубулебабай врезался во внешнюю стену, и та с треском проломилась. Крыша захрустела. С оскорблённым рёвом чихубулебабай ворвался обратно, попутно снося остатки стены. Из-под потолка посыпалась труха, пыль, сухие мухи, живые пауки и умирающие стропила, но семейству, увлечённому процессом, из питательного ставшего воспитательным, было не до таких мелочей.

Агафон замычал. Веки его дрогнули, приоткрываясь.

- А мне.... такой смешной сон... снился....

Потрясённый дом по инерции постоял еще несколько мгновений и стал оседать набок. Раненая стена треснула и обрушилась первой. Путь к свободе был открыт.

- Б-бежим!!! - прошипел атлан, чувствуя, как дышать мешает застрявшее в городе сердце.

- Куда?..

Не тратя времени на объяснения, Анчар рванул товарища за шиворот и выволок наружу. Еще миг - и стены за их спинами сложились, накрывая разбушевавшихся чихубулебаби оставшейся без поддержки крышей.

- В лес! Скорее! - волок атлан всё еще ошалелого Агафона к темневшей впереди стене деревьев. Но преследования опасаться им было нужно вряд ли: сзади, будто ничего не случилось, доносились гундосые вопли:

- ...а твоя спятившая бабка!..

- ...твои ничтожные предки ничем не лучше людей!..

- ...жизнь мне исковеркали неправильным мировоззрением!..

- Не ходите, дети, в школу:

Мы идём в Мангангедолу!

Там батат как виноград,

А в болотах - шоколад!..

Радостное пение Делмара разносилось по джунглям. Мальчик вприпрыжку скакал по широкой тропе, обнаруженной недавно, и в предвкушении появления людского жилища со всеми вытекающими комфортабельными последствиями заливался соловьём[36], заставляя штатных певцов проглотить языки и пожалеть, что это были не их уши.

- Там по небу мчатся плюшки,

А булыжник - как подушка!

Колбаса и антрекот -

Всё на дереве растёт!..

Горожанин до мозга костей, джунгли он мог воспринимать в качестве временного приключения, но не как среду постоянного обитания. Оламайд, относившаяся к неорганизованной зелени и насекомости, живущей в ней, как к неизбежному злу, поддерживала мальчика, хоть и не так громогласно и только когда удавалось угадать рифму и полёт мысли юного стихотворца, то есть раз строчек в десять.

- Там чего захочешь - есть!

Даже можно это съесть!

Там живёшь как толстый кот -

Ешь сметану круглый год!

И бананы! И оливки!

А в реке - с клубникой сливки!..

Велик относился к географическим трудностям с философским терпением бульдозера: если заросли преграждают тебе дорогу, кому-то наверняка придётся уступить. И это кто-то - не он. Если бы еще знать, идут ли они в эту Мангангедолу правильно, и где сейчас отец и его друг... Но пока не встретишь кого-нибудь, у кого можно спросить, не узнаешь, понимал он. Конечно, Делмар ему рассказывал истории про необыкновенных людей, способных по наклону сломанной травинки на западе определить поголовье и цвет антилоп на востоке, и именовались такие доки следопутами. Или следопытами? Но зачем следы пытать? Это уже колдовство чёрное получается... не в обиду его любимым узамбарцам будь сказано. Как бы то ни было, люди эти, где бы они ни водились, на их пути попадаться отказывались категорически, и с этим приходилось мириться и искать белых шаманов методом рандомного прочёсывания, основываясь на шаткой гипотезе, что идут они все в одном направлении, и скоро встретятся.

- Там живёт Большой Жираф,

Хоть сейчас он и не прав!

Он не спрячется от нас -

А не то получит в глаз!

Голем не был уверен, что настоящему богу, если его выводы относительно этого вида существ были верны на основании полученных данных, можно было дать безнаказанно в глаз или даже наступить на ногу. Но Делмар - такой замечательный человек, хоть и демо-версия пока, что исправлять его песню не хотелось совершенно.

- Хоть пол-джунглей обойдём,

Но втроём его найдём!

Пусть что есть, сей миг исправит,

Ну а нас домой отправит!

'И вернёт мне отца. Или поможет найти его. Плохо ему без меня. Наверное. Но мне без него еще хуже...'

Путники сперва услышали удары топоров и треск падающих деревьев. Сквозь буйную, чтобы не сказать буйнопомешанную, зелень они доносились слабо и глухо, и если бы не чуткий слух Велика, их можно было бы принять за признаки естественной жизни джунглей. Сколько раз они уже слышали плач ребёнка, стук ложек, старушечий смех, тарахтение трещотки, радовались, что обнаружили наконец-то людей, приближались к источнику... и обнаруживали какую-нибудь птичку, самозабвенно выпевающую арию своей подружке, или диковинного зверька, ругающегося с не менее странным соседом. Но на этот раз надежды их обмануты не были. Почти. Ибо, подойдя к ручью, на дальнем берегу, который на самом деле не был таким уж дальним, просто скользким и мокрым, узрели они лесорубов. Увлечённые своим делом, те не заметили компании.

- Люди! Настоящие! - радостным шёпотом воскликнул Делмар. - Теперь мы можем расспросить их и про белых шаманов, и про Мангангедолу!

- Велик, рыбонька, тс-с-с! - тут же обернулась на голема Оламайд. Тот покорно кивнул: объяснять[37], отчего ему нужно было таиться от незнакомых людей, не пришлось, хоть до сих пор не понимал он, почему при виде него аборигены разбегались с воплями и такой прытью, что нагнать их не удавалось еще ни разу.

Наученный грустным опытом, голем присел на краю тропинки и сделал вид, что он - валун, а люди, приняв вид беззаботный и неугрожающий, двинулись по камушкам через речушку к дровосекам.

- Прохладного вам денька, труженики! Как дела? Большой Полудённый Жираф вам в помощь! - выкрикнула Оламайд, приветственно размахивая рукой.

Дровосеки оторвались от своего дела, дав подрубленному дереву без присмотра качаться на ветру, вгляделись в незнакомцев и переглянулись:

- Опять двое!..

Не дойдя до того берега несколько шагов, соирцы остановились: издалека дровосеки казались обычными людьми, но при ближайшем рассмотрении... Делмар, конечно, слышал, что пальцем тыкать нехорошо, особенно в людей и особенно если они тебя видят[38], но не знал, распространялось ли это табу на людей, которые не совсем люди, потому что человеческих существ с хоботками вместо носов он еще не встречал никогда.

- Оламайд... - пробормотал он уголком губ, не прекращая на всякий случай улыбаться: людей с топорами лучше было не огорчать, даже если у них вместо носов болтались до подбородков подозрительные отростки. - Это кто?

Торговка кинула на мальчика задумчивый взгляд.

- Вот бы знать... Анчар уж наверняка сказал бы, кто такие, и всю родословную их выложил. А мне знамо одно. Это те, кого не придётся догонять, как тех трусливых килек, что встречались нам раньше.

- А-а. Кхм. Ну да.

Мальчик поправил на поясе мачете из комариного крыла, расправил плечи и двинулся к носатым лесорубам, бросившим работу и таращившимся на них с дружелюбными[39] улыбками.

- Прохладного вам денька, добрые... - Делмар замешкался, безуспешно выбирая подходящее название встреченному виду, - ...и красивые.

- Это он про меня, - кокетливо округлила глаза в сторону своих мужчин женщина с хоботком, статью напоминавшая Оламайд. Громила повыше - не иначе, как ее муж - ревниво сощурился, оценивая параметры соперника[40].

- Доброго вам улова! - поддержала спутника Оламайд. - И поруба!

- И покоса! - на всякий сельскохозяйственный случай добавил Делмар.

- Покосов у нас нет. А улов... кажись, добрый, - осторожно проговорил старший.

- Если не сорвётся, - не поленилась наклониться и постучать по бамбучине женщина.

- С места, - хмыкнул младший носатый.

- А палки - на постройку нового дома. Старый вчера пришёл в негодность, - мужчина оглянулся на кипу поваленного бамбука и поморщился.

- Лучше бы он во что-нибудь другое пришёл, - кисло разглядывая намозоленные ладони, пробормотал сын. - Или вообще никуда не ходил, если уж на то пошло.

- Но усталым путникам мы всё равно отыщем уголок для отдыха и обед! - сладко, чтобы не сказать, приторно, улыбнулась носатая женщина. - Двор-то у нас цел, и курятник, и навес, и козы уже вернулись - те, которых леопард не задрал.

- Те, которых задрал, вернулись тоже, - гордо усмехнулся старший носатый, кивая на воду поодаль, где в быстрых струях полоскалась пятнистая шкура.

Оламайд уважительно покачала головой: ее практичный взгляд работника торговли со стажем не обнаружил на шкуре ни одной дыры.

- Пойдёмте, пойдёмте, путники дорогие, чего ж мы стоим тут как столбики! Небось, утомились в дороге! - заворковала носатая. - И кстати, меня Адебоул звать, муженька моего - Джебхуза, а сына - Нкемдилим.

Когда взаимные представления окончились, Адебоул обернулась на сына:

- Ну, деточка, не ротозействуй! Прихвати вещи гостей, да поживее! Негоже добру пропадать!

- У нас нет никаких вещей, - развёл руками Делмар, впервые за несколько дней радуясь, что это правда. - Мы потерпели кораблекрушение на большой реке и теперь пешком добираемся домой. Только не знаем, правильно ли идём...

'А где вы живёте?', 'Что, совсем никаких вещей?' и 'Ух ты, кораблекрушение, очумительно!' прозвучали одновременно.

- Мы ищем дорогу в Мангангедолу, - степенно проговорила матрона. - Вы не знаете, где она?

- Нет, мы в дальних деревнях редко бываем, - покачал головой Джебхуза. - Конечно, если дела так и дальше пойдут, придётся бросить насиженное место и идти дальше, или вообще возвращаться к своему племени...

- Но пока дела к нам... то есть у нас... идут хорошо! - жизнерадостно потёрла руки Адебоул и улыбнулась во все клыки.

- Это... х-хорошо... что х-хорошо... - пробормотал Делмар и попятился.

- Пойдём, пойдём! - нежно обхватил его за плечи Нкемдилим, Оламайд была облаплена Адебоул, и гости под надёжным конвоем хозяев двинулись[41] по тропе к обещанному прибежищу усталых путников. Делмар тревожно оглянулся на Велика на дальнем берегу речушки, но тот сидел неподвижно. По каменным плечам и макушке скакала какая-то птичка в погоне за юркими сороконожками, но голем, казалось, полностью вошёл в роль валуна и даже не дал ни малейшего знака, что наблюдал за переговорами. Мальчик испугался: а что если Велик неожиданно сломался... или умер... или что случается с големами, когда... когда... что? Или уснул? Но им ведь не нужен сон! Или нужен?.. Он ведь теперь как человек... почти... а людям... А если он обиделся?!..

- Что там? - заинтересованно оглянулся и Нкемдилим. - Вещи?

- Нет... Птичка... интересная...

- Интересными птички бывают только в котле, птичка вне котла - перевод продуктов! - гоготнул Джебхуза, и путники и их спутники скрылись за поворотом.

- Не стесняйтесь, располагайтесь! - приглашающим жестом Адебоул указала на циновки, расстеленные в тени под навесом. Гости уселись, навалились на ограждение, плетёное из травы и веток,  получили в руки разлапистые пальмовые листья для обмахивания и отмахивания

Из глубины навеса из-за загородки на них уставились козы. Эта компания слегка приподняла дух гостей: если у хозяев имеются домашние животные, о которых они заботятся, стало быть, хозяева - люди... или кто там... добрые. В подтверждение этой мысли женщина подошла к загону и принялась ворковать что-то ласковое, почёсывая любопытные морды.

- Располагайтесь, ноги вытяните, руки на коленки положите - отдыхайте, не напрягайтесь! - улыбнулся им Нкемдилим. - Сейчас принесу побольше воды. Сухое мясо невкусное!

- Какое мясо? - усевшийся было Делмар вскочил.

- Которое в жаркое идёт, - вмешался Джебхуза. - Мальчик пойдёт за водой для жаркого и вас заодно попоит. В такой денёк пить-то, поди, охота.

- Ну да! - недовольно махнул хоботком Нкемдилим. - Я так и сказал! Чего меня пояснять? Они ж не бестолковки какие!

- Сам ты... бестолковка, - сердито зыркнул на него Джебхуза и ткнул пальцем в сторону выложенного из камней кольца колодца, возвышавшегося поодаль среди куч гнилой соломы, накрывавших груды глины. - Шевелись.

- Сам бестолковка и сам шевелись, - буркнул под нос сынуля и успел ухватить ведро и припустить к колодцу до того, как папенька, обладавший, похоже, отличным слухом, схватился за палку.

- Вот я в его возрасте слова поперёк родителям сказать боялся! - Джебхуза закатил глаза под лоб. - Разбаловали мы его!

- Сложный возраст, - со знанием дела проговорил Делмар и снова опустился на циновку.

- Сейчас угощение будем готовить! - Адебоул вышла из загона с чашей свежего молока. - Я разожгу очаг, а ты, муж, продукты неси!

- Какие?

- Для рагу 'Пальчики оближешь', конечно.

- А я думал, для 'Язык проглотишь'... Я с языками больше люблю.

- Завтра сделаю, носорожек мой. Сперва пальчики для нашего мальчика, он их обожает.

- Мальчик уже меня перерос... Балуешь ты его! - чихубулебаби двинулся к сараю.

- Может, нам вам... вам  нам... мне тебе... помочь? - Оламайд украдкой переглянулась с Делмаром и смерила взглядом расстояние до леса. - Дров принести, к примеру?

- Да не надо. Справимся! Вы же гости, сидите, набирайтесь сока... то есть сил...

Адебоул вылила молоко в глубокий котёл и повесила его над костровищем. Удар по кресалу - и разложенная под днищем котла растопка запылала, застилая всё вокруг сладковатым дымом, от которого заслезились глаза, закружилась голова и неимоверно вдруг захотелось пить - даже губы потрескались. Джебхуза вернулся с корзинкой каких-то странных не то кореньев, не то плодов, и Адебоул принялась скоблить их так энергично, что очистки летели во все стороны. Сын бережно разлил из бадьи воду по кружкам, вручил две самые большие гостям, и сам опустился рядом. С другой стороны присел Джебхуза со своей кружкой.

- Разделим воду, гости! - хозяева подняли кружки к небу, потом обвели ими гостей. - Испейте чашу нашего гостеприимства!

- В ней что-то плавает! - воскликнул Делмар, заглянув в свою.

- А у меня так вообще двое! - глянув в свою посудину, обиженно сообщила Оламайд.

- Не что-то, а кто-то. Это клопы-водянцы. Значит, вода в колодце чистая, - гордо пояснил Нкемдилим. - Лучше было бы, конечно, тритонов или змеек словить, но их жевать труднее.

- Так водянцов... надо еще и жевать?

- Ну можно и так проглотить, но они в животе потом смешно царапаются.

Делмар и Оламайд внезапно поняли, что пить им отчего-то хочется уже гораздо меньше, чтобы не сказать, что к  горлу начал подступать обратный процесс.

Матрона сунула нос в кружку Нкемдилима.

- А у тебя их нет!

- Самое лучшее - только вам, - вздохнул он. - Но не хотите - не пейте. Как говорится, можно подтащить гостя к котлу, но заставить...

- За ваш дальний путь! Чтобы отыскалось то, что ищете, а что не ищете - не отыскивалось! - громогласно объявил Джебхуза и жадно припал к краю, жмурясь, причмокивая и прихлюпывая ртом и хоботком. Его жена и сын тоже присосались к воде с видом наивысшего наслаждения. Глядя на них, пить снова захотелось так, что горло свело. Матрона украдкой выловила биологически чересчур активные добавки к своей воде и вышвырнула за ограду. Делмар же, выудив своего клопа, забросил его в котел с молоком. Обделять хозяев в Соире было неприлично.

- Ну, как водичка? - внимательно глянул на них Джебхуза, опорожнив свою кружку.

Оламайд откинулась на плетень. Голова чуть кружилась, от перегрева, не иначе.

- Холодная. Вкусная, - признала она.

Адебоул выдохнула и вернулась к своим овощам. Нкемдилим обрызгал себе лицо водой, набранной в хоботок, и подался вперёд:

- Расскажите про свою деревню, Мангангедолу. Я страсть как люблю путешествовать, хоть дальше нашего поселения да соседнего и не был никогда.

Оламайд хотела что-то сказать, но лишь улыбнулась: от жары, накинувшейся на бедных путников с новыми силами, будто это не они, а она только что для накопления сил попила холодной водички, говорить было лень. Зато Делмар отставил свою кружку и важно проговорил:

- Эта деревня располагается к юго-западу отсюда. И говорят, неподалёку... только я там ни разу не был... есть еще одна. Там живут боги.

- Боги? - встрепенулся Нкемдилим. - Про такую мы слыхали. Называется она... Магангендола.

- А может, Мангангедола?

- Да нет же! Это ж совсем другое название!

- И что ты про нее слышал? - с трудом поборов полудённую сонливость, пробормотала Оламайд.

- Что там живут боги, - Нкемдилим принялся загибать пальцы на ногах[42], - Что до нее дня отсюда четыре дня пути... а то и целых пять... Что по дороге к ней надо пройти через три деревни. Первая - Магангандола. Живут в ней бешеные люди, злобные и воинственные. Вторая - Мангагодола. Там живут разные чудовища, что охраняют деревню богов... И что пройти мимо этих чудовищ невозможно.

- Отчего? - вяло зевнул Делмар.

- Оттого, что они чудовища и сожрут тебя сразу, как только увидят, - терпеливо пояснил парень.

- А если не сожрут?

- То закусают.

- Нет, я имел в виду... если удастся от них улизнуть.

- Тогда киндоки превратят тебя в камень или в дерево. Они живут в следующей деревне, в Магангадоле.

- А если и от них вырваться удастся? - не унимался Делмар, хоть и зевал уже беспрестанно и во весь рот. Оламайд, подложив под голову мешок с зерном, тихо погружалась в сон.

- Тогда сами боги распылят тебя в пыль и развеют над бездной. Они не любят, когда их кто попало отвлекает от божественных дел. Если, конечно, у вас получится их отвлечь: их деревня, говорят, стоит на облаке, которое летает над пропастью и никогда не пристаёт к ее краям. А вы с какой целью интересуетесь?

- Мы... это... Говорят... там коз продают... хороших... - пробормотал Делмар, с завистью косясь на мирно посапывавшую Оламайд. - А ты откуда... всё про это... знаешь?

- Мой род из одной из тех деревень происходит, - скромно потупился Нкемдилим.

- Из какой? - засыпающий Делмар не рискнул повторить название ни одной из них.

- Из Мангагодолы, - гордо ответил Нкемдилим.

- Это... которая... Но это... же... э...то...

Последняя искра бодрствования тихо погасла в сознании мальчика, словно залитая водой.

Приснилось ему, что у него дома на кухне разгорелся пожар, а ананас с полки, спасаясь, полез ему в рот. Тряся головой, чтобы прогнать нелепый сон заодно с наглым фруктом, Делмар открыл глаза, хотел глубоко вдохнуть - и не смог: ананас - не ананас, а скомканная тряпка торчала из его рта как распухший язык. Хотел вытащить ее - но не сумел даже шевельнуться: руки отказались ему повиноваться, а при дальнейшем исследовании мобильности оказалось, что к саботажу присоединились и ноги.

- Э-э-э-э?! - возмущённо промычал он. Из-за спины донеслись похожие звуки. Оламайд?

Он попробовал выговорить ее имя, но кроме 'А-э-а' не вышло ничего. Ответное 'Э-а' последовало тут же. Оламайд. И тоже связанная. Но кем? Зачем?

Носатые хозяева и их водичка с клопами тут же всплыли в памяти. Опоили! Скрутили! Рот заткнули! Но зачем?! Грабить у них нечего - ну кроме мачете из крыльев машуканьских комаров, конечно. Но связывать их из-за этого?.. И где эти разбойники-хозяева, кстати? Никаких звуков, кроме возни коз в загородке, до слуха его не доносилось. И запах горелой еды усиливался: хоть это ему не приснилось!

Нос его упирался в плетеный заборчик навеса, и кроме прутьев и травы видно не было ничего. Где эти бандиты? Ушли? Сидят тихонько рядом? Заснули? Тогда тем более надо бежать!

Изворачиваясь, как гусеница, Делмар ухитрился подняться и, балансируя на связанных в щиколотках ногах, огляделся. Поляна с холмиками... поваленный хозяйский дом... Над костром котёл, из которого вьётся чёрный дымок - души сожжённых заживо продуктов... А у котла, распростёршись с кружками в руках - хозяева, все трое! Пьяные, что ли? Или умерли?! А их связал кто-то другой? Который сейчас как выскочит откуда-нибудь, как выпрыгнет?!..

Делмар испуганно обернулся, покачнулся - и шлёпнулся на Оламайд.

- Ну, что там? - нетерпеливо спросила она.

- А-э-э-а?!

- Ай, да выплюнь ты его! А пока плюёшься, поднеси к моему рту свои руки - попробую зубами твой узел развязать! Нет, это ухо! И в глаз мне локтем тыкать не надо! Ниже, ниже... Тьфу! В смысле, попал!

Несколько минут пыхтения, кряхтения и перемещений согласно указаниям торговки - и мальчик почувствовал, что путы на его запястьях ослабли. Еще немного - и лианы, связывавшие его локти, провисли тоже.

Развязать ноги и помочь матроне освободиться стало делом минуты. Всё это время Делмар нервно озирался и прислушивался - не идут ли неизвестные враги, чтобы докончить дело, или хотя бы Каменный Великан, но не было слышно и видно никого.

Когда последняя лиана на ногах Оламайд была распутала и сброшена, с места лёжки хозяев донеслось сопение - как будто кто-то резко втягивал носом - или хоботком - воздух. Соирцы настороженно замерли. Рука Делмара потянулась к поясу, куда он подвешивал мачете - но оно пропало.

- Тс-с-с! - прошипела Оламайд и присела, скрываясь по мере сил за низеньким плетнём. Мальчик юркнул за ней.

- А у нас молоко убежало... - пробормотал Нкемдилим, и тут же его мать вскочила, заметалась спросонья:

- Молоко!..

Котёл был сброшен с догоравшего огня и с глухим звоном покатился по двору.

- Хорошо, хоть мы половину выпить успели, - буркнул Джебхуза, поднимаясь и заглядывая в кружку, всё еще зажатую в руке.

- Зато остальное проспали... - словно не веря глазам, Нкемдилим глянул на солнце, почти касающееся верхушек деревьев.

- Поспать? - изумилась Адебоул. - Кто днём спит, кроме младенцев?

Джебхуза нахмурился, соображая, сунул в кружку хоботок, потом пальцы - и продемонстрировал находку семье:

- Тот, кто пьёт молоко с водянцом, кто еще!

- Кто его туда бросил?! - возмутилась жена. Головы супругов как по команде повернулись к сыну.

- А я-то тут при чём?! Я тоже только что проснулся!

- А откуда тогда он там взялся?!

- Продукты! - спохватилась Адебоул и повернулась туда, где должны были лежать гости.

- Сбежали?!

- Нет, вон они!

- Развязались!

- А всё ты - 'не надо пока, испортятся!'

Машуканьское мачете оказалось в руке Джебхузы. Нкемдилим выдернул из колоды топор. Адебоул схватила со стола нож.

- Это их всё козни!

- Ну теперь-то не уйдут!

Соирцы попятились и быстро упёрлись в плетень. Оламайд пихнула его, что было сил - не падает! Делмар попытался было перемахнуть, но сильная рука Джебхузы схватила его за плечо и швырнула на землю. Матрона кинулась на обидчика товарища, но Нкемдилим и Адебоул налетели на нее и повалили.

Джебхуза приставил к шее Делмара мачете.

- Ну, теперь можно?

- Ну, теперь можно? - пророкотал сзади голос, похожий на камнепад в ущелье, и из-за сарая на удивление бесшумно для такой огромной массы камня выскользнул голем и загрёб обеими руками всё носатое семейство. Чихубулебаби не успели опомниться, как оказались стиснутыми в ладонях голема как пучок веток.

- В-в-в-велик!.. - пискнул Делмар и съехал по плетню, обдирая рубашку о сучки, но даже не замечая этого.

- Я уж... д-думала... ты п-п-потерялся! - Оламайд прижала трясущиеся руки к груди[43].

- Не. Потерялся, - мотнул головой голем. - Вы. Просили. Не. Мешать. Я. И. Не. Мешал.

- Мог бы и дальше не мешать, - обиженно глянул на него Джебхуза, вывернув шею.

- А. Вы. Не. Просили, - пожал плечами голем.

- Отпусти нас, Ходячий Камень!

- Что мы тебе плохого сделали?

- Нам больно!

- Кости трещат!

- Не дави так!

- Могу. Давить. Не. Так. Могу. Давить. Сильнее, - невозмутимо предложил Велик. Чихубулебаби подумали над предложенной альтернативой и прикусили языки.

Делмар поднялся, и Оламайд внешне немного успокоилась[44]. Велик стоял с полными пригоршнями чужаков и ждал решения людей. Соирцы тоже стояли и тоже ждали - когда оное решение придёт им в головы. Но, похоже, у него сегодня был выходной.

Если бы они сошлись с чихубулебаби в схватке и пришлось отоварить злодеев чем-нибудь острым или тяжёлым с летальными последствиями, ни капли сожаления это не вызвало бы. Но в состоянии почти спокойном сделать что-нибудь нехорошее с живыми разумными существами, пусть даже собиравшимися их съесть... Они ведь правильно поняли аборигенов?

- Мы вас правильно поняли? - мальчик озвучил мысли Оламайд. - Вы хотели нас... сожрать?

- Скушать, - чуть сконфуженно потупились носатые.

- Зачем?! - уже просто дрожащие руки матроны вознеслись к вечереющим небесам. - Вы же существа разумные, местами даже симпатичные! Неужели вам приятно убивать и принимать в пищу таких же разумных...

- ...и симпатичных!.. - вставил Делмар.

- ...существ?!

- Когда мы были маленькими, было просто ужасно, - убито призналась Адебоул. - Но чтобы не умереть с голоду...

- Но ведь люди тоже разумные! - вскричала торговка.

- Я спрашивал об этом моих родителей, когда был маленьким, - вздохнул Джебхуза. - Они в ответ спросили меня, что бы мы... ну и люди тоже... делали, если бы все живые существа на Белом Свете были разумными. И по какому принципу кто кого тогда бы ел. Или не ел. Я ответить не смог...

- Но в джунглях ведь столько всего растёт! Неужели нечего больше есть?!

- Это был риторический вопрос или экзистенциальный? - пасмурно уточнил сынуля.

- Кулинарный! Не притворяйтесь дураками! Вам это не поможет! - рявкнула Оламайд, распаляя себя перед принятием тяжёлого решения и с отчаянием чувствуя, что пока достигнутой температуры не хватило бы и для подогрева стакана воды. - Ну?!..

- Если время от времени не есть... ну, вот это самое... то от всего остального у чихубулебаби жесточайшее несварение, чесотка и корчи. А потом закладывает горло, и они задыхаются, - печально потупилась Адебоул. - Как и наши предки. Многие наши родичи пытались бросить людоедство, но или возвращались к нему, или умирали в муках.

- В результате из всего племени остались одни мы, - договорил Джебхуза.

- А что разумные - так некоторые козы или свиньи умнее некоторых людей... Мне родители наказали так себе говорить, когда совесть начнёт мучить, - стыдливо призналась Адебоул.

- То есть, не я один?!.. - вскричал ее муж.

- Да меня от этого мяса тошнить тянет!

- И тебя?..

- Значит, я не урод, без которого семья не семья ... - не зная, радоваться или огорчаться, пробормотал сын.

Чихубулебаби замолчали, не глядя друг на друга.

- Выходит, это вроде болезни, что ли? - задумался Делмар.

- Выходит, - печально закивали чихубулебаби.

- Погодите, - матрона свела брови к переносице, размышляя. - Вы говорили, что племя ваше происходит из... Мангагодолы? Деревни чудовищ?

- Ну да.

- Мы одни из чудовищ и есть!

- Правда, не очень чудовищные... и совет старейшин сто лет назад приговорил за это изгнать наше племя из деревни...

- Шаман сказал, что портим показатели... что бы это ни значило.

- Нет, я к тому, что если ваше племя жило в деревне чудовищ, а людей там не было, потому что они не чудовища, хотя, конечно, всякие бывают, некоторые так даже очень, но это только говорится так, а на самом деле они обыкновенные люди, хоть и паразиты по всем статьям, вот хотя бы этого Кокодло взять, подавись он своей злобой, или Уагадину... Ну так вот. О чём это я? Ах, да. Чем ваши предки питались там тогда?

Чихубулебаби нахмурились. Переглянулись. Нахмурились еще больше.

- Муж?..

- Жена?..

- Дед, вроде, как-то упоминал, что ловили они в реке какую-то чудесную рыбу...

- Да-да-да! И моя прабабка как-то рассказывала - только отец цыкал на неё, чтобы детям россказнями глупыми головы не забивала! - будто это была река богов, и водой ее можно было насытиться, а всё, что в ней плавало, обладало таким вкусом, что отведав однажды, никто не хотел есть что-либо иное! Но вот только рыба это была, или что-то ещё... - Адебоул пожала плечами.

- А что в реке еще может плавать? - фыркнул сын.

Соирцы переглянулись и захохотали. Как жители большого города, они могли бы знатно просветить кого угодно в этом вопросе.

- Что я смешного сказал? - обиделся Нкемдилим.

- И много, и ничего, - чтобы скрыть смущение, Оламайд взяла со стола какой-то корнеплод. Впрочем, зеленоватым и круглым он оставался недолго: сбоившая магия Анчара, пытавшегося по ее заказу составить заклятье верности, рассеиваться пока отказывалась.

- Что это? - вытянули шеи - и носы - чихубулебаби.

Если бы Оламайд могла, она бы покраснела.

- Рыба такая. Селёдка. Жареная. В муке со специями. С румяной корочкой.

Глаза чихубулебаби стали размером под стать корнеплоду в его прошлой жизни.

- Можно... понюхать... поближе? - прошептал Нкемдилим.

Торговка, которую от запаха жареной селёдки, не говоря о вкусе, воротило с души уже несколько недель, со вздохом преподнесла ему получившийся кусок. Сынуля благоговейно взял его с ладони  хоботком. Мать взвилась:

- Не ешь! От новых продуктов у нас всегда...

Но сын, не слушая, положил рыбу в рот - и закатил глаза в пароксизме наслаждения.

- Выплюнь!

- Немедленно!

- Кому говорят!

- Мало того, что этот жуткий Ходячий Камень нас раздавит, так еще и мучайся всю ночь с судорогами!

Но сын жевал, пока не проглотил, покачивая головой, закрыв глаза и, похоже, отключив уши.

- Нкем? Нкем? - Адебоул на грани истерики вглядываясь в лицо сына. - Больно? Где болит?

- Пища богов! - простонал Нкемдилим и умоляюще глянул на Оламайд. - Достопочтенная киндоки... перед тем, как ваш Ходячий Камень убьёт нас... можно дать такое же угощение моим родителям тоже?..

Банан и горстка крупы в руках матроны превратились в две порции ее ненавистного коронного блюда. Супруги взяли селёдку из ее рук как берут чашу с цикутой приговорённые вольнодумцы в Стелле, положили в рот и зажмурившись, начали жевать.

- Божественно!.. - прошептала наконец Адебоул.

- И ничего не болит! - потрясённо вторил ей муж.

- Так может, в реке богов ваши предки ловили что-то похожее? - осенило Делмара.

- И если вы будете это есть... то... запретной пищи... вам больше будет не нужно? - воскликнула Оламайд.

- Не нужно... - эхом отозвались чихубулебаби.

- Но не могут же они до конца наших дней ходить за тобой, чтобы ты их кормила! - повернулся к практической стороне вопроса мальчик.

- Отчего? - разочарованно протянули чихубулебаби.

- А может, до конца и не надо? А только до реки богов, что течет в Мангангедоле?

- Но нас изгнали из деревни чудовищ!

- Ну так никто не заставляет вас туда возвращаться! - пылко возразил Делмар. - Живите где-нибудь в лесу, на берегу, ловите в Странной Ухе жареную селёдку!..

- Где?..

- В Странной Ухе. Мне кажется, эта река должна называться именно так.

- То есть мы можем вернуться на родину предков...

- Домой...

- И жить там как нормальные чихубулебаби...

- Именно!

- Мы согласны!

- Согласны!

- Ур-р-ра!

- Тогда давайте условимся, - хитро прищурилась торговка. - Вы нам показываете дорогу в страну богов, а я по пути угощаю вас.

- По рукам!

И тут взгляд Делмара упал на знакомый предмет за кухонной плитой. Мачете из крыла машуканьского комара! Сделанное им собственноручно!

- Откуда это у вас?!

- Что? - заоглядывались чихубулебаби.

- Что? - завертела головой торговка... и увидела. - Откуда?!

- Да что... Ах, это... - хозяева сконфуженно переглянулись, но не успели соирцы испугаться[45] и кинуться на добивание[46], как Адебоул призналась: - Это оставили наши прошлоночные... гости. Они заявились невесть откуда пока нас не было дома, слопали ужин мальчика, завалились за его постель, а когда мы хотели... поговорить с ними... они разнесли наш дом, - она обиженно кивнула на развалины, - и убежали.

- А что? Они вам знакомы? - заинтересовался Нкемдилим.

- Они - наши друзья! - воинственно заявила матрона и с подозрением уставилась на чихубулебаби.

- А мы че? Мы ниче! - замахал руками Джебхуза. - Мы тут сами пострадавшие! Даром что ли утром лес рубить пошли - жильё-то ремонтировать надо! Хотя, конечно, уже не надо...

Но соирцы за его умозаключениями насчёт капремонта уже не следили. Едва не подпрыгивая от радости, они схватили хозяев за руки:

- Куда они пошли?

- Куда побежали?

- Куда?!

Те пожали плечами:

- А кто их знает. Но по следам можно выяснить.

- Ну так чего мы стоим?! Пойдём скорее искать следы! - всплеснула руками Оламайд.

- Ночь на дворе скоро, - сообщил Джебхуза, и для наглядности ткнул пальцем в проявившуюся на розовеющем закатном небосводе серебристую луну. Солнца уже видно не было: похоже, сдав дежурство ночному коллеге, оно удалилось на покой.

Соирцы неохотно признали, что следы, если они есть, потерпят до утра, а утром с первым светом такой опытный следопыт, как Джебхуза, их обязательно найдёт, и отправились к сараю - искать себе ужина. Готовить не хотелось, и наевшись жареной селёдки под хрустящей хлебной корочкой[47], улеглись спать под открытым небом на куче свежих пальмовых листьев, нарубленных для них хозяевами. 'Мудро вечера утренее',  - в утешение Оламайд прошептал Делмар странную поговорку, слышанную им как-то от Агафона, и они постарались заснуть: ведь назавтра их ждал горячий денёк.

А тем временем адепты магических наук продвигалась вперёд. Нет, они с удовольствием прилегли бы, и даже уснули, но проклятая тыква никак не желала останавливаться.

Утром, отойдя от полянки носатых и испуга, маги остановились у небольшой речушки попить - потому что есть было нечего - и охладиться. Стаскивая балахон перед купанием, Агафон почувствовал в карманах непонятную тяжесть. Сунул руку - синий фрукт, запасенный на месте выхода из воды после плотокрушения! Пообещав товарищу скорый обед из рыбных блюд, он выудил из другого кармана бечёвку с рыболовным крючком и насадил на него подсохший кусочек побуревшей мякоти.

Он надеялся на рыбку. В лучше случае - на рыбу. В оптимальном - на рыбищу, хотя откуда ей взяться в этой водосточной канаве джунглей. И никак не рассчитывал на то ихтиочудище, что заглотило наживку вместе с крючком и частью верёвочки через минуту после заброса[48]. Если бы не магически усиленная бечёвка - плыть бы их обеду по своим делам через секунду с деликатесом в желудке, но магия, хоть и пассивная, сказала своё решающее слово. Маги тащили пленённое рыбо-чудо-юдо на берег минут десять, вернее, Агафон тащил, а атлан выталкивал, молотимый хвостом и избиваемый плавниками - но в конце концов кооперация победила.

Когда рыбина была разделана оставшимся мачете и запечена в глине, из кустов вдруг вышел горбатый карлик в жёлтой рубахе в коричневых пятнах и в коротких штанах такой же расцветки - словно этого момента и поджидал. За спиной он нёс мешок с чем-то круглым. Памятуя недавнюю встречу, маги исподтишка, но въедливо осмотрели его замотанное тряпицей лицо - одни глаза моргали - но признаков хобота под тканью не нашли. Что на его лице точно не имелось ничего предосудительного, они убедились, когда незнакомец уплетал их рыбину, размером достойную царского пира. Им самим досталось по несколько кусочков - едва хватило, чтобы червячка заморить. Червяки же размерами побольше так и остались незаморёнными и недовольно ворчали при виде остывающих костей в золе погасшего костра.

- Вы меня накормили, - проговорил карлик, поднимаясь, - а я вас доведу.

- Спасибо, мы сами, - буркнул Анчар, безуспешно силясь объяснить разницу между объемом желудка карлика и объемом сожранной им рыбы.

Карлик захохотал и отмахнулся:

- Сами вы в этих местах сгинете только! Вот, глядите!

Он развязал мешок и достал круглую оранжевую тыкву размером с голову. Маги поглядели. Потом поглядели друг на друга. Потом на карлика.

- Ну, 'спасибо' говорите и топайте! - нетерпеливо закинул он мешок обратно на плечо.

- За что?

- Куда?

- За это. И куда шли. В Мангангедолу. Только раньше вы заблудились бы и вас сожрал бы кто-нибудь, а теперь дойдёте. Скорое всего.

- На дорогу не хватит, - покачал головой Анчар, наклоняясь, чтобы поднять тыкву. Та откатилась. Удивляясь своей неуклюжести, атлан сделал шаг за ней - но она откатилась еще дальше. Не понимая происходящего, он обернулся на карлика - но тот пропал, как сквозь землю провалился.

- И что это... - начал было он, как Агафон ткнул пальцем ему за спину:

- Смотри! Она укатывается! За ней!

- Зачем?

- Она вроде клубка!

- Ч...чего?

И пока атлан соображал, какое отношение имеет пряжа к овощу, тем более такому непоседливому, тыква покатилась по тропе - едва заметной, которую они сами прошли бы, не увидев.

- Клубок! Путеводный! Старая лукоморская магия! - на ходу объяснял его премудрие через плечо - двоим по той тропинке было не пройти.

- Хочешь сказать, карлик - местный колдун?

- Похоже!

- А откуда он знает...

- Это был риторический вопрос или...

- Дурацкий, - признал Анчар и, поддёрнув подол балахона, прибавил шагу: похоже было, что тыква планировала добраться до Мангангедолы к вечеру.

Первым им встретился леопард. Одну секунду Агафон видел атлана, идущего бодро и прямо, а в следующую Анчар рухнул носом в землю с огромной пятнистой кошкой на плечах. Миг - и зубастая пасть распахнулась шире его головы. Второй миг - и еще большая пасть образовалась рядом. Третий миг - и ошалевшая кошатина, не успев мяукнуть, пропала в ней - только кончик хвоста в уголке губ дёрнулся. Четвёртый - и их оранжевая тыква шлёпнулась на траву рядом с атланом и завертелась вокруг своей оси, подпрыгивая и напевая:

Я-ты ква-ква, я-ты ква-ква!

Я от Дженго ушла!

Леопарда сожрала!

А кто за мной не пойдёт -

Тоже сожру!

- Г-габута... к-кап-пача... - побелевший Агафон осел на тропинку. - Дрендец.

Оглушённый падением Анчар поднялся, озираясь и отряхиваясь.

- Что это было? Я что-то пропустил?

- Т-так... С-самую м-малость, - пробормотал его премудрие.

- А-а... Ну ладно. А то мне показалось было, что на меня что-то упало. Наверное, тепловой удар был.

- Был - да сплыл! Упало - и пропало! - обрёл наконец-то связность речи и доступ к активному вокабуляру Агафон. - Ты что, правда ничего не видел?!

После клятвенного заверения атлана, что он не разыгрывает своего спутника, сабрумай выложил всё, причём его повествование продолжалось раз в сто пятьдесят дольше, чем длилось само событие.

- Этот карлик определённо колдун, - пришёл к выводу атлан.

- Которого тут нет! А есть мы, которые тут есть! И которых эта тыква может...

- А чего это вы мне тыкаете? - прошамкал недовольный голос.

Маги уставились на своего проводника. На его гладком доселе боку стала явственно заметна горизонтальная полукруглая трещина концами вниз.

- В смыс... - начал было Анчар, но Агафон оказался сообразительнее.

- Выква, я имел в виду.

- Чего? - недоумённо обернулся на него атлан.

- Вы-ква, - выразительно глядя ему в глаза, одновременно ухитряясь скосить их на тыкву, повторил его премудрие. Анчар поднял брови, моргнул - и кивнул.

- Благодарю вас за чудесное спасение моего товарища. А теперь не соблаговолит ли многоуважаемая выква продолжить путь? - обернулся на нее Агафон.

- Ага, - удовлетворённо отозвался овощ - и покатился дальше.

Вторым они встретили крокодила на берегу очередной речушки. Опутанный водорослями, он притворялся выброшенным на песок бревном, пока не увидел ногу его премудрия в аппетитной близости от своего носа. На этот раз произошло всё даже быстрее, чем в предыдущий. Раз - открывается крокодилья пасть. Два - открывается пасть тыквы. Три - на песке, кроме магов и их проводника, никого нет.

Я-ты ква-ква, я-ты ква-ква!

Я от Дженго ушла!

Леопарда сожрала!

Крокодила сожрала!

А кто за мной не пойдёт -

Тоже сожру!

- Доступно объясняете, - кивнул Анчар, и довольная тыква покатилась по дну речки, вынырнула на дальнем берегу и с разбегу - или с раскату? - влетела на крутой глинистый склон. Магам, чтобы повторить ее путь, потребовалось полчаса. Всё это время, поджидая своих неуклюжих подопечных, она каталась по траве, подскакивая и кувыркаясь, будто невидимый ребёнок играл в мяч.

После этого им повстречалась небольшая стая гиен и удав. Предсказуемо, встречи закончились уменьшением соответствующей популяции в этих местах, и увеличением на две строчки песенки тыквы.

- Мобильный межпространственный портал, - задумчиво сверля взглядом затылок овоща, пробормотал атлан.

- Компрессия объектов за счёт искажения структуры их внутреннего континуума, - предположил Агафон. Анчар хотел поспорить, но жар донимал, пот выступал, и желудок тоже, и обсуждать высокие научные материи сил не оставалось.

Пока они не смотрели по сторонам, лес незаметно успел поредеть, и теперь там и тут между обособившимися деревьями виднелись проплешины сухой травы, будто дожди не шли долгое время. Солнце, даже почти опустившись за горизонт, палило с неба, ясного, как ответ на 'сколько будет два плюс два', и путники почувствовали, что неплохо было бы сделать привал, а еще лучше - поесть, попить и поспать[49]. Правда, в радиусе десятка метров никто больше их чувств не разделял[50].

- Как ты думаешь, стоит ее попросить задержаться, или она сама остановится, когда увидит, что мы не можем больше идти? - пропыхтел Анчар, взбираясь на очередной пригорок.

- И вернётся сожрать? - уточнил Агафон.

- Если честно, я сейчас в таком состоянии... мои ноги... и всё остальное... что всё, что со мной может сейчас произойти, будет только улучшением.

- Присоединяюсь, - неохотно признался его премудрие и, не дожидаясь ответа, опустился на землю.

- Большинством голосов, - выдохнул атлан, оседая рядом.

Тыква забралась на макушку холма, остановилась, оглянулась... и кубарем скатилась под горку, пропав из вида.

- Э-э-эй!.. - протянул ей вслед руки его премудрие, но останавливающего действия на неутомимый овощ это не возымело.

Маги переглянулись.

- В конце концов, кто сказал, что мы должны за ней переться? Мы бы и без неё шли в этом направлении! - вызывающе зыркнул Агафон вслед исчезнувшему гиду, но честность взяла своё, и он договорил:  - Правда, недолго.

- И не все, - добавил атлан, тяжело поднимаясь и делая шаг в горку, потом другой, третий...

- Поэтому пусть катится на все четыре стороны, как говорится... а мы пойдём за ней.

- Или потащимся...

- Или поползём...

- Или...

- Деревня!

Перед застывшими на верхушке пригорка магами как на ладони раскинулась деревня в полсотни хижин, окружённых огородами, сараями, загонами и заборчиками из жердей. Во дворах горели очаги, и по неподвижному воздуху низины расплывались ароматы ужина, смешивавшиеся с запахами продуктов жизнедеятельности людей и скота. Маги уже начали приглядывать себе двор поближе к околице, где вентиляция получше, как заметили, что семьи, собравшиеся вокруг очагов, стали подниматься. Один за другим, жители выходили на улицы, останавливались, неспешно переговаривались, и куда-то шли.

- К ужину мы, кажется, не успели, - разочарованно заметил его премудрие.

- Да всё равно что-нибудь осталось, - рассеянно отозвался атлан, обозревая окрестности со всё возрастающим интересом.

За дальней околицей неспешно несла свои воды и скрывалась под пологом леса широкая река с заросшими камышом берегами. И какой это был лес! Деревья высотой с самые высокие из когда-либо виденных домов[51] подпирали пылающий закатом небосвод, едва просвечивающий из-за тёмно-зелёных ветвей, вытянутых вверх подобно гигантским рукам.

- Я не хочу 'что-нибудь'! Я хочу котлеты с картошкой, или рыбный пирог, или... - брюзгливо начал было сабрумай, но умолк, не добравшись до конца меню своей мечты: он разглядел реку.

В нескольких сотнях метров от деревни она появлялась из-под земли посреди саванны - широкая, полноводная - и невозмутимо, точно все реки Белого Света именно так и рождались, уходила по своим делам в джунгли.

- С дуба падали листья ясеня... - присвистнул Агафон.

- Я, конечно, в потамологии не смыслю ничего, - осторожно проговорил Анчар, - но не кажется ли моему уважаемому коллеге, что...

'Как-то оно тут всё странно' маги договорили дуэтом, но его премудрие, утомленный чудесами дня, в отчаянии попытался свести всё к миражу, обману зрения или голодным галлюцинациям. Анчар кивал, по привычке учёного принимая к сведению все гипотезы, но по лицу его было видно, что в работу не была принята ни одна из них.

- Ты... что-нибудь... чувствуешь? - напряжённо сжал он губы, силясь настроиться на магический фон места, не задействуя свою магию.

- Жрать охота, - честно прислушался к своим ощущениям Агафон.

Анчар возвёл очи горе, махнул рукой, удержался от комментария - не столько из вежливости, сколько из отсутствия сил на перепалку - и вспомнил про тыкву. Она лежала у них под ногами - неподвижная, безобидная, будто все дневные события были плодом их перегретого воображения.

- Дневной пробег... или прокат?.. на ней не отразился совсем, - заметил его премудрие, перехватив взгляд коллеги.

И правда, на рыжем боку выквы не было ни царапины, и даже пыль, которой узамбарские дороги щедро покрыли магов снаружи и изнутри - только успевай выплёвывать и вычихивать - их проводника избегала с особым тщанием.

- Отчего она остановилась, как ты думаешь?

- Наверное, привела, куда хотела.

- Вот и моё мнение такое. Но что-то мне это совсем не нравится... - с пессимизмом, становившимся в последнее время всё более привычным, заметил атлан, не уточняя, подхватил выкву на руки и устало зашагал к деревне. Агафон двинулся за ним.

Появление магов в деревне осталось незамеченным - будто кто-то набросил на них плащи-невидимки. Правда, не очень качественные - время от времени люди всё же оборачивались на них, но без особого интереса, будто белокожие чужаки десятками проходили через их деревню каждый день.

- Тебе не кажется странным, что в это время суток всё население деревни разом идёт куда-то, причём в одном направлении? - прошептал атлан, провожая изучающим взглядом обгонявших их аборигенов.

- Далеко не уйдут. Посудачат на площади и вернутся по домам. Ночь на носу, - отмахнулся Агафон, нос которого пытался определить, в какой хижине сегодня дают котлеты с картошкой: проситься на ночлег - так не наобум. - О, вон из той избушки пахнет божественно!

- Что? Чем? - не понял Анчар, занятый наблюдениями.

- Ужином, - вздохнул его премудрие. - Брось ты на них таращиться. Идём проситься на котлег... Ночлег, я хотел сказать.

Против комбинации котлет и постоя возразить было нечего даже учёному-фундаменталисту - но он, тем не менее, попробовал:

- Давай всё-таки пойдём за местными. Вдруг там что-то важное произойдёт? Запомни, где хорошо пахнет...

Агафон вздохнул снова:

- Не имеет смысла. Если они сейчас действительно все упрутся из дома, не убрав с огня еду, то когда вернутся, пахнуть будет уже по-другому.

- Угу...

- Чего - 'угу'? - под аккомпанемент отчаявшегося сегодня наполниться желудка недовольно уточнил Агафон.

- А, что?.. А-а, ты про это... Не знаю, как тебе, а мне все эти перемещения и поведение людей кажутся неестественными. Похоже на какой-то ритуал.

- Что-то там не так? - кисло вздохнул боевой маг, в генетическом коде которого выгравированы были эти слова как посыл к безусловному действию, мысленно распрощался с котлетами и расстегаями, и двинулся вслед за товарищем.

Людские ручейки стекались на площадь в молчаливое человеческое озеро. В самом центре площади стоял толстый лысый старик с лицом, вымазанным белой глиной, и горестно воздевал руки к небу. В правой он держал посох - кривой сук с синим камнем, примотанным ремнями к развилке наверху. За его спиной со скучными физиономиями, разрисованными белыми полосами, топтались молодые мужчина и женщина. У него красовалась шишка на лбу, у нее был сворочен набок нос.

Перед стариком возвышался продолговатый холмик из поросших травой камней, в изголовье которого раскинуло крону высокое дерево.

- О, моя Кимбанда! Зачем ты покинула меня! - причитал он, размазывая краску по щекам. - Ты подарила мне двоих детей... от первого брака... но это неважно, они ничего себе так малыши... когда держатся от меня и моего посоха подальше. А кто умел лучше тебя зажарить кусок мяса?! Только Абангу, Абена, Абойо, Абуто, Агванг, Агот, Адаез... Ладно, не будем об этом, главное ведь не результат, а намерение... ты всегда так говорила... Ты была так добра - постоянно раздаривала мою утварь и скот своей родне, и они отвечали тебе тем же - бескорыстной любовью! А кто станет отрицать, что ты являлась вершиной женской красы? Десять шкур леопарда ушло на твою королевскую накидку - и она едва сходилась на твоей груди! А твоя добродетель, которая однажды войдёт в присловье кигагала? Ты никогда не изменяла мне... больше чем с одним охотником за раз... А твоё искусство в любви заставляло меня смотреть на это сквозь пальцы... из опасения, что ты захочешь вернуться к моему скромному ложу... О, Кимбанда, мой светоч радости и страданий в этой жизни и в той!..

Люди вокруг стояли, не выражая никаких эмоций, точно отбывая повинность, причём изрядно поднадоевшую, как выяснил Анчар.

- Это король Магангандолы Бапото. Он каждый вечер по своей усопшей жене тут скорбит, потому что боги так заповедали, и от нас того же требует, - прикрывая рот ладонью и не оглядываясь на спросившего, прошептал коротышка в вышитых жилами коротких штанах. Голой его груди не было видно из-под ожерелий из клыков, перьев, костей и камней. В растрёпанных курчавых волосах запутались косички из сухой травы и змеиных шкур, в ушах покачивались серьги из скорпионов и жабьих голов. - И - тс-с-с! Молчите! А то услышит нас и расстроится. Еще больше.

- Мангангедолы, ты сказал?! - Агафон моментально растерял всю апатию.

- Ма-ган-ган-долы, - терпеливо проговорил селянин. - Наша деревня так прозывается.

Физиономии магов разочарованно вытянулись. Зато их собеседника посетила идея, отвлёкшая его от созерцания протокольного горя своего сюзерена.

- Вы уже устроились на постой, путники? Если нет, идём ко мне. Я за угощение и ночлег беру недорого - всего лишь рассказами о том, что в дальних краях поделывается. Жутко любопытен я, да... И супруга моя тоже. Некоторым всё равно, а мне вот интересно. Белый Свет, говорят, такой огромный и столько там всего чудного... Вы не думайте, тут идти недалеко! Мой дом совсем рядом, вон там, справа, рядом с домом Бапото! Я его брат, - закончил он с ноткой извращённой гордости в голосе.

Маги оглядели принца повнимательней: глаз подбит, лик небрит, на плече - почти зажившие глубокие ссадины. Вид к доверию особо не располагал, но бродить по этой чокнутой деревне в поисках другого жилья сил уже не имелось, тем более, что при внимательном рассмотрении жители деревни напоминали не добрых поселян, а неудачливых разбойников с большой дороги.

- Будем благодарны за ваше гостеприимство, как Луна благодарна Солнцу, - так же прикрывая губы, пробормотал атлан традиционную фразу.

- Буду благодарен за вашу благодарность, как Солнце благодарно Луне, - церемонно кивнул узамбарец. - И кстати, меня Чиумбо прозывают. И запеченную в золе тыкву я очень люблю.

- Она тоже много чего... и кого любит, - многозначительно проговорил Анчар и добавил: - Так что если у тебя дома кроме этой тыквы есть нечего... Тебе очень не повезло.

Озадаченный Чиумбо похлопал глазами и пожал плечами:

- Ну хорошо... Если вы не хотите с ней расстаться - не надо. Дома у нас довольно всякой еды.

Дом Чиумбо оказался полной чашей, и к радости его премудрия - да и Анчара тоже - чаша эта была полна котлет, картошки и, как оказалось к удивлению хозяев, даже расстегаев[52]. О запечении тыквы больше никто не заговаривал, хотя супруги изредка и бросали на скромно притулившуюся за ногой атлана выкву неравнодушные взгляды.

Пока оголодавшие маги уписывали угощение, не забывая между делом просвещать Чиумбо и его жену Абену на предмет международного положения, те обходили дом, закрывая на защёлки ставни и выкладывая у постелей такой ассортимент дубин, копий и ножей, какому могла позавидовать иная оружейная лавка. Наконец Агафон не выдержал:

- На вас кто-то нападать собирается? Или наоборот?

Чиумбо запер дверь на толстый засов, и их с супругой лица теперь едва выступали из мрака в свете потухающего очага.

- Не бойтесь, путники. Никто на нас не нападает. Кому на нас нападать?

Фальшь в его голосе резанула ухо даже Анчару.

- Насчёт вас я как раз не боюсь, - честно ответил Агафон, допивая кисловатое пиво из глиняной кружки. - А вот насчёт нас...

Хозяева переглянулись.

- Да и насчёт себя бояться не стоит, - вяловато пожал плечами Чиумбо. - Никогда путников, решивших заночевать в нашей деревне, никто не обижал.

- А в чём тогда смысл этих... приготовлений? - спросил атлан, обводя рукой выставку холодного оружия.

Супруги переглянулись снова.

- А вдруг пригодится? - без особой надежды проговорила Абена.

- Для чего?

Или переглядывание было неотъемлемой частью культуры этой деревни, или поселяне что-то скрывали.

- Отбиться от злых духов, - неохотно признался Чиумбо.

- От духов? Дубинами? Отбиться? - заинтересовался Агафон. - И получилось хоть раз?

Надо ли говорить, что супруги переглянулись снова.

- А может и не духов, - развела руками Абена, не отвечая на вопрос. - Никто не знает. Никто их никогда не видел.

- Да вы не волнуйтесь! - замахал руками Чиумбо. - С вами ничего не станется! Закон гостеприимства в нашем народе очень силён!

- А мы и не боимся. За себя, - проговорил Агафон. - Мы за вас переживаем. Видите ли, в нашем народе очень силён закон хозяевозащиты.

И пока Чиумбо осмыслял, что бы это могло значить, Абена проговорила, чуть не плача:

- Мы... кигагала... не знаем, что происходит... Мы каждую ночь запираемся... закрываем все окна и двери... раскладываем эти бесполезные штуковины... - она пнула дубину у семейной лежанки, - но всё равно на следующий день просыпаемся избитые, или покусанные, или исцарапанные, и в разорванной одежде! Кто-то тихонечко проникает ночью в наши дома и избивает нас - как это еще объяснить? Какие-то злые духи... или киндоки... или гнев богов...

- И вы ничего не чувствуете и не слышите?

- Нет... Если бы хоть кто-нибудь из нас хоть раз смог проснуться, когда это случается... мы бы хотя бы знали, что с нами происходит и кто эти злодеи!

- А что происходит с гостями?

Традиционные переглядывания.

- Не знаем мы того. Ничего, наверное, - пробормотал хозяин. - Чего им будет, неблагодарным.

- Почему-то они всегда уходят из деревни ночью, не простившись. Ни один гость еще не остался до утра ни в одной хижине, не пожелал хозяевам доброго утра, - обиженно пояснила Абена. - Не везёт Магангандоле на вежливых гостей.

Настал черёд магов переглядываться. Или это было заразно?

Огонь в середине дома наконец-то догорел, и света дотлевающих угольков едва  хватало, чтобы видеть круг закопченных камней - стены домашнего очага. Через дыру-дымоход в крыше заглядывали звёзды величиной с яблоко. Где-то тянули свои бесконечные увертюры цикады. Шум деревни затих.

Хозяева опустились на лежанку, накрытую шкурами и, позёвывая, указали гостям на такую же у дальней стены:

- Эта вашей будет на ночь. Спокойного вам сна до восхода.

- И вам спокойной ночи... мягкой постели... крепкого сна... здорового... восстанавливающего силы... физические и моральные... и приятных сновидений, - стараясь загладить невежливость всех предыдущих гостей, Анчар в пожеланиях превзошёл самого себя.

- И... чего? - сонно переспросила Абена.

- Снов, - упростил атлан.

- А... что это... такое?.. - пробормотал Чиубо, но пока атлан раздумывал, шутит ли узамбарец, и если нет, то как объяснить то, что ни для кого в объяснении доселе не нуждалось, с хозяйской лежанки донеслось хоровое посапывание.

- 'Что-то мне всё это не нравится' я уже говорил? - прошептал его премудрие, напряжённо вслушиваясь в ночные звуки.

- Не помню... не... знаю... - атлан закрыл глаза и навалился на стену, - п-погоди...

- Что?

- В магическом... поле... тут сейчас... колышется... что-то... шевелится...

- Не нрави... А-а, кабуча. Мы должны выйти.

- За...чем...

- Что бы тут ни наколыхалось, когда придут изменения, им вызванные, я лучше буду на открытом месте, чем в этой мышеловке.

- А я... лучше...

- Уйдёшь среди ночи, не сказав последнего 'помогите-спасите-убивают'? - прошипел Агафон, подхватил Анчара подмышки и рывком поставил на ноги. - Не падай! И приходи уже в себя! Сейчас я открою дверь...

Но вслепую дверь открываться отказывалась: похоже, кигагала за долгие годы попыток отгородиться от духов превзошли в области конструирования замков и защёлок весь Белый Свет.

Нащупав в темноте сухие ветки и траву, припасённые на растопку, Агафон бросил их в очаг и несколько раз энергично дунул на едва теплившиеся угольки. Последняя искра их жизни разгорелась пламенем, и его премудрие, подкинув огню на прокормление еще дровишек, взялся за хитрый засов снова.

- Сейчас... сейчас...

Он пробежался пальцами по засову, по косяку, по краю двери - отгибая, извлекая, отодвигая и вынимая. Что-то тихо щёлкнуло, зашуршало, крякнуло, стукнуло - и маг осторожно опустил засов на пол одним концом, присматривая, куда бы упереть второй.

- Вот и всё. Гото...ай! Ты чего?!

Пальцы атлана стиснули запястье как клещи.

- Смотри... - прошептал Анчар.

- Куда? И какого...

- На хозяев.

Агафон повернулся - и пожалел, что у него не было свободных рук, чтобы в кого-нибудь вцепиться.

Чиумбо поднялся с постели и стоял теперь лицом к стене, к ним спиной. А волосы его - всё то патлатое гнездо, что торчало днём во все стороны змеиными кожами и косичками, медленно поднимались на затылок, больше всего напоминая теперь забрало рыцарского шлема. А под ними, сантиметр за сантиметром, заставляя магов подумать, что они спят, или просто спятили, открывалось лицо другое. Губы... острые клыки, оставившие на них застарелые шрамы... толстый нос - как жабу расплющили... и глаза. Закрытые. Но не успели маги порадоваться, как веки приподнялись, и взгляд жёлтых радужек с красными зрачками упёрся в гостей.

- Воры! - раздвинулись губы, обнажая еще больше ровных белых клыков.

- Да какие мы воры, Чиумбо, ты чего! Мы ж ваши...

- Грабители!

Визгливый женский голос прорезал тишину. Наблюдая за мужем, они не заметили, что жена проснулась тоже - и в таком же состоянии.

- Нет-нет-нет, мы не грабители, - сияя искренностью и добротой как деревенский праздничный костёр, его премудрие вырвал свободную от засова руку из хватки Анчара и дёрнул дверь, не оборачиваясь. - Мы дверью ошиблись. Извините. Спокойной ночи. До сви...

Кигагала с рычанием метнулись к ним. Агафон швырнул им навстречу засов, схватил атлана за балахон, и рванулся во двор. Анчар последовал было за ним, но услышал приглушённое 'ой, они меня съедят!' с уровня пола и наклонился, подхватывая на руки испуганную выкву. Агафон дёрнул, атлан потерял равновесие, повалился, вскочил, теряя секунды, которые могли стоить ему жизни... но не стоили. Почему - они поняли немного позже, когда мчались по улице наобум - не важно куда, лишь бы откуда - а за ними, и наперерез им, и навстречу неуклюже косолапили добрые еще вечером поселяне - спинами вперёд.

Маги бежали в темноте, рассеиваемой лишь звёздами, чудом пока уворачиваясь от рычащих, брызжущих слюной и размахивавших дубинами кигагала - но их было слишком много. Куда бы ни свернули, узамбарцы были тут как тут. Несколько раз копья пролетали у их лиц, царапая и поднимая волосы дыбом, и тогда маги бросались в другую сторону - чтобы столкнуться с новыми преследователями.

- Они... кажется... гонят нас куда-то... - первым понял Агафон.

- Мы должны... вырваться... за околицу! - просипел атлан.

Его премудрие, едва удерживаясь от комментария по поводу уникальности умственных способностей своего коллеги, бросился прочь от новой группки преследователей - и остановился. Бежать было больше некуда. Они очутились на площади, и со всех улочек-переулочков, впадавших в неё подобно ручейкам, за ними вываливались мужчины и женщины, ощеренные, вооружённые, с горящими как угольки глазами.

Маги попятились и снова остановились, упершись в ствол дерева.

- Могила жены короля, - понял Анчар.

- У нее хоть могила имеется... - меланхолично заметил его премудрие, закатывая рукава.

- Нам нельзя применять магию! Забыл?! - вскинулся Анчар.

- А ты уверен, что быть сожранными дикарями лучше, чем быть растерзанными Уагадиной?

- Это был риторический вопрос или...

- Дерево! - осенило вдруг Агафона. - Ты по деревьям в детстве лазил?

- Кабуча, сабрумай! Ты разговариваешь с атланом! - выпалил Анчар: в отчаянно безлесной Красной горной стране деревьям, скорее, поклонялись бы, чем использовали в качестве тренажёров.

- Тогда вставай мне на спину и подтягивайся! Отсидимся на ветках до утра!

Агафон наклонился - и вовремя: очередное копьё, пущенное неуклюжей рукой из положения 'локтем назад через плечо', пролетело над головой и вонзилось в насыпь могилы.

- Лезь скорей!

- Выква!..

Кигагала, сноровисто ковыляя коленками назад, приближались, сжимая круг. Кто-то затянул застольную песню - 'А что у  нас сегодня в котле, что у нас сегодня в чашках, банга-мабанга', и авангард ускорился.

- Да нужна она им!..

- Они ее съедят!

- Кто кого первый еще! Да подам я ее тебе, подам! Лезь!

Атлан неуклюже вскарабкался на подставленную спину Агафона, выпрямился, исступлённо балансируя, вытянул руки в попытке дотянуться до нижней ветки - высоко!

- Не получается!

- Пробуй еще! Должен! - просипел чародей, раскачиваясь под весом товарища как лодка в шторм.

Анчар приподнялся на цыпочки...

- Высоко!

- Б-быс...т...рей!

 ...подпрыгнул, касаясь пальцами ветки, не смог зацепиться... и обрушился на товарища, тот - на насыпь, а подоспевшие кигагала - на них. В буквальном смысле. Вне зависимости от количества и расположения лиц, человеческий позвоночник не рассчитан на наклоны вниз мимо зада.

- Ну хоть студентом-то ты был, атлан?! - проорал его премудрие, рассыпая удары чем попало по чему ни попадя.

- Самым лучшим! - крикнул в ответ Анчар и, вспоминая чудесные школьные годы в Шантони, попойки с последующими мордобойками в городе - магию школярам против мирного населения применять запрещалось настрого - заработал кулаками и ногами.

Не ожидавшие отпора кигагала сперва отпрянули, но быстро перешли в контратаку. Боевые кличи, вопли и визги - женщины тоже хотели своей минуты славы в свалке - оглашали площадь беспрестанно, словно два огромных воинства сошлись в смертельной схватке. Хотя разошедшимся кигагала было всё равно, кого бить: если не хватало чужаков, в ход шли родичи и свойственники, так что через пару минут драки кипели повсюду. Но самые ближние преследователи, первыми получившие доступ к гостям, про цель этого вечера и меню не забывали.

Маги дрались отчаянно, но поселян было слишком много, и, похоже, коллективный разум решил, что коронным блюдом сегодняшней ночи должны быть отбивные. Агафон еще держался на ногах, уже не нападая, но из последних сил закрываясь от неуклюжих, но сильных ударов, когда Анчар пропустил хук слева и упал. Голова его ударилась о что-то круглое и гладкое. Выква! И какого Гаурдака она бездействует сейчас, когда ее вмешательство нужно как никогда?!

- Если ты нам сейчас не поможешь, они покрошат нас с тобой в один котёл! - прохрипел он в повернувшийся к нему стебелёк.

Тот закачался - атлан мог бы поклясться! - растерянно. Мысли в голове мага пронеслись со скоростью пяток кигагала к его бокам, неочевидное сложилось с невероятным, накрылось гипотезой...

- Ты не можешь причинять им вред! - не требуя подтверждения, выкрикнул он[53]. - Тогда выпу-у-уй! А-ай!.. Ох!.. Ай-й-й-ы-ы-ы-ы!..

Продолжения не получилось - но его и не требовалось. Громадная пасть отверзлась, заслоняя на миг от атлана всё, на что бы его глаза и так не глядели - и из нее посыпались на ошарашенных кигагала гиены, крокодил, удав и леопард.

Анчар вскочил по инерции[54] и оглянулся. Первым, на что упал его взгляд, был огромный котёл, подтащенный самыми голодными - или самыми нетерпеливыми - почти под дерево.

- Помоги! - вцепился он в плечо Агафона.

Тот понял его задумку без слов: в два счёта маги перевернули посудину, употребление которой по назначению сегодня откладывалось. Еще миг - и оба чародея добрались до нижних веток, откуда до веток повыше оказалось совсем недалеко. Правда, перемещению Анчара мешала бережно прижимаемая к груди выква.

Из их партера при свете первосортных звёзд было отлично видно, как кигагала сперва сражались со зверями, потом обратили их в бегство, после чего - не пропадать же адреналину! - немного поколотили друг друга. Успокоившись, они вспомнили про гостей, но все попытки повторить их путь наверх встречались с сапогами магов и их импровизированными дубинками, наломанными в срочном порядке с соседних ветвей.

С различной степенью энергичности попытки забраться на дерево или сшибить с него несостоявшийся ужин продолжались до первых петухов. Когда же небосвод тронуло алым, поселяне разошлись по домам, зевая и костеря неуступчивых магов на чём Белый Свет стоит, прихватив оружие и растерянные в процессе охоты предметы гардероба.

- На что спорим, - страдальчески промычал Агафон, силясь не шевелить разбитыми губами, - что сейчас они лягут в постель, а через полчаса-час поднимутся, гадая, отчего они чувствуют себя так, будто их всю ночь кто-то метелил.

- Ты еще предложи пари, что сейчас взойдёт солнце, - хмыкнул атлан, закрывая рукой распухшую скулу: кажется, так болело меньше.

- И что ты про это думаешь? - спросил Агафон, осторожно кивая на затихающие хижины.

- Что кто-то... некто... чтобы не сказать, местные боги, потому что не представляю человека с достаточной магической силой, чтобы это проделать... Короче, в результате их деяний имеем автономно-объединённую диффузию человека и некой сущности. Скорее всего, той, что в общепринятой классификации называется 'дух'. Может, и демон, но маловероятно: доминация нечеловеческой составляющей была бы полной, они не любят равноправия, а еще меньше - вторые роли.

- Спорим, эти духи... или кто они там... второй ролью себя не считают, а просыпаясь каждый вечер так же как и наши хозяева думают, 'кто ел из моей чашки'.

- И снова не стану с тобой спорить, - покачал головой атлан. - Скорее всего, так оно и есть.

- Ты из вредности со мной во всём соглашаешься? - Агафон скосил на товарища недоподбитый глаз.

- Считай, что да, - Анчар откинулся на ствол и прикрыл глаза: организм, даже если пару часов назад на нём потопталось и поупражнялось в боксе всё население Магангандолы, всё равно больше всего хотел спать.

- Свалишься - не поймаю, - предупредил его премудрие, которому больше всего хотелось последовать примеру атлана.

- Угу, - согласился тот. После второй подряд бессонной ночи, полной борьбы за жизнь, за десять минут сна он был согласен со всем.

- Кабуча, атлан! - тряся головой так, что вместе со сном вокруг летели почти реальные искры из глаз, прорычал чародей. - Надо двигаться дальше!

- Угу...

- Конечно, если ты предлагаешь отдохнуть в этом миленьком местечке до вечера...

- Нет!

- ...тогда слезаем и идём на поиск дороги через лес.

- Выква! - вспомнил атлан. - Зачем искать дорогу самим, если есть проводник!

Как выяснилось через полчаса, проводник у них был. Вчера. Сегодня же выква упорно отказывалась подавать признаки жизни, лёжа на земле и на руках Анчара с видом самого обыкновенного овоща, и даже угрозы отдать ее на завтрак поселянам или выбросить в реку действия не возымели.

- Что теперь? - глянул на товарища атлан.

Его премудрие слегка пожал плечами, морщась более чем слегка:

- Настала пора мелкого воровства.

- Что ты имеешь в виду?

- Берём лодку и сплавляемся по реке.

- Но ее же можно купить!

- На какие шиши?

- Выпросить!

- Ты умеешь выпрашивать лодки? И если не дадут, тогда что?

- Выменять?..

- На что? На твою тыкву?

- Она выква, - защищая молчаливую подругу их суровых дней, буркнул атлан. Даже он, человек, далёкий от рыночной экономики[55], понимал, что тыква, даже которая выква, на лодку выменивается только в голодный год.

В деревне за их спинами под причитания поселян захлопали ставни и двери: кигагала просыпались, кляня неуловимых и непобедимых злых духов и подсчитывая новые синяки и ссадины. Вздохнув, Анчар кивнул:

- Пойдём скорее красть лодку.

- Чего скорее-то?

- Кто-нибудь увидит - стыдно будет...

Маги оглянулись, убедились, что у ранних деревенских пташек пока имеются дела, не связанные с рыболовством и наблюдением за гостями и, кряхтя и потирая ушибленные места, направились к берегу.

Вблизи река ничем не отличалась от своих обычных товарок: такой же сход к урезу - трава, переходящая в гальку, переходящую в воду, такие же волны, покровительственно похлопывающие берег по камушкам, и даже такие же лодки, какие они видели в Соире и Слоновьем королевстве десятками. Вёсла непредусмотрительные рыбаки оставили под скамейками, но такое ротозейство можно было понять: кто тут, на окраине не понять чего, явится угонять их любимые плавсредства? Ну кроме пары магов, которым ни жить - ни быть нужно срочно оказаться в Мангангедоле, если таковая вообще существует...

- Жителя гор я даже не спрашиваю, умеет ли он обращаться с вёслами, - кисло пробормотал Агафон и взялся за нос лодки.

- Правильный подход, - кивнул Анчар. - Но ты ж меня научишь?

- По деревьям лазить научил ведь, - хмыкнул его премудрие. - Давай пока, так помогай. Берёмся за нос... упираемся ногами... осторожно...

Атлан, двигаясь так, как будто его только что сшили, причём на живую, и он боялся развалиться, положил выкву на землю и последовал инструкциям сабрумая. Пока всё получалось отлично.

- Упираемся... упираемся... и толкаем ее в воду, - кряхтел по-стариковски его премудрие, налегая на нос по мере оставшихся сил и прыти. - Толкаем. Толкаем. Толкаем! Тол...каем!.. Кабуча.

Несмотря на все их усилия, лодка не сдвинулась с места ни на волос.

- Ощущение... - просипел Анчар, оседая на камни рядом с выквой, - будто я Каменного Великана... передвинуть пытаюсь...

- Вот кто бы нам... сейчас... не помешал, - Агафон растянулся на земле и закрыл глаза[56]. - Эта треклятая посудина... будто корни пустила. Потому что наложенные заклинания я бы почувствовал... а тут - словно так всё и должно быть! И кстати да... Велика твоего...

Анчар вскочил[57].

- Я понял! Понял!

- Что? - подозрительно приоткрыл здоровый глаз его премудрие.

- Почему я вспомнил о Каменном Великане! Големы Арены - магический ноль! На него нельзя повлиять магией непосредственно! Опосредованно - да, если ты заклинанием выкопаешь перед его ногами яму, он туда может упасть, но если ты попробуешь долбить его заклинаниями...

- Знаю, пробовал, - поморщился Агафон, вспоминая представление на Арене Атланик-сити, где ему с друзьями пришлось сражаться с двумя бойцовыми големами, науськанными на них Анчаром. - Башка раскалывается... будто какая-то зараза играла ей в мяч... Извини, не соображу... о чём ты...

- Я о том, что эти лодки, скорее всего, удерживает та же сила, что скрестила людей и духов!

- Козни местных божков? - встрепенулся маг.

- Как ты в таких случаях выражаешься? 'Готов поспорить'?

Его премудрие скривился.

- Понял... И что из этого следует? Что нам нужно искать лодочника среди деревенских?

- Или идти пешком через лес.

Маги как по команде глянули на джунгли, начинающиеся в десятке метров от лодочной стоянки, и так же синхронно покачали головами. Если и существовало единственное слово, характеризующее ими увиденное, то было оно - 'непроходимые'. Без предупреждения и объявления войны всем, кто крупнее крысы, из земли вырастали стеной кусты и деревья, спутанные, как сто клубков, попавшие в лапы такому же количеству игривых котят.

- Если мы срочно не научимся летать... - вздохнул Агафон.

- Или плавать...

- Я умею. Но это ничего не значит.

- Я так и знал. Короче, мы возвращаемся в деревню, верно?

- Да куда уж вернее...

Чиубо с женой встретили их как родных. Если быть точными - как давно пропавших родных, с момента исчезновения считавшихся неблагодарными семейными ренегатами.

- Это вы, или ваши духи? - прошепелявил распухшими губами хозяин дома.

Анчар посомневался, испытывать ли ему чувство вины - ведь это они с Агафоном колотили сегодня ночью деревенских почём зря, но вспомнил, как поселяне провели остатки ночи, и передумал.

- Это мы, - ответил его премудрие. - Пришли, чтобы узнать, имеется ли у вас лодка.

- Да, конечно, - с недоумением глянул на них Чиубо. - У нас многие рыбачат, и я тоже. Правда, сегодня не рыбный день...

Он попытался поднять руку, но не смог. Абена, стоявшая за его спиной с горшочком какой-то смеси - маслянистой, зеленоватой, зловонной - с упрёком ткнула его в спину:

- Стой смирно, я же мажу! А то и до вечера не заживёт!

- Ой! - сказал Чиубо и расправил плечи.

- А когда заживёт, сможешь нас провезти по реке? - обрадовался Агафон.

Кигагала покачал головой:

- Нет. Никак не смогу. Боги нам повелели не пропускать иноземцев в джунгли.

- Ловить их, что ли?

- Если придётся. Некоторые люди не понимают, когда им говоришь 'нет'.

- И когда поймаете... тогда что?

- Запираем в птичник короля Бапото. Там самые крепкие стены во всей деревне.

- И самые самые красивые куры во всей деревне... - с грустной завистью добавила Абена.

- И что случалось с ними на следующий день?

- А что им будет? Как неслись, так и дальше неслись.

- Да нет же, я про иноземцев!

- А-а, про них... - хозяева переглянулись.

- Не знаем, как, но ночью им всегда удавалось сбежать. Правда, куда они бежали, непонятно. Через лес им не пройти - да и следов даже не было никогда... Лодки не украсть... - принялся было загибал пальцы Чиубо, но варианты кончились быстрее, чем средство их подсчёта.

- Возвращались домой, наверное, - решила жена. - У них дома, поди, семьи. И дети...

Анчар замер. Вот что показалось ему в этой деревне странным - ну если не считать оборотней, колдовство с лодками, негостеприимные джунгли, чокнутого короля и прочее, прочее, прочее! Отсутствие детей! В деревне жили одни лишь взрослые, он не видел ни одного человека моложе двадцати! Что это означало, он пока не понимал, но в том, что это было важно, не сомневался ни минуты. Понимание же... Как упрямая муха об оконное стекло, оно зудело на самой грани осознания, но что-то... что-то... чего-то... не хватало.

- ...или шли дальше, вдоль кромки джунглей, счастья пытать, - продолжал тем временем Чиубо. - Боги наказывали никогда не искать этих путников и не расспрашивать о них.

- Ах, боги... - недобро прищурился атлан. - А больше вам эти боги ничего не говорили нечаянно?

Недоумённый взгляд двух пар сонных глаз был ему ответом.

- Про то, какие такие духи к вам по ночам приходят, к примеру? - вкрадчиво вступил в разговор Агафон.

- Духи? По ночам? - оживился Чиубо, и даже Абена оставила попытки превратить мужа в крайне несъедобный бутерброд. - Что вы знаете про наших духов?

- Мы всё знаем про ваших духов, - многозначительно соврал атлан.

- А если ты пообещаешь отвезти нас вниз по реке до того места, где нам следует быть, мы и вам про них расскажем, - быстро пообещал его премудрие, не показывая своего удивления откровению товарища.

- Но мы не можем...

- Нам заповедано...

- Мы поклялись...

- 'Моё слово твёрже гороху'? Что ж, ладно. На нет и суда нет, - пожал плечами Агафон и повернулся уходить. - Если вам нравится каждое утро просыпаться измученными и побитыми...

- Но... но...

На кигагала было жалко смотреть[58].

- Решайте сами, - сочувственно покачал головой атлан. - Но знайте, что в вашем состоянии виноваты ваши же боги. Им нужно, чтобы их не беспокоили, а кто и какую цену за это платит, им всё равно.

- Они поиздевались над вами и бросили. Но это вам не интересно. Наверное?

Чиубо сорвал с шеи ожерелье из синих клыков неизвестного зверя, поцеловал, приложил к сердцу - и бросил под ноги.

- Отвезу! Рассказывайте!

Повествование завершилось ощупыванием затылков кигагала. С сосредоточенными лицами они трогали свои и супруга головы и хмурились всё больше.

- Да, я чувствую!

- И я, и я! Там какая-то шишка, где должен быть нос!

- А где губы - как складки!

- Но если у нас так, значит, то же самое у всех кигагала.

- Мы думали, что так и должно быть - как две руки, или пять пальцев, или коленки вперед...

При последнем сравнении его премудрие тонко ухмыльнулся. Хозяева его сперва не поняли, потом расстроились еще больше.

- И что нам теперь делать, о путники?

- Отвезти нас, куда обещано, а потом поговорить со своими богами, - уверенно проговорил Агафон.

Супруги переглянулись, но других предложений не возникло: воля богов есть воля богов, максимум, что человек, даже такой, как кигагала, может сделать - это вежливо спросить, если появится у многоуважаемых богов достаточно свободного времени, в которое они не найдут ничего лучше поделать, кроме как побросать в Белый Свет градинами, и если это им наскучит, то поплевать на нас со своего облака, а когда надоест и это, то, может, они вспомнят, что на краю Непроходимого леса стоит деревня, а в ней живут недостойные их милости и вообще ничего не достойные кигагала, и не соблаговолят ли тогда всемилостивейшие боги обратить крошечный краешек своего драгоценнейшего внимания...

Пока супруги это обсуждали, Агафон оглядывал хижину с плотоядными намерениями, а Анчар стоял, покачиваясь и уставившись невидящим взором в загадочную точку на расстоянии вытянутой руки от своего носа, словно какой-то из ночных ударов по голове только сейчас достиг своей цели. Его премудрие, потихоньку начинавший привыкать к странным коридорам, по которым бродили мысли его спутника, изредка с подозрением косился на него - но он молчал.

- Идём, о гости, - закончив разговор с Аденой, уныло вздохнул Чиубо.

- А поесть у вас сперва ничего не найдётся? - Агафон многозначительно глянул на закипавший над очагом котелок, в котором мясо булькало и пыхтело в густом ароматном бульоне. - А то гости у вас и из-за вас же не выспавшиеся, избитые, да еще и голодные...

- Стыд, срам, огорчение, - закивали хозяева и потянулись доставать добавочные тарелки.

Лодка, которую маги пытались сдвинуть утром, оказалась собственностью Чиубо. Тот без особого труда спихнул ее в воду и жестом пригласил гостей подняться на борт. С кряхтением, какого редко услышишь и от тысячелетнего Адалета, Агафон забрался в лодку. Анчар не успел.

- И куда это вы направляетесь, любопытственно мне изведать, брат мой?

Несостоявшиеся пассажиры оглянулись. К ним, в полном облачении и, что немаловажно, вооружении, подходил Бапото со свитой.

- Я... хочу отвезти этих путников... вниз по реке, брат мой, - потупился Чиубо.

- А как же наше правило гостеприимства, заповедующее усталым гостям переночевать в нашей благословенной деревне прежде, чем пускаться дальше, брат мой?

- А-а-а...

Свита как бы невзначай рассредоточилась полукругом вокруг лодки, взвешивая в руках копья и ощупывая взглядами магов, словно выбирая местечко помягче, где наконечники не застрянут и не сломаются в случае выдвижения более убедительных аргументов в пользу ночёвки.

- С вашего позволения, мы уже переночевали, вот у этого доброго человека, спасибо. Боюсь, наше расписание не рассчитано на повторное пребывание в этом чудном месте, - честно глядя в глаза королю, проговорил его премудрие.

- Переночевали? И не сбежали ночью, как все? - недоверчиво запереговаривалась свита.

- Не понимаю, отчего мы должны были сбегать из такого дивного местечка, - развёл руками Агафон.

- Не вы одни, - хмурясь, произнёс король. - Но ведь сбегают отчего-то! Каждый раз! Как бы то ни было... я вам не верю. Всегда и все сбегали, а эти не сбежали...

- Но они и вправду!..

- Но мы и вправду! Мы пришли вчера и слышали ваши стенания над могилой покойной жены! - закивал атлан.

- Это ты их подучил так говорить, брат мой? - зыркнул на родича король.

- Нет! Брат мой!

- Мы были! И слышали, как в самом конце толпа собравшихся разделить ваше горе скандировала вместе с вами в один голос имя прекрасной Кимбанды.

- А-а... Это... - словно пытаясь сбросить остатки сна, Бапото потряс головой и захлопал глазами. - Д-да. Это моя жена. Покойная. Честно говоря, я ее почти не помню... потому что она умерла давно... слишком... Но то, что помню, заставляет горевать каждый день в любую погоду!

- Вот мы и говорим!..

- Это твой брат-прохвост Чиубо науськал их так говорить! - выкрикнул охотник с красным копьём. - Врут они! В смысле, то, что не было, говорят!

- Да, Очинг, я это и так знаю, - важно кивнул король, позабыв про жену. - Так что будьте любезны, о путники, выйти из лодки моего неправдолюбивого родственника. Мы пойдём ко мне в дом - пробовать угощения, отдыхать с дороги и слушать истории и сказания.

- Спасибо...

- ...да, - договорил за них Бапото. - Иначе мои охотники пинками и копьями прогонят вас с берега и запрут в моём курятнике до следующего утра, как заповедали боги.

- Боги?! - взорвался Агафон, еле сдерживаясь, чтобы не наплевать на угрозу Уагаду. - Да ваши боги ценят вас не больше, чем пыль на дороге!..

- Святотатство!..

- После того, что они с вами сделали!..

- После того, что они с нами сделали!..

- Что вы имеете в виду?!

- Что ты имеешь в виду?!

- И где твоё ожерелье из синих клыков адетоканбо, брат мой?!

- Расскажите им, путники! - яростно выкрикнул Чиубо.

И Агафон выступил с разоблачительной речью на бис.

Результат был сколь нелогичен, столь предсказуем. Толпа разгневанных охотников под предводительством сыплющего упрёками в адрес святотатцев и брата-ренегата окружила Анчара, вытащила из лодки Чиубо и Агафона и повлекла строго, но вежливо обратно в деревню. Чиубо сперва пытался вырваться - не получилось, потом убедить земляков в их косности и зашоренности в вопросах прикладной религии - получилось еще меньше, и через несколько минут упирающиеся маги и их квартирный хозяин были втолкнуты в королевский курятник и заперты снаружи на засов.

Анчар предоставил товарищам по несчастью колотить в двери и выкрикивать увещевания и угрозы. Что-то подсказывало ему, что пользы от этого не будет никакой. Бережно потирая руки и плечи, где к ночным синякам уже собирались прибавиться  дневные[59] - хватка охотников кигагала была профессиональной, сразу видно, что племя без еды не сидело ни дня - он огляделся по сторонам.

На длинных тонких насестах, концами вмурованных в стены, лениво переквохтывалась пара кур. Остальные в это время гуляли, и против аренды своего жилища хозяином под хранение строптивых гостей не возражали. В полумраке высоко над головой едва маячил потолок. И хоть солома на жердях позволяла лелеять мысли о побеге, допрыгнуть или добраться до него каким-либо иным образом не представлялось возможным, особенно в их теперешнем состоянии. Под потолком ослепительными щелями сияли окна - длинные и узкие, курице не пролезть. Двери из стрело-мече-копье[60]-не пробиваемых досок толщиной с его руку висели на петлях, приделанных с той стороны: не оторвёшь, не проломишь. Пол - наверное, единственный пол в этой части Узамбара, хотя не исключено, что и в соседних десяти - был выложен отёсанным камнем. Наверное, тем, что остался от кладки стен. Маг захотел поковырять стыки, но в полумраке не нашёл их.

- Руки оборвать тому, кто так качественно делает, - буркнул Агафон, заметивший изыскания коллеги.

Атлан подумал над столь спорной сентенцией и пришёл к выводу, что отрывать бы никому ничего не стал, но будь в его распоряжении магия...

Дилемма - быть съеденным или пойманным Уагаду - снова возникла на горизонте, стремительно приближаясь. В который раз Анчар подивился, как обычные люди ухитряются выживать без магии, решил, что если сейчас об этом не поразмышлять, то, может, не удастся уже никогда[61], и опустился на сено под насестами. Немного погодя к нему присоединились его товарищи по заключению.

Говорить было нечего и не о чем: все варианты развития событий ограничивались 'вот настанет утро, и король придёт выпускать нас, только нас тут уже почему-то не будет, и мы даже знаем, почему'. Против одного кигагала, запертого с ними, шанс продержаться ночь еще имелся. Но против всей деревни...

Чиубо, понимая это, сидел поодаль, обхватив руками коленки и уставившись в пол. Один раз он встрепенулся - когда из-за двери донёсся голос жены, умолявший дозволить ей покормить мужа и его гостей, но тут же два незнакомых мужских голоса положили конец не успевшим как следует вспыхнуть надеждам.

- Это Чакайд и Фарэй, - грустно оповестил он сокамерников. - Самые лучшие охотники деревни. Они не уйдут с поста, не уснут, когда распалится солнце, не откроют двери даже моей Адене, а ведь она - первая красавица деревни, за которой они сами бегали, пока она не выбрала меня...

- Страшные люди, - рассеянно согласился его премудрие, разглядывая бойницы-окошки под потолком.

- Не выйдет, - перехватил его взгляд Чиубо. - Если даже ваши головы и плечи пролезут, вы окажетесь висящими вниз головами над землёй в трёх человеческих ростах от нее.

- Можно попробовать пролезть вперёд ногами!

- Ну сломаем тогда при падении не шею, а ноги, - буркнул Анчар, все эти варианты уже рассмотревший и признавший негодными.

- Ну тогда... тогда... Тогда до наступления темноты мы всё равно должны что-нибудь придумать!

- Что-нибудь - придумаем, - промычал атлан, осторожно укладываясь на сене так, чтобы не слишком придавливать помятые части тела. Удавалось это не очень, и он возился некоторое время, прежде чем отвернуться лицом к стене и попытаться уснуть. 'Мудро вечера утренее' - или как там говорил его коллега? И, в конце концов, если к окончанию этого дня им всё равно предстоит быть разодранными или съеденными, то перед этим можно было хотя бы выспаться.

Но сон - ветреный приятель - не приходил. Атлан лежал, мерно дыша пылью и роскошным травяным духом, и слово за словом прокручивал в памяти всё услышанное от кигагала с момента траурной церемонии и до пленения. Вроде, всё было ясно и просто - но что-то... что-то... И это 'что-то' не давало атлану ни уснуть, ни помыслить о чём-либо ином, назойливой мухой величиной со слона пытаясь пробить толщу усталого, утомлённого бессонницей сознания. 'Что-то... что-то... что-то...'

День приближался к вечеру. Покормить их обедом и ужином, несмотря на слова короля о гостеприимстве, никто не торопился. Или, скорее всего, гостеприимство на святотатцев в Магангандоле не распространялось.

- Если бы тут была ваша тыква, мы бы могли ее съесть, - грустно проговорил Чиубо.

- У нас есть курицы, - заметил Агафон.

- Но это куры короля!

- Тем приятнее. И тем обиднее, что сырую курятину я не ем.

- Я могу развести огонь!

- И что мы в нём спалим?

Молчание - наверное, сопровождавшее озирание скудных окрестностей - и вздох:

- Ну... Насесты... Хотя их не хватит, чтобы приготовить и крылышко...

Бурчание желудка, потом второго: мысленные образы поджаренных крылышек втуне не прошли. 'Вот и поспи тут!' - подумал Анчар, чувствуя, что и его желудок готов к распевке, но неуёмная мысль, ускользающая, как ощипанная курица из мокрых рук, заставила замолчать и его. 'Что-то... что-то... что-то...'

В окошки с каждой минутой вливалось всё меньше света.

- Вы... можете связать меня, - предложил Чиубо, уныло потупившись. - Конечно, в деревне полно других кигагала... но хотя бы на одного будет меньше... когда...

С площади донесся гул голосов, потом один, перекрывающий все: это Бапото страдал по безвременно ушедшей супруге. Печальная литания завершилась как вчера, скандированием светлого имени, назначенного жить в веках.

- Вызвать обратно они ее пытаются, что ли?! - рявкнул его премудрие, поднимаясь. Даже спиной, с закрытыми глазами, Анчар чувствовал, как на ладонях сабрумая начала просыпаться магия. Отсчёт пошёл на очень короткие отрезки времени - для всех. - Да заткнутся они сегодня или нет?!

- Да!!!

Атлан вскочил бы со своего ложа, если бы не ночные травмы, но и с ними его прыть вызвала восхищённо-потрясённый взгляд его коллеги.

- Что - да? - уточнил его премудрие.

- Я понял, понял, понял!!! Я идиот и болван!!!..

- Ты это понял только сейчас? - кисло пробормотал Агафон, но шпилька не нашла цели. Атлан подбежал к двери и прижался ухом, прислушиваясь.

- Что ты понял, о гость? - зевая, вопросил Чиубо.

- Это магабу!!!

Дуэт аборигена и сабрумая был на редкость единодушным:

- Что?..

- Магабу, кабуча! Я был слепым, наверное, чтобы не увидеть это раньше! Магабу - амулет, который может создать только чрезвычайно сильный маг! Или божество! Он распространяет своё действие на тех, кто был привязан к нему вначале, и не отпускает практически бесконечное время! Правда, жертвы должны находиться недалеко от него и постоянно обновлять связь каким-то действием!

- Скорбение над могилой жены моего брата! - сон с Чиубо как рукой сняло. - Жены, которой никто не помнит, включая самого Бапото! Но все  знают, что это была настолько выдающаяся женщина... особенно впереди... и сзади тоже... это Бапото говорил! - что оплакивать ее кончину мы должны были постоянно, ибо второй такой в Узамбаре не сыскать!

- И ты хочешь сказать, что магабу на площади зарыли боги? - нахмурился его премудрие, прикидывая возможные варианты обезвреживания.

- Именно!

- Но мы не можем использовать магию, чтобы лишить его силы или противодействовать ему, поэтому...

- Магия для его обезвреживания не нужна - его нужно всего лишь выкопать и уничтожить!

- Физически?

- Нет, морально! - атлан завёл глаза под лоб. - Раздавить, разобрать, сжечь... Я не знаю, что он из себя представляет, но как только мы его увидим, будет ясно!

- Увидим?! - расхохотался Агафон. - А ты не пробовал для начала придумать, как нам выбраться отсюда?

Анчал подрастерял запал.

- Пробовал, - признался он. - Но с голыми руками это невозможно. Вот если бы у нас был Каменный Великан... или хотя бы мачете из крыла машуканьского комара... или просто нож... которого у нас и не было никогда... или хоть что-нибудь твёрдое... лучше металлическое... и острое... и длинное... но можно каменное, большое... класса три-один-один...

Тихое посапывание донеслось от пола: под печальное перечисление Чиубо уснул: магия магабу взяла своё. Товарищи замерли. У них оставалось не больше десяти минут перед тем, как кигагала проснётся другим человеком, если существо, овладевавшее им, можно было причислить к людям.

Агафон приложил ухо к двери. Деревня затихла, и даже часовых снаружи не было слышно: то ли разошлись по домам, то ли уснули на посту. Не сговариваясь, маги отошли к дальней стене, выставили плечи вперёд, готовясь к натиску на хлипкую преграду[62], отделявшую их от свободы...

Треск дерева, сминаемого подобно фанерке, и хруст перемалываемого камня заставил их прижаться к стене, от которой они собирались бежать. Но не успели они начать строить догадки[63], как самодовольный голос пропел:

- Я-ты! Ква-ква! Я-ты! Ква-ква!

Я от Дженго ушла!

Дверь и стену сожрала!

А кто за мной не пойдёт -

Тоже сожру!

- Да ядрёна ж кочерыжка... - съехал по стеночке Агафон.

- Я не кочерыжка! Я - тыква!

- Спасибо, уважаемая выква! Агафон, бежим! - Анчар кинулся к зиявшей звёздными сумерками дыре.

- В лес? Но он же непрохо...

- На площадь! Мы должны успеть выкопать магабу, пока все спят!

- Ты спятил?!

- Мы не можем оставить этих людей - и тех, которые сюда придут после нас - на милость ботуимело!

- Кого?.. чего?..

- Злых духов! - остальное атлан объяснял уже на бегу, хромая и задыхаясь. - Дети не могут их вместить, только взрослые! Поэтому детей тут нет! И не рождаются! А взрослые не умирают и не стареют! Как замаринованные! Потому что духи бессмертны! Магабу привязывает ботуимело к людям! Когда мы его уничтожим... Ты куда?

- Лопата нужна, чтобы что-то срочно выкопать, а не лекция, фикус ты кабинетный! - кинул через плечо Агафон, попытался перескочить через изгородь из трёх жёрдочек, снёс ее в процессе, и скрылся в сарае, располагавшемся в глубине двора. Через секунду из тёмного дверного проёма донёсся грохот, мычание, блеяние, вопли, визг, стук, шмяк и бряк, но едва Анчар добежал до двери, гадая, предстоит ли ему спасать Агафона от стада одичавших с перепугу животных, или наоборот, как его премудрие выскочил с двумя копьями наперевес.

- Ты лопаты хотел...

- Не изобрели их тут еще! - отмахнулся сабрумай, сунул одно копьё в руки растерянному Анчару, и побежал к площади.

Представляя на ходу - и не представляя - как копьём за десять минут можно выкопать хоть сколько-нибудь заметную ямку в сухой каменистой земле, атлан бросился за товарищем. Выква покатилась за ними, как любопытная собачонка.

Первые же попытки магов переквалифицироваться в землекопов[64] показали полную безнадёжность этого дела, и не в последнюю очередь потому, что раскидывание копьями камней, наваленных на месте предполагаемого захоронения магабу, больше походило на упражнения в некоем нелепом спорте. Со скрежетом зубовным и тихим 'кабуча' копья были отложены, и в дело пошли руки, больше привычные к книгам, грифелям и ретортам.

- В каком месте он может быть зарыт? - проводив очередной выковырянный из слежавшейся кучи камень яростным пинком, его премудрие нервно оглянулся на тихую - пока - деревню.

Анчар отшвырнул другой камень, еще один, и прорычал сквозь стиснутые зубы:

- По всей длине!

- А на какой глубине?

- Перестань задавать...

- Кабуча кипучая, атлан! - рявкнул Агафон, выпрямляясь. - Ты действительно думаешь, что мы за оставшиеся пять минут успеем выкопать могилку в полный рост голыми руками?! Да я даже для себя не стал бы так стараться, не говоря уже...

- Я думаю, что нам лучше успеть, - процедил атлан, отшвыривая камень за камнем. Пять... шесть... семь... из семидесяти семи или около того, что навалены на место упокоения магабу... если его гипотеза верна...

- Может, вернёмся следующей ночью...

- Какая разница?! Десять минут сейчас, десять минут потом...

- ...или когда-нибудь в другой раз, после победы над Уагаду, когда сможем использовать не только лопаты!

- Чтобы победить Уагаду, нам нужна помощь или совет Жирафа! - взорвался атлан, - а к нему мы не попадём, если...

- Если не будем использовать мозги, - выдохнул Агафон и посмотрел на выкву. Физиономия его приняла умильное выражение, глаза хитро прищурились. - Многоуважаемый овощ. Не будете ли вы так любезны выгрызть эту кучу камней и земли, чтобы мы могли найти магабу? Если в процессе вы его разжуёте, выплёвывать не торопитесь.

- Я - не о-вощ! Я - ты-ква! - его премудрие мог бы поклясться, что при этих словах овощ выпятил отсутствующую нижнюю губу и задрал не менее отсутствующий нос. - Я от Дженго ушла, ушла, ушла! Не для того, чтобы землю и камни...

- Выква. Пожалуйста. Очень вас просим, - атлан умоляюще сложил почти не дрожащие руки перед грудью. - Ваша помощь была бесценна ранее и придётся как нельзя кстати сейчас. Вы сказали, что не можете наносить вред жителям этой деревни. А насчёт принесения им пользы...

Выква нахмурилась, сложила отсутствующие губы вареником, вздохнула... Пасть размером с ковш еще не изобретённого экскаватора разверзлась в шаге от Анчара, и не успел он отпрянуть, как недоразобранная куча камней пропала - вместе с тем, что ее удерживало на поверхности земли. А на месте ее зазияла яма - куда он и провалился с осыпавшимся краем.

Нормальный человек на его месте начал бы требовать вытащить его немедленно. Атлан же упал на четвереньки и лихорадочно принялся ощупывать дно в поисках... кто знает, чего? Нормальный человек на месте Агафона принялся бы метаться по краям, пока не придумал бы способа достать своего товарища или свалиться к нему самому. Его премудрие же только крутил головой по сторонам, через каждые несколько секунд докладывая:

- Из домов стали доноситься звуки. Заскрипели двери.

- Если бы она его проглотила... он бы разрушился... и чары его тоже... наверное... Значит, он должен быть где-то тут... или еще глубже... - бормотал Анчар, ползая по сухой земле. Сверху медленно бежали ручейки пыли и песка, засыпая его и не ощупанные еще участки, но он не поднимал головы и не отрывался ни на миг, перебирая попадавшиеся под пальцы предметы.

- Камень... корень...

- Открываются калитки на улицу.

- ...черепок... кость... кость... кость... череп...

- Появились первые кигагала.

- ...гребень... Или щётка?.. Для волос? Мытья посуды? Чистки животных?

- Кабуча, какая разница!!! Они идут сюда!!!

- ...или... Это корни! Корни!!!

- Брось их к бабаю якорному! - рядом с атланом опустилось копьё. - Хватайся, вытяну! Бежим!

- Куда? - уточнил Анчар, неловко следуя инструкции.

Рывок - и атлан повалился лицом на землю рядом с Агафоном.

- Вон там враги!

- Лови врагов!

- Дави врагов!

- Вари врагов!..

- Ну, нашёл? - истекая сарказмом, прошипел его премудрие, вскакивая и оглядываясь.

Все боковые улочки, вливавшиеся в площадь, как реки в море, были заполнены черной массой с горящими угольками глаз и копьями в руках. Вопрос это был риторический, но Анчар схватил два камня, положил на один нечто, похожее на окаменевшее во время извращенного сношения стадо пауков, и что было сил ударил по нему другим, еще и еще. Раздался треск, хруст... ковылявшие к ним кигагала попадали...

- Есть!!! - проорал Агафон, подпрыгивая от полноты чувств.

...поднялись неуклюже, и двинулись дальше, пусть чуть медленнее, чем сперва.

- Атлан?.. - его премудрие бросил взгляд на растерянного товарища, снова на кигагала...

- Но они же падали! - затряс головой Анчар, словно усилием воли желая изменить прошлое. - Они не должны были подняться!

- А ты им об этом сказал?

Первое копьё просвистело мимо и впилось в ствол дерева за их спинами.

- Ладно, кончай страдать, лезем!

- Но я всё еще не умею! И это был магабу! Я чувствовал!..

- Лезь, кабуча кабинетная!!!

Агафон встал на четвереньки, подставляя плечи, но после вчерашних злоключений ноги атлана не задирались даже на эту высоту.

- Я... не... - пыхтел он.

- Быстрее!!!

Еще два копья вонзились им под ноги, и третье за ними - проходя на пути растрёпанные волосы Агафона.

- Люди кривоногие... Отойдите от дерева, говорю, говорю, говорю вам!

Голос забытой в панике выквы просипел совсем рядом. Маги, успевшие понять, что к словам этого овоща надо прислушиваться, и желательно очень быстро, шарахнулись прочь. Там, где они только что стояли, выросли еще три копья, а поверх них у ствола... куча камней и земли с обломками двери курятника сверху!

- Лезем! - Агафон рванул товарища за руку.

- Спасибо, выква! - тот подхватил их спасителя подмышку, и с грацией, достойной ночного кигагала, принялся карабкаться наверх.

Через минуту история прошлой ночи начала повторяться. Его премудрие отбивался от насколько свирепых, настолько неуклюжих противников древком прихваченного копья, время от времени уворачиваясь от метательных снарядов кигагала. Сперва в него кидали копья, но когда весь деревенский запас остался торчать в стволе или запутался в ветвях, в дело пошли камни и палки. Агафон сперва получал удовольствие от процесса, потом просто не хотел огорчать невниманием так старавшихся аборигенов, но через полчаса, когда надоело, буркнул им: 'Завтра приходите', вскарабкался повыше, подвинув коллегу на пару веток к вершине, пристроился в развилке и задремал, зная: ни при каких обстоятельствах люди, ходившие спиной вперёд и коленками назад, не могли добраться даже до первой ветки.

Анчар же, что повыше, что пониже, сидел, сведя брови к переносице, шевеля губами и рассеянно поглаживая выкву как чрезвычайно откормленного кота. Иногда до слуха его премудрия долетали какие-то непонятные слова и еще более непонятные цифры.

- Таблицу умножения вспоминаешь? - промычал он, отчаявшись заснуть.

- Теорию магабу, - на мгновение перестал бормотать Анчар.

- Что еще мне надо узнать, чтобы помочь тебе?

Застигнутый врасплох предложением, атлан закашлялся.

- Скорее, это мне надо много еще чего узнать, чтобы понять, отчего разрушение магабу не сработало. Временный эффект был - мы оба видели это! - и остаётся сейчас. Посмотри, они двигаются медленнее, чем вчера. А если бы они вчера кидали свои камни с такой точностью и на такую высоту, как теперь, мы вчера бы выспались, как младенцы!

- Угу, - подтвердил наблюдения коллеги Агафон и стал ждать развития мысли. Но его не последовало: атлан снова прикрыл глаза и забормотал то ли заклинание вызова всех узамбарских духов оптом, то ли пофамильный список божков.

- Слушай, атлан, - Агафон подёргал его за край балахона.

Анчар замолчал. Наверное, это означало, что он перешёл в режим слушания.

- Если разбитая тобой паучья камасутра действительно была магабу...

- Была.

- ...и если после этого почти ничего не изменилось, хотя должно было...

- Должно.

- ...может, этот магабу - многосоставный?

- Что?..

- Композитный. Состоящий из не...

- Я знаю, что такое многосоставный, сабрумай!

- Просто эта мысль не посещала тебя?

- Нет, - честно ответил Анчар. - Но теперь... если принять эту гипотезу за рабочую и начать моделирование от нее...

- Кстати, почему ты назвал это... эту... корнем?

Анчар озадаченно задумался и пришёл к выводу:

- Не знаю. Но мне отчего-то она напомнила корень дерева.

- Ах, вот оно что...

Истина, по сравнению с его ассоциациями, была прозаичной и пресной, и он пожалел, что спросил. Ну вот какая ему была разница...

- Корень. Дерева, - повторил атлан каким-то деревянным голосом. Его премудрие встревожился:

- Что? Что-то не так?

- Так... - тихо выпустил воздух сквозь зубы атлан. - Всё так. Кроме моих умственных способностей.

Но не успел Агафон согласиться с этим или опровергнуть, как на колени ему упала ошарашенная выква, а сам атлан, невзирая на недавние уверения в полном отсутствии прыгучести и опыта передвижения по деревьям, принялся карабкаться вверх.

- Эй, ты куда?!.. - встревожился Агафон[65].

Анчар, не обращая на него внимания, с пыхтением скрылся в листве.

- Чего это он? - спросил он у выквы. И почти без удивления ощутил, как та пожала отсутствующими плечами.

Через некоторое время атлан вернулся, используя, к радости его премудрия, ветки, а не силу притяжения. В кулаке мага была зажата какая-то палка. Или...

- Похоже на ствол саженца, - Агафон тщательно - насколько было возможно в свете луны - оглядел трофей спутника.

- Подержи, - сунул ему в руки находку Анчар. Лёгкое покалывание... потом тяжёлое... потом...

- Какого бабая?!..

- Ага, ты тоже его чувствуешь, - Анчар удовлетворённо кивнул, забирая палку.  - Это магабу. Часть вторая. Смотри. Да не на меня, а вниз!

Он пристроился на соседней ветке, огляделся, взял палку за концы и с размаху ударил о толстый сук. Палка переломилась.

- Они упали! Упали!!! - радостно выкрикнул Агафон, видя, как кигагала на площади, подзабывшие к тому времени об их присутствии и просто что-то делившие - не очень успешно - рухнули, словно сбитые незримой рукой.

- А теперь что? Встают? - спросил атлан, сосредоточенно доламывая палку о колено.

- К-кабуча... Откуда ты знаешь?

- Потому что этот магабу не просто многосоставный, что само по себе крайне редко. Настолько редко, что записи не содержат ни одного упоминания об этом. Это - поликомпонентный магабу. Произведение узамбарского магического искусства, я бы сказал, и это лишний раз подтверждает, что руку тут приложил не простой деревенский маг, и даже не столичный гость. Столичный гость даже предположить не мог... Кхм. Ладно. Ну так вот. Кроме всего прочего, я хотел заметить, он еще и изображает дерево. Я сломал корень и ствол.

- Как ты его нашёл? Как догадался...

- Если часть 'корень' была закопана под корнями, то часть 'ствол' должна была размещаться у ствола. Я нашёл ее в дупле. Неглубоком, к счастью.

- Логично. Но... что дальше? - растерянно вопросил его премудрие, представляя все последствия схожести амулета божков с деревом.

- Должно быть еще как минимум два.

- Два! - нервно заржал Агафон. - Где ты видел крону с одни сучком и одним листом?!

- Я же сказал 'как минимум', - буркнул Анчар. - И я не представ...

- Смотри!!!

От выкрика Агафона он едва не свалился с дерева. Спрашивать, куда смотреть, смысла не имелось и, раздвинув ветки, он устремил взгляд вниз, где ночные кигагала занимались своими обычными ночными делами: кого-то тузили, что-то варили, с кем-то бранились. Сперва он не понял, что потрясло сабрумая, но, присмотревшись, охнул. Кигагала больше не было. Вернее, не было в привычном виде. Дневные или ночные, существа эти внешне оставались людьми. Теперь же... Вместо людей по площади ходили куклы в человеческий рост из сучьев и листьев, точно сплетённые мастером-корзинщиком, взявшим вместо лозы только что обломанные с дерева ветки: вязь прутьев, как клетка, торчавшая во все стороны листва... Выходит, кигагала людьми никогда и не были? Иначе разрушение магабу, тем более части его, не оказало бы такого воздействия? Или он что-то не понял? Или это был не магабу? Или...

- Внутри!.. - прошипел вдруг Агафон.

- Что?

- Присмотрись! Внутри кукол!..

Атлан вытянул шею, выглядывая, что так могло поразить коллегу - и охнул[66]. Внутри клетки из веток в свете луны изредка матово поблескивали человеческие тела.

- Видишь? Что это значит? - его премудрие вперился в товарища сверлящим взглядом. - Что мы натворили?

Анчар прикусил губу, нахмурился, переставляя и отбрасывая версию за версией... и выдохнул наконец:

- Кажется... мы нашли остальные части магабу.

- Эти ветки?..

- Да. Для каждого кигагала - свой кусочек магабу.

- И когда... или если... мы доломаем его... магабу, не человека...

- Теоретически, заклятье должно рассеяться.

- Теоретически? - прищурился Агафон.

- Именно! - вспыхнул атлан. - Потому что всё, что я могу тут насочинять, сидя на дереве, не проводя экспериментов, не имея под руками ни одного ссылочного трактата, не говоря уже о консультации экспертов, а лучше практиков, это - теория!

- И ты полагаешь, - чуть сконфуженно проговорил его премудрие, - что это освободит кигагала от этих... как их там?.. духов.

- Да. Теоре...

Агафон поморщился.

- ...тически, - твёрдо договорил маг. - Если бы я знал, как можно разрушить все магабу одновременно. Или почти одновременно.

- Потому что если разрушить клетки только нескольких...

- Остальные набросятся на них и убьют, - кивнул атлан. - И нас заодно.

- Вторая-то возможность и удручает меня больше всего, - уныло пробормотал его премудрие.

- Какой бы сын крокодила и койота ни изобрёл это, должен признать, что  придумано красиво, - не обращая на него внимания, рассуждал Анчар. - Неограниченный запас прочности на фоне относительной простоты заклинания, когда при уничтожении первых двух компонентов остаётся практически не разрушаемый третий. Принцип избыточности в роли предохранителя!..

- Ладно, эстет, - вздохнул Агафон и сунул ему в руки выкву. - Подержи.

- А ты куда? - машинально обнимая оказавшийся в его руках овощ, спросил атлан.

- Ноги размять. За мной не ходи. Если у меня ничего не получится, завтра утром попробуй войти в лес сам, или уговори Чиубо тебя проводить.

- Нет, погоди, а ты куда?!..

- Было приятно прогуляться вместе. Буду вспоминать до конца жизни.

Его премудрие похлопал коллегу по плечу - и спрыгнул вниз.

- Эй, ты куда?!..

- Как тебя звать? - спросил Агафон первого попавшегося кигагала.

- Олуо, - ошарашено представился тот. Не часто ужин заводил с ним разговоры. - А что?

- Приятно познакомиться. Какие у тебя планы на ночь?

- П-пожрать... чего... кого... нибудь...

- Я тебя устрою?

- Д-да! - загорелись потухшие очи кигагала.

Под его пожирающим взором Агафон взобрался на кучу земли и дерева и прокричал:

- Жители Магангандолы! Смотрите все на нас с Олуо!

Уговаривать поселян не пришлось: не успел он закончить фразу, как на них были обращены все глаза, горящие жаждой познакомиться поближе.

- Олуо, воин несравненной доблести и умения, только что добыл меня себе в котёл! Только он достоин съесть меня - единолично! В смысле, единорожно! То есть единоротно! В любом виде, в каком захочет! С добавкой и десертом! Потому что остальные по сравнению с ним, как он сказал - слабаки!

- Че-го-о-о-о?!.. - грянул хор землячества.

Далее события развивались по сценарию разговора с чихубулебаби. Гордый пленитель, оказавшийся одним из простых поселян, собрался было воплощать в жизнь мечту всей ночи, как, расталкивая зевак, в круг ввалился король Бапото и его семья. На требование отдать добычу ему Олуо ответил ударом дубины. Родня короля возразила ему тем же. Деревянный каркас Олуо затрещал. Кигагала упал.

- Люди добрые, наших бьют! - завопил Агафон. - Думают, если ты не король и не его родня, то тебя можно палкой лупить?! Сегодня он бьёт Олуо, а через минуту - всех остальных, кто ему не сват и не брат! А еще он жрёт кого попало сам в себя!

Для ночных кигагала этого призыва оказалось достаточно для начала сражения 'все против семейства Бапото', пару ударов спустя переродившуюся во 'все против всех'. Агафон, сделавший своё дело и забытый, хотел забраться обратно на дерево, но орда деревенских бойцов без правил смела его и сбила с ног. Ветки каркасов кигагала хрустели и крошились под дубинами и кулаками, над площадью стоял визг и рёв: это добрые поселяне припоминали друг другу все обиды, на которые хватало памяти и дыхания: гастро-социальная революция катилась по деревне паровым катком.

Анчар с высоты видел, как тут и там в толпе дерущихся появлялись проплешины: это кигагала с разбитыми каркасами падали и не вставали. Что это значило, он думать пока не хотел. Обхватив выкву так, что она тихонько попискивала, он выглядывал Агафона, сражающегося или поверженного, но того не было и следа. 'Втоптали в землю? Разорвали?' Дальше его рассудок его же фантазию не пропускал, последовать по пути боевого мага и на поиски его останков не позволяли остатки чувства самосохранения, и атлан, поднявшись во весь рост на толстом, как бревно, суку древнего дерева, стиснул зубы и молча крутил головой.

Тщетно.

Последние два кигагала лупили друг друга уже локтями и лбами, которые на самом деле были затылками, пока один не прижал другого к дереву и не добил взмахами ног.

- Олуо слабак! И Бапото! И все остальные! Чиубо победитель! - проревел он, потрясая своей листвой. - Где мой приз?!

Приз к победителю пришёл сразу же. Прямой наводкой. Выква упала бедняге на плечо, и каркас, ослабленный драками, раскололся в щепу. Чиубо схватился за разбитые сучья, застыл, как сломанная кукла - и повалился на землю ночным лицом вперёд.

И тут взошло солнце.

Анчар знал, что наступил ключевой момент, и что-то обязательно должно было произойти. Но к увиденному он готов не был.

Едва первый свет окрасил горизонт, роняя сонные лучи на поле боя, больше напоминающее вырубку подлеска в каком-нибудь Лукоморье, как поле ожило. Ветки каркасов закачались, листва сухо зашелестела, словно пробежал ветер - хотя дерево Анчара стояло апатичным и беззвучным - и павшие бойцы стали подниматься. Неловко, угловатыми движениями возвращая себя на ноги, покачивая руками для равновесия. Фигуры из прутьев с буреющими на глазах листьями - однако, живые. Духи. 'Ботуимело', снова с трудом вспомнил он название этих существ Серого Света, никогда им не виденных, но знакомых по затёртому манускрипту, прочитанному еще в студенческие годы.

'Неужели всё зря?' - сжалось сердце атлана, но тут он заметил, что поднимались только каркасы - люди оставались лежать. 'Умерли?!..'

Ботуимело Чиубо и его противника поднялись во весь рост, держась за ствол анчарова дерева рукой, сплетённой из веток, как их тела. Теперь, когда людей в них не стало, они просвечивали насквозь. Не замечая друг друга, духи повернули головы-корзины вправо, влево, то ли выглядывая что-то, то ли проверяя, всё ли цело, неуклюже двинулись - шаг вперёд, два назад, столкнулись, упали, попытались встать, снова упали - на этот раз самостоятельно, запнувшись о собственные ступни, будто с восходом забыли, что делать с ногами. Ботуимело Чиубо - или другой, для атлана они все были на одно отсутствующее лицо - остался лежать. Второй же поднялся на колени, опираясь руками о землю... и замер. Скукожившиеся листья с шорохом падали с него и ложились вокруг болотного цвета ковром - как у всех ботуимело вокруг. Десятки недвижимых фигур, через оголившиеся прутья которых были видны еще десятки таких же, и далее - как скелеты... и люди безымянными холмиками под бурыми листьями. 'Ботуимело не пережили разделение с людьми? Но я не знал, что они могут умереть! Они же духи! И что с кигагала? Они... тоже?..' - мелькнула мысль, и укол совести пронзил душу, как высохший прут.

Внезапно ботуимело под его деревом шевельнулись. Или показалось? Плетёные фигуры стояли так же неподвижно, погружённые в кучу мёртвых листьев, если не считать... не считать... Почки! Набухшие почки, непонятно когда появившиеся на обнажённых ветвях, раскрывались, выпуская на свет нежно-зелёные листики! Нет, не листики - ибо прямо на глазах робкая весенняя зелень росла, темнела, набирая сок и силу. Еще несколько минут - и ровная зелень каркасов взорвалась ослепительным разноцветьем. Цветы! Тропические цветы во всей красе - огромные одиночки и соцветия, алые, кремовые, синие, жёлтые, всех форм и размеров, точно фея Земли пролетела со своей волшебной палочкой - оживляя.

Ботуимело зашевелились - теперь по-настоящему. Не видимые из-за листвы и цветов каркасы стали подниматься, и Анчар видел теперь не человека за человеком, каковыми они казались раньше, но все виды лесных созданий, каких только мог вместить Белый Свет. Животные, насекомые, птицы, чудо-юды невиданные - все разом поднялись, радостно шелестя и расправляя запоздавшие листики, чтобы те смогли зачерпнуть своими зелёными ладонями солнце - и устремились к лесу. За их спинами осталась усеянная ломкой, как старый пергамент, листвой площадь... и люди. Люди шевелящиеся, переворачивающиеся с боку на бок, поднимающиеся и падающие - но живые!

Чиубо и его противник под деревом повернули головы друг к другу - и отпрянули.

- Адена! Что ты тут делаешь?! И в таком виде?!

- А ты, муж мой?! Отчего ты утром не дома и не в постели?!

- Погоди... Что это за мусор кругом... и люди... Это же наши односельчане! Все! Вон наши соседи справа!

- И старый Айджо с Куджо!

- И Бапото!

- И его дети... от... от... от той женщины, которая...

- Которая была похоронена под сейбой! Её могила!..

- Разрыта?!

- И пуста!

- Ну не совсем... - раздался знакомый голос, и из ямы, проделанной выквой, щурясь, отряхиваясь и отплёвываясь, показалась голова Агафона.

- Но это же гость... который пришёл в нашу деревню с другом вчера...

- Позавчера, - уточнил атлан, неуклюже спрыгивая на кучу земли. - И переночевал дважды.

- И я конечно ни на что не намекаю... - оставил попытки выбраться из осыпающейся ямы его премудрие и многозначительно воззрился на супругов.

- Но теперь мы просто не можем вам отказать отвезти вас вниз по реке! - довольный своей сообразительностью, воскликнул Чиубо.

- Вообще-то я намекал на плотный завтрак... - пробормотал Агафон, - но и доставка до Мангангедолы нас вполне устроит.

- Эй, гости! Погодите! - отдуваясь и пыхтя, к ним бежал король Бапото. - Если вы ночевали тут... и не спали... вы должны были видеть всё, что происходило! Это... мало того, что непонятно и бестолково... это... какое-то безобразие! Всё это!

- Верно, мы всё видели, - ухитряясь сохранять и преумножать чувство собственного достоинства даже стоя по уши в яме, подтвердил его премудрие.

- То есть... почему мы все... вся деревня... включая моё величество... очутились тут... и что значат эти листья... и разрытая могила моего... моей... матери моих... своих... ее... или что тут у нас хранилось? Нет, мне всё-таки кажется, что это могила! Почему-то... И вообще!

- Всё правильно вы говорите, - подтвердил сабрумай. - Особенно по поводу 'вообще'.

- И вы... Вы ведь нам расскажете?

Маги переглянулись.

- Отчего не рассказать, - пожал плечами Анчар.

- Но это будет стоить...

- Мы заплатим, сколько нужно!

- Припасами на неделю на двоих и Чиубо с его лодкой в качестве перевозчика?

- Считайте, что вы уже на его лодке, нагруженной едой так, что она проседает до самых бортов, плывёте по Странной Ухе!

- По...

- Это наша река так называется, - хихикнула Абена. - Потом узнаете, почему.

- Я согласен! - провозгласил король.

- И я! - закивал Чиубо - но его мнением монарх не поинтересовался.

- Итак, с чего начнём? - сгорая от любопытства, Бапото потёр ладони и опустился на землю, приготовившись слушать.

- С завтрака, - твёрдо заявил Агафон.

Соирцы, Велик и чихубулебаби шли по следу магов до берега ручья. С каждым прошедшим часом Оламайд волновалась всё больше, ведь их с магами разделяли сутки и еще ночь. Если от разгневанных чихубулебаби Анчару и его спутнику повезло вырваться, то при встрече с другой опасностью удача могла отвернуться от них, и тогда выбор - использовать магию или погибнуть - мог стать отсутствием выбора: у Уагаду для врагов находилось больше способов применения, чем для тех, кто был на ее стороне. Если бы кто-нибудь поинтересовался, отчего ее так беспокоит судьба случайных знакомых, по вине одного из которых она лишилась мужа, матрона бы ответила, что вот такая она неравнодушная женщина. Но если бы этот кто-то продолжил допытываться, к чему - или к кому она особенно неравнодушна, ответа бы он не получил[67].

- Стойте-стойте...

Джебхуза остановился. Оламайд, послушно кивнув, продолжила свой путь подобно айсбергу, попавшему в трансокеанское течение. Учитывая ее объём и массу, остановить ее мог только Каменный Великан, но он благоразумно предпочёл замыкать арьергард.

- Ай, не ходи сюда! Не ступай туда! - следопыт взмахнул руками. - Не топчись по...

- Да что там было такого? - останавливаясь и разворачиваясь, Оламайд потопталась по, потом прошлась где, затем ступила куда и закончила проходом через. На Джебхузу было больно смотреть.

- Что там было такого, я теперь и не узнаю никогда, - брюзгливо дёрнул он хоботком.

- Ой, прости, я нечаянно, - огорчилась торговка - хоть и не очень глубоко. - Но мы же можем идти немного быс...

- А вот что было такого тут... - продолжал Джебхуза, почти утыкаясь хоботком в землю и демонстративно не обращая внимания на торопливую спутницу. Если бы они передвигались со скоростью, предлагаемой Оламайд, сейчас они уже шагали бы вдоль северного побережья Узамбара - и не имели ни малейшего представления, куда ушли маги.

- И что тут было? - затаптывая остатки свидетельства пребывания кого-либо на этом пятачке на протяжении последней недели, смиренно вопросила Оламайд.

- Кажется, они тут подрались, - Джебхуза указал на почти невидимые вмятины на земле, которые без него столичные гости не заметили бы и ради спасения собственных жизней[68].

Руки Оламайд взлетели к губам, глаза расширились.

- Подрались?!

- Подрались? Они? С кем? - голем в тылу обеспокоенно взмахнул кулаками и переступил с ноги на ногу, вызывая небольшое местное землетрясение. - Кто? Победил?

Видеть взволнованную каменную глыбу было настолько непривычно, что чихубулебаби закрутили хоботками, что выражало у них крайнюю степень весёлости, и торопливо отвернулись: смеяться над гостями, тем более, если они не понимают, что над ними смеются, было предосудительным даже у обитателей деревни чудовищ.

- Других следов, кроме их, я не вижу... уже.

- Друг с другом они тогда подрались, выходит? - Оламайд потерянно завертела головой, рассматривая абсолютно одинаковую для нее землю под ногами. - Но этого не может быть, подумайте сами, они очень смирные и спокойные, и миролюбивые, а особенно Анчар, он жутко тихий, всегда задумчивый, слова поперёк не скажет, настолько культурственный, значит, постоянно в своей науке по самую макушку закопан, вокруг себя видит не больше, чем слепой крот ночью под землёй, учёные мужи - они все такие, вот однажды, когда мы пошли гулять с наступлением темноты по Соире, то есть это он пошёл гулять, а я пошла за ним, потому что...

- Тётушка Оламайд, успокойся, - Делмар, успевший изучить за время их совместных приключений все тревожные признаки, взял ее за руку. Другой рукой он ухватился за палец Велика. - И ты не волнуйся. Джебхуза сейчас найдёт другие следы, и всё объяснится.

- А, вот! Нашёл, конечно! Чтоб я бы - да не нашёл! Они подрались с рыбой! - обернулся к ним Джебхуза.

- И совсем не смешная твоя шутка! - матрона обиженно выпятила губы. - Мы же переживаем за их судьбу! Обоих!

Чихубулебаби недоумённо воззрился на неё:

- Какая шутка? Видишь? - и указал на землю с пучками низкорослой буроватой травы.

- Мартышкина борода для дикой рожи хороша, - кивнула торговка. - И что? Где тут сказано, что...

- Для... чьей... рожи... дикой... борода... хороша? - вместо ответа Джебхуза уставился на торговку, словно у той самой только что выросла борода, причём неизвестной породы.

- Да хоть для чьей, - Оламайд, нервно разбирая край платка на нитки утка и основы, пожала плечами. - Вот у моей бабушки рожа была так рожа: соседи в дом зайти боялись! Верблюды на улице шарахались! А мартышкину бороду ей приложили, да китовые усы, да скатовый хвост, всё это на креветочный клей, чтобы не отвалилось, ну и для кожи полезно, как соседка моего свёкра рассказывала, а она в этом толк знала, потому что...

Чихубулебаби представили описываемое. И представили еще раз. И снова. История успела умчаться, подобно испуганному верблюду, далеко вперёд, а они всё стояли и пытались осмыслить услышанное в начале.

- И... что... соседи? - минуту спустя потрясённо выдавил Нкемдилим, первый из семейства вернувший себе дар речи.

- Кто?

- И в-верблюды? - вспомнила Адебоул.

- Какие?

- К-которые... от бабушки. Шарахались, - сформулировал Джебхуза.

- А, эти... Да чего им станется? Главное, что бабушка недельку так походила - и рожу у нее как рукой сняло!

- Совсем?! - ужаснулась пришедшая было в себя Адебоул.

- Ну да.

- А вместо... нее... что... стало?.. - не сводя с матроны странного взгляда, вопросил Нкемдилим.

- Нога, конечно. У нее ж рожа на ноге была. Понятно?

- Ага... А чего тут не понять... - проговорил Джебхуза.

- Кажется, наших предков правильно изгнали из деревни чудовищ, - кивнула Адебоул.

- Услышав эту историю, чувство неполноценности испытает, наверное, даже их шаман, - покачал головой Нкемдилим.

Полный же скептицизма следопыт за спиной торговки глянул на Делмара, сочувственно указал на матрону взглядом и прошептал:

- И часто это... с ней... бывает?

- С бабушкой-то тётушки Оламайд-то? Не знал ее. А вот у бабушки моей тётки так раз в году было непременно.

Но не успел чихубулебаби испугаться, что это заразно, как мальчик договорил:

- Но ее знахарь так же лечил. Больше ничего не помогало.

- Так это... болезнь?!

- Ну конечно!

- А как же борода... макаки? И усы? И... хвост... чей-то там?

- Мартышкина борода-то? Необычная маленько в ваших краях - авокадо припахивает... Но больше ничем не отличается от нашей, - обернулась матрона с пучком травинок в пальцах. - А кит и скат - это рыбы такие, очень для здоровья полезные. Когда на прилавке лежат.

Чихубулебаби переглянулись, не зная, выдыхать им или смеяться. На всякий случай, отец семейства решил продолжить рассказ об увиденном с того момента, где остановился.

- Смотрите, гости. Вот сюда. На... траву. И землю между ее кустиками. Видите отпечатки ног и чешую? Огромную! Значит, они поймали рыбу, но вытащить ее долго не могли - она не хотела.

- Но в конце концов они ее уговорили, - Нкемдилим и Делмар переглянулись и расхохотались.

- А потом запекли и уговорили еще раз, - хмыкнул Джебхуза. - Вот костровище.

- Так значит, он... они... сытые! Где оно? - заоглядывалась Оламайд.

- Ты в нём стоишь.

- А-а... Вижу! - отпрыгнула она, предоставляя следопыту возможность поискать еще чего-нибудь интересного, по чему она еще не успела пройтись.

- Тут сидел молодой шаман...

- А тут - старый! - стараясь впечатлить гостей, Нкемдилим ткнул пальцем в место чуть поодаль.

- Потом они бросили кости в воду... попили... и отправились на тот берег.

- Так идём скорее, чего мы стоим! - скомандовала Оламайд, но на этот раз благоразумно осталась на месте, пропуская следопыта вперёд.

Не сомневаясь в направлении хода событий и тех, с кем они приключались, поисковики, разбрызгивая прозрачную холодную воду ручья, перебрались на дальний берег, где их встретила оставленная было на том берегу тропинка... и остановились, уткнувшись в спину Джебхузы.

Чихубулебаби молча поднял руки вверх, потом растопырил их, сигнализируя, что дальше пока никто не идёт, и склонился над землёй. Хоботок его дёрнулся вправо, влево, словно следопыт принюхивался - хотя кто его знает? - и поник. Джебхуза осторожно шагнул вперёд. Потом еще раз. После - несколько шагов вправо, влево... пробежка вперёд... по кустам сбоку...

- Ты потерял след? - Адебоул первой высказала предположение, вертевшееся на языках у всех.

- Нет, не потерял, - буркнул ее муж. - Невозможно потерять то, чего нет.

- Как - нет? - всполошилась матрона. - Что значит - нет? Они по воде пошли? Вверх? Или вниз? Или назад?

- Только не назад, - уверенно мотнул головой чихубулебаби.

- Значит, по воде... - его сын озадаченно почесал подбородок. - Но зачем?

- Может, скрывались от кого-то? - предположила Адебоул.

- Они. В. Опасности?

- Мы должны их срочно отыскать! - твёрдо заявила матрона.

Следопыты[69] осмотрели оба берега на полчаса пути вверх и вниз по течению, но никаких признаков пребывания где-либо двух магов не обнаружили.

Оламайд была безутешна, и только это спасало от развития того же чувства Делмара и Велика: когда тебе под ухо каждые три минуты выдают повествования без начала и конца, состоящие из одного предложения, зато длиной в те же три минуты, безутешности приходится побороться за жизненное пространство. Воспоминания чихубулебаби о чародеях, испарившихся, или улетевших, или провалившихся сквозь землю были смутными и не такими радужными, как у соирцев, и поэтому они ограничивались кто чем мог: Джебхуза - раздражением по поводу своей следопытской неудачи, Нкемдилим - любопытством, Адебоул - терпением, которого должно было хватать - и хватало - на пятерых[70].

Через два часа непрерывных блужданий, предположений и причитаний Джебхуза, предводитель их поискового отряда, сдался.

- Если я за столько времени не могу найти след двух городских попугаев, значит, его тут нет! - топнул он, окатывая брызгами спутников. Хоботок его устремился вверх подобно указующему персту.

- И что теперь? - жалобно моргнула матрона.

- Теперь мы бросаем это бесполезное дело и идём, куда хотели изначально, - ответил он.

- То есть к нашей родовой деревне! - воспрянул духом сын. - Наконец-то!

- То есть в ее сторону, - уточнила Адебоул. - После того, как эти бесстыжие рожи... то есть морды... но и рожи тоже... изгнали наших предков!..

- Мы не хотим, чтобы они изгнали и нас тоже? - уточнил Нкемдилим.

- Второго изгнания может не быть, если верить преданиям моей семьи, - мрачно скривился Джебхуза. - Наше племя было изгнано под страхом смерти.

- Я тоже такое слышала от моих стариков, - закивала Адебоул.

- Ну хорошо, хорошо. Не будем давать им повода, - сдался Нкемдилим. - Станем жить в лесу, построим хижину, заведём... Кого там можно завести?

- Привычку вытрясать постели вечером, одежду - утром, и не выходить из дома без мачете, если верить рассказом моих стариков! - хохотнул Джебхуза.

- В славное местечко вы меня хотите отвести, дорогие родители! - возмутился сын, и только наполовину шутливо.

- Мы хотим отвести тебя домой, - неожиданно серьёзно проговорила Адебоул и обняла его за плечи. - Дом чихубулебаби - в Непроходимом лесу.

- Непроходимом? - обнаружила новый предмет для беспокойства матрона.

- Преувеличение, - отмахнулся Каменный Великан. Под взмахом его руки переломилась пара деревьев, рассыпая по лесу возмущённо орущих попугаев. - Извините...

- Нет, не преувеличение! - обиделся за родовое гнездо Джебхуза. - Это - самый непроходимый лес из когда-либо кем-либо не проходимых! И это означает, что пройти его... через него... невозможно абсолютно!

- А как же вы тогда по нему... проходили? - заинтересовался Делмар.

Чихубулебаби задумался и пришёл к выводу:

- Не знаю. Но если он так называется, значит, были основания!

- Ну тогда идём? - вздохнул Делмар. - И будем надеяться, что белые шаманы встретят нас на берегу вашей реки, потому что окажутся там первыми.

- Будем... - поддержала его не столько надеждами, сколько вздохом Оламайд, и путники двинулись на юго-запад.

Шли они несколько дней. Лес то редел, то густел, и при каждом таком загустении соирцы радовались: может, они уже добрались до Непроходимого леса? Но вслед за Каменным Великаном легко пройти получалось что угодно, кроме изредка попадающихся речек, но и их путники преодолевали вплавь или вброд, не забывая поглядывать по сторонам. Но причин тревожиться о крокодилах или бегемотах у них не было: завидев их авангард, все звери с интеллектом выше пиявочного ретировались подальше. Единственный носорог, сослепу не разобравший вид[71] противника, был бережно взят на руки, связан лианами и оставлен между корнями развесистого дерева[72].

Охотиться или искать плоды в количестве, достаточном для прокормления всего отряда, времени не было, и Оламайд приходилось кормить волшебной жареной селёдкой всех. Нехитрое рыбное блюдо, воспринимаемое с энтузиазмом первые дня три, на четвёртые сутки стало вызывать реакцию 'а больше у нас ничего нет?', на пятые - 'а больше у нас точно ничего нет?', на шестые - 'спасибо, мы не голодные', на восьмые - 'спасибо, мы не голодные настолько', на восьмые - 'а может, мы всё-таки поохотимся, или поищем плоды, или порыбачим... типун тебе на язык?', и на девятые на берегу реки, широкой, быстрой и глубокой настолько, что даже Велик засомневался, стоит ли ему форсировать ее именно в этом месте, было решено сделать привал. Адебоул взвалила на плечо корзину, все пожитки из которой были вытряхнуты под приметным кустом с розовыми веточками, и отправилась искать фрукты, коренья или хоть что-нибудь, не имеющее вкуса жареной селёдки с румяной корочкой. Джебхуза взял пару копий и отправился вслед за женой: вспугнутых зверей и птиц добывать было легче. Нкемдилим соорудил удочку и с печальным видом - 'а вдруг что-нибудь поймаю, придётся есть' устроился на берегу. Соирцы же занялись разведением костров и организацией чая и каши из сухих запасов: если ничего не найдётся и не клюнет, то можно будет это хотя бы съесть с гарниром и запить ароматной смесью трав.

Судя по количеству дров, наломанных големом, он полагал, что глава семейства чихубулебаби принесёт в котёл как минимум слона. Судя по количеству каши и чая, медленно зревших в котлах, соирцы думали, что удача их спутникам сегодня не светит.

Опасения их оправдались - частично. Адебоул вернулась через час с несколькими полузасохшими плодами, похожими на изюм-переросток. Вслед за ней пришёл муж с чем-то маленьким и волосатым в руке: то ли водяная крыса, то ли сухопутный кролик[73]. Ран на нём видно не было: обед, скорее всего, умер от инфаркта при виде охотника. Супруги бросили свои трофеи у костра и двинулись посмотреть, как идёт пополнение запасов провианта у сына. К добру ли, к худу ли, когда они вернулись, на траве лежать оставался только супер-изюм[74]. Зато Нкемдилим сегодня поймал удачу за хвост, а очень большую рыбу - за жабры.

- Я думал - она сорвалась!.. но она вернулась!.. Потом вывернулась!.. И зацепилась! И ка-а-а-к рванёт! А я держу! А она - боком! А я... И вот - пожалуйста! - азартно описывал он процесс, демонстрируя родителям рыбину золотистого цвета, без чешуи, но в толстой морщинистой коже, как у носорога.

- Да золотце ты наше! - умилялась Адебоул, пока  шли обратно к кострам.

- Есть в кого, есть в кого, какие тут сомнения, - практически ни на что не намекая, гордо приговаривал Джебхуза.

- Вот. Приготовить бы надо, - с горделивым достоинством Нкемдилим протянул улов Оламайд.

Та приняла из его рук странную рыбу, и глаза ее сузились. Поднесла к носу - расширились.

- Жираф всемогущий!..

- Что? - забеспокоился Делмар.

- Это. Нельзя. Есть? - встревожился Велик. - Дай. Я. Ее. Раздавлю. Чтобы. Никто. Другой. Не. Отравился.

- Это... - слабо пробормотала матрона, - можно есть... наверное... еще...

- В каком смысле?..

- Отчего ты так?..

- С чего это мою рыбу нельзя?..

- Можно, Нкем, можно. Если ты уже снова захотел жареной селёдки в хрустящей корочке.

- Ты ее превратила, тётушка Оламайд?

- Нет, Делмар. Она... такой и была.

Чихубулебаби переглянулись. Брови их поползли к линии волос и там затерялись.

- Ма... Па... Это получается...

- Что мы нашли нашу реку!

- Мы в Непроходимом лесу!

- Почти непроходимом.

- Какая разница, Нкем! Мы дома, понимаешь?!

- Дома!

- Дома!!!..

И, не в силах - да и не желая - искать больше слов, чихубулебаби обнялись и так и застыли - вчетвером[75]. 'Дома, дома, дома, дома', - повторяли они, и каждый вкладывал в это слово всё накопившееся в душах за время пути: радость, страхи, удивление, робкое ожидание новой жизни и чудес.

Соирцы отошли к кострам, страшась разрушить этот хрупкий момент раньше, чем он проживёт себя сам.

- Дома... - погрустнев, пробормотал Делмар. - Когда только мы вот теперь дома окажемся...

- Нескоро, - мужественно покачала головой Оламайд. - Пока с богами разберёмся, пока с Уагадиной, пока дорогу обратно отыщем, пока доедем... или дойдём...

- Дойдём?! Я ж к этому времени состариться успею! - в ужасе воскликнул мальчик. - Мне ж тогда настанет... восемнадцать! Или целых двадцать пять!

- И твой отчим больше не сможет придираться к тебе по каждому пустяку, - напомнила ему матрона, приобняв за плечи.

Делмар задумался и кивнул:

- Точно. И я смогу взять в аренду лодку и рыбачить... или нырять за камидиями... сам. Вот мама рада будет... если доживёт до этого времени... С таким пропивашкой и буяном, как отчим... Ох, да ну его к Мухонго! Лучше ты скажи теперь, что у тебя дома будет, когда мы вернёмся, тётушка Оламайд.

Торговка, улыбавшаяся и подбадривавшая других всю дорогу, неожиданно поникла. Бормоча 'Ой, в глаза что-то попало', она торопливо отвернулась. Озадаченный мальчик глянул на Каменного Великана, но тот понимал, что происходит, не больше его.

- Нужен носовой платок, наверное, - предположил Делмар. - Только у меня нет. И сроду не было.

- Что. Такое. Носовой. Платок?

- Платок, в который сморкаются.

- Зачем. Носовой? - изумился голем. - Попало. Ведь. В глаз!

- Носовой - это такой платок, который можно применять где угодно, - с видом эксперта по платкам произнёс Делмар. - Руки, к примеру, вытереть, если вляпался в какую-нибудь гадость. Или... на голову повязать. Если жарко. Или... или... Да хоть что с ним делать можно!

- Посморкался. Руки. От гадости. Вытер. И. На голову?

Мальчик чуял, что в умозаключении его друга где-то имеется подвох, но отыскать его не мог никак.

- Да что ты привязался с этим платком! - отмахнулся он и украдкой кивнул на матрону. - Вон, посмотри лучше, тётушка Оламайд скоро глаза совсем выковыряет. Видно, что-то колючее попало.

- Вам. Помочь? - Велик осторожно тронул торговку за плечо.

Оламайд представила, в чём может заключаться его помощь, и прыснула.

- Нет, спасибо, мой серебряный! Уже всё прошло.

- Хорошо, - с облегчением выдохнул голем.

А торговка уже обернулась к мальчику и, словно он задал последний вопрос секунду назад, проговорила:

- Ничего у меня дома не будет, Делмар. Сам дом останется - и то хорошо. Он мне от родителей перешёл, и Мвенаи по закону не может его забрать. Наверное... Но если признают меня без вести погибшей через управу городскую, тогда прощевай, моя хороминка. Прилипнет к ручкам - его, да евойных селёдок с кильками - родительское наследие, и не вернёшь...

- Как. Прилипнет. Так. И. Отлипнет, - пророкотал голем и продемонстрировал всем сжатый кулак. - Пусть. Только. Кто. Вас. Обоих. Обидит!

- Спасибо, Велик, - Оламайд хлюпнула носом, вызывая новый приступ беспокойства у Каменного Великана: 'Ей теперь в нос что-то попало?' - и привалилась к широкому каменному боку голема. - Ты настоящий друг.

Проводив взглядом чихубулебаби, медленно бредущих все вместе в обнимку по берегу, Оламайд спохватилась:

- Ой, Велик, солнышко моё... Прости нас. Мы ж не спросили, что у тебя дома будет, когда мы вернёмся!

Каменный Великан, только что не вызывавший ни малейшего сомнения в том, что он живой, застыл - огромный, неказистый, будто статуя, высеченная пьяным подмастерьем скульптора. Не понимая, что случилось, люди заоглядывались - не приметил ли их защитник поблизости какой-нибудь опасности, или чего-то необъяснимого - но нет, кроме играющей на волнах стаи бутербродов с икрой, остальное было привычным и спокойным.

- Ты скучаешь по дому тоже? - первой поняла Оламайд.

Голем ожил. Голова его нерешительно опустилась на грудь, снова поднялась, опять опустилась... и повернулась вправо-влево пару раз.

- Дома. Нет. Халупа. Без дверей... - при этих словах, если бы камень мог краснеть, Велик зарделся бы. - Стены. Нет. Почти. Крыша. Дырявая. Когда. Вернёмся. Дождями. Размоет. Ветрами. Раздует...

Матрона всплеснула руками, вспоминая жилище 'белого шамана'.

- И верно ведь... Так у нас и нищие не живут, а тут - такой великий учёный муж, как Анчар!

- Дом. Это. Стены, - продолжал Каменный Великан. - Стены. Упали. Где. Дом? Мой. Дом. Там. Где. Отец.

- Анчар-то? - потупилась Оламайд. - Это да. Он... особенный. Не такой, как все.

- Умнее? - заинтересовался Делмар.

Торговка покачала головой:

- Смотря где. В делах простых он бестолковее ребёнка бывает. Как только до своих лет дожил. А вот если в науке евойной... С его головой надо не по лесам бегать, а... дома сидеть! Изобретать чего-нибудь! Других учить! Да ему весь этот рассадник умников, который его прогнал, пыль с книжек протирать недостоин! Возмутительно, как можно было с таким человеком, как он, так обойтись! Ну да ничего. Вернёмся - что-нибудь придумаем! Для начала... вы... у меня... сможете пожить. Да. Чтобы не на улице! А с крышей над головой! Да! Потому что... не по-человечески это - то, что они сотворили. Человек человеку помогать должен.

Велик, слушавший внимательно ее тираду, склонил голову набок.

- А голему?

- Что?..

- Голему. Человек. Помогать. Должен?

- Конечно.

- А отец. Говорил...

- Что?

- Что. Голем. Это. Орудие. Что. Он. Не должен. Сомневаться. В словах. Человека. Должен. Слушаться. И. Не задавать. Дурацких. Вопросов. Что. Он... Не важен. И мнение. Его. Не интересно. Человеку.

- Анчар-то?! Да не мог он такого сказать! - замахала руками Оламайд.

Велик понурился, и стал похожим даже не на нелепую статую, а на валун. Очень несчастный валун.

- Мог. Отцу... Всё. Равно. На меня. Вот. Если. Бы. Я. Был. Человеком...

- Человеком? - переспросил Делмар. - Вот смехотень-то! Я вот, к примеру, на тебя поглядывая - какой ты большой, сильный, добрый, заботливый... Я иногда думаю: ну отчего я не голем? Хотя, конечно, добрым и заботливым любой может быть, но дерево ударом кулака своротить, или на леопарда посмотреть так, что у него аппетит отшибает - это только ты можешь!

- И я постоянно радуюсь, - закивала Оламайд, - как хорошо, что ты с  нами! Без тебя нас бы и в живых бы уже не было - давно.

- Значит. Я. Полезный, - произнёс голем.

- Ну да!

- Очень!

- Но. Не. Человек. Всё. Равно.

Мальчик обеими руками обхватил его палец - на большем кисти маленького ныряльщика сомкнуться не могли - и проговорил:

- Слушай, Велик. Не знаю, кому как, а вот мне всё равно, из чего ты сделан. Я тебя всё равно люблю. Хоть какого.

- Неважно, из чего ты сделан, - поддержала его матрона, обнимая за локоть. - Главное, какой ты. И мнение твоё мне всегда интересно. И что тебе нравится, и что не нравится, и что ты хочешь... И я тебя тоже люблю! Ну прямо как... как сына!

Велик моргнул с озадаченным видом:

- Ма...ма?..

Но не успела Оламайд и слова выговорить в ответ, как радостный смех Делмара раскатился по берегу:

- А я тебе тогда братом буду! Хочешь?

- Хочу! - голем подхватил людей ладонями, похожими на корзины для сборки арбузов, и прижал к груди. - У меня! Теперь! Есть! Семья! Значит! Я! Человек!

Новая семья обнималась бы еще, если б из котелков не потянуло подгорающей кашей.

- Видать, снова мы сегодня на кашке! - улыбаясь, Оламайд сняла с сука котёл и поставила на траву. - Или кто-нибудь селёдочки хочет жареной?

Делмар скроил гримасу панического ужаса:

- Не знаю, как чихи, а я уж лучше кашки!

- Кстати, о чихубулебаби! - спохватилась матрона. - Где они?

- Уходили. Осматривать. Новые. Места.

- Ну ладно, пусть, - понимающе покивала она. - Им тут дом строить, жизнь жить, так что пусть обследуют.

Мальчик с ней согласился. Из кучи утвари, вытряхнутой Адебоул из корзины, на свет были извлечены две чашки, ложки, мешочек с травами для чая, и обед начался. Не спеша пережёвывая кашу с поджаренной корочкой, люди улыбались и болтали о разном, и в кои-то веки Велик сидел рядом с ними и по мере сил пытался поддержать разговор. Он даже попробовал кашу, но со смущённым видом выплюнул - вкуса он не ощущал, и деваться дальше рта ей было некуда.

- А я от Анчара слышала, - с видом пророка, делящегося откровением, проговорила Оламайд, - что в Стелле люди, после того, как поедят, ложатся животами на брёвна и всю еду обратно отрыгивают.

- Зачем?! - опешил Делмар.

- Наверное, они тоже устроены так, что еде изо рта некуда деваться, - чуть менее уверенно проговорила торговка.

- Они. Тоже. Големы? - оживился Каменный Великан.

- Скорее всего, - с уверенность, которую перестала чувствовать еще две фразы назад, кивнула она. - Человек так обращаться с продуктами никогда бы не стал.

- Вот. Было бы. Хорошо. Обойти. Белый. Свет. И увидеть. Всё. Самому...

- Ой, Велик, как здорово! - захлопал в ладоши Делмар. - У тебя только что появилась настоящая мечта! Теперь ты точно-преточно человек!

- Причём, если мечта настоящая, значит, и человек настоящий! - горячо закивала Оламайд.

- Вот. Отец. Обрадуется.

Солнце перевалило зенит, обед был доеден, тарелки помыты в реке, при попытке отскрести котелок в него попалось филе лосося-гриль, которое и было употреблено по назначению, после чего тарелки пришлось мыть снова... Потом соирцы легли на траву, закинули руки под головы - и Велик пристроился рядом с ними. Так, втроём, бок о бок, они смотрели в полуденное небо над рекой, провожая взглядами редкие облачка: над лесом ничего, кроме крон огромных деревьев в полсотни обхватов, разглядеть было невозможно. Хотя такие деревья сами по себе заслуживали персонального разглядывания. Росшие на небольшом расстоянии друг от друга, они переплетались раскинувшимися ветвями, создавая этажи-гамаки, между которыми можно было переходить как по лестницам по таким же веткам, только тянувшимся вверх. Зазубренные мясистые листья-лопухи шелестели под ветерком, создавая неумолчный шум сродни гулу голосов, и иногда казалось, что если прислушаться, то можно среди монотонного бормотания леса уловить отдельные слова. Между исполинскими стволами тут и там росли кривые чахлые кусты, питавшиеся остатками солнечных лучей, впитываемых огромной листвой, и такая же трава.

- А еще я вспомнила... Анчар рассказывал, что где-то на Белом Свете... не помню, где, но где-то на далёком севере... живут маги, которые предсказывают будущее и открывают прошлое по шуму листьев и журчанию воды, - проговорила матрона.

- Это. Как?

- Они как-то различают отдельные слова... составляют из них фразы... и те, которые получаются со смыслом, выдают как прорицание. Даже песня про них есть, он говорил. 'Я спросил... у ясеня... где... моя... любимая...'

- Что. Такое. Ясень?

- Это дерево такое - странное, но доброе! - смог похвастаться эрудицией и Делмар.

- Почему странное?

- Почему. Доброе?

- Я слышал, как Агафон говорил иногда - "С дуба падали листья ясеня". Наверное, у дуба свои не уродились - север же, морозы постоянно - и ясень захотел своими поделиться. И еще Агафон говорит 'ясень пень'. Только непонятно тогда, как ясень может чем-то шуметь, если он пень. Да еще и все листья дубу отдал...

- Корнями шевелить? Соками булькать?

Мальчик хмыкнул:

- А по-моему, ерунда это. Хоть чем он шевели. Ну вот откуда деревьям или воде знать будущее или, к примеру, что за хек мой отчим, или что я в один день поймал две камидии... Хотя вода об этом бы знала. Но не вся ведь! Если брать ее не из моря, а из колодца... и пусть даже долго-долго переливать из бадьи в бадью... чтобы много чего набулькала... Ну вот откуда ей знать?

- Если Анчар так сказал, значит, так оно и есть, - матрона твёрдо пресекла сомнения маловерных на корню.

- Если бы. Они. Знали. Можно. Было бы. Спросить. Где. Отец. И Агафон.

- И куда подевались наши чихи заодно, - вспомнил Делмар. - Уже, наверное, два часа прошло. Для первого раза, да на голодный желудок, можно уже было бы наисследоваться.

- Может, они заблудились?

- И проголодались? - забеспокоился Велик. Теперь, когда он стал человеком, решил голем, его должны интересовать вопросы, раньше не удостаивавшиеся его внимания, и это было волнительно и необычно.

- Может, их поискать? - неохотно оторвался от созерцания небосвода Делмар.

- Давайте, я поставлю сейчас еще каши вариться, - поднялась Оламайд. - Кто-нибудь последит за ней...

- Я! - голем вызвался добровольцем. Быть человеком - это так интересно!

- Вот и славно. А мы с Делмаром поищем наших гулён.

Оламайд насыпала крупы в котелок, налила воды, проинструктировала новоиспечённого кашевара, что делать, когда закипит, и под его довольный рокот: 'Не ходите. Дети. В школу. Мы. Идём. В Мангангедолу'[76] - люди вышли на поисковую операцию, так удачно совместившуюся с послеобеденной прогулкой.

Соирцы шагали по берегу, внимательно глядя под ноги. Наблюдая, как Джебхуза искал следы магов, они поняли, что на самом деле искусство следопыта гораздо проще, чем кажется - смотри на землю, примечай, сопоставляй, и добыча - или друзья - от тебя никуда не денутся. Ну или почти никуда. И теперь, едва представилась возможность испытать себя в новой роли, Оламайд и Делмар накинулись на нее с традиционным энтузиазмом новичков.

- Тут они идут... - глубокомысленно бормотала матрона.

- Ага, и трава тут помятая! И там! - мальчик тыкал пальцем в улики. - Они здесь были!

- А вон там лист раздавлен!

- А может, ее зверь раздавил!

- Хорошо бы, если б импала...

- Отчего?

- Мясо, говорят, вкусное.

- Тётушка Оламайд, мы не за продуктами, а за друзьями идём!

- Кхм. Ну да. А я чего говорю! Тогда давай предположим, что это чихи, как ты их называешь, натоптали.

- А чего предполагать? Так оно и есть!

- Тогда идём дальше! Вон там, на земле, следы ног! Значит, никуда они не сворачивали, мы правильно шагаем!

- Оказывается, следопытничество - не такое уж и сложное занятие, - довольно хмыкнул Делмар.

- Ну, может, и сложное...

- Но не для нас!

- А вон еще отпечатки ног на песке впереди, у самой воды! И вон! И вон там! Даже отсюда видно!

- Да сколько много!..

- Плясали они тут, что ли?

- От счастья, наверное!

- Да не иначе! Я б на их месте, если бы домой вернулся...

- И вернёмся еще! И спляшем! Вот увидишь!

- Не ходите, дети, в школу - мы идём в Мангангедолу! - затянул старую песенку Делмар, и понёсся вприпрыжку к лысому пятачку у излучины, истоптанному, казалось, десятком человек.

Оламайд солидным шагом добралась до него чуть позднее, важно покивала, подтверждая их с мальчиком правоту, и они двинулись дальше, болтая и поглядывая на землю.

Если верить земле - а не верить ей у них основания не было -  чихубулебаби с этой излучины так и шли приплясывая: трава была примята так, что до сих пор не оправилась после встречи с ними. Немного обиженные за свои следопытские способности, которые при таком следе не нуждались в применении, соирцы бодро шагали вдоль реки, обсуждая, далеко ли могли направляться их друзья.

- Мне кажется, они уже выбирают себе место для дома, - рассудительно говорила матрона.

- А мне кажется, они просто сдурели от радости, что наконец-то добрались до мест, о которых только слышали в преданиях! - не соглашался Делмар.

- А мне кажется, - торговка остановилась, утирая вспотевший лоб рукавом, - что если им так хорошо, может, зря мы за ними идём? Пусть нагуляются! Проголодаются по-настоящему - сами вернутся.

- Это да. Сколько мы уже по жаре протопали...

- Короче, поворачиваем обратно.

И они повернули.

И упёрлись носами в пятёрку чудовищ, терпеливо ожидавших за их спинами окончания дискуссии.

- Наболтались, - осклабилась черепаха с человеческими руками и ногами, но со свиной харей.

- Наконец-то... - скроила жуткую гримасу мохнатая человеко-горилла с удавьим хвостом.

Существо с головой гигантского крота растопырило мордощупальца, взмахнуло попугайскими крыльями, и пропищало, потирая кротовые же лапы с когтями, каким позавидовал бы и лев[77]:

- Когда я ем, ты глух и нем!

Что имели сказать по этому поводу остальные монстры, соирцы ждать не стали. С криками 'Велик!' и 'Помоги!' они бросились на прорыв... и не прорвались. Подножка от удавьего хвоста, удар орлиными крыльями - и люди покатились по берегу, глотая песок и призывы о помощи. А едва мир вокруг остановился, и можно было снова вопить, как в шеи им уткнулись остроги. Соирцы вспомнили, сколько прошли, и с ледком в районе желудка поняли, что помощи от голема, оставшегося варить кашу далеко позади - всё равно, что в Соире - ждать нечего. Чего при этом ждать было можно, представлять не хотелось, но оно и к лучшему: мозгам стоило сейчас заняться вещами попрактичнее[78].

- Шушаки пиши! - оскалился чуд с головой крокодила и телом рыбы.

- Шиво... шево... То есть чего писать? - не понял Делмар.

Скаля зубы еще более устрашающе, чуд прорычал:

- Жу-жа-гы! Ы!..

- Бузиба говорит: 'чужаки пришли', - перевёл человеко-лев с лапами броненосца.

- Он у вас иностранец? - невольно заинтересовалась Оламайд, на миг позабыв бояться.

- Местностранец он! - захихикал черепахосвин. - У него просто губей нету!

- А цой это цуцаки цацбоцталиц? - грозно прочирикал птицеящер и так зыркнул на черепахосвина своими рептильскими глазёнками над орлиным клювом на человеческом лице, что развивать мысль об отсутствии губей не у одного крокодила тому больше не захотелось. И даже Делмар испуганно вжался в землю и машинально выкрикнул:

- Мы не чужаки!

- А хто вы тогда? - заржал гориллодав. - Нечужаки, чо ли?

- Да! - испуганно закивала матрона, не понимая, что говорит. - Мы не чужаки! Мы свои!!!

- Ы идаж аж! - промычал рыбодил.

- Не видал он вас, - перевёл бронелев - видно, штатный толмач Бузибы, и от себя добавил: - И я не видал. Не нашенского вы покрою.

- Я их знаю! - хрюкнул черепахосвин. - Чеволеки это. Я их так себе и представлял. Противными и скользкими.

- Згользгие - отмоем, - облизнулся крокорыб и потыкал острогой в бок Делмару, словно выбирая кусочек понежнее.

- Ц целами у нац цацгоцоц коцоцкий! - плотоядно просвистел птицеящер, пожирая их глазами. - Цац цоги цецлели!

- С чеволеками у нас короткий разговор, как боги велели, Лузала говорит, - машинально перевёл бронелев.

Чеволеки ему поверили. Если бы узамбарцы могли от страха белеть, сейчас их за своих бы приняли хоть в Шантони, хоть в Отрягии.

- Мы... всё равно местные! Местные мы! - понимая, что путь их окончился, упрямо и отчаянно выкрикнула матрона. - Не чужие!

- Ы отгуда ды дагие? - издевательски оскалился Бузиба.

- Мы...

- Мы...

- Из деревни соседней, что ли? - предположил бронелев.

- Да!

- А цуц цего целаеце? - не поверил птицеящер.

- А... это... В гости пришли! - Оламайд с нахальством, порождённым ужасом, уставилась в его глаза цвета перезрелого лимона.

- Цацем? - подозрительно насупился тот.

- А... это... По делу!

- Стока жили без вас, и дальше проживём, - гостеприимно сообщил черепахосвин.

- Доджно!

- На кой банан вы нам тут нужны? - презрительно скривился гориллоудав.

- А... это... Опытом обмениваться!

- Чем?..

- Чего?..

- Зачем?

- А... это... Чтобы... чтобы...

- Чтобы пугать лучше! - пришёл на помощь Делмар, видя, что волшебные слова его спутнице больше не помогают.

Чуды переглянулись с сомнением. Оламайд, восприимчивая и внимательная к чужим эмоциям, как все торговки, почуяла, что Делмар что-то сказал не так, и что монстры, и без того не слишком любезные, снова склоняются к действиям болезненным и насильственным.

- А... это... - отчаянно промычала она и выпалила: - И чтобы лучше ловить! И держать! И дальше потом!

Шестым чувством[79] она поняла, что попала в цель. Чуды задумались. Ловить - это хорошо. Ловить - это по их части, особенно если будет иметься 'дальше потом'. Другое дело, что ловить им уже давно никого не приходилось, чтобы не сказать, что вообще никогда никого не приходилось, потому что не приходил никто, ибо боги на пути к себе с одного конца поставили какую-то жуткую деревню бешеных чеволеков, пройти через которую не мог пока ни один объект гипотетической ловли. С другой же стороны, говорят, стояла деревня киндоки, в которой каждый - шаман и колдун, и от них вообще не понять, что ждать можно было. Такие сами всех переловят - а потом дальше... много раз и очень больно... А они, чуды несчастные, позабытые-позаброшенные... Может и ловить-то они уже разучились... чтобы не сказать, и не умели никогда... не говоря уже про 'дальше потом'...

Комплексы неполноценности - межконтинентальные баллистические, если судить по размеру - быстро оформились и встали на боевое дежурство в душах патрульных. Взоры различной степени звериности встретились. На не предназначенных для этого зверомордах отразился по мере сил натужный мыслительный процесс, происходивших в не предназначенных для этого звероголовах. Если бы это были киндоки, они, чуды, сейчас бы тут не стояли уже. Значит, это бешеные.

С этим выводом обида, зависть и возмущение, сдерживаемые на всякий случай последние пять минут, проломили загородку и понеслись топтать всё, что не успело залезть на дерево.

- Что ж это получается? - первым хрюкнул черепахосвин. - Какие-то мягкие голокожие бесклыковные и бескогтяные чеволеки пришли нас учить, как надо ловить и 'дальше потом'?

- Нас, чудов! - проревел гориллоудав, гулко лупя себя в грудь кулаком. - Самых страшных!

- Самых злобных!

- Самых свирепых!

- Р-р-р-рыр-р-р-р-ух-ух-ух-хо!

- Р-р-р-р-рэ-эр-ры-ры-ры-р-р-р-р-р-р!

Окружённые частоколом острог и клыков в отверстых пастях, соирцы прижались друг к другу, отчаянно шаря глазами по сторонам. Ну не может же всё просто так вот взять - и кончиться! Вот-вот сейчас появится Велик! Или чихи придут и спасут - они же свои, чуды их послушаются! И какая разница, что их выгнали десятилетия назад, они же всё равно из местных!..

- Цто, цтрацно?!

- Ыжбугадыжь?!

- Ишь, зырют, зырю-то как!

- Не сбежите, не пяльте шары-то по сторонам!

Гориллоудав потыкал в гостей змеиным хвостом.

- Ну, рассказывайте, голокожие, чего припёрлись в нашу деревню. Носы нам... вытирать?

- Выдирать?..

- Выпирать!

- Вы... Выпендриваться перед нами, короче!

- Дадо их съездь! - рыбодил Бузиба растянул пасть в улыбке: ему только что пришло в голову, что самый лучший способ борьбы с комплексами - ликвидация их предмета.

- Нец, нацо оцвецти их к цаману, - грустно покачал головой птицеящер.

- А потом съесть! - нашёл консенсус черепахосвин.

Чуды довольно заржали - в меру челюстно-лицевых способностей. Вышло для человеческого слуха не очень весело, зато громко и деморализующе. 'Велик...' - тоскливо пискнул мальчик, когда могучая когтистая лапа подцепила его за шиворот, поставила на ноги, а змеиный хвост пихнул в спину: ступай. Оламайд удостоилась тычка анонимной когтистой лапы - 'Поднимайся!' - и, не дожидаясь повтора, встала. Быстрый взгляд, полный безнадёжной надежды, по сторонам... Нет, никого... Ни чихов, ни голема. Неужели отплавалась рыбка? Если бы рядом был Анчар, он бы придумал сейчас что-нибудь даже лишённый магии... Но и его не было. И, чувствуя, как в спину тычутся острия острог, а в затылок горячо и зловонно дышит крокодилья морда, матрона взяла Делмара за руку - холодную, дрожащую - гордо вскинула голову и двинулась вперёд. Он последовал ее примеру. За спиной чуды завели победную песню, состоявшую главным образом из мычания, рычания и присвистывания, изредка перемежавшегося оглушительным припевом: 'Не пройдёт ни зверь, ни птица! Гобо-бобо-бого-боба-гого-гоба!'

- Не трусь! Велик нас всё равно хватится и спасёт! - шептала Оламайд мальчику, стараясь перекричать вопли и рёв чудищ и одновременно не привлекать их внимания.

- Если успеет...

- Если не успеет, наши чихи найдут нас! Может, они уже там, со своими! Перевидались со всеми, и чай сидят пьют!

- Их выгнали отсюда в незапамятные времена и велели не возвращаться никогда!

- То-то и оно, что в незапамятные! Запамятовали уже все, поди, всё! И в живых нету тех, кто их гнал - сколько времени-то прошло! Небось, теперешние как родных их встретили! - убеждала она не столько Делмара, сколько себя, чувствуя: если б она с такой убедительностью предлагала свой товар на рынке, то прогорела бы в первый же день.

- Конечно, встретили, - желая успокоить ее, соглашался Делмар. Губы его при этом дрожали.

В деревне чудов, причём в самой ее середине, они оказались внезапно. Конвой вёл их по берегу реки, потом свернул в лес, который был и не лесом вовсе: разве можно было так назвать исполинские деревья, росшие на расстоянии в десятки шагов друг от друга? - и вдруг с нижнего яруса переплетавшихся ветвей раздался крик:

- Еще наловили, глядите!

В тот же момент на ветви-этажи, откуда ни возьмись, высыпали десятки чудовищ - и запрыгали вниз, прямо на головы тем, что выбегали из-за стволов - или из стволов? 'Если они полые, в них такого народа уместится еще сто раз по столько!' - охнула матрона.

- Смотри! - испуганно воскликнул Делмар.

Но пока Оламайд крутила головой по сторонам, кишевшим когтями, клыками, пастями, жалами и чешуёй, соображая, что из этого могло напугать мальчика еще больше, они успели остановиться. Вернее, остановили их: перед огромным круглым камнем, который при последующем рассмотрении оказался пнём исполинского дерева, на котором лежала куча чего-то странного, конвой ткнул их в спины, и соирцы упали. А когда поднялись, то обнаружили, что их, а также пленивших их чудов, пень и всё наваленное на нём замкнули в плотное кольцо, дышащее смрадом нечищеных зубов и немытых мехов, обитатели Мангагодолы. А у пня, подцепляя когтями из сложенного кулёчком широкого листа свеженаловленные пельмени[80] и отправляя их в пасть, стояло чудо невиданное. Голова аксолотля, руки человека с когтями стервятника, тело крокодила на ногах носорога и буйволиный хвост, и всё это - замотанное и утыканное килограммами оккультной бижутерии из костей, зубов, черепов, камней, перьев и сушеного не пойми[81] чего.

- На колени перед шаманом Хлендживом!

Новые тычки в спину опять уронили соирцев на траву, и они не сразу заметили и поняли, что куча чего-то, наваленного на пне перед ними, была не чем - или не кем - иным, как их чихубулебаби. Не шевелящимися. Убиты?!..

Последняя капля надежды Оламайд, тихо плюхнув, ушла без следа в сухой песок обречённости. Не будет спасения ни от Велика, ни от чихов. Конец. Что бы они теперь ни делали - конец конечный концевой оконцованный. Рядом тихо пискнул от страха Делмар. Выхода нет.

Она не была бы торговкой со стажем, способной за несколько минут подружиться или поругаться с половиной рынка, а потом наоборот, и с другой половиной, если бы такая ситуация не переключила что-то в ее голове, и сумасшедшие, отчаянные мысли не понеслись в другом направлении, снося плотины и вышибая предохранители, а она - сверху, не понимая и не зная, но всем существом ощущая мчащую ее непонятную силу. Если, что бы они ни делали, конец неизбежен, так отчего перед гибелью не получить удовольствие[82]?

Опершись о край пня, она встала и окинула критическим взором аудиторию[83], еще не понимавшую этого своего главного теперь качества.

- Поднимись! - ткнула она в загривок Делмара.

Мальчик повиновался. По лицу его было видно, что единственной посетившей его мыслью было что-то вроде 'лучше умереть стоя'.

Чудища уставились на них. Совершенно неожиданно главным развлечением дня стали не недорезанные пока возвращенцы-соплеменники, а нахальные чеволеки.

- Что это вы тут собрались делать? - уткнула матрона руки в боки и кивнула подбородком[84] на распростёртое на пне счастливое еще час назад семейство.

- А твоё какое чеволекское дело? - оскалился аксолотль, и жабры его заходили, как клешни разгневанного краба. Чудища, знавшие шамана не один десяток лет, затаили дыхание: Хленджив в гневе! Спасайся, если можешь, виноватый!..

Оламайд шамана не знала - и знать не хотела.

- От чеволека слышу! - фыркнула она, в пару стремительных шагов приблизилась к нему, пятернёй выгребла из его лопуха оставшиеся пельмени - и высыпала обратно... куски жареной селёдки в золотистой корочке.

- Эй, ты чо свои сучья тут распустила?! - двинулась на нее грудью страусогиена. Маленькая головка с несоразмерным клювом откинулась на длинной шее для атаки.

- Молчи, отбивная! - прищурилась Оламайд, представляя сказанное так живо, как только могла, подставила ладонь под опускавшийся зубастый клюв, понимая, что если ее старый трюк не удастся, то это будет последним, что ей не удалось в жизни... И почувствовала, как жёсткий, словно каменный клюв маслянисто расплющился об ее руку. Запах оптовой партии жареной селёдки накрыл поляну, исторгая коллективный выдох благоговения и страха.

- Узома пропала!

- Узома превратилась в рыбу!

- Жареную!

- Как в реке!

- Только больше!

- Киндоки ее превратила!..

- Киндоки!!! - пробежало по рядам чудовищ. - Это киндоки! Из деревни киндоки! Из Магангидолы!

- Ага, поняли! Вовремя же! - Оламайд потрясла перед их коллективным носом и без того трясущимся пальцем и скрестила руки на груди, сунув кисти подмышки. Предательские руки трястись не перестали, вызывая грудетрясение баллов на семь по шкале Цугцвангера[85]. - Ну что ж, тем лучше для вас! Это говорю я, Оламайд Устрашающая, верховный шаман Магангидолы! А это - мой ученик Делмар Мучитель! И каждого, кто покусится на нас впредь, ждёт судьба этой... кильки! - она презрительно кивнула на страусогиену, быстро и неожиданно обогатившую свой генофонд.

Конечно, спустя несколько часов магия рассеется и гиеностраус в поджаристой корочке вернёт свою форму и содержание - в последнее время происходило это всё быстрее и быстрее, но пока...

На шамана было больно смотреть. С секунды на секунду он ожидал продолжения рыбного супербанкета деревни за свой счёт, и мысль о том, что можно было повернуться и дать дёру, боролась с отчаянным 'ноблесс оближ': бежавший шаман во главе деревни не остался бы даже до момента своего возвращения.

Торговка самого большого столичного рынка с тридцатилетним опытом, Оламайд прочитала все эти переживания как в открытой книге[86] и поняла абсолютно ясно, что и как нужно делать сейчас. Что и как будет нужно делать потом, оставалось, правда, сокрытым толщей времён[87], но об этом она собиралась подумать завтра.  

- Рот закрой, - бросила она из уголка губ Делмару, выпрямилась величественно и, едва не прижимая аксолотля к стене его подшефных, вопросила, кивнув на кучу-малу на бескрайнем пне:

- Это у вас тут что? Склад полуфабрикатов?

Шаман из вопроса понял одно: Хленджив, Хленджил, и Хленд-будет-жить - пока, по крайней мере. И покуда киндоки не передумала, торопливо, на грани своих дипломатических способностей, выпалил:

- Да! Нет! Пока! Не решили! Это вообще возвращенцы! Им  говорили, чтобы духу ихнего тут не было больше, а они...

Из груды чихубулебаби донёсся скорбный глас отца семейства:

- Никто нам ничего не говорил! Мы пришли на родину предков! Чтобы почтить!..

- Возложить!.. - добавила Адебоул.

- Поклониться!.. - пискнул сынуля.

- Не говорили?! Короткая же у вас память! - фыркнул шаман, с отвращением отступая от пня и заодно - конечно, совершенно случайно - от злобной киндоки. - Забыл, Удикака, как на этом же месте лет... много назад я лично объявил твоему жалкому семейству, что вы с вашими не менее жалкими носами не достойны оставаться в наших совершенных рядах?!

- Я не Удикака!

- Мы не Удикаки! - вступил семейный хор.

- И мы тебя вообще в первый раз в жизни видим, Хленджив!

Грозное 'И в последний!' жреца потерялось на фоне припева:

- Ведь мы пришли на родину предков...

- Чтобы почтить...

- Возложить...

- Сдаётся мне, - спохватившись, что самое важное проходит мимо нее и удаляется за горизонт, нахмурилась Оламайд, - что эти... чудовища... с позволения сказать, не могли знать о вашем запрете, потому что им никто о нём не говорил!

- Удикака...

- Среди них нет Удикаки.

- Тогда его кровь! - упёрся аксолотль. - Такого недоделанного вида не может быть больше ни у одного чудовища Узамбара!

- Изгоните их, - быстро посоветовала Оламайд.

Хленджив вздохнул:

- Пробовали. Не помогает. Придётся приносить в жертву богам Края Белого Света.

Чуды вокруг ободрённо зашумели: наконец-то за целую кучу лет высотой больше самого громадного дерева Мангагодолы в их деревне произойдёт что-то интересное! И отвратить их с этого пути не могла даже жуткая киндоки.

Жуткая киндоки почувствовала и это. Понимая, что ее недооформившийся план по спасению чихов умер в зародыше, она кинулась осуществлять другой. Правда, планом он не был, скорее, направлением, в котором можно было попробовать метнуться, но выбора у нее было еще меньше.

- И как вы собираетесь осуществить эту замечательную идею? - уточнила она, как бы невзначай выглядывая пути к побегу.

Хленджив, чуя подвох, но не понимая, в чём и где он выскочит, осторожно проговорил:

- Затыкать острогами, конечно, - и спешно поправился, перехватив ее взгляд: - Торжественно затыкать острогами.

- А потом?

- Потом?.. - постановка вопроса его озадачила. Обычно никакого 'потом' для того, во что ткнули острогой, кроме 'употребить в пищу, пока не испортилось на жаре' никогда не существовало, но это ведь еда, плавающая в Странной Ухе, а тут - жертвы... Если их принесли богам, то было бы справедливо, если б они их и съели. Но в последний раз чуды видели богов тогда, когда для чуд был раз первый, и потому существовала вероятность того, что до их второго пришествия жертвы успеют испортиться. Угощать же богов протухшим подношением, чувствовал шаман, было непрактично. Но что в этом случае делать? Не есть же их самим? Это уже чудоедство какое-то получается... А что еще-то?

- Сбросить в реку? - неуверенно высказал он предложение, и в полёте космогонического вдохновения добавил: - Пусть станут частью первичной ухи! Мы не держим на них обиды.

- Хм-м-м... - прогудела матрона, как приближающееся землетрясение.

- Э-э?..

- А где же тут интерес богов, поставивших вас на это священное место исполнять их священную волю?

- А-а... Мы сделаем это для них!

Матрона покачала головой.

- Мы помянем... упомянем... всех их!

- Хм-м-м...

- Согласно старшинству! От великого до малого!

- А ритуал?

- Какой ритуал?

- Принесения в жертву.

- 'Затыкать острогами, торжественно' я уже упоминал? - осторожно поинтересовался аксолотль.

- Упоминал. И именно поэтому я заявляю, что его недостаточно!

- Мы станем тыкать очень старательно, - не понял шаман.

- Я не про это, - снисходительно отмахнулась Оламайд и расправила плечи.

Наконец-то ее опыт работника торговли пригодится хоть когда-то за время их безумного путешествия, и она перестанет быть корзиной без ручки при спутниках - непобедимом Каменном Великане, проныре-мальчике и белых шаманах! Быть слабой женщиной при такой толпе защитников, конечно, мило, но еще милее стать наконец-то самой собой. От этой мысли даже руки перестали трястись и привычным до машинальности жестом потянулись к отсутствующим весам на несуществующем прилавке, как делали тридцать лет с павианами[88] с пятнадцатилетнего возраста. Встреча со знакомым делом - впарить покупателю что-то, ему не нужное, но хорошо оплачиваемое, пока не протухло[89] - была неожиданно приятной.

Заметив, что за ее движениями чуды наблюдали вытаращенными глазами[90], она вспомнила экзерсисы белых шаманов, сощурилась, выпятила нижнюю губу, и замахала руками, поворачиваясь вокруг своей оси, зловеще бубня под нос ассортимент родного рынка в самый рыбный день.

Делмар, сперва наблюдавший за происходящим с открытым ртом, правила игры понял быстро. Суровым взмахом мачете из крыла машуканьского комара он отщепил от пня кусок коры величиной с ладонь и с поклоном протянул матроне. Та с недоумением воззрилась на деревяшку.

- Для ритуала, о Оламайд Устрашающая! - выразительно округлил глаза мальчик.

- А... А-а... А! Ааа! Ооо! Аоао! Оооа! - с завываниями заводила она руками вокруг подношения 'ученика'. - Оаоаоао! Уаоы!..

И не успели среди озадаченной аудитории зародиться сомнения и, что самое неприятное, смешки, как она подошла к крокорыбу и сунула кору ему под нос:

- Ешь!

Тот открыл пасть, но для возражений или наоборот, Оламайд выяснять не стала. Она кинула щепку ему на язык, прихлопнула пасть руками так, что зубы щёлкнули, и уставилась сверлящим взором в глаза:

- Шалтай-болтай-папай-минтай-катай-хватай... - и вдруг рявкнула: - Глотай!!!

Крокорыб испуганно дёрнулся, кора ринулась вглубь организма - и застряла в горле. Чуд икнул.

- Считайте все! - гаркнула матрона с полуоборота, и чуды, как завороженные, загудели в такт нервному иканию товарища:

- Раз... два... три... три... три... три с половиною... три с четвертью... три на ниточке...

- Четыре, - сжалился над ними мальчик, и чудища с благодарностью принялись загибать пальцы[91] дальше:

- Чепыре с половиною... чертыре с четвертью... чентыре на ниточке...

- Пять!

- Пять с половиною...

Когда счётная палата добралась таким образом до семи, Оламайд махнула на них рукой, отсекая счёт, обернулась к Делмару и решительно мотнула головой:

- Не подойдёт.

- Что?..

- Выбранный тобой мози не подойдёт. Больше шести счётов. Значит, аброкамбо находится в джумаане. Отхвати с западной стороны, чтобы в мазози был.

- А... Ага.

- А вы расступитесь! - махнула она.

Чуды с остекленевшими глазами, в которых отражались дикими вспышками таинственные заклинания киндоки, шарахнулись.

- Чтобы у моего ученика всё получилось, повторяйте за мной! - проревела она, искусно имитируя попытки Агафона достать из рукава застрявшую шпаргалку, что при отсутствии как рукавов, так и шпаргалок в них, было само по себе достижением.

- Все? - почтительно промычали из толпы, следя за руками.

- Все!

- Хором? - не унимались чуды.

- Хором!

- Как во время нгози?

- Откуда я знаю, как у вас во время нгози? - сурово уточнила матрона, замерев. - Нгози - это вам не фунт селёдки! Нгози - штука ответственная, ее кому попало доверять нельзя! Некоторым тут из вас нельзя поручить и 'здрасьте' сказать, не то, что нгози!

- Мы все и хором! - торопливо проговорил шаман, и торговка смягчилась:

- Ладно. Подойдёт. Запоминайте! Перепутаете - всё насмарку пойдёт! И кто тут виноватым будет, а?..

Ее взгляд, подобный персональному торжественному затыкиванию острогой, обежал всех в радиусе поражения. И сконфуженной, растерянной аудитории совсем не обязательно было знать, что их мучительница последнюю пару минут отчаянно силилась придумать, что бы такого их заставить повторять - и не могла.

- Мы будем виноваты?.. - обречённо выдохнули чуды.

- То-то же! Знает рыба, чью кошку съела! И помните - гнев мой будет ужасен и долог, как зима в Лукоморье!

Лукоморье! Есть! Агафон рассказывал!.. Еще бы вспомнить, как там что правильно называется... Ну да какого Гаурдака, как любит приговаривать он!

- Ну, повторяйте и запоминайте!

Чудовища, приоткрыв от старания пасти, уставились ей в рот, ловя каждое слово: окончить жизнь в роли рыбного филейчика размера 10XL не хотелось никому.

- Глечик! Армяк! Шуба!..

- Глючит! Армяг! Жупа! - чудища, как прилежные школяры, шипели, свистели и рычали за ней на все лады: - Сугроп! Полунья! Сипун! Овнучи! Кот-черга!..

Так в Узамбаре прошёл первый урок лукоморского страноведения. Закончился он торжественным отсекновением коры с западной оконечности пня, засовывания ее в клюв птицеящера и проверкой на пригодность к обещанному загадочному ритуалу. Причём загадочным он был в равной степени как для чудищ, так и для людей, а для Оламайд - в первую очередь.

Впрочем, к тому моменту, когда - исключительно для проверки действенности мози, а не из-за пинков, отвешенных беззащитным путникам при поимке - корой были накормлены все члены захватившего их патруля, идея у матроны потихоньку выкристаллизовалась. Ухитрившись при ощупывании подношений богам Края Белого Света сообщить на ухо Адебоул, что сейчас они их будут освобождать, Оламайд приступила к выполнению плана. А чтобы аборигены не догадались, операция началась с подготовительных процедур.

- Зачерпните по пригоршне земли с травой! Сожмите в кулаках! Встаньте прямо! Руки за голову! Ноги на ширине плеч! Глубоко вдохните - начинаем поклоны богам Края Белого Света! Тайные Имена, Известные Только Избранным, И То Не Всем, повторяем за мной! На счёт три - на-а-ачали!..

Приобщившись еще немного к лукоморским реалиям и гадая между пыхтением и натужной декламацией, кто из пантеона может зваться Богодырь, а кто - Папайя-Га, чудовища послушно выполнили взмахи руками, повороты телами, вращения головами, закрывания глаз и открывания ртов, подбрасывания и ловли земляно-травяной смеси из кулаков, пересчёт травинок[92], вождение хоровода во все стороны с поворотами и прискоками[93], и поэтому когда дело дошло до водных процедур, никто из них уже не соображал, что происходит, с кем, где и зачем.

- ...а теперь ты, ты, ты и вас трое взяли возвращенцев окаянных, святотатцев обделённых, ослушников неприкаянных за руки и за ноги и понесли к реке - источнику бегущей воды - омывать перед актом затянувшегося возмездия за непослушание! - скомандовала она попавшейся под руку кучке чуд.

Те, не возражая и не задавая вопросов, ухватили чихубулебаби за руки и за ноги и потащили по указанному адресу. Остальные чудища всей деревней потянулись за ними, оставляя на поляне только недвижимую страусогиену в хрустящей корочке.

Приотставший Делмар оглянулся проверить, все ли пошли, и заметил, как в самом центре пня, только что оставленного злополучными иммигрантами, что-то блеснуло. Не сдержав любопытства, он подошёл поближе и вытянул шею. В углублении на дне лежал гладкий полупрозрачный камень размером с его кулак - и сиял слабым, но ровным светом. Мальчик глянул на чудищ: у самой воды под предводительством Оламайд они выделывали очередные кренделя ногами, руками, головами и хвостами. Похоже, никому до таинственного самоцвета не было дела - кроме него. Интересно, отчего камень светился? Без магии тут не обошлось точно...

Мальчик заскочил на пень, осторожно тронул камень большим пальцем ноги - и с воплем подпрыгнул, потрясая ногой как какой-нибудь чуд из команды Оламайд, разучивающий новый ритуал: обычный с виду камень обжёг его как раскалённый! Ну уж нет! Такое нахальство от какого-то минерала допустить и спустить было невозможно никак!

- Я тебе сейчас покажу! Брошу в воду - будешь знать, как жечься! - обиженно пообещал Делмар и подковырнул его мачете. Камень подскочил и упал на спил пня.

Широким кожистым листом, сорванным с опустившихся до земли веток, он прихватил самоцвет - или самосвет? - и бросился к толпе чудовищ, толкавшейся и толпившейся уже у самой воды.

Представление водного аттракциона тем временем шло полным ходом. Водная гладь рябила ленивыми волнами, вдали - но не слишком - маячил другой берег, из воды выскакивала копчёная мойва, за ней, в поисках то ли развлечения, то ли фаршировки, выпрыгивали стейки, судя по размерам - китовые.

- Макать возвращенцев, о Великая и Безжалостная киндоки? - стоя по колено в волнах, обернулся на торговку оказавшийся среди носильщиков бронелев.

- ...ёлки, мочалки... - водя руками над зависшими в положении 'парим над волнами' чихами, она встретилась взглядами с Адебоул и многозначительно зашевелила бровями, - ...лыжи, сани, палки... готовьтесь-готовы?.. валенки-завалинки... Готовьтесь, говорю! - обернулась она на чудищ.

Те вытянулись по стойке 'смирно':

- Всегда готовы!

- Тогда раскачайте и бросьте их подальше!

- Да!

- Нет!!!..

И под отчаянное трио в своём же исполнении 'мы плавать не умеем!!!..' чихубулебаби полетели в пробегавшую поодаль волну.

- В смысле - не умеете?! - охнула матрона... но было поздно.

Как можно не уметь плавать, она, всю жизнь прожившая в приморском городе, не понимала. Но на осознание сей странной истины времени не было: уже не вопя, а булькая, колотя руками по воде и распугивая любопытные балыки, семейство увлечённо и живописно тонуло.

- Хватит! Доставайте! - рявкнула она чудовищам.

Они кинулись выполнять.

Как могут не уметь плавать существа, всю жизнь прожившие на берегу реки, она не смогла понять тоже - потом. А сейчас с возрастающим ужасом она смотрела, как один за другим монстры кидались в воду, теряли под ногами дно и присоединялись к чихубулебаби в диковинном водном балете.

- Стойте, болваны! - прокричала она что было мочи и, не соображая, что делает, и что будет делать, когда доберётся, ринулась на помощь. Подоспевший Делмар сунул камень, завёрнутый в лист, в карман штанов, и устремился за ней.

Первым кандидатом на спасение у нее был чихубулебэби. Не понимая, как она вытянет на берег отчаянно утопающего Нкемдилима, она бежала, рассекая волны, туда, где подобно перископам не изобретенных пока подводных лодок, торчали хоботки почти утопших чихов. Она бежала... и бежала... и бежала... пока не добежала.

Уперев руки в бока и не обращая внимания на ласково пошлёпывающую ее груди волну, она увернулась от молотивших по воде рук, ухватила утопавшего подмышки и рванула вверх. Как поплавок, выдернутый нетерпеливым рыбаком, на поверхности показалась голова Джебхузы.

- Ноги выпрями, утопленник, твою мерлузу!

- Что?.. - чих выпустил из хоботка струю воды и принялся хватать воздух ртом.

- Ноги! - выкрикнул подбежавший Делмар и вцепился в кого-то, оказавшегося Адебоул. Внезапно оторванная от своего занятия, та попробовала сопротивляться, хватать спасателя за одежду, убеждая присоединиться к ней, но Оламайд ухватила ее за шиворот и выдернула на поверхность.

- Ноги выпрями, женщина! - рявкнула матрона, выуживая Нкемдилима.

Через несколько секунд всё семейство стояло в полный рост. Еще через полминуты в полный рост не стояли, а мчались к пленникам, чуды.

- Перебирайтесь на тот берег! - прошипела матрона чихам, но те стояли и мотали головами:

- Мы не умеем плавать!..

Привести аргументы в пользу утопления по сравнению с закалыванием острогами она не успела: монстры подхватили неудачливых жертв и потащили на берег. Вслед за ними, истекая потоками воды, потащились Оламайд и Делмар.

- Что дальше? - шепнул он.

- Не знаю... - убито пожала плечами торговка. - Продолжим ритуалы, а там... видно будет... может...

- Глупо вышло... - мальчик расстроено сунул руки в карманы - и завопил, выдёргивая правую.

Старые нитки, надорванные предсмертным натиском Адебоул, не выдержали, шов разошёлся до колена... и на песок выпал самодовольно светящийся камень.

- Табо нгози?! - как один выдохнули чуды.

- Наш табо нгози?! - был более точен шаман.

- Они хотели украсть наш табо нгози! - пришли к коллективному выводу чуды и, забыв про чихубулебаби, направили взгляды и остроги на недавних кумиров.

- Если жить надоело... - Оламайд выставила вперёд ладони. Чуды заколебались.

- Киндоки неумеха! - раздался голос за их спинами - и расталкивая односельчан, на берег выскочила страусогиена. Заклинание рыбы никогда не рассеивалось так не вовремя...

- Расстегай, окрошка, щи! - с волшебными словами Оламайд двинулась на обличительницу - но на тот раз чудищ так легко было не запугать. Ведь теперь речь шла о святом - ну и о небольшой[94] отплате за пережитые ритуалы. Острога ей под ноги, толчок в спину Делмара - и связанные соирцы заняли место рядом с чихубулебаби на спиле молельного пня. И надо ли говорить, что чуть ранее место на пне занял позаимствованный мальчиком камень, светящийся, матрона могла бы поклясться, издевательски и плотоядно.

Жертвы ее кулинарного заклинания и прикосновения - пара чудов, изначальный вид которых было теперь не определить[95] - были оттащены в сторону, а остальное население чудо-деревни вновь собралось вокруг, потрясая острогами, кулаками, лапами, копытами и прочими конечностями, которых у отдельных экземпляров имелось в изобилии. Уложенная в середину пня, прямо на камень, Оламайд видела только то, что удавалось высмотреть одним свободным от пня глазом между спиной Адебоул и пятками Делмара. Но и в таком объеме увиденное планы на будущее дольше десяти минут строить не позволяло. Физиономии аборигенов были оскалены и хмуры: никаких сверхспособностей не требовалось, чтобы понять, что чудища настроены на месть с последующим ужином. В толпе застучали барабаны и забрякали то ли литавры, то ли тарелки, то ли котелки, но громче и чаще их молотилось сердце в груди Оламайд, печально прощавшейся с молодой жизнью и старыми друзьями. Наверное, только лёжа носом в пень с острогой шамана у затылка начинаешь понимать, что в жизни по-настоящему важно. И кто...

Хленджив сипло откашлялся, требуя внимания и пастилок для горла. Получив и того, и другого, он огрел Делмара по спине острогой, ткнул ей Нкемдилима и, убедившись, наверное, что всё еще свежее, торжественно заговорил во всё аксолотлево горло, шевеля жабрами в такт:

- Направьте глаза свои и уши на меня, о сопельменники... Тьфу, проклятая киндоки со своими лживыми заклятьями! Сопле... Со-пле-менники мои! Сперва мы должны выполнить ежедневный нгози, как завещали нам боги Края Белого Света, а после отступники и святотатцы пожалеют о своём существовании - и мы поможем им в этом!

Аборигены насупились. Может, это был надлежащий вид при исполнении ежедневного нгози. Может, сожаление об отложенном ужине и развлечении. Не уточняя из опасения получить ответ, шаман ударил острогой в щит, заботливо поднесённый птицеящером, и затянул неразборчивую заунывную песню, переминаясь с ноги на ногу. Чуды последовали его примеру. Но не успела матрона решить, что они хотят сперва усыпить их, а уж потом производить над ними действия карательно-кулинарного характера, как ощутила под животом нечто горячее, будто кто-то подсунул батат только что из печи. Несколько секунд и градусов повышения температуры понадобилось ей, чтобы понять, что грел - или, скорее, теперь уже жёг - тот самый камень. Она поёрзала, силясь подвинуться, но достигла лишь того, что вместо живота проклятая каменюка теперь палила ей бок. Слушать, что говорил - а точнее, вопил нараспев при поддержке сопельменников - шаман, стало практически невозможно: всё внимание матроны было теперь посвящено самоизобретшемуся виду гимнастики.

- Что ты там возишься и пыхтишь, как будто на уголь легла? - недовольно бросил Нкемдилим через плечо отца. - Из-за тебя не слышно, что они говорят!

- Как будто?! - не выдержала торговка, едва не заглушая коллективные завывания чудищ. - Да этот проклятый самоцвет во мне дыр уже прожёг как в сите!

- Какой еще самоцвет? - не поняла Адебоул.

- Это не самоцвет, это табо нгози, - уныло вздохнул Джебхуза. - Прадед рассказывал про него.

- Что? - заинтересовался Делмар.

- Какая тебе будет разница? Какая нам всем разница будет через пять минут?

- Век живи - век учись, - мальчик процитировал поговорку, слышанную от Анчара.

- Умником помирать обиднее, - грустно возразил Нкемдилим.

- Мне! - прошипела Оламайд, усилием уже не мускулов, но воли переворачиваясь на спину. - Мне разница! Я должна знать, какая холера палит меня как поросёнка!

- Табо нгози, - дал себя уговорить Джебхуза, - это камень, оставленный, по преданиям, богами, когда они покидали наш только что созданный народ. Они заповедали творить над ним нгози каждый вечер, чтобы кары небесные, земные и подземные не обрушились на нас и не разорвали на части. И если табо нгози покинет деревню, нас... то есть их... тоже не ждёт ничего хорошего, предупредили они. И с той поры каждый вечер под началом Хленджива чуды поют нгози.

- Поют?!

- А что? - обиделся Джебхуза. - Это мы так поём!

- А я думал...

Но что думал Делмар, узнать не удалось: пение закончилось. И какого бы качества оно ни было, самым главным его плюсом было то, что в это время чудовища занимались только им. А альтернативы процессу злополучным путешественникам предстояло выяснить прямо сейчас, и иллюзий на этот счёт никто из них не питал.

А зря.

- Можно. Пройти.

Рокот камнепада прозвучал не вопросом, а констатацией факта, и те, кто этого не понял, оказались смяты и отброшены в кучу-малу.

- Велик!!!

Квинтет путешественников прозвучал громче, чем песнопения всей деревни минуту назад.

- Это еще кто?.. что?.. - шаман, заготовивший эпитафию соотечественникам и примкнувшему к ним ужину, перестроился на другой сценарий не сразу.

- Это. Со мной, - голем вальяжно махнул рукой, сшибая походя пару чудовищ, кинувшихся к нему, и подошел к пню. - Уходят.

- Как?!

Каменный Великан задумался и осторожно предположил:

- Ногами?

- Велик, Велик, Велик, Велик!.. - Делмар едва не рыдал от переполнявших его чувств. - Мы и не ждали уже тебя!

- Припозднился... - сконфуженно пробормотал голем.

Огромные его каменные пальцы не могли ни развязать, ни разорвать путы, и поэтому он ухватил за шкирку первого подвернувшегося под руку чуда с ножом, случайно оказавшегося шаманом, и поставил перед пнём.

- Разрезай.

- Боги Края Белого Света разгневаны!

- Разберёмся, - терпеливо успокоил его Велик и повторил: - Разрезай.

- Сгинь, чудище! - возопил Хленджив, потрясая острогой.

- От чудища. Слышу, - насупился голем, приподнял несговорчивого шамана за шкирку и лёгким движением руки отправил в реку.

Путь до водных процедур был не слишком близок и пешком, но никто и никогда из чудов не проделывал его так быстро и не заплывал так далеко.

- Я!.. Не умею!.. Пл...ла...вать!..

- Ноги выпрями, крокодил!!! - изогнувшись, проорала матрона: злосчастный камень припекал как сто солнц.

- Грагадыл эдо я!

- Развяжи их. Пожалуйста, - голем попробовал другой подход.

Но в ответ на вежливость в воздух взвились остроги... и разлетелись в разные стороны[96]: молниеносный взмах руки, похожей на корзину для сбора арбузов, одним движением расшвырял их все. Чудовища опешили. Скопище их заколыхалось как морской прибой: вперёд - на противника, как завещал Большой Жираф, и назад - против такого противника и противостоять противно[97], и снова вперёд - но ведь велено, и опять назад - оружия-то больше нет, и вновь вперёд: усы, лапы и хвост!.. - и в который раз назад: - лапы, да еще какие, у него и свои имеются...

- Подними меня, Велик! - не выдержала Оламайд, извиваясь как змея. - Быстрее!

Взмах руки - и матрона взвилась в воздух... но не полетела. Поднятая исполинской ладонью, она воспарила над ненавистным пнём, над прогалиной и над чудищами. Но единственным, к чему метнулся ее взгляд - и остался прикованным - стал самоцвет. Нестерпимо-алого цвета, такого, что глазам больно, он испускал теперь еле заметные розовые лучи, или нити, скорее: разбегаясь от него, они тянулись во все стороны, словно привязывая всех чуд до единого.

- Смотри, что от него тянется!.. - выдохнула она, и голем скосил глаза, куда тыкал ее палец.

- Что?

- Лучи! Пряжа! Паутина!..

- Где?

- От камня! К чудищам!

Оставшиеся на пне несостоявшиеся жертвы вывернулись, как могли, и уставились на камень.

- Нет ничего... - первым выразил общее мнение Джебхуза.

- Нет ничего, - подтвердил Делмар.

И даже чуды, на несколько мгновений забывшие о необходимости сражаться и сражать, замотали своими безобразными башками:

- Нет ничего!

- Нет. Ничего.

- Есть! И оно их удерживает! Привязывает! - выкрикнула матрона и в порыве озарения выкрикнула: - Разбей его! Это магия!!!

Камень вспыхнул иссиня-багровым, и чуды, словно ткнутые шилом в одно коллективное мягкое место, взревели:

- Наш табо нгози?!.. - и ринулись в атаку.

Взмахи свободной руки Каменного Великана валили и расшвыривали нападавших, но их было слишком много, и лезли они отовсюду. Выкроив секунду, голем припечатал самоцвет кулаком. От удара пень раскололся надвое, несостоявшиеся жертвы покатились под ноги нападавшим, роняя - а багровое сияние, не померкнув, вырывалось теперь из трещины. Матрона, парящая над театром боевых действий, увидела, как розовые нити стали толще и темнее.

- Бей еще!

- Не разбивается, - обиженно пророкотал голем.

- Надо!!! Он их гонит на нас!!! Это колдовство!!!

- Помогите!!! - отчаянный выкрик Делмара, оказавшегося сперва под ногами, а потом в руках одного из чудовищ, заставил Велика обернуться.

- Полежи. Мама, - он быстро, но бережно положил Оламайд на траву и ухватился руками за две половинки пня, раздирая и выдирая из земли. Взмах, другой - и огромные куски дерева полетели в разные стороны, ювелирно впечатывая ухватившего мальчика черепахосвина в стену сверкавших за ним клыков и когтей.

- Делмар!!!.. - матрона приподняла голову.

- Жив!.. - слабо, но ясно ответил он.

Но не успела она крикнуть, чтобы он держался, или крепился, или не падал духом[98], как воздух разорвал жуткий визг и рёв десятков... нет, сотен! - глоток. Жалея, что не может зажать руками уши, она закричала тоже, потому что хранить молчание в этот жуткий миг было абсолютно невыносимо и невозможно. Перед тем, как зажмуриться - ибо какой нормальный человек верещит с открытыми глазами? - она успела увидеть, как чудища катаются по земле, корчась в неведомых муках. Чего она НЕ увидела, она поняла чуть позже.

- Ути? - пробасил над ней голос Каменного Великана, когда всё затихло.

'Ути-ути, га-га-га...' - вспомнилась любимая присказка Агафона, когда он бывал голоден или находил перед собой что-нибудь особенно вкусненькое. Но при чём тут Велик? Или он имел в виду, что утки прилетели? Но при чём тут утки?..

- Сё кочилось, - проговорил он, бережно трогая ее за плечо. - Можно ставать.

Она почувствовала, как лезвие ножа скользнуло между ее запястий, разрезая лианы, служившие чудам верёвками, и поверила, что можно не только вставать, но и взглянуть на Белый Свет, увидеться с которым она больше не рассчитывала.

Первым, что бросилось ей в глаза, была спина Велика, согнувшегося с ножом между огромными пальцами над Делмаром. Второе... и третье... и четвёртое... и сто пятьдесят четвёртое...

Ути. То есть люди. Десятки людей лежали вокруг, слабо подёргиваясь и постанывая, будто умирающие или наоборот, а рядом с ними...

Ути. И гуси. И орёл. И зебра. А также крокодил, черепаха, лев, броненосец, крот, не уступающий ему размерами, громадный удав, вытянувшийся без сил как бельевая верёвка для сушки слонов... и слоны. Точнее, три слонёнка. А обняв их за шеи и вздрагивая...

- Адебоул! Нкем! Джебхуза!

Матрона поднялась не без труда, чувствуя себя так, словно все эти существа ездили на ней с утра до вечера по очереди и вместе - и бросилась[99] к чихубулебаби.

- Тётушка... Оламайд...

Нкемдилим повернулся к ней - и она всплеснула руками.

- Нкем!.. Это... т-ты?..

Он кивнул. Его родители обернулись - и новых два аха слетели с губ торговки.

- Кабуча... лопата... твою в мерлузу... - она попыталась и не смогла вспомнить любимое ругательство Анчара. Потому что другие слова вдруг отказались находиться, и выговариваться, и даже близко подходить к языку, потому что увиденное ими выразить было невозможно никак. Но Оламайд, будучи работником торговли со стажем, попыток не оставляла.

- Друзья наши... Чихи... Вы... Что... Вы больше не?..

- Мы больше что - не? Нечто? Ничто?.. - озадаченно переглянулись муж и жена - и замерли.

- Вы больше не чихубулебаби! Вы - люди! - подбежал Делмар, проблемы с выражением своих мыслей имевший редко. - Вы - совсем-пресовсем люди! Настоящие! Как мы! Как все!

- Как все?..

Неверно истолковав слова мальчика, семья заоглядывалась... приподнялась... встала...

Люди. Чудовищ больше не было. Были только люди - и звери рядом с ними.

Кто-то лежал на черепахе как на подушке, укрывшись кабаном. Кто-то и гладил хамелеона и крокодила по безобразным неровным мордам. Из прикрытых глаз обоих рептилий катились слёзы. Кто-то тыкался горбатым носом в клюв орла, нежно вцепившегося когтями в область печени, и обнимал вытянувшегося рядом гигантского варана свободной рукой. Женщина под заботливым крылом страуса чесала гиену за ушами, и та блаженно порыкивала, жмурясь от удовольствия...

- Чуды... чудища... и вы тоже... Вы больше не чудища! Вы - все - люди!.. и звери.

- Что случилось? - глянул Делмар на голема.

- Что ты сделал? - уточнила вопрос матрона, видевшая схватку Каменного Великана и камня.

- Поглотил, - пробулькал странно Велик - и всё встало на свои места.

- Ты... Ты... Ты - весь в Анчара! - расцвела Оламайд.

- Такой же. Кусивый? - потупился голем.

- Лучше! Такой же мозговитый!

- Поглотил... поглотил... - бормотал мальчик, переваривая услышанное. - В смысле, проглотил?!

Голем кивнул.

- Но Анчар говорил, что ты - ноль в магии!.. То есть магический ноль, во!

Еще кивок.

- То есть получается, что камень внутри тебя не может сделать ничего, что должен делать!

- И это он сам додумался! - гордо, как мать ребёнка-вундеркинда на собрании в школе, проговорила Оламайд.

Но, в отличие от Велика, мыслительные процессы Делмара завершены еще не были.

- То есть выходит... что боги не создавали чуд... как гончары создают горшки, к примеру... а взяли людей и зверей, перемешали, взбили, замесили...

- Выходит, что так всё и было, - согласилась матрона.

- Так всё и было, - проговорил незаметно подошедший мокрый, как рыба, старик с аксолотлем на одном плече. На другом сидел стервятник, подмышку просунул голову буйвол, а на спине буйвола лежал, обхватив его всеми лапами и уложив морду между рогами, аллигатор.

Оглядев старикову компанию, Оламайд вежливо, но настороженно поклонилась:

- Шаман Хленджив?

- Он самый, - старик обнажил в улыбке жёлтые редкие зубы. - И мои тимо-тимо: Ифе, Акеч, Идж и Рудо.

- Тимо-тимо?..

- Самые близкие друзья из звериного народа. Они были у каждого человека в нашей деревне, не меньше двух... обычно... - он покосился на бывших чихубулебаби, - но были и такие, кого выбирали трое или четверо тимо-тимо. Такие люди становились шаманами. Но однажды с неба на зелёном облаке спустились боги края Белого Света... и...

- И превратили вас и зверей в страшилищ! - возмущённо воскликнул Делмар.

- И лишили рассудка, - Оламайд вспомнила прежние речи шамана.

- Иногда и один ум за разум заходит, а если в одну человечью голову втиснуть еще и две тимо-тимо...

- Или четыре...

- То шаманом оказывается самый чокнутый! - хихикнул Нкемдилим, восседавший на лопоухом весёлом слонёнке.

Соирцы обернулись: пока они разговаривали, позади собрались все жители деревни.

- Твой пра-пра-прадед таким же непочтительным балаболом был! - зыркнул на него Хленджив, но тут же рассмеялся: - И таким же сообразительным. Добро пожаловать домой, потомки Узочи Со Слонами! Древесный дом вашего рода стоит пустым со времени его изгнания... Подумать только... он умер... А мы - никто из нас... из тех, кто оказался слитым со своими тимо-тимо... не умирали. И не рожали.

- Жизнь тут словно остановилась, - проговорил мужчина со львом и броненосцем. - Причём в каком-то дурном тумане...

- В дурмане, - хмыкнул приятель кабана и черепахи.

- Но если боги вернутся и обнаружат, что всё не так, как они сделали? - заволновалась подруга страуса и гиены.

- Гнев их будет страшен, - помрачнели ее односельчане.

- И мы снова ничего не сможем поделать против них... - понурился друг орла и варана.

- А давайте лучше обедать! А потом отдыхать! - воскликнул Делмар.

- Мудро вечера утренее, - авторитетно подтвердила матрона.

- Об этом нужно пофилософствовать, - дивясь, покачал головой шаман.

- А пока - угощение и пир! - Нкемдилим спрыгнул с шеи слонёнка. - Чур, я рыбачу!

- И я! - подскочил к нему Делмар.

- И я! - улыбнулся во весь рот Велик.

Расстегаи попались увёртливые, и чтобы отловить хотя бы один, приходилось метаться в полусогнутом положении вдоль борта лодки, перепрыгивая задней частью через скамеечки, передняя - по плечи в воде, рискуя окунуться с головой и прочими еще сухими подробностями в родную стихию узамбарских расстегаев. Но Агафон и на это был готов ради результата: до этого пироги не попадались вовсе, одни сплошные яйца, фаршированные чёрной икрой и ананасами, да филе лососей в кляре. Они следовали за лодкой как акулы за кораблем в море, и, кто знает, может, с такой же целью. По крайней мере, его премудрие как не верил в их альтруизм с первой рыбалки на Странной Ухе, так и не собирался начинать теперь.

- Что значит 'хотят, чтобы их съели'? - брюзгливо вопрошал он, разглядывая деликатесы, надоевшие за несколько дней неспешного пути по реке хуже селёдки Оламайд. - Ни одно существо в здравом уме или вообще без оного не может хотеть, чтобы его съели.

- Не знаю, - пожал плечами Чиубо, откладывая весло, которым и без того не злоупотреблял: если течение несёт тебя само в нужном направлении, к чему перетруждаться по жаре. - А только они будто чуют, что человеку есть охота. Тут же подплывают и на поверхности болтаются, пока не выловишь.

- Наверное, такова программа, заложенная в них при создании вашими богами. И я, в отличие от моего коллеги, далеко не уверен, что они живые, - Анчар, задумчиво свесившись через борт, то опускал в воду руку, то вынимал ее.

- Они ведут себя как рыбы, - возразил его премудрие. - Рыбы - живые. Следовательно...

- Подобное не есть аналогичное.

- Не есть... что? - переспросил Чиубо и тут же замотал головой: - Нет-нет, я-то никогда не ем чего попало, боги Края меня упаси! А вот некоторые из нашей деревни...

- А уж из нашей-то... - в такт ему закачал головой Агафон, и они углубились в послеобеденный обмен воспоминаниями на тему экстремальных гастрономических опытов и их последствий.

Анчар их не слушал.

- Ехал грека через реку... - бормотал он древнюю атланскую присказку, дотошно и последовательно меняя скорость, угол и место погружения руки, а иногда запуская в эксперимент и руку вторую.

При каждом погружении ассортимент рыбного раздела меню, следовавший за лодкой, вёл себя по-разному. Расстегаи, плывшие за кормой, бросались врассыпную. Яйца выпрыгивали, норовя то ли заскочить человеку в рот, то ли попасть в глаз[100]. Филе толкались румяными боками, стремясь первыми оказаться у пальцев.

- ...видит грека - в реке рак...

- Рак? А кто это?

- Ракообразные - это группа членистоногих, классифицируемая  в ранге подтипа...

- А-а-а...

- Короче, это рыба такая.

- А. Га. Хм... А у нас она водится?

- С точки зрения диверсификации популяции, чтобы не сказать, меню, - встрепенулся его премудрие, - меня тоже интересует этот вопрос.

- В ходе экспериментов и просто наблюдений замечены не были, - буркнул Анчар тоном, которым говорят 'Не отвлекай меня! Пожалуйста!', и желание его сбылось. Спутники смолкли. Минут на пять.

- А если они... эти балыки и прочие рулетики... не живые... слышишь, атлан? - как этот трактир самообслуживания на воде тогда размножается, я тебя спрашиваю? Откуда берутся новые пирожки... рулеты... яйца, наконец? - наевшийся и намолчавшийся вволю Агафон улёгся на дно лодки, подложил под голову руки, под них - мешок с припасами, и взирал теперь на висевшие в небе пуховые облачка, лениво раздумывая, не поспать ли. - Столько лет спустя после создания без восполнения популяции в реке кроме крокодилов ничего бы не водилось.

- ...сунул грека руку в реку... бихевиоральные паттерны могут быть как благоприобретенными и генетически унаследованными, так и заданными извне...

- Крокодилов у нас нету! - с облегчением замотал головой их проводник, уцепившись за знакомое слово. - Крокодил - это не рыба. Сам я их не видел, конечно, но старики рассказывали... пока сами не забыли... Так что хорошо, что их у нас нет. Но вот бы на рака этого твоего поглянуть... хоть глазком... Любопытственно.

- Может быть, и жаль, что крокодилов у вас нет, - вздохнул сабрумай, прикидывая вкусовые качества крокодильей отбивной по сравнению с осточертевшим лососем или декадентскими яйцами. - Крокодилы - это не только ценная шкурка, но и сто... сто двадцать... зубов... то есть порций...

- Не, всё-таки хорошо, что нету у нас...

- ...рак за руку греку... А-а-а-а-а-а!!!..

Атлан отпрянул, повалился на Агафона, сбивая взмахом руки и Чиубо, и в тот же миг из-за борта вынырнула в каскаде воды и расстегаев длинная оскаленная морда, полная зубов.

- Ты че...а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!..

- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! - присоединился к дуэту их проводник.

Морда пропала в воде, обдавая фонтаном брызг груду людей на дне лодки. Она качнулась, словно под штормовой волной, едва не вываливая своих пассажиров, но выровнялась - но лишь потому, что с другой стороны высунулся из воды и раскрылся исполинский чемодан с розовой подкладкой.

- Р...рак?.. - только и успел вопросить Чиубо, прежде чем розовая пасть с зубами-пеньками захлопнулась - на борту лодки. Рядом распахнулась пасть вторая - длинная.

Раздался треск, вопль, бульк... и тишина, нарушаемая лишь плеском воды, лениво вливающейся в место бегемотьего укуса под редкими понужаниями ветерка.

- Мы... живы?.. - просипел узамбарец.

- Будут тут всякие коробочки на меня разеваться, на меня, на меня, на меня! - донёсся сердитый голос с кормы.

Человеческая куча-мала зашевелилась - осторожно, чтобы невзначай не накренить своё судно с фатальными последствиями для него - и для себя, и с различной степенью изумления уставилась на источник филиппики - выкву, лежавшую на кормовой скамеечке как приклеенную.

- Это... ты... вы?.. - первым выговорил Анчар.

- А как же 'не могу причинять никому тут вреда'? - пристукивая зубами, ехидно припомнил Агафон их злоключения в Магангандоле.

- Она... ж-жив-вая... ил-ли?.. - памятуя дискуссию о пирожках и филейчиках, уточнил Чиубо. - И г-где... р-рак?

Выква улыбнулась как сто гвентянских символов Ночи сиххё. Чиубо сумел побледнеть, хотя узамбарцу для этого нужно немало постараться.

- Ну, еще есть желающие отведать крокодильих филейчиков? - зыркнул на коллегу атлан.

- Бегемотьего холодца я не заказывал, - нервно хмыкнул Агафон.

- Спасибо вам, выква, - Анчар приложил руку к груди.

- На здоровье, - самодовольно прихрюкнула она и отвернулась - взирать на речной пейзаж.

А пейзаж взирания стоил. В кои-то веки на берегу,  хоть и на дальнем, стало заметно какое-то движение. Люди, полуголые и одетые в звериные шкуры, плясали у костров, разложенных вокруг истукана, размахивали руками и всякими предметами, пели что-то, ели, а может, и пили - уж больно весело у них там было.

- Мангагодола? - вспомнил название единственного ближнего поселения Анчар.

- Наверное, - помрачнел разулыбавшийся было Чиубо. - Хорошо, что им не до нас. Пусть...

- Э-ге-гей!!! На лодке!!! - проорал кто-то с берега.

- Гребите сюда!!! У нас праздник!!!

- Гребите вы... отсюда... - пробормотал его премудрие, поискал взглядом весло, чтобы последовать своему совету... и нашёл. В двух частях, зато без лопасти. Более того, раненая лодка решила, что с неё довольно, и потихоньку наполнялась водой через все щели и трещины, старые и новые. Увидели всё это и его спутники.

- Кажется, приплыли... - выдавил атлан.

- Ну что, - замогильным голосом просипел Чиубо. - Станем тонуть, или поплывём к чудовищам на съедение?

Маги переглянулись. На экзистенциальные вопросы, оказывается, тоже иногда ответов не имелось.

- Эй, на реке!!! - снова прокричали с берега, и тут же, будто магическим образом кто-то прибавил громкость, оглушительный голос прогремел над водой:

- Эй! На реке! Плывите! К нам!

Не веря своим ушам, а паче глазам, утверждавшим, что центр веселья - истукан - сдвинулся и теперь стоял у самой воды, маги вытянули шеи. Но даже такого жалкого удлинения стало достаточно, чтобы рассмотреть очевидное - и ухослышное.

- Там Каменный Великан?!..

Зрение и слух истукана оказался тоже неплохим, потому что через секунду над речной гладью уже неслось радостное: 'Папа!!!', а Велик, распугивая бутерброды и рулетики и поднимая тучи песка в воде, нёсся к лодке с раскрытыми объятьями.

Через минуту лодка, честно передав своих подопечных в надёжные лапищи голема, тихо затонула, а Велик, улыбаясь и едва не приплясывая, пошёл к берегу с магами и их проводником на плечах. В объятьях Анчара, вызывая у Оламайд неожиданный для нее самой приступ ревности, покоилась тыква.

- Это. Мой. Отец. И его. Друзья! - сгрузил он на берегу и представил свою ношу.

Чиубо поспешил отойти от голема подальше, Агафон принялся выливать воду из сапог, а Анчар первым делом выбрал местечко помягче и почище и положил выкву, ухитряющуюся выглядеть довольной, не шевельнув ни одним сегментом.

- Ух ты! Какое большое... большое... что-то в странную полосочку! - заинтересованно устремилась к ней Узома - по всеобщему согласию лучшая стряпуха деревни во время праздников[101]. - Ох, как рыба надоела... Не знаю, что это, но на вид очень вкусное!

- Но не съедобное, - Анчар решительно пресёк зарождающийся кулинарный эксперимент. - Это атланская тыква. И она ядовита.

- А чего ж вы ее с собой таскаете?

- Для отпугивания... комаров. Ее эпидермис генерирует репеллентные инсектициды...

- Они уже всё поняли, хватит, - его премудрие исподтишка ткнул локтем в бок своего коллегу, замечая начинавшие стекленеть взоры аборигенов. А еще он заметил, что те, кого он издали принял за людей в звериных шкурах, к людям отношение имели исключительно дружеское[102]. - Давайте лучше знакомиться и продолжать торжество! Мы путешественники. Меня звать Агафон, это - Анчар и Чиубо, ваш сосед, кстати. И еще более кстати, можно ли узнать у уважаемого сообщества, чего мы празднуем и что в котлах?

- И где мои тимо-тимо? - со встречным вопросом протолкался через толпу зевак узамбарец.

- Кто?..

- Крокодилица Саманья и бегемот Сетунья!

- Это кровные друзья Симизолы, - пояснила Оламайд, с тревогой оглядывая реку. - Они увидели вас, отправились поприветствовать, пригласить на праздник - и исчезли. Уж не боги ли это пронюхали, что тут случилось, и заявились мстить?

- Или подкрались киндоки из соседней деревни, если боги уже успели натравить их на нас! - разволновался Делмар.

- Или...

- Поприветствовать? - нахмурился Анчар, не слушая матрону.

- П-пригласить? - дёрнулся глаз Чиубо.

- Ну конечно! - закивал едва не плачущий Симизола. - Мы с моими тимо-тимо - вперёдсмотрящие племени! Вот и высмотрели - вас! И я отправил их разобраться, кто плывёт, куда, и отчего мимо, когда у нас тут такое веселье!

- А мы подумали - им тоже рыба надоела, - под впечатлением еще свежих воспоминаний Агафон передёрнул плечами и глянул на тыкву.

Та делала вид, что она - самый простой овощ Белого Света, только хвостика и листика недоставало, но обмануть в этот раз сумела не всех.

- Это... ваше... ваша... тыква-тыква... с ними что-то сделала? - не разумея, как такое возможно, но понукаемый шестым чувством, медленно проговорил Хленджив.

Селяне озадаченно загомонили.

- Если Саманья и Сетунья вас, о путешественники, обидели... имущество ваше повредили... испугали... не держите камень на сердце, пожалуйста! Может, они и впрямь слишком ретиво вас завлекать к нам взялись... - виновато развёл руками узамбарец. - Так за столько лет насиделись, бедняги, на берегу. Со мной. Но они добрые и больше не будут! Верните их обратно! Пожалуйста! Я ручаюсь за них как за себя!

- Мы ручаемся! - закивала вся деревня, не сводя взглядов с тыквы, какими-то всеобщими магическими фибрами начиная подозревать, в чём причина исчезновения тимо-тимо их односельчанина.

- Я дам за вашу разбитую лодку мешок земляных орехов!

Показалось атлану, или слова '...земляных орехов...' грустным тихим эхом долетели до него от тыквы?

- Два мешка, - произнёс он - и ощутил ощущение взрыва удовольствия, хлынувшее волнами от выквы - и зарождающееся еще что-то.

- Нет. Двух мешков хватит, - твёрдо покачал он головой и мог поклясться, что выква капризно надула губы.

'Они меня напугали!'

- И нас тоже. Но это не повод грабить непричастных.

'Повод, не повод, не повод, повод...'

- Не повод, - сурово закончил ее считалочку атлан.

Выква вздохнула. Но кажется, ее сторону диалога кроме Анчара не заметил никто, потому что когда исполинская пасть, до которой Саманье и Сетунье вместе взятым было еще расти и расти, раскрылась, и на песок, сконфуженная и растерянная, выпала пропажа, вся деревня под слова Агафона 'С кем это ты разговариваешь?' бросилась наутёк.

- Не пугать, не пугать, не пугать нас больше! - строго проговорила выква, и крокодил с бегемотом, не успевшие удрать, прижались друг к другу и нервно закивали. - Я от Дженго ушла, к белым шаманам пришла, и кто нас пугать станет, того больше не станет, говорю, говорю, говорю я вам!

Когда селян удалось убедить, что это не гнев богов и не чей-то кошмар, ставший реальностью, они вернулись, но дух праздника - субстанция нежная и впечатлительная, улетучился и, несмотря на все старания хозяев и гостей, возвращаться не собирался. Бросив вымучивать веселье, заканчивавшееся в радиусе десятка шагов от выквы, Хленджив старательно еще раз поблагодарил соирцев и Велика за спасение из тенёт заклятья богов, магов - за то, что племя отделалось от их с выквой присутствия всего двумя мешками орехов, и распорядился доедать недоеденное, допивать недопитое и снаряжать экспедицию в путь. Чиубо, немного посомневавшись, присоединился к аборигенам: обещание своей деревни доставить гостей вниз по реке он сдержал, а что не до деревни богов - так не по своей вине, и теперь с чистой совестью мог вернуться домой с доброй вестью о хороших соседях всего в нескольких днях пути.

Гости переночевали на берегу Странной Ухи, честно попытались уснуть под ворчание бродивших вокруг тимо-тимо, и спозаранку позавтракали ее же щедротами, выловленными, правда, заботливой Узомой, стряпухой всея Мангагодола. Зарослей, какие окружали деревню Чиубо, в сердце Непроходимого леса уже не встречалось, и с наказом держаться уреза, беречься киндоки и накостылять богам при встрече путники снова выступили в поход. Дольше всех стояли и махали им вслед кто чем мог Адебоул, Джебхуза, Нкемдилим и три слонёнка.

Острый слух Каменного Великана первым уловил звуки деревни. Острый нюх выквы - ее запахи.

- Шум. Какой-то. Много. Людей.

- Дым, люди, еда, скот! Фу-фу-фу, несвежим духом пахнет!

- То есть. Воняет? - уточнил голем, обоняния лишённый начисто, и вынужденный постигать мир запахов через описания других.

- Пахнет, пахнет, пахнет, говорю я вам! - возбуждённо зачастила выква, катаясь кругами между спутниками, и умудряясь каким-то непостижимым образом постоянно оказываться между атланом и остальными.

- То есть. Воняет, - невозмутимо подытожил Велик.

- Белый шаман Анчар, нюшишь? Я первая унюхала! Первая! Я самая унюшливая!

- Или нюхатая? - ехидно предположила Оламайд.

Она потихоньку начинала понимать, кто виноват в том, что с начала их пути она не могла подойти к Анчару ближе расстояния вытянутой руки, и что это была отнюдь не случайность.

- Нюхатая?.. - выква остановилась, озадаченная, но не успела матрона хмыкнуть с тайным торжеством, как выква подскочила, будто каучуковый мячик.

- Ха! Я самая нюхатая, нюхатая, нюхатая, говорю я вам! Белый шаман Анчар подтвердит!

- Точно, - кивнул атлан, обмениваясь с коллегой обеспокоенными взглядами.

- Хорошо, что мы их рано заметили, - поджал губы его премудрие.

- Надеюсь, что не раньше, чем они нас, - нахмурился Анчар.

- Не раньше, не раньше, не раньше - запахи далеко!

- Деревня киндоки? - Делмар прижался к Велику с таким видом, будто ожидал, что колдуны, поставленные богами на страже подступов к Мангангедоле, вот-вот вынырнут из кустов или реки. Одно дело - чудовища или дикари. Другое - обладатели магии, против которой, как против пресловутого лома, приёма у белых шаманов отыщется вряд ли.

- Не знаю, - пожал плечами голем. - Но голоса. Обыкновенные. И козы. Блеют.

- Деревня там!

Не имея рук, чтобы указать направление, выква прокатилась несколько шагов вперёд и вернулась с видом довольным и гордым.

- На берегу, - кивнул Агафон. - Как и думали.

- Надо их обогнуть! - воскликнул Делмар.

- Пройти лесом... или что там вокруг... лучше ночью, чтобы они нас не заметили, - Оламайд была спокойна с виду, но голос ее дрожал.

- Интересно, далеко мы от них? - задумался атлан.

- Я могу залезть на дерево и посмотреть!

Не дожидаясь одобрения своего плана, мальчик закрутил головой, выбирая дерево повыше.

- И заодно выгляди, какая местность вокруг деревни - пастбища, холмы, овраги, ручьи, где располагаются... - вспомнил Агафон уроки тактики от князя Грановитого.

- Какая разница? - обернулся Делмар.

- Ночью, да еще если луны не будет - очень большая.

- А-а... Ну да. Обязательно!

И разведчик, поплевав на ладони, подошёл к Велику:

- Подсади меня, пожалуйста, во-о-он на то, с кривыми ветками!

- Оно. Самое. Высокое?

- Не. Самое неколючее. А высокие они тут все - по крайней мере, с земли так кажется...

- Может, выква лучше скаталась бы, чтобы узнать, далеко ли деревня? - предложила матрона.

- Боюсь, ох, боюсь! Меня там съедят!

- Если заметят.

- Заметят, заметят, заметят! Ой-ой-ой! Некому меня защитить! - отсутствующие, но от этого каким-то непостижимым образом не менее различимые очи выквы устремили жалобный взор на атлана. - Сварят суп, пожарят на углях, шкурку отдадут козам, семечки - детям, а хвостик бросят в помойную яму!

- У тебя нет хвостика, - уточнила матрона.

- И поэтому меня можно не жалеть?.. - почти всхлипнула выква.

- Ну, не бойся, - погладил ее Анчар. - Мы тебя в обиду не дадим.

- Если получится, - добавила Оламайд.

- У белого шамана Анчара всё получится, говорю я вам!

- Твоя безоглядная вера в мои скромные силы... в их отсутствии... льстит и вдохновляет, - сконфузился маг. - Спасибо.

Чувствуя, что желание отведать тыквенного супа возрастает в ней с каждой минутой[103], Оламайд предложила сквозь стиснутые зубы:

- А ты не показывайся им на глаза. Они тебя и не заметят.

- Меня не не заметишь! Я выква! - гордо выпятился оранжевый бок, который - да что такое с ее восприятием сегодня?! - Оламайд могла поклясться, был грудью.

- Я их вижу! - донёсся сверху голос мальчика. - Деревня далеко! Ее отсюда едва рассмотреть можно, хоть и большая она! Ближе к нам - их поля, там кто-то работает! А дальше от реки, за деревней, прямо перед лесом - луг широкий! Там козы пасутся!

Маги озадаченно переглянулись. Представить своих коллег трудящимися не на магической почве, а на самой настоящей, они не могли - ну если ты не травник, конечно. Но целую деревню травников боги, наверное, охранять себя не поставили бы?..

- Может, там не всё население киндоки? - предположил атлан. - Есть и простые люди?

- Надеюсь, выяснить это нам возможности не представится, - вздохнул Агафон, поднял голову, сложил руки рупором и прокричал:

- А что за деревней вдоль реки, разобрать можешь?..

Под вечер набежали облачка, закрывая солнце, без устали палившее весь день, и люди вздохнули с облегчением: от безжалостной жары не спасала ни глубокая тень под сплетением ветвей и лиан, ни узкий, но бодрый ручей, вытекавший из-под полога леса. Конечно, можно было попробовать охладиться в реке, подобно этому ручейку, но путники опасались выходить на открытое пространство вблизи скопища киндоки, даже если это был удалённый кусочек берега. Скорее всего, конечно, их никто не приметит, но если уж приметят... Проводить эксперимент на тему 'как можно отбиться от толпы колдунов, не применяя магию', не торопились ни великий экспериментатор, ни великий авантюрист.

Про то, что днём хорошо, ночью может быть не очень, чтобы не сказать, наоборот, путники подумали не сразу, а только когда солнце с работы ушло, а звёзды и луна на смену не вышли. Со всё возрастающей тревогой наблюдали они за тем, как неглубокие тени превращались во тьму, не говоря уже о глубоких, в которых теперь за пару шагов можно было утонуть и не найтись до утра.

- Может, факел зажечь? - пробормотала Оламайд, не веря в здравомыслие своего предложения, но должен же был кто-нибудь это сказать, чтобы отмести единственную реальную возможность передвигаться в кромешной тьме.

Ответное молчание было красноречивей любых возражений.

- Да я тоже так же думаю, - вздохнула она и безмолвный мозговой штурм продолжился.

Делмар пришел к финишу вторым.

- Велик, ты видишь в темноте? - повернул он голову туда, где по его представлению стоял голем.

- Без факела? Нет, - уныло пророкотал тот.

- В принципе, маги могут видеть в темноте и без помощи заклинаний и амулетов, не говоря уже про традиционные источники света, - неохотно проговорил атлан, - но у каждого эта способность индивидуальна. Моя... Ну... очертания предметов я еще могу различить... на расстоянии вытянутой руки... но не детали.

- Мелкие? - с надеждой уточнил Делмар.

- Не очень.

- Средние?

- Ну...

- Большие?..

- Скажем, если это будет деталь от мельницы... Жёрнов, к примеру... На расстоянии вытянутой руки я его увижу. А у тебя, сабрумай, что с ночным зрением?

- На расстоянии... двух вытянутых рук, - неохотно сообщил его премудрие.

Раздумывая, в каком отношении эта величина находится с расстоянием одной вытянутой руки, и не придётся ли для измерения этого расстояния кое-чьи руки вытягивать гораздо больше, чем человеческой анатомией предполагается, путники снова замолкли - но тишина длилась недолго.

- Я, я, я в темноте вижу, говорю я вам! - прозвучал вдруг из-под ног атлана голос выквы. - Расстояние трёх вытянутых рук! С половиною!

Размышлять, что случилось с четвёртой рукой, путники не стали.

- Так веди нас скорей! - радостно воскликнул Делмар. - Я буду говорить, что видел днём с дерева, ты катиться впереди, шаманы идти за тобой, а мы держаться за них!

- Городская женщина -

  Не видит, не видит!

  Тощенький мальчик -

  Не видит, не видит!

  Ходячий камень -

  Не видит, не видит!

  Белый Агафон -

  Не видит, не видит...

- А может, отложим концерт без заявок до утра? И нет необходимости орать во всю глотку посреди ночи, - буркнул белый Агафон, но замечание его было принято только касательно ора: теперь он происходил в половину глотки, если не в треть.

- ...Шаман Анчар -

  Тоже не видит!

  Одна я вижу в ночи

  Как нетопырь!

- Растопырь, оттопырь, тыры-пырь, восемь дырь... - открыла матрона в себе поэтический дар, поднимаясь на ноги и силясь высмотреть во тьме руку, за которую можно было бы ухватиться на пути, и очень скоро понимая, что тьма этой породы называется непроглядной не просто так.

- Ай! Кто меня за бок щекочет?! - взвизгнул Делмар.

- Я. Руку ищу.

- Я тебя сейчас сам за плечо возьму! - легла ладонь мальчика ей на шею. - Или это у тебя что?..

Оламайд повернулась, и пока рука Делмара не потерялась снова, взялась за его запястье.

- Ф-фух... - выдохнул с облегчением он и протянул другую руку. - Велик, ты справа ведь где-то был?..

Еще несколько попыток угадать, кто находится где и какой конкретно частью тела по отношению к ищущим пальцам товарища - и цепочка была построена.

- Шаман Анчар? Ты меня видишь? - раздался бодрый глас выквы в районе первого ее звена.

- Я тебя лучше вижу, он вторым пойдёт, за мной, - проговорил Агафон, но выква была непреклонна:

- Рука туда - рука сюда! Шаман Анчар за мной пойдёт, говорю тебе!

- Какая разница! - скрипнул зубами его премудрие.

- Если никакой, тем более пусть он идёт! - упёрлась выква.

- Хорошо, - сдался атлан. - Только далеко не откатывайся. Делмар, рассказывай, куда нам двигаться и что будет на пути.

- Вправо. То есть переходим сейчас на правый берег ручья. По нему только сейчас заросли, а шагов через двадцать начнётся просто лес жидкий и трава по берегу, пройдём запросто. И никуда не сворачивая - до глубокого оврага! - проговорил мальчик, потративший полдня на запоминание местности и пути обхода Магангидолы.

- Идёт направо - песнь заводит... - пробормотал Агафон, и под задорное выквино 'Городская женщина - не видит, не видит!', принявшей слова его премудрия как руководство к действию, процессия двинулась вперёд, который одновременно был вправом.

От воды пришлось отойти почти сразу же: влажная глина берега под ногами скользила, при каждом шаге норовя свалить путешественников если не в воду, то хотя бы одного на другого.

- Ничего, я всё вижу, не потеряем этот глупый ручьишко с его дурацкой грязью! - фыркнула выква и уверенно покатилась в сторону.

- Там даже лучше дорога: все деревья высокие, почти как в деревне чудовищ, веток низких нет, только трава по пояс да кусты редкие! - авторитетно проговорил мальчик.

- От хорошего к лучшему, куда бежать... Так мы скоро там стойла отыщем с лошадьми напрокат, - съязвила Оламайд.

- Неплохо было бы... - пробормотал его премудрие, больше верховых поездок ненавидевший только длительные переходы пешком по бездорожью.

Первое дерево, встретившее процессию нависшими на их пути ветвями, посчитали случайностью. Второе - второй случайностью. Но после третьего в умах ведомых под ушибленными макушками и лбами забродили мысли о том, не поторопилась ли выква с утверждением, что видит в темноте на три вытянутых руки, и чьи руки при этом имелись в виду. Оламайд быстро предположила, что выквины. После этой догадки путники прошли еще несколько шагов и встали. Не последнюю роль в их быстром привале сыграли заросли то ли цветущих кустов, то ли кустистых цветов, заявившие о своем присутствии у них на пути паутиной спутанных веток, колючих листьев и вонючих влажных соцветий, оставлявших на теле и одежде слегка светящиеся и отнюдь не слегка зудящие следы.

- Но там... не должно быть... кустов! - яростно расчёсывая пострадавший локоть, оправдывался Делмар.

- Что ж их, за вечер кто-то натыкал? - Анчар едва удерживался, чтобы не приняться сдирать ногтями кожу со лба вместе с прилипшими остатками цветочков.

- Да разве это кусты?! Вот у деревни Дженго кусты так кусты! А это... Пучок мышиной шерсти это, а не кусты!

- Так значит, ты их видела? - голос его премудрия истекал желчью, как сам он - не мене едким соком обломившихся об него хрупких ветвей.

- Видела, не видела, не видела, видела... Я их веду, стараюсь, все бока исцарапала... - надулась выква. - И надо из кустов выбираться быстрее, если они вам так не нравятся.

- Надо, - согласилась Оламайд. Но не успела выква удивиться неожиданной поддержке, как матрона договорила: - Выбираться и возвращаться. Слепой безглазым не поводырь.

- Да я вижу!.. - выкрикнула выква.

- И я вижу! - вперила руки в боки Оламайд. - И все теперь видят!

- Что видят?!

- Что язык у тебя работает лучше, чем глаза!

- А у тебя!..

- Стоп, - голос атлана оборвал начинавшуюся перепалку с неизвестными последствиями. Женщины замолчали. - Выква. Ты сможешь довести нас, всех вместе и желательно целыми - про невредимость я уже не упоминаю - до того большого оврага, который Делмар приметил днём?

- Да я вижу лучше вас всех!

- Нехитрое дело в такой темнотище, - согласился Агафон.

- Вот и веди всех! Обиделась я! Обиделась, обиделась, обиделась, говорю вам!

- Выква. Нам очень нужно обойти эту деревню. И лучше незамеченными, - заговорил Анчар. - Если мы застрянем на пути в паре шагов от нее, или провалимся в какую-нибудь промоину, или заблудимся... Нам всем конец. Вернее, сперва нам, а потом остальному Узамбару.

- Всем, не всем, не всем...

- Всем.

Выква погрустнела.

- Дженго конец... Анчару конец... Выкве конец...

Атлан мог бы поклясться, что если бы у нее имелись плечи, они опустились бы ниже талии. Или что на этом месте располагалось у тыкв? Экватор?

- Темно... - вздохнула она. - Я старалась... Я выква... Я должна...

- 'Я не вижу', - подсказал Велик.

Тыква подпрыгнула, возмущённая - и плюхнулась в кусты.

- Я не вижу... - повторила она и замерла.

- Это бывает со всеми, - наклонился к ней атлан. - Только кто-то понимает, что их обман может погубить остальных. А кто-то нет. Или не хочет понимать.

- Это не обман! Это надежда!

- Что есть надежда, как не самообман, - философски проговорил Агафон за его спиной.

- А заодно и других, - не удержалась Оламайд.

- Сколько вытянутых рук я перед собой держу? - атлан обернулся к его премудрию и почувствовал  хватку его пальцев на своём  запястье.

- Возвращаемся. Пока хоть можно сообразить, куда.

- И куда?