Они повенчались ночью, в тайне от знакомых и приятелей на седьмой день убывающей Луны сентябрьской. Посулив священнику мирской звон дьявольского металла - его не пришлось долго уговаривать совершить обряд. Согласие святого отца укрепила память о двенадцати его отпрысках, бывших так малыми, что они еще не научились растворять ощущение пустого брюха животворящей молитвой.
Злопыхателей у Романа и Юли было не мало. Их сочетанию противились многие люди и по самым разным причинам. Поэтому они венчались втихую, заблаговременно положив каждый в свою обувку по монетке. В первую брачную ночь, которая, впрочем, была, по приблизительной мерке, уже тридцать третьей, обнажившись - они поцеловали друг у дружки большой палец левой ноги. Суеверие, конечно, но они так желали счастливой семьи, что всякий скепсис разума стыдливо умолкал. Выходя из церкви, Юлия тихонько поставила две свечи: одну Николаю Угоднику, другую - владыке преисподней, чтобы задобрить всевозможные силы и чтобы никто не помешал ее благополучию.
Любовное сумасшествие Тристана и Изольды, до сих пор являющееся для многих образцом нечеловеческой страсти - перед чувствами Ромы и Юли выглядело, как пигмей, задирающийся на циклопа.
Ни минуты они не могли прожить друг без дружки. Мир летел в тартарары, не обменяйся они улыбкой в отрезок скоротечной минуты.
Мы оставим в удел фривольных писак ночные бдения влюбленных, когда они телом и делом доказывали один другой и воплощали обоюдное восхищение.
Так длилось полгода. Роман и Юля заметно постарели, намного перепрыгнув свой юный возраст от пожирающего пожара чувств и непрестанного страха утраты. Воистину, их взаимная увлеченность превосходила все существующие во вселенной силы тяготения! Скрытая ревность довлела над ними ко всему! Обращение внимания кого-нибудь из них на залетевшую муху ранило другого в самое сердце и наполняло душу неизъяснимой болезнью томления.
Их безраздельная сопричастность отнюдь не была следствием постельных экзерсисов, как может подумать неискушенный читатель. Они перетекали друг в дружку, обменивались собой и без телесных утех. Бог даровал им чудо узнавать свою природу в другом; блаженно растворяться в противоборстве мужской и женской стихий, обретая высшее объединение двух начал. Различие полов Роман и Юля больше не понимали, оказавшись по сути единым существом.
Достигнутый ими возможный предел чувственности требовал метаморфозы - иначе они отравятся взаимным восторгом: человек не наделен способностью преодолеть собственный горизонт.
Увы Тристану и Изольде - их времена не знали возможной полноты медицинской науки!
Решение Романа и Юли естественно произошло из общности переплетения их душевного настроя...
Хирург Смыкальчук давал заполнять им разнообразные анкеты; советовался с психологами и даже психиатрами. Сомнения его таяли неохотно: ему впервые представился подобный случай. Роман и Юля убеждали эскулапа (скальпельпапа) в неизбежности глубоко продуманного ими поступка.
Наконец, препоны были сметены и Смыкальчук взялся за гиппократово холодное оружие.
Перед тем, как сделать первый и непоправимый надрез, он в который раз спросил обоих: "Не передумали?" Получив очередное, но последнее письменное согласие супругов, он взялся за скальпель с творческим увлечением, как говорится -- засучив рукава...
Через неделю из его клиники вышли Ромуальда и Юлий...