Мсье Коклюш мчался в адвокатскую контору мэтра Жульена со страшным признанием и надеждой. Страшил не факт содеянного. И совесть в нем не шевелилась, хотя он придал ей определенный импульс в сторону раскаяния. Надежда мыслилась ему как желание исповедаться. Неотвратимость гильотины изредка появлялась в супе подсознания, но не растворяла сладость греха. Всякий, даже самый низкий поступок, будоражит человека, даря на миг нечто вроде тщеславия. И пусть тщеславие - это протухшее мясо, воображающее себя лебедем, не суть важно...
Коклюш вспомнил о своем былом обаянии, увлажнил губы, готовясь к поцелую. Она нехотя отбивалась лишь тридцать секунд - ровно столько нужно порядочной женщине, чтобы ощутить себя женщиной обыкновенной.
--Одн-а-ако! Вы в этом кое-что смыслите. Попробую вам помочь, шалунишка, -- сказала она, ущипнув его упругие ягодицы.
За дверь - и - перед дверью.
--Входите. Один вопрос.
--Да?
--Вы следите за своим телом?
--Нет, только подглядываю.
--Это мы проверим в свое время. Одно ясно - у вас симпатичная лицензия. - Она обвела пальчиком вокруг его лица, очень гордая своим каламбуром.
За дверью.
--Мэтр Жульен.
--Коклюш.
Легкое пожатие ухоженных десниц.
--Вам знаком мой профиль?
--У вас типично галльский нос.
--Польщен. Я занимаюсь исключительно семейными дрязгами.
--Поэтому я здесь! У меня серьезная дрязга - убил жену.
--Прелестно! Давно не попадалось ничего подобного! Обычно скука -- делёж постельного белья и крышек унитаза... Скажите, у вас есть суицидальные наклонности?
--Никогда не рефлексировал на этот счет.
--Моя пикантная теория! - гордо приосанился Жульен. - Собираюсь написать обширный труд. Мне сдается, что к убийству склонны в основном люди с подспудной тягой к суициду.
--Не знаю... не задумывался. Раньше было некогда, а после смерти Франсуаз - уже и незачем.
Адвокат вызвал секретаршу:
--Катрин, птичка, принеси в клювике два кофе и пару лимонных эклеров. - Подмигнул татю: -- Из объятий Косой Старухи я вас, пожалуй, вытащу.
--Старухи с Косой?
--Ну да! Разве я сказал иначе?.. Тело расчленили?
--Я еще так неопытен в подобных делах!
--Жаль! В моей практике был прецедент. Это бы облегчило... Сколько ударов нанесли?
--Один.
--Очень скверно! - он щелкнул пальцами. - Понимаете, нет привкуса аффекта. Любовник, конечно, сбежал?
Коклюш расхохотался.
--У нее... были... потрясающе кривые ноги, а щеки от количества румян свисали до отсутствующей груди.
--Понимаю. Сочувствую. Ну хоть по рукоять пырнули?
--Сковородой по темени.
--Слишком буднично. Что было в сковороде?
--Кажется, шампиньоны.
--Во-о-от! Бьен! Это вызовет у присяжных смачные ассоциации. Правда, домохозяйки, попади в жюри, могут настроиться враждебно - не терпят вид деликатных продуктов на полу. Ничего, дадим отвод.
Катрин поставила поднос с заказом на столе, улыбнулась Коклюшу.
--Ты нас задерживаешь, птичка!
Секретарша вышла, флиртовски чуть прищемив попку дверью.
--Птичка!
Пышный хвостик исчез, дверь захлопнулась. Коклюш все еще смотрел туда, где память удерживала образ зажатых полусфер.
--Не советую! - Испуганно прошептал Жульен. - У Катрин во всей мировой литературе лишь один любимый пассаж - изнасилование Жанны Д'Арк четырьмя десятками негодяев. Клянусь, вы не выживете!
--Полагаете?
--Вопрос! Я защищал ее в череде непрерывных процессов! Сорок летальных исходов от абсолютного истощения. А ведь были и тренированные мужчины!.. Оставим это... В суде я начну наступательную речь с развития еще одной моей теории. Не буду размазывать, только суть! Итак, женщины как таковые не есть корень зла, но они виноваты пред мужчинами одним только существованием.
--Горькая правда, мэтр!
--Да, да, посудите: мужчины дерутся из-за женщин; спиваются из-за женщин, -- сказал Жюльен, промочив горло жадным глотком виски, -- терзаются силой потенции и грезят сменить размер трусов на более внушительный.
--Мэтр, вы читаете в моей душе!
--Так вот, мои выводы вовсе не означают, что причина несчастий "М"-опции в "Ж"-опции! Отнюдь нет! Просто мужчины в присутствии женщин превращаются в смешных и жалких идиотов.
На лице Коклюша проступил цвет бледной поганки.
--Вам не здоровится?
--Что-то булькнуло в животе и кольнуло.
--Нервы! Хе-хе! Полоумные последователи этого комичного Фрёйда не приминули бы заметить, что у вас обострился Эдипов комплекс... Нам необходимо представить вас присяжным неординарной личностью.
Мэтр выжидающе уставился на Коклюша.
--Не люблю о себе распространяться...
--Что-нибудь эдакое, за гранью обычного.
--Право, не знаю. Люблю отрывать мухам крылья.
--Этим на досуге занимаются все порядочные люди. Нет, не подойдет. Мне видится(я предполагал) нечто из области искусства.
--Дьявольщина! Именно то, что надо! Большинство людей никогда в жизни не видели облаков, а в тумане и подавно. Мое почтение! Мы представим вас романтичной натурой. Тонкой, ранимой, несколько рассеянной в наших прагматических реалиях.
Коклюш съежился, растирая живот широкими движениями; по лбу струились соленые ручьи.
--Вы меня пугаете, мсье!
--Что-то лопнуло в животе и пронзило!..
--Возьмите платок, -- предложил наморщившийся адвокат, -- не переношу вид клокочущей пены.
Однако пена густым потоком вырывалась изо рта Коклюша.
--Боже! Невероятно! Кривоногая бестия! Она опередила меня! - крикнул Коклюш и замертво рухнул на пол.
--Merde! - рыкнул мэтр.
Появилась Катрин.
--Что случилось? Ах! - всплеснула она ладошками. - Он умер? Какая неприятность! У меня были на него некоторые виды.
--Вероятно, отравлен. - С досадой сказал мэтр, пнув ногой труп. - Дерьмо! Хлюпик! Не мог потерпеть недельку! Такой процесс сорвался...