Настоящая храбрость - это боевая работа не смотря ни на что, и великое терпение в бою.
Генерал М.Д.Скобелев
Родители Вадима Комарова были сельские учители. Судя по семейным фотографиям, это были красивые люди, с добрыми и кроткими лицами. Вадим родился у них в 1924 году. Из мальчиков, родившихся в этом проклятом для России году, по статистике в живых после войны осталось три процента от их общего количества. Вадим остался жив, хотя прошёл всю войну матросом на тральщике Балтийского флота.
Мы с ним познакомились и подружились во время долгого рейса немагнитной шхуны "Заря" в Атлантику, где все мы занимались исследованиями магнитного поля Земли в малоизученных районах океана, примыкающих к Срединно-Атлантическому хребту, протянувшегося, как известно, вдоль всего Атлантического океана от Заполярья до Антарктиды.
Мы ушли в рейс 3 сентября 1965 года и к вечеру того же дня, идя курсом вест, оказались на траверзе Нарвского залива. В это время на вахте у магнитометров находился Вадим Комаров. В конце вахты он зашёл в штурманскую рубку снять координаты точек измерения со штурманской карты.
Проделав эту нехитрую работу, Вадим постоял некоторое время, разглядывая карту, затем взял карандаш и нарисовал на ней впереди по курсу небольшой крестик. Стоявший рядом возле радара Капитан, удивлённо посмотрел на Вадима и изобразил на лице вопрос. Самостийное изображение на штурманских документах, не относящихся к делу символов, на флоте никогда не поощрялось. Вадим улыбнулся и сказал:
- Борис Васильевич, здесь надо будет погудеть. Это могила, - пояснил он, - в сорок четвёртом году здесь много моряков полегло. Да и немцев тоже, - добавил он, немного помолчав.
Капитан, сам во время войны служивший боцманом на торпедном катере, сразу всё понял и, отдав необходимые распоряжения вахтенному штурману, увёл Вадима к себе в каюту помянуть погибших...
...В конце июля 1944 года три базовых тральщика типа "БТЩ" Краснознамённого Балтийского флота проводили траление акватории Нарвского залива. Они шли "строем уступа", волоча за собою тяжёлые параваны'. Траление было контрольным и ни подсечек якорных мин, ни, тем более, их самопроизвольного подрыва в параванах, не предвиделось. Денёк был солнечный и тёплый, фронт был уже далеко на западе, самолёты противника в этом районе давно не появлялись, и поэтому экипажи тральцов пребывали в состоянии некоторой расслабленности.
БТЩ-34, на котором Вадим служил в качестве комендора 45-миллиметровой пушки-полуавтомата, шёл замыкающим. Команда, раздевшись до трусов и вооружившись корабельными швабрами, протирала стальную палубу своего кораблика соляркой для предохранения её от ржавчины. Штурмана, вытащив стол на палубу и натянув над ним тент, вели прокладку на свежем воздухе. Наверху, над ходовой рубкой, дремал пулемётчик возле своего "ШКАСа"2.
Вадим сидел на железном сидении возле своего орудия и, от нечего делать, покручивая маховики наводки, старался "взять на сопровождение" здоровенного баклана, крутившегося вокруг корабля в ожидании помоев. Потом это увлекательное занятие Вадиму поднадоело и он решил помочь ребятам в деле наведения порядка на корабле. Покинув свой боевой пост, он принялся натирать соляркой палубу возле орудия...
...Они прилетели со стороны солнца. Разогнувшись, чтобы размять затёкшие мышцы, Вадим увидел, как над кораблями выходят из пике три "Ю-88"3. Через мгновение Вадим услышал натужный рёв их двигателей и увидел чёрные капли бомб, косо летящих на корабли. Ещё через мгновение туча мелких осколочных бомб накрыла караван, бомбы начали рваться, едва коснувшись воды, тысячи осколков ударили по кораблям, раздирая в клочья деревянную обшивку тральщиков, убивая и калеча людей и поражая всё, что находилось выше ватерлинии...
...Самолёты веером расходились по сторонам, разворачиваясь для новой атаки...
Вадим крикнул "Воздух!" и побежал к своей пушке. Ему никто не ответил. Вся палуба была залита жирной от солярки кровью, вокруг в разных позах лежали истерзанные осколками моряки - мёртвый экипаж ""БТЩ-34"...
...Оскальзываясь на кровавой палубе, Вадим подбежал к своей пушке, и увидел возле неё своего заряжающего, Фиму Тополя. Фима лежал на спине, прижав к груди тяжёлую обойму с пятью снарядами, и быстро умирал. Вадим потянул обойму к себе, но Фима только тряс головой и снаряды не отдавал. Время было дорого, и Вадим с силой отлепил Фимины руки от обоймы...
...Подбежав к пушке, Вадим вставил испачканную фиминой кровью обойму в питатель, и прыгнул на железное сидение. Взявшись за маховики наводки, он сразу успокоился и, обернувшись, посмотрел на Фиму. Фима лежал на спине и спокойно смотрел в небо...
... Вадим быстро нашёл самолёты. Они уже набрали высоту и построились в боевой порядок. Набирая скорость, они снова летели на караван. Больше всего Вадим боялся, что они передумают и прервут атаку, решив, что с тральщиками покончено. Взглядом опытного артиллериста он уже определил "своего" и совсем не хотел, чтобы тот улетел просто так. Вадим разглядывал несущийся на него самолёт так же спокойно и безмятежно, как несколько минут назад смотрел через прицел своей пушки на пёстрого балтийского баклана. Потом его удивила царящая в мире тишина. "Ага. Это, значит, я оглох", - догадался Вадим. Догадка не удивила и не огорчила Вадима. "Это ерунда, что я оглох. Зато я стал гораздо лучше видеть",- с удовлетворением подумал он...
...Время тянулось почему-то неспеша, и Вадим не торопился. "Самое главное - во время нажать педаль" -мысленно проводил он самоинструктаж. "Это мы и без вас знаем", - лениво продумал он для самоинструктора. Его совершенно не беспокоило то обстоятельство, что в питателе пушки всего пять снарядов и зарядить её снова будет некому. "Это и не нужно",- успокоил он мысленного скептика. Когда вылетят эти пять снарядов, уже больше ничего не нужно будет делать". Для Вадима судьба летевшего на него "юнкерса" решилась в тот момент, когда он тянул обойму из холодеющих рук Фимы Тополя. "А они там ещё ничего не знают", - злорадно подумал Вадим, разглядывая увеличивающийся силуэт самолёта сквозь сетку прицела. На крыльях самолёта ясно были видны сверкающие проблески. "Пулемёты", - равнодушно подумал Вадим. "И зачем это им? Всё равно сейчас всем им амба"...
...Самолёт в прицеле неожиданно стал увеличиваться быстро и рывками, как в плохо смонтированном фильме. "Теперь пора", - понял Вадим и нажал на спусковую педаль. Пушка изрыгнула сноп рыжего огня, и Вадим увидел летящую навстречу самолёту трассу. Своим так неожиданно обострившимся зрением он увидел, как все его пять снарядов испятнали грязными кляксами нежно-оливковое акулье брюхо "Ю-88". Но, может быть, это ему только показалось, потому что в то же самое время небо разверзлось и из него бесшумно вылилось целое море клубящегося огня. Мощная взрывная волна накрыла сверху искалеченный корабль. Вадим усидел в своём креслице, вцепившись в маховики наводки. Сверху медленно и долго начали падать в море какие-то горящие тряпки и рваное железо. Два других самолёта, уворачиваясь от летящих обломков, прекратили атаку и, развернувшись, стали уходить на север. Со стороны Питера, выйдя из боевого разворота, к ним быстро неслись две "айркобры"4...
...Вскоре подошли санитарные суда и Вадим помогал грузить своих убитых и искалеченных товарищей на плашкоут. Помогал до тех пор, пока не потерял сознание. Оказалось, что он тоже был ранен осколком во время первой атаки самолётов. Ранение было проникающее и довольно тяжёлое. В госпитале он пробыл до Победы...
... "Заря" подошла к определённой Вадимом точке. Вахтенный матрос приспустил флаг. Раздался длинный гудок, на верхней палубе все мы встали к борту. Капитан и вахтенный штурман взяли под козырёк. Радист включил трансляцию и мелодия российского боевого марша "Прощание славянки" вошла в наши души. Вадим стоял у планширя и бросал по одной в зеленоватую воду Нарвского залива красные гвоздики. Пятнадцать штук. По числу погибших здесь моряков БТЩ-34. Потом, постояв немного, он бросил в воду ещё четыре цветка. Белых. Для пилотов люфтваффе сбитого им "Ю-88"...
...За двадцать восемь лет Вадим Комаров исходил на "Заре" все моря и океаны Земли. Потом ему закрыли визу. За что, - я не знаю. На берегу он жить не смог. Зимой восемьдесят второго года он возвращался ночью домой и пропал. Нашли его только весной, возле речки Волковки. Он, видимо, упал пьяный и заснул. Потом его занесло снегом...