... Мороз. А как же, зима ведь. Всё снегом замело, да ещё и серый он, грязный. Сколько уже кварталов прошёл, ни зверушки не пробежало, ни человека не встретил. Оно и понятно - какой же человек в здравом уме сюда сунется? Подхожу к площади. Я, конечно, сталкер бывалый, но как сюда подхожу - всё равно страх пробирает. Потому как площадь эта - Богом забытое место.

     Решаю осмотреть местность из полуразрушенной девятиэтажки. Захожу в подъезд. Первый этаж прошёл - напряжение держит, как-будто не один я тут. Второй этаж прошёл - напряжение всё то же, но каких-либо препятствий не было.

     Третий этаж... Мне почему - то расхотелось туда подниматься... Через силу я шагнул на лестницу. Меня что-то удерживало. Любой нормальный человек уже развернулся бы и ушёл, но я же сталкер. Вторая ступень, третья, четвёртая... У меня жутко заболели ноги, но отступать я не хотел. Пятая, шестая... Мне казалось, что эта лестница не кончится никогда. Седьмая, восьмая... Резко заболела голова. Левая нога, кажется, "зашумела". Ещё две ступени - девятая, десятая...

     Не помню, что было дальше. Помню, как очнулся на самом целом этаже этого дома - шестом.

     Отсюда вся площадь перед глазами предстаёт. На ней даже снега нет... Вон ёлка стоит, по середине площади, вся облезлая, тощая, серая. Магазин, слева от стоянки. Правее - здание какой-то большой корпорации, а на другой стороне площади - театр...

     А вообще, аномальное там место. Помню, ходили на вылазку с Семёном, по прозвищу Леший. Дошли до магазина, аккуратно так, почти на цыпочках, вошли в магазин, и тут Леший заметил свечение какое-то в углу. Туда и пошёл. Я ему говорю: «Стой, придурок, стой!». А он и не слышит как-будто. Подходит к свечению, наклоняется, хочет уже поднять, и как заорёт! Я ему: «Тише, дурак! Бог знает, что в этом месте обитает». А он уж и не жив, и не мёртв. Присел он около стены, медленно так сползал, а в руках-то не было ничего уже. Сполз он по стенке вниз, да так и умер. До сих пор, небось, в том магазине лежит...

     Ладно, к делу. Вышел я из девятиэтажки, на удивление легко вышел, вынул из-за пазухи флягу с водой, хлебнул... Вкус у неё какой-то странный – сладкий.

     Направился к площади.

     Только на площадь шагнул, так сразу в висках запульсировало, а в глазах рябь появилась. Достав карту, я внимательно осмотрел её. Мне предстояло дойти до неразведанного, и огромного места - театра. Ну что, пойдём...

     До ёлки безопасный путь наизусть уже выучил. Раз, два, три шага - стой. Бери камень или гайку, кидай вправо, по диагонали. Потом четыре шага туда, куда гайку кинул. Раз, два, три... Так, стоп. Что-то не то. Первый камень я кинул перед собой. Летел он ровно, пока не замер в воздухе и не упал. Тут я понял - аномалия впереди. «Ладно, что дальше делать? Ага, пойдём слева» - сказал я себе.

     Откинув гайку, я плавно пошёл вперёд. Ещё гайка, ещё шаг. Так я дошёл до небольшого ларька, а отсюда до ёлки рукой подать. Полетел камень. Чисто. Я пошёл прямо. Если бы не звон в голове и рябь в глазах, я уже давно был бы возле ёлки, но сейчас... Медленным шагом, откидывая камни да гайки, я продвигался к ёлке. Ещё шаг, два, три... Я на месте. «Так, надо отметить на карте аномалию»... Теперь мой путь лежал к театру.

     Я осмотрелся. Театр был на другой стороне улицы, и мне надо было идти через дорогу, а на дороге этой... «Нет, напрямки я не пойду. А что если... Пойду полукругом, через дворы. Лучше идти дольше и выжить, чем скоротать путь и быть мёртвым».

     Мелкими шагами вышел во дворы. Опять появилось стойкое ощущение, что не один я здесь. Ну, ладно. «Если идти прямо, пройти меж двух домов и повернуть направо, я выйду к автобусной остановке». Я пошёл. Тут небо посинело. Нет это не тучи разошлись и появилось мирное синее небо, а тучи просто взяли и посинели. «А сколько время?». Я, взглянув на часы, всё понял. И побежал в ближайший дом.

     Тук... Тук... Тук... Дождь стучал по крыльцу подъезда, словно смерть стучала по крышке гроба... Угораздило же меня под него попасть! Придётся тут ночевать, потому как Эрик говорил, что дождь если и начнётся, то закончится не раньше, чем через восемь часов. «А из еды у меня что? Половина батона, да колбасы - четверть палки» - сказал я вслух. Достав флягу с водой, я хлебнул опять. Вкус на этот раз отдавал солью - по крайней мере, мне так казалось. В левом кармане куртки нащупал зажигалку. Зажёг её. «Ну, хоть какой - то свет». Этот дом казался мне довольно целым, так что я поднялся на третий этаж, и зашёл в приоткрытую дверь... На столе в главной комнате лежали какие-то военные бумаги и настольная лампа стояла. Включать её было бессмысленно. Я побрёл на кухню.

     Рваные обои, облезлые стены с металлическими вставками, покрасневшими от ржавчины, деревянный стол с таким же стулом рядом, стёкла от битой посуды на полу... Видно сразу, кулак взрывной волны от ядерного удара дотянулся и до этих кварталов.

     Я находился в полной темноте, потому как зажигалка уже погасла. Нащупав тумбочку, я открыл то-ли первый, верхний ящик, то-ли второй, и стал шарить там рукой. На радость мне я нащупал спички, достал коробок и чиркнул одной из спичек по правому боку коробка. Зажглась. За время, пока горит спичка, мне нужно было найти хоть какой-нибудь источник света. На кухне мне уже нечего было делать.

             Я вошёл в спальню. Спичка "дожила" последние секунды и погасла. Я достал новую спичку, зажёг её. В спальне всё было в верх дном: кровать очутилась возле входа прижатой к стене, комод лежал в углу, и повсюду лежали какие-то куски дерева, видимо когда-то это был шкаф. В кровати мне, естественно, искать было нечего, так что я пошёл к комоду, предварительно использовав ещё одну спичку. В комоде я нашёл то-ли фонарь, то-ли протативную лампу, достал и зажёг её. Мягкий свет наполнил всю комнату. Наконец-то можно было передохнуть. Я пошёл в главный зал, уселся на диван и... уснул.

             Сон был неспокойный. Точно запомнил, что видел в нём какого-то начальника в военной форме. Проснувшись, посмотрел на время. Шесть часов утра. Дождь уже закончился, а облака даже разошлись немного, или мне кажется, в общем, светло было. Перешарив свой рюкзак, проверив все вещи, я пошёл на улицу. Выйдя я понял, что тут действительно светло, и за многие месяцы это место наконец-то увидело солнце.

              Сегодня мне предстоял долгий, насыщенный путь. Я пошёл по тому маршруту, который планировал ещё вчера. Пройдя меж домов, и повернув направо, я вышел к остановке. Здесь мои глаза остановились на пяти трупах - хотя и трупами это сложно было назвать - лежавших на остановке. Я подошёл к ним. «Жалкое зрелище. Чёрт его знает, как они тут оказались, но погибли они не так, как все, кого я до этого встречал. И погибли недавно» - бормотал я вслух. Обожжённая кожа, пальцев нет, на шее какие-то следы когтей, ноги обглоданные, глаз нет. «Судя по этим шрамам, здесь кто-то обитает» - предположил я - «Надо быть осторожнее». По правде говоря, мне стало страшно. Но отступать я уже не хотел.

               Здесь дорога то-ли мхом, то-ли обычной травой заросла, и более - менее пройти можно было. Откинув гайку, я шагнул на траву. Шаг мой был лёгок. Откидывал гайку, я аккуратно шагал, сначала ставил носок, а затем только плавно опускал ногу на полную стопу. Так я дошёл до середины дороги. Остановился. Здесь у меня было два пути: либо дойти до следующей автобусной остановки, либо идти по траве. Вариант с остановкой был безопасней, но времени до очередного дождя у меня было немного, так что я решил идти прямо.

                Всё так же, аккуратно идя, я скользил по траве, словно лёгкий бриз тёплым летним вечером. На моё удивление на этой тропе не оказалось аномалий, в то время как на дороге, забитой машинами, я заметил их более пяти.

     Наконец я пересёк дорогу, и оказался на противоположной стороне улицы. Отсюда оставалось лишь пройти прямо, и вот он, театр. Передвигаясь медленно, плавно, откидывая гайки и обходя аномалии я почти подошёл к театру, как услышал ужасающий рёв. Оглянулся назад. По площади, через дорогу двигался какой-то туман, с него капала тёмная слизь, отдалённо напоминавшая нефть.

     Времени не было. Я собрался с силами, и ринулся в театр, к двери, и чуть было не угодил в аномалию. Вот и он! Туман двигался в мою сторону, а я пытался открыть дверь. Вдруг, "туманник" - так я его назвал - остановился. Я увидел в тумане очертание того самого монстра. Из спины у него выпирал позвоночник, странно изогнутый, два уха, как у собаки, только порвато одно, руки длинные, метра полтора, четыре пальца на обеих руках, длинные острые когти, а рожа у него... Два верхних клыка, два нижних, и три щупальца торчат из подбородка. Он остановился, стал принюхиваться, потом резко повернулся, и побежал в сторону большого офиса какой-то компании. Я тоже понял, в чём дело. Тучи окрасились в тёмно-синие цвета. Я дёргал дверь, пытался открыть её. Всё тщетно. Тогда я решил быстро побежать налево, разбить там окно и влезть туда. Раз, два, и вот я уже возле огромного окна. Нашёл камень побольше, и со всей силы швырнул его в стекло. Оно разбилось с диким шумом, но я не заметил этого, разогнался, и прыгнул в темноту оконного проема...

     Я лежал, съёжившись, на измученном кафеле в холле театра. Мысли в моей голове не давали мне покоя, смерть появлялась в необычных обликах и говорила со мной. Через силу я открыл глаза. За окном без перерыва тарабанил дождь, ядовитый и невероятно радиационный, но в то же время смертельно красивый. Сам-то я под этот дождь ни разу не попадал, но общался с теми, кто видел, что творит этот дождь с людьми.

     Как то раз сидел я в баре, под незамысловатым названием «Кабачок». Ну вот, сижу я, выпиваю после тяжёлой вылазки, так сказать нервы успокаиваю. Тут ко мне подсел мужичок страшного вида: там, где лысины нет, на висках и на затылке была седина, лицо у него бедное, больное, как-будто всю душу высосали из него. Одет он был в потрёпанную, с заплатками куртку, к которой были неаккуратно пришиты два кармана. Он представился Виктором, я не обращал внимания, просто выпить пришёл наверно. Мы молча сидели минут десять, я уже допивал пиво из высокой, холодной стеклянной кружки, по которой стекали капли. Вдруг он заговорил, вернее, не заговорил, он хрипло застонал.

     - Я ведь тоже сталкером был - прохрипел Виктор

      - Почему тоже? С чего ты взял, что я сталкер? - отнекивался я.

      - Да не дури мне голову! Я же знаю, что ты в этот бар не только выпить приходишь, но и хабар тут сбагриваешь местному бармену - он достал из пришитого к куртке кармана сигареты «Столичные», уселся поудобнее и закурил.

      - Ну, ладно, допустим. Ты по делу? - осведомился я.

      - Да нет, не по делу. Вижу, сталкер ты бывалый, дождь не раз видел. А знаешь ли ты, что этот дождь с людьми делает? - он стряхнул пепел в пепельницу.

      - Нет, не знаю. - с долькой безразличия ответил я.

      - Ну, тогда слушай. Знаешь Володю, которого ещё Горбатый кличут?

      - Да, знаю.

      - Так вот, идём мы с Горбатым где-то по улице Мира, места здесь вроде бы изведанные, да, видно, не до конца. Горбатый идёт себе спокойно, шагает, безмятежно так. Смотрю я, а спереди лужа какая-то, обычная на вид. Не успел я предупредить, - Виктор покашлял, - а Горбатый, идиот, в лужу шагнул. И, так и встал там. Ногой двигать не может, кричит «Помоги!». А как же я ему помогу? Говорю «Если только ногу резать. ». Глаза у него опустели, лицо сделалось отчаянным, и он сел на землю рядом с лужей, достал нож из-за пазухи и стал ногу резать. Два удара нанёс, говорит «Нет, не могу. Сделай ты за меня». Ну а я что? Выбора - то нет. Подошёл, оторвал от своей куртки ткань, и в рот ему сунул, взял нож и начал наносить глубокие удары по ноге, ниже колена. Резал, резал, ударов десять нанёс, кровью уже вся земля залита, в луже даже кровь. Режу, не замечаю ничего. А Горбатый тряпку выплюнул, смотрит на верх, и так тихо, разочаровано «Дождь». Снял он рюкзак со своих плечей, сунул его мне в руки и говорит «Беги». Я не хотел его бросать, но, выбора не было. Кинул я нож, и побежал в ближайший подъезд. Начался дождь. Гобратый лежал смирившийся, руки раскинул, ждёт. Сначала не было ничего, а потом... - Виктор положил окурок в пепельницу, и, немного помолчав, продолжил - Горбатый изнутри засветился, и жутко, не человеческим голосом заорал. Дождь разъедал его и снаружи, и изнутри. А потом, он просто превратился в пепел. Только нож его остался там лежать. А лужу эту в честь горбатого назвали «горбатая лужа».

      - Жуткая история. Впредь буду аккуратней - теперь уже серьёзно сказал я.

      - Береги себя, сталкер. - Виктор взглянул на часы, встал из-за стола, и побрёл к выходу из бара.

     Вернёмся в настоящее. Я осмотрелся. Ничего, что напоминало бы тот светлый театр, не было. Даже колонны, которые строились явно на века, посыпались. Здесь был какой-то тяжёлый воздух, пахло смертью. Я шагал медленно, аккуратно, неторопливо. Подошёл к лестнице на верх. Вся она была залита тёмной кровью, нечеловеческой. Я шагнул на лестницу. Ничего. Шагнул на вторую ступень - тоже ничего. Я смело стал подниматься на второй этаж.

     На верхнем этаже всё было ещё мрачнее: памятник дедушке Ленину потерял голову, некогда разукрашенные белым мрамором стены теперь были разукрашены разве что трещинами да кровью. Кое-где виднелось, как просела крыша, да и племя ворон, поселившихся здесь, только нагнетало атмосферу. Они сидели повсюду: на карнизах, под потолком, ходили по полу, проглядывались где-то в трещинах стен. Я вошёл в дверь, что была слева от памятника Ленину.

     Передо мной предстала малая сцена. Я смотрел на неё с балкона. Что тут, что снизу, в зале, все кресла были ободраны, некоторые даже вырваны, повсюду были царапины на стенах. Жутко. Я знал, что через малую сцену можно пройти к большой. По правой стороне балкона была дверь вниз, к залу. Я направился туда.

     Всё прошло гладко, я спустился в зал сцены, направился к ней. Вдруг, повеяло холодом. Даже не повеяло, резко так в спину ударило. Вороны закричали, а потом громкий хлопок. Дверь захлопнулась. Я не знал, кто это может быть. По правде говоря, уже подумал, что это какой-то сталкер вошёл в театр. Как же я ошибался...

     Зайдя за сцену, я направился по коридору, проходя гримёрные комнаты и тренировочные залы. Дойдя до конца коридора, и повернув направо, вышел на большую сцену. В середине не было ни кресел, не было ничего - только склон в низ, под землю. Внизу что-то сверкало, что-то манило меня туда, что-то звало.

     Вдруг, я заметил сверху, на балконе, какое-то существо. Моя рука автоматически скользнула за спину, и я выхватил керамический нож, с рукояткой из тёмной кожи. Существо что-то ело, там, на верху. Я решил отойти обратно в коридор, но было поздно. Похоже, это «что-то» меня почуяло, прыгнуло с балкона на сцену. Такого прыжка я не видел никогда. Это существо было «туманником», но необычным. Был у него на спине панцирь, голова была покрыта какой-то тёмной, рваной шерстью. И он подходил ко мне. Я начал обходить его справа. Мы как-будто танцевали. Существо резким ходом пошло влево от меня, я, следя за своими шагами, старался не подпускать его к себе. Руки вспотели, в голове был звон, в глазах потемнело, но я старался держать себя в руках. Видимо, «туманнику» надоел наш танец смерти, и он бросился ко мне. Я попытался отскочить, но сделал это поздно - он схватил меня за ногу, подтащил к себе. Руки ослабели, я не контролировал себя. Тут из его глаз полился свет.

     В этот момент я видел всю свою жизнь, а вернее, самые плохие моменты. Крики, ужасные крики, выстрел, беготня, сирена, потом голоса... Что они говорят? Потом дом. Большой особняк. Труп в доме. Пистолет рядом с ним. Потом комната, бедная комната, ещё один труп висит. Дорога, длинная дорога. Иду по ней в даль. Кругом страшный лес, крики из него, затем машина, и всё заново, Заново...

     Я, через силу, превозмогая боль в руке, сжал нож и начал наносить удары по горлу чудовища. Он взвыл, отбросил меня к месту, где должны были стоять декорации. Извиваясь от боли, воя, казалось, он что-то говорит. Из него рекой лилась тёмная кровь. На секунду мне стало его жалко, захотелось его спасти, но... «Туманник» помер. Вся сцена наполнилась кровью. Неприятное зрелище, меня тянуло блевать, но я не мог. Я, обессиленный, упал...

     Не знаю, сколько я лежал, но когда удалось встать, вся кровь уже засохла. Жутко болела голова, ноги я не чувствовал совсем, руки ныли так, будто были сломаны. И, я слышал зов чего-то там, в низу, под землёй. Я решил спуститься туда. Скатился по склону вниз, в самую пропасть. Там и увидел аккуратный камень, как будто-бы сделанный из стекла. Он переливался разными цветами, но, сиял больше всего он в синем спектре. Я аккуратно подошёл к нему, и руки сами потянулись его взять...

     Очутился я в какой-то тёмной комнате. По середине стоял стол, на котором расположилась лампа, отдающая мягким, рассеянным светом, возле стола стоял стул, типичный деревянный стул. Я огляделся. Никого. Вдруг, зазвучал мягкий, сладкий, красивый женский голос, заполняющий всю мою душу.

      - Привет. - сказал голос.

      - Здравствуй. Где я? Что это за место?

      - Ты в моей тюрьме. - из темноты вышла девушка необыкновенной красоты. Тёмные брови, тёмные глаза, тёмные, длинные, шелковистые волосы. Она была стройна. Высокая, с меня ростом.

      - Кто ты? - спросил я.

      - Это не важно. Важно то, зачем ты пришёл сюда. Помоги мне, вытащи меня отсюда.

      - Как же я тебе помогу?

      - Понимаешь ли... - она подошла ко мне, положила мне руку на шею. Её рука была невероятно холодна, но, её прикосновения меня освежали, избавляли от дурных мыслей, - Понимаешь... Ты читал сказки? Про спящую красавицу, например? Поцелуй мог разбудить её, заставить её жить... Понимаешь, к чему я клоню?

      - Да, понимаю. - я знал, что добром это не кончится. Но, непреодолимое желание, мгновение и... Мы уже слились в страстном, горячем поцелуе. Я чувствовал, как наполняется моя душа, я чувствовал, как вокруг становится светлее. Мы стояли так минуты три, а потом...

     Я проснулся в своей комнате. Серый потолок, потёртый ламинат, облезлый диван.

     Я не знаю, всё это было наяву, или же это был всего-лишь сон, я не знаю... Через неделю я заглянул в «Кабачок», поспрашивал там сталкеров, знают ли они что-то про театр, про площадь, но они только пожимали плечами, или говорили, что я совсем умом тронулся. Со временем я действительно начал осознавать, что это так. Я видел мир по-другому, не так, как все. Я постоянно просыпался с чувством, что я один, что я покинут. Переодически слышал невнятные голоса. Зону я решил забросить совсем. Деньги у меня имелись, так что прожить можно было... Это только тогда я так думал. Сейчас, я сижу за столом и пишу все эти записи, в надежде, что кто-то их найдёт, кто-то поверит в мою историю...