Отец Алексея Н. не занимался в жизни чем-то особенно значительным, работа его не приносила большой общественной пользы, но, правда, и не слишком обременяла, не было у него и особенных увлечений или ещё какого-нибудь дела, в котором он был бы силён, и однако же он, казалось, нисколько не считал, что ему чего-то не хватает, держался с достоинством, и, пожалуй, был даже немного горд собой. Порой отец позволял себе делать некоторые намёки или посмеивался как бы про себя, будто что-то знал, чего не знали другие и, даже скажи он это явно, всё равно не поняли бы. Узнавая о чём-то, он иногда обращал внимание на отдельные подробности, для рассказа вроде бы несущественные, словно отмечал для себя что-то одному ему известное.
Когда Алексею Н. достиг того возраста, когда время уже начинать узнавать определённые вещи, отец посвятил его в некую, может быть, семейную, тайну, с которой отныне Алексею предстояло жить. Было ли то это в самый день рождения или сразу после него, он не помнил; кажется, у него было ощущение праздника, и будто бы даже до того, как отец сообщил то, что собирался. Отец рассказал, что он (а теперь и сам Алексей Н.) - участник некоего общества. Алексей вдруг узнал, что помимо скромного труда на своей должности, той деятельности, о которой все знали, отец ещё выполнял поручения, даваемые ему этим обществом.
Выглядело это так: время от времени к отцу приходили задания, которые нужно было выполнять, в основном небольшие и довольно нехитрые. Например, в какой-то день отец не присутствовал на месте, сказавшись больным, в другой - приобретал конфеты в магазине или же читал дома свежий номер условленной газеты. Теперь он сказал об этом Алексею Н.
С тех пор отец нередко стал ему показывать, чтО он делает, либо просто говорил о том, что будет делать. Однажды он попросил купить ему газету - то ли биржевые ведомости, то ли что-то другое, не менее удалённое от его интересов. "Зачем тебе?" - спросил Алексей. - "Ну, ты понимаешь... Есть тут над чем, так сказать, поломать голову", - сказал отец и неумело подмигнул. - "А-а, - наконец догадался Алексей, - так вот тебе для чего". Ещё он заметил, что отец при этом как-то смутился.
Кроме того, доверив Алексею тайну, отец стал держаться с ним как-то посвободнее, и если и продолжал иногда посмеиваться, то уже зная, что существо дела Алексею понятно.
Отец
А потом отец исчез. Это произошло внезапно, без всякой связи с ходом вещей, к которому привык Алексей Н., к тому же и много странного было в этом исчезновении. В одном из городских зданий, не таком уж старом, взорвался газ, из-за чего оно довольно сильно разрушилось, несколько людей погибло. Из тех, кого живыми вытащили из-под завала, кое-кто говорил, будто отец Алексея Н. перед самым взрывом был с ними. Но что привело его в злополучное здание, что за надобность? Вообще говоря, он мог бы там оказаться по делам службы, поскольку здание в некотором смысле входило в круг его деятельности, между тем явной необходимости в его посещении именно в тот день как будто и не было, по крайней мере, следственным чиновникам достоверно установить это не удалось, не помогли и сослуживцы отца, которые только разводили руками или ограничивались бессодержательными замечаниями вроде "не исключено, что он мог...", "при известных обстоятельствах" и им подобных.
Дело осложнялось ещё и тем, что тело отца на месте катастрофы по окончании всех спасательных и восстановительных работ обнаружено не было. Таким образом, считалось очевидным, что отец внутри здания был, в том числе в самый момент взрыва... но куда же он делся впоследствии? Как бывает, некий процент погибших при подобных несчастьях остаётся ненайденным, в этот-то процент и записали отца Алексея Н.
Между тем Алексею казалось, что всё в этой истории как-то не на месте. Столько лет (по крайней мере, насколько он знал и насколько ему это представлялось), отец вёл более-менее простую жизнь, не выходя за пределы службы, небольших развлечений и участия в делах некоего общества (впрочем, не предусматривающего чего-либо чересчур затруднительного). И вдруг надо было разразиться этому происшествию, в котором Алексей чувствовал некоторую как бы недосказанность. Он не знал, как следует воспринимать случившееся - как гибель отца, на чём в общем сходились все, кто разбирал дело, или же ждать чего-то, какого-то нового оборота событий. Предположим, отец выжил, ему посчастливилось выбраться, но от удара он потерял память и теперь блуждает где-нибудь? Или, может, на самом деле было что-то ещё другое, о чём никто не догадался? - раздумывал Алексей Н. - Но разве здесь может быть ещё что-нибудь другое?
Поиски отца не дали положительный результат, и спустя время он был официально объявлен судьёй умершим.
Алексей в то время пребывал в состоянии какого-то отупления ума, он никак не мог понять, как это вдруг вышел такой случай. Ему приходилось читать газетные заметки об исчезновениях людей, притом вовсе не редких, когда человек, положим, выходил из дому по каким-либо бытовым нуждам и обратно не возвращался. Не так было с отцом. Впрочем, почему он не допускал, что отец действительно мог погибнуть? Всё же его судьба не была чем-то уже совсем исключительным, никакая всемогущая рука не направляла его, не берегла от несчастий. Видимо, всему виной была внезапность происшедшего, от неё были все эти невнятные мысли.
Один
А задания продолжали поступать. Теперь уже Алексею Н. предстояло их выполнять, тогда как раньше он мог самое большее наблюдать, как делает это отец. Но больше Алексей Н. не мог опереться на его совет, он встал на путь, на который прежде лишь смотрел со стороны. Он остался один на один с заданиями.
Что же это были за задания? Это были регулярно появлявшиеся в почтовом ящике листки бумаги, где перечислялись действия, которые надлежало совершить. Например, там писалось так: "Сделайте то-то и то-то" либо "Вам необходимо то-то и то-то" и так далее в этом роде. Потихоньку Алексей Н. стал выполнять задания, стал справляться с ними. В общем-то они уже давно были частью его жизни, тем, о чём он постоянно слышал или делал вместе с отцом. Просто теперь он все их выполнял самолично, что, как оказалось, никакой чрезмерной трудности не составляло.
Алексей Н. вспоминал, какие задания доставались отцу. Там были довольно нехитрые вещи, которые нужно было сделать - покормить собаку (неважно, чем и какую - это не оговаривалось), выставить на ночь кефир у подъезда - пару бутылок. Алексей не помнил, исчез после ночи тот кефир или продолжал стоять. Как-то раз отец рассказывал ему с улыбкой: "Представляешь, зимой надо было выключить батареи на два дня. Да уж, вот это пришлось помёрзнуть. А главное, в эти дни в квартиру по работе кто-то заходил, а потом из соседей - что-то им надо было. Уж я и так и эдак выкручивался. Почему, говорит, у нас топят, а у вас не топят? Я: ну у нас тут протечка была или профилактику делали - уж и не помню, что я такое приплёл. Вот это да, говорит, сколько лет уже не могут нормально наладить, чтобы у людей тепло было. Я: да не говори, знаешь, как оно уже..."
Выпадали отцу и не очень понятные задания, например, что-то про день больших размеров. Что это означало? Но отец, подумав, отыскивал какое-то решение, придумывал, что сделать. В тот день он надел одежду большего размера, какую нашёл у себя, ещё что-то делал в этом же духе, скажем, пил чай из кастрюли, а в конце дня по случаю купил у какого-то старика большие туфли и был очень доволен. Ещё у него был день обмена, когда он придумал выменивать у сослуживцев какие-то вещи, например, брал пачку печенья и спрашивал кого-нибудь: не поменяешь ли на коробку скрепок? Если тот соглашался, отец пытался обменять коробку на небольшой веник и так далее.
А что же приходилось делать Алексею Н.? Многие задания были простыми. Были и более интересные. Один раз Алексей Н. купил коробочку мебельных гвоздей и, как требовалось, забивал их в разных местах, когда ходил по городу или находился где-либо, пока не кончилась эта коробочка. Другой раз он брал собой щёточку и, если где были на поверхности (в метро, на столбе, ещё где-то) небольшие пятна - оттирал их. Ещё одно здание было более простым, требовавшим, однако, сосредоточенности - весь день, едучи в метро, держаться только за поручни с левой стороны по ходу поезда.
Алексей относился к заданиям со всей серьёзностью, старательно выполнял их, даже если они казались ему странными. Но ведь это была тайная жизнь отца, здесь и не могло всё быть простым и ясным!
Общество
Алексей Н. не помнил, когда он впервые задумался об обществе. Возможно, одной из первых мыслей было: а не могло ли общество помочь вернуть отца, найти его? Если это общество серьёзное и могущественное? Ведь отец работал на общество, и когда с ним что-то случилось, не могло ли общество прийти на помощь? Если бы Алексей Н. к нему обратился? Затем он задался другим вопросом: а что же это за общество? Получается, он ничего не знал об обществе, к которому принадлежал отец, а теперь и он сам. Отчего Алексей Н. сразу не задумался над этим? Наверное, дел в том, что, когда отец рассказал Алексею об обществе, тот ещё не в полной мере приучился самостоятельно мыслить, к тому же знание это он получил от человека, которому доверял. С течением времени выполнение заданий, разговоры о них с отцом стали неотделимы от его жизни и, наряду с другими каждодневными нуждами, не воспринимались с каким-либо критицизмом, а скорее даже стояли вне обсуждения, зачем и для чего это. Как и другие обыденные ритуалы, это просто делалось, и всё, искать в нём чего-либо другого на ум не приходило.
Теперь Алексей Н. стал старше. После исчезновения отца он сам управлял и своей жизнью, и выполнением работы для общества. И Алексей начинал думать: что это за задания? Для чего они? Алексей Н. стал более внимательно смотреть на содержание заданий, прикидывая, для чего это может быть нужно и что может быть потом. Он несколько удивился, когда пришло задание прочесть специализированный журнал "М..." и выбрать статьи, которые, будучи убедительными внешне, по сути вызывают подозрение или малодоказательны. Несмотря на то, что Алексей вовсе не имел представления об этой области, он всё же тщательно изучил журнал и по своему усмотрению отметил карандашом кое-какие публикации. Что же дальше? Кто-то спросит меня о моих пометах? - думал он. Или же здесь не то, чтобы моё мнение важно, а дело в чём-то другом? На всякий случай он держал этот журнал под рукой, если возникнет надобность. Похожим, но ещё более смелым было другое мероприятие: тогда в городе проводился архитектурный конкурс (впрочем, освещавшийся в основном в среде специалистов) и требовалось подать свою заявку. Как подумал Алексей Н., от него ждали не столько какого-либо хотя бы отдалённо имеющего смысл проекта, сколько самого факта подачи заявки. Видимо, это почему-то было важнее, чем результат. Поэтому, когда Алексей наконец смастерил нечто похожее на чертёж, нанеся на ватманский лист какие-то линии и присовокупив маловразумительное описание, его совесть была покойна.
Начав задумываться об обществе, Алексей более тщательно изучал приходящие ему задания, пытаясь что-то такое в них разглядеть. Задания писались от руки не сказать, чтобы красивым, но всё же разборчивым почерком, лишь иногда встречались вызывающие недоумение места: так, помимо описок, характерных, пожалуй, для любой рукописи, встречались идущие подряд два слова, как если бы задания неоднократно копировали, словно "письма счастья". Совсем редко были невнятны сами задания, причём неясно было, то ли так задумано, то ли не хватает нескольких строк, которые по какой-то причине не дописали.
"Значит ли всё это, что я не первый выполняю задания?" - приходило на ум Алексею. - Может, они идут из поколение в поколение или одновременно их делают много человек?"
Один раз Алексею встретилось слово "сыжка". Другой раз пара слов - "сукАтель" и "касУкатель" ("Похоже на секанс и косеканс", - подумал Алексей Н.). Раньше эти вещи почему-то не бросались в глаза, с другой стороны, раньше он и не изучал задания так пристрастно, большей частью думая, когда и как их лучше будет исполнить.
Задания
В чём была суть заданий? Были это знаки для кого-то? Если говорить об оставлении где-то различных предметов, как кефир, гвоздики и пр. или их перемещении, выходило как будто так. Правда, если это были сигналы, то они могли быть какими-то более, скажем так, простыми, стоило ли придавать им столь странный вид? Например, было задание поменять табличку на определённом доме (с указанием его номера и названия улицы) на точно такую же, но сделанную подручными средствами. Само по себе это не составляло труда. Алексей Н. сорвал некрепко державшуюся старую табличку и кое-как прикрепил заготовленный кусок фанеры, где он краской написал нужные буквы и цифры. Потом ему как-то случилось быть на том месте, но вот была ли его табличка или её убрали, он не подумал поглядеть.
Алексей ещё вспомнил, как отец однажды вечером сказал: "Сегодня мы будем выпускать шарик в форточку". - "О-о, это очень важно! Наконец-то важное дело", - обрадовался Алексей. - Не то, что мы раньше делали". - "А ты откуда знаешь?" - удивился отец. - "Но ведь это же какой-то смысл, что шарик вылетит. Здесь смысла больше, чем в чтении газеты. Это же ведь точно какой-то сигнал". - "А всё остальное? Разве не сигнал? Да и сигналы бывают разные по значимости: "всё по-прежнему" - это одно, а "к бою!" - совсем уже другое. Есть такие сигналы, которые, если пропустить, ничего страшного, а есть, наоборот, когда пропустить никак нельзя".
Итак, задания - суть сигналы. Но уже следующее поручение общества заставило Алексея взглянуть на дело несколько по-иному, к тому же оно потребовало немалого напряжения мысли. Среди недели по радио должна была состояться передача прямого эфира об одной достаточно популярной в то время личности. В этой передаче, анонсировавшейся в газете, должны были упомянуть некоторые события и обстоятельства, к которым данная личность имела отношение либо впрямую участвовала в них, что было хорошо всем известно. И вот, согласно заданию, Алексею полагалось позвонить в прямой эфир и опровергнуть один из рассматриваемых фактов, сославшись на близкое знакомство с одним из персонажей, упоминаемых вместе с этой самой личностью. Например, так: "Я учился с Алексеем в школе. Никогда он не отличался сообразительностью, так что это всё, о чём вы говорите, не мог он сделать, вот и весь разговор".
Алексей Н. заметил, что, как и в случае с чертежом, задачи убедить в правильности своих аргументов поставлено не было. Правда, не говорилось и о том, что сумбурность объяснений допускается. Как быть? Алексей всё же попытался сочинить более-менее сносную реплику, решив, где надо, разыграть возмущение и, если будут вопросы, на которые он не сможет ответить достойно, бросить трубку как бы вне себя.
Собственно самый звонок был принят на передаче довольно спокойно и вызвал достаточно краткие комментарии, зато Алексею это стоило значительных волнений. Случившийся диалог он записал: кто знает, не потребуют ли его впоследствии или же напишут что-то с ним сделать. Правда, насчёт архитектурного проекта никаких дальнейших указаний не поступало, да и от самого конкурса не приходило вестей, что в общем было вполне очевидно.
Отъезд
Алексею Н. выпала возможность уехать из города. Это получилось благодаря прежней службе отца - каким-то образом там вспомнили о сыне погибшего сотрудника и решили выделить ему рекреационный лист для небольшой поездки в один из старых городов, расположенных в речной долине. Серьёзной ценности в этом предложении не было - Алексей и сам мог бы туда поехать и устроиться не хуже, особенной нужды ехать ему тоже не было. Но Алексея Н. вдруг захватило иное соображение: ведь, согласившись на путешествие, он будет оторван от дел общества, а ведь в это время, может быть, придут новые указания и он не сможет их выполнить! Ну что ж, подумал Алексей, это будет интересный случай для проверки общества, так что, пожалуй, лучше всего и согласиться. Посмотрим, что выйдет. С другой стороны, я не обязан оставаться всё время в городе, такого правила нет, и не должен никому сообщать, что я уезжаю, да у меня нет контакта с обществом. Да, если не брать в расчёт вот эти мои тайные соображения, я получаюсь совершенно чист. Мне дают отдых, и я еду - ведь это вполне естественно. Да и отец, как я помню, ради дел общества не отставлял в сторону работу, и в других вещах себя особенно не ограничивал, разве что на это были прямые указания общества: в какой-то день не выходить на службу либо находиться в определённом месте, но такое бывало крайне редко. Может быть, дело смотрелось бы и по-иному, если бы я сам решил уехать куда-нибудь, да ещё надолго, здесь, конечно, прав был бы тот, кто утверждал бы, что я не подумал о деле общества. Это так. В нашем же случае подобная мысль не столь вместна. А впрочем...
Всё же Алексей Н. покидал дом с затаённым нетерпением - что-то будет? - и отчётливым пониманием, что некоторые задания (если они придут в его отсутствие), будь в них обозначен определённый день, выполнить он не сможет.
Самая поездка оказалась достаточно бессодержательной. Алексей обошёл известные в городе места, побродил по улицам и вдоль реки, осмотрелся кругом, но увиденное почти никак не затронуло его душу. Он и не понимал, что здесь должно трогать. Может статься, он, сам того не сознавая, смотрел на мир по-иному, что-то иное в нём видел или, точнее, искал увидеть, тогда как другое не составляло его интереса? В общем, судя по ощущениям, эта поездка была сродни ожиданию транспорта или ожиданию очереди или другому ожиданию, из которых во многом состоит жизнь. А может, наоборот, впечатления у Алексея остались как раз неплохие, как дух перевёл, просто всё это было временно, а потом он вернулся.
К удивлению Алексея Н., в почтовом ящике никаких инструкций не было - а он-то полагал, что что-то пропустит! Но буквально на следующий день задание пришло. Алексей оторопел. Что же это? Общество следит за ним? Они знали о его отъезде? Не сразу он понял, что, рассуждая здраво, это могло быть (и скорее всего было) простое совпадение, ведь, в конце концов, не так уж надолго он и уезжал, конечно, не на день-два, но и не на год же. Бывало, что и за бОльшее время задания не приходили, хотя, как правило, они, безусловно, поступали чаще. Нет, здесь обстоятельства не таковы, чтобы делать пугающие выводы, скорее, Алексей Н. не ждал увидеть пустой ящик и вслед затем - письмо, оказался не готов к именно такой последовательности событий. Да, несомненно, так. И вдруг он вспомнил о другом своём отъезде, который как-то выпал из памяти; это было вскоре после "исчезновения" отца. Тогда Алексей не покидал города, просто несколько дней жил в другой квартире, не в этом суть, и оставлял старухе соседке ключ, чтобы та, как придётся, поливала у него горшечные растения. Вернувшись, Алексей Н. обнаружил на вешалке чей-то плащ, он верно знал, что плащ был чужой. Старуха что-то говорила о племяннице, которая приезжала то ли в отпуск, то ли поступать, то ли просто переночевать, и пару раз поливала вместо неё. Ей, видимо, и принадлежал небольшой плащ с капюшончиком, впрочем, соседка спрашивала (а значит, была не вполне уверена), не было ли его здесь и раньше, просто Алексей, быть может, запамятовал, утверждая, что это не его плащ, может статься, плащ был кого-нибудь из знакомых - его или отца.
Тогда Алексей Н. вовсе не принял во внимание описанный случай, почему тот и выпал из памяти, сейчас же он думал: неужели уже тогда... В таком отношении обретали какой-то смысл задания вроде чтения дома газеты. Казалось бы, кто мог видеть, что отец читает газету или ещё что-то делает? Оказывается, мог. Тот, кто оставил плащ. Или же плащ был оставлен специально, как некий намёк. Но что имелось в виду?
- Да нет же, - оборвал себя Алексей Н., - я чересчур увлекаюсь, наворотил чёрт знает что вокруг двух глупейших происшествий, даже и происшествиями это назвать будет слишком громко, кто знает, что там было с плащом, я не всё толком помню, да и у отца действительно мог висеть этот плащ, уже не узнаешь, чей. А говоря про сейчас - и вовсе никакого происшествия не было - так, игра эмоций, а вовсе не какое-нибудь событие.
Заслонка
По здравому рассуждению, суть заданий не следует сводить к одному лишь подаванию сигналов, - думал Алексей Н. - Почему бы не предположить некую цепь событий, началом которой (а впрочем, необязательно началом) служит исполняемое мной действие? Разумеется, не зная деятельности общества, трудно придумать пример, однако же... положим, когда отец не выходил на службу по приказу общества, могло ли это повлиять на что-нибудь? Тогда в этот день он не сможет что-то сделать на работе, вычитать какой-либо заказ. Так, но тогда заказ доверят рассмотреть другому. А что если отец, смотри именно он этот заказ, не нашёл бы там ошибку, а сослуживец найдёт? И, в теории, если ошибка серьёзная, и её больше никто не заметит, кроме упомянутого сослуживца, то некоторые нежелательные последствия, вплоть до аварии, будут предотвращены. Конечно, это рассуждение чисто умозрительное, не потому, что подобный ход событий слишком маловероятен, а оттого, что оно не опирается на знание общества, но оно показывает, что в принципе выполнение заданий может оказывать определённое влияние на события. Что ж, пусть так. Тогда вот она, моя ошибка! - понял Алексей Н. - Отчего-то я решил, что всё дело в сигнализировании, и не предпринимал ничего, чтобы изучить ситуацию, поэтому и не узнал ничего. Взять ту же табличку, которую я менял. Я решил, что она кому-то даёт какой-то знак, и на этом кончил, а надобно было поехать да посмотреть, что вокруг той таблички, не изменилось ли чего. Причём не то, чтобы висит она по-прежнему или нет, а какова вся обстановка. Понятно, что здесь могли быть затронуты скрытые пружины, которых мне и увидеть, но что-то ведь может лежать и на поверхности. По крайности, попытку такого различения следовало бы сделать. Это как в картинках "найди 10 отличий" - кстати, зачастую больше двух-трёх отличий не отыскивается.
Очередное задание Алексея Н. как раз подходило для этих целей. Листков было больше, чем обычно, в них обстоятельно описывалась дорога к некой местности и расположение на этой местности небольшой технической постройки вроде ЦТП или трансформаторной станции, по-видимому, давно не работавшей. Подобравшись к постройке, которая стояла в стороне от проезжей дороги (кто знает, то ли собирались в этом месте что-то строить, то ли нет) нужно было найти на ней небольшую деталь вроде заслонки и открыть её. Далее на листке была довольно ровно начерчена схема постройки со стрелочками-указателями, и отдельно - сама заслонка. При этом ещё одна стрелочка показывала направление её открытия.
Место, куда отправился Алексей Н., находилось в какой-то полупромышленной зоне - подобные территории неизменно вселяли в него тоску и даже некий беспричинный страх. До жилья было не столь уж далеко, однако неудобно добираться - такое уж было расположение, соответственно и путь к цели был сложнее, с пересадками, а в конце только пешком. Алексей шёл осторожно, с бьющимся сердцем, старясь примечать детали обстановки. Постройка как будто молчала, затаившись. Описанную деталь - это оказалась не то, что заслонка, а больше какой-то щиток, который можно было двигать на себя и обратно, - он нашёл без труда, хотя схема, как обычно, мало помогла. Алексей, так сказать, открыл заслонку, посмотрел в стороны и начал уходить, по многу раз останавливаясь и наблюдая за постройкой.
- Что это - некий знак - открытая заслонка? - думал он. - Как будто так. Кто-то, проезжая по дороге или выглянув в окно, увидит его. Да нет, - понял он - отойдя на большее расстояние, его ниоткуда не увидишь, и отсюда-то уже не видно, разве в увеличительный прибор. Значит, дело в окружающей обстановке, что-то должно измениться. Хм, но кроме пустыря с постройкой, ничего нет. Как будто не заметно, чтобы из него, скажем, пошёл какой-нибудь пар или вблизи забил фонтан. Правда, это может быть не в этом месте. Нет, не похоже, чтобы щиток что-нибудь регулировал бы, здесь какой-то другой смысл. Ладно, а каких тогда изменений можно ожидать? Допустим, во-о-он тот грузовик передвинется вон туда - будет ли это что-то значить? А если будет, как это узнать? Нет, тут мысли слишком разбегались, а между тем был способ бить в одну точку, его-то и следовало держаться - хотя бы несколько раз приехать сюда. Единственно этот способ мог бы что-то дать.
Алексей Н. снова прибыл на пустырь с заслонкой уже на другой день. Проверил - нет, ничего. Ещё не раз и не два он приезжал проведать постройку, но без результатов. Заслонка оставалась открытой, да и на месте этом ничего интересного заметно не было. Конечно, для верности стоило приезжать на место каждый день, но столько терпения у Алексея Н. не было. И вдруг на следующий раз ему показалось, что заслонка закрыта. Не может быть! Он пробрался к самой постройке - и вправду! Алексей смотрел на обыкновенный щиток как на какое-то чудо. Надо отметить, что день выдался ветреным, и новый порыв ветра качнул щиток так, что тот, заскрипев, открылся. Через некоторое время это повторилось ещё раз. "Вот что", - понял Алексей Н., - в первый раз я не заметил, что заслонка стоит нетвёрдо и может сама собой закрыться, да и ветра в прежние дни не было, а теперь она и вовсе туда-сюда ходит". "Но вот что, - осенило его, - какой же тогда получается смысл её передвигать?" Что-то не сходилось.
Разносчик
Когда эта мысль посетила Алексея, он досадовал, отчего она не пришла ранее. Другой разговор, делать это или не делать, но, по крайней мере, додуматься же можно было! Как просто! ведь кто-то приносит ему задания и кладёт их в ящик для почты, не сами ведь они там появляются! Поскольку это не письма с адресом на конверте, а только бумажные листы, значит, они не приходят почтой, следует также исключить предположение, будто кто-то их подбрасывает почтальону, нет, этот человек знает, что и кому бросает. Если выследить его? Да, да, это точно что-то даст.
Алексей загорелся новой идеей и хотел чуть ли не немедленно её осуществить, но затем он понял, что всё будет не столь легко. Не станет же он сидеть в засаде у ящика? Когда приносят листки - днём ли, ночью? Не опускают ли их распространители рекламных объявлений? Как он станет выслеживать того человека? Хорошо же, - подумал Алексей Н., - зайдём с противуположного конца. Как должен вести себя разносчик тайных писем? Очевидно, он не станет их бросать прилюдно. Значит, он ждёт момента, когда в подъезде никого не будет, зайдёт и, быстро осмотревшись, положит листки в мой ящик. Выходит из подъезда он не порывисто, степенно, чтобы не вызывать подозрений. Так, вроде бы так получается. Какова же моя тактика? Ведь я не схватить его должен, не застать врасплох, а заметить и подсмотреть потом, куда он пойдёт. Пожалуй, придумать в данных обстоятельствах беспроигрышную тактику не удалось бы.
Алексей Н. определил себе, во-первых, узнать жильцов своего подъезда, так как он, не особенно этого стыдясь, мало кого из них знал даже в лицо. То есть так уже можно будет заметить, если в подъезд зайдёт незнакомец. Во-вторых, он положил себе почаще входить и выходить из подъезда, при этом, по возможности, задерживаясь в самом подъезде и наблюдая. Для оправдания этого Алексей стал, выбираясь из дому, прихватывать с собой какие-либо вещи, как будто он их куда-то нёс, причём нередко одну вещь он прятал, и возвращаясь, доставал, а другую, напротив, клал в пакет. Однако если подумать, и такая сеть была слишком широка, чтобы поймать добычу. Больше рассчитывать приходилось на удачу, на совпадение. Ещё Алексею Н. не хотелось самому вызвать подозрения, поэтому он старался откровенно уж не слоняться слоном возле подъезда.
Это произошло довольно ранним утром. Алексей Н. почти спустился по лестнице на первый этаж, как вдруг хлопнула дверь подъезда. Алексей затаился; из-за стенки ему было видно, что вошёл человек простой наружности, вытащил из кармана какие-то бумаги и бросил в ящик Алексея Н. Затем он развернулся и направился к выходу. Сделал он всё просто и уверенно, ни следа нервозности не было в его движениях, он не озирался, не прислушивался, словно не доставлял тайные письма, а делал какую-то вполне обычную работу. Как только дверь снова хлопнула, Алексей кинулся к почтовому ящику: то были задания! Через стекло подъезда он посмотрел, куда идёт разносчик и потихоньку отправился за ним.
Тот шагал твёрдо, иногда сплёвывая; пару раз остановился и закурил; не было видно, что он куда-либо спешит. "Вот он каков, курьер общества; куда-то он меня приведёт?" - думал Алексей. Он держался от преследуемого на довольно большой дистанции, боясь быть обнаруженным, но тот не оборачивался, только посматривал по сторонам.
Они миновали район, где жил Алексей, и углубились в соседний, который он не очень-то хорошо знал, а потом забрались в вовсе уж неведомые места. "Неужели он каждый раз проделывает такой маршрут пешком?" - удивился Алексей, - "хотя, ввиду конспирации, так, пожалуй, и лучше".
Наконец они оказались в жилом квартале, и Алексей Н. как-то вдруг понял, что этот человек не приведёт его ни в какую резиденцию общества - здесь были одни квартиры - и сейчас он возвращается домой. Времени оставалось всё меньше, а человек уже приближался к своему подъезду. Значит, слежка ничего не дала. Какое-то отчаяние напало на Алексея; что-то было нужно сейчас сделать, пока не поздно, как-то привлечь внимание, -пронеслась мысль. Алексей Н. забежал вперёд, человек пару раз взглянул на него. "Да что тебе надо?" - сказал он наконец. "Я что... Дело не в том, что я... Ведь же общество..." - сбивчиво проговорил Алексей, плохо соображая, что за слова у него получаются. "О! Так ты из общества! - обрадовался человек. - Ну всё, пошли". Нисколько не ожидая такого оборота, Алексей Н. вместе с разносчиком поднялся в его жилище.
* * *
- Ну, наливай, - сказал разносчик.
Было видно, что жил он один, но, кажется, нимало этим не тяготясь. Разговор как-то сразу сместился к столу, появилась бутыль, что-то нашлось и из закуски, а впрочем, немного. Нечего желудок баловать, - откомментировал хозяин.
- Ну, не пользы ради, а здоровья для, - начал хозяин, глотая из стакана. - Говоришь, из общества, - сказал он, переведя дух. - Это хорошо. Молодой, нормально, всё у тебя пойдёт. Не всё ж таким, как я, трудиться, и вас надо привлекать почаще.
Как подумал Алексей, человек, видимо, не понял, что он его выследил. Знакомство получилось как бы случайным. Это и хорошо.
- Общество - это такое, брат, дело, - продолжал разносчик. - Это дело нам с тобой самое то. Если бы не оно, знаешь, где бы я сейчас был? Вспомнишь иногда, так похолодеешь. Так что гордись, что ты сейчас можешь, а то тоже, чем бы ты сейчас занимался, ещё неизвестно. А дальше как, подумай? А у тебя уже это есть, ты сейчас уже при своих. Общество, это знаешь что? Ну, давай за общество. Есть я, есть ты, одно дело делаем, давай за нас, за рабочих лошадок. Так... - он покивал головой. - Ещё хлеба отрезать. Дай-ка нож.
Пока разносчик резал хлеб, Алексей внимательно рассмотрел его. Неужели этот человек пишет ему инструкции, неужели он и есть его связь с обществом?
- Вы давно в обществе, знаете, как, что... - решился заговорить Алексей Н.
Курьер поднял голову.
- Я много чего знаю. Ты у меня спрашивай, пока есть возможность. Как говорится, знание, его за плечами носить не тяжело. Я тебе много чего рассказать могу. Ты машину как, водишь?
- Нет.
- А чего так?
- Да и у отца её не было, как-то у нас не заведено это было.
- А-а. Ну ещё научишься. А я вот ещё когда с шоферюгами дела вёл, вышел у меня один анекдот...
Тут он принялся рассказывать какой-то свой случай, непонятно, имевший отношение к обществу или нет. Алексей не слишком понимал, о чём вообще этот рассказ.
Разносчик говорил один. Алексей Н. всё больше молчал, лишь кивая да поддакивая, впрочем, хозяина это нисколько не смущало.
Они ещё выпили. Постепенно и Алексею пришло желание высказаться.
- Я чувствую, что общество - это что-то прекрасное, что-то очень важное или, скажем так, нечто очень правильное вот в этом несовершенном мире. Как вы находите?
Разносчик тяжело кивнул.
- Брат, ты хорошо сказал. Ты вообще молодец, всё схватываешь, всё при тебе. Давай за тебя.
С течением времени Алексей Н., не привыкший к такому времяпровождению, потерял способность задавать адекватные вопросы и, стало быть, не смог правильно расспросить того человека. Хотя, ему виделось, что какие-то вопросы всё-таки были, были и ответы, в конце концов, о чём-то же был такой долгий разговор, какие-то предметы в нём перебирались.
Потом Алексей Н. оказался на улице, кое-как добрался домой. И то хорошо.
Что же в итоге? Где живёт разносчик, он не помнил, в чём было повинно не столько возлияние, сколько его неспособность хорошо запоминать дорогу (особенно если его кто-то вёл). Снова выслеживать того человека? Но мог ли тот рассказать что-то дельное? Скорее, новая встреча имела шансы окончиться ровно таким же образом. Чем он занимался, по размышлению, было неясно. Писал ли письма или только их разносил? И в последнем случае, был ли это всегда один и тот же разносчик, а не каждый раз разные? В то, что он сам составлял задания, Алексей Н. и вовсе не верил. Впоследствии, получая задания, он иногда вспоминал того человека (хотя уже как что-то далёкое и особенно его не касающееся) и думал: да, вот он их писал, со значением важности дела, со всей присущей ему серьёзностью, когда речь шла о таких делах. "Вот, я пишу инструкцию, это дело важное..." - так, наверно, он должен был думать. Теперь, если сами листки писались его рукой, можно было предположить, что различные ошибки и непонятные места в заданиях - не из-за многократного переписывания, а вследствие образа жизни того человека, из-за несобранности, которая, между тем, вовсе не противоречила его серьёзности в отношении общества.
Угроза
Итак, получалось, что эта ниточка - вот беда! - не стала путеводной нитью и не привела Алексея Н. к обществу (да и могла ли?). Оставался прежний путь - выполняя задания, наблюдать за окружающей обстановкой и особенно за её последующим развитием, когда надо, не жалея на это сил.
Во время каждого задания Алексей Н. выдвигал версии, для чего это может быть нужно, осмысливал задания, ожидал какого-то развития, интересовался. Не раз он пытался проследить за этим местом и прийти туда ещё раз. Правда, он испытывал какое-то чувство неловкости, почему-то ему казалось не вполне приличным подглядывать за местами, где были сделаны задания. Порой, напротив, возникало раздражение, непонятно на кого направленное, и появлялось упорство, особенно когда ничего не происходило.
Но был один эпизод, о котором стоит сказать отдельно.
В соответствии с инструкцией Алексей Н. подобрал пустую пачку из-под сигарет (сам он не курил, поэтому своей пачкой не располагал) и оставил в определённом месте, на бетонном блоке, во дворе, рядом со стоящими автомобилями. В этот раз Алексей Н. остался неподалёку, он упрямо решил проследить, кто возьмёт сигаретную пачку и вообще что там будет. Он сидел, какие-то люди проходили по двору, с сумками, собаками, летали птицы, он смотрел на это, и вдруг его грубо схватили. Это была милиция.
* * *
Паспорта у Алексея Н. при себе не оказалось, пока отвезли в отделение, разобрались, прошло много времени, выяснилось, что против него лично ничего не имеют, вышла ошибка. Где-то в районе было совершено преступление, преследовали по горячим следам, вот он и вызвал подозрение; вроде бы даже кое-какие приметы были схожи.
После довольно небрежных извинений его отпустили восвояси. Алексея Н. это, конечно, напугало, но не столько в смысле физического насилия (хотя и в этом смысле тоже), сколько в смысле того, чтО это могло значить и чем это могло быть (о чём он потом много думал). Возможно, они подосланы обществом, эти милиционеры, - думалось ему. - Общество даёт мне понять, что шутить не стоит. "Нечего следить за нами, делай своё дело, а про остальное забудь", - вот что они хотели сказать. И, как минимум, они показали то, что и они за мной следят и могут и вмешаться, если надо, и более круто. Общество дало понять, что оно не только доброе, оно и зубы показать может. А что если в самом обществе есть какая-то угроза, это не просто стремление к идеалу, а есть и что-то опасное, неприятное, что это не только такая человеколюбивая деятельность и настроение его далеко не всегда такое благостное?
Алексею тут пришли на ум и его отъезд, и чужой плащ. Значит, они не только дают мне поручения, но и за каждым из них наблюдают? То есть не просто какой-то пропойца кидает мне письма - совсем не такое разгильдяйство, а на самом деле всё серьёзнее, чёткая система наблюдения. Вот как. Тогда получали смысл и некоторые действительно бессмысленные на вид задания - вроде чтения газеты дома. На самом деле это предполагало тотальное наблюдение со стороны общества, когда оно могло увидеть, как человек читает дома газету и какую газету - при таком обороте это был полноценный сигнал, неприметный для остальных.
Впрочем, Алексей Н. прекрасно осознавал, что толковать таким образом как предыдущие события, так и последний случай у него нет оснований - ведь каких-либо отчётливых признаков, что произошедшее имело отношение к обществу, нет. После этого - не по причине этого, - подумал Алексей. Потом он вспомнил отца. Ведь и отец не говорил ему, что общество чем-то опасно. Наоборот, чувствовалось что-то тёплое, хорошее в его отношении к обществу, к этим заданиям, в его добродушной усмешке, с которой он, бывало, рассказывал какой-нибудь забавный казус при исполнении указания. Алексей тут вспомнил, с каким удивлением он как-то наблюдал, как отец, ничего не понимая в устройстве автомобиля, полдня помогал соседу копаться в его машине. Отец потом дал понять (да Алексей уже и сам сообразил), что было задание: помочь соседу с автомобилем.
Думая об этом, разве можно было предположить какое-то насилие, что-то такое страшное? Да нет, отец непременно сказал бы, или Алексей увидел бы что-то, по его поведению увидел бы, что что-то не так.
А вообще, - осенило Алексея, - знал ли отец ещё что-то помимо того, что говорил мне? Мог бы он сейчас что-то ещё рассказать? Собирался ли он поведать мне большее? Или... Знал ли отец ещё что-то? А если да, почему не сказал мне тогда? Скрывал ли он что-то?
Сейчас я уже не могу, - сокрушался он, - а надо было спросить у отца: как его завербовали, как началась его деятельность во имя общества? Может, тогда хоть что-нибудь прояснилось бы? Может, они что-то посулили отцу? На что он купился? Может, поэтому ему было достаточно его скромного участия, выполнения небольших заданий - не потому что он был недалёкий и нетребовательный, а потому что он знал, или думал, что знал, зачем это нужно. Эх, сейчас расспросить бы его...
И наконец - отчего всё же отец исчез, если верить в версию его исчезновения? Почему тогда мне не подумалось - не было ли связано это с обществом? Что произошло на самом деле? В таком случае могло быть всё, что угодно - скажем, отец погиб из-за задания - вот почему он находился в этом здании, либо общество выкрало его под прикрытием взрыва (но зачем же?); либо... либо он сам захотел исчезнуть, потому что узнал что-то такое или же его положение оказалось под угрозой.
Так-то оно так, но эти самые жуткие предположения нисколько не вязались с образом отца - добродушно, с улыбкой выполнявшего задания. Казалось, он не только не знал, зачем они, но ему было вполне достаточно делать их и сознавать, что он работает на общество. Алексею тут подумалось, что он как бы и не хотел знать большего. Впрочем, отцу этого было достаточно, но Алексею Н. - нет, он хотел дойти до смысла, доискаться правды - что же это за общество. Для чего всё же оно существует? Какая его цель? В прошлом были весьма популярны идеи наилучшего устройства человеческого сообщества. Понималось, правда, это по-разному - были и системы совершенствования общественных отношений, были - духовного развития, были тайные ордена, масоны и другие. Видимо, и здесь что-то в этом роде, только уже как бы на новом витке этих идей, поэтому на них и непохоже, и если и имеет с ним что-то общее, то очень мало. Однако нет ли и того, что нередко в подобных образованиях было - жестоких идей, злодейства, даже убийства своих членов?
Нет ли в обществе дурного? Впрочем, те, кого он знал, и отец, и пропойца-разносчик, были убеждены, что плохого ничего нет. Этим очевидно не следовало пренебрегать, что бы ни нашёптывал ему порой страх, исходящий более от неизвестности, нежели от чего-то конкретного.
Родион Филиппович
К тому времени Алексей Н. уже устроился почти на такое же место, как и отец, не в смысле профессии - профессия как раз была совсем другая - а в том смысле, что работа не доставляла Алексею особенных хлопот. К обществу он чувствовал ещё больший интерес, желал ещё хоть что-то о нём узнать. Как же это сделать, если никаких зацепок, никаких крючочков у него не было?
Задания он выполнял исправно, но это никаких знаний об их источнике ему не давало. Многое ему пришлось переделать, иногда что-то удивляло его, иногда - нет. Например, было задание весь день подбирать маленькие старые предметы из металла. Алексей Н. бродил по улицам и отыскивал разные вещицы, как-то: монета старого образца, окисленная изрядно, какой-то значок, видимо, от военной формы, с изображением трактора и молний, скобочка, трубочка с дырами от ржавчины, круглая коробочка без крышки, солдатик и так далее. Вроде бы всё получилось правильно. Но что теперь делать с получившейся коллекцией? Ждать ли нового указания насчёт неё? Алексей пока сложил найденное в отдельном углу шкафа. Ещё одно любопытное задание было таково: если вы что-то не доделали в предыдущих заданиях, доделывайте сегодня. Примечательным Алексею показалось то, что было сказано не "доделайте", а "доделывайте", то есть акцент был на самом процессе.
Таково было состояние дел, когда Алексей Н. познакомился с Родионом Филипповичем Р-вым. Родион Филиппович был человек довольно известный, имея в виду то, что Алексей Н. с детства знал его в лицо, знал, что живёт он где-то неподалёку, хотя непосредственно знакомы они не были. Родион Филиппович внешности был, как говорят, располагающей, смотрел он спокойно и внимательно. Больше Алексей ничего о нём не знал. Он-то первый и заговорил, представился:
Ты, смотрю, уже вырос, - сказал он, - я твоего отца знал. Ну не то чтобы близко, правда. Ты заходи, кофе попьём. Где я живу-то, знаешь? Я ж почти твой сосед. Родион Филиппович меня зовут. Ну, давай, - попрощался он и пошёл своей дорогой.
Вскоре Алексей Н. и в самом деле навестил его. Как выяснилось, Родион Филиппович пригласил его без всякой задней мысли. Он был любопытен до людей, со многими знаком, интересовался новым, потому и пригласил к себе Алексея, послушать, потолковать о разных предметах.
Разговор у них шёл ненапряжённый и занимательный, пусть дело в основном и касалось житейских вопросов. Родион Филиппович почти всех в округе знал, были ему известны всяческие истории, с ними происходившие. Но это было ему надобно не из пустого интересу, не для сплетни; человек он был рассудительный, наблюдавший жизнь, как она складывается - примерно этими словами он и сам о себе сказал. Алексей Н. решил спросить рассудительного человека кое о чём, частью от какого-то чувства, почти отчаяния, владевшего им (бывшего, правда, более как бы умственного сорта), а частью оттого, что Родион Филиппович говорил: "я тут всех знаю..." Он разбирался в людях и рассказывал много историй обо всех них.
Начал Алексей, впрочем, довольно нерешительно:
- Родион Филиппович, вот вы с разными людьми встречаетесь здесь, хм... а не приводилось ли вам слышать о такой как бы организации, о некоем обществе, другими словами? Вот о чём-то таком.
Родион Филиппович слушал его очень внимательно.
- Обществе? - переспросил он. - А что оно такое? Есть у нас тут партии, партейки различного рода, всякие кружки тоже представлены.
- Нет... собственно, я-то о нём сведений почти не имею. Есть такое общество... оно не на виду, мало кто знает...
- Тайное?
- В своём роде... хотя... отчасти и нет.
- Как же так?
- Я ещё сам пока не разобрался.
Родион Филиппович вдруг сообразил, что ясно отразилось в его лице.
- Да уж не потрясение ли устоев? - почти с ужасом воскликнул он.
Алексей покачал головой.
- Нет, полагаю, здесь нет этого. Есть общество, в которое вовлечены различные люди, каждый что-то делает...
- Но какая же цель? Для чего? - недоумевал Родион Филиппович.
- Наверняка для чего-то благородного, да, думаю, конечная цель благородная.
- Но что-то ты можешь толком о нём сказать?
- Пожалуй, это всё, что я знаю.
- Тебе-то откуда это известно?
- Один человек мне говорил...
- Постой, - перебил Родион Филиппович. - Так ты участвуешь в нём.
Алексей неуверенно прогудел что-то.
- Но... как же ты не знаешь? Разве так бывает?
- Да вот так. Родион Филиппович, я потому и спросил, что вы ведь больше моего в людях разбираетесь, могли что-то такое видеть, а если...
- Ну хорошо, - задумался Родион Филиппович. - Алексей, ты расскажи хотя бы, как всё с тобой получилось, то, что касается тебя, вот это хочу услышать.
- Да было бы что рассказывать, в сущности... впрочем, я скажу.
Алексей в нескольких словах поведал всю историю своих дел в обществе, начиная с отца, а под конец упомянул о том, какой неудачей оканчивались его попытки что-то узнать.
- Что-то не слышал я такого, - проговорил Родион Филиппович, - дай с мыслями собраться. М-м, вроде бы у нас такого ничего нет... тогда какие-нибудь слухи были бы...хотя, я же не всезнайка, так, тут кое-что знаю, тут - нет... А для чего же в самом деле заведено такое общество? В нём ведь есть люди, это же не два-три человека, чем-то они занимаются. Впрочем, судить ещё рано. Значит, так. Насчёт тех людей, о которых мне что-то известно, скажу: вряд ли они связаны с каким-то таким обществом, как ты говоришь. Тут я тебе не помощник.
Он помотал головой.
- Нет, я решительно не понимаю. Общества, конечно, бывают разные, разными вещами они занимаются, но у всякого, даже самого распоследнего из них на первом месте какая-нибудь, да идейка, пусть самая пошлая и невнятная. А тут всё наоборот. Кто-то что-то делает, а зачем - непонятно, хуже того - он и сам не знает. Для чего нужно такое общество, как у тебя? зачем оно?
- Я и сам хочу это знать, - сказал Алексей Н.
- Ну да, ну да, это я так, риторически.
- Может быть, вы мне не верите? Считаете всё выдумкой?
- Нет, отчего же, я тебе в основном верю. Я вижу, что ты взволнован, ты обескуражен, этот вопрос заботит тебя по-настоящему. Но ты мне задал интересную задачку. Я теперь, пожалуй, буду присматриваться, имея в виду этот предмет, может, будет что-нибудь заметно. Когда уже знаешь, сможешь вернее заметить. Оно же ведь не на виду, особенно, если не знать, что существует такое общество. А теперь, когда я знаю... - он тихонько похлопал в ладоши, - поглядим, может, что и выяснится ненароком. Ты захаживай, не обязательно по этому поводу. Это ж надо, - усмехнувшись, проговорил он для себя, - экая человеческая комедия...
Этим они и кончили.
П-в
Через некоторое время случилось ещё любопытное знакомство. Алексей, прогуливаясь недалеко от своего двора, обратил внимание на одного человека. Тот оживлённо говорил с кем-то по телефону, причём делал энергические поясняющие жесты, словно не подозревая, что собеседник их наблюдать не может. Речь у него была своеобразная - он то повторял какое-то слово, то произносил его с необычной интонацией. Казалось, человек остался доволен состоявшейся беседой и спокойно пошёл далее. Почему Алексей Н. поплёлся за ним, он и сам не знал; поначалу его привлекли манеры этого человека (он смутно вспомнил, что когда-то раньше - может, в детстве? - видел его; фамилия его, кажется, была П-в - почти как Павлов, но не совсем), ему захотелось ещё на него посмотреть, и он пошёл за ним.
П-в жил в другом районе, но недалеко от Алексея, в одной из квартир небольшого дома старой постройки. Зелени в тех местах было больше, да и вообще - как-то тише, жизнь словно замедлилась. С давних пор в этих районах почти ничего не менялось - не строились новые дома, гаражи, магазины - только ветшало со временем. Попадая в такие места, нельзя было поверить, что здесь живут те же люди, что и везде, и жизнь их такая же в точности. Нет, здесь всё по иному, - говорили вы себе.
На площадке было темно, стоял тот характерный запах, которые многие называют неприятным, а Алексею казалось - просто запах старого дома.
Алексей Н. осторожно поднялся за человеком, тот открыл дверь, услышав что-то, полуобернулся, Алексей быстро прошёл ещё несколько ступеней вверх; дверь начала закрываться. Вдруг - Алексей не понял, что на него нашло, то ли какое-то озорство, то ли он поступил так от нечего делать.
- Именем общества! - сказал он со ступенек, впрочем, не особо громко. Дверь медленно открылась снова.
- Ну заходи, - сказал П-в и впустил его.
* * *
Квартира П-ва была небольшая, но любопытно обставленная. Чувствовалось, что живёт здесь человек активный и основательный. Впрочем, много вещей было причудливых, непонятно к какой деятельности относившихся. Алексей успел схватить взглядом какие-то бумаги на стене, похожие сразу и на мишени, и на схемы созвездий, и на чертежи, потом - металлические рамы со стеклом, рамы или какие-то каркасы отдельно, что-то похожее на игрушки, сделанные по принципу маятников и противовесов, наконец, бумаги - глаза разбегались, это было далеко не всё. П-в лицом был вполне благообразный, смотрел умно. Говорил он связно, уверенно, иногда довольно пространно, развивая мысль, иногда - чётко, вплоть до резкости. Собеседника уважал, но не церемонился с ним. По крайней мере, такое впечатление составилось у Алексея Н.
- Так, говори, как есть, - сказал П-в, подвинув стул Алексею.
- Я - из общества.
П-в внимательно посмотрел на него. Затем он усмехнулся, точно не веря.
- Из общества. Ну-ну. Так ты из общества. Я тебе кое-что расскажу про это общество. Ты сам в нём занимаешься чем?
Алексей вновь рассказал о своих заданиях, не забыв присовокупить, какие задания были у отца.
- Отлично. А теперь смотри. Твой отец не вышел на службу, а там был ма-а-а-ленький такой момент, который все прозевали, причём, может быть, он "сработал" не сейчас, а потом, чтобы не было так очевидно. И в результате авария.
- Да, я думал в этом роде... но ведь отец не лучше других трудился, если его нет, его заменяют товарищи, да и невелика его должность, чтобы что-то такое произошло.
- А большие аварии, они начинаются всегда с мелочей. Тут вентиль не докрутили чуть-чуть, а там ещё что-то, там - ещё, и в результате из-за этого плотину прорвало или кипятком затопило. Причём не сразу, а потом. Поэтому и не видят, что незаметно, и не всегда непосредственно влияет, иначе все заметили бы и остановили. Вот секрет-то.
- Я насчёт работы, конечно, не знаю... работа - вещь не такая, чтобы легко судить, но другие-то задания... что же в них опасного?
- Что? Вот ты гвоздики забивал? Забивал. А ты знаешь, что если забить гвоздик в толстенную опору в нужном месте, в архитектурный узел так называемый, то всё - опора треснет, а с ней и всё здание - в прах. Или в метро - в вагоне пара мест таких тоже есть, забей туда гвоздик - и прощайте!
Вот сколько случаев - то аквапарк обрушится, то у ледового дворца крыша, то новостройка какая-нибудь. Все ищут, а причину найти не могут - то строители плохие, то завод сталь не такую поставил, то температурный режим не таков, то на усталость металла спишут. А там просто небольшой гвоздик, как ты, вбили или подточили чуть-чуть что-нибудь или водой побрызгали - и всё, только похоронное бюро в прибыли. Неудивительно, кстати, если они и тут имеют долю, с них станется, у них же нравственных основ никаких. Мало убить людей - ещё и заработать на этом. Своего рода двойное удовольствие.
- Но... позвольте... - растерялся Алексей Н. перед таким наскоком, - я же не одни только гвоздики заколачивал...
- Считай, что это гвоздики в гроб!
- ... Это было всего лишь раз за всё время. Там же много других вещей, которые, мне иногда представляется, и вовсе ни на что влиять не могут. Я же сейчас вам рассказывал. Кефир там выставить, газету почитать, а вы вот так выхватили эти гвоздики...
П-в как-то фыркнул, больше веселясь, чем негодуя:
- Да ты простачок! Я-то думаю, как ты им попался? Они же тебя обвели во-о-от так, - он сделал какое-то странное движение пальцем, - не напрягаясь. О да! Ты рассуди-то как следует - там не только ты работаешь, не ты же один эту адскую машину крутишь, есть другие люди, у них другие задания, а у тебя свой уголок небольшой, на что ты годишься. Но ты это делаешь, не пытайся перед самим собой-то чистеньким остаться.
- Постойте же, а что всё же газеты и кефир - ведь это даже бессмысленным кажется.
П-в вздохнул.
- Вот ты выставил масло. А Вася это масло разлил. А Петя фонарь разбил. А в результате машина в столб въехала. Три трупа. Это тебе раз. Шпионскую тайную связь никто не отменял - это два. А чтоб тебе, простой душе, совсем голову задурить, на одно путёвое задание десять бесполезных и бестолковых дают, а ты и поверил, тебе уже всё непонятным кажется. А они очень чётко работают, в игрушки с тобой играть не будут. Да и эти один к десяти в конечном счёте тоже на пользу их делу - если люди будут совершать такие немотивированные (ничем иным, кроме заданий) действия, это может глобальная дестабилизация выйти, торжество бессмыслицы. Они просчитывают от и до, ни одного лишнего движения. Поэтому своего и добиваются. Ну ничего...
- Чего же они хотят? Они диверсанты? - воскликнул Алексей Н.
- Да они знаешь вообще какие вещи делают? Вон за нашим районом, подальше, свалка есть и овраг - где за рекой поля, в ту сторону, знаешь? Ты думаешь, это просто так? А я там целую шеренгу тел видел, все в крови, понял? А потом засыпали быстро, попробуй найди. Они же людей убивают, из одной только злобы. Я сам от них еле ушёл, у меня теперь вон задние зубы, - он растянул рот, - все вставные, и пластина ещё в голове, волосами прикрываю. Вот такое это твоё общество. И это ещё так, между делом они творят.
- То есть...
- А вот это и есть мировая закулиса, слышал такое слово? И хочет это общество привести мир к полному падению и хаосу, причём способы придумывают самые безобразные, буквально упиваются разрушением всего и вся. Ты хоть чуть-чуть читаешь? Или только по заданию - "Вестник палеонтолога" или "Стеганые одеяла" какие-нибудь? Сейчас по всему миру: насилие, преступность, война, наркотики - всё вверх ползёт. И это вопреки всей демократии, даже в самых развитых странах, никто понять не может, почему. Лишний раз и молчат об этом, чтобы народ не смущать. Вот такое сейчас положение. Да я и без этого сам многое видел, у меня есть свои люди, мне кое-что рассказывают, я за этим обществом давно слежу. Вон мои схемы - видел? - он показал на непонятные схемы, которые Алексей Н. приметил сейчас, как вошёл, - там всё настолько очевидно, как на ладони, всё видно.
Вдруг зазвучал сигнал, и П-в, поёрзав, вынул из кармана телефон.
- Витя, Витя! Витя, один, Витя. Ты рассмотрел хоть? Как будто бросил, вот так. Нет, бросил, я говорю. Вчера снова. А? Я говорю, вчера ещё раз.
Он убрал телефон, потом хмыкнул и сказал Алексею:
- Видел? Какая петрушка... - вдруг он замолчал, видимо, раздумав говорить дальше.
- М-м, вот. На чём я остановился... Да, так что ты своими действиями помогаешь диверсиям, распространению наркотиков, делаешь им тайную связь - и это только твоё, так сказать, скромное участие. Как тебе быть-то теперь, подумал?
Лицо Алексея, похоже, выдавало полную неспособность в данный момент мыслить.
- Не успел. Ну подумай, а после приходи, вместе ещё думать будем. Крепко ты попал, даже жаль. Оттуда просто так-то не выходят. Сами. Ну не буду тебя пугать, а то ты вон какой сидишь. Ты подумаешь, я подумаю, придёшь ко мне и сообразим, как тебя оттуда вытащить. Если что, я и свои связи задействую, у меня связи есть самые надёжные. Не унывай совсем-то уж. Они меня два раза на расстрел водили - видишь, сижу перед тобой, так, ерундой отделался. Твёрже, парень, твёрже, давай провожу пойду.
На той же тёмной квартирной площадке они и распрощались.
* * *
Несколько дней Алексей Н. был словно болен - его поразил ужас открытой П-вым правды об обществе.
- Вот же куда я вляпался, - всё думал он, - И отец... Нет, отец не мог об этом знать. Его обманули... как и меня! Но как они его купили? Или здесь замешано другое, какая-нибудь интрига. Но почему он мне ничего не сказал, ни намёком?.. Я ничего, совсем ничего не понимаю. Или за ним следили, так что он и слова... Конечно же, отец не мог сам, его заставили...
Он то порывался писать какое-то письмо, то уйти в подполье и никак не давать о себе знать - впрочем, то были лихорадочные мысли, а не всамделишние намерения. В почтовый ящик он вообще боялся заглядывать, из-за опасения обнаружить там даже не задание, а что-то такое от общества, чего он до сих пор ещё не получал, но очень страшное.
- Может, это всё же какой-то обман? - пролетала порой мысль, - не может всё быть так безобразно.
Но оснований не верить П-ву у него не было. Говорил тот убедительно, рассуждал вполне логически, да и было видно, что это не пустой, не праздный человек, что он весь погружён в свою деятельность.
Если бы кто-нибудь посторонний, сидя на лавочке, принялся бы ему это излагать, что мол, ты знаешь, это твоё общество... и т.д., Алексей Н., разумеется, ничего за его слова не дал бы. К тому же мало кто знал о существовании общества, и если об этом знал П-в, следовательно, к его словам как минимум надо было отнестись внимательно. Вообще если бы Алексей Н. ничего не знал о существовании общества, и вдруг тот же господин с лавочки начал бы ему проповедывать, что есть такое общество, члены которого делают такие-то задания, и всё ради погибели людского рода, Алексей отнёсся бы к этому как к несомненному бреду. Но он знал твёрдо, что общество - есть, и не только он - и отец, которому Алексей Н. доверял больше всего, и поддатый разносчик, и П-в. Пусть и странное было это общество (а впрочем, оно представлялось странным по большому счёту лишь из-за неведения Алексея относительно его истинных целей), уж в чём-в чём, а в реальности его сомневаться не приходилось.
Через пару дней лихорадка Алексея Н. довольно благополучно разрешилась.
Случайно встретив знакомого - мужчину средних лет то ли со своего двора, то ли с соседнего, Алексей Н. немного поговорил с ним, собственно, обменявшись общими фразами о состоянии дел и не очень важных предметах, всего лишь отдавая дань вежливости, и вдруг тот упомянул П-ва, причём в каком-то самом обыденном ключе, едва ли не с усмешкой. Алексей Н. крупно вздрогнул.
- Как? Вы его знаете?
- Да кто же его не знает? Он же известный сумасшедший, на учёте по соответствующему профилю знаешь как давно стоит? С самого детства, наверное. Его тут все знают. Да он безобидный, на людей не нападает, не маньяк какой-нибудь. Часто возбуждённый бывает, но агрессии никогда не проявлял, ты если его встретишь, не бойся. Особо, правда с ним разговаривать тоже не следует, быстро заводится, еле отделаешься. Так вот... - он продолжил свой анекдот, но Алексей Н. дальше уже ничего не слышал из его речи.
* * *
- Да уж, не ждал я, что ты так скоро с ним познакомишься, - говорил Родион Филиппович, когда Алексей зашёл к нему и посетовал на произошедшие недоразумения, - Но мне и в голову не пришло предостеречь тебя как-то... вообще связать его с обществом, с твоим положением.
Конечно, личность он в своём роде замечательная. С кем-то у него сношения непонятные, разговоры частые - ни слова не разберёшь, порой очень занятым бывает, хотя где он работает и работает ли вообще - неизвестно, то его видно, то нет подолгу, а где он в это время бывает - молчит.
Кто его не знает, может подумать, что он с чем-то непонятным связан, чем-то непонятным занимается. Нет, тут не преступность, не тайные службы - что-то тут другое, - кажется тебе, - что-то эдакое... А тут сумасшествие, ничего больше, у него все действия не такие откровенно сумасшедшие, а которые всё же могут произвести впечатление необычной деятельности, а не сумасшествия. Тем более, что он и объяснить всё это может, как ты видел. А он - да, он давно сумасшедший, да и об обществе он давно говорит. Так это у него совсем другое общество! Я и не подумал тебя предупредить, но мне-то, зная его, уж слишком казались эти два общества друг на друга не похожими, вот я и не предупредил тебя. Тем более, что он это и не обществом называет, а по-другому, а прочем, каждый раз по-разному, мафией там или заговором, просто ты ему сказал: общество, вот он и стал повторять: общество, общество... Хм, нет, ты подумай, - усмехнулся Родион Филиппович, - у него своя идея, что есть какое-то общество, а тут ты: я - агент общества. Конечно, он разошёлся не на шутку. Может, и не стоило говорить тебе об этом ему - да кто ж предвидел? - ведь это получается подтверждение его мании (прежде-то он сам себе это говорил, а тут ты, со стороны, подтвердил), неизвестно, как он это переживёт, может, свихнётся совсем или, что хуже, каких-нибудь дел понатворит. Вот это уже скверный анекдот получиться может.
- А не бывший ли он член общества? - спросил Алексей Н.
- Как это? - удивился Родион Филиппович, - почему это ты вдруг спросил?
- Так... в голову пришло почему-то. Не знаю... наверное, из-за того, что много злобы у него на общество накопилось. Может, его отвергли, или он ушёл сам, возможно, из-за того, что узнал что-то о том, чем оно занимается?
- Говорят же тебе, он безумен, - чуть не рассердился Родион Филиппович, - совсем он голову тебе задурил.
- Да понимаю я, что пустое, Родион Филиппович. Так, подумалось вдруг.
* * *
- Итак, - думал Алексей Н., придя домой, - странность поведения П-ва - не из-за того, что он чем-то таким занимается, а просто из-за болезни. Хотя его действия создают впечатление, что они что-то реально значат, а не просто поступки безумного. Хотя... а где гарантия... что это на самом деле так? Если думать самому, а не с чужих слов, пусть даже и людей безусловно сведущих? Однако же, узнать это, видимо, не придётся. Это же, чтобы определить точно, что он сумасшедший и ничем таким не занимается, надо за ним всё время следить, а это не получится. Можно, конечно, попробовать поговорить с ним ещё раз, да человек он тяжёлый, действительно, запутает только всё, не разберёшь потом вообще. Мне своей головы жалко, чтобы в неё вместить всё, что он наговорит.
Хм, а не бывший ли он всё же член общества? Что-то видел, что-то делал, но потом почему-либо выбыл из рядов общества и наворотил такую теорию о нём, а потом, может, и действительно сошёл с ума, кстати, что если из-за этого? то есть из-за участия в обществе и обстоятельств выбытия из него?
А есть ли вообще бывшие члены общества? Можно ли их найти? Хм, а лучше действующие. Ведь не все делаю то же, что и я. Есть и более понятные занятия, чем у меня, есть те, кто больше моего знает, кто не просто исполняет команду, но и понимает, для чего она. Как бы их найти?
Начальник
Алексей Н. решил не выполнять поручений. Вот и на очередное - купить начальнику бритву - он не обратил внимания. Он ходил на работу, занимался хозяйством, прогуливался, делая вид, будто никак не связан с обществом.
Буквально через пару дней, зайдя на работе в мужскую комнату, Алексей Н. застал своего начальника бреющимся. Тот стрельнул глазами на Алексея и продолжал бриться, а потом как-то крякнул с досадой.
- Лёх, не в службу, а в дружбу. Бритва совсем затупилась - видишь, еле добрился. Сходи купи станок, самый простой. Сейчас такой завал - просто некогда выскочить. Вот напротив - магазин 24 часа, знаешь? Там отдел есть бытовой.
Начальник и раньше иногда просил Алексея в чём-то помочь - купить что-то, встретить и т.д. Утверждать, что его действия были как-то связаны с заданием общества, было бы некорректно. Хотя... памятен был случай и с милицией, и другие подобные случаи, похожие на совпадения. Или это были совпадения? Но Алексей уже приучился смотреть дальше, видеть больше, чем малозначительный факт, пытался понять, в чём его значение, что стоит за ним.
Вот как, - думал он, - значит, они могут добиваться от меня того, чего хотят, так, что я этого даже и не замечу, без инструкций побуждать меня к нужным поступкам. Даже не так - это был намёк: видишь, мы тебя предупреждаем, сообщаем заранее, чтО ты должен сделать, а не захочешь - будем вертеть тобой как хотим, ты и не узнаешь даже.
Мне показали моё место, и довольно цинично. Они показали мне, что могут заставить меня делать то, что им нужно. А может, они так на всех влияют? Мир движется под их воздействием, а не сам по себе. Это как некая пружина, чей завод движет фигурки, разыгрывающие разные сценки, без которой они сами мертвы и недвижимы.
Имело ли смысл жить дальше, пришло в голову Алексею, если он не знал - направлялись ли его действия его собственной волей или чьей-то ещё, которая подстраивала каждый раз обстоятельства, таким образом подготавливая его поступки?
... и отец работал на них. Они обманули его, он не мог сам... А с другой стороны, зачем именно я им тогда нужен?
Хм, но если общество и так может заставить всех плясать под свою дудку, зачем им вообще говорить, что общество есть? Очевидно, чтобы ещё больше запутать, окончательно сбить с толку. Ведь тайну очень трудно скрыть. А тут лучше сразу сказать, что есть что-то, всё равно ничего не найдут.
А что же это за общество? В конце концов? Если оно контролирует всех, дёргает, как марионеток? Может, это Бог? Насколько мы вообще поступаем свободно, а не под действием всепроникающей воли?
Поиски
Вскоре Алексея Н. осенила идея, имевшая самые далеко идущие последствия. Что интересно, дошёл он до неё сам, а не под нажимом каких бы то ни было внешних обстоятельств и авторитетов.
Алексей Н. продолжал выполнять задания, но в своём изучении общества не преуспевал, чувствуя, что вокруг него как бы умственный вакуум, так как кроме собственных измышлений, никаких более или менее достоверных сведений об обществе у него не было. Попытки что-то выследить привели к знакомствам совершенно бесполезным, только и всего.
Картина, натолкнувшая Алексея на важную мысль, была самая заурядная и в другое время не вызвавшая бы у него и самого малого интересу. В подземном переходе несколько человек стояли в кружок, пили пиво. Алексею они показались непохожими на обычных людей, на людей, которых он привык видеть, с которыми был знаком или трудился вместе. Интересно, я иду на работу или в магазин, а они тут стоят, никуда не торопятся, вроде как им никуда и не надо. Его это заинтриговало. Интересно, кто они? У них должна быть совсем другая жизнь. А если так, они могут быть связаны с обществом. Хотя, с другой стороны вот Алексей Н. - обычный человек в общем-то, его образ жизни самый прозаический, а он тем не менее связан с обществом. Хотя, может быть, в другой среде и отношение с обществом иное, нежели в среде обычных людей.
Так вот она, идея: найти людей общества, ведь они здесь, рядом, не где-нибудь там, а иначе и быть не может! Ведь и самое маленькое звено - разносчик писем - тоже живёт неподалёку. Если общество многочисленно, а только так и может быть, значит, его члены совсем рядом. Нужно только их найти, разглядеть в мутном людском потоке, и далеко ходить нет надобности, а начать-ка со своего двора и прилегающей местности. Может быть, Алексей не один раз на дню видит агентов общества, просто не узнаёт их, а они здесь, вокруг, повсюду!
Алексей принялся составлять план, и план этот был грандиознейший, так что даже пугал его, но только так и можно было чего-то добиться, шаг за шагом к намеченной цели или, иначе говоря, китайскими шажками. Итак, надобно завести знакомство с теми людьми и им подобными, это первое дело. Постараться что-нибудь о них разузнать, уж они-то непременно должны знать что-то тако-о-о-е! Но. Если у тех людей, которых я хочу встретить, необычный образ жизни, значит, и мне необходимо вести его. Ведь они могут действовать в ранние утренние часы либо ночные, или, наоборот, действовать от имени общества в те же часы, что и я, а своей жизнью жить как раз ночью или рано утром. Действительно, ведь в это время вокруг появляются интересные и необычные персонажи. Значит, и мне нужно появляться на улице и в метро в эти странные часы.
Чтобы появление Алексея и его блуждания в означенную пору выглядели естественно, он придумал устраиваться на небольшие подработки, которые бы это объясняли - какое-нибудь дворничество, раздача листовок, да мало ли таких работ - стоит только открыть соответствующую газету. Правда, вкупе с обычной его службой такое времяпровождение, безусловно, должно утомлять. Но... ни шагу назад - только здесь вероятно ожидать прорыва, в отличие от бесполезного, беспомощного перекатывания мыслей. По крайности, сколько-то он выдержать должен, а там посмотрим.