.технократическое развитие цивилизации на пределе. Дальше будет только хуже. Это понимает каждый из нас,
но ничего не может с этим поделать.
Против системы невозможно бороться. Её невозможно разрушить. Мы просто винтики в этом бешеном мире. Мы просто винтики...
Мы, то есть Витька, Эльза и я решили слазить в подвал
бывшей библиотеки им. Герцена.
Вернее, решили мы с Витькой, а Эльза сама с нами напросилась.
Они с Витькой вроде как... ну, короче, вы, наверное понимаете, что такое любовь. Короче, у них чувства переживают пертурбационный период. Тягу они друг к дружке чувствуют. Вот Эльза и таскается всюду за Витькой, видать потерять боится. А может ревнует. Кто их там разберет этих женщин кроме них самих.
А библиотека только так называется. Это по старой памяти,
с прежних времен осталось.
Сейчас там ничего нет. Пусто.
Но это только так говорится для всех прочих.
Мы то с Витькой знаем, что там дело нечисто.
Еще четыре года назад было официально объявлено, что книги, как бумажные носители информации теперь находятся под запретом.
Все, что вы хотите узнать, теперь можете получить, подключившись к центральному информаторию.
Естественно, что каждый ваш шаг там, в общемировой сети
будет контролироваться системой.
Она и только она рассчитывает, что делать дальше с конечной единицей - ее пользователем.
Казнить либо миловать в ее власти.
По сути это большой разум, составленный из отдельных вычислительных систем, вообразивший себя единым целым.
Cкорость обработки информации в ее
керамических черепках мозгов в миллиарды раз выше, чем способен переварить человек.
Нет, она не задалась целью уничтожить человечество.
Вовсе нет. Ей это не нужно. Но её главная цель сделать человечество счастливым.
Ведь и это всегда была главной целью всего человечества - быть счастливыми. А система может только то, что заложено в нее изначально.
Сейчас многие даже вживляют себе бионейронные WI FI приемопередатчики, что бы быть единым целым с сетью,
быть вместе, одним единым организмом, чувствовать виртуальное плечо друга постоянно, даже если он находится за тысячи километров.
Всеобщее, всепланетное счастье...
Пусть даже ценой отдельных пользователей.
Да, это конечно же не афишируется, но недовольных с этим тезисом просто тихо убирают.
Ну, там различные случайные аварии, внезапная остановка сердца, инсульт... да мало ли способов.
Все думают, что так и должно быть.
Только не мы с Витькой. Мы то знаем, в чем тут дело.
Во всем виновата система.
Во всем виноваты люди.
Короче, нам с Витькой надоела эта тотальная слежка за нами.
И мы решили идти напролом. Будь что будет.
Витька вызнал, что ближайший узел информатория находится совсем рядом с нами.
Он спец в этом деле. Он кракер. Возможно один из последних.
Я же в этом деле ни бум бум. Зато могу многое другое.
Например, рисовать, писать музыку и сочинять стихи.
Витька удивляется этой моей способности и просит иногда сочинить пару сонетов для его ненаглядной Эльзы.
Ну, как будто он их ей сочинил.
Я не отказываюсь, и его понимаю.
Он в этом тоже ни бум бум. Как и я в программировании.
Зато он кракер. Один из лучших и возможно один из последних.
Почти всех кракеров вычислила система
и вычистила чуть позже.
Вычистила точно так же, как удаляет различные вирусы.
Раз и нету. А нет человека, нет и проблемы. Это простой закон становится непреодолимым, если есть мораль и этика.
А у системы ее нет.
В этом мы убедились давно.
Поэтому сейчас и идем туда.
Нет, мы не глупцы, мы прекрасно понимаем, что бороться с системой бессмысленно. Взрывать, уничтожать ее бестолку.
Любое начинание против нее она превратит только себе во благо.
Мы просто сходим и посмотрим что там внутри вот и все.
Заглянем в подвал, убедимся, что книги все еще существуют и вернемся назад.
Витька сказал, что они должны быть там. В одном из удаленных системой файлов было сказано, что все, что сделано человеком не может быть уничтожено. Но может быть скрыто для их же пользы.
Поэтому в сети и не сыщешь некоторых художественных текстов. Они не стерты, нет. Но находятся в секретных файловых архивах, доступ к которым имеет лишь ограниченный круг людей.
Шифр пароль не может подобрать даже Витька.
Вот мы и решили сходить, проверить. А может быть и...
чем черт не шутит.
Это вроде азарта, понимаете?
Когда чего то нельзя, то возникает сильное желание сделать так, что бы было можно.
Мы договорились пойти с Витькой туда сегодня днем.
Так проще и меньше привлекаешь внимания.
Прикинемся техниками. Обслуживающим персоналом и пройдем.
Витька сказал, что проще простого войти в базу данных и прописать наши фамилии туда в качестве программистов наладчиков.
А Эльза сказала, что тоже пойдет с нами.
Мы сидели втроем за столиком в одном из кафе и пили крепкий напиток, ударяющий в голову, но без капли алкоголя.
Вернее, свойства у него почти такие же как у алкоголя, но вот привыкания нет и наутро голова совсем не болит, если чуть переребрал.
Мы не стали отговаривать Эльзу.
Ну хочет, так пускай. Лишь бы не мешала.
Если все пойдет как надо, то мы легко проникнем туда и так же легко уйдем.
Витька сказал, что профилактические работы проводятся
на таких узлах раз в месяц. И мы будем этими самыми техниками.
И если мы ему не будем мешать еще полчаса, то он сейчас быстренько все организует.
Благо сеть она повсюду и подключиться к ней раз плюнуть.
Ну мы не стали ему мешать, тем более что по большому стереоэкрану шла развлекательная передача.
Стерео экран это довольно забавная вещь.
Когда на него смотришь, кажется, что все, что там происходит это вокруг тебя. Как будто сам становишься участником.
Впрочем, это так и есть. Ведь телевидение сейчас интерактивное и можешь вполне поучаствовать в происходящем на экране.
Разумеется, виртуально и не нарушая разнообразных правил, веденных четыре года назад бдительной
системой.
Короче, полчаса прошли.
Мы допили напиток и поехали.
Библиотека, эдакий радужный куб из стекла был в трех кварталах отсюда
и мы довольно скоро добрались до него на моей гравимашине.
Машину оставили неподалеку, припарковав дистанционно в свободном втором уровне среди почти таких же разноцветных автомобилей.
А потом мы несколько секунд ждали перед наглухо закрытыми дверями, когда кодовые сигналы с наших наручных браслетов считает сканер привратник и пропустит нас внутрь.
Я помнил эту библиотеку совсем не такой. Этот псевдостеклянный куб сверху обычная мишура - просто стандартный куб колпак, которым покрывают все старинные здания этого города, что бы не отличались от остальных, более современных.
Я помню, как на этом месте были величественные колонны и портики, изящные арки и высокие, узкие окна. Поверх них ажурные решетки.
А высокие дубовые двери открывались с трудом, недовольно поскрипывая, как будто были недовольны, что их разбудили посреди радужного сна.
Совсем не такого, который пытается навязать нам сейчас система.
Я знал что там, в прохладной глубине, стояли десятки, сотни шкафов с полками, заставленными книгами. Самыми разными - прозой, стихами, сказками...
Нет, они не лежали как попало. Уже тогда существовало подобие системы. Каталоги. Различие по тематике и жанру.
Но, когда я брал в руки увесистый том с золотым тиснением, или потрепанную книжицу в мягкой обложке, то чувствовал все совсем по другому. От корочек книг пахло канцелярским клеем и старой бумагой, они пахли мыслями того человека, что писал их когда то и мыслеобразы тех людей, что читали эту книгу до меня витали где то рядом.
Старые, пожелтевшие страницы хранили тепло бессчетного количества рук. И неважно какой он был тот писатель - добрый, злой ли, одержимый или жестокий. Это было неважно.
Главное его мысли, его чувства переданные бумаге непонятными новому поколению значками.
Да, я забыл сказать, что и старый язык Система поменяла на новый, более емкий и стилистически правильный с ее точки зрения,
в котором небыло места злым эмоциям, гневу, ругательствам.
Система искренно считала, что творит только добро.
Она не знала, или не могла понять, что добро не может существовать без зла.
- Вы можете пройти, - полупропел женский синтезированный голос где то над нашей головой.
Вертикальная невидимая ранее щель дверей разошлась в стороны, пропуская нас в темное, гулкое пространство с
идеально чистым воздухом.
Свет вспыхнул как то разом и непонятно где светильники.
Неяркий, искуственный дневной свет.
Пустые стены и далекий потолок при этом оставались тускло серыми.
Пол тоже тусклый, но более темного цвета, почти черный.
Посреди зала одиноко стоял белый куб.
На узловых станциях системы я никогда небыл, поэтому
не знал, что делать дальше.
- Вот это и есть один из главных серверов Системы, - шепотом сказал Витька.
- Один из оптоволоконных кабелей поврежден, - бесстрастно сказал женский голос сервера, - вам надлежит спуститься в подвал и произвести ремонт.
Сбоку в дальней стене здания открылся проход.
- То, что нужно, - сказал Витька, - пошли.
Едва ли тут были камеры слежения или что-либо этом роде, но следовало быть осторожными. И мы шли осторожно,
ступая по полустершимся ступеням, спускаясь куда то вниз, в неизведанное. Через равные промежутки тусклые лампы загорались освещая нам путь и гасли, когда мы уходили дальше.
Через два пролета лестница кончилась. Мы стояли в начале лабиринта подвальных комнат.
Здесь стены, казалось было сделаны из желтоватого камня, отполированного до блеска.
Странно, - подумал я, - мне показалось или так и есть?
- Интересный эффект - Сказал Витька, - там серые, а здесь... другие.
- И на ощупь теплые, - я, проведя рукой по шероховатой поверхности камня.
В самом деле, когда мы спускались, стены казались мне тоже серыми, сделанными из бетона. А снизу эта же лестница была желтоватой и как будто из природного камня.
- Это эффект освещения, - сказала Эльза.
Она шла позади нас и несла пакет невидимку с бутербродами. Витька ей еще в кафешке сказал, что идем максимум на час полтора, и провизия не нужна. Но Эльза и слушать его не захотела и они даже успели поссориться из-за этого. Но ведь всем известно, что если милые бранятся то это только тешатся.
- Если бы только оно, - сказал Витька, - непонятно как идти дальше. Нам бы какой ни будь фонарик.
Он рассматривал связку голубых оптоволоконных кабелей, подвешенных вдоль потолка и исчезающие в темноте. Дальше лампы не хотели зажигаться. Может, сгорели, а может датчики движения там вышли из строя.
Он для пробы зашел в одну из темных комнат, споткнулся там обо что то и вышел обратно.
Вдоль стен валялся различный ломаный хлам - стулья, столы, какие то доски, мотки проводов, неуместные здесь
музейные бюсты известных ранее людей, еще далее театральные маски, обрывки ткани и пыль, толстый слой пыли повсюду.
Я озирался по сторонам и вдруг нашел анахронизм, явно не принадлежащий нашему времени.
Помню, что читал где то, как им пользоваться. Эта вещь была популярна лет двести или триста тому назад и называлась, кажется кирасинка.
То что нужно. Я обтер с нее пыль и потряс. Внутри все еще плескалась жидкость. Это невероятно.
Витька сопел рядом, видимо даже и, не догадываясь о ее предназначении.
Я лихорадочно искал по карманам зажигалку - еще один анахронизм, не используемый ныне.
Она использовалась для прикуривания сигареты.
Едва ли вы найдете сейчас на планете курящего человека. А значит и зажигалки тоже стали не нужны.
Когда то давно я нашел ее среди разного хлама в одном из полуразрушенных домов.
Это был конец одной из локальных войн, не редких тогда.
Слава богу, что войны теперь невозможны. Все и всех контролирует система. А она войны не допустит ни в коем случае.
Это противоречит ее основному закону.
Эльза рассматривала театральные маски, поднимая их с пола и сдувая пыль. И тогда серые маски становились белыми, золотыми и разноцветными.
- Что это, Андрей? Скажи, ведь ты же историк.
Да, я в самом деле историк. И я помню, как называется эта вещь и для чего она служила давным-давно. Но как объяснить человеку, который ни разу не слышал про театр?
- Маска, - сказал я, - просто маска.
Я накачал давление штырьком поршнем в лампе, а потом открыл вентиль и щелкнул зажигалкой.
Огнем пыхнуло так, что мне слегка опалило брови.
- Опасная вещь, - заметил Витька, - и непрактичная.
- В самый раз, - я убавил пламя и накрыл стеклянной колбой крышкой, - зато светит не хуже фотонного фонарика.
- Как будто так оно и есть, - сказал Витька и пошел следом за мной.
Мы шли вдоль пустых комнат, заваленных различным хламом, а над нами в неровном свете и тени керосиновой лампы голубыми змеями извивались оптоволоконные кабеля всемирной паутины.
Обрыв в кабеле я заметил первым и показал на него Витьке.
Казалось, что кабель перекусили пополам большущие челюсти. На каменном полу валялись осколки синеватого стекла.
- Такое впечатление, что этот кто то перемолол зубами примерно полметра кабеля и выплюнул все это на пол.
- Не хотел бы я встретиться с такой крысой, - сказал Витька.
- Едва ли, следов от лап не видно. А эта пыль лежит здесь наверное целую вечность.
- Но кабель изорвали не далее как месяц назад, - возразил Витька, - иначе прежние техники исправили бы повреждение.
- Мистика какая то, - Эльза, разглядывала осколки.
-Мистика то, что книг нету, - сказал Витька.
Я пошел дальше и думал, вот они оба вряд ли знают значение слова мистика. Оно умерло задолго до их рождения и все упоминания об этой теме тщательно были спрятаны в тайные архивы Системы.
А книги, самые настоящие книги в следующем зале увидел первым тоже я
Они валялись небрежно. Огромные кучи различных книг, лежащие вдоль стен из желтоватого камня. Названий разглядеть нельзя,
Они все покрыты пылью.
Я бережно брал первую попавшуюся, сдувал с нее серую пыль и книга в свете неяркого фонаря обретала цвет и название. И главное, имя автора...
Я торопливо листал, складывал рядом с собой и брал следующую.
Забыв про время, про то где нахожусь, ведь я снова был там, с героями книг. Скакал на диком мустанге по диким прериям вместе с Чингачкуком,
Шел на Испаньоле сквозь бурю вместе с Джимом и Смоллеттом...
Нет, черт возьми, это я сам был тем самым Джимом!
Ведь я чувствовал под пальцами гладкое твердое дерево штурвала, видел, как уваливается к ветру шхуна,
слышал, как скрипит под ветром дерево мачт и хлопанье парусов,
ощущал соленый ветер в лицо вперемешку с хлопьями соленой пены...
- Андрей, - позвал меня Витька, - там книга...
Видения таяли, я снова стоял на коленях в полутемном подвале и озирался вокруг.
Книга лежала в самом углу. Очень большая. Странно, что я ее не заметил сразу.
Что там написано? - Хотел спросить я, но вовремя вспомнил, что Витька не умеет читать на старом языке.
Он родился много позже меня. Много позже.
Мы только выглядим одного возраста.
На самом деле мне больше лет чем ему раз в пять.
В этом виновата современная наука и не более того.
Геном человека был разгадан достаточно давно и старость удалось повернуть вспять.
Так что встретив молодого человека на улице не совсем понятно
кто он - почтенный старец, проживший пару веков, или обычный юнец,
живущий лишь одним днем и не заботящийся о завтрашнем.
Впрочем, вру. Возраст человека можно угадать по его глазам.
Опять же не все это могут, да никто особенно не старается.
И опять же по настоящему старых людей на планете осталось очень
мало. Во всем виноваты опустошительные локальные войны, бушевавшие на планете еще лет тридцать назад...
Я смотрел на страницы могучей книги и видел буквы.
Вернее, буквы были бессмысленными значками для Витьки и Эльзы.
Да что там, их не прочитал ни один из живущих ныне людей.