Аннотация: Легкая импровизация на тему человеческой психики
Кошка
- Знаешь, а этот Никита мне очень понравился, - вдруг сказала я.
- Да тебе любой нравится, лишь бы обратил на тебя внимание.
- Что, завидуешь? Тебе такого парня не получить.
- Вот еще! Очень надо! Самый обычный придурок, каких полно! А ты - самая обычная шлюха!
- А ты - просто сука!
Мы с Олесей сидели на лавочке по-весеннему зеленой аллеи. Мимо по своим делам спешили люди, деловито вышагивали голуби, маленькая девочка настойчиво пыталась оборвать все цветочки с огромного куста. И настроение у меня было по-весеннему замечательным.
На дне рожденья Макса собралась вся наша толпа. Было много сказано и много выпито. Царило всеобщее веселье и легкое сумасшествие. Вдруг ко мне подсел именинник и, изобразив на своем лице совершенно серьезное выражение, произнес:
- Слушай, Кошка, а ты знаешь такую, Олесю?
- Ну да, есть одна. Такая. А что?
- Понимаешь, она вроде как учится с моим старшим братом на одном курсе. Они как-то разговорились про общих знакомых, и она вдруг такого про тебя наплела! Этот придурок аж забеспокоился, блин, с кем я общаюсь!
- Вот как? - я задумалась. Честно признаться, мы с ней никогда особо не дружили, но чтобы рассказывать про меня всякую чушь знакомым... Зачем ей это?
- Нет, ты не думай, что я поверил, мы ведь с тобой уже так давно знакомы! Послал его подальше! Просто хотел спросить, чего она так на тебя? Вы с ней поругались?
- Да нет. Просто, наверное, бывают такие люди, ну знаешь: сделал гадость - сердцу радость.
- Ясно. Ну ты, если что, имей ввиду - только скажи, и мы с ней разберемся.
- Спасибо. Ты просто прелесть.
Макс и правда был настоящей прелестью: милый, вежливый, внимательный и по уши в меня влюбленный. Впрочем, не он один, в этом Олеся была права. Я, в отличие от нее, умела общаться с мужчинами. Может быть, поэтому у меня никогда не было по-настоящему близких подруг. Все заканчивалось ссорой и грязными сплетнями. Похоже, с Олесей теперь то же самое. Неужели ей все-таки понравился Никита? Могла бы и сказать. Тогда он еще не был для меня так важен. А теперь... А теперь уже поздно.
Мы лежали на диване, по очереди пуская сигаретный дым в потолок. Длинные узкие кисти, остро очерченные скулы, мягкие серые глаза - может, я его люблю? Я потерлась щекой о его плечо и прикрыла глаза.
- Кошка... - задумчиво протянул Никита. - А знаешь, Кошка, до меня только сейчас дошло, что я практически ничего о тебе не знаю. Даже почему, собственно, Кошка.
Я улыбнулась:
- Ну и зачем тебе знать? Разве тебе не хорошо со мной?
- Очень. И даже слишком. И потому я просто обязан быть осведомленным, - и он шутливо потянул меня за нос. - В конце концов, ты же все обо мне знаешь! Я за три недели про все успел разболтать. Ты не хочешь мне говорить или это страшная тайна, а ты засекреченный разведчик?
- Ну да, разведчик, специально засланный враждебным коммунистическим Китаем, чтобы выведать, что хранится в твоем буржуйском холодильнике!
- А если серьезно? - он повернул мое лицо к себе. - Меня очень обижает твоя таинственность. Я не знаю, где ты живешь, кто твои родители, где ты учишься... Ты постоянно отшучиваешься. Не расспрашивать же мне твоих друзей! Я не хочу, чтобы между нами были секреты. Я слишком серьезно к тебе отношусь. А ты...
Он замолчал и, повернувшись на спину, принялся старательно изучать потолок. Я не выдержала. Он был слишком замечательным, чтоб так по-глупому с ним поссориться.
- О, Боже мой! Ну вот уж действительно, нашел проблему! Я не рассказываю, потому что мне, собственно, и нечего рассказывать. Самая обычная семья, довольно обеспеченная, и я единственный и обожаемый ребенок. А это - настоящее преступление в компании всех тех неформалов и панков, с которыми я общаюсь. Я не хотела говорить, чтоб тебе не стало со мной скучно! Не хотела, чтобы ты обо мне подумал: "Ну вот, надоели богатенькой девочке ее дорогие игрушки, и решила она поискать на свою задницу приключений в нашем веселом мире!" Я самая обычная. И учусь, как вся страна, на самом обычном экономическом факультете местного универа. Вот моя страшная тайна. Ну как?
Никита выглядел немного смущенным:
- Да уж, тайна... Извини, что так прицепился, просто я жутко ревнивый и подозрительный! - он улыбнулся. - Согласна терпеть меня такого вредного?
- Еще как! Долго и с удовольствием.
Мы поцеловались.
Чуть позже он снова спросил:
- Ну а почему Кошка? Или это уже тайна?
Я рассмеялась:
- Да так, глупость. Еще со школы прозвище прицепилось, потому что мяукаю очень похоже.
- А ну-ка...
Я несколько раз старательно мяукнула. Он улыбнулся:
- И правда здорово похоже! Ты ж моя кошечка...
Я положила голову ему на грудь, подставив лицо под лучи солнца, заглядывавшего в окно, и закрыла глаза. Мне было очень хорошо и хотелось мурлыкать.
Сплетни распространяются быстро. В течение двух недель после дня рожденья Макса об Олесе меня спросило четыре человека. Похоже, она действовала по хорошо продуманному плану, вовлекавшему всех моих друзей. При этом сама она не рисковала с ними встречаться, видимо, прекрасно понимая, чем это может для нее закончиться. Однако особой фантазией она не отличалась, рассказывая, в основном, о моей наркотической зависимости и крайней неразборчивости в постели. Эти сплетни меня мало волновали - друзья останутся друзьями, а рано или поздно ей это надоест. Я не люблю разборки.
Но она на этом не остановилась.
Я в третий раз перечитывала письмо:
"С меня хватит. Ты больше не будешь стоять на моем пути и мешать мне жить. Я поняла, что единственный вариант для меня покончить с тобой, это разрушить твою личную жизнь. С твоими друзьями пока не получается, но есть способ и лучше. Что там у тебя с Никитой? Любовь до гроба? Забудь об этом. Сегодня вечером я зайду к нему в гости. Ты прекрасно знаешь, что в твоей жизни есть то, что навсегда отпугнет его.
Прощай, Кошка!"
Оно было отправлено мне по мылу вчера утром. Я не могла даже шевельнуться от ужаса. Да, она, несомненно, нашла способ со мной покончить. Я слишком люблю Никиту, чтобы потерять. Теперь я это поняла.
Я вскочила со стула и рванула к двери мимо испуганного Макса. "Может быть, - думала я, сбегая по лестнице, - может быть, еще не все потеряно. Если он любит меня, он ей не поверит. Все еще можно исправить."
Никита открыл дверь. Бледный и какой-то чужой.
- Кошка? Ты?.. - его голос звучал до боли неестественно.
- Ну да, конечно. А ты ждал кого-то другого? Может, Олесю?
Он испуганно на меня уставился.
- Ладно, неважно. Что она тебе сказала?
- А ты не догадываешься?
- Да нет же! Нет! Я не представляю, что я ей сделала, что она так меня ненавидит! Это ужасно! Неужели ты ей поверил?
- Видишь ли, здесь все не так просто... Ты должна сама с ней встретиться и все поймешь. Она сказала... что будет ждать тебя, - казалось, каждая фраза давалась ему с огромным трудом. - Ты знаешь, где она живет?
- Да, знаю! Но какая разница! Послушай, Никита, а как же мы? Ты и я? - я взяла его за руку.
Он посмотрел на мою руку, как на привидение:
- Поговори с Олесей. Остальное потом.
Он высвободил свою руку и закрыл дверь у меня перед носом.
Я бегу по улицам, ничего не видя от слез. Асфальт, люди, дома... Все мелькает мимо меня, уродливо и бессмысленно, как в полусне. Я не знаю ее адреса, но я знаю, куда идти. Раньше я уже здесь была. Детская площадка с разломанными качелями, обшарпанный подъезд, навеки сломанный лифт, шестой этаж, зеленая облезлая дверь, мерзкий резкий звонок...
Дверь открывает ее младший брат. Я не помню его имя, но хорошо знаю его в лицо. Он ничуть не удивлен моему приходу, только мрачно замечает:
- А, это ты...
И исчезает за дверью. Я иду за ним. Прохожу в ее комнату. Олеси нет. Я усаживаюсь на старый диван и твердо решаю ее дождаться, даже если придется тут торчать до утра. В голове проносятся бессвязные мысли. Я уже ничего не соображаю. Не знаю, сколько я так уже сижу. Меня приводит в чувство женский голос. Мама Олеси кричит ей из кухни, что ужин уже готов. Я подскакиваю. Неужели я так задумалась, что не слышала, как она вернулась? Я буквально выбегаю в коридор. И тут же кто-то выскакивает мне навстречу из полумрака. Напуганная, я останавливаюсь. Делаю два шага вперед и понимаю, что это просто зеркало...
Нет, не просто зеркало. В нем я с ужасом вижу Олесю. Она торжествующе смотрит на меня. Она победила. Я со стоном опускаюсь на пол. Она тоже опускается. Хочет заглянуть мне в глаза. И когда наши взгляды встречаются, на ее губах мучительно медленно появляется улыбка...
Я кричу. Я разбиваю ненавистное зеркало. Но уже поздно.