Балтин Александр Львович : другие произведения.

Тростник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   ТРОСТНИК
   Тростник...а в сердцевине мысль.
   Гудит, весьма тревожен ветер -
   Чьё напряженье сильных мышц
   Тростник узнал на этом свете.
  
   Моя действительность - тростник:
   Поющий, плачущий, дрожащий.
   Я к этой участи привык,
   Её считая настоящей.
  
   Другой не ведаю...а есть...
   Наверно, есть, должна быть! Это
   И беспокоит мысли. Ест
   Себя тростник под крышей света.
  
   Коль нечто ценное внутри -
   Неважно, что тогда снаружи.
   Неважно, что календари
   Метафизические стужи
  
   Сулят порою, если есть
   Мистическое содержанье
   В душе, как истинная весть,
   Как часть частички мирозданья.
  
   КИЕВСКИЕ КРАСКИ
   (стихотворение в прозе)
   Киев горел лаврскими главами, манил широким Крещатиком, и Днепр казался огромным, как море.
   Петлистые тени слоились по асфальту улиц; а Лавра угнетала величием детский, расплющенный советским атеизмом мозг.
   И - ужас пещер; не ведал, что в них; узкий спуск, и подземный, жутковатый лабиринт, в нишах которого гробы, гробы...
   Страх, заслонивший ныне картинки детского калейдоскопа...
  
  
  
   В ДУХЕ ПОДПОЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА...
   Дважды два четыре - пренесносно!
   Ферт стоит, упёрши руки в боки.
   И его лицо довольно плоско -
   Да, он прав. К чему тут экивоки.
  
   Да, он прав. От правды от подобной
   Сердце защемит - как скучно всё!
   Лучше луг, к тому ж весьма похожий
   На счастливый сон - дан всей красой.
  
   Лучше...я не знаю что...четыре,
   Дважды два...Мы втиснуты в квадрат.
   И никто уже как будто в мире
   Не откроет нам волшебный сад.
  
   * * *
   Причудливые формы современного
   Стрелкового оружья - фантастической
   Что ль фауны иль флоры представители?
   Вообще на свете очень мало ценного -
   Как вам такое вот открытие?
  
   Изогнутые ручки-позвоночники,
   И клювы, очень странно удлинённые.
   И дула чёрный блеск - циклопий глаз.
   В музее видел, а потрогать хочется.
   Давно я видел - вспомнилось сейчас.
  
   ТЕАТР ОБРАЗЦОВА
   На фасаде этого театра
   Привлекали сказочно часы.
   На зверей смотрел. - А можно завтра
   Мы придём опять? - И вот в усы
  
   Папа усмехался - Можно, можно.
   Волки, лисы - как я их любил.
   Детство, чьё мерцанье невозможно
   Радостно - насколько я забыл?
  
   ДВЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ
   1
   Ехали из Козельска, после достаточно живого осмотра города, посещения музея и проч. , от чего сегодня, 30 лет спустя в голове - лоскуты воспоминаний.
   Дядя, тётя и я, жадно глядевший в окно ветхого Москвичёнка на лентой мчащую зелень.
   Церковь мелькнула вдали, показалась весьма одинокой; церковь, естественно, росла, по мере приближения к ней. - Останови, - сказала тётя.
   Повязав голову платком, она посмотрела на меня, и я изъявил желание пойти с нею.
   Удивила обитая дерматином дверь; а маленькая иконка над нею показалась таинственно-пугающей.
   Тяжёлые тёмные воды расступились, принимая меня, крошечного, но в сердце просочился страх. Показалось - что-то сквозило в воздухе, связанное со смертью, с покойником; мерцали костры свечей, а иконы пестрели, как осенний лес.
   Можно ли быть религиозным вне церкви?
   Сегодня, 30 лет спустя, я кажусь себе именно таким.
  
   2
   Из Козельска ехали в Калугу -
   Забелела церковь вдалеке.
   Как силён Союз! На всю округу!
   И на тыщу их, в его руке
   Всё, что хошь!
   Сказала тётка дяде:
   -Ген, останови. Зайду. - И я
   Второклассник с двойками в тетради
   И со странным ощущеньем бытия
   С ней пошёл.
   И расступились воды
   Тёмные и приняли меня.
   Узловые правила свободы
   Сколь открылись?.. шаровые своды,
   И вся мощь небесного огня.
  
   АКУСТИКА
   Акустика пространства даст
   Мне ощущение такое -
   Лишь в состоянии покоя
   Услышать можно Божий глас.
  
   Акустика земных домов
   И помещений - это просто.
   Коль жизнь воспринимаешь остро
   Смягчит углы твои любовь.
  
   МАКСИМ ГРЕК ПРИБЫЛ В МОСКВУ
   Он смотрит на большие купола
   На фоне той лепной небесной сини,
   Что нам само дыхание дала,
   И жизнь, и мысли - перехлёсты линий.
   Сюда он из Афона прибыл для
   Точнейших переводов книг старинных.
   Сколь поражён сиянием Кремля,
   Проделав путь из трудных, очень длинных?
   Он ликование Тосканы зрел,
   Где всё столь красочно, всё истекает соком,
   И где искусства столь высок предел,
   Что быть уже не можно одиноким.
   Он византийский строгий знал уклад,
   И проповеди слышал Джироламо.
   А в проповедях - огнецветный ад
   Грозил распутникам. Кипела яма.
   Он книжник, постник, тих душой, и он,
   Таящий зёрна святости в себе,
   Пожалуй всё же предпочёл Афон
   Вот этим изменениям в судьбе.
  
   СТЯЖАТЕЛИ И НЕСТЯЖАТЕЛИ
   Нил прозрачной синевой речений
   Рушит страсть - владеть, владеть, владеть.
   Сколько же земель и насаждений
   Надо вам? - Иосиф же - Не сметь!
   Укрепляем воинство Христово.
   И громокипящий Вассиан
   Искры смысла чёрно-золотого
   Шлёт опять в стяжательский туман.
   Тяжело. Темно. Обитель неба
   Спор земной услышит или нет?
   На земле всё слишком ради хлеба -
   И на протяженье тысяч лет.
  
   ИТАЛЬЯНСКИЙ КИНЕМАТОГРАФ
   Умберто Д. Нашёл свою собаку,
   И грустная их встреча такова,
   Что зрителю ( не верю киномраку!)
   Всё ясно слишком, не нужны слова.
  
   Найдут велосипед? А я не знаю.
   Мелькает чёрно-белое кино,
   И души изменяет - ТАК мерцая,
   Что е поверишь, что всегда темно.
  
   Потом уж карнавалы смысловые
   Цветут, и одиночество в чести.
   И впечатленья эти шаровые
   Зажаты у судьбы моей в горсти.
  
   СМЕРТЬ АКТЁРА
   Умиравший сотни раз на сцене,
   Умирает ныне в жизни он.
   Суть актёрства - тема об измене
   Самому себе. Таков закон.
  
   Смерть игравший, что он знал о смерти?
   Чувствует дыхание её.
   Жизни хоть чуть-чуть ещё, поверьте!
   Хочется...глоток...ещё...ещё!
  
   Страшно, и в глазах мошка мелькает.
   Цепенеют руки. А лицо
   Бледность покрывает. И сжимает
   Сердце резко адово кольцо.
   * * *
   Моровой язвы страшней
   кочевники, идущие на оседлых.
   Тут можно услышать и плач камней.
   И стоны травы.
  
   Строивший зря - не пожить! -
   Падает со стрелою в горле.
   И плётки адские из воловьих жил
   Пляшут по чьим-то спинам.
  
   Обителей горних красоты
   Скорей убиенный, быть может, узрит
   Чем годов отведавший соты?
   Стоит ли долго жить?
  
   СЕМЕЙНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ
   Крутая лестница наверх,
   И цех пошивочный за дверью.
   Весёлый лысый человек
   Жене кричит - Да ну, не верю!
  
   Машинки, оверлоки тут,
   И вешалки, и зеркала,
   И кропотливо-нудный труд.
   Дела. Дела. Дела. Дела.
  
   Работают вдвоём - жена
   И муж. За окнами деревья.
   Зима бела. Черна она.
   И нету времени душевней.
  
   ТАБЛИЦЫ
   Таблицы, их скелеты костные,
   Их цифирки многоколосные
   Ты будешь видеть, если ты
   Не пожелаешь видеть райское
   Цветение земли, и радости
   Не разберёшь черты.
  
   Таблицы чёрные - всё вписано!
   И жизнь твоя легко нанизана
   На сумму цифровых пустот.
   Озёра же хрусталевидные,
   И дали неба голубиные,
   И летние закаты длинные -
   Всё проглядел ты, идиот.
  
   СТАРЫЙ ГАМСУН
   Стар и сед. И стены защищают
   От колючей ненависти, от
   Ярых патриотов, что кидают
   Книги на участок.
   Он живёт -
   И давно весьма - весьма богато.
   Нищета проела мозг - она
   Кропотлива, мускульно-сильна.
   В памяти уже замглились даты.
   Что его судить? Он трудно шёл.
   Благосостояние приятно.
   Классик. Это ведает глагол.
   Книги на участке. И отвратно
   Собственную участь сознавать
   Вот такою. Золото камина.
   Что же от заката ожидать?
   Северного?
   Охры и кармина.
  
   СОНЕЧКИН ОТЕЦ
   Он ласков был всегда - её
   Отец, папуля...Что же ныне?
   Глядит - как будто он в пустыне,
   И никого окрест. Ещё
  
   Он пить стал, и серьёзно пить.
   Что делать Сонечка не знает.
   Вдвоём давно привычно жить.
   Но с каждым днём она теряет
   Гроши спокойствия - она:
   Двадцатилетняя болтушка.
   Бутылка допита до дна,
   Пивная опустела кружка.
  
   И падает отец, она -
   Дотащит до кровати. Грустно.
   И плачет Сонечка, полна
   Непониманьем, данным густо...
  
   * * *
   Зверокосмат Нью-Йорк для ока русского.
   Успокоенья не даст для сердца грустного.
   Колонны тут, поди, найди...Зато
   Стекла гектары, километры, мили.
   Петляют и летят автомобили.
   И здесь ты и с мильонами никто.
  
   Переогромлено пространство!
   Пространства пышное убранство.
   Венки рождественские украшают двери.
   Гудзон синеет. Спинномозговою
   Мост видится натянутой струною.
   И облака играют с высотою -
   Где будем некогда, отдавши сердце вере.
  
   ГОРОД-МЕЧТА
   ...обязательно должен быть Вышний город - куда ведёт массивная, пугающая своим исполинским ростом лестница, со стёртыми ступенями, замшелая кое-где. И чтобы туда - в этот таинственный Верхоград вели массивные ворота - такие, проходя под аркой которых, представлял бы себе факела...
   Хребтовые массивы соборов, возникающих тут и там, с массою витых, осенние листья напоминающих, украшений, со святыми над входом - издалека похожими на причудливый излом горной породы безвестной масти..
   И там, в этих соборах - таинственный, густейший настой тишины; орган, украшенный чем-то, схожим с застывшей пеной, взмывы колонн, полумрак нефов...
   Город черепично-бюргерский, со стаями голубей, снимающихся с крыш, с улицами, мощёными мощными камнями; город, где время не имеет значения, и где прогулки, бесконечно петляющие и ветвящиеся, дают тебе ощущение счастья...
  
   * * *
   Школьников - фамилия его,
   И она карьере помещает.
   Старт по сути мало что решает -
   Школьников - чиновник. Ничего.
   Он из Достоевского изъят,
   И ему развратишко по сердцу.
   Он с подпольем. Кто же виноват.
   В сердце иль душе такая дверца -
   Отвори и поразишься - тьма!
   Школьников...Какое продвиженье?
   Лестница какая-то...зима,
   И мечтаний никаких ветвленье...
  
   * * *
   Город черепично-бюргерский,
   В переулках и проулках путаный.
   Черепично-голубиный город,
   Где старик любой в сравненье молод
   С тем собором, что меня морочит -
   Не напрасно, мыслю, между прочим.
   Ибо там, в соборе свет сквозящий,
   И витражно-пёстрый - настоящий!
   И орган украшен дивно.
   И не думай, что бесперспективна
   Жизнь, отсюда выйдя, и гуляя
   По проулкам, или поднимая
   Тело вверх по лестнице своё же.
   Город стар, а радует...до дрожи...
  
   ПОЭМА КУРЕНИЯ
   Не может жить без табака.
   Сжимает в пальцах сигарету,
  
   Её понюхает слегка...
   И улыбается сюжету -
  
   Сюжет курения его
   Общенья формой привлекает.
   Что дыму слава? Торжество?
   Он и понятий тех не знает.
  
   Дым седоват и сероват.
   Курильщик, сорок лет проживший,
   Достаточно страстей избывший
   В себе - но в этой виноват.
  
   Зажата в пальцах, говорит
   О чём-то важном сигарета.
   Всё дым! Но знаешь ли - мерзит
   Мысль зауряднейшая эта.
  
   В 14 ведь не курил,
   Попробовал впервые в двадцать.
   В себе попытка разобраться
   Потребует огромных сил.
  
   Курил и трубку - было то ж.
   Как табачок хорош голландский.
   А Беломор насколь хорош,
   Плебейский, ясно. Что не барский.
  
   У Звево помнится читал
   Он о курении когда-то.
   За сорок много ли узнал?
   Всё больше числа, где же даты?
  
   И снова курит человек
   Под сумеречный зимний свет.
  
  
  
  
   ВЫЗУ
   (стихотворение в прозе)
   Эстонское местечко Вызу - рыбацкая деревня, и аккуратные, бело-красные - мороженое с клубникой! - дачки.
   Синий-синий залив, лесная стена с острыми вырезами верхушек на другой стороне; отраженья деревьев в воде напоминает летучих мышей, висящих вниз головами.
   Мол, обородатевший зелёно-синими, мягкими водорослями.
   Гуляя, набрёл на строгую чёную церковь; кладбище возле неё напоминало обширное, чрезвычайно аккуратное помещение для хранения бытовых принадлежностей.
   Приземистые, широкоплечие памятники, линейно-ровные дорожки, а у входа - два чёрных ангела, вечно склонённых, вечно плачущих...
  
   ОТ МОСКВЫ ДО КАЛУГИ
   (стихотворение в прозе)
   От Москвы до Калуги - целое ожерелье городок - Нара, Обнинск, Малоярославец.
   Какие они?
   Сколько ни ездил, никогда не приходило в голову - вдруг, резко поднявшись, выйти из вагона, наугад, без чёткой цели, прогуляться по незнакомым улочкам, зайти в храм, пообедать в кафе...
   В определённом смысле сила воображения превосходит реальность, и уж во всяком случае компенсирует её недостатки.
   Проезжая Нару, всегда любовался собором - желтоватым, крепким, старинным, надеюсь; и, не смотря на свою массивность - будто парящим над городом, осеняющим его зыбким, синеватым, духовным светом...
  
   НОВЫЙ САТИРИКОН
   Возлежать на яростных пирах,
   И дроздами в тесте, кабаниной,
   Рыбой объедаться, пить вино...
  
   Из авто роскошного банкир
   Вышел у дверей шикарных банка.
   Был расстрелян, и к тому ж в упор.
  
   Сцепами скреплён какими мир?
   Зрим фасад, а какова изнанка?
   А изнанку редко видит взор.
  
   Те же животы, зады у нас,
   А мозги такими же остались?
   Будничность воспринимает как
   Данность, что одна, другой не будет.
  
   Нищие в помойках ищут пищу.
   А студенты отдыхают в Риме.
  
   Сам Сатирикон весьма мордат,
   Но его в реальности не видно.
   Ваза на столе. Былое лжёт.
   Аквинат, расписывавший ад,
   Ошибался всё ж, мы полагаем -
   Ибо много лучше райский мёд.
  
   Кладбище. Надгробья, а на них
   Буквы полустёртые, замшелость.
  
   Боль диктует хрипловатый стих.
   Прочитают - говорят: умелость.
  
   ИЗ БЕРГМАНА
   Матери кошмар приснился, дочь
   Услыхала крик. Сна больше нету.
   Быть бы уж скорее что ль рассвету!
   Разговоры могут ли помочь?
   Пианистка, знаменита мать.
   Интеллектуалка дочь - играет
   Роль, какую надлежит сыграть.
   Стержень фильма в бедный ум вонзает
   Острие своё...И, обвинив
   Мать во всех грехах, дочь торжествует.
   Будто и любовь и совесть миф,
   И одно страданье существует.
  
   Где-то едет рыцарь...был поход
   Долгим, пыльным, вял оруженосец.
   Рыцарь же в пути не первый год,
   И уже дороги не выносит.
   Смерть его ждала - не чтоб забрать,
   Чтоб с героем в шахматы сыграть.
  
   Где-то лето с Моникой! Фужер
   С пузырьками. Мариво усмешка.
   А важнее знаки тайных сфер,
   Нежели...
   Кто плачет безутешно?
  
   Ливень хлещет на цветы, они
   Будто бы актинии сегодня.
   Как душа в придонных глубях дни
   Восприемлет? Вряд ли превосходно.
   Как душа - терпением она
   Будет отшлифована, не будет?
  
   То, что человек - как смесь в сосуде,
   Вряд ли знает белая луна.
  
   ИЗОБРАЖЕНИЯ ДОСТОЕВСКОГО
   Смолоду - высокий чистый лоб,
   Взгляд порой как будто затуманен.
   Те дагерротипы будто мост
   В мир, который слишком многогранен.
  
   Вот сидит писатель у стола,
   Борода черна, а взгляд спокоен.
   Прошлое - в страданьях и мечтах,
   Изменить его никто не волен.
  
   Фотографий сумма объяснит
   Нечто, что роман не сможет, повесть.
   Лоб высокий. И всё глубже в нас
   В души входит взгляд, шлифуя совесть.
   * * *
   Поэзия живёт и дышит жизнью,
   А шутовство внутри стиха грешно.
   Эстрадность и фиглярство слишком лживы
   В поэзии - от них душе темно.
  
   Смешны филологические бредни:
   Конструкции искусственные строк.
   Коль ценятся - так значит из последних
   Настали времена. Грядёт итог.
  
   * * *
   Белеют спилы тополей,
   Стволы - как динозавров шеи.
   Иль каждый день - как род мишени
   Для темноты? Тревожно в ней.
  
   Клочкасто облака плывут
   И быстро - чёрные такие.
   И неизвестен их маршрут,
   И скорым ходом утомили
  
   Меня, глядящего на них,
   И ждущего потёмок скорых,
   Пока проходит коридором
   Каким-то мозга - новый стих.
  
   * * *
   Окно-картина. Чёткий стиль.
   Сколь реализм тут очевиден?
   Он всё-таки едва ль постыден,
   Коль созидает нашу быль.
  
   Дуб чётко дан - мазок умел,
   Для веток тушь бы...или всё же
   Надёжней масло? Да, похоже,
   Всё очень сочно в мире тел.
  
  
   Иль воздух почвой стал, хотя
   Прозрачной, а деревья - жилы
   Руды, чья сокровенность силы
   Даёт сознанью, не шутя?
  
   Окно - оно и есть окно.
   Дом, но на заднем плане, жёлтый.
   А зимний мир настолько жёсткий,
   Насколь понять тебе дано.
  
   ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА НА НЕРЛИ
   С неба спущен на лучах
   Храм - кристалл такого света,
   Что, всё кажется, зачах
   В нынешних сердцах - но это
   Только кажется - сердца
   Живы светом от основы.
   Храм великого венца
   Жизнь дарующего Слова.
  
   * * *
   Со светом быть, иль с темнотой -
   Иного не дано.
   Тотальный выбор, стержневой -
   Свет неба или дно.
  
   Варьянты выбора.
   Твой путь
   Определят они.
   Свет победит. Но часто жуть
   Окрашивает дни.
  
   * * *
   Избавьте женщину от мук
   И женщины не будет - взлёта
   Стремительных и точных рук,
   И голоса, где рвётся нота
   Любая привкусом разлук.
   Избавьте женщину от мук
   И возвеличьте королевной!
   Но пожеланье это - звук
   Пустой средь нашей жизни нервной.
  
   * * *
   В поэзии должно быть нечто
   Непостижимое умом.
   Она живёт златым зерном
   Ассоциаций - бесконечны...
   Или - намёком. Или тем,
   Что привкус неба вдруг даётся
   Тебе в просторе золотом
   Словесном - и смеётся солнце.
  
   КРОВОТОЧАЩИЙ СТИЛЬ
   Пульсирует открытой раной
   Душа - отсюда этот стиль -
   Кровоточащий, часто рваный,
   Едва ли признающий штиль.
  
   Но через эти волны боли
   Прорвётся к свету автор наш,
   Послушный только Высшей воле,
   Творящей сам земной пейзаж.
  
   * * *
   Не жалуйся! - судьба неповторима,
   Какая б ни была - она твоя.
   И пусть уходит время струйкой дыма -
   Ты всё ж изведал силу бытия.
  
   * * *
   Косточка от яблока валяется
   Под ногой... Не знаю толком я ещё,
   Что меня сегодня ждёт. Не зна...
   Косточка от яблока, и на
   Жёлтеньком линолеуме точно
   Кем-то вдруг поставленная точка.
  
   * * *
   Пухлый снег подчёркивает
   Дачное безлюдье.
   Небо скоро будет вовсе чёрное,
   Уж не обессудьте.
  
   Дачные участки, домики дощатые,
   Серые штакетники везде.
   Будто жизнь вот здесь весьма несчастная -
   Держится на ржавеньком гвозде.
  
   ШЛЕМ МАКЕДОНЦА
   Шлем золотой, а украшенья
   Витые, гребень шлема крут.
   Карбункул ярок, изумруд
   С ним рядом - тайное лученье.
  
   Надень сей шлем, и высота
   Наполнит ум безвестным светом.
   Коль сможешь вытерпеть при этом,
   Познаешь тайны - та и та
  
   Влечёт...Но Македонцу шлем
   Сдавил как будто мозг и сплющил.
   Царь закричал...и, точно, в сущем
   Он усомнился вместе с тем.
  
   ...нет ничего - ни стен вокруг,
   Ни войн, и власть не имеет смысла.
   И только золотые числа
   Творят нам непостижный круг.
  
   Что было далее с царём
   Не знают миф с календарём.
  
   ВОЛШЕБНАЯ МЕТАФИЗИКА
   Волшебной метафизики плоды
   Узнать своей действительность хочешь.
  
   В житейском попечении хлопочешь,
   Однако ты, заложник суеты.
  
   Волшебная! Где твой кристалл? Меня
   Влекут его непознанные свойства.
   При этом донимает беспокойство,
   Что не успею нечто в сфере дня.
  
   А если метафизика одна
   Всё, коль по сути разобрать? Не знаю.
   Сколь обретаю, столько же теряю,
   И середина явно не дана.
  
   ГОРОД И ДОМ
   Одна везёт двойную
   Коляску светло-синего колора.
   А у другой причёска!
   Существую,
   Чтоб удивляться, верно. Очень скоро
  
   Бульвар, каким иду, средь переулков
   Как будто растечётся, потеряется.
   А часто ль ныне праздная прогулка в
   Твоей судьбе случается?
  
   Домов так много! Дом один для тела.
   Для духа дом пространство - бесконечно.
   Реальность поражает вас умело,
   И заниматься этим будет вечно.
  
   Есть дом и город. И окрест - пейзажи.
   Вот на суку сидит ворона...или
   Мелькнула кошка - из окошка даже
   Не очень ясно - сны окрестно? Были?
  
   Но город больше дома, что понятно.
   Но дом - он сам по сути целый город.
   Паркет блестит янтарно и приятно.
   А ты...поди, пойми, насколько молод -
  
   Мне сорок. Это старость, но в начале,
   А может зрелость, я уже не знаю.
   И думаю о чём-то, опечален,
   Теряю больше, нежли обретаю...
  
   * * *
   Бодрствованье - то есть нет
   Сна, вплетённого в сюжет
   Яви - и она реальна.
   Сон фантомен? Сон скорей
   Посильней семи морей,
   Мистика его брутальна.
  
   Образы его свежи.
   И мерцают рубежи -
   Перейдёшь - обман затянет.
   Сон любим сновидцем. Да.
   Эта пёстрая среда -
   Где небесная вода
   Плаваньем огромным манит.
  
   * * *
   Мы знаем грозный аромат
   Грозы, обрушенной на сад,
   Звенящей, плачущей, ревущей.
   Мы знаем золотой закат,
   Дорогу темноте дающий.
  
   И солнечные города
   Мы изучаем иногда
   Своей тропой, своей судьбою.
   И то, что нам речёт вода
   Текучей силой ручьевою...
  
   Но как узнать последний код,
   Определяющий наш род?
   И с ним - окрестную реальность?
  
   Но если сад златой цветёт,
   Едва ль пугает инфернальность.
  
   ПАВЕЛ I
   С монет исчез имперский профиль,
   Ведь Павел в профиль - будто мопс.
   ...чиновник всё в трактире пропил,
   И жизнь сейчас - колючий ворс.
  
   Такой разброс - там император,
   А здесь чиновник-дуролом.
   В действительности каждый атом
   С другим союзен, и притом
  
   Не знаем как...
   На геликоне
   Играет Павел - он умён.
   Реформы бы провёл на троне
   Возможно он...
  
   Мальтийский рыцарь психопатом
   Не может быть. Однако - есть.
   Да, ясно - связан каждый атом
   С другим. Не очень-то и весть.
  
   Убийство Павла изменяет
   Хоть что-то в данности на чуть?
   От чёрных сил земля страдает.
   Иль свет свою скрывает суть?
  
   * * *
   Дед - борода лопатой - на каталке
   Везомый внуком, или кем - не знаю.
   Дед бодрый, а пейзаж окрестно жалкий:
   Я зиму ныне мало понимаю -
  
   Дождём сочится, снег клочкасто-грязный.
   Румяный дед, весёлый, показалось -
  
   Из тех, что до конца так с жизнью связан,
   Что сам к себе едва ль потерпит жалость.
  
   * * *
   Царицы эти русские...пышны -
   Хоть Анна, хоть Елизавета.
   Балы, пиры. Дела - видны
   Сколь чётко линии сюжета
   Сегодня? А, Екатерина?
   Какой золотоносный век.
   Дана истории картина
   Лишь так, как видит человек.
  
   * * *
   И выходить из дома страшно
   Тебе, паскалевский тростник!
   Тростник не ходит! Это башня
   Ассоциаций - я привык.
  
   И мыслишь часто непонятно,
   Тростник. Для самого себя.
   Тростник иль рана? Неприятно
   Страдать душою, ей скорбя.
  
   Ассоциации громоздки -
   Мир геометрии вокруг
   Такие дарит формы мозгу,
   Что так естественен испуг.
  
   И выходить из дома страшно
   Тебе, тростник, etc.
   Жизнь, понимаешь, вряд ли башня,
   И - точно знаешь - не игра.
  
   ГОСУДАРСТВО
   1
   Лапа тяжёлая, властная лапа,
   Слишком когтистая -
   Жертву свою терпеливейше тиская
   Действием лапа сыта или нет?
   Зверь - а в глазищах-то роскошь индийская -
   Чёрный адовый свет.
  
   Пасть гнилозубая, к чреву ведущая
   Плотью чужой
   Жадно насытится хочет,
   Жующая,
   Что ей угодно вообще.
   Смотрят глазищи - а кто ты такой,
   Ты - в этом сером плаще?
   Ты утверждаешь - поэт?
   Нет, ты ошибся - обед!
  
   А язычок-то наждачно-ячеист,
   Если зверина лизнёт
   Жить, как жилось ты уже не сумеешь -
   Содрана кожа твоя.
   Вот государство, чей вой слышу я -
   Жертвы зверина ждёт.
  
   2
   У государства славный аппетит -
   Ему от плоти в брюхе - не горчит.
  
   Оно готово к поеданью вечно.
   Сказать - оно весьма бесчеловечно?
  
   Да нет, его обыденный ранжир -
   Жрать, чтоб накапливать приятный жир.
  
   КИЕВСКИЙ РЫНОК XIX ВЕКА
   Цыганка пижону гадает,
   Тут линии грубо-просты.
   Люд нищий на хлеб собирает -
   Наесться мечта нищеты.
  
   Жизнь тут пестротой оглушает -
   Баранки и бублики! Их
   Объём, погляди, поражает.
   Еда объедает мой стих.
  
   Целительница из народа
   Декохт предлагает - возьмёшь?
   Торговая всюду порода,
   Слюна их - тягучая ложь.
  
   Жизнь даст вам взаймы? Не надейтесь.
   Над нами янтарны миры!
   А в воздухе дышат идеи с
   Отказом от нашей игры.
  
   Миров же хрустальных поболе,
   Чем пьющее-жующих людей.
   Былое насколь в нашей аоле?
   Цепь образов - или же дней?
  
   И Киев пойдёт для фантазий.
   И рынок обильно хорош.
   Реальность потом в новой фазе,
   Писать завершивши, найдёшь.
  
   * * *
   Размышленья об узлах
   Бытия...И я узнал
   Тяжесть их, литую плоть -
   Размышлений этих. Плот
   Мысли свяжет берега
   Бытия?
   Иль два шага
   Уж до бездны - чем полна
   Неизвестно, но - страшна.
  
   Размышлений об узлах
   Важных тяжесть я узнал.
  
  
  
   ФИЛЬМЫ
   В луже отражение окна -
   Маслом жёлтым с перекрестьем рамы.
   Фильм какой снимаешь ты, луна?
   Но смотреть, я полагаю, рано.
  
   Фильмов было много - старый Ланг,
   Иль Мурнау чем-то нас пугавший.
   Деньги даст сегодня жирный банк,
   Профит в будущем предугадавший.
  
   Бедный-бедный неореализм,
   Состраданье вызывавший в душах!
   Ныне сострадание - трюизм,
   И народ лишь зрелищам послушен.
  
   А комедий тех советских лад,
   Добрую энергию лучивший!
   Фильмы пересматривать я рад,
   Сорок лет уже почти проживший.
  
   Можно ими думаю лечить,
   Разные психозы и неврозы.
   Что луна снимает? Ибо жить
   Помогают и мечты и грёзы.
  
   МНИМЫЕ ЧИСЛА
   Мнимых чисел иллюзорный сад
   Допускает формулы прогулок.
   Космос математики богат.
   Голос же действительности гулок.
  
   Числа любят только тишину -
   В ней и вызревает гроздь созвучий -
   Чтоб не гибли в темноте паучьей
   Люди, осознав свою вину.
  
  
  
   Мнимость настоящего вполне
   Очевидна - утвержденье в пользу
   Слова, что сегодня не в цене.
  
   Представляю мнимых чисел Польшу,
   Францию, Италию, Китай.
   Сколь игра ума ценна вне смысла?..
  
   Расширяют, вероятно числа
   Мнимые наш ад, наш космос-рай...
  
   ЛЮТОВАНЬЕ ЮБИЛЕЯ
   С холодцом возились долго, с пирогами,
   Резали салаты, гусь поспел.
   Всё хватают жадными руками
   Гости. - Мне хурму, - кричит пострел.
  
   Разоренье пищевой твердыни -
   Вот что значит юбилей. Смурны
   Тут сидят хозяева - отныне
   Дни рожденья больше неважны.
  
   Всё однообразно. Пьёт хозяин
   Водку и коньяк, ещё вино.
   -Пей, гуляй! - И каждый мозг ошпарен
   Опьяненьем. Что там! Всё равно!
  
   Чёрное тут что-то прорастает -
   Стебли, лепестки их, каплет яд.
   Водки слишком явно не хватает.
   Пляска закипает - чистый ад.
  
   Нет! Нельзя иначе! Лихость, яма,
   В глубину её, в потьму провал.
   А когда-то так любила мама
   Парня, что на скатерть наблевал.
  
  
  
   * * *
   В лесопарке спущены пруды -
   Минус для окрестного пейзажа
   Зимнего - спокойного, и даже
   Умиротворённого - воды
   Нет и не замёрзло ничего.
   И почти пугают эти ямы.
   И зимы как будто вещество
   Тут искажено пределом яви.
  
   САД МИРА
   Сад мира пышно разведён -
   Он городами нам сияет,
   Лесами нежно даден он,
   И горы мощно сообщают
   Ему гармонию, воды -
   Она весьма разнообразна:
   Моря, озёра - сообразно
   Рельефу местности среда.
   Сад мира ощути в себе -
   Базары пёстрые, и церкви,
   И площадь в самом сердце, в центре
   Устройство городского...Цепи
   Материальности тебе
   Порой надоедают, но
   Сад интересен всё равно.
  
   * * *
   Тощают города зимой,
   Их краски поедает бездна -
   Которая всегда с тобой
всегда в душе, как рок железный,
  
   Как шаг тяжёлый, как тоска,
   И райского виденья милость.
   Цветёт моих фантазий жимолость,
   И бьёт отчаяния скат -
  
  
   Скат электрический...Вода
   Чернот, где звука не удержишь.
   Но если проржавеет стержень,
   Тогда что стоят города
  
   С библиотеками окрест,
   С церквями, тюрьмами и прочим.
   Портрет реальности закончен
   В миг всякий, и продолжен. Перст
  
   Упёрся чей-то...не в тебя ль?
   Во тьме качаются планеты.
   Зима в сознанье, в сердце лето.
   А облако как дирижабль -
  
   Видал, припомнится сейчас.
   Во тьме вершат планеты танец.
   Среди людей, как иностранец
   Тот, кто не спит, горит свеча,
  
   Горит свеча, растёт сонет,
   Иль триолет, не очень важно.
   Но ты уверен - правит свет,
   Всё остальное антураж, но
  
   Отчасти он играет роль,
   Какую - наш изведал од.
  
   * * *
   Сад мира у Ахилла на щите -
   Там хороводы в белых городах,
   И вверенные пышной красоте
   Большие храмы...(если голодал -
   Еда, как счастье высшее дано -
   Духовный голод будет пострашней).
   Вот щит Ахилла. По ночам темно,
   Но звёзды дарят золото идей.
   Приносят жертву в алтаре, и бог
   Задобрен будет этим, в общем строг.
   Вот щит Ахилла. Шаровая мощь
   Узора смерть грядущую таит.
  
   Узнать бы торжество священных рощ
   Заменой торжеству могильных плит.
  
   * * *
   На другой после выпивки день,
   Отоспавшись, н ждёт состоянья
   Шарового полёта - мерцанья
   Высоты неизвестной, и дел
   Забывает реальный объём.
   Полчаса состояние длится.
   И небесный (покажется) дом
   Для него отворится.
  
   РИЖСКИЕ МОМЕНТЫ
   1
   Тёмная таинственная Рига
   Вечером возможность вам даёт
   Позабыть действительность. И книга
   Прошлого раскрытой предстаёт.
  
   Домского собора чёрный очерк,
   Готики игольчатый массив.
   И в котомке переулка очень
   Много разных непонятных див.
  
   Выбери себе вон то и это.
   В канделябрах свечи догорят.
   Прозою сурового рассвета
   Будет - и не знаешь - сыт ли взгляд.
  
   2
   Исторический музей -
   Всё, как полагается.
   Мне монеты изо всей
   Данности понравятся.
   Доло я стою, гляжу -
   Кругляши массивны.
  
   Память детства, нахожу.
   Малоперспективна.
  
   3
   В соборе Домском в нишах
   Картины маслом, нефов полумрак.
   Органа никогда ещё не слышал.
   Я чуда жду, реальностью иссяк -
   В соборе сам настрой душевный ныне
   Меняется без мыслей о твердыне -
   откуда у ребёнка? Нет как нет.
   И вот орган подъемлет звуки к небу.
   И данности как будто больше нету
   С её набором скуки, дел и бед.
  
   ДИКАЯ ИСТОРИЯ
   Бухгалтер, жизнь его скудна,
   В тонах однообразно-серых
   Даётся и идёт она,
   Всегда в зануднейших пределах.
  
   Вот учреждение. Несёт
   Бухгалтер кактусы в горшке.
   И вдруг...встаёт он и поёт -
   И радость плещет в голове.
  
   Ну надо ж, голос у меня...
   С порога, дома он запел.
   Жена в восторге...И она,
   Забыв про сумму мелких дел,
  
   Болтает - впереди Милан,
   Нас ждёт Париж! Богатство! Ах!
   От болтовни в башке туман.
   Испортит всё дурёха, страх!
  
  
   Бухгалтер бьёт её ножом.
   Поёт захлёбываясь, рад.
   Вдруг телефон пронзает дом
   Раскатом золотых рулад.
  
   Приятель - в трубке пенье - Я,
   Кричит приятель - я певец!
   Изменится судьба моя,
   Я полагаю, наконец.
  
   А на постеле у него
   Зарезана лежит жена.
  
   Что Ионеско торжество
   И Беккетово волшебство,
   Когда абсурд вокруг меня.
  
   * * *
   Ларёк газетный не на столь уж бойком
   Местечке, тут с утра - расклад газет.
   Журналов пёстрый мир столь беспокойным
   Предстанет, но другого просто нет.
  
   Забравшись на коленях на прилавок
   Девчонка помогает разложить
   Все вороха мамаше...Верно, гладок,
   Банален день, какой дано прожить.
  
   Грядущее достаточно известно,
   Поскольку не меняется давно.
   Узнать поинтересней, если честно,
   Хоть что-то продавщицам не дано...
  
   УЖАС БЫТА
   Плоть быта поедает плоть людей.
   Некупленное может стать проблемой.
   Быт как нагромождение вещей
   Не зазвучит какой-то светлой темой.
  
   Да, любят те друг друга - отчего ж
   Такой накал нелепейшей разборки?
   Иль правда часто выглядит, как ложь?
   Стекло разбито, и остры осколки.
  
   Есть жизненная мудрость - не идти.
   На поводу у быта - ради света,
   И ради метафизики пути,
   Которой интересней, право, нету.
  
   * * *
   Всё равно, что посмертную маску снять
   С чувство, которое было сильно -
   Пытаться былое своё познать:
   Невозможно - убого ли, иль обильно.
   Подоплёку его никогда не поймёшь.
   Будь же сыт ощущением светлым - живёшь!
  
   * * *
   Чем путь сложнее, тем должно быть слаще
   И достиженье цели...Или цель
   На том пути лишь под ногою хрящик?
   И в сущности нет целей настоящих -
   Лишь небо где-то там, в конце?..
  
   РАЗНЫЕ БЕЗДНЫ
   1
   Чем наполнена? Клокочет бездна.
   Край её, обкусанный огнём.
   В смерти, знаю я. Когда-нибудь исчезну,
   В бездне не хочу притом.
  
   2
   Не смотрите в бездну низовую,
   А смотрите только в световую,
   Что над нами, что легко прозрачна,
   И сияние её столь однозначно.
  
  
   Ну а та, внизу клокочет,
   Всякое пожрать сердечко хочет.
   ...а не поддавайся...
  
   3
   Ходившему по краю бездны,
   Сколь страшно просто в жизни быть?
   Писать мастак, а в жизни бездарь,
   И снится...сорванная сныть...
  
   * * *
   Заныром часто называли
   Местечки разные в Москве -
   Откуда выйти подшофе
   Себе порою позволяли.
  
   Что подшофе! И на бровях
   Порою было выползали.
   Проблемы разные решали
   Во время пьянок. В пух и прах
   Громили, голос приглушив
   Советский строй, стихи читали.
   Полёт фантазий признавали
   Как лучший бытия порыв...
  
   * * *
   По линии трамвая, мимо
   Кубов различных зданий, чьи фасады
   По сути лица....всё в проулках мило.
   Он ищет здесь, что отыскать так надо!
   Он ищет детские места, какие
   Обрывками, в клочках тумана помнит.
   Кафе огнями блещет - золотые.
   Живущий опыт копит.
   Опыт копит...
   Когда его уже чрезмерно много,
   Охота сбросить...или выпить, или...
   Всё изменилось - здания, дороги,
   Места, какие некогда любили...
   ЗКЗАЛЬТАЦИЯ БЕЗДАРНОСТИ
   Пишет нечто. Экзальтация ничтожества.
   Зауряднейший рассказик мнит шедевром.
   Можно всё - завёл своё издательство,
   Свой журнал. Себя считает гением.
   Привечает серость, про любого
   Говорит - открытый автор мной.
   Экзальтация порочит слово -
   Ткёт покров обмана чернотой.
  
   ТРАКТОРЫ
   Мстя
   Гуттенбергу переписывает от руки
   Тексты, переплетает по собственному рецепту.
   Трактора реальности велики.
   Доверять же хочется не зиме, а лету.
  
   Заявлено стихотворение о тракторах,
   А не о стихах.
   Итак, трактора обрабатывают поля -
   Механика, анатомия тех машин.
   Всё ли стерпит земля?
   Мысли беспокоят не без причин.
  
   Видел как-то раз
   Трактор на окраине города -
   Старый, почти разбитый.
   О нём повести рассказ
   Пристало - на людскую бездарность сердитый.
  
   Тела тракторов велики.
   Колёса похожи ль на мышцы?
   (Мстя Гуттенбергу, какие мысли
   На бумагу сползут через ручку посредством руки?)
  
   Ревущие и гудящие трактора -
   Кошмар какой-то
   Приснился вчера,
   Причинив беспокойство.
  
   Труды на земле
   Нужны.
   А стихи умирают в столе -
   Никому не важны.
  
   МЕСТЬ
   Месть - холодное блюдо зла -
   Основное, а не закуска.
   Месть добром растворить искусно
   Слишком воля ничтожна. Дела...
  
   Месть испанская - кровь кипит,
   Итальянская много хлеще.
   Но вообще, знаешь, многие вещи
   К жизни снизят легко аппетит...
  
   ИЗ ФОЛКНЕРА
   Рельеф двора, где грязь вчерашняя
   Узором льда предстала ныне.
   Соседний дом с огнями - башня и
   Подобие земной твердыни.
  
   Из Фолкнера...а что из Фолкнера?
   Студент, весь день бродящий в городе?
   Страданий в сердце вбито сколько, а?
   Студент ведь молод. Жизнь проколота.
  
   Есть, верно, тип людей - с рождения
   Они обречены, философы.
   Юг Фолкнера. И знаешь мнения
   Природы нашей, нас отбросами
  
   Считающей, наверно. Холодно.
   И книги вас не согревают.
   И от духовного от голода
   Герой бессмысленно страдает...
  
  
   СОВЕТСКОЕ ДОБЫВАНИЕ КНИГ
   Прилавков толстое захватано стекло.
   Страницы книжные желты и часто ломки.
   "Бук" сам уютен, в нём светло.
   А море мозга рассекают мысли-лодки.
  
   У входа спекулянт знакомый ждёт.
   -Договоримся, коль трояк добавишь.
   Добавлен, и другой заказ грядёт.
   Никто не видит - что и как докажешь?
  
   Мишаня - он достанет всё, что хошь -
   Литпамятники или что постарше.
   И в пустоту официоза ложь
   Летит, свистя в тупые дудки фальши.
  
   ИГРА В ШЕКСПИРА
   С актёрами в харчевне пьёт
   Шекспир. Говядина отменна.
   Горчица здорово дерёт.
   Азарт переполняет вены.
   Тот, на бочонке - он Фальстаф,
   Он любит пироги и пиво,
   И в наслажденьях жизни прав -
   Всё ныне! Что нам перспектива.
   Шекспир не ведает, какой
   Завяжет, сочиняя, узел.
   Шумит харчевня - ой-ёй-ёй!
   Как будто растревожен улей.
   Сколь страшен Тауэр? Его
   Массив чернеет, снег мерцает.
   Шекспир по сути торжество
   Земное напрочь отвергает.
   Вчера писал, сегодня пьёт,
   Малага душу возвышает.
   Шекспир такую тайну знает,
   Какую вряд ли кто поймёт.
  
  
   * * *
   За десять лет не пожелтели
   Страницы книжицы моей.
   Года как листья облетели -
   Зима ли жизни мне милей?
  
   Той, первоизданной книжонки
   Страницы - странно как! - белы.
   Гляжу на них я напряжённо -
   Нелепы мне, едва ль милы.
  
   Зима уже иль только осень?
   Какой этап я прохожу?
   Не то - судьбой своей не очень
   Уже по сути дорожу...
  
   * * *
   Все вокруг играют,
   Ну а ты всерьёз.
   Как вороны грают!
   Как скрипит мороз!
  
   Как тоска порою
   Жмёт в ладонях...Ах!
   Я всерьёз, не скрою
   И пишу (дурак!),
  
   И реальность эту
   Принимаю - всю,
   Доверяя свету,
   И познав красу
  
   Света золотого -
   Утренний...дневной...
   Свет, сулящий слово,
   Навсегда со мной.
  
  
  
   * * *
   Дневник Петра Толстого лют в словах,
   Орнаментальна вязь их шаровая.
   Толстой, окрест реальность постигая.
   В небесных не нуждался кренделях.
  
   Писал он виртуозно о мощах,
   Богатством звуковым легко играя.
   Италия раскрылась, золотая,
   Где жителям почти не ведом страх.
  
   Толстой хитрец, шармёр, etc.
   Поездивший изрядно по Европе,
   События едва ль когда торопит,
   И чётко знает - жизнь не есть игра.
  
   Как всё по-русски...видит, мыслит он.
   Сверкают самоцветы мысли ярко.
   Собор, дворец, роскошнейшая арка,
   И русско-крепкий, расстегайный тон.
  
   * * *
   Всех что-то жалко мне - отца,
   Которого я вряд ли понял -
   Добился ли чего хотел
   Он в жизни?
   Новая орда -
   Осенние я вижу волны.
   И сам изрядно постарел.
  
   Всех что-то жалко - дядю - он
   Моим был крёстным, тётю жалко.
   Иль смерть и жизнь одно и то ж?
   Жизнь будто действие, а фон
   Огромный - вон дворец, вон арка,
   Вот небо - смерть - хошь иль не хошь.
  
  
  
   КРИЗИС СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА
   Всё сделанное кажется пустым,
   Ненужным никому, и сердце давит.
   Надеялся на что-то, был дурным,
   Сам говорит себе. Другим не станет
   От этого...
   Идущий белый снег.
   Овец стригут в пространстве неба что ли.
   Жизнь - жанр, вдруг понимает человек,
   Иначе не постичь все наши роли.
  
   Блеск ножа
   Убийца возник ниоткуда.
   Соткался ль из темноты?
   Страх жертвы - спасёт. Может, чудо?
   Блеск молнии. Гибнешь ты.
  
   О, это ужасно! И резко
   Мелькнул острием тонкий нож.
   Удар - это сколь интересно?
   Едва ли - ты просто умрёшь.
  
   Абстрактно, быть может, занятно...
   Абстрактно - удар ножа.
   Ты пишешь, в сознании пятна
   Темнот, смущена душа.
  
   * * *
   Всё материальное вполне
   Для миров духовных не в цене.
  
   Мы, вниз вовлечённые - в густую
   Эту матерьяльность шаровую,
  
   Не представим сущностей миры,
   Где свободны от земной игры
  
   Души, где не требуется вовсе
   Пищи и одежды. Это прописи.
  
   И когда окажешься вон там,
   Где не существует мелких драм,
  
   Убедишься в светозарной силе
   Душ, которые в телах носили.
  
   * * *
   Бакинские проулки тот же ритм
   Имеют, что проулки итальянские.
   Балкончики весьма присущи им
   Уютные, совсем-совсем не барские.
   Изломы переулков вверх и вниз
   Ведущих...Настоящее лучисто.
   А голубям всего милей карниз
   И небо, что лазурно-золотисто.
  
   * * *
   Тропинка во дворе замёрзла речкой -
   Речкой, ныне кажется, живой,
   Спящей, и как будни скоротечной,
   Вечной вряд ли. Но такой родной.
   Листья вмёрзли - вероятно, рыбы,
   Спят себе, а холодна вода.
   Так порой фантазии изгибы
   То дают, что не даёт среда.
  
   * * *
   В тусовочно-ярлычном мире
   Для чувств и мыслей места нет -
   Смотри поуже иль пошире:
   Силён в действительности бред.
  
   И бред взаимоотношений,
   И мрак творения кумиров,
   И яд каких-то частных мнений...
   Лжеорденов, псевдомундиров.
  
  
   Что остаётся? Верно, в угол
   Забиться, не мечтать о большем.
   Смотреть на явь из жизни кукол,
   Коль жизнь людей вести не можем.
  
   * * *
   Новогодняя ёлка в детстве
   Представлялась страной чудес.
   А сегодня нуждаешься в средстве
   Возвратить то сознание - без
   Ощущения чуда так плохо!
   Нити связей от шарика ко
   Космонавту - такая эпоха! -
   Ныне мне осознать не легко.
   Как гирлянды цветисто мерцают,
   Отвечаю дождю, серебру,
   Что течёт, по ветвям ниспадает -
   И на будущий год обещает
   Всю реальность доверить добру.
  
   ЗВЕРЬ ХВОРИ
   Зверь, который мает хворью,
   Языком меня лизнул.
   Зверя победи любовью
   К миру. Ты ж заснул.
   Без молитвы, без надежды:
   Просто - взял, заснул.
   Зверь, баюкающий нежно
   Психику твою,
   Обещает - не оставлю
   Я теперь тебя:
   Песенку спою такую -
   Задрожит судьба.
   Зверь, который хворь наводит...
   Нет, не победишь! -
   Жив же я покуда...вроде,
   Жив, зверина, слышь1
   Одолею я молитвой
   Жар твоих очей.
   И надеждой будто бритвой
   Полосну тебя!
   Не вздыхай же надо мною,
   Не роняй слюну -
   Не согнулся я от боли,
   Страх свой прокляну!
   И опять всё будет ясно:
   Зверь - он убежит.
   Доверять ему опасно -
   Страшен аппетит.
  
   * * *
   Соблазн употребленья слов старинных -
   Хворь, выя, длань и проч.
   Как будто новь - из областей рутинных:
   Чем современнее, тем глубже ночь.
  
   Но...оживит ли строчку то реченье?
   Иль всякая архаика смешна?
  
   Стихи - они порой как преступленье,
   Порой - как золотая глубина.
  
   МОСКОВСКИЙ СОНЕТ
   Переулков сретенских котомки
   Впечатленьями весьма полны.
   Старая Москва, твои потоки
   Движутся от синей глубины.
  
   Что бульвара лад, что переулка:
   Видишь основанье тишины.
   Дом любой - волшебная шкатулка,
   Музыку услышать мы должны.
  
   Нету оснований для печали.
   По Москве мы дивно погуляли.
   Завтра забредём на Чистаки.
   Прошлое реальнее "сегодня".
  
   Снега что же будет превосходней?
   Как его богатства велики!
  
   "ЗАЧЕМ"
   Иголки "зачем" остры -
   Они доведут до абсурда
   И эту минуту,
   И всех мечтаний костры.
  
   "Зачем" - чтобы долго жить,
   А долго жить - это "зачем"?
   Затем...но ответа нить
   Порвётся.
   Ответ совсем
   Неважен...Зачем вопрос
   "зачем" задавать?
   Простор
   Окрестно, и травки ворс,
   И солнце мой полнит взор.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"