Балтин Александр Львович : другие произведения.

Тропою Волхвов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   ТРОПОЮ ВОЛХВОВ
   Что видел один? Что изведал другой?
   А третьему что осветила звезда?
   Пустыню, покрытую снежной крупой?
   Могучие стены и в них города?..
  
   Пространство и время постичь до основ
   Мешают верблюды, попоны, тюки,
   Торгующий люд, чтущий чёрных богов,
   Какие от истины так далеки...
  
   Меняются виды, меняется шаг -
   Но город огромный является вновь.
   Владеет простором безжалостный шах,
   Ему недоступна людская любовь.
  
   И снова над миром немотствует храм,
   Но хлопотно веру чужую понять.
   Не золото жизнь застрахует от драм -
   Всего лишь уменье любить и прощать.
  
   Но снова морочит толпу шарлатан -
   Владыка смущённых и робких сердец.
   И истиной снова предстанет обман.
   И кто же обману положит конец?..
  
   Обильем товаров смущает базар,
   За ним разноцветно мелькают шатры.
   Купец предлагает отменный товар.
   Готовится пища. Дымятся костры.
  
   Факир в напряжении держит толпу,
   Глотая огонь, заклиная предмет.
   ...но вновь выходили волхвы на тропу,
   и верили ей, обещающей свет.
  
   И снова пылил и пестрел караван,
   Тюки отягчали верблюжьи бока.
  
   Чуть розовый утром клубился туман,
   Смущая не знавшего путь ездока.
  
   Кто знает, что правильно? Маг? Чародей?
   Глядящий на небо кудесник? Пророк?
   Кто может наставить заблудших людей?
   Не в адову бездну зовёт мистагог?
  
   Костры пастухов загорались во тьме,
   Пугала почти что бескрайняя ночь.
   ...вот призрак возник на соседнем холме,
   он манит - как будто способен помочь.
  
   А утром встречались в обилье стада,
   Бараны и овцы хранили тепло.
   А ночью опять появлялась звезда,
   И в душах волхвов становилось светло.
  
   Ведь только одна сокровенна тропа -
   За долгою ночью приходит рассвет.
   ...паломников снова шумела толпа,
   и город опять вовлекался в сюжет.
  
   Ворота. Охрана. Плебеи и знать.
   Чумазых детишек смешная игра.
   О, если позволено многое знать,
   То сердце проколет печали игла.
  
   Дорога вела в полутёмный вертеп,
   Он целью венчал знаменательный путь.
   ...грозит нарушением жизненных скреп
   тяжёлая ноша, бесстрастная суть...
  
   Над городом небо погаснет сейчас,
   Мелькают фигурки различных людей.
   Мир слишком огромен - не радует нас,
   Найдётся ли место для наших страстей?
  
  
   Добраться до цели дано не всегда.
   Волхвы потеряли достаточно сил.
   У старой пещеры погасла звезда,
   Но будущий свет возрожденье сулил.
  
   КРЕСТОНОСЕЦ
   Опустошённый, из похода
   Он возвращается домой.
   Его не радует природа,
   И ничего в стране родной.
   И раны ноют постоянно,
   И Гроб Господен не добыт.
   И то, что жив, ужасно странно...
   Но жив, однако, не убит.
  
   МАЛЕНЬКОЕ ЧУДО
   Распускается нежная верба
   Возле храма в введенскую ночь.
   Если в сердце отсутствует вера,
   То никто не сумеет помочь.
  
   Красноватые веточки могут
   Уничтожить любую печаль,
   Уничтожить любую тревогу,
   И открыть грандиозную даль.
  
   Не пугают лихие морозы,
   Снегопад не пугает ничуть,
   Ибо малые метаморфозы
   Обнажают великую суть.
  
   СИСТЕМА ИКС
   Кровеносною суть системы
   Предстаёт многоствольный орган.
   Рёбра сводов - звучание темы,
   Где едва ли возможен изъян.
  
  
  
   Агрессивная стрельчатость может
   Уничтожить сердечный порыв.
   Полумрак подсознанье тревожит -
   Видишь неф, обещающий миф.
  
   ...обнажённый скелет, сочлененья
   позвонков, состыковка хрящей...
   Свет струится, ища отраженья
   В тёмной бездне страстей и идей.
  
   Витражи просветили рентгеном
   Слишком мощный свинцовый каркас.
   Концентрат христианской Вселенной
   Не нуждается в сумме прикрас.
  
   Ибо остов стремится наружу -
   Прорастает защитный хитин.
   И незримые прошлые души
   Выплывают из тёмных глубин.
  
   Человек до основы разрезан,
   До соцветий - и нервов и жил,
   До струящего кровью железа,
   До узлов средоточия сил...
  
   ...завернут, спеленают звучаньем,
   словно в складки сложнейших одежд...
   ...оглушат сокровенным молчаньем,
   обозначив тяжёлый рубеж...
  
   ...чтоб, присутствуя в мощном пределе,
   замыкался как мыслящий свод.
   И не помнил, не думал о теле
   В сильном сжатии высших забот.
  
  
  
  
  
   У ПАМЯТНИКА ДОСТОЕВСКОМУ ВОЗЛЕ
   ГОС. БИБЛИОТЕКИ
   Кубы громоздки, грандиозно зданье
   Библиотеки, лестницы её!
   Москвы что ль сердце тут, а кровь - движенье,
   Его не перечислить - всё мерцанье
   Его! Нюансы новые, ещё.
   Машин довольно пёстрое скопленье.
  
   Сидящий Достоевский чёрный сгорблен,
   Сутул. Лучи стекают по фигуре.
   Его, и напряжённый взгляд как будто
   Пространство изучает, раз подробен
   Мир внешний - что сказать нам о структуре?
   Бесчисленные жизни атрибуты.
  
   Всё те же страсти, новых не находим,
   Душевные страданья посложнее
   За век прошедший стали, вероятно.
   Всё в тех же дебрях бродим, бродим, бродим.
   Век предложил кошмарные идеи.
   Жизнь отрицает, знаем, ход обратно.
  
   Надеждой живы, в прагматизм, как в ёмкость
   С горячим жидким воском мы попали.
   В библиотеке миллионы книг.
   О, инкунабул устрашит огромность.
   Незримые не ценим вертикали,
   Горизонталей выучив язык.
  
   Пространство давит. Сгорблен Достоевский.
   Сел голубь на плечо ему. Народ
   Течёт как пульпа. От потьмы паучьей,
   Что избавляет? Высверк мысли дерзкой?
   Иль кротость и к молитве поворот
   От данности своей - тупой, ползучей?
  
  
  
   КАК ЯСТРЕБ
   Воздух под крыльями птиц упруг,
   Расстоянье до бездны всегда велико.
   Птицам не нужен хлеб или спасательный круг,
   Им без надобности одежда или же молоко.
  
   Воробьи - вот низинный слой бытия,
   Но занятны их игры тебе, поди.
   Но когда наблюдатель всего лишь я,
   То волнуют небесные тайны пути.
  
   А путей не вижу - простор и простор,
   Золотая, лепная, высокая синь -
   В ней запутаться вряд ли сумеет взор.
   Небо лучше гор или дальних пустынь.
  
   Ну а голуби или, допустим, стрижи
   Всё ж повыше помянутых мной воробьёв.
   А кусты внизу как большие ежи,
   А ежам не надобно наших слов.
  
   Ну а ястреб? Над городом ястреб? - где?
   Вот лоскут фантазии - ястреб! Высь!
   Он стремится, верно, к далёкой звезде,
   Той, где души многих умерших сошлись.
  
   Он стремится выше, а воздух упруг.
   Что же видит хитро устроенный глаз?
   Видит он деревню, зелёный луг,
   Сумму крохотных домиков видит сейчас.
  
   Может видит белку, а может лису -
   Краем дан синеющий тёмный лес.
   В ястребином что отразится глазу?
   Дробный мир, едва ли игра чудес.
  
   На крыло упав, продолжает путь,
   Но его сбивает воздушный поток.
  
   Сердце очень плотно впечатано в грудь.
   На высотах ястреб, как я, одинок.
  
   Слышишь, ястреб, я - такой же как ты!
   Хоть не хищник, высоты мне то ж близки.
   Точка ястреба в небе, огонь мечты
   Интересней, чем линии вашей руки.
  
   Или нет возврата уже назад?
   Или воздух затянет будто волна?
   Но погибнуть в воздухе будет рад
   Сильный ястреб, ведь жизнь всё равно одна!
  
   Надо с блеском её завершить! Блестят
   Волокнисто лучи, солнце близко уже.
   За пределами трёх измерений - ад,
   Но и рай, понятно это душе.
  
   Высоко. И сейчас перейдёт
   За черту нам привычной данности он.
   И иную жизнь в синеве обретёт,
   В шумном плеске едва ль представимых волн.
  
   Завершится полёт? Никогда, никогда.
   Просто лето уходит, и гаснет мир.
   За сквоженье полёта отдам - иногда
   Полагаю и жизнь земную - за миг.
  
   ПАДЕНИЕ ИКАРА
   Лёгкость перьев обернулась тяжкой
   Парой крыльев. Сколь надёжен воск?
   Город ниже, нищий вон с дворняжкой,
   Башни, храмы, замирает мозг.
  
   Славный круг полёта, воздух синий,
   Как прозрачен он, и как упруг.
   Правильное сочетанье линий
   Расширяет нам полёта круг.
  
   Море синевой внизу играет,
   Вон плывёт трирема, тяжела.
   И Икар к полёту привыкает.
   Траектория его светла.
  
   Вон дельфинья, ласково блистает,
   Силою мерцает мне волна.
   Выше, выше вновь Икар взлетает.
   Скоро лопнет жизнь, её струна.
  
   Пахарь видит, как летит со свистом
   Тело, увеличиваясь, вниз.
   В воздухе, прозрачном и лучистом,
крик, в котором боль и страх сошлись.
  
   АКВАРИУМ
   Замедленные плавные движенья.
   Скалярий треугольники плывут.
   А заросли! Прям целые деревья
   В аквариумной тишине растут.
  
   Вода вообще - альтернативный воздух,
   Чем плавники не крылья? В свой черёд
   Из зарослей травы - смотри-ка, грозный!
   Краснея, меченосец промелькнёт.
  
   Обследует довольно деловито
   Слой донный сомик маленький, усат.
   И лупоглазо - но едва ль сердито -
   Большие телескопы в нас глядят.
  
   Ах. Их глаза бессмысленны по сути,
   Но плавные движения милы.
   Вода как пласт. Со дна же струйки мути -
   Всё тот же сомик бередит углы.
  
   Улитки без движения на стёклах
   Застынут. Мускул-панцирь. Это жизнь?
  
   В струении травы, в её волокнах
   Не обнаружишь заскорузлой лжи.
  
   Подводный грот. И шустрые неоны -
   Гляди-ка, как фонарики горят.
   Летая - им известны их законы -
   Огнями, друг, с тобою говорят.
  
   Кораблик затонувший рядом с гротом,
   Скаляриям не интересен он.
   И тишина царит вон в том подводном
   Пределе. Тишина. Уютный сон.
  
   Ах, тишина какая! Мне б такую
   Хоть ненадолго вдвинуть в бедный ум,
   Где мыслей рвань...зачем я существую?
   Зачем?зачем? смущает пёстрый шум.
  
   РАЗБОР СТИХОВ
   Из тела, кропотливо и пристрастно,
   Вытягивают жилы - ну держись!
   Ужасна боль, и совершенно ясно,
   Что очень скоро прекратится жизнь.
  
   Да, разлетится в брызги чудо жизни,
   В кровавые ошмётки естества.
   Вот так разборы все - фальшиво-лживы,
   И тени не оставят волшебства.
  
   * * *
   Всё повторимо. То и это
   Во все сверкало времена -
   Любовь, игра иллюзий, лето...
   Неповторима смерть одна.
  
   Её наличие пророчит
   Великолепные сады.
   Познать их сердцем всякий хочет,
   Но...будешь ли достоин ты?
   ХУДОЖНИК С. ЧЕРКАСОВ
   Я живопись Черкасова стремлюсь
   Понять до сокровенной самой тайны.
   Стремленье совершенно не случайно:
   Картины вижу - чище становлюсь.
  
   Полотна белой силою сквозят,
   Сплетаются серебряные нити.
   Владивосток, чьи виды поразят,
   Становится событием событий.
  
   Трамвай так одинок! Ну а дома
   В стекле сознанья нежно отразились.
   Ветвистый рай деревьев, где весьма
   Реальна к нам небес прозрачных милость.
  
   Край света из Москвы - Владивосток!
   И вот такое мощное свеченье,
   Такая прелесть живописных строк!
   И пойманная бабочка мгновенья.
  
   Маяк и пристань, дворик и забор.
   Мелодия пронзительной прогулки.
   И, кажется, воспринимает взор
   Мир счастья, где ни боли нет, ни муки.
  
   ЭПИТАФИЯ НЕИЗВЕСТНОМУ
Лежит здесь тот, кто прожил краткий миг,
   Да только мига не заметил мир.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЗАМЕТКИ ЭСКАПИСТА
   Освещают фары машины подъезд,
   И он прозрачно желтеет, как старый аквариум.
   Я давно утомлён панорамой двора -
   Суммой скучных ландшафтов и мест!
   Как с подругой со скукою вместе чай покрепче завариваем.
  
   Я стоял только что на балконе, курил,
   Пальцами неосознанно касался перил -
   Барабанил мелодию что
   Внутренней боли?
  
   Выпит чай.
   Детали двора помнятся наизусть.
   Ворона в скрещении веток
   Будто кусочек текста, навеивающий грусть.
   Огни фонарей - будто вырваться чают из клеток
   Своих ореолов! - и пусть!
  
   Эскапизм -
   Это желание спрятаться от реальнейшей яви.
   Для меня и кусты - начертанья заглавий -
   Только книги вот эти прочесть не даёт мне
   Банальная жизнь.
  
   В матерьяльность, как в олово жидкое, мир погружают
   Неизвестные силы сильней и сильней.
   Варианты какие тебе оставляют
   Суммы дней, и нелепых страстей, и кошмарных идей?
  
   И отсюда идёт эскапизм,
   И с действительностью конфликт.
  
   И луна, появившись над городом из
   Неизвестных глубин неподвижно плывёт
   В неизвестные сферы -
   Прекрасная рыба-реликт.
  
  
   БРОДСКИЙ В ВЕНЕЦИИ
   Вот он проходит первый раз
   Мостом - донельзя очарован
   Его ажурною резьбой.
   Сан-Марко обещает рай,
   Какой быть может истолкован
   Не человеком, так судьбой.
  
   Взлетают голуби, они
   Кругом белеют и сереют.
   И воздух ими нежно реет.
   А вечером горят огни,
   Их отражения сумеют
   Каналы изломать. А дни
  
   Ломать умеют жизни, но
   Пока светло. Стоят палаццо,
   В их сундуках условно дно,
   В тех сундуках одно богатство.
   Лепные окна. А вино
   Всегда приятно - может статься,
   Что строчку породит оно.
  
   Вот шеи гондол-лебедей,
   И лакированные блики
   В бортах играют, многолики.
   И человек среди людей
   Идёт, и вспоминает книги
   Свои, чужие, свет идей.
  
   И снова мост. Сереет свет.
   Вот вапоретто, тьма народу.
   Любой кончается сюжет,
   Любой сюжет уходит в воду.
   Она - след вечности. А нет -
   Ей всё известно про свободу.
  
  
  
   Вон Сан-Микеле. Далеко.
   Грядущее насколь занятно?
   А из Венеции легко
   Иль нет домой уплыть, обратно?
   Что там успех? Важней - успеть!
   Важней Венецию воспеть:
   Аккорды звуков, ритмов, линий,
   Весьма разнообразных тут -
   Где твой закончится маршрут
   Поэт, изведавший абсурд
   И славу в дозе очень сильной.
  
   МОЛИТВА СЕРАФИМА САРОВСКОГО
   Призри, Господь, на сих людей,
   Меня грабительством настигших!
   Избавь их души от страстей
   И будущих и даже бывших!
  
   Ведь навсегда воскрес Христос,
   Христос воистину воскресе!
   И воздух сам душистей роз,
   И слышу музыку небес я.
  
   И слаще мёда благодать,
   Она питательнее млека.
   Как можно в бытии роптать?
   Смири гордыню человека!
  
   И кротко мишка подойдёт,
   Ворчит потешно брат мой меньший.
   Всё славой Божию живёт,
   И Божьей ласкою - нежнейшей.
  
   Объедини же все сердца
   В одно вселенское звучанье!
   Сияет жизнь! Ей нет конца,
   Так велико её сиянье.
  
  
   * * *
   Небо. Зимний вечер. Глубина
   Вместе с мощью - посильней Гомера.
   Небом усечённая луна.
   Облако мутнеет. Атмосфера
  
   Мистики. Две звёздочки глядят
   На двора различные детали.
   Тихо-тихо тополя стоят,
   Подчиняясь общей вертикали.
  
   * * *
   На рукомойнике твоём
   Позеленела медь.
   Рассохся сильно дачный дом.
   Как страшно умереть!
  
   Роса блестит, свет утра дан
   Нежнее слов любых.
   За суммой крон увидишь даль
   Из ряда золотых.
  
   Легко в сознании твоём
   Певучий стих звенит.
   А что рассохся дачный дом -
   Так век его велит.
  
   ЛАГУНА
   Лагуна в серебре тумана
   Мерцает серою водой.
   А в пансионе окаянно
   Ты пьёшь сегодня сам с собой.
  
   С лимоном граппа очищает
   Мозги от скуки и тоски -
   Ведь их бациллы помешают
   Воспринимать тебе стихи.
  
  
   А в холле клерк оставил папку,
   Чтоб передали в номер пять.
   Старуха вяжет в кресле. Лапку
   Умеет псинка подавать.
  
   Забавная такая псина,
   Принадлежащая портье -
   Похоронил недавно сына -
   Что думает о бытие?
  
   Лагуна. Взгляд в окно. Жемчужным
   Туман теперь глядится. Я
   Мечтаньем - лучший вид оружья -
   Давно владею. Или яд
  
   Мечта любая, коль по сути?
   Сама Венеция - триумф,
   Перед которым ум пасует,
   Красоты потрясают ум.
  
   Вот лодка - и она примстится
   Лагуны сердцем. Слышишь пульс?
   Хотелось граппой насладиться.
   А телевизор...где же пульт?..
  
   Зачем включать? И не включаю.
   Гляжу в окно.
   И постепенно постигаю
   Лишь то, что мне постичь дано.
  
   БОЛГАРИЯ ДЕТСТВА
   Под Софией дача, где пласты
   Зелени, рельеф двора неровен.
   Дом из камня - это лучше брёвен,
   Так считаешь восьмилетний ты.
  
   Над кроватью - дорогой ковёр,
   А на нём темнеют пистолеты.
  
   Но для впечатлений хватит лета.
   Церковь растревожит детский взор.
  
   (Ведь Союз нам роздал атеизм
   черезмерно щедро, с лютой злостью.)
   В маленькой Болгарии мы гости
   С мамой, замечательный туризм.
  
   Под платаном грубый стол накрыт,
   Дед опять о чём-то повествует.
   Он словами жизнь свою рисует -
   Морок бытия, куда там быт!
  
   Дед - но очень ласково зовём -
   Был кадетом и бежал от бури,
   И осел в Болгарии. Прищуря
   Глаз речёт о чём-то о морском.
  
   Были после в Рилах, красный цвет
   Черепицы в зелени я помню.
   А в Несебре золотые волны,
   Лабиринт - вот города сюжет.
  
   По воспоминаниям брожу,
   В современность выхода не вижу.
   И картинку каждую, как вишню
   Сладкой равно сочной нахожу.
  
   * * *
   Очарование и боль
   Предместий тех провинциальных,
   Где жизнь из области банальных
   Всегда предложит вам юдоль.
  
   Где резко выскользнет река
   Из-под моста, блеснёт, петляя.
   Где спят прошедшие века,
   Секретов нам не открывая.
  
   Где ветхие дома милы,
   Коль не живёшь в них постоянно.
   А вдруг подобные углы
   Не осиянны - окаянны?
  
   И всё же есть оно везде -
   Очарованье тихой жизни.
   И отражается в воде
   Луч солнца, данного отчизне.
  
   * * *
   Глубина пасхальной ночи!
   Звёзд на небе не видать.
   Тайный свет вливает в очи
   Золотую благодать.
  
   Храмы изнутри сияют,
   Служба долгая идёт.
   Люди мерно совершают
   Крестный ход.
  
   Очищаются ли души,
   Если эта глубина
   Для дальнейшей жизни суши
   Вестью ночи нам дана?
  
   Свет и радость. И пшеница
   Духа всходит в оный час.
   Нужно к свету прислониться,
   Чтобы он от смерти спас.
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"