Ходжелл Пэт. God Stalk - Поступь Бога

Пэт Ходжелл

Поступь Бога

Advance Reader Copy

God Stalk

P. C. Hodgell

This is a work of fiction. All the characters and events portrayed in this book are fictional, and any resemblance to real people or incidents is purely coincidental.

GOD STALK:Copyright No 1982 by P. C. Hodgell

Paper versions are available from

Meisha Merlin Publishing Inc.

ISBN 10: 0-425-06079-9

Cover art by P. C. Hodgell

First Baen ebook, April 2007

Содержание

Майку

С Любовью и Благодарностью

Основные персонажи

Прошлые и Настоящие

В Кенцирате

Джейм: наша героиня; Тори: брат-близнец Джейм; Маркарн (Марк) из Восточного Кеншолда: друг Джейм, пожилой кендар; Иштар: жрец хайборн Трёхликого Бога в Тай-Тестигоне; Анар: бывший наставник Джейм, летописец и младший брат Иштара; Гант Серый лорд: Гант из Норфов, бывший Верховный Лорд Кенцирата, вынужденный отправиться в изгнание и предположительно умерший при переходе через Чёрноскалье [Ebenbane]; Торисен Чёрный Лорд: сын Ганта Герридон, Мастер Норф: архипредатель, который, около 3,000 лет тому назад, продался Тёмному Порогу [Perimal Darkling] в обмен на бессмертие; Джеймсиль Плетущая Мечты: сестра и консорт Герридона; Антробар: летописец, который скопировал ту часть Книги в Белом Переплёте, которую Кенцират использовал, чтобы добраться до Ратиллиена.

В Рес-аБ'Тирре

Тубан: хозяин; Аберния: его жена; Клеппетти: Вдова Клеппетания, повариха и домоправительница; Ротан: племянник и наследник Тубана; Гилли: младший кузен Ротана, конюх и музыкант трактира; Танисшент: танцовщица; Китра сен Тензи: служанка, ранее служившая в Тверрдыне; Сарт Девятипалый: стражник.

Из Тверрди Небесной [Skyrr]

Марплет сен Тенко: владелец трактира Тверрдыня [Skynman]; Нигген: его сын; Bortis: горный разбойник на содержании Марплета, изредка любовник Танисшент; Харр сен Тенко: представитель Тверрди в управляющем совете Тай-Тестигона (Пяти), политический конкурент Аррибека сен Тензи, зять Марплета; Аррибек сен Тензи: Архигон или правитель Тверрди.

Из Металондара

Король Селлик XXI: король; Принц Озимарден: кузин Селлика, владелец Эдор Тулиг (Башни Демонов); Тулиг-Ша: ручной демон Озимардена, который служит стражем Эдор Тулиг.

В Облачном Королевстве

Принц Данделло: наследник Облачного Трона; Воробей: один из его спутников-помощников.

В Храмовом Округе

Далиссар: кендар, ставший солнечным богом Нового Пантеона; отец Мендалиса и приемный отец Далли; Горго Плачущий: прежде, дождевой бог Старого Пантеона, а теперь бог стенаний Нового; Балдан: верховный жрец Горго; Абарраден: богиня плодородия Старого Пантеона, чьи глаза похитил Писака.

В Воровской Гильдии

Свято-Слад: Сирдан или глава Гильдии; Цукат: его внук; Отрава: его воспитанник; Висельник: вор, мечтающий стать человеком Отравы; Писака: старший брат Свято-Слада, учитель Джейм; Мендалис: лидер Новой Волны, соперник Свято-Слада; Далли: его полубрат; Пролаза: его мастер-вор Галишан: мастер Района Рукавов Тенеты, любовник Мелиссанды; Смеляк: подмастерье; Непуть: ученик; Огрызок: подмастерье из Нижнего Города; Штопка: его сестра; Дубяк: прежний соперник Свято-Слада, первая жертва Теневого вора; Теневой (Призрачный) Вор: временно отделённая от тела душа, используемая Свято-Сладом в качестве демона-убийцы; Мелиссанда: знаменитая куртизанка.

Карты

0x01 graphic

КНИГА I Клочья Сумрака

Глава 1 Прочь из Призрачных Земель

КРУТЫЕ ХОЛМЫ КАТИЛИСЬ к луне склонами прижатой ветром травы, переходили в острые гребни и срывались вниз в переплетение колючих теней. И снова вверх, и снова вниз, всё снова и снова, и вот уже одни лишь зудящие мышцы позволяли различать подъемы и спуски, взлеты и падения. Где-то над головой пронеслась ночная птица. Джейм попыталась её рассмотреть, с завистью думая о всех, у кого есть крылья. Пару мгновений силуэт птицы был отчетливо виден на фоне посеребренных луной облаков, но затем его поглотила западная стена гор. Каким же близким казалось Чёрноскалье [Ebonbane] на исходе ночи! Хребет угрожающе нависал над девушкой, бескрайняя масса, заполняющая собой полнеба, гасящая звёзды. Две недели пеших переходов наконец-то вывели её из Призрачных Земель [Haunted Lands] в эти предгорья, но легче от этого не стало. Чистая земля или же нет, она все еще оставалась дикой глухоманью. А что ей сейчас было нужно, так это цивилизация -- хотя бы даже просто пастушья хижина -- но хоть что-то, и поскорее.

Сзади перекликались тонкие, высокие голоса. Джейм затаила дыхание и прислушалась, считая. Семеро. Одержимые духами мертвецы мерлонги [haunts] снова взяли её след.

Она изготовилась бежать, но затем заставила свои изнурённые мышцы расслабиться. Спешка только ослабит её. К тому же, они, похоже, держали дистанцию, что было довольно странным после стольких дней яростного преследования. Быть может ей всё-таки встретиться с ними лицом к лицу? Они чертовски широко развернулись, представляя собой заманчивые цели для их раненной жертвы . . . а, чего ради убивать то, что и так уже давно мертво? Лучше сделать ещё одну последнюю попытку выжить, думала Джейм, карабкаясь по очередному склону. Если бы только ей удалось добраться до убежища прежде, чем она окончательно выдохнется, и они настигнут её.

Затем, внезапно, ей открылся город.

Джейм поражённо уставилась на него с верхушки холма, с трудом веря своим собственным глазам. Он раскинулся далеко под ней, изгибаясь в долине предгорий, уходящих на юго-восток. Даже с такого расстояния он выглядел огромным. Внешнее кольцо его двойной городской стены растянулось на мили от края до края; а внутреннее, казалось, было готово лопнуть под напором наполняющих его зданий. Серый и молчаливый, он лежал между горами и равниной, каменный город, залитый холодным светом луны, казавшийся скорее творением силы природы, чем рук человеческих.

- Тай-Тестигон! - выдохнула Джейм.

За её спиной снова скорбно завыли, а затем звуки растворились в ночи. В наступившей тишине робко зачирикал сверчок, затем ещё и ещё. Мерлонги убрались прочь. Еще бы, ведь город так близко, подумала Джейм, потирая перевязанное предплечье. В погоне за ней они вышли далеко за пределы своей территории, притянутые запахом крови. Она вздрогнула, вспоминая их первую встречу в Призрачных Землях, в холмах у горящего замка. Ошеломлённая огнём и дымом, она обернулась и обнаружила за собой некую тёмную фигуру. На одно радостное мгновение она поверила, что это был Тори. Но тут же оказалась сбита с ног мерзкой тварью, зловонно дышащей ей в прямо лицо . . .

Джейм посмотрела на свои руки, на длинные, тонкие пальцы, на изорванные в клочья перчатки. Все её белоснежные, как слоновая кость, ногти были сейчас на одном уровне с кожей, их острия лишь едва загибались за кончики пальцев. Они выглядят почти что нормальными, подумала она с горечью. Трое знают, что подумал тот одержимый, когда эти же самые ноготки, полностью выпущенные, начали рвать на части гниющую плоть его лица.

Конечно, это не то, чем можно было остановить этих тварей надолго. Даже убей она их - в Призрачных Землях ничто не остается мёртвым навечно, и точно также, невозможно жить здесь без защиты и не превращаться во что-то подобное, как изменились мерлонги, когда-то обычные люди. Это было проклятием, которое обрушилось на эту область по вине Кенцирата, народа самой Джейм, когда основная его масса откочевала отсюда много лет тому назад. Не поддерживаемый более ничьей волей, Барьер между Ратиллиеном и Тенями слабел. Тёмный Порог [Perimal Darkling], древнейший из врагов, вгрызался теперь в края пока ещё другого мира, отравляя землю, высасывая здоровье из воздуха. И всё же, всё было бы намного хуже, если бы горстка защитников кенцир всё-таки не осталась, подумала Джейм; большая беда, что все они теперь мертвы, а она, самая юная и последняя, всё ещё очень не скоро выберется отсюда.

Или, возможно, недостаточно скоро. Хотя Призрачные Земли были уже позади, она даже сейчас чувствовала их злой росток в своей перевязанной руке.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что её рана инфицирована. Болезни обычно не приставали надолго к таким, как она. Кенциры, как правило, либо мгновенно погибали, либо быстро и полностью излечивали себя - с помощью глубокого сна двара, - во время которого они становились абсолютно беспомощными. Джейм почти не спала прошедшие две недели. Подобная выносливость была ещё одной чертой её вида, но у неё тоже были свои пределы, и они уже близко, слишком близко. И всё же, оставалось ещё немного времени - если повезёт, достаточно, чтобы найти помощь в городе внизу . . . если, конечно, город способен её предоставить. Вот он лежит, Тай-Тестигон Великий, точно такой, каким описывал его однажды летописец Анар, её бывший наставник. С одним лишь отличием: нигде в городе внизу не виднелось не единого отблеска света -- ни караульных огней на стенах, ни уличных фонарей, ни даже тусклой звёздочки свечи в каком-нибудь пыльном окне. Все было темным, все было. . . мёртвым?

Её обожгли воспоминания. Две недели назад она карабкалась на другой холм, и другая масса зданий раскинулась перед ней - без огней, без жизни. Замок. Дом. Нет, уже нет. Он объявил её испорченной, тварью без чести, и они изгнали её прочь. Но . . . но это было годы назад, подумала она в смятении, потирая лоб рукой, чтобы заглушить боль упрямой памяти. Где она была всё это время? Что с ней случилось? Она не могла вспомнить. Как будто испуганный, отвергнутый ребёнок, которым она была, убежал через холмы в туман, а затем снова выскочил наружу, уже подростком, чтобы найти . . . что? Мёртвых.

Но ими были не все.

Джейм внезапно сбросила свой рюкзак и принялась в нём рыться, разбрасывая его содержимое направо и налево, пока внутри не остались только три вещи: книга, обернутая куском старого полотна, обломки меча со стёртой эмблемой на рукояти и маленький сверток, хранящий кольцо ее отца, всё ещё надетое на его палец. Тори, её брата-близнеца, не было среди убитых. Если он спасся, как она отчаянно надеялась, то она вложит меч и кольцо в его руки и пускай он даже назовёт её бесчестной, она примет свой приговор - но только лишь от него, и ни от кого больше. - "Нет, мой лорд отец, даже не от тебя," - сказала она с внезапным вызовом в голосе, оглядываясь на пройденный путь.

Далеко на севере зеленая зарница стремительно пронеслась по плоскости Барьера. Там поднимался ветер, грозившийся обрушить остовы сгоревших башен и погнать их золу и пепел к югу -- вслед за ней. При этой мысли Джейм побледнела. Она поспешно вскинула на плечо свой мешок и отправилась вниз по склону прямиком к городу, пытаясь сосредоточится на мысли о том, что Тори также проследовал этим путём чуть раньше нее, но всё это время ощущая пепел в ветре.

* * *

ДЛИННЫЙ ПОЛОГИЙ СПУСК бежал от кромки холмов до первого военного укрепления, земляного вала пугающего размера, однако уже заросшего ковылём и зияющего книзу множеством глубоких расселин. По другую сторону, земля круто спускалась к подножию внешней стены. Справа, сложенный из гальки пандус взбирался к воротам, расположенным высоко в стене. Это сооружение и полуразрушенный вал говорили о том, что город когда-то решили надежно укрепить, но нынешней мирной жизни оказалось достаточно, чтобы пренебречь своими собственными внешними укреплениями. Возможно, подобная самоуверенность всё-таки неуместна, думала Джейм, устало тащась по пандусу. Возможно, все эти гордые башни, притягивающие взор ещё с холмов, а теперь такие близкие, теперь всего лишь оболочки, выпотрошенные и пустые, пристанище крыс и заплесневелых костей. Анар, ты не рассказывал об этом, и ты никогда не упоминал о том, как нервирует своим видом город без огней. Поднявшиеся перед ней ворота оказались пустыми и безжизненными. Ничто не двигалось за ними, кроме пучков травы меж булыжников, что кивала под порывами ветра.

Внутри, земля снова резко ухнула вниз, на этот раз в широкий, сухой ров, перекрытый шатким мостом. Джейм миновала его и направилась к городским воротам, распахнутым и никем не охраняемым. Она вошла в город.

Поначалу, дорога казалась ясной и понятной. Аллея, широкая и прямая, тянулась вдоль высоких стен с рядами стальных калиток. Они открывались в уединенные дворики и садики, все тёмные и пустынные. Джейм миновала этим свободным бульваром несколько кварталов, а затем дорога растворилась под остатками сторожки в древней стене. По другую сторону лежал великий лабиринт Тай-Тестигона.

Уже после шести поворотов Джейм окончательно потерялась. Эти улицы словно вышли из бредового кошмара архитектора, пьяно изгибаясь взад и вперёд, пересекаясь под странными углами, ныряя в туннели под строениями, и порой неожиданно утыкаясь в подножия глухой, высокой стены. Здания были не намного лучше: высокие, узкие, сдавленные на вид, они то выглядывали на улицу, то отдёргивались назад, все запертые и замкнутые в себе, безразличные ко всему, что проходило перед ними.

Джейм кралась мимо, чувствуя себя все хуже и хуже. Вокруг неё стенал ветер, стучащий гравием по водосточным трубам, заставляющий деревянные вывески над головой лихорадочно скрипеть. И по-прежнему ни единого лучика света, ни малейшего признака жизни; и всё же, чем больше она видела, тем сильнее убеждалась в том, что город всё-таки не был цитаделью мёртвых. Всё окружающее свидетельствовало о печати времени, но не разрухи. Порой она даже видела цветочные горшки на подоконниках высоких окон, а однажды - трепетавшее на ветру знамя, его золотые узоры приветствовали луну. Таким образом, если люди и покинули это место, то это случилось очень недавно; а если они всё ещё здесь, то умышленно сидят очень тихо.

А может, и нет. Когда она огибала некоторые углы, ветер нёс, или казалось, что нёс, не только пыль и обрывки бумаги, что танцевали вокруг её ног, но и какие-то звуки. Она несколько раз резко замирала, пытаясь уловить следы мелодии или монотонного распева, искаженных расстоянием; а однажды, далеко-далеко, то ли засмеялся, то ли заплакал чей-то голос, невозможно сказать наверняка, прежде целиком растворявшийся в завываниях ветра. Но был ли там кто-то на самом деле? Не раз и не два она вздрагивала от чего-то, вроде маленьких бегущих ножек, и ещё с дюжину других слабых звуков изводило её внимание, но ни один из них так и не выделился до конца из надоедливой волынки ветра. Нервы, решила Джейм наконец и поспешила дальше.

Её мысли продолжали возвращаться к городским воротам, оставшимся далеко позади, открытым Призрачным Землям, грядущему шторму. Вот если бы только она перекрыла проход, но как -- и против кого? Её рука пульсировала. Сила покидала её, и скоро она оставит и Джейм. Конечно, глупо было надеяться, что закрытые ворота смогут защитить от ветра; а что касается мерлонгов, то они определённо убрались прочь. А больше её некому преследовать, твердила она самой себе. Некому. Просто погоня за ней была такой долгой, такой жестокой, что даже сейчас она не чувствовала себя окончательно свободной.

Затем она расслышала звуки падающей воды и с радостью направилась в маленький скверик, где весело играли друг с другом струи фонтана. За много недель пути, это была первая чистая проточная вода, которая Джейм повстречалась. Она наслаждалась её прохладой, зачерпнув здоровой рукой, чтобы напиться, затем плеснула на своё разгоряченное лицо. Её рука тоже горела. Она осторожно размотала самодельный бинт, шипя от боли, когда вместе с тканью отрывались кусочки кожи. Под повязкой всё ещё чётко виднелись отпечатки зубов, белые ободки на фоне черноты, расходящейся от них подобно подкожной опухоли. Пальцы мелко дрожали. В них по-прежнему теплилась жизнь, но уже не только её собственная. Джейм сглотнула, ощущая вкус паники. Она внезапно осознала, что если снова отложить целительный сон, то ей придётся выбирать между собственной рукой и нежизнью мерлонгов. Ей просто необходимо выспаться, но не здесь, не на открытом воздухе. Ей нужно найти пристанище, нужно найти . . . свет?

Да! Джейм вскочила, вглядываясь во мрак. На той стороне сквера, под затворённым ставнем первого этажа, пробивалась яркая полоска. Она пересекла площадь и поскреблась в окно. Свет мгновенно погас. Как она теперь видела, все остальные щели были плотно забиты тряпками изнутри. Точно также были заткнуты все соседние окна и двери. Если такое творится по всему городу, то тогда люди и в самом деле всё-таки здесь, просто тщательно прячутся, забаррикадировались внутри своих домов. Значит, то, чего они боятся, то, чего боится весь Тай-Тестигон, снаружи на улицах -- вместе с ней.

Джейм на мгновение застыла, затем легонько выругала себя. Глупая, глупая, как же можно было так рассеивать внимание. Впервые с момента входа в город она насторожилась, направив на него все шесть своих чувств, и то, что они сказали, заморозило жар в её венах: за ней следовали, -- нет, подкрадывались -- и это не имело никакого отношения ни к Призрачным Землям, ни к замку, что бы там с ней не стряслось. Нет, эта угроза была совсем новой, и её источник был уже слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.

А затем снова раздался лёгкий топоток. Поначалу, искажённый расстоянием, он почти сливался с ветром, то появляясь, то пропадая; но теперь он быстро нарастал, становясь не то что бы более громким, а скорее более чётким, подобно приближению стука дождя по жёсткой крыше. Джейм не могла сказать точно, с какой улицы он исходил. Звук уже бился, казалось, над самой головой, когда девушка уголком глаза поймала мерцание чего-то белого, мелькнувшего у самой земли. Она крутанулась ему навстречу, но оно уже ушло в землю. Во внезапно обрушившейся тишине, на неё уставилась пара жёлтых, немигающих глаз, горящих в глубочайших тенях восточной улицы.

Кошка, вздохнула Джейм с облегчением.

Она уже собралась шагнуть к зверюге, когда увидела трещины. Они тянулись к ней по залитой лунным светом половине мостовой, мимо жёлтых глаз, кроша и выбивая булыжники. Поначалу они двигались очень медленно, почти что на ощупь; но добравшись до сквера, множество мелких трещинок внезапно слились в пять главных разломов, которые устремились вперёд, расщепляя всё на своём пути.

Джейм поспешно отскочила назад. Она не имела не малейшего понятия, что случится, если одна из этих трещин раскроется у неё под ногами, и не собиралась этого выяснять. Повернувшись, она побежала на запад.

За ней поспешили быстрые шажки, а за ними - треск расщепляемого камня.

Она укрылась в дверном проёме, но жёлтые глаза уставились на неё через улицу, и перемычка над её головой раскололась надвое. Она снова пустилась бежать. Лабиринт Тестигона должен был служить ей союзником, но сколько бы она ни петляла, Джейм не могла оторваться от ловца.

Затем, внезапно, желтые глаза оказались прямо перед ней.

Джейм метнулась в боковой проулок и со скрипом затормозила. Прямо перед ней, в тени ажурного проёма, плескался широкий, чернильно-чёрный бассейн, растянувшийся от стены до стены. Она уже приготовилась перебраться вброд, как нечто огромное с масляным бульканьем стало всплывать на поверхность. Лунный свет на мгновение отразился от широкой, кожистой спины, а затем она снова погрузилась в глубину.

Сзади пришёл треск крошащихся камней. Её уже почти настигли. Сглотнув пересохшим горлом, она отступила назад и стала ждать. Мгновением позже, когда поверхность воды опять раскололась, она скакнула вперёд, одна нога скользнула вниз по гладкой спине, но другая была уже на том берегу. Расщелины, однако, нырнули прямо в бассейн. Одно биение сердца ничего не происходило, а затем черные воды просто взбесились. Капли и струи хлестали по стенам, и пока Джейм осторожно отступала сквозь заднюю арку, она промокла насквозь. На мгновение она решила, что видит громадную, слепую голову, что взметнулась к луне разинув челюсти, а затем всё пропало. Вода с бульканьем уходила в щели. А бассейн, похоже, был не больше дюйма глубиной.

Глянув назад через мокрую мостовую, Джейм опять встретила этот жёлтый пристальный взор. Несколько мгновений они сверлили друг друга глазами, а затем создание повернулось и быстренько затопотало прочь. Бежало оно не на лапах, а на маленьких, толстеньких ручках, вроде младенческих, и не отбрасывало никакой тени на омытый луной тротуар.

Когда создание окончательно скрылось из виду, Джейм повернулась, чтобы изучить новые ворота. Они были прорезаны в высокой стене, которая простиралась далеко в обе стороны и, по всей видимости, отделяла один район города от другого. За воротами, нависающие этажи домов заливали дороги неразрывными чёрными тенями и лишь далеко впереди во мраке, похоже, висели слабые огни. Воздух, дышащий Джейм в лицо, был пропитан ладаном. Она немного поколебалась, а затем, влекомая этими далёкими огнями, осторожно двинулась в тени.

Там оказалось вовсе не так темно, как она того ожидала. Здания здесь складывались друг с другом подобно кусочкам гигантской головоломки, соединяясь самыми странными способами, и всё же каждое стояло совершенно отдельно, не имея общих стен. Сверху сочился лунный свет, который, в дополнение к её отличному ночному зрению -- генетическому наследству намного более сумрачных миров, чем Ратиллиен -- вёл Джейм вперёд, пока она не вышла на улицу, на стенах которой висели ряды осветительных сфер.

Она заставила себя приблизиться. Во внешнем городе ее шестое чувство лишь слегка трепетало от присутствия этих странных сущностей, что крались за нею. Но здесь, она содрогалась под волнами сырой силы, набиравшей мощь с каждым новым шагом, что она делала вглубь квартала. Повсюду вокруг неё, в ночи лихорадочно бились сотни, тысячи центров могущества. Гнев, вызов и страх -- гигантские, нечеловеческие -- обрушивались на её быстро слабеющую защиту. Земля и воздух, казалось, сотрясались. Я подобна мыши, застигнутой землетрясением, подумала она во внезапной панике, отскакивая назад и прижимаясь к стене. Та вибрировала под её руками. Эти сущности, что здесь обитают, и не думают о том, чтобы поберечь незваного гостя. Они могут раздавить её в лепёшку и даже никогда и не узнать о том, кого убили. Ей нужно убираться отсюда.

Джейм понеслась назад, не разбирая дороги, тем же путём, что и пришла. Ворота появились как раз в тот момент, когда ей уже начинало казаться, что она умрет, если немедленно не остановится. Задыхаясь, она упала за ними на влажную мостовую, потом неуверенно села и откинулась спиной к стене, баюкая раненную руку.

Глупо, глупо, глупо так опрометчиво тратить и без того иссякающие силы. Скоро они могли ей понадобиться, но отзовутся ли они? Она уже поплатилась своим шестым чувством: его временно оглушила та беззвучная какофония, от которой она едва улизнула. Неужели это всё, на что она способна, носится взад-вперёд подобно полной полуумке? Что за чёртова пакость, лишиться так многого из своего собственного прошлого . . . или позволить его украсть?

- "Чёрт," - внезапно выругалась она, опуская голову на руки.

Нужно быть сумасшедшей, чтобы шутить с такими вещами. Потеряно, потеряно, всё потеряно - все эти годы, её семья и дом, практически она сама. С этим залитым ночью городом предстояло справляться не тому напуганному ребёнку, что она помнила, а тому незнакомцу, которым он стал. Теперь всё, что у неё осталось - так обрывки наследия кенцир. Ну и прекрасно. Она будет цепляться за них до конца и заставит ту идиотку, которой она определённо была, научиться быть мудрее и беречь свои силы. Она осторожно поднялась на ноги и замерла на месте.

Ветер переменился. Его судорожные порывы, дышащие смрадом Призрачных Земель, царапали её лицо, заигрывали с волосами. Северные ворота стояли открытыми. Через них проносились предвестники бури, но кто знает, что может последовать по её следам? Джейм поежилась и повернулась к буре спиной. Перешагивая через уже (или пока?) неподвижные трещины, она поспешно зашагала вдоль стены на юг, а ветер цеплялся ей за плечи. Назад она не оглядывалась.

Спустя какое-то время извивающиеся дороги вывели её на край обширного открытого пространства, куда, казалась, стремилась каждая улица города. Джейм направилась к стоящему в центре большому мраморному трону, радуясь такому простору после всех этих темных закоулков, радуясь даже яростному ветру, в котором всё ещё преобладали запахи чистых западных гор, а не пустошей севера. Глаз поймал вспышку белого. Стегающий по брусчатке ветер гнал в её сторону целый снегопад бумажных обрывков. Они, кружась, промчались мимо - все, кроме одного, который прилип к носку её ботинка и теперь трепетал, пытаясь снова обрести свободу. Джейм осторожно его подцепила. Листок покрывали знаки, в которых она опознала кессик, всеобщий алфавит Ратиллиена. Надпись гласила:

В Дверях Таится Нарк [Nurk Lurks In Doorways].

Кто или что, этот нарк?

Будет забавно, если и остальные гонимые ветром бумажки несут то же послание. Джейм поймала их столько, сколько смогла. С некоторыми так оно и было, но большинство различалось так же, как и языки, на которых они были написаны. Спустя пять минут, Джейм приобрела экземпляры на языках Мыса [Nessing], Страны Капель [Globvenish], Тверрди Небесной [Skyrr-mir] и нескольких ещё более экзотических наречий. Её так же предупреждали держаться подальше от улиц, аллей, площадей, плоских крыш и даже подоконников, ибо везде мог скрываться свой собственный постоялец. Если верить бумажкам, ни одно место вне дома нельзя было считать безопасным, хотя, от чего именно, у Джейм не было не малейшего понятия, пока один из листочков, покрытый линиями, что выглядели как чрезвычайно запутанный клубок ниток, разрубленный на произвольные комки, не провозгласил довольно просто:

Опасайся Мёртвых Богов.

Ветер выхватил бумажку из рук и закрутил её вслед за остальными. Джейм не стала её догонять. Богов? Стиснутой в тяжёлой хватке божества Кенцирата, ей никогда не приходило на ум, что другие народы могли думать, что богов больше, чем один.

Богов? Быть может, в Тай-Тестигоне так называют создания вроде той твари на детских ручонках или обитающего в луже левиафана, но они же не больше, чем пара странных, буйных созданий с ночных улиц. Она принялась смеяться над их глупостью, но резко остановилась, задержав дыхание.

На её голос накладывался чей-то ещё. На мгновение Джейм решила, что ей померещилось, но голос раздался снова - удалённый слабый крик. Прежде чем он умер вдали, она ринулась к зеву улицы, с которой он исходил. В своей спешке она не заметила маленького пылевого беса, который как раз закончил вылавливать последние из бумажных обрывков и теперь неторопливо трусил вслед за ней по мостовой, против ветра.

Вокруг неё опять сомкнулись узкие улочки. Она задержалась на перекрёстке под арочным сводом, неуверенная, куда двигаться дальше, а затем ринулась по правой улице, как только пронзительный крик раздался снова, теперь гораздо ближе. Из окон верхних этажей здесь свисали широкие ленты, которые беззвучно раскачивались в воздухе, сплетаясь и расплетаясь друг с другом и маскируя проход в узкий проулок, пока Джейм не оказалась совсем рядом.

А там, к дверному проёму прижался старик, стиснувший свой посох и беззубо рычавший на двух подступающих к нему молодых парней. Когда Джейм вступила в проулок, старик снова крикнул. В его голосе не было ни капли страха, только лишь чистый, неприкрытый гнев расстроенного человека, подкрепленный тяжелой палкой, которой он орудовал с неожиданной силой, заставляя обоих противников отскакивать назад. На их стороне, однако, была молодость и выносливость, как и конечная победа, если только они будут настойчивы. Их престарелая жертва это тоже прекрасно понимала, о чём говорила её бессильная ярость. Понимала это и Джейм.

Она, не раздумывая, метнулась вперёд пинком Сенетара (вид борьбы) огонь-скачет (стиль этой борьбы), аккуратно повалив нападающего справа от старикана. Второй крутанулся в их сторону и обнаружил своего приятеля скрючившимся на земле. Однако он не видел Джейм, что скрывалась рядом в тенях, примеряясь снова ударить. Но удара не получилось. Джейм удивленно застыла, когда мужчина дико уставился мимо неё, по всей видимости, ни на что, затем повернулся и метнулся прочь. От дверного проема чуть дальше по дороге отделилась ещё одна фигура и поспешила следом, оглядываясь на неё бледным, искаженным ужасом лицом. Затем оба неизвестных скрылись за дальним углом.

Джейм уже почти припустилась следом, когда её накрыла волна внезапного головокружения и булыжники словно зашевелились у неё под ногами. Когда сознание прояснилось, она обнаружила, что уцепилась за дверной косяк, а старик радостно молотит по ее плечу, опять и опять выкрикивая, - "Бегите, ублюдки, бегите!" - прямо у нее под ухом.

- "Ха, ловко сработано!" - сказал он, поворачиваясь, наконец, к Джейм, его мутные глаза так и сияли от восторга. - "Они теперь дважды подумают, прежде чем снова докучать старому Писаке [Penari]. Но кто ты, парень? Как тебя звать?"

- "Джейм . . . Джейм Талиссен," - запинаясь выдала она, автоматически называя имя, которое, до сего момента, она и не помнила, что носила. - "Но я не --"

- "Талисман . . . Талисман," - ворчливо повторил старик. - "Странное имя, но вы, кенци, и есть странные. Ты же кенцир, верно? А, парень, не морочь мне голову, с твоим-то акцентом; но ты же, наверно, даже никогда и не пытался, а?" - Его морщинки внезапно сложились в чрезвычайно лукавую улыбку. - "Ты кенцир, а это значит, что ты такой честный, что это, верно, даже неудобно. Заходи позже, мой мальчик. У меня найдется для тебя работёнка." - С этим он стремительно зашаркал вниз по проулку, оставив Джейм в полубеспамятстве цепляться за дверь и бормотать возражения, которые он так и не дослушал.

Он лишних усилий снова нахлынуло головокружение. Джейм отчаянно с ним боролась, чувствуя, что вот-вот потеряет контроль над собой. В памяти мелькали образы: тёмный замок, безликие фигуры в полумраке, хруст . . . веточек? нет, ломающихся пальцев.

- "Нет"

Это был её собственный голос, резким эхом отскочивший от противоположной стены. Она снова стояла у дверного порога безмолвного города, рядом с телом человека, которого только что вырубила, далеко от северных пустошей и их мстительных призраков. Трое, еще один такой срыв и она отправится прямиком в иной мир. Забудь о прошлом, сказала она самой себе; оно не навредит тебе без твоего согласия, но вот настоящее, о, настоящее может убить.

Где-то что-то горело.

Джейм вздёрнула голову. Проулок заволокло дымом. В десяти футах от неё запылало упавшее тело.

Оцепенев от шока, Джейм смотрела, как тонкие язычки голубого пламени обвивают и лижут неподвижную фигуру. Кожа на широко раскинутых руках почернела и слезала клочками. Волосы взметнулись вверх во внезапной вспышке пламени, на секунду открыв прекрасный цветок гелиотроп, вытатуированный за левым ухом и расцветающий в сердцевине огня. Одежда, кожа, мышцы, кости - все поочерёдно рассыпалось в прах, превращаясь в чёрный, маслянистый дым, что катился в небо, закручиваясь спиралью в нескольких футах над телом, от воздействия неожиданно возникшего в проходе маленького вихорька.

А затем Джейм увидела, что таким образом перед ней формируется большая, неясная фигура и внезапно осознала, что уже стоит на ногах, вжимаясь спиной в тень дверного проёма. Неясно очерченная голова, венчающая длинную колонну дыма, покачалась из стороны в сторону на уровне закрытых ставен третьего этажа. У неё также было что-то вроде очень длинного хвоста, обозначенного одним лишь облачком сажи, которое моталось от стены к стене, оставляя за собой пылевых бесят. Создание медленно и со вкусом закусило, сыто рыгнуло огнём и поползло вниз по улице, оставив после себя на мостовой только золу и жирные пятна.

В данный момент Джейм мало волновало, было ли это божеством, галлюцинацией или этаким местным способом уборки улиц; она покинула проулок еще до того, как тварь свернула за угол.

Снаружи, Джейм остановил ветер. Он снова поднялся и приходил теперь резкими, сильными порывами, подобно знамёнам отрывая ленты от стен и заставляя их сражаться в воздухе, одна сторона улицы против другой. Рубиновые и аметистовые, с золотыми прожилками, сочно пылающие в холодном свете луны, изумрудные и бирюзовые, мерцающие серебром. Затем все краски потускнели. Рваные облака, предвестники бури, мчались по яркому диску луны. А за ними, с севера, от замка, катились могучие полчища грозовых туч.

Джейм стояла, дрожа на ветру. Она чуяла в нем пепел, что оседал серой коркой на её лице, на губах, посмертная маска живого; но Ничто не остаётся мёртвым навсегда, прошептал голосок в ее сознании. Она яростно вытерла рукавом куртки лицо, как будто пытаясь стереть саму кожу, и внезапно ощутила себя словно обнажённой. Без привычного шестого чувства, все еще не опомнившегося от потрясения, откуда ей было знать, не выискивает ли её даже сейчас тьма? Ворота на север стояли открытыми. Там, за городом, за холмами, среди повалившихся башен волнуются тени, ползают и вынюхивают след из крови и вины. Он может последовать следом, чтобы вернуть свои вещи, вещи, ради которых он готов проделать огромный путь. Казалось, что даже сейчас она слышала его поступь, от которой содрогалась земля.

Кошмары, горячечные кошмары, отчаянно твердила себе Джейм, делая последнюю попытку освободиться.

Но земля по-прежнему содрогалась.

Создавалось такое впечатление, как будто недалеко от неё периодически падало что-то очень тяжелое. Там были и другие вибрации, ещё и ещё, сливающиеся в медлительный, тяжеловесный ритм нарастающей силы. Он становился всё ближе и ближе. А затем глазам Джейм открылось странное зрелище: все знамёна вниз по улице отрывались и двигались вперёд к ней. Судя по форме, что они принимали, они, похоже, облепляли собой гигантскую фигуру, однако под ними ничего не было видно. Балкон четвертого этажа размазало по стене. Ленты запутались в обломках. А затем, на мгновение, улицу снова залил лунный свет, и Джейм заметила грибовидное облако пыли, взметнувшееся вокруг большой круглой отметины на земле. Камни под ней снова дрогнули. А когда появился следующий отпечаток, уже на двадцать футов ближе к ней, она увидела, что булыжники в его центре погрузились в землю на добрых три дюйма.

Она всё ещё заторможено думала, что же это всё-таки за штука, кроме того, что она чертовски тяжёлая, и размышляла о том, что же ей всё-таки с ней делать, когда невидимое нечто с пробирающим до костей грохотом внезапно ускорилось и, взметая пыль, понеслось вперёд к ней, оставляя за собой след из разбитых камней.

- "О, нет," - вырвалось у Джейм, и она сорвалась с места.

Она свернула налево на арочном перекрёстке и помчалась по городу, по улицам, отдающимся эхом её шагов, огибая углы, ныряя в закоулки, и наконец - по каменному мосту, перекрывавшему реку, мимолётно сверкнувшую серой стальной водой, и гулко застонавшему, когда на него вступил её невидимый противник.

Очень скоро, воздух в её лёгких начал гореть, а глаза застилать пелена. Она мчалась из последних сил, полуослепшая, а затем её нога во что-то врезалась и она упала. Прошлые тренировки заставили её перекатиться через выставленную вперёд руку на спину, а не просто растянуться на земле, но заплечный мешок так сильно врезался в позвоночник, что когда она снова попыталась вскочить, её ноги просто отказали. Зверь, должно быть, был прямо над ней. Она вскарабкалась на ноги, задыхаюсь и шатаясь, влекомая только лишь воинской честью своей расы, чтобы встретить смерть достойно.

К её изумлению, ничего не случилось.

Преследователь был действительно здесь, едва ли в пяти шагах от Джейм, топчась на месте, пока груды досок, обломков, и осколков каменной кладки обращались в пыль под его тяжёлой поступью. Судя по всему, он быстро расхаживал перед ней взад-вперёд, разворачиваясь так резко, что это наводило на мысли о каких-то трудностях, а не просто о желании чего-то слоноподобного поиграть в кошки-мышки, как будто он влетел в барьер ещё более невидимый, чем он сам. А затем, без всякого предупреждения, гигант невидимка развернулся и убрёл тем же путем, что и пришел.

Джейм лежала, уткнувшись лицом в брусчатку, уже не помня толком, как она здесь очутилась. Щёку царапали осколки разбитых булыжников, а колени жутко болели. Такое чувство, как будто земля прыгнула на неё, а она ей навстречу -- по какой-то причуде, коленями вперёд, а не вертикально вниз как нормальный ныряльщик. Когда сердце немного успокоилось, она неуверенно села и надолго уткнулась лбом в болящие колени. Затем, наконец, огляделась вокруг.

Улица вокруг неё была засыпана разбитой брусчаткой, а по сторонам выстроились пустые, полуобвалившиеся дома. Чем дальше вперёд она вглядывалась, тем более полной становилась картина разрушения, пока, наконец, сама дорога не исчезала целиком под обломками, которые струпьями отваливались от гниющих фасадов выступающих этажей. Она словно стояла на краю некой громадной, городской болячки, рождённой неизвестной мерзкой заразой, чьими симптомами были опустошение и руины. А кроме того, источник болезни располагался где-то поблизости . . . и был ещё очень и очень активным. Джейм думала, что её шестое чувство отключилось и, возможно, так оно и было, когда дело касалось таких слабых воздействий, что она испытывала прежде, но здесь было совершенно иное дело. Она могла чувствовать, как рядом с ней течёт энергия -- холодная, глубокая, безликая -- подобно мутной реке, что истачивала скалы до гальки, пожирая свои собственные берега. А теперь она искала пути через её собственное сознание. Не в силах бежать, Джейм обратилась к своей последней надежде - глубинной защите, что породила её раса за долгие годы взаимодействия с силами, лежащими за пределами их понимания и контроля. Один за другим в её разуме поднялись ментальные барьеры.

Потраченные усилия почти опустошили её волю. Будто во сне, она ощутила, что встаёт и идёт, влекомая источником энергии, пусть даже её струи и били её. Перед ней возвышались груды земли и обломков. Она стала карабкаться вверх, чихая от пыли от досок, что распадались в порошок под весом её рук. Деревянные щепки, куски штукатурки, разбитая глиняная кукла, и вот она на гребне кучи, а внизу - храм.

Он вздымался вверх, высокий, суровый и безоконный, над морем руин.

Те дома, что подальше, всё ещё ухитрялись как-то стоять; но чем ближе к нему они подходили, тем более полным становилось разрушение, и те, что когда-то стояли рядом с самым храмом, нынче обратились в бастионы пыли, что громоздились у его мерцающих боков. Ничто не вступало в этот отравленный круг по собственной воле. Летучие мыши сворачивали, когда подлетали слишком близко. Крысы кишмя кишели в окрестных домах, но ни одна из них не спускалась в эту яму великого разорения. Ничто не шевелилось там, кроме порывов ветра, но и он, казалась, заболевал и умирал вблизи угрюмой цитадели, чья одинокая тень крошила гранит и обращала толстые дубовые балки в горстку пыли.

Источник всей этой разрухи, храм, был не слишком велик, но создавал впечатление, что занимает огромное пространство. Джейм инстинктивно чувствовала, что изнутри он тоже покажется беспредельным, точно так же, как знала, пусть и никогда не видевши ничего подобного прежде, кому он посвящён.

Это было обиталище Трёхликого Бога. Торригона, Того-Кто-Сотворяет; Аргентиэля, Того-Кто-Сохраняет; Регонерета, Того-Кто-Разрушает: имена, что крайне редко произносились вслух, и никогда все вместе, имена, одного лишь упоминания которых было достаточно, чтобы призвать силу, которую лишь немногие могли контролировать, и чья склонность к, пусть даже случайному, разрушению, слишком ясно демонстрировалась этим кладбищем домов и надежд [homes and hopes]. Он и никто иной был её единственным богом, тем, кто призвал Три Народа -- аррин-кенов, кендаров и хайборнов -- и превратил их в единое целое, поставив против внешнего врага, Тёмного Порога, Отца Теней. Тридцать тысячелетий, три тысячи лет в одном лишь Ратиллиене, Кенцират сражался и медленно отступал из одного мира в другой, вниз по Цепи Сотворений, ожидая, когда же их бог явит себя через свои воплощения и поведёт их в финальную битву. Избранность и гордость испытывали они, но и горечь, тоже, за годы ожидания, и ярость за то, что поставив задачу, их бог, похоже, удалился и оставил их бороться в одиночестве.

И что в итоге? Ложь?

Джейм внезапно осознала, что струящаяся сейчас вокруг неё мощь отличалась от той, что бурлила в квартале-головоломке или на улицах, полных так называемых мёртвых богов Тай-Тестигона, только лишь масштабами своего проявления, но отнюдь не своими свойствами. Так сколько же в мире богов - один, в которого верили все кенциры, или же много? И если последнее, то весь её народ жестоко дурили так долго, что и подумать было страшно. Неужели Кенцират просто использовали? Ну да ладно. Их создали, чтобы использовать -- но не служить лжи. Их честь этого не выдержит, как и честь самой Джейм. Одно лишь простое подозрение о предательстве -- и это сейчас, когда она так нуждалась в любой поддержке, что могло ей дать её кенцирское наследие -- действовало на неё как наисмертельнейший из всех ударов. Сжав кулаки и скрестив руки, она грозила храму, бросая безмолвный вызов: да будет война, пока ей не откроется истина. Безумный жест, не менее безумный, чем отвергать единственное место в этом наводнённом духами городе, где она могла рассчитывать на помощь; но ей уже было не до здравого смысла. Пусть будет война, или, по крайней мере, чистый конец подальше от этого сочащегося гнойника божественности. Когда она повернулась, на землю опустилась тьма, и больше уже не поднялась. Ураган, наконец, разразился.

* * *

ВПОСЛЕДСТВИИ ГОВОРИЛИ, что никогда ещё на Тай-Тестигон не обрушивалось ночи чернее. По городу ревел ветер, срывая шифер крыш, цепляясь за дома, пока их обитатели не начинали бояться, простоят ли их стены до утра. Они думали, что слышали голоса, вопящие высоко над землёй, а те, кто выглядывал наружу, клялись потом, что видели ужасные вещи в северном ветре, демоническом ветре, несущим на юг кошмары умирающей земли.

* * *

ДЖЕЙМ, ШАТАЯСЬ, ТАЩИЛАСЬ ВПЕРЁД, одолеваемая горячечными кошмарами, не замечая творящегося кругом хаоса. Ей казалось, что она снова оказалась в замке, снова ребёнком, беззвучно скользящим по проходам, чего-то высматривая. Было уже очень поздно. Заметь её кто и утром последуют суровые внушения, особенно если он узнает; но Джейм была уже слишком взволнована, чтобы об этом заботиться. Ей крайне важно найти . . . что? Её ноги очень замёрзли, а ночь выдалась очень тёмной. Все кругом, должно быть, спали. Джейм заторопилась дальше, раздумывая, почему ей так тревожно, и желая лишь вспомнить, что же такое она ищет. И внезапно ей стало ясно. Есть одно местечко под одной из лестниц, лучшее место для пряток, а высматривает она не что-то, а кого-то. Тори. А вот и лестница. Почему ей так страшно туда заглянуть? Она же за этим и пришла, верно? Вот и темный уголок, а в нем, да, тусклая фигура.

- "Тори?"

Нет ответа. Джейм склонилась пониже, вглядываясь в тени, а затем с шипением отдёрнулась назад. О Боже, Анар. Прижавшись к дальней стене, она боролась с тошнотой. На это нет времени. Ей нужно обыскать все места, где может быть Тори, отчаянно надеясь, что его не окажется ни в одном из них.

Мёртвые были повсюду, они скапливались в дверях, забивались в углы, растягивались по полу, как будто пытаясь уползти в безопасность, сухожилья проволокой обтягивали кости, кости сцеплялись остатками кожи и высохшей плоти. Джейм заставляла себя вглядываться в каждое лицо, которое меч, огонь и гниение оставили хоть сколько-то различимым. Она узнавала каждое, но не находила того, кого сильнее всего боялась увидеть. Но если Тори не здесь, то где же он? Однажды Анар рассказал ей, что если достаточно долго шагать на юг, то можно выйти к другому сорту земель, где ветер пахнет сладостью, а земля не отравлена. Тори тоже слышал эту историю. Возможно, это там ей нужно его искать?

Она всё ещё высматривала Тори; но теперь у неё был тяжёлый мешок на спине, и она пыталась выбраться из замка. Что-то её напугало -- нет, это она сделала что-то ужасное и должна теперь убегать. Но где же она? Проходы всё извивались и извивались, закручиваясь, заворачиваясь, уводя в никуда. Неужели она потерялась? Нет, даже не думай об этом. Двигайся, двигайся, двигайся . . .

Следом за ней кто-то шёл.

Тебя так долго не было, дитя; а теперь ты снова покидаешь нас так скоро? Это был слегка насмехающийся голос Анара, не больше, чем шёпот.

Что? И даже ничего не скажешь своёму старому учителю? Погляди на меня, дитя.

Ну, нет. Никто в замке не относился к ней добрее него, но она никогда больше не хотела видеть то лицо, из мрака под лестницей.

А затем она услышала и другие голоса, отдающиеся эхом в коридорах за её спиной. Поначалу это было невнятное бормотание, одни звуки перетекали в другие, но затем их пряди стали разделяться, становясь всё яснее. Слово здесь, окончание там . . . сердце Джейм подскочило. Они идут. Запинающиеся ноги скребут по полу, гниющая одежда тихонько шуршит, когда тела натыкаются на грубые каменные стены, но зовущие её голоса были сладкими и льстивыми.

Куда же ты, дитя? Вернись к нам. Мы тебя любим.

А ведь в своё время, они без проблем меня отпустили, подумала Джейм с горечью. Он сказал, что я испорчена, нечто без чести, и они позволили ему изгнать меня в пустоши. А теперь, мол, хотят, чтобы она вернулась. Это, конечно, явная ложь, но с какой целью? И тут она поняла. Они хотят, чтобы она засомневалась, замешкалась, потому что он тоже идёт, идёт за ней, идёт, чтобы заставить её заплатить за то, что она натворила.

Она уже слышала его шаги над головой.

Мне нужно бежать, дико подумала Джейм, и тут же обнаружила, что не может двинуться. Лязг подкованных сапог становился все громче. Он спускался вниз по лестнице с зубчатой стены замка.

- "Это же сон, это всё сон!" - закричала она в беспомощном протесте.

На мгновение, перед ней снова раскинулась улица города, стальная вывеска над головой стучала о каменную стену. Затем она выцвела и превратилась в верхний коридор замка. Через холл к ней шагала тёмная фигура, сметая в сторону неясную массу роящихся там мертвецов, и плоть их слетала с костей от его прикосновений. Три сломанные стрелы всё ещё пригвождали серую куртку к его груди. Его покалеченная рука тянулась к ней.

Дитя Тьмы! Голос был треском растираемых костей. Где мой меч? Где моё . . . - "Отец!"

Это ненавистное слово его остановило.

Ничто не остаётся мёртвым навсегда: но - "Я подарила вам огонь!" - закричала она ему, им всем. - "Огонь и последние обряды, насколько это было в моих силах. Даже когда ваши руки дергались в моей хватке. Даже когда я видела, что ваши мёртвые глаза открыты. Неужели вы хотите стать мерлонгами?"

Они глядели ей в ответ, но их лица были абсолютно нечитаемы. А затем они покрылись пеплом и рассыпались на части.

- "Нееет!" - взвыла она, цепляясь за них, видя в огне своё детство.

Ветер закружил и унёс их прочь.

Её ноги отказали, и она повалилась вниз, слишком измученная, чтобы помнить о своей больной руке, пока не попыталась ей опереться. Её пронзила острая боль, закружила и повлекла в темноту. - "Не уходите!" - услышала она чёй-то крик. - "Не оставляйте меня снова одну!" - Да, это был её собственный голос, но в этот раз ей никто не ответил. Она ещё несколько секунд цеплялась за образ пустой прихожей, последнее, что она видела в своём старом доме. А затем он тоже ускользнул прочь.

Булыжники под руками были холодными и твёрдыми, покрываясь корочкой льда от начавшегося, наконец, горького дождя. Она подняла к нему своё лицо. Он, похоже, собирался смыть всё и вся -- ледяную улицу, захлопнутые окна, и даже, в итоге, самого себя. Ну и пусть. Она оцепенело, подобно лунатику, поднялась и потащилась дальше, наконец-то утратив чувства горя и вины, слепо шагая вперёд, пока её вместе с городом не поглотила ночь.

Глава 2 Дом Приносящих Удачу

ПЕРВОЕ, ЧТО УВИДЕЛА ДЖЕЙМ, открыв глаза, это кот. Собственно, его было трудно не заметить, ибо он был очень большим, очень близким, и весьма основательно разлёгся на её груди. Некоторое время они таращились друг на друга, а затем он зевнул, продемонстрировав белые зубы и широкий размах розовой, ребристой пасти и свернулся калачиком, ткнувшись носом под её подбородок и надёжно устроив переднюю лапу в ямке у основания её горла. От этого стало трудно дышать. Джейм потянулась, чтобы сдвинуть его лапу, а затем замерла, уставившись на свою руку. Она не только была на месте, но и фактически зажила - одни лишь белые шрамы отмечали ранения, которые могли стоить ей конечности и жизни. Сон двар пришёл всё же вовремя.

От страшного облегчения закружилась голова. А затем пришло время задуматься, где же она и как сюда попала?

Оглядевшись, Джейм увидела, что лежит на койке в маленькой комнате, с другой стороны которой была узкая дверь, полыхавшая, словно жерло печи, от горизонтальных лучей восходящего солнца. Свет резал глаза. Она на мгновение зажмурилась, а затем стала откидываться назад, пока над ней и за ней не показалась окно, окаймленное побегами плюща. А когда порыв ветра отбросил зеленую массу в сторону, с одного края внезапно возникли силуэты маленьких каменных голов, замерших в гримасах безумного веселья.

Это всколыхнуло её память.

Джейм расслабилась, пытаясь вспомнить, что же всё-таки случилось с ней после пробуждения под дождем. Она снова заснула и видела сон, что куда-то идёт -- ну, так оно, верно, и было, хотя всё, что сохранилось в памяти, так это фасад некоего дома, весь покрытый маленькими фигурками, вырезанными глубоким горельефом. Похожие на уродливых детей, они скакали по стенам, толпились у окон и обнимались друг с дружкой под карнизами, гримасничая и делая непристойные жесты. Дверь дома открылась под её рукой. А за ней?

Думай. Да, что-то прояснилось: полная комната лиц, широко распахнутых глаз, с ужасом на неё смотрящих. А после этого, будто нырок в глубокую воду, поначалу в одиночестве, но затем знакомые фигуры начинают скользить вокруг неё в темноте, лица, руки, волосы, прикасаются, хватаются, тянут вниз, от света, от жизни . . .

Балки над головой были разрисованы белыми розами на лазурно-голубом фоне. Они явно не входили ни в какой кошмар, ни прошлый, ни нынешний. Почему же тогда так трудно дышать?

Ой, глупая, подумала Джейм. Этот чёртов кот.

Она как раз пыталась сдвинуть зверюгу, который отвечал на это одним лишь громким мурчанием, когда в комнату влетела женщина, крича, - "Бу, ах ты надутый паразит!" - и скинула его на пол, задом наперёд.

- "Вот ведь негодник!" - воскликнула она, выталкивая оскорбленного котяру вон из комнаты. - "Стоило выйти на минутку, буквально на несколько секунд, а он уже здесь. Он тебя не задушил, нет? Я хочу сказать, это было бы немножко чересчур, пережить Бал Мёртвых Богов и погибнуть от домашней кошечки Госпожи Абернии, верно? Я Танисшент, для друзей -- просто Танис." - Она присела на край кровати и с интересом склонилась вперёд. - "Ну? Ты не спросишь, где находишься?"

- "Я, кажется, помню множество столов и людей с кружками эля," - медленно сказала Джейм. - "Но когда я вошла, пить все перестали. Это что-то вроде таверны?"

- "Да, это Рес-аБ'Тирр -- то есть, Дом Приносящих Удачу -- а насчёт того, чтобы перестать пить - то о-го-го! Некоторые из наших завсегдатаев чуть не померли со страху, когда ты открыла дверь, а остальные едва не посигали из окон. Если бы ты не рухнула бревном секундой позже, дом стоял бы пустой, как мыльный пузырь."

- "Простите, что испортила праздник. Но что насчёт моей руки?"

- "О, это был сущий бардак!' - отозвалась Танисшент, наслаждаясь рассказом. - "Целитель сказал, что её нужно ампутировать -- а ещё лучше откусить, если нам удастся найти подходящего ручного демона -- но, пока Тубан решал, что делать, она стала заживать сама собой. Целитель сказал, никогда в жизни такого не видел; ну, так он и кенциров никогда не лечил. Прошло уже тринадцать дней. Да, вот сколько ты проспала."

Удивление Джейм было прервано появлением в дверном проёме большой тёмной фигуры. После серии сложных манёвров, она с трудом протиснулась боком над порогом и превратилась в лысого толстяка.

- "С каждым годом эта дверь становится всё уже," - бодро воскликнул он. - "Я вижу, ты снова с нами, а то мы уже начинали беспокоиться. Я Тубан из Эндискара [Endiscar - Конец Шрама, город в устье реки Соны], тутошний хозяин. Добро пожаловать в этот дом, и мир тебе в нем."

- "Джейм из Кенцирата. Да прибудет честь с вами и в ваших залах."

- "Кенцир! Ну, значит, целитель был прав. Нынче мы нечасто видим твоих соплеменников, за исключением тех, кто идёт в Восточный Кеншолд или на запад через Чёрноскалье. А ты откуда? Где твои товарищи?"

- "Они все мертвы." - Слова прозвучали плоско и ровно, простая констатация факта. Образы кошмаров уже выцветали, как и, внезапно осознала Джейм, комната вокруг неё. Она снова засыпает, с намёком на панику подумала она, и сосредоточила всё внимание на мягком, широком лице Тубана. - "Я пришла с севера."

- "С той стороны никто не приходит," - убежденно сказало лицо. - "Ты, должно быть, спутала что-то от жара. Ты, верно, пришла из Восточного Кеншолда. С этой строны гор больше неоткуда . . ." - неоткуда . . . неоткуда . . . неоткуда . . . слово удаляющимся эхом забилось в мозгу, а затем пропало вовсе. Джейм снова спала.

* * *

В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ её разбудил не кот, а громкий стук. Открыв глаза, она успела заметить, как Танисшент подхватывает с пола бронзовое зеркальце, бросает его на соседнюю кровать и выбегает наружу, кутаясь в яркую шаль, не замечая, что ее новая соседка проснулась. Джейм удивлённо уставилась ей вслед. Когда они впервые встретились этим утром, она решила, что Танис по меньшей мере тридцать, но разве можно было дать девушке, вылетевшей сейчас из комнаты, больше девятнадцати? Возможно сон двар притупил её чувства . . . а может и нет. В конце концов, во время своих ночных похождений она принимала без вопросов и куда более странные вещи. Но время ответов ещё придёт; а сейчас ей жутко хотелось есть, многодневный целительный сон спровоцировал волчий аппетит.

Она осторожно села, опустила ноги на пол и после серии неудачных попыток, наконец сумела встать. Ну вот, не так уж и сложно. Со всё возрастающей уверенностью она сделала шаг к двери и тут же обнаружила, что полы её переразмеренной ночной сорочки плотно обмотали её ноги. Пару мгновений она качалась на месте, а затем окончательно потеряла равновесие и рухнула на соседнюю койку.

Из зеркала под её рукой на неё уставилось чьё-то лицо. Неужели она и вправду так выглядит, такие острые черты и огромные, серебряно-серые глаза? Её определённо никто не назовёт красивой, уныло подумала Джейм; но неужели она и в самом деле настолько похожа на мальчика, чтобы одурачить того старичка в переулке? Ну, может так оно и есть, особенно, когда её длинные, чёрные волосы целиком скрыты под кепкой. Это очень молодое лицо, и, к тому же, вызывающее, подумала она со странным чувством отстранённости и в тоже время испуга. А эти странные глаза . . . что за потерянные воспоминания живут в них, что она не может с ними разделить? Незнакомец, где ты был, беззвучно спросила она. Что ты видел? Но замок тонких губ хранил свои секреты.

- "Ааа!" - Джейм с внезапной досадой оттолкнула зеркало. Глупо мучиться прошлым, которое даже не можешь вспомнить. Но всё это уже позади. Началась новая жизнь, а вместе с ней появилась возможность ну, хотя бы, покушать. Подгоняемая всё растущим голодом, она скоренько распутала своё платье и храбро двинулась к двери.

Рядом с ней, в углу под вазой, полной цветов, притаился её заплечный мешок.

Его вид заставил Джейм вздрогнуть. Он, казалась, терпеливо её дожидался, обрастая тусклыми опухолями по своим пыльным бокам. Не смогу я ни сбежать, ни оставить что-нибудь позади, с горечью подумала она. Две недели она тащила на себе, подобно мерзкому горбу, реликты своего прошлого, известного и неизвестного. И даже сейчас они были её частью, как и все эти потерянные годы, какие бы ужасы они не содержали. Но до них она добраться не могла, а вот рюкзак и его содержимое нужно будет как можно скорее спрятать в надёжное место. С трудом вытолкав всё это из головы, Джейм подтянула вверх подол платья и неуверенно вышла из комнаты.

Снаружи, открытая галерея расходилась примерно на десять шагов в обе стороны, соединяя собой северное и южное крылья трактира. Этажом ниже лежал внутренней двор, обнесённый по дальнему краю прочной стеной. Оттуда веяло острым ароматом навоза, и доносились звуки переступающих по соломе копыт, к которым примешивались идущие откуда-то ещё звуки звона посуды и слабый дух готовки. Что бы это ни было, пахло оно просто замечательно. Джейм как раз пыталась определить источник, когда где-то поблизости раздался треск, за которым последовал яростный вопль. Из левой боковой двери появилась высокая женщина в переднике, державшая за шкирку пятнистого кота, она швырнула его на мостовую и удалилась обратно в дом.

А, вот и кухня. А теперь, как к ней спуститься?

В северном конце галереи она обнаружила широкую лестницу, изгибающуюся вокруг стен квадратного колодца. Таща свою юбку охапкой в руках, Джейм принялась осторожно спускаться. Поначалу всё шло хорошо, но затем, на полпути вниз, её нога зацепилась за выступ и она обнаружила, что падает. Она инстинктивно свернулась клубочком и так и окончила свой спуск, без особого риска что-то сломать, но зато с твёрдой уверенностью, у неё возобновился каждый синяк, что она получала в своей жизни.

Она растянулась на плиточном полу, пытаясь собрать в кучку мозги и восхищаясь, довольно ошеломлённо, резными стропилами высоко над головой, когда её обзор загородила некая голова и потребовала, - "Ну, ты, наконец, закончила?"

- "Д-да, госпожа," - сказала Джейм, вглядываясь в суровые, светлые глаза женщины со двора. - "Я сорвалась со ступеньки."

- "В хорошо налаженном хозяйстве," - сказал разгневанный голос, - "всякие инвалиды не кувыркаются по лестницам. А я Вдова Клеппетания, повар и домоправительница . . . но не госпожа."

- "А я Джейм из Кенцирата," - отозвалась она не менее остро - "но не инвалид."

Вдова фыркнула. - "Я в это поверю, только когда увижу тебя в вертикальном положении."

Джейм встала, очень медленно и болезненно, хватаясь за ночную рубашку, которая норовила сползти с обоих плеч одновременно.

- "Хымм!" - сказала вдова, уже не так резко. - "Ежели можешь идти, то можешь и есть. Идёмте, юная леди, и покушайте."

Джейм прошла за ней на кухню, в просторное помещение с высокими сводами и тремя очагами, на двух из которых кипели подвешенные над огнем на треногах громадные котлы. Тот, что справа от входа, где стояла Джейм, полнился кипящей водой, а за ним она увидела крошечную посудомоечную, скрытую под лестницей. Котёл слева от неё, висевший между кухней и главным залом, испускал тот самый чудный аромат, что притянул её с галереи. Вдова указала ей на место рядом с приподнятым очагом третьего камина, повернутого задней стенкой ко двору. Джейм уселась рядом с ним, наслаждаясь теплом его огня, пока вдова набирала похлёбку ей в чашку.

- "Береги рот," - сказала она, вручая ей парящую миску. - "Горячо."

Джейм ела, слишком голодная, чтобы осторожничать или волноваться о своём мгновенно обожженном языке, который почти не чувствовал вкуса, пока вдова дометала в кучку остатки разбитой тарелки, а затем вернулась к дрофе, которую готовила за центральным столом. Кухня заполнилась благоуханием тимьяна, базилика и розмарина. Вдова нарезала кубиками фиги (инжир), когда Джейм, наконец, отставила в сторону тщательно выскобленную чашку.

- "Клеппетания . . ."

- "Зови меня Клеппетти," - сказала вдова, тянясь за кубком белого вина. - "Все так делают."

- "Клеппетти, что такое Бал Мёртвых Богов?"

- "Ха!" - Она в запале начала размахивать кубком, но вовремя вспомнила, что он почти полон и со стуком поставила на место. - "Говорила же я Тубану, что только невежество и слабоумие могут выгнать кого-то на улицу в подобную ночь. Бал Мёртвых Богов - это то, чего, я надеюсь, ты будешь в дальнейшем тщательно избегать. Раз в год, в Канун Осени, все боги, кто растерял или пережил своих поклонников, собираются к нам отовсюду, где бы они ни были, и тратят всю ночь на скитания по улицам. Некоторые сравнительно безобидны, но большинство из них голодны и рыщут в поисках ритуальных жертв -- и это прекрасно, если им удастся удовлетвориться горшками с бегониями, но не слишком хорошо, если их люди были настолько глупы, чтобы вскармливать их кровью младенцев или сердцами девственниц. Говорят, что без приглашения им в дом не войти, но большинство тай-тестигонцев предпочитают запечатывать свои двери и окна на всю ночь, просто на всякий случай. Но только не Тубан, нет, он говорит, что это было бы негостеприимно."

Она фыркнула, потянулась за ложкой и принялась так энергично размешивать смесь, что она вылетала из чашки.

- "Хорошенькую службу это бы ему сослужило, если бы в ту ночь вместо тебя к нам забрело что-нибудь крупное, красное и прожорливое. Ох уж мне его гостеприимство! Да мы бы давным-давно разорились, если бы не госпожа Аберния."

Пока она говорила, пятнистый котяра снова проскользнул в кухню и теперь сидел перед Джейм, умываясь. К нему присоединился второй, а затем третий - Бу. Джейм наблюдала за ними, переваривая полученную информацию, а вдова схватила дрофу и принялась вколачивать в неё начинку с таким напором, как будто окончательно расправлялась с телом погибшего врага.

- "Клеппетти . . ." - сказала она наконец, очень медленно. - "Если здесь так много мёртвых богов, то сколько же здесь живых?"

- "Да сотни, тысячи." - Вдова с удивлением поглядела на неё поверх тушки. - "Боже, дитя, с какого же лунного острова ты свалилась, если не знаешь, что у каждого бога Восточных Земель в Тай-Тестигоне есть свой собственный храм? Тай-Тестигон - это святой город для них всех. Вот почему здесь порой бывает так странно: нас не просто одолевают боги, мы ими просто переполнены. Все это знают, кроме, похоже, тебя. Ну, какой еще прописной истиной мне тебя удивить?"

Джейм размышляла над этим так долго, что вдова, после минутного ожидания, вернулась к своей птице. Ей хотелось так многое спросить об этих богах, но она едва знала, как сформулировать вопросы и, больше того, скорее боялась ответов, что могла получить. Будет лучше дать им отлежаться, решила она, пока Клеппетти перетаскивала дрофу на решётку для жарки и двинулась с нею к огню, изогнувшись дугой от натуги.

- "Есть ещё кое-что," - сказала она, отступая с дороги, когда женщина склонилась, чтобы поставить решётку в печной слот. - "Насчёт Танисшент . . ."

Вдова замерла, половина решётки всё ещё висит в воздухе. - "Так что насчёт неё?"

Джейм удивилась резкости её тона. - "Ну," - сказала она неуверенно, - "этим утром я могла бы поклясться, что ей около тридцати лет. Но сейчас, всего лишь пару минут тому назад . . ."

Клеппетти уронила решётку. Тушка дрофы шлёпнулась в огонь, выбив целый сноп искр, кошки сиганули в разные стороны (кроме Бу, который только поджал лапы), а вдова выскочила в дверь, крича, - "Танис, чёртова дура!" - Джейм слышала, как она грохочет вверх по лестнице и дальше по галерее, пытаясь тем временем спасти тушку из пламени. Она всё колдовала над этим, когда Клеппетти вернулась на кухню, схватила щипцы и выкатила опалённую птицу прочь из очага. Она злобно изучала её пару минут, а затем резко повернулась к Джейм.

- "Есть такое снадобье, зовется Драконьей Кровью," - сказала она напряжённо. - "Оно временно возвращает молодость -- или её видимость -- но чем чаще ты его применяешь, тем больше тебе требуется, и тем быстрее ты стареешь между дозами. Танис стала пить его четыре года назад, когда ей стукнуло двадцать, и она решила, что скоро не сможет танцевать. А теперь она принимает его из-за этого своего никудышного любовника, к которому она, верно, и убежала. Если она продолжит в том же духе, то погубит себя. Я говорю тебе это, потому что мы здесь заботимся друг о друге, а это глупое бедное дитя нуждается в нашей помощи. Помни об этом."

Из зала донеслась тяжёлая поступь, и кто-то потребовал еды.

- "Ну вот, уже посетители!" - Клеппетти в отчаянии оглядела кухню, ставя сожжённую дрофу на очаг. На полу всё ещё громоздилась куча разбитой посуды, а пятнистой кот сидел на верхней полке, осторожно выглядывая из-за фарфоровой тарелки, которая уже зловеще качалась.

- "Ну что за полдень . . . и для тебя тоже, как мне думается. Возвращайся в постель и позволь мне заняться спасением того, что ещё уцелело; и когда ты в следующий раз будешь спускаться по лестнице," - закричала она вдогонку Джейм, когда та уже принялась осторожно карабкаться по ступенькам, - "то, пожалуйста, делай это как все нормальные люди."

* * *

ПОСЛЕ ЭТОГО, Джейм стала быстро восстанавливаться. За несколько дней она успела облазить каждый уголок трактира, сверкая глазами от любопытства не хуже кота; но при всём том удовольствии, что она находила для себя в этой новой, увлекательной ситуации, она не забывала о том, что же привело ее в город. Однако, успев ознакомиться с Тай-Тестигоном, она осознала, что практически невозможно разузнать что-то новое о своем брате в таком большом и запутанном месте. В любом случае, если Тори двигался этим маршрутом, то, вероятно, не задерживался здесь особо надолго, ни когда Заречье -- дом Кенцирата в Ратиллиене -- дожидалось по ту сторону Чёрноскалья. Мне нужно ехать туда следом за братом, решила Джейм, ежели нам ещё суждено встретиться по эту сторону погребального костра.

- "Но как мне выбраться из Восточных Земель?" - спросила она Клеппетти.

- "В данный момент," - сказал вдова, - "никак. Горные перевалы занесло снегом ещё неделю назад, и они не расчистятся до самой весны."

- "Но, наверняка же, есть и другие пути."

- "Когда-то и были. Люди обходили Чёрноскалье по суше со стороны южных отрогов, но теперь Тихий Полуостров [Mildarien Peninsula] заразили мерлонги -- и очень сильно. А что касается морских путей, то из-за раннего сезона штормов они тоже закрыты. С каждым годом нас отрезает всё больше и больше. Когда-нибудь дороги на запад и вовсе исчезнут, ну, а что касается сегодня, то, если ты думаешь, что задержалась тут ненадолго, то, милая, твоё чувство времени столь же искажено, как и чувство направления."

Первым побуждением Джейм было отправляться несмотря ни на что -- быть может, на юг, чтобы найти корабль, готовый рискнуть обогнуть Мыс Потерь [Cape of the Lost] в сезон штормов. На неё давило психологическое влечение, которое стягивало Кенцират в единое целое. Раньше бы она уступила ему без всяких раздумий, но теперь обнаружила, что почему-то колеблется. В конце концов, она ещё не полностью восстановила силы, и ей не следует по-дурацки рисковать кольцом и разбитым мечом, утраченными символами первородства её брата, которому она и пыталась их доставить. Нет, ей нужно дождаться или пока она не станет совершенно готовой, или пока наступление весны не сделает путешествие менее опасным. В конце концов, что такое несколько недель или даже месяцев, когда её жуткое возвращение в родной замок заняло целые годы борьбы? Она уже совсем скоро встретится со своим родным сообществом, сказала она самой себе. Её теперешняя задача, подготовиться к этому.

А между тем, жизнь в трактире неслась своим чередом, каждый день, повторяя основные моменты, ещё ни разу не копировался до конца. Клеппетти задавала темп. Каждое утро она начинала с того, что вычищала кухню, кафель главного зала и пол боковой комнатки, куда на ночь перетаскивали пьяных, что уже не могли добраться до дома. Затем вдова отправлялась на рынок, а потом готовила, не выходя из кухни всю вторую половину дня. К началу вечера, главный котёл уже полнился супом или тушеньем, а все доступные поверхности покрывались острыми сырами, ветчинами, заливными блюдами и пирогами с угрями и свиными потрохами - для охотников и мисками с луком - для сластолюбцев; наготове лежало мясо для вертела и набор странных блюд, зависящий от того, кто и на какое религиозное торжество собирался в городе. К этому времени начинали прибывать посетители. С раннего вечера и до самой поздней ночи, главный зал трактира полнился звоном посуды, пением и беспрестанными криками подать вина. Каждый третий день вдова пекла хлеб, с такой энергией мешая тесто, что мука разлеталась по всему северному крылу. Каждый седьмой день она устраивала стирку.

Как только Джейм достаточно окрепла, она принялась помогать Клеппетти и остальным во всём, до чего они её допускали. Поначалу, это касалось в основном кухни. У Клеппетти был небольшой талант к волшебству и, с помощью книги простейших бытовых заклинаний, она могла делать что-то полезное, вроде разжигания огня из углей, склеивания разбитого фарфора и двойного ускорения подъёма хлебов. К концу второй недели Джейм в трактире, эта книга была внезапно сунута ей в руки.

- "Ну а теперь, попробуй сама, а мы посмотрим," - сказала вдова, шлёпая на стол перед ней комок пресного теста.

Джейм заколебалась. Многие из её соплеменников обладали подобными, если не большими, талантами, но тех, кто их применял, очень боялись и часто вынуждали уходить в священники. Она нерешительно прочла заклинание. Когда это делала Клеппетти, хлеб был готов к духовке примерно через тридцать минут; у Джейм он поднялся за пять. Однако когда вдова срезала ломтик свежеиспечённого хлеба, они обнаружили, что его внезапное вздутие связано с ростом рудиментарных внутренних органов.

Это положило конец кухонному ученичеству Джейм. С тех пор она помогала со стиркой, мыла посуду и каждую ночь трудилась подавальщицей в главном зале.

Насколько она могла судить, при свете дня Тай-Тестигон был довольно тихим местечком; но стоило по улицам поползти сумеркам, как в тенях укоренялись и разрастались странные новые запахи и звуки. Метаясь меж столов под тремя большими канделябрами, Джейм часто слышала отдаленный рокот религиозных церемоний или замечала мерцание причудливых костюмов и позолоченных лиц самих священников, когда они заходили в Рес-аБ'Тирр выпить чарочку на удачу перед какой-нибудь особо важной церемонией. Однажды они привели с собой молчаливую женщину, одетую в одни лишь золотые украшения. Гилли, конюх, указал на неё Джейм и шепнул, что это их будущая жертва. Джейм думала, что он шутит, пока не встретилась с одержимым взглядом незнакомки.

Так и шли дни. Обитатели трактира сохраняли своё дружелюбное отношение. Тубан был неизменно вежлив и любезен, как, впрочем, со всеми, кто входил в его двери. Клеппетти продолжала ворчать, но вовсе не зло. Ротан, племянник Тубана, был достаточно дружелюбен, хотя и несколько напыщен, каковым и полагалось быть наследнику трактирщика. Более наблюдательный или менее тактичный, чем остальные, юный кузен Ротана, Гилли, поначалу сделал крупную ошибку, выспрашивая Джейм о её руках, и до полусмерти испугался, когда эти самые руки едва не вцепились в его горло. К счастью он был легкомысленным, незлобивым мальчишкой и очень скоро обо всём позабыл. Что же до Танис, то она была в восторге от того, что заполучила соседку по комнате, достаточно терпеливую для того, чтобы выслушивать историю её бесконечных метаний в отношениях с Бортисом, красивым, самоуверенным бандитом, что спускался на зиму в город с холмов.

Единственным обитателем трактира, с которым Джейм так и не познакомилась поближе, была госпожа Аберния. Жена Тубана никогда не покидала своих покоев в южном крыле. Джейм порой слышала, как она пронзительно бранила мужа за какую-нибудь возмутительную щедрость или что-нибудь ещё в том же духе, но ни разу не увидела ничего большего, чем тень на плотно задернутой занавеске, энергично машущую руками. Никто не мог (или, возможно, не хотел) рассказать ей, почему жена Тубана живёт такой затворницей.

Но это было отнюдь не единственной загадкой Рес-аБ'Тирра. Гораздо больше беспокойства доставляли их отношения с заведением через площадь, трактиром Тверрдыня [Skyrrman], которую основал уроженец кантона Тенко Тверрди Небесной [Skyr], по имени Марплет. С самого начала, Джейм была озадачена серией мелких, но неприятных инцидентов, имевших место в заведении Тубана. К примеру, однажды утром Джейм обнаружила Ротана и Гилли мрачно выскребающими экскременты изо ртов лицевых фигурок аБ'Тирра. А в другой раз, кто-то перебросил запечатанный кувшин через стену во внутренний двор, где он и разбился, окатив свежевыстиранные простыни Клеппетти мочой. Однако Джейм и не думала связывать эти случаи с Тверрдыней, пока однажды после обеда нечто не влетело в окно и не приземлилось кучкой на столе, который она как раз протирала. Это был пятнистый кот. Шерсть его местами сгорела, а три лапы были сломаны, как, впрочем, и шея. А затем Джейм услышала, как марплетовские служащие веселятся на площади, хохоча во всё горло.

Её охватила черная ярость. Она отбросила свою тряпку и метнулась к двери, да только рука Клеппетти схватила ее сзади за воротник и дёрнула обратно, поставив на пятки.

Полузадушенная, она слышала в своём ухе тяжелое и злое дыхание вдовы, а проясняющимися глазами видела Ротана и Гилли в дальнем конце комнаты, определённо разъяренных, но изо всех сил пытающихся игнорировать летящие с площади насмешки. Тубан, тот просто скрылся в погребе. Затем голоса удалились и Клеппетти её отпустила.

- "Но почему?" - хрипло спросила Джейм, потирая синяк на горле. - "Нам нужно было их догнать. Почему же мы остались на месте?"

- "Дитя, если ты нам хоть чуточку доверяешь" - сказала вдова, - "то не спрашивай ни о чём . . . и, прежде всего, не вмешивайся." - С этим она повернулась и зашагала обратно в кухню.

Джейм озадаченно глядела ей вслед. Будучи связанной кенцирским законом гостеприимства, она должна была подчиниться; но тот же самый закон приравнивал честь обитателей дома к её собственной, которую следовало защищать или же лишиться. Но как она может защищать то, чего не понимает? Неожиданная пассивность её новых друзей, которых она отнюдь не почитала трусами (кроме Тубана, возможно), сбивала её с толку и заставила нервничать. И это еще не самое худшее. Клеппетти и остальные определённо знали, что происходит, с растущим смятением осознала Джейм, и, вероятно, знали это ещё задолго до ее появления. Но ей не сказали. Почему? Быть может, несмотря на всё свое дружелюбие, они ей всё ещё не доверяют? Потому что она посторонняя. Опять.

Сначала она притворялась, что это не имеет никакого значения. В конце концов, эти люди имеют право на свои секреты, и у них пока что нет никаких причин посвящать её хоть в какие-то из них. Но шли дни, необъяснимая агрессия Марплета всё росла, объединяя остальных в их пассивном отпоре, и Джейм чувствовала себя всё более и более исключённой из их круга. Это слишком живо напоминало ей её жизнь в старом замке. Она впервые осознала, сколь многое значит для неё быть полноправным членом этого дома, и сколь сильно она в этом нуждается.

Я просто обязана быть частью чего-то, сказала она самой себе однажды, и если не этого дома, то чего?

Она лежала на теплой черепице крыши северного крыла, над четвертым этажом, озирая с высоты город. Вдали поднимались острые шпили цвета слоновой кости, их тонкие кончики полыхали пламенем солнца, которое начинало своё медлительное падение за дальний край Чёрноскалья. Тай-Тестигон всегда очень быстро окунался в ночь, и с её наступлением город пробуждался к жизни. Джейм просто жаждала окунуться в извивы этих улиц, разнюхивая их секреты. Она не забыла неуловимого очарования лабиринта, и уж тем более богов Тай-Тестигона, как и вызова, что она изрекла из-за них перед своим собственным храмом. Но Тубан просил её не делать и шага из трактира. Ему, похоже, казалось, что едва она покинет его стены, как немедленно и безвозвратно потеряется. Разглядывая темнеющую мешанину улиц внизу, Джейм хмуро думала, что, возможно, он был и прав; и всё же придёт день, когда ей придётся рискнуть. Как бы ей ни нравились местные обитатели, она не может оставаться здесь бесконечно долго, просто потому, что имеет такую возможность. И если дела вскорости не наладятся, то она выскользнет из шелкового ошейника заботы Тубана и растворится в ночи, такой же одинокой одиночкой, как и пришла.

Снизу раздался какой-то странный шум, полу-бульканье, полу-вскрик. Глянув вниз, Джейм увидела у комнаты Танисшент Тубана, который опёрся о перила галереи и пораженно её рассматривал. Его лицо выражало такой ужас, что она стремительно соскользнула вниз по черепице, спрыгнула на крышу второго этажа и, зацепившись за карниз, качнулась на галерею, приземлившись рядом с ним.

- "Что не так?" - потребовала она, в её голосе прорезалось внезапное возбуждение. Неужто он всё же решил посветить её в свои секреты?

- "Ты же могла свернуть себе шею!" - сказал трактирщик, запинаясь от волнения. - "Что ты там делала?"

- "О." - Чёрт - "Я просто изучала город. Кому пришло в голову так бредово закрутить улицы?"

- "Ну," - сказал Тубан, определённо пытаясь снова обрести спокойствие, - "отчасти это вышло намеренно, а отчасти нет. Видишь ли, мы здесь привычны ко всяким несчастиям, природным или же иным. Старые здания всегда разбирали на части, сносили или же вытаптывали дочиста, а новые вырастали везде, где только появлялось место. Но это ещё не самое главное. Всё дело в том, что Тай-Тестигон возвели ещё во времена Старой Империи, а тогдашний народ обожал головоломки. На них строилась вся их культура, социальный уклад и всё прочее, а наивысшей формой искусства почитался лабиринт. Конечно, с тех пор многое изменилось, но некоторые всё ещё продолжают держаться за старые традиции. Ну, например, когда Сирдан Свято-Слад [Theocandi = Theo + candy = Святой + сладость] из Гильдии Воров пришёл к власти, то переделал часть своего Дворца в отличный лабиринт; а старый Писака живёт в центре настолько сложного сооружения, что в нём заблудился даже его собственный архитектор, которого с тех пор больше никто никогда не видел."

Последнее имя заставило Джейм вздрогнуть. - "Этот Писака . . . кто он?"

- "О," - удивлённо отозвался Тубан, - "он величайший вор в истории Тай-Тестигона, притча во языцех, и единственный человек, кому известны все улицы города. Его вотчина - это Храмовый Округ, но он, похоже, уже отошёл от дел и давненько не показывался на люди. А ты-то где о нём узнала?"

Джейм, поколебавшись, рассказала трактирщику о том, что случилось в проулке. По мере того, как она говорила, глаза Тубана выпучивались всё сильнее.

- "Вот уже пятьдесят шесть лет," - сказал он, наконец, - "с тех самых пор, как этот человек похитил Око Абарраден в таких условиях, что это было не просто сложно, а, уверяю тебя, физически невозможно, каждый вор гильдии мечтает стать его учеником. Пятьдесят шесть лет! А ты едва вступила в город - и он уже делает тебе такое предложение. Клянусь всеми богами, да этого хватит, чтобы некоторые обитатели Дворца просто лопнули от зависти, и Сирдан прежде всех."

- "Вы что, хотите сказать," - Джейм была слегка шокирована, - "что он предложил мне научить меня красть?"

- "Ну, разумеется, чему же ещё, и почему нет? Едва ли не каждый в Тай-Тестигоне если не ворует, то умеет, а если не умеет, то хочет научиться. Это славная работёнка, как я слышал, если, конечно, сумеешь заполучить хорошего наставника и, разумеется, не будешь попадаться." - Тут его позвала выглянувшая из кухонной двери Клеппетти. Он извинился и заспешил прочь, громко приговаривая про себя, - "Писака, а?" - "Нет, вы только подумайте!"

Джейм и думала, долго и серьезно, на протяжении нескольких следующих дней.

А между тем, она продолжала квартироваться вместе с Танисшент, хотя находила это соседство всё более неприятным. Вскоре после её появления, Клеппетти вырвала у танцовщицы обещание больше никогда не пользоваться Драконьей Кровью. Это принесло некоторое облегчение, но не спасало Джейм от бесконечных дней жалких улыбок и ночей истерического плача, когда действие снадобья закончилось и стало ясно, что Танис слишком дорого заплатила за эти краткие моменты возвращения своей потерянной юности. С другой стороны, Джейм прекрасно осознавала, что и сама она была не особо желанным соседом по комнате; её сны всё ещё принимали жуткие формы, и она частенько просыпалась с воплем, отнюдь не уверенная, что голос, которым она кричала, был её собственным. В такие ночи она брала одеяло и поднималась в солярий четвертого этажа, чтобы спать там, если сможет, и, просыпаясь холодным рассветом, часто обнаруживала рядом с собой тёплый клубочек Бу.

Этот обширный, пустой чердак скоро стал её убежищем от напряженной жизни трактира. Тут её, как правило, никто не тревожил, поскольку вся эта область была слишком открытой, чтобы служить складом или же гостевой. Здесь она наконец-то нашла потаённое местечко для своего рюкзака, под парой разболтанных камней в углу, а также достаточно свободного пространства, чтобы поэкспериментировать с тренировочными наборами Сенетара.

Она частенько задумывалась о том, кто же её им учил. Когда её брата Тори только начинали обучать боевым искусствам, ещё тогда, в замке, она умоляла поучить и ее. Но получила категорический отказ. И всё же, все эти знания были при ней, как она обнаружила в Призрачных Землях. Это, конечно, здорово, получить неожиданный бонус в виде подобных тренировок, но и довольно пугающе, ведь она даже не представляла, откуда они появились или какие ещё умения она могла вынести из тех потерянных лет.

Та история с хлебом глубоко её потрясла. Она - другая, она всегда ей была, думала Джейм, слепо глядя на свои руки; её отец так и не смог этого принять. Шанир, божье отродье, нечистая, нечистая . . . слова из далекого прошлого, летящие в неё из ворот замка. Это случилось вскоре после того, как её ногти впервые прорезались на поверхность. Как же зудели кончики пальцев и, какое же это было облегчение (как и сюрприз), когда их острые кончики наконец-то пробились сквозь кожу. Лишённая прежде ногтей, непохожая на всех остальных в замке, она очень гордилась своим новым приобретением. Ужас и отвращение окружающих сбили ее с толку. Сегодня Джейм понимала, что они испугались, боялись того, чем она была или чем могла стать, хотя никто так и не объяснил ей толком, в чём же конкретно было дело. Неужели её соплеменники будут всегда реагировать на неё подобным образом? И если так, то, что же она за дура, если так к ним стремится, к своему унылому дому, что она потеряла? Кенцирская дура. Ну, теперь у неё есть целых шесть месяцев, чтобы узнать, сможет ли она жить отдельно от Кенцирата.

Но дни всё летели и летели, а Джейм продолжала оставаться посторонней в Рес-аБ'Тире, хотя и фактически заключённой в его стенах. Это вынужденное ограничение свободы становилось всё более и более обременительным, и она проводила всё больше времени на чердаке, отрабатывая танцевальные наборы движений Сенеты, которые соответствовали четырём стилям борьбы Сенетара, постепенно выясняя, что же она умеет. Земля-движется, огонь-скачет, вода-течёт, ветер-дует . . . второе было для неё почти недоступно из-за её всё ещё ослабленного состояния, а четвертое (полагая, что она знает их все) совершенно невозможным, но она радовалась хотя бы тому, что сумела начать. Она продолжала давить на границы своих умений и выносливости, пытаясь их расширить, и частенько просто падала от усталости. В результате, она лучше спала, а некоторые неприятные мысли меньше терзали её разум.

Однажды утром через несколько дней после Кануна Зимы, она практиковалась в кантирах четвертого уровня вода-течёт, и внезапно увидела Гилли, вверх ногами, поскольку сама стояла в тот момент перевернувшись, ухватившегося за центральную колонну винтовой лестницы и изумлённо её разглядывающего, разинув рот от восторга.

- "Ух, ты!" - сказал он, когда она спешно прервалась. С его позиции, изгиб её спины должен был казаться практически невозможным. - "Почему же ты не сказала, что танцовщица?"

Джейм выпрямилась, ухмыльнулась и повернулась. - "Сам ты 'ух, ты'," - сказала она. - "Потому и не сказала, что, собственно говоря, я не танцевала. Это была такая техника боя. Но что ты здесь делаешь так рано? Я не ожидала увидеть тебя раньше полудня, учитывая вчерашнюю ночную гулянку."

- "Меня послала Тётя Клеппетти," - уныло отозвался мальчик, - "и прочитала мне целую лекцию о том, чтобы не исчезал раньше, чем все наши гости отправятся спать. Она просила передать тебе, что как раз собирается за покупками и хочет, чтобы ты пошла вместе с н -- эй, осторожней!"

Но Джейм уже пронеслась мимо, ботинки в руках, рикошетом отскакивая от одной лестницы к другой, спускаясь к парадным дверям, где её нетерпеливо ждала Клеппетти, сжимая в костлявой руке продуктовую корзинку.

* * *

ОНИ ПЕРЕСЕКЛИ площадь, Джейм подскакивала на одной ноге, пытаясь обуться и не свалиться при этом, слишком возбуждённая походом, чтобы обращать внимание на издевательские выкрики из дверей Тверрдыни, которыми там приветствовали это представление. У юго-западного угла трактира громоздились целые кучи кирпичей, тёсаного камня и брусьев -- они дожидались, когда их поднимут на неоконченный четвёртый этаж -- которые были разбросаны по всему тротуару, частично перегораживая боковую улицу. Клеппетти маршировала прямо через них, не глядя ни вправо, ни влево, а уж тем более вверх -- туда, где лёгкий ветерок со скрипом покачивал тяжелогружёный такелажный канат. Это было типичным примером отношения Марплета сен Тенко к окружающим людям -- позволить подобной штуковине болтаться, похоже, без всякого контроля, и вдовы к Марплету -- полное пренебрежение. Что касается самой Джейм, то только упрямая гордость вела её вслед за Клеппетти через эту зловещую тень, которую любой прорыв ветра вынуждал ползти по земле, а крепления высоко над головой глухо стонать.

А затем угроза миновала, и они свернули на маленькую улочку под названием Дорога Слез, что бежала вдоль западной стены Тверрдыни, мимо ворот её внутреннего двора и заднего крыла, в котором располагались помещения слуг. Худенькая черноволосая девочка высунулась из окна, чтобы на них поглазеть. Джейм, в голове которой всё ещё крутились падающие предметы, едва не скакнула в сторону, прежде чем разглядела, что руки девочки пусты, а в глазах светится одно лишь любопытство. Их взгляды на секунду перекрестились, а затем дорога вильнула прочь от трактира и короткий контакт был разрушен.

Тай-Тестигон при свете дня совершенно не походил на тот город, что Джейм помнила по своей первой ночи здесь. Теперь, вместо тёмных и пустых закоулков, улицы полнились жизнью. Всюду спешили люди, погружённые в свои дела. Из окон верхних этажей высовывались женщины, чтобы посплетничать с соседками через улицу, а между ними колыхались белые полосы влажного белья. Дети, игравшие в водосточной канаве, приостановились похихикать над бродячей собакой, задравшей лапу у чьего-то горшка с геранью. Казалось, что всё загадочное или зловещее просто растворилось в воздухе или же выцвело как луна, высоко висящая в ярком небе позднего утра.

А затем они нырнули в арку старых ворот и погрузились в сплетение закоулков. Главные улицы были и так достаточно запутаны, но здесь, похоже, даже местные жители сильно зависели от членов Гильдии Проводников, что предлагали свои услуги на каждом перекрестке. Те же, кто не желал платить по их расценкам, выцарапывали свои личные метки по всем стенам. Один местный житель даже прицепился к дверной ручке своей собственной двери тонкой бечёвкой, которая растянулась на целых пять кварталов, пока, наконец, внезапно не оборвалась прямо на перекрёстке, пав жертвой, возможно, какого-то возмущённого проводника.

Только Джейм успела подумать, что их дорогу едва ли возможно сильнее запутать, как вдова нырнула в ещё один лабиринт в лабиринте, состоящий из сырых, быстро сужающихся проходов. Зажатая между клаустрофобией и настенными слизняками, Джейм была уже готова повернуть обратно, тем же путём, что и пришла (полагая, что она сумеет его разыскать), как они внезапно выскочили из щели меж двух зданий на маленькую площадь, кипящую народом: овощной рынок, на который они зачем-то пробирались потайным коротким маршрутом.

Пока Клеппетти торговалась, Джейм бродила меж повозок и палаток, восхищаясь обилием продуктов. Она заметила, что два городских стражника, вооруженные своими обычными дубинками с железным оголовком, тоже бродят кругами, вероятно высматривая воров. Ей не приходило на ум, что они и впрямь могли кого-то обнаружить, пока какой-то парень не подмигнул ей через торговый лоток и не заставил клубень картошки волшебным образом раствориться в своём кармане. Джейм подумала об окованных железом дубинках и перешла к другой лавке, не проронив ни слова.

За исключением этого случая, ничто не нарушало атмосферу общей нормальности, царившую на рынке; и даже воришка, как ни странно, казался её неотъемлемой частью. Сидя на бортике центрального фонтана и болтая пальцами в холодной воде, Джейм размышляла, имеет ли сложившийся у неё образ экзотического Тай-Тестигона хоть какое-то отношение к настоящей жизни города. Пусть даже раз в году здесь и сходят с ума даже камни, но что если всё остальное время протекает здесь точно так же, как сейчас, в спокойной стабильной работе, приправленной ночными пирушками, для тех, кому они по душе?

Она всё ещё размышляла, когда раздался дикий крик.

Джейм вскинула голову. Грубоватый фермер выронил репу, что показывал покупателю, и выхватил из повозки сломанную косу. Боги предков, он несётся прямо на неё! Когда острое лезвие подскакивало в воздух, по руке фермера хлестал край синей ленты. Но первый вопль определённо раздался у неё за спиной, в замешательстве подумала Джейм, вскакивая на ноги; всё верно, он повторился, не дальше, чем в десяти футах от неё, смешиваясь теперь с громким плеском. Она повернулась кругом и увидела грузного мужчину, увитого синими лентами, который нёсся на неё через фонтан. Он размахивал коротким острым мечом.

Целую секунду Джейм просто стояла на месте, оцепенев от изумления. А затем нырнула в укрытие под днище телеги с помидорами и выскочила с другой стороны. Клеппетти, укрывшаяся в дверях лавки, высунулась наружу и утащила Джейм в безопасность. Там они вместе наблюдали за схваткой.

Двое бойцов столкнулись прямо на том самом пяточке, где до этого стояла Джейм, но не задержались там надолго. Шаг за шагом, старший с косой был вынужден отступать. Он очень ловко орудовал своим импровизированным оружием, выписывая им сильные, жуткие дуги, что свистели и сверкали на солнце, но находился в невыгодным положении: его противник, пусть и безнадёжный фехтовальщик, в угоду сомнительной удаче оказался полным берсерком.

Потрёпанная повозка фермера оказалась теперь прямо за ним. По ту сторону тележки и бойцов Джейм видела стражников, с интересом наблюдающих за действом.

А затем нога пожилого фермера опустилась на упавшую репу, и он повалился назад, обрушившись на телегу с такой силой, что у той отлетело ближайшее колесо. На мостовую обрушился каскад овощей.

Мечник скакнул вперёд с победоносным воплем, но только сам поскользнулся и свалился на вероломной опоре. Он снова и снова пытался подняться, с подбородка стекала бурящая слюна, слишком глубоко погрузившись в безумие, чтобы помнить об оружии или смотреть, куда ставить руки и ноги.

Фермер медленно, осторожно поднялся и подобрал косу. Прикоснулся к лезвию, как будто желая проверить его остроту, и шагнул к упавшему противнику через поле давленых овощей. Тот привстал на коленях, пронзительно вопя от ярости разочарования. Звук внезапно оборвался, когда лезвие поймало его под подбородком. Что-то пролетело по воздуху и влажно шлёпнулось на кучу томатов перед Джейм. Та поражённо на это уставилась. Веки всё ещё трепетали. Затем подошёл фермер, взял эту штуку за волосы и ушел вместе с ней.

Клеппетти покинула дверной проём, что-то свирепо бурча себе под нос, и практически потащила Джейм мимо тележек к разлому, через который они попали на площадь. Оглядываясь назад, Джейм видела, что продавец помидоров взялся перебирать свой товар, отправив парочку томатов в сточную канаву, а ещё несколько отнеся к фонтану. Он как раз взялся их мыть, когда стена перекрыла обзор. Гудение возобновившейся торговли следовало за ними ещё несколько поворотов по этому гнезду влажных улочек.

- "Клеппетти . . ."

- ". . . думала, что у них хватит собственного достоинства, чтобы не устраивать подобное на публике," - бормотала вдова с чувством глубокого отвращения и необычного хладнокровия. - "У некоторых нет ни малейшего понятия о приличии. Такой бардак . . ."

- "Клеппетти . .."

- ". . . и никакого уважения к окружающим. По крайней мере я успела кое-чего прикупить . . ."

- "КЛЕППЕТТИ!"

Остановленная рывком от внезапной остановки Джейм, вдова повернулась и мрачно на неё уставилась. - "А теперь что такое?"

- "Клеппетти, что там случилось?"

- "Если я тебе расскажу, то ты перестанешь на меня тявкать, и мы пойдём дальше? Мы и так уже потеряли массу времени. Кроме того, ты стоишь прямо в луже."

Да, действительно. Громко хлюпая промокшими башмаками, Джейм спешила за вдовой прочь из этого запутанного лабиринта, в прямом смысле наступая ей на пятки от нетерпения. Но Клеппетти молчала до тех пор, пока дорога не расширилась и они не пошли бок о бок.

- "Эти типы!" - практически взорвалась она. - "Их секты вовлечены в храмовую войну. А эти ленты - знак её легальности, и таким образом, платя взносы, они имеют полное право делать друг с другом всё, что им захочется, где угодно, когда угодно."

- "Легальная? Платят? Кому?"

- "Кому-кому, Пятерым, нашему правящему совету." - Она бросила на Джейм острый косой взгляд. - "Ты наверняка о нём хоть что-нибудь слышала."

Джейм кивнула. Гилли упоминал о нём пару раз, но никогда не касался вопроса уличных боёв, что было довольно странно, учитывая его тягу ко всему оригинальному. - "В него входят представители Короля Селлика и Архигона Тверрди, а троих членов выбирают сами городские гильдии, верно?"

- "Верно," - сказала вдова, - "и им нужны деньги, чтобы платить стражниками, самим себе и в особенности за городские права. Тай-Тестигон располагается наполовину в Металондаре [Metalondar], а наполовину в Тверрди [Skyrr], из-за Поющей Реки [River Tone], ну, ты знаешь (а знаешь ли?), а посему должен платить за привилегию не принадлежать никому. Так что Пятеро взимают налоги и выдают лицензии на насилие. А что касается войн, то их у нас четыре вида." - Ручка корзины соскользнула вдове на согнутый локоть, когда она принялась тыкать своими узловатыми пальцами в лицо Джейм. - "Частные, между отдельными людьми и семьями - раз. Торговые, для купцов - два. Храмовые, для религиозных фанатиков вроде той парочки уродов - три. И, наконец, гильдейские - четыре, и они тоже бывают очень мерзкими. Ты ещё можешь увидеть одну из них своими глазами, если люди Сирдана Свято-Слада из Гильдии Воров будут и дальше перескакивать к этому выскочке из Тай-Абендрана, Мендалису [Men-dalis]. Хорошо ещё, что сын моей племянницы находится нынче далеко отсюда, в Эммисе."

- "Твой -- ух -- внучатый племянник вор?"

- "О да, и, стоит сказать, не самый худший . . . а до дома мы так никогда и не доберёмся, если будешь останавливаться на каждом шагу."

- "П-прости," - Джейм ускорила шаг. - "Но как же горожане со всем этим мирятся, я имею в виду с подобными психами, что отрезают головы прямо на улицах и громят товары? Те двое могли убить кого угодно, включая меня."

- "А вот это запросто," - отозвалась вдова, - "потому что ты достаточно "везучая", чтобы оказаться прямо между ними и достаточно глупая, чтобы стоять, разинув рот, пока тебя едва не сбили с ног. Как бы то ни было, у тебя, похоже, есть определённая сноровка к подобным ситуациям, которые, будем надеяться, ты будешь в дальнейшем стараться избегать. Что касается всех остальных, то чем больше войн, тем меньше мы платим налогов. Так что мы согласны на определённый риск. Вот такая система, бывает и хуже."

Тут они обогнули очередной угол, и Джейм узнала Дорогу Слез и стену Марплета, растянувшуюся по левую сторону. Клеппетти, подобно лошади, почуявшей стойло, набрала скорость. Джейм пустилась вприпрыжку, чтобы не отстать. Но у следующего поворота её намокший правый ботинок соскользнул прочь, и она вступила на площадь точно так же, как её покинула, прыгая на одной ноге, и пытаясь теперь избавиться от второго ботинка. Клеппетти уже шагала сквозь груды кирпичей, в нескольких футах впереди. Служанка, которую Джейм недавно видела в окне, как раз отворачивалась от фонтана, аккуратно сжимая в руках полный кувшин воды. Она бросила взгляд через площадь на парочку из Рес-аБ'Тирра, и сосуд выскользнул из её хватки.

Время для Джейм словно замедлилось. Она видела бесконечное падение кувшина и лицо девочки, искаженное маской ужаса. Её глаза были прикованы не к Джейм или вдове, а к чему-то над их головами. Одновременно, Джейм слышала шуршание воздуха над головой и тень каната, всё больше темнеющую на плечах Клеппетти. Кувшин всё падал и падал, и она рванулась вперед. Голые и обутые пальцы ног яростно впивались в камни брусчатки. Её руки впечатались в спину вдовы, и они обе упали, Клеппетти валится головой вперёд, её руки машут в воздухе, корзинка улетает прочь . . . а земля прыгает прямо Джейм в лицо.

Кувшин разбился, в её щёку впилась галька, а затем небо рухнуло на землю.

Кирпичи осыпали землю вокруг неё смертоносным градом, раскалываясь вдребезги от ударов, заполняя воздух летящими осколками. Один из них слегка зацепил руку, что она вскинула вверх, закрывая голову, и та онемела по локоть. Где-то далеко закричала женщина. А затем, где-то слишком близко, что-то очень звучно врезалось в землю, заставив подпрыгнуть прижатый к лицу тротуар. Ещё один грохот, ещё даже ближе - и тишина.

Джейм решила, что, верно, оглохла. Но прошла секунда, другая, и сквозь дикий звон в ушах до неё дошёл звук опускающейся пыли, плеск воды в фонтане, а затем, ещё ближе, такое-желанное ворчание Клеппетти, не более громкое или же возмущённое, чем обычно.

Она осторожно отняла руки от головы. Правая ощущалась ещё отчасти онемевшей, но двигалась без труда. В отличие от ноги. Глянув назад, Джейм увидела, что же упало последним. Это была деревянная балка, около десяти футов в длину и едва ли не с квадратный фут в основании. Один конец выбил дюжину булыжников прочь из земли; другой врезался в гору кирпичей, раздробив в порошок первые семь слоёв кладки. Её голую ногу заклинило между тротуаром, брусом и двумя уцелевшими рядами кирпичей.

Вдова стояла рядом с ней на коленях, но слова её казались Джейм просто шумом, она услышала что-то ещё, где-то высоко над головой, что поджигало кровь в её жилах и откидывало её голову так далеко назад, как будто та висела на верёвочках.

Нигген, неуклюжий сын Марплета, высовывался из окна третьего этажа, где крепился такелажный канат, и хихикал.

Смешок оборвался, едва он увидел лицо Джейм.

Убийственное безумие обрушилось на неё столь внезапно, что его невозможно было сдерживать или контролировать. Мысли сохранили чёткость и ясность, но сосредоточились исключительно на том, как добраться до этого окна, до этого жаболицего ублюдка, и том, что она сотворит с ним тогда, этими красными руками, этими красными ногтями. Но сначала нужно сдвинуться с места. Она вцепилась в пленённую ногу. В лодыжке что-то хрустнуло, и она освободилась. Джейм попыталась встать. Где-то далеко-далеко, по ту сторону безумия, колыхалась боль, но сейчас её сознание отмечало лишь неясную слабость, которую стоило иметь в виду, чтобы тело её не подвело. Кто-то твердил, - "Прекрати, прекрати, прекрати," - всё снова и снова, а затем чья-то рука схватила её за волосы и рыком развернула голову.

В считанных дюймах от её глаз были чьи-то ещё, и чей-то голос требовал, очень отчётливо: "Ты хочешь погубить нас всех?"

Джейм моргнула. Это была Клеппетти, с грязным, исцарапанным лицом. Через плечо вдовы она увидела Ротана и Гилли, бегущих к ним через площадь.

- "Ты в порядке?" - Вдова легонько встряхнула ее. - "В порядке?"

Джейм только кивнула, не в силах говорить.

Клеппетти облегчённо вздохнула и выпустила её волосы. - "Хорошо. А теперь, идём домой, дитя. Здесь уже ничего не поделаешь, а ты, к тому же, ушиблась."

Тут до них с Клеппетти добрались кузены. Гилли метнулся ей помочь, но Ротан, проявивший в этот раз лучшую интуицию, его остановил. Они зашагали обратно в трактир, Джейм держалась чуть в стороне, сильно хромая. Никто не говорил ни слова, даже слуги, высунувшиеся из дверей Тверрдыни. И уж конечно, никто не смеялся.

Однако сразу внутри Рес-аБ'Тирра тишина была сломана. Джейм медленно приводила в порядок свои разбитые чувства, и только потом обнаружила, что сидит на кухне, над её лодыжкой склонилась Клеппетти, а вокруг них толпятся все остальные, гневно переговариваясь.

- "Ты видел . . . ты слышал . . ." - бубнил кто-то на заднем фоне. - ". . . могло убить," - сказал другой голос, ближе и злее. - "Говорю тебе, в этот раз они зашли слишком . . ."

- "Только порезы и растяжение мышцы . . . тогда, почему . . . я не знаю." - А, Клеппетти и Тубан, голоса быстро прояснялись.

- "Кенциры вообще странный народ," - говорила вдова, теперь вполне ясно, - "а это дитя странное даже для кенцира. Ты только посмотри на эти . . ."

Джейм с хрустом стиснула руки в кулаки и засунула их с глаз долой, за спину. - "Почему ты сказала 'Ты хочешь погубить нас всех?' "

Все в комнате развернулись и уставились на неё.

Тело возложено на погребальный костёр, мрачно подумала она. Ур-ра. - "Почему ты так сказала?"

- "Ну?" - Клеппетти яростно поглядела на Тубана. - "Ты собираешься ей рассказать? Она заслужила право знать."

Трактирщик вскинул свои могучие плечи и уронил их снова в жесте полной беспомощности.

Клеппетти яростно фыркнула. - "Ну и прекрасно. Не скажешь ты, скажу я. Если одной фразой, то мы вовлечены в необъявленную торговую войну с Марплетом сен Тенко. Она началась порядка года тому назад, когда он начал возводить Тверрдыню, на что он, начать с того, не имел никакого права, потому что разрешительная грамота на трактир Тубана распространяется на всю улицу. Мы отправились протестовать к Пяти, и нас отправили к представителю Тверрди, Харру сен Тенко. А он нас даже не принял."

- "Даже не будь он самым коррумпированным магистратом в городе," - добавил Ротан, - "его жена никогда бы не допустила подобного разговора. Мы только потом узнали, что она - сестра Марплета."

- "Так вышло даже лучше," - сказал похоронный голос откуда-то из-под серванта, куда закопался Гилли, опасаясь быть затоптанным Клеппетти.

Вдова снова фыркнула. - "Можно и так сказать. Вскоре после этого начались подстрекательства. Нам это сразу показалось странным, и мы сдерживались -- чертовски верное решение, потому что уже довольно скоро мы заметили, что всякий раз, когда сотрудники Марплета затевали драку, поблизости шатались один или два стражника, просто чуть в стороне. Ну, с ними всё понятно: Марплет их подкупил; и если мы среагируем, то они поклянутся перед Пятью, что это мы первыми начали создавать проблемы, что фактически означает необъявленную торговую войну, и таким образом, как зачинщикам, нам придётся платить. Войны дороги. Штраф за незаконную обратит нас в руины -- может обратить в руины, если мы угодим в ловушку Марплета. Понимаешь?"

- "Я . . . думаю, да," - сказала Джейм. - "Но почему же вы не сказали мне раньше?"

- "Это всё он," - отозвалась вдова, тыкая пальцем в Тубана, - "не хотел тебя впутывать. Он, видно, считает, что если всё игнорировать, то проблемы обратятся в пыль и улетят по ветру. Ну да, как же, никуда они не улетают, а валятся нам на головы -- и только боги знают, что последует дальше. Теперь-то ты принимаешь, что это серьёзно?" - потребовала она, повернувшись к трактирщику. - "Теперь-то ты допускаешь, что нужно что-то делать?"

На протяжении всей этой тирады, Тубан стоял, прислонившись к косяку погреба, закрывши глаза, подобно маленькому мальчику, который притворяется спящим в комнате полной кошмариков. Теперь, когда все их взгляды устремились на него, он открыл глаза и с громадным достоинством сказал, не обращаясь ни к кому конкретно, - "Пойду-ка я лучше проверю те новые бочки," - и удалился в погреб.

- "Он даже говорить об этом не хочет!" - воскликнула Клеппетти, охрипнув от возмущения. - "Уверяю тебя, он хороший человек -- один из лучших -- но есть некоторые вещи, которым он просто не способен посмотреть в лицо, и от этого не делается легче никому из нас. Если ты решила оставаться здесь, дитя, то будь особенно осторожна, потому что ты словно притягиваешь насилие, да и, как мне кажется, сама к нему склонна, что раньше или позже обернётся кому-то бедой. Так говорит моя семейная склонность к ясновиденью. Принимай это как неизбежное. Но помни, что это будет плохим ответом на гостеприимство Тубана, обрушить трактир ему на голову."

- "Вот такие дела. Ну, довольно," - сказала она, хлопая в ладоши. - "Остальные, брысь отсюда. У нас тут море работы, а время не терпит."

* * *

ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ разошлись, а Джейм ещё немного задержалась на кухне, болтая ногой в тазике с холодной водой и вдыхая растущее облако корицы, имбиря и земляного миндаля (чуфы) [galingale], поскольку Клеппетти буквально атаковала компоненты пирога из козьего сердца. Тут в комнату ворвалась бывшая в отлучке Танис и обняла её с таким восторгом, что она едва сумела освободиться и сбежать. Хотя её лодыжка зверски пульсировала от боли при каждом шаге наверх, на чердак, она почти падала от облегчения. Ожидание закончено. Она всё-таки не покинет гостиницу. У неё теперь есть дом, на столько, на сколько понадобится.

И всё-таки, этого, почему-то, было недостаточно.

Сидя на подоконнике и разглядывая город, Джейм раздумывала над этим. Дом, да, но трактир никогда не заменит ей весь мир. У неё было столько вопросов, с которыми можно было разобраться только снаружи, в лабиринте Тай-Тестигона, вопросов, на которые не мог рассчитывать получить ответы ни один чужак. Только изучив город, она могла надеяться познать его богов. Ей нужно найти дорожку к сердцу этого огромного сообщества -- как это случилось в Рес-аБ'Тирре -- и что может быть лучше, чем присоединиться к одной из самых могущественных городских гильдий?

Но стать вором! Ни один настоящий кенцир даже не подумает о подобном. Но разве ей не твердили достаточно долго, что она не нормальный кенцир и никогда им не будет? Возможно, всю свою жизнь ей придётся прожить точно так же, как в замке - лишь с ненадёжной опорой в лице мира своего народа. Одна лишь честь -- так, как её понимал Кенцират -- была ей защитой, и только летописец или жрец могли сказать ей, возможна ли такая вещь, как честный вор. Конечно, дух закона определённо грубо нарушится, но если сама буква останется невредимой . . .

Джейм внезапно ухмыльнулась. Похоже, она уже решила. Утром она первым делом поищет благословения своего священника (ха!), а затем убийственный лабиринт, что Писака зовёт своим домом. И если ей удастся пережить и то, и другое, то Кенцират, похоже, обзаведётся своим первым законным вором.

Глава 3 В Лабиринт

ЭТОЙ НОЧЬЮ Джейм спала глубоким, спокойным сном, а на утро с радостью обнаружила, что ее лодыжка практически здорова. Энергично размявшись и изгнав из неё последние остатки стеснённости, она спустилась на кухню, чтобы сообщить домоправительнице о своих планах. Она ожидала сопротивления, а вместо этого, - "Я уже давно этого ждала," - сказала вдова, отрезая щедрые куски хлеба и сыра и складывая их в её рюкзак. - "Ты не из тех, кому по вкусу жизнь в клетке." - Тубан тоже не протестовал, хотя и явно был расстроен, когда перехватил её у передней двери и тайком сунул ей в руку три серебряные монеты. Она поблагодарила его быстрой улыбкой и покинула таверну.

Марплет сен Тенко сидел у окна Тверрдыни, покуривая длинную трубку. Его большой полосатый кот, Клык, примостился рядом с ним на подоконнике. Пока Джейм пересекала площадь, и трактирщик, и кот наблюдали за ней с практически одинаковым выражением лица - оценивающим, самоуверенным и слегка позабавленным. Ни тот, ни другой не испытывают наслаждения от быстрого убийства, осознала она во внезапной вспышке озарения. Этот человек будет играть с Рес-аБ'Тирром ровно столько, сколько это будет его развлекать, и ни секундой больше. И всё же, его насмешливый взор вызвал у неё мерцание ответной улыбки, и она послала ему официальный салют открытой ладонью и вскинутым кулаком - как известному врагу накануне битвы. И покинула площадь.

Её целью был дом её бога, где она собиралась спросить священника о том, можно ли ей вступить в Гильдию Воров, не лишившись при этом всякой чести. Множество богов Тай-Тестигона ставили под вопрос сами основы Кенцирата, их веру в Трехликого Бога; но, как она осознала прошлой ночью, у неё было не больше шансов отделить себя от всех аспектов кенцирской культуры, чем дойти до края мира. Теперь это стало для неё совершенно понятно, к несчастью, намного более понятно, чем местоположение храма. Поддавшись импульсу, она повернулась к восходящему солнцу.

Перед ней развернулись городские улицы, извиваясь взад-вперёд под безоблачным зимним небом. Они крайне редко вели прямо на восток. Осознавая, что если будет спешить, то вообще никуда не доберётся, Джейм принялась наслаждаться вызовом этих запутанных маршрутов. Одни улицы были тихими и спокойными, окаймленные красивыми фасадами или задними стенами садов; другие кипели разодетой, пышной толпой, в которой прогуливались коробейники, предлагая перебродившее кобылье молоко или засахаренную саранчу, пока мимо трусили отряды кающихся, в унисон распевая о своих грехах. Но лучше всего, по мнению Джейм, было гнездышко спиральных улиц, каждая из которых посвящалась различным отделениям Гильдии Перчаточников. Здесь можно было увидеть перчатки из кожи, льна и шёлка, окрашенные в любые оттенки моря и земли, их обшлага мерцали драгоценными камнями или же щеголяли густой сияющей вышивкой. Однако сама она выбрала элегантную пару из чёрной лайки, которую и купила, с удовольствием потратив все Тубановские деньги. Надетые перчатки смогут сделать её отличия менее заметными. Эта идея привела её в восторг.

За улочками перчаточников дома начали становиться всё крупнее и всё потрепаннее. Многообещающе выглядит, подумала она, вспоминая заброшенные строения около храма; но пока что ничто, кроме растущего привкуса мрака в атмосфере, не напоминало окружение жилища её бога. А затем она поднялась на гребень маленького холма и обнаружила внизу узкий канал, бегущий по обугленным руинам Нижнего Города.

В городе, что подобно Тай-Тестигону переполнялся богами, единственным способом обеспечить нормальную жизнь для их смертных сограждан, была практика ограничения подобных сущностей внутри их святилищ. И всё же, порой они случайно сбегали, "выходили из храма," и, как некоторые верили, это и случилось в Нижнем Городе. Как бы то ни было, порядка шести лет тому назад стало очевидно, что на свободе оказалось нечто, у чего не было никакого права находиться в этом богатом округе; но поскольку никто не знал его имени, то и не было никакой возможности изгнать его прочь. В конце концов, все, кто мог, покинули эту область, предав свои жилища факелам. Однако даже эта последняя попытка очищения огнём провалилась и бедняки унаследовали то, чего ни желал больше никто иной.

По крайней мере, такую историю рассказал Джейм Гилли. Она не знала, насколько ей можно было доверять, но здесь бесспорно ощущалось что-то неправильное и злое, даже спустя все эти годы. Чем дальше она шагала, мимо почерневших строений и жалких лачуг, что вырастали в их тени подобно болезненным всходам, тем осторожней она двигалась; её шестое чувство напряжённо пощипывало, как будто она вторгалась, в его отсутствие, в логово некой непонятной и невообразимой . . . штуковины.

В подобном месте было странно услышать звуки текущей воды. Притянутая плеском, Джейм продолжала двигаться на восток, пока не вышла к низенькой секции Старой Стены у конца улицы. За ней следовал резкий обрыв до мостовой Обода, сравнительно молодого района, опоясывающего город между старой и внутренней стенами. Где-то десятью футами ниже Джейм, из отверстия в стене с рёвом вырывалась струя водопада, пленяя собой радугу.

- "Это Поющая Река [River Tone]?" - спросила она старика, который стоял поблизости и любовался водопадом.

- "Нет. Это слив канализации."

- "Но вода же чистейшая!"

- "Ну, разумеется," - отозвался он, сплёвывая в поток. - "За этим следит старикан Грязевик [Sumph] со своими жрецами. Мы сливаем, они собирают. Старикан Грязевик поедает дерьмо -- как, впрочем, и всё прочее -- и наслаждается этим. А коли не веришь, перейди как-нибудь на ту сторону стены и полюбуйся на крестовину его задницы."

Джейм подумалось, что всякий раз, когда она справляется о богах Тай-Тестигона, то похоже, узнаёт всегда больше, чем ей хотелось бы знать. Но если уж этот старик столь осведомлен . . .

- "Вы не подскажите," - спросила она, - "как мне найти Храм Трёхликого Бога?"

Его плечи напряглись. Когда он повернулся, она отступила на шаг, думая, по его лицу, что он собирается её ударить. Вместо этого он сплюнул на землю у её ног и поспешно зашаркал прочь.

Что за странная реакция, подумала Джейм, провожая его взглядом. Похоже, некоторые люди любили её бога даже меньше, чем она сама. И такое отношение оказалось не редкостью. Когда она попыталась задать свой вопрос другим обитателям Нижнего Города, большинство из них слишком пугались, чтобы что-то говорить, а другие становились агрессивными. К тому времени, когда день скользнул в сумерки, всё, что она сумела обнаружить, так это враждебные взгляды, немыслимую нищету и много больше увечных и больных детей, чем это казалось возможным. Многие из этих уродцев потащились за ней следом, и ближе к концу дня она обнаружила себя во главе оборванной, хромающей процессии, не зная, стоит ли ей сбавить темп, чтобы ее эскорт не утомлялся, или же бежать от них сломя голову.

Однако эта проблема исчезла сама собой, вместе со всеми детьми, едва только солнце закатилось за Чёрноскалье. Все ищут укрытие, осознала Джейм и заметила, что вокруг неё мерцало не больше горстки слабеньких огоньков. Это определённо не то место, где стоило гулять по улицам после заката.

Её блуждания вывели ее, наконец, к Поющей Реке, быстро бегущей по своему глубокому руслу, и, слыша впереди неясную музыку, она отправилась вдоль левого берега, погружаясь в наступающий мрак.

По ту сторону реки возвышались ряды сияющих домов, похожих на те, что когда-то заполняли собой Нижний Город. За ними, выше по течению, располагались островные поместья самых богатых, угнездившиеся между рукавами Поющей и разделённые множеством каналов.

С некоторых из этих мерцающих островков доносилась музыка, но не те неистовые мотивы, что впервые достигли Джейм во мраке Нижнего Города. Она продолжала следовать за этой мелодией, а речные рукава сходились всё ближе и ближе, пока дальний не скрылся за боком большого, узкого острова, опоясанного мраморной стеной, вроде корабельного борта. Впереди, на фоне Чёрноскалья вырисовывалось громадное, белесое сооружение с мачтоподобными шпилями, на которых развивались золотые и алые стяги. Окружающий парк кишел народом, в маскарадном и обычном, роскошном и потрёпанном облачении, все они танцевали все вместе, охваченные безумьем карнавала, пьяно распевая хвалебные песни Сирдану Свято-Сладу и великим, великолепным ворам Тай-Тестигона.

Джейм шагала вдоль берега, вслушиваясь, всматриваясь, вдыхая наслаждение подобно пьянящему аромату, что рождался в самом воздухе. Это был длинный остров. В точке, где стены вздымались вверх выступающим корабельным носом, красовалась женская фигура, триумфально размахивающая пучками отрубленных голов в каждой руке. Их каменные бороды обвивали её руки, а быстрые воды Поющей вспенились у её голых ног, как если бы остров мчался вперёд, в сердце города.

Джейм перешла через мост через квартал и зашагала в обратном направлении. Двигаясь вдоль другой стороны острова, она успела спуститься почти до самой кормы, когда уловила краешком глаза падение чего-то белого. За этим последовал громкий всплеск, а сразу за ним ещё один, когда молодой мужчина на противоположном берегу нырнул в реку полностью одетым. Она увидела, как он вынырнул на поверхность, обхватив руками что-то непонятное, и принялся бороться с быстрым течением, выплывая к её берегу. Мчащаяся вода уволокла бы его вниз по течению, если бы человек на причале внизу не бросил ему верёвку, а еще несколько не сбежали по ступенькам, чтобы помочь вытащить пловца на сушу.

- "Ещё один, Тоб?" - позвал опоздавший, метнувшись мимо неё.

Никто из тянувших верёвку людей не нашёл времени ответить: они вытянули на пристань сначала белёсый предмет, а затем молодого человека. Джейм увидела, что первое было обнажённым телом мальчика. Его кожу покрывали странные узоры, как если бы на ней начертали ромбовидные клетки настольной игры и зачернили их через одну. А затем она увидела, что тёмные участки это вовсе не кожа, а ободранное мясо.

- "Да," - отозвался горький голос из центра склонившейся над телом группы. - "Ещё один." - И все они поглядели на дворец Сирдана.

Вверху, на перилах нависающего над водой балкона стояла неясная мужская фигура. Она глядел вниз, на них.

Пловец ответил ей пристальным взглядом. Белая рубашка облепляла его мокрые рёбра. На мгновение живая картинка замерла. Затем один из спасателей откашлялся и начал стаскивать куртку. Они завернули тело мальчика, поднялись по ступенькам и унесли его прочь, оставляя юношу сверлить злобным взглядом непонятную фигуру. Он постоял ещё минуту-другую, затем повернулся и двинулся вслед за остальными. Он прошёл мимо Джейм, не замечая её, ослеплённый своим гневом. Она поглядела, как он перебирается по узкому мостику обратно на остров, затем повернулась и зашагала прочь.

Музыка умерла вдали за её спиной, а огни потускнели. С гор задувал холодный ветер, толкая её в спину. Она внезапно ощутила себя очень замерзшей и уставшей.

* * *

ОСТАТОК ночи Джейм провела в прогулке сначала вдоль Поющей, а затем вдоль Старой Стены, прочь от трущоб, как и дворцов, и паре часов сна, перехваченных на чьем-то балконе второго этажа.

Всего в нескольких футах от укрытия Джейм у стены парил один из этих странных светящихся шаров, с которыми она впервые столкнулась в квартале-головоломке. Проснувшись серым рассветом от чьего-то голоса, она обнаружила, что сфера уже потемнела. Внизу, одетый в чёрное мужчина остановился под следующей, светящейся, и гасил её тоже, монотонно и утомлённо бормоча "Блаженный-Ардвин-идёт, денёк-настаёт." Он растворился в утренней дымке, изгоняя по пути световые облачка.

Джейм позавтракала хлебом и сыром Клеппетти, а затем соскочила на улицу.

Она решила не возвращаться в Нижний Город. Хотя агрессивная реакция людей и убедила её в том, что храм Трехликого бога располагался где-то поблизости, она уже больше не наделялась найти его вслепую. Лучше повторить блуждания своей первой ночи в городе . . . если, конечно, получится. Таким образом, Джейм зашагала вдоль Старой Стены на север, к Воротам Солнца. Оттуда, двухчасовая прогулка по изогнутым улицам Обода вывела её к Вратам Воина, теперь прочно закрытым от Призрачных Земель, Бал Мёртвых Богов давно миновал.

Как и все кенциры, Джейм обладала значительной памятью, натренированной ещё в детстве. Она помнила наизусть бесконечные саги своего народа и могла повторить родословные вождей и знаменитостей на протяжении тысячелетий. Однако это не слишком-то помогало зрительной памяти. Уже перевалило далеко за полдень, когда она, наконец-то, сумела отыскать маленький скверик с фонтаном, который опознала только по бегущей через него сети глубоких расщелин. Джейм последовала за ними на запад, пока они не оборвались у знакомых ворот.

Теперь у неё был выбор. Перед ней лежал квартал-головоломка, больше известный как Храмовый Округ, в который она раньше вошла и вышла одним и тем же маршрутом. В этом смысле, это был тупик. И всё же её туда тянуло, ей было любопытно узнать, насколько точным было её первоначальное впечатление. Возможно, она слишком остро отреагировала. Возможно, все эти так называемые боги, вовсе не так уж опасны, как ей показалось вначале. И в любом случае, дошло до нее, она ещё ни разу не спрашивала о своём боге у жрецов. Это был достойный повод. Подбодрив себя, она шагнула через ворота в Храмовый Округ.

Минутой позже, шагая сквозь встречные потоки благовоний, прислушиваясь к долетающему со всех сторон гулу песнопений и разглядывая переплетение зданий, убегающих вдаль на каждом перекрёстке, Джейм с неохотой признала истину. Хотя лихорадочный бой могущества перешёл теперь в устойчивый пульс, оно всё ещё, несомненно, пребывало здесь. Угроза оказалась всё-таки реальна. Чёрт.

В её мысли пробились громкие голоса неподалёку. На ступеньках маленького храма невысокий толстяк в жреческом одеянии яростно спорил с такой же пухлой старушкой.

- "Что значит, 'Нет'?" - сердито кричал он. - "Что это за ответ такой?"

- "Самый честный," - возражала старушка, размахивая у него под носом пригоршней тонюсеньких косточек летучих мышей, инкрустированных серебром.

- "Вот смотри: Я же не забавы ради их читаю. Ты спросил 'Будет ли всё хорошо?'; кости сказали, что не будет. Вот и всё послание. Но как провидица, я могу добавить: смертоносная сила находится рядом с тобой даже сейчас, а станет ещё даже ближе. Ты сам её пробудишь; а когда это случится, то сам же и остановишь. Вот так-то, жрец. Ты желал услышать глас судьбы. А теперь я желаю тебе насладиться ею." - Тут она повернулась и заспешила вниз по ступенькам.

Однако возмущение покинуло её походку ещё даже прежде, чем она добралась до земли и Джейм внезапно обнаружила, что смотрит в пару озабоченных глаз. - "Он порой бывает таким дурнем, но человек-то он неплохой," - вполголоса сказала ей старушка. - "Пощади его, если сможешь." - И с этим она засеменила прочь.

Джейм некоторое время поражённо глядела ей вслед, затем пожала плечами. Ясновидящие не особо славились здравомыслием. Внезапно вспомнив о деле, она поднялась по ступенькам.

- "Простите, сэр," - сказала она жрецу, который повернулся обратно к святилищу и уже сделал шаг через порог. - "Не подскажете, как найти храм Трёхликого Бога?"

Коротышка крутанулся обратно. Джейм едва успела заметить на его лице выражение крайнего ужаса и горя, как он закричал. - "Еретик!" - и бездумно скакнул на неё. Качнувшись в сторону, избегая удара, она ощутила, как её полузалеченная лодыжка отзывается предупреждающей болью. Она, не раздумывая, выбрала путь наименьшего сопротивления, по которому перескочила через перила, пролетела пять футов вниз и кувыркнулась прямо в лужу. Её представление приветствовали раскаты хохота, а один из зевак, кто остановился послушать предыдущую перебранку, закричал вслед жрецу, уже скрывшемуся в храме - "Хорошо сделано, Балдан [Loogan - Балда]! Всех благ Горго Скорбящему и Плачущему!"

- "Балдан, да?" - пробурчала Джейм, поднимаясь на ноги, покраснев от гнева. Затем она захромала прочь, той же дорогой, что и пришла, не обращая внимания на насмешки зевак.

Она уже немного поостыла, когда вышла на Площадь Правосудия, огромное открытое пространство с Троном Милости в самом центре. На этот раз, Джейм нашла её полной народу. Проталкиваясь сквозь толпу и отбиваясь от коробейников, она всё дивилась, как же сильно всё отличается от её первого визита сюда. А затем, добравшись до Трона Милости, она обнаружила, что он тоже больше не пустует. Поначалу она решила, что развалившаяся на нём фигура была чем-то вроде чучела, затем, что это спящий человек, одетый в тугой, чёрный костюм, который, странно, вроде как шевелился. И только подойдя поближе, она поняла, что чернота эта вовсе не ткань, а корка засохшей крови и мух. Содранная кожа человека, всё еще висящая на шее, свисала со спинки Трона Милости бесформенным плащом. Под безвольной правой рукой кто-то накарябал мелом:

Спер ты персик, стибрил сливу

Ну и вот где твоя тушка. (букв.)

Спер ты персик, стибрил куру

Ну и где же твоя шкура? (литер.)

Значительно отрезвлённая, но отнюдь не напуганная, Джейм зашагала дальше. В конце концов, с ней же такого никогда не случится, хотя, ударила шальная мысль, этот вор на каменном кресле, верно, думал то же самое.

На другой стороне площади она углядела вроде бы верную улицу, и очень скоро в этом убедилась, выйдя к арочному перекрёстку. Неподалёку виднелась Поющая и знакомый мост, по которому она перебралась на ту сторону, где снова начались проблемы, поскольку эти кварталы она пробегала настолько слепо, что не могла теперь отличить одну улицу от другой. К тому же сгущались сумерки, предвещая перспективу ещё одной унылой ночи на открытом воздухе. Удручённая и уставшая, с болящими ногами, она уселась на бортик маленького фонтана в грязном крошечном скверике, чтобы перекусить остатками провизии. Без припасов и денег ей очень скоро придётся вернуться обратно в трактир, чтобы, возможно, предпринять ещё одну экспедицию позже -- хотя теперь ей стало совершенно ясно, что она может потратить весь остаток своей жизни на шатания по этим улицам и ни на йоту не приблизиться к своей цели. Возможно, пришло время признать, что лабиринт одержал победу и порушил все её планы.

На западе солнце скользнуло за Чёрноскалье, возжигая вены огня в закрытых снегом перевалах. Джейм уныло разглядывала горные пики, а затем внезапно вспомнила чердак Рес-аБ'Тирра, с которого открывался такой замечательный вид на город. Вот что ей сейчас было нужно: высота. Она вскочила на ноги и нетерпеливо изучила линию окружающих крыш. Здесь было несколько высоких строений, возвышающихся над домами, окружающими скверик, но оно из них заметно выделялись над остальными, его верхние этажи всё ещё заливал свет, и оно полыхало маяком над растущим морем теней. Вот оно, то, что нужно.

Мгновением позже, Джейм уже разглядывала осыпающийся фасад. Дверь была заложена кирпичом. Она вскочила на крышу портика и содрала сгнившие доски с окна второго этажа. Внутри, свет сочился сквозь трещины и щели и вниз по лестнице, обличая запустение разрухи и пыли. Она принялась карабкаться по ступенькам, быстро, но осторожно, поскольку многие их них прогнили насквозь, пока обрушившийся на седьмом этаже пролёт не блокировал дорогу. С этого места она выбралась в окно и проделала последние двадцать футов по стене здания, пробивая дырки для пальцев в старой штукатурке и хватаясь за дранку обшивки.

Её рука наконец-то сомкнулась на карнизе водостока, и она подтянулась на крышу. Потом она взялась карабкаться по крутому скату, сосредоточено выискивая глазами гнилую черепицу под руками, и тут у неё прямо под носом появилась чья-то нога. Незнакомец резко толкнул её в плечо, и она обнаружила, что соскальзывает вниз по наклонной, скребя ногтями в поисках зацепа. Затем её ноги упёрлись в водосток и скольжение прекратилось. Сердце Джейм неистово колотилось, она поглядела наверх. Молодой парень, одетый во всё белое, ловко спускался к ней по крыше боком, ступая крабом. Ещё двое наблюдали от конька крыши.

- "Если ты сделаешь это снова," - услышала она свой, необычайно вежливый, голос, - "Я могу и упасть."

- "А это идея," - сказал спускающийся с ангельской улыбкой и снова потянулся к ней.

Джейм схватила его запястье и дёрнула. Потеряв равновесие, он качнулся к зеву улицы. Она разжала кулак и схватила его куртку, когда он пролетал мимо. Они оба перевалились через край. Свободной рукой Джейм схватилась за водосточный жёлоб и чуть не выпустила его снова, когда внезапно добавившийся вес незнакомца едва не вывернул ей мышцы. Она карабкалась сюда не ради того, чтобы убивать или быть убитой, яростно думала Джейм, размышляя о том, какое плечо вывихнется первым, и будь она проклята, если это случится в результате такого глупой истории -- хотя, судя по тому, как безвольно болтался её "компаньон," она бы не удивилась, если бы оказалось, что она по случайности удавила его его же собственным воротом.

На фоне закатного неба возникли силуэты двух голов.

- "Ну?" - выдавила она.

Минутой позже все четверо сидели на крыше, упёршись ногами в водосток, и пытались отдышаться. Двое спасателей казались потрясёнными сильнее всех, а прошлый противник Джейм, волновался даже меньше неё. Он, в общем-то, всё ещё пялился в бездну, буквально пребывая в трансе.

- "Так близко к грани я ещё никогда не был," - сказал он наконец благоговейным тоном. - "Я почти хотел, чтобы ты меня отпустила."

- "Ну, думаю, мы вполне можем повторить," - съязвила Джейм, но злость уже уступила место любопытству. - "И часто ты ходишь и сталкиваешь людей с крыш?"

- "О, да постоянно. Тут желанны только обитатели Облачного Королевства, ну и конечно, их гости. Нет, немыслимо . . . просто немыслимо . . ." - Он так сильно склонился вперёд, что Джейм и парень по другую сторону одновременно схватились за его широкие рукава. - "Я видел сотни, тысячи падений, и всякий раз они тянулись всё дольше и дольше. Секунды, минуты, часы . . . крутятся, кувыркаются, танцуют в воздухе . . . изумительно!"

- "И очень грязно, я думаю, когда они достигают земли."

- "О, так долго я никогда не смотрю." - Он откинулся назад и посмотрел на нее широко распахнутыми восхищенными глазами. - "Ещё ни один человек не был столь близок к тому, чтобы отправить туда и меня. Ты, должно быть, очень необычная личность. Ты уверена, что не позволишь мне столкнуть тебя вниз? Нет? Ну, в таком случае никто не получит никакого удовольствия. Приходи как можно скорее ко двору, и я попрошу Дядюшку даровать тебе свободу небес."

С этим он поклонился, поднялся, и, казалось, поплыл по скату крыши. Все трое уже скрылись за гребнем, когда Джейм, наконец, вспомнила о деле. Она жадно впилась взглядом в участки города внизу, но нигде в сгущающихся сумерках не было видно и следа этого круга отчуждения, этих холодных, белых стен.

- "Эй!" - позвала она вслед трио и обратно из-за конька крыши высунулась белокурая голова, отделённая, казалось, от тела.

- "Да?" - спросил он с надеждой.

- "Я ищу храм Трёхликого Бога. Ты не знаешь, где он?"

- "А-а." - Каждую чёрточку его лица затопило разочарование. - "Воробушек покажет." - И он снова пропал.

- "Эй-й! Когда я приду ко двору, кого же мне назвать пригласившим?"

- "Кого-кого, Принца Одуванчика [Dandello], конечно," - голос удалялся прочь. - "племянника Облачного Короля."

* * *

- "Нет, я не знаю, почему эти наземники [groundlings] не захотели обсуждать с тобой твоего бога или, если на то пошло, его жреца Иштара," - сказал Воробей, сидя на коньке мансарды, пока Джейм карабкалась к нему наверх. - "Они же самые тупоголовые болваны, изо всех, что я видел; хотя, конечно, я с ними нечасто сталкиваюсь. Я рождён в облаках, и тут и помру -- исключая несчастные случаи -- не коснувшись ни разу земли."

Маленький, но жилистый облочник без предупреждения метнулся вниз к дальнему краю крыши, направляясь к выступающему карнизу, оттолкнулся от кромки и легко преодолел восьмифутовый провал до следующей крыши. Джейм собралась с духом и последовала за ним. Они уже преодолели значительный участок лабиринта, и по сравнению с её прошлыми блужданиями, это было сравнительно легко. Однако подобный способ путешествия определенно годился только для людей с хорошими нервами, и даже их наличие не спасало Джейм от приступов острого страха, когда в сорока футах под ней мелькали улицы.

- "Хотя, есть два момента," - сказал Воробей, когда она нагнала его через пару домов. - "Они имеют склонность относиться к тому, что им не нравиться, так, будто этого не существует, так что я думаю, что горожанчики винят твоего бога в том, что с ними случилось -- нет, и нынче твориться. Мы, облочники, тоже не особо обрадовались, когда все эти крыши разом обвалились. Ты не поверишь, но шестью годами раньше здесь лежал процветающий пригород. А теперь, смотри под ноги. Мы уже близко."

Своевременное предупреждение. Они добрались до границы максимального воздействия храма, о чём ясно свидетельствовало то, что творилось под ногами. Джейм пошла теперь первой, осторожно пробуя дорогу ногой и слыша, как отваливается снизу штукатурка от досок, что стонали под её весом. Вот, наконец, и храм, высокий, суровый, призрачно-бледный под новой луной. Непрерывно истекающая из него мощь ударила Джейм своей волной, но в то же время она ощутила и некое притяжение этого монолитного сооружения, уверенного, высокомерного права обитающей в его стенах силы на её тело и душу, как кенцира. На секунду Джейм засомневалась. Затем, - "Гори всё огнём," - и, вскинув руки в безрассудном и, в то же время, вызывающем жесте, сбросила все свои ментальные щиты. Текущая сила мгновенно овладела ею. Она позабыла о своем проводнике, о своём недовольстве и обидах, обо всём на свете, пока её тянуло вперед, вниз с края крыши, через кладбище пыли, в тёмный дверной проём.

Как только Джейм переступила через порог, её захватил водоворот. Её оглушённому разуму казалось, что по изогнутым коридорам несутся два быстрых потока, больший направляется наружу, меньший, несущейся по обе стороны этого вихря, устремлялся вовнутрь, скользя по стенам храма к его центру. Её крутануло и дёрнуло вперёд, хлестая силой всё сильнее и сильнее, пока плечо её не врезалось в дверь, и та не открылась, швыряя её боком на мозаичный пол.

В голове у неё звенело от внезапного затишья, она оцепенело смотрела на узоры под рукой, которые закручивались в спирали, устремляясь к центру зала. Её взгляд проследил за их извивами до подножия статуи, стоящей на возвышении, затем пополз всё выше и выше по этой высокой, тёмной, гранитной фигуре к трём ликам её божества. Изображение Регонерета, Того-Кто-Разрушает, смотрело прямо на неё, его черты скрывала тонко вырезанная в мраморе вуаль. Его рука тянулась вперёд через расщелину в плиточной кладке, словно маня к себе кого-то. И каждый его длинный, изогнутый серпом палец венчал коготь слоновой кости, наточенный и мерцающий.

Иштар [Ishtier], жрец хайборн Кенцирата, стоял в тени своего бога, наблюдая за ней из-под кромки своего капюшона. Его почти бесплотные губы исказились в слабую улыбку, а языки силы из наружных коридоров жадно устремились мимо Джейм, закручиваясь спиралью в центре зала. Она поспешно вскочила на ноги.

- "Кто ты?" - Тонкий, сухой голос, не то, чтобы хриплый и ржавый, но похожий на петли нечасто открываемой двери.

- "Джейм из Трёх Народов."

- "Это только половина имени. Назови остальное."

- "При всём уважении, милорд, это вас не касается." - Она даже не осознавала, пока его лёгкая улыбка не усилилась, что он спросил, а она ответила на Высоком Кене. Всё больше и больше силы устремлялось в комнату, терзая её разум. Становилось всё труднее думать.

- "Ну хорошо . . . на пока что," - сказал жрец, - "Так зачем ты пришла?"

Джейм попыталась ответить, сражаясь с неестественной тугоумностью сознания, которая мешала ей снова закрыться щитами от этого типа. Если нажим ещё усилится, то ей не поможет даже её безымянность.

- "Я-я хочу вступить в Воровскую Гильдию," - сказала она, ненавидя себя за заикание.

- "Ты, кенцир, хочешь красть? Неужели ты настолько дёшево продашь свою честь?"

- "Я ничего не продаю!"

- "Ну, тогда ты просто дура," - холодно отозвался жрец. - "Всё имеет свою цену . . . даже этот разговор."

У Джейм перехватило дыхание, когда её лицо стегнул порыв силы. Вторая стрела энергии сдавила ей плечо, вызывая онемение и разворачивая на месте. Новая пара стремительных ударов заставила неуклюже зашататься, её куртка начала дымиться. Она содрала её прочь, отчаянно и бесполезно, извиваясь в попытках увернуться от невидимых ударов. Иштар наблюдал, на его губах снова гуляла тонкая улыбка.

- "Танцуй, дурочка, танцуй," - сказал он мягко.

Приступ внезапного гнева заставил Джейм потерять голову. Она дерзко вскинула вверх свои сжатые кулаки в вызове, но не жрецу, а нависающей над ним статуе. - "Владыка, правосудия!" - закричала она в три лика своего бога.

Иштар дёрнулся вперёд, шипя от возмущения. Затем, внезапно, лицо его исказилась. - "Не воруй ничего у своего народа," - молвил глас божий через непокорные губы. - "С остальными можешь делать всё, что пожелаешь, но это будет делаться с честью, пока в своём безрассудстве ты не погубишь их всех." - Голос оборвался. Утирая слюну с лица трясущимися руками, Иштар прохрипел, - "Ну вот, обормотка. Ответ, что ты искала. А теперь убирайся."

Джейм поклонилась и удалилась, не рискуя снова заговорить. Она и в самом деле получила ответ, хоть и частью двусмысленный. Теперь пришла пора возвращаться домой.

За её плечом карабкалась на небо луна, а она шагала на запад, размышляя о недавних событиях. Дважды за прошедшие несколько часов её унизил священник. Она никогда не любила их породу, ещё с той поры, когда ребёнком осознала, что это по вине жреца Анар сошёл с ума. Защита замка от смертоносного воздействия Призрачных Земель требовала постоянных усилий. Ещё до рождения Джейм, это было обязанностью старшего брата летописца, жреца большой силы и знаний; но однажды ночью он сбежал, прихватив с собой напарницу женщину, и бросая своего неопытного родича в одиночестве нести эту жуткую ношу. К тому времени, когда Анар стал наставником близнецов, его разум уже начал распадаться под нагрузкой. Очень скоро он и сам превратился практически в ребёнка, вот только он всё ещё оберегал их дом и продолжал это делать до тех пор, пока лезвия мечей и наконечники стрел не сокрушили всё то, ради чего он пожертвовал столь многим.

Это и в самом деле было жуткой вещью, нести бремя силы кенцирского жреца, стоять между её народом и их богом. Лучшие, вроде Анара, как правило, погибали в процессе, а остальные со временем так сильно калечились, что им назначалось содержание - и это при всей жёсткости устройства Кенцирата.

Джейм, однако, ничего не прощала, особенно сейчас, особенно после встречи с Иштаром. Старое горе и свежая обида заставляли её кипеть от возмущения всю её долгую дорогу домой, пока она, ранним утром, не свернула на Дорогу Слёз у трактира Марплета сен Тенко.

Приближаясь к воротам заднего двора Тверрдыни, она уловила оттуда раскаты хриплого хохота, а затем мимо неё на улицу метнулась тонкая фигурка. За ней кто-то гнался.

Преследователь настиг гонимого и раздался треск рвущейся ткани. Меньшая фигурка отпрянула к дальней стене, вцепившись в остатки корсажа над скромными белыми грудями. Джейм узнала давешнюю чёрноволосую служанку. Нигген стоял посреди дороги с оторванным куском ткани в руке и гоготал во всё горло.

Прежде чем до парня вообще дошло, что она рядом, Джейм крутанула его к себе. Ребро ладони поймало его под подбородок и отбросило его голову назад таким ударом, что его практически вскинуло в воздух. Секундой позже было трудно сказать, кто же испугался больше -- люди в воротах, Нигген на земле, плюющийся зубами, или же сама Джейм, которая действовала совершенно инстинктивно.

- "Если ты ещё раз коснешься этой девчонки," - сказала она сыну Марплета, - "то я с большим удовольствием выбью тебе все твои уцелевшие зубы."

Только после того, как она пересекла площадь, направляясь к Рес-аБ'Тирру, и услышала, как позади неё зовут стражников, она осознала, что же всё-таки натворила. Марплет наконец-то получил свой повод.

- "Простите меня," - сказала она, покаянно стягивая кепку перед удивлённым Гилли, что встречал её в дверях трактира. Затем она развернулась к маленькой группе, что приближалась к ним от Тверрдыни.

Марплет шагал впереди, за ним следовали два плечистых стражника, а Нигген радостно трусил рядом. Однако трактирщик замер на месте, едва увидев лицо Джейм в обрамлении гривы чёрных волос. В первый и последний раз она видела, как он побелел от гнева, разворачиваясь к своему неуклюжему, сбитому с толку сыну.

- "Ты что, хочешь сказать," - потребовал он, тыча пальцем в Джейм, - "что тебя побила . . . эта девчонка? Ах ты бесхребетный болван!" - И не сказав больше ни единого слова, он вихрем крутанулся на месте и зашагал обратно в Тверрдыню.

Стражники поглядели на Джейм, друг на друга, затем синхронно пожали плечами и тоже зашагали прочь.

- "Что-то мне говорит, что ты вернулась домой," - хмуро пробурчала Клеппетти за её спиной. - "Входи и поужинай чем-нибудь."

К этому времени было уже очень поздно. Вдова, несомненно, пребывала в постели, когда случилась вся эта суматоха, но ничем не выказывала желания туда вернуться, даже когда Джейм прикончила чашку разогретого тушенья.

- "Что-то не спится," - ответила она на вопрос Джейм. - "Я кое-чего дожидаюсь."

- "Чего же?"

- "Если нам повезёт, то ты этого никогда не узнаешь."

Но едва Клеппетти закончила говорить, как пронзительный крик поднял обеих женщин на ноги. Раздавался он с той стороны площади. Джейм была уже на полпути к передней двери, когда вдова схватила её за руку и повисла на ней камнем.

- "Пусти меня!" - закричала она, пытаясь освободиться от пожилой женщины не причиняя ей вреда. - "Я же сказала, что сломаю этому слизне-шару все его оставшиеся зубы, если он снова коснётся этой девчонки и, видит Бог, я так и сделаю!"

- "Это не Нигген," - отозвалась вдова. - "Ты и в самом деле думала, что Марплет сможет вынести подобное унижение и не сорвать на ком-нибудь злость? Жди."

Они так и стояли, прислушиваясь к крикам, пока дверь Тверрдыни внезапно не распахнулась, и наружу не выкинули тёмную фигуру. И даже тогда Клеппетти не выпускала Джейм из хватки до тех пор, пока неясная фигурка не проковыляла половину площади, направляясь в их сторону. Только тогда они обе выскочили наружу и отвели плачущую, полураздетую девушку на кухню, где вдова раскопала баночку мази и принялась смазывать следы от кнута на спине бедняжки. К счастью, та была скорее напугана, чем поранена, но было ещё много крови, воплей и обшей неразберихи, пока на кухне не появился облачённый в ночнушку Тубан, решивший оценить ущерб.

- "Туби," - сказала вдова, - "мы должны её приютить."

С того момента, как трактирщик шагнул в комнату, он всё время пытался ненароком выскользнуть прочь. Но при словах Клеппетти, он внезапно перестал вертеться и впервые поглядел прямо на плачущую девушку.

- "Ну конечно, должны," - сказал он.

Джейм подумалось, а не саму ли её "удочерили" подобным образом.

Когда с перевязкой было покончено, Гилли и Джейм помогли новой обитательнице трактира подняться в комнату Танисшент. Едва они затолкнули её внутрь и тихонько отступили в галерею, как сама танцовщица проскользнула во внутренний дворик внизу через боковые ворота. Гилли хватило одного взгляда, чтобы сразу испариться. Танисшент определённо что-то жутко расстроило и Джейм, которая встретила её на лестнице, незамедлительно узнала, что именно. После долгих недель охлаждения страсти, Бортис наконец обругал её старой каргой и выставил прочь, заменив пятнадцатилеткой из соседнего района.

Джейм едва не сказала "ну и скатертью дорожка." Но из уважения к горю Танис, она промолчала и сосредоточилась на том, чтобы уложить подружку в постель. Это оказалось не так-то и просто. Она уже начинала думать, что ей придётся сидеть вместе с танцовщицей, пока та не успокоится, как со двора поднялся раздражённый крик вдовы:

- "А ну-ка, слушать всем меня: Живо все замолчали и легли спать!"

- "Да, Клеппетти," - раздался смиренный хор из шести голосов со всех концов потемневшего трактира.

Танисшент вздохнула и закрыла глаза. С тушью для век, что полосками стекала по щекам, собираясь в чернильные озерца у носа, она походила если не на ведьму, то на безумно-гротескного клоуна, и выглядела скорее на все сорок, чем на свои двадцать четыре.

Джейм взяла одеяло и улеглась на полу галереи. Было трудно поверить, что этот долгий-предолгий день наконец-то закончился. Её терзало неприятное предчувствие, что сегодня она заварила что-то такое -- и отнюдь не одно -- в процессе чего могли возникнуть весьма тревожные последствия, но она слишком устала, чтобы поразмыслить над этим. Кроме того, к ней присоединился Бу, с громким урчанием вывалившийся из теней. Зная, что если его не ублажить, то котяра, вполне вероятно, уляжется ей прямо на лицо, она приподняла одеяло и позволила ему свернуться у себя под боком. Восточное небо уже тронуло краешком зари, когда она, наконец-то, уснула.

Глава 4 Сердце Клубка [Maze]

- "ПИСАКА!"

Эхо затрещало о каменные стены входного покоя и вернулось обратно, ни капли не смягчившись о мебель или иную обстановку.

- "Ты где? Это я, Джейм . . . Талисман!"

Что-то зашуршало в дальнем углу, тревожа залежи мусора суетой коготков. И никакого другого ответа.

- "Чёрт," - выругалась Джейм.

Она стояла в прихожей дома Писаки, этого огромного, округлого сооружения, окрещённого в городе Клубком [Maze - лабиринт, головоломка]. Его оказалась легко обнаружить, изучая город с высоты крыш, но оказавшись внутри, она осознала, что её проблемы определённо только начинались. Множество воров приходило сюда до неё, желая поспорить остротой ума с этим запутанным сооружением, разыскивая его сердце; но лишь немногих из них видели впоследствии. Так что ей придётся рискнуть, если уж старый вор даже и не думает выйти, чтобы поприветствовать приглашенного гостя.

Во входной зал открывалось три двери. Джейм привязала конец большой катушки ниток к косяку одной из них, запалила принесённый с собой факел, и переступила порог. Внутри сразу же потянулась паутина крошечных комнат и узких проходов, что за несколько поворотов задушили все следы наружного света и звуков. Тихие и замкнутые, они походили на проходы гробницы, и вполне могли и вправду ей стать. Скачущий свет факела отгонял сумрак назад, но меж его вспышек казалось, что сами стены подбирались всё ближе, смыкаясь капканом.

Удивительно, но через здание бежало несколько ручейков, а сколько-то лестниц, уводило наверх, но ни разу под землю. Джейм бродила по первому этажу, время от времени окликая хозяина, но по-прежнему безответно. Тогда она решила карабкаться наверх. Чем выше она взбиралась, тем менее запутанными становились уровни, хотя по-прежнему не было никакой возможности сказать точно, где она находилась в текущий момент. Потайные покои Писаки могли находиться где угодно. К тому времени, когда она добралась до пятого и последнего уровня, её нитка, голос и терпение уже подходили к концу. Но едва она решила всё бросить и сдаться, как пол под ногами внезапно поддался.

Она упала в проём, нить порвалась, факел устремился вниз падающей звездой. Затем он пропал. Мгновением позже она врезалась в воду.

Темнота, удушье . . . и она не одна . . . её рука нащупала край бассейна и она выскочила наружу в состоянии близком к панике, обдирая кожу о бортик и даже не замечая этого. За её спиной на поверхность всплыло что-то мелодично хихикнувшее и снова погрузилось под воду.

Джейм скрючилась в темноте, дрожа и прислушиваясь. От чего она только что сбежала? И где оно теперь? Только бы оно не могло выбраться из бассейна. Шелест, хруст чешуек о камни . . . оно идёт за ней.

Она поспешно вскочила и попятилась. И тут же упёрлась в стену. Зрение было абсолютно бесполезно в этой плотной, почти осязаемой темноте, но уши её ловили звуки чего-то очень большого, очень тяжёлого, осторожно нащупывающего край бассейна, потихоньку вытаскивая свою обширную массу из воды. Окружающий воздух заполнился сотнями слабеньких звуков, всё умножаемых эхом от стен. Издав придушенный крик, Джейм крутанулась на месте и подпрыгнула. Её пальцы вцепились в грубые каменные блоки и она слепо полезла всё выше и выше, пока её рука не сомкнулась на деревянной балке. Она повисла на ней, болтая ногами, когда комнату, казалось, взорвал ослепительный свет.

- "Ну и ну!" - сказал чей-то голос. - "Такого у нас ещё никто не вытворял."

Когда зрение прояснилось, Джейм разглядела Писаку, стоящего под ней с факелом в руках. А позади него, свет мерцал на огромном бугре плоти, белом, закрученном и дрожащем. Через плечо мастера-вора на неё уставились розовые, лишенные век глаза.

- "Эх, жаль, что это ты, парень," - сказал старикан, - "В этом месяце Уродец ещё никем не закусил."

- "Ну, насколько мне отсюда видно, у Уродца нет зубов."

- "Он же лунный питон, они ему не нужны," - Ответил Писака скорее лояльным, чем искренним тоном. - "Лет двадцать назад у него был отличный набор."

- "Простите, я опоздала," - довольно несвязно отозвалась Джейм. - "Я болела. Ух . . . а если я спущусь вниз, меня не съедят?"

- "Это после того-то, как ты исцарапал бедного оболтуса до полусмерти? Да его скорее вырвет на тебя . . . или же на меня," - добавил он, подозрительно покосившись на качающуюся голову.

Слегка успокоенная, Джейм спрыгнула на пол. Оставив гигантскую змею приходить в себя от потрясения, Писака повёл её через ошеломляющую паутину коридоров к сердцу Клубка. К её изумлению, это была одна громадная комната, занимавшая собой всё ядро здания, простираясь от основания второго этажа до потолка пятого. Спиральные лестницы вели от пола, где они стояли, к закрытым альковам и многочисленным полкам с книгами и свитками, что поднимались всё выше и выше, растворяясь в тенях. Огромный канделябр, полный угасающих свечей, служил единственным источником света. Текущий с него воск монотонно капал на золотисто-красные узоры ковра и массивный стол, заваленный манускриптами. Повсюду виднелись богатые вещички, покрытые толстым слоем пыли.

Писака показал ей разные входы в центральную комнату и провёл по Клубку, демонстрируя, как добраться до внешнего мира от каждого из них. Он определённо рассчитывал, что она с первого взгляда запомнит каждый, ничем не отмеченный, поворот. А протащив её от подвального этажа до чердачного и обратно, старый вор выудил из своей хламиды маленькую затертую монетку и вручил её Джейм со словами, - "Ну вот. А теперь пойди купи свинью Уродцу на ужин."

Следующие несколько дней Джейм приходила в Клубок ранним утром, после целой ночи работы в трактире, и следующие шесть-семь часов служила на посылках у Писаки. Она уже начинала задумываться, а не ошиблась ли она в сути работы, что предложил ей старый вор. Но на пятый день Писака подхватил свой посох и отправился вместе с ней наружу, когда она уходила из Клубка. Они свернули на север от ворот, на восток у Поющей, и очень скоро в поле зрения показался Дворец Сирдана, уже серый от сумерек, возносящийся ввысь за своей ликующей носовой фигурой.

Наружный двор снова полнился огнями. В этот раз, однако, они осияли еженощный воровской базар, на котором продавалась или же обменивалась дневная добыча, под звуки яростного торга. Шагая за Писакой сквозь толпу, Джейм ловила на себе множество взглядов. Слухи, верно, бежали перед ними, поскольку, едва они вступили в Зал Гильдии, как все повернулись в их сторону, а голоса утихли. Секретарь Гильдии сидел на своём месте у тронного помоста, окружённый небольшой группой людей, что желали его видеть. Писака протолкался в голову очереди, таща Джейм за собой.

- "Это Талисман," - объявил он, представляя её. - "Я хочу внести его в списки как своего ученика."

Секретарь изучающее поглядел на Джейм, его лицо представляло собой странную смесь недоумения и подозрения. - "Мастер Писака, это не --"

- "Кенцир? Ну конечно, кенцир. А ты думал, что я доверю свои секреты кому-нибудь из этого сброда? Давай-давай, Мастер Секретарь, записывай. По закону Гильдии никто не может навязывать мне мой выбор, или вмешиваться в него, если он уже сделан -- как бы сильно кое-кому и не хотелось бы."

В его голосе безошибочно слышался триумф, как и решимость. Секретарь пожал плечами и сделал запись в лежащем перед ним на столе толстом фолианте.

- "Талисман," - обратился он к Джейм, - "клянешься ли ты подчиниться законам Воровской Гильдии Тай-Тестигона, чтить её обычаи, верой и правдой служить ей и своему мастеру?"

- "Я клянусь."

- "Очень хорошо. Обнажи своё плечо, -- ээ -- 'парень.' "

Одна последняя попытка, подумала Джейм. Если сорвётся, то я сдаюсь. И она сдёрнула разом и куртку, и рубашку.

Секретарь поражённо замер на месте. Писака, однако, после секундного нетерпеливого ожидания, подхватил его клеймо -- красное к счастью от чернил, а не от жара -- и прижал к её коже, бормоча что-то о дурацких формальностях.

Ну, вот и всё. Он слишком слепой, а я слишком худющая, уныло подумала она и натянула одежду обратно.

Формальности, по всей видимости, были исчерпаны - по крайней мере, в той мере, что заботили Писаку, ибо, когда она повернулась, чтобы последовать за вором, он был уже на полпути к выходу из зала. Её остановила чья-то кисть на руке. Ногти указательного и среднего пальцев были заточены острыми углами. Серые глаза смотрящего на неё сверху вниз незнакомца почти что светились на его тёмном лице. - "Кое-кто хочет тебя видеть," - сказал он мягко. Хватка на её руке усилилась, намекая на боль, тяня за собой. - "Сейчас."

- "Иди с ним, Талисман," - прокричал от дверей её новый учитель. - "Передай моё почтение Свято-Сладу!" - И он пропал из виду, довольно курлыкая от какого-то потаённого веселья.

Темный человек отпустил руку Джейм и жестом указал ей идти вместе с ним. Они прошли в дверь за секретарским столом в узкий, продуваемый коридор. Это сильно походило на возвращение в Клубок, вот только залы здесь были богаче обставлены, а она шагала перед этим . . . этой личностью, чей пристальный взгляд, высокомерно скользящий по её телу сзади, заставлял её чувствовать себя очень неловко. А затем коридор распахнулся в маленький, увешанный гобеленами приемный покой. Сирдан Свято-Слад стоял у книжных полок дальней стены и ждал. Даже без прощальных слов Писаки и тяжёлой должностной цепи, что носил этот пожилой остролицый человек, Джейм узнала бы его по властности -- многие бы даже сказали, высокомерия -- его осанки. Она осторожно поприветствовала его низко опущенными скрещенными запястьями, но отнюдь не открытыми руками дружбы.

- "Итак," - сказал он плоским, холодным голосом, не заботясь замечать приветствие. - "Наш Писака всё-таки взял ученика. Будем надеяться, он сделал мудрый выбор, и для себя, и для Гильдии."

- "Я надеюсь, что хорошо ему послужу, милорд," - сказала Джейм, размышляя о том, неужели её и вправду позвали сюда для простого наставления. Она почему-то так не думала.

- "Есть много способов служить. И некоторые из них выгоднее других."

Ах-ха! - "И какие же, милорд?"

- "По-настоящему умный человек может и сам догадаться." - Под ледяной гладью его голоса теперь могучим потоком неслась самоуверенность. В его надменной убеждённости в своей способности купить что угодно и кого угодно по первому желанию, проглядывало сорок лет власти и лёгких побед. - "Есть такие секреты . . ." - начал он, но в этот момент портьеры с одного бока разошлись и в комнату вбежал молодой парень со свитком в руках.

- "Дедушка, ты только погляди на это," - горячо выпалил прибывший.

Джейм на мгновение задумалась, почему бледные черты юноши кажутся ей такими знакомыми. А затем вспомнила: это было то самое напуганное лицо, что она видела в аллее в ту ночь, когда Писака едва не погиб. Парень ощутил её взгляд. Он повернулся, увидел Джейм, и лицо его мгновенно лишилось тех немногих красок, что имело.

Сирдан, однако, был слишком рассержен, чтобы заметить этот обмен взглядами. Вмешательство юноши определённо выбило его из колеи, по причинам, о которых она не могла и гадать.- "Мы продолжим этот разговор позже," - бросил он Джейм, продолжая сверлить взглядом внука. - "А теперь, иди."

- "Как пожелаете, милорд. И да, между прочим," - добавила она, поворачиваясь к двери. - "Мой мастер шлёт вам свои самые наилучшие пожелания." - Она нутром чувствовала его яростный взгляд, сверливший её спину, пока она не скрылась из виду.

Шагая к выходу из зала, Джейм раздумывала над всё растущей сложностью её положения. Теперь-то понятно, почему Писака выбрал её, кенцира, своим учеником. После десятилетий давления, чтобы он раскрыл свои секреты, он надумал отомстить им всем разом, выбрав своим соратником не просто какого-то чужеземца, а того, чья расовая принадлежность сама по себе была гарантией её неподкупности. А теперь он подкинул Джейм Свято-Сладу в надежде, что Сирдан обломает об неё свои зубы. И то, что этого не произошло, было только первым предупреждением о том, что это может оказаться для неё вовсе не такой уж простой задачкой, как, похоже, полагал её новый учитель. И, продолжая эту мысль, что, во имя всех имён Бога, ей полагалось сделать с внуком Свято-Слада, этим миловидным мальчиком, который стоял и смотрел, как два звероподобных обормота убивают старика?

Она уже спускалась во двор, когда что-то ей подсказало, что за ней кто-то следует. По лестнице к ней спускался тёмный человек, в сопровождении ещё троих, одетых столь же богато, как и он, в одежду неброских тонов.

- "Через час будет встреча в Трёхногой Собаке," - бросил он Джейм, уже пройдя мимо. - "Будь там."

Незнакомец с напарниками был уже в нескольких ступеньках ниже Джейм, когда она спокойно ответила, - "Нет."

Эти нервирующие яркие глаза развернулись к ней, разгораясь ещё ярче от недоверчивого, радостного удивления.

- "Что ты сказала?"

- "Я сказала, 'Нет.' "- Она автоматически отметила положение и позы всех четверых, мерцание рукоятки ножа в голенище одного, кинжал на поясе другого, и ненавязчиво шагнула вверх по лестнице. - "Я теперь принадлежу Гильдии, а посему обязана служить ей и своему учителю," - сказала она. - "Но никто не говорил мне, что я должна прыгать по вашему свисту."

- "Верно, весьма верно," - сказал новый голос от подножия лестницы. Там стоял и смотрел на них молодой парень, облачённый в небесно-голубые тона. - "Никто не обязан Отраве [Bane - яд, горе, проклятье, разрушение] ничем, чего он не может получить силой," - сказал он, обращаясь к Джейм, но смотря на четвёрку. Из толпы вышли ещё двое и встали у него за спиной. Я под защитой? удивилась Джейм, сбитая с толку этим внезапным вмешательством, но затем решила, что стала, скорее, поводом, чем причиной конфликта. Не слишком-то привлекательная роль.

- "Продолжайте, джентльмены," - обратилась она ко всем собравшимся и проскользнула мимо них в суету базара прежде, чем они успели среагировать.

Юноша в синем нагнал её через несколько кварталов, на южном берегу Поющей.

- "Довольно примечательно вышло," - сказал он, возникая в шаге за ней. - "Не так уж часто кто-то перечит Отраве, особенно не имея поддержки. Ты, верно, или очень смелая или же феноменально глупая."

- "По мне, так скорее последнее, а вдобавок, я настоящий кенцир."

- "Правда? Мне говорили, но я не поверил. А это правда, что ваш народ вообще не принадлежит Ратиллиену, и что вы умеете касаться разума животных, и хранить души друг друга?"

- "Более или менее," - сказала Джейм, улыбаясь его внезапному рвению. - "Кроме того, некоторые из нас не выносят солнечного света -- хотя я не такая; и большинство из нас левши -- хотя я правша. И, кстати говоря, ты можешь и не помнить, но я думаю, что мы уже встречались раньше. Где-то с неделю с назад, это не ты нырнул в реку за тем бедным мальчиком?"

Его лицо омрачилось.

- "Да, это был ты. Так кто это был?"

- "Никто не знает," - отозвался он с растущей горечью. - "Так много мальчишек приходит из провинции, и ищут того, кто бы поручился за них в Гильдии. Отрава может позволить себе быть разборчивым. Если быть честным, то я не думаю, что Сирдан его одобряет, но он не очень-то контролирует своих так называемых "воспитанников". Всеобщий указ Свято-Слада до сих пор защищает твоего учителя по большей части потому, что Писака Отраву никогда особенно и не интересовал. А ты вот его, определённо интересуешь -- и это может оказаться очень опасным."

- "Погоди-ка минутку. Вернись чуть назад. А зачем Сирдану защищать Писаку? У меня создалось впечатление, что они не очень-то любят друг друга."

- "Это верно, но Свято-Сладу нужны некоторые гарантии, что никто не выбьет из твоего старикана все его секреты" -- да он скорее умрет, подумала Джейм -- "ну, а, кроме того, несмотря на все различия, братья должны держаться вместе, как и мы с Менди [Mendy - починка / ремонт]."

- "Так, давай-ка уточним; Писака - брат Свято-Слада . . ."

- "Старший."

- "А ты - Мендалиса [Men-dalis]?"

- "Младший. Всё верно. Зовут Даллен [Dallen], для тебя -- просто Далли [Dally - болтун, бездельник]." - Он впервые с упоминания об ободранном мальчике снова улыбнулся. Лицо его было на удивление юным. - "Ты и вправду не знаешь, что тут нынче творится, а? Я вот думаю, а имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, в какую историю влезаешь [walked into]."

- "Ну, будь я в курсе, то, вероятно, была бы где-нибудь ещё. И, к слову об историях [walking, т.е каламбур на слове walk - идти], мы идём куда-то конкретно или ты просто высматриваешь подходящий участок реки, чтобы столкнуть меня в воду?"

Он рассмеялся. - "Вот уж не думаю, чтобы я бы сумел, даже если бы и хотел. Нет, я просто подумал, что это хорошая возможность представить тебя сообществу учеников, что собираются в Сияющей Луне [Moon in Splendor - Луна в Сиянии / Сверкании, Луна в Славе], вниз по дороге. Это место ближе всего к понятию нейтральной территории, что осталось у нас в Тай-Тестигоне; а раз уж твой учитель всё ещё не выбрал свою сторону, то тебе, как мне кажется, не захочется делать это раньше него."

- "Ты имеешь в виду, не раньше, чем ты заполучишь шанс заманить меня к твоему брату."

- "Ну конечно," - отозвался он с невинной улыбкой.

* * *

ЛУНА оказалась большим, ярко освящённым трактиром, обращённым фасадом к Поющей и Речной Улице. Внутри стоял оглушительный гам. Просторную залу, казалось, от края до края замостили макушками учеников, в компании нескольких старших подмастерьев и одного молодого мастера, пирующего в дальнем углу. Её спутника встретили приветственным рёвом, и далеко не одна пара глаз сосредоточилась на самой Джейм, тайно или же явно. Она ощутила, что её оценивают со всех сторон, и обнаружила, что теряет уверенность. За центральным столом потеснились и дали им место.

- "Я не вижу здесь ни одной женщины," - сказала она, понизив голос, Далли, занимая предложенное место.

- "Лишь немногих из них приняли в Гильдию с тех пор, как Свято-Слад пришёл к власти. Он невысокого мнения о воровках, а это чистый идиотизм, учитывая, сколь великие умельцы выходили из них прежде. По крайней мере, никто не скажет, что ты проникла сюда обманом."

- "Надеюсь, что так, но если кто-нибудь начнёт рассуждать о том, что надо бы докопаться до истины [clean breast], то это может кончиться резнёй."

В этот момент, смахивающий на высохшую обезьянку мальчик, вскарабкался на столешницу, разбрасывая в стороны пивные кружки и, пошатываясь, поднялся на ноги. Те, чьё пиво избежало пролития, разразились ироническими поздравлениями, а некоторые принялись хлопать в ладоши.

- "Нет, нет, нет!" - завизжал паренёк, размахивая руками. - "Никаких танцев этим вечером п-пока мы н-не поприветствуем нашего нового товарища. Ты, Талисман, вставай. Собратья лунатики, новый у-ученик Мастера Писаки!"

Новый взрыв веселья, такой же ироничный, как и прежде, но с некоторой долей сомнения. Они ещё не определились относительно неё, подумала Джейм, кланяясь собравшейся кампании. В её народе за подобной неуверенностью следовал скорый вызов, и точно так же было и здесь, тоже.

- "Мерку, полную мерку!" - выкрикнул кто-то из глубины комнаты, а остальные с радостью подхватили зов, все сомнения были забыты.

Прибыла "полная мерка". Это был огромный графин, содержащий, должно быть не меньше полутора галлонов крепкого эля. Джейм в смятении разглядывала бутылку. - "Предложите что-нибудь ещё."

- "Ну и ну! Ну и что же ещё мы можем пр-пр-предложить, а?" - Мальчишка развязно подмигнул своей аудитории. - "Что-нибудь относительно простое . . . ну, вроде того, чтобы притащить нам бриджи Облачного Короля."

- "Годится," - сказала Джейм.

Далли поперхнулся пивом. - "Талисман, ты дубина," - выдавил он между приступами кашля, - "Огрызок [Scramp, scrap - обрывок, scram - сматываться] просто дразнит тебя!"

- "Ну, а я отплатила ему комплиментом, приняв его серьёзно, по крайней мере, настолько серьёзно, насколько это вообще возможно. Ещё увидимся."

Она исчезла прежде, чем он успел среагировать, оставляя позади маленькую, но всё растущую волну потрясения.

* * *

ЗА СИЯЮЩЕЙ ЛУНОЙ возвышались тёмные очертания поместья некоего братства, чьи члены, по причинам, известным только им самим, тратили свои жизни на толкание валунов вверх по наклонной рампе и сбрасыванию их со значительной высоты на связанных цыплят. Таким манером они обрабатывали за день по девятнадцать-двадцать птиц. Звуки ударов не расходились далеко, но в Луне отчётливо сотрясался пол, а порой со стены падала тарелка.

Далли тревожно отметил уже два таких удара с тех пор, как Талисман ушла, а теперь кубки на столе сотрясал новый. Он ярился на себя за то, что привёл её в это место, а не в логово [haunt - в т.ч. воровской притон] своей собственной группировки, где он, по крайней мере, мог отчасти контролировать эти отбросы Нижнего Города, вроде Огрызка. Если с его новой знакомой что-то случится, то он спустит с ублюдка его шкуру. Далли в сотый раз задумался, где же бродит эта кенцирка.

Большинство Тай-Тестигонцев, кто хоть что-то слышал о Кенцирате, считали его экзотической диковинкой. Они смеялись над словами кенциров о том, что их родной мир - это не Ратиллиен, и над кенцирской верой в единого бога, ну какому разумному человеку придёт такое в голову, и уж тем более над предостережениями о том, что некое монструозное зло таилось у края Восточных Земель, только и выжидая подходящего случая, чтобы их поглотить? Вы к ним притираетесь и приспосабливаетесь, особенно, раз уж так получилось, что они лучшие воины в округе, но вы никогда не принимаете их слишком серьезно.

Далли, однако, принимал. Кенцират восхищал и увлекал его с самого детства. Он всегда страстно жаждал встретиться с кем-то из его народов; и сегодня это наконец-то случилось, только, чтобы он лишился её в течение нескольких минут. Эта Талисман, похоже, совсем не походила на ту величественную и в чём-то зловещую фигуру, что сотворило его воображение, и, возможно, она всё-таки не столь уж неуместна в их компании. Далли отчаянно надеялся, что видел её не в последний раз.

- "Смотрю, ты меня ждал," - сказала Джейм, проскальзывая на скамейку, что он придержал для неё свободной. - "Вот." - Она швырнула тряпичный сверток через стол Огрызку. Это оказались брюки, сшитые из роскошной материи, но уже порядком поштопанные. - "Боюсь, что единственным доказательством их королевского происхождения, что я могу тебе предложить, будет вон та заплатка сзади," - сказала она, когда маленький Горожанчик [Townie] поднял их повыше, чтобы народ на задах, уже залезший на свои скамейки, смог их увидеть. - "Но, если вы полагаете, что у меня было достаточно времени, чтобы вышить там королевский герб, то вы, джентльмены, немногого смыслите в рукоделии. И тем не менее . . ." - уровень шума в трактире снова подскочил, перекрывая её голос - ". . . тем не менее, мне стоит заметить, что я не крала эти штаны. Король Облаков вручил мне их сам."

И вот как, собственно, это случилось. Вскарабкавшись на крышу трактира, Джейм с изумлением обнаружила там ждущего её Воробушка. Похоже, что когда она не появилась при дворе в течение нескольких дней, Принц Одуванчик разослал на её поиски разведчиков; и её давешнему проводнику посчастливилось первым заметить её, входящей в Луну вместе с Далли. Он проводил её до Зимовья [Winter Quarters], занимавшего чердак заброшенного дома по ту сторону реки. А там Его Всеобъемлющее Величество с радостью пожаловало ей не только столь желанную свободу небес, но и старые брюки, стоило ей только объяснить, зачем они ей нужны.

Она попыталась рассказать об этом остальным ученикам; но Огрызок, с минуту недоверчиво послушав, оборвал её внезапным приступом дикого смеха. Его примеру последовала остальная часть комнаты. Только Далли заметил, как бледнеет лицо Джейм, и понял, почему.

- "Огрызок, дорогуша," - поспешил вставить он, с безошибочным оттенком тревоги, - "есть одна вещь, которую никогда и ни при каких условиях нельзя дозволять себе делать в общении с кенциром - это хотя бы даже намекать, что он или она говорит неправду. Это просто небезопасно."

Огрызок внял предупреждению, если не на полном серьёзе, то, по крайней мере, достаточно, чтобы сесть и на время заткнуться. Суета и шумиха в трактире очень скоро вернулись к своему обычному уровню. Джейм медленно успокоилась. Её поразила кровожадность её реакции, почти столь же сильно, как и осознание того факта, что большинство её коллег отнюдь не готовы принимать её самоё или же её понимание чести серьёзно. Это могло привести впоследствии к серьёзным проблемам; но если и так, то нужно быть готовой встретить их достойно.

- "Как вы думаете," - сказала она довольно жалобным тоном, обращаясь ко всей комнате целиком, - "можно мне теперь выпить? Что-нибудь маленькое?"

В следующее мгновение на столе перед ней возникло семь разномастных кружек, и несметное количество было на подходе.

- "Добро пожаловать в Гильдию Воров," - ухмыльнулся Далли.

КНИГА II Венец Ночей

Глава 5 Зимние Дни

ДАЛЛИ СКОЛЬЗНУЛ вправо, сделал ложный выпад и прыгнул вперёд. Джейм крутанулась навстречу. Её левая рука дернулась вверх, когда она попыталась запутать его нож в широком рукаве своего д'хена. Лезвие на секунду застряло в жёсткой сетчатой подкладке, а затем он вывернул его на свободу и отскочил назад. Злобно шипя, Джейм нанесла ответный удар, легонько скользнувший по переду его куртки.

- "Неплохо!" - воскликнул Далли, осторожно маневрируя на расстоянии вытянутой руки. - "Ты достаточно быстрая и ловкая, но всё время себя сдерживаешь. Ну, давай, давай, добавь немного агрессии!"

Они скакали взад вперёд по каменным плитам внутреннего двора Рес-аБ'Тирра, кружа вокруг колодца и остерегаясь навозной кучи, которую Гилли только что выгреб из конюшни. Прошло уже три с половиной недели со дня Кануна Зимы, и послеобеденный воздух становился всё холодней, но тренировка всё ещё продолжалась.

- "Ну же, атакуй, атакуй!" - Прохрипел Далли, бросаясь на Джейм боковым ударом, который она уверенно блокировала. - "Что с тобой такое?"

- "Ну не люблю я ножи!"

- "Ну и что с того? Тебе в любом случае придётся научиться с ними обращаться, если только ты не хочешь, чтобы тебя задирало каждое наглое лезвие города. Ты не сможешь справиться со всеми голыми руками . . ."

Джейм с обиженным рычанием вогнала свой нож между плитами пола и кинулась на него. Мгновением позже, Далли обнаружил, что лишился клинка, лицо его прижато к мостовой, навозная куча в считанных дюймах от носа, а правая рука зажата в самой неудобной позиции у него над головой.

- ". . . а впрочем," - прохрипел он, - "может и сможешь."

- "Я -- э-э -- чему-нибудь помешал?" - осторожно спросил незнакомый голос.

- "Я так полагаю, моей стойке на голове в куче навоза," - отозвался Далли, извиваясь в тщетных попытках освободиться. - "Так что, прошу, мешайте, мешайте на здоровье" - Джейм, наконец, отпустила его руку, и он вскарабкался на ноги, а затем застыл камнем, недоверчиво разглядывая мальчика в воротах.

- "Цукат [Canden - от candy - конфета, цукат], внук Сирдана Свято-Слада [Theocandi], верно?" - сказала Джейм. - "Знакомься, это Даллен, брат Мастера Мендалиса."

Родственники двух самых ярых соперников Гильдии осторожно раскланялись друг с другом. Похоже, ни один из них не знал толком, что же делать дальше.

- "Клеппетти только что испекла терносливовый пирог," - сказала Джейм, втихомолку посмеиваясь. - "Идёмте, вы оба, и попробуйте по кусочку."

- "Это и вправду была ты, той ночью в проулке?" - спросил Цукат, взгромоздившись на южный очаг и осторожно перекидывая в руках горячий кусок выпечки. - "Я-то принял тебя за призрачное божество. Ты меня жутко напугала, явившись в таком виде во Дворец."

- "Ставлю на то, что так оно и было и, насколько я знаю, ты это заслужил. Во имя всех имён Бога, чего ради ты прятался в тени, пока те мерзкие бугаи пытались убить твоего прадядюшку?"

- "О, они бы ему ничего не сделали." - Цукат бросил на Далли быстрый, нервный взгляд. - "Понимаешь, всё это было просто уловкой. В следующую минуту мне полагалось выскочить из дверей и спасти его, заслужив, таким образом, его благодарность и, быть может, шанс стать его учеником . . . или так надеялся Дедушка. Я говорил ему, что это не сработает, но он меня никогда не слушает. А теперь он бесится на меня из-за моего провала и на тебя из-за твоего успеха, но мне наплевать. По сути дела, я даже рад," - сказал он с внезапным, отчаянным вызовом, совершенно утратив контроль над пирогом, который соскользнул с его колена и шлёпнулся на пол. - "Я не хочу быть вором или выманивать у Прадядюшки Писаки его секреты или становиться следующим Сирданом, когда дедушка умрёт. Но этого, похоже, никто не понимает."

- "Погоди-ка," - сказал Далли, прерывая своё подозрительное молчание. - "Я всегда думал, что Отрава - официально выбранный преемник Свято-Слада. В конце концов, он же единственный ученик старика."

- "Ну, строго говоря, так оно и есть, но его навязал Дедушке его отец, Абботир с Золотого Двора, как раз перед встречей Совета Гильдии шесть лет тому назад, пообещав взамен политическую поддержку. Самый юмор в том, что Отрава, как мне кажется, тоже не хочет быть вором. У него свои собственные интересы, свои собственные . . . забавы. Три недели назад, на именинах Деда, его приспешники заставили меня наблюдать за тем, как он калечил того мальчика. То, что они творили с ним до того, как он умер -- и после этого . . ." - Он содрогнулся и внезапно поднял глаза. - "Я бы пришёл сюда раньше, если бы Дедушка на меня не злился, но чтобы шпионить, чтобы предавать . . . но это же не будет дружбой . . . верно?"

Далли, который слушал сначала с недоверием, а потом со смущением, поглядел теперь на детское, умоляющее лицо, и сердечно сказал, - "Ну конечно, не будет."

В этот момент в дверях зала появилась Клеппетти. Она застыла камнем, поражённо разглядывая сначала полупустой поднос с выпечкой, а затем липкую массу на полу под ногами Цуката. В самый разгар этой взрывоопасной паузы, Далли шагнул к домоправительнице и с самым серьёзным видом поцеловал её в кончик острого носа. И в едином порыве с Джейм метнулся через уличную дверь, таща Цуката за собой.

- "Ну," - сказала Джейм несколькими кварталами позже, когда они, наконец, перешли на шаг, - "если уж вы, джентльмены, обустроили всё таким образом, что мне совершенно не стоит появляться дома в течение нескольких часов -- а, может, и дней -- то какие будут предложения по поводу остатка дня?"

- "Я слышал, что храм Аскабани [Askebathes = Aske + bathes = Аска + бани] открыли [desanctified - сняли освящение] для ремонта," - взволнованно выпалил Цукат. - "Они вполне могут пустить нас посмотреть . . . если, конечно, вы не планируете что-то ещё."

- "Почему нет?" - сказал Далли, улыбаясь мальчику. - "До вечера мы совершенно свободны и сможем выразить почтение моему отцу, раз уж будем в том районе."

- "Он жрец?"

- "Нет. Он Далиссар, солнечный бог Нового Пантеона."

Джейм ухмыльнулась, вспоминая свою собственную реакцию, когда он впервые посвятил её в эту деталь своей биографии. Всё, что она смогла из себя выдавить, тоном безмерного удивления, так это, - "Как такое может случиться?"

- "О, да как обычно," - безмятежно отозвался Далли. - "Моя мать была служанкой в его храме в Тай-Абендре. Вообще-то я родился уже после того, как она оставила работу и вышла замуж за местного торговца, но она условилась о моём усыновлении, так что я и Менди, который по-настоящему сын бога, стали полными братьями."

Термин "служанка" служил обычным церковным эвфемизмом для храмовой шлюхи.

Так что они посетили сначала обиталище Аскабани, а затем отца Далли. В последнем Джейм почти ничего не смогла разглядеть из-за слепящего света, испускаемого колёсами боевой колесницы Далиссара. Сегодня с глазами особенно плохо, пояснил ей Далли, потому что в позолоченной повозке стоит сам бог.

- "Но станет даже ещё хуже," - добавил он, - "если он повернётся к нам лицом. А вместо этого он, да, всё верно, по-прежнему мрачно косится на нас через плечо. И так продолжается уже шесть лет. И никто не знает почему."

Но ослеплённая блеском Джейм не могла различить ни самого бога, ни его колесницу. А когда она подняла руки, чтобы прикрыть источник сияния, то ей показалась, что за ним не дальняя стена храма, а сам город, видимый будто с огромной высоты, и только лишь детали Нижнего Города прорисовывались с неестественной чёткостью.

Но святилище переполняло не только сияние. Воздух внутри содрогался от гнева, будто от равномерного, бескрайнего рокота вулкана, пронзавшего плоть, сотрясавшего кости, и всё же неслышного. Это было тьмой в сердцевине света. Однажды Далли с гордостью рассказал Джейм, что, подобно всем остальным божествам Нового Пантеона, Далиссар был когда-то человеком, и этот человек был кенциром. Джейм только улыбнулась при мысли о монотеисте, что сам преобразился в бога. Однако теперь, холодная тьма этой ярости, столь похожая на её собственную, в день падения балки, не оставляла никакого простора для сомнения. Потрясённая, она покинула храм, цепляясь за руку Далли, ибо яростное сияние на время лишило её зрения.

Но и снаружи простиралась враждебная территория. Она никогда не чувствовала этого сильнее, чем сейчас, слепо и уязвимо бредя меж двух юношей. Её со всех сторон окружали боги Тай-Тестигона. Глубокие тени их могущества задевали её сознание, окутанное стреляющей красным темнотой. Если кто-нибудь из них, пусть даже Далиссар, окажется и вправду настолько же реальным, что и её собственный трёхликий бог, то ей придётся признать, что вся культура и история её народа -- тридцать тысячелетий тяжёлой борьбы, самопожертвования и чести -- построены на самообмане. Но разве можно в одиночку доказать ошибочность мировоззрения всех обитателей громадного города; а если у неё не получится, то разве сможет её собственная вера в своё наследие, саму себя, оставаться неповреждённой?

Они как раз проходили обиталище Горго Печального. Джейм окинула его задумчивым взглядом, изгоняя из глаз остатки красной пелены.

Цукат покинул их у ворот Храмового Округа, а Джейм с Далли зашагали дальше, обсуждая своего нового знакомого. Далли определённо хотел подловить внука Сирдана на слове, но чувствовались, что он занимается этим исключительно ради своего брата, считая, что просто обязан сохранять подозрительность. Джейм, которая по-прежнему отказывалась от участия в политике Гильдии, только улыбалась вынужденной осторожности своего приятеля.

Был уже ранний вечер, когда они добрались до штаб-квартиры Новой Волны [New Faction], дому-крепости у Ворот Солнца в Квартале Золотого Звона.

- "Важно произвести хорошее впечатление," - сказал Далли, ведя её богато обставленными коридорами. - "А это не так-то просто, когда соревнуешься с человеком, для которого казна всей Гильдии, всё равно, что собственный кошелёк."

Мендалис принял их в своём личном кабинете. Это была первая встреча лидера Новой Волны и ученика Мастера Писаки. Далли напряжённо за ними наблюдал, отмечая элегантную церемониальность с которой они обменились приветствиями. Всё идёт хорошо, подумал он.

Джейм тоже так думала -- поначалу. Столь же белокурый, сколь жгучим брюнетом был его брат, одарённый сапфирово-голубыми глазам и грацией, достойной зависти любого танцора, Мендалис без сомнения был самым привлекательным мужчиной, что она когда-либо знала. Сама комната, богато обставленная в голубых и серебряных тонах, казалось, усиливала свой блеск от его сияния. Никто бы не допустил и доли сомнения в том, что это и в самом деле истинный сын Далиссара, Бога Золотой Колесницы.

Он стал говорить о своих планах для Гильдии, после того, как Большой Совет присудит ему права на сирданат грядущей зимой. Джейм уже доводилось слышать это от Далли, но его описания никогда не казались столь ослепительными. Красноречие оратора сначала разбудило её воображение, а затем понесло его всё дальше и дальше, в светлое, туманное будущее, по сравнению с которым сорок лет режима Свято-Слада казались жалким прозябанием.

Но внезапно что-то грубым рывком вернуло её в настоящее. Над плечом Мендалиса маячило чьё-то лицо. В глубине комнаты, в тенях, на краешке стола сбежавшей горгульей примостился худой, череполицый человечек. Его руки, скорее голые кости, чем плоть и кровь, скрещивались на костистых коленях, притянутых под острый подбородок. Черты его лица, которые в таком мраке могли различить лишь глаза кенцира, выражали одну лишь неприкрытую злобу.

Вскоре после того, монолог Мендалиса подошёл к концу и они любезно раскланялись. На секунду обернувшись в дверях, Джейм увидела, что лидер Новой Волны уже погрузился в дискуссию с человеком из теней, который, как она внезапно осознала, верно, был главой его шпионской сети, известным на улицах Тай-Тестигона только лишь под кличкой Пролаза [Creeper].

- "Далли . . ." - сказала она, когда они покинули дом. - "По мне заметно, что я слегка испугана?"

- "Боги, нет. Но почему?"

- "Твой брат пугает меня. Я думаю, он способен на всё."

Далли выглядел поражённым, а затем сказал, - "Ну конечно способен!" - и пустился в восторженное описание всех тех замечательных вещей, что сделает Мендалис, когда придёт к власти. Джейм пыталась его слушать, но в её голове неотступно маячило это сияющее, сверхъестественно прекрасное лицо, щекой к щеке с живым черепом, чьи глаза, омуты злобной ненависти и зависти, ни на секунду не отрывались от лица Далли.

* * *

МЕНДАЛИС не приглашал Джейм повторить свой визит. Он определённо не придавал ей слишком большого значения и полагал, если вообще об этом задумывался, что её верность обеспечит ему Далли.

Свято-Слад также держал дистанцию, хотя с меньшим равнодушием. От Цуката Джейм знала о стародавнем соперничестве между Сирданом и её новым учителем, которое тянулось со времён их молодости. Свято-Слад всегда ревновал к репутации Писаки и бесился, что его старший брат не желал завидовать ему из-за его собственной власти и положения. Всю свою жизнь, младший брат старался превзойти старшего -- в мастерстве, тайных учениях, славе -- и всегда терпел поражение. И теперь, на закате своих дней, ничто не имело для него большего значения, чем вызнать секреты, что всё время давали Писаке преимущество во всём, что действительно что-то значило для них обоих. Однако, в конечном итоге, Свято-Слад просто не верил в то, что Писака может передать то, что Сирдан полагал их фамильными тайнами, какому-то чужаку. Следовательно, Джейм можно было оставить в покое, по крайней мере, на время.

А между тем, она, Цукат и Далли продолжали развлекаться все вместе. Далли, слишком добродушный, чтобы подолгу хранить подозрения, проявлял к младшему мальчику по-настоящему братские чувства, а Джейм подкупало его одиночество, слишком сильно напоминающее её собственное, испытанное в ещё более раннем возрасте. Кроме того, она обнаружила, что в Цукате живёт всё тот же дух исследователя, что и в ней самой, и глубокое очарование прошлым, которое затмевало его недоверие к настоящему.

- "Ты в курсе, какое строение в Тай-Тестигоне самое старое?" - спросил он Джейм однажды. - "Ваш храм. Насколько мне известно, он был здесь ещё до того, как возвели городские стены, до того, как была основана Старая Империя, до того, как прибыл сам Кенцират. Как такое возможно?"

- "Ну, может летописцы и аррин-кены и знают, кто его построил," - отозвалась Джейм - "А я нет. Однако всякий раз, когда мы смещаемся между мирами, нас всегда ожидают наши храмы. Здешний, вероятно, столь же стар, как и сам Ратиллиен. Остальные Тай-Тастигонские жрецы даже не желают признавать его существование."

- "Возможно, вот поэтому они и выбрали под Храмовый Округ другую часть города," - задумчиво сказал Цукат. - "Я слышал, что есть ещё один, ещё даже больший, кенцирский храм далеко на юге, в руинах Тай-Тана."

Он частенько говорил об этом потерянном городе, великой южной столице Старой Империи, чьих осыпающихся башен вот уже пять столетий не видел ни единый человек. В данный момент на его поиски организовывалась целая экспедиция, и Цукат отчаянно жаждал принять в ней участие. Именно извещение об этих приготовлениях он и принёс показать своему дедушке той ночью, когда случайно вмешался в попытки старика подкупить Джейм. Свято-Слад, вероятно, в любом случае никуда бы его не отпустил, но в данный момент он был слишком разгневан провалом Цуката в переулке, чтобы вообще об этом говорить. Джейм чувствовала себя в ответе за это. Пытаясь поддержать мальчика, она предложила ему свою дружбу и, в попытке умиротворить ради него Свято-Слада, показала Цукату кое-что из того, чему научил её Мастер Писака.

Ничто из этого нельзя было считать особо секретным. По большому счёту, она так до сих пор и не узнала ничего такого, что можно было отнести к этой категории, и уже начинала задумываться, а не решил ли старикан всё же оставить свои тайны при себе. Подобные мысли её, конечно, расстраивали, но с другой стороны, тренировки, что он для неё приготовил, не оставляли ни времени, ни поводов для недовольства.

Вообще говоря, Писака погрузился в интенсивный курс правил по новой профессии Джейм, что оставляло надежду, что со временем их уроки сместятся в новые области. Она узнала, что всё украденное учеником свыше определённой суммы, переходит в собственность его учителя, который уже отправляет добычу в один из пяти дворов-судов [court - двор / суд] Гильдии, каждый из которых специализировался на определённом типе товаров. Там её оценивают и определяют время, в течение которого обладание краденым преследуется законом. Этот критический промежуток времени звался периодом риска и начинался с того момента, как вещь попадала в руки ученика. В Тай-Тестигоне само обладание считалось доказательством вины. Соучастие иной раз также наказывалось, но только если обвиняемый успел вступить в физический контакт с украденным объёктом. Наказания колебались от штрафов до лишения пальцев, руки или даже всей кожи, за грабёж с применением чрезмерного насилия или ранение стражника. Худшее наказание -- публичное свежевание с предварительным калеченьем толпой всех желающих горожан -- предназначалось для любого, кто осмелится покуситься на жизнь одного из Пяти или Глав Гильдии.

Когда Джейм услышала это, её глаза заволокло пеленой воспоминаний. Не так давно озлобленный молодой подмастерье набросился на Сирдана прямо в Зале Гильдии. Немало времени пройдёт, прежде чем она позабудет эту жалкую фигуру, уже лишённую глаз, языка, оскоплённую, извивающуюся под ножом и прижигающим железом на Троне Милости.

Осознав, что его уже не слушают, Писака завершил свою лекцию раздраженным окриком. Зачерпнув пригоршню самоцветов из выдвижного ящика стола (в компании с парочкой мраморных шариков и мышиным черепом) он бросил их на пол перед Джейм, а затем мгновенно сгрёб обратно и потребовал сказать точно, что именно она видела. Это было их привычной тренировкой и обычно Джейм справлялась на отлично. Но сегодня она смогла назвать только лишь восемнадцать из порядка тридцати камней. Её отвлекали самые разные вещи, и не в последнюю очередь Уродец, умудрившийся уснуть, ненадёжно уравновесив голову на её плече.

Писака, теперь уже совершенно разгневанный, схватил большой полупрозрачный кристалл, который он использовал в качестве пресс-папье, и швырнул его в Джейм, едва не размозжив головы и ей, и змее. Только выпутавшись из колец сонного питона и возвращая камень на место, Джейм внезапно осознала, что это вовсе не кусок кварца, как она всегда полагал. Она держала в руках огромный, нешлифованный алмаз. Само Око Абарраден.

Сегодняшний урок закончился тем, что Писака отослал её в Клубок, поручив прогуляться из одной точки в другую, а по возвращении, описать ему поворот за поворотом, где она была. Она шагала по переходам, зная, что старикан сможет мгновенно обнаружить любую ошибку в ее, казалось бы, непредсказуемом рассказе. То же самое случалось, когда он отправлял её изучать области города. Писака называл произвольную улицу и спрашивал, каким образом она доберётся до какой-нибудь ещё, порой настаивая, что её трасса должна лежать над крышами и даже через сами дома, как будто она уходила от очень упорной погони. В процессе этих игр, она внезапно осознала что-то очень странное: для её учителя Тай-Тестигон оставался всё тем же, здание за зданием, что и в те времена, когда он только удалился от мира, больше пятидесяти лет тому назад, и ничто не могло убедить его в обратном. Осознание сего факта отчасти развеяло ее непонимание, однако не слишком-то помогало, когда ей приходилось описывать дорогу по областям, обращённым с той поры в руины одним из многочисленных городских бедствий и впоследствии отстроенным заново. Так что сегодня она могла только порадоваться тому, что ей предстояло поспорить с одним лишь Клубком, с чем она справилась настолько хорошо, что смягчившийся Писака отпустил её пораньше.

Стоя на пороге и поднимая воротник д'хена против холодного вечернего воздуха, Джейм раздумывала о том, что получаемая ею подготовка была определённо эксцентричной в одном отношении и просто великолепной в другом.

В дальнем конце улицы мелькнула высокорослая фигура, безошибочно узнаваемая по её бархатно-кремовому д'хену. Джейм закричала, прося подождать, и спустя пару минут уже шагала на запад вместе со Смеляком [Darinby], подмастерьем Мастера Галишана [Galishan]. Смеляк был одним из лучших воров Гильдии, истинным мастером своего дела, за которым стояли семейные традиции, а впереди ждала слава, если верить большинству знатоков, которые предрекали, что он скоро станет одним из самых молодых мастеров Гильдии. Джейм всегда восхищалась его мастерством, стилем и прямотой. Он был именно тем вором, каковым она и сама надеялась стать, ежели продолжительность её пребывания в Тай-Тестигоне это позволит; и очень радовалось тому, что и он, в свою очередь, похоже, испытывал к ней симпатию. Они зашагали вместе, обсуждая грядущие выборы в Гильдии.

- "Нет, я всё ещё не выбрал свою сторону," - сказал Смеляк, - "и, вероятно, и не стану. Свято-Слад, на мой взгляд, слишком коррумпирован, а Мендалис слишком амбициозен. Мой мастер, вероятно, поддержит последнего -- если, конечно, сможет достаточно надолго выкинуть из головы Миледи Мелиссанду -- но мы с тобой, Талисман, должны только радоваться, что не имеем в этом деле права голоса."

- "Ха. Иногда я задумываюсь, а понимает ли это хоть кто-нибудь ещё."

- "Твоё положение слегка специфичнее, верно?" - улыбнулся он. - "Строго говоря, у Писаки не больше власти, чем у Галишана, просто ещё один избирательный голос среди сотен других поместных мастеров, выбирающих двойку своих представителей; но другие могут последовать его суждению, а ты единственный человек в городе достаточно близкий к нему, чтобы повлиять на его решение. Грядут тяжёлые времена. И я тебе не завидую, Талисман, нет, совсем не завидую."

Они расстались у Змеиного Фонтана.

- "Да, кстати говоря," - подмастерье внезапно остановился и развернулся обратно. - "Ходят слухи, что с тех пор, как тебя внесли в списки Гильдии в Большом Зале, Отрава оставил в покое молоденьких мальчиков. На твоём месте, Талисман, я был бы очень, очень осторожен."

Она осталась стоять, провожая его взглядом, его д'хен мерцал в полумраке.

Над фонтаном кружились ветряные бесенята, смешивая его струи с начинающимся дождём. Джейм крутанулась по сторонам.

За ней определённо кто-то наблюдает. За последние несколько недель она не единожды вздрагивала от внезапного холода непонятных глаз, но ни разу не видела за ними лица. Вот и сейчас, то же самое. Однако слова Смеляка пробудили её память. Впервые её плоть дёрнулась подобным образом во Дворце Сирдана, когда она шагала по коридору по вызову Свято-Слада, а за спиной у неё шелестели отзвуки шагов. Имена Бога, да у неё просто натянуты нервы. Площадь пуста, её тени без владельцев. Она поспешила домой, не позволяя себе оглядываться.

* * *

ДЖЕЙМ ДОБРАЛАСЬ до Рес-аБ'Тирра уже в середине вечера, после изнурительной игры в "зеркало" (делай-как-я) по скользким от дождя крышам в компании троицы своих друзей облачников. Первое, что ударило в неё, когда она распахнула двери кухни, это гвалт внутри; а второе - большой полузажаренный гусь. В первый момент она решила, что кто-то бросил в неё этой птицей. Но затем осознала, что безголовое создание вообще-то живёт своей собственной жизнью и серьёзно настроено на попытку побега. После нескольких лихорадочных минут волочения по двору, её ноги порою даже не касались земли, она сумела, наконец, подломить крылья жирной, извивающийся тушки и отконвоировала её обратно в дверь.

Внутри Китра -- бывшая служанка Тверрди -- сражалась с крышкой котла, из-под которой высовывались безумно хлещущие ощипанные цыплячьи крылышки, пока Клеппетти, вооружившись метлой, гонялась по комнате за сбежавшей перепёлкой, а забившийся в угол Гилли яростно выкрикивал имена, зачитывая их из книги домашних экзорцизмов.

- "Ищи в разделе дичи, а не деликатесов," - прохрипела вдова, непреклонно орудуя метлой. - "Ты это сюда притащил, ты и избавляйся!"

Гилли пролистал пару страниц и затараторил снова, ещё даже быстрее, чем прежде: ". . . Аванци-Айнсел-Аллисоун-Асгингель . . . ай!"

По кухни пронёсся ветерок чирикающих звуков и сгинул в трёх дымоходах. Птица Клеппетти шлёпнулась на пол. Крышка Китры перестала подпрыгивать. А гусь в руках Джейм внезапно обмяк.

- "Ну, наконец-то," - удовлетворённо выдохнула вдова. - "Ох, но что за погром!" - Она печально оглядела свою прежде безукоризненно чистую кухню, забрызганную теперь кусками выпечки, гусей и остатками начинки.

- "Так вот как вы развлекаетесь, когда меня нет поблизости," - сказала Джейм, роняя свою, теперь уже безвольную, добычу на кухонный стол. - "Что случилось?"

- "Боглы [Boglе - злобный призрак]," - кратко отозвалась Клеппетти. - "И это ещё что: тебе стоило поглядеть, как взорвался тот пирог с голубями. А теперь иди-ка наверх и смени свою рубашку, мисси; ты измазалась жиром ещё сильнее этой чёртовой птички."

Боги Тай-Тестигона по большей части сидели, как и полагается, в своих храмах; но время от времени, быть может, когда они засыпали, облачка их силы ускользали прочь. А те уже порой цеплялись к прохожим и уносились из Округа, чтобы стать жуткими боглами -- злобными, озорными или же просто безумными порывами, что сеяли хаос до тех пор, пока их не развеивало звучание их истинного имени. Ещё ничто подобное не тащилось за Джейм до самого дома -- просто не осмеливалось на это -- но вот Гилли был определенно не столь же удачлив.

Переодеваясь на своём чердаке, Джейм слышала доносящиеся через площадь аплодисменты и хвалебные выкрики. Ещё не до конца обустроенный нижний этаж Тверрдыни сиял огнями. Шумиха пошла на убыль, оставляя после себя звучание арфы, задумчиво выводящей свои певучие трели. Джейм слушала, затаив дыханием. Игра мастера-арфиста этим вечером была просто великолепной, превосходя и его репутацию, и ту потрясающую сумму, что Марплет сен Тенко должен был ему заплатить за поездку вверх по реке из его родного Эндискара для нынешнего выступления. С подобным конкурентом, ничего удивительного, что Рес-аБ'Тирр почти покинут сегодня, почему так малого гостей последние две недели. Музыка смолкла, последняя нота развеялась в тишине, а затем её снова разорвал шторм аплодисментов.

В тёмном окне третьего этажа Тверрдыни возникла призрачная фигура и махнула ей рукой в издевательском салюте. Джейм ответила тем же, опустив ладонь книзу в кенцирском способе выразить свою оценку, а затем спустилась на кухню.

- "Мы всё ещё под наблюдением," - сказала она, возвращаясь в комнату. - "На этот раз, похоже, сам Марплет, или так мне кажется. Как вы думаете, чего они добиваются?"

- "Только боги знают," - сказала Клеппетти, соскребая со стен остатки еды. - "И, кстати говоря, ради чего они уже две недели составляют списки наших постоянных клиентов и что это за дела в Тверрдыне у нашего драгоценного Бортиса?"

- "Бортис?" - Джейм не сразу вспомнила, что речь идёт о бывшем любовнике Танисшент.

- "Он самый," - сказал Гилли, возвращаясь с улицы с ведром воды, которое он выплеснул в котёл для мытья посуды, пока Китра разводила под ним огонь. - "На тот случай, если ты ещё не заметила, то он там нынче практически поселился."

- "Что-то готовится, всё верно," - сказала вдова, опускаясь на корточки. - "Но вот что именно? Марплетовский умелец и так нас погубит, с таким-то могучим, нездешним талантом. Конечно, Марплету не удастся поселить его у себя навечно, даже с поддержкой своего зятя; но если мы будем достаточно долго сидеть без дела, то бедный Тубан просто не сможет продлить нашу разрешительную грамоту, что закончится с приходом Кануна Весны . . . а если мы её не продлим, то Марплет сен Тенко выхватит её быстрее, чем расходятся горячие кирпичи в разгар снежной бури. А без этого клочка бумаги Рес-аБ'Тирр лишится всякой правовой защиты. Это станет нашим концом. Что его вполне устроит."

- "Нет, это вряд ли," - внезапно вставила Китра, её голос твердел. - "Он играл с вами в кошки-мышки и мышка пустила первую кровь. После того, что случилось с Ниггеном, на карту поставлена его гордость. Ну, нет, он так просто не успокоится."

Джейм склонялась к тому, чтобы ей поверить. Если кто и знал, как работают мозги Марплета, так это его бывшая служанка. Китра приехала из кантона Тензи примерно с год тому назад, чтобы работать в его трактире, и посредством ряда приёмов очень искусного обольщения сумела оказаться в его постели. По идее, это должно было существенно улучшить её социальное положение, но в своих расчётах она не учла, сколь ярым женоненавистником был Марплет. Её уловки заслужили только лишь одно его презрение. А теперь девушка его ненавидела, за то, каким образом он её вышвырнул, и сила её злобы просто пугала. И, тем не менее, это не притупило её природной амбициозности. Джейм полагала, что в данный момент, та пытается решить, будет ли более выгодным женить на себе Ротана, стать любовницей Тубана, или взять себе обе роли однавременно. Она искоса поглядывала на Китру, размышляя про себя, что же её несчастная потасовка с Ниггеном спустила на этот обычно безмятежный дом.

А ещё оставался Марплет сен Тенко. Она потихоньку начинала понимать его всё лучше и лучше -- его любовь к совершенству, по причине которой он столь медленно возводил свой трактир, используя только самые наилучшие материалы; почти кошачье качество ума, позволявшее ему получать такое наслаждение от плетения своих многочисленных интриг; стыд за нужду называть этот комок плоти по имени Нигген своим сыном. Она могла почти чувствовать его ярость и ощущение измены, что сжимали его в своей хватке всякий раз, когда он видел этого нескладного мальчишку в своём безукоризненном доме. Но вот чего она не чувствовала, как ни странно, так это любых проявлений персональной враждебности к ней лично, когда их взгляды встречались через площадь.

- "Неважно, женского ты рода или же нет," - сказала Клеппетти с мрачным весельем, когда она упомянула об этом однажды, - "но теперь, когда он знает тебе цену, я думаю, ты ему скорее нравишься. Ты гораздо лучше смотришься сидящей на его очаге рядом с этим грязным, ободранным котом, чем его сыночек Нигген, и, если уж на то пошло, то гораздо более естественной, чем здесь. Тигрёнок в корзинке полосатых котят, вот ты кто."

- "Мяу!" - сказала Джейм и перекатила Бу на спину.

Теперь она закатала рукава и помогала остальным выскребать кухню, в пол уха слушая их разговоры, думая о своём. Наконец трактир затворил свои ворота на ночь.

Уже в постели на чердаке, на грани сна, её разбудил внезапный удар холода, вынудивший её отбросить прочь одеяло, встать и выглянуть наружу. Тверрдыня стояла погружённой во тьму. Она была одна одинешенька и всё же, каким-то образом, как и рядом со Змеиным Фонтаном этим вечером, и ещё дюжину раз до этого, она чувствовала, что за нею наблюдают.

- "Ты думаешь обо мне, мясник детей?" - спросила она у ночи. - "Я о тебе думаю." - Мысль скрестилась с мыслью, подобно стали в темноте. - "Почему ты не можешь оставить меня в покое . . . и почему я боюсь, что ты так и сделаешь?"

Дождь перешёл в снег. Белые кристаллы опускались на её черные волосы, обнажённые руки и груди. Она, дрожа, снова улеглась в постель, закутавшись в одеяло, но так и не смогла заснуть, пока восточное небо не окрасилось светом, а на окраине города не закричали петухи.

Глава 6 Вода Течёт, Огонь Скачет

НАСТАЛ ДЕНЬ СЕРЕДИНЫ ЗИМЫ, холодный и ясный. Джейм, Цукат и Далли отправились на Площадь Правосудия, чтобы полюбоваться на прославление Короля Мороза, но были изгнаны на плоские крыши, когда вспыхнула внезапная схватка между двумя отрядами, вовлечёнными в храмовую войну, и толпа запаниковала. Взбираясь по черепице, Джейм сначала имела удовольствие предупредить скидывание своих друзей с карниза, а затем представить их Принцу Одуванчику, который прибыл со своей свитой поглядеть на ритуалы. Однако от кровавой бойни внизу принц почувствовал себя плохо и вскоре удалился. Дружная троица вскорости последовала за ним.

Они становились сложившимся трио, что с тревогой отмечали все до единого в Гильдии. И в то же время, они мало что понимали, когда речь заходила о самой Джейм. К этому времени она уже могла открыть любой замок в городе, проскользнуть куда угодно, словно ночная тень, и добраться до любого горожанина от гильдейского лорда до самого жалкого бродяги, что всю жизнь в бегах. И всё же её новые таланты тревожили её. Чем ближе она подходила к собственно воровству, тем сильнее задумывалась, как же это можно, с честью скрыться с чужой собственностью, несмотря на слова Иштара. Так что она колебалась. Торговец яблоками недосчитался самого прогнившего плода со дна своей кучи; дворянин, окружённый верными слугами, обнаружил, что с его брюк исчезла наимельчайшая пуговка. А прямо сейчас, богатый купец идёт себе своей дорогой и не подозревает, что ловкие пальцы проскользнули в его денежный карман, на ощупь нашли там самую мелкую монетку и триумфально ускользнули прочь. Столь мелкие кражи едва ли можно было считать значительным риском для чести.

- "И, тем не менее," - сказал Далли, с сомнением глядя на жестяную монетку, которую она только что уронила ему в ладонь, - "В Луне этого никогда не поймут."

Джейм ответила унылой улыбкой. Она слишком хорошо знала, что случилось с её репутацией теперь, когда она на протяжении многих недель не совершила ничего и близко сравнимого с похищением бриджей Облачного Короля, что привело её в Гильдию с таким триумфом. Остальные молодые воры с легкостью забывали о том, что никто из них не совершал ничего особо значительного в первые шесть месяцев или, если на то пошло, в первый год обучения. Но для питомца Писаки всё, конечно, было иначе. С таким учителем она должна была вызывать у всех уважение или же заслужить презрение; её сверстники не оставляли ей середины.

Но все эти испытания должны были скоро закончиться. К этому времени зима уже начинала потихоньку соскальзывать в весну, с наступлением которой она планировала покинуть Тай-Тестигон. Её улыбка увяла. Она внезапно осознала, что совсем не хочет уезжать.

На это имелось несколько причин, решила она чуть позже. Во-первых, ей было противно покидать город, не доказав хоть чем-нибудь самой себе, что была достойна обучения Писаки. Кроме того, она ни капельки не приблизилась к решению загадки множества богов, топчась на том же самом месте, что и в день прибытия. А затем оставался Рес-аБ'Тирр. Дела с разрешительной грамотой должны были решиться в Канун Лета, и таким образом, будь что будет, но она останется в распоряжении Тубана до того момента. Но даже если нынешний план Марплета провалится, он просто запустит следующий, и следующий, и следующий, пока какой-нибудь не увенчается успехом или же его каким-то образом не остановят. Сейчас было просто невозможно предсказать, чем всё это кончится. Кроме того, если Китра права, то Тубан должен был косвенно благодарить именно её (Джейм) за все неприятности, что в будущем на него обрушатся. Не особо почетно бросать его в таком положении, и в то же время, разве она могла ввязываться в компанию, которая могла растянуться на целые годы, если Марплет сочтёт это достаточно забавным?

Но основные её колебания заключались даже не в этом. Она больше не была уверена в том, стоит ли ей воссоединяться с Кенциратом. Она потихоньку вспоминала всё больше и больше о своей жизни в замке: враждебности отца, осуждении брата, всём том, с чем она не могла ничего поделать из-за жестокой шутки наследственности. Говорили, что нет большего наказания для кенцира, чем быть изгнанным прочь, лишиться всякого места у своего народа. Но неужели это действительно хуже столь призрачного существования, дозволения из одной лишь милости посидеть у чужого очага? Она не знала. То, что было правдой в отрезанном от мира замке, могло не быть таковым в Заречье. И всё же, пока она сидела на чердачном подоконнике всю ночь, лицо Кенцирата всё больше и больше принимало черты Тори, её брата-близнеца, чья любовь к ней, пусть и сильная, тускнела и блёкла под весом его предрассудков.

Из таверны через дорогу долетела буря аплодисментов, которая быстро угомонилась и перешла в ритмичное хлопанье. Арфисты были весьма популярны в Тай-Тестигоне, но хорошие танцовщики славились ещё больше. Джейм подумала о Танис в её одинокой комнатке внизу, прячущей своё морщинистое лицо и преждевременно постаревшее тело даже от самых доброжелательных глаз. Лишь её талант мог бы спасти гостиницу. Только Боги ведают, как изводила эта мысль разум бывшей танцовщицы.

Жестокий, жестокий город с его мерцающими капканами и бархатистыми лапами, многочисленными глазами, что соблазняющее сияли ей даже сейчас, наблюдая и выжидая. И это то место, что она собирается назвать своим домом? Да. Его характер ей под стать. Она вполне сможет найти здесь свой путь и никогда больше не задумываться о прошлом.

Но возможно ли такое? Пожалуй . . . вот если бы только она действительно знала, от чего отворачивается. Однако из её памяти не только выпало несколько лет, но и, как недавно выяснилось, она даже ничего не знала из современной кенцирской истории. Например, похоже на то, что порядка тридцати лет тому назад, Кенциратское воинство потерпело сокрушительное поражение, повлёкшее за собой изгнание Серого Лорда Ганта, их высочайшего хайборна. Далли знал это, но практически ничего ещё. Прошло уже очень много времени с тех пор, как новости легко пересекали хребты Чёрноскалья -- вероятно поэтому, подумала Джейм, её собственные люди в замке так никогда и не узнали об этих событиях. Но, тем не менее, услышав их сейчас, она ощутила в себе ещё большую отрезанность от своего наследия, чем когда-либо прежде, и ещё меньшую готовность отречься от него, даже не зная, от чего отказывается.

Но стоит ли это знание боли, которой его получение, быть может, придётся оплатить?

И что насчёт кольца и сломанного меча? Они просто обязаны добраться до её брата, пусть даже через простого посыльного. Возможно, такой вариант устроил бы Тори даже ещё больше. Но кому она может доверить подобную миссию . . . предполагая, что вообще сумеет заставить себя передать это дело другому.

Мысли всё кружились и кружились кругами -- уйти, остаться -- и что ещё хуже, решать ей нужно было быстро. Горные перевалы обычно прочищались вскорости после Бала Шутов [Feast of Fools], который следовал сразу за Кануном Весны, и оставались открытыми до Бала Мёртвых Богов [Feast of Dead Gods] завершающим лето. Однако в этом году, читающие по костям предсказывали необычайно короткий сезон, всего лишь порядка нескольких недель, а то и меньше. Как только откроются верхние проходы, ей нужно будет быстро выдвигаться, или же не идти вовсе.

Рассвет застал Джейм врасплох, без всякого намёка на решение. Вдова, спустившаяся пораньше, чтобы заняться выпечкой хлеба, обнаружила её уже по локоть в тесте, молотящую его с энергичностью раздражённого разума, ведущего борьбу с самим собой.

Мудрая Клеппетти без единого слова приступила к работе, и они очень скоро погрузили всю кухню в глубокий мучной туман, не спадавший до позднего утра. Затем пришёл черёд выпечки, а потом влажной уборки, всё в полной тишине и в таком темпе, что даже неутомимая вдова начала выдыхаться. Она уже начинала подумывать, скорее тоскливо, а не перерастет ли всё это в итоге в весеннюю уборку, на два месяца раньше срока, как Джейм внезапно сорвала передник и ушла из трактира.

Вдова обессилено рухнула в кресло. - "Не спрашивай!" - сказала она потрясённой Китре.

Джейм обнаружила, что бредёт на восток, без всякого понятия, куда направляется. В Оружейном Ряду, её взгляд зацепился за витрины с кинжалами, разложенными на чёрном бархате, напомнив ей о её всегдашним отвращении к ножам. Ещё одна загадка, уходящая корнями в прошлое. И она опять никогда не узнает причины? Поддавшись импульсу, она подхватила нож, закрыла глаза и попыталась вспомнить.

Ничего.

Джейм охватила внезапная ярость. Проклятье, она не желала жить и дальше без прошлого, вечная незнакомка для самой себя. Она в бешенстве собрала в кулак всю свою волю и бросила её на барьер в своём мозгу. Богато изукрашенная рукоять уколола ей руку. Звуки торговых рядов расплылись в слабый гул. На одну бесконечно долгую секунду Джейм осталась одна в стреляющей красным темноте под её трепещущими веками, а затем увидела комнату.

Она была просто огромной, потолок терялся в тенях. Вокруг неё двигались фигуры, точнее, их неясные очертания, одни лишь глаза и блестящие зубы. Одна из них что-то ей показала. Плащ из чёрных змеиных шкурок, сшитых вместе серебряной нитью. Они водрузили его на неё голые плечи . . . тяжёлый, тяжелый, и кончики хвостов, связанных вместе под её подбородком, слабо подёргиваются. Она взбирается по лестнице. При каждом шаге змеиные головы бьют её по пяткам. Он поджидает её в нише, тени маской ложатся на измождённое лицо. Клинок с белым лезвием скользит из одной холодной руки в другую. Она идёт дальше, сжимая нож в кулаке, к дверному проёму, закрытому красными лентами, в темноту за ними . . .

- "Эй!"

Её глаза распахнулись. Перед ней стоял недовольно нахмурившийся магазинный служка.

- "Ты собираешься это покупать?" - потребовал он.

Она уронила кинжал и слепо побрела прочь. Её голова пульсировала. Этот зал, этот человек на лестнице! Красные ленты, как она смутно помнила, были обычным украшением брачных покоев лорда, но Плащ из Гадючьих Шкур и Белый Нож определённо были вещами из легенд. Она подумала о своей матери, этой странной, прекрасной женщине, которую её отец привёл когда-то в замок из Призрачных Земель, из ниоткуда. Её считали немой, днем она никогда не говорила, но ночью её дочь частенько просыпалась от звука её голоса, повторяющего древние истории или напевающего песни, что были уже старыми, когда Кенцират был только-только основан. Тогда-то Джейм и узнала впервые о плаще, о ноже и о Книге в Бледном Переплёте.

Это всё бесполезно, подумала она: факты не отделить от легенд. И всё же, всё же, что это был за зал и к кому она, во имя всех имён Бога, поднималась на встречу с ножом в руке?

Перед ней растянулся парапет Старой Стены. Внизу, за ней и за внешними стенами, на южной равнине собирались караваны, готовящиеся к своему стремительному броску через хребет Чёрноскалья с наступлением весны. Покинет ли она Тай-Тестигон или останется -- в любом случае не повредит навести некоторые справки.

Остаток дня мало помог её растущей головной боли или смятению разума. Первый же мастер-караванщик, с которым она заговорила, сообщил ей, что плата за присоединение к конвою в Тай-Тестигоне составляет тридцать пять золотых алтынов. - "Если бы цена была хоть чуточку ниже," - сказал он, окидывая её внимательным взором, - "то нас бы затопило ворами, желающими пощипать нас в пути. А пытаться пересечь горы на свой страх и риск тоже не слишком хорошая затея; с началом оттепели в этих холмах будет не протолкнуться от бандитов. Нет, без моей помощи, ну или кого-то из моих коллег, ты никогда не увидишь другую сторону хребта."

- "Что насчёт морских маршрутов?" - спросила Джейм, уязвлённая его самодовольным видом.

- "В нынешние времена, это для тех, кого не волнует, чем они будут расплачиваться, и доберутся ли они до места назначения. Слышал про мёртвую воду? Вляпаешься в такое пятно какой-нибудь тёмной ночкой, и пойдёшь на дно кирпичом -- корабль, груз, вся команда. Проливы ими просто прогнили. Не веришь? Пойди, спроси в любом порту, а заодно разузнай цены. Моя тогда покажется вполне приемлемой."

- "Ну, тогда, нельзя ли отработать плату в пути? Я могу стать первоклассной кухаркой, и я уже отличный конюх."

Мастер рассмеялся. - "Все такие места расхватаны ещё недели назад, мальчик, но если ты не против поработать немного иначе. . . ." - Его рука упала на её колено.

- "Подумай над этим, ты, костлявый ублюдок!" - завопил он ей вслед мгновением позже. - "Никто не предложит тебе ничего лучшего!" - С этим он вернулся в свою палатку, осторожно ощупывая челюсть на предмет шатающихся зубов.

К сожалению, караванщик был прав. Двое его товарищей запросили сорок и сорок пять алтынов соответственно, и оба посмеялись над её просьбой о работе. Удручённая и обескураженная, она отправилась домой по дороге, что бежала вдоль наружной стороны земляного вала. Ей никогда не приходило на ум, что переход может так дорого стоить или -- что ещё хуже -- честную работу так трудно найти, и теперь проклинала себя за то, что не додумалась раньше, что кратковременность сезона колоссально обострит и то, и другое. У неё совершенно не было денег. Другой вор просто украл бы всё, что ему требовалось; но даже если бы Джейм и в самом деле занялась сбором ценных вещей вместо всяких безделушек, то у неё всё ещё было слишком много уважения к собственной клятве, чтобы утаивать их от Писаки. Хотя и он, и Тубан снабжали её карманными деньгами, ни тот, ни другой не платили ей за работу -- что было только честным, поскольку один согласился обучать её без обычной платы, а другой предоставлял ей бесплатно полный пансион. Она надеялась прийти к соглашению с мастером-караванщиком и отработать все расходы, что не сможет до конца оплатить. Но теперь, похоже, ей нужно было или найти всю сумму целиком, или придумать новый план, если она и в самом деле собирается уехать этой весной.

В этот момент она вышла к ручью, прорезающему оборонительный вал, и с раздражением осознала, что пропустила проход, ведущий к Луговым Воротам. Были, однако, и другие способы попасть в город. Она зашагала за потоком, пока тот не исчез за решёткой в наружной части внешней стены, а затем принялась карабкаться по крутым, обросшим лишайником ступенькам к задней дверке, прорезанной высоко в кладке стены. Внутри, сухой ров перетягивала канатная дорога, ведущая к второстепенным воротам внутренней стены. Внизу, по обе стороны стремительного потока, располагались псарни, котярни и соколятники, что обслуживали любителей охотничьих развлечений из среды городских богачей.

Джейм прошла уже две трети дороги, когда случайно посмотрела под ноги и увидела человека, идущего к небольшой заводи с тяжёлым мешком, который определённо шевелился. Он бросил его в воду. Её моментально захватило такой волной паники, что она едва не упала. Тесно, мокро, душно . . . она перебралась через ограждающий канат и неловко нырнула. Это был очень длинный прыжок. Вода врезалась в неё сокрушительным ударом, выдавливая воздух из лёгких между её зубов. Боже мой! внезапно подумала она на полпути ко дну. А я умею плавать? Как бы то ни было, она определённо умела тонуть, и быстро погружалась в воду, которая оказалась неожиданно глубокой и потрясающе холодной. Водоросли на дне волновало быстрое течение. Среди них угнездилось множество маленьких мешочков, и только один из них всё ещё шевелился. Борясь с бившей по ней паникой, она выхватила нож, на ношении которого всё-таки настоял Далли, и распорола мешок. Из прореза, яростно извиваясь, выбралось маленькое, мохнатое тельце. Они вместе рванулись к поверхности и закачались на волнах, хватая ртом воздух. Человек на суше пялился на неё, открыв рот, пока Джейм брела к берегу, сжимая в руках дрожащего котёнка снежного барса.

- "Во имя Порога, ты соображаешь, что творишь?" - потребовала она, глотая слова от запоздалого шока и ярости.

- "Топлю его, конечно," - всё ещё потрясённо отозвался мужчина.

- "Почему?"

- "Да ты ему в глаза погляди." - Джейм так и сделала. Они были расширенными от ужаса и мутными, как молочные опалы. - "Слепой," - сказал мужчина с сожалением. - "Таким и родился, бедняжка. Мы прождали целый дополнительный месяц в надежде, что они очистятся, но сегодня после обеда Мастер сказал, 'Ну хватит. Избавься от него.' Ну, вот я и здесь, такие дела."

- "Сколько?"

Он озадаченно на неё поглядел. Джейм заставила себя выражаться яснее.

- "Сколько ты за него хочешь?"

- "Ну, коли так," - сказал он, потирая подбородок, - "хотя он нынче и не в лучшей форме, это Золотистый Королевский барс, один из редчайших видов кошек. Будь он здоров, Мастер бы запросил за него две сотни алтынов, а то и больше, но за слепого . . . нет, Мастер - суровый человек. Он скорее утопит его, чем запросит меньше. "

- "Я достану деньги," - сказала Джейм, понимая, что несёт чушь. Две сотни алтынов - это больше половины семилетней платы Тубана за лицензию, достаточно золота, чтобы трактир процветал не меньше трёх сезонов. И всё же, она в отчаяние повторила, - "Я достану их, во что бы то ни стало."

Человек поглядел на неё, на дрожащего котенка у неё в руках. - "Коли так," - сказал он задумчиво. - "Мне почему-то кажется, что этот малыш может так же хорошо раствориться в городе, как и в этом бассейне, хотя Мастер наверняка прибьёт меня, если он хоть когда-нибудь всплывёт. Вот что я тебе скажу: пообещай мне никогда никому не рассказывать, как он к тебе попал, и он твой."

В такой момент Джейм могла пообещать практически всё, что угодно. Только уже спеша прочь и засовывая своё приобретение за ворот д'хена для тепла, она осознала, что никогда и никоим образом не сможет доказать, что не украла этого котёнка.

* * *

СОЛНЦЕ УСПЕЛО ЗАКАТИТЬСЯ за горы, пока Джейм быстрым шагом неслась по изогнутым улицам Обода. Она по-прежнему оставалась насквозь мокрой, и её стремительно пробирало холодом от внезапных сумерек Тай-Тестигона и несчастного котёнка, который трясущимся осколком льда прижимался к её правой груди. Связи разумов, что она разделила с ним в критическую секунду, похоже, больше не существовало, хотя зверёк продолжал цепляться за неё всё так же прочно, как и прежде, его маленькие коготки царапали её кожу сквозь рубашку. Быть может, контакт ещё вернётся. А пока что всё, что она ощущала - так это холод и всё то же неясное чувство слежения, что преследовало её так долго, что она уже фактически не обращала на него никакого внимания. Кроме того, трактир был уже прямо по курсу, по другую сторону сторожки в Старой Стене. Очень скоро они будут в тепле, за ужином, среди друзей . . .

В тени арки ворот, блокируя дорогу, стояло трое мужчин. Самый крупный из них оказался Бортисом. Он неприятно, но удовлетворённо улыбнулся, увидев её, и сказал: "У меня для тебя послание, воришка. Ты не пойдёшь в этот дом сегодня вечером . . . и вообще никогда больше, если, конечно, печешься о своем здоровье."

- "О?" - сказала Джейм, пытаясь выиграть время, чтобы растормошить свои полузамёрзшие мозги. - "И кого же я должна благодарить за столь нежную заботу?"

- "Скажем так, некоего друга, и можешь не тратить время на поиски обходных путей. Этим вечером все дороги для тебя закрыты. Твой друг не хочет, чтобы ты пострадала, но если ты будешь столь неблагодарна, что пропустишь его рекомендацию мимо ушей, то, ну, с тобой вполне может случиться что-то неприятное." - Его улыбка растянулась ещё шире. - "По большому счёту," - сказал он мягко, - "что-то может случиться в любом случае."

Джейм быстро шагнула назад. С правой рукой, скованной котёнком, она не могла эффективно сражаться со столь превосходящим противником. Её единственным шансом было бегство. В тот же момент, она увидела, что Бортис смотрит ей через плечо и слишком остро, чтобы сомневаться, ощутила, что за ней кто-то есть. Она крутанулась на месте. За ней оказался улыбающийся ей Отрава.

- "Так, так, так," - сказал он, разглядывая юного барса. - "Мать и дитя. Очень мило. Джентльмены, леди хочет пройти. У вас есть возражения?"

Бортис ухмыльнулся и скакнул вперёд. Отрава оттолкнул Джейм у него с дороги, а затем и сам шагнул в сторону. Ребро его левой ладони обрушилось на запястье разбойника, когда тот пролетел мимо. Он оказался у него за спиной, прижав его шею захватом правой рукой, прежде чем ошеломлённый бандит успел опомниться. Левая рука Отравы, теперь свободная, вынырнула из-за пояса, сжимая яркую сталь. Изящным, почти нежным движением, он выколол Бортису правый глаз.

Бортис, шатаясь, привалился к стене, прижав руки к лицу. Двое других отпрянули от него подальше, слишком шокированные, чтобы продолжить атаку.

- "Мы можем идти?" - спросил Отрава, кланяясь Джейм. - "Шпионы Свято-Слада прослышали, что сегодня вечером здесь может быть не безопасно," - сказал он, провожая её к воротам Рес-аБ'Тирра. - "Я решил сходить посмотреть, что за заварушка тут готовится. Может мне стоит остаться на случай чего-нибудь поинтересней?"

- "Нет!" - вырвалось у Джейм. Её желудок скручивало от мысли, что Отрава ввяжется в дела гостиницы, даже просто шагнёт в её стены. - "Нет, спасибо," - повторила она, пытаясь быть более вежливой. - "Мы справимся . . . Отрава, я тебя совершенно не понимаю."

- "Ты только так думаешь," - сказал он с ленивой улыбкой. - "Ты знаешь меня так же хорошо, как и саму себя. Идите, миледи. Ваши губки посинели от холода." - И он провёл кончиком пальца вниз по её щеке, заворачивая острым ногтем в сторону подбородка, где осталась тонкая полоска крови.

Клеппетти за кухонным столом рубила мясо. Секунду она просто пораженно разглядывала это перепачканное, извиняющееся видение, что материализовалось на её пороге в истекающей водой одежде и следами крови на лице. Затем она решительно устремилась к Джейм. Парой минут спустя маленький барс был уютно устроен в гнезде старых фартуков у огня, а сама Джейм, вытряхнутая из своей мокрой одежды и завёрнутая в одеяло, сидела рядом с ним, выглядя довольно ошеломлённой.

Вдова сунула ей в руки кубок подогретого вина со специями, подождала, пока она выпьет не меньше половины, и только потом потребовала: "Рассказывай!"

Джейм так и сделала. Едва она успела закончить, как появились Гилли с Ротаном. Ротан злобно сверлил пространство налитыми кровью глазами, в глубине его горла клокотало слабое ворчание. Гилли, наоборот, казался почти что вне себя от радости, пусть даже его губа была разбита и сильно кровоточила.

- "Вы бы его видели!" - ликовал он. - "Они сказали, что мы не пройдём, мы заспорили, один из них ударил меня, а Ротан тут как пойдёт на них подобно быку, что ужалила в задницу пчела. Это было просто восхитительно!"

- "Не спеши," - сказала Клеппетти. - "Кто это 'они'?"

- "Кто-кто, да парочка марплетовских уродцев, конечно, слишком далеко от дома, чтобы найти защиту у своих драгоценных стражников. Ох, как же давно мы этого ждали! Эх, тебя бы туда с твоей сковородкой Тетушка Клеппетти. Всё, чего нам не хватало до полного счастья, так это парочки разбитых черепов."

- "Я всё ещё могу это устроить," - отозвалась вдова, мрачно разглядывая веселящегося парня. - "Всё это очень дурно пахнет." - Она шагнула к дверям и позвала Тубана, Китру и Танисшент.

- "Китры нету," - пропел Гилли, пытаясь вынудить Джейм потанцевать вместе с ним. - "Как и Танисшент. Я видел её уходящей вместе с Бортисом."

- "Бортисом!" - воскликнул Тубан, входя со двора. - "Когда это они начали снова встречаться?"

- "Примерно тогда же, как он поселился в Тверрдыне," - сказала вдова. - "Я думала, ты знаешь. Гилли, обезьянка ты этакая, успокойся. Что подумают посетители?"

- "Так нет же никого."

- "Что?" - Клеппетти угрожающе надвинулась на мальчика. - "Никого?"

- "Да сама погляди!" - закричал он, ныряя за спину всё ещё окаменевшего Ротана. - "Зал пуст."

В этот момент в кухню через уличную дверь ворвалась Китра. - "Они их всех останавливают," - прохрипела она. - "Меня тоже пытались, но я вывернулась и убежала."

- "Кого останавливают?" - потребовал Клеппетти. - "Мы же все здесь, кроме Танис."

- "Кого-кого, посетителей . . . всех наших постоянных клиентов."

- "Ну конечно, список Марплета!" - воскликнула Джейм. - "Теперь он пустил его в дело, но с какой целью? Он же явно не собирается блокировать все улицы вплоть до Кануна Весны."

- "Этого может и не потребоваться," - мрачно отозвалась вдова. - "Гилли, Ротан -- очнись, ты, каменный истукан! -- идите следить за основными подходами к площади. Туби. . . о боги, куда девался этот тип?"

- "Он вышел в заднюю дверь, мадам," - тактично ответила Китра. - "Я думаю, он пошёл предупредить свою жену."

- "Хымпф! Ну ладно, пускай идёт. В этих краях, мы не привязываем наших лидеров к деревьям и не тащим их на поле боя. Китра, оставайся со мной. Нам нужно натаскать воды, просто на всякий случай. А ты, мисси," - она повернулась к Джейм, - "иди-ка по-быстрому накинь что-нибудь сухое и спускайся обратно. У меня и для тебя найдётся работа."

Джейм бросила одеяло и, голая, метнулась на чердак. Когда она снова спустилась на кухню, поспешно подпоясывая свой запасной д'хен, Клеппетти ждала её с Бу и спящим котенком в руках.

- "Вот," - она протянула Джейм обоих. - "Отнеси их наверх к Госпоже Абернии. Там они будут в безопасности, пока стоит на месте южное крыло."

Джейм пересекла внутренний двор и вскарабкалась по лестнице, прижимая к себе своих подопечных и ощущая растущее с каждым шагом возбуждение. Ну, наконец-то, спустя почти пять месяцев в трактире, она сумеет увидеть эту сварливую госпожу.

По щелям вокруг двери Абернии пробивался свет. Джейм сперва поскреблась у дверной ручки, затем постучала костяшками пальцев.

- "Кто там?" - визгливо спросил знакомый голос.

- "Это Джейм, госпожа. Меня послала Клеппетти." - Теперь она слышала звуки дыхания, внизу у замочной скважины, а этажом ниже доносился раздражённый голос вдовы, лающий приказания.

- "Пожалуйста, госпожа, я принесла детишек."

Дверь внезапно распахнулась, свет ярким потоком устремился наружу, обтекая широкую фигуру на пороге. Могучая рука загребла разом и кота, и барса из хватки Джейм. А затем дверь снова захлопнулась у неё под носом.

- "Я полагаю, что вы с нею встретилась," - сухо сказала вдова, когда Джейм с ошеломлённым видом вернулась обратно на кухню.

- "Я-я думаю да . . . Клеппетти, я то ли схожу с ума, то ли это был Тубан, одетый в . . ."

- "Тс-с-с!" - Вдова поспешно выглянула во двор, чтобы убедиться, что Китра всё ещё у колодца. - "Госпожа уже была здесь, когда Тубан впервые привёл меня в Рес-аБ'Тирр. Я раскрыла её секрет чисто случайно и с тех пор помогаю его хранить, ведь ясно же, что Тубан в ней нуждается. Она способна заниматься тем, что он предпочитает не замечать, и в своём деле - она настоящий лев. Больше никто об этом не знает, даже Ротан, но сегодня мне пришло на ум, что кто-то ещё должен, просто на всякий случай. И это ты, ввиду отсутствия кого-то более здравомыслящего."

- "Я польщена . . . я думаю."

- "Ну, конечно," - сказала вдова с внезапной улыбкой. - "А теперь помоги мне наполнить эти котлы."

Но на это уже не было времени. В кухню ворвался Гилли, Ротан летел следом. - "Люди Марплета на подходе!" - выкрикнул мальчик. - "Все, сколько есть. Ротан насчитал тридцать; я склоняюсь к пятидесяти. Мы заложим дверь?"

- "Нет," - сказала вдова после секунды быстрых размышлений. - "Что бы они ни планировали, они будут искать подходящие предлоги, чтобы это выглядело непреднамеренным. И чем меньше поводов для жалоб мы им дадим, тем лучше."

- "Так что же нам делать?"

- "Ждать."

Они стояли у дверей кухни, прислушиваясь. Снаружи нарастал вал голосов, выкриков, хриплого смеха. Джейм с Гилли метнулись к лицевым окнам. На площадь перед трактиром со всех сторон выходили мужчины, перекликаясь друг с другом ироничными приветствиями, как будто встретились здесь совершенно случайно. Отороченная мехом одежда некоторых их них выдавала в них разбойников с холмов, несомненных соратников Бортиса, в других же Джейм опознала представителей истинных уголовников Тай-Тестигона, людей, не входящих ни в одну гильдию, готовых на все ради денег. Затем последовала громкая, глумливая дискуссия о том, какую таверну предпочесть. Джейм с Гилли поспешили ретироваться на кухню, как только передняя дверь с треском распахнулась, и в зал ввалился первый "посетитель" громогласно требуя лучшего вина в этом доме.

- "И что теперь?" - спросил побелевший Гилли.

- "Мы их обслужим," - мрачно отозвалась Клеппетти, - "или, скорее, вы трое обслужите. Китра останется со мной. У них могут быть насчёт неё особые инструкции." - Она соскочила со скамейки, на которую забралась, чтобы добраться до верхнего стеллажа и вручила Джейм маленькую чёрную бутылку. - "По три капли в каждую пивную кружку. Это должно их слегка смутить."

"Смутить" это ещё мягко сказано, подумала Джейм, спускаясь за остальными по крутой лесенке в погреб вместе с первой порцией пустых сосудов. На днях подружка Гилли поддразнила его попробовать одну из особых настоечек Клеппетти, и остаток дня он провёл, наблюдая за скачками зелёных мартышек по стропилам комнаты. И всё же, три капли на стакан, это не так уж и много, а бутылочка такая маленькая. Она карабкалась по ступенькам, в каждой руке зажато по две высокие кружки, и её решимость потихоньку увядала от дикого рёва, что обрушивался ей навстречу.

Следующие два часа были чистым кошмаром. Джейм, Ротан и Гилли не останавливались ни на секунду, снабжая едой и питьём галдящую банду и ежеминутно страдая от сыплющихся со всех сторон щипков, подножек и самых разных оскорблений. Вломившиеся в таверну бандиты всё ещё продолжали изображать скандальных, но в целом обычных посетителей, которые, однако, не упускали ни единой возможности обругать еду или обслуживание и получали особое удовольствие в уверении Джейм и остальных, что к концу вечера все счета будут оплачены. Маленькая бутылочка давным-давно опустела. Некоторые мужчины замерли, пялясь в пространство и по-идиотски ухмыляясь, но большая часть, похоже, оставалась невосприимчивой к зелью.

- "Сколько же это будет продолжаться?" - прохрипел Гилли, когда они с Джейм столкнулись на лестнице.

В обеденном зале кто-то начал звать Танис.

- "Ну, вот и оно, всё пропало," - сказала Клеппетти, высунувшись из кухни, когда шум перерос в ритмичный грохочущий напев.

- "Мадам, всё в порядке!" - Позвала Китра от задней двери. - "Я только что видела, как она пришла."

- "Ну и что с того?" - спросила Джейм у вдовы. - "Она же не сможет танцевать."

В тот же момент сквозь занавески под галереей менестрелей в зал вступила сама Танисшент. Свет свечей мерцал на её полупрозрачном одеянии, на коже, сияющей ароматическими маслами, и толпа взревела при одном её виде. Джейм ощутила, что у неё отваливается челюсть. Никогда раньше она не видела танцовщицу более прекрасной или же столь юной. Вдова за её спиной тихонько зарычала.

- "Шестнадцать, максимум семнадцать," - сказала она. - "Это сколько же Драконьей Крови нужно было выпить, и кто ей её только дал?"

Танисшент вскочила на стол под центральным канделябром, аплодисменты толпы вскружили ей голову восторгом. О да, это совершенно чудесно, как и обещал ей Бортис. Вот чему она принадлежит, вот, где она должна быть вечно. На мгновение она удивилась, где же её милый возлюбленный и почему же он оставил её дожидаться этого триумфального мига в одиночестве. Но она сможет помучить его об этом позднее. А сейчас она будет танцевать, танцевать так, как никогда прежде, упиваясь своим незабвенным мастерством и юностью, что снова так жарко пылала в её венах.

Джейм наблюдала, очарованная и потрясённая. Она уже и забыла, как хороша была Танис и сколь сильный восторг она могла вызывать у аудитории. Но хотя мужчины кричали от восхищения, в отзвуках хвалебной оды слышалось что-то наполовину издевательское, наполовину выжидающее, и глубинный оттенок садисткой жестокости. Поворот, наклон, скольжение . . . чувственный танец всё продолжался, разделяя чувства на части и сливая их снова в мерцающем свете. . . а затем начались изменения.

Джейм моргнула. Откуда взялись эти линии на привлекательном лице или серые пятна в блестящих, чёрных волосах? Клеппетти в ярости стиснула ей руку. Талия будто -- нет, и вправду, становилась всё толще и толще, как и стройные прежде лодыжки. Груди, глянцевые от масла, начали постепенно провисать под прозрачной тканью. Крики толпы также менялись. В аплодисменты вплетались свистки и издёвки, что становились всё громче и громче. Эти звуки разрушили танцевальный транс Танисшент. Она запнулась, с недоумением оглядела море злобного веселья на лицах вокруг, а затем обратила внимание на собственные руки, под кожей которых теперь вздувались голубые вены. Со скорбным воплем ужаса она упала на колени. Джейм с Гилли бросились ей на помощь, проталкиваясь локтями сквозь насмехающуюся толпу, и увели её на кухню. Гвалт за ними всё нарастал.

Клеппетти накинула на неё шляпу и плащ. - "Уведи её в её комнату," - велела она Китре, а затем повернулась к Джейм. - "Гилли сказал, что ты знаешь танцы."

- "Я знаю Сенету. Т-ты что, имеешь в виду, чтобы я . . ."

- "Вот именно. Я отправляюсь в район за помощью, и нам нужно выиграть немного времени, чтобы или я успела вернуться обратно или они набрались достаточно вина, чтобы усилить действие настойки. Слава богам, что они вознамерились выпить всё, что только смогут, прежде чем перейти к поджогу, иначе бы с нами всё было кончено ещё несколько часов тому назад."

- "Н-но Клеппетти, что если я им не понравлюсь?"

- "Придётся рискнуть. Натягивай один из костюмов Танис, а затем хоть на голову становись, если понадобится, но удержи их внимание." - С этим она скрылась в уличной двери.

Джейм секунду потрясённо таращилась ей вслед, а затем повернулась и взлетела наверх, в обиталище Танисшент, с нарастающем воем толпы за спиной.

* * *

Китра уложила танцовщицу в постель и старалась удержать её на месте. Игнорируя их обеих, Джейм забурилась в ящик в изножье кровати Танисшент, расшвыривая направо и налево кричаще яркие наряды. Есть тут что-нибудь, что не свалится с нее при первом же шаге? Длинный чёрный шарф, полупрозрачные штанишки . . . она содрала с себя одежду, натянула брюки, затянув их своим же ремнём, чтобы не свалились, перекинула шарфик через шею, перетянула им крест-накрест свои маленькие грудки и завязала узлом на лопатках. Поспешно шагнула к двери и замерла на месте от мысли, в которую врезалась как в стену: нельзя танцевать Сенету на публике с открытым лицом. Кто-то когда-то настойчиво ей это твердил, не раз и не два. В памяти возник полузабытый образ лица, расколовшийся вдребезги от вспышки боли. Она схватила ещё один газовый шарфик, обернула им голову полупрозрачной повязкой и выскочила на галерею. Порывы ветра доносили снизу всё растущий возмущённый ропот.

В главном зале царил сущий хаос. По меньшей мере, половина бандитов, похоже, наконец-то поддалась чёрной бутылочке Клеппетти и или пялилась в пространство, или шаталась по комнате с дикими глазами. Буяны из числа Марплетовских служащих пытались направить их в нужное русло. А затем один из тех, кто сохранил более ясный рассудок, чем остальные, вскочил на центральный стол, размахивая пламенеющей головней. Джейм метнулась в комнату. Ловко вспорхнув на стол, она достала бандита огонь-скачет пинком прямо в живот. Он свалился по ту сторону стола, сложившись в полёте пополам, факел отлетел в сторону. Последовал момент потрясённой тишины, когда зрители и их будущий увеселитель разглядывали друг друга. Затем, сделав глубокий вздох, Джейм отдала собравшимся головорезам низкий церемониальный поклон. И нерешительно принялась танцевать.

С галереи менестрелей полились дрожащие ноты флейты Гилли. Он ещё никогда прежде для неё не играл и не имел ни малейшего представления, какую мелодию использовать, а посему остановился на любимой музыке Танисшент. Всё хуже и хуже, с отчаяньем думала Джейм, пытаясь под неё подстроиться. Последнее, что ей нужно сейчас, так это напоминать зрителям насколько отличается её собственное представление от обычных, провокационных выступлений Танис. По большому счёту, Сенета настолько от них отличалась, что Марплетовские бандюги, вероятно, всё ещё смотрели на неё только потому, что всё ещё не могли вычислить, чем же она, собственно, занимается.

Но суть, самость всякого танца - концентрация. Долгие тренировки очень скоро заставили Джейм позабыть свою нервозность, и она поплыла сквозь танцевальные приёмы, ощущая, как внутри и вокруг неё нарастает сила. И здесь её было гораздо больше, чем когда-либо прежде, когда она танцевала в одиночестве на чердаке. Она приходила к ней со всех сторон, от каждого мужчины, что глазели на неё разинув рот. На каждом лице светилась неприкрытая жажда. От её животной силы у Джейм на мгновение перехватило дыхание, а затем что-то глубоко внутри неё ответило на призыв. С безрассудным и в то же время торжествующим жестом она облачилась в их желания. Такое уже бывало прежде, может случиться и снова. В предельной интимности танца, она давала каждому мужчине то, чего он больше всего желал, забирая у него всё, что он мог ей дать, без всякого касания рук или губ.

А затем одно за другим, обращённые к ней лица начали уплывать прочь. В нахлынувшей за этим темноте, вокруг неё закружились золотоглазые тени. Жрица, шептали они в её уши, Избранная нашего Лорда, наполнись нами и накорми нас. Танцуй! И она танцевала -- в веселье, в ужасе, касаясь и принимая касания -- пока все звуки не выцвели, и она не осталась одна.

Когда к Джейм вернулись чувства, она обнаружила, что замерла на коленях на столе. Комната была пустой, за исключением вдовы, которая внимательно её рассматривала.

- "Сколько времени?" - спросила она, потягиваясь с непривычной сладострастностью.

- "Почти рассвет. Ты сидишь так вот уже несколько часов."

Память Джейм частично вернулась к ней резким ударом, вынудив замереть на середине движения. - "Что случилось? Ты привела помощь . . . или я была настолько плоха, что они просто с визгом повыпрыгивали из окон?"

- "Я нашла парочку стражников, кто согласился прийти, это верно," - сказала вдова, - "но когда мы сюда добрались, им уже было нечего здесь делать. Все таращились на тебя. А когда ты в конце выступления поклонилась и села, все они как будто просто перестали тебя видеть. Это была самая дьявольская вещь, которую я только видела. Они бы так и шатались по гостинице, выискивая тебя, если бы я не пообещала, что ты снова станцуешь этим вечером."

- "Клеппетти, о нет!"

- "О да, дитя, если ты не хочешь нового бунта. Но не беспокойся," - добавила она с яростной ухмылкой. - "К тому времени мы заготовим новую партию чёрного макового молочка, хотя я сильно сомневаюсь, что она тебе потребуется. Ты меня удивила, мисси. Уж не знаю, как ты это сделала, ты же одна кожа и кости, но ты соблазнила каждого мужчину в комнате . . . и кое-кого из женщин тоже. Даже Танисшент никогда не вытворяла подобного."

- "Танис! Я про неё и забыла. Как она?"

- "Ушла. Китра оставила её без присмотра, чтобы посмотреть, как у тебя дела, и она выскользнула прочь. Измена, старость, замена тобой на месте танцовщицы, и всё в одну ночь -- неудивительно, что она сбежала. Но мы вернём её обратно. Танцует она в Рес-аБ'Тирре, или же нет, здесь её дом, и теперь она нуждается в нём как никогда прежде. А тебе нужно поспать. Завтра -- или скорее уже сегодня -- мы присмотрим для тебя костюм получше, который не выглядит так, будто готов свалиться в любую секунду. И не корчь мне такие рожи, мисси; нравится тебе это или же нет, но ты своими руками сотворила себе новую работёнку."

Глава 7 Бал Шутов

ПОСЛАНИЕ было начертано плавными, летящими буквами на отрезе превосходного сливочно-жёлтого пергамента:

Танцовщице аБ'Тирр [гласило оно] полагается посетить Эдор Тулиг [Edor Thulig] во время Бала Шутов и дать выступление перед Его Высочеством, Принцем Металондара Озимарденом [Ozymardien].

- "Ну," - сказал Тубан, читая через плечо Джейм, - "Я всегда полагал, что раньше или позже это просто обязано было случиться. Его Высочество всегда интересовался всем необычным, а тут как раз ты."

- "Очень лестно, я полагаю," - сказала Джейм с гримасой. - "И всё же, мне не слишком нравится его тон. Он, похоже, считает, что я примчусь к нему с высунутым языком, как собака, только потому, что он соизволил мне посвистеть."

- "Когда ты богатейший человек Тай-Тестигона, а возможно и всех Восточных Земель," - сказала Клеппетти с верхней ступеньки лестницы, - "то волей-неволей становишься высокомерным. Вот, лови."

Она бросила Джейм клубок лент, который развалился в полёте в трепещущую массу разноцветных потоков, которые без разбору устремились вниз, покрывая собой Джейм с Тубаном, ближайший к ним стол, и чашку супа раннего посетителя.

- "Чёрт!" - сказала вдова и застучала каблуками вниз по лестнице.

- "И очень жалко, тоже," - сказал Тубан, всё ещё скорбно разглядывая записку и не замечая своего неожиданного, кричаще яркого убранства. - "А всё только-только начало налаживаться."

- "О чём это он говорит?" - спросила Джейм вдову, когда та принялась помогать ей собирать ленты. - "Мой предполагаемый хозяин любит развлекаться послеобеденными карточными фокусами или он просто-напросто ненасытный людоед [anthropophagist]?"

- "Хуже," - мрачно отозвалась Клеппетти. - "Он коллекционер. Драгоценности, меха, слоновая кость, люди. В прошлом году, к примеру, он взял в жёны прекраснейшую девственницу Восточных Земель -- и, если верить слухам, так и оставил её непорочной, понимаешь, в коллекции вроде его, нет места экземплярам с изъяном."

- "Какое разочарование для девушки."

- "Может и так, но дело-то вот в чём: если ты станцуешь для него чересчур хорошо, то ему просто придётся включить в своё собрание и тебя." - Она позвала Гилли помочь ей сдвинуть лестницу в другую часть зала. - "В любом случае," - сказала она, снова карабкаясь вверх с пригоршней провисших лент, - "у тебя есть время до завтра, чтобы всё обдумать. Он должен как минимум хорошо заплатить . . . если, конечно, ты сможешь выбраться обратно, чтобы потратить полученное."

Джейм наблюдала, как она тянется к очередному ряду фигурок аБ'Тирров и начинает ослеплять их одну за другой, перетягивая им глаза разноцветными лентами и закрепляя их хвосты гвоздиками. Учитывая, что они служили талисманами, Джейм коробило от этой, по её мнению, совершенно зловещей процедуры. Однако нынче так поступали с фигурками меньших опекунов по всему городу, и только в Храмовом Округе жрецы приступали к своим вечерним обязанностям, изо всех сил стараясь, насколько возможно, изобразить обыденность и рутину. Они, как и все, дожидались наступления полуночи и Бала Шутов, этого ежегодного добавочного дня, не включенного ни в один календарь из страха, что боги узнают о его существовании и испортят веселье. Джейм казалось довольно неучтивым не посветить верных аБ'Тирров в этот секрет, но такое уж правило: ни для кого нельзя было делать исключений.

АБ'Тирр, Талисман -- теперь её звали "приносящей удачу" уже на двух языках, и ни один из них не был ей родным. Джейм печально улыбнулась. Что за контраст с её собственным полным именем, которое она никогда не использовала.

- "Алло!" - Позвал Далли из дверного проёма. - "Ты готова идти или всё ещё нужна здесь?"

- "Клеппетти?"

- "Иди, иди," - раздалось сверху. - "В таком деле лишние руки только помеха."

-"Моя куртка на чердаке," - сказала Джейм Далли. - "Пошли со мной, посмотришь, как вырос Журин / Жур [Jorin]." - Не дожидаясь ответа, она метнулась вверх по ступенькам. Он нагнал её на последнем повороте спиральной лестницы, и они вместе повалились на пол чердака, хохоча во всё горло. В другом конце комнаты, рядом с тем местом, где по-прежнему покоился спрятанный рюкзак, вопросительно поднялись две лоснящиеся кошачьи головы, над и позади круглой мордочки Бу слабо мерцали молочно-опаловые глаза детёныша барса.

- "Подрос, всё верно," - сказал Далли, склоняясь вниз, чтобы погладить Жура, который отозвался на это одним из своих наиболее не-кошачьих довольных щебетаний. - "Очень скоро он станет слишком велик для этого чердака. Однако какая жалость, что тебе пришлось перекрасить его мех; его исходная окраска была просто великолепной."

- "Он и сейчас слишком красивый," - мрачно отозвалась Джейм. - "Обычного рыжевато-коричневого барса я ещё смогу объяснить, но не Королевского Золотого. Кто-нибудь наверняка начал бы задавать вопросы. Тем не менее, ни единого следа мысленной связи. Возможно, потребуется ещё одна критическая ситуация, чтобы она восстановилась или, быть может, она уже пропала навсегда. И это было бы только к лучшему."

- "Я всё ещё не понимаю, почему," - сказал Далли. - "Мне кажется неправильным стыдиться подобного дара."

Улыбку Джейм исказила горечь. И в самом деле, почему? Что заставляет большинство её сородичей так бояться этих древних способностей и физических особенностей, которые, если верить легендам, когда-то разделяли все кенциры? Этот вопрос лежал в основе её изгнания ребёнком из замка. Она с трудом поставила себя на место этого мужчины, своего собственного отца, который стоял в воротах, посылая ей вслед проклятия.

- "Я полагаю," - сказала она медленно, - "что это отчасти потому, что мы больше не верим в то, что кто-то сможет использовать подобные дары правильно. Конечно, умение касаться разумов животных не выглядит особо опасным, но что насчёт тех, кто способен плести мечты или тех, чья кровь, однажды попробованная, привязывает к ним человека телом и душой? Наша история полна странных людей, Далли, со странными силами. И одним из самых странных из них является Мастер. Когда же он пал, то вместе с ним будто пали и все остальные, даже те, кто бежал от его власти в Ратиллиен. Вот когда нас и охватила такая одержимость честью . . . и тогда мы начали бояться любых кенциров, кто, подобно Мастеру, владел особыми дарами, которые могли обернуться на пользу Врагу."

- "Погоди-ка минутку," - запротестовал Далли. - "Это же случилось более трёх тысячелетий назад, когда Кенцират впервые появился в этом мире, верно? Но ты сейчас говоришь об этом Мастере, кем бы он ни был, так, будто он всё ещё жив."

- "И так оно вполне может и быть. В конце концов, он же предал свой народ и своего бога Тёмному Порогу в обмен на бессмертие."

- "Что-то я совсем запутался," - сказал Далли, тряся головой. - "Ты, или расскажи об этом толком, или же вообще не начинай."

Джейм заколебалась. Лишь немногие чужаки знали полную историю этого предательского деяния, что едва не погубило навечно дух Кенцирата, но это же Далли, приёмный сын Далиссара, в каком-то смысле член рода. Она внезапно опустилась на колени, закрыла глаза и начала декламировать по памяти:

- "Верховный Лорд Герридон, Мастер Норф, гордым он был человеком. Три Народа держал он в длани своей -- аррин-кенов, хайборнов и кендаров -- по праву рождения и силы. Власть и богатства имел он, и знания, глубже, чем Море Звёзд. Но боялся он смерти. - `Повелитель Ужаса [Dread lord],' - обратился он к Тени, что Крадётся, самому Тёмному Порогу [Perimal Darkling], древнейшему из врагов, - `мой бог не ценит меня. Если я приму твою службу, то будешь ли ты хранить меня вечно, вплоть до скончания времён?' - Ночь склонилась над ним. Слова были сказаны. Затем отправился милорд Герридон к своей сестре и консорту, жрице Джеймсиль Плетущей Мечты и сказал ей, - `Вытяни танцем души всех верных, дабы в них могла вступить тьма.' - И она танцевала. Две трети Народа пали той ночью, кендаров и хайборнов. - `Поднимайся, Верховный Лорд Кенцирата,' - молвил Глендару аррин-кен. - `Твой брат лишился всего. Беги, человече, беги, а мы последуем за тобой.' - И так он бежал, Плащ, Нож и Книга были утеряны, в новый мир. Барьеры он поднял, а его люди посвятили им свои жизни. - `Стражу мы понесём,' - сказали они, - `и когда-нибудь наша честь получит отмщение. О горе, горе жадности мужчины и коварству женщины, что привели нас к такому!' "

- "Ох," - сказал Далли. - "Прости, что я спросил. Но что это за три вещи, что остались позади?"

- "Плащ из Гадючьих (Змеиных) Шкур, Нож Слоновой Кости и Книга в Бледном Переплёте. И третье, скажу я тебе, было величайшей потерей. Никто не осмелился учить её наизусть, с тех самых пор, как жрец по имени Антробар буквально испепелил свой мозг, просто пытаясь скопировать чёртову штуку -- и что бы испортить всё окончательно, его неполная копия, которой мы воспользовались, чтобы добраться до Ратиллиена, исчезла вскоре после нашего прибытия."

- "Другими словами, без этой книги, вы оказались здесь на мели?"

- "Что-то вроде того. . . ну а так, мы такие тихие, приятные соседи," - добавила Джейм с внезапной ухмылкой. - "Кровавые свары каждый второй день, военные стычки по выходным, а на вершине этого хаоса восседает наш мерзкий божок. С твоей удачей, ты вполне можешь дождаться даже Тир-Ридана, если, конечно, мы не прикончим тебя раньше."

- "Чего?"

- "Тир-Ридана. Ещё одной причине, по которой связь разумов и тому подобные вещи полагаются нынче зловеще-опасными. Видишь ли, чем более древними способностями ты обладаешь, тем ближе стоишь к самой божественной сущности."

- "Ну и что в этом такого плохого? Чем ближе, тем лучше, так я думаю."

- "Только не с нашим богом. Не забывай, что мы даже не общаемся с ним толком последние двадцать тысячелетий или около того. Когда он хочет что-то сделать, то просто воплощается в каком-нибудь невезучем шанире -- том самом, из старой крови, старых способностей. Сотворение, сохранение, разрушение . . . порой в одной личности проявляется один атрибут, порой целых два или даже все три, в зависимости от обстоятельств. И такое имеет склонность твориться именно с шанирами. Но хуже всего то, когда все три аспекта божественности присутствуют разом, концентрируясь по отдельности в каждом из трёх шаниров, которые зовутся вместе Тир-Риданом. Считается, что с их появлением должна начаться финальная битва с Темным Порогом."

- "Но вы же должны с нетерпением это предвкушать," - запротестовал Далли. - "В конце концов, это же кульминация вашей судьбы."

- "Я думаю, что со времён падения Мастера," - сказала Джейм, - "большая часть моего народа лишилась всякой веры в свою судьбу. Но слушай, нам пара идти." - Она вытянула свой д'хен из-под груза двух кошек и встала. - "А то Цукат может подумать, что мы провалились по дороге в какую-нибудь укромную дыру."

Они спустились по лестнице и пересекли зал.

- "Не забудь," - позвал сверху голос вдовы, - "у тебя выступление здесь во время Пира. В любое время, когда сможешь, но только не пропусти."

Далли заметил гримасу на устах подруги. - "Ты всё ещё имеешь что-то против танцев, да?" - спросил он, пока они пересекали площадь.

- "И чем дальше, тем больше. Я не могу избавиться от ощущения, что злоупотребляю могучей и ужасной способностью, хотя и не представляю, как можно использовать её по назначению. Раньше я слышала, что Сенета служит способом концентрации энергии -- все кенциры применяют её для генерации силы для Сенетара в схватке -- но это . . .! Далли, это пугающе. Я будто становлюсь вампиром и кормлюсь на своих зрителях, и мужчинах, и женщинах. И мне не нравится то, что со мной при этом происходит . . . или, наоборот, нравится слишком сильно."

- "Ну, может, тебя немножко успокоит то, что впоследствии никто не может вспомнить толком, что же именно они видели, пока ты танцевала," - сказал Далли. - "Я, по крайней мере, не могу. Однако ты обязана признать, что этот твой забытый талант выбрал удачное время, чтобы всплыть на поверхность."

Да, это и в самом деле было правдой. Её мастерство не только послужило орудием спасения гостиницы той ночью, около восьми недель тому назад, но и с тех пор стало причиной заметных изменений в финансовом положении Рес-аБ'Тирра. Пару дней тому назад Тубан обновил торговую грамоту трактира и вернулся домой с маленьким мешочком, содержащим пятьдесят золотых алтынов, которые вручил ей с заметной грустью, прекрасно зная, зачем они ей потребовались.

Марплет, с отчасти эксцентричным видом, почти сразу же предложил ей столько же в неделю, если только она согласится работать у него; а Джейм, к своему собственному изумлению, отказала ему с самыми искренними благодарностями. Как она теперь знала, именно трактирщика-конкурента следовало благодарить за отсутствие Бортиса. Поговаривали, что покалеченного разбойника выгнали прочь за неподчинение приказам. Однако сама Джейм подозревала, что Марплет сделал это для её защиты, поскольку Бортис определённо винил её больше, чем Отраву, в случившемся. В то же время, думала Джейм, Марплет и сам действовал очень похоже на свою бывшую "правую руку", перенося свою агрессию с неё, настоящей причины, на бедного Тубана.

- "Ну почему всё всегда так сложно?" - громко вздохнула она, прерывая Далли.

- "Ну да, запутанная система," - отозвался он, и добавил, наткнувшись на её озадаченный взгляд, - "Воровская Гильдия, я имею в виду." - Джейм с запозданием осознала, что он уже совершенно сменил тему.

- "Большинство людей даже не понимают, что у нас фактически двое выборов," - продолжал он. - "На первых, позже осенью, поместные мастера (мастер-вор имеющий свой "рабочий" округ) выбирают двух своих представителей в Совет Гильдии. На вторых, в Канун Зимы, Совет избирает нового Сирдана. Взяточный рынок уже вовсю процветает. Даже мой Менди договорился с кем-то очень влиятельным насчёт солидного займа, хотя я не думаю," - добавил он лояльным тоном, - "что он в состоянии купить столько же людей, что и Сирдан Свято-Слад. Но, видишь ли, всё это добавляет больше работы нашим шпионам, ну и Пролаза сказал мне вчера, что не может больше выделять своих людей на поиски твоей подружки танцовщицы. Боюсь, что мы больше ничего не сможем здесь поделать. В любом случае, сейчас она уже, вероятно, умерла от старости. Мне очень жаль."

- "Ну, ты хотя бы пытался," - сказала Джейм. - "Возможно, мы ещё услышим о ней по другим каналам. А между тем, это не должно испортить нам веселье. В конце концов, к этому времени на следующей неделе, я, возможно, уже уеду."

Далли прикусил при этом губу, но ничего не сказал.

Вскоре после того, они встретились с Цукатом в Ряду Антикваров, где располагался штаб Тай-Танской экспедиции, и все вместе зашагали к северу. Цукат с большим воодушевлением и немалым знанием дела рассуждал о картах, что помогал анализировать главе экспедиции, знаменитому исследователю Насмешнику [Quipun] из Лефа. Джейм полагала, что поначалу Насмешник поручил это парню, чтобы просто заставить его замолчать, но подозревала, что к этому времени он уже начал осознавать потенциал своего энергичного юного помощника.

Они вышли к Поющей Реке и зашагали вдоль берега, покупая в уличных ларьках свежих жареных креветок и оленину в миндальной стружке. Заходящее солнце погружалось в чашу из белых склонов Гор Тимор и Тиннабин, проливая свои кроваво-красные лучи на скрытые от глаз проходы, по которым на следующей неделе должен был отправиться первый в этом году караван. На Джейм впервые обрушилась неотвратимость её ухода. Казалось просто невозможным, что ей придётся так скоро уехать, когда столь много вопросов оставалось всё ещё без ответа, а её исследования в Храмовом Округе едва продвинулись дальше начала. Она ещё даже не решила толком, каково это будет, соединиться со своим собственным народом. С той самой ночи, что едва не окончилась бунтом в таверне, события просто подхватили её и потащили вниз по течению, спрямляя углы трассы к прощальному привету, который казался теперь чересчур внезапным. Ей почти что хотелось, чтобы случилось что-то такое, что бы его отменило.

А тем временем, по левую руку от них показалась Эдор Тулиг, Башня Демонов. Её основание покоилось на самом большом частном острове города, лежавшем между рукавами Реки Теннет [Tynnet] и Поющей. Опоясывающую её высокую стену венчали остро отточенные шипы и факелы, что бросали свой свет на стремительный водяной поток внизу. Врата её, однако, стояли раскрытыми, демонстрируя вереницу ступенек, что бежали от берега Поющей до порога самой Башни, где также зияли широко распахнутые двери. Внутри, свет огня посылал монструозные тени, что скакали по потолку и стенам входного проёма. Снаружи, покрытые обсидианом стены вздымались вверх на сто пятьдесят футов к когтистым лапам четырёх каменных демонов, чьи касающиеся друг друга крылья окаймляли вершину сооружения. Над их выступающими наружу головами вилась череда высоких, чистых окон, ярко освященных огнями, затем следовал балкон, а за ним ещё окна, на этот раз богатого цветного стекла, и, наконец, каменные узоры купола, что и скрывал под собой великую коллекцию Озимардиена.

- "Похоже, там сегодня вечером намечается вечеринка," - сказал Далли, разглядывая уровень цветного стекла.

- Похоже на то," - отозвалась Джейм. - "И мне приказано её посетить."

Она рассказала им о повестке с вызовом. Они оба сошлись на том, что какой бы интригующей ни была возможность, будет мудрее отклонить сие предложение. Джейм на это только задумчиво покачала головой и Далли, которого при виде этого внезапно окатило мрачными предчувствиями, скоренько предложил понаблюдать за Пиром со стаканом эля в Сияющей Луне.

Таверна буквально ломилась учениками, но приятель Далли по кличке Непуть [Raffing] пригласил их за боковой стол, где он и другие ученики Мастера Галишана, включая его соседей по комнате Огрызка и Смеляка, сидели в компании . . . . .

- "Сияет огнями не хуже храма и распахнута, как ножки шлюхи," - вещал долговязый, прыщавый вор. Джейм узнала в нём Висельника [Hangrell], ученика одного довольно бесчестного мастера, чья территория примыкала с запада к Нижнему Городу. - "Он над нами издевается, это точно. Башня Демонов, как же! Все же знают, что демон там только один."

- "И его вполне достаточно," - ухмыльнулся Непуть. - "Погляди на статистику: за всё тридцать лет со дня возведения Башни, ни один вор не вынес из неё и глиняного горшка."

- "А что конкретно этот ручной демон Принца делает?" - спросил новенький в городе ученик.

- "Пожирает и калечит души," - коротко отозвался Смеляк.

- "Но как?"

- "А как ты думаешь? Погляди-ка туда." - Он указал на маленький столик в задней части комнаты, за которым сидел одинокий мужчина, отвернувшийся лицом к стенке. На камнях перед ним чернела его тень, вся, за исключением той части, что должна была отбрасывать его голова. На её месте зияла пустота. Его волосы, казалось, отваливались полосками, вместе с кусками всё ещё прицепленной к ним кожи. Плоть под ними была коричневой и сморщенной, будто гниющий картофель.

- "Бедный старый Джубар [Jubar] не долго будет вместе с нами," - хладнокровно сказал подмастерье. - "Он наскочил на демона на освещённых уровнях Башни во время прошлогоднего Бала Шутов. Глупец с чего-то решил, что если все боги заснули, то задремал и Тулиг-Ша [Thulig-sa]."

- "А почему нет?" - спросила Джейм.

- "Ну, нет, этого демона так просто не обхитрить, как и любого другого, у кого есть хотя бы часть человеческой души. Боги её никогда не имели, о чём прекрасно известно их поклонникам. Но у истинных демонов есть только их жертвы, а посему они нуждаются в душах столь же сильно, как и мы в костях. Некоторые отрывают любой кусочек души, до которого только смогут дотянуться через тень, вроде Тулиг-Ша; другие же высасывают их досуха, капля за каплей, подобно Монстру Нижнего Города. Но в любом случае это обрекает их жертвы на медленную иссушающую смерть."

- "Порой не такую уж и медленную," - сказал прыщавый ученик с лукавой улыбкой. - "Помните Мастера Дубяка [Tane - желтовато-коричневый, загорелый, дублёный]?"

- "А вот это," - оборвал его Смеляк. - "совершенно не доказано. Помни о своей нынешней компании, Висельник."

Они все поглядели на Цуката, который не отрывал взгляда от своей кружки.

- "Сразу после прошлого Совета Гильдии," - сказал Далли на ухо Джейм, - "лидер соперников Сирдана неожиданно помер. Свято-Слада подозревали в использовании колдовства душ -- теневого вора, если быть точным -- но, как и сказал сейчас Смеляк, доказано ничего не было. Кстати о душах," - сказал он громко, - "разве кенциры не приравнивают их к теням?"

- "Более или менее. Хотя в нашем случае они более . . . ээ . . . отделимы. Некоторые хайборны и, как мне кажется, все аррин-кены, способны забирать и носить при себе души других кенцир. Однако, похоже на то, что единственной выгодой для того, кто по доброй воле передал свою душу под опеку кого-то другого, служит то, что его становится очень трудно убить."

- "Ну, звучит довольно заманчиво."

- "Не всегда. Нам больше нравится иметь возможность выбора смерти."

- "Ага, порой это проще, чем сбежать," - сказал Огрызок.

- "Твои термины начинают сбивать меня с толку," - сказал Смеляк, как если бы Огрызок ничего не говорил. - "Что ещё за аррин-кены?"

- "Первый из Трёх Народов, наши судьи. Жрецы дают нам законы, летописцы заносят их в свитки, кендары претворяют их в жизнь, а аррин-кены следят за их исполнением . . . или, по крайней мере, должны следить. Около двух тысяч лет тому назад они прониклись к остальным из наших народов отвращением и удалились на совещание. И, насколько мне известно, они всё ещё там."

- "Две тысячи лет?"

- "Время для них мало что значит: они настолько близки к бессмертию, что практически не ощущают разницы. Я, заметь, не сказала, что они были людьми. На самом деле они выглядят скорее как большие кошки -- размером с тигра -- и могут двигать вещи, не касаясь их, и, насколько известно, при случае проходить сквозь каменные стены. А остальные из нас гораздо ближе к ним физически и ментально, чем мы с вами сейчас."

- "Изумительно!" - захихикал Огрызок. - "Обожаю сказки на ночь. А скажи-ка мне, ты хотя бы хоть одну из этих тварей когда-нибудь видела?"

- "Я думаю, я видел," - неожиданно сказал один из новеньких учеников, - "или, по крайней мере, её следы. Любой, кто когда-нибудь жил на склонах Чёрноскалья, сможет рассказать вам о Тиморском Коте и о том, как он морочит головы целым поколениям охотников. Говорят даже, что он помогает караванам, застигнутым снежной бурей."

Огрызок фыркнул. - "Первая история понравилась мне больше," - сказал он. - "Она звучала как-то более . . . убедительно."

Джейм задумчиво разглядывала маленького Горожанчика. Она ясно понимала, что он пытается добиться признания остальных, травя её все эти недели -- единственного человека, кто был здесь даже большим чужаком, чем он сам -- так что она старалась быть терпеливой. Однако всё имело свои пределы.

- "Кому-нибудь может показаться," - сказала Джейм мягко, - "что ты не веришь, что я говорю правду."

Огрызок бросил на неё быстрый, испуганный взгляд. В отличие от некоторых своих сотоварищей, он никогда не позволял себе недооценивать это странное, серебряноглазое создание -- но ему также было хорошо известно, что какого бы уровня наглости он не достиг, он должен был за него держаться, ежели не хотел лишиться всего, чего сумел добиться. И даже сейчас, он мог чувствовать людей за соседними столами, наблюдающими за ними уголками глаз, безмолвно подстёгивающими продолжать.

- "Да какая разница, правду или же нет?" - сказал он, удивляясь, действительно ли его голос такой же писклявый, как звучит. - "Кто ты вообще такая? Копеечная карманница, суперворишка гнилых фруктов."

Наступила мёртвая тишина. Теперь их разглядывали все посетители таверны, напускное равнодушие пропало. Глаза Талисман на мгновение стали очень жёсткими и металлическими. Затем они медленно прояснились.

- "Не слишком-то выдающиеся достижения, верно?" - сказала она болезненным голосом. - "И всё же, у меня ещё осталось немного времени, чтобы реабилитироваться. Твой мастер Галишан держит Округ Рукавов Теннеты, верно?" - Смеляк утвердительно кивнул, внезапно страшно посерьёзнев. - "Очень хорошо. С твоего разрешения я немного поохочусь там завтра ночью . . ."

- "Не говори этого, не говори," - умолял Далли.

- ". . . в Башне Демонов."

Брат Мендалиса уронил голову на столешницу и застонал. Снаружи зазвенели колокола, закричали люди, заискрились фейерверки. Внутри, все, кроме их стола, встали и принялись, к вящему ужасу трактирщика, с громадной торжественностью громить обстановку.

Бал Шутов начался.

* * *

ОТ ВОРОТ до ворот, Тай-Тестигон сверкал огнями. Полночное небо внезапно расцвечивалось багряными цветами, вздымались вверх изумрудные лозы, а золотистые фонтаны роняли пламенеющие искры на крыши внизу. В каждом окне толпились свечи. Уличные костры бросали своё прерывистое сияние на фасады домов, на фантастические фигуры, что скакали и кружились вокруг пламени. Вниз по Речной Улице спускался образ центрального бога плодородия, покоящегося на плечах своих вопящих поклонников. Его жрецы выбегали вперёд, подтянув длинные полы своих мантий, выхватывали цветы у прохожих, сплетали их в венки и мчались обратно, чтобы набросить их на выпирающий фаллос фигуры. Остальные члены процессии вели громкий подсчёт. Во всём этом огромном, ликующем городе, только лишь Храмовый Округ оставался тёмным, да и в Нижнем Городе нынче никакое веселье не могло пережить наступление ночи.

В тенях дальнего от Эдор Тулиг берега Теннеты стояли две фигуры.

- "Если с тобой что-нибудь случится," - сказала одна из них с неприкрытой яростью, - "То я сверну этому Горожанчику шею."

- "Нет, не свернёшь," - отозвалась другая. - "Тебе отлично известно, что у него никогда бы не вышло подбить меня на нечто подобное, если бы у меня уже не вертелась мыслишка попробовать. У меня хороший учитель, Далли. Он не требует ничего, кроме верности, и его совершенно не волнует, что остальные зовут его глупцом, за то, что возится со мной. И всё же, человек, похитивший Око Абарраден, заслуживает лучшего ученика, чем просто мелкий воришка. Как бы то ни было, мне будет легче покинуть Тай-Тестигон, если я смогу сделать это с музыкой."

- "Да уж, пронзительная выйдет мелодия, ежели Тулиг-Ша захапает тебя в свои лапы," - мрачно сказал Далли. - "Это, конечно, полагая, что Его Великолепие не добёрётся до тебя первым, чтобы добавить к своей коллекции нефритовых поделок и набивных диковин."

- "Не волнуйся," - ухмыльнулась Джейм. - "Я на редкость глупо выгляжу в этом балахоне. Просто передай моё послание Воробью, если сможешь его найти . . . и, Далли, если что-нибудь пойдёт не так, не трогай, пожалуйста, Огрызка. Ты понятия не имеешь, каково это, всё время чувствовать себя чужаком."

Прежде, чем она успела сообразить, что происходит, Далли поймал её в свои объятья. Его поцелуй был столь внезапным и столь яростным, что на секунду ей показалось, что её передние зубы провалились ей в горло. Затем он пропал. Пару секунд она недоверчиво провожала его взглядом, а затем выбросила это событие на задворки сознания. Нацепив свою маску танцовщицы, она пересекла мост.

По ту сторону внешней стены, за открытыми настежь воротами, в темноте слабо светились заросли белых роз. Джейм прошла по вьющейся между ними мозаичной дорожке к по-прежнему неохраняемой речной лестнице. Во всей этой открытости и в самом деле есть что-то высокомерно-надменное, думала она, карабкаясь по ступенькам, своего рода презрительный вызов, брошенный всему этому безумному городу, кружащемуся теперь в последних четырёх часах карнавала. Подъём составлял порядка тридцать футов и был украшен мозаичными изображениями Металондарских демонов, творящих невыразимые словами вещи с незваными гостями. А впереди, в центральном колодце башни ревел огонь открытого очага. И никого, ни гостей, ни слуг, в поле зрения, карабкайся ты на верхние этажи или же отступай в пчелиные соты комнат между внешней стеной Эдор Тулиг и внутреннем колодцем.

Джейм принялась осторожно взбираться по спиральной лестнице. Ветер, свистящий в открытые двери, поднимался вместе с ней, дергая её за плащ, пробегаясь холодными пальцами по тем участкам её кожи, что костюм Сенеты оставлял неприкрытыми.

Костюм . . . сколько времени ушло на его создание. Тугая черная ткань, немного кожи и много плоти, проглядывающей в самых неожиданных местах . . . как же была довольна результатом Китра и как шокирована вдова. Джейм с трудом себе представляла, для чего ещё могло служить то, что она для себя сотворила, кроме того, чтобы быть танцевальным костюмом Сенеты. И она уже носила нечто подобное. Джейм была просто уверена, что часть её разума всегда помнила, где и ради чего она танцевала, но это знание неизменно ускользало прочь вместе с трансом. И сейчас её беспокоил сам этот транс. Если он охватит её снова, сейчас, то она лишится всякого контроля, пока он не пройдёт. И может случиться всё, что угодно. Однако волноваться об этом уже поздно; вот и конец лестницы, и порог истинных владений демона.

Освещённые уровни занимали собой от трёх до пяти этажей. Потолки разнились по высоте, лестницы прорастали в самых странных местах, а проходы -- все блестяще-белые -- ныряли и закручивались более или менее концентрическими кругами. Сооружение не было настоящем лабиринтом в Тестигонском понимании, но однозначно строилось так, чтобы запутать любого, кто метался по нему второпях, и, без сомнения, уже не раз и не два добивалось этого прежде. В каждом углу мерцали световые сферы, бросая многочисленные тени к ногам Джейм.

Пока она крадучись рыскала по этой зоне, фиксируя в памяти все её основные особенности, она пару раз слышала, как нечто украдкой движется сзади, но старалась это игнорировать. Владея приглашением Принца в руке, но ничем из его имущества, она должна была быть в безопасности. Но уже довольно скоро всё должно было смениться.

Гостей обычно проводили через эти покои с завязанными глазами. Один широкий лестничный марш поднимался с верхнего уровня в помещения наверху где, судя по звукам, всё ещё продолжалась вечеринка; однако нигде не было заметно ни единого спуска в обиталище слуг в сотах внизу. Для этого должны были служить внутристенные лестницы. Окончательно убедившись, что запомнила планировку этажей, Джейм собрала вместе разнообразные металлические кусочки, выуженные из различных карманов своей накидки, и прицепила тонкую, прочную бечеву к получившейся в результате паукообразной штуковине. Затем она распахнула окно и шагнула на широкие плечи южного каменного демона.

Ветер мгновенно вцепился в неё яростными порывами, надувая ей плащ, стараясь сорвать его с плеч. Она освободила его, и он умчался прочь, спешащей в гнездо бескостной ночной птицей. На мгновение стало трудно устоять на ногах. Затем наступило затишье. Джейм осторожно взмахнула кошкой, вытравливая немного верёвки, и метнула её вверх. Она исчезла за перилами балкона над головой. Джейм проверила зацеп, а затем вцепилась в верёвку. Едва её ноги оторвались от каменной фигуры, как снова появился ветер, швырнувший её в сторону, в открытый воздух. Далеко, далеко внизу мелькнули утыканная копьями стена, лестницы, река. Джейм принялась карабкаться. Казалось годы спустя, её рука сомкнулась на перилах. Она перевалилась через них в озеро рубиново-красного и аметистового света на полу балкона. Изнутри гремели взрывы смеха и аплодисментов. По стеклу шикарных окон двигались тени, темные, близкие. Джейм высвободила кошку. Узкий пол верхней галереи был где-то двадцатью пятью футами выше неё, создавая частичную крышу. Джейм перекинула крюк через её перила и быстренько вскарабкалась наверх. Как она и подозревала из наличия этой кольцевой дорожки, внешний купол ажурного камня и внутренний янтарного стекла, соединялись скользящими панелями, одна из которых, на северной стороне, стояла полуоткрытой. Джейм проскользнула сквозь неё в самое сердце сокровищницы Принца Озимардиена.

Пещеробразное помещение, тускло освещённое световыми сферами, напоминало неф кафедрального собора своими размерами и настоящий музей своим содержимым. Приглушённый свет мягко падал на сияющие шелковые гобелены, на мраморные тела статуй, изгибающихся в полумраке, на меха, на изукрашенное самоцветами оружие, миниатюры слоновой кости на чёрном бархате, золотые кубки и накидки из перьев, всё лежало в полной готовности, ожидая руки своего господина. Джейм шагала сквозь сокровища, дивясь их великолепию. Ей страшно хотелось провести здесь многие часы, просто разглядывая богатства, но она прекрасно знала, что может потратить здесь всего несколько минут. А затем, на маленьком столике сразу за диваном, на котором покоилась невероятно жизнеподобная фигура, она увидела то, зачем пришла: Павлиньи Перчатки.

Все знали историю о старике, что вышил их высокие, мерцающие обшлага нитями, что всю свою жизнь собирал с пола лучшего текстильного магазина города и о том, как, когда они были наконец-то закончены, Принц преподнес их своей новой невесте. Сумма, что он заплатил, должна была обеспечить их создателя роскошью на весь остаток жизни, но это было просто мелочью по сравнению с тем, что Его Сиятельство должен был истратить на почти любой предмет под этим куполом. К тому же, невесте они, верно, скоро наскучили, и в итоге оказались здесь, на этом позабытом столике, заваленном бутылочками с косметикой.

Джейм, однако, решила, что это самая лучшая вещь на свете, что она когда-либо видела. Она как раз их примеряла, когда за спиной кто-то громко вздохнул. Джейм крутанулась на месте и увидела, что фигура на диване сменила свою позу. Это была принцесса, та самая невеста-девственница, крепко спящая среди костяных воинов и набивных чучел чудищ.

Ну, почему бы и нет, лихорадочно подумала Джейм. Она же тоже часть коллекции, разве не так?

Она застыла на месте, ожидая раскрывающихся глаз, первого крика. Но ничего не случилось. Она осторожно обошла диван и взглянула на лежащую. Принцесса свернулась на боку спящим ребёнком. Губы её слегка приоткрылись, а на длинных ресницах трепещущих век мерцала слабая влага. А над нею склонился кто-то ещё, хищник, вышедший из ночи, напряжённый, наблюдающий, но постепенно расслабляющийся. А затем, с большой заботой и осторожностью, Джейм потянулась вниз и натянула уехавшее одеяло на голое плечо спящей, повернулась и беззвучно ушла.

Снова спустившись на главный балкон, Джейм отцепила кошку от крыши, поймала её, когда та упала, и снова зацепила за перила, отправив вниз все сто сорок футов болтающейся на крюке верёвки. Ветер, ещё даже более яростный, чем прежде, терзал её своими порывами. Джейм проверила рукава костюма, чтобы убедиться, что они надёжно скрывают узорчатые обшлага перчаток, а затем, поборов внезапный приступ нервной дрожи, потянулась вперёд, к одному из высоких, ярко освещённых окон.

* * *

УПРАВЛЯЮЩИЙ Озимардиена был вне себя от ярости. Разве не превратил он весь верхний этаж в эту роскошную лесную полянку? Разве прекраснейшие куртизанки и лучшие певцы и актеры всего Тай-Тестигона не украшали шёлковые шатры и не плясали под алмазными ветвями, в которых прятались птицы, что выводили столь изумительные трели? Разве сегодняшнее представление - это не самое восхитительное воплощение торжества Бала Шутов изо всех возможных? И всё же сидит Его Великолепие на бархатной травке у весёлого ручейка из охлаждённого вина и хмурится, скучает. Как же сложно отыскать что-нибудь по-настоящему новое, чтобы разжечь этот пресыщенный вкус. Если эта маленькая трактирная плясунья -- Горечь [Bitter]? Летуче-Мыше-Ушка [Bat-ears]? -- всё же придёт, то ещё оставалась хоть какая-то надежда [танцевальный псевдоним Джейм - B'tyrr]. Хотя, нет, вряд ли. Ему нужно самое настоящее чудо.

В ответ он получил громовой грохот окна, распахнутого настежь ветром, и тоненькую фигурку, стоящую на подоконнике и выглядящую весьма испуганной. На другой стороне башни, с треском захлопнулось три других бесценных окна, два из которых разлетелись вдребезги. Через зал заревел поток ветра, исступлённо стегая искусственные деревья, унося заводных певчих птиц, срывая подвешенные цукаты и сбрасывая с ветвей карликов-музыкантов, переворачивая всюду свечи.

- "Это не женщина, а настоящее стихийное бедствие!" - воскликнул помощник Управляющего, тщетно пытаясь схватить пролетающие мимо марципановые заросли. - "Эй, кто-нибудь, быстро -- держите дуб!"

Фигура из окна пересекла комнату, обходя кучки вопящих куртизанок. Она остановилась перед Принцем, поклонилась и, безо всякого вступления, начала танцевать. Ветер всё ещё ревел, а пламя скакало, но человеческий ор постепенно затих, все замерли, заворожено наблюдая. Самому Управляющему казалось, что он больше не в Башне Демонов, а в совершенно ином, большем покое, и кромешная тьма осязаемо и мерзко давит в окна. Тут была занавешенная кровать, разукрашенная красными лентами. Перед ней танцевала фигура с белым ножом в руке, а в её направлении по полу потихоньку ползло что-то вроде мертвенно-бледного пятиногого паука. А затем и видение, и воспоминание о нём пропали. Танцовщица отступила к окну, через которое появилась. Его Высочество, внезапно вышедший из транса, принялся хлопать в ладоши, дико, неистово. Управляющий с громадным усилием взял себя в руки.

- "Потушите огонь," - приказал он стражникам, - "и кто-нибудь задержите эту женщину!"

* * *

ДЖЕЙМ СНАРУЖИ, на балконе, услышала этот крик. Она не могла вспомнить, выступала ли она вообще или нет, и скорее решила, что за нею гонятся из-за этих разбитых изумительных окон. В любом случае ей, похоже, следует поскорее испариться. Она схватила верёвку и перескочила через перила. Пятнадцать футов вниз, а затем порыв ветра поймал её подобно удару кулака и швырнул в сторону, через окно в освещённые уровни. Верёвка выскользнула из пальцев. Джейм с размаху врезалась в пол и осталась лежать полуоглушённой, в обрамлении разбитого стекла.

Где-то поблизости раздалось приглушённое бормотание, как будто шепталось множество хриплых голосов. Побитая и окровавленная, Джейм, шатаясь, поднялась на ноги. Верёвка пропала, то ли сдутая ветром от башни, то ли отцепленная сверху. Первый план побега оказался перерезан.

Шум становился всё ближе, всё громче . . .

Ей нужно попытаться добраться до винтовой лестницы, что закручивалась вниз по основной шахте башни -- но лестничный марш, что привёл бы её туда наикратчайшим маршрутом, оказался тем же самым, откуда исходили эти омерзительные звуки. Ей стоило оставить свою душу с Иштаром, дико подумала Джейм . . . но нет: сомнительно, что он её вернёт. Может ей стоит дождаться появления стражников Принца? Снова нет -- это значит лишиться кожи за кражу перчаток, даже если они и подоспеют вовремя. Думай, глупая, думай . . . здесь есть ещё один лестничный пролёт, на западной стороне башни. Она бросилась назад к нему, погашая по дороге каждую световую сферу нашёптыванием "Блаженный-Ардвин-идёт, денёк-настаёт." Мерзкий звук то затихал, то нарастал снова, так путаясь в странных закоулках этого полу-лабиринта, что порой казался за ней, а порой перед.

Он и был впереди. Она завернула за угол и увидела Тулиг-Ша, несущегося на неё по изгибу прохода, невнятная мешанина похищенных теней, излучающая примитивную злобу и голод. Им аккомпанировала дюжина писклявых голосков, кричащих, - "Беги, вор, беги!"

Она побежала. Погрузившийся во мрак коридор поглотил и её, и её драгоценную тень, скрыв их обеих, когда она метнулась в боковой проход и застыла там, дрожа, впившись спиной в стену. Демон проскочил мимо в темноту, в сопровождении стонов своих прежних жертв. Она тут же выскочила наружу и помчалась вдоль западной стены, а затем вниз по ступенькам. На спиральную лестницу больше нет времени: времени нет уже ни на что, кроме третьего пути отхода, который нужно было принимать без паузы на размышленья или страх.

Окно перед ней стояло таким же открытым, как она его оставила. Джейм, не сбавляя хода, выскочила сквозь него на плечи каменного демона, а затем в воздух, в свободное падение.

Это был очень долгий путь вниз. Ветер кружил её подобно сухому листу, выпустив как раз вовремя, что бы она успела заметить утыканную копьями стену, лестницы, и свою собственную тень, скакнувшую ей навстречу на поверхности освещённой факелами воды.

Это было всё равно, что врезаться в каменную стену.

Глубоко под поверхностью, Джейм боролась за свою жизнь. Из её лёгких выдавило всякий воздух, а течение было просто бешеным. Она вынырнула на поверхность, судорожно хватанула воздуха, погрузилась обратно, и снова всплыла.

Над головой пронесся один мост, затем другой. Теперь она могла в любую минуту или врезаться в носовую фигуру острова Гильдии или же пронестись мимо в белёсую воду канала. Кто-то бежал вдоль берега, стараясь не отстать. Далли. Это должен быть он. Если ему вздумается нырнуть, то они оба, вероятно, утонут. Где же, чёрт возьми . . .

Что-то шлёпнулось в воду прямо перед ней. Она сделала отчаянный рывок, чувствуя, как её пальцы вцепляются в канат и скользят вниз, к привязанному к пробковому поплавку на его конце крюку. На верхнем пролёте Моста Асфоделей, Воробей (который, похоже, всё-таки получил её послание), издал триумфальный вопль и изогнулся, борясь с туго натянувшимся канатом. Минутой позже, Далли вытянул её на набережную. Оперевшись на его плечо, Джейм вскинула вверх свои руки в Павлиньих Перчатках, сбросив вниз рукава, и затряслась в приступе истерического смеха.

* * *

ЕСЛИ ВНЕЗАПНОЕ появление в Луне бриджей Облачного Короля вызвало, скажем так, суматоху, то трудно описать приём, оказанный Павлиньим Перчаткам. Мгновение ошеломлённой тишины, а затем воцарился сплошной пандемонимум. Словно наконец-то получило отмщение тяжёлое оскорбление, был унижен высокомерный заклятый противник, и все воры скакали в диком ликовании -- то есть все, кроме одного.

С самого момента прибытия, Джейм тайком наблюдала за Огрызком, чьё несчастное молчание казалась для неё гораздо громче, чем весь этот гам, что окружал их обоих. Она безмолвно желала ему быть благоразумным, осознать, наконец, что впервые за много месяцев его никто ни на что не подначивает, но в итоге оказалась единственной, кто не удивился, когда он внезапно оттолкнул свою пивную кружку, встал и пронзительным голосом сказал, - "Я в это не верю."

Остальные обернулись к нему, одни озадаченные, другие, начиная хихикать.

- "Я в это не верю," - повторил он, ещё громче, как будто пытаясь заглушить смех. - "Или это не настоящие Павлиньи Перчатки, или ты заполучила их не в Башне Демонов." - Он сделал глубокий, резкий вздох и отчеканил, - "Ты лжёшь."

Гримаса почти физической боли пересекла лицо Джейм. - "Не надо, Огрызок," - сказала она очень мягко. - "Не начинай. Пожалуйся."

- "Ты ЛЖЁШЬ!"

Это был практически визг маленького зверька, угодившего в зубья капкана. Он шагнул в сторону от стола, в руке блестит нож.

- "Ну, давай, ты -- трус!"

На этот раз Джейм медленно двинулась следом, чувствуя себя нездоровой. Разбитую мебель скоренько убрали, освобождая открытое пространство, окружённое теперь толпой вопящих учеников. Войдя в круг, Джейм заколебалась, а затем перебросила нож из правой руки в левую. Далли пришёл в ужас. Это не только заставит её полагаться на слабую руку, но и сделает её левый усиленный рукав д'хена бесполезным для защиты.

Огрызок прыгнул вперёд. Джейм отпрянула назад под треск ткани. Совершенно забыв о несимметричности пошива своей куртки, она попыталась блокировать своим неподбитым правым рукавом. Парень рубанул её по лицу, и лезвие едва разминулось с её кожей, когда она скользнула в сторону уклонением ветер-дует.

- "Сделай же что-нибудь!" - рявкнул ей Далли. Её нежелание драться было столь очевидным, что несколько голосов подхватило крики Огрызка о трусе.

- "Чёрт вас дери," - сказала Джейм с отвращением и отбросила нож.

Огрызок скакнул на неё, сверкнула сталь. Она перехватила его руку и крутанула. Лезвие улетело прочь, а Огрызок полетел навзничь. Прижатый к полу, он сначала отрёкся от своих слов, а затем зашёлся слезами. Остальные разразились аплодисментами. А ей в это время больше всего хотелось перебить их всех.

- "Отличная работа!" - без особой радости сказал Далли, подходя к ней с полубезумным от облегчения лицом, и наталкиваясь в ответ на такой взгляд, что отступил назад на шаг. Сквозь толпу к нему проскользнул маленький мальчик и дёрнул его за рукав. Он склонился послушать настойчивый шёпот, а затем поспешно крутанулся снова к Джейм.

- "Тебе лучше убраться отсюда поскорее," - сказал он, понизив голос. - "Кто-то сообщил стражникам о перчатках, и сейчас к Луне спешит целый отряд. Вот -- " - Он вручил ей указанные предметы, которые взял на сохранение на время схватки. - "Ты будешь в безопасности в Клубке, если, конечно, сможешь до него добраться. А я останусь здесь и помогу запутать следы."

- "Как пожелаешь," - сказала она сухо. - "Только убедись, что они оставили этого паренька в покое." - И она скрылась за передней дверью, засовывая всё ещё влажные перчатки в свою сумку.

Дом Писаки был всего в трёх фарлонгах (трёх восьмых мили) от Луны, и Джейм обычно добиралась туда, двигаясь вверх по реке, а затем сворачивая прямо на юг. Однако, едва выбравшись из трактира, она обнаружила цепочку стражников, спешащих к ней вниз по дороге, а посему развернулась и поспешила за угол таверны, слыша выкрики узнавания и тяжёлый топот сапогов за спиной, когда к ней присоединилась погоня. Улицы за таверной образовывали одно из тех самых грязных маленьких сплетений, что все, кроме тех, кому приходилось там жить и приписанных к местному округу стражников, очень скоро учились их избегать. Джейм, по сути дела, никогда здесь не бывала, и очень скоро столкнулась с проблемами, особенно когда нависающие над головой стены отрезали ей путь на крыши. Она могла слышать кричащую за спиной стражу. Ей отвечали всё новые голоса слева и справа. Погоня прибывала числом и сужала кольцо.

А впереди от узкой улочки ответвлялся необычный и довольной грязный проход. Это напомнило Джейм о схожем месте в Клубке, которое она частенько использовала для прохода в Точку А, невесть почему самый любимый перекрёсток Мастера Писаки, и один из тех, куда он чаще всего посылал её добраться. Если она сейчас туда свернёт, ей нужно будет взять на развилке вправо, миновать три выхода в аллеи, повернуть налево . . . ну, почему бы и нет? Едва она последовала этим новым курсом, как внезапно обнаружила, что ей знаком каждый шаг пути. А если поднять глаза на второй, третий и четвёртый этажи, то внезапно возникали ещё даже более знакомые структуры!

Теперь она уже бежала бегом, слыша погоню прямо за собой, но слишком взволнованная, чтобы об этом беспокоиться, как вдруг, заворачивая за угол, врезалась во что-то, что поначалу приняла за стену. А затем та отрастила мускулистые руки и поймала её при отскоке. Высоко-высоко над её головой, к ней склонилось бородатое лицо, довольно-таки удивлённое.

- "Пардон," - сказало оно отдалённым, вежливым рокотом. Язык оказался стандартным Кеном.

- "Д-да пребудет с вами ч-честь," - прошамкала она на том же диалекте, практически рефлекторно.

- "Кто со мною говорит?"

- "Тот, кто желает продолжить этот разговор . . ." - В конце прохода показались стражники, загромыхавшие в их направлении. - ". . . но позже. Найди меня в Рес-аБ'Тирре в Квартале Красного Воска." - Она поднырнула под его рукой и бросилась бежать. Сзади послышался грохот столкновения и два голоса, один страшно ругался, другой рокотал извинения.

Кендар! Она вспомнила его соплеменников из старого замка, и их грубоватую доброту к ней, несмотря на осуждение отца. Как же здорово было бы снова заполучить себе друга из своего собственного народа -- если только он её примет. Судя по всему, эта ночь всё ещё может стать особенной. А затем, словно в подтверждение этого, она завернула за последний угол и увидела, как уже и ожидала, Точку А, во всём её каменном великолепии, сам Клубок.

Писака оторвался от своего заваленного выше крыши стола и перевёл взгляд наверх, когда она ворвалась на балкон уровня поверхности, где-то двумя этажами выше него.

- "Сударь мой, Писака!" - закричала она вниз, - "Я узнала тайну Клубка! Это уличный план старого города -- все пять уровней плюс подвалы и канализация, со стенами вместо домов. Это ведь так? Так?"

- "Талисман," - сказал Писака, - "Похоже, ты всё ещё можешь чего-то достигнуть. А теперь спускайся и расскажи старику, как вы, молодые бездельники, привели фестиваль."

Она так и сделала, в мельчайших подробностях, и в завершение выложила перед ним перчатки. Однако, отнюдь не трофей, а сама история привела старого вора в такое восхищение, и Джейм так и знала, что так оно и будет. Поэтому она совершенно не удивилась, когда он, сдавленно похихикав, преподнес ей в презент Павлиньи Перчатки.

- "Только занеси их в Сияющий Двор (Суд) и дай мастеру Чайдину [Chardin] их оценить," - добавил он. - "Скажи ему взять пошлину гильдии с моего счёта и не красуйся в них на публике, пока не станет безопасно, слышишь парень? Смотри, не забудь!"

Она оставила его ухмыляться самому себе, подобно некому веселящемуся черепу, и напевать - "Мне-то в храм [temple], тебе же в башню [tower]," - всё снова и снова в состоянии глубокого удовлетворения.

Сияющий Двор был, по счастью, совсем близко. К своему изумлению она обнаружила Мастера Чайдина ждущим её в холле, его мантия была накинута поверх ночной рубашки.

- "Думаете, я способен спать при такой суматохе?" - сказал он, ведя её в свой ярко освещённый рабочий кабинет. - "Вы поставили на уши всю Гильдию, молодой человек -- снова. Нет, нет, не извиняйтесь. Сей результат вполне заслужен. А теперь, давайте взглянем на эти прославленные перчатки."

Он взял их, бормоча мягкие упрёки по поводу их влажности, и аккуратно растянул под пучком световых сфер. Пока он изучал перчатки, Джейм с любопытством рассматривала его самого. Она ещё никогда прежде не встречалась с этим худым, преждевременно облысевшим молодым человеком: но подобно каждому в Гильдии, она много о нём слышала. Он был, вероятно, единственным назначенцем Свято-Слада, кому было совершенно нечего бояться в случае смещения нынешнего Сирдана: Мендалис был не настолько глуп, чтобы увольнять столь превосходного специалиста. Однако никто не мог сказать точно, кому отдаст голос сам Чайдин. Он был человеком, живущим ради своей работы, ради чистого удовольствия общения с роскошными вещами, что попадали в его двор и суд каждый день, и был известен своей почти полной аполитичностью.

- "Я оцениваю их в пятьдесят один, нет, пятьдесят три алтына," - сказал он наконец, выпрямляясь. -"Это пять алтынов, три кроны доли Гильдии. Ты говоришь, твой мастер оплатит? Очень хорошо. Он или ты, в зависимости от того, кто будет ими владеть, тот и будет рисковать следующие тридцать дней. А теперь, если Принц решит их вернуть, то каков будет выкуп?"

- "Никакого выкупа," - сказала Джейм твёрдо, - "И никакой продажи, тоже."

- "А как насчёт вознаграждения? Ходят непроверенные слухи, что Принцесса может хорошо оплатить их возвращение, возможно, не меньше семидесяти пяти алтынов. Нет? Ну, не могу сказать, что виню тебя. Ты только погляди на это шитьё, эти цвета . . . тебе достался прекрасный приз, парень, я бы и сам от такого не отказался."

Спустя ещё несколько минут восторгов с одной стороны и молчаливого наслаждения с другой, Джейм ушла. Шагая домой по шумным, продуваемым ветром улицам, и высматривая одним глазом стражников, она с удивлением думала о предложении Принцессы. Неужели оно действительно сделано, как намекал на это Мастер Чайдин, без всякого ведома и поддержки её мужа? Чем она может распоряжаться, кроме своей доли выкупа за невесту? Не слишком-то многим, вероятно. Семьдесят пять алтынов это огромная сумма денег, что намекает на неожиданно страстное желание вернуть свою похищенную собственность. Джейм было неприятно думать, что она лишила этого ребёнка чего-то столь ценного, когда хотела просто похитить пустую безделушку; но разве истинный вор позволит себе мучиться подобными размышлениями? Ну конечно же нет. Пришла пора, твердила Джейм самой себе, начать действовать, как настоящий профессионал; но, боже мой, что бы подумал обо всём этом тот гигант-кендар?

Внезапно кто-то очень большой выступил из теней, закрывая ей путь. Сначала она решила, что это тот самый кендар, затем, в жутком испуге, что стражник. Однако это был ни тот, ни другой.

- "Леди Мелиссанда хочет тебя видеть," - сказал нежданно-негаданный крепыш на просто жутком Востокише. - "Ты идти."

Ну и что же, во имя всех имён Бога, может хотеть от неё самая знаменитая куртизанка Тай-Тестигона? Джейм безумно хотелось оказаться дома, и она была прекрасно осведомлена, что улицы этим вечером для неё не безопасны, но это грубое приглашение (или даже приказ?) внушало ей жуткое любопытство.

- "Я иду," - сказала она и последовала за своим неуклюжим проводником на север, в квартал, известный как Шёлковый Мрак [Silken Dark].

Леди Мелиссанда содержала небольшое, но очень элитное заведение неподалеку от улицы лент, где трудились её более простые товарки. Снаружи, оно выглядело как простой, спокойный дом; внутри же, однако, раскинулся пышный внутренний сад с фонтанами, цветущими деревьями, и птицами с сияющими плюмажами, свободно порхающими под ажурным куполом. Взрывы смеха и периодические стоны исходили и из кустов вокруг, и из верхних комнат, пока Джейм и её проводник шагали сквозь зелёные тени сада.

Комнаты Мелиссанды располагались в задней части здания, открываясь во внутренний двор. Внутри кто-то сердито кричал. Когда они подошли к двери, наружу выскочил мужчина, едва не врезавшись в Джейм. Он одарил её яростным взглядом, а затем исчез в зарослях кустов. Было слышно, как он, запинаясь, вероятно, о чьи-то ноги, и ругаясь, продирается к воротам. Подобно всем остальным членам Гильдии, Джейм посмеивалась над одержимостью Мастера Галишана Леди Мелиссандой, но ей никогда раньше не приходило на ум, сколь мучительно должно быть для столь горделивого и ревнивого мужчины столь безнадёжно влюбиться в женщину, которой любой соперник мог наслаждаться за плату. Она бы сейчас многое дала за то, чтобы он не узнал, что его товарищ-вор стал свидетелем его разочарования и стыда. Дверь покоев осталась открытой. Джейм легонько поскреблась в неё, а затем вошла.

Леди Мелиссанда возлежала на груде атласных подушек, в заученно изящной позе, которая плохо вязалась с её раздражённым лицом. Однако при виде гостя, она немедленно восстановила спокойствие и указала Джейм на кресло напротив. Были предложены подносы конфет и напёрстки медового вина, были сказаны учтивые слова светской беседы, а затем они перешли к серьёзному торгу о Павлиньих Перчатках.

- "Но откуда вы узнали, что они у меня?" - спросила Джейм.

- "О, дорогуша," - лукаво отозвалась Мелиссанда, - "У меня всюду шпионы. Я знаю всё и вся."

Джейм задумалась, а знает ли она, что объекты их разговора уложены в сумку у неё на боку. Похоже, что нет. Цена потихоньку поднималась с тридцати алтынов до пятидесяти, с пятидесяти до семидесяти пяти.

- "Видишь ли, я всегда хотела их иметь," - Мелиссанда деликатно куснула засахаренную древесную жабу [tree frog], - "с тех самых пор, как впервые увидела. Да, тот старик предложил их сначала мне, но затем Его Сиятельство влез со своим более выгодным предложением у меня за спиной. "

Одна сотня алтынов . . . ты знаешь, дорогуша, у тебя такое необычное лицо -- такие изысканные черты, такие нервирующие глаза! Одна сотня двадцать пять."

- "Миледи," - запротестовала Джейм, пытаясь сдержать этот прилив нежданных и нежеланных предложений. - "Вы меня ошеломили. Мне и в самом деле нужно время, чтобы всё обдумать."

- "О, ну конечно! Как же грубо с моей стороны. Размышляй, сколько тебе будет угодно; но только не забудь, что я обратилась к тебе первой и, вероятно, дам больше, чем любой другой. Вообще говоря," - добавила она, окидывая Джейм откровенно оценивающим взглядом, её улыбка усилилась, - "возвращайся независимо от решения."

- "Миледи," - в отчаянии сказала Джейм, - "вы будете только разочарованы. Несмотря на распространённое мнение, я не мальчик."

- "Моя милая глупышка [goose - гусь / простушка]," - сказала Мелиссанда, распахивая глаза, - '"разве кто-то здесь так тебя называл?"

* * *

СЕГОДНЯ, ВЕРНО, что-то витает в воздухе, думала Джейм, разглядывая улицу. Сначала Далли, а теперь эта леди. Кто следующий? Бу?

А между тем, вокруг перчаток определённо разрасталась некая тайна. Она ни секунды не верила в то, что интерес Мелиссанды носил чисто эстетический характер, как и, начинала подозревать Джейм, интерес Принцессы. Пришло время поближе познакомиться со своей добычей, но не столь близко к дому куртизанки.

Парой-тройкой улиц спустя, стряхнув соглядатая-недотёпу и ещё одного, крайне умелого, Джейм остановилась под уличным фонарём и вытащила перчатки. Они и в самом деле являлись настоящим шедевром рукоделия. Даже в этом тусклом свете, их расшитые обшлага мерцали разноцветной радугой искусно смешанных цветов. Каждый "глазок" обладал неуловимыми отличиями в своём оттенке и шитье, а каждая нить демонстрировала самое разное, экзотическое происхождение, и, тем не менее, все они гармонично сливались в единое целое друг с другом. Возможно, здесь и в самом деле на кону стояли одни лишь прекрасные узоры. Такое богатство цвета, фактуры, вес . . . но что это за дополнительная жёсткость, вот здесь, под подкладкой? Джейм нащупала место, где был распорот внутренний шов, и запустила внутрь свои собственные пальцы в перчатках. Наружу выпало несколько листков очень тонкой, многократно сложенной бумаги. Воды Поющей не слишком-то хорошо обошлись с чернилами, но многое ещё можно было разобрать -- даже слишком многое.

- "Дурочка," - пробормотала Джейм вполголоса, глядя поверх соседних зданий на купол Эдор Тулиг. - "Просто немыслимая дурочка."

* * *

Заросший розами сад был всё так же открыт и пустынен, как и прежде. Джейм спрятала свою сумку с перчатками под одним из кустов, а затем прошла по тропинке вокруг башни к её задней части. Здесь, как она и ожидала, была ещё одна дверь, явно предназначенная для слуг. Она принялась скрестись в неё, пока за решёткой не появилось чьё-то лицо.

- "Я хочу повидаться со стражником, отвечающим за купол-сокровищницу," - сказала она. - "Передайте ему, что это насчёт кое-какой одежды."

Лицо пропало. Пару минут спустя, дверь распахнулась, и наружу выскочил статный молодой парень. Он схватил Джейм за руки и впечатал спиной в стену.

- "Ах ты, жалкий воришка," - зашипел он ей в лицо. - "Где они?"

- "А ты чёртов идиот," - сказала она, пытаясь восстановить дыхание. - "Тебе что, текущих проблем недостаточно?"

Он разжал руки и отступил назад, сверля её взглядом.

- "Я пришла поговорить с тобой и Принцессой. Будет лучше проводить меня в купол."

Он провёл ей вверх через помещения слуг, ни разу не оглянувшись назад, его большие руки были стиснуты на боках. В освещённой области башни Джейм пережила несколько неприятных минут: она могла только предполагать, что Тулиг-Ша не станет атаковать вора с пустыми руками, пусть и виновного. К счастью, она оказалась права. Вечеринка наверху определенно закончилась сразу после того, как большая часть изощренных украшений была или сдута прочь, или же сожжена, и большую часть стен вернули на место, чтобы создать Его Высочеству немного уединения от слуг, что усердно разгребали остатки беспорядка. Джейм могла слышать его резкий, пронзительный голос, декламирующий что-то чему-то или кому-то, пока они со стражником украдкой карабкались по последнему лестничному пролёту.

Купол-сокровищница был таким же большим, как Джейм его помнила, правда диван теперь окружали горящие свечи, а в его центре сидела принцесса, стиснув руками колени. При виде них она подпрыгнула и попыталась принять властную позу.

- "Вот деньги на вознаграждение," - сказала она, указывая на маленькую шкатулку, стоящую на столике, где раньше лежали перчатки. - "Ты их принесла?"

- "Нет, ваше высочество."

Глаза девушки расширились от страха и отчаяния, всё притворство пропало. Она обречённо опустилась на кровать. Стражник тихонько выругался. Быстро шагнув вперёд, он встал за принцессой и защищающе опустил руки на её поникшие плечи.

- "Ваше высочество," - поспешно продолжила Джейм. - "Я пришла сюда не ради денег и не затем, чтобы вернуть перчатки. Я сыграла в опасную игру и выиграла, заслужив тем самым, как мне думается, полное право оставить их у себя -- но ничто не даёт мне права на это." - И она вытащила из рукава пачку писем. И принцесса, и стражник потрясённо на неё уставились. - "Я думаю, что вы будете чувствовать себя безопаснее, если уничтожите их своими руками," - сказала она, кладя их на крышку шкатулки. - "Поверьте мне, я никогда не ставила своей целью причинить вам боль, и уж тем более поставить вашу позицию здесь или, более вероятно, саму вашу жизнь в опасное положение; но раз уж вам приходится крутить свою интрижку в прямом смысле под носом Его Высочества," - закончила она с внезапным раздражением, - "не будет ли разумнее в будущем не заносить всё подряд на бумагу?"

* * *

ЭТО БЫЛО НЕПРОСТО, думала Джейм, прокладывая себе путь по задыхающимся от людей улицам, направляясь наконец-то домой. Порой её буквально повергало в ужас то, как просто бывает привести такой поезд событий (цепочку взаимосвязанных событий) в движение. Клеппетти определённо права насчёт её таланта устраивать катастрофы или, по крайней мере, что-то очень похожее. Эта история, однако, разрешилась относительно благополучно, пусть и с парой незакрытых моментов. Джейм всё ещё беспокоила судьба Огрызка, но возможно теперь, когда он доказал своё мужество, бросив ей вызов, остальные примут его с большим желанием. И был ещё здоровенный кендар. До неё только сейчас дошло, что это было верхом идиотизма - посылать чужестранца через половину лабиринта ночью в поисках неприметного трактира. Если его там не окажется, когда она вернётся домой, то ей нужно будет оправляться на поиски.

Она проделала порядка трети пути, срезая дорогу через грязные задние улочки, где квартировались многие начинающие воры, когда, к своему удивлению, натолкнулась на Непутя [Raffing], который сидел, сгорбившись, на пороге, прикрыв лицо руками.

- "Что такое Непп [Raff]?" - спросила она, останавливаясь перед ним. - "Слишком много молодого эля?"

Он ответил бешеным взглядом. - "А! Привет, Талисман. Нет, не это. Случилось нечто ужасное. Примерно полтора часа спустя, как ты покинула Луну, туда заявился Мастер Галишан, белый, как жреческая накидка. Он, разумеется, услышал всё о тебе, Огрызке и перчатках, едва ли не прежде, чем переступил порог. Это было всё равно, что хорошенько поперчить каплуна. Он выволок Огрызка из угла, вцепился в него как мастифф в кролика и в итоге полностью от него отрёкся."

- "Ох," - запнулась Джейм. - "Мне так жаль. И как же Огрызок это перенёс?"

- "То-то и оно," - сказал Непуть с внезапной дрожью. - "Что не перенёс. Он вернулся в нашу комнату раньше меня и -- ну -- повесился."

Где-то недалеко от них раздались звуки жутко нестройного напева. Он нарастал, становясь всё громче и ближе, а затем растворился в ночи, когда скопище возбуждённых прихожан протопало мимо них к концу улицы, ныряющей вниз к Поющей, где изрядное их количество должно было, несомненно, повалиться в воду и утонуть.

- "Его семья знает?" - спросила Джейм, наконец.

- "Боги, нет, конечно." - Непуть бросил невольный взгляд на тёмное окно наверху. - "Шары Таи, Талисман, я же практически только что срезал его вниз!"

- "А ты знаешь, где они живут?"

- "Вообще говоря, да. А что такое?"

- "Отведи меня к ним."

- "Сейчас? Идти в Нижний Город ночью? Ну, почему бы и нет?" - сказал он с полуистерическим смешком, вскакивая на ноги. - "Не домой же мне идти, клянусь адом."

Головокружительная спираль карнавала подходила к концу. После почти что двадцатичетырёхчасовой весёлой пирушки, только самые стойкие оставались ещё на ногах, да и они праздновали с видом уцелевших в катастрофе, завидевших спасателей, танцуя на телах павших. Нижний Город, однако, оставался всё таким же, каким становился после заката: тёмным, безмолвным, зловещим. К счастью, их место назначения располагалось не слишком далеко ото рва, что образовывал западную границу заражённой зоны. Ни следа света не пробивалось сквозь закрытые ставни. После продолжительного царапанья, стука и, наконец, приглушенных криков сквозь замочную скважину, дверь с треском распахнулась и наружу высунулось худое лицо, младший вариант Огрызка.

- "Не так громко!" - прошипело оно и отдёрнулось внутрь. Джейм шагнула за ним. За нею хлопнула дверь, щёлкнул замок.

Она оказалась в просторной комнате, тускло освещённой свечами. Шестеро детей, все младше того, что открыл ей дверь, сидели на кроватях в разных позах, уставившись на неё. Мать, просто, но аккуратно одетая женщина, тоже не отводила взгляда, лицо нечитаемо. Джейм неловко прочистила горло. Семь юных лиц, воплощающие живые портреты Огрызка в самом разном возрасте, наблюдали за ней, пока она рассказывала им об их брате. Закончив, она стёрла несуществующее пятнышко с и так уже чистого стола, вытащила перчатки и бросила на него.

- "Ты можешь сделать с ними две вещи," - сказала она старшему и определённо самому смышлёному ребёнку, который, как она внезапно осознала, был девочкой. - "Продать их Леди Мелиссанде, которая готова заплатить за них никак не меньше ста двадцати пяти алтынов, или отдать их Мастеру Галишану, если он пообещает принять одного из вас на место вашего брата. Видишь ли, она хочет перчатки, а он хочет её. Скажи ей, что они будет в периоде риска следующие тридцать дней . . . и убедись, что получила деньги или обещание прежде, чем она получит возможность их осмотреть."

Девушка кивнула. - "Я отправлюсь к мастеру завтра же," - сказала она практически голосом Огрызка.

- "Хорошо, так будет лучше всего . . . и клянусь Богом, если кто-нибудь станет тебя задирать, то будет иметь дело со мной."

Кто-то замолотил в дверь.

- "Талисман!" - Это был Непуть, кричащий снаружи. - "Во имя Эрна, откройте . . . он идёт!"

- "Он?" - спросила Джейм у девушки, но получила в ответ только очумевший взгляд. Захныкал один ребёнок, затем другой. Она бросила взгляд на перчатки, лежащие в озере света на столе, а затем открыла замок и шагнула наружу. Дверь с грохотом захлопнулась за спиной. Непуть, который на мгновение отвернулся, чтобы вглядеться во что-то вниз по улице, кинулся к ней, но безуспешно. Этой ночью она больше не откроется, даже если сам Огрызок с его почерневшим лицом и раздувшимся языком приползёт обратно домой, чтобы поскрестись в его обугленные деревянные стены. Непуть вцепился в её руку, что-то несвязно лепеча, затем повернулся и бросился бежать. Джейм осталась стоять посреди улицы, наблюдая за приближением Монстра Нижнего города.

Он был тьмой, что крадётся, большой, неуклюжей фигурой, что, казалось, одновременно принимала и отвергала любую заданную форму. Булыжники мостовой неясно проглядывали сквозь его очертания, как и стены под его ищущими пальцами, когда они отслеживали очертания каждой попавшейся на пути двери или же окна, деликатно изучая полости, из которых выпали камни или деревяшки. Поначалу он казался плоским, как обычная тень, но затем приостановился и сложился в нечто вроде лежащей ничком фигуры, приподнявшейся на локтях. На темных плечах виднелись неясные очертания головы, лица, слепленного из темноты, непонятного, неузнаваемого.

Он смотрел на Джейм.

А Джейм смотрела в ответ, удивляясь полному отсутствию страха. Он словно хочет что-то ей сказать. Стой, стой, и позволь мне прикоснуться . . . но его касание означает смерть от смерти души. Она начала медленно отступать прочь. Он двинулся следом.

В зловещей тишине, в темпе шага, они двигались сквозь улицы Нижнего Города. На границе рва преследователь остановился. Джейм, стоя на противоположном берегу, видела, как он протянул к ней через воду свои ищущие пальцы и незамедлительно их лишился, как будто быстрый поток бежал, пусть и незримо, намного выше своего нормального русла. А затем Монстр отпрянул назад и беззвучно уполз в темноту Нижнего Города. Навстречу ему поднимался приглушённый детский плач.

- "Субстанция и тень," - сказала Джейм самой себе, наблюдая, как он уходит. - "Но чья же душа, демон? Я подумаю."

К тому времени, когда она добралась до своего района, была уже почти полночь. Город потрясающе быстро утихомирился, едва карнавал начал близиться к концу, и улицы практически опустели. Уже очень скоро должны были проснуться боги и никто, в ком ещё теплилось сознание, не хотел возбуждать у них подозрения о любых нарушениях заведённого порядка жизни.

Рес-аБ'Тирр потихоньку закрывался. Гилли внутри занимался демаскировкой аБ'Тирров и вниз обрушивался ураган трепещущих лент, скрывших на мгновение мужчину, сидящего за задним столом, последнего оставшегося посетителя.

Он был точно таким же большим, как Джейм его запомнила. Массивные плечи, рельефные руки, широкие кисти, вдвое больше её собственных, темно-рыжие волосы и борода, стреляющие сединой . . . на вскидку ему было за восемьдесят, поздний средний возраст для кендара. На первый взгляд он выглядел достаточно неплохо, но Джейм с беспокойством заметила, что его отрешённость только усилилась. Он невидяще вглядывался во всё ещё полную чашку между ладонями, безразличный к каскадам лент, к ней самой, ко всему на свете.

- "Он сидит так с тех пор, как пришёл," - сказала вдова, возникая из кухни. - "Как ты думаешь, он болен?"

- "Я -- думаю, нет," - сказала Джейм. - "Просто напросто очень-очень устал, как мне кажется. Погляди на его одежду. Он проделал долгий путь, вероятно пешком."

Она подошла к столу гостя. - "Все врата и объятия раскрыты тебе," - сказала она ему на формальном Кене, затем, на Востокише, - "Добро пожаловать в этот дом, и да будет вам мир в его стенах."

- "Честь вам и вашим залам." - Рокочущий ответ вышел невнятным, почти что подземным.

- "Прошу." - Она коснулась его щеки своими пальцами в перчатке. - "Идёмте со мной. Я знаю, где вы сможете отдохнуть."

Он поднял на неё глаза, синие капли глубокой воды под тяжёлыми бровями, и с трудом поднялся на ноги. Подхватив свой рюкзак и обоюдоострую боевую секиру с тщательно зачехленными лезвиями, он безмолвно последовал за Джейм на чердак, где она согнала котов со своей соломенной постели и заставила его лечь. Он мгновенно провалился в сон. Она накинула на гиганта одеяла, а затем ретировалась в противоположный угол и уселась там, на пол, с Журом, свернувшимся у неё на руках. Барс начал мурлыкать, мужчина - храпеть.

Очень скоро она спустится вниз на помощь остальным, но ещё не сейчас. В голове у неё громыхали события последних суток. Она больше не могла сказать, что из них было на её совести, а что являлось следствием неподконтрольного ей стечения обстоятельств. Она винила себя во всём. Это честь или гордыня вынудили её сначала принять вызов Огрызка, а затем унизить его на глазах у всех? Что такое честь? И что она такое, если жизни окружающих столь мимоходом рассыпаются в прах под её касанием? Бортис, возможно, был совершенно прав, виня её в своём увечье, как и Огрызок - в своей смерти или Танисшент - в своей порушенной жизни. Она больше не знала, как нужно рассматривать любое из этих событий. И что, охрани её предки, подумает о них этот человек, это живое воплощение её народа и прошлого? Она расскажет ему всё без утайки, решила Джейм, все свои секреты, все свои страхи. Он будет ей судьёй. И тогда, впервые в своей жизни, она, возможно, узнает, каким же образом можно судить саму себя.

Звук колокольчика заставил её вздрогнуть. К нему присоединился новый, затем ещё и ещё, пока их звон не заполнил собою весь Тай-Тестигон. Снизу к ним добавился куда более резкий и менее музыкальный перестук. Бал Шутов подошёл к концу. Стоя в дверях кухни с котелком и железным ковшом, Клеппетти помогала пробиться в новый год.

Глава 8 Голоса из Прошлого

КЕНДАР всё ещё спал, когда, тремя днями позже, ушёл первый караван. На четвёртое утро он, наконец, очнулся, но похоже, ещё даже меньше интересовался окружающим, чем в вечер встречи с Джейм. Он ел, если за этим присматривали, но, казалось, не слышал ни единого обращённого к себе вопроса, и тратил большую часть времени на сон или же механическую полировку лезвий своей огромной секиры.

- "Он тревожит меня," - сказала Джейм с хмурой гримасой, наблюдая как Клеппетти помешивает веточной мелисы подогретое вино, которое она собиралась потом отнести гостю. - "Такое чувство, будто из него вышибли всю душу."

- "А может он просто слабоумный," - хулиганисто предположила Китра.

- "Нет," - сказала Джейм. - "Я уже видела нечто подобное прежде, много лет тому назад, в замке отца. Жизнь там была очень тяжёлой. Спустя какое-то время, некоторые просто сдавались. Большинство из них просило о ноже с белой рукоятью; но некоторые просто садились в уголок -- так, чтобы только не путаться под ногами, понимаете -- и голодали, пока не умирали."

- "То есть ты говоришь, что если наш друг не встряхнется и не очнётся . . ."

- "То вполне может умереть," - сказала Джейм, беря чашку, - "от пассивного самоубийства."

На десятый и четырнадцатый день ушли, соответственно, второй и третий караваны. Сидя на своём чердаке, Джейм наблюдала, как сначала первый, а затем остальные, взбирались по Речной Дороге в Долину Поющей и растворялись в тенях Чёрноскалья. Назад же просочились слухи, что прямо под Голубым Перевалом они наткнулись на остатки первого каравана, разбросанные по всему горному склону, черному от ворон. Вскоре после того, горные пики снова окутал снег. Несколько повозок, опоздавших на рандеву, собрались к югу от города, надеясь образовать ядро четвертого конвоя, но сейчас уже никто не испытывал никакого особого оптимизма по поводу их шансов на выступление. В полном соответствии с предсказаниями, сезон закрылся через жалкие две недели.

Для Джейм это было странное время. Все её планы пошли прахом, а новых не возникало, Джейм жила в ожидании, умрёт или выживет кендар. Нужна была какая-то встряска, чтобы привести его в чувство, пока не стало слишком поздно. Однако если он действительно решил умереть, для неё будет не слишком почётно пытаться ему помешать. То, что в сложившейся ситуации он продолжал всё-таки есть, одновременно удивляло и обнадёживало её, так что она продолжала делать всё от неё зависящее, надеясь на то, что что-нибудь вызовет перемену.

А между тем, авантюра с Башней Демонов продолжала ей аукаться. На следующий день после Бала Шутов, посланники Принца Озимардиена появились не только с десятью золотыми алтынами в шелковом мешочке, платой за выступление аБ'Тирр, но и приказом Джейм снова станцевать пред Его Сиятельством. Когда же стало ясно, что она не намерена его исполнять, вокруг трактира зашныряли агенты, определённо высматривающие возможности её похищения. К счастью, ни один из них даже не додумался связать Джейм с танцовщицей Сенеты. Удивительно, но за всё время её выступлений такой вывод оказался по силам всего лишь горстке людей. Но аБ'Тирр больше не выступала, пока Принц не утратил свой интерес и не отозвал людей.

Целую неделю на имя Талисман ежедневно приходили надушенные записки от Леди Мелиссанды, чей интерес определённо пересилил тот факт, что её перехитрили.

Менее регулярными и гораздо более надоедливыми были неоднократные визиты стражников, которые несколько раз обыскивали трактир в поисках Павлиньих Перчаток с такой тщательностью, что заставляли Джейм только радоваться, что они больше не её. Испугавшись, однако, что они могут раскопать рюкзак, она передвинула тюфяк кендара в тот же угол с тайником, чтобы туда стало невозможно добраться, не сдвигая гиганта. Лишь немногие стражники оказались настолько бесстрашными. Один из них, в котором Джейм внезапно опознала того, кто чуть не схватил её за Луной, рассматривал спящего кендара столь внимательно, что на секунду она испугалась, что он всё же рискнёт.

- "Что-то он неважно выглядит, да?" - сказал он, наконец. - "Бедный старый Марк."

- "Ты его знаешь?"

- "Ну конечно -- это Маркарн из Восточного Кеншолда. Я познакомился с ним шесть, нет, семь лет тому, когда его с отрядом других кенци отправили нам на помощь во время бедствий в Нижнем Городе. Я поначалу не узнал его в аллее той ночью, он выглядел таким пёстрым. Я хотел пригласить его на постой в казармы стражи, но он всё твердил, что ему нужно в это место. Ну, я его и проводил."

- "Как это мило с твоей стороны. А ты . . . рассказал ему, почему за мной гнался?"

- "Нет," - сказал он, изучая её взглядом, - "но сделаю это, едва он очнётся, если только ты не скажешь, где теперь эти перчатки."

- "Это не сработает," - твёрдо сказала Джейм. - "Если он очнётся, то я сама ему всё расскажу. Но тебе стоит знать, что перчаток здесь больше нет. Слово чести."

- "Ну, хоть что-то," - сказал он, выглядя скорее обрадованным. - "Нельзя же винить старого пса за желание ухватить кость побольше. В конце концов, Талисман, ты же настоящий приз для любого поймавшего тебя стражника. Так что не забывай про старого знакомого, если придётся выбирать, лады? А зовут меня Сарт Девятипалый." - С этим он отвесил ей неуклюжий поклон и затопал вниз по спиральной лестнице.

Чуть позже Джейм переоделась для одного из своих новых занятий, что увлекали её в последние дни. Собравшись, она задержалась, чтобы проверить состояние кендара (без изменений) и схватить старый плащ, а затем выскочила из трактира и на всех парах понеслась к Храмовому Округу.

Эта область была вотчиной Писаки и Джейм её отлично знала. Будучи ученицей старого вора, она могла красть тут всё, что только сможет унести; но к великому облегчению жрецов, она ещё ни разу не воспользовалась этой привилегией. К этому времени большинство местных начальников уже практически перестало обращать на неё всякое внимание. Но жрецы бы едва ли бы оставались такими же беззаботными, знай они, зачем она продолжает рыскать среди них день за днём; она потихоньку начинала распутывать загадку богов Тай-Тестигона.

Ещё в самом начале своих блужданий по району, Джейм заметила, что самыми могущественными являлись те боги, у которых были самые преданные последователи. Это навело её на мысль, что, по крайнеё мере в данном случае, вера может создавать реальность. Это было изящно-простое и довольно-таки шокирующе-отвратительное с точки зрения любого кенцира решение. Но если это было истинно для тестигонцев, то не может ли это оказаться верно и для её собственного народа? Иначе говоря, это Трёхликий Бог создал Кенцират, или же всё как раз наоборот? И если последнее, то Три Народа потратили последние тридцать тысячелетий на мучения от кошмаров, что сами же себе и создали. Это не только сводило на нет сами основные принципы, которыми они оправдывали своё бытиё, но и означало, что это именно они сами, а не какой-то там жестокий бог, несли ответственность за весь тот бардак, в котором нынче пребывали.

Джейм не хотелось этому верить. Но что-то внутри неё твердило, однако, что она зацепилась за, по крайней мере, одну из частей истины, и она продолжала испытывать потребность раскопать остальное. В результате она начала серию экспериментов в Храмовом Округе на одном из его, вероятно, самом безобидном обитателе: Горго Скорбящем. Перед входом в его святилище она и оказалась спустя где-то тридцать минут после выхода из трактира и метнулась вверх по лестнице, на ходу накидывая капюшон плаща, чтобы скрыть своё лицо.

Наружный покой стоял пустым, как и крошечный внутренний дворик, куда открывалась дальняя часть помещения. Заунывные звуки песнопения приглушённо просачивались сквозь правую стену. Служба шла своим чередом. Джейм на мгновение задержалась, чтобы успокоить дыхание, а затем проскользнула в дверь молельни. Это была небольшая комнатка с очень высоким потолком, в которой доминировала высоченная статуя Горго, установленная по центру. Божество представлялось в виде грузной, скрюченной фигуры, с искажённым почти невообразимой скорбью лицом и необыкновенно длинными ногами, согнутые колени которых торчали на добрых два фута выше головы. Ровные струйки воды сочились из маленьких дырочек в уголках зелёных стеклянных глаз скульптуры. Перед ней стоял верховный жрец Балдан, разглагольствующий ради удовольствия маленькой, почтительной конгрегации, все члены которой были облачены в плащи и капюшоны, как будто пребывали в глубоком трауре. Джейм бесцеремонно уселась на заднюю скамейку, испуская мысленный вздох облегчения. Жрец ещё только добрался до четвёртой песни Оды Сотворения: она всё-таки не опоздала.

Слова службы, изрекаемые пронзительным, монотонным напевом, пилили её череп. Многие песни были чистой воды тарабарщиной, но отдельные разбросанные между ними строфы представляли собой довольно приличные литургические рассказы, пережитки прошлого, относящиеся, как полагала Джейм, к гораздо более старинным ритуалам. Она не сомневалась в том, что Горго был богом очень древнего происхождения, сильно приниженным со временем. И наибольшим унижением был его нынешний иерарх, Балдан, который каждым своим жестом и изрекаемым кусочком бессмыслицы, казалось, преднамеренно оскорблял свою собственную религию. И всё же, в этой комнате всё ещё витали отельные крупицы могущества, достаточные, чтобы убедить Джейм, что Горго всё-таки подходит её целям. Она уже отпустила пару-тройку подколок и пастве, и её жрецу, надеясь выяснить точно, что же такое Горго и как связана вера с его существованием. Однако ещё ни одна её шпилька не была столь же остра как та, что она заготовила на сегодня.

А . . . Балдан подошёл к десятой песне, гимну, прославляющему сочувствие Горго к бедам и горестям рода человеческого. В этом месте, его помощник, скрытый за статуей, должен был потянуть за рычаг, открывающий трубы, ведущие к резервуару на крыши, и на паству проливалась вода. Послышался слабый механический скрип. Балдан выжидающе посмотрел на потолок, руки воздеты в призыве благословения слёз. Ничего не случилось. Конгрегация беспокойно зашевелилась, когда их священник, на лице тревожное выражение, снова повторил сигнальные слова. И снова звук опускаемого рычага; и снова никакой воды. Джейм напряжённо вглядывалась вверх. Не было ли намёка на собирающийся туман в темноте под стропилами? Толком не скажешь. Чёрт побери.

Балдан устало уронил руки и повёл службу к концу -- так, словно всё прошло как надо. Джейм стала потихоньку продвигаться к двери, и тут маленький жрец её заметил. Удивление, мешающееся на его лице со всё растущим гневом, даже слишком ясно сказали ей, что, несмотря на капюшон, её опознали. Она поспешно выскользнула из комнаты.

Поднявшись на крышу, Джейм вытащила комья мха, которыми заблокировала сливные отверстия этим утром. Подколка оказалась всё-таки слишком тупой, чтобы вызвать в результате чудо. В следующий раз ей нужно будет попробовать что-нибудь более решительное, более впечатляющее, но сейчас, по каким-то причинам, всё это оставляло у неё неприятный привкус на языке. Она слезла на землю и отправилась в Луну, чтобы смыть его прочь.

* * *

- "СЛЫХАЛА новости?" - закричал Непуть сквозь шум, пока Штопка [Patches - заплатка, обрывок, штопка], младшая сестра Огрызка, освобождала Джейм место за столом. - "Этот придурошный сынок Госпожи Серебряной снова попался на карманной краже. Уже в третий раз со Дня Середины Лета!"

- "И Сирдан снова его выкупит?" - спросил новичок.

- "О, он, конечно, попытается, хотя бы ради двух голосов его матушки, но Пятеро могут ему не позволить. Ходят слухи, что один из них -- вероятно, Харр сен Тенко -- страшно раздосадован, и разве можно его винить? Целых три раза!"

- "И всё окончится Троном Милости," - вставил Висельник [Hangrell] с ощутимым удовольствием.

- "Не особо рассчитывай. Я бы сказал, что ему светит максимум изгнание. Ты не согласен, Смеляк?"

- "Пожалуй ты прав," - рассудительно сказал подмастерье Мастера Галишана. - "Деньги в этом городе говорят очень громко. Но даже в этом случае, Карбиния [Carbinia] с Серебряного Двора не скажет спасибо Свято-Сладу ни за что меньшее, кроме полного помилования. Она никогда не отличалась здравомыслием, когда речь заходит о её сыне. Нет, пока Пятеро остаются непреклонны, поддержка Сирдана в этом дворе под вопросом."

- "Неужели он и в самом деле так сильно в ней нуждается?" - спросила Джейм.

- "Сейчас на счету каждый голос. Гляди. Свято-Слад может рассчитывать на Абботира с Золотого Двора, из-за Отравы, и, вероятно, на Мастера Чайдина, тоже. Мендалис, с другой стороны, явно получит четыре голоса провинциалов. Таким образом, пока что ничья. Туликан [Thulican] с Ювелирного Двора присоединится к тому, кто будет выглядеть лучше, вероятно, в самый последний момент. Одалиана [Odalian], Мастера Стекла, можно купить, как и, как я подозреваю, двух представителей поместных мастеров. Таким образом, у нас всего шестнадцать голосов -- десять с пяти дворов, четыре от провинциалов и два от мастеров -- и, по крайней мере, шесть из них отойдут предложившему лучшую цену, который и постарается выиграть с их помощью выборы. В этот раз ключевым фактором будут деньги, можешь не сомневаться."

- "Тогда это будет Свято-Слад," - с отвращением сказал Непуть. - "Он может черпать из казны всей Гильдии."

- "Но в то же время он скупец," - спокойно отозвался Смеляк. - "И его цену вполне могут перебить, особенно если таинственный покровитель Мендалиса сможет подкинуть тому деньжат. Интересно, узнаем ли мы хоть когда-нибудь, кто это?"

- "Один из Пяти уже помогает Мендалису, отказываясь помиловать сына Госпожи Серебряной," - внезапно вставила Штопка.

Джейм и Смеляк поглядели на неё с одобрением, но Висельник, задохнувшись от ревности, презрительно фыркнул. - "Говори, только когда к тебе обращаются, девчонка," - сказал он. - "И вообще, кто тебя сюда приглашал?"

- "А кто, если на то пошло," - мягко сказала Джейм, - "приглашал сюда тебя?"

Висельник попытался встретить её взгляд и потерпел поражение. Бормоча какие-то извинения, он поспешно покинул стол, преследуемый насмешками. И так никогда не особо популярный, он недавно лишился всякого уважения, из-за своих попыток втереться в благосклонность Отравы. И в Луне по нему скучать никто не будет.

- "А ты пугающая личность, Талисман," - шепнул ей Смеляк. - "И всё же, нашей юной подружке совсем не поможет, если ты будешь всюду биться за неё."

- "Я и не собираюсь. В следующий раз, когда кто-нибудь станет на неё наседать, его может ждать очень мерзкий сюрприз."

Штопка ухмыльнулась. Она всё ещё не оправилась до конца от последнего урока Сенетара, но уже так и жаждала опробовать свои новые умения на ком-нибудь без сверхъестественных рефлексов своего инструктора.

- "А, кроме того," - сказала Джейм, ероша рыжевато-песочные волосы девушки, - "Эта коротышечка [Half-a-noggin, noggin - 1/4 пинты, half-pint - коротышка] слишком умна, чтобы пробивать себе дорогу, используя полученные преимущества, несмотря на все предрассудки. А что касается остальной части этого сборища . . ." - её глаза, твердея, обежали комнату, - "то, чем больше они будут меня бояться, тем лучше. Мне надоело, что меня недооценивают. А теперь, джентльмены, простите, мне нужно выгулять кота."

Смеляк нагнал её снаружи. - "Нам по пути," - сказал он, переходя на шаг рядом с ней.

- "Что, боишься нападения?"

- "Нет, а вот тебе стоит поостеречься. Бортис снова в городе."

- "О?" - легкомысленно сказала Джейм. - "Я и не знала, что он отсутствовал."

- "А стоило бы. Он же холмовой бригадир, помнишь? А теперь сезон закончился, и он снова спустился в Тай-Тестигон, похваляется резнёй под Голубым Перевалом (за которую, по всей видимости, в основном ответственна его банда), и клянётся отомстить тебе за потерянный глаз. Как ни странно, ему, кажется, даже не приходит в голову винить в этом Отраву."

- "Хыммм. Ну, хвастливыми словами кости не сломаешь."

- "Нет," - мрачно отозвался Смеляк, - "но кое-чем другим - да. Минуту назад ты сказала, что устала быть недооцененной, что, по всей видимости, означает быть мишенью половины забияк всего города. Это явная проблема, но как я подозреваю, ты страдаешь ею всю свою жизнь. Лишь немногие мужчины способны хоть в чём-то оценить по достоинству кого-то, столь хрупкого на вид, как ты. Это может быть одной из причин, почему Бортис не в состоянии принять то, что с ним случилось: даже если это не ты водила покалечившим его ножом, ты там была, ты была поводом. Для людей вроде него, Талисман, ты - ловушка с приманкой. Они никогда не отступают, потому что просто не могут смириться ни с какой опасностью. С другой стороны, трусливые шпроты, вроде жалкого Висельника, тоже едва ли станут твоими друзьями."

- "Думаешь, мне нужны такие друзья?"

- "Нет. Тебе повезло с союзниками -- да и в некотором роде с врагами, если уж на то пошло. После твоей стычки с Отравой на ступеньках Дворца, половина Гильдии могла бы поспорить, что ты будешь мертва в течение недели. И всё, что я хочу тебе сказать: даже если ты не можешь помешать людям недооценивать тебя, ты никогда не должна позволять себе недооценивать их . . . особенно если они поклялись пустить тебе кровь. Ха!" - сказал он с внезапным унылым смешком. - "Послушай мудрого совета. Я вовсе не собирался поучать тебя, Талисман, только сказать слова предупреждения в твоё, всё ещё, боюсь, глухое, ухо."

- "Прости, Смеляк. Если тебе станет от этого легче, то отсюда я пойду по крышам -- так будет безопаснее."

- "Странные у тебя, однако, представления о безопасности," - сказал подмастерье, наблюдая, как она легко заскакивает на крышу портика, а оттуда карабкается на карниз. - "Остерегайся незакреплённой черепицы."

Джейм, вообще-то, собиралась двигаться верхами, как только выйдет из трактира. Она очень любила прогулки по городским крышам поздним вечером, особенно в такие ночи, как сейчас, когда свет полной луны превращал их в глухую горную страну, совершенно отличную от мира внизу. Здесь ветер свободно гулял средь водостоков и колпаков дымоходов, сметая вниз обрывки соломенных крыш, насвистывая самому себе среди фронтонов. В воздухе кружились прутики соломы. Черепица теряла крепление и с перестуком соскальзывала в бездну. Одинокий облачник скрючился на карнизе напротив, подобно маленькой горгульи, вылавливая некий лакомый кусочек внизу с помощью кошки, очень похожей на ту, что Джейм теперь всегда носила с собой, разобранной в рукаве. Улицы внизу полнились огнями, сияя со всем великолепием ночного города. И никто в суетливой толпе не поднимал глаз к небу; никто никогда не видел этой дикой, одинокой страны над их головами, Облачного Королевства, где носились лунные тени.

Жур с нетерпением её дожидался. Ещё разок проверив Марка, она с барсом спустилась по задней лестнице, прислушиваясь к обрывкам песни, доносящейся из главного зала. Они свернули направо от старой сторожки на улицу Обода, чей дуговой изгиб привёл их к Горным Воротам. За ними раскинулись холмистые предгорья Чёрноскалья, катящиеся всё выше и выше под полной луной.

Они ходили сюда каждой ночью вот уже две недели подряд. Этим временем ещё цвели невидимые глазу летние цветы, наполняя мрак своим благоуханием, а кустарники облако-колючек поднимали свои насаленные на иглы соцветья над переплетением колючих теней. Ягодки под этими хрупкими белыми цветками, блестели в лунном свете капельками тёмной крови. Птицы, что ели их при свете дня, вцеплялись в колючие ветки и исступлённо пели, всё снова и снова, пока их сердечки не спотыкались и не замирали навсегда [О. Уайльд. "Соловей и Роза"]. Косули, привлечённые с гор соблазном сочной травы, благоухающей на холмах, заставляли Жура поднимать торчком уши и возбуждённо чирикать. И было что-то ещё в этих холмах, что возбуждало барса ещё сильнее, но Джейм никогда не удавалось засечь ничего большего, чем тени. Она просто знала, что время от времени за ней наблюдают, и вспоминала смутные истории о кошкоподобном создании, возможно аррин-кене, что, по слухам, обитал выше в горах. Когда он появился в первый раз, она воззвала к нему сознанием, как делала с Журом, пытаясь восстановить телепатическую связь. Сам характер безмолвия, что пришло ей в ответ, словно ребёнку, полезшему в чужой разговор, так её смутил, что она больше ни разу даже не пыталась.

Вместо этого они с Журом занимались делом, ради которого, собственно, и приходили сюда: учились охотиться. Ночь за ночью, они выслеживали кроликов, перепёлок и самцов косуль. Нюха и слуха слепого Жура было достаточно, чтобы вести его к намеченной цели, но добыча почти всегда оказывалась вспугнутой намного раньше, чем он выходил на расстояние броска. Когда дичь срывалась с места, Джейм (которая подползала с другой стороны) вскакивала и пыталась погнать её на кошку. Порой им удавалось на несколько ходов зажать её между собой, оба возбужденно рычали и кричали, но пока что в итоге успех всегда от них ускользал. Этим вечером олениха метнулась прямо на Жура, сбила его с ног, а затем умчалась во мрак, гонимая дико возбуждённым барсом. Парой минут спустя он прирысил обратно, пыхтящий и определенно довольный собой. Для него всё это оставалось только игрой: инстинкт убивать в нём ещё не проснулся. Они напились из горного ручья, а затем вскарабкались на самый высокий в округе холм, чтобы полюбоваться восходом солнца над восточной равниной.

Небо стало цвета дикого мёда. Золотистый свет пронизывал воздух, превращая стебли волнующейся травы в живой бронзовый рельеф, населённый маленькими зверьками и насекомыми, пробуждающимися после долгой ночи. Далеко на юге, сквозь мерцающий воздух плыли сероносые громады облаков. В их тёмных животах сверкали молнии, и до Джейм доходило отдаленное рокотание грома, но дождей почти не было, и Тай-Тестигон переживал дни всё нарастающей засухи. Город внизу поднимался в море тумана стоящим на приколе кораблём, его острые шпили ловили лучи чистого света, что уже окрашивал горные пики над ними в розовое.

Время возвращаться домой.

Они рысили бок о бок по серым улицам просыпающегося города. Барс в такие минуты жил одним лишь ожиданием завтрака; девушка, как обычно, боялась, что кто-нибудь из соседних кошко-питомников опознает породистость котёнка сквозь его закрашенный мех и поднимет совершенно обоснованный крик о воре. Но этим утром они едва ли могли встретить кого-то другого, кто потряс бы их больше, когда, заворачивая под старую сторожку, обнаружили, что проход закрывает одинокая дородная фигура.

Джейм успела только заметить повязку через глаз и широкую жестокую улыбку, когда шаги за спиной заставили её крутануться назад. Её вскинутое предплечье онемело от удара, но так и не сумело до конца его блокировать. Железное оголовье дубинки отскочило от её правого виска и к ней, казалось, скакнула земля. Она лежала на мостовой, привалившись спиной к внутренней стене арки. В голове у неё дико ревело, а на булыжники под рукой капало кровью. Рядом в ужасе скорчился Жур. Кто-то смеялся. Вперёд шагнула тёмная фигура, склонилась и поймала котёнка за загривок. Сверкнула сталь. Нож . . .

Джейм закричала и скакнула вперёд. Древний боевой клич оглушительным эхом заметался под сводами арки. Долю секунды она видела потрясённую гримасу Бортиса, а затем он пропал. Вместо него появился кто-то ещё, скрючившийся у противоположной стены, булькая и прижимая руки к лицу.

На этот раз она не услышала приближения другого человека и не почувствовала его присутствия, пока её затылок, казалось, не взорвался. Она обнаружила, что лежит лицом вниз, уткнувшись в мостовую, и не помнит, как упала. У самых глаз - два сапога. Он стоял прямо над ней, примеряясь для смертельного удара.

Под аркой зазвучало эхо быстрых, тяжёлых шагов, они приближались. Что-то легонько зацепило её левую руку. - "Пардон," - сказал глубокий, озабоченный голос откуда-то сверху, из района потолка, и одновременно с этим оба сапога перед ней оторвались от земли. Над её головой раздались звуки клацающих зубов, под аккомпанемент прорывающихся между щелчками приглушённых воплей. Вниз упала дубинка, едва разминувшись с рукой Джейм. А мгновением позже, нечто намного более крупное врезалось в землю в добрых двенадцати футах от неё. Сопровождавший этот полёт пронзительный визг резко оборвался при ударе. Её перевернули большие, бережные руки. Это движение высвободило острую боль и стреляющую красным темноту.

Её куда-то несли . . . нет, она лежит на кухне, на полу. Те же руки снимают с неё кепку, осторожно ощупывая узел боли под ней, - ". . . проломил бы череп, если б не вся это копна волос," - сказал низкий голос.

Над ней бородатое, нахмуренное лицо; за ним другие головы, другие голоса: "А вы видели, что этот кот сотворил с его лицом?"

- "Это был не Жур!" - Её собственный голос, пронзительный, иступлённый, - "Это была . . ."

Ладонь кендара мягко прикрыла её рот. Поверх неё она увидела Марплета, стоящего в уличной двери.

- "Мне очень жаль," - сказал он вполне отчётливо.

Над нею снова сомкнулась тьма.

* * *

- "ЭТО ВСЁ ТВОЙ БОЕВОЙ КЛИЧ раторна," - сказал Марк, довольно неудобно сидя на полу, чтобы ей не приходилось задирать голову, обращаясь к нему. - "Этот звук поднимет любого, кто когда-нибудь сражался за Серого Лорда, даже с погребального костра, не говоря уж о том, чтобы выдернуть его из густого тумана, в котором я умудрился потерять сам себя."

- "Ну, мне остаётся только заметить, что ты должен был очень быстро подняться -- или, в данном случае, спуститься -- чтобы оказаться у сторожки так скоро. Ты что, выпрыгнул из окна чердака?"

- "Нет," - на полном серьёзе ответил большой кендар. - "Я спустился на два этажа, а затем, чтобы сэкономить время, пролетел оставшуюся часть пути."

Джейм принялась хохотать, а затем внезапно остановилась, вынужденная схватиться руками за голову. Это движение также резко оборвалось, с приглушённым криком боли. Она едва знала, что же пострадало больше, голова или же рука, которую покрывали чёрно-синие пятна от локтя до запястья, и которая, скорее всего, была не только побитой, но и сломанной. Со дня нападения прошло уже четверо суток. Худшую часть последствий драки она проспала, и теперь оставались только жуткая головная боль, двоящееся порой зрение и шрам под самой кромкой волос на правом виске, который, похоже, пребудет с ней на весь остаток жизни. Она отделалась намного легче, чем того заслуживала, и знала это.

- "Может, тебе стоит немного поспать," - сказал Марк, критически её рассматривая. - "А поговорим позже."

- "Нет, сейчас -- если ты не возражаешь. У меня накопилось слишком много вопросов и пытаться заснуть, всё равно, что валяться на камнях. Скажи мне, по крайней мере, следующее: куда ты направлялся той ночью, когда я влетела в тебя в переулке?"

- "Полагаю, я пытался добраться до стоянки караванов," - сказал он медленно. - "Я собирался перебраться через Чёрноскалье. Ещё одно путешествие. Милосердные Трое, сколько же их уже было."

Кендар на мгновение умолк, взор его затуманили воспоминания. Джейм наблюдала за ним, понимая, что её вопрос отправил его в намного более далёкое прошлое, чем она имела в виду.

- "О, я прошёл длинную дорогу," - сказал он, наконец, вполголоса, будто сам себе. - "Миля за милей, лига за лигой. А когда я только делал первый шаг, то думал, что это всего на несколько дней, просто небольшая охотничья прогулка в одиночестве, чтобы немного отдохнуть от насмешек других мальчишек. Это было почти восемьдесят лет тому назад. И даже тогда я был на голову выше и шире в плечах всех своих сверстников, слишком большая мишень для смеха, чтобы её игнорировать. Однако когда я вернулся обратно, всё было тихо. Ворота стояли открытыми. Караульные лежал через порог с перерезанными глотками. А внутри, мёртвые, все мёртвые, мой лорд, моя семья, преданы гостем замка, кто одной тёмной ночкой распахнул ворота своим соплеменникам с холмов. Я его выследил," - сказал он, судя по голосу, почти удивляясь своей памяти. - "Я вырвал секиру прадедушки, которую этот гость украл, из его рук и располовинил ему череп. Его родичи охотились за мной по горам половину той зимы. Я убил большую их часть. О, это было красное, красное время. Затем я отправился на юг в Заречье, и вырос там, возмужал, в поисках хайборна, который бы дал мне место у очага, новый дом взамен разрушенного."

- "Наверняка кто-нибудь просто обязательно согласился бы тебя принять," - запротестовала Джейм. - "После такой потери, это было бы только справедливо."

Марк с сожалением покачал головой.

- "О справедливости больше никто не думает," - сказал он, - "по крайней мере, в отношении большинства кендар. Слишком много родовых связей было потеряно в последние годы, слишком много лордов убито, а их люди бродят без дома. Выжившие хайборны могут выставлять свои собственные условия. Единственный выбор для большинства из нас - стать ёндри-гонами [yondri-gon], обитателями порога, в доме какого-нибудь лорда, кто зачастую заставляет нас платить за это, сдавая нас в аренду в качестве воинов, мастеров или учёных. Некоторые из нас годами не видят порога, который мы предположительно занимаем или не могут добиться хоть каких-нибудь обещаний об окончательном приёме в дом. Такая же история и со мной. Тридцать шесть лет я служил солдатом по всему Ратиллиену в качестве ёндри Лорда Каинрона. Не то, чтобы я усердствовал в битвах; та зима в горах отбила у меня всякий вкус к кровопролитию. Однако не так уж часто в бою можно встретить человека моего размера и это помогало мне симулировать периодические вспышки берсерка. О, я принёс своему лорду немалую выгоду и надеялся, наконец, выиграть постоянное место в его домовладении. Но падение Серого Лорда Ганта всё изменило."

- "Ганта из Норфов?" - сказала Джейм. - "Далли немного рассказывал о нём, но всё это было сильно искажённым. Кто он, по крайней мере?"

- "Кто, наследник Глендара, Верховный Лорд Кенцирата. Он поднял центральные дома под знамя раторна на битву с Семью Королями и вполне мог бы выиграть, если бы его поддержали пограничные замки, союзники доказали преданность . . . и он бы не сошёл с ума. Как бы то ни было, случилась генеральная битва, и поражение, и изгнание Серого Лорда.

- "Но мне-то лучше не стало. Мой Лорд Каинрон был сражён в бою, и я оказался снова выброшен на волю случая, безрадостная перспектива для человека на пороге среднего возраста. С тех пор ни один лорд Заречья даже не взглянул в мою сторону, так что я направился на восток. Больше тридцати лет тому назад это было. Харт из Восточного Кеншолда принял меня к себе, ещё одного седеющего ёндри, чтобы согреть у своего очага. О, он был прекрасным человеком, лордом старой закалки. Только однажды он отсылал от себя своих припорожников, когда Пятеро запросили помощи во время кризиса Нижнего Города. Старый Иштар был тогда верховным жрецом."

- "Он и сейчас им является," - сказала Джейм.

Марк удивлённо на неё поглядел. - "Но это же было порядка семи лет тому назад, а он уже до этого провёл здесь добрые двадцать лет! Он, должно быть, снова отклонил предложение о переводе, только Трое знают почему. Вот уж не думал, что какой-нибудь жрец захочет оставаться в этом инфицированным богами городе больше положенного срока. Они хотя бы прислали ему в помощь аколитов?"

- "Мне так не кажется. А что случилось с его прежними помощниками?"

- "Все мертвы, утонули, пытаясь обогнуть Мыс Потерь в сезон штормов, пытаясь спрятаться за хребтами Чёрноскалья. Мы застали их на выходе из города, когда сами заходили внутрь, но они не сказали нам не единого слова. Я ещё никогда в жизни не видел столь напуганных кенцир."

- "Странно. Конечно, в городе обитает Монстр Нижнего Города, но если он не вогнал в панику меня, то почему это должно было случиться с ними? Ты не знаешь никакой другой причины?"

- "Нет," - сказал он, в недоумении качая головой. - "Можешь быть уверена, что после такого приветствия мы смотрели во все глаза; но никто из нас не заметил ничего такого, кроме пожаров и уличных потасовок, Воровская Гильдия как раз встала на уши, после прошедшего заседания Совета и заказного убийства Мастера Дубяка, главного конкурента Сирдана. Нет, всё, что мы вынесли из той поездки, так это ожоги и тему для разговоров на следующие пять лет длинных зимних ночей."

- "А затем, одной ночью, на нас налетели всадники с севера, да, из Призрачных Земель. Было их три двадцатки, все в чёрном, и были они кенцирами, хотя таких, как они, я прежде никогда не видывал. Их доспехи словно вышли из старой-старой песни, сплошная грубая кожа и сталь, в порезах и вмятинах, а мечи их были чёрными от крови. Они набросились на нас без единого слова. Нам пришлось драться за свои жизни ещё до того, как большинство из нас успело толком проснуться; и это была долгая битва, при свете луны и факелов. Их было чертовски трудно убить. А когда мы пускали им кровь, она жгла нашу плоть и разъедала оружие. Они пробились в каждую комнату замка, огляделись кругом, а затем стали прорываться обратно. И всё это время их лидер удерживал свою дикую, жуткую лошадь на вершине холма, наблюдая. А затем закричали петухи. И когда они поскакали обратно, мы разглядели их знамя, чёрная лошадь на красном поле."

Джейм тихонько присвистнула. - "Герб Герридона, Мастера Норфов. Ты думаешь, это и вправду был он?"

- "Если он всё же получил бессмертие, которого добивался, то, пожалуй, это был и он. Но тогда это бессмертие не действует всецело: у него не было левой руки."

- "В любом случае, это был последний раз, когда я сражался за Лорда Харта. Он был смелым старым человеком и стоял с нами щит к щиту всю эту долгую ночь. Кровь пришельцев погубила его. Я видел людей, что меньше обгорали на своих собственных погребальных кострах. Самое жуткое, что он прожил с той поры ещё почти два года, его плоть медленно сползала прочь с живых костей. Когда же он, наконец, умер, его сын сказал ёндри, что у него нет больше для нас места. Шестеро из нас отправилось в Тай-Тестигон. Добрался только я один."

Между ними надолго опустилась тишина. Марк глядел в пол, а Джейм на него, не зная, что сказать. Затем он энергично встряхнулся, подобно собаке, вылезшей из глубокой воды, и улыбнулся ей.

- "Ну, хватит об этом. Внизу мне сказали, что ты тоже пришла из Восточного Кеншолда, хотя я мог бы поклясться, что знаю там каждую собаку."

Безусловно, знаешь, подумала Джейм, и полностью в курсе того, что я ни разу в жизни не переступала тот порог. Таким образом, он просто давал ей пространство для манёвра с истиной, на случай, если она в нём нуждается. Ей потребовалось неподдельное усилие, чтобы им не воспользоваться.

- "Они так сказали, потому что это единственный вариант ответа, что содержит для них хоть какой-то смысл," - сказала она. - "На самом деле я пришла из Призрачных Земель, из замка рядом с Барьером."

Марк изумлённо на неё поглядел. - "Но единственная крепость там - это Северный Кеншолд, а он был заброшен почти три столетия назад."

Теперь пришло время Джейм выглядеть смущённой. - "Ты хочешь сказать, что мои люди - не коренные поселенцы? Но тогда, во имя всех имен Бога, кто же они такие?"

- "Возможно, я знаю," - промолвил громадный кендар после минуты напряжённых раздумий. - "Видишь ли, когда Серый Лорд уехал в изгнание, он направился именно в Восточные Земли. Молва гласит, что он погиб при переходе Чёрноскалья. Тогда большая часть его людей повернула обратно. Однако небольшая их горсть всё же продолжила свой путь, пересекла Тай-Тестигон в новолуние (затмение луны), и больше о них никто ничего не слышал -- до сего дня. Это и могут быть твои родичи."

- "Но если это правда," - запротестовала Джейм, - "Почему же они мне этого никогда не рассказывали?"

- "Так хотел сам Гант. Когда кенцирские лорды, его собственные союзники, позволили Семи Королям лишить его власти, он отрёкся также и от своего собственного имени, в известном смысле оставляя его и свой позор этим лордам Заречья. Его люди, включая твоего отца, должны были чтить его желания и после его смерти. Сколько твоих родичей осталось?"

- "Только я сама и, возможно, мой брат-близнец Тори. Подобно тебе, я вернулась в мёртвый замок. Марк, а что такое раторн [rathorn: два варианта перевода (оба упоминаются позднее): rat-horn - крысо-рог или rath-orn - быстро-крас]?"

- "Ну, это что-то вроде лошади, только у него два рога, костяная броня на груди и животе, и клыки. И некоторые из них имеют пристрастие к человеческой плоти. На вид они прелестные создания, но в то же время, по этой земле ещё не бродило ничего более злобного и норовистого -- возможно, поэтому Глендар и взял их за фамильный герб, когда наследовал Герридону."

Джейм вынула камни-обманки из стены за собой и вытащила наружу свой рюкзак. Теперь у неё в руках оказался маленький продолговатый свёрток, который она бережно разматывала.

- "Это на него похоже?" - спросила она, протягивая кендару его содержимое на куске ткани.

Марк внимательно изучил кольцо с гравированным изумрудом, которое было надето на что-то вроде маленького пучка тонюсеньких прутиков, связанных вместе бурым пергаментом. - "Айе, та самая зверюга," - сказал он, наконец, - "а это, я думаю, печатка самого Серого Лорда, потерянная много лет тому назад. Но что это в ней застряло?"

- "Палец," - не глядя, ответила Джейм. - "Моего отца. Я пыталась снять кольцо, чтобы передать своему брату. Все пальцы на другой руке отвалились, когда я стала высвобождать рукоятку меча. Я посмотрела ему в лицо, а он глядел на меня -- без глаз." - Она содрогнулась. Штуковина соскользнула с ткани ей на колено. Кендар быстро поднял её и прикрыл своими большими ладонями, чтобы Джейм больше не могла её видеть.

- "По справедливости, кольцо и обломки меча должны перейти к сыну Ганта, Торисену Чёрному Лорду," - сказал он задумчиво. - "Твоему отцу, верно, очень сильно доверяли, если вручили на сохранение столь ценные вещи. И всё же я не думаю, что тебе стоит нести ему заодно и эти -- ээ -- остатки. Немного огня было бы для них самым лучшим вариантом, и самым почтительным, тоже. А что у тебя в другом свертке -- большом, плоском?"

- "О, просто книга, я её где-то подобрала. Но что насчёт сына? Ты о нём раньше не говорил."

- "Подозреваю, это стало сюрпризом для многих, его появление спустя столько лет после смерти отца. Как он заставил их поверить в своё происхождение, не имея ни печати, ни меча, я не знаю, но он это сделал. Теперь он самый могущественный властитель Кенцирата. Конечно, всё что мы слышали в Восточном Кеншолде, это только слухи, и некоторым из них уже много лет; но, судя по их смыслу, он принял на себя работу отца. Если так, то нас всех ожидают насыщенные времена."

- "Этот Торисен . . . сколько ему лет?"

- "Порядка тридцати пяти, я думаю," - сказал Марк. - "А что?"

- "Ничего. Просто одна безумная идея." - Лицо её пересекла вспышка боли, и она осторожно прикоснулась ко лбу.

- "На сегодня достаточно," - сказал Марк твёрдо, вставая. Тут что-то выскользнуло у него из-за пояса и с клацаньем упало на пол.

- "Тут, верно, побывал твой приятель с некомплектом ноги," - сказала Джейм, поднимая жезл-дубинку стражника.

- "Кто . . . а, Сарт Девятипалый. Нет," - сказал Марк, принимая её обратно, - "Это моё."

- "Что?"

- "Ну, похоже на то, что мы застряли здесь на некоторое время, так что я подумал, что будет лучше найти работу. Сарт предложил стражу."

- "О, да неужели?" - поморщилась Джейм. - "Весьма обязана ему за это." - А затем, гораздо раньше, чем собиралась, рассказала Марку о Мастере Писаке, решении Иштара и Талисман, тревожно следя за его реакцией.

- "Говоришь, жрец одобрил?" - сказал он наконец, выглядя озадаченным. - "Странно. Тем не менее, это означает проблемы. Я дал обязательства Пяти, которые не так-то просто нарушить, а ты, вероятно, связана похожими со своим учителем. Будь мы благоразумными людьми, нам бы стоило разделиться и не попадаться друг другу на глаза, пока не придёт время покинуть город. Ты как, благоразумная?"

- "Едва ли."

- "Ну, а я тем паче" - сказал он со слабой улыбкой. - "Мы придумаем что-нибудь ещё -- позже, когда ты отоспишься, а я буду не при исполнении . . . и, кстати говоря, твои перчатки станут намного удобнее, если ты прорежешь щели на кончиках пальцев. Спокойной ночи."

Джейм прислушалась, как он топочет вниз по лестнице, и медленно перевела дух. Момент, которого она так страшно боялась, остался позади. Марк узнал о ней самое худшее, и не похоже было, чтобы это его особо взволновало. Или он отличается необычайной терпимостью, или возможно, просто возможно, что это всё-таки не так уж ужасно, быть другой, непохожей. Ей стоит подумать об этом.

Рюкзак лежал рядом, маленький продолговатый свёрток, снова упакованный Марком, покоился на нём.

Сожги мёртвых или присоединяйся к ним.

- "Отец, отпусти меня и уходи," - сказала она тихим ликующим голосом. - "В пепел и прах вместе с прошлым."

Глава 9 Дело Чести

ВДОВА КЛЕППЕТАНИЯ готовила бедняцкий пирог [humble pie - пер.: унижение]. Печёная оболочка стояла готовой. Запечатанный горшочек с вином, специями и потрохами, тихонько бурлящий на маленьком огоньке, сготовился в пять часов вместо десяти, благодаря помощи простенького заклинания, однако на кухне всё равно стояла жуткая жара. Это не было тем блюдом, которым бы ей хотелось заниматься в разгар лета. Однако Госпожа Аберния особо на нем настаивала и угрожала растрясти стропила, если пирог не появится.

В прежние времена, вдова сказала бы ей пойти и на что-нибудь погавкать.

Однако сейчас, с появлением амбициозной Китры, она обнаружила, что готова пойти на всё, что угодно, чтобы только поддержать обычное дурное настроение Абернии из-за опасности потерять Тубана. Угроза необходимости называть новую служанку "госпожой" была большем, чем она могла переварить. Нет уж, если уж Китре обязательно нужно выскочить замуж, пускай забирает Ротана -- который и так уже по уши в неё влюблён -- и крутит им, как хочет, когда он унаследует хозяйство. Тогда Клеппетти и Аберния отступят, но не раньше.

- "Будоражь фантазию кому-нибудь другому," - с гримасой пробурчала вдова вслух. - "А здесь, только попробуй."

Она сняла глиняный кулинарный горшочек с угольков и переложила потроха в его печёную оболочку. С внутреннего двора притопал Бу и принялся выклянчивать лакомые кусочки, которые ему совершенно не полагались. Клеппетти украдкой переложила несколько отборных кусочков на его блюдце на полу, а потом развернулась обратно к южному очагу и потрясённо вздрогнула.

На очаге сидела Джейм.

- "Ты что хочешь," - едва ли не завизжала на неё вдова, - "довести меня до инфаркта? Ну почему ты не можешь громко топать по жизни, как и все остальные?"

- "Прости, Клеппетти."

Вдова бросила на неё тяжёлый взгляд. - "Что-то ты бледная. У тебя снова начались головные боли?"

- "Нет, дело не в этом. Я только что видела Танисшент. В Нижнем Городе. Какая-то старушка впереди переходила улицу и была одета в любимую шаль Танис -- ну, ты знаешь, с теми жуткими пурпурно-оранжевыми разводами. А затем она повернулась и оказалось, что это и есть сама Танисшент. По виду ей было не меньше восьмидесяти, вся в морщинах и пятнах -- и наполовину в старческом маразме, как мне кажется -- но меня она узнала. И бросилась бежать, Клеппетти. Панически заскулила и бросилась бежать."

- "Ну, а чего ещё ты ожидала?" - потребовала вдова, белёсые от муки кулаки молотили по её острым бёдрам. - "Вид любого жителя трактира только напоминает ей о том, что она потеряла. Но даже если та взбучка, что ты устроила Ниггену, и заварила всю эту кашу, то это не ты вливала передоз Драконьей Крови ей в горло. Она была глупым, самовлюблённым ребёнком и должна винить во всём случившемся только лишь себя одну. И всё же, она была и есть одна из нас. Что было дальше?"

- "Я её потеряла," - сказала Джейм с досадой. - "Этот район настолько изуродован пожарами и разрухой, что только те немногие, кто там родился, могут теперь отыскать его центр. Штопка и её друзья нижнегородчики взяли поиски на себя. Если им удастся найти Танис, а та не захочет возвращаться домой, то Штопка сказала, что её мать позаботится о ней, пока она не будет готова. Похоже, это семья почему-то считает, что они мне чем-то обязаны."

- "Ну что ж, для Танисшент это не так уж и плохо," - оживилась Клеппетти, возвращаясь к своему пирогу. - "Ты хорошо поработала, дитя. А теперь позволь этой истории идти своим чередом. Раньше или позже, она вернётся домой . . . и обнаружит, что он уже изменился, с появлением Китры и Марка. И кстати о Марке, как это вы с этим громадным кендаром умудряетесь уживаться? Не так-то просто вору и стражнику делить одну крышу, тем более одну комнату."

- "О, это не так уж и сложно," - сказала Джейм, пытаясь переварить эту крутую смену темы. - "Он представляет для меня опасность, только когда украденное добро находится при мне, так что я никогда не приношу ничего на чердак или на закреплённую за ним территорию. Я думаю, он даже смирился с мыслью о воре-кенцире."

- "А почему бы и нет? Твоё отношение к профессии достойно всяческого уважения. В любом случае, Вдова Сиббет [Cibbeth, (gibbet - виселица)] шлёт тебе свои благодарности и благословения. Храм бы уже отнял за долги её крестника, если бы ты не отбила выкуп за него у этого карманника Висельника."

- "Ненавижу воров, грабящих одних стариков," - сказала Джейм. - "Даже если закрывать глаза на всё остальное, то какое же в этом искусство? О, я понимаю, что все члены гильдии не могут быть столь же принципиальны, как Смеляк, но меня всё ещё убивает, когда приходится сталкиваться с типами вроде Висельника, чьей высшей планкой, судя по всему, является должность одной из помойных крыс Отравы.

- "Но если Талисман Марка и не волнует, то ты знаешь, кто его тревожит? аБ'Тирр. Клеппетти, ты заметила, что он всегда покидает комнату, когда я танцую? Это меня беспокоит. У него очень хорошее чувство этичности и морали, намного лучше моего, и я ненавижу идти против него. Но Тубан всё ещё нуждается в аБ'Тирр, так что, я полагаю, этому пока ничем не поможешь."

Она на мгновение замолкла. Вдова, что искоса за ней наблюдала, заметила, что в её глаза снова вернулось страдание.

- "Клеппетти," - сказала она, внезапно поднимая голову, - "помнишь, как ты сказала мне в день падения балки, что раньше или позже я кого-нибудь погублю? Этим кем-то была Танис, или я всё ещё опасна для тебя, для Тубана, для всех, кого я люблю?"

Удивлённый ответ вдовы перерезал голос Китры.

- "Мадам, сюда, быстрее! Тут Марк. Я думаю, он ранен."

Джейм подскочила и метнулась в дверь мимо Клеппетти, прежде, чем та успела двинуться с места. В зале затопали тяжелые ноги. Низкий голос, слегка нетвёрдый, сказал что-то о похожих шрамах. Большой кендар стоял в зале в компании Сарта Девятипалого, его седеющие виски были обмотаны кровавой тряпицей.

- "И я туда же," - бодро ухмыльнулся он Джейм, - "Готов поспорить, что моя головная боль сильнее. В конце концов, у меня же и голова покрупнее."

Она потащила его в кухню, силком усадила на посудомойный очаг и размотала самодельную перевязку.

- "Ну, не так уж и плохо," - сказала Клеппетти, глядя ей через плечо.

- "Это верно," - сказала Джейм с облегчением. - "Скорее жутко, чем опасно, я бы сказала. И всё же, мой мальчик, ты выпал из дела на день или два."

Они очистили рану и перебинтовали её с примочкой из бальзамических листьев, вымоченных в вине. Затем Джейм отвела Марка на чердак. Клеппетти, оставшаяся наедине с Сартом, прервала его неуклюжие попытки ухаживания отдавив ему ногу, а затем, когда он открыл рот, чтобы вскрикнуть, запихнула в него пшеничный кекс. Через пару минут Джейм вернулась.

- "Ты, похоже, взял на себя обязанность всякий раз отводить Марка домой," - сказала она Сарту. - "Принимай очередную благодарность. А теперь, что случилось?"

- "Засада случилась, вот что" - зарычал стражник. - "Мы патрулировали свой участок, когда услышали крик о помощи. Он исходил из боковой улочки, одного из этих прогнивших тупичков рядом со Стеной Храмового Округа, где камни рассыпаются в прах от одного пристального взгляда. Ну, сам-то я достаточно хорошо знаю эти улочки, чтобы заподозрить неладное, так что я задержался на месте, но вот Марк ломанулся вперёд прежде, чем я успел его остановить. А затем начали падать кирпичи. Я глянул наверх и увидел, что вся стена над его головой пришла в движение. Ну, я и завопил. К счастью, там был рядом подходящий дверной проём, иначе бы он не отделался одной лишь пробитой головой. И это был не несчастный случай, нет. Едва осела пыль, как я заметил этого ублюдка, рычаг-лом ещё в руках, глядящего вниз в ожидании увидеть, что его задумка вышла как надо. Ан нет, не вышла, и теперь-то он покрутится на Троне Милости за ранение стражника -- как только мы заполучим его в свои руки, это уж точно."

- "Ты о ком?"

- "А я что, не сказал? Этот жалкий воришка, Висельник. Хотя его не так-то просто будет найти, когда в его пустую, маленькую головёнку наконец-то дошло, что его ловят все стражники города -- и половина воровской гильдии -- не меньше. Только боги знают, чего ради он пошёл на такую немыслимую глупость."

- "А даже если не знают," - мрачно сказала Джейм, - "То я знаю. Жди здесь, Сарт. Никто не знает потайные дыры этого города, лучше, чем я, за исключением моего учителя. И будь наготове явиться, как только я за тобой пришлю."

- "Погоди-ка минутку, Талисман." - запротестовал он, становясь между ней и уличной дверью. - "Этот тип - наша законная добыча, и мы намерены сделать из него наглядную демонстрацию. Иначе, ни один стражник в Тай-Тестигоне не будет больше в безопасности, и никакой вор, если уж на то пошло, когда был нарушен запрет на взаимное насилие."

Его взгляд разбился о холодные, серебряно-серые глаза. - "Я сказала, что пошлю за тобой. Жди."

Ему совсем не хотелось отступать в сторону, и уж тем более глупо стоять, пялясь ей вслед, но поделать с собой он ничего не смог.

- "На твоём месте," - сухо заметила Клеппетти за его спиной, - "Я бы сделала, что она сказала . . . или ты хочешь, чтобы её бешеное безумие зацепило и тебя самого?"

Сарт Девятипалый с треском захлопнул свой рот, уселся на очаге, и приготовился ждать.

* * *

ПОСЛЕОБЕДЕННЫЙ свет потихоньку сошёл на нет. Окутавшие город сумерки выцвели в тёмную ночь. Когда послание, наконец, прибыло, в трактире его дожидалось уже четверо стражников.

На том конце города, в похожих на подвалы катакомбах под развалинами поместья на границе Нижнего Города, кто-то ещё тоже чего-то дожидался, нервничая и вздрагивая от каждого гулкого отзвука эха, которыми отдавались подземные пространства. Капала вода, шипели факелы, голоса других скрывающихся беглецов неразборчиво бормотали вдали. Вот! Кто-то явно позвал его по имени. Да здесь я, здесь, здесь . . . нет, ничего. Висельник снова опустился на кирпичный пол, тихонько шмыгая носом в темноте.

Он снова и снова твердил сам себе, что здесь, в отличие от всего остального города, он должен быть в безопасности. Хотя рука любого честного вора должна была нынче обернуться против него, те, с кем Висельник делил это тёмное, влажное [dark, dank] убежище, были отверженными вроде него самого, нарушителями законов Тестигона или же Воровской Гильдии. Ни городской, ни воровской кодексы не допускали нападения на стражников. И Висельник никогда бы не отважился на свою жалкую месть, не будь он уверен (о, как же ошибочно), что сумеет вывернуться, и заслужит этим одобрение той единственной личности Тай-Тестигона, которую он больше всего хотел впечатлить. Даже теперь, когда все его планы пошли прахом, он отчаянно надеялся, что этот единственный оценит его дружеский жест и пошлёт ему помощь. Он же должен понимать, что всё это делалось, чтобы только ему угодить. Ох, но как же так вышло, что всё пошло вверх ногами? Простой несчастный случай -- должны были сказать все вокруг, кроме тех немногих, кто знал бы чуть больше остальных. Если бы только не второй стражник (будь он проклят), которого он не видел, пока не стало слишком, слишком поздно . . .

Кто-то закричал. Сквозь череду холлов загрохотали голоса. Люди бросились бежать, факелы метнулись в стороны. - "Стража!" - надрывался мальчишка во мраке. - "Стража!"

Висельник вскочил на ноги, сердце с боем вырывалось из груди. Они идут сюда. Он попятился назад, запинаясь об обломки, повернулся и бросился бежать. Где-то в этой части подвала предположительно располагался ход наружу. Он искал его весь сегодняшний день, на случай подобной экстренной ситуации и, так и не сумев его найти, мог только надеяться, ещё даже более отчаянно, чем раньше, что о нём всё-таки вспомнят и пошлют кого-нибудь показать ему дорогу.

Камни заскрежетали о камни. Впереди, ползущие по стене тени внезапно пропали, проваливаясь во всё растущее озеро мрака, сквозь которое наружу шагнула чья-то фигура. Приветственный крик вора застрял у него в горле.

Это была Талисман.

- "Ну, приятель," - сказала она тихим, почти довольным голосом. - "На этот раз ты и в самом деле своего добился. Если бы ты решил разобраться со мной напрямую, как это сделал Огрызок, мы бы ещё могли прийти к определенному взаимопониманию; но покушение на стражника . . . это было не слишком блестяще, как тебе кажется?"

Он попятился от неё назад, обуреваемый паникой. Скажи что-нибудь, что угодно. - "Это не моя вина!" - услышал он свой собственный визг. - "Это всё он меня заставил. Это его вина, что твой друг пострадал!"

- "Чья вина, сладенький?"

- "Отравы!"

- "Я . . . понимаю." - Её тон рывком отвлёк его внимание от криков приближающейся стражи. - "Значит, так ты собирался купить себе его расположение. Трусливый удар исподтишка. Я собираюсь придержать тебя тут для стражников и Трона Милости. И я предлагаю тебе выбор . . . шанс. Видишь ступеньки за моей спиной? Они ведут в канализацию, в безопасность. Всё, что тебе нужно сделать, так это просто пройти мимо меня."

Крики раздавались всё ближе, почти у самого зева прохода. Висельник с диким видом оглянулся, заскулил, а затем повернулся обратно, к худенькой, тенеообразной фигурке, преграждавшей ему путь.

- "Ну, давай, маленький," - сказала она, её голос соскользнул в глубокое, гортанное урчание. - "Я жду -- без ножа, без перчаток."

С придушенным криком, он крутанулся обратно и бросился бежать, угодив прямо в руки Сарта.

* * *

ПЛОЩАДЬ ПРАВОСУДИЯ лоснилась в лунном свете. Ларьки и палатки, что испещряли её гладь при свете дня, пропали теперь вместе со своими владельцами, оставляя большие, треугольные плиты спиралям закрученного ветром мусора и маленькой группе людей, собравшихся пред Троном Милости. Мастер Милости препирался с четырьмя стражниками, а его помощник скрючился позади, присматривая за жаровней, полной лихорадочно мерцающих углей. Ветер не доносил наверх ни единого слова его жалоб. Зная, однако, его репутацию законченного перфекциониста, было не трудно догадаться, что он горячо протестовал против тех условий, в которых эти неуклюжие стражники заставляли его работать. Что они понимают в его искусстве? И разве это их волнует? Для них, только лишь результаты имеют значение, и теперь они настаивают на скорейшем создании наглядного примера. Наконец Мастер пожал плечами и открыл свой саквояж с инструментами, пока его ассистент доставал из огня калёное железо и сплёвывал на него для проверки. Бледная, тонкая фигура, развалившаяся на Троне, замерла, не двигаясь, как и двое мужчин позади неё. Снадобья хорошо поработали; Мастер в очередной раз оправдал свой титул.

На южной стороне площади возвышался дом богатого купца, на крыше которого красовалась декоративная башенка, имитирующая собой Эдор Тулиг, с горельефом в виде трёх больших каменных летучих мышей. На голове той, что была повернута к северу, сидела Джейм. Она больше не смотрела на сцену внизу, а рассматривала свои руки, что покоились, всё ещё без перчаток, у неё на коленях. С выражением смешанного отвращения и очарования она подняла одну кисть и принялась внимательно её рассматривать, как будто это было дикое, неизвестное науке создание, что она неожиданно обнаружила, бегая вскачь по лесной подстилке. Ненормально длинные пальцы изгибались и разгибались арками. На кончике каждого мерцал ноготь, увенчанный бритвенным лезвием, полностью выпущенный.

Неужели она и в самом деле использовала бы их на Висельнике? Да. Она снова слышала свой собственный голос, истекающий чёрным мёдом, полный первобытной дикости, ликующей жажды крови. Ей потребовался весь её самоконтроль, чтобы всё-таки предложить этому жалкому мальчишке выбор, пусть и только из видов смерти.

Белые когти слоновой кости, чёрная ярость -- и то, и другое было частями её шанирской натуры, этой ужасающей открытости божественной воле, такой же безжалостной, как и, столь часто, непостижимой. Но если это и в самом деле проявление некой чуждой воли, то как она может возлагать на себя ответственность за её действия? Вспомни Иштара, сказала она самой себе: он тоже был шаниром, как и любой другой жрец; но способна ли она простить его, даже опираясь на подобные рассуждения, за то, что он с ней сделал? Нет. Это невообразимо. И всё же он определённо не имел никакого воздействия на божественный голос, который через него говорил. Тот его просто использовал. Возможно, её точно также использовали, когда её охватывали те смертоносные приступы гнева, и если так, то с какой целью?

- "Нет," - сказала она громко, с ужасом открещиваясь от таких мыслей. - "Нет. Меня не будут использовать. Уж лучше я буду монстром по своей собственной воле, если уж должна им быть, а не марионеткой какого-то индифферентного, проклятого бога. Я буду нести ответственность за свои действия, что бы их ни вызывало. Я буду свободна."

Подобная свобода будет непростой ношей, но она вполне может не прожить с нёй слишком-то долго, подумала Джейм со внезапной кривой ухмылкой. Сказанное ею в подвале предназначалось скорее не Висельнику, а тем, другим, прячущимся в тенях, а через них, хозяину этого жалкого создания, который должен был уже достаточно скоро узнать, что она сказала и сделала. Пренебрежение, оскорбление, вызов -- если она знала его хотя бы наполовину так хорошо, как считала, он не проглотит ничего из этого. Напряжённая, необъяснимая дружба между ними подходила к концу и война уже объявлена, её рука против его. И она не испытывала никаких иллюзий касательно своих шансов на выживание.

А между тем, уже не было никакого смысла и дальше наблюдать за печальным спектаклем внизу. Джейм спустилась на землю и направилась домой.

Когда она пересекала площадь, Рес-аБ'Тирр стоял ярко освящённым, но тревожно безмолвным. В дверном проёме её ждал лощёный молодой человек, облачённый в д'хен богатой, тёмной ткани. При её приближении, он шагнул в сторону и отвесил насмешливый поклон. Внутри, ещё семеро человек подпирало стены или небрежно раскинулись в самых лучших креслах. Сам Отрава расселся за центральным столом, вытянув вперёд ноги в элегантных сапогах, с маленьким кубком золотистого вина у локтя. При её появлении он поднял глаза и сказал, улыбаясь, - "Я получил твоё послание."

Джейм, конечно, знала, что эта встреча должна была состояться, но почему-то никогда не думала, что это произойдёт здесь, в её доме. Один из приспешников Отравы перекрыл проход в кухню, а другой - уличную дверь в самой комнате. Клеппетти с белым от ярости лицом замерла у кухонного стола, защищающее обхватив одной рукой плечи Китры. В Джейм начала подниматься медлительная, смертоносная ярость.

- "Убери этих типов вон отсюда," - велела она вполголоса Отраве. Ладони её уже похолодели, а тело скользнуло во внутренние ритмы, что предшествовали взрыву насилия.

- "Не глупи," - сказал он резко, распознав её намеренья по позе. - "Я могу тебя убить."

- "Убери их или тебе придётся так и сделать. Живо."

Он секунду пристально её рассматривал, а затем неожиданно рассмеялся и отпустил остальных взмахом ладони. Охватившее её безмерное удивление нарушило ритм растущий, вероятно суицидальной ярости Джейм. Она и подумать не могла, что всерьёз сможет шантажировать его угрозой своей собственной смерти.

- "Прошу, прошу, садись," - сказал он, когда остальные ушли, указывая на кресло напротив. - "Отведай немного этого превосходного вина и перестань, пожалуйста, сверлить меня взглядом. На этот раз меня не в чем винить. Этот недоумок Висельник действовал по своему собственному усмотрению и против моих желаний, что бы он там о них не думал. Я бы разобрался с ним лично, но ты меня опередила."

- "Но почему?" - спросила Джейм, осторожно присаживаясь. - "Если ты ничего не приказывал, то какое тебе до всего этого дело?"

- "Ты хочешь сказать," - он поднял брови, - "что всё ещё не догадываешься? Ну, тогда небольшая история, что, возможно, кое-что прояснит. Около тридцати лет тому назад через Чёрноскалье перешёл отряд беженцев, уходящих от войны и междоусобной резни, следующих за своим безумным лордом в изгнание. Он умер в горах. Они двинулись дальше, пересекли Тай-Тестигон ночью, и повернули на север в безымянные земли. Около года спустя, двое из них приползли обратно. Один из них, жрец, вошёл в храм Трёхликого Бога, и с тех пор больше ни разу его не покидал. Другую же, когда-то любовницу самого старого лорда, взял в жёны один из высокопоставленных чиновников Воровской Гильдии. Но вот чего никто не знал тогда, да и сейчас едва ли догадывается, что она пересекла его порог уже на первых месяцах беременности. А, вот теперь ты начинаешь понимать."

- "Ты говоришь мне, что ты тоже из Кенцирата," - медленно произнесла Джейм; почему-то не слишком-то удивившись. - "Но ещё ни один кенцир, что я знала, не вёл себя подобно тебе."

- "Неужели?" - он бросил на неё острый взгляд. - "Вспомни про Трон Милости. Ты не хуже меня знаешь, какого сорта внутренняя тьма ведёт к подобным вещам. Я боролся с ней многие годы, как это делаешь теперь ты. Я тайком обязал себя следовать ритуалам нашего народа, и с вызовом принимал угрозу того, что они сломают меня. Трое, но это было непросто. А затем, около семи лет тому назад, мой приёмный отец сказал мне, что я должен пойти в ученики к Сирдану и стать вором. Вором! О, я вовсе не рвался в объятия Гильдии, подобно некоторым другим," - он горько усмехнулся. - "Иштар меня вынудил. Иначе честь не сохранить, сказал он. Я многим обязан Абботиру, моему покровителю. Ни тот, ни другой, похоже, не понимали, что если заставят меня зайти столь далеко, неважно, буду ли я когда-нибудь что-нибудь красть или нет, уже ничто, никогда не заставит меня снова сдерживаться. Ну что за маленький, миленький парадокс: как сохранить свою душу, потеряв её, и, в некотором смысле, именно это я и сделал. Я снова сбил тебя с толку, не так ли? Ты любишь истории? Вот ещё одна, намного старше первой:

- "Однажды, давным-давно, во времена великой опасности, воитель рандон пришёл к своему лорду и сказал, 'Мастер, наши враги нас окружили, мы гибнем сотнями каждый день. Я могу нас вызволить, но только через такие поступки, что навечно проклянут меня в глазах нашего народа и нашего бога. Возьми же себе мою душу, чтобы, по крайней мере, хотя бы она осталось незапятнанной, и пошли меня на врага.' Так и было сделано. Три Народа были спасены, но делами столь мерзкими, что никто не осмелился заносить их в летописи. А затем, в большом зале, воин сей потребовал свою душу обратно. И ёё невинная чистота поглотила его, будто он живым взошёл на погребальный костёр, и умер он всё-таки с честью . . . . Догадываешься, о чём я толкую?"

- "Вот это я, по крайней мере, хорошо понимаю," - медленно протянула Джейм, разглядывая его руку и свет свечей, что мерцал на полированной столешнице под ней. - "Ты не отбрасываешь тени. А у Иштара их целых две, но ты уверен, что можешь доверить жрецу её сохранение и твоя душа в безопасности?"

- "У меня есть свои причины так думать. А, кроме того, кто же ещё может сделать для меня такое?"

- "Я могу."

Он окинул её пристальным взглядом, а затем медленно выдохнул. - "О да, миледи. Вы могли бы, и пошли бы на это -- если бы не было уже слишком поздно. Но теперь ты должна последовать моему примеру. Бросай сражаться и выкинь всё из головы, как сделал это я. Чего хорошего в жизни с соблюдением чести для любого из нас? Сам её вес нас искривляет. Лучше уж пасть. Да, поначалу это ужасает. Жизнь теряет всякие границы, а затем начинает расширяться, в поисках новых. И ты никогда не можешь их найти. Никто не может сказать тебе, когда остановиться. Честь больше не имеет никакого значения, как и её отсутствие. А затем, в самом конце, ты забираешь свою душу обратно и позволяешь её безупречной чистоте поглотить и себя самого, и дела свои. Столь почётная смерть стирает прочь все пятна. Но перед этим, свобода, леди, делать всё, что пожелаешь, быть тем, чем являешься, вне пределов ограничений закона, вне пределов досягаемости человека или бога -- вот жизненный курс для тебя, такой же, как мой. А что касается этой громадины кендара или же Даллена, этого щенячьего отродья, то ты им неровня, или, если уж на то пошло, не слишком-то хороший товарищ, тоже. Раньше или позже, ты это увидишь и обратишься ко мне. А до тех пор, пока миледи."

Он вскинул руку в небрежном формальном салюте и покинул таверну, беспечно шагнув в ночь.

В воздухе за его спиной повис тяжелый дух подозрительности. Не подслушал ли Висельник подобные замечания, вроде этих последних, и не захотел ли отчаянно, до самой смерти, применить к себе их силу? Бедный глупец, взялся мерить гордость Отравы своими собственными комариными стандартами.

Но и сама она тоже недооценивала Отраву, и не только в одном отношении. Не было никакой нужды посылать сообщение; сами её действия, подобно аромату свежепролитой крови, влекли его к Джейм. Марк, может, и был в безопасности, но ничто не сможет защитить её снова, теперь, когда интерес Отравы полностью пробудился. Но возможно ей и не нужна охрана. Кто ещё мог предложить ему эту величайшую интимность, теснейшую связь, только возможную меж двух кенциров . . . и с каких это пор она, собственно, знала, что подобная вещь вообще лежит в её власти? Везде и всюду, её голос постоянно отвечал его, тьма говорила со тьмою. Он, возможно, и бесповоротно мёртв, поглощён жаждой земных наслаждений, но это было её собственное лицо, что она видела глядящим на неё обратно через стол, монструозно отражаясь в этих странных, серебряно-серых глазах.

- "Мать Всех Теней," - сказала она вслух самой себе. - "И что же из всего этого получится?"

- "Скорее всего, полный зал разъяренных посетителей," - громко отозвалась Клеппетти, заставив её вздрогнуть. Остальные, до этого запертые в подвале, столпились за её спиной, за исключением Тубана, который задержался внизу, ощутив внезапную потребность проверить запасы розового вина. - "Эти головорезы [flash-blades] целый час заворачивали всех обратно и пили наше лучшее вино, не оставив в итоге на столах даже медной монетки. И я тебя спрашиваю," - заключила вдова, разом выплёскивая всё своё накопившееся раздражение, - "разве можно в таких-то условиях содержать гостиницу?"

- "Нет, нет, конечно," - сказала Джейм, - "и я и вправду виновата. Пришло время мне и Журу уйти. Он вырос слишком большим, а я слишком опасная."

Младший рабочий состав разразился громкими протестами.

- "Шары дрофы," - рявкнула Клеппетти, прерывая весь этот гвалт. - "Это твой дом. Когда придёт время покинуть Тай-Тестигон, ты оставишь и нас тоже, но не раньше того. Ты боролась за нас своими собственными способами; мы же будем сражаться за тебя своими. А, кроме того, аБ'Тирр обещала сегодня станцевать. После подобного начала вечера, помоги нам боги, если она этого не сделает."

Джейм, наконец, неохотно уступила, и счастливая сдаться, и всё ещё встревоженная. Она уже поднималась по лестнице, когда вдова позвала её обратно, держа в руках сложенную бумажку, которую взяла с центрального стола, за которым сидел сам Отрава.

- "Записка," - сказала она, передавая её Джейм, затем, более резко, - "Что-то не так?"

- "Я -- не знаю," - отозвалась Джейм, хмурясь на восковую печать. - "Надеюсь, что нет." - Но чтобы избежать дальнейших расспросов она скоренько повернулась и взбежала вверх по ступенькам, со всё ещё нераспечатанным посланием в руке.

На чердаке, большой кендар лежал, развалившись лицом вверх на своём тюфяке, и храпел. Она опустилась на колени, чтобы проверить его состояние, а затем уселась рядом с ним на корточки, сломала печать и принялась читать. Её худощавое, молодое лицо хмурилось всё больше и больше. Пару-тройку долгих минут она сидела с бумажкой в руках, кусая нижнюю губу и поглядывая на спящего стражника. Предоставленный самому себе, он проведёт в глубинах сна двара ещё никак не меньше двенадцати часов. Было, конечно, разумнее оставить ему весточку у Клеппетти, но что-то в ней противилось этой затее. Это дело, пусть даже и странное, было делом кенциров и не предназначалось для чужих ушей. Она склонилась над спящим кендаром и потрясла его. Наконец, его веки медленно поднялись.

- "Марк, слушай меня внимательно," - сказала она, обхватив руками его большую седеющую голову. - "Меня призывает в храм нашего бога жрец Иштар, и только Трое знают, зачем. Если я не вернусь ко времени, когда ты снова проснёшься, то мне кажется, тебе будет лучше поискать меня там. Ты меня понимаешь?"

- "Ишшштар. . . ?" - Марк приподнялся на одном локте. - "Не делай этого . . . он тебя ненавидит."

- "Это не довод. Он всех ненавидит. А теперь, давай-ка спи дальше."

- "Ха!" - отозвался Марк с бодрой, хотя и отчасти смазанной ухмылкой и с трудом поднялся на ноги. - "Ты пробудила этого зверя всерьёз и надолго, так что будь готова теперь с ним мириться. Я иду с тобой."

Джейм втихомолку выругалась. Ну, конечно, только это он и мог сказать. Для него было вполне естественно думать о себе как о её защитнике, точно так же как для неё - постоянно ощущать себя застигнутой врасплох стражей. Тяжело вздохнув, она помогла стражнику отыскать его дубинку (которая, разумеется, оказалась под котом), и они двинулись в путь.

* * *

ИХ ПАРОЧКА вышла к храму своего бога с западного направления, оставляя порушенный пожарами Нижний Город с южной стороны. Шумы живущего своей жизнью Тестигона следовали за ними через всю пустошь опустевших кварталов, но выцвели и растворились в шелесте ветра в пустоте дверных проёмов, едва они вышли к кругу пыли.

- "Что за бардак," - сказал Марк, рассматривая царящее вокруг храма запустение. - "В моё последнее появление, народ уже начал отсюда разбегаться, но кто бы мог подумать, что Иштар позволит этому зайти столь далеко?"

Затем он рассеяно хлопнул свою напарницу по затылку на удачу, будто они были братьями по оружию, вступающими вместе в битву, и зашагал вниз по склону навстречу врагу. Джейм двинулась следом, осторожно потирая голову.

Внутри, она взяла лидерство на себя. Несмотря на то, что в этот раз она знала, чего ей следовало ожидать, и подняла вверх все свои ментальные щиты и барьеры, струи силы оказались настолько стремительными, что внешние залы было трудно пройти, не шатаясь, и не мотаясь по сторонам. Инстинкт, а не память вели её вперёд. Вот и дверь, в которую она врезалась, а за нею, Иштар.

Жрец, как и прежде, стоял в тени их общего бога, выглядя так, будто ни разу не двигался с той самой давней ночи. Его жёлтые глаза тоже оставались всё такими же жестокими и надменными, как и раньше; но сегодня Джейм встретила их взгляд. Так вот тот хайборн, которому Отрава вверил свою душу. Будет ли она и в самом деле в безопасности? Отрава, может, так и думал, но чтобы он сказал, расскажи она ему, что этот тип уже продемонстрировал вероломство на своём собственном младшем брате, бросив его на милость безумия в Призрачных Землях? Теперь, услышав историю Отравы, Джейм больше не сомневалась в том, что Иштар и был тем жрецом, что бежал из замка до её рождения. Она и в самом деле никогда не простит ему ужасную судьбу Анара, но поскольку он не покинул заодно и своего лорда (который, в конце концов, был давно мёртв) то, насколько она знала, честь его пока ещё была цела.

Посему она послала ему стандартный, хотя и осторожный, салют и сказала: "Вы желали меня видеть, милорд?"

- "Тебя - да. Его - нет." - Слова вышли отрывистыми, но полными силы, лижущей их кромки, размывающей их границы.

Джейм напряглась. Он снова намерен с ней играть и пытаться поджарить? У неё не было времени на раздумья, не как раз когда Марк, несмотря на столь бодрое пробуждение менее получаса назад, начал внезапно качаться. Она с трудом обхватила его рукой за талию, пытаясь поддержать, и ткнула кулаком под рёбра, прерывая нарождающийся храп.

- "Прошу прощения милорд," - сказала она жрецу, просовывая своё плечо Марку подмышку и с трудом его выпрямляя. - "Мы пришли вместе. А если вы попытаетесь его теперь выставить, то я вполне могу опрокинуть его прямо на вас."

Иштар пару мгновений хмурился на шатающегося гиганта, а затем, пугая Джейм, по его лицу проскользнула тонкая, потаённая улыбка.

- "У меня есть для тебя задание, вор," - сказал он.

Джейм потрясённо на него уставилась. - "Ты хочешь, чтобы я что-то украла? Ты, кто едва ли не плевался мне в лицо, когда я пришла просить совета перед вступлением в Гильдию? Жрец, у тебя странное чувство юмора."

- "Ханззаагг [Hunzzaagg]," - вставил Марк.

- "Что?" - резко бросил Иштар.

- "Не обращай внимания. Он думает, что не спит. Распространенное заблуждение."

- "Хммм. Ну так слушай меня, ты, наглая, юная . . . беспризорница. Я не сказал ни слова о краже. Смотри сюда." - Он шагнул в сторону. За ним возвышался маленький алтарь, на котором обычно покоилась храмовая копия Закона. Но сейчас там ничего не было. - "Видишь? Свиток пропал. А без него, только я, жрец, стою между всеми людьми Кенцирата и их богом, да будет он всеужасен. И я хочу, чтоб ты его вернула."

Джейм пришлось поднапрячься, чтобы ответить. Вокруг неё внезапно заскользили усики силы, мягко обтекая её разум, цепенеющий от их касаний. Этим снова начинался памятный кошмар их первой встречи . . . но в этот раз было и что-то ещё. На мгновение, она, казалось, увидела посетителей трактира, радостно поднимающих к ней свои лица. Поклон, первый шаг танца, и все они - её. Но только теперь её лизали не дымки желания, а острые языки льда и огня. По-прежнему скованный весом Марка, разум её испуганно метнулся от них в сторону, инстинктивно выписывая первые движения ветер-дует кантиры. К своему изумлению, Джейм ощутила, что энергия успокоилась и заструилась мимо неё, обратно в своё естественное русло на мозаичном полу.

Первичная сила, первичный танец. Она наконец-то нащупала истинный источник своего странного таланта.

Жрец сверлил её взглядом. - "Шанир," - прошептал он, практически самому себе. Он и сам просто обязан был им быть, чтобы распоряжаться жреческой силой, но на его лице не зародилось ни тени приветствия. Джейм, скорее, ощутила неприятное чувство, что он впервые по-настоящему её увидел, не только как своё орудие или же игрушку, а как отдельную личность, являющую опасность для таких, как он, способных только лишь грозить.

Но сейчас на кону стояло нечто большее, чем их взаимная ненависть. Это не жрецу или же богу её просили послужить, но кодексу чести и Закону, что его воплощал. Позади неё уже разверзлась бездна Отравы. И ежели она повернётся спиной к этому пустому алтарю, на что он определенно и рассчитывал, то она окажется прямо у неё под ногами.

- "Где свиток?" - понизив голос, спросила она.

- "Погляди в храме Горго. Неужели ты и вправду думала, что сможешь играться со жрецом -- любым жрецом -- и не поплатиться за это? Поклянись пред лицом нашего бога, что принесёшь мне свиток, что лежит там, в руках сего ложного идола. Твоё слово, вор."

- "Жрец," - мрачно отозвалась Джейм, - "погуби меня смерть, забери меня тьма, но этим же вечером свиток сей окажется в руках твоих. Моё слово чести."

* * *

ВСЮ ДОРОГУ через город, она пыталась уговорить Марка повернуть обратно. Не только из-за его болезни, доказывала она, но и по причине полной его непригодности, ввиду обширных размеров, предстоящей впереди работе. К тому же, полномочия Тай-Тестигонских стражников на городских жрецов нё распространялись, и его официальный статус будет бесполезен для них обоих. Очевидно же, что самое подходящее место для него - это дома, на кровати, по возможности с парочкой спящих на груди котов.

Марк только смеялся.

Этот односторонний спор продолжался улица за улицей, сквозь извивы лент квартала куртизанок, через реку Поющую, мимо Башни Демонов, и окончился только с появлением в зоне видимости самого святилища Горго, когда Джейм, наконец, со вздохом покорилась неизбежному.

Едва они замерли в тени здания напротив, как вниз по храмовой лестнице покатились звуки ритуальных причитаний.

- "Ну и как мы туда проберёмся?" - спросил Марк, изучая освещённый проём на вершине лестницы.

- "Самым очевидным способом," - отозвалась Джейм. - "Накинь пониже капюшон как правоверный почитатель и постарайся немного постенать."

Они бок о бок поднялись по ступенькам и присоединились к прихожанам внутри. Все они собрались во внешнем покое в ожидании вечерней церемонии и начинали настраивать себя на соответствующий плачущий лад. Сам верховный жрец Балдан ненадёжно взгромоздился на верхушку колонны неподалеку от двери во внутренние покои, его длинная серебряно-серая мантия ниспадала до самого пола, целиком закрывая собой весь постамент. Со стороны могло показаться, что это или очень высокий мужчина с очень маленькой головой, или же уличный актёр на ходулях. Сочетание его громкого, притворного горя с дикими взмахами руками каждые несколько минут, чтобы удержать равновесие, чрезвычайно оживляло собрание.

Джейм принялась прокладывать себе дорогу сквозь толпу, с Марком, давящим ей на пятки, стараясь сделать свою семифутовую махину как можно более незаметной. Она не появлялась в храме Горго с того самого эксперимента с водоводами, несколько дней тому назад, который, вероятно, и послужил спусковым крючком для нынешней мести Балдана. Она снова задумалась, почему он ждал столь долго и где только отыскал настолько безрассудно-смелого агента, чтобы отважился на грабёж дома её собственного бога, само существование которого он частенько столь неистово отрицал. По первому впечатлению, в этом не было никакого особого смысла, но когда это она имела дело со священником, что ему следовал? Каждый из них обладал своим собственным утончённо-извилистым узором мыслей, вдавленным в их разум настолько же глубоко, сколь русла рек врезаются в земную поверхность, гнетомые мощью несущихся по ним потоков. Даже деревенщина вроде Балдана должен был разделять это правило. Ну а что касается Иштара, то это был человек, настолько разъеденный той силой, что плескалась в его распоряжении, что едва ли хоть что-нибудь от его первоначальной натуры могло всё ещё уцелеть. И не было ничего удивительного в том, что его кодекс чести не походил на её собственный, или же в том, что у неё практически не нашлось никакой защиты против его хитрых уловок, заманивших её, в итоге, в это вражеское логово. Её задевали окружающие тела, в уши бились чужие голоса. Её тревога только усилилась, когда она добралась до внутренней двери, и внезапно вспомнила, с какой легкостью заметил её Балдан, когда она в прошлый раз посягнула на его гостеприимство.

Балдан внезапно перестал завывать. Джейм опрометчиво вскинула голову и столкнулась взглядом со жрецом, который согнулся на своей колонне и смотрел, похоже, прямо на неё. Коротышка взвизгнул и распрямился.

- "Богохульница, осквернительница храма!" - заревел он во весь голос, тыкая пальцем в худенькую, ненавистную фигурку. - "Хватайте её, хватайте её! В жертву её, в жертву великому Горго!"

К Джейм повернулось множество лиц, искажаясь от ярости. Вперёд протянулось множество рук. Вся масса набившихся в помещение людей, казалась, взметнулась над нею гребнем приливной волны, замершей в воздухе, перед тем как обрушиться вниз.

- "Милосердные Трое," - услышала она приглушённое бормотание Марка, а затем его боевой клич раторна грохнул ей практически в самое ухо.

Человеческая волна заледенела на месте. Балдан на своём пьедестале довольно прилично сымитировал неустойчивую статую. Дверь внутренних помещений распахнулась, и наружу высунулся кривозубый аколит, привлечённый неожиданным рёвом. Марк с приглушённым "прошу прощения," потянулся через голову Джейм, схватил парня за грудки мантии и метнул через плечо. В комнате тут же воцарился сущий бардак. Балдан с визгом полетел с колонны лицом вниз. Толпа разъяренных верующих с рёвом устремилась вперёд. Громадный кендар схватил свою напарницу за воротник и швырнул во внутреннюю комнату. А затем одним широким шагом перенёс себя через порог следом. Развернувшись, он наглухо захлопнул створку двери и уронил поперечный брус запора.

- "Ну," - сказала Джейм, поднимаясь с пола, - "вот мы и здесь."

Внутреннее святилище храма оставалось всё таким же, как она его запомнила -- высоким, тёмным и сырым, даже в это время засухи, из-за наполняемого вручную резервуара на крыше. Скамейки, бархатистые ото мха стены, громадное изображение Горго, на вид, пожалуй, ещё печальней обычного, и, балансирующий в его руках, над ложем старого пепла, свиток пергамента. Идеально, если не считать маленькой орды разъяренных прихожан, молотящих в дверь . . . или всё-таки нет? Что-то в длине свитка, в цвете бумаги . . .

- "Марк, погляди, не найдётся ли здесь какой другой выход. У меня такое чувство, что с этой затеей что-то очень и очень не так."

Пока большой стражник взялся медленно обходить комнату, Джейм вынула свиток из каменных рук и развернула его. - "Глаза, читающие, берегитесь," - принялась читать она вслух, с трудом продираясь сквозь значения рун. - "ЗАМРИ, ЯЗЫК . . ."

Джейм отскочила назад, с клацаньем стискивая зубы. Слова Потерянного и Забытого [Forgetting] прокатились волной сквозь её сознание, заливая мысли и память. Когда она снова посмотрела на свиток в своих руках, на этот раз с большой осторожностью, не читая слова, символы на нём стали просто-напросто линиями, их смертоносная сила оставалась запертой внутри. Она постояла так пару секунд, покусывая губу, а затем огляделась вокруг в поисках напарника. Его нигде не было видно.

- "Марк, ты где?"

Из-за статуи раздавалось скрипение и приглушённое ворчание.

- "Что ты там делаешь?"

- "Здесь сзади какой-то рычаг. Возможно, он управляет потайным выходом. Я думаю, я смогу . . ."

Внезапно раздался отрывистый треск, а затем глубокое бульканье. Джейм поспешно отскочила назад, когда стеклянные глаза идола вылетели из своих глазниц, выбитые наружу парой толстенных струй воды.

Из теней появился выглядящий сонным Марк. В руках он держал металлический стержень и со смущённым видом сконфуженно сказал, - "Я его сломал."

- "Забудь. Погляди сюда." - Она протянула ему пергамент. Он вцепился в него взглядом, явно пытаясь сосредоточиться. Подобно большинству кендар, доверяющих только своей памяти, он никогда в жизни не учился читать.

- "Это Свиток Закона?"

- "Едва ли, если только они не начали записывать их Речью Мастера на Высоком Руническом. Нет, это что-то другое, намного старее любой храмовой копии и намного более смертоноснее. Видишь, как символы, такие чёткие и ясные вначале, затем здесь, в середине, начинают расплываться? Писец, против своей воли, начал понимать слова, что выводило остриё его пера, и начал спешить к концу каждой руны. Всё больше скорость, всё меньше контроля, чернила брызжут, линии трясутся . . . а затем просто обрываются, на половине фразы, на середине слова. Ну?"

Она поглядела на Марка, который определённо совершенно забыл и о воде, что уже закручивалась вокруг их коленей, и о бешеном стуке в дверь, который перешёл в размеренные, сотрясающие кости удары какого-то самодельного тарана.

- "Скажи мне, что у меня фантазия уличного трубадура (баладапевца). Скажи мне, что анналы Кенцирата просто кишат подобными сказками. Скажи мне, что это не свиток Антробара, единственная, пусть и не полная, копия Книги в Бледном Переплёте. Ну, давай, скажи мне!"

Марк по-совиному захлопал глазами на свиток пергамента. - "Но как же он сюда попал?"

- "Да Бог его знает!" - Джейм уже начала терять с ним всякое терпение. Они здесь завязли в подлинном кризисе, а этот кивающий гигант, с лихо сползшей через глаз повязкой, похоже, всё ещё спал на ходу. - "Мы сможем выяснить это позже -- если, конечно, хотелось бы сказать -- вообще отсюда выберемся, но разве ты не понимаешь дилеммы, с которой мы столкнулись? Исключая саму Книгу, разве можно придумать более опасного документа, когда-либо попадавшего в руки Трёх Народов? Сотворение, охранение, разрушение -- эта штуковина ключ ко всякой заключённой в нас силе, доброй или злой, неважно. Сколько раз наши мудрейшие летописцы и величайшие лорды, исходя из самых лучшими побуждений, едва не губили нас всех, используя её? И кто же теперь хочет наложить на неё свои хищные лапы? Иштар! Да он же даже не может использовать с толком свою собственную силу. Марк, я просто не могу вручить ему это."

- "Это не Свиток Закона," - сказал Марк, начиная тихонько раскачиваться. - "Тебе и не надо."

- "Но я же сдурила, я поклялась вручить ему свиток -- любой свиток -- лежащий в руках идола. Я связана словом чести."

Марк яростно встряхнулся. - "Аааагх! Но послушай-ка: пока мы думали, что это Свиток Закона, свежеукраденный, ты имела полное право на его возвращение. А теперь -- сколько времени эта штука пропадала? Больше двух тысяч лет? -- даже для чего-то столь ценного, назначенный период риска должен был выйти столетия назад. Было ли это изначально собственностью Кенцирата или же нет, но по законам города свиток теперь принадлежит Балдану, и если ты его похитишь, моя клятва, как стражника, вынуждает привести тебя к Пяти . . ."

- ". . . которые с радостью скинут Висельника с трона и заменят на меня. Если ты вор, как они говорят, то не стоит слишком сильно привязываться к своей коже. О, ну что за ловушку подстроил мне этот жрец, и ведь без единого слова прямой лжи. Если я передам ему свиток, подумай о власти, что он заполучит; если погибну, то он, по крайней мере, насладится моей смертью; а если оставлю всё, как есть, то нарушу своё слово и позволю ему объявить меня ренегатом, на что, пожалуй, Отрава и рассчитывал, когда соглашался стать посланцем Иштара. Эта сговорившаяся парочка предложила мне на выбор безответственную дурость, бесчестье или смерть. Просто великолепно! Единственное утешение, что хуже быть уже не может."

В ту же секунду, примерно одновременно случились сразу три вещи: у статуи отвалилось всё лицо, давая дорогу могучему потоку воды, устремившемуся в уже полузатопленную комнату; кольца, в которых держался запирающий дверь брус, подались и ослабли, соскользнув вниз с одного края; а Марк внезапно уснул, стоя стоймя.

Джейм, подняв брови, оглядела комнату, а затем вернулась к свитку в руках. С одним осложнением ещё можно было управиться; два - катастрофа; три - просто нелепица; но четыре? Самое время сжечь манускрипт и утопиться, но здесь был Марк, который не заслуживал смерти в одиночестве, и уж тем более спя на ногах. Она потянулась вперёд и легонько постучала шатающегося гиганта по груди.

- "Лучше пригляди за дверью," - сказала она. - "Мне кажется, что у нас скоро появится компания."

- "Зауах . . . ох!" - сказал Марк, мигая на Джейм. Затем повернулся и побрёл через воду, которая уже поднялась почти до самой его талии, к противоположной стене. Пока Джейм забиралась в убежище на правой коленной чашечке статуи, большой кендар поставил засов обратно на место и снова забил гвозди крепежа колец навершием своей дубинки. А затем внезапно застыл, выглядя поражённым, крутанулся на месте и зашлёпал обратно через комнату.

- "Девочка!" - закричал он через рёв воды. - "Я нашёл выход! Ты не можешь украсть свиток, но я-то могу!"

Джейм уголком глаза заметила протянувшуюся к ней его руку. Она глубоко погрузилась в свои мысли и только краем уха расслышала, что сказал её компаньон. Она инстинктивно извернулась прочь от того, что в исполнении практически любого другого, кроме Марка, было бы угрожающим жестом. Камни идола под ней были скользкими от водяной пыли. Её поспешно-резкое движение сбросило её с её насеста, и она вместе со свитком полетела в бурлящую воду.

Марк выловил её обратно и поставил, яростно отплёвывающуюся, на ноги. Она смахнула с глаз истекающие водой пряди волос, встряхнулась, а затем застыла на месте.

- "Что ты сказал?"

Он неловко зашевелился на месте, вероятно пытаясь переступить с ноги на ногу, если бы только их не скрывало столько воды. - "Я же не буду красть у кенцира, верно," -сказал он, наполовину умоляющим тоном. - "И это не станет нарушением Закона, просто -- ээ -- слегка его обогнёт. В конце же концов, если бы это было бесчестным, ты бы не занималась этим все эти недели напролёт."

Ошеломлённый взгляд Джейм упал на промокший насквозь обрезок пергамента в её руке. При виде него, она задержала дыхание, а затем откинула голову и разразилась приступом смеха. Марк не сводил с неё глаз. Она вручила ему свиток. Полоски чернил загибались книзу, уходя в грязное нижнее поле. Не осталось ни единой разборчивой руны.

- "Видят Трое, милорд Иштар может и умный и коварный, но не всеведущий," - сказала она. - "Это единственный вариант решения, что он всё же не предвидел. Вот, держи эту чёртову штуку! На этот, и только этот, раз я позволю тебе украсть её для меня. А теперь, во имя всех имён Бога, давай-ка выбираться отсюда."

- "Уу, девочка . . . нам бы обойтись без резни, ладно? Я совсем не жажду крови всех этих людей."

- "До этого доводить и не придётся. Смотри сюда: где разводят огонь," - она указала на мокрые угли в сложенных чашечкой ладонях фигуры, - "там обычно и дым. А где есть дым, там полагается быть и какой-нибудь вентиляции." - Её палец прочертил линию от чаши жертвоприношений к потолку над ней, где среди непроглядных теней выделялся квадратик меньшего мрака, сквозь который судорожно мерцали глаза созвездия Лягушки.

Пока Джейм говорила, её руки не оставались без дела, вытаскивая маленькие кусочки металла из её широкого рукава и собирая их в знакомую форму крюка-кошки облочников. К его концу она прицепила верёвку, что носила обмотанной вокруг талии. С третьей попытки, крюк попал прямо в дырку и прочно зацепился за что-то на крыше.

Марк выбрался наружу первым, каким-то чудом умудрившись не уснуть на полпути к потолку, хотя и начал снова сонно кивать головой. Джейм, карабкаясь следом, слышала, как засов окончательно отвалился и дверь, наконец, поддалась. Крики паствы резко сменили тональность, когда на них обрушилась стена запруженной воды. Как же удачно, подумала Джейм, выбираясь на крышу, что они и так уже собирались в любом случае намокнуть.

С Балдана на сегодня достаточно. Теперь нужно было доставить Марка целым и невредимым домой и уладить дело с милордом Иштаром.

* * *

- "ДУРА, ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, ЧТО НАТВОРИЛА?"

Джейм заранее приготовилась к ярости жреца, но её кровожадная агрессивность заставила её с дрожью отступить на шаг назад.

- "Ключ к нашему общему будущему лежал в твоих руках, а ты от него отказалась. Сколько веков ты прибавила к нашей ссылке? Сколько эпох должно смениться, пока на нас наконец-то не обрушится ночь?"

- "Ночь? Ссылка?" - Она-то ждала, что его гнев обрушится на неё за лишение его (и, к сожалению, и всех Трёх Народов заодно) возможности сбежать из Ратиллиена в следующий пороговый мир, если здешние барьеры против Тёмного Порога всё-таки падут. Так почему же он смотрит назад, на уже потерянные миры?

При звуке её голоса старик стиснул челюсти, как будто внезапно осознав, что сказал лишнего. Затем сморщенные губы снова зашевелились. На этот раз уже не слова, а сырая, чистая энергия зашелестела вовнутрь из наружных коридоров, разрывая тело на части, блокируя мысли, замораживая движения. Она знала, что в этот раз он собирается довести это дело до её смерти.

- "ЗАМРИ, ЯЗЫК, ЧТО ГОВОРИТ . . . ИЗБРАННЫМ ОСТАВЛЕНЫ СКРЫТЫЕ ПУТИ."

Впоследствии, сидя рядом со спящим Марком на чердаке, Джейм ощупывала своё саднящее горло. О да, она и в самом деле это сказала, одна рука вскинута вверх, защищая лицо . . . или, возможно, в тщетной попытке запечатать фразу внутри. Но что же такое овладело ею, что заставило её вскинуть свою руку вверх, пальцы изогнуты, ногти выпущены, копируя жест скульптуры Регонерета, Того-Кто-Разрушает, что возвышалась над нею со жрецом? Безрассудная смелость и вызов, вероятно. Опасное дело, подражать жестам бога, но сегодня это того стоило, чтобы увидеть, как побелел Иштар. Он и слова не сказал против её отбытия.

Жур бродил по чердаку из стороны в сторону. Ей не требовалось никакой ментальной связи, чтобы понять, о чём же он думает, когда его слепые, лунно-опаловые глаза поворачивались к ней при очередном развороте: в холмы? Теперь? Теперь? Скоро, котик, скоро. Как и сказала Джейм Клеппетти, было ясно, что он быстро перерастал эту отнюдь не резиновую комнату и очень скоро его придётся перевести куда-нибудь ещё.

На коленях у Джейм развалился рюкзак. Он был там всё это время, а она всё пыталась его игнорировать, как будто надеясь, что он каким-то образом исчезнет, или же она придумает повод, чтобы вернуть его в его тайник, не раскрывая. Но никаких подходящих предлогов в её голову так и не пришло. Джейм со вздохом откинула клапан и вытащила наружу большой плоский свёрток.

Она осторожно его развернула, аккуратно складывая ткань, складка за складкой, и наружу, наконец, показалось то, что на первый взгляд казалось просто обычной старой книгой, примечательной только неожиданной теплотой её массивной белой обложки. Зафиксировав в памяти символы, что она надеялась найти, но отнюдь не их значение, Джейм открыла том. Первую страницу целиком покрывали странные иероглифы совершенно непонятной природы. Также как и вторую, третью, и четвёртую, вплоть до двадцать пятой; и каждая из них была написана на различных, одинаково незнакомых языках. Эта чёртова штука просто с ней играет.

- "А ну, прекрати!" - резко бросила Джейм, стуча по страницам костяшками пальцев.

Следующую страницу составляли Кенцирские Слова Власти. Среди них она сначала натолкнулась на второй набор рун, что искала, а затем, вернувшись назад, обнаружила первый, строчки которого прежде были всего лишь нечитаемой мешаниной линий. А когда она захлопнула том, то его оболочка была уже не тусклой кожей, а чем-то непонятным, покрытым тонким узором белёсого цвета, с маленькими белыми волосками и бледно-голубыми прожилками, бегущими под самой поверхностью.

Ну что ж. Теперь она не только знала, почему она была настолько уверена, что свиток в храме Горго был текстом Антробара и почему его разрушительная -- потенциально смертоносно опасная для её народа -- сила её не испугала, но и каким образом она умудрилась процитировать Иштару и тот раздел, что только что прочитала в свитке, и тот, что не успела.

Потому что оригинал был в её собственности.

В её голове на фоне воспоминаний о падающей воде снова зазвучал голос Марка. - "Как же это здесь оказалось?" - спрашивал он. - "Как?"

Тому было всего одно объяснение. Когда старший мир пал, отступник Мастер Норф забрал Книгу с собой в глубинные тени, посвятив её, как и самого себя и свою сестру-консорта Джеймсиль, служению Тёмному Порогу; и там она и пребывала с незапамятных времён, ставши не более чем легендой для основной массы кенциров, что сумели сбежать. И если теперь эта Книга оказалась в руках Джейм, то это могло значить только лишь то, что она сама вынесла её из мрака. Все эти потерянные годы, столь долго служившие для неё глубокой тайной, должны были быть потрачены на пребывание в доме Мастера, в Тёмном Пороге.

- "Ну?" - сказала она вслух. - "Ну и скажи мне, куда ещё они могли отправить тебя из середины Призрачных Земель -- на юг, в Ратиллиен, или же на север, через Барьер. Дура, ответ всё время маячил у тебя пред глазами, стоило только посмотреть."

Но она его не видела или, возможно, просто не хотела увидеть. Вероятно, именно там её и научили танцевать, драться, читать руны и только Трое ведают, чему ещё; и всё же, даже теперь, у неё не было об этом ни единого воспоминания. Как и о том, каким же образом она заполучила Книгу. Она явно была знакома с её содержанием, и, возможно, даже воспользовалась им, чтобы сбежать из Тёмного Порога, но едва она оказалась здесь, в Ратиллиене, как все воспоминания об этом также выцвели прочь . . . до этой самой ночи. И теперь, наконец-то, Книга в Бледном Переплёте возвращалась обратно в Кенцират, с её помощью, как это сказала вдова, ввиду отсутствия кого-то более здравомыслящего. А может, и нет. Подобные объекты власти, можно сказать, сами творили свою собственную судьбу. И ежели Книга вознамерилась её использовать, то это ещё вопрос, кто же кого же похитил из дома Мастера. Но, по крайней мере, одно было точно: Герридон из Норфов едва ли обрадовался, обнаружив пропажу Книги.

И не может ли он оказаться, по сути дела, настолько разгневанным, чтобы отправиться за нею следом?

. . . мертвы, все мертвы под сумеречным небом, внутри разрушенных стен: Анар, её отец, . . . демонические воины Марка скачущие в Восточный Кеншолд с севера, со свежей кровью на доспехах, будто недавно вышли из битвы, в поисках чего-то -- или кого-то . . .

- "Джейм!"

Она сильно вздрогнула. Огибая центральную колонну винтовой лестницы, в её поле зрения появилась голова Гилли.

- "Что с тобой такое? Ты что, их не слышишь? Тётя Клеппетти велит тебе поскорее спускаться вниз, пока они не начали ломать обстановку, или, клянусь всеми богами, она сломает тебя!"

Парень снова исчез, а она вскочила на ноги, впервые ясно расслышав устойчивый, ритмичный грохот внизу, не копыт по железным холмам, а пивных кружек по столешницам, отбивающих нетерпеливую дробь. Годом раньше, в такой же вечер, она дала обещание; и теперь они собрались посмотреть, как она его выполнит. Пускай мёртвые подождут, подумала она, поспешно возвращая Книгу в её потайное укрытие и сбрасывая с себя уличную одежду. Живые ждать не будут.

С первым ударом полуночи, когда Марк уже счастливо храпел на своём соломенном тюфяке, а далёкие храмы Тай-Тестигона возвещали наступление нового дня колокольным звоном, песнопениями и смехом, танцовщица аБ'Тирр спустилась по лестнице в зал и была встречена приветственным рёвом заждавшейся толпы.

Тубан, что уже начал подумывать о спешном отступлении в винный погреб, широко улыбнулся ей через комнату. Доверяй кенцирке, она всегда чтит своё слово.

Глава 10 Бал Мёртвых Богов

ГОЛОВА КРОЛИКА дёрнулась вверх, с губ свисают зелёные побеги. Джейм замерла на месте. Едва заметное движение за настороженными ушами добычи помогло ей опознать местоположение Жура, который прижался к земле за зарослями поздних маргариток. Им понадобилось более часа терпеливого подкрадывания, чтобы выйти на свои исходные позиции, и всё ради какого-то глупого кролика, который, похоже, даже не собирается подпускать их на расстояние броска. Он рванёт когти? Да, чёрт вас дери -- в сторону от них обоих.

Джейм вскочила на ноги. Кролик метнулся налево, но её дикий бросок заставил его извернуться и помчаться обратно к маргариткам. Жур тут же выскочил из центра кустов и почти выполнил прекрасный бросок, лишь едва разминувшись с добычей. Кролик снова развернулся и понёсся обратно, в направлении исходной позиции Джейм. Она завертелась на месте. А когда ринулась наперерез, то её нога врезалась во что-то в траве, и она полетела на землю, её кончики пальцев почти зацепили беленький хвостик, стрелой пронёсшийся мимо.

Она лежала ничком на земле, почти не в силах дышать от удара, когда Жур осторожно лизнул её в кончик левого уха. - "А тебе никогда не приходило в голову," - сказала она с досадой, перекатываясь на бок, чтобы поглядеть ему в морду, - "что однажды тебе, возможно, придётся обходиться без меня?"

Похоже, что нет.

Барс примирительно легонько чирикнул и распластался рядом с ней. Смягчившись, Джейм пробежалась ладонью вниз по его длинной спине, чувствуя, как переливаются мускулы под его роскошной шубой позднего лета, подкрашенной теперь золотистыми оттенками там, где успела стереться ненавистная коричневая краска. Жур с мурлыканьем потянулся и перекатился на спину практически Бувским движением, желая, чтобы ему почесали животик. Джейм со смехом перевернулась в сидячее положение и сделала ему такое одолжение. А затем потянулась назад через траву и нащупала то, за что зацепилась.

Это был чей-то шлем, ржавый до дыр, старинный. Они с Журом запинались за подобные остатки амуниции начиная с обеда, а однажды врезались в верхнюю половинку черепа, в которой угнездилось целое семейство песчаных (обыкновенных) ужей. Несмотря на все усилия мародеров-падальщиков, подобные штуковины по-прежнему оставались довольно типичным явлением здесь, на Поле Костей, где разыгралось последнее и самое жуткое сражение Тверрде-Металондрианской войны. Джейм ещё повезло не приземлиться на чей-нибудь меч или шипастую булаву, тихонько ржавеющую себе в дебрях травы. По её личному мнению, она уже достаточно поиспытывала удачу для одного дня. Они с барсом поднялись и направились на запад, в тени гор.

Время клонилось к вечеру последнего дня лета.

Минуло уже три ночи с тех пор, как они поднялись в холмы, сбегая от мучительной толчеи и духоты города. Ни единой капли дождя не упало там за всё это лето, чтобы прибить к земле пыль или же охладить мозги горожан. Здесь, впрочем, земля тоже была иссушённой, усохшие листья хрустели на ветвях; но трава здесь шелестела от порывистого ветра с Чёрноскалья, а вечера дарили прохладу. Они разбили базовый лагерь в небольшой пещерке на берегу Теннеты. Но, несмотря на всё растущее умение, их охотничья удача в холмах оставалась однообразно плачевной. Так что Джейм решила провести остаток времени к востоку от лагеря, желая проверить, не пойдёт ли там игра хоть чуточку веселее. Не пошла. Теперь ей нужно было отвести барса обратно в лагерь и вернуться в город, оставляя его одного в глуши.

Ей непросто далось это решение. Однако она слишком долго наблюдала за его беспокойным блужданием по чердаку, чтобы не понимать, что он нуждался во много большей свободе. Она будет его навещать, приносить еду, так часто, как только сможет, но будет намного лучше, если он всё же научится добывать её самостоятельно. Одного убийства, всего одного, может оказаться достаточно, чтобы направить его в нужное русло.

- "Ну, мы же справимся, что бы ни случилось, верно, котик?" - сказала она, опуская глаза на юного барса.

Его уши резко встали торчком, но не на звук её голоса. Она удивлённо остановилась, затем тоже прислушалась, отчаянно сожалея об исчезнувшей связи разумов, через которую могла бы услышать то же, что и он. В высокой траве пиликали сверчки, разок свистнул одинокий дрозд, а затем, откуда-то с юго-востока, донеслись звуки рогов, сигналящих заплутавшей охоте.

Здоровенный олень, казалась, просто прорвался сквозь гребень следующего холма, вся морда в пузырящейся пене, глаза горят безумием. Он оказался в ложбине прежде, чем успел их заметить. Джейм видела, как он скакнул в сторону, а затем пошатнулся, когда на его заднюю половину обрушился вес Жура. Игольчатые кончики рогов, острые раздвоенные копыта -- если барс ослабит хватку . . .

Она помчалась по склону следом за зверем. Её руки сомкнулись на его рогах и все трое -- девушка, барс и олень -- полетели кувырком. Боже, если только она приземлится на острия . . . крутясь в воздухе, Джейм увидела землю, а затем небо между стволами ветвистых рогов. Уже второй раз за час в неё молотом врезалась земля.

Что-то громко хрустнуло.

Долгую-долгую секунду она лежала ничком, боясь шевельнуться, а затем осознала, что олень тоже неподвижен. Неестественный разворот его головы всё ей объяснил.

Джейм с трудом выбралась из-под туши мёртвого зверя. Судя по ощущениям, к утру она должна была обзавестись парой внушительных синяков, но, похоже, сломать она ничего не успела. Жур припал к крупу оленя, выглядя пораженным самому себе и неуверенным, что же делать дальше. Затем он внезапно напрягся и начал рычать. Джейм быстро вскочила на ноги. Мгновением позже травяные заросли на гребне противоположного холма разделились на части, и вниз скользнула пара охотничьих леопардов, рыщущих в поисках своей добычи. Это были прекрасные звери, в до блеска расчёсанных шубках и мерцающих золотом ошейниках. И их не обрадовало известие, что кто-то ещё успел совершить их убийство.

Снова зазвучали рога, в этот раз уже ближе.

Джейм выхватила из ножен на сапоге нож, размышляя, будет ли от него хоть какая-то польза.

Кто-то взбирался по дальней стороне холма, натужно свистя и выкрикивая хриплые призывы. Затем он, наконец, появился на гребне, худой, изнурённого вида человечек, с двумя свёрнутыми кольцом поводками в одной руке и коротким хлыстом в другой.

- "Руки прочь от оленя, ты!" - яростно завопил он на Джейм. - "Это земли моего лорда и его добыча."

Все четверо в ложбине зарычали в ответ.

К дрессировщику кошек на вершине холма присоединился мужчина на высокой серой кобыле. - "Что такое?" - потребовал он, изучая сцену внизу. Ответ вышел долгим, экспрессивным, и, по всей видимости, возвращался к самому началу погони часы тому назад. А между тем, на возвышении появился ещё один всадник, затем ещё и ещё, пока вся лощина не оказалась в окружении. Джейм, всё ещё опасливо наблюдающая за кружащими вокруг неё леопардами, стала чувствовать себя всё более неуютно.

- "Ну ладно, ладно," - внезапно сказал первый всадник, обрезая на полуслове тираду кошатника. - "Я допускаю, что это не твоя вина . . . в этот раз. Эй, ты, внизу, охота твоя. Не будешь ли так любезна, уделить моим котикам чашечку крови? А то они без этого никогда не успокоятся."

- "Милорд," - быстренько сообразила Джейм, - "Позвольте мне преподнести вам всего оленя целиком. Я понятия не имела, что мы посягаем на чью-то собственность."

- "О! Как это любезно с твоей стороны," - сказал всадник. По его тону, легкому и в тоже время язвительному, было невозможно сказать, исходит ли он сарказмом или же нет. - "Подобная щедрость заслуживает вознаграждения. Ступай-ка в мой лагерь и раздели со мною кубок вина." - Не дожидаясь ответа, он развернулся и поскакал прочь.

Джейм видела, что его люди не имеют не малейшего намерения позволять ей отклонить это предложение. Она поправила кепку, сбившуюся при падении, сняла свои перчатки и собрала столько оленьей крови в сложенные горстью ладони, сколько смогла удержать. Жур вылакал её до капли, его шершавый язык дочиста выскреб ей пальцы, пока угрюмый кошатник молча вознаграждал своих подопечных поблизости. Затем один из наездников нетерпеливо протянул ей руку, подбросил в седло, и они все галопом последовали за человеком на серой кобыле.

Лагерь был маленьким, но хорошо охраняемым, ибо кровная вражда и междоусобные распри испокон веков были основными национальными традициями Тверрди. В последние годы в насилии наблюдались некоторые перерывы, большей частью стараниями нового Архигона [Archiem], Аррибека сен Тензи, но в этих холмовых кантонах подобные вопросы никогда не затихали надолго.

Сидя на низеньком табурете в палатке своего хозяина, Джейм наблюдала за тем, так тот неустанно расхаживает по комнате, рассуждая о разнообразных представленных в ней охотничьих трофеях, и раздумывала, кто же он такой. Из его одежды, отличного качества, но порядком заплатанной, она заключила, что он, вероятно, обнищавший глава местный правящей семьи. Его проницательные косые взгляды начинали внушать ей настоящую тревогу. Её определённо пригласили сюда -- нет, приказали явиться -- вовсе не ради того, чтобы всего лишь прочитать монолог об особенностях местной охоты. Стражники у дверей забрали её нож. Она опустила руку на голову Жура, когда тот прислонился к её коленям, извлекая уверенность из самого его присутствия.

Внезапно охотник развернулся лицом к ней. - "Довольно," - резко бросил он. - "Признавайся! Это ведь связь, не так ли?"

Джейм потрясённо на него уставилась.

- "Неважно, куда я иду или на что показываю, но если ты следишь за мной глазами, то точно также делает и кот, хотя всякому дураку ясно, что он слеп как кирпич."

- "Ну, будь я прокляла," - Джейм в изумлении поглядела на барса. - "Уж не хочешь ли ты мне сказать, ах ты маленький чертёнок, что всё это время . . . . Не удивительно, что все наши охоты всё время заканчивались, едва я спотыкалась и падала! Ты же не можешь гнаться за тем, что я не могу видеть."

- "Односторонняя, да?" - сказал незнакомец, наконец-то взгромождаясь на табуретку напротив. - "Это может измениться. Я слышал, что окончательное формирование подобных связей может занять целые годы, хотя порой достаточно и нескольких секунд. Честно говоря, я с завистью думаю о ваших с ним ощущениях, но одна вещь всё-таки не дает мне покоя. Зачем кто-то станет мазать Королевского Золотого этим мерзким оттенком коричневого? Можно даже подумать," - его голос упал до, практически, мурлыканья, - "что ты получила эту ценнейшую зверюшку не совсем легальным путём."

Джейм сглотнула, вспоминая своё обещание человеку в кошатнике. - "Я боюсь, что не могу всего объяснить, но я не крала этого котёнка," - сказала она осторожно. - "Даю своё слово."

- "А если я его не приму?"

- "Тогда мне придётся защищать свою честь своей жизнью . . . . хотя, как мне кажется, вы не сочтёте это действительно необходимым."

- "Ну, разумеется," - сказал он сухо. - "Какая ещё раса настолько известна в Ратиллиене за проявление определённой -- э -- негибкости в вопросах чести, и, кроме того, единственная, что может создавать связи разумов. Проверка и двойная проверка. Ну а теперь, когда мы удостоверились в твоей правдивости, расскажи-ка мне, как идут дела в Тай-Тестигоне, кенцир."

Это был совершенно необъятный запрос, но Джейм старалась, как могла, думая о том, что свежие новости, верно, очень ценны здесь, в холмах. Со временем, её краткая сводка перешла на дела Пяти. Здесь, в отличие от всего остального, он засыпал её острыми вопросами, по большей части о своём земляке, Харре, Тане сен Тенко.

- "Можешь ли ты сказать," - спросил он внезапно, - "что этот человек честен?"

Джейм заколебалась. Судя по тому, что она знала, её хозяин вполне мог оказаться и родственником самого Харра, и Марплета сен Тенко. - "Ну, ходят всякие слухи," - сказала она осторожно, - "Однако я не знаю, насколько они доказуемы, даже в том, что касается стычки Тверрди с Рес-аБ'Тирром."

- "А-а, я кое-что слышал об этой истории," - заметил лорд, и добавил, обидчиво, - "не делай такого удивлённого лица: некоторые новости всё же просачиваются в эту глухомань, особенно, когда касаются наших собственных людей. Судя по слухам, имеет место необъявленная торговая война. Побили мальчишку, ослепили слугу, как я понял; заодно повредили собственность Тверрдыни -- пару-тройку бочек вина нашпиговали солью, разнесли груду кирпичей, ну, и в том же духе."

- "Кирпичей?"

А, это должно быть, когда Нигген уронил ту балку. Джейм подробно описала хозяину этот инцидент, как и события, что послужили причиной взбучки Ниггена и увечий Бортиса. Хотя и не смогла предложить никакого объяснения испорченному вину, которое было всего лишь последним, относительно недавним эпизодом в целой серии мелкого вандализма в конкурирующем трактире. В связи с этим, она могла только настаивать на невиновности Рес-аБ'Тирра.

- "И Харр сен Тенко -- если верить слухам -- позволил всему этому случиться? Почему?"

- "Вы не знали милорд? Владелец Тверрдыни - его зять."

- "А!," - сказал собеседник и мгновенно сменил тему.

Вскоре после того, интервью окончилось. Джейм приняла в подарок несколько ломтей оленины и отбыла вместе с Журом в их собственный лагерь на западе. Был уже ранний вечер, когда они, наконец-то, добрались до места. Джейм оставила большую часть мяса в пещере и потихоньку ускользнула прочь, оставляя Жура наслаждаться своим пиршеством. Она старалась не думать о том, как отреагирует барс, когда обнаружит, что она ушла.

* * *

Тай-Тестигон погрузился в состояние приглушённой суеты. Спешно завершались последние покупки, детей звали домой с улиц, а домашних животных запирали за дверьми. Многие дома уже демонстрировали поздним прохожим свои запечатанные фасады, не выдавая ни единого лучика света во всё сгущающийся полумрак. Безмолвие всё нарастало, потихоньку струясь по узким извилистым улочкам к центральным улицам города. Лето закончилось. Канун Осени, этот добрый и частенько игнорируемый фестиваль, погружался в тень самой тёмной ночи года. Скоро, скоро начнётся Пир Мёртвых Богов.

Джейм обнаружила Цуката и Далли ждущими её в таверне. Пока персонал гостиницы метался вокруг них во все стороны, готовясь к нашествию орды постоянных посетителей, традиционно проводящих эту ночь в Рес-аБ'Тирре, она рассказала им о своих приключениях в холмах.

- "Милорд Харр в последнее время, похоже, все время на виду," - сказал Далли, когда она закончила. - "Я только гадаю, почему это твой ободранный дворянчик так сильно им интересовался."

- "Политика," - сказала Китра, сметая прямо на них мусор со стола, вооружившись мокрой губкой, и подоспев как раз вовремя, чтобы расслышать последнее замечание. - "Вверх стаканы, вы все. В горной стране всякий знает, что если этот жалкий типчик Харр сможет купить себе достаточно поддержки, то вполне может составить серьёзную угрозу для нынешнего Архигона. Да, мадам . . . иду!"

- "Так значит, он будет охотиться за деньгами," - сказал Далли задумчиво, когда служанка метнулась прочь. - "В данный момент он имеет доступ к городской казне, но это закончится, как только выйдет срок его назначения."

- "А может он успеть нагрести достаточно до своего ухода, чтобы провернуть это дело?" - спросила Джейм.

- "Я думаю, что он возьмёт всё, до чего только сможет дотянуться без угрозы быть пойманным за руку, и, однако же, парочка покровителей ему тоже совсем не повредит. Да, похоже на то, что он вовсю делает инвестиции в будущее, пока ещё может," - продолжал Далли. - "Или, по крайней мере, все так порешили после того, как он зацепил Свято-Слада, пытаясь добиться казни сына Госпожи Серебряной. И я не думаю, что кто-то сумеет предсказать, как она проголосует теперь, когда Сирдан сумел добиться только лишь изгнания, но не полного оправдания парня."

- "А когда Мендалис победит на выборах и отплатит Харру из казны Гильдии в семикратном размере," - внезапно вставил Цукат, с необычной для него агрессивностью, - "что тогда случится с Дедушкой?"

Джейм с Далли переглянулись между собой и вздрогнули. Они заигрались в политическую угадайку, как и сотни, и тысячи других в прошлом, и на самом деле на мгновение забыли, насколько личным было их собственное участие.

- "Ну, тогда он сможет, наконец-то, выйти в отставку и провести остаток жизни в мире и покое," - добродушно сказал Далли. - "В конце концов, он же старый человек. Сирданат должен быть для него просто жутким напряжением, как бы сильно он за него ни цеплялся."

- "А ты и в самом деле думаешь, что он будет это делать -- жить, я имею в виду? Все говорят, что подобное теперь у Гильдии не в ходу -- всё это насилие, заказные убийства, коварные козни -- что мы теперь цивилизованнее, чем прежде. Но, ни тебя, ни твоего брата не было здесь во времена прошлых выборов. Спроси о них семью Мастера Дубяка -- точнее, то, что от неё осталось."

- "Цук, дорогой!" - запротестовал Далли. - "Прошу прощения, но даже если эта порча теневого вора и была правдой, то это было во времена победы твоего дедушки. А когда его место займёт Мендалис, то всё пойдёт совсем по-другому." - Что-то в лице Цуката заставило его умолкнуть в сильном смущении. Всего его идеализма никогда бы не хватило, чтобы совладать с теми вещами, что успел повидать этот мальчик, выросший в самом сердце Дворца Воровской Гильдии. - "В любом случае," - сказал он скорее отчаянно, пытаясь вернуть им лёгкость духа, - "что бы ни случилось, я не думаю, что ты окончишь свои дни, бултыхаясь в Поющей -- по крайней мере, не без парочки уроков плавания."

- "И ты, пожалуй, вполне их сможешь мне дать," - сказал Цукат печально. - "Но если твой брат проиграет, то я едва ли смогу оказать тебе ответную любезность. У меня нет никакого влияния во Дворце или Гильдии, чтобы помочь своим друзьям, семье или даже самому себе. И я ничего не смогу здесь поделать . . . ничего."

- "Ну, я совершенно уверен, что до подобного не дойдёт," - сказал Далли несчастным тоном, смущённый горестью Цуката. - "Менди выиграет выборы, с Серебряной или же нет, и всё будет в порядке. Вот увидишь. А между тем, уже поздно. Пошли, Цук; я провожу тебя до Дворца ."

- "Нет . . . иди, Далли, пожалуйста. Мне нужно минутку потолковать с Джейм."

- "О. Ну тогда ладно, всем спокойной ночи -- и да пребудет с вами благословение Далиссара." - И он ушёл.

- "Ты не против разговора на ходу?" - спросила Джейм Цуката. - "У меня одно дело на другом конце города."

- "Этой ночью? Разве это разумно?"

- "Нет, но когда это меня останавливал здравый смысл?"

Он рассмеялся, и они вместе вышли в ночь.

Их парочка шагала в полном молчании почти до самой Поющей, отзвуки шагов гулко звенели по пустынным улицам. Хотя до официального начала Пира Мёртвых Богов оставалось ещё не меньше двух часов, лишь немногие жители были готовы даже к минимальному риску быть застигнутыми им на улицах. Должно быть, именно в это же время, ровно год тому назад, Джейм впервые приковыляла в город.

Цукат внезапно прочистил горло, заставив её вздрогнуть. - "Экспедиция к Тай-Тану отправляется через две недели," - сказал он. - "Мастер Насмешник предложил мне отправиться вместе с ним."

- "Великолепно! Ты уже сказал дедушке?"

- "Я пытался. Он не слушает. Джейм . . . Я-я думаю, мне стоит пойти."

Джейм на мгновение сбилась с шага, затем пошла дальше, не говоря ни слова. Он же не кенцир. Его же не учили, сколь непростительно покидать своего лорда в минуту опасности. В то же время, предположим, он останется и случится самое худшее, что он сможет с этим поделать? Как он сам же и сказал, ничего. Она слышала немало историй о насилии, сверхъестественном и обычном, что следовало за большинством Советов Гильдии, когда неудачника больше уже не защищал закон Гильдии. Она впервые ясно осознала возможность того, что если оба её приятеля останутся в Тай-Тестигоне на время выборов, то, по крайней мере, один из них вполне может погибнуть.

Они были уже у самой Поющей. Цукат беспокойно задёргался, бросая на неё косые взгляды, и Джейм внезапно осознала, с сильной тревогой, что, что бы она дальше ни сказала, то это, похоже, будет иметь для него решающее значение.

И как же ей, кенцирке, во имя всех имён Бога, полагается решить подобную дилемму? Среди её народа, сходный вопрос просто-напросто никогда бы не возник. Подобная гибкость мышления практически покинула Кенцират с отбытием аррин-кенов, которым и полагалось распутывать подобные моральные головоломки. Да, и подумай обо всём этом разорительном хаосе, что воцарился в последние два тысячелетия в жизнях тех, кто, подобно Отраве, испытывал недостаток в её собственном сомнительном таланте изыскивать лазейки в Законе. И что теперь просит этот мальчик, если не способ увязать свой собственный кодекс чести с инстинктом самосохранения, как старается сделать и она сама? И это не просто способ бегства от смерти, который они оба искали, а образ будущей жизни; её, каким-то образом, среди её собственного народа, его - в выбранной себе работе. Чем окончиться её собственный поиск, она не имела не малейшего понятия, но что касается его . . .

Цукат испуганно вздрогнул, когда она внезапно повернулась к нему и сказала, с горячностью, что удивила её самою, - "Иди! И больше не думай ни о своём дедушке, ни о Гильдии, ни о Тай-Тестигоне. Я беру на себя всю ответственность за все возможные последствия. Просто уходи отсюда, пока можешь -- и будь счастлив."

Парой минут спустя, Джейм наблюдала, как паренёк живо шагает прочь, спеша домой, и размышляла про себя, что же такое овладело ею, что заставило её сказать такие слова. Брать на себя ответственность за то, что ещё даже не случилось, было так же разумно, как соглашаться нести в себе незнакомую душу, и всё же она чувствовала, что поступила правильно. Он будет в полном порядке, этот мальчишка, если только его прошлое оставит его в покое. Она позавидовала его новому будущему и задумалась, удастся ли ей хоть когда-нибудь узнать, как он с ним поступил.

А между тем, сумерки всё сгущались. Она бросила последний взгляд на удаляющуюся спину Цуката, с удовлетворением отмечая летящую легкость его широкой походки, которой не было прежде, а затем развернулась и пересекла Поющую, догоняя свою собственную судьбу, что ожидала её в Храмовом Округе.

* * *

ВСКОРЕ ПОСЛЕ того отчасти лихорадочного вечера в доме скорбящего бога, Джейм порешила, что будет только честным рассказать Марку о том, почему же верховный жрец Горго столь яростно жаждал видеть их обоих мёртвыми. Это был первый раз, когда она заговорила с большим кендаром о своих опытах или сомнениях, и её несколько задело то, что он выслушал её отчёты о них настолько бесстрастно.

- "Неужели ты не понимаешь," - сказала она, наконец, с раздражением, - "что если я не ошибаюсь в том, что вера формирует в этом городе реальность, то это может оказаться верным и для нашего собственного бога? Верим ли мы в него, потому что он существует, или же он существует, потому что мы в него верим; и что насчёт всех остальных божеств? Даже если хотя бы один из них окажется истинным, то тогда весь наш священный ужастик - сплошное мошенничество, а мы, как кенциры, не можем поклоняться лжи. Как же ты можешь оставаться настолько спокойным, когда само основание всей нашей культуры может в любую минуту рассыпаться у нас под ногами? Неужели за все эти проведенные здесь месяцы, твоя вера ни разу не пошатнулась?"

Марк поразмыслил над этим минутку, затем медленно ответил, - "Нет, не скажу, что испытывал нечто-то подобное. Впрочем, я никогда не считал, что у нас, кенцир, есть в этом деле какой-то особенный выбор, по крайней мере, с тех пор, как Трёхликий крепко взял нас за волосы. Хотя один аколит сказал мне однажды, что некоторые люди способны сами решать, во что им верить или же нет. Свобода воли, так он сказал, и заметил, что с нею вера даже крепче, чем без неё, хотя я и не совсем понимаю отчего. Но ты-то умная; ты cможешь понять."

- "Умная!"

Шагая по безмолвным улицам, Джейм припомнила свой отрывистый, лающий смех и поморщилась. Тем днём она отправилась в Нижний Город, чтобы повидать Танисшент и бывшая танцовщица спряталась от неё под покрывалами, рыдая навзрыд.

- "Да будь я хотя бы наполовину настолько же разумной, как ты говоришь, стала бы я действовать так же, как сейчас? Есть ли хоть что-нибудь, что я сделала с момента прибытия, что не привело бы к губительным последствиям? Марк, несмотря на всё проведённое нами вместе время, ты меня совершенно не знаешь. Ты даже не знаешь, как меня зовут."

Он недоумённо на неё поглядел. - "А разве не Джейм, сокращение от Джеймс?"

- "Нет. От Джеймсиль."

- "О." - У него на мгновение сделался такой вид, будто он съел что-то подозрительной природы и не совсем уверен в том, что его организм с этим согласится. - "О!" - сказал он снова, хмуря брови. - "Как же твои крёстные могли до такого додуматься? Лучше уж просто и без затей проклясть ребёнка, чем давать ему такое имя!"

- "Судя по тому, что я знаю, они вполне могли сделать и это," - хмуро отозвалась Джейм, начиная стыдиться на себя за то, что так на него набросилась. - "И всё же, в этом есть какая-то исключительность, быть первой носящей это имя со времён Джеймсиль из Норфов, что стала изменницей вслед за Мастером порядка трёх тысячелетий назад."

- "Силок Душ, Плетущая Мечты, Око Бури . . ." - он задумчиво перечислял эпитеты, загибая пальцы. - "Яд Жрецов. Это имя само по себе предзнаменование. Служители Бога, любого бога, будут приносить тебе одни лишь проблемы, а ты - им. На твоём месте, я бы старался держаться от них как только возможно подальше, особенно от таких, как Балдан. Он чересчур уязвимый."

И она пообещала постараться.

* * *

ЭТО БЫЛО много недель тому назад. А теперь она снова оказалась в Храмовом Округе, готовясь к новому рейду на дом Горго. Отчасти успокоенная нежеланием Марка предаваться панике, она сдалась в своих попытках изучения бога Балдана; но вопрос Свитка Антробара продолжал её преследовать. И если и можно было относительно правдоподобно заявить, что копии Книги, как и самому оригиналу, по каким-то туманным причинам просто предначертано было оказаться в её руках, то это никоим образом не объясняло механизм этого дела. Как же, во имя всех миров, этот давно потерянный манускрипт оказался в итоге в храме Горго? Это и было тем вопросом, что притащил её обратно теперь, в ту единственную ночь в году, когда она, как она полагала, могла рассчитывать на минимальное вмешательство со стороны богов или их жрецов.

Однако же, Округ оказался не таким уж спокойным, как она того ожидала. Воздух наполняло бормотание, исходящее, казалось, отовсюду и одновременно ниоткуда; низкое, невнятное, настойчивое. Быстрые шаги за спиной заставили её вздрогнуть. Человек поспешно проскользнул мимо и торопливо юркнул в дверь скромного храма прямо по курсу, позволяя внутреннему звуку на доли секунды выкатиться наружу, пока портал не захлопнулся. Правоверные продолжали нести свои ночные бдения, молясь за сохранность людей и богов в равной степени, пока за воротами рыскали мёртвые.

Джейм ничего такого не ожидала. Год назад, она вошла в Храмовый Округ поздней ночью и решила, похоже, ошибочно, что он совершенно пустынен. В этот раз она была избавлена от той лихорадочной силы, что очень скоро запульсирует по этим улицам, но будет ли её мероприятие успешным перед лицом такой сильной скрытой активности?

Как бы то ни было, вот и храм Горго. Джейм проверила дверь и обнаружила её незапертой. Петли протестующе завизжали. Она застыла на месте, прислушиваясь. Из тусклого полумрака внутри тянуло по лицу холодящим воздухом, не несущим с собой не единого отзвука. Неужели никто не пришёл на дежурство этой долгой ночью? Внешние покои стояли пустыми. Она пересекла их и прислушалась у внутренней двери. Ничего. Она осторожно надавила, создавая узкую щёлку, и проскользнула через неё во внутреннее святилище.

Внутри было всё так же прохладно и сумрачно, как она и помнила, но ощущение лесистой пещеры пропало. На камнях хрустел мох, а стены все высохли. Ровные ряды скамеек покрывала тонкая патина пыли. Ей никогда раньше не приходило на ум, к каким последствиям может привести осушение храмового резервуара.

В дальнем конце комнаты маячила статуя Горго, чьи плечи горбились под гнётом нависающей над ним темноты. Чья-то заботливая, но неуклюжая рука скрепила извёсткой разбитое лицо. Создавалось устойчивое впечатление, что если бы тут оставалось хотя бы немного воды, кривобокий рот пускал бы слюни. Джейм тихонько приблизилась, притянутая видом чего-то в руках идола. Это оказался ещё один свиток. Удивляясь, во что же, во имя всех богов, она влетела в этот раз, она осторожно его подняла и развернула. Писано было на обычном Кессике, содержимое - одинокий столбец никак не связанных меж собой предметов. Это определённо был чей-то список покупок.

Она всё ещё удивлённо сверлила его взглядом, когда дверь святилища распахнулась. На пороке стоял Балдан.

* * *

ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ сидел в своих покоях над наружной комнатой, штопая свою лучшую тунику. Его аколит должен был справиться с этим ещё до полудня, но его определённо слишком сильно нервировало приближение Бала, чтобы он мог толком управляться с иглой, так что Балдан отослал его домой. В любом случае, судя по всему, здесь едва ли найдётся достаточно работы, чтобы оправдать его присутствие сегодня вечером. По правде сказать, её не было уже последние несколько недель. Очень скоро отец паренька, вероятно, потребует от него расторгнуть контракт сына. Ну, и пускай он проваливает, пускай все проваливают . . . нет, нет, он не это имел в виду. Что такое священник без паствы -- и кто последует за ним теперь, с учётом его личного демона, этой тонкой ивы-девчонки (или это был мальчишка?), чертёнком выскакивающей из табакерки каждые несколько дней, чтобы сеять хаос? Дорогой Повелитель Слез, ну что же он такого натворил, чтобы заслужить такую судьбу? Это было то самое, что напророчила ему Читающая по Костям в тот самый проклятый день, когда сероглазый бесёнок впервые появился в его жизни; но даже Читающая не имела возможности предвидеть, чем всё это кончится. Придёт ли кто-нибудь из верных этой ночью? Они просто обязаны явиться. Он не был уверен, что его бог сможет пережить Пир без их помощи.

Что это? Скрипучие петли главной двери. Кто-то в итоге всё же пришёл.

Балдан поспешно перекусил нитку и натянул тунику, затем шейный воротничок, стихарь с расшитыми обшлагами (милосердный боже, когда же сумеет натянуть эту штуковину нужной стороной наружу с первой попытки), орарь, шерстяную ризу с её приподнятыми плечами и обширной колонией моли, похожей на прерывистый нимб, ну и наконец, целую коллекцию перстней, цепей и бренчавших амулетов, в которую каждый из его жреческих предков сделал свой вклад. А теперь, живо, что ещё? Ах да, венец. Он рывком нацепил корону на голову, а затем ринулся вниз по лестнице, распахнул внутреннюю дверь -- и обнаружил свою немезиду стоящей у алтаря.

На мгновение, изумление заставило Балдана замереть на месте, а затем растущая ярость разрушила транс. Он схватил высоченный канделябр, стоящий у двери, игнорируя перестук свечей, не меньше половины которых полетело на пол, и сказал, - "Вот ты и попалась, вороватая богохульница."

- "Почему ты всё время так меня называешь?"

Голос был тихим, даже вежливым. Балдан снова замер, мигая. Это было его личным проклятьем, его полная неспособность игнорировать любой вопрос.

- "Потому что ты и весь твой род исповедуете Анти-Божественную Ересь."

- "И что это такое?"

- " 'Вера в то, что все те сущности, что мы почитаем божественными, на деле не более чем тени некой высшей силы, которая их даже не замечает,' "- услышал он свои собственные слова, автоматически цитируя катехизис Нового Пантеона.

- "Как ты можешь знать, что эта вера ложна?"

- "Потому что боги существуют."

- "Докажи."

Жрец безмолвно уставился на неё. Затем почти судорожным жестом отбросил в сторону канделябр и пронзительно выкрикнул, - "Ну хорошо, я докажу!"

Требовались некоторые приготовления, и Балдан поспешно взялся за дело, стараясь не думать о том, сколь редким и опасным было то, что он собирался попробовать. Так значит, его конгрегация решила не появляться здесь именно этой ночью, кто бы мог подумать, а эта ловкая искусительница заняла её место, разве не так? Ну, он им покажет, он им всем покажет . . . но милосердный боже, сколько же прошло времени с тех пор, как этот ритуал в последний раз исполнялся? По меньшей мере, во дни Иерарха Билгора [Bilgore], не позже. Он оттащил скамейки в сторону, слишком погруженный в свои мысли, чтобы заметить, что ему помогает ещё одна пара рук. Пространство перед идолом теперь стало свободным, а по обе стороны на треногах возвышались два таза воды. Балдан бросил на маленькую площадку последний, отчаянный взгляд, затем опустился на колени, сделал глубокий вдох и начал декламировать напевать.

Поначалу, ничего не происходило. Монотонный голос мчался вперёд, всё больше набирая скорость, как будто принадлежал читающему по памяти ребёнку, который торопился к финалу, потому что боялся позабыть все слова. А потом, мало-помалу, воздух над правым тазом, а затем и над левым, начал, казалось, сгущаться, формируя лёгкую дымку. Жгуты тумана потянулись наружу с обеих сторон, направляясь друг к другу. Они встретились на площадке перед идолом и слились в медлительный, туманный вихрь. Его очертания начали потихоньку приобретать определённую форму. Она, похоже, лихорадочно двигалась, и всё больше тумана закручивалось вокруг её невнятных жестов. Балдан продолжал напевать, глаза закрыты, по пухлому лицу струится пот. Один раз он запнулся и стоящая перед ним призракаподобная штуковина, казалось, содрогнулась. Затем он закончил, совершенно внезапно, на подъёме ноты, как будто и сам до последней секунды не подозревал, что конец был столь близок. Потом, осторожно, жрец открыл глаза.

Фигура, съежившаяся перед ним у ног громадного идола, была примерно его собственного размера и точно такая же бледная. Изощренное одеяние и многочисленные нашейные цепочки наполовину пригнули её к земле. Перепончатые пальцы, верхние суставы которых украшали многочисленные кольца, беспомощно тыкались в гигантскую корону, что соскользнула вниз на один из выпуклых, бугристых глаз и определённо там застряла. Широкий, роняющий капли слюны, рот был распахнут . . .

- "Нет!" - услышал Балдан свой собственный вскрик. - "Нет, нет, нет!"

Горго с болью поглядел на своего собственного жреца, издал тоненький и писклявый скорбный возглас, опустился на пол и растаял в воздухе.

Балдан и не понял, что потерял сознание, пока вода из одного из тазов не ударила ему в лицо. Он дико хлестнул по метнувшей воду руке, по лицу за нею, пустив себе кровь одним из своих многочисленных массивных перстней. Затем его запястья поймали и, с усилием, пришпилили к полу. Его ярость исчезла так столь же внезапно, как и успела родиться.

- "Я его убил," - сказал он в прострации, глядя вверх, в эти странные, серебряно-серые глаза. - "Я убил своего собственного бога."

- "Нет . . . мы убили. Но не думай об этом сейчас. Тебе нужно выпить, и я собираюсь тебе это устроить. Идём."

* * *

РЯДОМ С ХРАМОВЫМ Округом находилась гостиница, которая, подобно Рес-аБ'Тирру, оставалась открытой, по крайней мере, до полуночи Кануна Осени. Парой минут спустя Джейм устроила своего подопечного в отдельном кабинете с двумя бокалами неразбавленного вина уже в нём и третьим - в ожидании у локтя.

Едва маленький жрец оправился от своего потрясения, как принялся говорить -- поспешно, без всяких пауз, как будто страшась тишины. Джейм очень скоро поняла, что он вовсе не такой уж простофиля, каковым она всегда его почитала. По сути дела, в этой круглой, лысой голове скрывался недюжинный разум; но годы рабского подчинения во многом нелепым ритуалам своего бога приучили его к мысли, что единственное доступное ему достоинство лежит в одном лишь бездумном послушании. Теперь же казалось, что все эти усилия и осознанное самоотречение были потрачены в пустую.

- "Я подвёл, подвёл их всех, своего бога, своих предков, самого себя," - сказал он, а затем заставил Джейм подскочить от внезапного крика, - "Ну и пускай проваливают, пускай все проваливают!"

- "Тихо!" - прошипел трактирщик, просовывая голову через занавески. - "Или ты хочешь призвать сюда каждого мёртвого бога со всего города?"

- "Нет, только одного из них," - сказал жрец.

Заметив, что часовая свеча на столе почти догорела до двенадцатого кольца, Джейм быстренько расплатилась по счёту. При выходе из дверей Балдан попытался вырваться прочь. Он жаждал отправиться в городские закоулки на поиски Горго. В конце концов, она сумела водворить жреца обратно в его храм и силой уложить в постель. Он захрапел едва ли не прежде, чем она успела отвернуться.

Передняя дверь с треском захлопнулась у неё за спиной, защёлкнувшись на щеколду, и теперь она стояла на вершине лесенки, легонько дрожа и вглядываясь в никуда. Где-то высоко в ночи, над архитектурным сплетением Округа, отбивал удары колокол, его одинокие, глубокие ноты эхом разносились по небесным коридорам, опускаясь к земле. Затем к нему присоединился ещё один, где-то в глубине города, затем ещё и ещё, пока все они не зазвучали в полный голос. Камни внизу сотрясались от их слитного гула. Затем ведущий колокол затих, его текучий перезвон, наконец, улетучился, а потом его примеру, каждый в свою очередь, последовали остальные. Наконец, остался один лишь дискант, его серебряные ноты дрожали во мраке, спотыкаясь и затихая, растворяясь в дали.

Бал Мёртвых Богов начался.

Джейм покинула Храмовый Округ и взобралась на крыши. В горных проходах на западе рокотал сухой гром, сияние молний озаряло края рваных облаков тусклым серебром, когда те стремительно переваливали через пики. Ветер охотился, где пожелает. Внизу, по улицам бродили неясные формы, порой замирая на месте, чтобы тихонько поскрестись в чью-нибудь дверь или же ощупать замочную скважину, шепча что-то сухими, изгрызенными червями голосами мёртвых. Могильные огоньки призрачными вереницами мерцали на перекрестках, на стропилах зданий. Вверх поднимались клочья песен и тоскливых причитаний, мешаясь с рёвом ветра.

Джейм продолжала свой путь. Облочники в своих укрытиях, которые видели, как она шагает мимо, думали, что она должна быть сумасшедшей, чтобы так спокойно прогуливаться этой ночью. Она даже не заботилась о том, чтобы срезать свой маршрут к дому. Однажды вниз с крыши с пронзительным скрипом обрушилась водосточная труба, как будто по ней попытался вскарабкаться кто-то чересчур тяжелый. В другой раз над фронтоном за её спиной взметнулась в небо громадная, уродливая тень, лишь едва-едва промахнувшаяся, и попавшая в её тенёта ночная птица упала мёртвой к ногам Джейм. Она не обращала на это никакого внимания. Было уже далеко за полночь, почти что рассвет, когда она, наконец, добралась до задней крыши Рес-аБ'Тирра.

Когда Джейм перекидывала ногу через чердачный подоконник, ей случилось бросить взгляд назад и увидеть закутанную в покрывала фигуру, стоящую на крыше внизу и глядящую на неё. Думая, что это какая-то старушонка из Облачного Королевства, которую наступление ночи застигло вне дома, Джейм помахала ей рукой, призывая карабкаться наверх к сомнительной безопасности открытого чердака. Затем она пересекла комнату, направляясь к своему тюфяку, уселась, и очень скоро снова потерялась в своих мрачных мыслях.

Какое-то время спустя она, наконец, подняла глаза. Закутанная фигура сидела прямо напротив неё. Это её удивило, потому что Джейм не слышала, как женщина забиралась наверх. Приглядевшись к незнакомке внимательней, Джейм осознала, со внезапным желудочным спазмом, что смотрит не столько на свою гостью, сколько сквозь неё. Это была ночь мертвых богов и смерть, по её собственному приглашению, только что вступила на чердак.

Секунды летели одна за одной, наконец, минула целая минута. Незнакомка по-прежнему не двигалась. Лицо, склонённое вниз, терялось в тени капюшона. Плечи ссутулены. Даже за это короткое время, костлявые руки, безвольно висящие над остриями затянутых тканью коленей, стали ещё тоньше и прозрачней. А за неподвижной, как статуя, фигурой начинала осыпаться извёстка. Бедное создание продолжало умирать даже после своей смерти, и привнесла её частичку в гостиницу вместе с собой.

И как же далеко это может зайти? Джейм видела тонкие линии эрозии, начинающие бороздить противоположную стену. Она чувствовала, что у незнакомки недостанет силы удалиться без помощи, и знала, что сама она не осмелится её коснуться. Одну долгую минуту Джейм сидела на месте, наблюдая и задумчиво кусая нижнюю губу. Затем она медленно поднялась и по краю обогнула своего необычного гостя, направляясь к выходу на лестницу.

Гостевые комнаты на третьем этаже стояли пустыми, их постояльцы без сомнения пребывали внизу в зале, вместе с остальной компанией. Джейм спустилась на второй этаж и выскользнула на галерею. Оттуда она сошла вниз по дальней лестнице во внутренний дворик и украдкой пересекла его в направлении кухонной двери. Как только Клеппетти на минутку выскочила вон, она быстренько проскользнула внутрь комнаты и забрала всё, что ей требовалось. Вообще-то, вдова не стала бы жадничать и сама бы всё отдала, но Джейм показалась, что будет лучше, если никто не узнает, кто сейчас на чердаке и что, если ей повезёт, она собирается с ним делать. Стиснув покрепче края большой салфетки, в которую была завёрнута её добыча, Джейм вернулась на верхние этажи.

Поникшая фигура не двигалась. Камни за ней становились всё более отчётливо видимыми и всё более обветшалыми. Сухая гниль неплохо продвинулись по каменным плитам пола, запустив свои усики в другие комнаты.

На чердаке не было нормального камина, так что Марк сложил из кирпичей маленький очажок у северной стены, чтобы использовать его для обогрева. Джейм скоренько развела в нём огонь. Затем она развернула салфетку и начала разбирать её содержимое. К тому времени, как она закончила, перед ней выстроилась целая шеренга из кусочков сырой оленины, говядины и свинины, сырного пирога, парочки устриц, жареных артишоков, грушевидного кувшина с отварной чечевицей, хорошенько приправленного каплуна, марципановых жаб и, наконец, влажного куска плоской лепёшки (зелёной от петрушки), на котором весь этот хаос и покоился. Фокус, разумеется, в том, чтобы найти в этой куче разнородных объектов, что-нибудь, что может стать подходящей ритуальной жертвой. Джейм взяла первое, что попалось под руку -- неровный обрезок свинины -- и бросила его на решётку жаровни. Затем отодвинулась и принялась наблюдать.

Мясо принялось шипеть на скачущих языках пламени, его острый аппетитный аромат чересчур ясно напомнил Джейм, что у неё во рту не было ничего кроме чаши вина в палатке холмового лорда с самого раннего утра. Затем оно стало гореть. Руки призрачной фигуры дёрнулись один раз, но больше она не сделала не единого движения. Из стены за ней выпало несколько камней и провалилось сквозь гниющий пол. В конечном итоге, кусочек свинины, превратившийся в отдельные угольки, провалился сквозь решётку и пропал. Джейм положила на его место оленину.

Этот процесс, казалось, растянулся на несколько часов. Должно быть, скоро рассвет, подумалось Джейм, но она сильно сомневалась, что чердак или её гостья продержатся так долго. Крыша застонала и принялась проседать над безмолвной, практически невидимой фигурой. Вниз плыла пыль. Балки над головой начали обращаться в порошок. Борясь с яростным желанием метнуться вниз в безопасность, Джейм попыталась понять, что же она делает неправильно.

- "Ну конечно!" - внезапно воскликнула она. - "Вот же дура, ты всё делаешь задом наперёд."

Это правда, большинство мёртвых богов отчаянно тосковало по жертвам, но это отсутствие веры, а не еды, убивало их в первую очередь. Подтверждением этому служила внезапная кончина бедного Горго. Следовательно, подношения имели для подобных созданий ценность только в качестве подтверждения религиозной преданности, что их вызывала. Вот почему те, кто рыщут нынче по улицам, практически ничего не получают от того, что умудряются отыскать или поймать, и почему её гостья теперь не благоденствует.

Это создавало новые трудности.

- "Богиня," - обратилась Джейм к фигуре, после минуты напряжённых раздумий. - "Я думаю, я знаю, что тебе требуется, но что если я не смогу тебе это предоставить? Я, видишь ли, кенцир, монотеист, что бы там мне самой ни хотелось. Не будь это правдой, я бы уже давным-давно смогла бы принять этот город таковым, каким он является. Но при нынешнем положении вещей, такие, как ты, живые и мёртвые, для меня - ночные кошмары. И всё же я думаю, что в конечном итоге всё-таки найду способ оправдать ваше появление, пусть и не полностью. Некоторым совершенно чуждым способом, ты существуешь. Я в это верю. Так что, в известной степени, я полагаю, что я верю и в тебя тоже, богиня. Это лучшее, что я могу предложить. Я надеюсь, что этого будет достаточно."

И с этими словами, она покрошила последнее из своих запасов провизии, влажный кусочек плоской лепёшки, над огнём.

Он полыхнул ярким пламенем прямо ей в лицо. Наполовину ослеплённая, задыхающаяся, она отшатнулась назад. Чердак завонял палёным волосом. Сквозь ещё горящие на сетчатке отпечатки пламени, она видела закутанную фигуру, склонившуюся над огнём. Она откинула капюшон, и дым надул его пузырём. Руки её переставали дрожать по мере того, как вены уходили под кожу, а плоть возвращалась. Очертания каменных блоков позади неё всего лишь чуточку проглядывали насквозь, когда фигура наконец-то повернулась к Джейм. Та отскочила назад, запоздало задумавшись о том, не перехитрила ли она снова самою себя. Но нет. Фигура лишь слабо махнула рукой в том, что, вероятно, было жестом почтения, и проплыла мимо. Где-то за Старой Стеной закричал запертый внутри дома петух, а затем поперхнулся на середине ноты. Встав лицом к солнцу, которое всё ещё плавало в морях тумана за горизонтом, богиня вскинула вверх руки в приветствии серого света рассвета и пропала.

Джейм пару долгих секунд сидела абсолютно неподвижно, а затем вскочила на ноги и практически метнула своё тело через северный парапет. Впоследствии она так никогда и не смогла вспомнить точно, цеплялась ли она вообще за аБ'Тирров при спуске или даже нет. Это послужило началом настоящего спринта по крышам через весь город, о котором с благоговейным трепетом годами потом рассказывали те немногие рано вставшие Облачники, что стали ему свидетелями. Джейм запомнила только его старт и финиш, когда она, задыхаясь, взлетела к фронтону храма Горго и оказалась внезапно вырванной из сладкой дымки своих планов твёрдой реальностью запертой двери.

Пятнадцатью секундами позже замок был взломан, и она ринулась вверх по ступенькам в покои Балдана. Там она набросилась на невезучего жреца и принялась его яростно трясти.

Балдан проснулся с кристально ясными воспоминаниями обо всём том, что случилось прошлой ночью, ревущей головной болью и чьими-то криками в самое ухо: "Вставай, лежебока, вставай. У нас много работы!"

- "Пожалуйста, хватит," - горестно застонал он в ответ. - "У меня сейчас голова отвалится . . . что за работа?"

- "Откупоривай своё лучшее вино, старикан," - закричала Джейм, делая двойное обратное сально, которое заставило его засомневаться, не спит ли он до сих пор. - "Мы займёмся воскрешением твоего бога!"

Глава 11 Поднимается Буря

- "НЕ МОГЛА БЫ ТЫ," - сказал Балдан, - "повторить это снова?"

Джейм так и сделала. К этому времени была уже середина утра дня после Бала. Она объяснила, уже в третий раз, свою серию экспериментов, которые привели к внезапному исчезновению Горго, и теории, которые она из всего этого вывела. Затем она рассказала ему о своих приключениях на чердаке.

- "И как только я осознала, что мёртвые боги всё-таки могут рассчитывать на помощь," - заключила она, - "мне пришло на ум, что нечто подобное, только более всестороннее, можно устроить и для Горго: я думаю, что твоё божество вполне может воскреснуть, если только мы сможем вернуть веру в него его пастве."

- "Это всё, конечно, очень хорошо," - сказал Балдан, - "но как же мы с этим управимся, когда я даже оказался неспособен сохранить в них ту немногую веру, что у них ещё оставалась?"

- "Да, это проблема," - согласилась Джейм, - "но я не могу отделаться от чувства, что способ всё-таки есть. В конце концов, Горго, похоже, был довольно значительным божеством, даже если в конечном итоге оказался низведённым до маленького храма в Округе. Возможно, искомый ответ лежит в далёком прошлом. Каким он был в самом начале?"

- "Как бы глупо это не звучало, я не знаю. Похоже на то, что во времена Тверрде-Металондарской Войны великий Пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадедушка Билгор, который был тогда верховным жрецом, внёс некоторые принципиальные изменения в доктрину. А затем, чтобы быть уверенным, что возврата к старому не будет, он уничтожил все более ранние записи и категорически запретил аколитам и пастве хоть когда-нибудь снова возвращаться к старым обрядам."

- "А точно все старые документы были уничтожены? Что насчёт тех двух, что я нашла в руках идола?"

- "А, эти," - отозвался он. - "Они никак не связаны с Горго напрямую. Эти свитки привлекали тебя с самого начала, не так ли, или, по крайней мере, с той самой ночи, когда опустел резервуар, а? Они - часть тайны, которую полагается знать только лишь верховным жрецам ордена, но теперь-то это не имеет никакого значения, не так ли? Нет ни секретов, ни жрецов, ни бога. Если ты и вправду хочешь знать, следуй за мной." - И он повёл её вниз по лестнице, пухлая, но странно величественная фигура в штопанной нижней рубашке.

Они пересекли наружный покой и вышли в маленький внутренний дворик за ним, с ныне безмолвным фонтаном. Между крышами нависающих строений показались трещинки голубого неба. В самом дальнем углу, в самых тёмных тенях, Балдан наклонился и подцепил пальцами край большой мостовой плиты. По всей видимости, хорошо уравновешенная, она легко поддалась и поднялась вверх, изобличая первую ступень спиральной лестницы, тускло освещённую световыми сферами. Они стали спускаться.

Это был головокружительный путь вниз, гораздо глубже под Тай-Тестигонские улицы, чем когда-либо ожидала обнаружить Джейм. Именные пластинки, установленные во внешней стене, указывали места расположения похоронных ниш множества иерархов, в то время как квадратики прозрачного горного хрусталя давали искажённые и совершенно нежеланные образы каждого их обитателя. На дне колодца, упираясь в расходящиеся веером ступеньки, располагалась высокая, конусообразная комната, стены которой ряд за рядом покрывали полки со свитками, уходящие вверх вне поля зрения.

- "Это," - сказал Балдан, со своего рода мрачноватой гордостью, - "древнейшие архивы Тай-Тестигона. Их спрятали здесь во времена последней битвы Тверрде-Металондарской Войны, когда всё походило на то, что победитель, кто бы им ни оказался, отпразднует свою удачу, снеся город до основания. Единственными, кто знал об этом перемещении, за исключением послушников, которые над ним и трудились, так это Старший Архивист (который был одним из нас) и Пра (и ещё пять раз) Прадед Билгор. Послушники за все свои труды получили по очень симпатичной нише в стене на каждого. А сама битва неожиданно закончилась, когда Архигон Тверрди и король Металондара порешили, что будет разумнее сделать Тай-Тестигон свободным городом и заставить платить за свои привилегии обеим сторонам, чем позволить одной из армий перебить другую, а затем разрушить саму причину раздора. Старшему Архивисту размозжило голову цветочным горшком, опрокинутым леди на верхней террасе, когда они оба наблюдали за происходящим на равнине внизу.

- "Вот тогда-то мой предок и взялся за перемены. Им, кажется, овладела идея, что если кто-нибудь ещё и знал, где находятся документы, то после перестройки их будет намного сложнее обнаружить. К тому же, я думаю, это стало подходящим предлогом, чтобы переделать всё так, как ему больше нравилось. И это сработало, в обоих смыслах. Ты первая посторонняя, узревшая эту комнату за почти две сотни лет."

- "Но если это такая страшная тайна," - спросила Джейм, - "то зачем рисковать её сохранностью, вынося манускрипты в храм наверху?"

- "Пришлось, что же делать," - сказал жрец, пожимая плечами, начиная соскальзывать в уныние, от которого временно пробудился благодаря своей тяге к рассказам. - "Им нужно проходить регулярное освящение, чтобы здесь оставаться . . . или было нужно. По одному за день, двадцатидвухлетний цикл. Если хочешь остаться, оставайся. А я - обратно в постель."

И он ушёл. Джейм слышала, как его тапочки шаркают вверх по лестнице, и ощущала мёртвую, землистую тишину, что окутывала их следы. Она оставалась одна в сердце одного из самых богатейших кладов своего рода во всём Ратиллиене.

* * *

СЕРОВАТАЯ ПЕЛЕНА рассвета тяжёлым покрывалом ложилась на южную равнину, предавая ей разительное сходство с унылым гобеленом, вытканным тенями. Под оловянным небом порхали редкие птицы. Дорога на Тай-Абендру, серебристая лента в полумраке, тянулась всё дальше на юг, повторяя тёмную кривую хребтов Чёрноскалья. Маленький караван уже терялся в дали. Джейм и Далли стояли у зубцов наружной стены, наблюдая, как он уходит всё дальше

- "Как ты думаешь," - сказал Далли, - "теперь, когда Цукат благополучно отбыл, старик может оставить всё как есть и просто его отпустить?"

- "Сомневаюсь. У него, вероятно, пара дней отсрочки, прежде чем дедушка обнаружит, что его нет, а затем, возможно, ещё несколько часов, если ищейки Сирдана замешкаются и не сразу нападут на след."

- "Тогда нам стоит устроить им чуточку неразберихи. Здесь найдётся целая уйма людей, готовых с радостью оставить по ложному запаху для этих адских гончих Сирдана. Чёрт!" - внезапно выругался он, разрываясь между раздражением и невольным восхищением. - "Все эти интриги, весь этот обман. Конечно, мы покончим с большей частью этого сразу после выборов; но Цукату всё уже по фигу прямо сейчас. Я почти сожалею, что не отправился вместе с ним."

- "Мне бы тоже этого хотелось," - сказала Джейм, - "и для тебя, и для себя."

Далли бросил на неё острый косой взгляд, рассчитывая увидеть одно, а обнаруживая нечто другое, что его смутило и сбило с толку. Что же он такое сказал?

- "Ну, пора возвращаться," - сказала Джейм, отворачиваясь от парапета. - "В конце концов, если мы вознамерилась разбросать в окрестностях города укутанных мешками лис ради забавы охотничьей своры, нам едва ли стоит быть увиденными машущими здесь рукой на прощанье."

Они перешли к внутренней стене по той же самой канатной дороге, которой воспользовалась Джейм, когда нырнула на спасение Жура.

Вот и кошатник, вот и пруд, но (слава Богу) никаких следов человека, несущего мешок от первого ко второму. Снаружи в предгорьях, барс, верно, удивляется, где же она, поскольку в это время она обычно приносила ему какой-нибудь еды в дополнение ко всему тому, что он сумеет поймать. Сегодня ему придётся подождать ещё немного.

Они уже шагали по Ободу.

- "Ну что за ночка!" - сказал Далли. - "Я думал, что они никогда не упакуются. Цукату, похоже, предстоят весёлые денёчки, если эта компания всегда настолько неорганизованная."

Он обнаружил, что говорит сам с собой. Обернувшись в поисках спутницы, он услышал внезапный приглушённый звук в проулке, который он только что миновал, а затем громкий визг. Бросившись бегом назад, Далли обнаружил Джейм сидящей верхом на маленьком индивиде с лицом грызуна, правая рука и запястье которого были вывернуты назад под неестественным углом в её захвате.

- "Гляди-ка, кого я поймала," - сказала она, и добавила угрожающе-ласковым тоном своей жертве: "Неужели мне нужно пообещать прибивать гвоздями уши каждого ползающего за мною шпиона к ближайшим дверям, чтобы меня, наконец, оставили в покое?"

Карлик отчаянно задергался, всем своим видом выражая отрицание. К этому времени уже практически никто в Тай-Тестигоне не относился к слову кенцира беспечно.

- "Но, Джейм, всё в порядке," - запротестовал Далли, подходя к ним. - "Это только один из людей Пролазы."

- "Что?"

Шпион, воспользовавшись её замешательством, вывернулся на свободу и, оттолкнув её к ближайшей стене, вскарабкался на ноги. Она вскочила почти также быстро, как и он, но даже не повернулась, когда он метнулся прочь.

- "И давно эта тварь подсылает к тебе соглядатаев?" - потребовала она. - "Твой брат знает?"

- "Ну, полагаю, что да," - сказал Далли. - "В конце концов, это же всё ради моей собственной безопасности. Менди обо мне беспокоится. И хватит так на меня смотреть -- это правда. Слушай, у нас была долгая ночь. Пойдём лучше в Луну и немного выпьем. А потом я снова стану слоняться без дела, а ты сможешь заняться тем, чем ты там занимаешься в Храмовом Округе последние две недели. Ну, давай же, идём."

* * *

- "НУ-КА, ПРИКИНЕМ," - По-совиному ухал Непуть, - "кто ещё пойдёт на повышение, когда соберётся Совет Гильдии? Ты Смеляк, один из таких. Выпьем за всех кандидатов в мастера!"

- "Включая Отраву?" - озорным тоном вставила Штопка.

- "Этот тип - негодяй," - отозвался Непуть, ёрзая на своём стуле и бросая хмурый, пугающий взгляд на остальную часть общей комнаты Луны, которая, как и обычно в этот ранний час, полнилась воровской братией, расслабляющейся после своей ночной работы. - "Негодяй, я сказал! Купил себе назначение на должность. Все это знают."

- "Да знают, знают, старина," - сказал Смеляк успокаивающе. - "И не нужно это в них вкрикивать. Я полагаю," - добавил он, пытаясь вернуть беседу в начальное русло, - "что Талисман тоже запишут, в качестве подмастерья."

- "Тоже мне разница," - заметил ученик с Обода. - "Воспитанник Свято-Слада пользуется папеньками деньгами; а ученичёк Писаки - его секретами. В любом случае, это не честно."

- "Ой, да ладно. Секреты? Какой мастер не посвящает студента в свои собственные, ежели видит, что он того достоин?"

- "Ты знаешь, что я имею в виду," - отозвался спорщик упрямо. - "Ты только погляди на его работу: бриджи Небесного Короля, Павлиньи Перчатки, и с полдюжины других вещей, которых никто из нас не мог даже просто коснуться, не то что забрать. Это не простое и честное, почётное мастерство, ну нет, не больше, чем похищение Писакой Ока Абарраден. Здесь замешана магия, колдовство, или что похуже."

- "И зависть тоже, мне думается. Возможно, для него это просто игра -- в смысле, для неё," - поправился Смеляк с гримасой, - "но во имя всех богов, она играет честно и достойно."

- "Выпьем за Талисман!" - проревел Непуть, эхом поддержанный Штопкой.

- "А я всё ещё говорю, что это неправильно," - проворчал ученик с Обода, - "И больше того," - добавил он в приступе ложной смелости, - "ежели он появится здесь этим вечером, я выскажу это ему прямо в лицо!"

- "Тогда будем надеяться, что 'он' не объявится," - мягко заметил Смеляк, вспоминая смерть Огрызка. - "Ради вас же обоих."

* * *

-"А ВООБЩЕ, ЕСЛИ ХОРОШЕНЬКО ПОДУМАТЬ," - сказала Джейм, - "давай-ка всё же не пойдем в Луну. Нам отсюда ближе до дому. И если хорошенько попросить, Клеппетти может сделать нам медовых кексов на завтрак."

* * *

В КОМНАТЕ, изукрашенной серебряным и голубым, расхаживал из угла в угол Мендалис. Куда бы он ни пошёл, свет тянулся за ним следом, легонько цепляясь к его копне волос и одежде, богоподобное сияние истинного сына Далиссара. В тысячный раз он пересчитывал шансы.

Мастера Золота и Блеска будут за Свято-Слада; тут уж ничего не поделаешь. Госпожа Серебряная всё ещё сохраняет молчание, но говорят, что она в ярости на Сирдана из-за своего сына. Как же жалко, что мальчишку не казнили. Четверо Провинциалов разумеется его. (Он не узнал, пока не стало слишком поздно, что один был всё-таки был против.) Мастер Самоцветов? Этот тип может прыгнуть как угодно. Демонстрация доверия может значить для него больше, чем взятки, в отличие от Мастера Стекла и двух представителей поместных мастеров. Это была ключевая проблема, эти четыре голоса, способные решить исход выборов. Свято-Слад полагал, что купит их. Мендалис, однако же, знал, что с соответствующей поддержкой, предложение старого сквалыги вполне можно будет перебить; и такую поддержку он получит, получит, хотя и не раньше самого дня Совета. Его спонсор был в этом непреклонен. Его личная честность под подозрением, так он сказал, и ему необходимо упрочнить её, крайней мере, в глазах толпы, перед тем как осмелиться вытянуть подобную сумму из городской казны. И что-то ещё о свершении правосудия в необъявленной торговой войне в день Кануна Зимы . . .

Мендалис, вздрогнув, обнаружил, что в комнату вошёл Пролаза и давно вышагивает вместе с ним, почти у самого локтя. Тоненький, колючий голосок начал нашёптывать отчёт. Большую часть Мендалис выслушал без комментариев, задав всего несколько вопросов, затем внезапно развернулся к мастеру-шпиону и спросил, довольно громко, "Что?"

Информатор повторил. Мендалис снова зашагал взад-вперёд, хмурясь.

- "Ну, и что с того? Если Далли помогает этой кенциратской сорвиголовке запутать Свято-Слада, всем же только лучше. Хотя, какая жалость, что внук старикашки ускользнул прочь; мы могли бы найти ему потом применение. . . . Да, да, я знаю, что её учитель - старший братец Сирдана. Но эта парочка на ножах уже целую вечность. . . . Думаешь, их соперничество - чистая хитрость? О да, если это правда, то тогда Талисман - идеальный агент для Свято-Слада. Её никто никогда заподозрит, не с бесконечной усобицей старичья . . . . Далли? Мальчишка не блещет умом, но ему можно верить -- я думаю. Кроме того, мы снова ведём речь о профессиональных секретах Писаки. И если Далли сможет выведать их у его ученичка, то это станет отличным алмазом в нашей короне . . . . Влюблён в неё? Ну, ну, я не знаю . . ."

Он всё вышагивал по комнате, тихонько споря, будто сам с собой, его же верный соратник следовал рядом, на шаг позади, скрывая от него своё алчное лицо. Шепчущий голос всё лился и лился, и капля за каплей покои стали погружаться в полумрак.

* * *

ПОНАЧАЛУ ДЖЕЙМ подумалось, что у неё случились галлюцинации. В этой безмолвной, подземной комнате, время могло бы и вовсе остановиться, и никто бы ничего и не заметил. Сколько же прошло часов с тех пор, как она рассталась с Журом в холмах и с Далли (который вышёл прогуляться вместе с ней) у ворот? Два? Десять? И почти полные сутки на ногах до того, помогая Цукату приготовиться к побегу. Спустя такой срок, тут любой себе что-нибудь вообразит. Она снова перечитала пергамент, а затем быстро выскочила из комнаты и помчалась вверх по ступенькам, сжимая его в руке.

Балдан сидел на ступеньках лестницы к своим верхним покоям. - "Ну, вот это и случилось," - сказал он хмуро. - "Отец моего аколита заявился в Гильдию Жрецов, чтобы аннулировать контракт со мной. И не могу сказать, что виню его."

- "Это сейчас неважно. Слушай: 'Днём и ночью битва ярилась, и колёса огня метались над опаленной равниной, пока небо горело. Копья молний сжимали Хелиот и Далиссар, луна им служила щитом. Мечи их - пламени языки, из гривы комет сплетена их броня. Земля содрогнулась при их столкновении, и старые боги бежали тогда в глубочайшие дыры, дрожать в темноте.' "

- "Чего ради, ты всё это мне читаешь?" - с тоской вклинился Балдан. - "Что это изменит?"

- "Слушай же, черт возьми! 'Тот один, кто остался, взирал сквозь зелёные своды своего жилища на ужасную схватку, ощущая агонию земли, пожары лесов, кипение воды. И когда Далиссар победил, поднялся из своих морских глубин Горгирул, дабы молить о пощаде изувеченной земле. И сжалившись над ним и над опалённой землею, новый бог солнца вознёс его на небеса, дабы дождь его слёз снова наполнил опустевшие моря, жизнь принося обращённым в уголья полям.'

- "А теперь скажи-ка мне, разве это не тот же самый участок, в более внятной и понятной форме, девятого гимна твоей вечерней службы, да или нет?"

- "Да," - с озадаченным видом сказал жрец, - "но имя-то другое."

- "В этим-то всё и дело. Это именно он. Погляди, я уже две недели роюсь в религиозных трактатах из твоей коллекции, и пока что не обнаружила ни единой ссылки на Горго, что просто нелепо, учитывая его очевидную древность. Горгирул же, однако, упоминается практически в каждом, поскольку принадлежит к числу тех немногих божеств, которые сумели перепрыгнуть из Старого Пантеона в Новый, практически без всяких изменений. Опять же припомним твоего многократно пра прадедушку Билгора. Он изменил не только имя Горго, но и . . . ты выглядишь каким-то оглушённым. Что, слишком быстро для тебя говорю?"

- "Н-нет. Я же предупреждал, что всегда выгляжу так, будто мне подсунули яичницу из тухлых яиц и мне придётся её съесть."

- "Ну, лучше думать о пироге со шпинатом -- столь же мерзко, но потенциально более полезно. Ну, так вот, старые атрибуты, похоже, сохранились, но не с теми же сами акцентами . . . и это и стало началом упадка для бедного старого Горго -- пардон, Горгирула. Вместо слез жизни -- дождя -- у нас бесплодная, солёная влага; вместо мирового спасения, бесконечная скорбь. И вся мифологическая история застыла в совершенно неправильной позиции, искажённой настолько, что её нижняя точка стала казаться её настоящей концовкой. А как проще всего придать популярности простой, хотя и величественной, религиозной доктрине? Ты всё ещё выглядишь оглушённым. Идём, покажу тебе на примере, так будет лучше всего."

Она взяла его за руку и потащила, наполовину против его воли, к порогу внутреннего покоя. Никто ещё ни разу не входил в него с той самой ночи, как скончался его обитатель. Тазики с водой всё ещё были на своих местах, как и коротенький свиток, выглядывающий над перепончатыми пальцами идола; но гораздо живее были воспоминания о скрюченной, сбитой с толку фигуре в её кричаще пышном наряде, что столь недолго стояла, дрожа, перед ними.

- "В образе человека, которым Билгор его сделал," - сказала Джейм, - "он выглядит просто нелепым." - Она указала на тёмную, холодную статую, маячащую во мраке. - "Но как гигантская лягушка . . . ?"

* * *

ЭТО БЫЛ РАННИЙ ВЕЧЕР третьей недели осени, и остатки солнечного света быстро растворялись во мраке. Марк отложил в сторону крошечную фигурку, которую потихоньку вырезал из дерева. Она была довольно грубой -- прикрытая капюшоном голова, раскинутые руки, даже несколько складок обволакивающего одеяния -- но он не доверял себе более тонкие детали в столь ночное время. О, но как же хорошо было снова хоть немного поработать руками. Он почти позабыл наслаждение от создания маленьких, изощренных поделок, не говоря уж о своей старой мечте стать мастером-умельцем, прежде чем неотложная необходимость и выдающиеся физические данные положили конец всем подобным благородным стремлениям. Будь у него свой собственный очаг, он мог бы теперь удалиться от дел и предаваться творчеству, совершенствуя своё мастерство. А вместо этого, всё, что он приобрёл за свою долгую службу, так это честь -- и горстку друзей, осветивших его путь.

И всё же, всё могло быть и хуже.

По балке над головой проскочила мышь. Что-то Бу разленился, подумал Марк, с задумчивым видом изучая ещё один образчик работы своих рук. Они с Ротаном затратили немало времени, ремонтируя чердачное помещение после визита его полночного посетителя. Хотя всё могло бы легко обернуться многим хуже; без вмешательства Джейм, два верхних этажа вполне могли бы обрушиться прямо в главный зал.

Она умная, эта девочка, но довольно чудная. Марку было известно о том, как боятся большинство кенциров людей наподобие неё, но сам он слишком многое повидал на своём веку, чтобы дрожать при виде чего-то чуточку странного. Он лениво поразмыслил над тем, сколько же в ней хайборнской крови, любые шанирские способности требовали наличия хотя бы её следов. Не больше четверти, вероятно. Чистокровные хайборнки и даже большинство полукровок строжайше изолировались и использовались их мужчинами для установления связей между правящими домами Кенцирата. А те, в ком хайборнской крови было меньше, особенно, если при этом она сопровождалась признаками шанира, были вынуждены рассчитывать на гораздо более грубое обращение. Этим могла объясняться изначальная враждебность к Джейм Иштара.

Иштар. С кенцирами в этом городе опредёлённо происходят странные вещи, подумал Марк, качая головой. Вот он сейчас вырезает фигурку мёртвого бога для маленького домашнего святилища, а Джейм в это время работает храмовым аколитом в другом, в то время как их собственный жрец строит ловушки, чтобы разделаться с ними обоими. Кроме того, здесь обитает Отрава, который действует как шанир, но (насколько мог судить Марк), им не является, и этот старый кенцир, Далиссар, которого вообще обожествили. Не удивительно, что лишь немногие из Кенцирата задерживались в Тай-Тестигоне дольше, чем это им требовалось.

Так что же ты теперь здесь делаешь, старина?

Воздух разрезало протяжное завывание, обрывая нить его мыслей. Чей-то ребёнок? Нет, кошки -- встали в стойку перед дверями гостиницы прямо под его окном. Под рукой оказался закрытый ночной горшок. Марк сорвал с него крышку и отправил его содержимое через парапет, даже не озаботившись поглядеть на землю.

- "Эй!" - донёсся снизу знакомый голос, полный резкого протеста.

* * *

ЭТИ ПОСЛЕОБЕДА ДЖЕЙМ провела в Нижнем Городе, проверяя Танисшент. Уже вовсю сгущались сумерки и все соседние закоулки очень быстро очищались от своих потрёпанных прохожих, когда она наконец покинула дом Штопки. Чтобы сэкономить время, она свернула в узкий проулок, который, если верить схемам Клубка, должен был быть наикратчайшим маршрутом к водяному рву, определяющему границу района. Однако же, парой-тройкой поворотов спустя, дорога уткнулась в гору обломков высотой по плечо от обрушившейся стены. Джейм вскарабкалась на груду и продолжила путь по её гребню, рассчитывая на то, что где-нибудь дальше дорога снова откроется. В конечном итоге так и случилось, но только на пустошь разоренных пожарами строений и широких проспектов, настолько задушенных обломками, что стали практически невидимыми. К своему раздражению, Джейм поняла, что заблудилась. Её знание города, теоретическое и практическое, сделало её беспечной, да ещё именно здесь, где, в отсутствие всех привычных ориентиров, внимательность становилась особенно необходимой. Она и забыла, как же быстро мог Тай-Тестигон отомстить за себя тем, кто не принимал всерьез его тайны.

Становилось темно. Тишина летучими мышами цеплялась за обугленные стропила, выступала нарывами из укутанных тенью провалов в громоздящихся грудами обломках. В руинах скреблась и сопела крыса, коготки на секунду зашуршали по выбеленной до кости доске. Куда же идти, вперёд или же назад -- возвращаться в сердце Нижнего Города или пробиваться вперёд к мертвящему кругу её собственного храма? Ночь дышала ей в ухо, готовясь наброситься.

- "Привет."

Джейм подскочила. На верхушке разрушенной стены над нею возвышался тёмный, элегантный силуэт. - "Посмотрите-ка, кто взгромоздился на крепостную стену," - сказала она, слыша, что её голос дрожит. - "Спускайся вниз, кровавый ворон [gore-crow]."

- "С радостью," - сказал Отрава и прыгнул к ней.

Джейм отскочила назад в защитную позицию. Вода-течёт встретила огонь-скачет, отводя его силу в сторону в размытом вихре движущихся тел, раз, второй, и третий. Они отпрянули в стороны, разглядывая друг друга, теперь, когда начальный шок ушёл в прошлое, с чем-то вроде удовлетворения. Никто из них не встречал столь достойного для себя противника уже очень и очень долгое время. Затем они снова сошлись, уже не в ураганном вихре первого раунда, а в более утончённой серии атак и ответов с обеих сторон. Вокруг них всё больше сгущалась темнота, вокруг этих гибких, тенееобразных фигур, текущих сквозь формы ритуальной борьбы, такой же старинной, как и сама их древняя раса.

Впоследствии Джейм так никогда и не смогла сказать точно, когда же закончилась схватка, и начался танец. А тогда уже не было нужды спрашивать, где же в ночи скрывался партнер, ибо его движения стали расширением её собственных. Танцевальные кантиры перетекали одна в другую, воздух и вода сплетались с касаниями тёмного огня, дымясь на кончиках нервов, а кончики пальцев кололо от близости, что никогда не становилась контактом.

Где же она занималась этим раньше, и с кем? . . . широкий, просторный покой, такой же тёмный, как это место сейчас, окружённый пылающими треножниками, кровать с балдахином, танцующий мужчина, его лицо . . . нет!

Затрещала рвущаяся ткань, и Отрава отпрянул назад с испуганным вскриком. Левый рукав его д'хена был рассечён от внутренней части локтя до запястья. На предплечье над разрезом, чёрная в свете луны, набухала тонкая полоска крови. Он разглядывал её с медлительной, потаённой улыбкой. У Джейм сдавило горло. Не говоря ни слова, она повернулась и принялась карабкаться на стену из груды перемешанных балок. Когда она двинулась дальше по разорению на другой стороне, Отрава зашагал рядом.

- "Старик знает, что ты помогла его внуку сбежать," - сказал он так, словно между ними ничего не случилось. - "Я ещё никогда раньше не видел его в такой ярости."

- "Чёрт. Я так полагаю, это означает, что теперь наёмные убийцы будут таиться за каждым цветочным горшком."

- "О, он бы так не бесился, если бы это решалось так просто. Сейчас он боится вообще тебя хоть как-то касаться. Его предупредили кости. В соответствии с ними, если он выиграет выборы, то ты будешь с этим как-то связана."

- "Как же, во имя Бога?"

- "На твоём месте, я бы здесь не останавливался," - заметил Отрава. - "Он следует за нами."

- "Он? О." - Джейм оглянулась назад, но не увидела ничего, кроме зазубренных темных теней и верхнего рога встающего старого мясяца. Однако здесь, в Нижнем Городе, мог быть только один единственный "он". - "Ты не выглядишь особо обеспокоенным," - заметила она, зашагав дальше.

- "По словам Милорда Иштара мне и не стоит тревожиться," - сказал он с загадочным видом. - "Мне нужно просто-напросто ему доверять и всё будет в полном порядке. Но я не думаю, что это так, даже сейчас. Так что если этот тип меня предал, неважно, родич он мне или же нет, в следующий раз, когда он пожелает отдать мне приказ, результаты могут его сильно удивить."

- "Отрава, у меня нет ни малейшей идеи, о чём ты сейчас говоришь. А теперь, не будешь ли ты столь любезен, объяснить мне, каким это образом мне полагается помочь Свято-Сладу сохранить свою власть?"

- "Знай он это, он бы уже недели назад нашёл бы способ избавиться от тебя без угрозы для своего собственного будущего, лишь бы только остановить свои ночные кошмары. Помнишь ту статую на носу Корабельного Острова? Вот уже каждую ночь весь последний месяц старику снится, что у неё твоё лицо, а в руках выставлена его голова. А ты заметила," - сказал он, изучая свою руку, - "что всякий раз, когда мы встречаемся, всё кончается чьей-то кровью?"

- "Заметила. Не слишком-то благоприятный знак, ты не находишь?"

- "Ну, это как знать," - сказал он с двусмысленной улыбкой. - "По крайней мере, предельно ясно одно: Если ты останешься в Тай-Тестигоне после выборов, то здесь однозначно начнутся проблемы -- неважно, кто победит. Не верь Мендалису больше, чем Свято-Сладу, невзирая на его малолетнего братца. Что-то однозначно мерзкое затевается нынче в этих покоях, хотя, похоже, никто не знает точно, что же именно. Опасайся Пролазы, да и милорда Иштара заодно. И дело не только в том, что наш глубокоуважаемый жрец тебя ненавидит, но и в том, что ходят слухи, что он имел больше дел с нашим Сирданом во время последнего Совета, чем кто-либо из них желает признавать."

- "О? И каких же?"

- "Мои шпионы предполагают обмен информацией, вероятно очень потаённой. Свято-Слад большой знаток кенциров, и я знаю, что в его библиотеке есть несколько наших 'потерянных' документов, на которые Иштару страшно хотелось бы взглянуть. Разумеется, верно и обратное; помни о том, что это случилось прямо перед самым появлением Теневого Вора.

- "Ну а теперь," - сказал он со внезапным смешком, - "изрёкши свою порцию предупредительного карканья, я улетаю на ближайшее гнездовье (rookery - гнездовье / притон). А тебе вон туда, через водяной ров и домой. Наш тёмно-мрачный дружок последует за мной, я полагаю; он всегда так делает. Но не стоит его искушать."

На другом берегу узкой водяной канавы, Джейм внезапно повернулась. - "Эта твоя статуя . . ." - закричала она ему вслед. - "Я только что вспомнила. Она же держит две головы, не одну. Во сне Свято-Слада, чья вторая?"

Отрава остановился, чёрный силуэт на фоне неба. - "О, а я тебе не сказал?" - в его голосе снова звучала такая знакомая усмешка, хотя лицо оставалось сокрыто тенями. - "Вторая голова была моей."

* * *

КИТРА ПОГРУЗИЛА кувшин в общий фонтан на площади и вытащила обратно, полным воды, уравновесив на известняковом ободе. Делая вид, что высматривает трещинки, она въелась взглядом поверх его покатого бока в Тверрдыню.

Что же этот Марплет всё-таки затевает? Он затянул сооружение своего драгоценного трактира почти на целых два года, а теперь, внезапно, всё должно быть закончено сию же секунду. Даже в это ночное время, внутри трудились ремесленники, подгоняя по стенам панели мозаики. Для чего же он готовит гостиницу? Китра прокрутила в уме основные предстоящие публичные мероприятия: Совет Воровской Гильдии, несколько фестивалей в Храмовом Округе, регулярная двухлетняя встреча между Архигоном Тверрди и Металондарским королём . . . ну конечно, это должно быть оно. Всякий знает, что пока их герольды обмениваются ритуальными оскорблениями, оба правителя обычно ускользают прочь, чтобы провести Канун Зимы шатаясь из таверны в таверну. Марплет, должно быть, рассчитывает, что они почтут его своим визитом.

Ах, вот если бы только ей удалось завладеть вниманием Архигона хотя бы на полминутки, то каких бы историй она бы ему порассказала об этом его "почтенном" соотечественнике! Боги, боги, ну что за возможность расправиться с этой лоснящейся свиньёй трактирщиком . . .

Из переулка поблизости с диким рёвом вылетел Нигген. И хотя он притворялся испуганным, Китра распознала под его протестующим ором это его мерзкое хихиканье и от всего сердца пожелала, чтобы что-нибудь заставило Талисман снова выбить ему ещё пару-тройку зубов.

А вот и, словно отвечая её мыслям, сама Джейм, стоящая, уперев руки в бёдра, у зева проулка, из которого только что выскочил Нигген. Мальчишка был уже у самой Тверрдыни, громко умоляет отцовских служащих о защите и бросает взгляды притворно-глумливого ужаса назад через площадь. А очевидная причина всей этой сцены разглядывает ее, вскинув брови, с выражением странной смеси недоумения, развлечения и отвращения на своём красивом лице. Китра обнаружила, что желает, и уже не в первый раз, чтобы Талисман и в самом деле была мальчиком.

Тут к общему рёву присоединились ещё два новых голоса, прорезая его неприкрытыми нотками сырой и дикой ненависти. Клык подловил Бу на самом пороге Рес-аБ'Тирра.

- "Ох, умоляю," - сказала Джейм и поспешила на помощь.

В последний момент, что-то заставило её поглядеть наверх. Увидев, что падает на неё с чердака, она с протестующим воплем скакнула в дверной проём, прихватив по дороге Бу. Клык оказался менее удачлив. Промокший насквозь, он отскочил назад, тряся головой, затем повернулся и метнулся прочь.

- "Прости," - сказал Марк, высовываясь из окна.

Джейм потащила Бу с собой на чердак, надеясь спасти, таким образом, от дальнейших неприятностей. Котяра продолжал свирепо пыхтеть все три лестничных пролёта наверх, дуясь непонятно на что. Создавалось впечатление, что опущенный на пол, он будет некоторое время подскакивать, подобно какой-то заводной игрушке.

Когда Джейм поведала Марку о предостережениях Отравы, большой кендар сказал, - "Он, знаешь ли, прав. И тебе небезопасно оставаться здесь даже сейчас, как и некоторым другим, как мне порой кажется. Слишком многое закипает слишком быстро. Мы, кенциры, рождены для неприятностей, но в этот раз они даже не наши; а я уже становлюсь слишком старым, чтобы заниматься подобными вещами ради собственного удовольствия. Что мы здесь делаем, девочка? Мы не принадлежим этому городу, и, тем не менее, запутались в нём по самую макушку. Нам нужно отправляться домой."

Дом -- разрушенные стены, зияющие дверные проёмы, ждущие мертвецы -- нет. Образы вспыхнули в её голове на доли секунды, а затем выцвели прочь. Дом . . . больше не место, а люди, чьи лица она едва знала, но внезапно страшно захотела снова увидеть. Блики солнца на лезвиях копий и луны - на щитах, крики раторна и сигналы атаки, сотрясавшие землю; летописцы, вышагивающие в своих уединённых покоях, тридцать тысячелетий знания холодным и глубоким грузом покоятся в их головах; очаг, у которого зимней ночью собираются друзья; Тори . . . место, которому она принадлежит. Оно взывало к ней, сидящей здесь в темноте, волнуя кровь в её жилах, как луна волнует океан, и наконец -- после дней, недель и месяцев сомнений -- она поддалась.

- "Да," - сказала она, - "нам пора домой. Только Трое знают, что случится с каждым из нас, когда мы туда доберёмся, но мы должны идти. Скоро."

- "Через Чёрноскалье? Перевалы не откроются ещё долгие месяцы."

- "Это правда. Но как насчёт того, чтобы отправиться на юг, или двинувшись напрямик или спустившись по Поющей до Эндискара? Сезон штормов должен скоро закончиться. А затем, мёртвая там вода или же нет, мы поищем корабль, чтобы обогнуть Мыс Потерь и добраться до Центральных Земель морским маршрутом."

- "Ты не знаешь, каково оно там, внизу," - сказал Марк с гримасой. - "Земля прогнила там так же, как вода, и точно так же кишит призраками, как и на севере, только по-своему. И всё же, это быть может, наша лучшая возможность. Когда выступаем?"

- "Ну, скажем так, так скоро после выборов, как только сможем. Мне очень хочется поправить одно дело, и это, вероятно, задержит меня по меньшей мере до того срока . . . если, конечно, я вообще смогу его уладить," - добавила она про себя, и во мраке ночи по её лицу скользнула тревога.

* * *

ВЕЧЕРНЯЯ СЛУЖБА подошла к концу. Джейм, у дверей, наблюдала за тем, как уходят члены конгрегации, затем прошла к алтарю, где Балдан приводил в порядок свои карточки-шпаргалки. Каждый кусочек бумаги нёс на себе часть переработанных ритуалов, тщательно отобранных из дюжины различных источников. С их помощью, дополненной парочкой яростных пантомим в исполнении Джейм у задней стены комнаты, он пытался заменить старые, насквозь прогнившие слова гимнов -- намертво врезавшиеся в его память за три десятка лет применения -- на новые.

- "Всё прошло довольно неплохо," - заметила Джейм, поднимаясь к нему. - "Я бы сказала, что люди были впечатлены и порадованы. Похоже, они восприняли перемены гораздо лучше, чем я смела надеяться. Горго" -- они решили сохранить старое имя -- "вероятно, не был столь популярен уже многие годы."

- "Ну, не так уж и плохо быть богом дождя в самый разгар засухи," - отозвался Балдан. - "Но только до определённого момента. У народа с Дальних Островов, знаешь ли, есть король-жрец, который, как они верят, может сознательно призывать дождь из своего собственного живота. А если у него не получается, то они его ему вскрывают."

- "Другими словами, впечатляющего представления ещё не достаточно. Но разве что-то не изменилось, когда мы убедили всех этих людей снова вернуться?"

- "Ничего," - тяжело вздохнул Балдан. - "Он мёртв, как и прежде, бедняга, и всё, что мы сделали ради него - тщетно. Теперь ему поможет только чудо."

- "Тс-с-с."

На пороге стоял незнакомец, его широкие плечи едва помещались в дверной проём. - "Ты тут верховный жрец?" - потребовал он.

Балдан подтянулся, возвращая себе часть своего прежнего достоинства. - "Да, это я," - сказал он. - "Чем могу вам служить?"

- "Ха!" - сказал мужчина, окидывая скромный интерьер храма быстрым, пренебрежительным взглядом. - "Я из делегации фермеров из Конфедерации Бенар, поднявшейся по реке, чтобы просить всех подходящих богов о дожде. Чертова пустая трата времени, я бы сказал, но вот мы здесь. Нам он нужен до Кануна Зимы, или весь урожай пшеницы погибнет на корню, а это будет означать голод для всех Восточных Земель. Я слышал, что этот ваш Гурль-Буль [Gurgle - булькать, журчать] также божество дождя. Сколько возьмёшь за особые службы?"

- "Сэр," - сказал Балдан, - "Когда речь идёт о благе общества, мы не взимаем платы."

- "Ну, кто бы в этом сомневался," - сказал богатырь тоном удовлетворения, мешающегося с презрением к глупцу, которого вовлекают в убыточную сделку. - "В конце концов, это, может, и наша пшеница, но это и твой хлеб." - С этим он повернулся на пятках и затопал прочь. Они услышали грохот тяжёлых сапог по каменной плитке, затем хлопок передней двери.

- "Ну что за одиозный тип," - сказал Балдан с отвращением, - "и что за странный у тебя вид, когда ты так чудно подпрыгиваешь. С чего бы это?"

- "С одной идеи. Ты хотел чуда? Ну, точно также как и этот детина, и я думаю, я знаю, как мы сможем его обеспечить!"

За три недели до Совета Воровской Гильдии, девяносто девять из одной сотни поместных мастеров -- по одному от каждого района города -- собрались в Зале Гильдии, чтобы избрать двух своих представителей. Одиннадцать кандидатов претендовало на эти почётные и потенциально прибыльные места, шестеро обещали в случае избрания отдать свой голос за Мендалиса на генеральном собрании, пятеро - за Свято-Слада. Каждому для победы требовалось собрать две трети голосов своих сотоварищей, и они вылетали из борьбы, если их доля падала ниже половины от этого. В конце каждого раунда, в котором не выявлялось победителя, все бюллетени собирались, оборачивались вокруг древка стрелы, и отправлялись -- пылающие -- прямиком в небо, в качестве знака остальному воровском сообществу о нулевом результате.

Это тянулось с самого утра. К наступлению ночи, минуло уже двадцать шесть подобных голосований, восьмерых кандидатов исключили (одного путём убийства) и двоих горожан ранило падающими стрелами. Нервы были на пределе, раздражительность нарастала. Эмоционально, как, впрочем, и физически, Тай-Тестигон стал трутом, только и ждущим первой же неосторожной искры, чтобы вспыхнуть ярким пламенем.

Джейм ещё прошлой ночью поднялась в предгорья, как только узнала о том, что её учитель и в самом деле не собирается присоединяться к своим коллегам в Зале Гильдии. Это стало для неё ударом. Она всегда полагала, что Писака всё-таки поддержит в конечном итоге Сирдана, несмотря на весь свой прежний открыто провозглашаемый нейтралитет. А вместо этого, он остался дома, а она временно сбежала на природу, не желая оправдывать действия старика перед своими собратьями-учениками. Её отношение к нему не изменилось, но в её природе не было абсолютно ничего такого, что могло бы помочь ей понять, и тем более объяснить, подобное нежелание поддержать своего собственного брата, каким бы недостойным тот ни был.

Очередная стрела, иголка света на таком расстоянии, прочертила дугой ночное небо. Даже с учётом угрюмых Облачников, дежурящих сейчас на каждой крыше с ведёрком воды, неужели это дурачьё во Дворце не понимает, как же просто сейчас обратить целый город в огонь?

А здесь, в иссушённых солнцем холмах, она не рискнёт развести костёр для готовки, даже если им с Журом удастся найти хоть какую-нибудь добычу, чтобы её приготовить. Впрочем, неважно, здесь достаточно пищи для них обоих: её, из города; и его, из более интригующего источника. Прибыв прошлой ночью, Джейм обнаружила в дальнем конце пещеры останки оленя, намного большего размера, чем когда-либо мог завалить Жур самостоятельно. Кроме того, оленю вырвали горло, а такой способ убийства был необычен для барса с его короткими клыками, не годящимися для того, чтобы быстро прикончить так добычу. Единственное, что ей оставалось думать, так это то, что он, должно быть, похитил тушу у более крупного хищника, но какой же зверюга в этих холмах был достаточно крупным, чтобы оставить подобные отметины?

Трава под ладонью сухо потрескивала. Окружающие холмы окрасили свои высохшие бока в цвета меха Жура, который лежал рядом с ней. Когда же начнутся дожди?

"Это должно случиться прямо перед самым Кануном Зимы," - сказала она Балдану, - "чтобы спасти пшеницу и, таким образом, послужить нашей цели. Помни, ты должен твердить людям, что если они поверят, что Горго сможет устроить дождь, то так оно и будет. Угроза грядущего голода должна их подстегнуть. Я не знаю, сможет ли и в самом деле сработать принцип вера-создаёт-реальность этого города, но если такое всё же случится, или даже дождь пойдёт по естественным причинам, то определённого количество веры может оказаться достаточно, чтобы сфокусироваться в Горго и воскресить его."

"Но если дождь всё же пойдёт, то не заявит ли на него права всякий бог Тай-Тестигона?"

"Ну и пускай. Горго всё равно остаётся самым подходящим кандидатом, учитывая тот факт, что именно такое чудо сделало его богом Нового Пантеона. Его сторонники об этом вспомнят. Они должны . . ."

Хей, вспышки -- гадючий хвост из огней вырастал, алый и неистовый, в ночной темноте. Неужели эти идиоты всё-таки вознамерились спалить весь город? Если и так, то они определённо начали со своего собственного дома, потому что этот фантастический профиль крыш мог принадлежать только лишь самому Дворцу Гильдии. А теперь снизу доносился какой-то новый звук, слабее, чем поющие со всех сторон сверчки, но каким-то образом заглушающий их стрёкот и растущий с каждой секундой. Крики, хлопки. Так значит, представители всё-таки избраны. Теперь начнётся самое веселье.

* * *

Ученик с Обода вскочил на ноги, впиваясь глазами в сидящего Непутя. - "Возьми свои слова обратно," - сказал он сквозь зубы.

- "А что такое?" - отозвался тот с дерзкой, отчасти смазанной ухмылкой. - "Всякий знает, что это правда. Твоего мастера, может, и избрали в качестве человека Свято-Слада, но мы-то знаем, что голосовать он будет за того, кто больше заплатит."

- "Лжец!" - завизжал ученик и скакнул вперёд с яркой сталью в руке, в то время как испуганно вздрогнувший Непуть свалился спиной назад со своей скамейки, ноги болтаются в воздухе.

Смеляк встал меж бойцами. Когда воришка с Обода сделал выпад в него через разделяющий их стол, он поймал его руку с ножом и вывернул. Пойманный в середине замаха, он повалился на спину. Во все стороны полетели пивные кружки. Члены обеих фракций, некоторые уже обнажили ножи, замерли, наблюдая.

- "Позвольте мне всем вам кое-что напомнить," - спокойно сказал Смеляк во внезапном затишье. - "Открытый конфликт между фракциями может быть истолкован как начало необъявленной гильдейской войны. И если мы начнём нечто подобное, Пятеро будут просто счастливы обобрать нас до нитки. А если они не смогут решить, кого же винить, то тогда пострадают обе партии. Ну а если, несмотря на всё это, кто-нибудь из вас всё ещё жаждет драться, то тогда, предлагаю начать прямо с меня, и, клянусь всеми богами, я быстренько его успокою."

Последовала неловкая тишина. Затем, один за другим, воры снова расселись по своим местам, не отводя от Смеляка яростных взглядов, как будто демонстрируя ему свою силу, и что-то бормоча меж собой. Подмастерье наблюдал за ними, мимоходом подбрасывая в воздух отобранный у вора с Обода кинжал. Когда он уверился в том, что в ближайшее время ничего не случится, он бросил лезвие его владельцу и доброжелательно сказал, - "На твоём месте, я бы ушёл. Сейчас же." - Ученик бросил последний ядовитый взгляд на растерянного Непутя, затем повернулся и проскользнул сквозь толпу к двери. Смеляк вернулся на своё место и кивком заказал новую пивную кружку, взамен той, что теперь валялась где-то под столом. Его сердечный пульс начал потихоньку приходить в норму.

Ещё в десятке различных пивных, три его младших брата, два племенника и пять кузенов -- все члены Гильдии -- ждали точно так же, как и он сейчас, со своевременным предупреждением и, если понадобится, готовым ножом. Немного удачи и немало наглости, и им, быть может, удастся сберечь покой Тай-Тестигона этой ночью.

* * *

И ОПЯТЬ ЖЕ, думала Джейм, в городе несомненно осталось ещё хотя бы немного здравомыслящих людей. От сего дня и до дня голосования дела пойдут очень плохо, но всегда найдутся те, видящие дальше остальных, кто постарается не дать Гильдии развалиться, невзирая на самих себя, ради общего будущего.

Жур в это время дремал поблизости, уложив подбородок на её колено. Внезапно он встрепенулся, голова дернулась вверх, уши трепещут. Джейм тоже напряглась. Она, похоже, что-то учуяла, дикий, мускусный запах, не то что бы неприятный, но странно волнующий. Ещё ни один аромат не вызывал у неё прежде подобной реакции. В её голове промелькнула мысль о том, не ощущает ли она его сквозь призму чувств Жура. А затем она вспомнила о туше оленя в пещере и вскочила на ноги.

Они с Журом сидели на склоне. Верхушку холма над ними венчал громадный куст боярышника, чьи ветви расходились веером от могучего чёрного ядра до нимба ломких шипов. В его середине горели две точки на высоте порядка пяти футов над землёй. Они двинулись. А вместе с ними двинулась вся тёмная сердцевина куста, отделяясь от него, становясь громадной тенеобразной фигурой, скользящей по гребню холма. Жур с возбуждённым щебетанием метнулся вверх навстречу. Громадная голова тяжело наклонилась, чтобы потереться с барсом носами, а затем снова поднялась, поворачиваясь к Джейм. Она подмигнула и оба зверя пропали, оставляя за собой опустевшую после их ухода ночь.

Джейм глядела им вслед. - "Аррин-кен," - сказала она вслух с благоговением в голосе. - "Я только что видела аррин-кена."

* * *

ТОЙ НОЧЬЮ СЛУЧИЛОСЬ ещё несколько отдельных стычек, после того как по Тай-Тестигону распространились вести о том, что одним из избранных представителей поместных мастеров стал человек Свято-Слада, а второй - Мендалиса, но ни одна из них не попалась на глаза стражников, и не привела к смерти кого-то хоть сколько-то значительного.

Штопка, направляясь домой, натолкнулась на Непутя в переулке рядом с Луной. Опознать его представлялось возможным только по одежде. С таким количеством ножевых ран оставалось только надеяться, что смертельным оказался первый же удар.

* * *

- "ИЗВИНИ," - сказал секретарь, - "но у Мендалиса нет времени принять тебя сегодня."

- "Ты мне это твердишь всю последнюю неделю. Ты уверен? Я просто хочу поговорить с ним минутку."

- "Извини," - снова сказал сотрудник, начиная копаться в бумагах, которые нес. - "Мы же здесь немного заняты, ты знаешь. До выборов две недели. Попытай счастья завтра. Хорошего дня."

Снова оказавшись на ступеньках штаб-квартиры Новой Волны, Далли немного задержался. Кто-то тишком нырнул за угол вне поля зрения, или просто показалось? Один из агентов Пролазы, вероятно. - "Приглядывай за этим типом," - сказала ему Джейм. - "Я думаю, что он хочет заполучить твоего брата целиком для себя, а ты стоишь на дороге." - Он знал, что теперь за ним следуют непрерывно, везде и повсюду. И Менди не говорит по его это приказу или же нет. Менди даже не желает его видеть. Какая же кошка между ними пробежала? Когда выборы закончатся, всё, возможно, снова придёт в норму. Ну конечно, так оно и будет -- это только напряжение заставляет брата так себя вести.

Но если всё так, то почему же ему внезапно стало так страшно?

* * *

КТО-ТО КРИЧАЛ, а внутри Тверрдыни метались люди, перекрикиваясь друг с другом возбужденными голосам.

- "Что ещё такое?" - спросил Гилли у Ротана, когда они встали в передних дверях, прислушиваясь.

- "Я чую дым," - внезапно сказал Ротан. - "Погляди. Что-то горит, возможно, на кухне."

За передним крылом здания в ужасе заржала лошадь.

- "Нет," - сказал Гилли с проницательностью конюха. - "Это в конюшне. Эй, ты!" - закричал он слуге, который выскочил из ворот и понёсся к фонтану с ведром. - "Нужна помощь?"

- "От вас?" - с презрением отозвался мужчина, поспешно окуная ведро в воду. - "Думаете, что ещё не достаточно натворили? Ну, только подождите. Вы ещё поплатитесь за это, поплатитесь!"

- "Поплатимся?" - повторил Гилли в замешательстве. - "За что?"

- "Тише," - сказала Клеппетти. Она незаметно появилась за их спинами и теперь стояла, уперев кулаки в бёдра, и хмурясь на суету через площадь. - "Мне это не нравиться," - сказала она. - "Мне это совершенно не нравится."

* * *

А ЗАТЕМ, наконец-то, наступил рассвет дня Кануна Зимы. Джейм спала на чердаке. Серый утренний свет коснулся острой линии её подбородка и челюсти, но оказался бессилен стереть тёмные тени под её глазами. За последние несколько недель, её тройное положение вора, танцовщицы и аколита, оказало закономерное негативное воздействие на её организм. Она сильно потеряла в весе и плохо спала, её сны отравляло всё растущее ощущение неудачи. Крайний срок был уже на самом носу, а дождя всё ещё не было.

А сейчас ей снился сон.

Образы приходили и уходили; лица водоворотами кружились мимо, подобно утонувшим крысам в реке. Огрызок, Висельник и Непуть; Свято-Слад и Мендалис; Марплет и Тубан; Горго и Балдан, танцуют вместе, оба столь ужасно похожие. Они замерли, пристально вглядываясь друг в друга, а затем вскрикнули и одновременно растаяли в воздухе. - "Анти-Божественная Ересь?" - прокаркал идол. - "Ну, не знаю, не знаю, а волнуюсь об этом ещё меньше. Прошу прошения -- моё созвездие восходит." - И он выскочил, прямо сквозь дымовую дыру, в небо. Вниз посыпались балки, груды мусора всё росли. Через них под светом старой луны шагала тёмная, элегантная фигура, с необычно распухшей тенью на пятках. Она повернулась - лицо принадлежало Тори. - "Шанир!" - закричал он. - "Яд Жрецов, погляди, что натворила!" - Перед ней скрючилась чья-то фигура, с которой потоком струились кольца, цепочки и амулеты; но она определённо не принадлежала дородному Балдану. Сгорбленная спина, узкие плечи, скрытое в тени капюшона лицо, а затем проявился алтарь, мозаичный пол, её собственная, обнаженная рука без перчатки, воздетая, будто в призыве. Фигура подняла глаза. Иштар. Потрясение узнавания, а затем ненависть и что-то неотличимое от страха сорвали остатки человечности с его череполицего лица.

Джейм проснулась рывком, хватая ртом воздух.

Сколько же сейчас времени, промелькнула спутанная мысль. А, рассвет . . . но если так, то почему же тогда свет неуклонно угасает, и что это за отдалённый звук, будто камни скачут вниз по горным склонам? Она скинула одеяло и вскочила на ноги. Солнце и в самом деле всходило, но на него быстро накатывала широкая волна облаков, переваливающих через Чёрноскалье, напоминая собой бескрайнюю наволочку, натягиваемую на землю. В глубине чёрной лавины мелькнули молнии, подкрашивая их серебром; снова зазвучал гром, на этот раз ближе. С каждой минутой нарастала темнота. Пока Джейм стояла у парапета, налетел быстрый ветер, скользящий через чердак, поднимающий в воздух чёрные крылья её волос, а затем по лицу ударили первые капли холодного дождя.

Поначалу она едва могла поверить, что это всё-таки случилось. А затем запрокинула голову и во всё горло разразилась неистовым кличем победы, перебудившим каждого спящего в доме. Прежде, чем они успели задаться вопросом, что это они такое вообще услышали, она уже испарилась, летя по крышам на север, в сторону Храмового Округа, натягивая по дороге одежду.

Дождь всё усиливался. Черепица стала скользкой, в каждой водосточной трубе рычал могучий поток. Скоро стало трудно видеть, даже дышать, такой обрушивался дождевой водопад. Джейм пробежала по крышам сколько смогла, до Реки Поющей, а затем была вынуждена спуститься на уровень улиц напротив иглы Эдор Тулиг. Рукава Теннеты ревущем потоком огибали остров, на котором стояла Башня Демонов, её верхние этажи терялись в неистовствующем дожде. Добравшись до первого после башни моста, Джейм обнаружила, что высокие ворота, дающие доступ к боковым улицам по обе стороны реки, теперь наглухо закрыты. Озадаченная, она перешла на северный берег и зашагала на запад к следующему перекрёстку.

Где-то в вышине, человек сражался со ставнем, терзаемым ветром. Бросив взгляд вниз, он увидел одинокую фигурку, шагающую по уже полупритопленной авеню, и закричал ей, - "Убирайся с улицы, дубина! Ты что, хочешь утонуть?" - И ставня с грохотом захлопнулась.

У Джейм перехватило дыхание, когда она наконец-то осознала то, до чего должна была догадаться немедленно. Она пустилась бегом. Следующий выход на боковую улицу закрывали очередные ворота, но к этим была прибита шаткая деревянная лесенка. Джейм припустила к ней. Она уже слышала всё нарастающий рёв. Её нога была уже на первой ступеньке, когда стена воды двадцати футов высотой появилась из-за следующего поворота улицы. Джейм рванула наверх, слыша, как тонны воды со всего маха ударяются в противоположные дома и отскакивают назад. Её нога была уже по другую сторону верхушки ворот, когда в них ударил ливневый паводок.

Каждая доска содрогнулась. Пелена брызг, взметнувшаяся взрывом в воздух, мягко сбросила Джейм с её насеста. Она полетела вниз с другой стороны, скорее сквозь воду, чем через воздух, навстречу жёстким камням мостовой.

Когда на пороге Горго, прежде скорбящего бога, появилась наконец-то искомая фигурка, она была совершенно вымазана в грязи и тяжело хромала. Балдан метнулся через внешнюю комнату, схватил Джейм за руку и наполовину втащил её, прыгающую на одной ноге, в помещение святилища. Внутри хлестал почти такой же сильный ливень, как и снаружи, изливающийся из персональной миниатюрной гряды облаков под самым потолком. А в центре комнаты скакала гротескная, нечёткая фигура, перескакивая через скамейки и неистово шлёпая по всё растущим лужам.

- "Он -- ээ -- не слишком-то большой, верно?" - сказала Джейм.

- "Нет," - согласился Балдан, начиная ухмыляться, - "но зато он очень, очень зелёный."

И они с торжественным видом выпили из сложенных горстями ладоней дождевой воды за здоровье новорождённого бога.

КНИГА III Дни Савана

Глава 12 Поднимается Пламя

В ЭТОТ ДЕНЬ, ликовал весь город. Дождь закончился примерно к полудню, и на небе появилось солнце, чтобы осиять окончание этого искрящегося дня. Пыль, окутавшую собою всё и вся, смыло прочь. Позолоченные башни сияли в лучах света, как и красные черепичные крыши, и мозаичные молитвенные стены бирюзовых и халцедоновых оттенков. Заклятые враги встречались на улицах и расходились, смеясь; воры, что не обменивались и словом неделями, за исключением проклятий, поднимали друг за друга бокалы в тавернах. Центральные улицы полнились горожанами, что гуляли, пели и танцевали все вместе. Что бы ни принесло завтра, сегодня было единогласно провозглашено всенародное торжество, и все предавались тому, что собирали сладкие воспоминания, запасаясь на тяжёлые времена впереди.

Джейм с Балданом отправились праздновать вместе с остальными.

До них долетали мелодии труб и барабанов, играющих на Площади Правосудия, где во всём блеске официальной церемонии проходила встреча Архигона Тверрди и Короля Селлика XXI Металондара. Джейм хотелось пойти посмотреть, но её ушибленное колено болело слишком сильно. Вместо этого, по предложению Балдана, они дрейфовали от трактира к трактиру, выпивая по очереди в каждом. Угасающий день потихоньку соскальзывал в лёгкую винную дымку. К наступлению сумерек, Джейм обнаружила себя в той же таверне, куда она отвела Балдана в ночь смерти Горго. Жрец как раз наливал ей очередной кубок вина, проливая половину на пол, когда у её локтя появился Гилли.

- "Они дразнили меня этим у фонтана," - выпалил он, игнорируя все предложения выпить вина или присесть. - "Они больше даже не пытаются это скрывать, настолько они самоуверенны, и Тетушка Клеппетти говорит, что у них есть на то причины . . ."

- "Гилли, у меня от тебя голова трещит. Кто такие 'они' что такое это 'это'?"

Парень сделал глубокий вдох. - "Харр сен Тенко приведёт Архигона в Тверрдыню этим вечером, как будто бы случайно," - сказал он, старательно выговаривая слова напряжённым голосом. - "Если обслуживание будет хорошим -- а боги знают, что так оно и будет -- то в соответствии с традициями, Архигон спросит Марплета, что он хочет в качестве платы. Марплет собирается попросить правосудия против Рес-аБ'Тирра. Он обвинит нас в порче вина, терроризировании его слуг, поджоге конюшни -- короче говоря, в ведении против него нелегальной торговой войны. Его подвалы забиты промасленными тюками соломы, которыми нас обложат и подожгут. И Архигону не придётся волноваться о городе, потому что только что шёл дождь. Нас спалят дотла.

- "Джейм, пожалуйста," - выпалил он, теряя всякий контроль над своим языком. - "Прекращай на меня пялиться и пошли. Ты нам нужна!"

* * *

ДЖЕЙМ ЗАДЕРЖАЛАСЬ во внутреннем дворике Рес-аБ'Тирра, вытянула из колодца ведро воды и опрокинула его себе на голову. Прочистив себе таким образом немного мозги, она отправилась на кухню. Клеппетти повернулась и окинула её внимательным взглядом.

- "Ну, скажи почему," - потребовала она, - "всякий раз, как у нас кризис, ты появляешься мокрой насквозь?"

- "Сила привычки, я полагаю. Что нужно делать?"

- "Будь я проклята, если знаю," - сказала вдова с раздражением, к ужасу остальных. - "Этот дьявол Марплет так обустроил дела, что мы всё равно что связаны по рукам и ногам и с кляпом во рту. Даже если мы сумеем пробиться на этот его издевательский суд, что он там готовит, то кто же нам поверит? В этот раз игра за ним, и никакой ошибки . . . если конечно он и в самом деле сможет её провернуть."

- "А он сможет?"

- "Да откуда я знаю?" - в ярости отозвалась Клеппетти. - "Я что, похожа на оракула? Нет, нет, нельзя терять надежду. Вот только я не знаю, на что же нам теперь надеяться. Гилли уже убежал на поиски Марка, а Тубан наверху с Абернией. Если случится худшее, ты, Джейм, отвечаешь за то, чтобы вывести их наружу; Ротан - очистишь конюшни; Китра, проследи, чтобы наверху никого не осталось. Спасайте всё, что только сможете, но главное, будьте уверены, что сможете выбраться сами. Это всё, что мы можем поделать. А теперь, живо в зал и чтобы всё было в полном порядке. Что бы ни случилось, я не хочу, чтобы гостиница ушла в историю в неприглядном виде."

Они отправились работать. Слухи о нависшей угрозе опустошительного пожара определённо разошлись по всем окрестностям, потому что этим вечером появилось всего несколько постоянных посетителей, несмотря на царящее на улицах карнавальное настроение. Джейм помогала протирать столы, подметать пол и начищать пивные кружки, всё болезненнее, по мере того как стиралось воздействие послеобеденного дебоша, ощущая своё зудящее колено. А затем присоединилась к остальным у главных дверей. Рес-аБ'Тирр ждал.

- "А вам не кажется, что в этой истории есть что-то очень знакомое?" - внезапно спросила Китра.

- "Хмммм. Жаль, конечно, что в этот раз это не Марплетовские головорезы. Но даже представься нам такая возможность, мы же не сможем опоить два королевских двора -- или сможем?"

- "Тс-с," - обрезала служанка. - "Слушайте."

Звуки снаружи становились всё ближе. Они услышали голоса -- кто-то смеялся, кто-то что-то распевал -- и увидели тени, начинающие скакать по фронтонам домов через площадь. Вниз по главной авеню с севера двигались факелоносны. За ними текла сверкающая толпа. В центре шагало трое мужчин, один разодет в роскошный алый бархат, другой носил знаки отличия Пяти, а третий - заплатанную короткую куртку и кожаные штаны.

- "Ой," - сказала Джейм, - "Это же мой ободранный холмовой лордик."

Китра потрясённо ахнула. - "Твой что? Глупая, это же сам Аррибек сен Тензи, Архигон Тверрди!"

- "Глядите," - сказал Ротан, - "Они о чём-то спорят. Харр показывает на Тверрдыню, а Архигон качает головой. А теперь что . . . сохрани нас предки, они идут сюда!"

За этим последовало стремительное отступление от передней двери. Когда вошёл первый гость, все уже были на своих местах, за исключением Джейм, которая сломя голову неслась через внутренний дворик и вверх по лестнице, разыскивая Тубана. Объяснение ситуации Абернии сквозь замочную скважину заняло больше времени, чем потребовалось трактирщику, чтобы появиться в своём более-менее нормальном одеянии, как только он понял, что же случилось. Джейм поскакала за ним вниз по лестнице, сдирая прочь отдельные обрывки женского облачения, которые у него не нашлось времени стащить. К счастью под ними скрывалась его собственная одежда, так что он подоспел как раз вовремя, чтобы разрешить спор между Королём Селликом и сен Тензи, кому же из них входить первым, ухитрившись провести их обоих в главный зал одновременно.

За этим последовала страшная неразбериха, когда отряды вассалов обоих правителей ввалились внутрь и принялись рассаживаться по местам, выкрикивая заказы на всё что угодно, от подслащённого вина до яиц с маслом. Большинство из них было уже изрядно навеселе, включая и монарха Металондара, который, при более близком знакомстве, оказался достаточно молодым человеком с простоватым лицом и заиканием. Изо всей компании, только лишь Архигон и Харр, Тан сен Тенко, казались достаточно трезвыми, хотя каждый всё время подначивал другого выпить до дна. Сквозь вуали учтивой беседы явственно проступало то, что сен Тенко чем-то ужасно раздражён, а Аррибеку эта досада конкурента доставляет только радость.

Тубан с изрядной долей робости вклинился в эту отравленную атмосферу, чтобы осведомиться, всё ли их устраивает.

Ответ Архигона, озвученный его резким, чистым голосом, беспрепятственно долетел до Джейм, стоящей рядом с Клеппетти у дверей кухни: "Нам сообщили, что к этой гостинице прилагается некая исключительная танцовщица, по имени аБ'Тирр, и я убедил своих товарищей зайти сюда в надежде, что её получится уговорить для нас станцевать. Это можно устроить?"

Тубан поглядел на Джейм, а Джейм, в отчаянье, на вдову.

- "Знаю, знаю," - сказала та в ответ, мягче, чем обычно. - "Ты измучена, твои ноги готовы подломиться и, по правде сказать, ты не совсем трезвая. И всё же, почему бы тебе не попытаться? От этого может зависеть всё и вся."

Джейм с несчастным видом согласилась, и Тубан поспешил озвучить радостную весть.

Наверху, на чердаке, она расчесала свои длинные черные волосы, ещё не полностью высохшие, и натянула костюм. Затем в порядке проверки попыталась выполнить несколько танцевальных па, запнулась и ударилась своим больным коленом о стул. Почти в слезах от боли и досады, она опустилась на пол, изо всех сил пытаясь их сдержать. Она больше никогда не будет напиваться, никогда, никогда, никогда; но раскаянье сейчас не поможет. Она собирается их всех подвести -- Клеппетти, Тубана, Гилли, всех остальных -- после всего того, что они для неё сделали.

В памяти Джейм поднялись и забились воспоминания о всех тех разах, когда её танцы были столь успешны. Впервые ночью в этой гостинице, в Эдор Тулиг, в храме её бога; но в тот, последний раз всё было по-другому. Она не просто манипулировала двумя десятками полупьяных клиентов, но, каким-то малопонятным образом, управлялась с самой божественной силой. Джеймсиль, её тёзка, тоже танцевала перед её богом и её народом в ту ночь, когда пало две трети кенциров. Она определённо владела особым талантом, опасным и легко извращающимся, но, в то же время, намекающим на удивительные возможности. И если бы только ей удалось подключить одну из них прямо сейчас, то, провались во тьму все возможные последствия.

- "Ох, что за бравые, бравые мысли," - сказала она вслух с внезапным горьким смешком. - "А между тем, дурочка, ты и встать-то не можешь."

Но тогда, стоя в храме, она не двигалась с места. Движения танцевальных наборов Сенеты, что направляли силу в нужное русло, происходили только лишь в её сознании. Чем это может поддержать её сейчас, она не знала, но похоже на то, что существовала небольшая возможность того, что повторение подобных ментальных тренировок может помочь ей подготовиться к той задаче, которую, как она знала, она просто обязана была хотя бы попытаться выполнить в зале внизу. Таким образом, она аккуратно встала в стандартную позицию на склонённых коленях, закрыла глаза и сконцентрировалась.

Это было несказанно трудно. Не просто представить в уме движения кантиры, но и почувствовать их -- напряжённое чувство равновесия, игру мускулов на кости, ритм движений . . . пытаешься собрать все вместе, и они размываются; фокусируешься на одном, и ощущаешь, как остальные ускользают прочь. В течение бесконечного времени она сражалась с ними в темноте, всё снова и снова, а затем пришла музыка. Сквозь закрытые веки, она, казалось, видела закрученные ступеньки винтовой лестницы, третий этаж трактира, каждый шаг спуска в главный зал, точно так же, как видела это всякий раз в прошлом, спускаясь на зов флейты Гилли. Уверенность по капле возвращалась обратно, по мере того, как сохранять концентрацию становилось всё легче. Теперь она просто танцевала, за гранью боли, за гранью сомнений, сплетая древний гобелен движения и снов. А затем, когда очередность кантиры подошла к концу, она поклонилась, открыла глаза, и обнаружила себя на центральном столе под канделябром, с Королём Селликом, Архигоном и Харром сен Тенко, не отрывающих от неё глаза.

За этим последовал момент тишины, а затем просто взрыв звуков, настолько оглушительный, что даже когда она огляделась и пришла в себя, то с трудом поверила, что это всего лишь аплодисменты. Выступление было окончено. А её колено ощущалось так, будто под коленную чашечку кто-то залил жидкого свинца (eng: засунул кусок живого угля).

- "Ну!" - сказал Архигон, его проницательные карие глаза возвращали свой обычный блеск. - "Мне, конечно, сказали, что стоит ожидать чего-то необычного, но такое! Тхана аБ'Тирр, я собирался спросить об этом твоего хозяина, но с учётом той чести, оказанной нам этим вечером, с позволения своего коллеги" -- он бросил взгляд на короля, который всё ещё сидел с открытым ртом, безразличный ко всему, кроме своих воспоминаний. -- "Я вместо этого спрошу тебя. Что ты хочешь в оплату столь выдающегося обслуживания?"

Джейм только смотрела в ответ. Она всё ещё пыталась разобраться, каким это образом она попала с чердака в главный зал.

- "Ну?" - резко повторил Архигон. - "Говори, девушка. Что я -- мы можем тебе дать?"

- "Правосудие," - прошептала она.

Харр сен Тенко пронзил её взглядом. - "Что за наглость!" - воскликнул он с гневом. - "Милорды, это оскорбление нам всем. Такие запросы должны следовать через Совет Пяти. Адресовать их вам лично, значит подразумевать, что официальные каналы правительства -- вашего правительства, управляемого нашими представителями -- не способны справиться с ними должным образом."

- "И всё же я полагаю, что твой родич тоже намеревался просить о чём-то подобном," - мягко заметил Аррибек. - "Подумай о представляющейся возможности продемонстрировать свои умения судьи перед лицом самых влиятельных людей двух наций. Давай, открывай суд. Да начнётся разбирательство."

Во время этой короткой речи лицо Харра неуклонно наливалось красным, но теперь он явственно взял себя в руки и сделал, как ему велели. Из кухни поспешили доставить соль и свежий каравай хлеба, а из ближайшего курятника - молодого петушка. С их помощью он небрежно сымитировал жертву безымянным богам холмов и гор.

- "Мы собрались здесь, чтобы выявить виновного в необъявленной торговой войне," - объявил он, держа негодующую птицу за ноги, в своём гневе не соизволив даже изобразить незнание, в чём заключается суть дела. - "Пусть обвинитель говорит первым."

В зал незаметно вошёл Марплет, похоже, заранее оповещённый, чего следует ожидать. Прежде чем кто-нибудь из Рес-аБ'Тирра успел среагировать, он подошёл к столу нотаблей, поклялся на хлебе и соли говорить только правду и ничего кроме правды и тут же начал крайне убедительно лгать. В конце концов, у его были целые недели, чтобы отточить свою историю. Конечно, это были не те декорации, что он себе планировал, но и что из того? Здесь был всё тот же судья, что он и желал, а все его свидетели были заранее натасканы и ждали наготове, включая двух флегматичных стражников, которых он вызвал, когда поколотили Ниггена. Он представлял их собранию одного за другим, выслушивал свидетельства, и отпускал на место со всё растущим чувством удовлетворения. Он любил, чтобы всё было сделано на совесть.

Персонал Рес-аБ'Тирра слушал в смятении. Им ещё не приходилось сталкиваться со столь гладкой лицемерной фальшью, и они чувствовали себя всё более беспомощными перед лицом столь совершенной цитаделью лжи.

Джейм тоже слушала, с ощущением ночного кошмара. Для того чтобы дать ей то правосудие, что она потребовала, Архигон должен убедить своих собственных и Харровских сторонников, что Марплет, их соотечественник, лжёт под присягой. Они никогда не поверят и не примут этого без доказательств. У Аррибека достаточно острый ум, чтобы понять общее направление, в котором лежит истина, но разве сможет даже такой как он найти к ней дорогу через Марпетовские дебри обмана без проводника?

Внезапно она с дрожью осознала, что всё это время, уголком глаза, Архигон постоянно за нею наблюдает. - "А теперь, когда мы удостоверились в твоей правдивости . . ." - Боже мой, он извлекает свои подсказки из её реакции. Снова, как и в холмах, её кенцирская честь стала гарантией её правдивости. Сглотнув, она стала уделять больше внимания ходу процесса.

Вскоре после того, Марплет закончил и отступил назад, по лицу гуляет слабая, самоуверенная улыбка.

- "Пусть говорит обвиняемый," - нараспев объявил Харр сен Тенко.

Из кухонной двери донеслись звуки суматохи. Подвыпившие нобили повытягивали шеи, с любопытством пытаясь понять, что же такое случилось, но Джейм и так не составляло труда догадаться. Тубан снова сбежал. Принимать высокопоставленных гостей было частью его профессии, но задача, с которой ему предстояло столкнуться сейчас, была настолько ему чуждой, что он, вероятно, был совершенно к ней непригоден. Таким образом, гостиница лишилась своего законного представителя.

- "Пусть говорит обвиняемый," - нетерпеливо повторил зять Марплета.

За спиной Джейм появился Марк и наградил её лёгким, ободряющим подзатыльником костяшками пальцев. Громадный стражник как раз вставал рядом с ней, когда Китра без спросу шагнула вперёд и приготовилась бороться за свой новый дом.

С самого начала стало ясно, что девушка питает к Марплету сильнейшую личную неприязнь. Её злобная агрессивность создавала невыгодное впечатление по сравнению с его скромным видом оскорбленной невинности, и многие нобили Тверрди начали её освистывать. Но Архигон, как и сам Марплет теперь, тайком наблюдали за Джейм, которая отсеивала зёрна истины от мякины злобности Китры легонько кивая в согласии или отрицании. Несмотря ни на что, она обнаружила, что изо всех сил старается быть честной по отношению к трактирщику-конкуренту.

Китра, наконец, закончила свою резкую обличительную речь и отступила назад под пьяный свист аудитории.

- "Прекрасно!" - безмятежно сказал Архигон. - "Таким образом, что мы имеем: два абсолютно несовместимых набора фактов. Какому же верить?"

- "Ну, это же очевидно," - отозвался Харр сен Тенко с изумлением, наигранным или же нет. - "Конечно тому, кому вверят и кого поддерживают его собственные верные слуги, а в данном случае, в пользу нашего соотечественника выступило два городских стражника."

- "И какое же наказание должен понести обидчик?"

- "В соответствии с нашими древнейшими традициями, пускай его выберет сама жертва."

Архигон посмотрел на Марплета, вскинув брови.

- "Я требую возмездия огнём," - спокойно ответил трактирщик. - "Пусть сей дом сгорит дотла и развеется по ветру."

О, Боже мой, подумала Джейм. Что, если я ошиблась? Что, если сен Тензи намеревается на этом всех распустить? Она никогда не допускала и мысли о том, что нынешнее судилище значило для него хоть чуточку что-то большее, чем просто подходящий шанс уколоть своего политического соперника, но теперь ей пришло на ум, что независимо от его намерений, ему нужно было -- по её же просьбе -- добиться своих целей законным путём. В противном случае он потеряет лицо перед своими сторонниками, которыми полнилась комната.

Архигон заговорил снова. Один за другим, он перечислил основные инциденты в конфликте между гостиницами, как их описывала Китра, опуская только те моменты, с которыми не согласилась Джейм. - "А теперь," - сказал он, наконец, внезапно поворачиваясь к Джейм, - "клянёшься ли ты в правдивости всего перечисленного?"

- "Клянусь."

- "И я тоже," - сказал Марк неожиданно, заставив всех вздрогнуть.

- "А, отлично," - сказал Архигон с тонкой улыбкой. - "Ты ведь тоже кенцир, не так ли? Знаете, с этим народом есть одна странность: они никогда не лгут. И готовы драться до смерти, чтобы поддержать своё слово. А вы у дверей, ей вы, стражники, готовы ли вы сказать то же самое? Готовы ли вы сражаться за свою честь?"

Стражники посмотрели на Джейм с Марком, затем переглянулись между собой. - "Нет, сэр," - прямо ответил больший из них. - "Нам для такого недостаточно заплатили." - И они повернулись и затопали прочь из трактира.

- "И что там теперь с твоим приговором?" - сказал Архигон Харру сен Тенко, практически мурлыча. - " 'В соответствии с нашими древнейшими традициями,' судья несёт ответственность за надёжность свидетеля, чьё слово он решил принять к рассмотрению. Ты никудышный магистрат, да и продажный к тому же, если позволил этой ситуации вообще до такого докатиться. Твоё положение здесь аннулировано. А теперь, убирайся. Всех честных людей здесь тошнит от одного твоего вида."

Харр, Тан сен Тенко, не соизволил ответить. Окружённый тесной группой своих сторонников, он гордо вышел в ночь, минуя своего родича без единого слова или же взгляда. После этого в холмах, вероятно, снова начнётся война; но каким бы ни был её исход, его роль в делах Тай-Тестигона была сыграна.

- "А что касается тебя," - сказал Архигон Марплету, - "то будем считать, что ты своим губами изрёк свою судьбу. Кто-нибудь принесите огня."

Вперёд выступил факелоносец, предлагая свой всё ещё пылающий факел, пока свита и слуги разразилась пьяными воплями одобрения. Аррибек принял его, поманил Джейм вперёд и вложил огонь в её руку.

- "Эта охота твоя -- снова," - сказал он тихо. - "А теперь ступай и пусти кровь."

Она вышла наружу на площадь, оглушённая рёвом, едва веря в столь быстрый поворот событий. За нею последовали перемешавшиеся дворы Тверрди и Металондара. Они встали перед обречённой гостиницей, сияющей огнями, открытой и пустой. Свет камина и свечей мерцал на оставленных на столах хрустальных кубках, богатом лоске новой деревянной отделки, прекрасной гармонии главного зала. Налетел ветер, толкая её в спину. Над головой жадно подскакивало пламя факела, огненное гало. Всё это, без сомнения, просто-напросто сон. Теперь не раздавалось ни единого звука, ни сзади, ни от Марплета, который выступил вперёд и стоял где-то в дюжине футов от неё. Их глаза встретились. Она не смогла ничего прочесть в его, как и он, вероятно, в её. Хрупкая нить понимания, что их связывала, пропала.

Они всё ещё продолжали смотреть друг на друга, когда из руки Джейм внезапно вырвали факел. Китра метнулась вперёд и просунула его между прутьями подвального окна. За решёткой замерцал оранжевый свет, а затем появилось и само пламя, разгорающееся всё ярче, по мере того как пропитанные маслом кипы сена, приготовленные для жертвоприношения Рес-аБ'Тирра, одна за другой перехватывали огонь. Следом за ними охотно занялись сухие балки опоры, а всё ещё влажные от дождя наружные стены трактира окутались клубами пара. Одну долгую секунду, это было единственное, что происходило в главном зале; а затем там начал разрастаться дикий, яростный свет, много ярче любой свечи или же очага. Занавешенные гобеленами стены охватил огнём.

Марплет наблюдал за происходящим, по лицу гуляет странная улыбка. Когда занялись верхние этажи, он повернулся к Джейм, послал ей лёгкий, издевательский салют и шагнул прямо в пылающий трактир. Потолочные балки главного зала обрушились за его спиной.

* * *

Тверрдыня горела большую часть ночи. На следующее утро, один из шпиков Пролазы сунул в руку Мендалиса записку, пока он взбирался по ступенькам Зала Гильдии.

Талисман, действуя в интересах Свято-Слада, стала причиной падения Харра сен Тенко, [прочитал он]. Спросите своего брата, как она вознаградила его за то, что он выдал имя вашего секретного покровителя.

В течение бесконечно долгого момента, Мендалис вглядывался в юго-западную часть города, где всё ещё поднималась тонкая пелена дыма. Затем повернулся и вошёл в Зал, не проронив ни слова.

Рутинные заботы занимали Совет всё утро, весь день и большую часть вечера. Таким образом, было уже довольно поздно, когда Конклав Избирателей наконец-то собрался во внутренних покоях. Одалиан и один из представителей поместных мастеров выглядели при входе сильно раздражёнными: оба рассчитывали извлечь из этой истории намного большую прибыль. Аботирр, приёмный отец Отравы, явился при всех своих регалиях; Драгоценный Камень в ужасе пытался определить проигрывающую сторону; Провинциалов распирало от чувства собственной значимости и скрытого благоговения. Мастер Чайдин, с горестным видом карабкающийся по внешней лестнице, внезапно услышал, что Госпожа Серебряная и вовсе не пришла, предпочтя воздержаться, а не голосовать за или против человека, сохранившего жизнь, но не свободу её сына.

- "И как же я сам-то до такого не додумался?" - сказал Мастер Сияющих Вещичек самому себе и радостный поспешил обратно в свою любимую мастерскую.

Наконец, покои были опечатаны, а Конклав официально открыт. Спустя не более получаса всё было кончено. С восемью голосами против четырёх, Мендалис проиграл Свято-Сладу в первом же голосовании.

Глава 13 Три Погребальных Костра

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ после пожарища, Джейм отправилась в Нижний Город, отвечая на записку от Штопки. Район она обнаружила в состоянии полнейшего хаоса. Не имея ни единых целых речных ворот, он сильнее всех пострадал от ливневого паводка два дня тому назад, и до сих пор практически не продвинулся в ликвидации последствий затопления. Все хлипкие домики вдоль Поющей смело без остатка, а другие, сильно поврежденные, всё ещё продолжали обрушаться, без всякого или почти без всякого предупреждения. На улицах толпились бездомные, пребывающие в ужасе от перспективы ещё одной ночи на открытом воздухе, но неспособные найти хоть какое-то укрытие, потому что оставшиеся четверо из Пяти воздвигли ограждающие баррикады, опасаясь бунтов и мародёрства. А между тем, каждый новый рассвет видел всё больше и больше больных или мёртвых детей. То, что крадётся в темноте, хорошо подкормилось.

Марк находился здесь с самого раннего утра, поочерёдно помогая поддерживать порядок и обыскивать завалы в поисках мёртвых. Когда Джейм его разыскала, он отложил в сторону свой лом и, с разрешения капитана, отправился вместе с ней.

На месте они обнаружили, что домик Штопки всё-таки выстоял, но оказался облеплен изнутри и снаружи по самую крышу речным илом. Сама Штопка была дома, помогая матери, братьям и сёстрам выскребать заносы грязи. Хотя они промокли насквозь, никто из них особенно не пострадал, за исключением Танисшент, которая подхватила воспаление легких. Ради неё они сюда и пришли. Танцовщица, наконец-то, возвращалась в Рес-аБ'Тирр.

Марк нес её на руках, завернутой в одеяло, с Джейм, хромающей рядом. В трактире, они положили танцовщицу в её старую комнату. Она не помнила ничего, что случилось с ней с той самой ночи, что едва не закончилась бунтом уже порядка года назад, и была совершенно сбита с толку. Вид её собственных рук, с шишковатыми суставами и голубыми, вздутыми венами, страшно её расстраивал. Она тоненьким, жалобным голоском умоляла дать ей зеркало, но в таверне не было никого настолько глупого.

Джейм провела рядом с ней весь этот долгий день и изрядную часть ночи, сменяясь время от времени с Китрой и Клеппетти, которые тоже ухаживали за больной. Где-то далеко за полночь, она всё-таки покинула больничную комнату и, с тарелкой обрезков, отправилась через площадь к пепелищу Тверрдыни на поиски Клыка.

Кто-то скрючился на дверном пороге. Свет луны засиял на распухшем от слёз лице Ниггена, когда он вздёрнул его вверх. Страдание сменилось жутким ужасом. Он вскочил на ноги, яростно отмахнувшись от протянутой к нему её руки. Только когда он промчался мимо неё в ночь, несясь так, будто спасая саму свою жизнь, она осознала, что он, верно, подумал, что она собирается его ударить.

Она не последовала за ним, и ни какой ободранной кошачьей фигурки не появилось из руин в ответ на её призывы, как и в прошлую ночь. Город поглотил без остатка и кота Марплета, и его сына.

Джейм положила тарелку обрезков на землю, для любого, кто захочет, и зашагала обратно в Рес-аБ'Тирр. У передней двери её кто-то окликнул. Она обернулась и увидела окутанную тенью фигуру, спешащую к ней через площадь. Это был Далли.

- "Ну, всё кончено," - сказал он. - "Мы проиграли."

Она практически с дрожью вспомнила о Гильдейских Выборах. - "Мне очень жаль. Что теперь будет?"

- "Я едва ли это знаю," - отозвался он. - "Даже сейчас, я едва верю, что это вообще случилось. Секретный спонсор Менди подвёл его в самый последний момент. Не будь это настолько странной идеей, я бы подумал, что он винит в этом тебя. А сейчас . . . Я просто не знаю. Мой брат привык получать то, что он хочет, чего бы он ни хотел. Я полагаю, что он сможет попробовать снова через семь лет или когда Свято-Слад просто умрёт, если конечно, ассассины Сирдана не доберутся до него первыми. Цукат был прав," - заметил он с горькой усмешкой. - "Не так-то просто остаться в живых, когда ты только что проиграл. Менди едва не погиб той же ночью после Конклава, спускаясь по ступенькам Главного Зала."

- "Сирдан времени не теряет."

- "О, я не думаю, что это нападение заказал именно он. Это был всего-навсего какой-то мелкий подмастерье, желающий поскорее выслужиться. Я его убил." - По лицу Далли промелькнула странная тень. - "Я никогда прежде никого не убивал," - сказал он. - "Мне это не нравится. В любом случае, пошли слухи о том, что у Свято-Слада на уме что-то ещё, что-то гораздо более безошибочное. Снова судачат о Теневом Воре."

- "О?" - сказала Джейм. - "В последний раз, когда это имя всплывало, ты даже не был уверен, что подобная штука вообще существует."

- "И сейчас не уверен, но в этом не сомневаются очень многие люди, и некоторые из них -- к примеру, Цукат -- отнюдь не дураки. Они говорят, что Свято-Слад настолько привержен традициям, что никогда бы не стал угрожать Менди до выборов (кандидаты священны), но теперь . . . . Конечно, есть шанс, что он отдаст предпочтение гильдейской войне; но если он первым делом уберёт Менди, то все ещё оставшиеся сторонники брата немедленно рассеются, спасая свои шкуры, и не останется никого, кто бы взял на себя руководство."

- "А ты?"

- "Кто же станет меня слушать?" - горько ответил Далли. - "Без Менди, я в этом городе никто, даже не практикующий вор. Я не могу помочь ни своему брату, ни самому себе -- ни тебе."

- "Мне!" - удивилась Джейм. - "А зачем? Разве я в этом нуждаюсь?"

- "Да . . . если то, что я слышал - правда. Ходят слухи, что в этот раз Теневой Вор получил двойной заказ. Вторая часть - это ты."

- "Я польщена."

- "Джейм, пожалуйста! Отнесись к этому серьёзно. Это не обычный наёмный убийца. Мы говорим о . . . 'временно отделённой душе, особой силы и враждебности', или так мне сказал Гильдейский архивист, о 'психическом вампире, который одновременно похищает душу и убивает прикосновением руки.' Никто не знает, кто был им семь лет тому назад, но упоминается имя твоего приятеля Отравы, а ты сама же мне сказала, что он вручил свою душу Иштару примерно в то же самое время. Быть может, жрец одолжил её Свято-Сладу. Мне доводилось слышать слухи о том, что они с Сирданом очень близко сошлись во время прошлого заседания Совета. Если это было правдой тогда и случилось снова теперь, то не рассчитывай на то, что дружба с Отравой -- если она вообще существует -- сможет тебя защитить. У Теневого Вора нет иной воли за исключением хозяйской, а это нынче Свято-Слад."

- "Я всё ещё чувствую себя польщённой. Послушай, Далли, когда Цукат уезжал, я сказала ему, что беру на себя всю ответственность за все возможные последствия. И если они просто-напросто затеяли игру 'раз-два-три, умри,' то я решу, что ещё легко отделалась. Но что насчёт тебя? У тебя-то какие планы?"

- "Ну, едва ли они имеют теперь хоть какое-то значение, верно?" - отозвался он, пугая её неожиданной ноткой безнадёжности в голосе. - "Я просто подожду и посмотрю, что за роль уготовил мне Менди."

- "Тем не менее, в данный момент не слишком-то безопасно для здоровья держаться рядом с твоим братом. Побудь здесь немного. Гостиница достаточно безопасна. Останься со мной."

Он бросил на неё быстрый взгляд удивлённой признательности, а затем снова отвернулся в сторону, озарившееся было лицо, снова мрачнеет. - "Мне бы этого очень хотелось," - сказал он инертно, - "но я не могу его покинуть, только не сейчас, когда любой другой в любой момент может. Мне нужно возвращаться в штаб-квартиру нашей партии, на случай, если я понадоблюсь ему этой ночью."

- "Ну, тогда, хотя бы пойди на некоторые меры предосторожности," - сказала она, касаясь рукава его небесно-синего д'хена. - "Тебе не стоит тут бродить, облачившись в его цвета, и уж тем более не этой ночью. Давай поменяемся куртками. Моя должна тебе подойти; в конце концов, мы же так частенько делали."

- "Н-нет, не надо. . . . это отчего-то звучит почти столь же плохо, как и оставаться здесь. Я буду в полном порядке. До свиданья Джейм. Да благословит тебя мой отец."

Он взял её за руки и секунду стоял, глядя на неё, а затем повернулся и зашагал прочь. Она осталась смотреть, как он уходит, удивляясь внезапному импульсу последовать следом. А затем её окликнула Китра, и она поспешила на помощь.

* * *

ДАЛЛИ ПЕРЕСЁК площадь, думая об убитом им пареньке. Худощавая фигурка, метнувшаяся вперёд, внезапная схватка на лестнице, изумлённое лицо мальчика, когда лезвие скользнуло ему точно между рёбер . . . а затем Мендалис, смотрящий на него через всё ещё дергающееся тело, холодный, отстранённый. Думаешь, это что-то изменит?

Что же стало не так?

Он свернул на запад по узенькой боковой улочке, безымянное отчаянье вгрызалось в его сердце, выгрызая его прочь. Световая сфера на углу дома озарила его своими лучами, вызывая вспышку синего от его небесного д'хена, когда он проходил мимо.

Двое мужчин, плотно закутанные в плащи, наблюдали за ним из теней дверного проёма. - "Да, это он," - тяжело сказал больший из них, когда парень прошёл мимо, - "женихается с главным агентом моего врага, как ты и говорил. Теперь я в это поверил." - Он вышел на улицу, его усохший товарищ не отставал ни на шаг.

Какой-то звериный инстинкт заставил Далли обернуться. Он увидел за собой стоящую парочку и сразу же опознал в них своего брата и Пролазу, несмотря на всю их маскировку. Его захватило чувство нереальности происходящего и полнейшей безнадёжности, глубже, чем можно было выразить словами. Когда из окружающих теней появились другие и зашагали к нему, он даже не стал сопротивляться.

* * *

ТАНИСШЕНТ ПРОЖИЛА ещё два дня. Поначалу, глубоко погружённая в какую-то мечту о прошлом, она просила порой свой танцевальный костюм, бутылку вина или кликала Бортиса, но затем наступила долгая тишина, нарушаемая лишь булькающими звуками того, кто тонет в самом себе, вне пределов досягаемости человеческой помощи.

За это время в гостиницу несколько раз забегала Штопка, принося вести из внешнего мира. Воровская Гильдия так и не успокоилась окончательно после волнений дня Выборов. Обычно, к этому времени проигравший или бежал, или же погибал от каких-нибудь ассассинских уловок, однако Мендалис отказывался делать и то, и другое. Он замкнулся как в крепости в своей партийной штаб-квартире и оттуда скреплял своих сторонников, очевидно, самим фактом своего продолжающегося существования. Всё почти походило на то, что он всё ещё не оставил надежды на получение сирданата, хотя, как он собирался этого добиться, никто не имел ни малейшего понятия. Вся Гильдия пребывала в напряжении, ощущая потенциальное насилие, что таилось за этим странным положением дел.

- "Теперь только одно единственное неверное движение - и бу-у-ух!" - закончила Штопка свой последний визит. - "Гильдейская война. А это штука того сорта, где победителей не бывает."

- "Похоже, пришло самое время зарыться куда-нибудь поглубже (eng.: спрятаться под стог сена). А что там Далли? Как он справляется?"

- "Не знаю. Его никто не видел с самого дня Выборов. Я так полагаю, он отсиживается в крепости вместе со своим братом. А, пока не забыла, это от твоего учителя." - Она вручила Джейм сложенный квадратик бумаги, замаранный не менее чем дюжиной рук, через которые он до неё доходил. Как и следовал ожидать, печать была давно сломана.

- "Ну, мне пора удирать," - сказала маленькая Горожаночка, вставая. - "И если собираешься отправиться куда-нибудь этим вечером, Талисман, веди себя осторожно, лады? У тебя там снаружи масса врагов, и Сирдан ещё не самый худший, которые только и ждут, едва ты высунешься из укрытия."

Она ушла. Джейм прочитала записку, легонько улыбаясь и её содержимому -- которое, отчасти, изрядно её удивило -- и мысли о том, что неграмотная Штопка всё же отыскала способ ознакомиться с сообщением.

Поздно вечером умерла Танисшент. Они оставили её лежать в её же комнате, запалив там камин и заложив железными листами окно и дверь, и оставив ритуальное изображение, поспешно вырезанное из куска мыла, в соседней комнате. Хранитель Мёртвых придёт за нею завтра утром. Китра отыскала небольшую палисандровую косметичку танцовщицы и попыталась придать ей более достойный вид, но ничто уже не могло замаскировать паутину морщинок, эти глубоко запавшие глаза с веками в набухших синих венах или сморщенные губы. Едва верилось, что Танисшент было всего-навсего двадцать пять.

Джейм обнаружила, что не может вынести перспективы всенощного бдения.

- "Если вы сможете обойтись без меня," - сказала она Клеппетти, - "то я пойду, погуляю. Писака прислал мне сегодня записку. Похоже на то, что несмотря ни на что, меня повысили до подмастерья, и он хочет отпраздновать."

- "Думаешь, это разумно?"

- "Нет, но это, возможно, мой единственный шанс попрощаться с городом как следует. Для Марка это последняя ночь в качестве стражника. Через день или около того, как только я выясню, что же случилось с Далли, мы отправимся вниз по Поющей, к Восточному Морю."

- "Я всё время забываю, что вы так скоро нас покидаете. Здесь без тебя будет практически странно. Я почти и забыла, что такое тихая, мирная жизнь."

Джейм рассмеялась и убежала.

Она обнаружила Писаку на винтовой лестнице в Клубке, швыряющим редкие манускрипты на далёкий пол, в раздражении от безуспешных поисков какого-то древнего трактата, вероятно, без остатка съеденного мышами ещё четверть века назад. Он никогда не признавал опустошительного воздействия времени, ни в своём возлюбленном Тай-Тестигоне, ни в своём собственном доме, что превращало домоводство в значительную проблему. И, кстати говоря, едва он начал с грохотом спускаться с высоты, как Джейм внезапно вспомнила, что лестница, по которой он карабкался, нечасто использовалась, и у неё не хватало нескольких сломанных ступенек у самого верха. Однако прежде чем она успела выкрикнуть предупреждение, он был уже там, и миновал это место, не пропустив ни единой ступеньки. Это, должно быть, всё-таки другая лестница, подумала она, помогая старому вору отыскать его плащ, который Уродец попытался использовать в качестве гнезда. Затем они вышли наружу.

Писака не выходил за пределы Клубка с той самой ночи, когда взял её с собой, чтобы занести в списки Гильдии в Большом Зале. По большей части, он вполне комфортабельно проживал в окружении своих воспоминаний и припасов, которые по договоренности еженедельно оставляли внутри одного из входов в Клубок, появляясь снаружи только в особенных случаях, вроде того раза, когда Уродец не нашёл ничего лучшего, чем воспользоваться ночью прошлогоднего Бала Мёртвых Богов для того, чтобы свалиться с ангиной, и ему потребовалось лекарство. Шлёпая теперь за Писакой по улицам, Джейм размышляла про себя, существует ли до сих пор на свете та таинственная таверна его юности, к которой они сейчас направлялись. В его духе вполне будет вломиться в какой-нибудь частный дом, построенный на ее руинах и потребовать их обслужить. Однако, довольно скоро, она поняла, что ей не следовало беспокоиться. Впереди замаячили Скрещённые Звёзды, трактир, простоявший на этом самом месте добрых два века, и готовый простоять ещё больше.

Внезапное появление Писаки вызвало значительный переполох. Его мгновенно увлекли к одному из главных столов в несвязном рокоте приветствий, некоторые из которых исходили от друзей, с которыми он, по всей видимости, не виделся десятилетиями.

Джейм тихонько примостилась поблизости, немножко позади от остальных. Подобно тому, как Луна обслуживала учеников, так и Звёзды были рассчитаны по большей части на клиентуру из мастеров и высших сановников Гильдии. В зале не было ни одного другого подмастерья, а большая часть людей за столами относилась к фанатичным сторонникам Свято-Слада, который, вероятно, сделал всё, что только было в его силах, чтобы помешать её собственному продвижению. Та ещё намечалась вечеринка.

Она как раз придумывала предлог, чтобы ускользнуть отсюда, когда начались неприятности.

Кто-то поздравил Писаку с успехом Свято-Слада, он ответил в своей обычной язвительной манере, и тогда один из лейтенантов Сирдана грохнул об стол свою пивную кружку.

- "Шары Таи, старик!" - хрипло закричал он. - "Что же ты за брат такой, что отказал в помощи Старику, когда он в этом нуждался? Что такое пара секретов по сравнению с сирданатом? 'Величайший вор Тай-Тестигона' -- ха! Если бы ты действительно знал что-то стоящее, то это как-нибудь да проявилось."

- "Ты что, намекаешь," - сказал Писака опасным тоном, - "что я не заслуживаю своей репутации?"

- "Ч-чёрт возьми, верно. Назови хоть одну вещь, что ты украл за последнее время, 'величайший вор Тай-Тестигона.' "

Старикан нахмурился. - "Нет, это ты назови одну вещь -- абсолютно любую -- и я похищу её. Сегодня. Этой же ночью."

- "Сэр, нет!" - шипела Джейм ему в спину под прикрытием суматохи, охвативший весь стол.

- "Отлично: второе Око Абарраден. Похить это, если осмелишься."

- "Замётано!" - возликовал Писака.

- "О, Боже мой," - простонала Джейм, закрывая лицо рукой.

* * *

СПОР продолжался всю дорогу до Храмового Округа, неуклонно становясь всё жарче.

- "Поймите," - сказала Джейм наконец, хватая старика за руку и вынуждая его остановиться в тени от ворот. - "Даже если этот тип в Звёздах был действительно таким пьяным, каковым казался (в чём я лично очень сильно сомневаюсь), прикиньте, во что вы только позволили ему себя втянуть: нет времени разведать территорию, тем более проложить пути отхода, и слышало это столько народа, что не хватает только эскорта из трубачей. Думаете стражники глухие? Одно слово не в то ухо и ваша почтенная шкура будет брошена на произвол судьбы."

- "Говорю тебе, я знаю, что делаю," - нетерпеливо отозвался Писака. - "Вспомни, я не в первый раз проворачиваю это дельце. И, кроме того, никто меня не предаст. Такое просто-напросто невозможно."

- "Ну, кто-то же выдал меня, когда я притащила в Луну Павлиньи Перчатки. Ну ладно, тогда я, по крайней мере, пойду вместе с вами."

- "Ха! Да ты просто хочешь сунуть нос в мои секреты."

- "Если я снова услышу это слово, то я просто взлечу от ярости на ближайшую стену. Ну, когда же до вас, наконец-то, дойдёт, что я просто не хочу, чтобы вам сломали вашу костлявую шею? Верность - единственное достоинство, которым я, по счастью, обладаю; и с вашей стороны будет очень любезно перестать швыряться ею мне обратно в лицо."

- "А ты норовистый, парень, да?" - сказал он, сверля её взглядом. - "Ну ладно, пошли. Полагаю, ты это заслужил."

Храм Абарраден был одним из самых солидных святилищ в той части Округа, что всё ещё удерживался Старым Пантеоном. Его фронтон возвышался над маленькой, выжженной солнцем площадью, от которой лучами расходилось восемь меньших авеню, две из которых заворачивали обратно, и бежали вдоль внешних стен сооружения, образуя границы между старыми и новыми богами. Святилище прямо за ним сгорело дотла в прошлом году, во время последней вспышки храмовой войны, тянувшейся ещё со времён ниспровержения Хелиота Далиссаром где-то около двух с половиной тысяч лет тому назад; многие из простирающихся дальше огромных, потихоньку ветшающих храмов до сих пор были втянуты, пускай и достаточно вяло, в подобные конфликты.

В зените своей власти, святилище Абарраден расширялось семь раз в течение нескольких десятилетий, всякий раз обзаводясь новой, большей, и всё более низкопробно разукрашенной оболочкой. К настоящему времени храм представлял собой серию коробок, вставленных одна в другую, с лабиринтом из комнат между рядами главных стен.

Когда-то, всё это место целыми сутками гудело от жизни; а теперь густая пыль приглушала шаги Джейм, которая шагала за Писакой по пустынным проходам. Спустя несколько недель после случайной смерти Горго, она прекрасно осознавала божеств Тай-Тестигона как членов некоего, живущего по своим собственным законам, сообщества, в своём существовании и личных особенностях зависящих от веры в них почитателей, хотя и способных к независимым суждениям. И она ощущала, что они также прекрасно осведомлены о ней самой, крадущейся-за-богами и богоубийце, в их среде. Это было одной из причин, по которым она настаивала на том, чтобы пойти с учителем, рассчитывая отпугнуть прочь Абарраден или, по крайней мере, отвести в сторону её божественную ярость. Однако теперь ей стало совершенно ясно, что в этом не было никакой нужды. Богиня спала, её глубокое дыхание струилось сквозь пустынные залы. И подобно Танисшент, она уже больше никогда не проснётся.

Они без всяких происшествий добрались до святилища, заметив всего несколько сторожей-монахов, от встречи с которыми они легко уклонились. Это центральное помещение занимало собой всё начальное сооружение храма. Высокую, тускло освещённую световыми сферами комнату на одну треть заполняло гигантское изваяние Абарраден, когда-то полностью зрячее, а теперь одноглазое. Подобно большинству божеств Старого Пантеона, Абарраден совмещала в себе черты человека и животного -- в данном случае, по большей части, коровы. У её украшенных копытами ног лежало широкое кольцо тёмной воды - типичный противодемонический барьер. От защищённого чарами моста, который должен был перекрывать водяную преграду остались одни лишь дырки от болтов. У самой поверхности воды плавало созвездие светящихся дисков. Джейм наклонилась вперёд, чтобы посмотреть поближе, но Писака поспешил отдёрнуть её назад. Затем он вытащил из кармана грязный обрезок колбасы и бросил его над водой. Вверх взметнулось не менее дюжины тонких ленточных щупалец, схвативших кусочек на лету. Глаза мигнули, все одновременно, и снова застыли в ожидании. Стражники-люди приходят и уходят, а Стражи Бассейна остаются.

- "Это настолько безбожно просто," - прошептал старикан, - "что мне практически стыдно это делать. Но вызов есть вызов. Иди, пригляди за дверью."

Джейм отошла к выходу из зала. А когда оглянулась назад, Писака был уже над бассейном, щупальца тщетно стегают воздух, на полпути через давно несуществующий мост.

Она всё ещё потрясённо его рассматривала, разинув рот, когда до неё донеслись какие-то звуки. Люди, много людей, входили в храм. Она прислушивалась ещё пару секунд, различая приглушённый топот сапог, тихие голоса, спорящие, какая дорога короче, а затем прошипела через комнату: - "Мастер, стража!"

- "Чёрт вас дери," - раздражённо бросил Писака. Он стоял на одной из полных грудей Абарраден, уже держа в руках белый драгоценный камень - глаз, вынутый из склонённой головы статуи. Он указал на дверной проём в дальнем углу.

- "Вверх по лестнице и на крышу, живо, но сначала потуши эти светильники."

Джейм сделала, как велели, гася сферу за сферой нашёптыванием, - "Благословенный-Ардвин-день-идёт," - и всё время слыша, как приближаются голоса, становятся всё громче. Она замерла перед последним светильником, дожидаясь, пока старикан доберётся до лестницы, а затем погрузила всю комнату в темноту, прямо перед тем, как в неё ворвался первый стражник. Остальные, судя по звукам, сгрудились за ним толпой, а затем вперемешку ринулись внутрь, громко ругаясь. По меньшей мере один из них свалился прямо в бассейн.

Несмотря на своё отличное ночное зрения, Джейм могла видеть в этом кромешном мраке не больше всех остальных, но обладала преимуществом в виде знания планировки комнаты. Она уже почти добралась до лестницы, когда, к её изумлению и ужасу, вокруг её талии внезапно сомкнулась пара крепких рук. Набрав полную грудь воздуха, она издала боевой клич раторна -- убийственная штука для любого поблизости. Руки немедленно разжались. Ринувшись к двери, она встретилась лбом с одним из её косяков, с трудом пришла в себя и полезла наверх. Внизу, похоже, началась интенсивная всеобщая свалка. Затем стража оказалась на лестнице. Она практически вывалилась на крышу, захлопнула крышку лазейки, задвинула затвор и рухнула сверху.

- "Ну и что так долго?" - потребовал Писака.

Вокруг них во все стороны простирались плоские крыши Храмового Округа, неровный, зубчатый пейзаж, рассекаемый трещинами, сквозь которые просачивалось сияние уличных фонарей внизу. Писака поднял украденный камень к лунному свету, вращая его в руках столь нежно, как будто они могли сообщить ему больше, чем его подводящее зрение.

- "Такая бездна забот," - сказал он с сухим смешком, - "и всё ради какого-то кусочка стекла."

- "Что?"

- "Пятьдесят лет прошло, а с тех пор ничего не изменилось. Я тогда проверил оба глаза, и взял подлинный. Уверяю тебя, что тогда это не было такой же роскошной задачкой, как сегодня, но я всё равно никогда не понимал, почему люди подняли вокруг этой кражи такую суету. Дураки они все, или большая часть. А что такое, каждый мог с того времени в любой момент вынести эту побрякушку" -- при условии, что они смогут перебраться через заколдованный мост, который больше не существует, подумала Джейм -- "но эти слабоумные почему-то убедили себя, что это просто-напросто невозможно. В нашем городе порой верят в странное. Возможно, ты заметила."

- "Да, учитель. Но каким образом у Абарраден вообще оказался стеклянный глаз?"

- "Кто его знает?" - нетерпеливо отозвался вор. - "Вероятно, какой-то жулик-священник подменил его столетия назад. Едва ли эта секта переживёт потерю обоих."

Доски крышки люка застонали, а одна из них начала прогибаться наружу под давлением лома, которым орудовали снизу. Джейм поспешила пересесть подальше. - "Ух, мастер, стекло там это или нет, но эти джентльмены всё ещё жаждут нашей крови. Что вы планируете делать?"

- "Что-что, уходить, разумеется," - сказал он, вставая. - "Хороший вор никогда не злоупотребляет гостеприимством."

- "Но каким же маршрутом?" - спросила она, нутром предчувствуя проблему.

- "А ты что, думаешь у нас тут большой выбор?" - раздражённо бросил Писака. - "По крышам, конечно."

Он махнул в сторону задней части храма, через зияющую бездну, оставшуюся на месте сожжённого дотла святилища.

Колдовской мост был реален для него, как и, вероятно, отсутствующие ступеньки на лестнице Клубка, и сейчас -- едва ли это подходящее время, чтобы колебать его уверенность, но, боже мой . . .

- "А вы -- ээ -- уверены, что всё будет в порядке?"

- "Ну конечно, уверен," - нетерпеливо отозвался он и шагнул в открытое пространство. И тут же скользнул вниз на несколько футов, с трудом возвращая себе равновесие. - "В разумных пределах, конечно. Но что такое пара-тройка прогнивших дощечек? За мной, мой мальчик, и помни о дырках."

Она наблюдала, как он осторожно нащупывает путь через бездну, тыча вперёд в пустоту своим посохом. Его проблема была решена, по крайней мере, если только он не свалится. Но что насчёт неё самой!? Она поспешно обежала крышу, отмечая только гладкие, отвесные стены; соседние задания, вне пределов досягаемости; далёкую землю, до которой вполне можно было добраться по верёвке с кошкой, догадайся она раньше прихватить её в своём д'хене. В общем и целом, не слишком-то благоприятное положение.

- "Ну же, вперёд," - нетерпеливо закричал Писака с соседней крыши. - "Или ты думаешь, что они будут возиться с этой дверью всю ночь?"

Ну, уж точно, что нет. Дерево трещало и ломалось. Сквозь зазубренное отверстие просунулась рука, нащупывая засов. Теоретически, у неё вообще не было никакого повода бежать. Она никогда не касалась похищенного предмета и, по законам города, была невиновна в его краже, но что-то подсказывало ей, что этой ночью подобные тонкости никого не волнуют.

- "Ну же?" - кричал Писака, начиная хрипеть от напряжения. - "Ради всех богов, если уж у меня получилось, то у тебя-то и подавно всё выйдет!"

Возможно, он и прав. Он без сомнения верил в то, что говорил; и, судя по этому старикану, настоящая вера была крайне могущественной вещью. Джейм на мгновение застыла на месте, игнорируя звуки от двери, подскакивающего от нетерпения Писаку на далёкой крыше; забывая обо всём на свете, кроме того, что она узнала за последний год о вере и реальности Тай-Тестигона. А затем, с плотно закрытыми глазами и бесконечной осторожностью, она сделала шаг вперёд, через кромку.

Там определённо что-то было, потому что её нога на этом заскользила. Подобно Писаке несколько минут тому назад, она обнаружила, что соскальзывает в сторону на чём-то, что ощущалось как гладкая, жёсткая, наклонная поверхность. По-прежнему плотно зажмурившись, она прервала своё соскальзывание и осторожно поползла вперёд по склону. Поверхность, по которой она вслепую нащупывала дорогу, поначалу не обладала никакой конкретной структурой, и имела нервирующую склонность развоплощаться всякий раз, когда всё растущая суматоха позади нарушала её концентрацию. Она живо припомнила то, как часто Писака заставлял её описывать маршруты через или над зданиями, которые она никогда не видела -- частенько потому что они больше не существовали -- и какая же сила воображаемого реконструирования для этого требовалось. Но вообще-то это была не такая уж и проблема, учитывая перспективу стофутового падения. А, это кровельная дранка. Она тщательно ощупала одну из них, а затем с шипением отдёрнула руку.

- "Ну, что ещё такое?" - потребовал голос Писаки, уже очень близко.

- "Во имя всех . . . заноза, я полагаю. Что вы скажете о . . ."

- "Талисман!"

Раздался вопль сзади, недоверчиво протестующий, и без всяких сомнений исторгнутый могучими лёгкими Сарта Девятипалого. Джейм, вздрогнув, распахнула глаза. Под ней ничего не было, ничего, и она стала проваливаться. Её руки, будто по своей собственной воле, яростно дёрнулись вперёд и вцепились в карниз противоположного здания.

- "Я же предупреждал остерегаться дырок," - сказал Писака, втаскивая её за шкирку на крышу.

Затем Джейм настояла на том, чтобы проводить своего учителя до выхода из Храмового Округа и дальше, до самого дома, самой быстрой походкой, которую старикан только мог выдержать. Хотя их трофей и был всего лишь стекляшкой, настолько никчёмной, что по справедливости период риска за неё должен был закончиться даже раньше, чем его вообще успеют установить, она подозревала, что найдутся и те, кто откажется относиться к нему иначе как к настоящему драгоценному камню. Кто-то же выдал Писаку, и, возможно, и саму Джейм вместе с ним. И если это Сирдан, то он не колеблясь нарушит закон, как уже предал воровской моральный кодекс выдавая их страже. В таких обстоятельствах, лучшим местом для Писаки будет Клубок, а для неё самой - холмы к северо-западу от города, где она будет дожидаться, пока всё не уляжется или пока они с Журом не воссоединятся с Марком для путешествия на юг. Таким образом, она попрощалась с мастером у центрального входа Клубка, а затем поспешила домой по плоским крышам, собираясь собрать своё барахло и убраться из города так быстро, как только сможет.

* * *

ДОБРАВШИСЬ ДО РЕС-АБ'ТИРРА, Джейм поспешно вскарабкалась на чердак и застыла на месте, одна нога переброшена через перила. Пол устилали обрывки одежды. Два соломенных тюфяка тоже были выпотрошенными, а кирпичи развороченного камина валялись по всему чердаку. В дальнем углу вывернутые из стены камни обнажали свою темную, потайную каверну. Рюкзак валялся на остатках её постели. Обломки меча лежали рядом, а маленький свёрток с кольцом был едва виден в складках одеяла, его, похоже, просто не заметили. Однако Книга в Бледном Переплёте пропала.

Джейм секунду сидела в неподвижности, пытаясь осознать случившееся. А затем перекинула вторую ногу через подоконник и поспешила вниз по внутренней лестнице. Она как раз входила на кухню, когда в уличной двери появился Сарт Девятипалый.

- "Погоди минутку, Талисман," - сказал он поспешно, видя, что она готова снова сорваться в бега. - "Верь не верь, но я ищу Марка, а не тебя."

- "Марка?" - В её голосе прорезалась внезапная тревога. - "С ним что-то случилось?"

- "Это я и пытаюсь выяснить."

Пока он говорил, из подвала появилась Клеппетти и теперь целенаправленно надвигалась на них. Однако преждё чем она успела что-то сказать, Сарт оторвал её от земли и зажал ладонью рот.

- "Мы как раз патрулировали у самой границы Храмового Округа," - продолжал он, игнорируя свою извивающуюся пленницу, - "когда прирысил капитан с дюжиной или около того наших парней и сказал, 'Кто-то грабит Абарраден. Двинулись.' Ну, мы и двинулись, и проникли в этот храм-головоломку; но тут кто-то (одну минутку, дорогая) погасил все фонари прямо перед тем, как мы вошли в комнату идола. Я вцепился в рукав Марка, хорошо зная, что вы, кенни, умеете ориентироваться в темноте, и протащился за ним через всю комнату. А затем кто-то издал просто жуткий вопль прямо у меня под ухом (подожди, любовь моя, подожди), и следующее, что я знаю, Марк развернулся на месте и врубился в наших ребят подобно последнему летнему тайфуну. Я тоже разбил пару-тройку голов, просто-напросто за компанию, а затем поскакал с остальными по лестнице и выбрался на крышу."

Он сделал паузу, с сомнением разглядывая Джейм.

- "Ты и в самом деле ходила по воздуху, а? Иди я просто перебрал эля? В любом случае, я, значит, поворачиваюсь, чтобы показать на тебя Марку, а его нету. И я его больше не . . . !"

Клеппетти, потеряв, наконец, всякое терпение, укусила его за руку. Он её уронил.

- "Ты, может и не видел, а я - да," - сказала она мрачным тоном, оправляя свой потрёпанный фартук. - "Он заходил порядка часа назад. И куда бы он потом ни пошёл, я боюсь, что это серьёзно. Джейм, он попросил передать тебе, что 'Почётная смерть стирает всё пятна.' "

- "О, Боже. Это и в самом деле серьёзно. Я иду за ним. Сарт, думаю, тебе будет лучше побыть здесь, пока я -- мы не вернёмся? У меня крутятся странные мысли о том, что сегодня ночью трактир не стоит оставлять без должного присмотра."

- "Я-то с радостью," - сказал он, ухмыляясь Клеппетти. Вдова неожиданно зарумянилась.

* * *

ПОНЯТНО, что произошло: это руки Марка схватили её в темноте. Отпуская её, предполагаемого вора, едва узнавши, большой кендар подумал, что предал свою клятву стражника. А это воплощало собой жуткую потерю чести, большую, чем мог пережить любой кенцир. Соответственно, он отправился восстанавливать своё доброе имя самым надёжным из всех возможных способов - принимая смерть от руки кенцирского хайборна в соответствии с древнейшими ритуалами. А в Тай-Тестигоне это могло означать только лишь одного жреца, Иштара. Ей нужно остановить Марка до того, как он доберётся до храма или, каким-то образом, прервать ритуал, что с такой же охотой губил невиновных, как и виноватых.

И снова плоские крыши - быстрейший и безопаснейший способ путешествия. Джейм мчалась по ним к храму, придерживаясь маршрута, которым, вероятно, следовал Марк, и тревожно оглядывая улицы. Далли тоже должен быть где-то там, внизу. Она не покинет город, пока не увидится с ним, решила Джейм, даже если для этого ей придётся проникнуть в крепость Мендалиса; но с этим придётся подождать, пока Марк не окажется в безопасности. Ничто другое нынче не важно.

Ничто? Даже Книга? Милосердные Трое, она же совершенно о ней позабыла. Да уж, тот ещё из тебя хранитель, подумала она, слишком лихо перепрыгивая через вероломный, соломенный участок кровли.

Её нога стрельнула в сторону. Она ухнула вниз по скользкой соломе и оказалась в свободном падении, ухватилась за чью-то бельевую верёвку, крутанулась на ней, отпустила и рикошетом отскочила вверх от магазинного навеса, сделала двойной кувырок на соседний балкон и забралась обратно на крыши.

- "В следующий раз прихвати с собой голубя!" - прокричал кто-то с улицы внизу.

Это была ночь расстановки жизненных приоритетов. Забери демоны эту Книгу, и саму Джейм, если она подведёт сейчас Марка.

И тут она его увидела, высокую, безошибочно узнаваемую фигуру, быстро шагающую вперёд в дальней части улицы. Большой кендар уже почти добрался до круга опустошения, опоясывающего храм. Она соскочила на землю и припустилась следом за ним, выкрикивая призывы. Он, похоже, ничего не слышал. Ещё минута и она сможет его коснуться.

А затем, в полнейшей тишине, из теней плавно скользнула какая-то фигура и встала между ними, воздев одну руку.

Джейм со скрипом остановилась на месте, не сводя с неё глаз. Ночь была очень тёмной, но она всё-таки должна была суметь различить хоть какие-то детали лица незнакомца или, по крайней мере, его облачения. Но это был совершенно невыразительный, чёрный, чистый силуэт . . . нет, это тень -- вертикальная, плотная, и тянущаяся к ней рукой.

Так она всё-таки не вторая часть заказа на убийство Свято-Слада, а первая; и вот его ассассин, безымянный, безликий, явившийся исполнить свой заказ.

Она попятилась назад, ещё раз призывая Марка. Тот даже не сбился с шага. В этот раз он просто не мог её не услышать, но насколько он знал, она не могла сказать ему ничего такого, что восстановило бы его честь или спасло его жизнь. Она должна объяснить ему правду, должна, но на пути стояла сама смерть. Слишком опасно пытаться проскользнуть мимо . . . она скакнула в сторону, в аллею, и припустила что есть духу ради спасения жизней их обоих.

Теневой ассасин понёсся за ней не хуже её собственной тени. Обходные дорожки извивались и загибались, задыхаясь от руин и развалин - предательски ненадёжных под ногами. Эта штука не даст ей спутать следы. Что за преграда сможет его остановить? А, между парой покосившихся стен лунный свет заблестел на западном рве Нижнего Города. Джейм метнулась к нему. Один быстрый прыжок - и она уже на другом берегу, несётся на север, в сторону храма. Другой, не отставая, держал темп по ту сторону канавы. Они приближались к мосту, перекрывающему ров у самого пылевого обода храма. Если он его пересечёт . . . Джейм прибавила ходу. Он это сделал. Она поймала краешком глаза его тянущуюся руку и нырнула вперёд, избегая её прикосновения, чтобы покатиться кубарем по трещащим обломкам, поднимая облака пыли. Стоя на коленях и пытаясь прокашляться, она увидела, что он застрял, точно так же, как и другой подобный кошмар много месяцев тому назад, на краю отравленного круга. Она поднялась и побежала к храму, отмечая, с лёгким спазмом паники, что его двери широко открыты. Марк уже внутри.

Она наконец-то настигла его в центральном покое. Он стоял на коленях перед алтарём, его большие, заскорузлые руки замерли в жесте покорности. К её тревоге, он не ответил ни на голос, ни на прикосновение.

- "Ты опоздала," - сказал сухой, тонкий голос. Иштар стоял рядом со статуей, выглядя бледным наростом на её гранитном стане. - "Он уже глубоко в убийственном трансе и погрузится ещё глубже перед самым концом. Я ещё никогда раньше не встречал человека, настолько сильно жаждущего полного забвения."

- "Но он не должен! Это ошибка, это всё ошибка: он не сделал ничего такого, чтобы это понадобилось."

- "Это ты так говоришь. И, как бы то ни было, я в этом деле следую его воле, а не твоей. Все твои умения и уловки не спасли его от его самого, точно так же, как не помогли тебе удержать у себя Книгу в Бледном Переплёте. А, я догадался, что она у тебя," - сказал он, делая шаг вниз по ступенькам, его лицо сияло триумфом. - 'МОЛЧИ ЯЗЫК, ЧТО ГОВОРИТ . . . ИЗБРАННЫМ ОСТАВЛЕНЫ СКРЫТЫЕ ПУТИ.' Помнишь это, а? Первая половина и в самом деле из свитка Антробара, который ты ухитрилась уничтожить, но вторая-то нет. Только тот, кто знаком с содержанием оригинала, мог добавить эту цитату. Существует всего лишь горстка жрецов и летописцев, обладающих подобным знанием -- хотя от этого и мало толку, без самих рун -- но никто их них никогда не бывал в Восточном Кеншолде, твоём доме; и это в Восточный Кеншолд заявился сам Мастер, разыскивая нечто столь ценное, что он вступил в порочный воздух этого мира в попытке это вернуть. Всего лишь догадка, как ты понимаешь, но я же оказался прав, не так ли? Ну, теперь Книга покинула твои руки, и очень скоро окажется в более достойных."

- "Это в твоих, я полагаю," - сказала Джейм, пытаясь скрыть своё смятение. - "Могу я поинтересоваться, каким образом?"

- "Благодари за это своего друга," - отозвался он со злорадным ликованием. - "Едва послание Писаки было перехвачено, как Свято-Слад замыслил свой план, а я - свой. Это Отрава в ответе за твою потерю."

- "Как, вполне возможно, и за вашу," - сказала Джейм со внезапной тревогой в голосе. - "Когда я в последний раз его видела, он говорил о вас с большой горечью и заметил, что в следующий раз, когда вы отдадите ему приказ, результаты могут вас удивить. На сколько он уже запаздывает?"

- "Он меня никогда не предаст," - сказал Иштар, скорее самому себе, чем Джейм. - "Он не сможет, даже если в последнее время он и стал менее покорным, чем обычно. И за это мне тоже следует благодарить именно тебя," - добавил он, бросая на неё ядовитый взгляд. - "Но это . . . это будет значить предать весь наш народ. Нет, нет, это просто немыслимо."

- "Для него Кенцират - это вы, и когда он говорил о мести, то это только потому, что он думал, что он сам мог быть предан. И вам лучше знать, есть ли у вас причины его теперь бояться."

- "Я отрицаю всякие причины," - яростно отозвался жрец, - "но я признаю, что сглупил, доверяя кому-то столь неуравновешенному. Этот мальчишка вполне мог навоображать себе чего угодно. Тогда, предполагая самое худшее, что с ним, несомненно, и случилось: что он сделает дальше?"

- "На его месте," - медленно сказала Джейм, - "Я бы постаралась причинить как можно больше вреда. Я бы отдала Книгу Свято-Сладу."

Иштар с шипением выпустил воздух из лёгких. - "Это человек в некотором роде учёный, как я имел возможность убедиться. И он достаточно амбициозен, чтобы погубить целый мир. Если Книга у него, мы обязаны её вернуть. Ты обязана."

- "Я, милорд? А что насчёт моего друга? Если я выполню это ваше задание, клянётесь ли вы вывести его из этого транса, чтобы он мог услышать правду и изменить своё решение?"

Жрец пару секунд поколебался, а затем сделал раздражённый жест согласия.

Джейм была уже у самых дверей зала, когда внезапно вспомнила. - "Ух, милорд . . . маленькая проблемка. Теневой Вор ждёт меня снаружи, чтобы убить. Как можно избавиться от демона?"

- "Да проще простого," - раздражённо бросил Иштар. - "Всё, что тебе нужно, так это его истинное имя, а затем очень много воды или огня. Это должно быть просто для тебя, богоубийца."

Ну, воду-то она организует, думала Джейм, стоя у самых дверей храма и выжидая подходящего момента. А что касается имени . . . ага, вот эта штука прошла, минуя узкую дверную щелку, сквозь которую она подглядывала, начиная очередной терпеливый обход кромки обода пыли. Жди, жди . . . сейчас. Она распахнула дверь и метнулась наружу, помчавшись к канаве.

Создание было немного быстрее, чем она, но благодаря начальному рывку Джейм смогла добраться до другого края маленького потока, преждё чем тень её нагнала. Почти всю дорогу до Поющей это незначительное преимущество позволяло ей менять берега прямо под носом своего преследователя всякий раз, когда мостик позволял ему перебраться на её сторону. А затем, уже в пределах видимости Поющей, она споткнулась. Убийца мгновенно оказался прямо перед ней. Она скакнула в сторону, на щедро разукрашенную лентами улицу Шёлкового Мрака, которую покинула сразу же, как сумела забраться на крыши квартала куртизанок.

Стремительная погоня закончилась на коньке дома, чьи верхние этажи далеко нависали над быстрыми струями Поющей. Джейм, застрявшая в безвыходном положении, повернулась лицом к смерти, скользящей к ней вдоль гребня крыши. Теперь у неё оставался только один шанс.

- "Отрава?" - неуверенно спросила она.

Теневой Вор кинулся на неё. Она едва успела блокировать тянущуюся руку, предплечье к предплечью, и схватиться за что-то, что ощущалось как ошейник, прежде чем он навалился на неё. Она откинулась назад, уперевшись одной ногой ему в живот, и перебросила его через голову. Что-то твёрдое, вылетевшее из тенеообразной фигуры, ударило её по лицу и её мгновенно ослепили слёзы боли. Когда она, наконец, проморгалась, здесь была только лишь одна крыша, Поющая и что-то темное на её поверхности, быстро уносимое прочь.

Джейм уселась на крышу, пытаясь отдышаться. Основываясь на описании Далли, она рискнула предположить, что только руки создания смертоносны, но что касается имени . . . . Даже сейчас она едва могла поверить, что всё же угадала правильно. Как заметил Далии, Отрава вручил свою тень Иштару семь лет тому назад, во времена "обмена информацией" жреца со Свято-Сладом и прямо перед тем, как прежний соперник Сирдана, Мастер Дубяк, пал жертвой Теневого Вора. Если Иштар (которому полагалось хранить душу Отравы в безопасности) одолжил её, и повторил это этой ночью, для грязных целей, то он и в самом деле предал оказанное ему доверие. Ну, скоро она положит этому конец; но Милосердные Трое, как же именно?

В её мысли вмешались отголоски яростных голосов внизу. Группа мужчин, облачённых в голубые оттенки Мендалиса, пытались сдержать одного из своих, пока сторонники Свято-Слада над ними потешались.

- "Тише, тише," - прошипел кто-то своему взбешённому другу. - "Ты что, хочешь развязать войну?"

Джейм внезапно осознала, что улицы внизу полны воров -- их было много, слишком много. Вместо того, чтобы залечь на дно подобно своему хозяину, поборники Мендалиса собирались большими отрядами, к вящей радости своих врагов, которые не упускали возможности их уколоть. И если те отвечали агрессивно, то чем сильнее, тем лучше: необъявленная гильдейская война обанкротит и погубит ту сторону, что нанесёт первый удар. Но почему же всё-таки Новая Волна вышла сегодня на улицы? У её членов был такой вид, будто они чего-то ждали, не зная точно, что именно . . .

Что там такое?

Звук нарастал, низкий, хриплый рёв, почти что стон, доносящийся откуда-то с севера. Воры внизу обменялись взглядами, и двинулись, поначалу медленно, а затем всё быстрее и быстрее, в направлении огней, озарявших контуры домов, выходящих фасадами на Площадь Правосудия.

Озадаченная, Джейм соскочила вниз на мостовую и присоединилась к потоку. Пересекая мост на северный берег, она заметила знакомую фигуру в кремовом бархатном д'хене, слепо бредущую ей навстречу.

- "Смеляк!" - позвала она, с трудом пробиваясь к нему сквозь толпу. - "Что случилось?"

- "Талисман?" - Он едва ли её видел. - "Не спрашивай. Не смотри. Просто убирайся с улиц. Здесь уже никто ничего не сможет поделать . . . ничего."

Она потрясённо поглядела ему вслед, затем повернулась и помчалась к Площади.

Она полнилась ворами, толпящимися у Трона Милости.

Над их головами скакали языки факелов, отбрасывая демонический свет на поднятые лица, на спинку Трона, с которой свисало что-то голубое. Джейм приостановилась на краю толпы, мучимая неким отвратительным предчувствием. А затем начала прокладывать себе дорогу через сдавленную массу тел, поначалу толкаясь и пинаясь, а затем используя свои ногти-когти с безразличной готовностью, которая в обычном состоянии её бы ужаснула. А затем она пробилась сквозь переднюю линию и увидела.

- "О Боже . . . Далли."

Мир сузился до них двоих, один неуклюже развалился на мраморном троне, другая стояла перед ним на коленях, снова и снова сотрясаясь от рвоты. Вакуум в её голове полнился болезненным жужжанием трупных мух. Постепенно, это насекомье гудение сгустилось в слова, повторяющиеся всё снова и снова, и всякий раз вызывающие всё более активный отклик.

- "Это работа Отравы!" - выкрикивал человек в голубом д'хене. - "Это война!"

Разве может мёртвый сотворить такое с живым, удивилась всё ещё полуоглушённая Джейм. Но даже если она только что уничтожила его душу в Теневом Воре, это не изменит того, что здесь случилось -- это может вообще не отразиться на нём сразу же. Медленная, разлагающая смерть, как выразился однажды Смеляк.

Повсюду вокруг неё, сторонники Свято-Слада отпрянули назад, удивлённые, напуганные реакцией воровской толпы. Джейм легко догадалась, ещё до того как это озвучили подстрекатели Мендалиса, в какое русло будет направлено это всё растущее чувство ярости, гнева и насилия. Их энергия почти вздёрнула её на ноги, вопящей вместе со остальными, но внезапно нахлынувшее сомнение её остановило. Она снова посмотрела на то, что развалилось на Троне Милости, сказала ему последнее прощай, а затем поднялась и выскользнула прочь из толпы. Выбравшись наружу, она сначала побежала, а потом принялась карабкаться вверх.

- "Хей, Талисман!" - воскликнула тёмная фигура, внезапно возникшая на самом краю крыши. Рука, занесённая для удара, нырнула вниз, чтобы помочь ей подняться. - "Что там такое происходит?"

- "Воробей, у меня совершенно нет времени объяснять. Эта свора сейчас в любую секунду может двинуться во Дворец Воровской Гильдии, а я должна быть там первой. Ты и твои люди не сможете их задержать?"

- "Дворец? Улица Мясобоен наилучшая дорога к реке, учитывая, что северный берег с обеих сторон от неё запутан лабиринтами. Да, думаю, мы сможем кое-что устроить, если ты конечно не против того, чтобы мы ненароком уронили четырёхтонного каменного быка на пару-тройку голов."

- "Да разможжите хоть их все, мне плевать. Просто дайте мне пять минут."

- "Ты их получишь," - сказал Воробей и метнулся прочь.

Джейм на секунду промедлила, глядя вниз. А там уже всё пришло в движение, факелы потоком вливались в зев улицы, на которую указал Облачник. Вздымающийся к небесам рёв был хриплым, скрежещущим, едва человеческим. Смерть Далли послужила толчком, спустившим с повода весь город. Джейм стянула со своих рук перчатки и позволила им уплыть вниз, в темноту. Да будет так: ничего не прятать, ничего не скрывать.

Крыши Улицы Мясобоен украшал целый ряд каменных голов животных, предназначенных для того, чтобы умилостивить духи зверей, части которых продавались в многочисленных лавках внизу. Одну из них, особенно громадную бычью башку на углу с Речной Улицей, уже облепила у основания целая дюжина Облачников, выламывающих немногочисленные куски добротного известнякового раствора, что удерживал её на месте. Джейм дождалась, пока толпа не подошла к самой Поющей, а затем ринулась к углу. Облачники предупреждающе завопили, когда она запрыгнула на широкую бычью голову, чувствуя, как она подаётся вниз под её весом, и снова, едва успев вовремя, взлетела в воздух, перепрыгивая на противоположную крышу. И не оглянулась назад ни на звуки удара о землю чего-то очень-очень массивного, ни на последовавшие за этим вопли.

Корабельный Остров мирно плыл по волнам за своей мстительной носовой фигурой.

Джейм влетела в Зал Гильдии, выкрикивая Отраву, и очень скоро была поймана за шкирку одним из его сторонников. Он провёл её обратно во Дворец и дальше, в богато обставленные апартаменты на верхних этажах, откуда, в столь далёком прошлом, на её глазах выбросили тело мальчика.

Отрава оторвался от созерцания огня в камине и повернулся к ней. - "Так ты всё-таки пришла ко мне," - сказал он с улыбкой.

- "Забудь. Ты это сделал?"

- "Скажем так, я позволил этому случиться. Забудьте про Книгу, миледи. Это мерзкая штука. Вам будет лучше без неё."

- "К черту Книгу! Далли сидит там на Троне Милости, наполовину ободранный твоим любимым узором, а люди его брата торопятся сюда, чтобы заставить тебя поплатиться за это."

Приспешник Отравы громко выругался и метнулся прочь из комнаты, чтобы проверить. Улыбка же его хозяина, однако, лишь едва дрогнула.

- "В тебе больше бессистемной жестокости, чем в любом другом, с кем я прежде встречалась," - набросилась на него Джейм, пытаясь пробиться сквозь его спокойствие, - "но когти Бога, ты же не идиот! Кто бы это ни сделал, он должен был прекрасно знать, чем всё это кончится. Это первый удар в гильдейской войне, и прямо сейчас ты выглядишь зачинщиком. Скажи мне, что ты не додумался настолько сглупить, и уж тем более не ради меня. Скажи мне!"

В дверях появился человек Отравы. - "Эта шпилька сказала правду," - с трудом выдохнул он. - "Они идут! Что нам делать?"

- "Всё что пожелаете. Я сглупил, безусловно," - Отрава шагнул вперёд, становясь между нею и дверью, - "но не в этом, миледи."

- "Чёрт возьми, тогда сделай же что-нибудь! Я не хочу потерять вас обоих в одну ночь . . . о, Боже," - она внезапно побелела. - "Похоже, этого не миновать. Отрава, я-я думаю, что я только что убила тебя."

- "Во имя земли, что ты имеешь в виду?" - он выглядел озадаченным. Она объяснила. К её изумлению, он разразился смехом. - "Ты и в самом деле перехитрила в этот раз саму себя. Нет, с этим вашим вором душ всё гораздо сложнее и одновременно проще, милели."

- "Что ты имеешь в виду . . . и почему ты всё время так меня называешь?"

- "Тебе нужно к этому привыкать, ты же знаешь. В конце концов, это же, вероятно, наименьший из твоих титулов."

- "Что?"

- "Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь?" - Он наконец-то неподдельно удивился. - "И тебе ещё никто не сказал? Как же странно."

- "Погоди-ка минутку," - запротестовала Джейм. - "А ты-то откуда всё это узнал? У меня что, знак на спине, 'Пни меня, я хайборнка?' "

- "Когда кто-то предлагает взять на хранение чужую душу, тебе самой должно быть всё понятно. Каждый шанир должен иметь хотя бы каплю крови хайборнов, но чтобы быть хранителем душ вроде тебя и Иштара, кровь нужна просто чистейшая. Кроме того, многие ли кенциры, даже среди хайборнов, обладают твоими способностями и выучкой? Для столь ясной головы, ты и в самом деле поразительно невежественная. Какая жалость, что у меня уже никогда не будет шанса заняться твоим образованием."

Внизу, с треском вылетела главная дверь Зала Гильдии. Кто-то закричал. И вот уже множество ног гремело по проходам, множество голосов завывало от запаха крови.

- "Знаешь," - сказал Отрава, поворачиваясь к ней с улыбкой, - "я не совсем так представлял себе нашу последнюю встречу, но ты должна, по крайней мере, признать, что она для нас вполне характерна. Прощайте миледи. Помните обо мне."

Его рука скользнула к её затылку и он яростно её поцеловал. Сквозь внезапную вспышку боли, она услышала за собой резкий щелчок, а затем полетела назад, когда Отрава её оттолкнул. Участка стены рядом с камином больше не было на месте. А едва она влетела в полость и со всего маха врезалась в её внутреннюю поверхность, как панель снова скользнула обратно, запечатывая её внутри.

Из комнаты снаружи долетел скрежет дерева - это ломали наружную дверь.

Джейм рванула панель ногтями, выдирая из неё щепки и в тоже время осознавая всю тщетность своего занятия. По её руке скользнуло пятнышко света. Она поспешно бухнулась на колени и вгляделась в потайное отверстие.

Они уже были в комнате, стояли полукругом практически прямо перед ней, ещё больше напирало сзади, и никто не решался выступить вперёд. Даже сейчас, при всей их многочисленности, их жертва внушала им ужас. В этой короткой, окаменевшей тишине, Джейм довольно ясно расслышала Отраву, стоящего всего в нескольких дюймах от неё по ту сторону фальшивой стены, тихонько смеющегося будто над одной только ему понятной шуткой. А затем они бросились на него.

Он бился ножом и Сенетаром, с превосходным мастерством и первобытной весёлостью. Спустя минуту, у его ног громоздились мёртвые, а живые отпрянули назад, потрясённые устроенным побоищем. Джейм снова услышала тихий смех.

- "Собаки," - сказал он мягко, надвигаясь на них, отвлекая их взгляды от секретной панели. - "Ну и как, сладка ли смерть? Идите, шакалы, идите и лижите кровь."

На полу за ним что-то шевельнулось. Джейм увидела, что рука упавшего вора незаметно подбирается к ножу его мёртвого соседа. Она закричала, но уже слишком поздно. Человек вскочил на ноги. Он поймал Отраву рукой через горло и всадил ему нож под рёбра. Отрава рывком высвободился. Движением, слишком быстрым, чтобы даже Джейм смогла его уследить, он сломал своему убийце шею. А затем, почти что презрительно, он выдернул нож. Кровь полилась рекой. Что-то вроде вздоха прокатилось по комнате. Все ждали, что он упадёт. Вместо этого он снова пошёл на них, один шаг, второй, а затем опустился на одно колено, зажав бок рукой. Поглядел на потайной глазок и улыбнулся. А затем они сомкнулись над ним.

Ни один из них не ушёл без своего удара, а некоторые били много, много раз, но Джейм продолжала слышать прерывистое дыхание Отравы также ясно, как своё собственное, ещё очень долго после того, как оно должно было оборваться. Он всё ещё дышал, когда они уволокли его прочь. Человек, потерявший свою душу, умирает очень, очень тяжело; и кенциры тяжелее всех.

Джейм обнаружила, что сидит на полу, прислонившись к панели. Её пробудила острая боль. Словно в тумане, она подняла руку к лицу, а затем протянула к лучику света из потайного глазка. На кончиках пальцев блестело что-то тёмное. Отрава чуть не прокусил насквозь её нижнюю губу.

Она всё ещё изучала свою поднятую руку, когда что-то скользнуло между ней и её лицом. Джейм метнулась в сторону с криком ужаса. Чьи-то пальцы едва не мазнули по её щеке. Никакой речной воды не хватит, если имя оказалось неверным, промелькнуло в голове у Джейм, пока она вскакивала на ноги. Он её снова выследил; и теперь она одна в темноте в компании Теневого Вора.

Она бросилась бежать. Потайные проходы свивались в лабиринт в лабиринте, огибая практически все основные комнаты Дворца. Темноту коридоров пронизывали лучики света из многочисленных потайных глазков. Джейм неслась сломя голову, мало что видя впереди и совершенно ничего позади, кроме стремительной, безмолвной темноты, что на секунду прерывала каждый горизонтальный лучик света, что миновала. Это не Башня Демонов, и тварь преследует не то, за чем гонялся туповатый Тулиг-Ша, которого эта непроглядная темнота сбила бы с толку. Несмотря на своё имя, создание хотело коснуться именно её самой, а не её тени, и была пугающе близка к этому. Джейм в отчаянии резко подбавила скорости, завернула за угол и со всего маха влетела лбом в стену.

Наполовину оглушенная, она увидела тёмную фигуру, склоняющуюся к ней в ореоле потайного света из наблюдательных глазков.

А потом, где-то вдали, кто-то закричал.

Теневой Вор замер на месте, руки в считанных дюймах от лица Джейм, а затем, невероятно, крутанулся на месте и исчез. Она успела заметить, как он стремительно уносится по коридору. Какой-то инстинкт незамедлительно поднял её на ноги и послал следом за ним, поначалу запинаясь и спотыкаясь, затем двигаясь более быстро и уверенно. Охотник с добычей поменялись местами, теперь они оба мчались в направлении этого жуткого, нескончаемого вопля. Боже, как же можно поддерживать этот страшный звук так долго без единой паузы на дыхание?

Впереди, конец коридора озаряла световая кайма, моментально потускневшая, едва Теневой Вор пролетел её насквозь. Крик, теперь уже очень близкий, перешёл в отвратительное бульканье. Джейм, едва успевшая затормозить, чтобы избежать очередного столкновения, нащупала перед собой мягкую, податливую поверхность - изнанку гобелена. Она отдёрнула его в сторону и вошла в личный кабинет Свято-Слада.

Сам Сирдан сидел за столом, его шишковатые руки вцепились в его край. Голова запрокинута назад, а глаза широко, широко распахнуты. Глаза? У него их не было, просто тёмные дыры, зияющие под кустистыми бровями, открываясь в ещё большую тьму внутри. Тоненький шипящий звук всё еще прорывался сквозь его стиснутые зубы. Хилая грудь под тяжёлой должностной цепью продолжала сокращаться, пока сами рёбра не рассыпались в порошок с приглушенным плотью хрустом. И всё это время, возвращающаяся на место тень Сирдана наливалась мраком на страницах Книги в Бледном Переплёте, лежащей распахнутой на столе перед ним.

"Учётный, своего рода," отозвался Иштар об этом человеке. Он определённо был достаточно умелым, чтобы призвать Теневого Вора и разобрать руны, но они оказались неподвластны его воле. Антробар, должно быть, выглядел примерно так же, когда Книга с ним закончила.

- "Мерзкая вещь, не правда ли?" - обратилась Джейм к неподвижной фигуре. - "И если это хоть чего-то стоит, то мне жаль, что всё так обернулось."

Она захлопнула Книгу и осторожно завернула её в её старую льняную тряпицу, содрогаясь от её неестественной теплоты. А затем, со свёртком в руках, выскользнула в главный коридор.

Переходы Дворца бурлили народом, каждый заботился только о том, чтобы спасти свою шкуру от надвигающейся катастрофы. Никто не обратил никакого внимания на худенькую фигурку, сжимающую плоский белый пакет, которая присоединилась к всеобщему бегству на холодный ночной воздух. Они и так почти обезумели, так что же начнётся, когда среди них разнесётся весть о смерти Сирдана.

На носу острова, морская фигура размахивала своими жуткими трофеями над быстрой водой, а небо за её спиной становилось алым от зарева пожаров.

Глава 14 Боги Выходят из Храмов

В ТИШИ ХРАМА, Джейм поколебалась, глядя на неподвижную фигуру Марка. А затем вложила Книгу в Бледном Переплёте в руки Иштара.

- "А теперь," - сказала она, - "сдержите своё слово. Пробудите его."

Но жрец, похоже, напрочь позабыл и о ней, и о своей жертве. Трясущимися руками, он развернул свёрток с Книгой и неуклюже пристроил её на одной руке, медленно переворачивая свободной её тяжёлые страницы и злорадно торжествуя над каждой.

- "Ну, наконец-то я её получил," - пробормотал он, едва сдерживая волнение. - "Власть, власть всё наладить, обрушить Барьеры и воссоединить моей народ с их законным лордом под сенью теней. Я её получил, получил, полу . . ."

- "О чём это вы, во имя Порога, твердите? Вы его разбудите или нет?"

- "Разбудить его?" - Жрец встряхнулся и пронзил её холодным взглядом. - "Ах ты, мелочная дурочка, да какое это теперь имеет значение? Ты же не понимаешь, что случилось, верно? Ну, тогда я тебе объясню -- во имя Порога -- если ты, конечно, уверена, что твой слабый разум сможет это понять. В конце концов, ты же до сих пор веришь в то, что Кенцират был избран Богом для борьбы с древнейшим врагом, Темным Порогом, Поглотителем Миров. Подобно всем остальным, ты плюёшь на имя Герридона, Мастера Норфов, которого большинство называет ренегатом и предателем, потому что он отрёкся он нашего монструозного бога и вместо этого присягнул на верность Лорду Теней. Но он был прав, пойдя на это. Я отправился в изгнание вместе с Серым Лордом. Я видел лик мрака и знаю, что во всей Цепи Сотворений не найдётся ничего, что могло бы с ним сравниться."

- "Погодите минутку . . . вы говорите, что Серый Лорд пережил переход через Чёрноскалье?"

Иштар только отмахнулся от вопроса. - "Ничто не сравнится, я сказал!" - снова повторил он, его тонкий голос начал заметно дребезжать.

Джейм ощутила перемены в потоке силы вокруг них, растущий элемент нестабильности. Хватка жреца над энергией начала соскальзывать.

- "Милорд . . ." - начала она резко.

- "Когда я пришёл в Тай-Тестигон," - продолжал жрец, перебивая её, торопясь высказаться. - "Боги повсюду, сотни и тысячи богов, а нас всегда учили, что он только один. Ты что, думала, самонадеянная беспризорница, что ты первая, кто начал задавать вопросы, экспериментировать с тканью реальности в этом жалком городе? Да ты ещё не родилась, а я уже был здесь, боролся с загадкой. И вот, семь лет тому назад, я наконец-то добился ответа."

И снова он встряхнулся, и снова по комнате пробежала угрожающая дрожь. В наружных коридорах храма застонал низким тоном сам воздух.

- "Сила, воплощенная в Трёхликом Боге, сила, которую нас учат бояться и которой требуют подчиняться, которая управляет судьбой наших народов на протяжении последних тридцати тысячелетий, под маркой того, что является единственным источником божественности во всех без исключения мирах, эта сила, говорю я тебе, не уникальна! Три сотни столетий, она использовала нас, обманывала нас, уводила от истины. И я это доказал," - он дико расхохотался. - "Я! И чего будет стоить Кенцират, если продолжит служить подобному жулику? И чего же стоит само божество, если его способен создать любой человек?"

Двери залы тихонько застонали. Плиты пола у порога начали ходить волнами.

Джейм потрясённо уставилась на жреца. Таким образом, его сомнения развивались параллельно её собственным, но каким же образом он пришёл к подобному заключению? А затем, практически против своей собственной воли, она поняла.

- "О Боже мой. Так Горожанчики правы, обвиняя нас в своих несчастиях. Пока Свято-Слад призывал себе Теневого Вора, вы использовали схожие знания, чтобы создать Монстра Нижнего Города. Но Иштар, это же демон, а не бог! Он живёт за счёт жизненной силы детей, а что касается его души . . . Трое! Ничего удивительного, что она всё время следует за Отравой будто тень: именно этим она и является. Время совпадает и основные черты . . ."

Мясник детей, ты думаешь обо мне?

Её разум внезапно заполнился образом мраморного сидения, тёмного от крови, облепленного мухами. Снова, вероятно уже в последний раз, её мысли пересеклись с его.

- "Свято-Слад не мог умереть, пока его тень не вернулась к нему," - сказала она, испытывая всё нарастающий ужас, - "и тоже самое с Отравой. Иштар, мы должны ему помочь! Он всё ещё жив, и его обрекли на Трон Милости."

- "И там ему самое место," - отозвался жрец со злорадным хихиканьем. - "Ему никогда не стоило предавать меня."

- "Ты же предал его первым, согласившись заботиться о его душе, а затем использовав её столь жутким способом," - закричала Джейм, бессознательно переходя на Высокий Кенский, по мере того, как потрясение сменялось дикой яростью. По комнате запульсировали кошачьи лапы силы. И узоры на полу задвигались под их прикосновениями. - "Он верил тебе, потому что ты вывел его мать, бывшую любовницу Серого Лорда, из Призрачных Земель, потому что он думал -- и ты позволил ему так думать -- что ты ему отец. Но Серый Лорд Гант был всё ещё жив, когда ты дезертировал, верно? Ты предал не только Отраву и Анара, твоего младшего брата, но и своего законного лорда заодно. Я заклеймляю тебя трусом и маловером, за совершённое тобой тогда, и предателем сейчас за попытку обрушить весь Кенцират, чтобы только скрыть свой позор в его руинах!"

- "Да кто ты такая," - он уже практически визжал, с губ брызжет слюна, - "чтобы выносить мне приговор? Мелкий воришка и трактирная шлюшка, изгнанница из Восточного Кеншолда!"

- "Я пришла не с востока," - закричала она, утратив от ярости всякий контроль. - "Подобно тебе, я пришла с севера, и из того же самого места. Лорд, которого ты предал, был мне отцом, человек, обречённый на муку на Троне Милости, вероятно, мой полубрат, а я -- я Джеймсиль, Яд Жрецов . . ."

- ". . . КТО СТАНЕТ ТВОИМ РОКОМ."

С полными ужаса глазами Иштар уронил Книгу, руки метнулись ко рту, будто пытаясь запечатать слова, что он только что произнёс. Но глас божий тек беспрепятственно и бесконтрольно сквозь его паучье-тонкие пальцы, изрекая пророчество, грохочущее по всем углам просторной залы.

Джейм его почти не слышала. До неё внезапно дошли изменения в атмосфере комнаты, её растущая ярость утихла. Начались демонические завывания, звуки пойманной в ловушку энергии, струящейся всё быстрее и быстрее. Стены стонали. Их гладкая ровная поверхность начала покрываться паутиной трещин. Три кенцира стояли в самом оке бури, защищённые одной только медленно распадающейся в порошок дверью. Сила уже струилась внутрь по её контуру. Мозаика на полу снова сместилась, повалив Джейм с ног. Треугольники зелёного серпентина, ляпис-лазури и слоновой кости двигались у неё под руками.

- ". . . КТО МОЖЕТ СПАСТИ САМУ ЦЕПЬ СОТВОРЕНИЙ ИЛИ ЖЕ ПОГУБИТЬ ЕЁ . . ." - изменившийся голос Иштара уже практически кричал, каждое слово тяжёлым ударом обрушивалось на землю. Жрец уже стоял на коленях, руки цепляются за лицо, дико пялится в никуда. Сила, над которой он насмехался, взяла его за горло. Никакой помощи от него теперь ждать не приходилось.

И среди всего этого хаоса, Марк оставался совершенно неподвижным. Джейм вскарабкалась на ноги и вцепилась в него, как цепляются за скалы в бушующем штормами море. Его широкие плечи были тёплыми и надёжными на ощупь. Её ошеломлённое сознание потихоньку прояснялось, затем начало фокусироваться на том, что ей нужно было сделать. Когда её узы самоконтроля полностью восстановились, она осторожно отошла от него в сторону, поклонилась образу своего бога и начала танцевать.

Это было похоже на вязание узоров в огне. Тёмная радость, что она находила в управлении человеческими мечтами, обернулась агонией, свежеванием заживо тела и души. Это было водоворотом, в котором встречались бог и человек. Сквозь неё текла сама божественная сущность, поглощая всё, чего касалась. Джейм билась над тем, чтобы ею управлять, отчаянно и бескомпромиссно.

- ". . . ФАВОРИТ, БРАТОУБИЙЦА, ТИР-РИДАН . . ."

Тир-Ридан?

Нет, не обращай внимания, концентрируйся, концентрируйся . . . . Так много энергии и некуда её отвести. Пол, похоже, начал трястись? Они все тут погибнут, если только она не найдёт канал сброса, здесь, снаружи . . . да, есть такое место, множество мест, ждущих, наполняющих ночь своим голодом. Нет времени спрашивать, что это и где это, нет времени ни на что другое, кроме как послать силу спиралью наружу в эти отводы, через движения танца.

- ". . . ТОРРИГИОН . . ."

Тот-Кто-Сотворяет. (Ревущий звук . . .)

- ". . . АРГЕНТИЭЛЬ . . ."

Тот-Кто-Оберегает. (Теперь быстрее, шум нарастает, всё громче . . .)

- ". . . РЕГОНЕРЕТ."

Тот-Кто-Разрушает. (Сделано.)

Иштар, уже своим собственным голосом, разразился диким криком. Этот звук преследовал её, звеня по залам её угасающего сознания, пока, наконец, последнее эхо не замерло вдали. Тогда наступила тишина.

* * *

МАРК ТОЖЕ СЛЫШАЛ этот крик. Доносясь, казалось, с огромного расстояния, он начал пробиваться сквозь его онемевший от транса разум, очень быстро становясь всё громче. А затем он позабыл про него, ибо память кендара вернулась. Он что, умер, и его почему-то лишили погребального костра? Пока остаётся тело, остаётся и тень - душа в ловушке смерти, привязанная беззащитной вблизи ненавистного Трехликого Бога -- или так его учили. Осторожно, испуганно, Марк открыл глаза.

Перед ним лежала некая книга, мертвенно-бледная обложка смотрела наверх. Мозаика из слоновой кости и полудрагоценных камней под ней была выбита прочь из своего узора. Он смутно припомнил какие-то сотрясения. Сюда, по всей видимости, вломилось какое-то животное, и определённо оставалось всё ещё в зале, его голос разносился по святилищу безумным воем, временами перемежающимся дикими всхлипами. Он заторможено огляделся в его поисках.

Однако первое, на что натолкнулся его взгляд, так это скрюченная фигурка в нескольких ярдах от него, лежащая в центре большой, резко очерченной спирали, которой определённо не было здесь раньше. Узнавание и тревога резко прочистили ему мозги. Он мучительно встал, проклиная свои занемевшие до судорог ноги, проковылял несколько шагов и опустился на колени рядом с неподвижной фигурой. Мгновением позже, веки Джейм затрепетали и поднялись.

-"С тобой всё в порядке?" - спросил он, помогая ей сесть. - "Выглядишь ты просто ужасно."

- "Могу поспорить, что так оно и есть," - ответила она с дрожащим смешком, стирая с лица свежую кровь. - "Подобно чему-то, с чем поиграла и бросила кошка, вероятно. По сути дела, я должна быть мертва."

- "Как и я."

Джейм бросила на него испуганный взгляд, вспоминая, о чём идёт речь, а затем пустилась в поспешные объяснения злоключений прошлой ночи. - "А теперь, когда с этим покончено," - сказала она наконец, - "что, во имя Троих создает этот рёв? Он едва ли похож на человеческий."

Они отправились на поиски и обнаружили Иштара, скрючившегося у дальнего края алтаря, совершенно безумного, пытающегося отгрызть себе пальцы, что касались страниц Книги в Бледном Переплёте.

- "Что нам с ним делать?" - спросил Марк, с сомнением разглядывая жреца.

- "Ничего." - Холодная ненависть в её голосе поразила его. В конце концов, он же не слышал, как она разговаривала с Висельником в точно таком же тоне. - "Он сам всё это на себя накликал, а заслуживает много большего. Просто пошли отсюда, пока ещё чего-нибудь не стряслось."

Она подобрала Книгу, скорчив гримасу от её прикосновения и при виде тёмного пятна на переплёте, которым та ударилась об пол. - "Один человек умер из-за неё, другой обезумел, а ей хоть бы хны - синяком отделалась," - сказала она с отвращением, к сильному замешательству Марка. - "Мне бы хотелось сунуть её в первый же костёр, что нам попадётся, но я не буду. Стражи-хранители никогда не сдаются так просто. А, кроме того, проклятая штука, вероятно, изыщет какой-нибудь способ приползти обратно."

Они вышли наружу через руины двери, которые рассыпались в прах от одного прикосновения. Наружные залы полнились тишиной. Хотя непосредственный контроль жреца и пропал, должны были пройти ещё недели, прежде чем сила снова поднимется до опасного уровня. Джейм надеялась, что к этому времени сюда уже прибудет помощь от других чувствительных к подобному кенциров, которые, пусть и живущие на удалении, едва ли не могли не заметить весь этот хаос, что разразился в Тай-Тестигоне этой ночью.

Едва они с Марком покинули храм, как в голову им стукнула одна и та же мысль.

- "Что-то не то с контурами зданий," - сказал Марк, неуверенно замерев на пороге. - "С этого места мы должны видеть Башню Летучих Мышей поблизости от Площади Правосудия, и Мычащую Прихоть, и погляди: Эдор Тулиг пропал."

По сути дела в профиле городских крыш зияло множество незнакомых провалов, особенно поблизости, где заброшенные дома обвалились целыми рядами, существенно раздвинув обод руин вокруг храма. Позади них, большая часть строений, за исключением самых высоких, всё ещё стояла -- или, по крайней мере, скособочилась -- на своих местах, проглядывая сквозь столь мистически неземной воздух, что было сложно представить, что же творится во всём Тай-Тестигоне в целом. Небо расцвечивалось странными огнями, безмолвно расцветающими ввысь из лабиринтов улиц и быстро ныряющими обратно. Откуда-то издалека доносились глухие (замогильные) рокочущие звуки, почти, но не полностью распадаясь на слова. Бьющий в лицо встречный ветер полнился ароматами ладана, пожаров и смерти.

Два кенцира озадаченно переглянулись, затем снова поглядели на столь странно изменившийся город. Марк внезапно вскликнул. В их направлении двигался непонятный отсвет, неуклонно становясь всё ярче. Спустя пару секунд они смогли различить над провалом среди крыш яркую искру, что вылетела оттуда, и встающую за ней колонну дыма. Джейм стиснула руку кендара.

- "Далиссар!" - воскликнула она.

Прежде чем он успел среагировать, она сунула ему в руки завёрнутую в тряпицу Книгу, и умчалась прочь, прорываясь сквозь груды пыли к приближающемуся сиянию. Он последовал за ней так быстро, как только смог, проклиная свои всё ещё малоподвижные ноги. Джейм скрылась за углом здания у обода пылевого круга. Когда Марк снова поймал её в поле зрения, она была уже у дальнего конца улицы, тёмный силуэт на фоне инфернального пламени, чей бешеный блеск заставил его поспешно отвести глаза в сторону, не видя ничего, кроме гигантских огненных колёс, медленно катящихся на него, и слыша только рёв пламени и голос Джейм, выкрикивающий всё снова и снова:

- "Отрава! Его имя Отрава!"

А затем ярчайший свет скрылся из виду, заворачивая к югу. Там, где он прошёл, горело всё -- дома, булыжники мостовой, даже худенькая тёмная фигурка, что лежала лицом вниз на земле, обхватив руками голову.

Марк заковылял на помощь, когда вниз по улице спустилось что-то ещё. Оно было примерно вполовину меньше первого видения, и поначалу казалось не больше чем маленьким странствующим грозовым облаком, укомплектованным порывистыми вспышками молний и отрывистыми несильными громовыми ударами. Хлещущий из неё ливень погасил большую часть пламени, что оставил за собой её предшественник. К тому времени, когда Марк добрался до Джейм, она уже была на ногах, яростно шлёпая по тем частям своей промокшей куртки, что всё ещё тлели. Глядя вниз по улице вслед этой странной процессии, Марк заметил что-то непонятное в центре удаляющегося облака, что-то, что весело подпрыгивало на одной ноге в такт своей собственной воинственной мелодии, и, похоже, насколько можно было разглядеть, было очень яркого зелёного оттенка.

- "Горго?" - спросил он недоверчиво. - "Но почему? Что, во имя всех имен Бога, происходит?"

- "Они направляются в Нижний Город, чтобы уничтожить монстра," - сказала Джейм, всё ещё хлопая по своей одежде. - "Вооружённые огнём, водой и его истинным именем, они должны добиться успеха. Далиссар ждёт этого уже очень давно. Я так думаю, что он с самого начала почувствовал, что это дело рук кенциров, но не мог с этим ничего поделать, пока оставался надёжно заперт в своём храме. А что касается Отравы, то теперь он сможет наконец-то умереть. Я полагаю, что в каком-то смысле, это будет даже почётная смерть, в которой ему посодействовали и Иштар, и Далиссар, и я сама. Возможно, это и было всё то, чего он от меня когда-либо и хотел. Теперь я уже никогда не узнаю."

Марк всё ещё провожал взглядом пару богов.

- "Как же они смогли выйти из храмов?" - спросил он, сбитый с толку. - "Я слышал, чтобы одно божество вырывалось на свободу прежде, но чтобы сразу двое за раз?"

- "Я думаю, я знаю," - ответила Джейм, - "но идём-ка домой. Если я права, то мы очень скоро это выясним."

На первом же шаге Джейм внезапно споткнулась. Марк поспешно подхватил её под руку, осознав, что сияние боевой колесницы Далиссара, болезненное для него даже на расстоянии, временно её ослепило. Ну, если она не хочет об этом говорить, то они и не будут, как и о её разорванной губе, что определённо было работой чьих-то зубов. Всё в своё время. Они отправились в Рес-аБ'Тирр, его рука покоилась на её плече.

Улицы Тай-Тестигона являли собой занимательное зрелище. На первых порах, большая часть разрушений предполагала собой естественные причины: вероятно, землетрясение, что оставило за собой обрушенные дома, щели в мостовой и пожары, мимоходом потрошащие дома, из которых бежали их жители. Но было и что-то ещё.

По оживлённым улицам рыскали громадные, лишённые теней фигуры. Некоторые из них пульсировали светом; другие казались дырками, вырезанными в самой ткани реальности; многие были настолько расплывчатыми, что о них совершенно ничего нельзя было сказать, за исключением того, что они двигались и, каким-то образом, жили. На их пути, целые кварталы рассыпались в порошок, если не превращались из каменных в хрустальные, из каждой трещинки прорастали цветы или же имели место какие-то другие нервирующие, пусть даже и временные, трансформации. В отдалении грохотали какие-то голоса. Над головой, огромное, гротескное создание торопливо ползало по стенам, оставляя за собой фосфоресцирующий след и, время от времени, триумфальные прокламации на простейшим школьном кессике: "Эдольф Летуче-Мыше-Крылый был здесь . . . и здесь . . . и здесь . . . и ещё тут."

Гораздо чаще, однако, парочке кенциров попадались сцены страха и оцепенения. Одна нечёткая фигура дико носилась между кварталами, прорезая насквозь угловые дома, к величайшему смятению их обитателей; другая неистово старалась заползти в храм-берлогу вдвое меньшего, чем она сама, размера; а третья попросту съежилась в тупиковом проходе, жалобно хныча. Теперь стало достаточно ясно, что же, всё-таки, случилось, ну, по крайней мере, в общих чертах: Абсолютно все боги вышли из храмов, и большинство из них нашло этот опыт глубоко неприятным и тревожащим.

- " 'По сути дела, все сущности, что мы почитаем божественными, есть не более чем отражения некой высшей силы, что их даже не замечает!" - внезапно выпалила Джейм, когда они уже почти добрались до гостиницы, прерывая описание Марком мерцающий фигуры, которую он только что заметил пропахавшей мимо в дальнем конце улицы, преследуемую жрецом, машущим чем-то, что, по всей видимости, было огромной сеткой для бабочек.

- "Всё это - Анти-Божественная Ересь в действии," - объяснила она. - "Когда я сегодня отвела энергию из храма наружу, то она влилась в так называемых "богов" Тай-Тестигона. Они ей, собственно, и живут. По сути дела, я готова поспорить за то, что из неё они и возникли, с помощью веры их почитателей, что придала им форму и вдохнула жизнь. По сути дела, они простые паразиты, настолько ничтожные, что их хозяина даже не колышет, есть они или же нет! Старшие священники определённо давно это поняли и объявили ересью, чтобы сохранить свою власть. Но я не думаю, что сами боги знали истину до сегодняшней ночи, когда они внезапно получили больше силы, чем они могли комфортно поглотить. Бедняги, не удивительно, что они настолько расстроились."

- "Гляди," - внезапно сказал Марк.

Они как раз вышли к границе маленькой площади перед Рес-аБ'Тирром, и он показывал через неё на гостиницу. Джейм, чьё зрение к этому времени уже прояснилось, уставилась на неё в полном неверии. Золотистый свет потоком струился из каждого окна и вздымался подобно сигнальному огню из внутреннего дворика в ночное небо.

Все обитатели трактира собрались на кухне, теснясь у открытой двери дворика и недоверчиво выглядывая наружу. Клеппетти резко крутанулась на месте, едва они вошли в комнату.

- "Окровавленная, опалённая и насквозь мокрая," - сказала она, рассматривая Джейм, уперевшись кулаками в костлявые бёдра. - "Ну, теперь я точно знаю, что у нас кризис."

Джейм поднырнула под рукой Сарта, обогнула Ротана, и вклинилась между Китрой и Гилли, которые потеснились и уступили ей место, так ни на секунду и не оторвавшись от созерцания сцены внутри дворика. По каменным плитам расхаживала туда и обратно знакомая фигура. Чёрная мантия с капюшоном осталась неизменной, но сквозь неё сиял золотистый свет, очерчивая контуры гибкой фигуры внутри и переливаясь вокруг прелестных рук, которые описывали в воздухе широкие круги, как будто заключая в восторженные объятья всё, что она видела перед собой. Под капюшоном по-прежнему не было никакого лица, один только свет, и не простой свет. Когда он касался фигурок аБ'Тирров на стенах, они извивались от радости, каменные губы раскрывались от беззвучного смеха, а спутанные плющом руки сгибались и разгибались, разрывая свои зеленые оковы.

- "У меня к тебе только один вопрос, мисси," - агрессивно рявкнул голос вдовы у локтя Джейм. - "В прошлый раз, когда это леди заглянула к нам в гости, крыша почти что провалилась в здание. А теперь что и где у нас вспыхнет?"

- "После этого," - сказала Джейм медленно, - "вероятно ничто и никогда. Она возвращает свой долг гостеприимства. Я думаю, что вы только что обзавелись своей собственной постоянной богиней."

- "Смотрите!" - внезапно воскликнул Гилли. - "Она пропадает!"

Они наблюдали, как золотистый свет выцветает прочь, движущаяся фигура становилась все менее отчётливой. То же самое, вероятно, происходило по всему городу, ко всеобщему великому облегчению. Можно было надеяться, что остальные божественные сущности ретируются теперь в свои храмы и святилища, истратив к этому времени достаточно энергии, чтобы им соответствовать; но безымянному гостю Рес-аБ'Тирра было больше некуда идти. И в самом деле, даже когда она полностью растворилась в воздухе, стало ясно, что она всё же осталась, потому что стены внутреннего дворика продолжали сиять, и это явление, как оказалось, сохранилось на многие, многие грядущие годы.

Пока остальные разразились гомоном возбуждённой болтовни, Джейм попыталась объяснить вдове, что же случилось.

- "Ну," - сказала Клеппетти наконец, - "раз уж Свято-Слада вывели из игры, то тебе, по крайней мере не нужно так срываться с места. Пара дней передышки после подобной ночки тебе совсем не повредят."

- "Полагаю, так оно и есть, но не всё так просто. Слишком многие знают, что я была во Дворце, пытаясь забрать что-то у Сирдана прямо перед самой его смертью. Нет, мне нужно уходить сейчас, этим же вечером, прежде чем Гильдия успеет очухаться."

- "Талисман права," - сказал Сарт. - "Если Мендалис возьмёт сейчас власть, то ему понадобится что-то, чтобы отвлечь внимание людей от этой странной истории с его беднягой-братом. И охота на убийцу сирдана должна ему отлично подойти, особенно если он и так тебя ненавидит. И сейчас, навскидку, я не могу придумать ничего другого, что бы могло сплотить Гильдию в единое целое быстрее. Вот чего я не знаю," - добавил он, теребя ухо, - "так это того, как же тебе убраться достаточно далеко достаточно быстро. Едва наступит рассвет, и они ринутся за тобой вниз по Поющей настоящей волчьей стаей."

- "Тогда я туда не пойду. Остаются ещё горы."

- "В разгар сезона бурь? У тебя ни единого шанса отыскать проводника," - с яростью сказала вдова. - "А что до подходящей одежды . . . !"

- "То она есть в магазинчике снаряжения у Горных Ворот. Я залезу туда по дороге. А что касается проводника, то один из моего народа, аррин-кен, живёт там, в горах. Он может помочь . . . если я смогу его найти."

- "Если мы сможем найти, ты хочешь сказать," - вставил Марк.

Она окинула его оценивающим, колеблющимся взглядом. - "Ты уверен?"

- "Я никогда не пытался совершить самоубийство дважды за ночь," - сказал он с легкой улыбкой. - "Мы справимся. В любом случае, я не хочу, чтобы в домах Кенцирата говорили, что ты смогла отделаться от меня настолько просто."

* * *

ДВУМЯ ЧАСАМИ СПУСТЯ, он всё ещё легонько улыбался, когда они оставили Долину Поющей и принялись карабкаться вверх, на нижние уступы Чёрноскалья. Снаряженный в до нелепости маленькую альпинистскую куртку (и, тем не менее, самую огромную, что могла предоставить лавка обмундирования), он, верно, втихомолку посмеивался над самим собой или же над Джейм, которая, по контрасту, выглядела так, будто её проглотили живьём её новые, несоразмерные одежды. Небольшая горка монет, что они оставили на прилавке, была, вероятно, слишком большим вознаграждением за столь сомнительное удобство, но Джейм порешила, что в качестве прощального жеста, ей полагается быть достаточно большой. Она больше не собиралась никогда и ничего красть.

Тем не менее, к сожалению, не нашлось ничего такого, и хорошо, и плохо подогнанного, что могло бы пригодиться Журу. Сейчас он степенно трусил у её бока, как и всегда с того момента, как её безмолвный, напряжённый зов отозвал его из холмов предгорий на север. Она скользнула рукой по его зимней шубе, отмечая её роскошную густоту. Возможно, он всё-таки подготовился получше их обоих.

Воздух уже сейчас стал намного холоднее.

Джейм повернулось на склоне, чтобы в последний раз посмотреть через долину Поющей на город внизу. На мир и людей, что узнала, на Писаку, с которым она даже не попрощалась. Хотя он, вероятно, лучше всех остальных должен понять, почему она ушла. В её памяти вспыхнула каждая деталь тёплой кухни Рес-аБ'Тирра, каждое слово, сказанное в те поспешные, последние моменты; но сильнее всего ей припомнилось внезапное, почти вызывающее заявление Клеппетти, что поскольку это ночь сюрпризов, то она внесёт в копилку свой собственный: во время их долгого совместного дежурства этим вечером, Сарт Девятипалый сделал ей предложение и она его приняла. Больше того, Джейм верила, что Китра с Ротаном также пришли к подобному взаимопониманию.

Одно прощание, две помолвки и три -- нет, четыре погребальных костра. Джейм едва знала, плакать ей или же смеяться.

Она сказала "до свиданья" Тубану через замочную скважину запертой двери комнаты его "жены". К её изумлению ей ответили изнутри и трактирщик, и Аберния, говоря в один голос. Танисшент, разумеется, не сказала вообще ничего. Стоя в дверях, Джейм приняла от неё последнее, безмолвное прощай, видя на этой узкой койке воплощение всех потерянных жизней -- друзей и врагов -- с тех самых пор, как она впервые проскользнула сквозь Ворота Воина, той давней ночью, так много, много дней тому назад.

А сейчас её обуревали самые различные эмоции, пока она рассматривала уже не воспоминания, а сам Тай-Тестигон, этот изумительный город, разорённый пожарами и сломленный ужасом. Громадная трещина расколола Площадь Правосудия пополам, поглотив целиком и Трон Милости, и того, кто его занимал, Отраву или Далли, в те последние минуты, когда воровская толпа всё ещё правила бал. Она просто устала чувствовать ответственность за вещи, что лежали вне её контроля, и ярость на тех, чьи коварные схемы и спустили с привязи весь этот хаос внизу, особенно на того, которому, если их с Сартом инстинкты верны, всё сойдёт с рук. Но не навечно, ну нет. Когда-нибудь за это ещё придётся ответить, если она проживет достаточно долго, чтобы устроить день расплаты.

И это сохранится неизменным, даже если всё остальное уже начинает потихоньку ускользать прочь, целый жизненный путь, утекающий назад в темноту. Был ли Серый Лорд и в самом деле её отцом, а она хайборнкой? Тогда, в храме, это казалось почти откровением, но здесь и сейчас эту потенциальную реальность было гораздо труднее воспринять. Если это, всё-таки, правда, то тогда в Торисене Чёрном Лорде, главе Кенцирата, она может найти своего давно потерянного брата-близнеца Тори -- чудесным образом на десять лет старше её самой. Ну, всякие странности и в самом деле случаются, даже в пределах последнего часа. Быть может, само время движется по-другому за линией Барьера или даже вблизи него. Возможно, она даже сначала сбежала из Тёмного Порога в какое-то другое место, а не в Ратиллиен: в конце концов, Мастер начал разыскивать свою драгоценную книгу на добрых два года раньше её собственного прибытия с нею в этот мир.

Вопросы, всё время вопросы. И всё же, некоторые ответы начали наконец-то проясняться. Скоро она узнает их все и больше не будет незнакомкой для самой себя.

Откуда-то намного выше по тропе её окликнул Марк. Она окинула город последним взглядом, поправила рюкзак и повернулась, чтобы последовать следом. Внезапно нахлынувшее ощущение счастья освещало каждый её шаг. Несмотря на всю неизвестность, что ожидала их обоих, несмотря на все пожары, руины и начавший падать снежок, они наконец-то направляются домой.

Приложение I Воровская Гильдия

Воровская гильдия - это самая могущественная профессиональная организация Тай-Тестигона, могущественная настолько, что обычно имеет своего представителя в управляющем совете города, Пяти. Члены Гильдии подчиняются одновременно гильдейским и муниципальным законам (последним в некоторых случаях довольно специфическим образом) и считаются респектабельными горожанами -- пока не будут пойманы с поличным. Тогда наказание ранжируется от штрафов до потери пальца для первой провинности и вплоть до сдирания всей кожи живьём, обычно за грабёж с чрезмерным насилием или же нападение на стражника.

Верховный лорд Гильдии - Сирдан. Под ним стоят пять назначенных представителей, каждый из которых заведует одним из Дворов (или Судов), где проводится оценка украденного добра определённого типа, чтобы определить налог с вора в пользу Гильдии, а заодно и период риска, во время которого владение похищенным предметом преследуется по закону. Эти дворы работают с золотом, серебром, драгоценностями и стекольными изделиями (особо ценный товар в Восточных Землях). Пятый двор специализируется на мехах, тканях и предметах искусства. На момент развития нашей истории, во главе дворов стояли следующие представители:

Золотой Двор: Абботир (приёмный отец Отравы)

Серебряный Двор: Карбиния

Драгоценный Двор: Туликан

Стеклянный Двор: Одалиан

Сияющий Двор: Чайдин

Этих людей назначает Сирдан, так что они стремятся во всём его поддерживать -- пока кто-нибудь не сделает им предложение получше.

Следующие по значимости - сто мастеров-воров, каждому из которых пожалован один из районов города, который считается его охотничьей территорией. Существуют и безземельные мастера, но они не имеют права брать себе учеников или же голосовать.

Каждые семь лет Совет Гильдии собирается в День Кануна Зимы, чтобы выбрать нового сирдана или же переназначить старого.

За три недели до этого, поместные мастера встречаются, чтобы определиться с двумя своими представителями на Совете. Каждому из них полагается один голос. Ещё четыре голоса уходят Провинциальным представителям, которые прибывают из отделений воровской гильдии в Эндискаре, Тай-Абендре, Тай-Вере и Тай-Сондре. Реальная сила, тем не менее, остаётся за лордами пяти дворов, каждый из которых имеет по два голоса. Гильдейские выборы имеют склонность оставаться тихими и спокойными до ключевого момента, и агрессивно-жестокими после, когда провалившиеся кандидаты на высшую должность лишаются защиты законом.

Приложение II Тастигонский Календарь

Тастигонские даты -- Их эквиваленты

Канун Весны (начало нового года) -- 1 Марта

Канун Лета -- 1 Мая

День Середины Лета [High Summer's Day] -- 1 Июля

Канун Осени -- 1 Сентября

Бал Мёртвых Богов -- начинается в полночь Кануна Осени и продолжается до рассвета

Канун Зимы -- 1 Ноября

День Середины Зимы [Mid-Winter's Day] -- 1 Января

Бал Шутов -- 29 Февраля

360 дней = год (вообще-то 361, но Бал Шутов никогда не считается)

Осень = 60 дней

Зима = 120 дней (60 до Дня Середины Зимы)

Весна = 60 дней

Лето = 120 дней (60 до Дня Середины Лета)

1 неделя = 10 дней

Роман охватывает промежуток времени чуть больше года, начинаясь с Бала Мёртвых Богов и заканчиваясь через несколько дней после следующего Кануна Зимы.

Приложение III Кенцират

Где-то тридцать тысячелетий тому назад сущность, известная как Тёмный Порог [Perimal Darkling] впервые продавила барьер между внешней пустотой и серией параллельных вселенных, называемых Цепью Сотворений. После этого она начала поглощать вселенную за вселенной, проникая в каждую последующую через пороговый мир. Это особые миры, которые существуют в разных измерениях, но перекрываются друг с другом, так что некоторые их части принадлежат сразу двум смежным вселенным.

Всё, чего касается Тёмный Порог, начинает изменяться. Одушевленное и неодушевлённое, живое и мёртвое, начинают сливаться друг с другом по своей природе. Добро и зло начинают размывать друг друга. Многие люди выбирают служение распространяющейся тьме и, таким образом, становятся её продолжениями. Другие спасаются бегством или же становятся рабами.

Против тёмного захватчика выступил Трёхликий Бог. В какой-то степени столь же непостижимый, как и сам Тёмный Порог, он избрал три расы из разных пороговых миров в качестве своих фаворитов-чемпионов и сковал их в единый Кенцират.

Исходная раса кенциров -- изменившая название (по собственному почину) на хайборнов (высокорождённых) -- возглавила этот новый народ. Они были смышлёными и горделивыми, благословенными (или же проклятыми, как думали некоторые даже тогда) необычайно тесной связью с их богом. Особенно одарённых в этом отношении называли шанирами. Эти люди обладали странным силами и имели склонность сходить с ума. Они часто становились жрецами.

Воинами и ремесленниками Кенцирата были крепкие, сдержанные кендары. Эти талантливые и уверенные в себе мужчины и женщины обнаружили, что их божество изменило их основные инстинкты таким образом, чтобы им приходилось теперь или служить хайборнскому лорду, или же испытывать огромные эмоциональные страдания. И таким образом была гарантирована дальнейшая целостность Кенцирата. Однако же из всех возможных путей, которыми Трёхликий Бог манипулировал своими людьми, этот, вероятно, был самым жестоким.

Аррин-кены, напротив, сохранили большую часть своей независимости. Даже богу, похоже, не хотелось слишком сильно вмешиваться в дела народа, что сам по себе был почти что бессмертным. В отличие от хайборнов и кендаров, третий из Трёх Народов походил своим видом на громадных кошачьих. Они служили кенциратскими судьями, интерпретируя законы, что изрекались хайборнскими жрецами, когда через них говорил их бог.

И стали они защитниками Цепи, чемпионами своего бога, независимо от своего собственного желания. Но когда пришло время первого столкновения с прислужниками Тёмного Порога, Кенцират обнаружил, что сражается на свой собственный страх и риск, в одиночестве. Трёхликий бог покинул свой народ и предоставил его самому себе. Никто не знал, почему. И деморализованный Кенцират потерпел поражение.

Это стало началом бесконечного отступления. Один пороговый мир за другим, Три Народа закреплялись на позиции и отчаянно защищались, пока их не выбрасывали прочь. Пока их боевые навыки росли, их число уменьшалось, а горечь усиливалась. Они чувствовали себя преданными своим собственным богом, и в то же время были не в силах отказаться от навязанной им роли. Только упрямая гордость и свирепое чувство чести продолжали их поддерживать.

А затем один из них восстал. Герридон, Мастер Норфов, Верховный Лорд Кенцирата, предложил свою душу и души своих сторонников Темному Порогу в обмен на бессмертие. Он заставил свою сестру и консортку, Джеймсиль Плетущую Мечты, исказить великий храмовый танец таким образом, чтобы вместо установления связи с божественной мощью, он высасывал душу каждого, кто его видел. Две трети кенциров пало той ночью. Оставшиеся бежали в следующий пороговый мир, Ратиллиен.

В Ратиллиене, остатки Трёх Народов стали отчаянно бороться за собственное самовосстановление. Они зациклились на чести, чувствуя, что еретическое предательство Герридона каким-то образом запятнало и отравило их всех. Большая часть их горечи излилась на шаниров, которых многие считали повинными в случившемся. В конце концов, разве и Мастер, и Госпожа не принадлежали старой крови? Из-за Джеймсиль Плетущей Мечты все женщины хайборны тоже оказались под подозрением. Их лорды лишили их всякой власти и заключили в особых залах.

Аррин-кены осудили эти перемены, но их влияние уменьшилось вместе с их количеством, и их мнение отклонили. Та их горстка, что уцелела, удалилась в дикие просторы Ратиллиена, чтобы обдумать, что же делать дальше.

За время длительной отлучки аррин-кенов, среди хайборнов всё нарастали раздоры. К текущему дню прошло уже порядка 3,000 лет со времени прибытия Кенцирата в Ратиллиен, и всё это время не было ни одного заметного столкновения с Тёмным Порогом. Правда, барьер между нетронутыми областями Ратиллиена и теми частями, что захватил для Тёмного Порога Мастер, слабел год от года и большие зоны рядом с ним, подобно Призрачным Землям, охватывала зараза. Но это едва ли казалось серьёзной проблемой на фоне регулярных нападений исконных местных правителей, большая часть которых по-прежнему рассматривала сам Кенцират как незваного захватчика.

Хайборны больше не желали признавать свои основные приоритеты. И хотя они не могли полностью отказаться от своей традиционной роли защитников Цепи, но они вполне могли перенаправить большую часть своих ресурсов на отвоёвывание себе своего собственного места в Ратиллиене -- или так утверждали многие из них. Эти дебаты достигли своего апогея, когда Верховным Лордом был объявлен Гант из Норфов. Гант повёл огромное кенцирское воинство против их врагов в Ратиллиене, но был предан и потерпел поражение. Серый Лорд Гант предположительно погиб по дороге в изгнание.

За этим последовало время практически полной анархии, когда оставшиеся лорды боролись за власть.

А затем из Восточных Земель пришёл молодой человек, объявивший себя сыном Серого Лорда. Его имя было Торисен. И хотя у него не было ни меча Ганта, ни его перстня, чтобы доказать своё происхождение, уставшие от войны хайборны объявили его своим лордом, чтобы хотя бы один сезон прожить в мире. Никто и не думал, что он продлится дольше этого. Но Торисен Чёрный Лорд оказался настолько превосходным лидером, что его конкуренты пали духом. Они бы очень удивились, узнав, что хотя Торисен и расправился с ними практически презрительно, был всё-таки один соперник, которого он боялся, даже если и не видел её уже больше двух десятков лет. Где-то там, далеко, жила его сестра-близнец, Джеймсиль -- проклятая при рождении именем архипредательницы, изгнанная в Призрачные Земли ещё ребёнком их отцом Гантом.

Но она ещё вернётся. Она уже в пути. И Торисен ждал, размышляя про себя, что же случится, когда они наконец-то встретятся лицом к лицу.

Примечание П. К. Ходжелл

Мои родители оба были профессиональными художниками. Я полагаю, что я унаследовала моё увлечение искусством и творчеством от них, но если они работали с красками и глиной, то мои мыслеобразы всегда воплощались в словах. Сколько я сама себя помню, я всегда придумывала и рассказывала самой себе истории. В некотором смысле, моя героиня и я выросли вместе, два альтер-эго, питаемые мечтами и мыслями друг друга. По мере того, как усложнялся мой мир, то же самое происходило и с её. Я начала понимать, что у него есть своя структура и история, с персонажами и событиями на сотни рассказом. Это было восхитительно; это было устрашающе. Я делала всё, что могла, чтобы записать их, и зачастую бывала разочарована результатом, как, вообще-то, бывает и по сей день. Первое своё настоящее поощрение я получила во время Писательского Семинара Кларион в 1974 году. Тогда я решила, что и в самом деле хочу заниматься писательством больше, чем чем-то ещё, но к этому времени я уже записалась в магистратуру. С тех пор жизнь превратилась в жонглирование академическими работами и писательством, которые поочерёдно болтались в воздухе. Я надеюсь скоро защитить свою докторскую по английской литературе с упором на романы девятнадцатого столетия -- что вероятно объясняет, почему моя первая написанная полноразмерная работа, во многих отношениях - викторианский роман. Читателям, у которых возникли проблемы с сюжетом, стоит иметь это в виду.

THE END

Оставить комментарий © Copyright Ходжелл Пэт (DBSNTK@Mail.ru) Размещен: 24/06/2017, изменен: 24/06/2017. 674k. Статистика. Роман: Фэнтези Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Свободный перевод первого романа из серии о Кенцирате P.C.Hodgell

Ходжелл Пэт : другие произведения.

God Stalk - Поступь Бога