Аннотация: Историческая фантазия времен Крито-Микенской цивилизации. В процессе написания.
Глава 1
- Тихо греби!
Авгей, наш кормчий, нагнулся от рулевого весла в сторону гребцов и говорил шепотом. Но в ночной безветренной тиши услышали все. Парни, сидящие на гребных скамьях задом-наперед - мы двигались вперед кормой, чтобы не увязить таран в отмели - убавили силу гребков. Корабль ощутимо замедлил ход. Я стоял на корме рядом с Авгеем, всматриваясь в темнеющую стадиях в десяти полосу берега. Ночь безлунная - глаз коли. Но чего жаловаться - сами такую выбрали. И вражеские дозоры, стоящие на берегу, мало что видят. На то и рассчитывали. Авгей выпрямился, тоже вгляделся в берег, потом наклонился над водой, с тихим шелестом разрезаемой рулевым веслом, которое он уверенно сжимал жилистыми руками. Чего он там может видеть - вода, по-моему, абсолютно черная? Но, наверное, все же, что-то видел. Кормчий опять повернулся к гребцам. Прошипел:
- Еще тише греби.
Замедлиться сильнее не успели. Киль корабля с шипением врезался в песок отмели. Я вцепился в борт, чтобы удержаться на ногах - толчок получился изрядным. Гребцы опустили весла вдоль борта, начали подниматься со скамеек, разбирать оружие. Все это осторожно, чтобы не громыхнуть ненароком.
- Пошли, - шепнул я Полидевку.
Гигант, стоящий позади меня и, по-моему, даже не покачнувшийся при посадке корабля на мель кивнул и без колебаний спрыгнул за борт. Скорее, не спрыгнул, а осторожно опустил громадное тело с помощью мощных рук в темную воду. Вода доходила моему другу до груди. Хорошо. Я тоже осторожно спустился за борт. Теплая водичка, затекла под панцирь, смачивая хитон, подступила к горлу. Ну, да - Полидевк выше меня как раз на голову. По бортам послышались легкие всплески. Это покидали корабль мои воины. Молодцы - ничем не гремят, не булькают. Помнят, что городские дозоры совсем рядом. Ну, как рядом. До берега стадия три. Но по воде звук далеко разносится. Тут лучше перебдеть.
Я повернул большой круглый щит, сделанный из дубовых досок и обитый медью, ребром по ходу движения и побрел в сторону темного берега. Моя правая рука сжимала древко ясеневого копья, сделанного моими собственными руками еще два года назад накануне нашего первого похода. Хорошее получилось оружие. На древке двенадцать зарубок - число врагов, сраженных этим копьем. Мелкий песок, поднятый ногами со дна, попадал в сандалии и царапал подошвы ног, щекоча. С трудом удержался, чтобы не хихикнуть.
Слева сзади меня догнал Иреней - сводный брат. Шутник и балагур. Но хороший воин. Он третий из нашей неразлучной с детства троицы. Это, несмотря на то, что старше нас с Полидевком на два года. А ведь два года в детстве - большая разница. Но тогда Иреней был парнишка не крупный, и не задавался своим старшинством. Хотя, попробовал бы только! Он, кстати, и сейчас ниже меня ростом, потому вода ему достает под самый подбородок. Иреней смешно задирает его, макая заднюю часть пышного гребня шлема (любит мой брат красиво одеваться) в морскую воду. Бормочет в полголоса:
- Не мог старик помельче местечко найти.
Тоже тихо, отвечаю:
- Мельче осадка не позволяет. Думай иногда. И не болтай - помни о дозорах.
Иреней недовольно хмыкает, но замолкает. Дно постепенно поднимается - вода уже по грудь. Оглядываюсь. В ночной темноте различаю идущих следом в две колонны воинов. Их должно быть три с половиной десятка. Еще пятеро и Авгей остались на корабле, нашем Афобии - бесстрашном. Имя это ему придумал все тот же Иреней. Наверное, критяне, которым корабль когда-то принадлежал, называли его по- другому, но где они эти критяне? Да и времени спросить у них название корабля не оказалось. Х-э!
Меньше стадия до берега. Вода едва по пояс. Останавливаюсь. Иреней, идущий сразу за мной и засмотревшийся куда-то вбок, едва не втыкается мне в спину. С трудом сдерживаюсь, чтобы не выругаться - дозоры рядом. Мой брат что-то бормочет, едва слышно, встает слева от меня. Полидевк занимает место справа. Так мы всегда встаем в бою. Хоть на суше, хоть на качающейся палубе корабля. Поворачиваюсь назад, поднимаю копье, наклоняю наконечник на себя - сигнал для воинов собраться рядом. Те, все так же осторожно, чтобы не плеснуть водой, не звякнуть оружием, подтянулись встали плотной кучкой в трех локтях от меня. Командую в полголоса:
- Десяток с Иренеем - влево, десяток с Полидевком вправо. Остальные - за мной.
Расходимся в стороны, держа общее направление туда, где, по сведениям наших лазутчиков, находятся прибрежный дозор островитян. Два десятка обойдут его и окружат, чтобы никто не смог улизнуть и сообщить в город о приближающейся угрозе. Вот он берег. Черный прибой лениво, не образуя волны, наползает на светлую гальку, шелестя, уползает обратно. Пригибаясь, перебегаем прибрежную полосу, укрываемся за громадными валунами, переводим дух. Прислушиваюсь. Тихо. Похоже, никого на потревожили. Хорошо. Сразу за валунами локтях в ста-ста пятидесяти, высится скала с плоской вершиной. Довольно высокая - поднимается над берегом локтей на пятьдесят. На ее вершине - дозор. Эта скала служит еще и маяком мореплавателям. В темное время на ней разводят огонь. Горит он и сейчас. Не сильно, правда. Задремали островитяне? Дров не подбрасывают? Вверх поднимается светло-желтая струйка дыма, хорошо видная на фоне ночного неба.
- Пошли, - скомандовал я и начал пробираться между валунов, целясь на скалу с огнем.
Добрались до ее подножия быстро. Отсюда наверх было не забраться - отвесный обрыв без трещин и выступов. Но и никто и не спрыгнет. Если и попробует, ноги поломает точно. Это самое меньшее. Потому, торчать все здесь не будем. Оставлю троих, просто на всякий случай. А остальные со мной во главе пойдут в обход скалы - где-то же должен быть на нее подъем?
Подъем нашли быстро. Узкую тропинку-лесенку. Достаточно пологую. Вскарабкаться по ней, не особо рискуя, мог и не самый ловкий человек. Даже женщина. Десятки Полидевка и Иренея уже здесь. Я прижал палец к губам, призывая своих людей быть сверхосторожными и первым начал подъем, сняв перед тем, сандалии, приставив щит и копье к ближнему валуну и вытащив свой меч черной бронзы из ножен. Ступал тихо-тихо. Если меня обнаружат и встретят там, у самой верхушки - будет плохо. Если наверху воин, он, пожалуй, сможет отбиться от всех нас: подниматься по тропке можно только по одному, да и то приходилось то и дело помогать себе карабкаться вверх при помощи рук. Здесь толком и не выпрямишься, не то что встать в боевую стойку. Поскидает нас воин сверху. Особенно, если копьем. Потому - тихо... Тихо...
Вот и вершина. Прежде чем вылезти на нее, оглядываюсь назад и вниз. За мной, стараясь не пыхтеть, карабкается Полидевк, за ним, вроде, Иреней, кто дальше, не вижу - темно. Дождался, чтобы лезущие за мной, подползли поближе. Вот теперь пора! Выскакиваю на площадку, выставив перед собой меч... А, там... Идиллия. Костер, хоть и под угас, но его пламени хватает, чтобы обозреть всю площадку. Трое спят, укрывшись козьими шкурами. Один сидит у костра, уткнув лицо в сложенные руки, покоящиеся на согнутых коленях. Четыре копья лежат в низкой траве неподалеку от спящих под шкурами. Больше оружия не видно. Огромная куча хвороста и плавника навалена неподалеку от костра.
Спящий сидя, совсем молодой парнишка. Но стройный и, видимо, сильный. Хороший раб. Был бы... Но возиться с ними нет времени. Да и опасно - дозорные могут нашуметь. Опять же, если их связать, надо оставлять кого-то за пленными присматривать, а у нас каждый человек на счету. Ну и ладно - рабов наловим в городе, там их много. А этим... Этим просто не повезло.
Я сделал знак воинам, показал на спящих под шкурами. Сам прошел за спину парнишке. Полидевк, Иреней и Полидор - третий по силе боец моего маленького войска, встали возле троих дозорных. Кстати, второй по силе боец - Полидеевк. Ну а первый вы, наверное, уже сами догадались кто? Я, конечно. И это не хвастовство. Мечи моих лучших воинов уже обнажены. Я кивнул и вонзил свой клинок в спину парню. Справа от хребта, так чтобы он пронзил почку и печень. Бить в сердце ненадежно - человек, все же, может вскрикнуть, а когда проткнуты почка и печень, от боли тот только и может, что беззвучно разевать рот. Конечно, в таких вот случаях хорошо сразу перерубить шею, но у парнишки длинные вьющиеся волосы, спускающиеся на плечи - верного удара не получится. Меч легко вошел в плоть. Парнишка выпрямился, попытался вскочить на ноги, но скрученный болью, упал на бок и, как положено, беззвучно разевая рот забился на земле. Я прекратил его мучения, ухватив за волосы и перехватив лезвием горло. Вытер клинок о тунику убитого. Выпрямился, осмотрелся. Полидевк, Ирений и Полидор дело знали. Они уже разобрались со своими дозорными. Все прошло тихо, слава Зевсу-Громовержцу.
Взять с убитых оказалось почти что нечего. Разве только копья. Да и у тех наконечники из простой меди. Тащить лишнюю тяжесть, когда впереди ждет богатая добыча? Ну уж нет! Полидевк нашел в сумке, лежащей около паренька, большой кусок козьего сыра и половину каравая пшеничного хлеба. Должно быть еда предназначалась на четверых. Мой друг, наспех обтерев закровяненую кисть правой руки, отломил хороший кус хлеба, откусил. Потом куснул от сыра. Заработал челюстями, довольно ворча. Он очень большой мой друг. И почти всегда голодный. Редкий случай, если он что-то не жует. Когда это возможно, само собой. Ну и когда есть чего...
А Иреней и еще двое начали набрасывать в почти погасший костер хворост и плавник. Скоро костер разгорелся. Мой брат схватил одну из шкур, которой укрывался покойный теперь дозорный, держа ее за край, набросил на костер, сдернул, опять набросил... Это сигнал. Сигнал основной эскадре. Эскадре ликийских пиратов, к которой теперь принадлежит и мой корабль с людьми.
Я встал на краю скалы, вглядываясь в черноту ночи. Вслушиваясь, не плеснет ли весло, какого-то из приближающихся кораблей. Нет. Пока тихо. Да и не видно ничего.
- Хочешь?
Оглянулся. Сзади подошел Полидевк. Он протягивал кусок хлеба с сыром. Добрая душа! Но в бою аппетит у меня отбивает напрочь.
- Спасибо, брат, - улыбнулся ему. - Не хочу. Съешь сам, или, вон, Иренея угости.
Полидевк с сомнением посмотрел на суетящегося у костра друга, покачал головой, вздохнул и откусил от сыра. Я опять повернулся к морю.
Корабли начали подходить, когда костер прогорел уже на половину. Только потому, что я прислушивался, различил в шорохе прибоя скрип килей по песку отмели, а потом легкие всплески прыгающих в воду людей. Кто-то даже звякнул оружием. Ну так народу много, кто-то да не убережется. Потому и послали вперед только один корабль с самым маленьким экипажем - мой. Вот на светлой прибрежной гальке показались и первые воины.
- Пошли, - скомандовал я, направляясь к спуску со скалы. - Делать здесь больше нечего.
У подножия буквально нос к носу столкнулся с Агенором - нашим вождем. В отсвете костра, горящего на скале, сверкнул его единственный правый глаз. Потом сквозь черную бороду в улыбке сверкнули белые зубы.
- Все в порядке? - задал он не нужный, в общем-то, вопрос.
Я кивнул и подобрал свои щит с копьем, прислоненные к камню, перед подъемом на скалу, надел сандалии.
- Опять пойдешь впереди со своими?
Опять лишний вопрос - договорились же обо всем до того, как. Снова кивнул. Потом спросил:
- Где проводник?
Откуда-то из-за спины Агенора вышел мелкий, худой, немолодой человечек - проводник. Он присутствовал на нашем совете, объяснял, что где находится, как куда лучше пройти, где размещается стража, ну и еще много чего интересного. Чем-то здорово обидели его земляки когда-то. И теперь человечек пользуется возможностью отомстить. Воистину - не оставляй в живых своих врагов! Договорились, что проводник пойдет с передовым отрядом, доведет до городских стен. Расстояние отсюда не слишком большое - стадий двадцать, но дорога петляет среди скал. Да и не дорога, скорее, тропинка. Потому, чтобы не заблудиться в темноте, решили - проводник идет с передовым отрядом. Основное войско поведут наши лазутчики. Они тоже тут бывали. Правда всего пару раз. Но, сказали, проведут.
Я похлопал мужчинку по спине - веди! Тот покачнулся, едва не упал, кивнул и торопливо засеменил по едва различимой во тьме тропе. Я взмахнул копьем, призывая своих людей, и последовал за ним. Шли, как мне показалось, очень долго. Я уже с тревогой начал поглядывать на восток - не начинает ли светать? Но, нет - мы успели подойти к городской стене до рассвета. Остановились в половине стадия от ворот, потом ушли вправо - планов взламывать закрытые на ночь створки у нас не было.
Город Корсеон н острове Касос, у стен которого мы сейчас находились, был небольшим - население, как сказал наш проводник, меньше пяти тысяч. Но городок богатый. В его порту останавливались, прежде чем идти через открытое море, торговые суда, идущие из Эгейского моря в Египет и обратно. Не смотря на богатство, о хороших укреплениях островитяне не слишком озаботились - не высокие стены, отсутствие рва. Даже ворота поленились выстроить, как положено - перпендикулярно стене, чтобы штурмующие подставляли правый неприкрытый бок под обстрел защитников. Между зубцов боевой площадки воротной башни дозорного видно не было. Но ворота нам понадобятся чуть погодя, пока нас интересует стена.
Здесь возле ворот стена стояла на почти ровном месте. В полустадии слева и справа она поднималась по прибрежным скалам, огораживая городские кварталы, которые под ее прикрытием спускались амфитеатром к гавани. Это все я хорошо рассмотрел с моря, благо, прогонять мой кораблик сейчас было некому. Дело в том, что город отправил все свои семь боевых кораблей под руку своему хозяину критскому миносу Актею, который затевал очередную войну, силясь вернуть Криту прежнее величие. На кораблях отправилось и большинство воинов. Осталась только городская стража и ополчение - горожане, прошедшие военную подготовку. Собственно, только потому мы и решились на попытку ограбить этот городок. С нашими-то чуть больше, чем пятью сотнями воинов. Конечно же, мы не собирались вести осаду по всем правилам - на это нет ни времени, ни сил. Единственная возможность для нас - внезапное нападение. Что мы, собственно, сейчас и проделываем. Спросите, а почему не напасть с моря? Сразу всеми силами. Внезапно. Вот в такую же безлунную ночь? Как бы не так! Эти богатенькие горожане перегораживают на ночь вход в бухту толстенной медной цепью, вот и приходится брать город с суши.
Какое-то время мы сидели в кустарнике, росшем в сотне локтей от стены, просто наблюдая. Охрана у горожан была поставлена из рук вон плохо. Караульщики сидели по башням, не высовывая носа. Спали тоже, небось. Что ж, тем лучше. Подождали еще - не пойдут ли, все же, защитники города в обход по стене. Нет. Не высовываются. Притихшие, было, при нашем появлении цикады, вновь застрекотали, нарушая тишину ночи. Из-за стены потянуло дымком очага, сдобренным запахом жареного мяса. Я сглотнул слюну - питались последние дни сухими лепешками с сыром, запивая водой с несколькими каплями вина, снова глянул в сторону востока. Кажется, или и в самом деле небо там чуть заметно посветлело? Все. Хватит тянуть. Пора. Я подал знак четверым моим людям с кошками. Те выбрались из кустов, беззвучно добежали до стены, забросили медные кошки на зубцы стен, подергали веревки - как держат?
- Вперед! - в полголоса скомандовал я.
Подбежали к свисающим со стены веревкам и по очереди начали карабкаться на стену, закинув щиты за спину. Копья пришлось оставить внизу. Ничего, потом заберем. Я взобрался на гребень стены первым. Иреней чуть погодя. Еще мгновение спустя, через зубцы перевалился пыхтящий Полидевк.
Дождались, когда все взберутся, вытащили кошки наверх, спустили веревки с внутренней стороны стены. Полидевк и Иреней с двумя с половиной десятками воинов начали спускаться в город. Там они должны будут подойти к воротной башне и открыть внутренние створки ворот. Я с десятком воинов двинулся к воротной башне по стене. В ней должна быть дверка. Надеюсь, караульные с их разгильдяйством оставили ее не запертой.
Так и оказалось. Открыв громко скрипнувшую дверь, я очутился в темном маленьком коридорчике, в конце которого имелся проход, освещенный отблеском пламени факела. Там должно быть помещение, расположенное под боевой площадкой башни, в котором наверняка обитают здешние караульные. Так и есть. В каменной клетушке с единственной бойницей спало семь человек. Доспехи и оружие в беспорядке свалены в углу. Сами развалились на соломенной подстилке. Всю эту картину освещает коптящий факел, закрепленный на стене в медном держателе. Изрядно попахивает винным перегаром. Они еще и пьяные! Нет, такое нужно наказывать!
Вряд ли звук из этого каменного мешка мог выбраться наружу, потому мы рубили и кололи спящих без особой опаски. Справились быстро. Не удержался. Глянул мельком на доспехи и оружие стражников. Оружие оказалось хорошего качества - что значит богатый город. Надо не забыть, вернуться, забрать. Моим людям оно очень даже пригодится - многие до сих пор не имеют нормальных панцирей. Пожалуй, следует закидать его соломой от подстилки, иначе кто-то приберет снаряжение раньше нас.
Спустились вниз по винтовой каменной лестнице. Внутренние створки ворот уже открыты. Двое моих людей возились с засовами внешних. Остальные стояли возле воротной башни со стороны города, прикрывшись щитами, настороженно вглядываясь в начинающую уже сереть, темноту. Наконец с засовами справились. Навалившись, двое распахнули наружные створки. Я вышел из ворот, осмотрелся. Ликийцев пока не было слышно. Это не очень хорошо - в любой момент городская стража может нас обнаружить и тогда... Сколько мы сможем продержаться? Только боги знают.
Послал пятерых за оставленными у стены копьями. Они очень скоро могут пригодиться. Время шло. Небо на востоке продолжало светлеть, а наших соратников все еще не было. Заблудились? Все может быть. Это нас вел местный, а основное войско ведут лазутчики, которые ходили этим путем раза два-три, и то в светлое время. Я снова прошел сквозь воротную башню на городскую сторону, приказал своим людям войти в межворотное пространство и прикрыть внутренние створки - ни к чему привлекать внимание жителей и патрулей.
Время тянулось невыносимо медленно. Я послал наблюдателя на боевую площадку башни, следить за появлением наших. Приказал дать сигнал, как только их увидит. Уже почти рассвело. Скоро над морем появится край солнца. Да где же они, Цербер их забери! Сквозь землю провалились? Прямо в Аид?
- Кто-то идет, - сообщил Иреней, наблюдавший за ближней улицей сквозь щель между створками.
Я отодвинул брата в сторону и сам припал глазом к щели. Да, действительно - по улице, поднимающейся сюда к воротам снизу от городских кварталов шла группа людей. Кто это в утренних сумерках, сдобренных туманной дымкой, рассмотреть пока было нельзя, но лязг, издаваемый идущими при ходьбе, мне очень не понравился. Неизвестные подходили ближе, ближе... Теперь их стало можно рассмотреть. Да, это городская стража, или ополчение. Разница не большая.
Раз, два, три... семь... двенадцать... пятнадцать. Пятнадцать человек. С копьями, круглыми, обитыми медью щитами, в панцирях, поножах. На головах конические медные шлемы с нащечниками безо всяких украшений. Только у одного, идущего впереди без копья и без щита на макушке шлема развевается плюмаж из перьев птицы, которая обитает в Ливии. Их привозят финикийские купцы. Понятно, передний - начальник. Кто эти воины? Смена охраны башни? Не многовато? По-моему, в башне мы перебили не более десяти человек. Ладно, нечего гадать - совсем скоро все станет ясно. В любом случае, за нами численное преимущество и внезапность. Справимся. Вот только неизбежно наделаем шума, а шум привлечет сюда кого-то еще. А! В конце концов, если станет понятно, что силы неравные и подмога не подоспеет, сбежим. Колесниц в городе, вроде бы, нет, а от пеших оторвемся - ребята у меня все молодые, легконогие.
Отряд горожан подходил все ближе.
- Как только скажу, распахиваем ворота и убиваем всех, - приказал я в полголоса. - Приготовьтесь.
Улицу, по которой к нам подходили вражеские воины, пересекала еще одна, идущая вдоль крепостной стены. Перекресток находился прямо напротив ворот, локтях в двадцати. И вот, к немалому для меня облегчению, горожане свернули налево, на эту улицу. Слава богам! Просто патруль, обходящий город и внутреннюю часть городской стены. Но, когда отряд уже почти миновал ворота, последний воин, видимо самый глазастый, заметил что-то неправильное в створках ворот, за которыми мы прятались. 'Что-то'! Понятно - что! Выдвинутые засовы. Да и створки не слишком плотно прикрыты. Глазастый окликнул начальника. Тот отдал команду и отряд остановился. Начальник и глазастый пошли к воротам. М-да, по-тихому не получилось. Я с надеждой прислушался: не подаст ли сигнал воин, сидящий на боевой площадке башни, о приближении наших заблудших соратников. Но, увы! Тот молчал. Начальник со своим спутником подошли к створкам. Воин ухватился за петлю засова, потянул на себя. Створка со скрипом начала открываться.
Ну и рожа была у стражника, когда он увидел за приоткрывшейся створкой чужих, готовых к бою воинов. У его начальника, впрочем, рожа тоже была еще та!
- Бей! - выкрикнул я и, прыгнув, выбросил вперед копье, целя острием наконечника под подбородок начальника.
Попал. Как раз между местом, где смыкались нащечники и верхним краем медного торакса, в ложбинку между ключицами, туда, где у человека обитает душа. Лицо у моего противника приобрело еще более удивленное выражение, хотя, казалось, это уже невозможно. Потом он попытался дотянуться до меча, висевшего на поясе (копья начальник не имел - не положено таскать лишнюю тяжесть), и одновременно попытался вздохнуть. Разрубленная трахея издала забавный свист, а на выдохе кровь потоком хлынула из раны и рта - достал-таки я до яремных вен и даже, похоже, до артерий. Предводителю стражников стало не до меча. Ему, вообще, стало ни до кого. Основной задачей для него теперь стало вдохнуть воздуха, не захлебнувшись при этом собственной кровью. Трудная задача.
Я перескочил через упавшего на колени, схватившегося за горло перьеносца и, издав боевой клич, бросился на опешивших стражников. Справа от меня привычно пристроился Иреней, слева - Полидевк, который перед тем успел разобраться с глазастым стражником - воистину, никто не знает, где наши достоинства переходят в недостатки! Позади грохотали сандалиями по камням мостовой мои воины.
Схватка вышла скоротечной. Подготовка горожан оказалась гораздо хуже, чем их экипировка. Они даже не попытались организовать хоть какое-то подобия строя, только выставили вперед копья, пытаясь, довольно неуклюже, проткнуть ими меня и моих людей. И еще - они не умели убивать, эти горожане, принимавшие военные упражнения за гимнастику. Мы же накинулись на них словно голодные волки на стадо овец. И убивать мы умели.
Стражников сбили с ног и перекололи. Один пытался убежать, но Полидевк метнул ему вслед свое копье, словно это был простой дротик. Копье, со страшной силой вонзившееся в спину беглецу, пробило его насквозь. И панцирь, в который тот был облачен, тоже. Я в восхищении покачал головой - не устаю удивляться силе моего друга. Полидевк подошел к распростертому, все еще царапающему пальцами мостовую телу, наступил ему на спину и почти без усилий выдернул копье. Копье, кстати, было под стать его огромному телу. Простой человек мог им работать в бою только обеими руками. Даже для меня оно было тяжеловато.
У нас в результате схватки оказалось ранено только двое, да и то легко. Парни после перевязки могли сражаться. Но мы нашумели. Из ближних к воротам домов начали выскакивать жители. Толком даже не одетые, они смотрели в нашу сторону, пытаясь понять, что происходит. Кто-то даже побежал к воротам, должно быть, собираясь прояснить ситуацию. Но, приблизившись и рассмотрев нас, всех таких из себя грозных, ощетинившихся копьями с окровавленными наконечниками, а еще, увидев трупы, распростертые на камнях мостовой, они останавливались, а затем быстренько разворачивались и с криками бежали обратно.
М-да. Нашумели. Я с надеждой обернулся к боевой площадке башни. Мой воин, вместо того, чтобы смотреть за городскими окрестностями, откуда должна была прийти помощь, пялился сюда, на нас. Я прикрикнул на него и тот быстренько перебрался на противоположную сторону боевой площадки, какое-то время пропадал там, потом вернулся и покачал головой. Понятно - помощи пока не ожидается. Раз так, нечего торчать здесь посредине улицы. И я приказал возвращаться в башенный проход. Когда двое последних воинов прикрыли створки ворот, подал голос Иреней. Странно, что сделал это он только сейчас. Вообще-то мой брат любитель поболтать.
- Плохо дело, Лаэрт, - не спросил, констатировал он. - Что будем делать?
Я бросил на него неодобрительный взгляд. Вообще-то я разрешаю своим людям задавать вопросы, даже возражать мне. Иногда это полезно. Но только не во время боевых действий. Тут я их воспитал в духе беспрекословного подчинения. Просто разговоры и то не поощрял. Но Иреней мой брат и ему позволяется то, о чем другие даже и помыслить не могут. Тем не менее, я промолчал, не собираясь поддерживать ненужный разговор.
- Может, пора уже драпать? - все никак не мог угомониться Иреней.
- Драпать будем, когда я скажу, - разлепив губы, все же, ответил ему. - Но не раньше. А пока - ждать.
- Ну, ждать, так ждать, - пожал плечами мой брат и прилип глазом к щели между створками. - Засуетились, тараканы, - выдал он через какое-то время. - Забегали.
Сверху с боевой площадки раздался свист. Я белкой взлетел по лестнице. Совсем немного отстав, за мной последовали Иреней с Полидевком.
- Что, - спросил я у наблюдателя, - идут?
- Не, - протянул этот деревенский увалень, появившийся в нашей команде совсем недавно - упросил взять сынка, мой дядя, брат отца. Двоюродный братец, цербер его побери.
- Так чего ты свистел!
- Вон, смотрите, - Агафокл, именно так зовут этого недостойного сына своих родителей, ткнул пальцем на стену слева.
Мы посмотрели в ту сторону. Ага, началось. От соседней башни по боевому ходу стены к нам приближался отряд человек в десять. Похоже, гарнизон этой самой башни. Шли они, образовав что-то вроде строя - по три человека вряд - больше не позволяла ширина стены. Экипировка у них была в точности такой, как у только что перебитых нами стражников, то есть, весьма качественной. Богатый город. Жалко, если не нам достанется.
- Гляньте, - ткнул Иреней в стену, примыкающую к нашей башне с противоположной стороны. - Оттуда тоже идут.
И впрямь, из дверки башни, расположенной справа от нас, тоже выбирались воины и довольно умело выстраивались по три человека в ряд. Похоже, этих учили заметно лучше, чем тех, которых мы только что перебили. В общем-то, ни те, ни другие особо нам не страшны. Двери нашей башни, запираются на толстые бронзовые засовы. Сами двери из толстых дубовых досок, так что выбить их можно только с помощью тарана. Пусть и не слишком большого. У тех, кто к нам приближается, ничего подобного я не наблюдаю. Двери мы заперли сразу после захвата башни - чужих ошибок я никогда не повторяю. Ну и что вы ребята собираетесь делать, когда доберетесь до нас? Будете орать и обзывать нехорошими словами? Это сколько угодно. Самая большая опасность для нас сейчас, если горожане додумаются послать отряд к воротам с наружной их стороны, чтобы запереть нас в башне, как в мышеловке. Ворота в городе одни, но наверняка имеются какие-то потайные ходы, на случай вылазки, да и просто через стену перебраться, как сделали мы, особого труда не представляет. Потому, за этим нужно внимательно смотреть, и в случае появления такого отряда, срочно делать ноги.
Пожалуй, останусь с Полидевком и Иренеем пока здесь на башне. Доверить кузену следить за двумя целями сразу - верх легкомыслия. Да и за двумя отрядами, которые приближаются к нам по стене, надо приглядеть - вдруг попробуют забраться сюда, на боевую площадку с помощью тех же кошек, или лестницы притащат. А может, даже, таран... Я глянул на дорогу, по которой должны были прибыть ликийские пираты. На всем ее видимом протяжении не наблюдалось никаких признаков людей. Плохо.
Тем временем, вылезшие из левой башни стражники, подошли вплотную к нашей воротной башне. Сверху они прикрылись щитами, образовав сплошную крышу из меди, отблескивающую в лучах восходящего солнца красным. Хм, и впрямь, чего-то умеют. Впрочем, зря стараются - никакого метательного оружия с собой у нас не имелось. Хотя... Надо пошарить во внутренних помещениях башни. Наверняка там имеется какой-то боезапас на случай осады. Кто-то из переднего ряда подошедшего отряда, на всякий случай, подергал дверцу. С понятным результатом.
- Вы кто такие и чего вам надо? - раздался вопрос из заднего ряда.
Резонный вопрос. В самом деле, с точки зрения здешних обитателей мы ведем себя весьма странно - захватили башню и сидим чего-то ждем. Или кого-то? Неужели никому из горожан до сих пор не пришла такая светлая мысль в голову? Впрочем, я тороплю события. До здешних власть предержащих весть, если и успела дойти, то буквально только что. Обдумать, что к чему им не хватило времени.
Ну и что ответить на вопрос? Гордо промолчать? За меня ответил Иреней. Я не стал ему препятствовать.
- Мимо проходили, - оскалил в улыбке белоснежные зубы мой брат. - Вот решили зайти в гости. А вы гостей, что-то плохо угощаете.
- Угостим, дай срок, - многообещающе отозвался тот, кто задал вопрос. - Но, если прямо сейчас оставите башню и уберетесь, преследовать не будем.
- Тогда вы умрете, - в голосе говорившего не прозвучало особой уверенности.
- Так поднимись и убей меня! - а вот это уже рыкнул Полидевк. Мой друг говорит не часто, но уж, если скажет, то звучат его слова весьма впечатляюще.
Сказав это, он демонстративно прислонил копье и щит к парапету башни и, опершись могучими руками на каменный зубец, навис над согнувшимися под щитами стражниками. Один из щитов в середине строя нырнул вниз, на его месте возникла фигура крепкого воина не маленького роста. В руке тот сжимал дротик. Миг и метательное копье полетело в моего друга. Полидевк не стал уклоняться. Не смотря на могучее сложение, он очень быстр, мой друг. Гигант просто перехватил дротик возле наконечника, когда тот уже готов был вонзиться ему в грудь. Небрежным движением Полидевк перевернул метательное копье и с силой отправил его хозяину. Стражник успел прикрыться щитом, но дротик был послан с такой силой, что пробил медную обивку вместе с деревянной основой и, судя по воплю, зацепил руку, держащую щит.
Полидевк захохотал, как он это может - утробно с подрыкиванием. Даже мне иногда становится жутковато от этого его смеха. Крыша щитов заметно вздрогнула. Пробирает? Раненый, расталкивая своих соратников, начал пробиваться к башне, из которой они вышли.
- Сюда тоже подошли, архий! - крикнул с противоположной стороны боевой площадки мой непутевый кузен.
Кстати, архий - старший, это я. Приучил своих людей называть меня так. А то, спервоначалу они именовали меня просто Лаэртом, а это неправильно. Хватит - детские игры кончились. Этот двоюродный братец, когда только что попал на корабль, тоже пытался называть меня братом, видно полагал, что будет на особом положении. Как бы не так! Родственников у меня половина острова, который я называю своей Родиной. На особом положении на корабле только Иреней и Полидевк, да и то, они знают границы, за которые не стоит выходить в общении со мной.
Я сделал знак Полидевку и Иренею оставаться на месте, а сам подошел к Агафоклу. Да, с этой стороны тоже подобрался отряд, вышедший из правой башни. И эти прикрывались сверху щитами. Нет, все же, надо пошарить в кладовых, поискать дротики, а то зря только стараются ребята. В настоящий момент незваные гости дергали дверцу, ведущую в нашу башню.
- Шли бы вы отсюда, пока я не рассердился, - посоветовал им, не особо даже повышая голос.
Но они меня услышали - отступили от дверцы локтя на три-четыре. Воин из переднего ряда опустил щит к ноге, выпрямился во весь рост - понял, что ничего метательного у нас нет. Уже не молод - лет сорок. Худоват, но жилист. Смуглое лицо с глубокими складками от носа ко рту, седоватая щетина, темные пронзительные глаза. Такие в схватке опасны. Кто он? Явно непростой десятник. Может, даже начальник здешней стражи.
- Кто вы и зачем пришли? - вопросил предполагаемый начальник.
Голос тоже резкий, привыкший приказывать. Похоже, я не ошибся. Но он не оригинален - только что слышал похожий вопрос на той стороне башни. Ладно, снизойдем до ответа.
- Я Лаэрт, сын Посейдона, сотрясателя земли, капитан корабля Афобий, пират. Последнее слово произнес с понятной гордостью.
Особого впечатления мои слова на собеседника не произвели. Он усмехнулся даже.
- Сын Посейдона... - в голосе воина слышалась насмешка. - С тобой говорит Деметрий, начальник стражи этого города. Богов в роду не имеющий. И что же сын бога забыл в нашем городе?
Я почувствовал, что на меня накатывает злость - не люблю, когда кто-то сомневается в моем божественном происхождении. Но, пожалуй, надо потянуть время - чем дольше мы проболтаем, тем позднее начнется штурм башни.
- Мы хотим немного ограбить ваш городок, - тоже решил пошутить в ответ. - Говорят, слишком богато живете.
- Вот как? - мой собеседник нахмурился. - И много вас?
- Тридцать человек с небольшим, - почти не покривил я душой - кто знает, когда подойдут ликийцы. И подойдут ли вообще.
- Не маловато? - сочувствующе, даже, спросил Деметрий.
- Для вашего городишки даже много. Так что предлагаю начать стаскивать деньги и ценности сюда к башне. - Это я решил понагличать. - Возьмем не все, чего-то оставим и вам. Опять же, никто не погибнет, никто не попадет в рабство.
- Щедрое предложение, - кивнул начальник здешней стражи. - А теперь послушай меня, сынок. Я догадываюсь, что ты и твои люди не сумасшедшие и не самоубийцы - на остров высадились твои соратники, а вы только передовой отряд, долженствующий захватить ворота. Но что-то пошло не так. Где-то застряли основные силы. Я уже выслал разведчиков на их поиски. Теперь моя задача быстро выбить вас из воротной башни. И я это сделаю, не сомневайся, сил для этого хватит.
Он быстро глянул внутрь городских стен, потом наружу. Не понравились мне эти его взгляды. Что-то внутри заныло - пора послушать совета Иренея и делать ноги из этой чертовой башни, пока не поздно. Главный стражник, тем временем, продолжил свою речь:
- Потому, мое предложение: сдавайтесь. Возможность сбежать вы уже упустили.
Как так! Я подбежал к той стороне боевой площадки, откуда были видны подступы к башне со стороны внешнего мира. Вот так, так! Как же мы просмотрели! Перед воротами быстро выстраивались в боевой порядок городские воины. Не менее полусотни.
- Прошли потайным ходом, - любезно пояснил со стены мой собеседник. К внутренней стороне башни уже тоже подходит отряд. Если наружные ворота вы закрыть сможете, то на внутренних, запоров изнутри боевого хода нет. Так что вам придется биться не из-за укрытия, а грудь в грудь. Долго вы продержитесь, как думаешь?
В голове я лихорадочно перебирал возможные варианты действий. Сдаться? Об этом не может быть и речи! Закончить свои дни в каменоломне с киркой в руках, кашляя кровью? Ну уж нет! Лучше пасть в бою, унеся с собой жизни, как можно большего числа врагов. И все мои люди предпочтут то же самое. Вон даже мой увалень-кузен гневно раздувает ноздри. Попробовать пробиться через внешний отряд? Ребята там не чета перебитым патрульным. Может мы и справились бы, потеряв большую часть людей, но на это потребуется время, которого нет. Сзади из города подоспеют новые стражники и ударят нам в спину.
Можно попробовать прорваться в город, пока с той стороны нас еще не блокировали. Но что дальше? Нас, в конце концов, загонят в угол, как крыс и перебьют. Прорываться к кораблям в гавани? Допустим. Захватываем корабль. А дальше? Вход в гавань закрыта цепью... Остается красиво умереть! Собственно, и я и мои люди постоянно к этому готовы с тех пор, как встали на зыбкую стезю пиратского ремесла. Значит пришла пора умереть. Только и всего. Но надо попробовать еще немного поторговаться.
- Так каков ваш ответ? - поторопил меня Деметрий.
- Отрицательный, - покачал головой я, стараясь сохранять на лице каменное спокойствие. Будем драться. И, кстати, не боишься, почтенный Деметрий, что пока вы с нами возитесь, к нам на помощь подойдут наши соратники? Так, может, просто выпустите нас?
Тот на миг задумался. Потом покачал головой.
- Нет. Мои разведчики до сих пор не вернулись. Значит, если где-то на острове твои сообщники и имеются, они достаточно далеко, и мы успеем с вами управиться.
С внутренней стороны воротной башни возникло оживление. Что, и там тоже? Так и есть - со стороны города к воротам подходит отряд. Больше полуста, но меньше сотни. Семьдесят? Восемьдесят? Видимо, где-то так. Это, что, все наличные силы Деметрия? Вполне возможно. Разве что еще оставил сколько-то для охраны входа в гавань. Где же Агенор со своими людьми? Я в очередной раз посмотрел в ту сторону, откуда мы ждали ликийцев. Нет. Никого не видно.
- Значит, нет? - это подал голос Деметрий снизу.
Еще не поздно сдаться и оттянуть смерть. Свою и своих людей. Я глянул на Полидевка. Мой друг с вожделением смотрел на врагов, явно желая сократить их поголовье. Иреней? И брат не желает закончить свои дни в рудниках. Про Агафокла я уже говорил - жаждет драки. Ну, а я, тот в чьих жилах течет ихор - божественная кровь, неужто хуже?
Деметрий кивнул, словно другого и не ждал. Отдал своим людям какой-то приказ. Негромко, не расслышать. Развернулся и зашагал к башне, из которой они вышли. Понятно - сейчас спустится в город и возглавит штурм. Пожалуй, мне тоже надо отправляться вниз к своим людям - скоро там будет жарко. Полидевка возьму с собой. На боевой площадке оставлю Иренея и Агафокла. Справятся: лестниц у стражников нет, а, если те начнут кидать веревки, успеют обрубить. Я надеюсь.
Сбежали с Полидевком вниз по лестнице, вышли в межворотный проход. Мои воины, увидев меня, словно вздохнули с облегчением, загомонили.
- Тихо! - поднял руку я. - Скоро подойдут наши. Надо немного продержаться до их подхода. - Ну, а что я должен был им сказать?
- Надо, значит продержимся, - сказал за всех Полидор, как я уже говорил, третий по силе боец моего маленького войска.
- Тогда встаем во всю ширину башенного прохода, - скомандовал я. И копья к бою.
Воины построились, как я сказал. В шеренге получилось четыре бойца, в ряду восемь. Заняли все межворотное пространство. Наружные ворота, само собой, заперли на все засовы. Внутренние открывать не стали - к чему подставляться под дротики. Да и лучников с пращниками видел среди горожан. Так что прячемся за створками, пока это возможно.
Я с Полидевком и Полидором встал в первой шеренге. Всегда иду в бой первым - личный пример воодушевляет людей. А тут еще и наблюдать за подготовкой к штурму через щель между створок очень удобно. Ага! Вот и Деметрий появился! Наводит порядок в рядах бестолково сгрудившихся стражников и воинов городского ополчения. Тех и других набралось уже побольше сотни. Тяжело вооруженные выстроились прямоугольником в десяток человек по фронту и человек шесть-семь в глубину. Зачем так широко? Неужели думают, что у нас хватит дурости выйти из арки ворот? Ну, уж нет! Легкая пехота, вооруженная дротиками, пращами и луками встала перед строем тяжело вооруженных. Этих я насчитал не менее четырех десятков. Деметрий действовал по всем правилам военной науки.
Какое-то время горожане ничего не предпринимали. Духу набирались перед началом боя? Наверное. Человеку, не привыкшему к войне, трудно вот так, со спокойным сердцем идти убивать. И, быть может, умирать. Сердце надо ожесточить. Так и есть. Враги запели. Пеан. Кто-то один начал, мгновение спустя подхватили уже все. Сначала пели протяжно, потом пение стало резче, злее - воины накручивали себя. В конце все вместе заорали. Так что, по-моему, даже стены башни, в которой мы укрылись, дрогнули. Что ж, впечатляет. Но мы как-то обходимся без этого. Злости моим людям и так хватает.
Как только затихло эхо последнего куплета-крика, с десяток пращников кинулись к воротам, облепили створки и потянули их на себя. Створки со скрипом начали открываться. Щель, в которую я наблюдал за действиями врагов расширилась. В ней показался бок одного из пращников. Бок был прикрыт легким кожаным панцирем. Шаг вперед. Мое копье, как змеиное жало метнулось в щель между створками, без особых усилий пробило кожаную защиту и ушло в бок вражеского воина на половину длины наконечника. Тот глухо вскрикнул, отшатнулся, зажал рану обеими ладонями, развернулся и побежал к своим. Но я попал хорошо - раненый не одолел и половины небольшого расстояния, начал клониться в сторону и упал. Кто-то из горожан подбежал к упавшему, подхватил его подмышки, потащил за прямоугольник тяжелой пехоты.
Я попятился, занимая свое место в шеренге. Ворота распахнулись настежь. Пращники, их открывшие, быстро отбежали к своим. Деметрий вышел перед строем своей тяжелой пехоты, взмахнул обнаженным мечом. И тут же в нас полетели дротики, стрелы и тяжелые голыши.
- На колено! - крикнул я за миг до начала обстрела.
С доспехами у моих людей до сих пор дело обстоит не лучшим образом - дорог хороший доспех и с боя взять его не просто. Но хорошими полуростовыми щитами я обеспечил всех. Щитами из дубовых досок, обитыми медью. По команде мои воины упали на колено и пригнули головы, полностью укрывшись за ними. По медной обивке глухо застучали метательные снаряды горожан. Я обратился в слух. Нет, никто не вскрикнул. Похоже, первым залпом никого не зацепили. Я выглянул из-за щита - как бы не прозевать атаку. Но, нет - одним залпом Деметрий решил не ограничиваться. Новый взмах мечом и опять по щитам загромыхало. Один из дротиков, запущенный сильной рукой, пробил медную обивку моего щита и увяз в дубовой основе. Щит заметно потянуло наружу, весом древка, вонзившегося в него метательного копья. Перед схваткой нужно будет от него избавиться, иначе работать щитом будет очень неудобно. Но это потом, после того, как закончится обстрел. Почему? Во-первых, высовываться сейчас просто опасно - может зацепить, во-вторых, скорее всего, одним дротиком дело не ограничится - я же в первой шеренге. Так что постараюсь избавиться от всех воткнувшихся потом, зараз.
Обстрел продолжался не слишком долго - Деметрий помнил, что где-то поблизости бродит в поисках города пиратское войско, и, если оно подойдет до того, как нас выбьют из башни, горожанам придется плохо. Обстрел прекратился сразу - как отрезало. Сейчас пойдут - понял я. Так и вышло. Деметрий прокричал приказ, его тяжело вооруженные заорали, снова распаляя себя для боя и двинулись, пока не быстро, в нашу сторону. Легко вооруженные порскнули в стороны, освобождая дорогу своим соратникам. Мы вновь встали во весь рост и сомкнули щиты. Горожане приближались, все ускоряя шаг. Я сбил древком копья три дротика, торчавших в моем щите. Четвертый сбить получилось только со второго раза - глубоко вошел. То же самое проделали Полидевк с Полидором и четвертый воин в нашей шеренге.
- Уперлись! - крикнул я, боясь, что за топотом приближающихся врагов меня не услышат.
Но мои люди и без команды знали, что делать. Не зря я и Авгеей гоняли их до седьмого пота. Каждый из них уперся своим щитом в спину впереди стоящего, делая наш строй единым целым. Почувствовав, что и в мою спину уткнулся щит позади стоящего воина, я почти успокоился - все же чувствовать в бою физически поддержку соратников великое дело.
Когда воинам Деметрия оставалось до нас локтей пятнадцать-двадцать, они перешли на бег и снова заорали что-то воинственное. Я уже видел того, с кем придется переведаться первыми ударами: здоровенный муж с густой черной бородой. Он некрасиво распялил рот в крике. Здоровенный, но не слишком умелый - низковато держит щит, приоткрывая шею и даже верхнюю часть груди.
- Получи! - крикнул, словно плюнул ему в лицо.
Мгновенно перехватил копье верхним хватом и ударил выше кромки щита, целя в лицо под полумаской шлема. Попал. Бородатый вскрикнул, откинулся назад и завалился на спину. А уже через миг я принимал на щит удар щита следующего в ряду противника. Деметрий не решился на копейный бой, видимо, не слишком надеясь на выучку в этом деле своих воинов. Он решил вбить нас превосходящей массой в башенный проход. Вбить, смешать ряды, переколоть, потерявших строй. Он не учел одного - нас в ряду оказалось не меньше, чем в ряду его маленькой фаланги. А, поскольку бить ему пришлось в лоб равным количеством воинов в шеренге (больше не позволяла ширина ворот), мы устояли. Правда, пришлось бросить копье - оно не для такого вот ближнего боя. Пришлось быстро выхватывать меч из ножен. И вот тут-то мой клинок черной бронзы разгулялся! Ближний бой мечом, почему-то всегда давался мне легче всего. А за два года наших морских и сухопутных приключений я отточил это мастерство до совершенства. С усилием отвести щит противника, упершийся в мой, влево. Совсем ненамного, так, чтобы чуть приоткрылся его левый бок.
- На! - острие клинка воткнулось в незащищенную панцирем подмышку.
Совсем молодой еще стражник заорал от боли и подался назад и вбок, стараясь скрыться за своими товарищами. Неизбежно он поломал строй, да еще и сдвинул щит своего соседа слева. Тот вынужденно приоткрылся, чем не преминул воспользоваться Полидевк, сбивший щит противника еще больше в сторону и вонзивший свой меч чуть выше верхнего края панциря, в основание горла. Стражники из задних рядов, не потерявшие копья, попытались достать нас с другом и Полидором через головы своих соратников, стоящих в первом ряду. Я вздернул щит выше, благо враги, понявшие, что опрокинуть нас массой не удастся, подались немного назад и мы уже, не упирались друг-другу щит в щит. Тем не менее пара копий ударили мне в верх шлема. Не слишком сильно - не пробили. Ах, так!
- Держите бока! - крикнул Полидевку и Полидору, а сам сделал два быстрых шага вперед, сблизившись вплотную с очередным противостоящим мне вражеским воином. Оба моих соратника последовали за мной, держась чуть позади, прикрывая меня с двух сторон.
Обозначил удар мечем слева. Щит противника дернулся. Дурачок! Неуч! Меч в обратный хват и удар справа сверху-вниз за край щита, чтобы попасть в незакрытую доспехом шею. Попал: из-за щита брызнуло красным. Раненый, хрипя, завалился назад, на своего соратника, стоящего во втором ряду. Ихор в моей крови вскипел в благородной ярости битвы. Прыжок вперед. Упираюсь правой ногой в грудь, еще не совсем упавшего сраженного врага, рывок вверх, укол сверху вниз мечом, уже взятым прямым хватом, за щит воину второго ряда. Тоже в основание шеи. Меня пытаются поднять на копья. Отбиваюсь мечом и щитом, пячусь назад, на место. Полидевк и Полидор синхронно отходят со мной. Полидевк недовольно ворчит:
- Рискуешь, Лар. Зачем?
- Так надо, брат! - Полидевка я тоже называю братом. Почему - нет? С детства вместе делили радости и невзгоды, а Иреней, строго говоря, мне тоже не кровный брат - я же приемыш.
Моя вылазка достигла цели - горожане попятились, разрывая дистанцию. Мы, в первом ряду быстро подобрали брошенные копья, сомкнулись, готовые отразить новый натиск. Осмотрелся. Перед нами лежали пять вражеских тел. Истекающих кровью и порядком истоптанных. Кажется, пару раненых они утащили вглубь строя. Или троих?
- Сколько у нас? - крикнул, обращаясь в задние ряды.
Меня поняли.
- Трое ранены. Один тяжело.
Тяжело это, наверное, тот, что стоял самым левым в нашей первой шеренге - видел, как он падал навзничь. Так падают, или убитые, или тяжело раненые. Трое к семи, или даже к восьми. Не так плохо, но... Но их слишком много даже для такого размена.
Между нами и строем горожан с десяток локтей. Они пока не нападают. Ждут. Чего? Или пыл под угас? Похоже, последнее. Такое я всегда чувствую. Чувствую и своих - держатся молодцами. Ощетинились, готовы умереть, забрав с собой побольше врагов. И враги тоже чувствуют это, и боятся идти вперед. Ну, нам спешить некуда. Потянем время, глядишь, и наши потеряшки подоспеют.
В рядах городского ополчения возникло какое-то движение. Ага, сам Деметрий пожаловал. Глава городской стражи раздвинул воинов первого ряда и вышел вперед. Он, как и его воины, тоже вооружился щитом и копьем. Наверное, его можно достать, если хорошо прыгнуть. Но, подождем - может, скажет, чего хорошего. Деметрий, и впрямь, заговорил.
- А ты и твои люди неплохие воины.
Комплимент? С чего бы? Не настолько мы проредили его людей, чтобы рассыпать нам похвалы. Ладно. Молчим. Слушаем дальше.
- Я подумал, - продолжил он после небольшой паузы, - что, пожалуй, отпущу вас - к чему тратить своих людей. Можете уходить. Людей с той стороны стены уберу.
Я не торопился с ответом. Надо подумать. С чего бы вдруг Деметрий воспылал человеколюбием? Не похож он на человека, жалеющего людей, хоть своих, хоть чужих. Особенно чужих... Думаем. Собственно, думать особо и нечего - прибежали разведчики, посланные начальником стражи и сообщили ему о приближении ликийцев, которых я уже и ждать-то перестал. Соответственно, Деметрию срочно понадобилось закрыть ворота. А мы этого ему не даем. И он решил пойти на хитрость. Да, хитрить Деметрий точно не умеет. Похоже, начальник стражи прочел по моему лицу, что его примитивная хитрость не удалась. Он нахмурился, рыкнул угрожающе:
- Так ты согласен?
- Ответ: нет! - улыбнулся я.
- Тогда молись своему папе-богу.
- Непременно, - я оскалил зубы еще больше.
Деметрий растолкал своих воинов в передней шеренге, встал в середину, как раз напротив меня. Несколько мгновений строй врагов был недвижим, а потом их командир взревел, как взбесившийся слон и шагнул вперед. Весь строй стражников, на мгновение задержавшись, последовал за ним. Деметрий остановил своих людей в двух локтях от нас. Решил испробовать копейный бой? Ну-ну...
Как уже сказал, начальник городской стражи оказался как раз напротив меня, и мы с ним сразу начали обмениваться копейными ударами. Копейный бой тоже всегда давался мне неплохо. Меч, конечно, лучше, но и копье... Привычный отбив летящего в лицо наконечника, ответный удар, отбив, удар... Отбивать приходится не только копье Деметрия, в меня целят еще три копья воинов из трех задних шеренг. Впрочем, и мой соперник в таком же положении: воины за моей спиной, пыхтя от усердия, тоже стараются его достать.
Скоро стало понятно, что Деметрий - мастер. Возможно даже лучший, чем я. Копье в его руке так и порхало. Нижний хват, неуловимо переходящий в верхний, секущие удары поверх щита и по нижнему уровню, уколы под щит в стопы ног. Приходилось буквально танцевать и еще при этом держать строй. Воины, стоявшие справа и слева от Деметрия уже рухнули, заколотые Полидевком и Полидором. Из задней шеренги им на смену встали новые, а я все никак не мог достать чертова начальника стражи. Хотя я и выделывал примерно такие же штуки, что и он.
Еще два воина городской стражи упали нам под ноги. Один раненый, пятясь, сумел укрыться за спинами своих соратников. С нашей стороны снова был ранен воин, стоящий крайним левым в шеренге сбоку от Полидора. Этот тоже сумел уйти за строй на своих ногах. В башенном проходе стало душно и пыльно, на зубах заскрипел песок. И вот тут Деметрий поступил хитро. Видимо, заметив, что Полидор слишком увлекся боем с воином, стоящим напротив него, он обозначил удар в центр моего щита, изменил направление движения и уколол вправо вниз, в бедро моего третьего по силе соратника. Краем глаза я увидел, что из глубокой раны сразу обильно заструилась кровь. Полидор глухо застонал и пошатнулся. Я сместился чуть вперед и влево, закрывая раненого и одновременно задвигая его вглубь строя. Из заднего ряда, на освобожденное мной место тут же встал воин из второй шеренги. Строй был восстановлен. Полидора передали по рукам в тыл, в глубину башенного прохода. Ничего, там перевяжут воины, пока непосредственно в схватке не участвующие.
А Деметрий все никак не угомонится - все пытается достать меня, хоть его основной противник, теперь, только что вставший на мое место воин. Отбиваюсь от двоих, надо сказать, с трудом. Но начальнику стражи слишком сильно хотелось меня убить. С другой стороны, понять Деметрия было можно - убей он меня, мои воины неизбежно дрогнут. Так, или иначе, это неистовое желание его подвело - воин, вставший на мое место тоже парень не промах, улучил момент и зацепил его правую руку. Зацепил, похоже, основательно, так, что тот выронил копье и тоже начал пятиться в задние ряды. Попытался его добить. Не получилось - закрыли щитами. Ранение предводителя обескуражило нападающих. Они вновь разорвали дистанцию до десятка локтей, не решаясь продолжать бой. То-то!
- Р-ры!!! - сделав шаг из строя, прорычал в их сторону Полидевк и вскинул вверх копье.
Строй горожан заметно дрогнул, и они попятились еще на пару локтей. Полидевк довольно захохотал. Из-за строя горожан взлетело несколько дротиков. Мы прикрылись щитами. Все, кроме моего друга-гиганта. Дротик, летевший ему в голову, он сбил в сторону наконечником копья. Снова хохотнул.
- Стань на место, - приказал ему.
Полидевк нехотя занял положенное ему место. И тут раздался топот по лестнице, ведущей на боевую площадку башни. Распихивая воинов, сзади ко мне подобрался Иреней.
Вот любит, все же, мой брат эффекты. Ему бы в театр, на сцену.
- Не томи, - не приказал, попросил.
- На дороге показались наши! - торжествующе крикнул он мне в лицо.
Ну, слава богам!
Глава 2
Меня считают сыном Посейдона. Я и сам себя считаю таковым. Наверное... Ну, а как иначе? Посудите сами: меня нашли в море двадцать лет назад. Плавающим в люльке. Люлька оказалась вырезанной из цельного куска дерева, потому, я даже не вымок. Если не считать собственной мочи. Что поделать - младенцы имеют свойство писаться в пеленки. Пеленки, кстати, на мне были богатые из тонкого выбеленного полотна. Саму люльку покрывала изысканная вызолоченная резьба. Ну и, как вы думаете, что, услышав про такое, могут подумать жители маленькой рыбацкой деревни, в которой жил мой приемный отец, выловивший меня из моря? Сын Посейдона, Сотрясателя Земли и Моря, и никак иначе. И им нет дело до того, что поблизости от моей люльки плавали обломки кораблекрушения, а еще на шее у меня был надет серебряный амулет в виде бычьей головы. Такие носят на себе критяне из знатных. Самых знатных. Вообще-то, имеющие родство с царской семьей. Об этом рассказал Авгей, когда мне было лет двенадцать. Но я, и узнав это, никогда не спорил. Как уже сказал, и сам поверил в то, что сын Посейдона. Да и, даже если я принадлежу к царскому роду Миноса, так и он тоже считается потомком Потрясателя Земли. Так что в любом случае Морской бог мой родственник.
Как уже было сказано, мой отец Филандер выловил меня в море во время рыбной ловли рядом с островом Кимол, где он и проживал в маленькой рыбацкой деревушке вместе со своей женой и двумя сыновьями. Один сын у Филандера был от первого брака - он рано овдовел и женился второй раз на моей приемной маме Димитре. Но об этом сыне я расскажу позже. Второго сына Иренея отец произвел в браке с Димитрой. К тому времени ему было два года.
Рыбачил мой отец всегда в одиночку. И каково же оказалось его удивление, когда, будучи от острова в нескольких десятках стадий, он услышал плач младенца. Хотя, плач, это не правильное слово - звуки, которые я издавал, правильнее было назвать ором. Ну, да, я орал, так, что чуть рябь не шла по воде. Во всяком случае так рассказывал отец. А об истории моей находки рассказывать он любил. Особенно, когда выпивал чашу другую вина в компании односельчан. Услышав мои вопли, Филандер начал осматривать горизонт и увидел сверкающую точку вдалеке. Сверкала вызолоченная резьба на моей люльке. Вот так, благодаря силе своих легких и позолоте, я остался в живых и обрел семью.
Было мне на тот момент не более месяца, потому днем рождения мои родители решили считать день моей находки. Мама с самого начала отнеслась ко мне, как к родному. Относится так и по сей день. Я тоже считал и до сих пор считаю ее мамой и люблю. Не забываю навещать и дарить подарки. В общем, в нежном своем возрасте я ни в чем не знал отказа. Тут сказалась и любовь родителей, и мое предполагаемое божественное происхождение.
Надо сказать, отец из моей находки извлек немалую выгоду. Посмотреть на ребенка, посланного морским богом, съезжались зеваки со всех окрестных островов. Даже анакт, под рукой которого находилась тогда наша деревня, почтил честью и посетил дом Филандера, подкинув деньжат. Приносили, своего рода пожертвования, и другие 'паломники'. Кто деньгами (редко), кто вещами (это чаще). Так что через полгода семья моя стала самой состоятельной в трех деревнях, располагавшихся на нашем островке, а отец мой был выбран архонтом острова. Я, вообще, всегда приносил и приношу удачу. Тем людям, которые, скажем так, хорошо ко мне относятся. И наоборот.
В общем, до десяти лет жизнь моя текла легко и приятно. Отец построил новый дом, не сравнимый с лачугой, в которой они ютились до моего появления, купил три лодки, нанял на них обнищавших рыбаков с окрестных островов. Людей не обижал, платил им честную долю. Он всегда был справедлив мой отец. Филандер утонул десять лет назад во время свирепого шторма. Как так получилось с его умением предсказывать погоду? До сих пор никто не может понять. С этого времени дела нашей семьи пошатнулись.
Но я забегаю вперед. Так вот, как уже сказал, до десяти лет жизнь моя протекала легко и безоблачно. В четыре года я уже научился плавать в мелкой бухточке с уютным песчаным пляжем. Плаванью меня учил Иреней, который относился ко мне с братской любовью, хоть и всегда подшучивал над моим божественным происхождением. Но шутил он беззлобно, и я на него никогда не обижался. В это же время нашим другом, почти братом стал Полидевк. Он был сыном рыбака, нанятого отцом на купленные лодки. Родом их семья происходила с соседнего острова, но, в связи с наймом перебралась на наш.
Полидевк и в четыре года был мальчишкой крупным и сильным не по годам. Первая наша встреча с ним завершилась дракой. Виновным в конфликте, как это часто случалось и тогда, и позже, оказался Иреней с его острым языком. С чего все началось, я не видел - купался в это время в бухточке. Иреней же загорал на прибрежном песке. Когда я выбрался из воды, то увидел двух катающихся по песку и мутузящих друг друга разъяренных зверенышей, в одном из которых не сразу узнал своего брата. Естественно, я сразу вступил в драку на стороне Иренея. Объединенными усилиями, с трудом, но нам таки удалось справиться с чужаком, припершимся на наш пляж. Мы придавили его к земле, не давая шевельнуться и только после этого стали выяснять, что он и как. Парнишка не плакал и не просил пощады. Пыхтя от натуги и шмыгая разбитым носом, он поведал, что его семья перебралась на наш остров и будет жить совсем неподалеку от нашего дома. Пораженные самообладанием незнакомца, мы отпустили его, а к концу дня уже вместе плескались в водах бухты и считали друг друга закадычными друзьями.
Другие мальчишки с острова сразу признали Полидевка лидером. Само собой, после меня и Иренея. С Иренеем все понятно, а говорить о том, что среди местной пацанвы я, со своим загадочным происхождением стал лидером, наверное, и вовсе излишне. Справедливости ради, следует сказать, что помимо этого я рос пареньком крепким и задиристым, к тому же обладал харизмой, заставляющей сверстников, да и ребят постарше, мне подчиняться - ихор в крови давал себя знать. Ко всему моя внешность довольно сильно отличалась от жителей острова. Большинство их происходили из пеласгов - народа, поселившегося на Пелопоннесе и островах Эгейского моря в незапамятные времена, покоренного затем ахейцами, пришедшими с севера. Были они черноволосыми, смуглыми, не слишком крупного сложения. А я выглядел настоящим ахейцем - белокурым, синеглазым, светлокожим. Зимой. Летом загар делал меня почти таким же смуглым, как все остальные ребятишки острова. И был я заметно крупнее и лучше сложен, чем мои сверстники. Не такой здоровый, как Полидевк, но, все же...
В Полидевке, кстати, тоже имелась кровь северных завоевателей. Кажется, его бабка какое-то время была наложницей в доме ахейского эвпатрида. Когда игрушка надоела, тот выдал ее замуж за рыбака, дав тому небольшое приданное и довесок в виде будущего отца моего друга. Соответственно, Полидевк, когда подрос, превратился в хорошо сложенного мужа с более или менее светлой кожей и вьющимися каштановыми волосами. Теперь, поскитавшись по Ойкумене и пообщавшись с разными людьми, я бы сказал, что с точки зрения скульптора, мой друг имеет переразвитую мускулатуру, немного длинноватые руки и чуть коротковатые ноги. Однако это ничуть не мешало ему пользоваться успехом у женщин, начиная от портовых шлюх, кончая довольно знатными дамами, любительницами приключений. Его некоторая неотесанность и грубоватость только добавляла ему шарма, со слов этих дам.
Раз уж занялся описанием внешности, скажу несколько слов и о Иренее. Мой брат чистокровный пеласг. Насколько я знаю. Предки его всю жизнь занимались рыбной ловлей, ну и иногда прибрежным пиратством. Это, когда шторм прибивал к острову терпящее бедствие судно. Экипаж в этом случае шел под нож, судно топилось, или разбиралось на дрова, а его груз расходился по закромам жителей острова. Это вовсе не говорит о кровожадности и разбойничьих наклонностях моих земляков. Насколько знаю, так поступают и поступали во все времена во всех прибрежных землях.
Так вот, о Иренее. Ростом он меньше Полидевка и меня, но среди своих малорослых соплеменников выделяется, возвышаясь почти на голову. Лицом смугл, как и все пеласги, но чертами лица похож больше на северян-ахейцев. Волосы черные, кучерявые. Телосложение атлетическое, но немного сухощав. Тоже нравится женщинам. На меня женщины, кстати, тоже падки. И это я еще мягко выразился.
Теперь о моем старшем брате. Звали его Зопир. В кого только выдался он такой! Не иначе в мать - первую жену Филандера, поскольку приемный мой отец всегда отличался добродушным незлобивым характером и умением ладить с людьми. Зопир же имел характер злобный, сварливый и к любому человеку испытывал неприязнь, кажется, уже за то, что тот дышит его воздухом и ест еду, которую мог бы съесть он.
Этот недостойный сын своего отца невзлюбил меня с самого начала, видимо, по тем причинам, которые я назвал выше. Ну и зависть к моему божественному происхождению наверняка сыграла свою роль. Правда до пяти лет он ограничивался только недовольным бурчанием в мою сторону. После пяти, когда я стал активно осваивать окружающее пространство и, соответственно, мы стали все чаще пересекаться вне поля зрения родителей, мне стали доставаться щелбаны и затрещины. Года два, пока я был еще маленьким и не понимал оскорбительности таких действий, протестов с моей стороны не возникало - я воспринимал происходящее, как должное. Но потом, по мере накопления жизненного опыта и пробуждения ихора в моей крови, я начал огрызаться и даже пытаться давать сдачи. Естественно, имея в виду нашу разницу в возрасте и весе, это кончалось печально для меня. Родителям не жаловался - гордость не позволяла, а мои синяки и ссадины, с которыми я являлся домой, они воспринимали, как должное - мало ли, что происходит между мальчишками.
Но однажды Зопир избил меня уж очень сильно - мы с ним сцепились не на шутку и рядом не оказалось, ни Иренея, ни Полидевка (в их присутствии мой старший брат старался меня не задевать). Досталось мне так, что я оказался не в силах самостоятельно добраться до дома. Кажется, он сломал мне пару ребер. Домой меня дотащил Иреней, нашедший валяющегося без сознания. Кто-то из ребят нашей деревни видел, как Зопир меня лупцевал и рассказал об этом моему отцу. У того состоялся крупный разговор со старшим сыном. Такой крупный, что тот оказался на соседней со мной лежанке. Неделю мы провели на расстоянии вытянутой руки, лечась от побоев. Но это ничуть не сблизило нас. Правда, после этого Зопир стал более осторожен и, если у нас доходило до драки, он старался лупить меня, не оставляя следов. Так продолжалось до самой гибели отца.
Когда утонул Филандер, мне исполнилось десять лет. Иренею двенадцать, а Зопиру четырнадцать. Теперь он стал старшим мужчиной в доме. И вот тут показал себя во всей красе. Закон был на его стороне - старшинство в семье женщины давно кануло в прошлое и мать, во всяком случае, формально, должна была подчиняться сыну, достигшему совершеннолетия, а оно по ахейским законам наступало как раз в четырнадцать.
Со своим тяжелым характером Зопир так повел себя с рыбаками, нанятыми отцом, что те очень быстро разбежались. Пришлось мне с Иренеем впрягаться в рыбную ловлю. Конечно, это было для нас не в диковинку - в море с отцом выходить начали лет с шести-семи, но силенок у десяти и двенадцатилетних мальчишек оказалось маловато. Зопир ходил в море с нами за старшего. Рыбак из него был даже худший, чем из нас - не любил он этого дела, а тут пришлось. Соответственно, уловы наши оказывались не слишком богатыми. Старший брат бесился и лупил нас с Иренеем без жалости.
В конце концов мы распродали почти все имущество и лодки. Оставили только одну - чтобы рыбачить самим. Так прошло два года. Семья наша впала почти в полную нищету. Мать занималась маленьким огородиком. Имелось в хозяйстве две козы, молока от которых едва хватало самим. Хлеб мы ели только по праздникам - на нашем острове его не выращивали (сплошной камень), а привозной с материка стоил денег, которых у нас почти не было. Зопир стал совсем бешеным. Во время рыбной ловли он только мешал, придираясь к любому нашему действию и лупцуя нас, чем под руку попадет. Во время одного из таких избиений он сломал Иренею руку тяжелым деревянным черпаком. В другой раз здорово разбил мне голову. Стало ясно, что долго мы так не протянем - братец, или перекалечит нас, или вовсе поубивает. К матери он тоже относился безо всякого уважения, а в последнее время даже начал поднимать руку и на нее. Мы с Иренеем, пытались вступиться, но Зопир к шестнадцати годам вымахал в здоровенного верзилу, и нам не удавалось с ним справиться даже совместными усилиями.
И вот тогда у меня созрел план. Но для его осуществления нам нужна была помощь. Кого о ней попросить, вопроса не возникло - у нас же есть друг, почти брат Полидевк. Правда, он с семьей, перебрался жить в соседнюю деревню, после того, как его отец перестал рыбачить на лодке Филандера. Но до деревни этой было всего-то пара десятков стадий. Я навестил друга и объяснил, какая помощь от него требуется. Полидевк не колебался ни секунды. Теперь нужно было следить за погодой. Надо сказать, что я так же, как и мой отец имел дар предвидеть надвигающуюся бурю задолго до видимых ее проявлений, хоть кровными родственниками мы и не были. Почему так? Кто знает...
И вот этот день настал. Еще только проснувшись, я почувствовал, что после полудня на море разразится шторм. У нас еще оставался небольшой запас присоленной рыбы, но я настоял на выходе в море, ссылаясь на то, что рыбы для продажи нет. Зопир, ругая меня на чем свет стоит, начал сборы. Оставив ему в помощь Иренея, я рванул в соседнюю деревню предупредить Полидевка. Обернулся быстро, но схлопотал от злого брата хорошего пинка, чтобы не шлялся невесть где при сборах на промысел. Я стерпел, не кинулся в драку, обреченную на поражение. По-моему, Зопир даже удивился такому.
Вышли в море задолго до полудня. Я опять настоял на том, чтобы мы двинулись к самым дальним рыбным угодьям - Северной банке. Добрались туда как раз к полудню. Ветер уже посвежел и Зопир, естественно, знавший про мой дар предвидения погоды, с тревогой поглядывал на меня. Но я молча начал разбирать сети, сваленные огромной кучей на корме нашей лодки.
У меня появилось ощущение, что братец что-то почувствовал. Он перестал ругаться и даже попытался помочь разобрать сети. А вот этого не надо. Во-первых, под сетями его ждал сюрприз, а во-вторых, не нужен он мне был такой тихий и покладистый. В то время я еще не умел убивать с холодным сердцем. Строго говоря я вообще не умел убивать. Зопир должен был стать моим дебютом. Я перебирал сеть и накачивал себя злобой, вспоминая все обиды, которые нанес братец мне, Иренею и матери. Внезапно Зопир перестал рыться в сетях. Я поднял глаза и увидел, что он внимательно смотрит на меня. Взгляд тяжелый, но не злой, какой-то даже задумчивый. Видимо брат пытался решить вопрос: каким образом мы надеемся с ним покончить. Похоже, он приходил к выводу, что мы задумали утонуть в буре вместе с ним - ветер все свежел, а волнение на море усиливалось.
Ну, нет, я едва заметно улыбнулся, сдохнешь ты один, братец. И на этот раз мы с тобой справимся. Зопир прочел мои мысли по лицу, внимательно огляделся, поправил на поясе большой нож в ножнах, который он с некоторых пор постоянно таскал с собой и отодвинулся от кучи сетей, переместившись на самую корму к рулевому веслу. Я дернул уголком рта от досады - неудобное положение для внезапного нападения. Как-то бы надо его поставить спиной к сетям.
Я встал и, покачиваясь от ударов волн в борта лодки, двинулся в сторону носа к Иренею, который возился с якорной веревкой. По пути я неловко мотнулся и уронил на дно стопку сложенных мешков, предназначенных для пойманной рыбы. В другое время Зопир обязательно бы разразился бранью и попытался ударить, но тут он промолчал, только снова поправил нож на поясе. Я взглядом спросил у Иренея: что будем делать? Он едва заметно пожал плечами. М-да, чутье на опасность у нашего злого братца оказалось звериное, как и весь его характер.
И вот тут, когда я уже совсем собрался начать выкрикивать оскорбления, чтобы заставить Зопира, наконец-то, кинуться на нас, куча сетей, в шаге от которых сидел тот, взлетела вверх и из-под них появился Полидевк, которому надоело лежать под ними, скорчившись в неудобной позе. В руках наш друг сжимал увесистую дубинку, которую тут же попытался обрушить на голову опешившего братца. Но дубинка, как назло, запуталась в сети и удар получился слабым и неточным - в плечо.
Зопир зарычал, выхватил нож и ударил Полидевка в бок. Тот не сумел уклониться, пытаясь освободить из сети свое оружие, вскрикнул, схватился свободной рукой за пораненное место. Зопир вскинул клинок, чтобы нанести добивающий удар.
Меня словно подбросило. Я метнулся к корме, кажется, пролетев расстояние, разделяющее дерущихся прямо по воздуху и повис на братце, вцепившись обеими руками в его руку, сжимавшую нож. По-моему, Зопир даже не покачнулся, от этой моей отчаянной атаки. Свободной рукой он нанес мне страшный удар по голове. На мгновение я потерял зрение и слух, но его руку с ножом не отпустил. Второго удара, наверное, добившего бы меня, не последовало. Я почувствовал, что рука братца, сжимающая нож, вдруг ослабла. Одновременно с этим ко мне вернулись слух и зрение. Я попытался вырвать нож, и это получилось. Потом толкнул Зопира в грудь, и он плюхнулся задом на кормовую банку. Теперь мне стала видна его голова. По лицу братца струился ручеек крови, глаза невидяще уставились куда-то за мою спину.
Я оглянулся. Полидевк, сумел, все же, ударить дубинкой Зопира по башке и этим спас меня от неминуемой смерти. Впрочем, спасли мы друг друга взаимно - сначала я его, а потом он меня. Но братец был все еще жив, только оглушен. Полидевк еще раз ударить, похоже, был не в состоянии - скрючился от боли в ране. Иреней так и застыл в ступоре на носу лодки с якорной веревкой в руках. Помощи от него ждать, судя по всему, не стоило. Да и ни к чему ему пачкать руки братской кровью. От этого я его избавлю. В моей руке вырванный нож! Перехватив оружие поудобнее, я вонзил его в грудь, так и не пришедшего до сих вор в себя Зопира. Клинок вошел между ребер неожиданно легко. По самую рукоять. Но братец, как будто, даже и не заметил этого, продолжая пялиться бессмысленным взглядом мне за спину. И я ударил еще и еще. Кажется, при этом я кричал. Что? Да ничего - просто орал благим матом от страха и какого-то восторга. Восторга от того, что я преступил запретную черту и сделал то, чего давно хотел, но не думал, что когда-то сделаю это.
От тела Зопира меня оттащил Иреней. Обезумевшего, сидящего на поверженном братце верхом и кромсающего его грудь ножом. Какое-то время я приходил в себя. Потом выпил целую баклажку воды. Потом меня вывернуло - едва успел перегнуться за борт.
Потом трясущимися руками мы перевязывали Полидевка. К счастью, его рана оказалась не глубокой - нож Зопира располосовал кожу и мясо на ребрах - болезненно, но не опасно, если не загноится, конечно. Предварительно промыли рану морской водой - лучшее средство от воспаления. Наш друг скрипел зубами от боли, но терпел - не дергался. В конце, занялись телом Зопира. Для этого у нас заранее были припасены веревка и продолговатый камень. Веревка с камнем к ноге и тело за борт - не дай боги его с такими ранами прибьет к нашему острову. А так - смыло за борт во время шторма. А шторм и впрямь расходился - ветер усилился, волны становились все выше. Надо было поторопиться, иначе пойдем на дно следом за покойным братцем.
Мы выжили. Правда, лодку нашу изрядно побило о камни при высадке на берег. Высаживались в полутора десятков стадиев от деревни. Там и берег пологий, да и Полидевка односельчанам показывать нельзя. Но, в общем, все прошло для нас благополучно - никто ничего не заподозрил. Разве что мать... Но и она ни разу ничего не сказала. Мы все вместе принесли в нашем деревенском святилище поминальную жертву - одну из двух наших коз, и о Зопире забыли. Теперь до совершеннолетия Иренея мать снова стала главой нашей семьи. Полидевк чего-то наврал у себя дома про рану. Ему, кажется, поверили. А дружба наша после этого стала еще крепче - ведь теперь нас еще связывало совместное преступление.
С тринадцати лет я начал очень быстро расти и к четырнадцати годам перерос Иренея. Работа в море сделала мое тело крепким и выносливым. Дела нашей семьи тоже улучшились. У Иренея неожиданно проявилась хорошая деловая хватка и умение ладить с людьми - наследство Филандера, не иначе. Мы отремонтировали нашу старую лодку, потом построили новую. Так же, как и наш отец, наняли на нее рыбаков. Поледевк с отцом были первыми. Они снова перебрались в нашу деревню.
Теперь мы не бедствовали. В доме опять появился хлеб. Козье стадо увеличилось до четырех голов, в огороде созревали овощи. Казалось, живи, да радуйся. Но к четырнадцати годам меня начала томить жажда неведомого. Снова давал о себе знать ихор в крови. Хотелось бросить все и уплыть на нашей лодке далеко-далеко, к другим островам, другим странам, слухи о которых доходили и до нашего, забытого богами, островка.
Авгей появился в нашей деревне, когда мне исполнилось четырнадцать - время совершеннолетия ахейских юношей. Каким ветром занесло его в нашу глухомань? Этой тайны он не раскрыл нам и поныне. Но, думаю, сей достойный муж скрывался от преследования каких-то довольно могущественных врагов. Тогда Авгей показался мне старым, повидавшим жизнь. Это теперь я понимаю, что было ему в то время лет не так уж и много, вряд ли больше тридцати пяти. Но он носил густую черную бороду и имел привычку горбиться при ходьбе. Маскировался? Скорее всего.
Какое-то время он ничем не занимался. Купил пустующую хижину, привел ее в порядок, завел огородик, пяток коз и просто жил. Потом начал выходить в море на наших лодках, ловить рыбу. Мы платили ему, как и всем. Но в этой плате Авгей не слишком и нуждался - выходил на рыбную ловлю из чистого интереса, и чтобы размяться, как он говорил. И еще, у него были деньги - медные стерженьки, связанные по четыре штуки - оболы. Большая редкость в наших местах - в ходу больше был натуральный обмен. Позднее, когда мы сдружились, он нам показывал серебряные таланты - увесистые слитки, отлитые в форме бычьей шкуры. Был у него даже золотой талант -прямоугольный слиточек, но совсем маленький, с выдавленным клеймом на боку.
А еще у него имелось настоящее оружие и доспех. Узнали мы об этом не сразу - то и другое Авгей привез на остров запакованным в тюки, а древко для копья изготовил, судя по всему, уже здесь. Узнали мы об этом случайно. Однажды, как всегда втроем, лазили по склонам столовой горушки - самого высокого места нашего острова - в поисках птичьих яиц. Влезли на ее плоскую вершину - передохнуть и перекусить добытыми яйцами. Вершина горы представляла собой неровную лужайку с разбросанными там и сям купами кустов со впадиной примерно в середине. Вот в этой впадине и увидели удивительную картину. Там, сверкая медью доспехов, двигался человек. Из-за закрытого шлема мы не сразу узнали, кто это. Но, все же, узнали - Авгей!
Авгей совершал странные движения, манипулируя при этом щитом и копьем. Он то быстро-быстро мелкими шагами шел вперед, прикрывшись круглым, закрывающим его от подбородка до коленей, сверкающим начищенной медью, щитом и тыча перед собой копьем. Потом начинал пятиться. Так же быстро и такими же мелкими шажками. Поворачивался вправо и влево, двигался уже туда, возвращался, пятясь.
Мы притаились за ближними к впадине кустами и, затаив дыхание, наблюдали за необычным действом. Авгей, тем временем, отложил копье и вынул из ножен бронзовый меч в полтора локтя длиной. Опять движения вперед и назад. Только теперь он размахивал не копьем, а мечом. Потом он отложил и щит, начал прыгать с одним мечом. Чего он выделывал! Никогда бы не подумал, что старый, по моим понятиям, муж способен на такое, да еще и в тяжелых доспехах.
Мы так увлеклись происходящим, что позабыли об осторожности и высунулись из кустов. И, конечно же, были замечены. Авгей, увидев нас, прекратил свое странное занятие, сунул меч в ножны, улыбнулся и поманил рукой. Иреней с Полидевком замялись, но я, не колеблясь, вышел из-за кустов и твердым шагом двинулся к странному чужаку. За мной потянулись и брат с другом.
В общем, мы подружились. Авгей оказался простым и доброжелательным в общении человеком. У нас сразу возникла взаимная симпатия. Я Иреней и Полидевк стали частыми гостями в его доме. По нашей просьбе он стал учить нас азам военного дела и гонял при этом до седьмого пота. А еще наш новый друг оказался замечательным рассказчиком. Сидя вечерами у очага в доме Авгея, мы, затаив дыхание, слушали истории о его похождениях на суше и на море. Перед нами возникали острова, разбросанные в лазурном море, покрытые богатой растительностью, большие каменные города, заполненные людьми в ярких красочных одеждах, каменные горы гробниц египетских фараонов, дворцы, наполненные золотом, странные чернокожие люди, яростные сражения на море и на земле...
Так продолжалось почти четыре года. В боевой подготовке мы, все трое, по словам Авгея, достигли немалых успехов. К нашим занятиям присоединилось еще больше двух десятков подростков острова. Родители их не возражали против такого времяпровождения отпрысков - приобретенные умения могли пригодиться при набеге пиратов. Без ложной скромности скажу, что я был лучшим. И с копьем, и с мечом, и, даже, в простой рукопашной схватке, которой нас тоже обучал Авгей. Конечно, Полидевк физически был сильнее меня, но я был ловчее, лучше уклонялся от ударов и захватов, бил и двигался быстрее, да и в силе уступал ненамного, а потому почти всегда выходил победителем в поединке.
Все это, да еще и мое возможное божественное происхождение неизбежно сделали меня вожаком среди питомцев Авгея. Сам он, кстати, почти не вмешивался в наши взаимоотношения. К тому же, явно выделял меня среди других подростков. Особенно после того, как я рассказал ему о своем появлении на острове и показал амулет в виде бычьей головы. Авгей объяснил, что такие амулеты имели право носить только члены царской семьи Миносов - владык Крита. С этого момента в поведении его появилась еще и почтительность. Не откровенно бросающаяся в глаза, но заметная. Впрочем, это не мешало ему, время от времени, учить меня уму-разуму, когда меня уж слишком заносило. Но делал он это не обидно, так, как это делал бы родной отец, наказывающий сына за проступки. Само собой, ни о каком рукоприкладстве речь не шла - только устное внушение. Но и словами Авгей мог наказать так, что запоминалось надолго. Впрочем, парнем я рос умным, доходило до меня все с первого раза, а многие вещи понимал и без подсказок со стороны - ихор в крови имеет значение.
Пытался учить нас наставник и грамоте. Но тут кое-каких успехов добились только мы с Иренеем, да еще три-четыре парня из Авгеевых воспитанников - слишком трудная наука. Да и не слишком понятно было, для чего она может пригодиться. Полидевк, так отказался ее постигать уже после третьего занятия. Он в сердцах слепил в комок табличку из свежей глины, на которой пытался нацарапать своими толстыми пальцами закорючки письменных знаков и вышел из дома нашего учителя. Авгей не сердился и не настаивал. А вот счету научились все - нужность этой науки была очевидной, и потому никто не ерепенился. Даже Полидевк.
Вот так в повседневных заботах о хлебе насущном, воинских и иных упражнениях я дожил почти до восемнадцати лет. Иренею, соответственно, исполнилось двадцать. Оба мы благополучно избежали женитьбы, на которой время от времени начинала настаивать мама. Зачем нам этот хомут? Девок на острове хватало, в особой строгости нравов они не замечались. Да и какая откажет такому красавцу, как я, да еще и сыну Посейдона. Иреней и Полидевк от отсутствия женского внимания тоже не страдали. Правда, после того, как три-четыре девицы забеременели и нам пришлось выяснять отношения с их родичами, мы переключились на молодых вдовушек, благо таковых на острове тоже имелось с избытком - профессия рыбака, опасная профессия.
Перелом в моей, да и не только в моей, жизни произошел поздней осенью, в последний год правления старого анакта наших островов Мегасфена. Уже наступала пора бурь, когда редкое судно рисковало выйти в открытое море, но наблюдателей, следящих за приближением чужих кораблей к нашему острову с дозорной скалы, мы пока не снимали. И вот ранним утром, когда еще только начало светать, а снаружи нашего дома завывал ветер и крупный дождь стучал по плоской крыше, в нашу с Иренеем комнату ворвался один из наблюдателей. Эту обязанность, кстати, взяли на себя мои парни - я уже давно считал таковыми всех воспитанников Авгея.
- Чужой корабль у берега! - выкрикнул он, расталкивая нас, еще спящих, досматривающих самые сладкие предутренние сны.
Проснулись и сообразили, что к чему мы быстро. Хоть набегов пиратов на наш островок при моей жизни ни разу не было - слишком жалкой стала бы их добыча, но Авгей всегда учил нас быть готовыми к такому. Мы быстро накинули хитоны, подхватили самодельные копья с отлитыми и заточенными собственноручно медными наконечниками и выскочили на улицу. Деревня просыпалась. На улицу выскакивали кое-как вооруженные мужчины, сопровождаемые встревоженно галдящими женщинами и плачем разбуженных маленьких детей. Косой дождь, несомый штормовым ветром, быстро вымочил нас до нитки.
Подбежал Полидевк и еще шестеро парней из нашей деревни, занимающиеся военной подготовкой у Авгеея. А еще, совсем недолгое время спустя, подошел и он сам в полном доспехе, со щитом и копьем в руке, с мечом на поясе.
- Ну, что случилось? - спросил он это спокойно, безо всякой тревоги в голосе.
Парень-наблюдатель, разбудивший нас объяснил:
- Чужой корабль. Похож на критский. Стоит на якорях рядом со входом в Потаенную бухту. И дела у них, похоже, плохи.
- Пошли, - коротко сказал Авгей и зашагал, разбрызгивая воду и грязь из-под ног, в указанном направлении.
Потаенная бухта, та самая в которой я учился плавать, находилась от нашей деревни в десятке стадиев. Потаенной она называлась потому, что вход в нее был узок и его скрывали отвесные скалы, так, что человек, не знающий о существовании такового, со стороны моря ни за что его не разглядит. Зато в бухте в любой шторм вода была гладкой, как в пруду - скалы закрывали ее со всех сторон.
Пока мы шли туда, к нам присоединились парни из моего отряда и мужчины, прибежавшие из еще двух деревень нашего острова. Собралось в общей сложности под сотню человек, вооруженных, кто чем. По каменистой тропинке мы забрались на скалы, окружающие бухту с северной стороны и увидели чужой корабль. Это и впрямь был критский корабль. Пусть не часто, но к нашему острову они приставали. Украшение в виде черной бычьей головы на носу, высокое кормовое украшение на корме - выгнутые дугой, вырезанные из дерева птичьи перья, скрепленные тщательно вырезанной застежкой, окрашенные охрой. Корпус смоленый, черный. Корабль был военный - волны то и дело обнажали таран, торчащий из-под форштевня. Корабль не из самых больших, в шестьдесят с небольших локтей длиной. Беспалубный. Настил имелся только на носу и корме. Между ними банки для тридцати (примерно) гребцов. То бишь, корабль имел где-то пятнадцать пар весел, сейчас убранных. Одна мачта. Парус, само собой, спущен. Такие корабли, сказал Авгей, используются критянами для разведки и патрулирования.
Я сразу влюбился в этот корабль, в его стремительные хищные обводы, в кормовое украшение и бычью голову на носу. Но корабль погибал. Он хоть и стоял на двух якорях - кормовом и носовом, так, чтобы находиться носом к волне, но якоря держали плохо, и было заметно, что его, пусть и медленно, но верно тащит на прибрежные скалы, вокруг которых бесновались пенные волны. До гибели ему оставалось не более одного стадия.
- Жалко, - сказал кто-то из мужчин, стоящих правее и позади меня. - Разобьет в щепки. Груз потонет. Только и останется деревяшки собирать на дрова.
Мне стало жалко до слез красавец корабль и в голове мгновенно созрел план. План рискованный, но вполне выполнимый. Я повернулся к Авгею, Полидевку и Ирененю и, перекрикивая вой ветра, объяснил, что хочу сделать. Иреней начал, было, возражать, но Авгей успокаивающе положил ему руку на плечо, а мне сказал:
- Делай, раз решил. А мы тебе в этом поможем.
Я благодарно кивнул и начал спускаться по козьей тропинке вниз к берегу бухты. Торопился: кто знает, сколько времени жизни даст буря кораблю. Но, поскользнувшись на мокрых камнях, и, едва не загремев вниз по крутому склону, притормозил и стал спускаться осторожнее - не хватало покалечиться в тот самый момент, когда в жизни моей, возможно, намечается коренной перелом. Добравшись до плоского песчаного берега, я пустился бежать в сторону выхода из бухты. Бежал до тех пор, пока скалы не преградили мне путь. Здесь я, не снимая хитона, бросился в спокойную воду и поплыл по направлению узкого горла входа. Осенняя вода была, поначалу, обжигающе холодной, но мне не привыкать. Тут главное надо двигаться быстрее, а разгоряченная кровь сама согреет коченеющее тело.
Вот и горло. Здесь уже ощущается волнение моря, приходящее извне. Главное, держаться середины, чтобы не ударило об скалы. Вход в бухту не длинный и я, быстро миновав его, выгреб в залив. Полосу прибоя миновал благополучно - волны бились о скалы правее и левее меня, ведь позади был вход в бухту. А вот в заливе волны меня помотали. Но мы с друзьями часто качались на них в шторм. Правда, летом в теплой воде, но и сейчас особой разницы я не ощутил - тело понемногу немело. Оказавшись на гребне волны, увидел свою цель - корабль, определился с направлением движения, и энергично погреб в его сторону.
Преодолев примерно половину расстояния, я понял, что переоценил свои силы - ледяная вода буквально высасывала тепло из моего тела. Руки и ноги деревенели, дыхание сбивалось. И это у меня, считавшегося лучшим пловцом и ныряльщиком нашего острова. В общем, добрался до своей цели на чистом упрямстве и злости. Но добрался. Экипаж заметил меня еще издалека и, когда я оказался у довольно низкого борта, несколько пар рук подхватили меня из воды и втащили наверх.
Какое-то время я приходил в себя. Кто-то из матросов накинул мне на плечи овечью шкуру. Пусть и сыроватая, но она немного согрела. С десяток критян толпилось вокруг, о чем-то спрашивали. Но за шумом бури я почти ничего не разобрал. Понял только, что говорят он на пеласгийском наречии. Ну, его я знал так же хорошо, как и ахейское - добрая половина людей на нашем острове изъяснялась на этом языке. Со стороны кормы раздался громкий рык, услышанный всеми даже сквозь шум урагана. Матросы отошли от меня и занялись вычерпыванием воды деревянными черпаками. Я оглянулся. С кормового возвышения по низенькой лесенке спускался, надо полагать, капитан корабля.
Капитаном оказался могучий муж. Могуч он, правда, больше был своим огромным чревом. Темные длинные волосы мокрыми прядями облепили его выбритое полное лицо. Капитан кутался в красный шерстяной плащ. Промокший насквозь, он вряд ли особо согревал.
- Кто ты такой, и зачем явился на мой корабль!? - Проревел он мне в лицо по пеласгийски, заглушая шум бури.
Я не привык к такому к себе обращению. Ихор в крови вскипел. Но я подавил гнев - в данный момент он был не к месту. Улыбнувшись в лицо критянину, я ответил:
- Между скал есть вход в спокойную бухту. Я могу показать.
Капитан недоверчиво прищурился. Я читал по лицу его мысли. Он думал о том, что его соплеменников не слишком любят на островах Эгейского моря. Он думал: этот парень, возможно питающий к критянам ненависть, решил пожертвовав собой, погубить корабль и его людей. Ведь, если они снимутся с якорей, то неизбежно разобьются о скалы. С другой стороны, якоря не держали, а буря и не думает идти на убыль. Скоро, в любом случае, корабль разобьется. Лицо критянина затвердело. Он решился. Слава богам!
- Иди к рулевому веслу, - прорычал он. - Я встану ко второму. И около тебя будет воин с обнаженным мечом. Он убьет тебя при малейшем намеке на предательство. Помни.
Я кивнул и, балансируя на качающейся палубе, направился к корме. Капитан рыкнул на матросов. Те перестали отчерпывать воду, и начали рассаживаться за весла. По лесенке я забрался на кормовую надстройку. Посредине ее торчало вертикально поставленное, гладко ошкуренное бревно с ручками в верхней части. На него наматывался якорный канат. Сейчас туго натянутый конец каната уходил через отверстие в фальшборте в воду. Там на дне он прикреплен к якорю. Я видел такое на изредка заходящих на остров судах. Мы мальчишки плавали к ним и нас не всегда шугали, иногда разрешали подняться на борт. По обе стороны от кормового украшения мотались ручки двух рулевых весел.
Поднявшийся за мной капитан, ткнул рукой в левое весло. Я кивнул, с трудом поймал, рвущуюся, словно она была живой, ручку, поднял рулевую лопасть над водой - так его меньше мотало. Я умел обращаться с рулевыми веслами на наших рыбачьих лодках. Пусть они и были заметно поменьше, но суть от этого не менялась.
Четверо матросов, взявшись за ручки барабана якорного каната, начали поднимать якорь. Глянув вперед, я увидел, что на носовой надстройке делают то же самое. Рядом со мной встал матрос. В руке он и впрямь держал обнаженный меч. Капитан не шутил. Да и какие тут шутки.