Пока Олег вспоминал все это, Бату с сопровождающими подъехали вплотную. Джихангир уже увидел и, видимо, узнал знатного русского пленника. Он остановил своего коня вороной масти прямо напротив князя, прищурил и так узкие глаза, посмотрел на него в упор. Глеб Владимирович, вставший со своим конем позади и чуть с боку от Бату, показывал руками Олегу, мол, встань, как и твои охранники, на колено, приложи руку к груди. На колено! Ну уж нет, не дождетесь! Кровь ударила в голову переславскому князю. Тем не менее, остатки здравого смысла помогли ему, как и в прошлую встречу с джихангиром чуть склонить голову, то ли в легком поклоне, то ли в кивке.
Если Бату и задело это, он не подал виду. Едва заметно усмехнувшись, он легонько кивнул Олегу в ответ. Потом быстро обернулся на продолжавшего махать руками дядюшку Глеба. Князь-изгнанник так и застыл с поднятыми в очередном жесте руками. Потом медленно опустил их, с виноватым выражением лица. Бату коротко хохотнул, сказал что-то дяде. Олег не расслышал, что именно. Потом хан снова повернулся к переславскому князю, сказал по-половецки:
- Сегодня вечером приглашаю тебя, коназ, на пир в свою юрту. Твой дядя тебя проводит. Жду.
Он еще раз окинул взглядом Олега и с внезапно закаменевшим лицом пустил коня рысью, обдав застывшего в удивлении князя снегом из-под копыт. Свита последовала за ним. А переславский князь еще долго провожал удаляющихся всадников взглядом.
Собирать Олега на пир стали задолго до назначенного времени. В кибитку явились вначале Джи, а затем, чуть погодя, и дядюшка. Жди помогала одеваться и давала советы, что и как есть на предстоящем пиру. Глеб Владимирович тоже на советы и указки не скупился. Этот, правда, больше времени уделял тому, как себя вести, что говорить и о чем молчать. У Олега даже голова закружилась от всех этих советов. Видимо и с лица он сбледнул. Джи сразу приметила, что князю нехорошо, озаботилась, сказала:
- Не совсем ты поправился, коназ. Может, не ходить тебе на пир к джихангиру. Отговоришься нездоровьем.
- Да ты что, - замахал руками князь Глеб, - как можно! Это ж обида будет - мол, побрезговал русский князь приглашением на пир. Этак и головы можно лишиться.
- Я скажу свое слово Бату. Он мне поверит, - покачала головой богдийская лекарка.
- Ничего не надо, - вмешался в их перепалку Олег. - Все со мной ладно. Пойду, раз приглашен, а там - будь, что будет. Даже если и зарежут на сем пиру, как брата моего двоюродного Федора.
- Будешь себя вести там, как мной говорено, все добром закончится. Может, еще и награду получишь.
- Награду? От врагов земли моей?! - сразу вспыхнул Олег. - Да не бывать тому! В лицо дарителю ту награду швырну!
- Не горячись, племяш, - затряс головой Глеб Владимирович. - Какая польза для Родины твоей, ежели ты вот так по-глупому сгинешь здесь. Кому легче от того будет. А коль подольстишься к Батыю и присным его, вызнаешь мысли их и другие тайны, да потом сумеешь от них убечь, принеся тайны эти тому же князю Владимирскому Юрию - вот тогда пользу и поимеешь. Думаешь, не догадываюсь я о замыслах твоих?
Дядя хитро улыбнулся и подмигнул Олегу. Тот невольно глянул на Джи.
- Не боись, - опять усмехнулся Глеб Владимирович. - Не разумеет она по-русски. Да и не расскажет, мыслю, никому, даже если о твоих замыслах о побеге узнает.
- Знает уже, - усмехнулся в ответ Олег.
- Ну вот, видишь...
К указанному времени переславский князь был готов. Конечно, он не запомнил и десятой доли того, что ему насоветовали Джи и Глеб Владимирович, но дядюшка пообещал во время всего пира находиться с ним рядом и подсказывать, что и как делать. Они вышли из кибитки, сели на уже оседланных коней и в сопровождении неотлучной охраны Олега поехали в самый центр татарского стана. Туда, где стояли юрты монгольских царевичей и их набольших воевод. Миновав три кольца пешей стражи, они подъехали к громадной белой юрте, в которой обитал джихангир.