Плюйте в лицо тем, кто ругает военкоров. Они тоже смывают кровью свои ошибки, и вы в этом сейчас убедитесь.
Фима Чалкин проснулся с головной болью и чувством испуга. Проспал? Взглянул на армейские часы, лежащие на тумбочке. Было 09.56. От сердца отлегло. Не поздно. "Кто меня за язык тянул? - подумал Фима. - Никто ведь не торопил. Ну сказал бы "вечером", да и дело с концом. Нет, надо было пообещать текст прямо с утра! Всё алкоголь".
Наливая из чайника в армейскую кружку неприятную кипячёную воду с пластиковым привкусом, - из горла пить было неудобно, - Фима в очередной раз решил завязать. Или поумерить употребление, по крайней мере. "Зачастил что-то. Война всё чёртова".
Оставив заправку кровати дневальному, Фима присел к столу и раскрыл ноут. Автоматически, не думая, стал читать новости. "Тележники" - специалисты по военной пропаганде в одноимённом мессенджере - ещё не проснулись. Почти везде пусто, только в одном канале уже пошли привычные перепечатки с сайта Минобороны с кратким описанием подвигов. Тележники так и работали: перепечатки с сайта МО, выкладывание официального видео оттуда же, плюс сбор денег на квадрокоптеры.
Не вдохновляло. А вдохновение было очень необходимо - вчера Фима вызвался написать нестандартную заметку про героя. Живую, цепляющую, вызывающую сочувствие окопную правду.
Условное "утро" заканчивалось в полдень. Фима опять взглянул на часы, оставалось полтора часа. Голова была пустая. Он взял часы и покрутил их в руках. На обратной стороне было выгравировано "отважному военкору Чалкину от легендарного комбрига". Часы были подарены ещё восемь лет назад, когда Фима принимал участие в превращении мелкого местного уголовника в "легендарного комбрига". Комбрига годом позже на всякий случай угробили за ненадобностью. Угробленный комбриг всегда легендарнее живого. А Фима пока нужен.
Пока пишет. Да, это мотивирующий фактор. И преодолевая головную боль, Фима создал вордовский файл. Напечатал слово "Он" и задумался.
Нужен был особый боец. А где его взять? Эх... Про инвалида-сапёра, обезвреживающего противопехотные мины-лепестки с помощью протеза, уже писали гражданские журналисты. Про бывшего борца-чемпиона, в одиночку скачущего по полям с "АГС-ом на загривке" - тоже было. Фима поморщился. Подарил он эту замечательную идею одному блоггеру на прикорме у ФСБ, так тот даже спасибо не сказал. Мало того, написал, что автоматический гранатомёт уютно располагался на загривке у "худенького шахтёра-пенсионера". Поскольку блоггер в глаза АГС не видел, то "борец-чемпион" из головы у него вылетел. Хорошо ещё никто особо не заметил - у того блоггера вообще публика из идиотов состоит. Верят, что он реально из передового окопа ежедневно 2-3 текста выдаёт. В перерывах между перевязкой раненных товарищей...
Что ещё... Женщины-артиллеристки и танкистки уже вот где сидят, вагон и маленькая тележка. Негры, осознавшие себя частью Русского мира, тоже были. Не говоря уж про остальные нацменьшинства...
Меньшинства! Да. Он нашёл бойца! Такого бойца, который мало того, что особый, так ещё и смотивирует своей историей московского обывателя. Фима Чалкин хлебнул воды прямо из чайника, облил камуфляж, тут же махнул на него рукой - пёс с ним - и потёр руки. Это означало у него приступ вдохновения...
Товарищ генерал тоже мучился с похмелья. Перебрал вчера на банкете, посвящённом освобождению села Трёхлачужное. Село, вернее его остатки, были взяты после тяжёлых двухнедельных боёв, и поскольку все две недели Трёхлачужное фигурировало в новостных лентах, такое событие (совершенно бессмысленное с военной точки зрения) пришлось отмечать. Накануне с утра товарищ генерал получил страшный нагоняй от своего непосредственного начальника. Начальник между матерщиной просил передать, что само Его Звероподобие (так называли в войсках военного министра), крайне недовольны. Его Звероподобие считало себя гением пиара, превосходящим даже культурного министра. А тут - гражданские пропагандисты обскакивают на каждом шагу. Как будто у нас своих кадров в министерстве нет!
О том, что своим кадрам было строжайше запрещено публиковать что-либо, кроме перепечаток подвигов героев и сбора денег на квадрокоптеры, Его Звероподобие позабыло. Как позабыло и о том, что запрет поставило оно лично.
Но спорить было бесполезно. Вынь да положь теперь живую, красивую и качественную пропаганду. Срочно! И чтобы московских мажоров мотивировало на подвиги. "А то заменит нас всех подружками своей доченьки", - грустно сказал непосредственный начальник. И товарищ генерал понял, что могут ведь и заменить. Его, русского офицера! Который ещё в СССР замполитом начинал!
Напившись с горя на банкете, товарищ генерал дал задание Фиме. Который клятвенно обещал...
Он снял трубку.
- Отправлено, товарищ генерал! Докладываю. Только что на почту послал!
- Хорошо. - Товарищ генерал повесил трубку. Почесал нос и велел распечатать текст (пользоваться компьютером он так и не научился), встряхнул бумажкой, водрузил на нос очки и начал читать.
"Он"... - прочитал товарищ генерал, но тут раздался звонок, и началось такое, что стало не до чтения. Противник остервенело пёр на Трёхлачужное. Которое наши войска, конечно же, никак не укрепили. Потому что рассудили, что село совершенно не нужно противнику с военной точки зрения. Оно ему и не было нужно, но оставление этого населённого пункта после двух недель кровопролитных боёв стало крупным информационным поражением. И поэтому противник попёр вперёд, не считаясь с потерями. А этого наши не учли.
Конечно, по-хорошему сдать надо противнику Трёхлачужное, да и дело с концом. Это понимал своими замполичьими мозгами даже товарищ генерал. Но сдавать было нельзя по соображениям политическим.
Информация менялась каждые пять минут. Сначала мы сдали Трёхлачужное, и, следовательно, надо было готовить рассказ про мудрую тщательно продуманную перегруппировку наших войск под носом у вконец отупевшего противника. Потом выяснилось, что атаку наши отбили, и, следовательно, ни пяди нашей земли гадам, мы здесь навсегда. Потом оказалось, что захвачено пол села, и, следовательно, происходит небольшая локальная Курская дуга: мы изматываем противника эшелонированной обороной, а потом ка-ак...
Потом нас опять выбили. Потом выяснилось, что наполовину. И когда посреди этого шабаша товарищу генералу вновь позвонил непосредственный начальник и наорал насчёт отсутствия подвигов, то генерал, не глядя, вывел на чалкинской писанине резолюцию и... завирусилось.
Не со скоростью лесного пожара, а гораздо быстрее. Ибо циферки бегут по проводам со скоростью, сравнимой со скоростью света в вакууме.
Голубой Ужас
Он интеллигентно улыбался, когда мы встретились. Улыбка была странной и немного грустной. Боец Эдуардне любил войну. Но честно пошёл по повестке в военкомат. Не сбежал за границу, как многие его коллеги по сфере айти. Не спрятался ни за чью юбку, тем более, и юбок он не переваривал.
- Куда ты, Эдик? - спрашивали его друзья.
- Родину защищать, - отвечал он. - Войска уже введены. А я не могу оставаться в стороне, когда вводят. Кроме того, мне всегда нравилась форма.
Тяжело пришлось Эдуарду в армейском коллективе. Дружелюбного и ласкового бойца сторонились, за всю учебку он так и не завёл себе ни одного друга, ни с кем не сблизился.
А в войсках Эдик сник окончательно.
- Я не могу стрелять, - сказал он, потупив большие печальные глаза с длинными ресницами.
- Дезертируешь? - Строго спросил замполит, и рука его потянулась к кобуре.
- Нет. Форму носить буду. Маршировать буду. Кровати заправлять - хоть за всей ротой. А стрелять не буду. Не могу убивать людей.
- А ты не убивай. Ты насилуй, - строго сказал замполит.
Никто не увидел, как в глазах Эдуарда разгорелся хищный голодный блеск.
- Makelove, notwar, - радостно ответил Эдик, и тут же перевёл для удивлённых сослуживцев: - заниматься любовью, а не войной.
С тех прошло несколько месяцев. Эдуард за всё это время не сделал ни единого выстрела. Но он не сидит на гауптвахте и не подвергается другим взысканиям. Потому что противник называет его "Голубой ужас", и холодеет при одном лишь упоминании.
Как попадает этот боец за линию фронта, не знает никто. Однако за несколько месяцев изнасиловано более сотни военнослужащих противника, включая двух высших офицеров. Теперь они никому не смогут отдать честь. Поскольку у них её уже нет. При одном лишь упоминании Эдика (а таков его позывной) в радиоэфире, солдаты противника готовы оставить позиции. Впрочем, смена позиций не помогает. Как говорят пленные, спать на спине или на боку, прижавшись спиной к стенке окопа, - бесполезно. Голубой Ужас всё равно придёт.
Мы познакомились с Эдуардом неподалёку от Трёхлачужного. Он только что вернулся из-за линии фронта. Вернулся не один, он сагитировал и переманил на нашу сторону двоих британских наёмников.Герой выглядел усталым, но удовлетворённым.
- Потому что не могу иначе, - коротко объяснил он. - Потому что люблю страну. Люблю президента. Люблю спикера Госдумы. И очень любил покойного Жириновского. Когда я проникаю на территорию противника, я думаю о них. И о светло-синей ленточке на нашем флаге.
На Эдуарда почтительно и с некоторым опасением смотрят даже самые крутые разведчики. Он пользуется в роте не только большим авторитетом, но и находится на особом положении. Ест и спит отдельно. Потому что никто не знает, когда у него следующий боевой выход, и ему нужен особый график.
- Чем будешь заниматься после войны?
- Тем же, чем и сейчас, - засмеялся Эдуард.- И не после войны, а после победы. Мы победим. Обязательно победим. И наше будущее будет радужным!
Страна бурлила. От грудастых ведущих федеральных телеканалов до распоследнего блоггера все славили Голубой Ужас. В ЛГБТ-сообществе произошёл раскол. Рудольф Соловый, ведущий аналитической передачи "Вечерний высер", заявил, что не побоялся бы к такому парню повернуться спиной. Боты противника второй день молчали в интернете, ожидая методичек. Их не было: кураторы были в шоке. Смущённо молчали либералы. Патриоты изощрялись в юморе на тему "есть геи, а есть пидоры". Роль последних отводилась, естественно, солдатам противника. Профессиональный куплетист Жмур написал свежую песню с припевом "Пленных не брать, если брать - только сзади и грубо". Министр обороны ходил гордый и довольный. Но дочку с подружками на всякий случай тоже пристроил, создав под них специальное управление.
Фима на радостях ушёл в запой. Очнулся он только через три дня и почему-то в генеральском кабинете.
- Допрыгался, Фима. - Сказал товарищ генерал. - С твоим Эдиком познакомиться хотят.
- Кто? - холодея, выпалил военкор.
- Лучше тебе не знать. Козлёночком станешь. - Рука товарища генерала указала вверх. Не просто вверх, а куда-то в такие верха, что у Фимы захватило дух. Он понял, что не надо было перечислять некоторых лиц из руководства страны, которым Эдик симпатизирует.
- А... М-может, убьём его, а? Смертью этих, ну как их... х-храбрых? - Фима даже стал слегка заикаться.
- Дурак ты, - сказал товарищ генерал. Вот тут-то нам и хана. Второе упоминание - это в два раза серьёзнее, чем первое. Про первое все забудут очень быстро, а вот второе... Второе это уже... гм... дело другое. Так что, единственное решение - это тишина и молчание. Нам бы только пару суток продержаться. А за эти пару суток вы, суки, новых героев успеете наплодить. И про гомосека твоего никто и не вспомнит.
- Пошёл вон, - ответил товарищ генерал и вытолкал вяло сопротивляющегося Фиму из кабинета.
Тем же вечером вся страна узнала новость. Отважный военкор Фима Чалкин, находясь на передовой вместе с бойцами женского добровольческого разведбата "Гарпии войны", подорвался на противотанковой мине. Тут, сами понимаете, даже Голубой Ужас ушёл в тень. Фима его успешно затмил. И вся страна принялась выражать сочувствие. А кое-кто из особо впечатлительных даже поставил себе на аватарку свечу. Влиятельное же лицо наверху погоревало полдня о невозможности немедленно найти выход на интересного молодого бойца, да и забыло о своём желании лично наградить героя. Действительно, мало ли в стране Эдиков.
А ещё через два дня выяснилось, что героический военкор чудом остался жив, отделавшись осколочными ранениями ягодиц. Вот уж, воистину, хранит бог борцов за правое дело! Состояние Чалкина стабильное, осколки уже извлечены, настроение бодрое, несмотря на большую кровопотерю. Помочь герою материально можно, переслав деньги на карту.
Плюйте в лицо тем, кто ругает военкоров. Они тоже смывают кровью свои ошибки, и вы в этом только что убедились.