Надо освободить место на сундуке, чтобы успокоиться и собраться с мыслями; их уже столько, что они бегут наперегонки, сшибая друг друга; в этой мчащейся толпе своих мыслей он не мог разобраться: какая из них главная, а какая второстепенная, но их объединяла одна тема; психология бедности, и это было главное, это могло бы стать темой рассказа; надо только успокоиться и освободить рабочее место на сундуке, крышка которого служила ему рабочим столом.
Вот так, хорошо, сказал он, сгребая в корзину золотистый и фиолетово-красный лучок-севок, который подсыхал у него на крышке, теперь пройтись мокрой тряпочкой, не спеша, чтобы альбом для рисования, где у него остались незаполненные тринадцать белых чистых листов, очки и ручка легли на чистую плоскость; теперь принести из кухни стул; ну вот, кажется, все в порядке, сказал он себе, я совершенно спокоен, я в хорошей форме, я могу работать.
Чистого листа бумаги он никогда не боялся, если в голове есть тема, то можно написать в правом верхнем углу имя автора, а название рассказа у него созрело, пока он ходил на кухню за стулом.
Теперь нужно поймать тональность, это он давно уже понял: первый абзац самый важный, он должен заинтриговать читающего человека, вызвать интерес, который нужно поддерживать до последней страницы; если правильно уловлен тон, то он потянет на себе весь сюжет и характеры, дальше уже дело техники, хотя ни фабулы, ни действующих лиц у него еще не было, но это не важно, это придет само собой в процессе работы.
Моя Муза женщина серьезная, подумал он, она добрая, грустная, она не даст мне соврать, если иногда она бывает в гневе, то только потому, что милосердна и не приемлет зла. Это не девка с трех вокзалов, которую каждый может трепать за деньги.
Чистый лист бумаги - вот, что мне нужно было два года назад, подумал он, когда я вышел из больницы, зарубцевав язву; спасительные объятия творчества и одиночество - самый лучший бальзам для душевных ран, а я возил на тачке валуны и строил в огороде сад камней.
Те камни вскоре поросли травой, покрылись лопухами и всякой сорной дрянью, от мужественной красоты не осталось и следа, зато они уберегли его от паранойного семейного кошмара.
Он сейчас написал первую фразу и понял, что получилось, "прорезался" у него главный герой - это будет человек немолодой, одинокий, с неуживчивым характером, он вечно не в ладу с собой, с обществом, с близкими и друзьями, не знающий, к чему голову приклонить, ищущий утешения в творчестве и медленно идущий к вере.
Неудовлетворенность собой и окружающим миром, как известно, и есть побудительный мотив творчества: лучше брать в руки перо, чем топор или веревку...
Так вот, этот Георгий, главное действующее лицо его рассказа, был человеком очень богатым; вернее, стал им совершенно неожиданно, когда остался один; после многих лет тяжкого труда он внезапно освободился от необходимости зарабатывать себе на жизнь, но это ничего в его жизни не изменило: он по-прежнему трудился, как и раньше, его не смущали мирские соблазны и не изменилось его равнодушие к деньгам.
Одним словом, богатство попало не в те руки. Неплохой поворот я придумал, сказал себе автор, на этом крючке со странной наживкой читателя можно продержать в напряжении до последней страницы, а в конце выдать ему какую-нибудь дешевую мораль, какую именно, он сам еще пока не знал, но это не важно, пусть действие идет само по себе.
- Я чувствую, что мы скоро станем злейшими врагами, - сказал Георгию его самый близкий друг Веня, - почему ты не хочешь дать мне денег взаймы на самый короткий срок?
- Потому что ты их не отдашь, - ответил Георгий, - а я буду переживать из-за твоей легкомысленности, авантюризма и непорядочности.
- Но они же лежат у тебя мертвым грузом, - настаивал Веня, - от этих денег нет никакой пользы ни тебе, ни людям.
- А вот это уже мое дело, - ответил Георгий, - представь себе, что этих денег нет и не было у меня никогда.
- Моя жена восемь лет щеголяет в одной юбке, - всплеснул руками Веня, - а этот жмот сидит на мешке с деньгами!
- Учитывая мою симпатию к Альбине - это запрещенный прием, - сказал Георгий, - но юбка твоей жены- это твоя проблема. Я не стану больше обсуждать эту тему, если хочешь, поговорим о футболе.
Веня, уходя, хлопнул дверью, но злейшим врагом не стал: у таких больших денег не бывает злейших врагов.
Недурственно для начала, решил автор рассказа, перечитав написанное. Новелла - любовь моя, подумал он, я спринтер, я бегу что есть мочи на самую короткую дистанцию, мне претит длинное, монотонное повествование, мой коронный номер - сжатый, насыщенный диалог, метафора и точная, короткая деталь, которая сразу вскрывает внутренний мир человека, я не могу себе позволить, как маститый литератор, бессовестно накачивать тухлую воду в свой роман из заросшего тиной болота воспоминаний.
Количество действующих лиц должно быть резко ограничено: сам герой, на которого нежданно-негаданно свалились с неба бешеные деньги и который плевать на них хотел, его друг Веня, непотопляемый, как пустая бочка, человек, и вдруг взявшаяся ниоткуда его жена Альбина. Этого достаточно, всех остальных, кто захочет появиться в рассказе, можно будет осветить через духовный мир не очень симпатичной троицы.
Для пущей интриги можно попробовать задействовать любовный треугольник, он сам напрашивается, поскольку их уже трое, но это тоже не важно, получится - хорошо, не получится - и черт с ним. Еще неизвестно, как эта Альбина себя поведет, пора выпускать ее на сцену, от женщины всегда можно ждать каких-нибудь сюрпризов и неожиданностей,
После того, как вчера Веня все испортил, пойдя в лобовую атаку на новоявленного миллионера, Альбина еле-еле дождалась вечера и позвонила Георгию в дверь. Она весь день сдерживала себя, чтобы не поехать к нему на работу и, как бы случайно прижав его в углу, вырвать из него всю информацию, но, слава Богу, у нее хватило ума подождать до вечера, продумать как следует свое поведение, и теперь она была во всеоружии.
На ней была та самая пресловутая юбка с восьмилетним стажем и старая застиранная блузка, все остальное ее любимый муж с успехом просаживал на бегах в надежде хапнуть миллион.
- Привет, синьор Маркони! - весело сказала она и лихо прошла в кухню, где на столе стояла уже початая бутылка водки, соленый огурец плавал в лужице рассола, и новоиспеченный хренов миллионер, умеренно пьющий в одиночестве, в смраде и треске подсолнечного масла крутил ножом на сковородке уже черную картошку.
- Послушай, это не розыгрыш, не шутка, насчет твоего наследства? - спросила она бодро-равнодушно.
- Какие шутки, Аля? - удивился Георгий, - мне в итальянском посольстве вручили все бумаги.
- И много дедушка тебе отвалил?
- Не знаю, сколько это в деньгах, - пожал плечами Георгий.
-А в натуре?
- Какой-то остров в Средиземном море, там старый замок, аэродром. Еще, по-моему, четыре супертанкера, конный завод в Алжире, виноградники во Франции. Я все не помню точно, надо посмотреть в бумагах.
- Плесни мне десять капель, - попросила Альбина, - и положи пару картошечек, не черных. Негоже при таком богатстве пить в одиночку. Садись, я тебе компанию составлю.
Теперь надо сменить тему, решила Альбина, как бы он не почуял неладное, особенно после вчерашнего Вениного идиотского нахрапа: дай денег, мне нужно срочно проиграть их на бегах!
Здесь дело пахнет тем, что можно по-человечески устроить свою жизнь, покончить с унижением и нищетой раз и навсегда. Но аккуратно все нужно сделать, без нажима, тактично, с чувством меры.
Сейчас ей нужно "потрещать" о всяких пустяках, например, о его "творчестве", которое заслуживает только мусорной корзины.
- Я прочитала твою рукопись, - серьезно сказала она.
- Ну и как тебе?
- Мне показалось это интересным; чувствуется, что автор культурный человек; там есть многое такое, о чем я и не знала.
-А не кольнуло тебя нигде? - спросил Георгий, зная, что у нее есть вкус.
-Есть две-три стилистические погрешности, а в предпоследнем абзаце нужно убрать целое предложение -это тавтология, ты уже говорил об этом три страницы назад.
Пока он рассуждал о сравнениях и алогизмах, Альбина закурила и, отойдя к окну, стала смотреть, как сумасшедшая старуха, вся в тряпье, собирает пустые бутылки в траве среди деревьев.
Эта же участь ждет меня, подумала она, если я не поставлю точку и не порву семейных уз; хватит с меня безнадеги и нищеты, от беспросветности можно сойти с ума, как та несчастная под окнами.
Единственный шанс за всю жизнь появился у нее сейчас; она знала, что нравится этому одинокому неустроенному мужику, который глядит ей в спину голодными глазами.
Гляди, мой милый, подумала она, тебе это очень нужно, "станок" у меня еще в порядке, но вот времени в обрез: скоро набежит толпа длинноногих фотомоделей и будет поздно; надо действовать быстро и решительно, но только не сегодня; сегодня нужно ему задать главный вопрос, уже перед самым уходом, причем, сказать это необходимо ласково, интимно, и с полной уверенностью в положительном ответе, сказать так мило, чтобы у него и мыслей не возникло об отказе.
Она "потрещала" еще с полчаса о всевозможной ерунде и уже в дверях обернулась к нему лицом.
- Я надеюсь, что ты не оставишь меня в беде? - сказала она в полном соответствии со своей режиссурой, - ведь мы с тобой духовно близкие люди.
- Я никому не дам ни копейки, - твердо и тихо ответил Георгий.
Дверь за Альбиной громко хлопнула.
Ну и "фрукт", однако, этот Георгий, подумал автор рассказа о своем центральном герое, что это с ним случилось не понятно. Стоит ему только пальцем пошевелить, и он устроит сытую и достойную жизнь всем своим близким и друзьям, а он всех посылает к черту, даже женщину, которая ему симпатична. Может быть, это "синдром богатства"? Надо в этом разобраться; что интересно, он сам об этом думает?
Они снесут мне дверь с петель, подумал Георгий, когда Альбина ушла; все словно с ума посходили из-за аэродрома на острове и виноградников во Франции;
Вчера это бешеное богатство принадлежало не мне, и меня ласково поили чаем с печеньем и искренно сочувствовали моей бедности, а сегодня выламывают дверь; но это только начало.
Я не знаю, что мне делать с этим богатством, подумал он, всю жизнь я прожил в фактической нищете, во всем себе отказывая; у меня психология оборванца, я привык терпеть ежеминутные унижения - это моя атмосфера, я придышался. Конечно, аэродром на острове - это неплохо: можно слетать в Париж на премьеру русского балета и вернуться в свою гостиную в добром расположении духа, особенно, когда потолкаешься в смокинге среди богемы под руку с такой очаровательной дамой, как Альбина, одетой в шикарное вечернее платье с немыслимым декольте, а не в протертую юбку, дважды пережившую перелицовку, как два инфаркта.
Хорошо просто походить в фойе среди людей, которые себя уважают, неважно, хорошие они или плохие, это не существенно. Вечная и унизительная зависимость от куска хлеба, которая висит над нами, вытравила из всех нас главное, что должно быть в каждом человеке - чувство свободы и независимости друг от друга.
Я не представляю, что мне делать с этим богатством, опять подумал Георгий, если не раздать его всем, кто нуждается среди близких, то они меня возненавидят, а коли я оделю их всех, то они будут ненавидеть меня вдвойне, потому что станут зависимыми от меня, вынуждены будут благодарить и кланяться, а это для меня непереносимо, ибо я воспринимаю благодарность, как пощечину.
Единственный, кто примет от меня все, что ни дам, как должное-это Веня; он считает, что весь мир у него в долгу, все обязаны его содержать; он так и остался ребеночком; Бог, видимо, забыл наделить его совестью; он спокойно и естественно будет брать у меня в долг каждый день по конному заводу и проигрывать его на бегах, а утром, вместо "здрасьте", станет опять протягивать руку за подаянием. "Блаженны нищие духом".
Как это понимать? Сколько лет я бьюсь над этой мудростью, а ответа все нет. Попробуем пойти с другой стороны, сказал себе Георгий; логичней было бы: блаженны богатые духом, то есть люди духовно богатые, гармонично развитые.
Но богатый человек ни в чем не нуждается, у него нет потребности ходить, искать и протягивать руку за духовным подаянием, как куском хлеба, он сыт сейчас и всегда будет сыт. А нищие духом - это те, кто испытывает духовный голод, они лишены духовности, но жить без нее не могут, они обречены искать ее, выпрашивать крохи у тех, кто ее имеет в избытке.
Может быть, потому они и "блаженны", что ищут и, в конце концов, находят эти крохи с богатого стола?
Вопросы, вопросы, а ответов нет...
Вот Веня, мой самый лучший друг, - он совершенно бездуховный, бессовестный, завистливый и злобный - человек, но он не духовно нищий, потому что он этой духовности не ищет. Я думаю о нем там плохо только потому, что он мой друг, я это не приемлю в нем; будь он посторонний человек, мне было бы плевать, но он мне очень близкий, я сам не знаю почему, поэтому я переживаю за него, как за себя.
С друзьями вообще жить тяжелее, чем с врагами: против врагов мобилизуешься, даешь отпор, а перед друзьями ты бессилен, им невозможно отказать.
Но я же им отказал, как это получилось, я и сам не понимаю.
Автор рассказа о Георгии отложил ручку, подкинул дровишек в печку и прислушался, как шумит ветер в кроне столетнего вяза у него за окном. Вот и кончился август, скоро пора возвращаться в Москву.
С Георгием у него все вроде бы прояснилось, "прорисовался" мужик, а вот насчет Альбины и ее супруга - полный мрак, никак не уловить характеры,
А интересно: о чем они сейчас беседуют вдвоем?
- Ты была у него? - спросил Веня у жены.
-Да, только что.
- Ну и как?
- Он послал нас всех к черту, - ответила Альбина, - сказал, что ни копейки никому не даст.
- Я был уверен, что тебе он не откажет.
- И я так думала.
- Не дать своей подруге денег на юбку? - Веня развел руками, - это выше моего понимания.
- Юбку? Денег? О чем ты говоришь, мой милый? Ах, да, об этом... Займи у кого-нибудь другого, ты все равно долги не отдаешь. До новой юбки я, наверное, уже не доживу, ты все поставишь на свою старую кобылу. Пойми же, наконец, она никогда не придет первой, потому что от дряхлости уже вышла из ума.
- Ты не знаешь, какая она еще резвая, - возразил Веня, - вот увидишь, она скоро возьмет первый приз.
- Мне тошно, оставь меня в покое со своими играми.
- У меня нет другого шанса, ты же знаешь, - сказал Веня.
- Почему же? У твоего друга есть конный завод в Алжире, - усмехнулась Альбина, - если он не отдаст тебе его целиком, то попроси у него хотя бы одну породистую лошадь, и можешь начинать все сначала.
Веня разинул рот от удивления. Вот это приз, подумал он; да, мелковат я нынче стал, наверное, возраст сказывается; просил на юбку, якобы для жены, а здесь дело пахнет миллионами.
Этот нищий миллионер, который еще недавно ходил по гостям и в лучшем случае "сшибал" бутерброды и чай, начал Веню раздражать своим упрямством и скаредностью. Он и представить себе не мог, каким Георгий оказался на деле скрягой, сквалыгой, скупцом, скупердяем, жмотом и еще кем-то, он никак не мог подобрать нужного слова, но именно с такими качествами люди, как его ДРУГ, умеют устраиваться в жизни; вот, к примеру, Георгий, поимел конный завод.
Психология богатого человека Вене была не по нутру, он был выше этого; вот я открытая, свободная натура, подумал Веня о себе, азартный, веселый человек, могу пойти и просадить на бегах все состояние, слава богу, у меня его нет; я не хожу, как некоторые, по гостям в надежде выхлебать полтарелки супа позавчерашней свежести, пить - так пить до потери пульса, играть - так играть на всю катушку, жить - так жить, чтоб чертям было тошно - вот мой девиз. А некоторые люди, как мой друг Георгий, прикидываются "казанской сиротой", когда у них за плечами собственный конный завод.
Неплохо поиметь такую собственность; можно открыть свой ипподром: рысистые испытания, бега, тотализатор, да мало ли что может организовать человек энергичный, увлеченный, имеющий свое дело, а не такой рохля и пентюх, как его друг, который и не знает, наверное, что ему с этим богатством делать.
Надо брать быка за рога, пока не набежали чужие доброхоты; непонятно, как это Альбина промахнулась - Георгий ей симпатизировал - это знали все; придется ее еще раз посылать к нему с визитом; пусть поэксплуатирует его нежные чувства, но в пределах разумного, без секса; она женщина кроткая, терпеливая и терпимая, чего ни скажешь - все сделает, вот, к примеру, суп с мясом варит каждый день, а где она деньги берет -уму непостижимо.
- Придется к нему еще раз идти, - сказал Веня жене, - пока не поздно,
- Иди, коли тебе нужно.
- Я хочу, чтобы ты сходила, - мягко предложил Веня, - мне он ничего не даст, он разговаривать со мной не хочет на эту тему.
-Это исключено, - сказала Альбина, - я до сих пор сгораю от стыда; ты, видимо, не понимаешь, какое это унижение.
- Игра заслуживает денег, девочка моя, необходимо через это переступить.
- Послушай, Веня, а тебе не приходит в голову, что я там могу остаться навсегда?
- Нет, дорогая.
-А почему?
- Вы оба порядочные люди.
- Мой милый, порядочных женщин не бывает, я в этом совсем недавно убедилась; поэтому не стоит рисковать. Любая женщина, пожив, мак я, забудет о своей порядочности.
- Мне нравится, что ты отказываешься, - сказал Веня, - и откровенность твоя мне тоже по душе; ты всегда сдержанная, рассудительная, словно вовсе без эмоций; но делать нечего, придется тебе к нему идти опять.
- Не будет этого, - твердо сказала Альбина, - можешь не тратить своего красноречия.
Вот это да! подумал Веня, кобыла встала на дыбы, видимо, больно я ее пришпорил; как бы она не понесла, потом ничем не остановишь.
- Ну что же, я сам пойду, - сказал Веня с пафосом, - пойду ради нас двоих.
- Какое благородство, горько усмехнулась его жена, - ты настоящий джентльмен, желаю тебе удачи, может быть, ты, наконец, поймешь что-нибудь.
Автор рассказа о Георгии снял очки и посмотрел на себя в зеркало; он был чуть-чуть страшнее черта: оброс щетиной так, что и глаз уже почти не видно. Пора побриться, решил он, времени достаточно, пока Веня напяливает старые джинсы и идет к своему другу.
Хорошо, что я захватил бутылку водки, подумал Веня, пока хозяин открывал; когда Жора "тепленький", из него можно веревки вить, он всем объясняется в любви и готов снять с себя последнюю рубашку.
-Жареной картошкой пахнет, - потянул он носом, когда дверь открылась, - я, как всегда, вовремя; стоит тебе открыть бутылку, я узнаю об этом на том конце Москвы. Я две сардельки прихватил и пузырек.
- Проходите, товарищ, - улыбнулся Георгий.
- Вот что значит близкие люди, - обрадовался Веня,- сколько лет мы с тобой друзья, а все не приедается.
-Да, уж наверное, лет пятнадцать.
- Альбина все эти годы детей твоих лечила, - напомнил Веня, - да и тебя колола, когда ты помирал.
- Я перед ней в долгу до гроба, - сказал Георгий, - до самой смерти буду ее помнить.
-Давай за это выпьем, - предложил Веня, - за то, что люди помнят о добре и не отрекаются от близких.
Хорошо им было так сидеть и вспоминать прошлое, тосты они произносили по очереди, была у них такая традиция, и картошечка, сильно пережаренная и уже остывшая, была им в радость, все по-прежнему было здорово; но в воздухе уже висело нечто, оно их разделяло, стояло между ними невидимым барьером, и рано или поздно должна была произойти разрядка.
Последний тост достался Вене, и алкогольная, искусственная благость тут же испарилась.
- За нашу последнюю нищенскую выпивку и трапезу, - предложил Веня, - ведь мы теперь богаты; жизнь в одночасье переменилась.
-Ты выиграл на бегах свой миллион? - обрадовался Георгий, - слава богу, звони скорей жене; ты, видно, с ипподрома побежал прямиком ко мне?
- Сегодня нет заездов, я там не был.
- Откуда же у тебя взялось богатство?
- Я имел ввиду тебя, - сказал Веня, - к тебе Фортуна повернулась ликом.
- Но ты же сказал "мы"?
-Да, мы; мы все твои друзья безумно счастливы, что ты теперь богат, и все горят желанием узнать, как ты им распорядишься, какое место мы займем в твоей новой жизни.
- Послушай, Веня, я тебя уже один раз просил не касаться этой темы; это мое личное дело, это моя собственность, понимаешь?
- Никто не собирается у тебя ее отнимать, - утешил своего друга Веня, - нам просто интересно знать, что ты будешь с ним делать, с таким богатством?
-Ты от природы хам, - печально сказал Георгий, - и к сожалению, сам этого не понимаешь.
- Раньше ты не говорил со мной в таком тоне, но теперь ты, видимо, можешь себе это позволить.
- Раньше я многое не мог себе позволить, но что-то изменилось во мне, кажется, в лучшую сторону.
-Так мы будем пить за нашу, подчеркиваю, нашу новую жизнь или нет?
- Убирайся к черту, - сказал Георгий, - я не хочу тебя больше видеть.
Дверь громко хлопнула в третий раз, и Георгий остался один. Он сидел у окна, курил, думал, что ему делать с этим свалившимся на него наследством, с друзьями, которые уже начали ломать ему дверь, думал о том, как ему жить дальше. У него не было готовых ответов на все эти вопросы; только компьютер выдает бесчувственное "да" или "нет", а в жизни между двумя этими понятиями может существовать бесчисленное множество ответов. Он сидел, думал и не знал пока, как ему поступить.
Автор рассказа о Георгии тоже пригорюнился: в конце ему следовало дать какую-нибудь мораль, а рука не поднималась писать дешевую назидательность; пусть лучше все останется как есть, со знаком вопроса. Все ждут мораль, подумал автор рассказа о Георгии, а ее не будет, не нужна она.
Это моя Муза уберегла меня от менторства, подумал автор рассказа, у нее есть четкое чувство меры и такт, с такой женщиной не пропадешь.
Вот я написал рассказ, подумал автор, я честно заработал кусок хлеба, я не дармоед; может быть, это будет кому-то интересно и его опубликуют; тогда на кусок хлеба заработает оператор, который будет его печатать, редактор и рабочий в типографии; достанется кусок хлеба и критику, который пнет меня ногой.
Конечно, маловероятно, что именно так и произойдет, поэтому рассказ - скорее духовный кусок хлеба для меня одного. Пока только для меня...