Вам доводилось бывать в авариях, когда время спрессовывается, а секундное событие растягивается десятикратно и вы видите момент столкновения, как в замедленной съёмке? Событие разворачивается перед вами беззвучно: перед глазами сверкание осколков фар, вздыбливающийся на лобовое стекло капот, свободное вальсирование машины по полотну дороги. Звук возвращается вместе с осознанием случившегося, когда автомобиль замер.
Но не исключены и иные ситуации, в которых вы всего лишь безвольный свидетель медленно развивающегося фатального действия, но вы в оцепенении и не в состоянии что-либо предпринять. Представьте себе: вы маленький мальчик в полной зимней экипировке- шубейка, упоясаная кушаком узлом назад, валенки, ушанка, большие рукавицы и вы сидите на длинной пологой крыше с большой лопатой в руках. И не просто сидите, а медленно скатываетесь вниз вместе со снежным настом из-за оттепели. За развитием событий наблюдают степенные снегири и хлопотливые синички. Вы очень хороший мальчик и хотели лишь почистить крышу над дедовой столярной мастерской, но это не мешает вам благополучно доехать до края и рухнуть с высоты, слава богу!- в сугроб, крепко держась за лопату. В таком же ключе развивались события одним зимним солнечным днём с дошкольником Трушкой.
Обычное утро.
Выходной начался добром, если не считать, что брат Сашка стянул под утро одеяло на себя и лягался. Но не пришлось даже похныкать. Мать здесь же на кухне, затворив тесто, начала печь оладушки. Первый она пообещала тому, кто раньше встанет. Дважды предлагать не пришлось и через две минуты младший, натянув порты, уже активно мешался под ногами. Заглядывал в поддувало и помогал свистеть чайнику, бегал будить старшего брата Сергея щекоткой. Пока завтракали все три брата, и сестра Люся, мать давала задания: подмести полы, вытащить ведро с помоями из-под рукомойника, достать из погреба картошку с квашеной капустой, сбегать в «шахтёрку» за чёрным хлебом. Отца, машиниста железной дороги, ещё ночью вызвал вестовой на маневровые работы и домой он грозился вернуться лишь вечером. Спор между детьми был лишь кому куда: Сашка сразу объявил, что он готов только гулять, Трушка наотрез отказался от посещения чердака - там обитал домовой; и погреба: ребёнку известно - там сзади бочки с капустой прячется куня. Мать споры прекратила и Сергей, взяв деньги и авоську отправился в магазин, Сашку с боем усадили за опостылевшие уроки, Люся, присматривая за ним, прибирала единственную комнату и кухоньку -всё достояние большой семьи. Мать же сбегала на дедову половину дома посоветоваться с бабушкой Ольгой Ивановной и взялась за замешивание теста для пирогов. Впереди у женщин был непочатый край работы: чистка селёдки и резка винегрета, подготовка начинки и выпечка пирогов и ещё знаменитых об ту пору "корзиночек".
Куня.
Пришедший подсобить хозяин дома, дед Иван Сергев, взял в помощники Трушку и вместе они слазили по крутой лесенке в царство домового, где за ящиками с яблоками, переложенными стружкой, громоздилась старая мебель, самовары, сундуки с тряпьём. Скупой свет из слухового окна не позволял разглядеть ничего за рухлядью и стояками печных труб. Пока дед накладывал последние яблоки в пару мисок, Трушка держался за дедову штанину и опасливо озирался. Домовой себя никак не проявлял. Младшенький был у деда любимчиком, как , впрочем, у всей семьи. Он с удовольствием давался своим бездетным тёткам тискаться, любил распевать «кантики» и пребывал неизменно в благодушном настроении с улыбкой от уха до уха. Единственно, за что всем трём внукам попадало от деда, так это за самовольное проникновение в его мастерскую за колобашками.( вместо кубиков) Старшие норовили втихаря попользоваться дедовым инструментом, что оборачивалось его руганью, что опять «посадили» рубанки, пилы. В его мастерской краснодеревщика была масса замечательных устройств, станков и сухой древесины.
Затем они с дедом отправились гонять куню, но напрасно внук кричал в погреб, свесившись в люк, « Куня-куня. Купи коня». Куня не купилась.
Бабки.
Наконец, когда им основные дела по дому были переделаны, Трушка выскочил на террасу, где разлитый по тарелкам с вечера, стоял холодец и подсушивалось детское сокровище- бабки. Он припозднился: братья уже поделили косточки между собой и с неохотой выделили ему несколько штук. Собственнические чувства нувориша требовали немедленного признания и он, выпросив разрешения у матери - «Только на минутку!»-и нацепив старенькое утеплённое пальтишко с ушанкой, помчался хвастаться перед другом Вованом, жившим через дом. Здесь его ждал облом: приятель лежал дома с простудой, а Сашка с Серёжкой сбежали из дому без спроса. Трушка был по малолетству увальнем, и, хоть и пытался везде следовать за старшими братьями, как хвостик, но всегда «тормозил», опаздывал и попадал в огорчительные ситуации. Не далее как этим летом он отличился дважды: повис на заборе на собственном ружье и, задыхаясь, вопил, как резаный, пока не вызволил отец, благо оказался дома; и, во-вторых, попался в руки сторожам на стройке, где стайка местных ребят самозабвенно играла в войнушку против фашистов. Все пацаны сбежали и карателям достался только самый неповоротливый. И здесь пришлось на помощь спешить отцу. Обложив работников СУ МПС матом, родитель вёл мальца домой за руку, в сердцах повторяя:
- Чёрт, недоделок. Сидел бы дома с бабами, поскрёбыш, коль бегать не умеешь.
Видно уже тогда у батюшки зародился коварный план в отместку за свои мучения сдать младшенького в вечернюю музыкальную школу. Трушка же, напротив, в облегчении от своего спасения, ещё вытирая грязным кулаком слёзы, обдумывал силу замечательных слов отца, поразивших врага в самое сердце.
Колька Зот.
Сбежавших братьев Трушка настиг у дома Кольки Зотова, где они производили обмен с местными пацанами по принципу «шило-на-мыло». В обменный лот, помимо бабок, были сделаны взносы жошками- разноцветными кусочками меха с грузильцем, предназначенными для художественного чекования ногами на переменках в школе; резиновыми парашютными стропами для крепления лыж, выпрошенными у тульских десантников на пути в баню. Спросом (для полноценного проведения уроков!) пользовалось оружие: алюминиевые и медные дутьевые трубочки и резинки на пальцы для стрельбы бумажками и проволкой. Хозяин стихийной ярмарки , Колька Зот, был одногодок и закадычный Сашкин друг детства. Их объединяла отчаянность в проказах, драках а потом и общая страсть- участие в духовом оркестре в ж/д клубе, который, пожалуй, их спас от неизбежного знакомства с УК. Но выбранные инструменты их и разъединили.
Зоту досталась громогласая труба, которой он будоражил и радовал весь район, а Шурик выбрал кларнет, трансформировавшийся в саксофон-удивительный инструмент, похожий на женщину с кнопочками. Если звук трубы взлетал и парил птицей на воле в небе, то сакс был самодостаточен, умел плакать, разговаривать, своим тембром находить отзвук в душе: быть её песней. Колька, следуя зову своей трубы, пошел после школы по военной части; Саньку ждали оборонные заводы и постоянный второй заработок в ВИА «Маки» и кафешках Тулы. Но поначалу была доходная халтура по музыкальному сопровождению «жмуров» к месту упокоения.
Старший в ответе.
Зотов дом был крайним в ряду и стоял над высоким обрывом, куда б могла вместиться пятиэтажка, долины реки Воронки неподалеку от места впадения в Упу. Снизу денно и нощно свистами, рёвом и лязгом, ритмичным перестуком колёс жила большая ж/д станция. Помимо вечного шума её незримое присутствие в жизни трушкиной семьи выражалось в том, что постоянно кого-то провожали и встречали, а семья отца была повязана работой на «железке» в трёх поколениях. Эта пара бесконечных блестящих рельсов забирала у Трушки близких любимых людей, увозя в немыслимую даль, но и даря их обратно. Сколько раз он, замирая меж этих стальных нитей, представлял, как когда-то и сам точно также отчалит в дальние края, но впоследствии, памятуя о горечи разлук, прощаний не любил.
Зот предложил обкатать на горе свой новый аппарат- дугу, или тарантас, что вся гвардия дружно поддержала. Тарантас был сделан из гнутой трубы 20мм и представлял из себя «погоняло»- полууправляемые полозья с ухватом поверх на полусогнутых на одну-две персоны для скатывания с холмов или ровного бега-скольжения. Простота конструкции предполагала множество модификаций и ближайший «родственник» обнаружился на стройке в виде куска арматуры с готовыми ручками, который всего-то надо было согнуть пополам. Дети вдоволь накатались на горе на заднице, картонках, санках и означенных снарядах. Самые взрослые и оторванные брались съезжать по ледяному спуску стоя. Крутой склон горы составлял метров десять и благополучно оканчивался глубоким сугробом. Пацанов с окрестных переулков и тупиков было кишмя. Трушка один с такой высоты кататься побаивался: всё больше напару или паровозиком. Ещё не забывал похвастать своими двумя «бабками» перед незнакомцами. За что и поплатился. Один из них, попросив подержать, его сокровище умыкнул и для убедительности подставил кулак к носу.
Отдай,- завопил Трушка,- я всё бгату скажу!
Скажу,скажу, - доводил грабитель,- а я ж...пу покажу!
Самый старший брат Серёжка прибыл на вызов незамедлительно и без колебаний вступил в единоборство в защиту поруганной чести младшего, который с важным видом сопел и дожидался торжества справедливости. Сергей не был забиякой, к тому же с малых лет близорук. Так, что для поединка ему пришлось снять очки и схватиться с супостатом вслепую. Боролись в том возрасте без кулаков и побеждал тот, кто одолевал противника, бросив оземь и придавив в снег. Наша взяла. Посрамлённые «огнёвские» ушли в свои дворы, пообещав вернуться и попомнить...
Коварство.
У старших, собравшихся в кружок, родился новый план: смотаться на железную дорогу стырить трубы для изготовления новых тарантасов. Своё транспортное средство- это было круто. В бедной трушкиной семье из шести детей ни у кого никогда не было даже велосипеда. Учились ездить на чужих и редкие эти удовольствия приходилось клянчить, стоя в очередь. А сосед Витька Логинов видал обрезки труб для пантографов на дворе одной мастерской при «железке» за Воронкой. В выходной дело должно выгореть. Оставалось только избавиться от мелкого «пузыря»: с ним дело «дохлое», опять прихватят.
Иди домой,- приказал Сергей, - тебя, наверное уже ищут.
Не хочу,- упёрся Трушка, - я с вами тыбзить пойду.
Тогда команда решила за верное сбежать от упрямца, быстро скатившись с горы. Зажмурив глаза от страха мелкий, один! тут же прикатился на заднице следом.
Дело пахло керосином. Сашка в обычной своей манере пхнул Трушку в снег. Упав, тот заревел.
Сашка своего младшего брата недолюбливал и тиранил: с его появлением он потерял статус последнего в семье и из вредности любил исподтишка наподдать, навозжать, уконтрапупить приблуду, на что агнец отвечал неизменными воплями, продолжая любить своего истязателя. И не было ни конца этому- ни краю, Лишь когда чуть подрос, получил Трушка от старшей сестры Жени дельный совет: - Ты не плачь, а действуй хитром. Скажи Шурику якобы слышал, что родители устали от его безобразий и решили сдать в детский дом.
Это подействовало, тем более, что сам Трушка в детском доме был несколько месяцев. Руки Сашка распускать перестал, признав за младшим право на мнение. Послужило наукой по жизни, что не всё решаемо силой.
Ишь, привязался. - продолжал Сашка.-Тебе сказали - домой! Слушайся!
Не пойду, - продолжал хныкать младший, - Я всё мамке скажу!
Ладно, пусть идёт с нами, только сзади, -решил Сергей. - Только не канючь и делай всё, как мы, иначе отвалишь домой один.- У него появился другой план, как избавиться от нежелательного хвоста.
Трушка в знак согласия подскочил и уже молча зашагал вслед затейникам к речке Воронке.
Переправа.
Воронка- речка небольшая и, если весной при паводке разливалась к ребячьей радости до десятка метров в ширину и более, и поднималась на 3 метра, то зимой она сильно мелела и в среднем была 3-4 метров ширины, но из-за бурного потока воды на стремнинах и на каменных перекатах не замерзала. Этому способствовало и то, что в неё сбрасывали тёплые стоки предприятия железной дороги и домны Косой Горы выше по течению.
Сергей повёл гопкомпанью выше пешеходного мостика из переброшенных через речку пары старых рельсов. Перед разлившимся изгибом Воронки было сужение, ровно на которое рухнула подмытая ива. Её истончённый конец лежал на противоположном берегу, ветви частично лежали в воде, а одна тянулась параллельно стволу подобно поручню.
Был небольшой морозец. Над водой стелился пар, покрывавший лозняк и кустящиеся ивы белым серебром. Солнце лениво подсвечивало низину. Короткий зимний день иссякал.
Четверо взрослых пацанов с предосторожностью, придерживаясь за клонящуюся ветку, по обледеневшему стволу ивы один за другим перебрались на противоположную сторону. Настала Трушкина очередь.
Иди, но вниз не смотри, - напутствовал Сергей, уверенный, что младший испугается и сбежит. Получилось хуже.
Беда или катастрофа?
Анекдот от мамы Кати учил различать, что падение правительственного самолёта- это катастрофа, но не беда. Беда- это когда своя коза помрёт.
Трушке было далеко до этих тонких различий и философской игры в слова. Отважно пройдя половину дистанции, ему надлежало отпустить коварную ветку и остаток пути одолеть, балансируя руками. Напротив, он крепче ухватился за спасительный поручень и сделал ещё два шага.
Ветка стала предательски кренится, вслед за ней, потеряв равновесие, задницей вниз, стал оседать к чёрной воде незадавшийся стволоходец. Издав отчаянный вскрик «Мама», он, крепко держась за гнущуюся ветку, продолжал молча провисать к призывно журчащей воде. Ноги в валенках по-прежнему упирались в иву.
Зрители замерли.
Ещё минута и в полной тишине ледяная вода приняла набитый на горке ватный зад испуганного ребёнка. Погружённая в жидкость конечность по закону Архемеда уменьшила нагрузку на рычаг.
Ситуация стабилизировалась.
Раскорячившийся на стволе ивы пацан занемел. Его предстательная железа и зад проходили пожизненную закалку.
Спасение на водах.
Вышедшая из ступора массовка начала суетиться. Операция спасения на водах началась хаотично без чёткого руководства. Один за другим старшие, совершая чудеса эквилибристики, пытались подойти к застрявшему па переправе и подать руку. Напрасно: Трушка держался за спасительную предательницу ветку двумя руками и намертво. Не было силы в природе, которая могла бы ослабить спазматическую хватку. Такой же эффект был и с найденной палкой, которой спасатели мотали перед его носом. На берегу заработал мобильный штаб МЧС во главе с Сергеем: Зот был откомандирован к мостику, чтобы зайти по стволу с другой стороны. Но как только он пошёл по дереву, держась за ветку, Трушка погрузился в воду ещё глубже. Решение нашёл Сашка. Опираясь на шест, он подошёл к терпящему бедствие брату и, схватив его одной рукой за шиворот, потянул из воды. Подоспевший Зот вытянул заиндивевшего беднягу на берег. Испуганные не менее пострадавшего Трушки, братья наказали ему бежать в гору к дому, подгоняя и помогая карабкаться по снежной круче. От мыслей, какая им сейчас будет головомойка дома, становилось студёнее обмороженной трушкиной задницы. Напротив, их собственный зад начинал ситуативно гореть в предчувствии отцовского ремня.
«Ты нас, того, не выдавай. Скажи, что оступился...» -Трушка кивал и ,молча, продолжал стайерский забег к дому. Ноги налились усталостью, мешала тяжёлая одежда.
На террасу братья прошмыгнули тайком и начали стаскивать задубевшие тряпки с малОго.
Спас нерукотворный.
На удивление честной Троицы никому в доме до них не было дела. Оказывается из Палеха на каникулы приехала младшая из сестёр, Тамара. Она привезла в дом радостный переполох и первые миниатюры, писаные её рукой в традиционном палехском стиле. Их рассматривали гордые родители и старшие сёстры. Где были, чем промышляли трое братьев к их счастью никто не спрашивал. На радостный шум торопились и дед Иван с бабушкой Олей и тётки Нина с Шурой. Семья давно не собиралась в полном составе за праздничным столом. От грядущих дней ждали только радостных перемен. Однозначно.