Дария поняла это не сразу, а когда поняла, то приняла, как неизбежное. И смирилась. Ибо, несмотря на присвоенное звание властелина природы, человек все же не в силах помешать той существовать по-своему и поступать по-своему.
Двадцать семь суток занимает оборот вокруг Земли ее спутника. Мы наблюдаем этот круиз в виде желтого полумесяца, постепенно изменяющего то свой изгиб, то свою упитанность, то исчезающего вовсе.
Для Дарии же лунные перевоплощения имели гораздо большее значение. Возможно, причиной были гены, переданные древней прародительницей, которая когда-то впервые впитала в себя свет и мощь тусклого светила; а, может, душа дикой кошки, замирающей в истоме от нависшего круглого глаза, переселилась в нее.
Она любила этот поезд. Он был очень удобен: уходил не совсем поздно, приходил не слишком рано, давал возможность и отдохнуть, и отвлечься в беседе с интересным попутчиком, да и обслуживание, непонятно как, сохранилось на прежнем, застойном уровне.
Правда заполночь уже не крутили нелегальную и понятную без слов "крутую порнуху без перевода" - для поднятия настроения и потенции (помогало); на смену пришли тяготеющие на изыск "глубокоэротические" ленты, они служили наглядным пособием всяких полупонятных терминов типа "мазохизм" и тому подобных, и убеждали, что нет предела изощренности человека.
Дария не всегда принимала это, под настроение, но купила как-то по случаю длинный, кожаный ремешок - похожими привязывали перед истязаниями героинь. Теперь он постоянно лежал у нее в дамской сумочке.
Коротко пискнули часы на руке: восемь вечера, - а попутчика все нет. Дария поерзала, поудобнее устраиваясь на диване, закинула ногу на ногу и подтянула край юбки на десять сантиметров выше колена, уложила ровными складками - зайти могут в любой момент, а вид у нее должен быть самым выигрышным.
Нет, она любила этот поезд, он приносил ей удачу чаще остальных - девять из тринадцати. Впрочем, она и ездила им чаще.
В дверь постучали и тут же открыли. Как будто что-то можно сделать в этот интервал времени, что-то исправить или спрятать. Дария подняла глаза: молодой, высокий мужчина улыбнулся в ответ. Было в нем что-то отдаленно цыганское или кавказское - черные волосы, острые скулы.
- Добрый вечер.
- Здравствуйте, - кротко ответила она и решила: четырнадцать.
В груди заныло. Неплохой экземпляр, давно такого не было. А то в последнее время народ встречался все постарше да потрепанней, все деловые, все в бизнес ударились, за собой следить некогда, надо деньги делать. Хотя и не отказался ни один.
- Вы, девушка, до Москвы?
- Да.
Она кокетливо повела глазами. Мужчина еще раз улыбнулся, внес с коридора чемодан и забросил его на багажную полку. Потом присел напротив и вздохнул.
- Жарко. Хорошо топят.
- Да.
Она покачала туфелькой. Четырнадцать с плюсом.
Дверь стукнула еще раз, и в купе ввалился мужчина лет пятидесяти. Красное лицо, лысина и кожаная куртка, не сходящаяся на выпуклом животе. Вошедший по-хозяйски огляделся и присел рядом с ней.
- Вещи?
- Наверху, Павел Алексеевич, - молодой даже встал и показал, где именно. - Я подготовил все документы, вам осталось только подписать и оговорить интересы.
- Добре.
Дария испытала жуткую досаду, точно такую же, когда попутчиком оказывалась женщина, какая-нибудь старая, трясущаяся карга. Черт, большой жирный ноль вместо великолепного креста.
Мужчины говорили о тракторах, холодильниках и кому сколько следует дать за положительное решение вопроса.
Старый жирный мафик, вылезший из какого-нибудь ЦК. Она сразу возненавидела эту лысую физиономию и скрипучую куртку, пахнущую кислятиной. Ничего, может быть это и к лучшему, она выспится и отдохнет, а на обратном пути ей обязательно повезет.
Дария едва дождалась, пока собрали билеты, и пошла бродить по поезду. Полтора часа ушло на видеосалон, показывали хотя и пиратскую, но неплохую копию "Jurassic park", еще час в ресторане, за смакованием шампанского и разглядыванием бесконечных серых лесов за окном.
Когда вернулась, в купе был накрыт столик - начатая бутылка коньяка и порубленный кусками сервелат.
- Присоединяйтесь.
Дария глянула в помутневшие глаза попутчика, на лоснящиеся губы и с трудом сдержала брезгливость. И почему СВ дают таким?
- Спасибо, я поужинала.
Шел двенадцатый час, и она решила лечь, чтобы поскорее отвязаться. Просить его выйти не стала, не хотелось еще раз нарваться на противную, понимающую улыбку. Да и чего стесняться, не тот возраст, наоборот, пусть посмотрит и позавидует, что могло достаться тому, другому. Ей даже стало весело - бесплатный стриптиз в натуре. Вагонная разновидность.
Сбросив туфельки, она потянулась всем телом. Защелкали пуговицы блузки, вжикнула молния на юбке, медленными движениями Дария сняла одежду и осталась в одном белье. Одела сегодня в первый раз, прозрачные французские кружева и не очень много, от "Нормы". Трусики обошлись в сто двадцать баксов, да и лифчик не дешевле, и благо бы батист ручной работы, а то простой полиамид. Ужас, а не цены, и оценить некому.
- Сколько? - раздался сзади хриплый голос.
Заволновался, дурень, усмехнулась она про себя, наверное, и вспотел. Да не с твоим рылом.
- Сколько хочешь?
- Спокойной ночи.
Она постаралась вложить в эти слова максимум нежности. И наклонилась к постели. Горячая рука обняла ее за талию. О характере намерений можно не сомневаться.
- Пусти, скотина.
От неожиданности Дария даже не успела испугаться. Попыталась вырваться, но хватка мужчины оказалась удивительно крепкой. Возле уха раздалось сопение.
- Пусти, закри ...
Ее толкнули вперед. Дария упала, уткнувшись лицом в подушку, огромная тяжесть навалилась сверху, не давая поднять голову и не давая вдохнуть, и тут же она почувствовала, как разрывают ее трусики от "Нормы", и нет сил сопротивляться, и что-то сделать, и хочется умереть от беспомощности.
Потом наступило забвение.
Утром сосед положил на столик несколько купюр.
- За работу.
Дария посмотрела сквозь него невидящим взглядом. Этой ночью она так и не смогла уснуть, пролежав в оцепенении. Ныло истерзанное тело, но еще сильнее была боль души.
- Мало? Извини, на валютную не тянешь.
- Подонок, - пересохшими губами.
- Да ладно строить из себя. Видали.
Мужчина протянул руку к ее плечу, она отодвинулась в самый угол, закуталась в одеяло.
- Не корчи из себя девочку. Сама залезла в постель.
- Подонок.
Он хихикнул.
- Ах, да, ты же пострадала. Амуниция попортилась.
Еще одна купюра легла к остальным.
- Компенсация.
Дария отвернулась.
- А мне понравилось. Я вечером обратно, может, вместе поедем, продолжим. Проезд и все остальное оплачиваю.
- Подонок.
Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Больше они не разговаривали. Вскоре захрипело радио, поздравляя с прибытием, мужчина ушел, скрипя курткой и помахивая чемоданом. Дария дождалась, пока закрылась дверь, поспешно накинула на себя одежду. Порванное белье сложила в сумочку. Глянула на себя в зеркало - ужас, круги под глазами, искусанные губы. Догулялась.
Машина ждала, как всегда, на углу привокзальной площади. Сонечка, секретарша генерального, выскочила навстречу, покачиваясь на высоких каблуках, и всплеснула руками.
- Ой, Дария Александровна, что случилось? На вас лица нет.
Она постаралась держаться естественно.
- Приболела, неважно себя чувствую. Отвези-ка меня в гостиницу.
Сонечка кивнула шоферу, давай мол.
Пока добирались до "России", обговорили дела. Секретарша отдала обратный билет на вечерний поезд, сказала, что сама привезет образцы продукции в гостиницу и все объяснит шефу, в общем, Дария Александровна, не беспокойтесь, отдыхайте, выздоравливайте.
Так она и сделала. Первым делом залезла в ванную, где пролежала больше часа, отогреваясь и сдирая мочалкой с тела невидимую грязь. Потом смогла уснуть и проснулась только с приездом Сонечки. Они быстро решили все дела, потом пили чай и секретарша рассказывала последние столичные сплетни.
С ее уходом появилось чувство страха. Дария вспомнила обещание своего попутчика ехать вечером назад и с ужасом подумала, что они могут опять встретиться, пусть даже случайно. Ее заколотило нервной дрожью, которую сняла лишь рюмка водки из бара. Успокоившись, она позвонила в аэропорт и заказала билет на самолет.
Оставшееся до отъезда время Дария бродила по грязным улицам под неоновыми вывесками. "Нина Риччи", "Габриэлла", "Лаудер". Странно, но каждое встреченное светящееся женское имя наводило на мысль о постели, как о главном средстве пробиться в люди.
Считается, что в обеспеченных семьях вырастают изнеженные, разбалованные и глупые дети. Что созданные им тепличные условия отрицательно влияют на формирование их характера и интеллекта. Это не так. И в семьях с достатком, и в семьях бедняков рождаются одинаково одаренные дети и не могут полуголодная жизнь и заштопанная одежда быть единственным источником, откуда пробивается гениальность. Да, трудности закаляют волю и характер, но они также ожесточают сердце и душу, и последнее зачастую перевешивает все.
В общем, природа постаралась уравнять всех, следуя своим принципам распределения. Большинство дураков, много посредственностей, мало умных и единицы гениев. А кто, откуда - это уж как получится.
Дария была из обеспеченной семьи. Отец работал в правительстве и позаботился о будущем дочери. Она училась в престижной школе, закончила престижный вуз, устроилась на престижную работу. Пришло время перестройки, и престижная работа стала еще и весьма прибыльной. Только вывеска на здании сменилась, да появились частые командировки. Жизнь приносила только радости и Дария чувствовала себя птицей, парившей над облаками. Да, конечно, она знала, что в стране развал, людям не хватает денег на продукты, не хватает и самих продуктов, растет безработица и число нищих, останавливаются заводы и все вдруг стали верующими. Но это было как-то в стороне и ее не затрагивало. Словно на экране кинотеатра, прошло и нет.
Ее воспитывали быть независимой.
- Дария, значит, победительница, - говорил отец. - Будь достойной своего имени. Будь победительницей и никогда ничего не проси. Не унижайся. Сами все дадут.
- Кажется, это Булгаков.
- Неважно. Главное, что слова верные.
Ее характер отпугнул всех потенциальных женихов, вернее, она сама без сожаления избавилась от них, примеряя к своему, подсознательному эталону мужчины. И первый сексуальный опыт послужил лишь для открытия еще одной стороны жизни, не более. Ради этого не стоит выходить замуж, решила Дария. Расслабляться можно и без штампа в паспорте, и, главное, нельзя потакать тому, что делает женщину слабой и зависимой. Мой принцип - побеждать, пока не найдется достойный победить меня.
Но принципы принципами, а естество естеством. Женская природа упорно требовала свое, и трудно было ей противоречить. Еще труднее было найти для встреч нечто приличное. Не по газете же, в самом деле, для таких целей знакомиться и не через подруг.
А потом настал день, когда молодая Луна в небе неожиданно затопила всю ее непреодолимым вожделением, и случилась командировка, и сосед по СВ (другого не признавала), и ...
Боже, что она вытворяла тогда, мальчики на Белорусском вокзале, торгующие по вечерам, наверное, и не видели такого в своих брошюрках. Это было решением проблемы и в записной книжке, на специально отведенной страничке, возник первый крестик. Потом появилось нечто вроде охотничьего азарта, крестики стали цветными. Красный - высший класс, зеленый - хорошо, синий - терпимо.
Незнакомый попутчик, которого не стесняешься и которого больше не увидишь (обязательно слегка поупираться, создавая видимость сопротивления) плюс магическая мощь ночного светила. Полной Луны сила, как сказал поэт.
Но вот последняя поездка ...
Вернувшись домой, Дария ощущала себя словно пропущенной через мясорубку. Все валилось из рук и не было никакого желания чем-либо заняться. Жизнь впервые показалась тягостной. Господи, какое унижение, ее растоптали, ее использовали, как последнюю шлюху. Этой мыслью она жила целую неделю и ничего не могла с собой поделать. Ночью мучила бессонница, пришлось даже купить снотворное, но, как оказалось, сон был хуже реальности - ей постоянно виделись порванные французские кружева и сопение над ухом.
Дария посетила невропатолога, тот посоветовал больше гулять на свежем воздухе и при этом глупо улыбался. Она послушалась и однажды, проходя вечером по аллее, увидела плачущую девочку пяти-шести лет и успокаивающую ребенка бабушку.
- Болит, - девочка тянула вверх палец.
- Это заноза, деточка. Надо вытащить.
- Больно.
- Вытащим и все пройдет. Надо только не бояться и перетерпеть.
Егор Иванович был старинным другом родителей и работал в одной очень секретной организации. Какую он должность занимал, можно лишь догадываться, отец говорил, что весьма высокую.
Дария позвонила и договорилась о встрече. Кабинет, в который ее провели, напоминал читальный зал - книги, книги и еще раз книги.
- Здравствуй, здравствуй. Ну, как живешь?
- Спасибо, хорошо.
Он совсем не изменился, хотя Дария видела его в последний раз больше года назад. Все такой же подтянутый и приветливый. Только очки появились.
- Похудела. Замуж не собираешься?
Она сумела улыбнуться.
- Нет.
- Чай, кофе?
- Нет, спасибо, - и перешла к делу. - Егор Иванович, у меня к вам просьба. Неофициальная. Очень интересует деятельность одного человека. Что за фирма, чем занимается, насколько надежен, как партнер? Только я не знаю, кто он такой.
- Интересно. Это как?
Она пожала плечами.
- Видела только один раз и знаю, что зовут Павлом Алексеевичем. Больше ничего.
- Местный?
- Скорее всего.
Егор Иванович немного подумал.
- Надо помочь - помогу. Будет вместо разминки моим лоботрясам. Пойдет по плану борьбы с коррупцией. Отец в выходные на рыбалку не собирается?
Они еще немного поболтали, потом Дария побывала в специальном кабинете, где составили словесный портрет-фоторобот.
Через день раздался телефонный звонок.
- Записывай.
Дария взяла ручку с черным стержнем, открыла записную книжку на страничке с оценками своих командировочных похождений и занесла туда данные обидчика. К концу дня она подъехала по указанному адресу. Офис располагался на втором этаже старого каменного здания. На окнах решетки, у подъезда мусор и плотно стоящие иномарки. Дария поставила свой "Пежо" напротив выезда со двора и стала ждать. Павел Алексеевич появился в сопровождении нескольких человек. Компания весело беседовала, потом все распрощались и расселись по машинам. Дария подождала, пока они выехали и села на хвост своему обидчику.
Пол-вечера они мотались по городу. Две фирмы, ресторан, автомастерская, таможенные склады. Незаметно стемнело, от силуэта впереди идущей машины стали уставать глаза и руки уже не так уверенно лежали на руле. Но Дария дождалась, пока Павел Алексеевич отправится домой, и лишь тогда прекратила слежку. Теперь требовалось думать.
Вырви занозу и все пройдет. Хорошо, а как это сделать? Не дашь же объявление в газету - требуется киллер для особого задания. И на базар не пойдешь, искать оружие на торговых рядах. Конечно, существуют всякие агентства, но не стоит втягивать в такие дела посторонних. Может получиться еще хуже.
Еще неделю Дария осмысливала информацию и строила различные проекты.
Выбрав подходящий, для начала просмотрела личные дела работников своей фирмы. Потом вызвала к себе сотрудника из отдела маркетинга, одного из самых незаметных, по фамилии Работин.
Когда тот явился, Дария озарила его самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна. Какой же мужчина устоит перед приветливой, красивой начальницей.
- Василий, мне необходима ваша помощь. Не откажите.
Работин, среднего роста, молодой еще мужчина, заметно покраснел.
- Если не ошибаюсь, вы раньше работали в Институте физики. Скажите, Василий, а нельзя ли достать оттуда ампулу с радиоактивным элементом? Я знаю, есть такие, ну для лабораторных работ и всяких исследований. Естественно, все будет хорошо оплачено. И, разумеется, не надо, чтобы об этом кто-нибудь знал.
Работин был озадачен.
- Я попробую, Дария Александровна, но не могу твердо обещать. Сами понимаете ...
- Только, пожалуйста, Василий, сделайте это сегодня.
Мужчина ушел, она проанализировала беседу. Кажется, нормально. Получит за услугу деньги и будет молчать. Хорошо работать с такими людьми, серыми и тихими, хорошо и удобно. Но скучно. Хотя, скоро будет весело.
Кажется, она начала оживать и, впервые с той злополучной поездки, почувствовала некую приподнятость.
Работин объявился к вечеру. Очень довольный мужчина сообщил, что все сделано.
- Контейнер у меня в машине.
Они вышли на улицу и, стараясь, чтобы никто не видел, перегрузили, вернее, он перегрузил свинцовый цилиндр в багажник ее "Пежо". Работин показал, как он открывается - дернул замок и отвел в сторону толстую дверцу; внутри в полости цилиндра лежала круглая пластинка размером чуть больше бывшего советского пятака.
- В контейнере она безопасна. Вне его разрешается держать не более часа, потом гарантирована лучевая болезнь. Так что без нужды не открывайте.
Сейчас он спросит, зачем это вам, - подумала Дария. Но Работин промолчал и закрыл цилиндр.
- Спасибо, Василий. Подымитесь, пожалуйста, в мой кабинет, я сейчас подойду.
Подождав, пока мужчина уйдет, она с трудом перенесла контейнер и уложила в нишу под передним сидением. С трудом, потому что цилиндр тянул килограмм на десять, не меньше. Зато теперь будет всегда под рукой.
Отдышавшись, Дария вернулась в офис. Секретарша вопросительно кивнула в сторону открытый дверей кабинета, она успокоила ее жестом руки - знаю. Работин скромно сидел на стуле и рассматривал пустую стену.
- Сколько это стоит, Василий?
- Вообще-то, две бутылки водки.
- Ясно.
Она достала из сумки банковскую упаковку денег.
- Здесь сто тысяч. Но учтите, Василий, вы мне ничего не приносили, я ничего не брала и не видела. Забудьте обо всем и ... до свидания.
Оставшись одна, Дария подошла к окну и долго смотрела, как воробьи гоняют по двору толстого голубя с коркой в клюве, не давая последнему спокойно поесть. Потом раскрыла блокнот. Ну что, Павел Алексеевич, треть дела сделано, и, кажется, все идет по графику. Готовьтесь.
Если бы она могла видеть выражение своего лица в этот момент.
Молодого человека звали Валентином, в обеденный перерыв он ходил перекусить в кафе "Молочное", что возле цирка. Дарии не составило труда оказаться впереди него в очереди и подсунуть в нужный момент стакан с компотом под руку соседа. Падение, звон разбитого стекла и немного винограда на мокром полу. Естественно, искреннее недоумение и досада, причем с обеих сторон. В общем, классическая сцена знакомства, завершившаяся совместным обедом и предложением вечернего свидания. Дария сказала, что подумает.
Василий узнал ее сразу (о, да вы та девушка, из поезда), она его после некоторого, видимого усилия, и была снисходительно любезна.
Воодушевленный мужчина не отходил от нее больше часа, чем, честно говоря, утомил. Как Дария и предполагала, кроме высокого роста и модной одежды, он не обладал никакими примечательными качествами и был воспитан, в основном, на американских боевиках. Увы, таковы они, современные бизнесмены.
Вечером Дария ошеломила его, подкатив на белом "Пежо".
- Папин, - объяснила она. - Украла на вечер. Куда пойдем?
- Я предлагаю в ресторан.
- Увы, не получится, - огорченно разведенные руки. - У меня еще дела, надо заехать в институт на кафедру (я ведь студентка) и распечатать лекции.
- Так срочно?
- Дискету дали только на вечер. Завтра утром надо вернуть. Только бы занято не было.
- Что занято?
- Вычислительный центр. Сессия на носу и все дружно взялись за учебу. Тогда придется еще и подождать.
Валентин задумался.
Ну, давай, предлагай быстрее, зло подумала Дария. Ты же умный и сообразительный.
Внутри ее было пусто и холодно, словно в середине столетнего айсберга, как бы со стороны, она разглядывала себя, его, анализируя поведение и примеряя к продуманной схеме.
- Есть идея, - мужчина оживился. - Поедем ко мне на работу. Там на компьютере распечатаем без всякой очереди.
(Молодец, додумался).
- Неудобно. Может, помешаем кому-нибудь. Или нельзя.
(В такое время там никого нет).
- Можно. И в такое время там никого нет.
(Умница, возьми с полки пирожок).
Они подкатили, как правительственный кортеж - два человека, две иномарки. Дом печально глядел черными провалами окон. Выбираясь из машины, Дария слегка замешкалась - шустро открыла контейнер и переложила ампулу с радиоактивным элементом в сумочку.
Входная дверь оказалась толщиной в руку и обита железом. Внутри обстановка средней роскоши, обыкновенная трехкомнатная квартира с кожаными диванами, креслами и офисной мебелью из темного дерева. В одной из комнат в углу стоял сейф - такие она видела в фильмах про гангстеров, блестящий гроб с цифровым замком.
- Это, наверное, кабинет директора?
Валентин не ответил.
- Где дискета?
Она открыла сумочку и подала конверт. Мужчина сел за компьютер, тихо загудел включенный механизм.
Дария начала нервничать. Раньше все казалось простым. Пока он печатает, она подкладывает презент директору. Теперь попробуй найди, где этот Павел Алексеевич изволит сидеть.
Пока Валентин был занят с компьютером, Дария, стараясь ступать мягче, направилась в комнату с сейфом. Надо пошарить по столам, просмотреть бумаги. Может быть, удастся определить что-нибудь по записям.
- Иди сюда.
Дарию аж передернуло, так неожиданно прозвучал голос. Что-то рано. Сделав беззаботное лицо, она вернулась.
- Это нерабочая дискета. Ничего не читается.
- Не может быть.
Ее удивление было искренним. На дискете находились положения и справочные материалы по налогам и никуда они деться не могли. Что же могло слу ...
Ампула! Наверняка, излучение повлияло.
- Надо вернуться в институт.
Уже стало понятно, что сегодня не ее день, замысел успешно провалился и требовалось вносить коррективы. Первое правило, если что-то не получается, остановись и подумай. Да что думать. Уходить, скорее уходить. Кажется, кто-то говорил о ресторане.
- Не надо.
В интонации мужского голоса появилось нечто нехорошее. Валентин крепко взял ее за руку.
- Не надо уходить. Мы можем сделать все и здесь.
Тело обдало жаром.
- Что все? - она попыталась высвободить руку, но тщетно.
- Все, что захотим. И не надо шуметь, дом пустой.
- Ты с ума сошел. Пусти меня.
Она так рванула руку, что чуть не вывихнула ее в плече.
- И дергаться не надо. Шеф рассказал о поездочке с тобой, так что я представляю, кто ты такая и что умеешь.
О господи, подумала Дария, какое сборище подонков. Что могла рассказать та свинья, что допридумала от себя. А вот интересно, кто же сегодня на кого охотился. Спокойно, не теряй головы. Думай, думай.
А внутри все горело.
- Хорошо, - странно, как не дрожал ее голос. - Но разве так ухаживают за женщиной? Пригласи меня домой, угости вином, поставь музыку.
Главное сейчас было выбраться на улицу. Там уж она как-нибудь разберется.
Мужчина на уловку не поддался.
- Здесь тоже неплохо. А вино я тебе найду.
Валентин отпустил ее и пошел на кухню. Дария дождалась, пока его фигура скроется за углом коридора, чуть помедлила, рванулась к выходу и остановилась под насмешливым взглядом.
- Ты слишком суетишься. Не надо. Дверь закрыта, а ключ у меня. Коньяк подойдет?
- Подойдет.
Она прошла на кухню, все те же привычные семь метров, холодильник, столик, навесные шкафчики.
- Я сама налью, найди, чем закусить.
- Нет ничего, в холодильнике пусто. Вчера отмечали ...
Она забрала у него бутылку.
- Тогда пойди, расстели диван. Не на полу же.
Мужчина плотоядно улыбнулся и вышел. Движения рук стали точны и расчетливы, как манипуляции хирурга, балансирующего между жизнью и смертью. Впрочем, она не хуже, тоже балансирует. Пальцы извлекли из сумочки пузырек со снотворным, где-то за стенкой заскрипело раскладываемое "ложе любви". Дария опустила в бокал таблетки, налила коньяку и взболтала. Медленно опускаясь в темно-янтарной жидкости, белые кружочки теряли свои четкие очертания.
Все, растворились и весьма вовремя. Она еще раз взболтнула и протянула напиток вошедшему Валентину.
- Подкрепись.
Взяла свой бокал, обольстительно вытянув губы, пригубила. Мужчина, не сводя с нее оценивающего, хозяйского взгляда (так бы и дала по физиономии), выпил. Она еще раз глотнула и жарко выдохнула. В глазах защипало.
- Крепкий. Налить еще?
- Хватит.
Он опять взял ее за руку, хватка железная, вырастают же такие шкафы, повел к дивану, даже потащил, настойчиво и нетерпеливо подталкивая вперед. Дария шла, полуупираясь. А когда стал лапать, вырвалась.
- Я сама, одежду помнешь.
И стала медленно, очень медленно раздеваться, экономя и отсчитывая каждую секунду. Все зависело теперь от его сердца, равнодушного насоса, от того, как быстро прокачает оно кровь по венам. А если не успеет? Будет очень весело, просто обхохочешься. Время, как мало времени, как мало на мне одежды. Что бы еще придумать?
- Музыка! Музыка есть?
Он в нетерпении, раздраженно покачал головой.
- Подожди.
Уклонившись от протянутых рук, Дария в одних трусиках прошлепала на кухню и вернулась обратно с ремешком.
- Давай я тебя свяжу.
Валентин не понял, - зачем, я и так могу, - и опять полез приставать. Дария убедилась, что его не уломать и решилась.
- Тогда меня.
Порочно улыбнулась.
- Обожаю такие сцены в кино.
Потом она стала капризничать. То слишком туго, то слишком слабо, то ремень больно впился в кожу. Потом мужчина решил, что довольно отвлекаться и недвусмысленно склонился над ней, стягивая брюки. Дарию забило нервной дрожью и отвращение было главным чувством, которое она в этот момент испытывала. Отвращение и злость к себе, глупой, беспомощной, со связанными кистями.
В этот момент его и свалило. Все-таки отличное средство, знакомый врач не обманул.
Как будто задумавшись, Валентин опустился на нее и замер, размеренно дыша в лицо. Дария столкнула его в сторону, освободила руки и оделась. Дальше работала, как на автомате, отключив все чувства.
Стол Павла Алексеевича нашла по визиткам, сложенным в верхний ящик. Перевернула директорское кресло, отогнула нижнюю декоративную кожаную вставку и всунула радиоактивную пластинку в ватин, между пружинами. Приладила вставку на место и ничего не было заметно.
Затем вернула кресло на место и осмотрелась, ища следы своего пребывания здесь. Дискету и ремешок в сумочку, компьютер пусть работает, один бокал, свой, помыла и в шкафчик, его бокал также промыла, и, смочив коньяком, бросила у дивана. Так, ключи. Связка нашлась в кармане брюк, она открыла входную дверь, прислушалась - на лестнице было тихо, вернула ключ на место и вышла. Обреченно щелкнул замок в двери.
Вот и все. Выведя машину со двора, Дария не спеша покатила по улице, чувствуя себя до невозможности спокойной. Правду говорят, что коньяк укрепляет нервы. На часах было около одиннадцати, сколько еще осталось Валентину - час, больше, меньше? Предельная норма для приема две таблетки, а она сыпанула не менее десятка. Ничего не поделаешь, в деле, которое она затеяла, лишние свидетели ни к чему. А жалеть уже поздно. Да и что жалеть, оборвала она себя. К чему лицемерие? Разве подсознательно ты не была к этому готова? Разве подспудно не вынесла ему приговор?
Спала, как убитая.
Два следующих дня Дария прожила, словно в тумане. То жалела о случившемся, то злилась на свои переживания, то боялась. Казалось, что все вокруг знают о том, что произошло, и вот настанет неотвратимая расплата. Как там, в фильмах: сидит преступник, беззаботно кушает, а на плечо ему опускается суровая, карающая рука. Как раз к десерту.
Но два дня минуло, а ничего не произошло. По-прежнему в небе сияло солнце, убирая с земли последние весенние лужи, щебетали птицы и распускались почки. В "вечерке", в разделе криминальной хроники была напечатана заметка. В помещении некой фирмы покончил с собой один из сотрудников, наглотавшись кофеиносодержащих таблеток, говорилось в ней. Это седьмой подобный случай самоубийства в республике в текущем году. И все!
Дария совсем не удивилась. Заметка лишь подтвердила полный успех вечерней авантюры. И этот эпизод тут же отошел на второй план. Главное, что теперь интересовало - Павел Алексеевич собственной персоной.
Она каждый день звонила ему на работу из уличных телефонов-автоматов. Выдумывала какой-нибудь предлог: налоговая инспекция, рекламное агентство, страховая компания или просто "извините, ошиблась номером"; чтобы голос не повторялся, клала на трубку платок, иногда засовывала в ноздри кусочки ваты.
Если Павел Алексеевич находился на месте, Дария быстро заканчивала разговор и не ленилась подъехать к офису своего обидчика. Занимала в стороне наблюдательный пункт и ждала. Работу свою она, естественно, запустила, но, слава богу, та неплохо шла и сама по себе, и ее отсутствие не сказывалось на отлаженном механизме филиала. Коротала время за книгами, а когда они надоедали, Дария откидывалась на сидение и вела мысленные разговоры со своим врагом. Вернее, это были монологи, обращенные к нему. Каждый раз она находила все новые слова, выражения и обороты, и совершенствование этой изощренности вводило женщину в какой-то экстаз, доставляющий удивительное наслаждение.
Твое мужское достоинство почернеет и отсохнет, но это не случится в один миг, сразу. Нет, сначала оно сморщится и скрутится, подобно недоразвитому огурцу на дождливой грядке. Потом начнет покрываться волдырями и дурно пахнуть, а когда ты пойдешь в туалет, то не сможешь ничего сделать, как не будешь стараться и тужиться. Вонючая слизь забьет все твои поры и проходы, и ты будешь медленно гнить вместе с ней. А потом внутри тебя все отомрет и однажды ты пожалеешь, что еще жив и можешь чувствовать свое тело, свою плоть, то, что от нее осталось и во что она превращается.
Монологи редко доходили до логического конца. Появлялся Павел Алексеевич, она провожала оценивающим взглядом, как он идет, как держится, как садится в машину, потом уезжала, чтобы снова вернуться на следующий день.
Здоровье мужчины ухудшалось. Особенно это стало заметно в последние дни. Теперь Павел Алексеевич не выскакивал бодрой походкой, а, медленно переставляя ноги, тяжело нес себя. Подымаясь по лестнице, останавливался на каждой ступеньке, будто раздумывая, стоит ли двигаться дальше. Лицо его утратило пухлость и живот обмяк, а лысина, кажется, увеличилась. И, однажды, когда Дария в очередной раз позвонила, ей сообщили, что Павлу Алексеевичу нездоровится, он на больничном и в ближайшую неделю вряд ли появится. Выслушав, она торжествующе положила трубку.
Дело сделано. Пусть ты не умрешь, я все равно чувствую себя удовлетворенной. Отдыхая в инвалидном кресле или валяясь без сил на больничной койке, возможно, ты вспомнишь тех, кому причинил зло, и может в этом длинном ряду, а что он длинный - сомнения нет, ты упомянешь и мою скромную персону. А не вспомнишь - не надо, я не удивлюсь. Даже лучше, думая лишь о своей драгоценной особе, ты еще сильнее ощутишь всю беспомощность и безысходность.
Вот ведь странное дело, делаешь человеку плохо, страшно плохо и от этого чувствуешь себя великолепно. Тебе хочется петь и так легко ступать по выщербленному после зимы асфальту, ощущая раздевающие взгляды в спину. Да ну вас всех, пижоны, зануды, философы и моралисты. И нет ничего странного, просто зло само по себе не безлично, как короткие зимние дни, оно имеет свой вкус, цвет и настроение, и высшее благо есть сотворить толику зла, когда оно рвется и просится на свободу, в мир противостояния хорошего и плохого. Благо для твоей души, ибо, получив отрицательный заряд, не держи его в себе, а поспеши отдать.
Прощают лишь слабые, сильные не прощают ничего. Никому. Никогда.
Вот так, в прекрасном настроении, Дария вернулась на работу. При ее виде секретарша резко выпрямилась.
- Там Работин. Раз сто уже подходил. Говорит, по важному делу.
Деньги, деньги, денежки, подумала Дария. Как все банально.
- Хорошо, зови.
Когда мужчина пришел, дверь в кабинет прикрыла поплотнее. Не стоит посторонним слушать лишний шум и быть свидетелем скандала. Но Работин не шумел. Он не просил, не угрожал, не пытался заискивать. Он просто лениво, как бы нехотя сказал:
- А знаете, Дария Александровна, Павлу Алексеевичу совсем плохо. В больнице он, при смерти.
Дария села в кресло. Обратила внимание, что колени ее мелко дрожат. Так, надо успокоиться. Переложила на столе какие-то бумаги. Потом подняла глаза: Работин смотрел уверенно, взгляда не отвел.