Давеча гость у нас объявился, да не купец и не агроном княжеский. Кафтан не с грядки, конь заморский зеленой масти, шатер-саморос. Обосновался на околице, коня в камень обратил, и показную буквицу тут же шириной с амбар развернул. Значилось на ней, что известный это столичный словомол Идван, и что он будет тут всю неделю сказки каждый вечер сказывать, по пять грошей с человека или бабы, ребятишкам бесплатно.
Сказки-то все любят. Что про Ядрилу-князя, что про Стазиза-небохода. Или даже похабство про царицу Светладну, когда детишек рядом нет. Ладному словомолу и десять грошей не жалко за труд, а скареды пусть сморят через поддорожник, если не стыдно.
Вечером собралась почти вся деревня. Идван как пошел языком чесать, да с прибаутками городскими. Все прямо уши развесили, да и я тоже. А сосед мой хромой, Нивколай, вдруг шепчет:
- Да что ж такое! Я про Ядрилу еще ребятенком все поддорожники высмотрел. Не ездил он к ниппоманцам. Как так?
- Запамятовал, может? - отвечаю. - С кем не бывает? И молчи уже, во имя Древних! Мешаешь.
Нивколай от меня отвязался, но и слушать бросил. И пропал куда-то. А после представления, когда все расходились довольные, объявился вместе со старостой, как клещ в того вцепился.
- Проверить надобно этого Идвана!
- Ну и проверяй, кто мешает?
- Да как я-то проверю? Я даже не ведаю, как его зовут взаправду! К волхву надо.
- Обидеть хочешь человека зазря? Он же такого обращения не потерпит и уедет сразу. Да потом на всю державу про нас разнесет нехорошее.
Но Нивколая уговоришь разве? Он ведь герой известный, порешил в позатом году людоеда Домка, в одиночку выследил, оттого и хромой. Решили они со старостой словомола к волхву хитростью заманить, для этого придумали званый обед. Милита, старостова жена, наготовила, расстаралась, ну а за волхвом меня послали. Набрал тот допросной утвари и к утру уже в старостовой хате схоронился.
Идван ловушки не приметил, зашел в горницу без боязни. Волхв его тут же - хвать! - и мордой в корыто с червологами. Тот, конечно, давай вырываться - ну да успокоили его быстро.
Волхв горсть червологов зачерпнул, проглотил, и аж прокосило его. Не от вкуса, конечно, а от гнилой сути пленного словомола.
- Прав ты был, Нивколай. Творит этот гад кривду. Истории сочиняет.
Сказал, как плюнул. И верно - хуже извращения нет на белом свете, чем кривду творить. И как только земля таких рожает?
- В мураву его! - велел староста.
Пока тащили словомола, пытался он нас разуверить. Что не кривда это, а просто выдумка, и что в столицах теперь нормально это. И от такой выдумки мертвым героям никакого вреда, а живым слушателям одна польза. И что неправильно мы Книгу Древних понимаем. Никто не слушал его, конечно. Все знают, даже ребятенок любой - кривда она как серая гниль, только не природу пожирает, а разум человеческий.
Донесли Идвана до поляны с муравой, да и бросили туда. Мурава его оплела в один миг и резать на куски начала. Но ухитрился лиходей из кармана коробок неприметный выхватить, да в кулаке сдавить. Посыпался из коробка порошок алый, и от того мурава пожухла и умерла. Захохотал словомол, примчался тут же к нему конь зеленой масти, и в город унес. А мы просто стояли и смотрели на такое поругание, и сделать ничего не могли.
Да погодите! Это что же получается? Заразил меня своей кривдой проходимец окаянный! Куда ж ему деться от муравы? Разорвало в клочья треклятого, косточки одни только белели, да и те к вечеру растворились. А про порошок само с языка слетело... Хотелось мне разве, чтобы злодей живой остался? Я и сам кривду теперь творю? Зачем?
Знаем мы всё, что в деревне нашей творится, что в городе ближнем, что в царствах басурманских, что на самых дальних звездах. Знаем или можем узнать. Что было и что есть. Природа все помнит, и все расскажет, что спросишь. Любой поддорожник сорви, да к глазу закрытому приложи. Волхвы из уважения на землю-матушку ложатся к живому, ну а мы селяне простые, а поддорожников возле любой хаты как грязи. Древним спасибо. Создали природу, чтобы людям служила. До той поры настрадались Древние от кривды, губила она их. Теперь негде кривде спрятаться. Счастливее мы древних.
Но заразна кривда. Раньше-то я не понимал почему. Гляжу на жену спящую, на детей маленьких еще совсем, и слезы катятся из глаз. Каково им теперь без кормильца будет? Тихо прикрываю дверь и иду к поляне с муравой. Там меня встречает Идван.
- Зачем тебе умирать? - говорит он. - Зло и должно быть таким как ты выдумал - занимательным, коварным да на вид пригожим, а добро - простоватым, но везучим. Древние от таких историй тащились.
- Говоришь, как Книгу Древних читаешь, и значит ты - морок, - трясу я головой.
Идван хохочет.
- Не важно, мертв или жив я на самом деле. Я - голос разума в твоей голове. Кстати о Книге Древних. Вот с чего ты взял, что в ней все правда? Природа не помнит времен ее написания. Следовательно, проверить ее истинность нельзя.
- Молчи! Ты преступник! Извращенец! Безумец!
- Как и ты.
- Да, как и я. И поэтому я должен умереть.
- Не должен. Ты перешел черту. Осознал, что Ложь прячется в прошлом, и значит, она всегда с нами. Наше помешанное на правде общество ничуть не лучше лживого общества Древних. Они переделали природу, но ничего не смогли поделать с собственным естеством. Оставь волхвам борьбу с кривдой. Просто живи.
Идван машет мне прощально рукой и растворяется в рассвете.
Я возвращаюсь в дом. Нет, все же Древним жилось счастливее, чем нам. От лжи самому себе стало удивительно спокойно на душе. Как же, наверное, было замечательно, когда тебе лгали еще и все окружающие!