Аннотация: Опубликовано в журнале "Реальность фантастики"
На почти тысячеметровой высоте я наблюдаю звезды.
Тихая безлунная ночь, совсем нет ветра, что редкость в этих краях даже у поверхности. Подобные часы нужно ценить и мои оптические сенсоры работают в режиме максимальной чувствительности. Напарники погружены в видения гиперсети или просто отключили сознание. По мне, никакой разницы. Когда тебе даны органы чувств, стократ превосходящие человеческие, грешно менять яркую реальность на зыбкие картины фальшивых миров. Иное дело - небо, наполненное звездами. Мне редко удается его увидеть, так что сейчас я рад.
Вдобавок, сегодня что-то вроде праздника. Завтра работы не будет - башня закончена. Первая из дюжины, так что предстоит еще много лет труда - но это потом, а пока можно отдохнуть. Может быть, даже неделю. Или две. Что делать с такой уймой свободного времени?
Даже нынешняя ночь кажется мне восхитительно бесконечной.
Но постепенно восток светлеет, звезды гаснут. И вместе с рассветом приходит вызов. Нужно срочно спуститься вниз. Я подчиняюсь.
Хелен заступила на дежурство в пять утра. С Юго-восточного входа Башни Бруклин не предполагалось большого наплыва посетителей, и поэтому его облюбовали техники медиаагентств, уже к шести подогнавшие десятки фургонов в логотипах. Требовалось быть максимально вежливой и расторопной, о чем Хелен только что напомнил комендант нулевого уровня.
- Никаких конфликтов, лучше никаких происшествий вообще. Они входят, получают информацию, уходят. Надеюсь на тебя, Хелен.
- Хорошо, я буду стараться, Вольф.
Но сейчас девушка наблюдала довольно странную картину, ни в каких инструкциях не предусмотренную.
В дверь входил неряшливо одетый мальчик лет десяти, толкающий перед собой тачку, сваренную из двух ржавых спортивных велосипедов.
Дети без сопровождения, вне зависимости от их внешнего вида, в Башню пока не допускались, и рука Хелен машинально легла на сенсор вызова охраны. Однако сквозь распахнутые створки дверей было видно удивленные лица медийщиков. Кто-то уже взял на изготовку камеру.
Никаких конфликтов. Никаких происшествий.
Хелен отдернула палец. Лучше сначала поговорить, узнать, что ему нужно.
- Это мой отец. Могу я забрать его? Он работал на вас два года и имеет право теперь вернуться ко мне с мамой.
Мальчик улыбался и протягивал какой-то смятый бумажный листок синего цвета. Взяв его в руки, Хелен узнала месячной давности проспект о Башне Бруклин. На вырванной странице была информация о бригаде многофункциональных биодронов, куда успешней обычных рабочих справляющихся с высотным монтажом. В том числе их имена. Одно из них было подчеркнуто.
- Вот, - мальчик показал пальцем на листок, - Ян ван Донк. Мой отец.
Биодроны, согласно законодательству, традиционно носили имена доноров мозга, хотя тот и терял всю память и навыки прежней личности. Также прежняя личность считалась официально мертвой, что отражало фактическое состояние дел - большинству из доноров на момент пересадки мозга не было возможности сохранить жизнь. Родственники вступали в права наследования и получали ощутимую компенсацию за содержимое черепной коробки покойного, которое пока что никак не удавалась повторить или скопировать в электронной форме. Дроны, в результате серии шумных судебных процессов, считались механизмами, а не людьми, хотя и обладали ограниченными правами, которые им предоставлялись компанией-собственником.
- Послушай, - сказала Хелен, - э-э-э... как тебя зовут?
- Берт. Берт ван Донк.
- Послушай, Берт... Я правильно тебя понимаю, ты пришел повидать биодрона, который был твоим отцом?
- Нет, он мой отец. И я пришел забрать его. Госпожа Ланбрук сказала, что сегодня день, когда Башня Бруклина готова, и вы все празднуете это. А мы с мамой живем совсем недалеко, и я только на прошлой неделе узнал, что папа работает у вас тут. Можете вы позвать его?
- Подожди, Берт, не так быстро... Ты ведь понимаешь, что биодрон и человек - немного разные вещи? Он... совсем другой, ты и не узнаешь его. И он тебя не узнает. У него тело - цилиндр из металла, двадцать две руки, а головы и ног нет. Ты знаешь это?
- Конечно! - мальчик радостно закивал головой, - Конечно, я знаю, как выглядят биодроны! Я для того и прикатил с собой тележку, чтобы увести отца в ней! Ему трудно будет на одних руках идти целых десять километров до Утрехта!
- Ты что же, всю ночь сюда шел? - поразилась Хелен.
- Это совсем нетрудно, - ответил Берт, - я привык. После того, как всех из города вывезли, мне приходится много ходить.
- Эй, Хелен, что там у тебя происходит? - раздался в ухе у девушки голос коменданта. - У меня тут на центральном входе уже не меньше дюжины журналистов и им пока нечем заняться. А эта тележка из мусора привлекает внимание не хуже красотки в бикини.
"Здесь мальчик, который объявил себя сыном одного из наших строительных биодронов и хочет забрать того с собой, - набрала Хелен на экране бесшумной связи. - Кроме того, похоже, он из отказников".
- Как имя дрона?
"Ян ван Донк"
Последовала недолгая пауза.
- Самоубийца. Вторая амстердамская эвтаназионная клиника. Постоянные денежные проблемы, разочарование в жизни. Также считал роботов и дронов высшей формой существования, завидовал им. Завещал жене компенсацию за мозг. В форме биодрона - стабильная психика, по индексу Долотова - 99,8. Для самоубийцы крайне необычно.
"Предлагаешь рассказать это ребенку?"
- Понятно, нет. Я тебе рассказываю. Говоришь, сынок пришел повидать папочку?
"Забрать. Говорит, что раз тот проработал на нас два года, то может теперь бросить. Детские фантазии"
На этот раз пауза была дольше.
- Знаешь, Хелен, похоже, что пацан прав. Этот ван Донк составил перед смертью контракт, по которому имеет право на прекращение жизнедеятельности биоорганической составляющей дрона после того как расходы на пересадку окупятся. Они окупились уже больше года назад.
"Это совсем не то же самое"
- Это позволит нам сейчас избежать неудобного момента. Я уже чую скандал. Семейка психов, башню строят невменяемые, нищие отказники до сих пор не выдворены. Начнется снова обсасывание возможности теракта. А так - мы отдаем дрона мальчику, объявляем, что дрон пожелал умереть в кругу семьи. По Кодексу суицида, два дня журналисты не имеют права об этом писать. А там случай и забудется. Сейчас свяжусь со старшим прорабом, он должен вникнуть в ситуацию. Все равно у бригады не будет работы до переезда на новое место.
"Хорошо, мозгу дрона позволено по контракту умереть. Но тело портить либо терять нельзя"
- Да вернется он. Через пару дней вернется. Что я, дронов не знаю?
- Здравствуй, папа.
Я не знаю, что ответить. Разумеется, мне известно, что мой органический мозг ранее принадлежал мужчине по имени Ян ван Донк. Но что с того? Я не человек больше и не желаю им быть. Однако существуют правила вежливости.
- Здравствуй. Мне сказали, тебя зовут Берт.
- Ты меня не помнишь, папа?
- Нет. Не помню. Но так и должно быть.
- Я знаю, - мальчик одновременно плачет и улыбается, - но так хотелось, чтобы ты помнил... Конечно, ты не должен был помнить. Если бы помнил, давно нашел бы нас с мамой.
Мастер сказал мне, что я могу пойти с этим мальчиком, куда хочу. Вернее, куда мальчик хочет. Еще вернее - лучше бы мне пойти. Хотя конечно никто не заставлял меня, ведь обычно биодронам не дозволяется жить среди простых людей. Отпуск положен, но под наблюдением психолога и в строго определенных местах. Считается, что мы опасны. И мы на самом деле опасны.
- Поехали домой. Садись в тележку, я отвезу тебя.
Я вполне могу двигаться и сам - в конце концов, какая разница, что называть руками, а что ногами? Но что-то в голосе Берта заставляет его послушаться. И мы отправляемся под приглушенный, но явственный шепот все прибывающих посетителей (и будущих жителей) Башни Бруклин.
Кругом уже светло, погода по-прежнему ясная. Громада Башни поражает, внушает прямо-таки суеверный ужас. Тачка пока что без усилия катится вниз под небольшим уклоном. Основание Башни - искусственный холм, почти целиком состоящий из бетона. И вершина холма окажется над водой, когда все, до чего достает глаз будет затоплено. А в башне укроется и останется жить почти все население округа. Мы взяли эту землю взаймы у моря - и теперь приходится отдавать долг. Повышение уровня океана катастрофическое, дамбы начнет прорывать уже через несколько месяцев. А может быть завтра. Башня Бруклин (и если успеем, другие) - выход для голландцев остаться единой нацией, не быть разбросанной по негостеприимному миру, в котором достаточно своих проблем.
Берт весело рассказывает мне о своей жизни. Он, кажется, вполне доволен и мной в качестве обретенного отца, и своей удавшийся авантюрой, задуманной и проведенной - конечно же! - в тайне от матери. Он ожидает, что теперь все проблемы - а их у семьи немало - чудесным образом исчезнут. Хотелось бы мне вновь ощутить себя десятилетним. Но постепенно я начинаю видеть в его словах некую несообразность и спрашиваю:
- Разве Утрехт еще не эвакуировали?
- Только тех, у кого была страховка.
- У тебя и матери нет страховки?
- Мать продала ее Абдулу. Мы жили с этого почти год.
- Вас все равно вывезут из опасной зоны, так или иначе, - говорю я и чувствую себя странно, потому что в правдивости своих слов не уверен, - но раз страховки нет, вас не поселят в Башню.
- Не переживай, папа. Теперь ты с нами и все будит хорошо. Мама все равно ни за что не соглашалась бросать старый дом. Госпожа Ланбрук тоже не захотела уезжать, хоть у нее и страховка высшей категории. Она говорит, что нас обманывают, хотят заставить переселиться в Башню, что дамбы простоят еще сто лет.
- Она отказник.
- Да, ее так называют.
Тележка катится дальше, мимо брошенных домов и пастбищ, вдоль заросших ряской каналов.
Я не знаю, как сказать Берту, что не хочу и не должен идти дальше с ним. Что моему телу требуется еженедельная профилактика. Что мой топливный элемент требует замены раз в месяц и стоит как новый катер. Что его мать - моя бывшая жена - если она нормальна - никогда меня не примет таким. И мне совершенно не хочется иметь семью. Не говоря уже о том, что мне этого никогда не позволят.
Что мне делать?
Вечернее солнце пробивается сквозь жалюзи, Хелен и Вольф пьют кофе. День прошел удачно, открытие Башни Бруклин состоялось, причем точно по плану.
- Кстати, он вернулся, - говорит Хелен, стуча ложечкой по краю чашки. - Час назад прошел мимо меня, как ни в чем не бывало.
- Ты уверена, что нам не следует пару дней следить за полицейскими сводками?
- Думаешь, он сделал что-то с мальчиком?
- Возможно.
- А что, нельзя просто спросить биодрона? Они вроде бы всегда говорят правду.
- Так принято считать, но нет. Дроны могут лгать... но лгут редко. Только когда это действительно необходимо.
- Где ты шлялся, негодный мальчишка? Я все глаза проревела!
- Мама, мама, не ругайся, слушай! Я ходил к Башне и нашел папу! Он сказал, что вспомнил нас! Сказал, что будет нас ждать, но у него сейчас много работы, строить новые башни! Что мы должны переехать в Башню Бруклин немедленно и там он нас потом найдет! Завтра и еще день после - льгенное... нет, льготное заселение, и страховки не надо! Если ты устроишься на ферму на четвертом уровне! Вот! Так сказал папа!
"Переложить ответственность на другого - так на него похоже, - думает женщина, глядя на счастливое лицо сына. - Кое в чем Ян нисколько не изменился"