Луна привычно проливала свой мягкий свет на земли, уже привычно спокойного королевства. У человека свет более всего ассоциировался с ощущением безопасности, а сам месяц - с бдительным, неусыпным и неподкупным стражем. Именно поэтому в те ночи, когда лунный свет особо ярко изливался на улицы затихшего города, люди спали крепче всего, воры и наемники-головорезы забивались в тень, опасаясь быть обнаруженными, а городская стража шла по каменной брусчатке, особенно уверенно чеканя шаг. Но были в мире и такие места, куда лунный свет не пробивался. Именно этих мест придерживалось зло, в ожидании своего часа
Был вечер. Сгорбленный старик двигался по дороге из города, тихонько постукивая концом своей палки по камням. Темнота довольно быстро сгущалась, и именно поэтому молодой стражник, стоявший на северо-западной башне, очень скоро потерял странного ночного гуляку из вида. Старик в свою очередь спустя некоторое время свернул с дороги, и направился по узкой, едва заметной тропинке в сторону леса. Тропинка, едва войдя в лес начала петлять, и неопытный путник давно бы ее потерял даже днем, но старик двигался по ней очень уверенно, двигался ровно до тех пор, пока его глазам не предстала старая, давно сгнившая оградка, за которой были едва заметны холмики могилок, над которыми раскачивались вековые деревья.
Пройдя через рухнувшие еще двадцать лет назад ворота, старик направился к небольшой избушке, просевшей на один край. Когда то тут жил кладбищенский сторож, который время от времени обходил кладбище, гремя большой связкой ключей, что бы мертвецы помнили, что наверх им хода нет. Впрочем, тот сторож уже и сам давно переселился под землю, и возможно сейчас хотел обратно. Приоткрыв скрипучую дверь и войдя, старик пошарил по карманам, и спустя какое-то время темноту с шипением прорезала зеленоватая вспышка, а в нос ударил едкий дым от загоревшейся алхимической спички. Через пару мгновений зеленоватый огонь перекинулся на фитиль свечи, которая скудно осветила бедное помещение. Стол, скамья у стенки, табурет и печка, растрескавшаяся и грозящая рухнуть в любой миг. Прислонив свой посох к стенке, старик направился прямиком к печи. Подцепив один из кирпичей, старик открыл свой тайник, внутри которого находился сверток, черный от сажи. Совсем чуточку покряхтывая, старик отнес сверток к столу и развернул. Внутри, лежали не сбережения на черный день, и даже не сбережения на собственные похороны, а кинжал, с белесой, костяной рукояткой. Сунув кинжал куда то под одежду, старик снова схватил свой посох и двинулся в глубь кладбища. Обойдя несколько могил, он приблизился к старому склепу, двери в который были плотно закрыты. Щелкнул замок и загремели снимаемые цепи. Двери склепа открылись, и скудный лунный свет проник внутрь. В углу этого каменного склепа, в компании старых костей, стояла человеческая фигура
- Эта ночь настала - проскрипел старик, и ответом ему был полный отчаяния взгляд, который сначала было сверкнул во мраке, но тут же погас, встретившись с твердым взглядом старика.
- Идем. - старик послал неясный жест внутрь склепа, после чего двинулся в сторону давно подготовленной могилы. Следом за ним из склепа вышел пленник. При необычайно ярком свете луны стало видно, что это женщина, со спутанными, грязными и пыльными волосами, разодранной одеждой, с кровоточащими пальцами и сломанными о камень ногтями, с проступающими от голода ребрами. Руки, ноги и шею женщины сковывала цепь, которая сейчас тянула женщину вперед, прямо за старым магом, который стоял над когда-то богатой могилой и, тихонько что-то шептал. Пока он готовился, цепи потянули женщину вперед и вниз, принуждая ту встать на колени перед некромантом, который тем временем достал из-за пазухи тот самый кинжал. Слабым, но точным ударом он сделал на лбу пленницы тонкий надрез, из которого тут же начала сочиться кровь. Грубым движением старик заставил жертву склонить голову вниз, от чего кровь стала капать прямиком на старую могилу.
Тем временем в глубине могилы заворочался в нетерпении мертвец, которому была обещана жертва. Живая жертва. При жизни он был рыцарем, но, не смотря на это, не отличался честью и благородством, был жаден и злопамятен, и именно поэтому старый некромант выбрал именно его. Тем временем там, наверху, раздался тихий, но уверенный речитатив заклинания, темные всполохи энергии забегали по остаткам сгнившего и рухнувшего гроба, цепи пленницы рванулись вниз, к земле, принуждая ту ничком упасть на могилу, по всему кладбищу раздался скрежет прочих мертвецов, которым тоже хотелось наверх, которым тоже хотелось крови. По мере произношения заклинания, недовольное рычание из соседних могил становилось все громче, гримаса немого ужаса все сильнее искажала когда-то милое лицо пленницы, павший рыцарь пробирался все ближе к поверхности. Наконец прозвучали заключительные слова. Для поднимающегося зомби эти заключительные слова были как приглашение наверх, в мир живых, как приглашение на пир. Кладбище затихло, черная дымка, рванулась из под земли, накрывая жертву с головой, затрещали корни, не в силах сдержать мертвеца внизу и, как кульминация всего этого, над кладбищем раздался леденящий крик ужаса, боли и отчаяния, который постепенно перекрывали хруст ломаемых костей, бульканье и чавканье...
Это длилось не долго. Не более трех минут. Под действием заклинания плоть еще живой женщины разлагалась буквально на глазах, но поднятому Рыцарю Смерти было все равно. Он продолжал рвать плоть жертвы на части, буквально купаясь в крови, что фонтанами била из артерий. Старик этого всего не видел за черной дымкой, что накрывала рыцаря смерти словно песок, но ему это и не требовалось. Он достаточно хорошо знал природу оживших мертвецов, и он имел достаточно хороший слух. Наконец рыцарь поднялся на ноги, немного успокоившись. Дымка, накрывавшая его с головой, начала осыпаться, прахом падая на землю, обнажая не полусгнившую плоть, а черный металл доспехов, тускло поблескивающих в свете луны...