Барсуков Александр Владимирович : другие произведения.

Страна сказок 444-445

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Александр

Барсуков

Страна

сказок-444

("Письма в никуда"-444)

2017

ПИСЬМО В НИКУДА-4431,5-4434

   2 января 2017 года. Сказка про гениальнейшего и, не побоимся этого слова, наитупейшего сыщика Херлока Шолмса и его команду. Херлок стоял на пасеке в Суссексе с сеткой от укусов на мордочке. Эти пчёлы были неправильные и давали неправильный мёд. Но кто сказал, что Наитупейшему нужен был правильный?
   "Что мне с ним делать? Обмазать с ног до головы Леди "Н"? Нет. Сварить кашку? Так, чтобы из горшка кашка убежала и затопила всю Бекер-стрит? Это, конечно, вариант. Но самым идеальным будет взять попугайчиков волнистых и измазать, сколько хочешь, весёлым разноцветным мёдом! Да нет, ерунда. Лучше намажу мёдом Чёрных Дроздов или профессора Мориати. Конечно, это мало поможет, но что вообще сильно поможет в моей трудной работе приносить Благо обществу Великобритании? Итак, решено: завтра же возвращаюсь в Лондон и мажу мёдом все части Леди "Н"!"
   И Херлок довольно потёр потные красные ручки. Но, конечно, этот План как и все прочие другие Планы Херлока содержал неясности. Захочет ли Леди "Н"?
   "А не захочет - отключим газ! И керогаз! А также горячую воду! Хотя, на кой ей вода, если она и так ходит постоянно голая? Не знаю, не знаю! Наверное, надо отключить ей мозг! Да-да! Она нарастила себе грудь, ноги, ногти, волосы, но не удосужилась нарастить мозг. Вот его-то и отключим вместе с газом."
   Итак, полный радужных надежд, Херлок сел в поезд "Суссекс-Лондон" и поехал, и поехал! Но он не знал, что в одном с ним купе, на одной с ним полке спит самый мелкий агент профессора Мориати Шпунтик!
   "Поаккуратней нельзя?" - спросил Херлок, убирая со своего лица шипованные г.внодавы Шпунтика, который как назло спал противоположной стороной. Вообще, в вагоне было так много народа, что многие спали под лавками, друг на друге и "валетом". Шпунтик спал "валетом".
   "Да что же это делается?!" - не выдержал Херлок. - "Товарищ! Покажите ваш билет!"
   "Проездной!" - буркнул Шпунтик.
   "Я тебе такой проездной устрою! Ты начинаешь меня раздражать!" - заорал Херлок и схватил Шпунтика за пиджак! И принялся трясти!
   "Вы помяли мой спецкостюм!" - сказал Шпунтик.
   "Прости, дорогой! Ничего личного, братан! Просто тут такая давка! Я мыслю так: выпустить пчёл из улья, чтобы они немного тут всех покусали! Но нет у меня пчёл, нет! Только мёд. Может, угостить всех мёдом? И под влиянием его они сами слезут с поезда и дадут нам спокойно доехать?" - спросил Херлок.
   "Но я не хочу мёда!" - сказал Шпунтик. - "И моя жена не хочет!"
   При этих словах из-за плеча Шпунтика высунулась рожа его жены и, довольно шевеля ушами, подмигнула Херлоку. Она напомнила ему Козла, который тоже подмигивал, шевеля ушами, спасая Волка из колодца.
   "С ума можно сойти!" - подумал Херлок и сказал:
   "Только не размножайтесь!"
   Выход был один-единственный: слезть с поезда и пойти в Лондон пешком, как Михайло Ломоносов. Но Херлок просто так не сдавался. Он нажал в тамбуре на "стоп-кран"!
   И поезд встал!
   Жена Шпунтика ка-ак заверещит:
   "Ограбление!! Ограбление!! Нас всех щас изнасилуют!"
   "Да! С тебя начнём!" - сказал Херлок, вынимая револьвер. - "Спокойно, господа! Это обычное ограбление! Мадам, вы ещё не встречали настоящего грабителя?" Это Херлок спросил у дамы, у которой он отстегнул серёжки и взял кошелёк.
   Всё бы прошло чинно и гладко, если бы в предыдущем вагоне не ехал китайский дядя Шпунтика, который жрал рис. Именно в этот момент рис кончился, и он явился в этот вагон за добавкой, за второй порцией.
   "Дядя! Не сейчас! Тебя могут убить!" - сказал ему осторожный Шпунтик, но дядя не понимал по-английски.
   "Я не хочу его убивать!" - подумал Херлок. - "Пойду попробую договориться на пальцах!"
   И он стал что-то втолковывать старику, который понял только, что Херлок пытается побрить ему задницу своим самурайским мечом. Или принести дядю в жертву вместо белокурого ягнёнка! Таковы были познания Херлока в китайском языке.
   "Но, нот, нихт, нет!!" - заорал дядя. - "Меня не есть надо брить мечом, я есмь сам побритый!"
   "И именно такой побритый, "с иголочки" и попадёшь в Ад!" - подумал Херлок. Но всё-таки, он был не злой, а добрый сыщик.
   Он усадил дядю рядом с ограбленной дамой без серёжек и сказал:
   "А теперь: секс! Целуйтесь, целуйтесь!"
   И дама неуверенно поцеловала дядю!
   "Вот видишь: я помогаю!" - сказал Херлок Шпунтику. - "Ещё немного, и твой дядя станет настоящим мужчиной!"
   "Да-да! Я вижу! Это благородный грабитель!" - закричал всем Шпунтик. - "Он отбирает у богатых и раздаёт бедным! Вива Робин Гуду!"
   И все радостно зааплодировали!
   "Нет-нет!" - говорил Херлок. - "Я не Энрико Палаццо!" Потому что Энрико прославился в Италии как оперный певец и мафиози. И поговаривали даже, поговаривали, что его сейф труднее открыть, чем сейф Аль Капоне.
   Итак, поезд снова тронулся. Теперь все тёлки в вагоне были Херлоковы. Особенно жена Шпунтика.
   "Никогда не забуду её ослиную морду!" - подумал Херлок.
   Он лапал этих тёлок, а их мужья только подобострастно хихикали. Так (лапали) тёлок все "воры в законе" на Руси и в Англии, а мужья хихикали.
   Наконец, это Херлоку надоело. Он поднял в воздух револьвер и провозгласил:
   "Товарищи! Товарищи! Я не "вор в законе"! Я, может, наоборот!"
   "Так ты - "шестёрка"?!" - спросил Шпунтик, и все мужья принялись шестерить Херлока. Из хихикающих агнцов они мигом превратились в ревущих паханов!
   "Что за люди? Сброд! Набрали, понимаешь, по объявлению!" - говорил Херлок, с трудом натягивая обратно свои штаны, которые сняли эти придурки, стараясь "опустить" Херлока!
   Наконец, поезд благополучно прибыл на Чарингкросский вокзал. Херлок отбился от неудачных любовников и выскочил на перрон, сжимая вазон с мёдом. Кадку.
   Его путь лежал домой! До-мо-оой! Там, где бьётся Сердце Лондонских Гор по прямой!
   Конечно, девица Леди "Н" сидела как девица Анна на пороге и высматривала Херлока. Ей детишки говорили:
   "Играй! В "черепки"!" Но она не играла, а всё высматривала. А в "черепках" надо было не кидать монетку, а крошить черепа! Потому что все детки на Бекер-стрит были сплошные уголовники, которых Херлок безрезультатно сажал в тюрягу по два-три раза. Но это были малолетние рецидивисты, воплошённое Зло!
   Они не слушали родителей, бесили лошадей, потрошили голубей! Херлок, смотря на них, вздохнул и поклялся себе снова посадить их в тюрьму.
   Он увлёк Леди "Н" внутрь дома:
   "Леди! У меня есть гениальный по своей сути План! Я намазываю тебя мёдом, вываливаю тебя в перьях, и все думают, что ты - "петух"! Ты идёшь к Мориати, и он имеет тебя в попец! Это, поверь мне, не больно и даже приятно местами. А потом ты такая: "Сюрприз!" И скидываешь голову Петуха!
   И он, конечно же, сразу влюбится в тебя! Луч Солнца золотого вновь к нам коснулся крыш! Ты сквозь скорби и печали Голос мой услышь! Его мозги размягчатся, и он станет слышать Голоса!
   А так как он законченный шизофреник, то Голоса посоветуют ему сменить пол! Конечно, потом Голоса посоветуют ему сменить пол в обратную сторону, но это уже не важно! Важно то, что он выйдет из своего Волчьего Логова и пойдёт на приём к доктору Мяснику, знаменитому пластику! Этот пластик, этот Мясник - мой кореш!
   Я спрячусь в его кабинете под операционным столиком и самолично отрежу Мориати его, извините, пипку! А после этого он больше не мужчина, ничего не понимает и не может продвигаться! Усекла?"
   "Что?" - рассеянно спросила Леди "Н". - "Прости, Херлок, но я задумалась: ты меня-то сам не трахнешь, когда я буду в мёде?"
   "Дура! Конечно, нет! Ты должна быть полна сексуальности перед встречей с профессором! А если я тебя трахну, то ты сразу повернёшься на правый бок и захрапишь! Даже не поговорив со мной! Все вы, бабы, одинаковые! Но ты поняла, что я тебе сказал насчёт Мясника? Ты должна быть неотразима!"
   И вот Херлок принялся мазать Леди "Н". Как он и ожидал, этот мёд был совершенно неправильным и мазался плохо. Не помог даже клей "Момент", которым он сначала вымазал Леди.
   В дверь просунул голову Поросёнок Наф-Наф, известный криминальный авторитет. Но только не для Херлока. Херлок сказал:
   "Пошёл вон, Наф-Наф! Иди вон!"
   "Но, пардон, мусье!" - встрял Поросёнок. - "Мазать надо нежнее! Как говорится, говорить "бодро" надо бодрее, а "весело" - веселее!"
   "Пошёл вон!!" - заорал на него Херлок. - "Страна советов! Каждый думает, что он мастер по намазыванию!"
   "А что, дорогой Херлок, я намазывал свою шлюху и любовницу тридцать три раза!" - сказал настырный Наф-Наф.
   "Пока она не родила Тридцать Три Богатыря!" - сказал Херлок.
   "Ой, Херлок, тут щипит-щипит!" - сказала Леди "Н" про свою спину.
   "Терпи!"
   Наконец, дело было сделано. Леди "Н" если и не походила на Петуха, то была приблизительно похожа на Курицу.
   "Нет, нет и нет!" - сказал Херлок. - "Только "петух"! Никаких Куриц! Попробуем ещё раз!"
   Но тут сверху спустилась миссис Хадсон! Это было бедное, убогое, всеми обиженное создание, которое побывало в Чернобыле. Поэтому и обиженное. Хадсон страдала мутацией: у неё из живота росла третья ножка в туфельке. Ну или не страдала и использовала эту мутацию в извращенческих целях: спала с ней! Но Херлоку это доподлинно известно не было.
   "Что ты делаешь с бедной девочкой?!" - спросила Хадсон.
   "Ды-к, мы-к, н-того, эн-того..," - ответил Херлок. Как мутанта Хадсон лучше было не злить, потому что эта третья ножка снимала свою туфлю, надевала валенок и начинала пихаться, толкаться и драться! Лучше было её не драконить.
   "Девочка моя!" - причитала Хадсон. - "Что этот изувер с тобой сделал?"
   "Да мы-к, н-того..,"- продолжал гнуть своё Херлок.
   "Всё ясно! Ты виноват и будешь наказан! Правда, Ножка?" - спросила Хадсон свою мутацию. Ножка в ответ кивнула.
   "Я понял! Я только щас понял!" - сказал Херлок. - "Это никакая не Ножка! Это глоольд! Или гуа,олд, как угодно! Это инопланетянин! В теле Хадсон!"
   "Да нет, братан!" - отнекивалась Ножка. - "Я вполне здешняя!"
   "Как бы не так! Отойдите все! Я щас пристрелю эту скотину!" - закричал Херлок и тихо шепнул Леди "Н": "Действуй по нашему Плану! Ты должна соблазнить Мориати!"
   Ну и Леди "Н" пошла к профессору. Конечно, встречные прохожие свистели и улюлюкали ей вслед, но это только ускорило её скорость.
   Мориати, конечно, обалдел:
   "Петух! У меня в доме! Да это же событие! За это надо выпить!" И, так как он и так был уже выпимши, то он свалился в дверях со стаканом-гранёнышем в руках и со словами: "Спокойной ночи!"
   Леди "Н" снисходительно подумала: "Нет сильных мужчин! Есть неуязвимые!" И потрепала профессора по щеке. Тот был неисправим.
   "Жаль, что я не оделась "Белочкой"," - подумала Леди "Н". - "Я бы явилась к нему, и он бы бросил пить!"
   "Не бросил!" - сказал пьяно Мориати и снова повалился на пол.
   "На его месте должна была быть я! Хотя, никому ничего я и не должна!" - подумала Леди "Н" и потащила профессора к Мяснику.
   Там уже был розовый Херлок. Розовый, потому что позанимался сексом со своей рукой и предвидел большие перемены, большие! Он спрятался под столик, пока Мясник и Леди "Н" грузили на него Мориати.
   "Но где у него пипка? Может, её вообще нет? Или пришита не той стороной, от чего профессор писает вверх? Или вообще их две?" - терялся в сомнениях Херлок.
   Леди "Н" аккуратно и даже очень приятно сняла с профессора штаны!
   И он оказался женщиной!
   "Вот так всегда! На самом интересном месте! Совершенно невозможно работать!" - сказал в досаде Херлок. - "Мориати - женщина! Мой План никуда не годится! Я - болван!"
   Мясник только развёл руками. Леди "Н" потащила Мориати обратно на Клара Цеткин-штрассе, где он жил.
   Херлок вернулся на Бекер-стрит. Он в негодовании пинал все ближние предметы и попытался было лягнуть и свою Картотеку на букву "М", но серьёзно повредил ногу, которую потом серьёзно лечил. "Так-так!" - думал он, стоя на коленях перед карточками. - "Мориати - женщина! Джек-Потрошитель - женщина! Я сам-то, случаем, не женщина? Я нет. Это успокаивает. Но почему Мориати оказался женщиной? Надо посмотреть его родословную. Так: "Записан в приют за шесть месяцев до рождения, так как родители были уверены, что вырастет нездоровым." Так. Понятно. "Оказался своей сестрой Анной!" Это уже не совсем понятно. "Оказался своим братом Виктором!" Так. "Не опустилось левое яичко!" Так. "Его отец трахал свою племянницу, которая называла его "Папо!" Так вот, почему Мориати родился нездоровым! Но не до такой же степени! Ничего не понимаю! Может, ему уже сделали операцию, пока я ездил в Суссекс? Будь проклят Суссекс! Будь прокляты пчёлы! Ладно! Меня достали эти неразрешимые проблемы! Лучше покурю трубку и поиграю на скрипке!"
   И Херлок принялся немелодично елозить по струнам, издавая душераздирающие звуки. Снова спустилась Хадсон:
   "А потише нельзя?" К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4434-4436,5

   4 января 2017 года. Сказка про детство и про Кратово. Крутово. Едет себе пионер Витя на велосипеде, как из одной из дач, из 3-ей, где живёт Оксана с мальчиком Митрофаном, вытекает вдруг Река Крови! Крови громоздящейся!
   Пригляделся Витя: нет, не из дачи. Из кухни! И Река не Крови, а кетчупа.
   "Это нормально вообще?" - думал Витя, переезжая реку вброд. Там уже плескались синявки и бегали водомерки. Кровомерки. Кетчупомерки. "Наверное, это дело рук Женечки!"
   "А что я? Я ничего! Хоть у меня руки и по локоть в крови, но это не я!" - сказала Женечка в медпункте. - "Спроси Макаку! Может, это её рук или ног дело, не определишь, где руки, где ноги, что откуда растёт!"
   "Да! Это я!" - призналась сразу Макака, раскололась до ж.пы. - "Это я подарила Оксане Кхуман!"
   "Седьмой или Восьмой?" - спросил Витя.
   "Девятый!" Надо заметить, что Кхуман - это такой ночной горшок, начнёшь в нём варить кашку - обязательно вытечет. А дура Оксана принялась варить кетчуп, не подумав, что Кхуман можно применять по прямому назначению. Ну и наверное, этот Митрофан:
   "Хочу, мол, сиську-сиську!" И довёл бедную женщину до посинения.
   А если у неё нет сиськи? Он об этом хорошенько подумал?
   И вот она, дура, принялась варить кетчуп и залила пол-Кратова.
   "Что-то надо делать, что-то надо делать!" - стал ходить кругами по дворику Витя.
   "А что делать? Отними у них Кхуман - и точка!" - сказала Женечка.
   "Нет, это очень опасно! А вдруг Оксана обидится? Ты об этом подумала? Вдруг скажет:
   "Не отдам! Это мой Кхуман, и никто его у меня не отберёт, как и Митрофана!" Как будто кому-то нужен её Митрофан! Тот ещё выродок. Кроме сиськи ничего не понимает.
   Я ему говорю:
   "Посмотри на небо! Посмотри на сосны! Посмотри на игру "Монополию", наконец! Разве это не прекрасно? Разве человек - не Венец Творения?"
   А он мне одно:
   "А у Венца Творения есть сиська?" Упёрся и ни в какую. Дурак.
   Пришлось мне подарить ему соску:
   "Сосни!"
   "А соснёшь - я все деревья и всё небо высосу!" - говорит нахал малолетний.
   Я прямо так считаю: таких надо душить в колыбели!" - сказал Витя.
   "Ты ничего не понимаешь! Сам ты дурак. Дети - это прекрасно! Они всегда хотят чего-то. То сиську, то на Кхуман! Это так гармонично! Их нельзя вот так запросто пачками душить в колыбели, они Цветы Жизни!" - сказала Женечка.
   "Ты так говоришь, как будто ты сама уже залетела!" - сказал Витя. - "Залетела? От кого? От Макаки? Но это невозможно, невозможно!"
   "Это возможно, возможно!" - сказала Женечка. - "Макака - прекрасное существо, всю прекрасность которого я поняла, когда Макака стала выпотрашивать Зайца в унитаз! В Кхуман!"
   "Зайца? Какого Зайца?" - спросил Витя. - "Только не говори, что с героином! Героинового я сам лично выпотрошил ещё до Макаки!"
   "Да нет! Обычного игрушечного Зайца, пруд пруди! И был он набит не героином, а поролоном!" - сказала Женечка. - "Какой был Заяц! Какой Заяц! Заяц редкий и полосатый! Покупайте наших Зайцев! Заяц - плохой! Справка - хороший!"
   "Похоже, она немного рехнулась с горя!" - подумал Витя. - "Как это: справка - хороший?"
   "Читай сам!" - и Женечка протянула Вите Справку: "Куплен Заяц иностранцем с табуреткой! Покупайте наших Зайцев!"
   "Так вот оно что! Этот иностранец с табуреткой не кто иной как Митрофан! Он купил Зайца, но этого ему показалось мало, он стал просить сиську у матери, она рехнулась и наварила Море Крови! То есть, Реку! Я сейчас пойду и сделаю этого иностранца и вдовой, и сиротой!" - сказал Витя.
   "Это невозможно! Иностранец улетел на свой Занзибар! Он улетел, но обещал вернуться, милый, милый!.," - сказала Женечка.
   "Ну, когда вернётся, я с ним такое сделаю: от него одни усы останутся!" - сказал Витя и поехал разбираться пока с Митрофаном за неимением настоящего иностранца.
   "Ничего страшного!" - успокаивал себя Витя по дороге. - "Дети только с первого взгляда страшны как смертный хрех! Но у меня есть педагогический талант! Или нет? Наверное, всё-таки, есть. Я, к примеру, целый год дрессировал Кота Мурзыка говорить "Гав!" И теперь, отгадывая кроссворд: "Как говорит пёс? Три буквы!", он без ошибки пишет "Гав!" Любит, стервец, кроссворды!"
   С такими настроениями Витя приехал к 3-ей даче. Река Крови продолжала течь из кухни, в которой неистоствовал Митрофан!
   "Митрофан, уймись!" - сказал ему Витя. - "Придут солидные серьёзные люди, желающие серьёзно пройти на солидную спортплощадку и вляпаются по самый "не балуй" в твою кашу кетчупа!"
   "Это каша Крови!! Скоро всё Кратово будет моим!! Только моим!!" - продолжал гнуть своё Митрофан.
   Витя без особой злобы снял портки Митрофана и без злобы отшлёпал его!
   На плач ребёнка-чудовища из дачи выбежала мать Оксана!
   Мать и дитя! Что может быть живописнее?
   "Отшлёпай лучше меня! Всё равно всех не перешлёпаешь! На наше место придут сотни таких же, тысячи точно таких же!" - сказала она.
   Делать нечего, без особой злобы Витя снял с неё юбку и отшлёпал и её.
   "Ничего личного, подруга, чувиха!" - сказал он. - "Сама напросилась!"
   И мать с дитём зарыдали в один голос!
   На шум вышел Отец! О, это был самый жестокий человек в Кратово, боксёр, КМС по боксу" Кто не знает: Кандидат в Мастера Спорта!
   Но как только он увидел страшного Витю с поднятой рукой, в которой была смятая юбка, то он тоже зарыдал в голос! Потому что Витя был страшен! Его лицо было перекошено, а на щеках (которые были видны из-за спины!) играли блики от Реки Крови! Витя был, одним словом, чудовищен.
   Он опустил руку, выронил юбку и тоже зарыдал:
   "Что я наделал?! Что вы наделали?! Погубил счастье собственными руками! Что же вы, Вздоховы?"
   "А что мы?" - спросил Мтрофан.
   "Вы во всём виноваты! В Глобальном Потеплении! В Почтовом Ограблении! И бомбу вы сбросили на Нагасаки! А теперь превратили меня, примерного пионера, совершенно не страшного, в какого-то монстра! Разве так можно? Что же вы за люди такие?" - спросил Витя, поднял юбку и аккуратно повесил её сушиться на верёвку.
   "Прости нас, о Великий и Ужасный Витя!" - сказал Отец.
   "Прощу! Но того! Кто! Будет выполнять Работу!" - сказал Витя.
   "Какую Работу? Корову доить? Только не корову! У нас есть козёл, так мы его целое лето подоить не можем!" - сказала Оксана.
   "Да нет, причём тут ваш дибильный козёл?" - спросил Витя. - "Работа другая. Правда, я ещё не придумал, какая именно. Ну, например, заняться высокоточным садоводством и убрать с дороги ваш кетчуп!"
   "Это невозможно, господин!" - сказал Отец.
   "Невозможно штаны через голову надевать!" - нравоучительно сказал Витя. - "А жалко бывает у пчёлки! Ладно, я вас пощажу на этот раз! Пусть Работа будет условно досрочно освобождённая! Пусть Митрофан сосёт сиську у своего Отца. У тебя, то есть! Это и будет твоя Работа. Отцовство - это вообще тяжёлая работа! Некоторые учат дитя водить машину, учат ловить рыбу, а ты научишь его отцовству, чтобы потом он, в свою очередь, научил тому же своих детей, твоих внуков!"
   Это было сильно сказано. Отец прямо полез под свою майку за грудью, но всё-таки почему-то спохватился:
   "А это этично?"
   "Этично-не этично! Это мы тут с ними цацкаемся! А в Древней Спарте поступали вообще проще: отца, который был не способен накормить своего ребёнка, сбрасывали вниз с утёса в пропасть! И пропасть та была совсем не шуточная! 30 сантиметров!" - грозно сказал Витя.
   "30 сантиметров?! Так много?" - поразился Митрофан.
   "Вот именно! А ребёнка, который не желал сосать отцовскую сиську, вообще заставляли делать себе парафиновые крылья и прыгать со скалы вниз, якобы для того, чтобы научить его летать! Но скажу по совести, летать он так и не научился и всегда расшибал себе нос об землю!"
   При звуке этих ужасных слов Оксана упала в обморок! Отец ещё крепился (всё-таки мужчина, а не слабонервная женщина), но и у него стали подкашиваться ноги.
   Витя скептически вздохнул и дал им обоим понюхать нашатыря, который всегда имел при себе в запасе. Митрофан выхватил нашатырь и влил в себя огромный глоток его!
   "Ну что, тебе полегчало?" - спросил Витя.
   "Вижу напильники, мастер! Они полетели на юг!" - сказал малыш.
   "Правильно, Митрофан! Когда ты поправишься, мы полетим с тобой в круиз на теплоходе только на север, а не на юг!" - сказал Витя. - "Всё приходится делать самому!"
   И он принялся лопатой убирать Реку Крови с прохода.
   За этим занятием его застал друг Петя. Он грыз яблоко.
   "Понятно! Сейчас я как Том Сойер сожру его яблоко, а его заставлю убирать кетчуп!" - подумал Витя и сказал:
   "Как приятно убираться! Я как какой-нибудь Сергей-Дворник! Обязательно вырасту и стану дворником! Грязь и пыль от ваших ног убирает мой совок! Секретов знаток, семейных тайн, меня любой знает до окраин!"
   "Да нет уж! Яблоко вкусней!" - сказал Петя и пошёл прочь.
   "Ну и катись! Иди! Все идите! А дядя Витя будет убираться!" - сказал в досаде Витя.
   И тут какая-то женская нежная рука тронула Витю за плечо. Он решил, что это рука Оксаны или, на худой конец, Женечки, такая же ласковая как они. Но это была ласковая рука старушки Михеевны, известной ещё как Убийца Миров. Уж какие там Миры она поубивала, Витя толком не знал, но все её так называли.
   "Михеевна! Какими судьбами? А я-то думаю: кто это так ласково меня касается?" - спросил Витя и сплюнул в кетчуп.
   "Касается?" - спросила она. - "Вот так один всех касался, пока ему не дали по ушам! Больше не касается, шерсть на носу! И детям своим запретил касаться!"
   "Да ты что, обиделась? Я говорю: "ласково", словно тебе 20 лет! Это считай за комплимент в твои-то 90!" - сказал Витя.
   "Вот так один делал комплименты, шерсть на носу, так ему так дали в рыло, что больше никаких комплиментов не делает!" - и старушка угрожающе подняла в воздух кулак!
   "Вот кулак!" - сказал Витя. - "Когда он просто рука, то он прост, не вызывает подозрений. Но когда он кулак, то спрашивается: кто его поднял, для чего его подняли, кому щас дадут по роже?"
   "Правильно мыслишь, щенок!" - сказала бабка. - "По роже щас схлопочешь ты!"
   "А я вот думаю, бабушка: забор! Соорудить трёхметровый забор! И чтоб разные бабки по три смены по 15-20 замесов выполняли! Чтоб они домой на карачках приползали, а? Идея? Вот берите, бабушка, лопату и убирайте территорию! А я пошёл! Пошёл?"
   "Погоди!" - сказала настырная бабка. - "Давай на прощание обнимемся!"
   "Ладно!" - сказал Витя и обнял вонючую старушенцию. Откуда только запах исходил, понять не мог.
   И вот Убийца Миров стала заправски махать лопатой, а Витя подумал: "А может, я бессердечный работодатель? Да нет, какой там? А может, всё-таки, бессердечный? Ведь бабушка может надорваться, да и в её-то возрасте не гоже так напрягаться! А уничтожать Миры гоже? Ладно, пойду к Женечке и та как медсестра меня проконсультирует об органах осязания у разных допотопных старушек!"
   Так Витя и сделал. Женечка с умным видом и с очками на переносице говорила:
   "Органами осязания у старушек являются ложноножки, стрекала и щупальца!"
   "Постой, Женечка!" - сказал внимательный Витя. - "Ты ничего не путаешь?"
   "Да вроде ничего. Кто вообще этих старушек разберёт? Придумывают сами себе разные болезни. Например: "Полезла под кровать за тапочком, а разогнуться не могу! Откуда, из-под кровати, вам и пишу!"
   "Да как же она разогнётся, если она под кроватью?" - спросил Витя.
   "А я про что говорю!" - сказала Женечка. Короче, совсем запутала Витю и он снова подумал: "Всё сходится: я - бессердечная тварь!" И сказал:
   "А знаешь, Женечка, один мой застенчивый друг, не я, заставил старушку Убийцу Миров поработать лопатой! Сволочь он после этого или нет? Тут принципиальный моральный вопрос!"
   "Убийцу? Миров? Сволочь? Не знаю, не знаю!" - философски ответила Женечка. - "А какие именно Миры она убила?"
   "Да хрен его знает! Говорят: Москву в 1812 году спалила, Рейхстаг подожгла, глаз Кутузову выколола! Ну может, глаз-то не она. Но бомбу на Хиросиму точно она сбросила!" - сказал Витя.
   "Ну тогда ты, Витя, или твой друг поступил по-пионерски! Пусть покопает и подумает над своим вопиющим поведением!" - сказала Женечка.
   Так она Витю успокоила, и тот пошёл покататься на лодке. На другой лодке плыл Петя и жрал грушу.
   "Откуда ты только их берёшь?" - спросил Витя.
   "На огороде у дяди Вани и тёти Груни! Поспели груши! А сами дядя Ваня и тётя Груня в колхозной бане!" - ответил Петя.
   "Вот я всё думаю: прикидываешься ты или на самом деле ты местный и лазил в соседский сад за грушами?" - спросил подозрительный Витя.
   "Я - нет! Меня угостила Убийца Миров! Говорит: "На, шерсть на носу! Набивай пузо!" Это она лазила!" - сказал Петя.
   "А я думаю: откуда у неё шерсть на носу?" - сказал Витя. - "А это никакая не шерсть! Это сок! Сок яблок и груш! Так знай, Петя, что тот самый решительный и смелый пионер сидит перед тобой! Тот, который заставил Убийцу Миров выполнять Работу!"
   "Какую ещё Работу? Корову доить?" - спросил Петя.
   "Да какую там корову? Важнее! Я заставил старушку поверить в свои слабые силёнки и снова приносить пользу обществу!" - сказал Витя. К.

ПИСЬМО В НИКУДА-4436,5-4439

   6 января 2017 года. Сказка про детство и про Кратово. И сейчас с лёгкой руки автора, то есть, ми, меня, весь пруд в Кратово будет полон крови громоздящейся!
   "Почему это так?" - подумал пионер Витя. - "Всё предельно ясно: это в пруду помыла свои серые ноги дура медсестра Женечка! И вся вода превратилась в кровь! Потому что ноги-то у неё серые-серые, но сама она кровопийца мирного населения Кратова! Придётся строить помпу, чтобы выкачать бедствие! Я смотрю: даже синявки всплыли брюхом кверху или выбрасываются на берег. Не говоря уже о плотве и окунях."
   И грустный Витя поехал в медпункт, чтобы набить Женечке её противную рожу.
   Женечка тоже была печальна:
   "Это не я! А если и я, то я и не ведала, что так может получиться!"
   "Решено!" - сказал Витя. - "Выкачивать помпой кровь ты будешь со мной! Ты будешь неотразима в своей мини-юбке! Как говорится: "Сатисфакшн!" Помнишь, как по телеку сексуальные девицы с мокрыми телами пилят и сверлят? Не помнишь? Ну и ладно!"
   И вот помпа. Её построил Витя по чертежам дедушки друга Пети, старого маразматика, который в помпе понимал не больше, чем свинья в апельсине. Но другого Плана не было.
   "Так-так!" - думал Витя. - "А эта хреновина куда? Так это же форсунка! Будь проклята эта помпа со всеми её гайками и контргайками! Как надоело быть механиком! И особенно, пионером! Вот бы сразу в члены Партии! А это куда? Толстовата!"
   И он чуть не вышвырнул Женечку в пруд, чьи ляжки были толстоваты.
   "Ты что, дурак? Это же я!" - сказала Женечка.
   "Всё равно толстовата! Лучше останься на берегу и посмотри, как мужчина делает мужскую работу!" - сказал Витя.
   "А как же "Сатисфакшн"?" - спросила Женечка.
   "О "Сатисфакшене" надо было думать, когда поганила пруд!" - веско сказал Витя. И продолжил разглядывать План: "Что я, чёрт возьми, его кверх ногами разглядываю? Да, без очков ничего не видно! Старею, брат! Маразм, менопауза, всё понятно. Куда же эту форсунку?!"
   Но тут пришёл грозный дедушка Пети:
   "Титьки тараканьи!!" Загремел он.
   "Решили испоганить мой Гениальный План?!"
   "Да у тебя, дедушка, ничего не понятно! Это что, помпа? Это можно назвать: ж.па с ручкой!" - сказал Витя.
   "Да как ты смеешь, молокосос?! Я строил Акведук в Древнем Риме! Я строил водропровод при Иператоре Петре Первом в Ленинграде!" - сказал Дед.
   "И после этого он покинул нас навсегда!" - сказал Витя.
   "Кто покинул? Акведук? Акведук всех нас ещё переживёт и перестоит!" - сказал Дед.
   "Вот именно: перестоит! А у тебя, старый, уже ничего не стоит, и Акведуки ты строить разучился! И вообще забыл дома аппарат слуховой и как сурок ты глухой! Лети над страной гневный мой клич: старый ты хрыч! И пошёл по бабам в свои 90 лет! Забыл, что не орёл ты степной и тем более, не сокол лесной!" - сказал Витя.
   Дед от негодования так и поперхнулся слюной:
   "Ты не смеешь так со мной разговаривать! Я - Инженер! За мной всё Будущее!"
   "Пока гром не грянет, мужик не перекрестится!" - сказал Витя. - "Гром - это твоя помпа, а мужик - это ты, Инженер!"
   "Мальчики, мальчики, может, хватит?" - спросила Женечка. - "Посмотрите, как сексуально я загораю!"
   Но Дед был без очков, поэтому он увидел только размытые очертания толстоватых Женечкиных ляжек. А Витя по малолетству даже их не заметил. Он заметил звёздно-полосатый лифчик Женечки.
   "Врёшь, америкоска, не возьмёшь!" - сказал Витя. - "Немедленно сними эту буржуазную дрянь!"
   "Эту? Но тогда я буду совершенно голенькая!" - сказала Женечка. - "Кратово - это такая скучища!"
   "Без тебя знаем!" - сказал Витя и сорвал, наконец, лифчик!
   Старик увидел два каких-то размытых пятна. А у Вити впервые в жизни проснулась тяга к женщине. Он, понятно, считал, что впервые она проснулась, когда его в десятилетнем возрасте купали вместе с собачкой Жучкой, но то было хило. Вот щас было то самое!
   "Это прекрасно! Это прекрасно!" - сказал Витя.
   "Спасибо!" - сказала Женечка. - "Я пользуюсь бальзамом..."
   "Да я не про тебя!" - сказал Витя. - "Я про прекрасный красный пейзаж нашего пруда, который открылся после того, как твой лифчик перестал его застить!" Видимо, влечение к женщине у Вити приняло немного извращённую форму и вылилось в Любовь к Родной Природе.
   "Дурак такой!" - сказала Женечка и побежала в медпункт плакаться своей Макаке.
   "Так! Теперь только ты и я!" - сказал Витя Деду. - "Колись, старый извращенец, куда надо засовывать эту форсунку?"
   "А ты ещё не понял?" - спросил настырный Дед. - "Конечно, тебе в задницу!"
   "А это поможет? Что-то я слабо верю, сомневаюсь, что это сильно шибко поможет!" - сказал Витя.
   "Делай, что я говорю! Я, Инженер! Я засунул такую же форсунку в задницу Великого Петра Первого, и после этого всё заработало! Даже в непредсказуемую сторону. С форсункой Пётр так разбегался, что ненароком прорубил Окно в Европу, из него до сих пор фонит, и никто его закрыть не может.
   А как Пётр с форсункой обрюхатил всех финляндских шлюх! Он что говорил: говорил:
   "Алексашка, мол! Главное: образование! А ты, сволочь, чёрный как негр!"
   Мне говорил, потому что я и есть Алексашка. Я тогда только что вылез из порохового погреба и смахивал на негра."
   "А! Понятно! Ты и в погребе строил помпу!" - понял Витя.
   "Конечно! Но что-то там не так замкнул, чего-то куда-то не туда вставил, и погреб взлетел на воздух!
   Справедливый Пётр вынул форсунку из задницы и говорит:
   "Бабе своей будешь не туда вставлять! А у нас - Рассейское Государство! И законы у нас тут свои, Рассейские! Думаешь, братья Демидовы будут с тобой целоваться после того, как ты взорвал их погребок "У Чаши"? Они тебя упекут во глубину Сибирских руд!"
   И, скотина двухметровый, призвал Демидова! А Демидов тот был страшный пятнадцатиметровый детина с бородой. Так как он был такой громадный, то ему никто не давал. И по части женского пола даже я со своей придурковатой женой Матрёной был для него дока. Матрёна - эта та, которая, что я забыл аппаратус слуховой и вообще не орёл степной.
   Но зато Демидов этот извращённый был дока по мальчикам, мужчинам и крупно-рогатому скоту! Потому что надо же как-то ему ублажать своё нежное тело? А душа у него тонкая, нежная! Вот он и влюблялся в мальчиков и скот.
   Я ему прямо так говорю:
   "Я, мол, не мальчик!"
   А он такой нежно и тонко:
   "Подними мыло, пути ловер! Любовничек!"
   Хорошо, что в этот момент на мне были стальные портки, которые заставила меня нацепить Матрёна, чтобы я ей не изменял. Я на неё нацепил Пояс Верности, а она мне на конец - железные портки в форме конца, такое ужасное изобретение человечества. И Демидов был бессилен.
   Он сам поднял мыло и принялся намыливать мне шею. Намылил и говорит:
   "А теперь - под душ!" И шлёпнул меня под зад.
   Я, было, пошёл в душ, но тот сам включился, и за знавеской стало видно, что там моется какая-то страшная девушка-призрак!
   "Занято под душем!" - говорю я Демидову.
   "Опять эта курва!" - сказал Демидов. - "Я её когда-нибудь УБЬЮ!"
   Девушка испугалась и сгинула.
   "Ну теперь мойся! Перед Сибирскими рудами!" - говорит.
   Я говорю:
   "А это так необходимо?"
   "Необходимо! Ты же вшивый и припадочный, а руды терпят только припадочных, но не вшивых. Вспомни декабристов и их пиита Чушкина: "Во глубине Сибирских руд Орёл молодой, вскормлённый в неволе Орёл молодой!" Где там говорится, что Орёл тот вшивый?" - спросил справедливый Демидов.
   "Ты, Демидов, хоть и девственник, но ничего не понимаешь в специфике помп! Чёртова кукла! Ничего не понимаешь в помпах и командуешь! Я сейчас гайку возьму и!.," - сказал я, но тут вместе со мной в душе снова появилась та призрак.
   Она была мягкая, горячая с пуховыми сисочками, и я временно оставил свою ненависть к Демидову.
   Но это мурло через занавеску увидело призрака и вытащило её из душа! И потащил её к Петру Первому.
   У того суд был короткий:
   "На кол её!!"
   "Как на кол? За что, мин херц?" - закричала бедная девушка.
   "Знал бы, за что, убил бы!" - сказал он. - "Ты в душе являлась? Помпу строить мешала? Признавайся перед смертью неминучей!"
   "Да!" - призналась девушка. - "Потому что я - Баба-Яга, то есть, Василиса Прекрасная!"
   Пётр подозрительно пощупал её хилые формы и сказал скептически:
   "Прекрасная? Не верю!"
   "Да! Я такая! А формы можно нарастить в клинике Мясника!" - сказала наглая Василиса.
   "Мясника?! Не упоминай этого финляндского имени!!" - загремел грозный Пётр. - "Может, я именно Окно в Европу прорубил, чтобы убежать от этого эскулапа, изувера! Он, может, пришил мне пиписку не той стороной!"
   "Да не может быть!" - сказала Василиса и опустилась на колени перед Петром, чтобы через ширинку лично убедиться. Как, типа, в своё время подобная же Василиса надувала через дырочку резинового автопилота Отто, который в фильме играл самого себя.
   Вошёл Демидов:
   "Пардон, парни!"
   "Чего это ты мне всё это рассказываешь?" - спросил старика Витя. - "Хочешь выгородить себя или заявить, что все свои помпы ты построил не через задницу? Так я тебе заранее не верю!"
   "Да нет, мой юный дурак! Я пытаюсь рассказать тебе Историю Государства Рассейского, как я её помню.
   Вот стоит Василиса перед Царём, как во мне проснулась чёрная ревность! Такие пуховые сисочки, а стоит на коленях! И я вбежал в Царское помещение с воплем:
   "Их для того вешали, чтобы вы их ломали?!"
   "Кого, кого вешали?" - спросил Демидов.
   "Девушек," - упавшим голосом сообщил я.
   "Девушек? А сам-то ты кто?" - грозно спросил Пётр, а Василиса подпёрла подбородок ручкой, мол, да, кто?
   "А я механик, мин херц!" - сказал я.
   "Почему до сих пор не в Сибири?" - спросил Пётр.
   "Да-к, мы-к..," - сказал я. - "Холодно там дюже, мин херц!"
   "А ты думал, в Африке тепло? Кстати, почему я до сих пор не прорубил Окно в Африку?" - спросил Пётр Демидова.
   Тот развёл руками:
   "Там суслики бегают и вообще папуасы! Неприветливо там, мин херц!"
   "Ладно, потом решим этот наболевший вопрос!" - сказал Пётр. - "А пока бери на плечо свою дибильную помпу - и марш в Сибирь очищать её от снега!"
   "Да, дедуля!" - сказал Витя. - "История твоя полна печали и многих горечей, но скажи, как она нам поможет в нашей непростой ситуации? Как мы очистим наш любимый жителями пруд?"
   "Да я тебе, отрок, ещё раз говорю: не попал я в Сибирь! Холодно там! Попал я в Африку!" - сказал Дед.
   "Это как?"
   "По Владимирскому тракту! Балда! Конечно, по туристической путёвке. Девушка в турбюро говорит Демидову:
   "Я, мол, девушка без комплексов! Я, мол, вся из себя такая навыворот! Мне, мол, всё равно, с кем ехать в Африку!"
   Я ей так спокойно говорю:
   "Ты, говорю, мышь белая! Ты посмотри на него повнимательней! Он же и первоклассницу не завалит! Какой из него самец? Он и едет-то в Африку, чтобы разложить тамошних носорогов или их придурковатого Матриса Лумумбу!"
   Она не поверила:
   "Вы такой пятнадцатиметровый мужчина! У вас и перец должен быть пятнадцатиметровый!"
   Демидов тоже ей так спокойно пока говорит:
   "Хватит трепаться, а! У нас Предписание новых властей отвезти этого заключённого в Африку на обед к аборигенам! А почему аборигены съёли Деда? Молчит наука! Нам представляется совсем простая штука: хотели кушать и съели Деда! Ну а потом, конечно, будут ломать дубинки из бамбука: переживать, что съели Деда!" Дед - это я!" - пояснил Вите Дед.
   "Тебя следовало назвать Кука, тогда бы было более в рифму!" - сказал Витя. - "Кука! Кука! Вот его скелет! Значит, Кука должен быть где-то рядом! В медицинских тапочках!"
   "Ты всё издеваешься, а мне было не до шуток!" - сказал снова Дед. - "Представь: в Африку самолёты не летают, метро не ходит, в такси не содют, полный кошмар! Потому что их тогда не изобрели. Взобрались мы с Демидовым на верблюда и поехали ни быстро, ни медленно.
   И вот едем мы, едем, как из вигвамов выходит чёрный африканский бабец с бусами на шее. Чертовски длинные бусы. Прям как чертовски длинные усы. То есть, усы метр 80.
   И говорят:
   "Прекрасные путники! Не желаете ли освежиться? Наша остановка называется "Учкудук - три колодца, чёрт возьми это солнце!"
   "Прекрасно!" - сказал Демидов, спрыгивая с верблюда. - "А носороги у вас тут есть?"
   И его повели в загон к носорогам.
   Я печально вздохнул и спросил:
   "А белый бабец у вас есть?"
   "Белый?" - спросили африканки. - "Да, есть один! Призрак! Его в Европе по морде "жасть!" другая призрак, после чего морда у неё стала совершенно чёрная и страшная. И её отправили к нам подлечиться!"
   "Подлечиться - это всегда хорошо!" - сказал я. - "Ну, приведите её ко мне! Я надеюсь, когда она трахается, у неё не вырастают вдруг перепончатые крылья?"
   "Конечно, вырастают! Но вы, мессир, привыкнете! Главное - это же не крылья! Главное - это дети!"
   "Да, дети главное!" - сказал я и принялся трахаться с этой уродиной!" - сказал Дед.
   "Да, Дед, ты даёшь! Только не говори, что на идею построить настоящую помпу тебя натолкнула эта перепончатая сволочь!" - сказал Витя.
   "Ты, малой, меньше болтай, а больше качай!" - сказал Дед.
   Ну и с Божьей Помощью они, наконец, прочистили пруд Кратова! К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4439-4441,5

   8 января 2017 года. Сказка про детство и, соответственно, про Кратово. Маленький мальчик Витя (хотя какой он маленький? Маленькими только перцы бывают, а Витя - пионер!) очень любил играть в пин-понг.
   И вот он играет-играет, как шарик попадает в пасть призраку Тутанхамону! Это такой придурковатый призрак одного Мальчика! Тоже придурковатого, который говорил, что его папа - Фараон. Ну а потом Мальчик безболезненно утонул в пруду и стал являться в виде призрака и играть в пин-понг.
   "Да! Без дисгоржера тут не обойтись!" - сказал Витя, запуская руку по локоть в пасть Призраку. - "Кто не знает: дисгоржер - снасть для извлечения крючков у рыбы. То, что он уже умер, не значит, что я не могу с ним позабавиться! Вот заглотил!"
   Шарик всё не вынимался, глубоко!
   "Может, я пойду?" - робко спросил Тутанхамон.
   "Смог заглотить - моги и расплачиваться за свои грехи и грехи отцов!" - сказал Витя. - "Кстати, на этот счёт у меня есть блестящая моя монография об ответственности пионера за свои проступки. Называется: "Если тебя заж.пили - бежать поздно!" И вышла в издательстве "Просвещение" тиражом в один экземпляр. Мой, авторский. Но я его так замусолил (я кофе на нём пил), что он стал похож на клавиатуру компьютера, когда я вылил на неё кофе. Н-да-с!
   Итак, о чём я? Да! Об органах ответственности у пионера! Распологаются они в мускулус глютеусах и называются "ж.па"! Если что не так, то отец берёт отцовский ремень и ка-ак "жасть!" по ж.пе! И пионер понимает, что: во-первых, ненавидит своего дибильного отца и, во-вторых, что этот ремень как и колбаса бьёт очень больно. Но спасибо большое, что колбасой щас не бьют."
   "Ты зачем нам всё это рассказываешь, рыжий гребень?" - спросил Тутанхамон.
   "Я это говорю к тому, что каждому на роду написан свой срок, и торопить его не надо! Вот у меня в прошлом году случай вышел: стояли мы под Курском!" - сказал Витя.
   "Во заливаешь! Ты же дальше Холодова никогда не ездил!" - сказал дотошный Тутанхамон.
   "Татанхамон, ты начинаешь меня раздражать! Щас возьму и оставлю шарик навечно в твоей глотке!" - сказал Витя. - "Стояли мы тогда под Курском! А фашист всё напирает!
   Самое страшное было под вечер, когда так и прёт, так и прёт! Мне тогда аккурат оторвало половинку черепа, и дерьмо стекало аккурат в оторванную половинку по сапогам!
   "Ну, думаю, всё!" Но это было ещё не самое страшное!
   Тут мне отрывает ноги, и я вижу их на некотором расстоянии от себя! "Ну, думаю, если то было не всё, то теперь всё!"
   Но тут приходит СМЕРШ и говорит:
   "Где у вас тут Сковородкин?"
   А я один лежу в траншее. Я говорю:
   "Может, хватит издеваться? Я же тут один!"
   А они продолжают:
   "Не подсказывать тут! Кто будет отвечать? Кто? Может быть ты, Сковородкин?"
   Я говорю:
   "Да не крал я из обоза 30 тысяч тонн масла!"
   "Откуда знаешь?" - спрашивают. - "Информацией про масло владеет только товарищ Цементов! Да ты, батюшка, шпион, однако!"
   "Да какой там шпион," - говорю. - "На цистерне с маслом кто-то мелом написал: "СПИРТ", его и выпили! Вот если бы кто на спирту написал "МАСЛО", то всё равно бы обратно выпили!"
   Мне говорят:
   "Сейчас тебя за шпионство и недоносительство поставят к стенке, а об масле будут мыслить люди помудрее и постарше тебя, щенок!"
   Я говорю:
   "За за что ж сразу к стенке? А поговорить? А то так и получается: после секса сразу носом к стенке и не поговорить!"
   "Мы тебе ещё раз говорим, - говорят, - расхищение социалистического масла в тревожное военное время, когда над дорогой Родиной сгустились тучи, тянет на расстрел! Или ты хочешь сбежать, и у тебя есть План побега?! Тогда это тебе путёвка ещё минимум на 20 лет, Сковородкин!"
   "Да нет у меня никакого Плана," - говорю. И начинаю лихорадочно пожирать План побега, который нарисован на листочке размером в спичечный коробок, большего размера не дают для вытирки задницы в КПЗ. И думаю: "Ну, волки позорные, на чёрной скамье, на скамье подсудимых сидела она и какой-то жиган! Далось вам это масло, далась эта Война! Будь проклят Фитлер!"
   А Фитлер-то, Фитлер сидел в соседней камере на параше. Он постоянно хотел с неё слезть, и его постоянно "враги народа" на неё опять загоняли.
   И меня бросили в ту камеру! Вместо Фитлера на парашу. Я тогда был с подушкой. Я всё ходил и повторял:
   "С подушкой я!"
   А Фитлер повторял:
   "С пипиской я!" Сокрушался.
   И меня прозвали "паханом с подушкой". Я им прям так прямо сказал:
   "Братаны, говорю, у меня есть План побега, но только на Фитлера он не распространяется!"
   "Но почему?" - спросил Фитлер.
   "А потому! Нехрена было сжигать 60 миллионов человек в печках лагерей!" - говорю.
   "Да это не я! Они сами полезли в печку - и не удержать!" - оправдывался Фитлер. - "Я им говорю: "Айда в Светлое Будущее!" А они как стадо лезут в печку и лезут! Я, было, сунулся нажать на рубильник, но это сделали до меня! Нет, я этого не делал! Это сделала Фрида! То есть, Ева! Она тоже их ненавидела! Как и их мама!"
   "Заливать будешь следователю Петрыкину!" - сказал я, и меня вызвали к Петрыкину.
   Петрыкин имел нездоровый вид, как только что сошёл с картинки книги "Типы преступников" Ламброзо. Он сказал:
   "Так-так! Сковородкин! Мы взяли твоего отца, твоего шурина, свёкра, тёщу, жену, свекровь и мать! Всех их мы уже расстреляли! Колись, сука, что ты знаешь про золото Партии?!"
   "Ха-ха!" - ему в его наглую рожу сказал я. - "Всех взяли? Так я - сирота! У меня никого нет! Я воспитывался в Школе для душевнобольных под патронажем мэра Плужкова! А потом лечился во всевозможных психбольницах! Вы расстреляли не тех!"
   "Правда? Ну да ладно: лес рубят - щепки летят!" - назидательно сказал Петрыкин. - "Но завтра, я тебе ещё раз говорю: завтра на рассвете мы расстреляем тебя самого! Не побоимся, что ты сидишь в камере с паханом Фитлером!"
   "Паханом? Да об него все ноги вытирают, когда мочатся! Пахан там - я!" - сказал я.
   "Веневер!" - сказал Петрыкин, что по-английски значит: "Один чёрт!"
   Я шёл обратно в камеру и думал: "Расстреляете, если до этого времени я не совершу Побег из Курятника!"
   Здание СМЕРШа располагалось в здании Замка Фи. И мне пришло в голову прожечь деревянную дверь камеры и проделать лаз. А куда уж он там приведёт - в соседнюю камеру или на волю - веневер!
   Но тут вмешался Фитлер. Он сказал:
   "Когда охранник - мужчина, то и дверь ломать не надо!"
   "Что ты имеешь в виду?"
   "Мы скажем: "Десантник! Тут полно безумно-безумно одиноких мужчин!" И он откроет!" - сказал гомосека Фитлер.
   "А ты не путаешь? Может, женщин? Всё-таки, как-то по-традиционнее!" - сказал я.
   "Нет! Именно мужчин!" - продолжал упорствовать Фитлер. - "Уж поверьте старому извращенцу: я отправил в печку 200000 гомосеков, и ни один из них меня не выдал! Я как, типа, Клаус!"
   "Ты как, типа, Фауст!" - сказал я. - "Учти: План Побега из Курятника на тебя не расчитан! У нас могут возникнуть лишние расходы!"
   "Я думаю: "золотая" кредитка окупит расходы!" - сказал Фитлер и сунул мне в нос "золотую" карточку.
   "Так вот, где золото Партии!" - сказал я.
   Но тут пришёл Десантник!
   Фитлер запищал:
   "Тут полно..." и далее по тексту.
   Я подумал: "Фитлер поможет нам бежать, а потом никто не помешает на воле его кокнуть! Он слишком много знает! Или, наоборот, не знает ничего!"
   Десантник послушал-послушал про одиноких мужчин и говорит:
   "Что же вы, сердешные и болезные, сразу не сказали? Сейчас-сейчас я вас выпущу!"
   "Какой-то это неправильный Десантник!" - подумал я. - "И даёт неправильный мёд! Или, наоборот, не даёт никакого! Надо держать ухо востро!"
   И точно: Десантником оказался сам Петрыкин!
   "А! Петрыкин!" - сказал я. - "И ты здесь!"
   И ка-ак дал по его преступной роже из книжки Ламброзо!
   "Но товарищи!" - защищался Петрыкин. - "Товарищи! Вы что, с ума сошли?"
   "С чего мы там сошли, не твоего поросячьего ума дело!" - сказал я и безболезненно придавил Фитлера дверью, так как этот фраерок нам уже не пригодится, и его сразу лучше придавить, чем потом возиться.
   "Это тебе за 60 миллионов невинноубиенных товарищев!" - сказал я.
   "Айм сори!" - только и успел пропищать этот душитель народа своего, этот истребитель народа своего.
   Итак, мы с группой товарищев были на свободе! Воздух Свободы опьянил Плейшнера! То есть, меня! Я бегал в ситцевом платьице по цветочному лугу, пока не понял, что все мои товарищи сбежавшие никто иные, как эссесманы!
   "Эссесманы! Дорогие мои!" - сказал я. - "Но мы же на одной параше спали! Мы же одним мылом пользовались!"
   "Ирре папирре, битте!" - сказали они.
   И тогда со слезами сожаления на глазах мне пришлось устроить дикий махач, жесть, и уложить всех богатырскими ударами!
   Один человек только не пострадал, только один! Точнее, одна. Это была Фрида, то есть, Ева. Она тоже сидела со мной в одной камере, но прикидывалась мужиком. Но теперь сбросила платье, а под платьем кто? Мужик! То есть, наоборот! Сбросила телогрейку, а под ней кто? Фрида!
   И она бросилась обнимать меня, бросать в воздух чепчики и букеты из ромашек! И вскидывать руку в нацистском приветствии!
   "Это щас не нужно! Это вообще больше не нужно!" - сказал я. - "Ты теперь так кури! Давай закурим, товарищ, по одной! Давай закурим, товарищ мой!"
   И мы закурили мой План, который по совместительству был и просто планом. Вот сидим мы, курим, Фрида говорит:
   "Хочешь?" И протягивает мне огурец, толстый и короткий.
   "Нет, говорю, я люблю длинные и тонкие!"
   "А мне всё равно!" - говорит Фрида. - "Я их есть буду!"
   Извращенка! Я говорю в гневе:
   "Да кто же их в военное время ест?! Их в военное время вставляют в ненавистное ложе врага!"
   А она говорит:
   "Военное время кончилось, началось строительство! Лук: ездят электрички, Хахарин полетел в космос! Космос - наш! И летит Хахарин, простой советский парень в ракете голубенького цвета!"
   "На его месте должен был быть я!" - сказал я.
   "Напьёшься - будешь!" - сказала Фрида. - "А я нарожаю тебе теперь, когда поле снято, множество белокурых Фрименов!"
   "Ты имеешь в виду, Хлименов?" - спросил я. - "Вот ему и рожай! А я предпочитаю остаться свободным как ветер! Я свободен! Словно птица в небесах! Я свободен! Я забыл, что значит страх!"
   И я бросил эту дуру Фриду и пошёл на Байконур, чтобы после Хахарина улетучиться в космос, чтобы тот стал по-настоящему нашим. Иду я, значит, иду, никого не трогаю, как вдруг передо мной в каске с надписью "ООН" Сторожевой Жираф:
   "Па-апрошу документики!"
   "Да ты что? С дуба рухнул? Я же герой Гражданской и Великой Войн Щорс! То есть, Сковородкин!" - говорю.
   "Так! Труп Сковородкина присутствует, документы на труп отсутствуют!" - сказал Жираф и тюкнул меня по голове сапогом! Или неизвестным тупым тяжёлым предметом.
   И убил! И я попал в Рай!
   Передо мной оказался какой-то бородатый седой чувак.
   "Ты кто?" - спросил я.
   "Святой Пётр!"
   "Кто?!"
   "Пётр! Святой Пётр!" Прямо как "Бонд, Джеймс Бонд!"
   Я говорю:
   "Слушай меня, Пётр! Я таких как ты, нацистов, вот этими голыми руками мочил пачками! И ты думаешь помешать мне пройти в Рай?"
   Пётр испугался и говорит:
   "Да проходи, браток, проходи!" А сам принялся трезвонить в местный ОМОН: "В Рай пытается проникнуть "браток"! Общая Тревога!"
   Неизвестно, чем бы это всё кончилось, если бы я не выдрал провода его телефона и не сбил прикладом обреза кнопку лифта. Был у меня обрез, а там был ещё лифт.
   Секретутка Петра такая:
   "Помогите!! Маманя!! СОС!!"
   А я такой:
   "Заткнись, белая жаба! Мышь белая! Где у вас тут Греческий Зал? То есть, греческая ваза? Мне по нужде надо!"
   "А! Девятый Кхуман!" - поняла ситуацию верно секретутка. - "Стукнете по нему молотком - он превратится в чайник с двумя носиками, стукнете второй раз - в ночной горшок, ну а третий раз стукнете - исполнит Три ваших Желания!"
   "Отлично! Кое-какие Желания у меня ещё остались!" - подумал я. - "Что же я хочу? Стать женщиной? Мира во всём мире? Миллион долларов? Да не знаю я! Спрошу у кого-нибудь, кто окажется поближе!"
   А поближе был, сидел на стуле охранник Бегемот! В фуражке с цветочком.
   "Нет, у этого быдла я спрашивать не буду!" - подумал я. - "Точно насоветует Мир во всём мире! Спрошу-ка я у этой девочки-упырёнка, которая выступает по телевизору!"
   И точно: в телевизоре девочка с бантом пела:
   "Ямай-ка! Ямай-ка!! Пальмы и кокосы вижу я! Ямай-ка!"
   Я так толком и не понял, что именно она там видит. Я сказал:
   "Девочка, а, девочка! Не хочешь обнять меня и вкуситься острыми зубами в мою шею? Я готов обнять тебя!"
   "Не сейчас!" - сказала Упырёнок. - "Не видишь: я пою? Я участвую в Шоу "Звёздный Голос", а-аа-а!"
   "Дура! Голос голосом, а я предлагаю тебе настоящую мужскую плоть от плоти! Кровь от крови!" - сказал я.
   "Да плевать!" - сказала Девочка. - "Всё равно я даю только Бегемоту!"
   "Да я не давать тебя прошу! Я прошу загадать Желание!" - сказал я.
   "Тогда так: "Секс, Сауна, Согласна!" - сказала она.
   "Что это значит?"
   "Это значит, что... что... забыла, что! Вот, помню: ехала я в автобусе! И играет громкая музыка! Я захотела пукнуть и думаю: вступят басы - пукну! И пукнула! И все на меня так уставились! Оказывается, я была в наушниках!" - сказала Упырёнок.
   Я понял, что с ней кашу не сваришь, и принялся бить по Кхуману молотком. Как и обещали, он превратился в чайник." К.
  

ЭПИЛОГ

   Сейчас мудрость такова: "Влюбиться во что-то постороннее и при этом пропустить свои членские мысли. Можно влюбиться и в свои мысли и во всё, что угодно." Но членские мысли говорят, что плохо, что я живу один, их можно поропустить и продолжать влюбляться. Сейчас холодно, из окон дует, минус 30. А недавно смотрел "Ютуб" про призраков, где "Жасть!", "Нинья!" и про перепончатые крылья. "Нинья!" - кричит испуганный парень и трогает за плечо эту нинью. А она такая со страшной рожей призрака!! К.
  

Александр

Барсуков

Страна

сказок-445

("Письма в никуда"-445)

2017

ПИСЬМО В НИКУДА-4441,5-4444

   11 января 2017 года. Сказка про отважнейшего и трусливейшего китаёзнутого Чеки ибн Джана. Почему трусливейшего? Потому что осторожность никогда не повредит. А отважнейшего - потому что за друзей всегда горой, силой не обиженный.
   Вот, например, когда у него злобные якудзы украли его любимого Свёкра, кто его спас? Чеки! Он тогда ещё по телефону Свёкру:
   "Ты где?"
   А тот спьяну:
   "Я тут!"
   Ну и Чеки его и спас, хотя было не совсем понятно, где именно этот зас.анец находится. И спас! Чеки Джан спас! Поэтому мы и пишем, что отважнее китаёзы нет во всём Каньоне! Кантоне! Притоне!
   Итак, сидит Чеки у себя на кухне и думает тяжёлую думу, так как китаёзы снова позарились на самое святое, что есть у Чеки - на его воспоминания! Воспоминания о самурайском детстве Чеки, когда он учился в Шаолиньском Монастыре кунг-фу для слаборазвитых китаёз. Вообще для умственно отсталых.
   Это были Золотые Годы! Именно там Чеки познакомился со всеми знаменитыми душевнобольными Китая, которые после стали все миллиардерами. Чеки не стал. Он как был Главой Частной Сыскной Конторы "Четыре Поросёнка", так им и остался. Но зато какие прекрасные воспоминания были у него от Шаолиня!
   Тогда он дежурил в камере для сброса отходов Монастыря, так как и там надо кому-то дежурить. И вот является какая-то деревенская шлюшка с бычьим сердцем, завёрнутым в скатерть!
   "Это что?!" - гремит Чеки.
   "Скатерть!"
   "Да нет, вот это, это что такое?"
   "Сердце!"
   И Чеки бряк! в обморок! А это-то бычье сердце! У человека такого большого быть не может.
   Очнулся Чеки: эта шлюшка сидит на нём и нагло вовсю его насилует!
   "Ты что?"
   "Я ничего! Я радость хотела доставить! А потом поедим сердца и успокоимся!" - говорит.
   "Навеки?"
   "Ну как бы да!"
   "Сама жри своё сердце!" - сказал Чеки и скинул эту нахалку со своих чресел, тем более, что у неё уже начали расти перепончатые крылья.
   Чеки принялся обрывать эти крылья:
   "Где эта грязная птица? Я оборву у неё крылья!" И оборвал.
   Бескрылая бедняжка чуть не изрыдалась, но ничто не могло затуманить стальную душу Чеки, тем более закалённую кунг-фу и 12-ью Мастерами.
   Кстати, о Мастерах. Эти Мастера были непросыхающие пропойцы и нещадно пили из заколоченного колодца, где была до этого лошадиная моча.
   Была-то была, но хитрый Чеки подсыпал в неё яду! Но безрезультатно, так как Мастеров никакой из известных ядов не брал.
   Они только повалились на спины и стали чесать толстыми короткими ручками свои пуза, которые зачесались от яда!
   Чеки плюнул и схватил самую злобную гадюку монастыря: гремучую гремучку! Он сказал в её наглую морду:
   "Таких как ты я мочил пачками! Я убил миллиард гремучек и каждую я знал в лицо!"
   "Миллиард?" - тупо спросила змея. - "А мы-то в каком подъезде?"
   "А мы во втором! Во втором мы!" - сказал Чеки, как будто для убийства Мастеров это имело какое-то значение.
   Тут один из Мастеров, а именно, Старейшина Ю поднялся и сказал:
   "Милая моя, где ты? Милая моя, где ты!"
   И расстегнул ширинку!
   Чеки в ужасе бросился к нему:
   "Побойся Бога! Кругом же люди спят!"
   "Вот именно! Спят! И я хочу сли-ип!" - сказал Ю. - "Милая моя, где ты!"
   И тут Чеки видит такое видение: идёт милая Старейшины Ю, безголовая Юань!
   "Юань!" - бросился к ней Чеки. - "Побойся Бога! Как ты можешь ходить безголовая? Тут люди кругом спят!"
   Но Юань, понятно, по понятным причинам ничего не ответила и попыталась безголовой головой боднуть Чеки. Не вышло.
   "Вот видишь, а ты говоришь: без головы полезнее! Да не хрена не полезнее и не приятнее! С головой как-то традиционнее, что ли!" - сказал отечески ей Чеки.
   Видя, что без головы, конечно, не полезнее, Юань попыталась повеситься, но и это у неё слабовато получилось.
   "Я помогу тебе!" - сказал сердобольный Чеки и принялся намыливать верёвку.
   После чего он вставил в петлю свою голову и сказал:
   "Вот так надо, поняла, нет?"
   Но коварная Юань вдруг ка-ак вышибет табуретку из-под ног Чеки! Хорошо, что тот был так хлипок, что просто выскользнул из петли и свалился на землю. А иначе бы полные кранты.
   "Наконец-то ты поняла, умничка!" - сказал Чеки. - "А теперь: смертельный номер! Исполняет Юань!"
   Делать нечего, Юань снова попыталась вдеть голову в петлю и повеситься, но опять не получилось.
   "Что ты за чмо такое?!" - раззорялся Чеки. - "Ничего не можешь сделать сама! Всё приходится за тебя делать самому!"
   Тут за плечо Чеки кто-то тронул. Это был совершенно трезвый Ю. Чеки отмахнулся, как от надоедливой мухи. Ю снова его тронул. Чеки повернулся и обомлел: Ю стоял, держа свою голову подмышкой!
   "Да вы что, сговорились, что ли? А я-то хотел в качестве примера повесить тебя, Ю!" - сказал Чеки. - "Но теперь это, похоже, не удастся!"
   "Спокойно, парень!" - сказала голова Ю. - "Ты ещё не проник в суть Учения о Сосредоточения на Пустоте! Вот, смотри!"
   И Ю сел и замычал:
   "Ом-мм!"
   Чеки тоже сел и замычал что-то.
   "Не что-то, а "Ом-мм!" - строго сказал учитель.
   "Ну, допустим, "Ом-мм!" - сказал Чеки.
   Ну и пока он сосредотачивался на Пустоте, Ю и Юань тихо слиняли, прихватив кошелёк Чеки с тремя юанями внутри.
   Чеки очнулся: Пустота! Ни кошелька, ни Ю, ни Юани.
   Вздохнул Чеки, подозвал своего ишака Аи и отправился бродить по Китаю, чтобы распространить Учение Великого Ю о Пустоте.
   Вот едет он, едет, как видит какую-то голую старуху, висящую в ветвях баобаба! Или ёлки. Или кипариса, не важно. Бабка висит и уже начинает пованивать.
   Чеки снял её и принялся стыдить:
   "Стыдно, бабушка! Что подумают о вас ваши внуки? И правнуки? И праправнуки?"
   "Нету у меня никого, служивый!" - говорит Бабка. - "Но есть у меня Колодец!"
   "С лошадиной мочой?" - спрашивает умудрённый Чеки.
   "Нет, почему? Пустой! С Собаками! Три болонки, бритые наголо мною собственноручно! Исполняют любое Желание!" - говорит Бабка.
   "Есть у меня одно Желание," - говорит Чеки. - "Побрей мне наголо задницу самурайским мечом!"
   "А машинкой для стрижки овец не подойдёт?"
   "Нет! Это мой каприз: я хочу именно мечом!" - говорит Чеки.
   "Ну тогда тебе путь прямо к моим болонкам! Они и не таких молодчиков брили и не согнулись!" - говорит.
   Ну, стал спускаться Чеки в колодец. Ничего не видно, ни зги, хоть глаз выколи. Только пахнет лошадиной мочой.
   "Обманула Бабка!" - думает Чеки. - "Этот запах я узнаю из тысячи подобных! Это не моча осла, не моча барсука, даже не моча Лисы-Алисы! Это лошадиная!"
   Но оказалось, что это всё-таки моча Лисы-Алисы, которую в это время пытали болонки! Как пытали? А так: усадили на парикмахерское кресло и давай брить ей спинку мечом!
   Протёр глаза Чеки: точно, меч! "Ура!" - подумал он. - "Я буду выбрит мечом! Может даже, может даже дубовым! То есть, может даже в области бикини!"
   "Кто к нам спустился!" - сказала главная Болонка и враскорячку подошла к Чеки. - "Чеки Джан собственной персоной!"
   "Немедленно оставьте Лису-Алису в покое и прекратите брить её!" - отважно сказал Чеки.
   "А иначе что? Что?" - спросила Болонка.
   "А иначе, иначе я не позволю вам выбрить себя!" - упавшим голосом сказал Чеки. Было очевидно, что отваги его хватило только на первую фразу.
   "Смотрите-смотрите, какие мы грозные!" - сказала Болонка и вжикнула в воздухе мечом!
   "Да ладно вам, братаны! Чего не скажешь в шутейном разговоре? Я пошутил - вы посмеялись, вы пошутили - я облысел!" - сказал отважный всё ещё Чеки.
   "Ты правильно заметил, фраерок!" - сказала Болонка. - "Но никто при мне никогда не смеет произносить имя "Зина", доступно?"
   "Доступно!" - сказал Чеки. - "Зина!"
   И Внутренний Голос Чеки сказал:
   "Что щас будет!"
   При звуке "Зина" Болонка впала в транс и стала грызть ножки табуретки, которая стояла на дне!
   "Ты, подруга, того," - сказал Чеки. - "Табуретка: она денег стоит! Ты бы грызла чего-то подешевле!"
   Как бес тянул Чеки за язык: Болонка стала грызть его штаны как что-то подешевле!
   "Но-но!"
   Но было поздно. Чеки остался без штанов, в одних трусах с изображением обезьянок и пальм. Как какой-то БИЧ: Бывший Интеллигентный Человек!
   Алиса сказала:
   "Чеки, так, кажется, вас зовут? Вы - мой Спаситель! Я люблю Вас!"
   "Да?" - тупо и недоверчиво спросил Чеки. - "А за что? Люблю: это я понимаю, я сам люблю, но вот за что?"
   "Как так за что? Как за что? За ваши длинные стройные волосатые мясистые ляжки!" - сказала Алиса, но тут одна из Болонок заткнула ей рот варежкой!
   "Немедленно выньте изо рта жертвы кляп и вообще оставьте девушку в покое!" - сказал отважный Чеки.
   "А это видал?" - спросила Болонка и спустила свои бриджи, под которыми были розовые ягодицы, которые и уставились на Чеки.
   "В лес да по ягодицы, в лес да по розовые!" - немного не к месту подумал Чеки и сказал:
   "Меня этим не удивишь! У меня точно такие же! Причём с родимым пятном в виде молящейся девы!"
   "Правда? Значит, ты - наш брат, наш отчим и брат жены?" - спросили потрясённые Болонки.
   "Да, есть немного! Я - Защитник всех обиженных и слабоумных! Я - Радж!" - сказал Чеки, и тусклые блики солнца, отразившись от мочи, заиграли на крысиных чертах его мордочки! Это было непередаваемое прекрасное зрелище.
   "А теперь, что же? Брейте меня!" - сказал Чеки.
   Болонки мигом вышвырнули Лису-Алису из кресла и усадили Чеки. Лиса такая:
   "А как же я?" и давай пудриться из пудренницы.
   "Это кокосовая?" - спросил Чеки и откусил огромную половину пудренницы. - "Обожаю кокосовую!"
   "Балда!" - сказала Алиса. - "Это не съедобно!"
   "А я говорю: пальчики оближешь!" - сказал Чеки.
   "Клиент! Не вертитесь!" - сказала Болонка. - "А не то срежу родинку!"
   Делать нечего, перестал вертеться Чеки и приготовился получить наслаждение от стрижки.
   Наконец, всё было кончено! Чеки встал лысый во всех местах: на голове, подмышками, в области бикини. Только ноги Болонки оставили волосатыми, так как решили тайно поженить Чеки и Алису.
   "Ты такой!.." - говорила Алиса, гладя ноги Чеки.
   "Да, я такой, детка!" - сказал Чеки, а Болонки стали от радости за новобрачных кидать в воздух чепчики и свои отрывные черепа!
   "Но учти, ковбой, - сказала Алиса, - я уже беременна!"
   "Да наплевать! Что? Беременна! Это не от меня! Они свидетели!" - сказал Чеки.
   "Конечно, не от тебя! А от Медведя-Рыболова! И теперь тебе придётся за меня с ним сражаться!" - сказала хитрая Лиса.
   "Не вижу толка в подобном тупом сражении!" - сказал Чеки. - "Так как отец ребёнка всё равно он!"
   "Но если ты его победишь, отважный Чеки, то мы скажем, что отец - ты! Причём негр!"
   "Негр? Я не негр!" - сказал Чеки.
   "А ребёнок - негр! Так что и ты, волей-неволей, должен быть негр! Сумел нашустрить - сумей и ответить!" - сказала Алиса, а все Болонки поддакнули: да, это, мол, да!
   "Да пошли вы все с вашим ребёнком!" - сказал Чеки. - "Побрить - побрили, а дальше я умываю руки! Я не отец ребёнка, никогда им не был и никогда не буду! Где у вас тут "Запасной Выход"?"
   Болонки показали на какую-то дверь. Чеки пошёл и под общий хохот свалился в помойку! Его обманули, это был не "Выход"!
   Чертыхаясь, Чеки пошёл по длинному коридору. По бокам которого лежали черепа предшественников Чеки, отважных китаёз, которые не пожелали стать отцами ребёнка!
   Чеки взял один Череп, на лбу которого можно было разобрать надпись люминесцентной краской: "ЮРИК"!
   "Вот так-то, брат Юрик!" - сказал ему Чеки. - "Ты-то меня понимаешь?"
   "Ещё бы!" - сказал словоохотливый Юрик. - "Помнится, это было в 1686 году! Мы тогда стояли под Венецией! Меня тогда звали Ромео!
   Я иду такой по городу, то есть, плыву в гондоле.
   И такая стоит Джульета:
   "Цигель-цигель, ай-люлю!"
   Я ей так прямо говорю:
   "Ай-люлю потом! Ты же несовершеннолетняя! А у нас здесь свои законы, венецианские! Думаешь, венецианский Лев станет со мной целоваться, если я трахну подростка? Статья 83 пункт 2! От 3 до 5 лет каторги на гондоле!"
   А она такая продолжает:
   "Жёлтоглазую ночь позови! Видишь: гибнет, сердце гибнет в обжигающей пламя любви! Ты думал, что играешь ты с девочкой, а шутил ты с вулканом страстей!"
   "Кто вообще придумал эту пошлую песню?" - говорю. - "Наверное, тот, кто шутил с девочками-подростками, извращенец!"
   А она говорит:
   "Это композитор Крылатов, балда! Знать надо классику!"
   Я говорю:
   "Да знаю я, знаю, но не хочу сквозь решётки видеть я небеса! К тому же я не наезжал на пса!"
   "Дурашка!" - говорит Джульета. - "Тут нет никаких псов! Разве что в колодце с мочой. Но ты туда не ходи, ты сюда ходи, а то моча башка попадёт: совсем мёртвый будешь!"
   Но я не послушался и спустился в этот проклятый колодец, чтобы избежать инцеста и тюрьмы!" Так сказал словоохотливый Юрик, и у Чеки не было причин ему не верить и сомневаться.
   Он сказал:
   "А я, Юрик... я... как бы это сказать, почему я в колодце? Да потому что прельстился исполнением Желаний! И парочка у меня ещё осталась! Не хочешь, например, побриться? Хотя в твоём случае это, как бы, неуместно, хотя, чем чёрт не шутит: может, бывают волосатые черепа?"
   "Не бывают!" - сказал Юрик. - "Бывают тупые Чеки Джаны!"
   Ну и этим подписал приговор сам себе: Чеки отшвырнул Череп во тьму и пошёл дальше. Дальше его манил свет в конце тоннеля. Так и вышел из колодца. К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4444-4446,5

   13 января 2017 года. Сказка про Борца со Злом Кондома Хлимена. Просто Борца. Других рекомендаций не требуется. Ни смелейший, ни трусливейший, никакой. Середнячок.
   И вот он попадает в женскую баню, где моются зомби! Ну и что? Да ничего, просто там он видит Свою Любовь: жирную бабу с маленькими сиськами, которую никто другой в Сити-18 не берёт.
   А Кондом щас возьмёт! И станет настоящим мужиком! Потому что, чтобы стать этим пресловутым мужиком, надо раз решиться и взять! Женщины любят, когда их добиваются. Эта извращенка, может, тоже это любит, неизвестно.
   Голый Кондом подошёл к голой же бабе (у него, понятно, стояло, как без этого?) и говорит:
   "Мэм! Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, давайте делать Маленького!"
   Ну и получил пощёчину.
   "Но, мэм! Вы что, не любите секс? Секс, кекс, половой рефлекс!" - сказал Кондом.
   "Балда!" - сказала мэм. - "Ты приглядись ко мне повнимательней: я - мужик!"
   Ну и у Кондома мигом всё опало! Он сказал:
   "Извините, простите, пардон, дамы..," пробираясь через голых баб на выход.
   Ветер Свободы опьянил Кондома:
   "Какой же я был болван! Всё "мэм-мэм"! А это, наверняка, самый мелкий шпион доктора Бриниума! И притом не кастрированный! Потому что доктор любит собственноручно кастрировать своих шпионов, когда под рукой нет Бойцов Сопротивления! И я как тряпка раскис! С чего бы это? Да потому что мэм была прекрасна! Ладно, такие разговоры сведут меня с ума. На самом деле мэм была отвратительна в своём чёрном купальнике. И при любом другом случае я бы нашёл время её грохнуть! В суде и так много других дел!"
   Было очевидно, что стопы привели Кондома к зданию суда. Он тупо разделся в гардеробе, взял номерок, надел бахилы и так же тупо, как в тумане, присел на последний ряд свидетелей или присяжных. Или посетителей.
   Слушалось "Дело о Трёх Поросятах".
   "Опять!" - подумал Кондом. - "Эти кровавые братья-поросята издревле тероризируют Сити-18! Прям с самого его основания. Они вырезают бедным зомби кишки и связывают кишками трупы! Но чем я лучше этих Поросят? Я ведь тоже убиваю зомби!"
   "Свободу Поросятам!" - закричал Кондом, но его усадили другие просетители.
   "Сажусь, сажусь!" - покорно сказал он.
   "Итак, Поросята приговариваются к 86-ти часам исправительных работ по покраске столовой!" - провозгласила судья и стукнула молотком по столу.
   "Ура! Мы выиграли Дело!" - бросился обниматься с Поросятами Кондом.
   Они, понятно, отстранились от этого незнакомого дядьки и стали говорить:
   "Век воли не видать!" И откусывать пальцы. Ну, такой международный жест всех уголовников.
   "Да ладно вам париться! Кстати, не желаете ли попариться в моей баньке?" - продолжал Кондом. - "Девочек гарантирую! Все студентки-непрофессионалки!"
   А сам подумал: "Что за хрень я несу? Какие девочки? Из девочек только Аликс и Кормилица. Но, впрочем, сойдут и они. Главное, что непрофессионалки. Кормилица уж точно." И он представил большие глаза Кормилицы, когда он приведёт в дом этих уголовников.
   "Нет, братан!" - сказал Наф-Наф. - "У нас забита "стрелка" со своими шлюхами и любовницами, которые считают, что мы погибли за Родину!"
   "Не заставляйте меня вас убить!" - всё так же благодушно улыбаясь, процедил сквозь зубы Кондом.
   "Да мы сами тебя убьём!"
   "Вы не знаете, с кем связались, сынки!" - сказал Кондом. - "Я - Борец со Злом, Угроза Безопасности Номер Один!"
   "Номер Один? А мы - Номер Два!" - сказал Нуф-Нуф, но Кондом заткнул ему рот носками. Как известно, чтобы зверюга не орала, ей можно рот заткнуть носками.
   "Уберите носки изо рта подсудимого!" - сказала судья.
   "А ты вообще заткнись!" - сказал ей Кондом. - "Мымра рыжая!" Он, конечно, понимал, что суд - это тебе не Греческий Зал, где можно вытворять, что угодно, но эта мымра могла достать и святого.
   Ниф-Ниф сказал:
   "Ладно, братан! Мы подгоним свою "точилу" и приедем к тебе! Какой адрес? Геббельсштрассе, 18?"
   "Ладно, братаны! Я передумал! Никуда ехать не надо!" - сказал Кондом. - "Я вас и так самолично замочу!"
   И он сделал выпад зонтиком, причём свет лампы осветил его крысливые черты.
   Поросята в панике покинули зал суда, а Кондом вихляющей походкой подошёл к судье:
   "Теперь только ты и я, детка!"
   "Отберите у него оружие!" - завизжала судья.
   Подошёл охранник Пётр.
   "Ты кто?" - спросил Кондом.
   "Пётр! Охранник Пётр!"
   "А я подумал: ещё один гондон!" - засмеялся Кондом Хлимен и не отдал зонтик.
   "Ах, ты так? Ты так?" - спросила судья и вскочила на стол. При этом показались её кривые ноги.
   "Мэм!" - отечески сказал Кондом. - "Таких кривых ног я не видел со времени учёбы в школе для слабоумных! Оденьтесь!"
   "Ни за что!" - крикнула судья. - "Если ты не достанешься мне, то не достанешься никому другому!"
   "Вы к себе-то прислушайтесь, какую дичь вы несёте!" - сказал Кондом и подумал: "Дичь? Откуда я набрался таких слов? Наверное, из ресторана "Плакучая Манда", где подавали дичь! Я тогда ещё взял один мандарин, который лежал под ценником "МАНДА ИРИНЫ" и откусил его.
   И из него ка-ак выпрыгнет дичь! И давай крушить все лампочки на стене! А потом эта дичь взяла какую-то другую дичь, которая выкатилась до этого на площадку (лестничную) и спустилась с ней в обнимку по лестнице! Я тогда подумал: "Вот это настоящий пришелец!"
   Но это была всего лишь параноидальная дичь, которая несла парабред про парафеномены в эфире! Нет, так можно и запутаться. Одно очевидно: несчастная невинная лампочка разбита, а парапришелец улетучился!"
   Оказывается, эти мысли он сказал вслух.
   "Я тебе устрою парабред в эфире!" - сказала судья и вскочила на метлу!
   "Понятно! Это ведьма! Тоже парафеномен. Надо будет куда-нибудь записать в книжечку, чтобы потом щегольнуть красивой мыслёй в дамском обществе на моей вечеринке!" - подумал Кондом.
   "Не бывать подобной вечеринке!" - сказала судья.
   "А кто ты, вообще, такая? А судьи кто? Может, ты - Миледи Здвинтер или подобная какая-нибудь дрянь? Как говорится: прирастёт какая-то дрянь, потом она, конечно, сдохнет, но тебе не легче!" - сказал Кондом.
   "Я кто такая?" - спросила судья и оголила свою хилую грудь в звёздно-полосатом лифчике. - "Я кто такая? Да я та, кто до самого Прокурора дойдёт!"
   "В горящую избу войдёт? И коня остановит? Так знай, что в Сити-18 нет изб и коней," - сказал Кондом. - "Но полно презервативов! Один из них - я!"
   "Болван! У меня при сексе вырастают перепончатые крылья!" - сказала судья.
   "Это ваши проблемы, женские! Наверное поэтому у вас нет поклонников!" - сказал Кондом.
   "Есть! Пётр, выйди! Вот мой любовник Пётр!" - сказала судья.
   "Кто?" - снова спросил Кондом.
   "Пётр! Святой Пётр!"
   Это уже начало Кондому надоедать. Он схватил Петра за ноздри и сказал:
   "Ты меня не знаешь, но ты меня ещё узнаешь! Ты кто такой?"
   "А ты кто такой?" - спросил Пётр дотошный.
   "Я - Радж Хлимен, угнетатель всех слабоумных! То есть, наоборот! Слабоумю всех угнетателей! Понятно, щенок?" - и Кондом мощной рукой запустил креслом в Петра!
   Но промахнулся и попал в судью.
   "Мамочки! Убивают!" - заголосила та.
   "Если бы я тебя убивал, ты бы это сразу почувствовала!" - сказал Кондом. - "А это я так, тренируюсь! Как мы с моим дядей на заднем дворе! У него не разгибается и немеет, а я не могу за ним угнаться. Ничего не чувствую! А потом этот пресловутый дядя начал кидаться теннисными мячиками, а мне пришлось увёртываться от них!"
   "Это тебе не задний двор, анонист проклятый!" - сказала судья. - "Это суд! Суд!"
   "А я думаю: почему тут так воняет! А тут ссут!" - сказал Кондом.
   "Не остри тут! Властью, данной мне, я приговариваю тебя к 99 часам исправительных работ по покраске столовой! И теперь сквозь решётки ты будешь видеть небеса!" - злорадно сказала судья.
   "Работа делает свободным! Я, конечно, с этим лозунгом согласиться не могу, но запах свежей краски и звук колёсиков, катящихся по стенке столовой - что может быть прекраснее? Ещё рассвет! Да, да, пресловутый рассвет. Мы тогда жили на Каме, а Кама - широкая-широкая. И мой отец, Кондом-старший, гонял меня, Кондома-младшего, как какую-нибудь Кондомову козу! Это было незабываемо! А вы тут ерундой занимаетесь!"
   Но Пётр уже совал в руки Кондома банку с краской и вёл в столовую.
   Столовая была прекрасна! Висели лозунги: "Хлеб - драгоценность, им не сори! Хлеба в обед в меру бери!", "Когда я ем, я глух и нем!"
   "Вот эти лозунги тебе и надо закрасить!" - сказал справедливый Пётр. - "И смотри бодрее и веселее, а не как баран на новые ворота!" И ушёл.
   "Такие прекрасные лозунги!" - подумал Кондом. - "Лучше я напишу чёрной краской ещё один: "FREEDOM!" И пусть потом Пётр расхлёбывает."
   Но не успел Кондом написать это, как в столовую вошла та самая жирная зомби-мужик!
   "Товарищ! Опять вы! Все на построение!" - сказал ей Кондом.
   "Да какой построение, товарищ?" - спросила, в свою очередь, Она. - "Через пять минут выступаем!"
   "И ты пойдёшь?" - спросил Кондом.
   "Все, все пойдут! Пусть думают, что мы спортсмены!" - сказала Она.
   "О! У тебя такой нежный грудной женский голос, так, вообще, не характерный для мужика!" - сказал Кондом, так как у него снова встало.
   "Товарищ! Товарищ! На моём месте мог бы быть ты!" - сказала Она.
   "Напьюсь - буду!" - сказал Кондом. - "И вообще, если я сделал романтический вид, то ты должна рассказывать мне свою историю. Могу побиться об заклад, что у тебя куча братишек и сестрёнок, что твой папа колотит твою маму, когда напьётся, а в 15 лет ты поняла, что думают мужчины, поглядывая на твой зад! Так?"
   "Ну почти так!" - сказала Она. - "Только я сирота и на зады девушек поглядываю я сама! Потому что я не продаюсь, я сама покупаю!"
   "Это весьма прискорбно!" - сказал Кондом. - "Потому что я щас должен красить столовую, и времени у меня всего 99 часов осталось!"
   "Вот и крась, товарищ!" - сказала Она. - "Вот патроны! 16!"
   "Да нахрена они мне? У меня и винтовки-то нету!" - сказал Кондом.
   "Винтовка вообще не нужна! Берёшь патрон, греешь на конфорке, и получается большой "бум!", доступно?" - спросила Она.
   "А как же "мы"?" - спросил Кондом, у которого опять всё опало.
   "Нет никаких "мы"!" - отрезала Она, у которой тоже всё опало. Диалог закончился.
   Кондом тупо красил и думал: "Эту стену тяжелее покрасить, чем открыть сейф Аль Капоне!"
   Но тут по потолку пошли две колонны муравьев, с севера на запад и с юга на восток.
   "Наши полетели! Слоны полетели на северо-восток!" - злорадно подумал Кондом и со всего размаху измазал всех муравьёв чёрной краской!
   "Негодяй! Ублюдок! Клоун! Убогий! Не парень!" - заорали муравьи. - "Задницу себе измажь краской!"
   Кондом понял, что немного перебрал. Он принялся тереть муравьёв белой краской, чтобы закрасить свою неловкость.
   Пришла Инспекция по Присмотру за Досрочноосвобождёнными! И хоть Кондом никому из них не лизал задницу, Инспекция постановила, что Кондом - официальный идиот и притом пройдоха и сволочь, издевающийся над покраской столовой! И ушла.
   "Ну хоть вы меня понимаете?" - спросил Кондом у муравьёв.
   "Сам дурак! Еврей! Что нам, перед тобой извиняться, что ли? "Ой, Кондомчик, извини!" М.дак! Еврей!" - сказали те.
   Видя, что с ними каши особой не сваришь, Кондом снова мазанул по ним зелёной краской и подумал: "Каждый Охотник Знает, Где Сидит Фазан, о! О!" и мысленно поднял в воздух палец. Точно так же думал легендарный Волк, только не помню по какому случаю: "О!" (Вспомнил: "Под крышей дома своего! О!")
   Итак, 99 часов пролетели как один. Все лозунги были закрашены.
   Пришла судья:
   "Молодец, молодец! А я думала, что ты никуда не годишься! С твоими-то формами, животом, буферами!"
   "Ну, мэм, мне пришлось хорошенько поработать, и я думаю, думаю, что к Новому Году мои буфера и ж.па придут в нормальное состояние!" - сказал Кондом и принялся целоваться с судьёй.
   Пришла Она. Она всё ещё куда-то там выступала с товарищами, поэтому была опоясана пулемётными лентами, а в зубах дымился бычок, зелёный огонёк бычка.
   "Позвольте вас познакомить!" - сказал галантный Кондом. - "Судья - Она! Она - Судья! Хотя, точнее бы было назвать Её Им! Судья - Он! Он - Судья!"
   "Да мы хорошо знакомы!" - сказала судья. - "Он - моя дочь!"
   "Он - ваша дочь? Но Он же сирота!" - подивился Кондом.
   "Правильно, Кондом! Она - моя приёмная дочь. И я обучила Её водить машину, ходить на рыбалку и посматривать на задницы девушек! И думать при этом о Людовике ХХIV!" - сказала судья.
   "Вот о ком я меньше всего думаю, поглядывая на ваши зады, так это именно о Людовике! Хотя, наверное, был видный зомби, и по нему, очевидно, плачет мой зонтик!" - сказал Кондом. - "Кстати, где он?"
   Зонтик, как и 17 копеек мелочью и свой котелок, Кондом получил в комнате 6 вместе с 16-тью патронами, потому что война продолжалась, правда, неизвестно, с кем. Короче, неизвестная война.
   Кондом вышел из столовой и пошёл в свою Мертвожоровку, чтобы порадовать Аликс и Кормилицу, что всё позади, и столовая сияет первозданной белизной. Но Аликс и Кормилица были в огороде. К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4446,5-4449

   16 января 2017 года. Сказка про Чеки Джана. Вот едет он на велосипеде в треугольной китайской шляпе. И въезжает в село Гадюкино, что в провинции Минь.
   Потому что он похож на жителя из Шаньдуня! Ну и потому, что Чеки, его все знают. Так как все жители в панике покидают свои халупы и бегут прочь с дикими воплями!
   "Но почему?" - спросил Чеки одного беглого мальца по китайской фамилии Хювяринен.
   "А потому! Потому что тебя здесь все знают! И знают, что у тебя рак яичка, и ты болен сифилисом!" - говорит малец.
   "Сифилисом? Да какая ерунда!" - говорит Чеки, потирая свой проваленный нос. А как известно, проваленный нос - признак запущенного сифона.
   "Нет! Я просто так не сдамся!" - подумал Чеки и натянул китайскую шляпу прямо на нос, так что не видно. И вошёл в Минимаркет номер один за покупками.
   Бедная продавщица при виде него сразу сказала:
   "Берите, что хотите! Только пощадите!"
   "Но я простой турист, приехал перекусить!" - сказал Чеки.
   "Так вы - не страшный Чеки Джан, гроза всех детишек и их мамаш, которые детишек вами пугают?"
   "Я? Конечно, нет! Не смеши меня! Я - турист Мао Лао, приехал сфоткаться на фоне Ниагарского водопада, а потом я уезжаю в Гонконг для ловли бабочек!" - сказал осторожный Чеки и неосторожно приподнял край шляпы.
   Следствием чего явился обморок продавщицы, в который она скоропостижно и упала при виде носа Чеки!
   "Что-то надо делать. Меня выдаёт мой нос! Есть решение: его надо спустить! Хотя гордый морской обычай и не позволяет этого делать. Но как его спустить? О! Тут в продаже представлена широкая экспозиция накладных носов с усами! Если вы не бывали в Минимаркете Гадюкино, то зря: здесь самая широкая экспозиция! И всего за 60 рублей. То есть, юаней."
   Чеки был честный малый, поэтому он честно засунул в карман продавщицы 60 юаней и вышел на улицу. По улице ехал грузовик, нагруженный грузом цыплят, которых везли на цыпобойню в Северный Даллас, провинция Шаньдунь. Цыплята были поэтому в весьма паническом и угрюмом состоянии как последние жлобы.
   Их немного развлёк Чеки, который принялся мотор тормозить, думая: "Когда напиваюсь я пьяный, тогда я мотор торможу! "Шеф, поехали к дому, а дорогу сейчас покажу!"
   Но так как у Чеки домом был весь Китай Родной, то он смог только промямлить:
   "М-мм!"
   "Ты что, глухонемой, что ли?" - спросил шофёр.
   "Да!" - сказал Чеки.
   А цыплята принялись передавать из уст в уста рассказы сказителей, что именно сказал Чеки. Кстати, именно эти сказители рассказывали, как смотрели цветной телевизор. Правда, эти скупые рассказы, не могущие передать всей гаммы впечатлений, могли отвлечь цыплят от мрачного загробного будущего всего на время.
   Тут Чеки храбро выхватил зонтик и проткнул Шефа!
   "Цыплята! Вы свободны! Бегите же!" - сказал он им.
   "Бегите? А это, вообще, этично?" - спросили цыплята.
   "Да конечно! Только быстрее, потому что щас сюда понаедет полиция!" - сказал Чеки.
   Жирные цыплята недоверчиво вылезли из кузова, разминая свои жирные короткие ручки-ножки.
   "Давайте, давайте! Чего вы телитесь?" - спросил Чеки.
   "Хороший ты парень, Чеки, только дурак! Так бы нам отрубили головы спокойно, и все бы разошлись по домам!" - сказали цыплята. - "А теперь выдумывай историю про бунтовщиков в чёрных полумасках!"
   "А чего тут выдумывать? Скажете просто, что вас освободил Чеки Джан с накладным носом! Там поймут!" - сказал Чеки.
   "Там?"
   "Ну, там: в полиции или на небесах!" - сказал Чеки.
   Жирдяи, в общем, согласились, что в полиции лучше, чем на небесах, но продолжали мяться на дороге.
   "Чего вы не бежите?"
   "Да вот, мы думаем: бабу бы нам!" - сказали они.
   "У вас нет на это времени!" - сказал Чеки. - "У меня тоже, хотя вон идёт какая-то цыпочка!"
   "Цыпочка?!" - воскликнули цыплята. - "Это то, что нужно, то, что нам нужно!"
   "Извращенцы!" - подумал Чеки и влез в грузовик вместо водителя. Он не видел поэтому, как извращённые цыплята пристали к цыпочке, и она дала им пощёчину. Потому что где в Гадюкино вы видели свободную цыпочку? У всех дети, мамы, папы, дедушки и бабушки! Весь Гадюкинский район знает! И, главное, Ёлка на носу! Новый Гад по китайскому календарю. В Гадюкино всегда Гад, не говорим за другие места.
   Чеки повернул ручку передач:
   "И-ха! Как в своё время в Сайгоне!"
   Дело было в том, что в своё то время Чеки сражался на стороне вьетконговцев против янки. И вот однажды сидит он весь такой закамуфлированный в джунглях с пулемётом!
   И летит вертолёт янки!
   И давай янки выпотрашивать на Чеки горшки Кхуманы с дерьмом!
   И попали ему по носу, и повредили ему нос. Так что это не сифон, а просто парень пострадал за Родину, что и следует передать всем его шлюхам и любовницам.
   Но, вообще говоря, у Чеки не было никаких шлюх и любовниц.
   Не было у него и любовников.
   Вы можете подумать, что Чеки был декомпенсированный извращенец и любил животных или трупы, но трупы он тоже не любил.
   Любил же он одну собачку Жучку, с которой его купали в возрасте 10 лет! И тогда впервые он почувствовал влечение к Жучкам! Поэтому он терпел эту Жучку, которая писала в его тапки. Если бы это была не Жучка, а Кот Мурзык, то он давно бы отправил бы Кота в тюрьму. Где Кот в полосатой робе держал бы табличку ".рал в тапки!" Но это была Жучка, плоть от плоти, кровь от крови!
   Чеки поднимал Жучку в воздух и говорил:
   "Что же вы, Жучковы?"
   Но Жучка после этой процедуры всё равно гадила в тапки.
   И тогда Чеки не выдержал:
   "Ну тогда!.. Ну тогда!.. Тогда я тебя выпорю, фулиганка!"
   Да и мадам Берже, Чекина экономка, давно говорила:
   "Надавай ты этой фулюганке по шее - и всё делов! Знаешь, что у неё в голове? Уже!"
   Но Чеки думал: "Лучше я надаю тебе по шее, злобная и несправедливая Берже! А я - Подросток, Которому Не Всё Равно! Я из "ГРЫНПЫСа"! Вот!" И надевал майку с зелёными лепестками, которую ещё не успела загадить Жучка. Так что повторим, что шлюх у Чеки не было. Конечно, Берже его любила как любят свою швабру, но это было чисто платонически.
   Психиатр Чеки его спрашивал:
   "А вы не пробовали заменить Жучку женщиной?"
   "Пробовал!" - неожиданно отвечал Чеки. - "Но она тоже гадила мне в тапки! А однажды пролила на мою спину кофе и сказала: "Спокойной ночи!"
   "Это была совершенно не правильная женщина!" - сказал психиатр. - "И давала неправильный кофе! Кстати, парень, который приносит мне лично кофе, зовётся Курт Фонтемски и говорит (что же он говорит?), говорит: "Му-му!" Потому что я вырезал у него язык!" - захохотал профессор. - "А до этого он говорил, что Чеки Джаны из рода в род все сплошь между собой девственники и испытывают привязанность к домашним любимцам!"
   "Ну а я что говорю, доктор?" - спросил Чеки. - "Любимцам! Но всё же, чтобы моя тайна не распространилась, мне придётся вас немножко убить! Защищайтесь!"
   И Чеки выхватил зонтик!
   "Но твоя сила в кулаках, а не в зонтике!" - сказал психиатр, убегая.
   "Ты прав, братан! Ты чертовски прав!" - сказал Чеки и врезал профессору апперкот с правого хука! То есть, правый хук!
   И профессор выпал из окна!
   "Чёрт возьми! На его месте должен был быть я!" - подумал Чеки.
   Но профессор приземлился на балкон ниже, только зверски порвал носок. Там можно было приземлиться не на землю, а на соседей.
   "Кто ж так строит?!" - думал Чеки про эту особенность. Но это был Гонконг, город равных возможностей.
   А соседка у Чеки была Прекрасная Мяо! Она нагишом загорала на своём балконе, как прямо, простите, с неба на неё падает психиатр! Психиатр, Заслуженный Врач и Целитель Республики Эдуард Хомяков!
   Ну и конечно, она сразу же без памяти влюбилась в это безжизненное тело! И чмокнула его в низкий лобик!
   Чеки подумал: "Ну что ж, с этими двоими всё ясно: они просто любят друг друга! А мне пора учить Жучку летать!"
   Он изловил Жучку, которая вовсе не хотела учиться летать, и поднёс к окну!
   Жучка плакала:
   "Масса хозяин! Я никогда больше не буду с.ать в тапки! За что мне всё это?"
   "Жучка!" - торжественно сказал Чеки. - "Сегодня ты выходишь в Большую Жизнь! Ты научишься летать! Не знаю, пригодится ли тебе это умение в дальнейшем. Вероятнее всего, совершенно не пригодится. Но всё-таки, кое-что из наученного тебе поможет! Сейчас я сброшу тебя вниз к Мяо, а ты должна лапами так часто махать: раз-два! Раз-два! Понятно? И если ты не дура, то ты полетишь!"
   "Не полечу, масса Чеки!" - продолжала гнуть своё Жучка.
   "Полетишь! Если только будешь верить в свою Мечту!" - сказал Чеки.
   "А какая у меня Мечта?"
   "Мечта иметь Мечту, дурында!" - сказал Чеки и сбросил Жучку к Мяо и профессору!
   Жучка, конечно, лапами махала-махала, ногами дрыгала-дрыгала, но полететь у неё с первого раза слабо получилось, и она шлёпнулась на лысину Мяо! Потому что Мяо носила парик, и Жучка своими когтями сорвала его.
   "Мой парик! Балда! Он стоит 5000 баксов! Я взяла его на прокат!" - закричала лысая Мяо.
   "Так на нём масляное пятно!" - сказала Жучка и вырубилась, так как попытка полететь обессилила её.
   "Будь проклят Чеки! Будь проклято его желание всех учить летать!" - процедила Мяо сквозь зубы.
   "Ты что-то сказала? Прости, тут шум ужасный!" - прокричал сверху Чеки.
   "Выруби пылесос - шум утихнет!" - закричала Мяо.
   "Чего?"
   "Пылесос!"
   Но Чеки так и не расслышал. Он пылесосил и думал: "Однажды в пылесос попал хомяк и сдох! Пылесос - страшная штука! Страшная в неумелых руках. А у меня умелые руки, и я знаю Гонконг. Хорошо бы, конечно, пылесосом засосать Мяо или профессора! Или Жучку!"
   И он пошёл вниз, чтобы забрать домой Жучку.
   Жучку он нашёл в джакузи вместе с Мяо.
   Жучка сидела в кимоно и жрала клубнику, а голая Мяо делала ей массаж.
   "Пойдё-ём!" - зло сказал Жучке Чеки и за лапу потащил Жучку из джакузи. Обломал весь кайф.
   Вместо Жучки Мяо притащила в джакузи профессора. Так как Чеки не зря подозревал Мяо в некрофилии, хоть профессор был всё ещё жив. Но это скоро кончится, когда Мяо станет чесать ему спинку. А может, и не кончится. Чеки было на это наплевать.
   Главное, что он добыл, это любимую Жучку. Кстати, когда их купали 30 лет назад в одной ванне, то это тоже была не ванна, а джакузи. История повторяется.
   Обо всём этом думал Чеки, сейчас давя на газ. За окном грузовика проносились ёлки, китайские бонсаи, деревенщина с открытыми от изумления ртами, малыш Хювяринен, девушки, женщины в треугольных шляпах...
   "Бабушка сбита! Кошка в лепёшку! Я выезжаю по пешеходной дорожке! Я сокращаю в стране население! Идите все на х.р, я как Шумахер!" - думал Чеки. Но так как он был необычайной доброты человек, то он так никого и не задавил.
   Он въехал в китайский лес. Тут на дороге лежал какой-то парень в майке с литерой "С". "Спартак"! Явно бежавший из дурдома.
   Так как он вскочил и принялся кусать стекло кабины Чеки!
   Чеки ему так отечески говорит:
   "Ты, парень, тогой - не безобразничай! Ты думаешь: ты один из психушки? Так нет! Профессор Хомяков тоже оттуда! Все мы оттуда. Всех нас вылечат, если ещё не вылечили."
   Но парень продолжал грызть стекло. Чеки не удержался и вынес ему бутерброды. Парень сожрал их и снова упал на дорогу.
   Далее Чеки ехал под развесистыми ветвями пихты или китайской какой другой растительности. Чеки пригляделся и увидел в ветвях повешенную женщину! Он сразу вспомнил, как в одной из комнат появился призрак женщины с чёрными волосами, и дверь сразу захлопнулась, так и не дав возможности зрителям познакомиться с ней поближе.
   Кряхтя и проклиная китайскую действительность, Чеки с пилой полез на этот баобаб, чтобы спилить бабку или женщину с ветки. А может, даже "помочь" и спасти ей её трижды никому не нужную жизнь.
   Женщина открыла глаза:
   "Где я? Кто я?"
   "Ты, видимо, призрак, бедная головушка! Висела здеся!" - сказал ей отечески Чеки.
   "Призрак? Я? А ты-то кто?"
   "А я - Чеки, твой спаситель!"
   "Меня повесил мистер Бублик! Я никакой не призрак!" - сказала призрак. - "Я была самым мелким дилером героина в районе и делала эти... как их... "заначки", что ли... То есть, ходила на детскую площадку и закапывала мелкие дозы для наркоманов. Но Бублику это не понравилось, и он повесил меня!"
   "Мне это тоже не очень нравится," - сказал Чеки. - "Но вешать тебя я не буду, так как очень напряжно тебя снимать, что тоже придётся тогда делать мне опять. Ну так колись, сука: где мистер Бублик?! Где Бублик?!"
   "Не ори!" - сказала призрак. - "Я не глухая. Бублик щас в своём ранчо в пончо!"
   "Он что, не китаец?"
   "Нет! Он мексиканец! И любит почно как и своё кресло Линду. Он мне говорит:
   "Не поздно ещё старика осчастливить!" А я ему такая говорю... говорю я такая... Да! Я говорю:
   "У меня есть выпивка!"
   А он:
   "А тебя не спрашивают, танцовщица!"
   "Ну и конечно, он не смог этого терпеть и повесил тебя?" - спросил Чеки. - "Любимых можно обижать и оскорблять, но не вешать!"
   "Да наши отношения не были построены на любви!" - сказала призрак. - "Они были построены на... на..."
   Чеки хлопнул её по спине.
   "Спасибо! Они были построены на героине!"
   "Тьфу, чёрт! Опять этот героин! Вот смотри: я не ширяюсь, Жучка не ширяется, профессор не ширяется! Никто не ширяется! Понятно?" К.
  

ПИСЬМО В НИКУДА-4449-4451,5

   18 января 2017 года. Сказка про, понятно, Кратово, развратных кратовцев и святого пионера Витю, совершенно не разложившегося в этих нечеловеческих условиях.
   Итак, Кратово! Ночь! Здесь теперь всегда ночь, беспробудная и беспросветная.
   Делать нечего, думает Витя: "Пойду-ка я искупнусь на пляж! Это будет, во-первых, по-пионерски, а во-вторых, вполне по-идиотски. Но пойду я не на пляж, а на конец пруда, где установлены Памятники Рыболову и Землякам, Погибшим на Полях Сражения Великой Отечественной Войны." Был там такой монумент в виде гаубицы. И Витя хотел посмотреть через её дуло на огоньки на берегу. И, чем чёрт не шутит, может выстрелить из гаубицы, благо снаряды для неё тоже были навалены горой.
   А Витя прекрасно помнил притчу, которую им рассказывал маньяк Фишер, что, мол, один чурка увидел огоньки и шарахнул по ним из гаубицы! А то была просто электричка! Фишер покатывался от этого со смеху, хотя Витя, конечно, ничего смешного в этом не находил. Или слабо находил.
   Итак, повторим, ночь.
   Витя сел на свой велосипед, не забыв перекреститься на дорожку, и поехал в чёрный-чёрный лес!
   Витя, конечно, ожидал увидеть здесь уродов с красными глазами, ведьм, повешенных, призраков, но увидел одну-единственную девочку-упырёнка!
   "Вот, что надо! То, что нам надо!" - подумал Витя, закатал рукав и говорит:
   "На! Куси!"
   "Чего?" - спросила упыриха.
   "Я говорю: "Сколько щас градусов выше нуля?" А теперь - куси!"
   "Но я не хочу! Я не такая! Ты думаешь: я на панели, но я не такая!"
   "Про панель я, честно говоря, не думал. А вы все на панели такие? Сытые? И не хотите упругого пионерского мяса?" - спросил Витя.
   "Я лично ем только "доширак"!" - нагло сказала девочка и вытащила "доширак" из задницы. На вопросительный взгляд Вити она пояснила:
   "На заду у меня карман!"
   "А! Карман! А я думаю: "Что за дибильная упыриха?"
   "Я тебе ещё раз говорю, чмо: я не упыриха! Я, можно сказать, Алёнушка! И меня мой братец Иванушка выгнал из дачи за б.ядство!" - говорит.
   "За б.ядство?" - переспросил Витя. - "Так, значит, ты из ЭТИХ?"
   "Нет, я из ТЕХ!"
   "Ладно, мелкая потаскушка, я как Рыцарь Беспорочного Образа буду с тобой сражаться не на жизнь, а на смерть!" - сказал Витя и ударил девочку по шее!
   И сам перепугался того, что натворил, так как голова девочки стала поворачиваться на 360 градусов, а рот открылся, показывая огромную пасть!
   "А говоришь: не упыриха!" - сказал Витя. - "С такой-то шеей и с таким-то ртом!"
   "Да, понимаешь, братан, - сказала девочка, - я и сама не рада. Но мой рот стал таким после того, как распущенный братец Иванушка засовывал мне в рот разные предметы, разные огурцы, горлышки бутылок и свой орган, наконец! А потом меня бил по шее, от чего она и вращается в разные стороны!"
   "Но какого чёрта так делать? Так нельзя делать!" - сказал Витя, машинально снимая штаны, так как рассказ упырихи возбудил его.
   "О, Витя! Не снимай свои штаны! Я прекрасно знаю, что по сравнению с Иванушкой у тебя слишком мал!" - сказала девочка.
   Витя застегнул штаны и сказал:
   "А я и не хотел! Больно надо! Хочешь яблоко? Вот тут висит."
   И он сорвал Яблоко, из которого моментально полезли разные червяки и Змеи!
   Один был Змеем из Рая, Совращающим Еву и Адама! Он был уже стар, поэтому ему его яйца были не нужны, и он отложил яйца на гальку как и крокодил. Но Адама и Еву он способен был узнать и в гробу. И он их узнал:
   "Дети мои! Дети мои! С этого момента назначаю вас мужем и женой!"
   Витя вопросительно посмотрел на Алёнушку: это, вообще, нормально? Нормально? Но та только развела руками.
   Змей же облобызал слюнявыми губами сначала Витю, а потом и Алёнушку и сказал:
   "Есть ли кто-нибудь, кто против этого брака? Пусть скажет сейчас или молчит потом навеки!"
   Витя сказал:
   "Ну, вообще-то, я..."
   "Чего "я", резинка от х.я?" - грубо спросил Змей.
   "Я говорю: "Ай ду! Я согласен!" - потерянно сообщил Витя и подумал: "Сейчас заставит спать Первую Брачную ночь, и с мечтой прокатиться на конец пруда будет покончено!"
   Но Змей ничего не потребовал. Он сказал только "Спокойной ночи!" и шлёпнулся на землю.
   "Что с вами?! Что с вами?!" - заорала Алёнушка.
   "Запонка у него отшпилилась!" - злорадно сказал Витя.
   "Витя! Что же ты стоишь?!"
   "Я буду плакать!"
   "Ты не мужчина!" - сказала Алёнушка и понесла Змея в дачу, причём последний пытался спеть "На муромской дороге!"
   "Фу!" - подумал Витя. - "Пронесло! Я снова свободен! Поеду-ка я отсюда!"
   Но какие-то липкие лианы вцепились в его шину! Вероятно, из той же породы яблочных червей, что и пресловутый Змий. Или Змей. Витя отодрал велосипед и подумал: "Как в том анекдоте: "Кубарев, почему вы опоздали на работу?" "Разлил лак и приклеился к полу! Отодрал одну ногу - прилип рукой. Пришла соседка Света и тоже прилипла! Пока отдирал её, опоздал на работу!" Или этот м.дак Кубарев красил лаком пол? Да не помню я! Отстань!" - подумал Витя своему Внутреннему Голосу. - "Хорошо всё-таки, что у меня есть Внутренний Голос и нет Внутреннего Ребёнка! А то бы пришлось мне самому дать мне самому по морде и Ребёнку Внутреннему тоже по морде!
   Так о чём я? А, да! Забор! Соорудить большой каменный забор и заставить Внутреннего Ребёнка его красить. Хотя забор тут уже есть и не маленький. С колючей проволокой. Какой дибил её, вообще, натянул?"
   Витя подъехал к колонке. На колонке набирала водицу Оксана из 33-ей дачи.
   "Откуда они все берутся? И все сплошь бабы! Они всюду! Они вокруг!" - подумал Витя и сказал:
   "Привет, Оксана! У тебя нет Внутреннего Ребёнка? А не то бы мне пришлось и ему дать по морде!"
   "У меня? Да ты что?" - сказала Оксана и тихо своему Ребёнку: "А ты пока молчи, а не то нам с тобой щас врежут!"
   "А я и говорю: прекрасная погода для полового акта!" - продолжал кадриться Витя.
   "К чёрту разговоры о погоде!" - сказала Оксана.
   "Ну я и говорю... говорю я... говорю: прощай, Оксана! Передавай привет своему Внутреннему Ребёнку, своему физическому ребёнку Митрофану и своему мужу Ипполиту!" - сказал Витя. - "Кстати, Ипполит уже нашёл титьку? А Митрофан? Тоже! Это прекрасно! Это так прекрасно!"
   "Пошёл вон, Витя!" - сказала Оксана. - "Катись к чёрту!"
   И Витя покатился дальше. К чёрту, так к чёрту.
   А вот и Чёрт! Это было страшное трёхметровое создание совершенно неизвестно из какой дачи!
   "Вы из какой дачи, товарищ?" - спросил его Витя.
   "Из дачи номер Ван!" - нагло сказал Чёрт.
   "А я думал - из Фтрии!" - сказал Витя.
   "Молись, сука! Сейчас я буду тебя немножко убивать!!" - сказал Чёрт.
   "Меня? А вы не ошиблись?"
   "Вроде, нет. Ты же один тут на дороге!" - сказал Чёрт.
   "С вами было крайне приятно познакомиться, но, к сожалению, мне пора!" - сказал Витя и понёсся прочь, давя на педали!
   За его спиной сначала маячил Красный Череп Чёрта, а потом пропал.
   Остановился Витя только на конце пруда. Здесь кто-то был. И этот кто-то явно женского пола, так как на дуле гаубицы (Памятника Землякам, Погибшим...) висел цветастый лифчик.
   "Так! Всё понятно! Женечка! Милуется со своей Макакой! Нашла время!" И точно: это была пьяная в дупель Женечка.
   "Женечка! Вы п-пьяны! Но почему?" - спросил Витя.
   "Отвянь, Витя!" - сказала вполне трезвая Макака. - "Женечка празднует своего стотысячного пациента, которому она сделала трепонацию!"
   "Стотысячного? Так много? А, впрочем, это не моё дело, " - сказал Витя. - "Но как она могла покуситься и осквернить Памятник Землякам, Павшим... и так далее?!"
   "Она не могла, - сказала Макака, - это мой лифчик!"
   "Так сними его немедленно! В Кратово и без того напряжённо: ходят разные Черти и пытаются убить меня!"
   "Черти? Чёрт, в смысле? Так он и есть мой стотысячный пациент! До операции он был вполне адекватным гражданином, господином, любителем шахмат," - сказала Женечка.
   "И ты, ты запрограммировала его убить меня? Неужели ты так меня ненавидишь?" - спросил Витя.
   "Не больше, чем прочие жители Кратова!" - сказала Женечка. - "Ты же такой принципиальный! Такой непорочный! Ты даже ни разу не целовался. Поэтому тебя все ненавидят."
   "Да это я и так знаю. Но этот гад хотел меня убить! Меня и моего Внутреннего Ребёнка тоже!"
   "Нет! Только тебя! А Ребёнка нет!" - сказала Женечка.
   "А я тебе ещё раз говорю, шлюшка: и Ребёнка тоже! Раз начав убивать, этот шахматист вошёл бы во вкус!" - сказал Витя.
   "Ну правильно! А ты думаешь, с половиной мозга можно прийти к другим выводам? У него же я вырезала половину мозга!" - сказала Женечка.
   "Себе бы вырезала!"
   Но тут вмешалась Макака:
   "Женечка, мы, наконец, будем трахаться или нет? Витя, пошёл к чёрту!"
   "Да будем, будем, хотя этот придурковатый Витя всё настроение испортил!" - сказала Женечка.
   Витя между тем подошёл к монументу, поглядел в жерло пушки и подумал: "Так-так! Если пальнуть, то можно запросто накрыть и того Чёрта, и Оксану с Алёнушкой!"
   "Вам знакома такая Алёнушка?" - спросил он девушек.
   "Конечно, да! Это была девяносто девятая тысяча девятсот девятая пациентка!" - сказала Женечка. - "И после операции она стала неузнаваема! Всё благодаря пластической хирургии! До операции она была мужиком!"
   "А что она теперь жить не может без Иванушки?" - спросил Витя.
   "Иванушки? 99998 пациент!" - сказала Женечка.
   "Можно подумать, что только меня ты не трепонировала!" - сказал Витя.
   "Тебя? 100001 пациент!"
   "Но я не хочу ложиться под нож!" - сказал Витя, но поздно, так как Макака успела надеть ему на морду респиратор! Ему и его Внутреннему Ребёнку! И Витя потерял сознание.
   Очнулся он в белой палате. Понятно, что дура Женечка не только лоботомировала Витю, но ещё для чего-то изменила ему пол!
   Теперь Витя был девушкой. Хотя, симпатичной.
   Он недоверчиво оглядел свои руки, ноги, груди и подумал: "Теперь у меня нет Внутреннего Ребёнка, а есть Внутренняя Девушка! Или Девочка. Надо выбираться отсюда!"
   И он в ситцевом платьице, в которые были одеты все пациентки, побежал по лесу!
   Лес всё не кончался.
   Витя обессилел и присел около лужицы под названьем Козье Копытце. Из воды на него глянуло отражение козла. Витя поморгал длинными ресницами: нет, показалось. Снова та рожа девушки.
   За спиной кто-то встал!
   Это был Чёрт-шахматист:
   "Что такая прекрасная девушка делает здесь одна в лесу ночью?" - спросил он.
   "А ты не догадываешься?" - спросил Витя писклявым женским голосом. - "Тебя жду!"
   "О, это так прекрасно! Позволь поцеловать тебя в уста сахарные!" - сказал Чёрт.
   Но неприступный гордый вид Вити вёл к потере мастерства говорить красивые слова. Витя и сам, понятно, не стремился отдаться этому Чёрту, так как тот был Вите неприятен со своим козлиным запахом.
   "От тебя воняет козлом!" - сказал Витя Чёрту.
   "Но это, милая, даже сексуальней!" - сказал Чёрт. - "Не находишь?"
   Витя должен был признать, что так действительно сексуальней, но сдаваться он всё равно не хотел:
   "Шёл бы ты, Чёрт, к своей жене! Она заждалась тебя. Кстати, ты дома забыл аппарат слуховой, старый ты хрыч! Лети над Кратово гневный мой клич!"
   "Дай хоть поцеловать тебе ручку!" - сказал Чёрт.
   Ручку можно. Витя выпростал свою наманикюренную ручку, и Чёрт облобызал её. И пошёл прочь, ломая ветки.
   Итак, Витя ему не дался и продолжал беречь свою девственность.
   Он вышел к своей даче. Но как теперь мама узнает его? Видимо, никак. Придётся что-то врать, что-то придумывать. Скажем: упал, очнулся: гипс! То есть, косметика и маникюр.
   "В конце концов, и девушек носит земля!" - подумал Витя и вошёл в дачу.
   Первым делом ему надо было хорошенько одеться. Он нашёл в мамином гардеробе подходящие лифчики, юбку и туфли. Ну и за этим занятием его застукал Кот Мурзык! Кот сказал:
   "Ты кто? Я никогда раньше не видел такой красивой девушки!"
   "Балда! Я - Витя!" - сказал Витя.
   Но у Кота уже встало на Витю, и он попытался овладеть Витей!
   "Все только и думают, как бы мной овладеть!" - подумал Витя. - "Извращенцы! Вот я, когда был парнем, никого не хотел трахнуть! Разве что немного хотел, но это не считается. Так ведь?" - обратился он к своей Внутренней Девушке. "Маскироваться тебе надо, доцент!" - сказала она. - "Чёрт нас застукал - теперь обязательно в полицию накапает!" "Не накапает!" - подумал Витя. - "Он за меня жизнь отдаст! Влюблён он в меня!" "Всё равно тебе надо идти к Женечке, пусть вертает пол обратно!" - сказала Девушка.
   И вот Витя снова поехал в медпункт. Кстати, ночь уже кончилась, и начиналось утро.
   Витя вошёл в медпункт. Кстати, профессор Павлов не хотел его сперва пускать, но Витя взял его прекрасными пальцами за ноздри и вошёл внутрь.
   Женечка тупо сидела за столом и что-то писала.
   "Так-так!" - говорит, а сама пишет-пишет. - "Фамилия? Имя?"
   "Женя! Криворучко!" - нагло сказал Витя.
   "Как ребёнка кормить будете?" - спрашивает Женечка, а сама пишет-пишет.
   "Ложкой!" - сказал Витя.
   "Ба! Какие люди! Витя!" - сказала Женечка.
   "Женечка! Дура! Вертай всё, как было!" - сказал Витя.
   "Но это не просто, это не просто!"
   "Это просто! Это просто! Я бы сказал даже: это возможно! Помнишь, как я заставил тебя выпотрошить Зайца в унитаз? Это был совсем не простой Заяц!" - сказал Витя.
   А утро всё разгоралось в Кратово. К.
  

ЭПИЛОГ

   Ну что, Правило про Соблазны остаётся. Ещё я придумал хвалить себя, когда Соблазнов нет: "Я не оличаюсь от ребёнка!" Это тоже Правило. Самая лучшая похвала. Так что в ЦЭ ясно, кто я. Когда ЦЭ, я выхожу из себя в окружающий мир. Лифт, потолок, одежда (что просится на улицу). Ну а пока этого нет - я не отличаюсь от ребёнка. Сначала это было жёлто. А после ЦЭ стало серо. Вот и хорошо. К.
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"