17 мая 2017 года. Сказка про отважное Кратово. Потому что там жили отважные жители: пионер Витя, медсестра Женечка и маньяк Фишер. Можно сказать, что последние не жили там, а работали. "Я тоже работаю!" Фишер, например, работал маньяком.
Итак, прекрасное летнее утро. Витя осторожно раздвинул прекрасные кусты руками и застал Женечку и Фишера "во фрагранти", то есть, на месте преступления!
Женечка одёрнула юбку и, как птичка, порскнула в кусты. Порск!
А Фишер сказал:
"Ну что, Витя? Добился своего? А ещё пионер! "Имя крепите делами своими!" Разрушил ещё одну здоровую ячейку общества!"
"Я не хотел, честное слово!" - сказал Витя. - "Я, вообще, за водой шёл на колонку! А тут вы! Сами виноваты!"
"Знаешь, что я тебе скажу, Витя?" - спросил Фишер.
"Не знаю!"
"Так вот: скажу: кто тебя, вообще, выпустил из дачи? Ведь ты социально опасен!"
"Я сам это прекрасно знаю, мосье Фишер! Но сравнится ли моя опасность с вашей опасностью? Ведь вы всех в округе уже перетрахали! И пионеров, и их мамаш, и их папаш, и их рогатый скот! И кошек, и собак!" - сказал Витя.
"В том была партийная необходимость!" - сказал Фишер и заговорчески приблизил своё мурло к Витиному: "Знаешь, что? Я - никакой не Фишер! Я - Максим Максимович Педросян! Фашистский агент в тылу Красной Армии!"
"Ну да?" - подивился Витя. - "Ну и как вам Россия? Пьяные медведи с балалайками в ушанках сидят над Ядерными Кнопками?"
"Я бы так не утрировал!" - сказал Педросян. - "Мне в России везде нравится! Ваши девушки с караваями и в кокошниках не подражаемы! А ещё магазины! Магазины "Берьёозка"! Ну и конечно, конечно, шлюхи у "Интуриста"! Обожаю!"
"Понимаю!" - сказал Витя. - "А как вам наши Пятилетки и Повышения удоя скота?"
"Это в вашей деревне?"
"Да!"
"Скука! Деревня - это скука! Разве что самогон или водка! О, рашен водка! Рашен-рашен гёрл, май беби, гив ми, гив ми онли лав! Хочешь? А я щас махну! Тяпну!" - и Фишер-Педросян отпил из вляги.
Витя хотел ещё спросить про рашен вофляги, мол, летают? Или летают, но только низко? Но не спросил, так как почувствовал при виде фляги некую жажду.
"Дай и мне!" - сказал он.
"На!"
Витя отпил глоток и решил, что подобнее фигни он в жизни не пил. Обжигает глотку, а на утро страшный бодун!
"Пей до дна! Пей до дна!" - сказал Фишер.
Витя, наконец, выпил и окосел. Теперь что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
И Витя, шатаясь, пошёл в медпункт к Женечке! Зачем он там, он слабо помнил, но Женечка была бабец в самом соку. Наверное, Витя хотел её полюбить. Как это невинно звучит: "полюбить"! На самом деле всё обстояло грязнее и пошлее.
Витя постучался к Женечке!
Та открыла:
"Витя! Пошёл вон! Вы - п-пьяны!"
"А я тебе одеколон купил! "Новая Москва"!" - сказал Витя пьяно и стал хлопать себя по карманам. Одеколона не было.
"У-уу!" - сказал Витя. Он понимал, понимал ещё, что Женечка тоже должна, наконец, понять, что он известный Витя без паспорта по малолетству!
"А я его предупреждал!" - сказал маньяк Фишер, появляясь за спиной Вити. - "Водка - это яд! От неё гибнет миллион уродцев и рождается миллион алкашей! Я не пю! Я не пю!"
И тут Витя понял, что Фишер его подставил! Витя пьяно размахнулся и съездил по воздуху кулаком, целясь в репу Фишера!
Но Фишер уже тащил Витю внутрь медпункта, говоря Женечке:
"Давай уложим его! Я знаю, что русские пионеры имеют при себе магнитную "Бебе", малышку! Кредитную карточку!"
"Не отдам!" - сказал Витя.
"Тогда на тебе "Чёрную Метку"! Даём тебе времени до 10 часов!" - сказала Женечка. Она была заодно с Фишером и в доказательство этого поцеловала его взасос, в губы. В губы взасос.
"Сволочь!" - сказал Витя. - "Свиная отбивная грудинка и яичница - вот всё, что мне надо! И побольше рома!"
На шум вышел Кот Мурзык, который жил в медпункте. Но Витя так чихнул, что Кота с тазиком отбросило к стенке, а стрелки часов опали и стали показывать 6-30.
Кот, может, хотел принести тазик, хотя этот тазик никто и не заказывал пока.
"Кот! Мурзык!" - обратился Витя к нему. - "Знаешь своего родственника Мурзыка из 24-ой дачи? Метнись к нему пулей и скажи, что если он до 10 часов не притащит... что же он должен притащить? Пусть тащит свою маленькую серую задницу! Притащит: меня пощадят! Нет: не видать больше "Бебе" ни мне, ни ему!"
Ну и отважный Кот, родственник того самого легендарного Кота Мурзыка, так как они все в Кратово были родственники, так как их папаша учудил: переспал с негритоской! То есть, с сиамкой. Короче, учудил, и его придавило пианино. А всех детишек, всех котят отправили в Херсон на лечение! Поможите Руку Помощь на лечение! Все документы украли на Херсоне!
Короче, потом-то их привезли обратно в Кратово, но они всё ещё долго ходили с протянутой лапой и получили прозвище "Убогие слабоумные". Но у них была своя Диаспора, и Диаспора эта им помогала торговать шаурмой на конце пруда или пучками лука за 10 рублей.
Всё это Витя прекрасно знал, поэтому он обратился к Фишеру:
"А как вам наша русская Диаспора?"
"Бывает и хуже!" - сказал Фишер. - "Например, арийская фашистская Диаспора!" Видимо, в ней он шибко разбирался.
"Рассскажи нам о ней, пока Кот Мурзык в пути!" - попросила Женечка.
"А что тут рассказывать? Сунут провод в ж.пу - и нечего рассказывать!" - сказал Фишер.
"Да! Странные способы помощи в вашей Диаспоре!" - сказал Витя. - "Провод-то хоть какой? Оголённый?"
"Нет, нет, конечно, нет!" - ответил Фишер. - "Провод вставлен холодным концом, чтобы за горячий не вынули Союзники!"
"Союзники? Японцы? Итальяшки? Которых пачками расстреливали за трусость?" - спросил Витя.
"И они тоже! Но самый главный Союзник - это, конечно, Брана Евун! У неё такая огромная... и такие большие!.. И, главное, она всё понимает! Смотрит на тебя собачьими глазами и как бы говорит: "Не трави меня, Адик! Я тебе ещё пригожусь!" - сказал Фишер.
"А что Адик?" - спросил Витя.
"А что Адик? Адик-Адик, везде это имя! Он в нашей Диаспоре самый младший ассенизатор при младшем черпальщике!
И меет обыкновение травить Ев Браунов!
Евы Брауны такие бегают в ситцевых платьицах в Дрездене под бомбами Союзников, так приходит такой весь из себя люфт-ваффный Герблинг и говорит: "Девы, говорит! Тут без пропуска бегать запрещено! Так же, как и летать и пролетать!"
Потому что Евы уже взмывают в воздух!
"Это мы не сами! Это взрывная волна!" -говорят.
Герблинга тоже подбросило, и он взмыл в воздух, думая: "Голые бабы в небе парят! В баню попал реактивный снаряд!"
А сам выписывает Евам штраф за неправильную парковку и занятие мастурбацией в общественных местах! Потому что ничего другого не умеет, и его рука сама пишет: "Штраф!" Такой болван!"
"Но ты-то, ты-то где тут?" - спросил Витя.
"Я-то? Я - тот очкастый полицейский в фуражке, который говорит девам Евам: "Ладно! На этот раз прощаю!"
И поэтому я в контрах с Герблингом, и начинаю в воздухе махаться с ним и сшибаю с него его цилиндр, крича: "Сатрап!!"
Ну, все Евы мне дружно аплодируют, и моя самооценка ползёт вверх. Может даже, может, я подкараулю какую-нибудь из этих Ев в тёмном закутке и... Там видно будет!" - сказал Фишер.
"Врёшь ты всё! Евы дадут только Адику!" - сказал Витя.
"Да в гробу я видал этого припадочного Адика! Тот что? Коротышка! У него никакой! А у меня - вот! Жаль только, конечно, что Евы те сидят в тюряге!
Но для Настоящей Любви, как известно, нет никаких границ! И вот я ночью, в безлунную ночь... Нет, я не могу рассказывать без слёз в этом месте, так как финал у этой истории плохой!"
"Да, Витя! Бедный Педросян получил пулю в задницу, и его пришлось тащить на себе 10 километров! И никого из Ев он не обрюхатил!
Но это ещё не самое страшное! Самое страшное, что тащить его толстое брюхо пришлось мне, Женечке! Потому что он ожирел и жирная свинья!" - сказала Женечка.
Витя, понятно, подозревал, что в те времена Женечка была пугающей медсестрой в Освенциме, поэтому он тупо спросил:
"Ты тоже ползала по крышам Освенцима в поисках "мочалок"? Как Педросян и старик Козлодоев?"
"Да! Я ползала! Но только не в поисках "мочалок", а в поисках слухового аппаратуса, который забыл этот старый хрыч Педросян! Он такой ещё бахвалился передо мной: "Я, мол, Педросян! А имя своё крепи делами своими! Я смогу! Смогу завалить всех Ев и без слухового аппарата!"
"Чего ты, Педросян, можешь?" - скептически спросила я, но лучше бы не спрашивала, потому что он отвесил мне оплеуху и заорал: "Могу сделать тебя менее строптивой и врезать тебе так, что ты надолго запомнишь и перестанешь быть строптивой!"
Ну и в конце концов получил пулю в задницу и теперь постоянно плачет, вспоминая это. Так же было, когда он получил рогами в задницу, будучи торреадором, и все поголовно плакали: и его жена (думай: Я!), и его тёща (думай: Ева Браун!), и свёкр (Герблинг!), и прочая шушера. Так как семья была совершенно не довольна, что он пропил всё состояние и укатил в снежную Россию на заработки. Сколько рублей это ему принесло: сам видишь. Пучок лука за 10 рублей."
"Да нет! Всё было совсем не так!" - встрял, как всегда некстати, Педросян. - "Не слушай её, Витя! В России у меня открылись Великие Перспективы!
Первым делом меня поимел один вышепоставленный любовник- гомосексуалист! Потом уже, да, потом, чтобы не запамятовать, мне отгрыз шары один бешеный пёс, а потом у меня не раскрылся парашют!
Но что мне говорил гомосексуалист? Он говорил мне: "Ты - одессит, Педросян, а это значит: ты не теряешь бодрость духа никогда!" Конечно, с этим можно было поспорить, так как дух духом, а салазки врозь!.."
"Не слушай ты его!" - сказала Женечка Вите. - "На самом деле его поимел не гей, а поимела лезбиянка! Она такая говорит: "Ты кто такой будешь, мужичок?" "Трубочист!" Граф Трубецкой? Продолжайте, граф Трубецкой!"
А была она русской Императрицей Анной Леопольдовной! Которой было за Державу обидно! А тут как раз такой наш Педросян!
Ну и она ему ка-ак вставит напильник промеж ножек и спрашивает: "Ну как? Хорошё-ёо?"
А он по-китайски не понимает и говорит: "Харасо!" И этим сразил Леопольдовну наповал!
Она говорит: "Граф Харасо, станьте моей подругой! Всего лишь на эту ночь! Комон энд слип вид ми! Вай донт ю слип вид ми?"
А по натуре своей наш Харасо-Педросян был страшный трус! Он тупо посмотрел на свалявшиеся шарики пудры за ушами Королевы и говорит: "Всенепременно! Ночью! Да!"
А сам замыслил этой безлунной ночью пролаз в тюрьму к Евам! Ну, я уже рассказывала!"
"Да нет!" - перебил её Фишер. - "Леопольдовна потом была! Потом! И шарики пудры были потом! Но сначала была её огромная вздымающаяся грудь! И толстые ноги! Парни могут стараться в квартирах подруг, она тоже была и там!
Я сделал ЭТО!
И на свет родился Дофин! Дофин Пётр! Который впоследствии стал Великим Петром Вторым! То есть, лже-Петром Вторым!
Он сказал: "Папо! Мамо! А я уже хотел убить вас и заточить в кандалы и отправить вдоль по Владимирскому тракту! Но теперь-то я вижу: не папо вы и не мамо! А сестра! Верка! О, модница! Усы отпустила, штаны надела! Щас так носят?"
Но я ему так ненавязчиво говорю: "Ты, говорю, эмбрион! Говори, да не заговаривайся! Знай своё место! Ещё лет пять, как ты будешь ходить на горшок, а о другом мыслят люди повзрослее и поумнее тебя!"
Ну и эти простые слова привели эмбриона в неописуемую ярость!
Он принялся бросаться чернильницами, которые, конечно, залили важные бумаги! Такие, например, как Ведомость на начисление жалованья нашему агенту в стане врага Мики-Маусу!
Эмбрион был безутешен! Он принялся гоняться за мной по комнатам дворца, а потом догонять на улице!
Там такие идут фрейлины, так он, конечно, шляпку свою снимает, мол, приветствую! А у самого глаза горят! И ломает насаждения!
Ну, я ему такой говорю: "Я тоже нервный!"
Тут он догнал меня, и больше я ничего не помню!" - сказал Фишер.
"Чернильницей он его долбанул! И ещё сказал: "По еб.ищу!" - сказала Женечка. - "Я тогда как раз была во дворце, лечила фрейлин от заикания, так как любой тут начнёт заикаться при виде ТАКОГО Дофина! И всё видела.
Я такая всовываю ложечку в рот фрейлине: "Скажите: "А-а!"
А она как заорёт: "Т-там-м! Так-кой большой! Глаз-за горят!" И показывает на двор.
Я ей говорю: "Это, говорю, мистическое существо!"
"Да как-кое, нах-хрен, сущ-щество? Это наш Д-дофин!" - говорит.
"А! Это тот, кого потом у Трёх Вокзалов видали с толстой бабой?" - начала понимать я. - "И от которого все ходят, как бы это помягче сказать, рты отвесив? То есть, легендарный Пупсик?"
"Ну д-да!"
"Так вот, милочка! Вам противопоказано волноваться! С этого момента не пить, не курить, не воровать! Без меня!" - сказала я.
"А это вид-дала?" - спросила фрейлина. И показала мне кукиш!
Так её от заикания я и не вылечила. Но это не значит, что вообще никого не вылечила. Их там было 40! Кого-нибудь-то вылечила!"
Так сказала Женечка, но Витя её уже не слышал, так как впал в инсулиновую кому. Скоро и Мурзык должен был подойти. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-4614-4616,5
19 мая 2017 года. Фантастика. Про корабль "Корыто". И Анфису Лопозкову. Но сейчас никакого секса, ни-ни. А чистая умозрительная ностальгическая фантастика.
Был день! На этой планете Шелезяка сейчас всегда день.
"Корыто" пришелезячился, давя катышки собачьего дерьма на космодроме "Солнышко" на этой Богом забытой Шелезяке.
По космодрому шёл какой-то странный человек-инопланетянин в шлеме и скафандре. Капитан Лопозков узнал его:
"Да это же сам известный Предтеча! Сам Фердинанд Кокошка! Который собирает собачье дерьмо! Пошли, Анфиса, я вас познакомлю! И может быть, может быть, ты осчастливишь его, то есть, он осчастливит нас и выйдет за тебя замуж! Или наоборот! Это же Предтеча! Он собирал дерьмо, когда нас ещё не было на свете! За миллион лет до Нашей Эры!"
"За миллион?" - спросила недоверчивая Анфиса.
"Ну, плюс-минус 500 лет! Не будь такой скептичной! Про него даже Героический Эпос есть!" - сказал Лопозков и продекламировал, откашлявшись: "А потом сквозь дерьмо съ.бался, сп.здив чей-то костюм спортивный!"
А вообще, Анфиса, знаешь ли ты, что "При опасности ёжик съё..вается!" Что ты подумала? Нет, не правильно! Ёжик съёживается! Так что и Кокошке дай Шанс! Хитрый Шанс! Он не получка, не аванс, он выпадает в жизни раз! Хитрый Шанс!"
Но, видимо, Фердинанд этого не знал, он поковырялся своей палкой-ковырялкой в дерьме и собирался уходить, так как "Корыто" ему был не интересен.
"Нет, ты просто так не уйдёшь! Найн, найн, найн!" - сказал Лопозков и притащил упирающегося Кокошку внутрь космолёта. Усадил есть плюшки, так как КОКОШКИ, так же, как и ГНУМЫ любят плюшки.
Бедный Кокошка давился плюшками и всё высматривал, где здесь может быть собачье дерьмо? Но его изыскания не вели ни к чему, поэтому он начал отчаиваться. Но тут спасительная мысль посетила его:
"А где тут у вас "мужская комната"?" Это он спросил.
"Ты посмотри, Анфиса! Разве он не душка? Он разговаривает! И, наверняка, всё понимает! "Мужская комната" налево по коридору! Но там, похоже, дерьма нет! Имеется в виду, в чистом виде!" - сказал Лопозков.
"Вас проводить?" - спросила Анфиса.
"Шелезякинский офицер ходит в сортир без провожатых!" - нагло ответил Кокошка и ушёл. Больше его тут не видели. По крайней мере, 10 ближайших минут.
Лопозков уже начал отчаиваться и воображать, что Кокошка пошёл в клозете на зверское самоубийство! Чтобы хоть как-то успокоиться, Лопозков хрястнул Анфису по лбу деревянной ложкой:
"Всё из-за тебя, соска!" Сломал ложку.
"Теперь членом будешь щи хлебать, придурок!" - хотела сказать Анфиса, но тут вернулся лучезарный Кокошка!
Он так и светился, так как в клозете познакомился с Зелёной Рукой - непревзойдённой собеседницей и утешительницей разных Кокошек, которые попали волей Судьбы в самые щекотливые положения.
Обычно эта Рука молча подавала рулон космолётчикам. Но теперь сам бес потянул её за язык. Вот их познавательный диалог с Фердинандом: Фердинад такой:
"Здорово!"
"Здоровей видали!" - ответила Рука хмуро.
"Да ты, похоже, не особо рада! Скажи: ты Рука мужчины или женщины?" - Кокошка.
"Я?" - не поверил Кокошка, так как был тощ, аки берёзка на ветру. Как ромашка в проруби.
"Ну не я же! Ладно: садись, гадь!" - сказала Рука.
"Да я, в общем, не за этим сюда пришёл!" - сказал Предтеча. - "Понимаете: я - коллекционер! Я собираю разного древнего вида дерьмо!
И собирал его тогда ещё, когда вы все были микроскопическими! До Вашей Эры! Зовут меня Пьеро, то есть, Фердинанд!"
"А! Коллекционер, значит!" - сменила гнев на милость Рука. - "Ну давай, ищи! Или тебе помочь?"
"Если вам не трудно!"
Рука уже хотел ударить его пистолетом по виску после этих слов, но тут до неё дошло, что он предлагает ей поискать в унитазе.
"ТАМ НИЧЕГО НЕТ!" - нагло сказала Рука, которой было в облом там шарить. - "ТЕРЕ ИЗ НАТФИНГ!"
"Чего?" - спросил Кокошка.
"Я говорю: спустили уже давно! Там ничего нет! Вот если бы поискали в космосе, то там другое дело! А здесь давно ничего нет!" - сказала Рука.
"Ты что, издеваешься надо мной?" - спросил Кокошка. - "Я - известный Коллекционер! Я буду копаться в космосе? Да в гробу я видал вас и ваше дерьмо!"
И он собрался уходить. Но Рука его удержала:
"Не уходите! Я спою вам Серенаду!"
И она немелодично заорала:
"Свет Солнца перестало! Мрак коснулся крыш! В час скорби и печали голос мой услышь! Ночь пройдёт - наступит утро ясное! Ночь пройдёт - пройдёт пора ненастная! Все снова гадить будут! Мой друг, услышь!"
"Труднее всего было подобрать рифму к "гадить будут"!" - призналась Рука.
Кокошка прекрасно понимал, что можно легко обидеть поэтессу, сказав, что стихи её дерьмо, поэтому он сказал:
"Прелестно! Прелестно! Только я бы немного переделал: "Ночь пройдёт - пройдёт пора ненастная! Все будут вновь ходить, еб.ла отвесив!"
"Да! Можно и так!" - согласилась поэтесса. - "Наверное, до Нашей Эры все так писали?"
"Да нет! До Вашей Эры был Каменный Век! Все сидели по пещерам, так как у всех дед был неандерталец, прадед был неандерталец, и только прапрадед был юрист!
Ну и свирепствовал "Союз Лысых Сил" - это такая организация неандертальцев, которая везде ходила и тёрла палочку о палочку, чтобы получить огонь!
Им все говорили: "Лучше трите пипиську, задротики!"
Но они упрямо выступали за трение палочки. И, наконец, из Искры возгорелось Пламя!
И сожгло три деревни, три дачи и всех ментов зах.рачило! Ну, это я к примеру.
Конечно, ментов тогда ещё не придумали, были эти, городовые! Китайские! Китай тогда уже придумали.
Один такой городовой схватил меня, когда я по своему Кокошкиному обычаю отправился утром на поиски в Коллекцию, и говорит: "Видишь Москву?" Москву хотел мне показать!
А Москвы как таковой ещё не было! Была деревня Московка, где, типа Мертвожоровки, жители с голодухи поедали друг друга.
"Откуда знаешь про Москву?" - спросил я городового.
"Потому что я - гуаольд!" - сказал он, и его глаза засияли, аки прекрасное утреннее солнышко!
Ну, я ткнул пальцем в эти глазки, выколол их и подумал: "Нет, такое дерьмо в мою Коллекцию, конечно, не годится!"
А бедный городовой катался по земле, хватаясь за живот! Почему за живот? Потому что там сидит гуаольд!
Ну, я понял, что он, гуаольд, не хочет работать - таскать батареи, и таскать их не будет ближайшее время. Поэтому я разозлился и ударил его кайлом по спине!
Но тут вышла, откуда ни возьмись, его жена и сказала: "Некрасиво себя ведёте!"
Я и её хотел ударить кайлом по спине, чтобы она упала в протоку, истекая кровью!
Но тут вышла её мамаша, тёща городового, и сказала: "Очень некрасиво себя ведёте!"
"Да откуда вы все берётесь?!" - не выдержал я.
"Из Подпространства!" - сказали обе женщины и стали завлекательно сверкать глазками, мол, пошли, мы и тебя туда же утащим!
"Нет! Найн! У меня и тут ещё есть дела!" - сказал я.
"Собирать дерьмо?" - спросила тёща. - "Но ведь это же так скучно! Гораздо интереснее предаться прелестям случайного секса с незнакомками!"
Я, было, заинтересовался, но тут из пещеры, где располагался "Союз Лысых Сил", вышла моя личная жена! Она сказала: "Сигизмунд! Что ты делаешь?!"
"Я - Фердинанд!" - сказал я. - "И ты не посмеешь мне мешать!"
"Ещё как посмею!" - сказала моя лысая жена и бросилась бить половой тряпкой жену и тёщу городового!
Они отбивались и кричали: "Мы могли бы пригласить тебя в кино, воображая, что ты - мужчина! Очень привлекательный мужчина! Но ты просто бешеная сука!"
"Да! Вот-вот! Пригласите её в кино! На вечерний сеанс!" - сказал я и потрогал в кармане пачку "бинджаминов", долларов. Кстати, их ещё тоже не изобрели. Изобрели одну газовую зажигалку.
"Во! Газовая!" - сказал я и стал светить вслед удаляющимся в кино женщинам: городового и моей жене, которые шли, высоко подбрасывая свои зады.
Мы с городовым остались одни.
"Светят звёзды! Дует ветер! Огонь горит!" - бормотал он в беспамятстве. Может, он хотел сказать... Хотел сказать не помню, что. А! Вспомнил! "Летят утки! Летят утки! И с ними три гуся!" Но он сказал то, что хотел сказать. Вода плещется, земля сыплется, огонь горит! Значит, он был Шестым Элементом!
И, если я щас, по-быстрому, не насажу его в свою Коллекцию Дерьма, то будет Всемирный Апокалипсис!
"Моя Коллекция не резиновая!" - подумал я. - "Такого борова она не выдержит! Да ещё его таскать!"
И я пошёл прочь, бормоча: "Милая моя, где ты? Милая моя, где ты!" Я имел в виду собачье дерьмо.
Кстати, тогда в горах этих жила и Дикая Собака Динго! Она была гораздо хитрее человека, но её дерьмо уже было у меня в Коллекции, поэтому меня как личность она не интересовала.
И вот я вышел к водопаду! Это был водопад Виктория! Или даже, даже Ниагара!
"Пошёл к чёрту! Тут дерьма нет!" - подумал я, как какой-то голос говорит мальчику на стадионе: "Тут рыбы нет!!"
Ну а мальчик давай наяривать и сверлить лунки! Этот мальчик был самым первым первобытным рыболовом и звали его Дед Макар! Конечно, пока что он был просто Макаром.
Он перестал сверлить лунки, забросил за спину свои трусы и пошёл прочь по стадиону! Я смотрю: у него над головою венчик! И он не проваливается под воду!
Я понял: это - Макар! Мессия! Я пошёл вслед за ним, но тут же оступился и провалился в полынью! Это был не Мессия!
В отчаяньи я подошёл и стукнул его по заду ногой!
Он повернулся! Его глаза сверкали! Это был гуаольд! То есть, тот же Мессия, только по-губернски. Как говорится: "Папочка!" "Причём тут папочка? Ведь мавр, вроде, её муж? А! Это "Отелло" по-губернски!"
Так вот и Макар! Он сказал: "Кокошка! Хочешь жить вечно? И вечно пополнять свою Коллекцию? И чтобы в будущем тебя звали Предтеча?"
Я сказал: "Не хочу! Хочу умереть в этом Богом забытом Каменном Веке!"
"Нет! Ты не умрёшь! Ты станешь бессмертным! Но для этого ты должен выполнить Условия Договора! Вот тут мелкими буквами! Ты продашь мне свою Бессмертную Душу!" - сказал Макар.
"Да я тебе её так отдам! Она мне нахрен не сдалась! Лучше так: я буду жить вечно, форевер янг (forever young!), но возьму у тебя анализ кала в Коллекцию!" - сказал я в предвкушении того, что там будет написано: "Кал Мессии Макара!" То есть, кал Бога!
Эта перспектива, видимо, заинтересовала Макара. "А анализ мочи не подойдёт?" - спросил он. - "А то бы я мог прям сейчас..." И он сделал движение спустить свои шорты.
"Не подойдёт!" - мягко сказал я. - "Такой мочи, как у нас с вами, молодой человек, на каждом кладбище навалом! Я даю вам за анализ 60 рублей! К сожалению, средства мои ограничены!"
"60 рублей? Это большие деньги!" - сказал Макар. - "На них я могу купить две банки автозагара!"
"Во-во!" - сказал я.
Но тут наш разговор был предательски прерван разными женщинами! Это были моя жена и жена и тёща городового!
Они возвращались из кино! И кино им не понравилось! Оно называлось "Страшное кино", и во всём они хотели обвинить меня!
Макар начал было что-то говорить в мою защиту, но тёща пригнула ему голову, так как была выше ростом.
"Как ты мог?! Ты думаешь: мы мистических существ не видели?" - громыхала моя жена.
"Зайка! Пупсик! Лапуля! Козочка моя! Только не это страшное слово: "развод"!" - голосил я.
"Нет! Всё решено! Дети, когда вырастут, поймут меня!" - голосила жена.
"Дети? Какие дети?" - спросил я, так как, если бы у нас были дети, я бы, наверное, это заметил. И научил бы детей коллекционировать.
"Если у тебя дети от Данилы Сергеича, то не вижу причин тебя в это впутывать!" - сказал я, хотя хотел сказать: "себя впутывать". Но сказал, что сказал, так как вспомнил, что не хотел впутывать жену в свои упражнения в любви с самим собой.
"Да! Данила Сергеич! Он не то, что ты! Ты - не муж-чина! Ты тряпка! А Данила - гуаольд!" - сказала жена.
"Слушай, жена! Иди к своему Даниле и не мешай нам договариваться с Макаром!" - сказал я, но тут увидел, что жена городового уже оседлала Макара и теперь прыгает на нём, как на лошади!
Макар был никакой. Я вежливо стащил жену эту с Макара, хотя оба они продолжали конвульсивно сокращаться и подпрыгивать.
"Знаете, что?" - сказал я. - "Сейчас в клубе прекрасное кино: "Кулинарный поединок"! Там как приготовить шашлык и угнать машину за 60 секунд! Шли бы вы посмотреть! Это никакое не "Страшное кино"! Это по-мо-гает!"
И все женщины пошли в клуб.
"Господи, спаси и сохрани!" - сказал Макар. - "Она ушла?"
"Ушла, ушла! Тем более, что её дерьмо у меня в Коллекции уже есть! Совершенно бесполезная личность!" - сказал я." Это всё рассказал Фердинанд сначала Руке, а потом и мы узнали. Пролёт "Корыта" продолжился. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-4616,5-4619
22 мая 2017 года. Сказка про Чеки Джана. Философская. Сидел Чеки на стуле (не путать с толчком) и думал: "Ну чего я всё думаю: "В морду-в морду!"? Может, думать: "Ниже пояса-ниже пояса!"? Я имею в виду женщин. Нет, про женщин надо думать: в п...
Да заколебался я вообще думать! Что я, философ, что ли? Это там: "Какая неосторожная мысль!" "Пойдём, философ, эту ночь ты проведёшь в тюрьме!"
Хорошо, что я пока не на нарах, не в тюрьме. Я же сижу! На стуле! Не в тюрьме. Вот если бы автор написал: "Чеки, мол, томился в застенках якудз!", то да. Или ещё круче: "Чеки лежал в государственной психушке!"
Но нет! Что пишет автор? Сидел! (Не путать с толчком!) Значит, и толчок где-то поблизости есть. А не параша, которая разверзает свои вонючие недра. Надо бы этот толчок наградить!" - подумал Чеки. - "Посмертно! Обнять его, как однажды когда-то "Лада-Калина" обняла своими колёсиками берёзку, в которую врезалась, и сказать: "Дружище! (Сказать.) Мы теперь одни против всего мира: ты да я! Да ещё этот старик в окне! Надо будет его премировать! Или это старуха? Это... это же кактус!"
Ладно, что я всё о братьях наших меньших, о кактусах? Конечно, понятно: мы в ответе за тех, кого приручили! Но кактус? Он же вообще никакой не скейтер! Не хочу я, чтобы он тут ошивался! Он какой-то больной!"
Так думал Чеки про кактус. Конечно, он был прав. Скейтера из кактуса не могло получится по пяти объективным причинам. Во-первых: он слишком глуп для скейбординга! Вы скажете, что не бывают слишком глупы для скейбординга. Так вот: он бывает.
Во-вторых: у него нет девушки, чтобы после дня катания утешила его вечером!
И в-третьих: он сам из десанта ЮСА! Ю-Эс-Эй. Ну прочие две причины мне лень приводить. Итак, мы выяснили, что Кактус служил в десанте во время войны в Лаосе! Во Вьетнаме! Не в Заливе. Война в Заливе - это немного не то.
А Кактус пришёл с войны немного сдвинутый и путал маму с папой, и речку с травобоем. Так как голова-то у него была приставленная! Мы бы даже больше сказали: голова та была головой вьетконговского партизана и была узкоглазой!
Такую голову никакая нормальная афроамериканская девушка не полюбит. Да что говорить: и американская не полюбит. Полюбит лишь та, которая: "Я вешу 300 кило!" Но такой любви за деньги Кактус не хотел и не ведал.
Он мечтал о возвышенной Любви к Мебелин Монро, тем более, что щас через их родной городок Вилкорой проезжала с гастролями эта Мебелин, как две капли воды похожая на Мерилин.
Ну и Кактус забросил свой скейт, на котором был изображён момент Славной Истории Американской Десантуры, а именно: момент Битвы при Катманду, где узгоглазые всыпали америкосам по первое число, и пошёл, и пошёл в чём мать родила на концерт Монро! В чём мать родила, так как Кактус был очень уж волосат, как и его дядя мистер Базлик!
И никто ничего не заметил, так как был Хэллоуин, и все были в костюмах. Мы бы больше сказали: был День Благодарения, когда пришельцу напихают в зад яблок и подадут к столу, так как Неразбериха!
Тут в Вилкорое тоже была небольшая неразбериха, так как по улицам ходили злобные клоуны и ломали тыквы со свечками! Ну, это такие тыквы со злобными глазами на Хэллоуин. Так что Базлика, то есть, Кактуса никто из девушек не разоблачил.
Даже одна из них, самая укуренная, ни в чём не разобравшись, пригласила Кактуса к себе домой! Над чем он долго и упорно смеялся, так как задумал снять всю свою шерсть и показать своё истинное лицо десантника!
Но девушка та была сама не совсем дура. Хоть у неё и мозги и отшибло из-за дури, но как из спины вырастить перепончатые крылья во время секса, она понимала. Только для этого, конечно, ей нужна была посторонняя помощь.
Она попросила Кактуса:
"Базлик! Расстегни мне застёжку на спине у лифчика!" Потому что Кактус не назвал ей своего настоящего имени, хоть, понятно, отношения и должны строиться на взаимной честности. Но нет.
Если бы и девушка (Манана) честно сказала, что является мистическим существом с крыльями, то Базлик бы ни за что не расстегнул ей ширинку! То есть, запонку. И крыльев бы не увидел. Всё было бы скучно и обыденно: Манана без крыльев, Базлик без конца!
Ну, она бы ему его конец-то откусила бы! Без крыльев она бы стала непредсказуемой и опасной. Что случилось в Базликом во время рождения. Он тогда был в шрамах и татуировках, и у него было полно врагов. Такого не бывает? У ПУПСИКА всё бывает! Так мы вышли на легендарного Пупсика, который, конечно, не родственник Базлика и даже не однофамилец, но тоже, тоже воевал во Вьетнаме и привёз оттуда "чёрную грыжу", которой заразил половину населения Соединённых Штатов, о чём читайте в следующем выпуске нашего Альманаха!
Чего-то у меня тут чешется! И тут! Наверное, заразился "грыжей". Это её симпотомы! К слову сказать, "грыжа" та изливалась из глаз одного Носителя в глаза Второго Носителя, который и не хотел стать оным!
Ну и новый Носитель выступал за запрет на ношение оружия и становился либералом, как и известный Мики-Маус! Мы вышли на Мика! О чём это нам говорит? Что пора пить успокоительные таблетки! Никакого Мика здесь быть не должно! Есть только ты и я, а всё другое легко уладить с помощью зонта!
Базлик при виде перепончатых крыльев Мананы раскрыл зонтик и сказал:
"А я в домике!"
Манана поняла, что бедняга немного тронулся от её крыльев, так как подобного извращения он не встречал даже у тощих вьетнамских шлюх, которых брал за сальные американские доллары.
Так и было. Манана, вздыхая о своей горькой судьбе (что её парни не любят, так как она - человек без паспорта, а паспорт ей не дают, пока у неё не отвалились эти противные крылья, из-за которых его и не дают! Замкнутый круг!), пошла налить Базлику кофе, так как виски кончился в этой дыре.
Что за дыра? Конечно же, район Мертовожоровка! Какой же ещё? Базлик лежал на спине и думал: "Вот и потрахался! Можно сказать: первый опыт на Американской земле!"
"Да потому что меня те вьетнамские тощие шлюхи задолбали!" - крикнул он Манане. - "Все, как на подбор, с перцами!"
"Чего, пупсик?" - не расслышала Манана.
"Я говорю: если у нас кто и родится, то это будет жёлтомордая обезьяна!" - крикнул Базлик.
"Не родится!" - злорадно подумала Манана и посмотрела на просвет в презерватив! В презервативе была явная дырка!
"Да что же эта за нелепая страна, где нет ни одного нормального презерватива?!" - спросила Манана, а сама продолжила варить кофе, бросая туда крысиные лапки и помёт летучих мышей!
Потому что, как говаривал наш любимый Шекспир в оригинале: "Итс драм, итс, драм, итс бест оф гам, итс солтеннс фелд! Вен ди бетовв бест оф кам, тен тэ..." Дальше не могу припомнить, итак вспотел, припоминая эти ёмкие америкосные словечки. Но переводится так: когда, типа, варишь лягушек и летучих мышей в зелье, то приходят самые крутые глюки. По-нашему это значит, что видишь зелёных хорьков и напильники, которые полетели на северо-восток.
Итак, кофеёк был готов!
"Сейчас, сейчас, любимый!" - сказала Манана и влила его в алчущий рот Базлика.
И тот сразу увидел глюк, что у Мананы не два, а все 6 крыльев! Это было сильно! Базлик безумно захохотал и попросил повторить.