Барышева Мария Александровна : другие произведения.

Говорящие с...(эпизод 6)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В работе

  ИГРОКИ
  
   - Я люблю фокусы. Ловкость рук и все такое. Понимаешь меня?
   - Нет! - злобно ответил человек, не в силах оторвать взгляда от руки собеседника. Рука подбрасывала рублевую монетку, и та серебристой рыбкой вспархивала в ран-ние сумерки, весело кувыркалась и приземлялась на подушечку указательного паль-ца, который ловко подхватывал ее под абрис, и монетка секунду стояла торчком, чтобы по окончании этой секунды вновь взлететь. Вверх - вниз. Вверх - вниз. Мо-нетка подпрыгивала все выше и выше, почти касаясь кленовой листвы, и человек сморщился, пытаясь переместить свой взгляд куда-нибудь в другое место, например, на лицо собеседника, которого ему отчаянно хотелось задушить прямо здесь, но ни-чего не получалось. Монетка завораживала, и он невольно водил глазами следом за ней - вверх-вниз, и его голова слабо кивала в такт монетным прыжкам, и то же самое делали головы стоявших возле него охранников, и все это происходило до тех пор, пока один из охранников не выдержал.
   - Слушай, а как ты это делаешь, как она не падает?..
   Человек издал сдавленное рычание, и охранник поспешил объяснить:
   - Не, ну просто интересно.
   - Интересно? - проскрежетал охраняемый. - Ой, Петя, ну это же замечательно! Я так рад, что тебе что-то стало интересно! А знаешь, что еще интересней? Когда я прикажу твоим коллегам размазать тебя по этому дворику таким тонким слоем, что сквозь тебя можно будет читать! Вот это будет действительно очень интересно! И тоже своего рода фокус!
   - Господин Вальков, - надтреснутым голосом произнес подбрасывавший монетку, ни на секунду не прекращая монотонных движений, - вы очень злой человек. А я злых людей не люблю. Злых и богатых людей я люблю еще меньше. И уж совершен-но не люблю злых и богатых людей, начисто лишенных благоразумия. Мне казалось, мы дали вам достаточно времени и совершили достаточно действий, чтобы благора-зумие у вас хлестало через край. Давайте не будем затягивать. Как говорил Остап Бендер, чтоб не потерять целого, лучше отдать часть.
   Господин Вальков со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы, и заговорил. Он говорил долго. Он высказался крайне нелицеприятно в адрес Остапа Бендера, то-го, кто упомянул его, его монетки и всех его родственников, своих охранников, дво-рика и всех людей, которые в этот час в нем находились, города, мироздания в целом и господа бога в частности, после чего, побагровев до предела, замолчал, пытаясь восстановить дыхание. Собеседник улыбнулся и, поймав монетку в очередной раз, не стал ее подбрасывать, и монетка застыла на его пальце, упершись абрисом в поду-шечку, не шевелясь совершенно. Казалось, она и палец составляют одно целое.
   - Я знаю, о чем вы думаете, Геннадий Романович, - сказал он. - О том, чтобы за-пихнуть меня в свою, простите за выражение, машину, из которой я уже выйду толь-ко в качестве трупа. Хочу вам напомнить, что вы уже пытались такое проделать, и все это закончилось очень грустно.
   Вальков невольно потер подбородок, на котором темнело несколько глубоких по-резов. Еще один тянулся через правую щеку, другой наискосок рассекал лоб. Гораздо больше порезов находилось намного ниже лица Геннадия Романовича, и, чтобы скрыть их, он надел рубашку с длинным рукавом, в которой теперь отчаянно потел, пот жег порезы, что злило его еще больше. Он покосился на своих охранников, большинство из которых выглядели так, словно несколько суток подряд участвовали в испытаниях очень плохих бритв. Две некогда шикарные машины, припаркованные позади них, были испещрены мелкими вмятинами и царапинами, и Вальков с болью подумал о том, что одну из них купил всего лишь две недели назад.
   - А если ты размышляешь о том, - продолжил собеседник, - чтобы умертвить меня прямо тут, то хочу напомнить, что сейчас очень светло, и на нас пристально смотрят как минимум два десятка человек и четыре собаки. Ну давайте же, Геннадий Романо-вич! Сильные и умные люди должны проигрывать с достоинством! А вы, как мини-мум, умный. Глупый не сумел бы столько наворовать.
   - Из-за тебя один из моих сотрудников все еще в больнице! - прошипел Вальков.
   - Ну, я ж не виноват, что у людей столько всяких артерий в самых неожиданных местах.
   - Если ты не сядешь в машину самостоятельно, кто-нибудь пострадает, - сказал Вальков трагическим тоном. - Они же здесь не при чем. Посмотри, там же дети!
   - Ну, во-первых, я с ними не знаком, - собеседник подбросил монетку и на этот раз поймал ее на мизинец. - А во-вторых, вам на это наплевать. Но вам не все равно, ка-кими они могут оказаться рассказчиками. Кстати, здесь хороший ракурс для съемки. Понимаете меня?
   - Я понимаю, что ты назначил встречу в центре города, во дворике набитом наро-дом...
   - Дело даже не в людях, - человек ловко повернул бледную руку, и монетка удиви-тельным образом на ребре пропутешествовала по тыльной стороне его ладони, оббе-жала запястье и скользнула к указательному пальцу. - Стык домов, машины, столбы, деревья, скамейки - знаешь, что все это такое? Это поверхности. Нет ничего лучше вертикальных поверхностей. Горизонтальные тоже ничего, но вертикальные гораздо лучше.
   - Раз ты такой уверенный, то, может, подойдешь поближе?
   - Ни к чему. Пять метров - вполне нормальное расстояние для дружеской беседы.
   - Я тебя удавлю! - пообещал Вальков. - Я тебя так урою, что тройная экскаватор-ная смена не откопает тебя и через неделю! Ты не представляешь, с кем ты связался!
   - Через полчаса стемнеет, - человек коротко глянул на часы, - я уйду и переведу тебя на второй круг ада, а в конце недели вернусь к тому, что от тебя останется и спрошу еще раз. Но пока еще есть время, я постою и послушаю твои метафоры. Они исключительно хороши!
   Вальков дернул головой и решительно отступил назад, его дружина так же реши-тельно ринулась вперед, и в тот же момент человек молниеносно сунул руки в кар-маны брюк. Почти сразу же руки вынырнули обратно - кулаки были крепко сжаты. Человек сочувственно улыбнулся и сделал руками резкое движение вверх и в сторо-ны, одновременно разжимая пальцы, и из них выпорхнули монетки - несколько де-сятков монеток. Большие и маленькие, юркие, серебристые и медные, они веером разлетелись в вечернем воздухе, словно стайка вспугнутых мальков, и Вальков, не-вольно ахнув, шлепнулся на землю и закатился под машину, закрывая голову руками.
   Полет всех монеток был короток и стремителен. Только одна долетела почти до середины двора и срикошетила от бельевого столба, прочие же с щелкающим и звя-кающим звуком заканчивали полет, встретившись со стенами домов, водосточными трубами, открытой дверью подъезда, стареньким "опелем", оконными решетками, железной подъездной беседкой, заплетенной дикой розой, и сразу же начинали но-вый, устремляясь по иной траектории. Человек, скрестив руки, улыбался, а перед ним бушевала крошечная серебристо-медная вьюга, и охранники оказались в самом ее центре. Монетки, рассекая воздух, мчались к ним юркими рыбками, и теперь это уже не были испуганные мальки. Теперь это были пираньи.
   Один из охранников заорал, закрыв ладонями окровавленное лицо, другие отчаян-но махали руками, пытаясь увернуться от взбесившихся металлических кругляшков и одновременно добраться до их хозяина, но те проявили непостижимое коварство. Сбить или уклониться от них оказалось невероятно трудно, и большинство монеток нашли свои последние цели, завершая полет кровоподтеками, безжалостно полосуя кожу и вонзаясь в тело почти до противоположного края абриса, словно крошечные сурикены. Охраннику попытавшемуся вытащить пистолет, в тыльную сторону ладо-ни воткнулось сразу три старых австралийских шиллинга, другому легенькая монет-ка достоинством в два франка располосовала плечо, третьему же в затылок вонзился штатовский четвертак. Четвертый почти сразу свалился на землю, зажимая повреж-денный глаз, в чем были виноваты десять пфеннигов, пятый же, которому вращаю-щаяся, словно циркулярная пила, монета в двадцать песет аккуратно срезала кожу с кончика носа, нырнул под свободную машину, решив в дальнейшем развитии собы-тий не участвовать.
   На все ушло чуть меньше полминуты. Последней на сцену прибыла десятикопе-ечная монета 1914 года, отскочившая от бельевого столба, полоснула по руке охран-ника с четвертаком в затылке и удовлетворенно шлепнулась на асфальт. Представле-ние закончилось.
   - Твою мать! - сказал Вальков из-под машины, обзирая свое окровавленное сто-нущее воинство и рассыпанную вокруг него мелочь. Человек, оставаясь на месте, бы-стро присел и взглянул на него.
   - Через двадцать секунд здесь будет половина квартала. Я ухожу. Решай быстрее.
   Вальков скрежетнул зубами и швырнул ему туго набитую барсетку.
   - Подавись!
   Человек быстро подхватил ее, заглянул внутрь и, широко улыбнувшись, отсалю-товал барсеткой Валькову.
   - Прощайте, Геннадий Романович.
   Развернувшись, он стремительно метнулся прочь, растолкав бегущих к месту про-исшествия обитателей двора, и Вальков, спохватившись, завопил:
   - Хватайте его! Живо!
   Но никто из подчиненных не пошевелился и не издал ни звука, только охранник, с трудом извлекший монетку из своего затылка и осмотревший ее, принялся громко ругаться - то, что монетка оказалась именно американской валютой, а не какой-либо другой, его особо возмутило. Вальков с кряхтеньем выбрался из-под машины и, вон-зив свирепый взгляд в подчиненного с окровавленным носом, осторожно вылезавше-го из-под другой машины, рявкнул:
   - Ты уволен! Козел!
   Охранник, которого теперь положение ни к чему не обязывало, гордо ответил:
   - Сам козел!
   Хозяин монеток ничего этого не слышал. Покинув двор, он перебежал сначала од-ну улицу, потом другую и в самый последний момент проскочил в уже закрываю-щиеся двери автобуса. Плюхнувшись на сиденье и тяжело дыша, он весело посмот-рел в окно, еще раз осторожно заглянул в барсетку, после чего вытащил сотовый и, вызвав номер, сказал в трубку:
   - Ну, вот, собственно, и все.
   - Как прошло? - осведомилась трубка.
   - Ой, - человек картинно поморщился, - работа для детсадников! Чего делаешь?
   - Гуляю, - проворковала трубка.
   - Не шали, - потребовал он. - Молодежь, молодежь... Ну пока.
  * * *
   - Пока, - со смешком сказала она и, закрыв телефон, спрятала его в сумочку, после чего продолжила свою неторопливую прогулку по кленовому парку, сунув руки в карманы наглухо застегнутого светлого плаща. Хоть плащ и был очень легким, но совершенно не подходил для теплого июньского вечера, и немногочисленные трез-вые прохожие смотрели на нее удивленно. Сумерки густели - громкие парковые су-мерки, свитые из музыкальной какофонии, говора, хохота и выкриков, сумерки, про-битые барными зонтиками и окутанные сигаретным дымом, сумерки, рассеченные тусклыми фонарями и светильниками барных стоек, сумерки, в которых полумрака было так мало. Старый кленовый парк являлся одним из самых популярных и обще-доступных в городке мест потребления алкоголя, и в пятницу вечером, как сегодня, здесь пили особенно жестко - пили в барах, на скамейках, на бордюрах, на траве, в кустах и на пьедестале памятника Ленину, который, казалось, не простирает руку в светлое будущее, а испуганно прикрывается ею. Официально парк назывался Ленин-ским, в народе же он именовался Ямой. Сегодня в Яме явно было очень неуютно, и, безмятежно прогуливаясь мимо плотно забитых скамеек, женщина отмечала, как си-дящие на них компании не столько пьют и болтают, сколько раздраженно размахи-вают руками, отгоняя назойливо жужжащих и пытающихся прорваться в бутылки на-секомых. На одной скамейке костерили мелкую мошкару, на другой безуспешно пы-тались прихлопнуть десяток крупных мясных мух, которые упорно пытались присое-диниться к пятничным посиделкам компании, с третьей то и дело раздавались звон-кие хлопки - там боролись с комарами. С четвертой доносились истеричные взвизги:
   - Ай, отгони ее, отгони!
   - Убери ее с моей руки!
   - Ай, вон еще две!
   - Не понимаю, откуда осы в девять вечера?!
   Парочка, обнимавшаяся на шестой скамейке, вдруг просто вскочила и с воплем убежала, и никто не понял, почему она это сделала. Впрочем, никому и не было ин-тересно, у всех хватало своих забот, особенно у тех, кого бурно тошнило за сирене-выми кустами. Вечер в Яме только начинался, и женщина шла сквозь него, презри-тельно кривя губы.
   - Цыпа! Э, цыпа!
   Она остановилась и, обернувшись, поискала источник звука. Звук исходил от двух индивидуумов среднего возраста, которые стояли, подпирая друг друга, смотрели не-двусмысленно и глупо улыбались. Кроме звука от индивидуумов исходил стойкий запах свежевыпитой водки и свежесъеденных копченостей. Она закатила глаза, от-вернулась и пошла дальше неспешным шагом.
   - Мы с тобой разговариваем! - по-детски завопили сзади. - Куда? Цыпа! Не, ты че хамишь, цыпа?! Стаааять!
   Она дошла до фонаря и, резко остановившись, развернулась, глядя в приближаю-щиеся, раскачивающиеся масляные лица.
   - Как, интересно, я могу хамить, не сказав вам ни слова?
   Индивидуумы, тоже остановившись, переглянулись, после чего первый повторил:
   - Хамишь.
   - А че ты в пальтишке-то, цыпа? - осведомился второй. - Жара такая... Мерз-нешь? Так мы согреем.
   - А ты можешь? - она глянула зазывно и многообещающе прикоснулась к верхней пуговице своего плаща. Спросивший подбоченился, отчего опиравшийся на него приятель чуть не рухнул на землю, после чего произнес длинную фразу о своей муж-ской доблести, состоявшую из множества неприличных слов. Женщина улыбнулась и принялась аккуратно расстегивать пуговицы, придерживая полы плаща.
   - Э-э, - озадаченно сказал он. - Ты чего? Прям здесь? Не, а... А пошли ко мне, а? Сейчас заскочим, чего-нибудь захватим...
   - Конечно, - она изогнулась в круге бледного света. - Но сначала ты должен взгля-нуть на мое тело.
   Индивидуумы с готовностью подались вперед, едва не сшибив друг друга с ног, и она, улыбнувшись еще раз, прижала ладонь к губам, потом опустила руки и резким движением распахнула плащ.
   Насекомые были везде.
   Они покрывали ее тело плотным слоем от основания шеи до середины голых ко-леней, они беспрестанно шевелили усиками, лапками и крыльями, они переползали с места на место, забираясь друг на друга, и казалось, что тело женщины течет, словно жидкий металл. Жуки и бабочки, мухи и пауки, пчелы и стрекозы, мухоловки и тара-каны - они скрипели, жужжали, пощелкивали, шелестели и хрустели, они блестели и переливались под тусклым фонарем, а здоровенный паук, уютно устроившийся на левой груди, угрожающе шевелил мохнатыми лапами. Оскалившись, женщина высу-нула язык, и сидевший на нем бурый тарантул развел в стороны передние лапы, то ли приветствуя зрителей, то ли призывая их к вниманию.
   Зрителей, мгновенно протрезвевших, словно ветром сдуло.
   После них остался лишь тоненький вскрик, почти сразу же развеявшийся в суме-речном воздухе, заглушенный, раздавленный пьющим, курящим и гогочущим пар-ком. Никто не обратил на происшедшее никакого внимания. Крики и беготня в Яме не редкость, странностью бы показалось как раз их отсутствие. Женщина улыбнулась глазами, поднесла ладонь ко рту, и тарантул аккуратно перебрался с ее языка на бледные пальцы.
   - Каждый раз смешно, - сказала она, запахивая плащ. - Извини, я опять тебя об-слюнявила. Ну, иди.
   Женщина осторожно сунула паука за пазуху, застегнула плащ и огляделась, потом вытащила зазвонивший телефон и, взглянув на дисплей, усмехнулась.
   - Ты где? - весело спросила трубка. - Опять мешаешь людям напиваться и приста-вать друг к другу? Ты знаешь, что зависть - плохое чувство?
   - Дело не в зависти, а в скуке, - ответила женщина, вытянула руку, и ей на ладонь мягко приземлился крупный ночной мотылек, деликатно покачивая пестрыми крыль-ями. - Кстати, дело закончено, как, впрочем, и ожидалось. Ты-то что делаешь?
   - Балуюсь.
   - Ну разумеется, что еще ты можешь делать. Постарайся не привлекать внимания. Встретимся через час. Пока-пока.
  * * *
   - Пока-пока, - игриво ответил человек, спрятал телефон в карман и обернулся, глядя туда, где в проходе между стеллажами несколько людей обступили корчащего-ся на полу мужчину, накрепко вцепившемуся в свой галстук. Над ним склонился па-рень с ножом в руке и немолодая женщина, которая тоже ухватилась за ошеек гал-стука и тянула его с такой силой, что голова обладателя галстука моталась над по-лом.
   - Да галстук же режь, галстук! - визжала она на весь магазин. - Что ты мне пальцы режешь, идиот!
   - Прекрати тянуть! - голосил парень в той же тональности. - Ты же его сама за-душишь, на фиг! Мужик, как ты ухитрился так его затянуть?!
   - Хр... бр... - отвечал мужчина, стремительно багровея. Человек, усмехнувшись, отвернулся, взял с полки баночку с маринованными огурцами и, бросив ее в корзин-ку, перешел в другой ряд, где растрепанная девушка, что-то бормоча себе под нос, торопливо собирала с пола флакончики с шампунем. Стоявший рядом охранник, внимательно наблюдающий за ее действиями, раздраженно говорил:
   - Что значит юбкой зацепили? Как это возможно? У вас из бетона что ли юбка - столько повалить?! Вот смотрите, шампунь вытек! Платить придется, девушка! Ни-чего не знаю, товар испортили, платить придется!
   - Ай-ай-ай, - сказал человек, проходя мимо, и удостоился подозревающего охран-ного взгляда. Ничего не взяв, он перешел к сырной витрине, несколько минут разгля-дывал то сыр, то скучавшую на заднем плане яркую продавщицу, после чего накло-нился и заговорщически произнес:
   - Девушка, вы меня, конечно, извините, но это сейчас такая оригинальная форма или у вас просто швы разошлись? Кстати, симпатичное бельишко.
   Продавщица удивленно взглянула на него, потом на себя, ахнув, судорожно охло-пала ладошками свой халатик, состоявший из двух половинок, которые соединяли лишь плечевые швы, и, сердито поблагодарив, убежала, прикрываясь руками.
   - Эй, а как же сыр, я ж за сыром!.. - человек засмеялся и пошел дальше. Он долго бродил по залу, но, ничего больше не взяв, в конце концов пошел к кассе, просто-душно глазея по сторонам. Очередь была длинной, и ждать пришлось долго. Грузный мужчина, стоявший перед ним, украдкой беспрерывно чесал себя сквозь цветастую рубашку, сердито бормоча:
   - Да что ж это такое, не прополоскала она ее что ли?!
   - Господи, как же жарко! - стонала женщина, стоявшая чуть дальше и облаченная в едва различимый глазом тонюсенький сарафанчик, насквозь мокрый от пота. Ее муж в джинсах и футболке, съежившийся рядом, бормотал, что не понимает, как ей может быть жарко - в магазине такой мощный кондиционер, что он уже окоченел, и в доказательство отчаянно стучал зубами и пытался закутаться в свою футболку. Од-новременно он с любопытством разглядывал девушку впереди, которая выкладывала продукты из тележки на прилавочную ленту и одновременно упорно застегивала пу-говицы на блузке, которые так же упорно расстегивались. Из очереди к соседней кас-се донеслось аханье, потом сварливый женский голос воскликнул:
   - Мужчина, как вам не стыдно!
   Человек повернулся - в самом хвосте очереди какой-то мужичок поспешно натя-гивал брюки, что-то бубня о сломавшейся молнии и оторвавшейся пуговице, а при-стыдившая его пожилая дама смотрела на него взглядом, в котором, в противовес укору, не было ничего укоризненного. Человек улыбнулся. Даже обычный минимар-кет в будний вечер может развеселить. Ему это веселье никогда не приедалось.
   Подошла его очередь, он расплатился и вышел, оставив позади многих необычай-но раздраженных людей, у которых сегодня, в отличие от него, вечер явно не зала-дился. Обойдя стоянку, вытащил баночку с огурцами, открыл ее и, достав огурчик, с хрустом откусил кусок, потом огляделся, раздумывая, куда бы податься, но его мыс-ли прервала рука, хлопнувшая его по плечу. Продолжая жевать, человек обернулся, глядя невинным взором.
   - Чего делаешь? - спросивший небрежно подбросил в воздух монетку, и человек чуть отодвинулся, пронаблюдав, как монетка кувыркнулась и аккуратно приземли-лась на указательный палец.
   - Да ничего, - весело отозвался он. - Ем огурчики. В магазинчик заглянул. Я люб-лю магазинчики. Я вообще, - человек подмигнул, - люблю всякие общественные мес-та. Хочешь? - он протянул баночку, но ответом ему был отрицательный жест. - Слу-шай, а как ты меня всегда находишь?
   - Это не сложно, - собеседник фыркнул и кивнул в сторону женщины, которая, ру-гаясь, дергала свою длинную юбку, подол которой накрепко обвился вокруг ее ног, стреножив на месте. - И, деточка моя, очень плохо, что тебя несложно найти. Я тебе сколько раз говорил - перестань валять дурака! Вот возьму ремень...
   - Но это же так весело, - возразил человек. - Глухие такие смешные, надо же как-то отдыхать! Возьми огурчик! Хороший маринад.
   - Я возьму, - через его плечо протянулась тонкая рука и выхватила огурчик из банки. Человек обернулся и приветственно кивнул женщине в светлом плаще, кото-рая, улыбнувшись, прикусила огурчик мелкими зубками, после чего ласково погла-дила указательным пальцем слюдяное крыло сидевшей на ее плече здоровенной сон-ной стрекозы.
   - Если ты опять обернута своим зверинцем, то лучше отойди от меня подальше, - предупредил человек, продолжая расправляться с содержимым баночки, и женщина ехидно дернула губами.
   - Ну, мы же на равных. Я ведь никогда не знаю в точности, что именно на тебе надето, как и не знаю, с каким предметом своей коллекции сейчас забавляется наш нумизмат.
   - Это верно, - со смешком заметил третий и снова подбросил монетку. - Мы все-гда на равных, и не стоит этого забывать. Ведь кое-кто не так давно забыл, а? И из-за этого кое-кого у нас появились проблемы, о которых я только что узнал. Собирайтесь - мы уезжаем.
   - Куда?! - спросили остальные в два голоса недовольно.
   - Да так... Нужно кое-кого убить, - монетка опять порхнула вверх. - Кое-кого не-добитого.
   - Но вначале-то поиграем? - жадно осведомился любитель маринованных огурчи-ков и снова запустил руку в банку. - Обещаешь?
   - Ну конечно, деточка. Непременно.
  
  
  * * *
   - Не понимаю, - сказал дежурный, покачивая головой и одновременно манипули-руя книжонкой, за которой пытался спрятать багровый кровоподтек на скуле. - Ни-каких указаний не поступало, вероятно, это какая-то ошибка.
   - Но меня сюда вызвали, - вежливо пояснил стоявший перед окошком, и возвы-шавшийся за его плечом светловолосый молодой человек, усиленно старающийся сделать серьезное лицо, подтверждающе закивал. - Сообщили, что моя племянница находится у вас в отделении. Что она опять натворила?
   - Фамилия, - устало потребовал дежурный, пододвинув журнал, и зевнул.
   - Шталь Эша Викторовна.
   Дежурный резко вскинул голову, на этот раз забыв заслониться книжкой, и жадно вцепился взглядом в посетителя.
   - Как?!
   - Шталь...
   - Быть не может! - он вскочил, но тут же сел обратно. - Вы - родственник Шталь?! Вы пришли ее забрать?!.. То есть... понимаете... столь серьезные правона-рушения... и есть предписание, что... Но вы правда хотите ее забрать?!
   - Ну, я на это рассчитывал, - заверил посетитель. - Вот документы.
   - Ага, - дежурный схватил бумаги, бегло просмотрел их, потом покосился на теле-фон, - но вы понимаете, процедура и... вообще-то завтра она должна, - его лицо как-то жалобно скривилось, - аж только завтра... и такие вопросы решаются не... Вы действительно ее дядя?
   - Со стороны матери. Так в чем дело? Что-то серьезное? - встревожился человек.
   - Ну... э-э... - дежурный покосился на бумаги, - Сергей Павлович, пьяный дебош, уничтожение казенного имущества ресторана "Италия" на крупную сумму, нападе-ние на официанта и двух посетителей этого же ресторана, сопротивление сотрудни-кам милиции, нападение на сотрудников милиции...
   - И, вне всяких сомнений, словесное оскорбление всех в радиусе пятисот метров, - весело вставил светловолосый. - Это она, к маме не ходи!
   - А вы, простите, кто? - насторожился дежурный.
   - Я... ну... - светловолосый помялся, - ее бывший.
   - Считай, я этого не слышал, - обещающе заметил Сергей Павлович, в миру но-сивший имя Олег Георгиевич. - Послушайте, с рестораном я все улажу, а насчет...
   - Да я бы рад! - воскликнул дежурный и снова вскочил. - Сам бы вручил, ленточ-кой перевязанную! Но не я это решаю, поймите! Будь моя воля, я бы...
   - А что случилось? - вежливо спросил Ейщаров, за спиной показывая кулак Ми-хаилу, который открыл было рот. Дежурный неожиданно замялся и покраснел, точно благовоспитанная девица, которой задали непристойный вопрос, потом опасливо ог-ляделся, хотя поблизости никого больше не было.
   - Слушайте, это, конечно, может быть, вам покажется странным, тем более...
   - Ничто не кажется мне странным, когда речь идет о Эше, - заметил "дядя".
   - Ага, значит вы знаете!.. - торжествующе воскликнул дежурный, но тут же пере-шел на заговорщический шепот. - Не знаю, как она это делает, но она приносит с со-бой неприятности. С тех пор как ее привезли... - он горестно замолчал и прижал ла-донь к кровоподтеку на скуле. Лица посетителей немедленно стали скорбными и удивительно понимающими, после чего светловолосый пасторальным тоном пове-дал, что у ребенка было трудное детство. Дежурный немедленно выразил сомнение в том, что Эша Шталь когда-либо была ребенком, после чего вдруг громко закричал:
   - Шмаков! Шмаков! Поди-ка сюда!
   - Чего?! - из коридора выглянул встрепанный заспанный человек в форме. Форма была удивительно грязной, в двух местах прожженной и в трех - надорванной. Сам человек заметно прихрамывал, а указательный палец его левой руки был упакован в свежий гипс.
   - Слышь, Шмаков, тут за Шталь гражданские пришли, родственники! А у нас же предписание...
   Шмаков мгновенно проснулся и взревел:
   - Предписание?! Да я...
   Несколькими емкими фразами он красочно описал разнообразные действия, кото-рые желал бы проделать с данным предписанием, после чего пригрозил и дежурному, и посетителям, что если Шталь не будет немедленно извлечена из их отделения, то он лично приговорит ее к расстрелу и собственноручно приведет приговор в испол-нение, после чего, завершив речь душераздирающим воплем, с грохотом убежал об-ратно в коридор.
   - Понимаете, - извиняющимся голосом объяснил дежурный, - ему хуже всех при-шлось, потому что чайник...
   - Чайник? - переспросил Ейщаров, и тут дежурного прорвало. Он грохнул журна-лом о столешницу и попытался вскочить еще раз, забыв, что уже стоит на ногах, по-сле чего заговорил очень быстро, то и дело хватаясь за скулу. Он сказал, что у них довольно спокойный город. Он сказал, что у них в отделении все всегда было отно-сительно мирно. Но с тех пор, как привезли эту, с позволения сказать, даму, полови-на отделения в руинах, а половина сотрудников - на больничном. Сломавшиеся од-новременно у всех часы были пустяком, так же как и постоянно перегорающие лам-почки. Но вот пальцы, прищемленные, а то и вовсе сломанные дверцей местного ста-ринного холодильника, замороженные им же до каменного состояния продукты и со-держимое бутылок, постоянное падение сотрудников со стульев, столы, двигающие-ся сами по себе, когда на них не смотришь, и, наконец, добрая порция кипятка, ко-варно выплеснутая электрочайником на нижнюю половину сержанта Шмакова - это уже пустяком не было.
   - Вы можете мне сказать, что все это совпадение, - бушевал дежурный, - только объясните тогда, каким образом ваша племянница могла все это предсказать?! Она угрожала этим, когда ее запирали, и так и вышло! Да будь сейчас времена инквизи-ции, я бы... мы бы... - он задохнулся, осторожно сел и уставился в раскрытый жур-нал. - Заберите ее, а? Уладьте все и заберите. Если б не предписание...
   - С чем оно связано? - осведомился Ейщаров, опуская руку в карман брюк и бла-гожелательно улыбаясь дежурному.
   - Ваша племянница избила сына мэра. Так что, вероятней всего, это будет не про-сто хулиганство. Ей могут предъявить обвинение в покушении на убийство. Такое уже бывало, - дежурный покивал и тоже улыбнулся. - Не знаю, почему я вам все это рассказываю, но... Поймите, я бы рад... Правда.
   - Как вас зовут? - мягко спросил Олег Георгиевич.
   - Коля, - дружелюбно сообщил дежурный и, привстав, пожал протянутую руку. - Вы сходите, переговорите с мэром... э-э, потому что с его сыном вы вряд ли сейчас сможете поговорить. Объясните ему... - он заговорщически погрозил Ейщарову пальцем, - думаю, вы ему понравитесь. Мне же вы нравитесь, - дежурный снова рас-цвел в улыбке и уткнулся в книгу. Михаил наклонился и шепнул Ейщарову на ухо:
   - Нормально все идет. Еще полчасика, и он, пардон, похерит даже президентское предписание.
   - У меня нет столько времени, - Ейщаров вытащил из кармана маленькую коро-бочку, и Михаил поспешно отвернулся. Открыв крышечку, Олег Георгиевич, стара-тельно глядя в сторону, протянул руку и поставил коробочку на стойку. Дежурный поднял голову и с причудливой смесью дружелюбия и настороженности спросил:
   - Что это? - он привстал, разглядывая лежащий в коробочке золотой перстень с большим овальным камнем цвета сумерек, мягко мерцающим в свете ламп. - Ого! - дежурный оглянулся на коридорный полумрак. - Подкуп должностного лица при ис-полнении, да еще и прямо в...
   - Я не собираюсь вас подкупать, что вы! - заверил Ейщаров.
   - Почему? - голос дежурного прозвучал обиженно, потом он вдруг ухмыльнулся, подмигнул и потянулся к коробочке. - Понимаю, понимаю! Я просто взгляну. А что за камень?
   - Топаз, - произнес Олег Георгиевич, посматривая на дверь. - Он обладает множе-ством удивительных свойств, но этот экземпляр сосредоточен исключительно на том, чтобы помогать от бессонницы. Проблема в том... - в этот момент раздался стук, и Ейщаров, повернувшись, взглянул на дежурного, который, закрыв глаза, сложив руки на столешнице и умостив на них голову, мирно посвистывал носом, - что он помогает слишком быстро.
   - Совместное творение двух Говорящих - это нечто! - заметил Михаил, ныряя в коридорчик. - Насколько мне известно, остался только Шмаков. Вот чем хороши но-чи в маленьких городах...
   - Перестань болтать! - Олег Георгиевич толкнул его в спину. В этот момент в ко-ридор выглянул Шмаков и застыл.
   - Какого вы здесь...
   - Коля разрешил, - сказал Михаил, на всякий случай поднимая руки вверх. - Мо-жешь пойти и спросить.
   - А ну стоять! - потребовал Шмаков и перевел глаза на Олега Георгиевича, спо-койно выступившего из-за спины шофера. - Так, ты тоже. А ну, руки...
   - А зачем? - казалось, с искренним любопытством спросил Ейщаров. Лицо Шма-кова стало очень сосредоточенным, он сдвинул брови, потом мотнул головой и при-валился к косяку, неохотно ответив:
   - Ну, не знаю. Так положено.
   - Так положено преступным элементам, а мы-то - законопослушные граждане.
   - Это верно, - согласился сержант, ухмыляясь.
   - Мы лишь хотим забрать девушку, пока она здесь все не разрушила.
   Шмаков сказал, что это, вне всяких сомнений, делает их втройне законопослуш-ными гражданами, после чего мучительно скривился и пробормотал, что не имеет права этого позволить без соответствующего приказа соответствующего лица, как бы он этого ни хотел. Ейщаров поинтересовался, можно ли, по крайней мере, ему побе-седовать с племянницей. Шмаков сообщил, что не видит причин для отказа, повер-нулся и, пошатываясь, похромал по коридору.
   - Не проще ли будет его просто вырубить? - бодро предложил Михаил, сжимая пальцы в кулак, и Олег Георгиевич взглянул на него укоризненно.
   - Ты ж законопослушный гражданин. Забыл? Гораздо проще все превратить в сплошное недоразумение.
   - Это не так интересно, - буркнул Михаил, наблюдая, как Шмаков отпирает каме-ру. - Ладно, я сейчас.
   - Вам придется зайти, - сообщил сержант, чуть отступая, и Михаил проворно скользнул внутрь. Почти сразу же из камеры раздались хриплые вопли и пронзитель-ный визг, что-то упало, следом просыпался дикий гогот, и секунду спустя Михаил, изрядно встрепанный, выскочил из камеры, держа на плече безвольное женское тело с вяло болтающимися конечностями.
   - Это как же понимать?! - сердито вопросил он Шмакова и встряхнул тело, кото-рое немедленно отчетливо ругнулось. - По нашим расчетам она уже должна была протрезветь, неужели... Или вы ей тут подливали, чтоб вела себя потише?
   - Это очень некстати, - сердито заметил Ейщаров. Шмаков развел руками, потом спохватился:
   - Эй, эй, я же сказал внутри! Положите ее на место!
   - Извини, сержант, думаю, ты, в сущности, мужик неплохой, - Михаил, развер-нувшись, пятерней впихнул внутрь камеры чье-то выглянувшее зверское лицо и за-хлопнул дверь, - но нам чертовски некогда.
   - Хотя вы можете взять это, - предложил Олег Георгиевич, аккуратно державший кончиками пальцев цепочку, на которой мерно раскачивался небольшой красновато-фиолетовый камешек. Взмахнув рукой, он бросил украшение Шмакову, и тот, все еще нелепо улыбаясь, машинально поймал его, сжав камешек в кулаке. Тотчас улыб-ка сползла с его лица, Шмаков, сглотнув, уселся прямо на пол, съехав спиной по сте-не, и, уронив подвеску, обхватил голову руками.
   - Господи, вы даже не представляете, насколько все хреново! - глухо простонал он, раскачиваясь. - С утра до ночи, с утра до ночи... ездят, как хотят!.. Людка, так вообще... в школу вынь да положь... а ремонт так вообще!.. и балкон стеклить... а сантехника так вообще!.. да я их... у-у, сучья жизнь!..
   Наклонившись, Шмаков уткнулся лицом в согнутые колени, продолжая стонать. Ейщаров подошел к нему и кусочком замши осторожно поднял подвеску, аккуратно завернул и спрятал в карман.
   - Это минут на десять, - сообщил он Михаилу, который смотрел на причитающего сержанта с каким-то священным ужасом. - Пошли, чего застыл?
   - Никогда, - просипел шофер, - никогда не вздумай мне всучить эту побрякушку!
   - Не обязательно, что на тебя она подействует так же, - Ейщаров подтолкнул его к выходу. - Этот александрит всего лишь высвобождает скрытые эмоции. У тебя они наверняка совершенно другие.
   - Бедняга! - сказал Михаил и бегом покинул коридор, подгоняемый головой Шталь, мерно стукавшейся о его позвоночник. Ейщаров торопливо вышел следом. Дежурный все так же безмятежно спал на своем столе. Олег Георгиевич осторожно вынул перстень из его пальцев, и дежурный, не просыпаясь, пробормотал:
   - Если б не предписание... сам бы отдал... сам...
   - Вы даже не представляете, как я вас понимаю, - тихонько заверил Ейщаров и за-крыл за собой дверь.
  
  
  
  * * *
   Человек, лежавший на гостиничной кровати под измятой простыней, пытался от-крыть глаза, причем сделать это так, чтобы открывание глаз прошло безболезненно для головы. Очевидно веки были соединены с каким-то жутким механизмом внутри черепа, запускавшемся при малейшем их движении, отчего человек немедленно на-чинал чувствовать себя асфальтом, который взламывают отбойным молотком. Нако-нец, кое-как ему удалось открыть правый глаз. Левый открываться не желал, и ле-жавший решил пока ограничиться одним глазом. Он увидел мутную картину, пред-ставлявшую из себя лимонный потолок и люстру в виде хрустальных колокольчиков. И то, и другое было совершенно незнакомо. В этот момент снова заработал механизм в голове, и человек, поспешно зажмурившись, попробовал предаться воспоминаниям. Но сделать это не удалось. Воспоминаний не было. Застонав, человек сжал ладонями виски и перевернулся на бок. От этого движения в голове неожиданно всплыло имя: Эша Шталь. Поразмышляв с минуту, лежавший пришел к выводу, что это имя его собственное и попытался поискать в темной яме памяти какие-нибудь ассоциации. Через десять минут он вспомнил все, что происходило неделю назад, через пятна-дцать смутно вспомнил позавчерашний день. Кажется, было очень весело, даже не-смотря на то, что день завершился на тюремных нарах. Кажется, там тоже было очень весело. Дальше в памяти вновь зияла дыра, потом почему-то следовала ванна с холодной водой, в которую ее кто-то усиленно макал, и чей-то знакомый голос недо-вольно говорил:
   - Мне нужно, чтоб ты ее в чувство привел, а не утопил!
   - Как я это сделаю?! - возмущался чей-то другой знакомый голос. - Даже я нико-гда так не надирался!
   Кажется, потом ее все-таки утопили.
   Эша Шталь, окончательно осознавшая себя Эшей Шталь, решила, что это был ночной кошмар, снова открыла один глаз и взглянула на хрустальные колокольчики. В тюремных камерах нет никаких люстр. Значит, она не в камере. Тогда где? При-поднявшись, она решительно откинула простыню, тут же взвизгнула и дернула про-стыню обратно, закрывая обнаженную натуру. Панически огляделась. Комната с не-хитрой обстановкой была совершенно пустой. Рядом с кроватью на стуле висел длинный шелковый халат, разрисованный незабудками, а возле ножки стула стояла ее спортивная сумка. Поверх сумки лежала цепочка с хризолитом, и Эша, потянув-шись, поспешно схватила ее и надела на шею. Едва камень коснулся ее кожи, Шталь ощутила всплеск радостных эмоций, после чего хризолит немедленно превратился в сгусток укоризны, отчего-то напомнив ей Полину. Эша успокаивающе прижала его ладонью, потом, косясь на дверной проем, быстро набросила халат и вскочила, тут же вновь схватившись за голову. Комната качнулась, Эшу повело вправо, и она, сде-лав несколько мелких шажков, встретилась с дверным косяком и накрепко за него ухватилась. Осторожно выглянула в коридор, потом, цепляясь за стену, сделала не-сколько шагов в сторону кухни и остановилась, мрачно глядя на человека в джинсах и легкой рубашке, который сидел на табуретке спиной к ней и, попивая пиво, читал газету. В раскрытое окно заглядывал яркий летний день, и Эша, прищурившись, при-крыла глаза ладонью, потом едва слышно прошелестела:
   - Что вы делаете в моем номере?
   - Это мой номер, Эша Викторовна, - заметил человек, не оборачиваясь.
   - Ладно. Тогда что я делаю в вашем номере?
   - Трезвеете, - Ейщаров повернул голову и взглянул на нее с отчетливым снисходи-тельным презрением. - Ай-яй-яй, Эша. Ай-яй-яй.
   - Чего... яй?! - Шталь опустила руки, пытаясь стоять без помощи косяка, но ее тут же качнуло к другой стороне дверного проема. Ейщаров хмыкнул.
   - Вы очень плохо себя вели, Эша. Учтите, что больше я вас из тюремной камеры вынимать не буду.
   - Я вас и не просила! - парировала Шталь, стараясь сфокусировать взгляд на его лице. - Раз вынули, значит вам было надо... - она вспомнила свое пробуждение и взвизгнула: - Вы видели меня голой?!
   - Угу, - Олег Георгиевич перелистнул газету. Эша подбоченилась, постаравшись сделать это изящно, но потеряла равновесие и чуть не рухнула на пол.
   - И как?
   - Ничего особенного, - Ейщаров потянулся за пивом. Эша презрительно передер-нула плечами, после чего скорчила рожу, высунув язык. Плохо контролируемая гри-маса получилась настолько ужасной, что Олег Георгиевич, обернувшись, сказал: "О, Господи!" - и чуть не выронил бутылку.
   - Вы не имели права, - Эша ладонями принялась разглаживать лицо, - не имели права вынимать меня откуда-то ни было, не имели права засовывать меня сюда и уж, тем более, раздевать, а потом заявлять, что в этом нет ничего особенного! Какую часть фразы "Я увольняюсь" вы не поняли?!
   - Вы это сказали сгоряча, - невозмутимо заявил Ейщаров, вставая.
   - Нет, не сгоряча! Я это очень тщательно обдумала именно в тот момент, когда с Говорящего сваливалось его лицо! - Эша, скривившись, схватилась за голову. - Кста-ти, как Глеб?
   - С ним все в порядке. Удивлен, что вы спросили.
   - Да ты... - вспылила Эша, крепче сжимая голову в ладонях, точно боялась ее по-терять, - да вы!.. да пошли вы!.. я вас... - Эша попыталась придумать какую-нибудь страшную кару, но не смогла и только пророчески погрозила указательным пальцем. - Бойтесь, бойтесь мартовских ид, господин Ейщаров!
   - Сейчас июль, - заметил Олег Георгиевич. - Перестаньте валять дурака! У меня есть для вас серьезное поручение.
   - Тогда подойдите поближе, - попросила Эша, и Олег Георгиевич вздернул брови:
   - Плохо слышите с похмелья?
   - Нет. Просто, возможно мне повезет и меня стошнит на вас, - сообщила Эша, по-шатываясь. Ейщаров протянул руку и, поймав ее за подбородок, запрокинул ей голо-ву и внимательно заглянул в глаза, потом сморщился и свободной рукой что-то вы-тащил из кармана.
   - Сколько же алкоголя вы поглотили за эти дни, Эша?! Прошла уйма времени, а вы все еще лыка не вяжете! Мне нужно, чтоб вы немедленно пришли в себя!
   - А может, я не желаю приходить в себя! - заплетающимся языком промямлила Эша и снова погрозила ему пальцем.
   - В таком случае, мне придется пойти на крайние меры, - решительно сказал Ей-щаров, поймал грозящий палец и ловко надел на него наперсток - обычный потертый медный наперсток, пришедшийся на палец как раз впору. Шталь недоуменно поко-силась на наперсток, хихикнула, но тотчас же ее лицо позеленело, глаза выкатились из орбит, она, издав булькающий звук, схватилась одной рукой за живот, другой за-жала себе рот, крутанулась и кинулась прочь из кухни, в коридоре чуть не сбив с ног Михаила, который поспешно прижался к стене.
   - Налево! - крикнул ей вслед Ейщаров, почти сразу же хлопнула дверь в ванную, и Михаил, шагнув на кухню, деликатно притворил дверную створку, потом, нагнув-шись, подобрал наперсток.
   - Неужто ты, садист, надел ей это?! Я помню ощущения. Как будто тебе в кишки вставляют...
   - Не нужно мне рассказывать то, что я и сам знаю, - перебил его Олег Георгиевич, опускаясь на табурет. Михаил настороженно взглянул на дверь.
   - А ну как придет в себя и сбежит? С учетом всего я бы сбежал.
   Ейщаров со смешком покачал головой и закурил, глядя в окно.
   Эша вернулась на кухню минут через двадцать, посвежевшая и с осмысленным взглядом. Ее голова была замотана полотенцем, на лице блестели капли воды, халат был запахнут и завязан тщательно, но не без доли кокетливости. Она настороженно взглянула на Михаила, и тот тотчас поспешно сообщил:
   - Я не голубой!
   - Это ты к чему? - удивилась Шталь.
   - Просто до меня дошли слухи...
   - Давай потом, а? - прервал его Ейщаров, и Михаил насупился. - Как вы себя чув-ствуете?
   - Лучше, чем себя сейчас будете чувствовать вы! - злобно пообещала Эша. - Даже не представляете, как меня сейчас... Антипохмельный наперсток? Неплохо. Когда я вернусь в Шаю, непременно познакомьте меня с Говорящим с наперстками! Я с удо-вольствием набью ему лицо!
   - Говорящий с наперстками содержится в тайном месте, так же как и изобретатель безалкогольного пива, - Ейщаров легко дернул ее за полу халата. - Садитесь.
   - А какие у вас еще с собой есть штучки?
   - Никаких больше штучек нет. Сядьте.
   - А существует наперсток с противоположным эффектом?
   - Если бы! - не удержался Михаил, и, к своему удивлению, удостоился сразу двух неодобрительных взглядов. Потом Эша села, предварительно, с подозрением поко-сившись на Ейщарова, ощупав табурет руками, и кивнула на Михаила.
   - Ничего, что мы будем все обсуждать при вашем телохранителе, шофере, кто он там еще?..
   - Еще я Миша! - буркнул Михаил.
   - Пусть уйдет! Он мне не нравится.
   - Все считают, что я очень милый, - возразил водитель.
   - Я только что вспомнила, как ты мило макал меня с головой в холодную ванну! - прошипела Шталь. - Ты меня чуть не утопил!
   - Это он мне приказал! - Михаил махнул в сторону Олега Георгиевича. - Ну, чего ж ты не просишь и его уйти?
   - Если и он уйдет, то кто мне расскажет, в чем дело?
   - Это, конечно, логично, - задумчиво сказал Михаил, - но я никуда не пойду.
   - Я рад, что вы, наконец, поговорили, - вмешался Ейщаров. - А теперь замолчите! У меня к вам рабочее предложение, Эша, и насколько оно серьезное, вы можете су-дить по тому, что я бросил все свои дела и потратил время на то, чтобы вытащить вас из камеры! Кстати, за что вы избили сына мэра?
   - Я избила сына мэра?! - с восторгом спросила Шталь. - А какого города?
   - А это важно?
   - Нет, - поразмыслив, ответила Эша. - К тому же, я все равно этого не помню. Между прочим, а где мы сейчас?
   - В Калаче. Но вы поедете в Нижнеярск. Это недалеко отсюда.
   - Но я не хочу в Нижнеярск, - кисло отозвалась Шталь. - Вот в Верхнеярск - еще куда ни шло, а Нижнеярск... звучит как-то безнадежно. Я и так две недели была в депрессии. Фу!
   Михаил выразил опасение, что наперсток, возможно, дал побочный эффект, но Ейщаров покачал головой и сказал, что это нормальное состояние Шталь, просто для Михаила это в новинку, потому что он общался с Эшей слишком мало. Водитель за-метил, что чрезвычайно рад этому обстоятельству.
   - Как я уже и говорила, пусть он уйдет! - вновь потребовала Эша.
   - Вот она, благодарность! - Михаил сделал мученическое лицо. - Я тебя тащил всю дорогу до машины, а потом еще и сюда, и ты мне обслюнявила всю рубашку...
   - Я сейчас и тебе надену наперсток! - пообещал Олег Георгиевич.
   - Не надо! - быстро сказал водитель, вжимаясь спиной в подоконник. Ейщаров, хмыкнув, встал и вышел из кухни. Эша и Михаил с минуту сверлили друг друга пре-зрительными взглядами, потом водитель, вызывающе насвистывая, отошел от окна и принялся исследовать содержимое холодильника. Шталь побарабанила пальцами по столешнице, потом схватила лежащую поблизости вилку и деловито спросила:
   - Ладно, а что на завтрак?
   - Вот, - вернувшийся Ейщаров хлопнул перед ней на стол пачку бумаг. Эша уро-нила вилку и посмотрела на нанимателя с укоризной.
   - Я никак не имела в виду пищу духовную. Благодаря вашему наперстку у меня в желудке абсолютный вакуум. Дайте мне много всякой еды или я вас и слушать не стану! Желательно, чтобы присутствовал нешлифованный рис. И мяса побольше!
   - Это единственное условие? - в обращенных на нее синих глазах зажегся на-смешливый огонек, хотя лицо Ейщарова осталось совершенно серьезным. Эша по-чувствовала раздражение и легкий дискомфорт. Разговаривать с Олегом Георгиеви-чем по телефону было гораздо проще, при личной же встрече она предпочла, чтобы Ейщаров держал глаза закрытыми или надевал солнечные очки.
   - Нет, не единственное, - она встала и отошла к окну. - Карты на стол, Олег Геор-гиевич! Все ваши недосказанности и тайны - все то, чего я не знаю о происходящем - здесь и сейчас, если хотите, чтобы я хотя бы начала вас слушать!
   - Хорошо, - Ейщаров скрестил руки и привалился спиной к стене. - Задавайте во-просы, я отвечу.
   - Ну, это свинство, Олег Георгиевич! - возмутилась Шталь. - Вам прекрасно из-вестно, что я не знаю, какие нужно задавать вопросы!
   - Блестящий журналистский ответ! Ладно, я вам помогу, - сказал Ейщаров тоном сочувствующего профессора. - Я не знаю, кто такие Говорящие, откуда они взялись и для чего. Я не знаю, исчезнут ли их способности так же неожиданно, как и появи-лись. Но я знаю, что пока Говорящие ведут вольготный образ жизни, вокруг них про-исходит множество мелких и крупных неприятностей. Я знаю, что некоторых из них это приводит в ужас, а иным напротив это очень нравится. И я знаю, что ни один из Говорящих не только не способен просчитать последствия своих разговоров, но и, как правило, вообще не берет на себя труд задумываться над этим. Последствия вы видели сами.
   - А вам-то за...
   - Глупо было бы отрицать, что я не извлекаю выгоды из их умений, - Олег Геор-гиевич сделал небрежный жест. - Это было бы нерационально. Но ни один из их ны-нешних собеседников не уходит в большой мир. Мы изымаем все вещи, которые мо-гут представлять угрозу для... обычных людей. Говорящие охотно помогают нам в этом, они довольно легко соглашаются на сотрудничество, - Ейщаров ехидно ух-мыльнулся, - без пыток и истязаний, как вы сейчас подумали.
   - Уж не хотите ли вы сказать, - Шталь тоже ухмыльнулась, - что создали для Го-ворящих нечто вроде карантинной зоны?
   - Как по-вашему, если б Ольга Лиманская и Юля Фиалко остались на свободе, мир изменился бы к лучшему?
   - Ой, нет! - Эша вздрогнула. - Но зачем вы вообще за это взялись? В благие наме-рения спасти мир я, уж простите, поверить не могу. Вот если б мне было лет пять...
   - Ну да, да, я - злодей, охотящийся на бедных магических людей, чтобы посадить их на цепь и начать страшным образом эксплуатировать, а потом, возможно, с их по-мощью создать армию Тьмы и поработить человечество на веки веков... - Ейщаров чуть наклонился вперед, глядя на собеседницу заговорщическим взглядом. - В такое поверите?
   - Вот если б мне было лет десять...
   - Хорошо, - он подпер щеку ладонью. - Деньги. Конечно же деньги. Я понастрою себе замков по всему свету, куплю какой-нибудь материк, у меня будет гигантский гарем, полный знойных красавиц, и персональный трон.
   В этой версии Шталь понравилось все, кроме гарема, но она промолчала. Совер-шенно очевидно, что Ейщаров не скажет ей правды.
   - А тот ненормальный...
   - Кто он, не знаю, - быстро ответил Ейщаров, и Эша заметила, что смешливый Михаил внезапно стал очень серьезен и как-то болезненно дернул губами. - До меня доходили слухи, но точных подтверждений до некоторых пор не было. Многогран-ный Говорящий, к тому же, спец по иллюзиям. Сейчас мы его ищем и я надеюсь, найдем раньше, чем он еще что-нибудь натворит. В любом случае, согласитесь вы вернуться на работу или нет, советую почаще оглядываться. Он знает вас в лицо. И он знает, что вы можете. Он очень опасен.
   - Спасибо, я уже это как-то поняла...
   - На его личном счету семеро Говорящих, включая Дмитрия Фиалко. Это те, о ко-торых я знаю. Сколько он убил из второго поколения, мне неизвестно, но я точно знаю, что этот факт имел место.
   Эша ругнулась и несколько минут сидела очень тихо, внимательно разглядывая столешницу, потом подняла голову.
   - Но зачем? Он из первого поколения, насколько я могла заметить... Своих же - зачем? Таких, как Лиманская, я бы еще могла понять, но...
   - Правда могла бы? - спросил Михаил неожиданно злобно.
   - Две версии у нас есть, - Олег Георгиевич посмотрел на водителя долгим, задум-чивым взглядом. - Либо он хочет остаться единственным Говорящим в этом мире, либо этот тип вообразил себя кем-то вроде врача.
   - Искореняет заразу, чтобы спасти мир? - Эша скривилась. - Есть и третий вари-ант - он псих!
   - Ну, это не исключает ни одну из наших версий, - подытожил Ейщаров.
   - Милый парень, - Эша сдернула полотенце с головы и запустила пальцы во влаж-ные волосы. - Просто симпатяга! Ну, спасибо, Олег Георгиевич, удружили!
   - Пожалуйста, - спокойно ответил Ейщаров. - Ну что, теперь вы согласны ознако-миться с поручением?
   - Погодите, погодите, я еще не закончила! - всполошилась Шталь. - Существует ли какое-то нулевое поколение?
   - Нет.
   - А откуда вы знаете?
   - Просто знаю, - Ейщаров взглянул на часы. - У нас мало времени, Эша. Один во-прос и одно требование. После этого...
   - Я еще ни на что не согласилась, между прочим, - напомнила Шталь. - И не забы-вайте, что вы должны мне кучу денег!
   - Вы же сказали, что я их могу оставить себе.
   - Это была шутка, - пояснила Эша. - Я была взволнована. У нас с вами контракт, и никакого официального отказа я не подписывала. Лучше объясните мне, каким обра-зом способность говорить передается через вещи столь избирательно? Говорящие... э-э... хм... общаются с прорвой вещей, многие из них меняются навсегда, а число людей, которые контактируют с этими вещами... Да мир бы уже был битком набит Говорящими!.. - Эша поежилась. - Жжуть, вообще-то.
   - Ответ на этот вопрос так очевиден, что мне и отвечать-то неохота, - Ейщаров пожал плечами. - Эша, это ведь действительно не что-то вроде вируса гриппа. Я вам говорил, что является основой в умении Говорящих? Большинство людей могут хоть весь дом набить измененными вещами, но с ними ничего не будет.
   Эша глубокомысленно потерла кончик носа указательным пальцем.
   - Вещь нужно полюбить? - Ейщаров кивнул. - Нет, правда?! Да, это действитель-но не что-то вроде гриппа. Это больше похоже на вене...
   - Теперь мы можем заняться делом? - Олег Георгиевич протянул руку и напоми-нающе постучал пальцами по бумагам.
   - Но я никогда не любила судьбу! - возмутилась она. - Я вообще в нее не верю! Как же я могла заразиться?!.. господи, никак не привыкну к этому определению!
   - Ваш случай нужно исследовать особо, поскольку подобного Говорящего из пер-вого поколения не зарегистрировано. Мы о нем, во всяком случае, не слышали.
   - Вы, вы... - Эша встала, тщательнее запахнув халат и вскользь отметив на лице Михаила легкое разочарование. - Не надо обосабливаться, Олег Георгиевич. Думаю, уже давно пора говорить "мы". И кстати, я вам уже нашла немало Говорящих, могли бы для разнообразия предъявить мне кого-нибудь из своих! Хоть одного! И жела-тельно, вместе с его вещью. Подобные демонстрации полезны для работы.
   - Вы и вправду желаете демонстрацию? - Олег Георгиевич вытащил из пачки си-гарету, задумчиво постучал ею по столешнице, потом кивнул Михаилу. - Покажи ей.
   - Нет, правда?! - с восторгом спросил тот, и Эша недоуменно воззрилась на шофе-ра, который внезапно разволновался, отчего стал выглядеть еще более несерьезно, чем раньше.
   - Что это, интересно, он может мне показать? Если только...
   - Помолчите, - небрежно приказал Ейщаров. - Давай, Миш, только будь любезен, держись в рамках, или я тебе надену такие наперстки на все пальцы.
   - А их много? - искренне испугалась Шталь.
   - Не надо! - одновременно с ней испугался и Михаил, обыскивая самого себя. - Даже не знаю, с чего... Если в рамках, так у меня и... Я сейчас, - он развернулся, с грохотом выдернул один из кухонных ящиков и принялся бряцать столовыми прибо-рами. - Не то, не то... А, во! Идеально! - Михаил выхватил из ящика новенький и выглядящий очень прочным и острым столовый нож, и Эша тотчас сделала шажок назад.
   - Миш, если я тебе что и говорила, так ты же понимаешь, что все это было несерь-езно...
   - Да нет! - с досадой воскликнул Михаил и сунул ей нож рукояткой вперед. - На! Подержи в руках.
   Эша машинально приняла нож и посмотрела на него раздраженно.
   - Знаете, что я вам скажу - совести у вас нет! Я только-только в себя пришла, а вы уже заставляете меня готовить?!..
   - Чего? - удивился Михаил. - Да нет, просто осмотри его. Проверь, острый ли... Только внимательно.
   - Я не разбираюсь в ножах, - пробурчала Эша, послушно поворачивая нож так и этак. - Нож как нож. Да ну, глупость...
   - Делайте, что вам сказали, - Ейщаров взглянул на часы. - Вы же сами желали де-монстрацию.
   - Да, но... - Эша осеклась, потом недоверчиво посмотрела на ухмыляющееся лицо шофера. - Да ладно вам, быть этого не может! Вы меня разыгрываете!
   - Вот сейчас и проверим! - задиристо отрезал Михаил. Шталь снисходительно пожала плечами, осторожно тронула пальцем кончик ножа и, ойкнув, сунула проко-лотый палец в рот.
   - Итак, нож острый, - удовлетворенно констатировал Михаил и, протянув руку, забрал нож. Эша фыркнула.
   - И что именно я должна была понять из этой демонстрации?
   - А я еще ничего не демонстрировал, - сообщил Михаил, отходя к окну и небреж-но поигрывая ножом. - Забавный экземпляр, редкий и... - он стал медленно повора-чиваться, держа нож на ладони острием к себе, - в некоторой области совершенно бесполезный.
   Эша начала было открывать рот, чтобы спросить, в какой это, интересно, облас-ти... но тут Михаил неожиданно резко завершил разворот, и его рука совершила ко-роткое движение - сильное и в то же время удивительно небрежное, сделанное как бы между прочим. Шталь почему-то успела подумать о птицах - маленьких птицах, умещавшихся в ладони, которых выпускали, подбрасывая в воздух - движение было очень похоже, только направлено оно было не вверх, а вперед. И вылетела из ладони не птица.
   Нож совершил только один оборот, коротко блеснув в воздухе, и Эша поняла, что это такое лишь когда острие коснулось ее кожи там, где заканчивалось декольте ха-латика. Она почувствовала тупой удар, словно ее с размаху ткнули в грудь ручкой швабры, краем глаза увидела, как вскочил с табуретки Ейщаров, потом что-то бряк-нуло о пол, и от окна кто-то сказал:
   - Вот.
   Эша, все еще держа рот открытым и потеряв способность дышать, медленно опус-тила глаза туда, где из ее тела должен был торчать нож, но там ничего не было - чис-тая неповрежденная кожа - лишь крошечный, едва различимый синячок. Вскинув руки, она судорожно ощупала себя, еще не веря, потом повела глазами и увидела нож, лежащий у ее ног и невинно поблескивающий новеньким лезвием.
   Первой ее мыслью было то, что Михаил не умеет метать ножи.
   Второй мыслью было то, что первая мысль крайне ошибочна.
   Третьей мыслью было то, что Михаил - сволочь.
   - Вообще-то я думал, что ты воткнешь его в шкафчик, - произнес Ейщаров где-то рядом. Эша издала мяукающий звук и с размаху села прямо на пол, продолжая тупо смотреть на нож. Перед ее лицом появилась заботливая рука со стаканом.
   - Может, водички?
   - ...ы!.. - сказала Шталь и вяло отпихнула руку. Потом потянулась и взяла нож. Михаил не промахнулся. И нож был острым. Острейшим. И это был не слабый ты-чок. Это был настоящий удар, и нож должен был с хрустом войти в ее тело по мень-шей мере до половины лезвия. Эша действительно не разбиралась в ножах. Но не на-столько.
   - Разумеется, этот нож совершенно не рассчитан на метание, - сообщил Михаил, опускаясь рядом и осторожно забирая нож. - Но если уметь правильно управлять по-летом оружия и четко представлять его завершение, то воткнуть с броска можно и вилку. Это называют мысленным ударом, - он коротко повел рукой, и нож, блеснув, с треском вошел в верх дверцы кухонного шкафчика, выбив длинную щепку. - Я не промахнулся в тебя, - Михаил, поднимаясь, блеснул зубами в дружелюбной улыбке. - И любым другим ножом я бы тебя убил. Но не этим. Так что тебе ничего не угро-жало. Этим ножом нельзя проткнуть тело живого существа ни с броска, ни с удара. Только если резать или давить на него, как это вышло с твоим пальцем. Такая вот странная специфика.
   - То есть... - просипела Шталь, старательно глядя в пол, - то есть если ты приста-вишь его острием ко мне и нажмешь на него, он меня все-таки проткнет?
   - Ну да, - заверил шофер, избегая ейщаровского взгляда, - но, разумеется, этого я демонстрировать не буду, это ты можешь проверить сама. Я могу тебе показать им удар с размаху...
   - Нет! - взвизгнула Эша, отталкиваясь пятками и отъезжая к дверному проему. Михаил пожал плечами, потянулся, выдернул нож и осмотрел его.
   - Хм, для втыкания в шкафчики он тоже не предназначен. Но еще сгодится, - он вытянул руку и на коротком замахе ткнул в нее ножом чуть ниже локтя. Эша снова взвизгнула, нож отскочил от голой руки шофера так, словно та была сделана из гра-нита, и Михаил, самодовольно ухмыляясь, продемонстрировал Шталь неповрежден-ную конечность.
   - Я начал с броска, потому что это было эффективней, а метнуть нож в самого себя я не могу, - пояснил он.
   - Понимаю, - хищно произнесла Эша, пытаясь привести себя в вертикальное по-ложение, - но в ударе с размаха ты, по-моему, смухлевал. Дай-ка я.
   - Нет уж, - поспешно сказал Михаил, покосился на Ейщарова, который смотрел на него очень внимательно, потом подбросил нож почти до потолка. Тот, кувыркнув-шись несколько раз, устремился вниз, с силой ткнулся острием в подставленную шо-ферскую ладонь и, не оставив на ней ни малейшего следа, снова шлепнулся на пол.
   - Именно с этого ты и мог бы начать, - мрачно заметил Ейщаров.
   - Демонстрация наиболее эффективна, когда демонстрируют на том, кто сам и по-требовал этой демонстрации.
   - Нож затупился, - просипела Эша, наконец-то поднявшись на ноги. - Или у тебя под кожей железо.
   - Я не нанимаю в шоферы киборгов, - Ейщаров с грохотом поставил стакан на стол. - На них никогда не добьешься хорошей гарантии.
   - Л-ладно, - Эша еще раз ощупала себя в вырезе халата. - Значит, Говорящий с ножами?
   - С колющим, рубящим и режущим холодным оружием, - поправил ее Михаил чуть высокомерно. - И с любыми металлическими предметами, которые могут стать таковым, будь то вилка или заточенный рожок для обуви, - он хмыкнул. - Да хоть с гвоздями! Ты даже не представляешь себе, сколько вещей мечтают стать оружием. И сколько ножей мечтают никогда им не быть.
   - Первое поколение?
   - Так точно, - Михаил с легкой опаской наблюдал за зигзагообразными шталев-скими передвижениями по кухне. - Только спецэффектов с глазами не будет - я в хо-рошем настроении.
   - Значит, ты взял этот нож и заставил его...
   Михаил неожиданно обиделся.
   - Заставил?! Нет. Я лишь узнал, чего он желает, и помог осуществить его потреб-ности. Мы чаще всего делаем именно так. Зараженные редко утруждают себя подоб-ным, они предпочитают просто менять вещи в соответствии со своими желаниями. В этом разница между нами. Конечно, они тоже любят своих собеседников, но лгут им гораздо чаще, чем мы, их беседы бывают односторонни и часто превращаются в при-казы, хоть они этого и не осознают.
   - Ясно, - мрачно сказала Эша, подходя к плите. - Чудесненько. А пистолеты?
   - Нет, - ответил шофер, прислоняясь спиной к подоконнику.
   - Каменные ножи? Костяные копья?
   - Нет.
   - Странная выборочность. А топоры?
   - Да, конечно, - сказал Михаил тоном заботливого родителя.
   - Молотки? Гири? Кастеты? Булыжники?
   - Не-а.
   - То есть, со шмякающим оружием ты говорить не можешь, - сделала она вывод.
   - Такого определения нет, - Михаил фыркнул. - Бывает...
   Не дослушав, Эша схватила с плиты сковородку и на развороте метнула ее в голо-ву Говорящего с холодным оружием. Михаил едва успел присесть, сковородка с шу-мом рассекла воздух и вылетела в распахнутое окно. Секундой позже снизу донесся глухой удар и треск ломающихся веток. Эша издала разочарованный возглас. Миха-ил выпрямился, цепляясь за подоконник, к нему подскочил Ейщаров, и они оба вы-сунулись в окно. Потом Олег Георгиевич повернулся и ожег ее злобным взглядом.
   - Совсем сдурели?! Вы же могли раскроить кому-нибудь череп!
   - Там никого не могло быть! - огрызнулась Шталь. - Там клумба!
   - Забыли в какой стране живете?! Там мог быть кто угодно!
   - Господи! - одними губами сказал Михаил, хватаясь за сердце. - Пара сантимет-ров, и она бы мне башку снесла к свиньям собачьим!
   - А чего ты ждал после такой демонстрации?! - истерично взвизгнула Эша. - Бла-годарственных объятий?!
   - Вот уж теперь...
   - Или вы сейчас же заткнетесь, или я выкину в окно вас обоих, - произнес Ейща-ров необычайно вежливо, глядя куда-то в центр кухни. - Только окно я перед этим закрою.
   Эша подумала, что если в отношении нее наниматель вполне способен осущест-вить подобную угрозу, то в отношении Михаила, намного превосходившего его габа-ритами, такая угроза просто смешна. Но взглянув на изменившееся лицо шофера, по-няла, что тому угроза вовсе не кажется смешной, и смирно села на табуретку, сложив руки на коленях. Михаил с оскорбленным видом плюхнулся на табуретку рядом и надменно уставился на раковину. Эша скрежетнула своей табуреткой по полу, ото-двигаясь, и Михаил, не глядя на нее, скроил тошнотворнейшую гримасу.
   - Так что за дело? - осведомилась Эша пересахаренным голоском, и Ейщаров по-смотрел на нее странно невыразительным взглядом.
   - Надо понимать, вы согласны?
   - Я держу свое слово...
   - ... и сковородки, - буркнул шофер и закурил. Эша заметила, что с зажигалкой он обращается необычайно бережно.
   - Вы в состоянии читать? - осведомился Ейщаров.
   - Не очень, - Эша пододвинула к себе бумаги. - У меня реакция на шок. Всякое бывало, но ножи в меня еще не метали.
   - Это очень странно, - заметил Михаил, по-прежнему сверля взглядом раковину.
   - Знаешь, тебе уже не обязательно тут находиться, - сообщил Олег Георгиевич. - Ты же собирался заняться машиной.
   - Не могу. У меня тоже реакция на шок.
   Эша вздохнула и с обреченным видом сгорбилась над бумагами. Несколько минут она щурилась на печатные и рукописные строчки, потом вздернула голову и приня-лась усиленно тереть глаза.
   - Честно говоря, я ничего не понимаю.
   - Хорошо, давайте рассмотрим на предпоследнем примере, - Олег Георгиевич пролистал несколько страниц. - Некий Геннадий Вальков, довольно состоятельный человек получает предупреждение о том, что в ближайшее время с ним приключатся многочисленные несчастья, и предложение предотвратить эти несчастья за опреде-ленную сумму. Вальков слегка настораживается, хотя в целом не придает этому осо-бого значения. И вскоре с Вальковым действительно приключается множество мел-ких и крупных неприятностей, но проблема в том, что все эти неприятности такого рода, что их нельзя уместить не только в рамки закона, но и в рамки здравого смысла вообще, потому что такого быть не может. Вот, - он протянул Эше бумаги, и та, сно-ва испустив тяжкий вздох, пробежала их глазами, потом подняла голову:
   - Это шутка?
   - Я пришел бы к вам ради шутки?
   - Но это же полная бессмыслица! Вальков чуть не утонул в ванне, потому что спо-ткнулся, запутавшись в халате, и стукнулся головой... несколько ожогов неизвестно-го происхождения... аллергическая реакция на множественные пчелиные укусы... сломавшийся сотовый оказался забит мошкарой... постоянное нашествие насеко-мых... нападение стаи земляных ос?!.. они же не летают стаями!.. жена, переодева-ясь, сломала ногу... офисные компьютеры вышли из строя из-за проникновения та-раканов... дочь попала в аварию... в машину влетело множество стрекоз и напало на нее... да ну, так не бывает!.. частые падения, постоянный дискомфорт, плохое само-чувствие... Олег Георгиевич, даже если все это правда и не связано с чьим-то нале-ганием на алкоголь, это всего лишь человек, попавший в полосу неудач.
   - Это один из многих состоятельный людей, попавших в полосу неудач, о которых их предупредили заранее, - поправил Ейщаров. Эша скривилась.
   - Хорошо. На него навели порчу. В любом случае, вам-то какой интерес?
   - В целом, если тщательно разобрать все эти неприятности, их причинами стано-вились либо насекомые, либо одежда, либо, - Олег Георгиевич сунул руку в карман и вытащил старую пятикопеечную монету, - вот это. На второй день после сообщения кто-то швырнул в Валькова и его сопровождение пригоршню монеток различного достоинства. Это - одна из них.
   - Ну и что? - скептически спросила Шталь. - Максимум, что могло последовать - это пара синяков, да и то если б их забросали юбилейными рублями.
   - Но вместо этого последовали многочисленные порезы, а один из охранников Валькова чуть не умер от артериального кровотечения.
   - Да ладно! - Эша посмотрела на монетку иным взглядом. - Обычный пятак. Я бы еще поняла, если б он был заточен, но, - она осторожно взяла монетку, - это совер-шенно обычная денежка. Я ничего не ощущаю. Восемьдесят четвертого года... да, были времена!.. Мне уже был целый год...
   Ейщаров отнял монетку и бросил ее Михаилу.
   - Продемонстрируй.
   - Ну нет! - Шталь вскочила. - Хватит с меня его демонстраций! Я...
   - Сядьте и перестаньте вопить, - Ейщаров поморщился и потер висок указатель-ным пальцем. - Господи, какой отвратительный голос... Давай, Миш.
   - Демонстрирую, - объявил Михаил и метнул на Шталь опасливый взгляд, потом подбросил монетку на ладони. - Если я сделаю так... - размахнувшись, он запустил монеткой в стену, та щелкнула в метре над головой Эши, отскочила и закружилась на полу в затухающем танце, - ничего не будет.
   - Никаких гарантий, - пообещала Шталь.
   - А теперь, - Михаил наклонился и подобрал монетку, - допустим, я хочу по-пасть... - он повел вокруг взглядом, потом ткнул пальцем в дверцу шкафа чуть левее пробоины от ножа, - допустим сюда. Ну, шкаф-то все равно испорчен... В общем, я очень хочу попасть монеткой сюда.
   Он снова коротко взмахнул рукой, и монетка опять щелкнула о стену над головой Шталь, но на этот раз, срикошетив, не шлепнулась на пол, а стремительно пронес-лась через кухню и врезалась в дверцу шкафа, в которой и засела намертво.
   - Ничего себе! - Эша вскочила, глядя на монетку, до половины вошедшую в дере-во. - Но... ведь это же просто обычный пятак! Это что же... если б ты хотел попасть в меня, то бросил бы ее в любую сторону, она бы отскочила и...
   - Соображаешь, - одобрил шофер и принялся выковыривать монетку.
   - Но к чему такие сложности?! Почему обязательно нужен рикошет, почему нель-зя...
   - Потому что это монетка, - Михаил положил пятачок на стол. - Это не нож, и из-начально она не предназначена быть ножом или чем-то другим, что можно во что-нибудь воткнуть. Как видишь, у нее даже нет острых граней. У нее другие принципы, другие правила, но, так или иначе, она не против стать чем-то другим, при условии что правила будут соблюдены. Проблема в том, что кто-то нашел слишком много та-ких монеток. Говорящий он сам или нет, но все они определенно побывали в руках Говорящего, - Михаил вдруг помрачнел и принялся пальцем гонять монетку по сто-лешнице. Эша несколько секунд наблюдала за ним, потом села рядом.
   - Ты сказал, что можешь говорить с металлическими вещами, которые... мечтают стать оружием. Значит, ты мог бы говорить и с монетками?
   - Только с определенными, - Михаил поднял голову, и в его глазах короткой вспышкой мелькнула злость. - Я... когда-то я отыскал несколько таких. Практиче-ски, я их сделал - так, ради смеха, - он покосился на Олега Георгиевича. - Мы тогда еще не были знакомы. Потом... ну, понимаешь, я ведь помнил все вещи, с которы-ми... Я отыскал их почти все, и... - Михаил потянул к себе сигареты. - В общем, од-на монетка оказалась... инфицированной. Я не знаю, как это происходит и почему, я знаю лишь, что сейчас уже не заражаю вещи, но тогда...
   - Думаешь, это ты создал такого веселого Говорящего? - Эша осеклась, потом за-махала руками. - То есть... Миш, я не хотела говорить таким тоном, я просто...
   - Это лишь крошечная неподтвержденная версия, и тебе совершенно ни к чему на ней зацикливаться, - Ейщаров отнял у Михаила монетку. - Известно лишь то, что все монетки, которые нам удалось собрать, в плане заражения совершенно безопасны, вот и все. А теперь, если позволите, я закончу историю. Все то время, что с Валько-вым происходили неприятности, он получал телефонные звонки и письма все с тем же деловым предложением - заплатите и неприятности закончатся. Ни один из звон-ков отследить не удалось. А через десять дней Валькову позвонили еще раз и пред-ложили встретиться и обсудить ситуацию. Встречу назначили в жилом массиве в центре города без ограничений сопровождения. Вальков приехал с охраной. На встречу пришел вот этот человек, - Ейщаров подтолкнул к Эше фотографию. - Один.
   Фотография была чуть темновата. На ней был запечатлен человек среднего роста в просторной рубашке и широких брюках, стоявший на фоне подъездной беседки. На носу у человека были солнечные очки, на голове бейсболка с длинным козырьком надвинутая почти до подбородка, и вся его фигура излучала крайнее самодовольство.
   - С таким же успехом этой фотографии могло бы вовсе не быть, - Эша пожала плечами. - Я даже не могу понять, мужчина это или женщина.
   - Во всяком случае, разговаривал он мужским голосом. В общем, люди Валькова попытались разобраться с ним прямо во дворе при свете дня, за что опять были боль-но забросаны монетками. После этого Вальков заплатил, и человек покинул двор. Все несчастья Валькова с тех пор прекратились.
   - Наглый тип, - Эша продолжала разглядывать фотографию. - При свете дня, го-ворите? Значит, его монетные штучки мог кто-то видеть?
   - Свидетелей было два десятка человек, из которых трое в точности рассмотрело, что именно произошло, что само по себе плохо, - Ейщаров провел рукой по волосам - быстрое, сердитое движение. - Все встречи он всегда назначает в людных местах, всегда приходит на них один и всегда уходит целым и невредимым, в отличие от ос-тальных, и во время этих уходов часто страдают люди, вовсе не имеющие к происхо-дящему никакого отношения. Один он работает или с друзьями, что наиболее веро-ятно - одно ясно - это ребята рисковые и им на все наплевать.
   - И все жертвы заплатили?
   - Кроме троих.
   - А что они?
   - Один был убит - согласно нашим данным, его задушили воротником собствен-ной рубашки, - Ейщаров взглянул на Михаила, который, нахохлившись, смотрел в окно. - Другой разбился на машине вместе со своей семьей. Третий умер от внезап-ной остановки сердца. Ему было двадцать девять.
   Шталь помолчала, потом с чувством сделала вывод:
   - Ни хрена себе!
   - Да уж, - Ейщаров мрачно усмехнулся. - Они отказались платить, их помучили еще дней пять и назначили вторую встречу, куда снова явился этот тип, - он постучал пальцем по фотографии. - Они снова отказались платить, кстати, третий вообще не пошел на встречу. После этого они прожили еще сутки.
   Эша, оживившись, принялась энергично рыться в бумагах.
   - Я вижу, все жертвы жили в разных городах, все довольно или крайне состоя-тельны, и никаких связей между ними нет. Следовательно, по вашей версии, возмож-ный Говорящий или Говорящие ездят туда-сюда и вымогают деньги, угрожая тарака-нами, монетками и штанами? Часть про насекомых - это что-то новенькое, - удру-ченно произнесла Шталь, которая, как большинство женщин, каких-либо насекомых, кроме бабочек, жаловала не особенно. - И мне эта часть совершенно не нравится. Где осы, там могут быть и пауки, а у меня даже от вида сенокосца может случиться ин-фаркт!.. Аварии могут быть спровоцированы насекомыми, остановка сердца может быть вызвана воздействием яда, а существует немало насекомых, яд которых почти невозможно определить, и если кто-то из этих психов возит с собой в рюкзачке вы-водок каракуртов... Олег Георгиевич! - запоздало возмутилась она, вскакивая. - Вы что - с ума сошли предлагать мне такое?!
   - Если б я сошел с ума, - Олег Георгиевич, наклонившись, оперся локтями о сто-лешницу, и в его сузившихся глазах блеснуло что-то недоброе, - я не стал бы ничего вам предлагать. Я бы приказал вам. Я бы вас заставил. Поверьте мне, я бы сумел это сделать.
   Эша тоже наклонилась вперед.
   - Вы полагаете, что после всего, что мне довелось пережить, я испугаюсь бизнес-мена со злыми глазами и антипохмельным наперстком?
   - А разве я вас запугиваю? - Ейщаров улыбнулся. - Я вам предлагаю. Более того, я вас прошу. Разумеется, я пойму, если вы откажетесь, и это никак не повлияет на на-ши замечательные рабочие отношения. Это очень опасное дело. Более опасное, чем все, что было до сих пор.
   - Спасибо за откровенность! - Эша ногой отодвинула со своего пути табуретку и нервно заходила по кухне. - Знаете, я все понимаю - если существуют подобные Го-ворящие, их действительно лучше как можно быстрее посадить в какой-нибудь по-греб. Но мне и того сумасшедшего хватило по уши! А вы мне предлагаете еще мак-симум трех, минимум одного! Да я с ними в жизни не справлюсь!
   - Господи, да разве я прошу вас с ними справляться? - удивился Ейщаров. - Един-ственное, что от вас требуется, это узнать, на кого показывать пальцем. Между про-чим, я и раньше не просил вас ни с кем справляться. Я просил вас найти и сообщить, но вместо этого вы каждый раз ухитрялись так повернуть ситуацию, что кто-то не-пременно ощущал потребность вцепиться вам в горло! Что в магазине бытовой тех-ники, что в ювелирном, что в парикмахерской, что в прочих местах - вы же везде ка-вардак устроили! Знаете, Эша, на вашем фоне вся эта история с Говорящими как-то блекнет!
   - Это комплимент, Олег Георгиевич, - озадаченно спросила Шталь, - или вы опять пытаетесь сказать мне какую-то гадость?
   Позабытый Михаил издал нечто среднее между бульканьем и хихиканьем, и Ей-щаров с легким раздражением простецки осведомился, не желает ли Михаил полу-чить в ухо прямо сейчас? Михаил пробурчал, что не видит никакого повода для осу-ществления этого действия и принялся сосредоточенно вкручивать окурок в пепель-ницу. Эша недоуменно приподняла брови. Отношения между нанимателем и шофе-ром казались ей все более странными. Они не были похожи на отношения начальни-ка и подчиненного, не очень походили они и на родственные. Ей вдруг подумалось, что так могли бы вести себя старые боевые друзья. Но Ейщаров не ассоциировался ни с чем боевым. Михаил же ассоциировался исключительно с трактором и водкой.
   - Мы искали их и раньше, - Ейщаров встал, теперь глядя совершенно равнодушно, - но до сих пор безрезультатно. Мы даже не знаем, какого они поколения. Обычные люди не могут их найти. Говорящие - тоже. Либо они их успевают учуять раньше, либо...
   - Не нужно давить на мою гражданскую сознательность! - злобно сказала Эша. - Я... Послушайте, что изменилось? Почему вы пришли с этим ко мне именно сейчас?
   - Потому что раньше мы узнавали обо всем слишком поздно, когда все уже закан-чивалось.
   - Ясно. И как давно ваш объект получил первую угрозу?
   - Четыре дня назад. И, насколько мне известно, он ни за что не заплатит.
   - Вы знакомы?
   - Да и довольно хорошо, так что у меня есть возможность направить вас в его не-посредственное окружение с отличными рекомендациями. Запомните, все, что от вас требуется - это наблюдать! - Олег Георгиевич неожиданно совершенно не по-джентельменски погрозил Шталь кулаком, и она внимательно этот кулак осмотрела. - Не лезть даже в самом крайнем случае. Только узнать - кто. Просто наблюдайте, ждите, пока все не закончится. Никаких активных действий!
   - То есть, - изумилась Эша, - даже если его будут убивать на моих глазах, мне про-сто стоять в сторонке и документировать происходящее?
   - Именно.
   Она прикрыла глаза и задумчиво произнесла:
   - Так-так. Ну и фрукт вы, Олег Георгиевич!
   - Отложим пока ботанику, - Ейщаров сунул ей под нос бумаги. Эша неохотно взя-ла их, пролистала и, широко раскрыв глаза, пролистала еще раз, после чего с негодо-ванием воззрилась на невозмутимое лицо нанимателя.
   - Меня - вот к этому?! Да тут же... да он же... Простите, Олег Георгиевич, но в каком качестве я попаду в его окружение?!
   - В качестве ведьмы, конечно.
   - Э-э... Что?
   - Этот человек за последние годы стал крайне суеверен, и наши Говорящие, с од-ной стороны, не могли бы найти лучшего объекта для запугивания, - пояснил Ейща-ров. - Они только не учли, что этот человек ни за что не отдаст своего - никогда. В эти четыре дня с ним уже произошло достаточно, и сейчас, насколько мне известно, он везде тщательно изыскивает колдуний и вещунов в большом количестве и так же тщательно их бракует. Смотрите, до чего он уже дошел, - Олег Георгиевич взял с хо-лодильника какую-то газетенку, развернул ее перед Эшей и ткнул пальцем куда-то в середину. - Вот.
   Эша наклонилась и старательно прочла:
   - "Требуются девушки. Обучим".
   - Правее, - сказал Олег Георгиевич.
   - "Состоятельный мужчина женится на некурящей девственнице".
   - Выше, - сказал Олег Георгиевич, и одновременно с этим Михаил встрепенулся.
   - Ух ты, где, покажи!
   - Ты что - некурящая девственница? А, вот! "Срочно требуются высококлассные специалисты в области белой и черной магии, экстрасенсы и ясновидящие. Высо-чайшая оплата по факту качества", - Эша бросила газету на стол, и шофер тотчас утянул ее к себе. - М-да, действительно его крепко прижало. Но я не ведьма, Олег Георгиевич. Уж тем более, не боевая. А вы говорите, он всех бракует.
   - Мое дело дать вам рекомендации, ваше дело - их оправдать, - отрезал он.
   - Но как?!
   - Придумайте Эша, - Ейщаров развел руками. - Вы же давно уже не беспомощны. Слушайте. Говорите. Этот человек любит вещи. Любит роскошь.
   - Намекаете на то, что там я буду постоянно ощущать повышенную опасность и из-за этого смогу болтать с его ботинками и чайными ложками? Кстати, какой мне дадут арсенал?
   - Если вы явитесь туда с арсеналом, вам оторвут голову невзирая ни на какие ре-комендации, - Олег Георгиевич сунул руку куда-то под стол и извлек небольшой сверток. - Впрочем, кое-что я вам дам, но после дела, извините, отберу. Эти вещи мы нашли недавно...
   Он аккуратно положил на столешницу дешевенький серебряный браслетик с по-темневшими звеньями, прозрачный пакетик, наполненный маленькими цветными шариками, и самую обыкновенную шумовку с растрескавшейся деревянной ручкой. Все трое склонились и несколько секунд смотрели на этот нелепый набор, после чего Эша мрачно сообщила, что чувство юмора Олега Георгиевича иногда принимает до-вольно странные формы. Но потом, заметив чуть напряженное выражение в глазах Михаила, подумала, что ее выводы были слишком поспешны.
   - С браслетом все просто, - Олег Георгиевич поднял украшение двумя пальцами и продемонстрировал его Эше. - Лучше всякого кофе и энергетических напитков. Дает способность не спать в течение шести дней без малейшего ущерба для организма. Потребность во сне просто отпадает, и никакой усталости при этом не ощущается. Носить обязательно на правой руке. В конце шестого дня непременно снять, иначе с наступлением седьмого дня ваш организм попросту развалится. Думаю, одного преждевременного старения вам хватило по уши.
   - Да уж, - подтвердила Шталь, глядя на браслет с опаской.
   - Для страховки не используйте его на всю катушку. Далее, - Олег Георгиевич по-ложил браслет и взял пакетик. Открыл его и чуть наклонил, - это, как видите, пласт-массовые шарики. Их здесь ровно двадцать девять.
   - Они метают молнии? - с надеждой спросила Эша, и он усмехнулся.
   - Нет, они совершенно безобидны, но могут быть довольно полезны. Сейчас я вам покажу...
   - Не надо, - попросил Михаил неожиданно жалобно. Ейщаров садистски усмех-нулся, перевернул пакетик, и шарики, блестя цветными боками, с веселым пересту-ком посыпались на пол и покатились во все стороны. Михаил и Эша мгновенно сле-тели со своих табуреток и кинулись торопливо собирать их, толкаясь и переругива-ясь. Ейщаров бросил пакетик, сел и закурил, с интересом наблюдая, как шофер и бу-дущая ведьма бок о бок азартно ползают по кухне во всех направлениях, стирая ко-лени, и кряхтят, извлекая очередной шарик из особо недоступного места.
   - Там, там, за плитой...
   - Вон туда синий покатился...
   - Красный под столом... воон там...
   - За холодильником... двигай, двигай!
   Ейщаров докурил сигарету до конца, когда Эша и Михаил, наконец, со скрежетом оттащили от стены холодильник и извлекли из-за него последний шарик. Бережно уложили его в пакетик к собратьям, плюхнулись на табуретки, взмыленные, запы-ленные и взлохмаченные, сердито посмотрели друг на друга, потом на Ейщарова, ко-торый выглядел очень довольным. Шталь тряхнула головой и изумленно уставилась на пакетик с шариками. Наваждение исчезло так же неожиданно, как и появилось. Сейчас ей не было до шариков никакого дела, хотя секунду назад закатившийся за холодильник шарик казался катастрофой. Михаил негодующе чихнул.
   - Ничего себе! - протянула она. - Подождите, а вы почему не собирали?
   - Только тот, кто рассыпал шарики, не ощущает потребности их собирать, - пояс-нил Олег Георгиевич. - Прочие же не успокоятся, пока не соберут все двадцать де-вять. Так что, чем хуже местность, на которой вы их рассыплете, тем больше будет у вас времени на то, чтобы заняться своими делами. Одно условие: люди, которых вам нужно отвлечь, обязательно должны видеть, как вы рассыпаете шарики.
   - Ах, ну какая же полезная вещь! - сказала Шталь змеиным голосом, протягивая руку к пакетику, но Ейщаров накрыл его ладонью, спасая от хищно подкрадываю-щихся шталевских пальцев, и сунул в карман.
   - Отдам при расставании. Так, и, наконец, шумовка.
   - Пойду посмотрю, что там с машиной, - произнес Михаил, вскакивая.
   - Успокойся, на тебе я ее демонстрировать не буду, - Ейщаров взял шумовку, ощупал ее со всех сторон и протянул Шталь. Та послушно сделала то же самое и, не ощутив никаких аномалий, посмотрела на него вопросительно.
   - Совершенно обычная, но на кухне, все же, лучше не использовать. Не могу ска-зать, что она очень эффективна, да и удобна не слишком, но в критическом случае может пригодиться, - он кивнул на стол. - Ударьте по нему хорошенько.
   Михаил тотчас вместе с табуреткой отъехал к окну, Ейщаров тоже немного ото-двинулся, и Эше внезапно расхотелось делать шумовкой что-либо.
   - Смелее, - приказал Ейщаров, - только постарайтесь не стукнуть саму себя.
   Эша глубоко вздохнула, сжала зубы и с размаху шлепнула шумовкой по столеш-нице. Тотчас раздались треск, шипение, что-то полыхнуло, и Шталь, ахнув, выпусти-ла ручку шумовки, глядя на выжженный на столешнице аккуратный черный круг с белыми дырочками, курящийся струйками едкого сизого дыма.
   - С человеком будет то же самое, - Ейщаров поспешно подхватил шумовку, заме-тив нехороший блеск в глазах Эши. - Ее я вам тоже отдам при расставании. Более сильных вещей я вам дать не могу - мне ни к чему новые зараженные. Эти же вещи совершенно безопасны. Но не слишком увлекайтесь. На подобные предметы легко подсесть - вы уже в этом убедились.
   - А в чем принцип ее действия?
   - Таким способом она мстит тому, обо что ударилась, потому что ударяться ей не нравится.
   - Не понимаю. Логично бы было мстить тому, кто ударяет ею обо что-то.
   - Ну, - Ейщаров чуть прищурился, - она женского рода, и логика ей несвойственна.
   - Идиотский мужской стереотип! - буркнула Эша и уставилась в окно. Ейщаров встал и снисходительно потрепал ее по плечу.
   - Ладно, остальное обговорим по дороге. А пока ешьте, отдыхайте, собирайтесь. Кстати, чтобы обезопасить вас и...хм-м, дело, я рекомендую вас не только, как ква-лифицированную магическую даму, но и как своего близкого друга. Надеюсь, вы не против?
   - А... Оу, как интересно, - мурлыкнула Эша, подпирая подбородок ладонью и уст-ремляя на Олега Георгиевича шелковый взор. - Нет, нисколько не против.
   - Ладно, мы вернемся через полтора часа. Миша!
   Михаил обрадовано вскочил и устремился было вслед за Ейщаровым, но Эша, встав, окликнула его:
   - Миш, погоди-ка секунду.
   - Чего? - обернувшись, спросил шофер замогильным голосом.
   - Ты извини за сковородку, ладно? - пропела Эша. - Просто ты меня здорово на-пугал, и... ну, я разозлилась.
   - Бывает, - голос Михаила подобрел самую малость, теперь ассоциируясь с летним рассветом на кладбище.
   - Только твоя демонстрация... Ну, неправильно это, понимаешь? Не то ты выбрал. Вот тот влюбчивый плащ, который мне Олег Георгич показывал... Или мячик, кото-рый всегда возвращается. Или мебельные шутники Севы. Чашка, которая блондинок не любит. Даже эти цветные шарики, которые непременно хочется собрать... вот это... это все действительно здорово.
   Михаил окинул ее озадаченным взглядом, дернул головой, после чего явно не-охотно произнес:
   - Здорово будет, если не я создал этого козла. Вот что будет по-настоящему здоро-во. А сковородки в меня и раньше бросали.
  
  * * *
   Шталь, вступившая в огромную овальную комнату вслед за раздражающе фигури-стой горничной девицей, считала, что ее уже ничто не может удивить. Кричащая, да-же вопиющая роскошь, обрушившаяся на нее со стен особняка будущего "нанимате-ля" привела Эшу в состояние легкой дурноты. Снаружи дом выглядел хоть и массив-но, но довольно невзрачно, как и сам город Нижнеярск, напоминавший Шаю в ее худшие времена, а вот внутри все оказалось совершенно иначе, и уже в длинном ко-ридоре - среднеуровневой мини-копии рафаэлевских лоджий из Эрмитажа, Эше за-хотелось немедленно сбежать. Она не горела желанием встречаться с хозяином особ-няка. Более того, ей было отчаянно страшно. Ейщаров предупредил ее, что Колтаков - человек довольно простой в обращении, и, чтобы завоевать его расположение, ей лучше всего просто вести себя естественно. Но это Ейщаров спокойно выносит ее ес-тественность. А этот... не понравится ему что-то, возьмет, обидится да и застрелит. Если судить по его делу, в девяностых он поступал именно так.
   Вздохнув и одной рукой придерживая сумку-торбу на боку, в которой покоилась шумовка, а другой сжимая в кармане пакетик с шариками, Эша перешагнула через порог и немедленно по щиколотку утонула в пушистом серебристом ковре. Девица за ее спиной прикрыла дверь, и Шталь вздрогнула от легкого щелчка, потом, удерживая на лице вежливую улыбку, спокойно оценила комнату и ситуацию. Комната, как и все прочее, была роскошнейшей, с гобеленами, витражами, картинами и статуями, и казалось странным, что нигде не видать смотрителей, оградительных барьеров и пре-дупреждающих табличек.
   Ситуация была так себе.
   С десяток хорошо одетых мужчин, в большинстве своем полнотелых, как-то очень прямо сидели в золоченых барокковских креслах, возле стены стояло еще несколько мужчин, помоложе и постройнее, и все они внимательно смотрели в центр комнаты, где человек лет сорока в спортивных штанах и черной майке отрабатывал приемы русского боевого искусства на другом человеке. Второй человек, таких же габаритов, как и сидящие, и так же хорошо одетый, играл в этом поединке роль исключительно пассивную - его роняли, перекидывали, бросали, поднимали и били по различным местам. Избиваемый не пытался защищаться, а только издавал болезненные возгла-сы. Время от времени его противник останавливался и сердито говорил:
   - В платок сморкнись, в платок! И плюй туда же! Вот только закрови мне на ковер, падла!
   В сторону Шталь никто даже не взглянул, и с минуту она стояла незамеченная, глядя на происходящее во все глаза. Потом возмущение пересилило страх, и она, шагнув вперед, громко сказала:
   - Извините, что прерываю, но мне нужен Владислав Ильич!
   Человек в спортивных штанах, как раз поднимавший с пола за отвороты пиджака своего бессловесного оппонента, обернулся, разжал пальцы, и тот безвольной грудой шмякнулся на ковер.
   - Это я, - сообщил он, приветливо улыбаясь. Черты его лица были грубоватыми, резкими, устремленными куда-то вперед, и Эша подумалось, что в целом его лицо походит на прыжок с обрыва. С левой стороны это лицо слегка опухло, на подбород-ке темнел длинный горизонтальный порез, а близко поставленные глаза смотрели с предельным подозрением. - Эша Шталь? Извините, у нас тут неожиданно небольшое производственное совещание. Не возражаете?
   - Ну что вы, пожалуйста, - кротко ответила Эша и поспешно села на ближайший стул, мысленно торопливо вспоминая, каким путем она сюда пришла. Человек все-таки сгреб противника с пола и, напоследок отвесив ему, на взгляд Шталь, вполне даже деликатную оплеуху, прошипел:
   - Теперь-то уяснил, надеюсь?! - он отпустил его, отчего второй участник совеща-ния вновь рухнул на пол - на этот раз с явным облегчением. Владислав Ильич отвер-нулся, взял полотенце у подошедшего охранника, вытер лицо и руки и швырнул по-лотенце обратно. Эша, не сдержавшись, заметила:
   - У вас, наверное, большая текучесть кадров?
   - Раньше - да, - тот вздохнул как-то сентиментально, - но сейчас - ни-ни. Это, - он кивнул на лежащего, - так... иногда. Люди старой закалки лучше всего воспринима-ют только старые методы. Значит, вы подруга Олега? Да, были у нас кое-какие общие дела... да. Эша Шталь... интересно. Вы еврейка или немка?
   - Мое происхождение касается только меня, - дерзко ответила Шталь. Колтаков вдруг резко развернулся и торжественно обвел рукой сидящих, чуть ли не задевая их носы торчащим указательным пальцем.
   - Вот! Вооот! Учитесь! Прямолинейность, искренность и наглость - вот чего вам не хватает для нормальной совместной работы! Изворотливость, замалчивание и сдержанность хороши с другими, но вы же и со мной, и между собой постоянно как шакалы! А потом, когда что-то выясняется, бегать уже поздно! Смотрите - девицу, как она решила, оскорбили, она и огрызнулась, причем сразу же! Лучше всегда гово-рить как есть. Конечно, нет никаких гарантий, что вам за это ничего не будет, - он за-думчиво посмотрел на поднимавшегося с ковра человека, - но за правду и пострадать не грех, а?! Учитесь! Зюзя, встань и покрасней!
   Один из сидящих, необъятный мужчина, не столько одетый, сколько завернутый в светлый костюм, послушно встал и покраснел, прочие же с внезапным интересом принялись изучать взглядами убранство комнаты. Высказанная Владиславом Ильи-чем жизненная концепция их явно не воодушевила.
   - Как дела у Олега? - поинтересовался Колтаков. - Когда-то мы неплохо порабо-тали вместе. Вы приглядываете только за успехом его бизнеса или и за здоровьем тоже? - он подмигнул Эше.
   - Извините, но я не вправе обсуждать подобные вопросы, - нервно ответила Шталь. - Профессиональная этика.
   - Вежливая обтекаемость тоже бывает полезна, - заметил Колтаков и снова обер-нулся, - а не то, что ты устроил на прошлой неделе! Сейчас не те времена! Зюзя, встань и покрасней!
   Зюзя встал и покраснел.
   - Сядь. Не желает ли барышня немного накатить?
   - Желает, - поспешно сказала Эша. Колтаков отошел к мозаичному столику, нажал какую-то кнопочку, дверь отворилась и в комнату вступил худощавый человек с желчным выражением лица.
   - Сережа у нас лучший в городе, - задушевно поведал Владислав Ильич, - так что можете заказывать хоть под настроение. А можете и попросту.
   Человек чуть развернулся и взглянул на Эшу, словно утонченный питерский ис-кусствовед на деревенских экскурсантов.
   - Хорошо, - та задумчиво посмотрела на потолок, расписанный ангелочками и по-луобнаженными девами. - Мне что-нибудь рассветное, чуть меланхоличное, не слишком легкое, свежее, и ни в коем случае никакой мяты.
   - Ага, - удовлетворенно сказал Сережа и вышел. Взгляды сидящих, приклеившие-ся к Шталь, стали настороженными, а Колтаков опустился в кресло и молча уставил-ся в витражное окно. Человек, получивший выговор, поднялся с пола, как ни в чем не бывало кивнул остальным и, прихрамывая, покинул комнату. Молчание продолжи-лось, и Эше вновь стало не по себе. Она недоумевала - неужели хозяин дома собира-ется обсуждать столь личное дело в присутствии всех этих людей?
   Вернулся Сережа и подал бокал на подносике. Эша осторожно отпила прохлад-ную бледно-розовую жидкость, оказавшуюся с легким мускатным привкусом, и про-бормотала:
   - Очень уж ранний рассвет.
   - Хм! - сердито сказал Сережа и удалился. Эша отпила еще и огляделась, ища куда поставить бокал, в тот же момент один из охранников поднес к ней изящный столик на гнутых ножках, водрузил его рядом и вернулся на свое место. Колтаков встал, за-думчиво прошелся по комнате, после чего остановился за стулом Шталь и положил ладони ей на плечи, отчего она вздрогнула и со стула чуть не спрыгнула.
   - Разумеется, мою проблему мы обсудим с глазу на глаз, - тихо произнес он рядом с ее ухом, - но прежде я должен убедиться, что вы вообще стоите того, чтоб с вами ее обсуждать. Олег сделал мне одолжение, прислав вас, и я уверен, что он не стал бы подсовывать мне какое-нибудь барахло, но, во-первых, не думаю, что Олег такой уж специалист, а я в таких, как вы, крепко разбираюсь. А во-вторых, - Владислав Ильич повысил голос, - безграничное доверие куда может привести? - аудитория ответила внимательным безмолвием. - Правильно - в могилу! Вот! Воот!
   Зюзя встал и покраснел.
   - Я тебя не просил, - заметил Колтаков. - Впрочем, это было своевременно.
   Эша махом отпила половину содержимого бокала.
   - Что именно Олег вам обо мне рассказал?
   - Что ваш дар сложно определить какими-либо рамками, что вас нельзя торопить и что у вас это... как бы... просто бывают наития, - Эша спиной почувствовала его улыбку. - Я не собираюсь вас торопить, но для нас для всех будет лучше, если б ваше наитие произошло как можно быстрее, - он обошел стул и встал перед Шталь. - Кста-ти, охрана, проверявшая вас, сообщила мне интересную деталь. Зачем вы принесли с собой шумовку? Вряд ли вы перед тем, как идти сюда, вы забежали в посудный мага-зин.
   - Это мой амулет.
   - Шумовка? - Колтаков вздернул брови. - Такого я еще не видел. Чего только не приносили... но шумовка в качестве магического предмета... Ладно, начинайте. Вон сидит ваш материал, - он кивнул на прочих присутствующих. - Меня не трогать.
   Эша, окончательно решившая, что Ейщаров своей смертью не умрет, встала, сде-лала несколько шагов на негнущихся ногах и остановилась перед кресельным полу-кругом. Охрана придвинулась ближе, Колтаков же, напротив, отошел подальше. Си-дящие смотрели на нее во все глаза, но большинство взглядов были довольно скеп-тическими, массивный же Зюзя и вовсе ухмылялся во весь рот. Шталь прошлась взад-вперед, прислушиваясь к ощущениям. Из ощущений были только страх, нервоз-ность собственного талисмана и холодная злость на Ейщарова. Так же в кармане сла-бо "бормотали" шарики, которым хотелось на свободу, а от шумовки исходило что-то упреждающее.
   - Ну что там у вас? - раздался позади голос Владислава Ильича, и Эша злобно по-вернулась.
   - Черт!
   - Ой, извините, - он покачал развернутыми ладонями. - Извините, извините.
   - Вы будете делать пассы? - насмешливо спросил один из сидящих. - Разговари-вать с хрустальными шариками, закатывать глаза... Влад, это смешно. Разумеется, я уважаю твое увлечение всем необычным, но эта... Да она выглядит, как...
   Эша застыла, зацепившись взглядом за его правую руку, потом, не оборачиваясь, спросила:
   - Можете ли вы гарантировать мне безопасность после демонстрации на ваших людях.
   - Вы - женщина моего хорошего партнера, и вы находитесь в моем доме, - с хо-лодком ответил Колтаков. - Это - лучшая гарантия безопасности.
   - Я могу говорить при всех что угодно?
   - Разумеется.
   - Красивое кольцо, - сказала Шталь, пристально разглядывая золотой перстень с небольшим рубином, украшавший указательный палец насмешника. - Вы позволите?
   Тот презрительно фыркнул, стянул перстень с пальца и вручил ей. Эша покатала кольцо на ладони, осторожно провела пальцем по рубиновым граням и протянула кольцо обратно.
   - Сколько у вас уже эти жуткие головные боли - лет пятнадцать? - она, на всякий случай, отступила на шаг. - А ничего не помогает, да? Только по ночам голова не бо-лит - вы ведь на ночь снимаете кольцо, правда?
   - Чего? - озадаченно буркнул владелец перстня, слегка побледнев.
   - А кольцо не ваше, а? Вы его забрали - для рубина это уже плохо. Вы его сняли с трупа - еще хуже. Кольцо очень старое, и примерно полвека принадлежало одному и тому же человеку. Он часто играл в нем на рояле, а еще вокруг него всегда были ве-щи. Много вещей - красивых, дорогих. Они появлялись, уходили, появлялись дру-гие... Возможно, он был антикваром. И он был болен, очень болен. Кольцо стало его частью, и забрав его через кровь, вы забрали себе и болезнь. Этот камень, в конце концов, вас доконает. Он очень этого хочет. Он был привязан к старику. Вас он нена-видит. Кстати, ему проломили голову - это тоже немаловажно. Можете заморозить кольцо в воде - это поможет на пару месяцев, но не больше.
   Владелец перстня, побелев окончательно, взвился с кресла, и Шталь предусмотри-тельно отскочила, но напрасно - возле него тотчас оказались двое охранников и с си-лой вдавили обратно в кресло. Колтаков подошел, деликатно отодвинув ее со своего пути, и наклонился, схватившись за ручки кресла.
   - Коля, это уж не о Серовском ли она говорит?
   - Влад, да это бред! - завопил тот. - Влад, да ты что?!
   - И на головную боль, сколько я помню, ты постоянно жаловался.
   - Влад, это же смешно! Что ты слушаешь какую-то левую бабу?! Мы сколько лет с тобой... Да такое подстроить - раз...
   Колтаков резко встряхнул коллегу вместе с креслом.
   - А говорил, все сдал! А гайку, значит, прикарманил?! В то-то время, когда на-скребали, чтоб наших вытащить... Ну ты и сука!..
   - Влад, да...
   - Твое счастье, не до тебя мне сейчас! - Колтаков протянул руку. - Давай сюда!
   Коля безмолвно отдал кольцо, яростно поглядывая на Эшу. Владислав Ильич брезгливо бросил его на столик и повернулся, скрестив руки на груди.
   - А теперь, мамзель, быстренько продемонстрируй что-нибудь еще, чтоб я разуве-рился в том, что ты родственница Серовского и попросту опознала колечко.
   - Конечно, - Эша отвернулась от ошеломленно-недобрых взглядов, решив, что де-монстраций на людях Колтакова ей хватит по уши. Она сама не знала, что потянуло ее за язык. Перстень, лежавший на столешнице, прожигал ее своим рубиновым гла-зом. Он был полон ненависти. Нет, бессмысленно пытаться его исправлять. Никто и никогда уже не сможет носить его безнаказанно.
   Шталь обошла комнату, разглядывая мебель, и, наконец, остановилась перед изящным стульчиком с сиденьем обтянутым розовым с золотом атласом. Это был очень забавный стульчик. Не творение и собеседник Севы, но, тем не менее, очень забавный.
   - Мне нужен человек с оружием, - сказала она. - Не обязательно с огнестрельным, сойдет и нож.
   Колтаков кивнул одному из охранников.
   - Подойди к ней.
   - Зачем? - настороженно спросил тот, но увидев выражение лица Владислава Иль-ича, неохотно приблизился к Шталь и остановился, глядя на нее весьма враждебно.
   - Пока у вас есть оружие, вы не сможете усидеть на этом стуле.
   Охранник, не сдержавшись фыркнул и посмотрел на хозяина. Тот кивнул, и ох-ранник, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень презрения, опустился на стул и тут же по непонятной причине свалился с него на ковер. Эша не сдержала мстительной улыбки - что ж, ей одной падать со стульев?! Охранник поднялся, злоб-но что-то пробормотал и снова попытался сесть на стул, на этот раз придерживая его руками, но стул вдруг словно сам по себе качнулся назад, ухитрившись поддать ох-раннику передними ножками, и на этот раз они оба повалились на пол. Из аудитории донеслись смешки. Охранник снова поднялся и вернул стул в прежнее положение. На этот раз на его лице было отчетливое бешенство.
   - А вот без оружия можете сидеть сколько угодно, - заверила Эша, отступая. ох-ранник посмотрел на Колтакова и, подчинившись его кивку, извлек из-под пиджака пистолет, положил его на софу и очень осторожно опять опустился на стул. И остал-ся сидеть на нем, непонимающе моргая.
   - Или это гипноз, - сказал чей-то голос, - или они сговорились заранее!
   - Я ее впервые вижу! - огрызнулся охранник, озадаченно ощупывая под собой стул. Колтаков потер затылок.
   - Очень интересно. А она хороша, а? Так, встреча выпускников закончена. Уби-райтесь отсюда. Вы тоже, - он махнул охране. Через несколько секунд комната опус-тела, и Эша, плюхнувшись обратно на свой стул, проглотила остатки коктейля, ощу-щая потребность как минимум еще в паре таких бокалов. Ейщаров убьет ее, когда уз-нает про такие демонстрации! Хотя, чем демонстрация его же собственного Говоря-щего была лучше?!
   - Как ты это делаешь? - Колтаков опустился на стул напротив, и Эша сердито брякнула бокалом о столешницу.
   - Откуда я знаю?! Этого было достаточно, чтобы понять, что я не фальшивка?! Или требуется что-нибудь еще?! Владислав Ильич...
   - Влад, - поправил он ее, потирая подбородок. - Честно говоря, я даже не понял, что ты делаешь.
   - Просто иногда мне вдруг становится что-то известно. О человеке, о предмете... Я не знаю причин и следствий. И я не знаю, что на самом деле с вашим стулом.
   - М-да, - Колтаков покосился на столик, где свирепо поблескивал перстень. - Ты ведь понимаешь, кто я?
   - Ну, после всего, что здесь прозвучало, сложно этого не понять.
   - И ты ведь понимаешь, что в твоих же интересах не болтать об этом, - он упреж-дающе поднял палец. - Я слово сдержу, не беспокойся. Просто предупреждаю, - Кол-таков откинулся на спинку стула. - Сейчас я бизнесмен...
   - Сейчас вы все бизнесмены, - язвительно заметила Шталь и с трудом сдержалась, чтобы не втянуть голову в плечи. - Мы не могли бы перейти непосредственно к де-лу? У вас, конечно, очень здорово, но у меня дома куча неразрешенных вопросов, старушка мама и всякие другие родственники.
   - А ты хамишь, - отметил Колтаков.
   - Да, - горделиво сказала Эша. - Давайте о деле.
   Это предложение произвело с Колтаковым неожиданную перемену. Он съежился на своем стуле и, уткнувшись подбородком в сплетенные пальцы, зловещим шепотом поведал:
   - Меня прокляли.
   - Не стоит делать поспешных выводов, - Эша постаралась придать лицу глубоко-мысленное выражение. - Во-первых, это не обязательно проклятие. Во-вторых, су-ществует целая классификация проклятий, и, возможно, вам досталось какое-нибудь совершенно вяленькое проклятие. В третьих, еще не факт, что оно действует. А в четвертых, уверены ли вы, что вообще что-то происходило?
   - Вы надо мной издеваетесь? - Колтаков злобно схватил себя за волосы, и Шталь поспешно замотала головой. - Во-первых, как вы можете что-то классифицировать, если я вам еще ничего не рассказал? Во-вторых, все очень даже происходило! А в третьих, мне нужен защитник, а не психотерапевт! У меня их и так два! Всю неделю я живу в каком-то кошмаре!.. кстати, я понимаю, что ваша специализация... но вы ведь, наверное, разбираетесь в магии Вуду?
   - Ну в целом да, - ответила Эша, которой магия Вуду была известна только по фильмам ужасов. - Но с чего вы...
   - Один маг мне сказал... правда, он тоже отказался работать, - Колтаков оставил в покое свои волосы, после чего, резко наклонившись вперед, пододвинул к себе Шталь вместе со стулом. - В общем, слушайте.
   После этого он обрушил на нее такое количество информации о мелких и крупных происшествиях, что Эша потерялась в ней почти сразу же. Напряженно сдвинув бро-ви, она сидела и размеренно кивала, отчаянно пытаясь вычленять то, что непосредст-венно касалось дела или хотя бы отдаленно походило на нужный эпизод, ибо Колта-ков рассказывал все подряд - и то, что было странным, и то, что казалось ему стран-ным, а ему с момента угрозы странным казалось практически все, вплоть до вороны, недобро каркавшей на столбике ограды, или старушки, споткнувшейся и рассыпав-шей мусор неподалеку от его машины. Говорил он так быстро, что все слова слива-лись, но, к счастью, то и дело вклеивал непечатные выражения, что неплохо помога-ло Эше ориентироваться и отделять одно от другого.
   ...забросали монетками, множественные порезы и ушибы... ну, это знакомо... нападение пчел, авария из-за влетевших в салон стаи бабочек-капустниц, заслонив-ших обзор, легкое удушение галстуком, стаи мух, стаи комаров, в карман пиджака залезла земляная оса, брюки дважды расстегивались сами по себе... что-то с мате-рью... а нет, это он ругается... целый час не мог стащить с себя новый пиджак, в конце концов его пришлось разрезать... ах ты, убийца сентиментальных пиджа-ков!.. другие брюки круто сели прямо на нем, демонстрирует опоясывающий крово-подтек на торсе... ничего так себе торс... а его мать... нет, это он опять ругает-ся... любовница запуталась в халате, упала и сломала ногу, другая любовница запу-талась в халате, упала и сломала запястье, третья любовница запуталась в халате, упала и ушибла голову... ах, это был один и тот же халат?!.. кожные раздражения от одежды... куда это он побежал?!.. о господи, он всерьез думает, что я буду ощупывать его нижнее белье?!.. изуродовали машину... куда это он опять побе-жал?.. а-а, принес монетки... никаких ощущений... укусила стрекоза... десять кра-сотелов преследовали его по всему городу... да куда он опять побежал?!.. боже, Шталь, он несет тебе кучу дохлых насекомых!.. снова ругается... а нет, теперь он действительно про свою мать, новая кофточка обожгла ей кожу... надеюсь, он не станет и ее мне демонстрировать...
   Голос Колтакова звучал все более надрывно и уже почти жалобно, и Шталь нача-ло казаться, что он стал уменьшаться в росте. Она чуть прикрыла глаза, представляя себе, как Владислав Ильич, уже вовсе кукольных размеров, подпрыгивает там, внизу, возле стула, теребит ее за ремешок сандалии и взахлеб тараторит:
   - А еще... а вот еще... мать их так!.. а вчера...
   - ... мне прислали мексиканскую красную ногу!
   Эша встряхнулась и, открыв глаза, удивленно воззрилась на него.
   - Что?!
   - Мексиканскую красную ногу! - повторил Колтаков.
   - Какой ужас! - воскликнула Эша, тут же нарисовав в голове соответствующую жуткую сцену, но тут же озадаченно спросила: - Но почему вы решили, что нога бы-ла именно мексиканской?
   - Да нет же! - раздраженно сказал он, вскочил и снова вылетел из кабинета. Вер-нувшись через полминуты, он сунул Эше под нос пластиковую коробку, и та, увидев ее содержимое, с визгом отскочила на пару метров вместе со стулом.
   - Да он дохлый! - заверил Колтаков, подходя и снова демонстрируя коробочку. Эша, сморщившись, скосила глаза на полураздавленного огромного лохматого паука, черного, с красными пятнами на ногах, который даже мертвый вызывал у нее жела-ние выпрыгнуть в окно сию же секунду. Шталь с трудом взяла себя в руки, вспомнив, что ей, вроде как, не положено бояться пауков.
   - Уберите сейчас же! - сердито потребовала она. - Тьфу, так вы имели в виду мек-сиканского красноногого птицееда?
   Я бы предпочла отрезанную мексиканскую ногу.
   - Ну, а я что сказал? Мне его в зоомагазине определили, мои съездили...А вы что - в пауках разбираетесь? - в его голосе зазвучало неприкрытое подозрение.
   - Просто читала кое-что в Интернете, - заверила Шталь. - Вам его уже в таком ви-де прислали? Он был в коробочке или просто в конверте?
   - Он был на абажуре моей лампы в гостиной, - голос Колтакова снова стал преж-не-жалобным. - Вы, очевидно, меня не поняли. Его мне не подбрасывали. В мой дом не так-то просто что-то подбросить, а вся почта тщательно проверяется... уже давно. Вы ведь слышали про взрывающиеся письма?
   "О, господи!" - удрученно сказала Шталь самой себе.
   - Я неправильно выразился. Его не прислали мне. Его ко мне направили. Он про-брался через забор, проник в дом - он же хитрый? - и поджидал меня в гостиной. Хорошо, что я заметил его раньше, чем он на меня напал, и отскочил. Но он все рав-но успел погонять меня по комнате, прежде чем я его пришиб. Он хотел меня убить! Для этого они его и направили...
   - Но они, кажется, не особо ядовиты. Влад, если б вас хотели убить, то... э-э, на-правили бы парочку обычных крымских каракуртов. Это стопроцентная гарантия - сильнейший яд плюс незаметность. А у вас в гостиной оказался здоровенный яркий паук... Возможно, вас просто хотят здорово напугать. Другое дело, что в нашей стра-не птицееды как-то не живут на березках, они живут только в зоомагазинах и у вся-ких там любителей. Конечно, он странным образом появился в вашем доме, но изна-чально, он наверняка взялся из обычного места, и вам следует начать с того, чтобы проверить все такие обычные места в Нижнеярске. Конечно, можно допустить, что паука откуда-то привезли, но при этом нужно учитывать, что перевозить таких насе-комых сложно, они очень чувствительны к температуре и влажности. Тропического паука проще купить на месте, а потом... - Эша покосилась на Колтакова, который смотрел на нее так, словно она сейчас разговаривала на суахили, - уже потом... за-колдовать.
   - Да, - при последнем слове Колтаков оживился. - Ведь в магии Вуду используют пауков?
   Да чего он прицепился к магии Вуду?! Здесь не Африка, а в такой магии использу-ют... кажется, там используют куриц, всякие таинственные знаки-закорючки, кровь, змей... что ж еще... а-а, зомби там используют!
   - Зомби я пока не видел, - встревоженно сказал Владислав Ильич, и Эша, сообра-зив, что озвучила часть мыслей, глянула виновато. - Думаете, я совсем того?! Этому пауку приказали на меня напасть, как и другим тварям до него! Вот пощупайте его... как вы там это делаете...
   - Не стану я его щупать! - взбунтовалась Эша. - И перестаньте приносить мне дохлых насекомых! Достаточно просто о них рассказать! Что еще вы можете доба-вить? Вы говорили, что вам угрожали. В какой форме?
   - Звонки, сообщения и вот, - он протянул ей несколько конвертов. Каждый из них содержал весьма лаконичное и недвусмысленное послание.
   А вот теперь ты сдохнешь.
   О письмах нельзя было сказать ровным счетом ничего, кроме того что текст был набран на компьютере четырнадцатым шрифтом "Таймс нью роман", но толку от этого не было никакого. От писем не пахло духами, на нем не было отпечатков паль-цев, каких-нибудь угрожающих символов или обратного адреса злоумышленника, который тот указал по рассеянности.
   - По телефону мне говорили то же самое. Какой-то мужик, - Колтаков снова схва-тил себя за волосы. - Звонил с сотовых, все время с разных, мои нашли только один - разломанный, в урне на остановке. Как вы думаете, что это значит?
   - Не знаю, - честно ответила Эша. - А вы уверены, что вам больше ничего не гово-рили? Не назначали встречу? Не требовали денег? Должна же быть какая-то причи-на! Иначе откуда взялось "вот теперь"?
   - Ну... - он замялся, - только если первый звонок... Мне сказали, что на меня об-рушится множество неприятностей, и что за определенную сумму этого может и не случится, - Колтаков фыркнул. - Они потребовали десять миллионов зеленью! Это же... - он вклеил такой оборот, что Шталь невольно слегка покраснела. - У меня ни-когда не было таких денег! Да и если б были, хрен бы я их дал! Короче, специально предъявили мне невыполнимое требование. Так что совершенно очевидно - какая-то падла заказала меня какому-то колдуну, и тот меня проклял! Я не идиот! Я наводил справки! Подобное уже происходило, и кое-кого уже под этой вывеской грохнули! Собственно, выясняя это, я и пересекся с Олегом. Погиб его старый знакомый... Мы переговорили, и он в качестве помощи предложил мне вас... В сущности-то, ситуа-ция вполне жизненная, меня и раньше заказывали, просто на этот раз способ для ме-ня в новинку. Ничего, меня не так просто запугать! И я не собираюсь сидеть где-нибудь в подвале и трястись, нет! Я буду вести привычный образ жизни, и для этого вы все время будете рядом... то есть, конечно, если согласитесь. Это ненадолго, пока мы не найдем кто, или вы что-нибудь не узнаете. Вы поможете мне? - он мягко взял ее за руку и умоляюще заглянул в глаза. - Я вас очень прошу.
   "Да он вовсе и не такой уж страшный, - подумала Эша, тая. - Очень даже милый. Почти симпатичный. Может, Ейщаров что-нибудь напутал? Возможно, он и был прав... самую малость, но собственная роль теперь видится мне еще более мерзкой".
   - Я попробую.
   - Спасибо! - с чувством сказал он и уткнулся губами ей в запястье, потом в это же запястье приглушенно проговорил: - Разумеется, я заплачу по полной.
   - Скажите, Влад, а много ли к вам приходило... ну, скажем так, колдунов?
   - Навалом! - Колтаков неохотно выпрямился.
   - И неужто не было ни одного стоящего?
   - Да нет, - он хмыкнул, - хватало народу. Серьезные спецы. Одна женщина прихо-дила, так та вообще крутая ясновидящая, наши от нее все в ауте были.
   - Тогда почему вы их забраковали, а меня взяли сразу?
   - Забраковал? - Колтаков удивился. - Нет, просто кроме вас никто не согласился. Ясновидящая так вообще как меня за руку подержала, так с воплями отсюда дернула. Испугались. Видать, почуяли что-то... Ну, ладно, вам, наверное, нужно работать.
   - Конечно, - едва слышно пробормотала Эша, глядя на столик, заваленный одеж-дой, монетками, дохлыми насекомыми и венчающую все это добро коробку с раздав-ленным птицеедом.
   Нет, и правда, лучше б это была мексиканская нога.
  
  * * *
   Заметки к отчету Э. Шталь.
   Даже если не брать во внимание то, что я понятия не имею о профессии телохра-нителя, да и мою нынешнюю должность с трудом можно отнести к этой профессии, все равно никогда не думала, что охранять кого-то настолько сложно и настолько скучно. В особенности если тот, кого охраняешь, прилагает все усилия для того, что-бы делать это было как можно труднее. Еще больше усложняет работу то, что совер-шенно нельзя выпить, хотя в обществе Колтакова и его... хм-м, деловых партнеров выпить хочется постоянно. Но вы запретили мне это делать. Он тоже запретил мне это делать. Даже его охрана запретила мне это делать. Надеюсь, вы сдержите свое обещание насчет оплаты этой безумной затеи, потому что пока единственная выгода, которую я из нее извлекаю, так это таскаю у Влада сигары. Курить мне, слава богу, никто не запрещал, а сигары у него хорошие. Кормят здесь дай бог каждому, скупер-дяем Колтаков не кажется, но почему-то ему и в голову не приходит предложить мне что-нибудь из своих табачных запасов.
   Дом я осмотрела в первый же день, от чердака до подвала. Немного мешало то, что со мной везде таскалось полдесятка охранников, поэтому иногда для вида прихо-дилось водить руками вдоль стен, бормотать абракадабру и хвататься за свой хризо-лит. Колтакова мои методы мало волнуют, но его дружина с самого начала отнеслась ко мне крайне подозрительно, а ее подозрительность мне не с руки. Но после этих киношных ужимок подозрительности стало немного меньше. Похоже, они теперь считают меня либо симпатичной мошенницей, либо не менее же симпатичной чокну-той, но в любом случае не представляющей угрозы для жизни их шефа.
   Дом охраняется очень хорошо, проникнуть сюда невозможно, и подбросить что-либо тоже практически нереально. Так что если насекомые и попадут сюда, то лишь по собственной инициативе и используя собственную изворотливость. Но пока ника-ких насекомых я не обнаружила. Дом идеально чист. Здесь нет никаких крупных или мелких живых существ, кроме самого Колтакова, его охраны, меня, прислуги и двух на удивление добродушных ротвейлеров-подростков мужского пола, которые целый день играют в догонялки по всему дому и уже дважды роняли меня на ковер. Кстати один из них стянул у меня украденную мной же сигару и сожрал ее.
   Дом охраняется не только в известном смысле этого слова. Вначале я этого не за-метила, но позже, когда осматривала особняк, обнаружила пропасть всяческих обере-гов, развешанных и прибитых тут и там, все зеркала в доме, неизвестно зачем, крест-накрест перетянуты красными шерстяными нитками, покои же самого Колтакова смахивают то ли на кунсткамеру, то ли на магазин для колдунов. На себе Влад круг-лые сутки носит: шея - тау-крест, мешочек с каким-то сверхзащитным, не очень при-ятно пахнущим травяным сбором и подвеску в виде поднятой развернутой ладошки из полосатого агата; правая рука - браслет, вырезанный из персиковых косточек; ука-зательный палец левой руки - медный перстень с какими-то иероглифами. Не знаю насчет прочих амулетов, но от агатовой ладошки толка нет никакого, как, впрочем, и вреда - большую часть суток камень просто спит. Так же не знаю, правильно ли это - собирать в одном месте столько защитных предметов. Если бы они действовали, то, кто знает, не разорвали ли бы они попросту своего охраняемого на кусочки? А мо-жет, они стали бесполезны, потому что нейтрализуют друг друга? А может, они из-начально были бесполезны? Ой, я в этом не разбираюсь! Надеюсь, это действительно какая-нибудь черная магия, и я вскоре смогу спокойно свернуться и уехать из этого сумасшедшего дома. Насколько я помню, чернокнижники нас не интересуют.
   Вы мне приказали не только внимательно смотреть по сторонам и прислушивать-ся, но и не на шаг не отходить от Колтакова. В этом отношении он с вами солидарен, поэтому я нахожусь рядом с ним практически круглые сутки, и большое спасибо, что он, по крайней мере, хотя бы не берет меня с собой в туалет. Но я присутствую при всех процессах его переодевания (хорошее сложение), я участвую в его утренних пробежках (хорошо двигается), я ем рядом с ним (не чавкает), я с утра до ночи езжу вместе с ним по городу, сижу по правую руку на всех деловых переговорах и сове-щаниях, приводя всех его партнеров и подчиненных в недоумение, а любовниц - в негодование. По счастью, он временно отменил всю свою интимную жизнь, а то мне, наверное, пришлось бы присутствовать и при постельных сценах. Ночую я в его ком-нате (не храпит), где специально для меня поставили премиленькую итальянскую кровать, но я ею пользуюсь лишь для поваляться, а так большую часть ночи смотрю фильмы по своему ноутбуку, поскольку ношу ваш браслет. Очень странно и даже жутко третьи сутки жить с постоянно открытыми глазами. Кстати, Колтаков со мной держит себя предельно корректно. Возможно, это вам тоже не интересно, но вы веле-ли сообщать обо всем.
   Влад ведет частично вызывающий, но частично и обычный образ жизни - напри-мер, всегда сам ходит в магазин, причем почти каждый вечер, причем в собственный и платит за покупки. Правда, в магазин он ходит в сопровождении своей армии, по-этому на кассе мы попадаем в очередь из самих себя. Набирает много, причем часто вещей совершенно ненужных, и выезжающая из магазина процессия тележек с его покупками - на это стоит посмотреть.
   Странных происшествий больше не было - никакой своенравной одежды, никаких агрессивных насекомых или смертоносных монеток. Угроз тоже не больше не посту-пало. Задача усложняется тем, что одежды у него, естественно, много, и она может что-нибудь устроить в любой момент, дай ей только подходящие условия, а протес-тировать одежду я не могу - для меня это, увы, лишь куча дорогих тряпок. Вторая сложность в том, что сейчас лето, и на улице полно насекомых. Я не вижу в их пове-дении ничего подозрительного, но у охраны уже едет крыша, поскольку в ее обязан-ности теперь входит немедленное уничтожение всего летающего и ползающего, ока-зывающегося поблизости от Колтакова, в машине постоянно содержится груда ин-сектицидных средств, и мне повсюду мерещится запах дихлофоса. В придачу ко все-му Владу то и дело чудятся какие-то знаки и недобрые знамения. Так что вы можете себе представить, какие веселенькие поездочки у нас получаются. Но Влад с удиви-тельным упорством отказывается хотя бы на несколько дней ограничить свою жизнь своим особняком. Нелепость. Он напуган, я это не только вижу, но и чувствую, во-круг него совершенно параноидальная атмосфера, но одновременно с этим Колтаков отчаянно старается продемонстрировать всему свету, что ничего не происходит.
   В окружении подозревают абсолютно всех, кроме, разве что, ротвейлеров. При-слугу в доме сократили втрое, охрана наблюдает теперь и друг за другом, а Колтаков иногда и на меня поглядывает с какой-то нехорошей задумчивостью. Я тоже подоз-реваю абсолютно всех, кроме самой себя. Но, с другой стороны, в ближайшем окру-жении Колтакова нет никого, кто не проработал бы у него менее пяти лет. Мне ка-жется вряд ли Говорящий или какой-нибудь злобный колдун по удивительному сов-падению оказался в штате Влада и теперь, получив заказ, решил активизироваться. Опять же, насчет заказов, это все лишь наши домыслы. К тому же, все, о чем расска-зывал Влад, это, тоже пока, лишь слова самого Влада. Я ничего не видела. Почему бы не допустить, что этих вещей вообще никогда не существовало, а все странные про-исшествия с Колтаковым происходили исключительно в мозгу самого Колтакова?
  Эша Шталь.
  P.S. Хотелось бы узнать, как именно вы меня страхуете в этом деле? Я знаю, что в Нижнеярске нет никого из ваших Говорящих, но в нем должны быть ваши обычные сотрудники. Мне бы увидеть хоть одного для собственного успокоения.
  P.P.S. И чтоб у него была бутылка коньяка.
  P.P.P.S. Кстати, он отнял мой смартфон и отключил свой компьютер от Интернета под предлогом возможного проникновения через него нечистой силы, так что вы, скорее всего, ничего этого не прочитаете.
  
  * * *
   - Почему вы говорите шепотом? - осведомился Ейщаров. - И что это шумит?
   - Я заперлась в ванной, - Эша потянулась и чуть прикрутила воду. - Это, пожалуй, единственное место, где я могу побыть одна. Он не отпускает меня ни на секунду, и я не только не могу сосредоточиться, но и вообще что-то выяснить. В присутствии Колтакова ни у кого ничего невозможно выяснить.
   - А что именно вы пытаетесь выяснить?
   - Ну... хотя бы происходило ли все то, о чем он рассказал. Я не хочу, чтобы он по-думал, будто я ему не верю.
   - А вы ему не верите?
   - Вообще-то верю. Во-первых, потому что кое-чему я все-таки получила подтвер-ждение, хотя по телефону много не выяснишь, да и в ванной слышно плохо. А во-вторых, он действительно кажется мне напуганным, хоть и старательно это скрывает. Знаете, вообще Влад ведет себя довольно смело, хоть и глупо. Он сильный человек...
   - Похоже, вы попали под его обаяние, - со смешком констатировал Ейщаров. - Будьте осторожны. Влад Колтаков - настоящая акула.
   - Я никогда не попадаю ни под чье обаяние! - отрезала Шталь. - Факт в том, что с тех пор, пока я здесь, ничего больше не случалось. Совершенно ничего! Может, мы их спугнули?
   - Не мы, а вы, - поправил Ейщаров. - Возможно, вам следовало построить демон-страцию своих способностей как-нибудь иначе.
   - У меня не было времени на планирование! - разозлилась Эша. - Кроме того, бы-ло очень страшно! Если б вы видели все эти физиономии!.. Короче, Олег Георгиевич, пока Колтаков везде таскает меня с собой, я ничего не узнаю. Конечно, это замеча-тельная идея - ждать и смотреть, авось что-то увижу, и я счастлива, что ваши с ним идеи совпадают, чего, правда, не скажешь о целях, но мне нужно что-то делать! Три дня я потратила впустую, созерцая его бизнес-партнеров, его охрану, Зюзю, который все время встает и краснеет... Монетки и одежда пока ничего не дают, дохлые жуки тоже, но вот паук - это хоть какая-то ниточка! Откуда-то же он взялся!
   - А сам Колтаков исследовал этот вопрос?
   - Да. Сказал, что его люди никого не нашли. Но, во-первых, он не знал толком, ко-го нужно искать, а во-вторых, если уж за это возьмусь я, то мне наверняка суждено найти того, кто за этого паучка отвечает! Конечно, вы можете направить кого-то из своих, но, опять же, считаю, что я бы справилась гораздо лучше. К тому же, я тут единственная ведьма, и лишние люди здесь ни к чему!
   - Наконец-то у вас появилась уверенность в своих способностях! - ехидно произ-нес Ейщаров. - Впервые никакого отрицания.
   - Но как мне это сделать?! Он никуда меня не отпускает! Может, вы что-нибудь устроите? Позвоните ему, скажите, что хотите со мной встретиться.
   - В таком случае, Колтаков тоже захочет со мной встретиться, и уж точно прове-рит, приехал ли я в город, а я в город приехать не могу!
   - Вызовите тогда меня в Шаю, а там уж...
   - Извините, но этого не будет, - твердо сказал Ейщаров. - Впрочем, я что-нибудь придумаю. А пока продолжайте внимательно смотреть по сторонам. Они обязательно появятся.
   - Потому что появилась я и ожидаю их? - мрачно спросила Эша. - Судьба? Вы хо-тя бы примерно представляете, насколько мне сложно смотреть по сторонам?! Ис-кать эту веселую компанию, да еще и постоянно вычислять - не пришел ли тот не-нормальный Говорящий и не подменил ли собой кого-нибудь?
   - Думаю, в ближайшее время он не объявится.
   - Да ну? И откуда вы это знаете?
   - Ну, допустим, откуда вы знаете, что я сволочь? - весело осведомилась трубка.
   - Это просто - факты плюс интуиция...
   - Вот именно, - спокойно сказал Ейщаров. - Идите работайте.
   - Я... Подождите, подождите, я же не имела в виду, что вы действительно сво-лочь!.. - спохватилась Шталь, но Ейщаров уже отключился, как всегда оставив по-следнее слово за собой. Эша зло встряхнула телефон и чуть не уронила его, когда в дверь громко постучали.
   - Эй! Вы что там делаете так долго?!
   - Кролем плаваю! - буркнула Эша, выключая воду.
   - Владислав Ильич хочет вас видеть, - торжественно сообщили из-за двери.
   - В ванне или вообще?
   - Короче, сказал вас позвать, - после короткой заминки сказал охранник, и Шталь услышала удаляющиеся шаги. Плеснула водой в лицо, кисло оглядела свое отраже-ние в зеркале и вышла в ярко освещенный коридор, разминувшись с двумя ротвейле-рами, грохотавшими в противоположном направлении. Сделала несколько шагов и остановилась, снова глядя на саму себя в серебристом прямоугольнике, перечеркну-том красными нитями. Та Эша Шталь казалась невероятно грустной. Может, ей хоте-лось действия? А может, ей просто хотелось уйти? Полоски красной шерсти словно упаковывали отражение. Нелепость. Она дотронулась до прикрепленного неподалеку очередного оберега - то ли какая-то скрученная лиана, то ли моток проводов - и скривилась. Кругом эти обереги, оберегающие неизвестно от чего, и эта вопиющая роскошь - дикое сочетание. Даже сюрреализмом не назовешь. Нелепость - вот что это такое! Занавесить все вокруг диким собранием оберегов, потому что боишься проклятия, и в то же время вести себя, как последний идиот, лишь бы сберечь свою репутацию...
   - ... репутация, - негромко донеслось из-за приоткрытой двери неподалеку, и Шталь, обернувшись, бесшумно засеменила в этом направлении, - ну конечно, она у вас теперь весьма паршивая! И все об этом узнают, не сомневайся!.. Ой ли?! Да тебя только на телефонный треп и хватит!.. Конечно, осознаю, но тебя-то там не будет, ты же... - голос превратился в неразборчивое бормотание. Эша, заинтересовавшись, су-нулась было в дверь и тотчас нос к носу столкнулась с выходящим Колтаковым, дер-жавшим в руке сотовый.
   - А-а, вот и вы, а я уж думал сам вас поискать, - он развернулся и вошел обратно в комнату, после чего с силой швырнул телефон на диван. - Ну почему, как только со-чтешь, что на человека можно положиться, он тут же начинает вести себя, как приду-рок?!
   - Не так уж и часто я сижу в ванной, - поспешно сказала Шталь.
   - А? - Владислав Ильич удивленно вздернул брови. - Да я не о вас, так... с по-ставщиком проблемы, - он повалился на диван, прижал ладони ко лбу и с силой про-вел ими по голове до затылка, потом взглянул на примостившихся в уголке охранни-ков и махнул на дверь. Охранники беззвучно исчезли. - Садитесь. Ну, как поживают ваши наития?
   - Пока никак.
   - Черт! - он закинул руки за голову. - Я устал ждать! Три дня - и ничего, вообще ничего! Это невозможно - ждать, ждать!.. свихнуться можно! Почему ничего не про-исходит, не понимаю!
   - Но разве это плохо? - осторожно произнесла Эша, присаживаясь рядом. - По-моему, это как раз хорошо. Возможно, все просто закончилось...
   - Нет! - вдруг рявкнул Колтаков и треснул ладонью по подлокотнику. - Быть это-го не может! Ничего не закончилось! Ничего просто так не заканчивается! Это от-срочка... передышка, а потом будет только хуже! Я чую такие вещи! Хотят поймать меня на это затишье, чтоб я расслабился... нет уж, не такой я дурак! Они где-то ря-дом, просто смотрите по сторонам, найдите их, увидьте - просто покажите мне на них пальцем, а я уж... - он осекся и схватил Шталь за руку. - Простите, я вас напу-гал?
   - Так, - пробормотала Эша, пытаясь отнять руку, - самую малость.
   - Это все нервы, в последнее время я слишком... - Владислав Ильич отпустил ее руку, но тут же вновь сжал пальцы на шталевском запястье - на этот раз куда как бо-лее деликатно, и придвинулся ближе. - Я вам честно скажу, вы только никому не го-ворите, ладно? Мне очень страшно.
   - По-моему, это совершенно нормально, - заверила Эша, аккуратно отодвигаясь и с подозрением прислушиваясь к кому-то внутри себя, растроганно захлюпавшему носом. - Если...
   - Наверное, только в такие моменты, - Колтаков снова придвинулся, - начинаешь видеть все в правильном свете. Я, например, вижу, что жизнь я прожил гнилую, и все, что я делал, было гнильем. Да, мне страшно, потому что времени на что-то нор-мальное уже не будет.
   Я не верю акулам. Я не верю акулам. А беззубые акулы мне противны... или нет?
   - Я вот что хотела у вас спросить... - Эша отодвинулась и уперлась спиной в под-локотник, со слабым огорчением поняв, что диван кончился. Пальцы Колтакова скользнули по ее плечу и легко тронули щеку.
   - Вы так удивительно смотрите - прямо насквозь. Настоящий ведьминский взгляд. Вам это говорили?
   Разумеется, говорили, болван, я же ведьма!.. а ты, гад такой, кажется забыл, что я подруга твоего хорошего партнера...
   Пальцы снова тронули ее щеку.
   А впрочем...
   Она дала поцелую прожить секунд пять, после чего решительно, хоть и без особой охоты, выскочила из колтаковских объятий и заявила, что подобная работа обязывает к бесстрастности и беспристрастности, ей нужно думать и наблюдать, так что ника-ких увеселений не будет, вот так!
   Вот сейчас он и застрелит меня из пистолета!.. или зарежет, в любом случае, мое существование стремительно подойдет к финалу.
   Но Колтаков не стал стрелять из пистолета или вообще как-либо посягать на шта-левское существование - только чуть виновато кивнул и, снова закинув руки за голо-ву, закрыл глаза.
   - Извини, я совсем раскис, а перед тобой так трудно устоять...
   Ну, тут ты, конечно, права, акула... Может быть, потом...
   Эша мысленно погрозила кулаком той, внутри себя, которой было так жалко бед-ную привлекательную акулу, и предусмотрительно расположилась в кресле подаль-ше, дожидаясь, пока акула уплывет куда-нибудь по своим делам и надеясь, что при этом она не прихватит ее с собой. В присутствии Колтакова она даже не могла тол-ком сосредоточится на вещах, которые он ей отдал, хотя и сомневалась, что вещи помогут ей что-то узнать.
   - А может, оно так и надо? - вдруг пробормотал Владислав Ильич. - Может, оно и к лучшему...
   - Здрассьте - приехали! - Шталь возмущенно посмотрела на человека, который недавно так ее пугал, и в ней всплеснулась злость - не на Колтакова, которому вдруг вздумалось разваливаться на части, - на Ейщарова, который велел ничего не делать. В конце концов, она вовсе не обязана его слушать! - Поверить не могу - вы решили сдаться?! Послушайте, вы правы - ничего просто так не заканчивается, возможно они выжидают, но Влад, проблема не исчезнет сама собой! Нужно же что-то делать! Вы говорите, ваши ничего не выяснили, так позвольте мне! У меня свои методы... и вер-ните мой смартфон. Или если он вам так уж подозрителен, дайте доступ к инету со своей машины! Можете постоять у меня за спиной, пока я буду работать - учтите, я это не каждому позволяю...
   - Никакого Интернета в моем доме не будет! - отрезал Колтаков. - Что если про-клятие способно действовать и через сеть?!
   - Вы же только что сказали, что вам все равно!
   - Я этого не сказал. Я сказал, что, может, оно и к лучшему. Теоретически. Я не сказал, что хочу умирать. Я имел в виду, что с точки зрения... - Владислав Ильич торжественно указал на потолок, - это было бы правильно. Мне не нужен детектив, Эша. Мне нужен охранник. Так что довольно. Или я и сотку у тебя заберу.
   В этот момент телефон снова зазвонил, Колтаков прижал его к уху, криво усмех-нулся и, прикрыв трубку ладонью, сообщил Эше:
   - Кстати, у меня через сорок минут встреча. Зайдешь - мне нужно переодеться.
   Эша проводила его раздраженным взглядом. Оригинально - мужик платит ей за то, чтобы она смотрела, как он переодевается - ведь вся ее работа большей частью сводится именно к этому. Ведь убьют упрямого идиота! Может она и разглядит того, кто это сделает, но Колтаков-то будет уже мертв. Нет, так не пойдет!
   Она пересела к столу, где были свалены все вещи, обвиненные в принадлежности к проклятию, и сразу же отодвинула подальше всех дохлых насекомых. Подумав, еще раз сфотографировала мертвого птицееда и поморщилась. Безумным арахнолю-бам это существо наверняка показалось бы красивым, для Шталь же это был кошмар с восемью ногами - и не более того. Жаль, что все насекомые планеты не были пред-ставлены исключительно бабочками и божьими коровками. Ну и, пожалуй, еще му-равьями и стрекозами. На них, по крайне мере, можно смотреть без содрогания.
   Эша принялась перебирать одежду, подолгу держа каждую вещь, но не чувствова-ла ничего, кроме обычной ткани. От брюк не исходила злоба, в красивом красно-черном галстуке не чувствовалось ничего коварного, легкий шелковый халат, распи-санный ландышами, не выглядел зловеще, и рубашки казались настолько невинны-ми, насколько только могут казаться такие дорогие рубашки. На разрезанный же итальянский пиджак было просто грустно смотреть. Поди разбери, в чем тут дело. Может, в конкретном человеке, который надевал эти вещи, а может в каких-то его действиях, которые одежде не понравились. Шелковому халатику не понравилось облачать колтаковских любовниц? Пиджак, как тот ейщаровский плащ, не пожелал быть снятым? Галстук превратился в маньяка? Интересно, разрезанный пиджак счи-тается мертвым или раненым?
   "Опять начинаем генерировать бред", - бодро сказала Эша самой себе, воровато оглянулась на прикрытую дверь и принялась проделывать то, что до сих пор мешало ей сделать присутствие Колтакова - испытывать вещи на практике. В брюках она не-медленно запуталась и шлепнулась на пол, что, впрочем, еще ни о чем не говорило. Надетый пиджак оказался тем, чем и был - непомерно большим пиджаком с отрезан-ными пуговицами и изуродованными полами и спадал даже от легкого движения плеч. Проверить галстук Эша не сумела, поскольку понятия не имела, как нужно за-вязывать галстуки. Пришлось довольствоваться обычным узлом и, как и следовало ожидать, галстук никаких враждебных действий не предпринял. Она набросила хала-тик поверх одежды, прошлась по комнате взад-вперед и внезапно остановилась, на-хмурившись. Потом сбросила его, подбежала к двери, повернула замок, торопливо стянула брюки и майку и снова облачилась в халатик. Прошлась, повела плечами, стянула халат на груди, после чего сменила халат на колтаковскую рубашку, застег-нула ее, расстегнула и застыла посреди комнаты, чуть склонив голову набок. Стран-ное ощущение - тонкий мягкий материал вроде бы должен был приятно лечь на кожу - собственно, так оно и было... и в то же время нет. Возможно, потому, что одежда была чужой. Сама Эша никогда не одалживала наряды у подруг, а новое платье или юбка ощущались для нее своими лишь на второй или третий раз надевания. Свою, собственную одежду натягиваешь и не чувствуешь ничего, потому что это твоя оде-жда, она знает тебя, а ты знаешь ее и не задумываешься ни о чем, отметив лишь, что ты в этой одежде хорошо выглядишь. Но новое платье в первый раз все еще чужое, и в последние месяцы Шталь невольно воспринимала свежекупленные, в первый раз надетые обновки, как присевшего рядом незнакомца, от которого неизвестно чего ждать. И рубашки, и халат, и прочее барахло были практически новыми, купленными совсем недавно. Да, они были чужими, их носил кто-то другой... но они казались слишком чужими, они казались незнакомцами со скверными улыбками. Не злыми, не безумными... скорее испытывающими глубочайшее отвращение. В этой одежде было не просто некомфортно, в ней было даже как-то жутковато... как если бы тебя обни-мал тот, которого от тебя тошнит, и он только и думает о том, как бы избавиться от такого омерзительного существа, как ты. Кто и что нашептал этой одежде о людях - нашептал так убедительно, что она поверила ему?
   - Брр! - сказала Эша, стащила рубашку и, швырнув ее на стул, с наслаждением влезла обратно в свои брюки и натянула свою майку. В них, уже не раз надеванных, было приятно и спокойно, вне всякого сомнения у них с Эшей было полное взаимо-понимание, и Шталь подумала, что уж им-то вряд ли кто-нибудь смог внушить к ней отвращение. Личные вещи потому и называются личными... Возможно, новые вещи легче обработать, потому что они пока еще тебя не знают, а эти надевали, может, па-ру раз. Нет, халат надевали три раза - каждый раз разные женщины... Чтобы испор-тить одежду, Говорящему нужно было оказаться где-то поблизости, и это нетрудно, ведь Колтаков часто бывает в общественных местах. Но вот халат в общественных местах не бывает.
   Она снова села за столик и сгребла в кучу монетки. Большинство из них были рос-сийскими - современные рубли, множество пятидесяти- и двадцатирублевок конца девяностых, несколько советских пятаков и пятнадцатикопеечных монет. Так же присутствовали центы, шиллинги, злотые и всего одна монета в двадцать песет - ви-димо, прочая валюта была в этом отношении не очень сговорчива. Эша покрутила в пальцах блестящий шиллинг и осмотрелась. Ее взгляд скользнул по висевшей на сте-не расписной лампе, по форме похожей на раздавленную медузу, Шталь скривилась, покачала головой и, выбрав местечко метрах в двух от лампы, над спинкой дивана, с силой запустила монеткой в противоположную стену. Монетка, чпокнув, отскочила, вспыхнула через комнату, что-то звякнуло, и в медузоподобной лампе появилась не-ровная дыра. Эша ахнула и кинулась к лампе, в тот же момент в дверь требовательно постучали, и громкий голос Колтакова потребовал объяснений запертому замку. Шталь подобрала монетку и сунула ее в карман, быстро собрала осколки, пихнула их в кадку с диффенбахией, после чего подскочила к двери и открыла ее с раздраженно-надменным видом потревоженной герцогини.
   - Я пытаюсь работать! - сказала она ввалившемуся нанимателю, его охране и двум ротвейлерам.
   - Я слышал странный звук, - возвестил один из охранников.
   - Это ворочались мои мысли, - пояснила Эша и чуть передвинулась, загораживая лампу. Колтаков протянул руку и сердито вытащил ее из комнаты. Ротвейлеры раз-вернулись и весело уцокали прочь, отмечая свой путь лаем и грохотом.
   - Не смей больше запирать дверь! Неизвестно, что может случиться, пока дверь заперта!
   - А если я запрусь вместе с тобой?
   - Ну, тогда совсем другое дело, - он сделал знак охранникам, и те приотстали. - Что-нибудь нашла?
   - Если ты не против, я бы хотела поговорить о твоих любовницах.
   - Вот те раз! - Владислав Ильич остановился и воззрился на нее, казалось, с ис-кренним изумлением. - А чего о них говорить? Да и если о них говорить, я на встре-чу опоздаю часа на три.
   - Нет, меня интересуют только те, которые надевали тот шелковый халатик с лан-дышами. Кстати, чей он?
   - Мой, - Колтаков ухмыльнулся. - Не, ну не в том смысле, что я его надеваю. Про-сто купил для удобства - не люблю, когда женщины принимаются напяливать мои рубашки. У меня таких халатов несколько - этот купил, кажется, недели две назад по случаю... ну, в общем, неважно, какой был случай.
   - И за это время его надевали только те три женщины, верно? Ты можешь о них рассказать?
   - Зачем? - непонимающе спросил он. - Обычные нормальные девчонки... Ну лад-но, только что, собственно, рассказать? Светка - адвокатша начинающая, Наташка - секретарша из строительной фирмы, Валька - домохозяйка, бывший турагент...
   Список выглядел хоть и раздражающе, но довольно невинно, и Шталь, поджав гу-бы, сопроводила Колтакова в его комнату, где, уже ощупывая предназначенный для встречи костюм, поинтересовалась:
   - А кто из них что себе сломал? И в какой очередности?
   - Да какая разница?! - Колтаков сел на кровать и посмотрел на Эшу с усталым раздражением. - Они все равно больше со мной... не общаются, если тебя это инте-ресует. Им не понравилось то, что с ними тут случилось.
   Эша отложила костюм и тоже села, аккуратно сложив руки на коленях и глядя так же аккуратно. Владислав Ильич вздохнул и повалился на покрывало.
   - Господи, ну ладно, ладно! Наташка сломала ногу, Светка - запястье, а Валька го-ловой стукнулась о ступеньку. У нее было легкое сотрясение.
   - А в какой последовательности?
   - Именно в такой, какой я сказал.
   - Уверен?
   Колтаков, фыркнув, сказал, что уверен, ибо у него в доме женщины не часто себе что-нибудь ломают и потом орут - и на него, и просто так в течение часа, что, естест-венно, портит прекрасный вечер, и такие вещи он как-то запоминает. Эша недоволь-но покачала головой. Будь одна из них Говорящей, решившей не выбиваться из об-щего ряда, она бы, конечно, предпочла сломанным костям шишку на голове. Но пер-вая женщина сломала ногу, и тогда все это никуда не годится.
   - А до них к тебе же приходили?.. не обязательно, что надевали этот...
   - До них у меня этого халата не было, - Колтаков резко сел. - Ты что-то увидела? Что-то с этим халатом? С ним что-то сделали? Я покупал его в "Аттике", там всегда были нормальные вещи... Хорошо, надо проверить. А халат сжечь? Он опасен?
   - Трудно сказать. Просто лучше его пока никому не трогать, - торжественно-зловеще произнесла Шталь и, подумав, добавила: - Не такой уж и шелковый этот шелк. Что-то в нем такое есть...
   - Ну я и попал! - Владислав Ильич взглянул на часы, ругнувшись, вскочил и сдер-нул с себя майку. Амулеты на его шее качнулись, и полосатая подвеска-ладошка, ка-залось, издевательски помахала Эше. Она сердито встала, стукнулась головой об оче-редной оберег, свисавший с потолка, и оберег недовольно зашелестел, заскрипел, словно потревоженное существо. Обереги, амулеты, вещи-защитники, и Колтаков среди них, совершенно с ними не сочетающийся. Нелепость. Очевидно только одно.
   Если она действительно хочет спасти Влада, ей придется от него сбежать.
  
  * * *
   - Вы уверены, что их не отравили? - глухо спросил Колтаков, и стоявший рядом средних лет человек покачал головой.
   - Непохоже. Скорее всего, обычное расстройство желудка, просто очень сильное. Конечно, мы с Татьяной сейчас осмотрим их более тщательно и возьмем все нужные анализы... как только они сделают перерыв.
   "Если он узнает, то точно меня убьет", - обреченно подумала Шталь, поглядывая, как на скулах Колтакова играют желваки. Равнодушный к окружающим, он души не чаял в своих псах, и неудивительно, что сейчас абсолютно все, кто имел какое-то от-ношение к дому или территории вокруг него, выстроились на лужайке позади особ-няка, неподалеку от беседки, и наблюдали, как два ротвейлера, присев среди клумбо-чек, страдальчески тужатся. Колтаков сейчас забыл про все, в том числе и про свое проклятие, а, получив от Шталь предварительное заключение, что в нарушении пи-щеварения ротвейлеров она не ощущает ничего магического, забыл и про нее, вызвал ветврача и теперь был занят только собаками. Эша сказала истинную правду, ибо что магического может быть в изрядном количестве молока, рыбы и давленого чеснока, которые она старательно натаскала с кухни еще со вчерашнего дня и скормила про-жорливым ротвейлерам, сожравшим эту ядерную смесь с превеликим удовольствием. Теперь расплачивались все трое - несчастные собаки мощным поносом, а живодерка Шталь - муками совести.
   "Я попаду в ад, - мрачно размышляла она. - Это совершенно точно".
   Но пока Шталь отправилась не в ад, а в другое место. Меленькими незаметными шажками она отступала и отступала со сцены, пока не скрылась за углом. Там, воро-вато оглядевшись, Эша, пригнувшись, прокралась к машине ветврача, юркнула в приоткрытую дверцу, перебралась назад и скрючилась на полу возле дверцы, при-творяясь частью машинного салона. Идея, конечно, не выдерживала никакой крити-ки, но если Эшу здесь обнаружат, Колтакову всегда можно что-нибудь соврать, изо-брести какие-нибудь магические причины. Можно ему даже пригрозить - она ведь ведьма! Да вот только если Колтаков заподозрит в ней причину поноса своих ротвей-леров, от ведьмы и помела не останется!
   Через некоторое время возле машины послышался шорох гравия, кто-то чихнул, а потом голос врача успокаивающе заговорил:
   - ... уверен, что они что-то стащили с кухни... уже ведь такое было... Я позвоню насчет анализов, но думаю, нет причин беспокоиться... По полтаблетки два раза в день... и полисорб подавайте, как я сказал. Молодые, глупые...
   - Надеюсь, вы правы, - пророкотал Колтаков. Задняя дверца открылась, и Шталь сжалась еще сильнее. Ветеринар, не глядя, сунул на заднее сиденье свой портфель-чик, захлопнул дверцу, потом хлопнули две передние дверцы, машина заурчала и по-катила к воротам. Вскоре позади раздался металлический лязг, и Эша тихонько вздохнула, поглаживая свой хризолит.
   - Мог бы и по телефону объяснить, на кой мне было на них смотреть, - пробурчал врач. - Не в первый раз... симптомы классические... нет, тащись лично и разгляды-вай... Не смотрят за собаками, а потом начинаются визги, и вечно я виноват! Хоть вон вчера та мадам... я ее болонке всего-то колосок из уха вынул... а потом - ах, со-бачке плохо, это все из-за вас!.. а потом выясняется, что ее собачка сперла у нее с тумбочки тюбик диклофенака и сожрала...
   - Ладно, Леш, он же тебе хорошо заплатил, - успокаивающе пробормотал женский голос.
   - Хм, попробовал бы он не заплатить!
   - Грозный доктор Айболит! - хохотнула ассистентка, в этот момент раздался громкий визг тормозов, машину тряхнуло, отчего Эша крепко приложилась головой о дверцу, а спереди истошно завизжали:
   - Леш, да ты вообще смотришь, куда едешь?!
   - Да, елки, смотришь или нет?! - заорала Шталь, вскидываясь из-за кресла, и с пе-редних сидений на нее уставились четыре испуганных глаза. - Красный же горит, даже я отсюда вижу!
   - Вы кто? - ошеломленно спросил ветеринар.
   - Ваша совесть! - с придыханием ответила Эша и щелкнула ручкой дверцы. - Кстати, как вы думаете, что сделает Колтаков, если узнает о вашем грозном высказы-вании? Он мужик нервный.
   Ветеринар оказался человеком сообразительным.
   - Я вас не видел, - сказал он.
  
  * * *
   В Нижнеярске наличествовало десять зоомагазинов, и продавщица первого же от-реагировала на вопрос Шталь с бурным возмущением.
   - Пауки?! Господь с вами, мы пауками не торгуем! Да я б в жизни не пошла сюда работать, рядом с пауками! Мерзость! У нас попугайчики, хомячки, рыбки! Вчера за-везли чернополосых и бриллиантовых цихлазом, посмотрите, какая прелесть!
   - Действительно прелесть, - согласилась Эша, покосившись на величаво плаваю-щих в аквариуме ярких рыбок, - но мне необходим птицеед. Дело в том, что...
   - Во всем городе, кажется, только в "Багиру" иногда поступают пауки, - буркнула продавщица, - и их тут же разбирают. Не понимаю, как можно дома держать таких страшилищ, их только тапком!.. "Багира" на Советской, через три остановки отсюда, только учтите, что таких цихлазом вы там никогда не найдете!
   Шталь, пообещав принять к сведению это обстоятельство, направилась к выходу и, рванув на себя дверь, столкнулась с входящей женщиной, въехав лицом частично в ее бюст и частично - в ее хрустящее янтарное ожерелье, столь же гигантских разме-ров, сколь и его хозяйка. Женщина, охнув басом, отскочила, Эша тоже отпрыгнула и теперь уже стукнулась о дверную створку.
   - Осторожней, девочка! - прогудела женщина.
   - Извините, простите, - Эша проскользнула мимо, но, не удержавшись, разверну-лась и ткнула пальцем в центр ожерелья. - Этот камень лучше убрать отсюда, ему нравится одиночество.
   - Что? - озадаченно спросила та, но Эша уже вылетела на улицу, перебежками до-бралась до остановки, после чего юркнула в подъехавший автобус. Времени было в обрез, нужно попытаться разузнать хоть что-то и вернуться к Колтакову прежде, чем с ним что-нибудь случится, и прежде, чем его люди найдут ее - пропажу персональ-ной ведьмы уже наверняка обнаружили. В сущности, если "Багира" - единственный магазин, где бывают пауки, то Эшу там уже могут ждать - Колтаков скорее всего до-гадается, что она задумала. Можно было, конечно, просто позвонить в "Багиру", но от телефонного звонка толку мало.
   "Багира" располагалась в подвальчике двухэтажного дома, и внутри было восхи-тительно пусто, только у стойки пожилая дама придирчиво ощупывала кошачьи шлейки со стразами. Продавщица слушала радио и листала журнал и на прибывшую Шталь взглянула без особого интереса. Эша покружила по магазину и, задеревенев, остановилась перед небольшим террариумом, где среди опилок рядом с наполненной водой ванночкой неподвижно сидел лохматый черно-оранжевый паук, величиной с ладонь. Паук казался совершенно неправдоподобным, игрушечным, и в первые се-кунды Эша даже подумала, что это просто муляж. На передней стенке террариума висели две таблички.
   Brachypelma emilia (Мексиканский красноногий птицеед) - самка. 2300.
   Просьба по стеклу не стучать!
   Эша наклонилась ближе, изучая лохматое чудовище, и заметила, что оно не было таким уж лохматым - на брюхе отчетливо виднелись проплешины. Впрочем, это бы-ло неважно - важно было то, что этот паук совершенно не походил на убитого в кол-таковском доме. Достав телефон, Эша сравнила фотографию с оригиналом, в этот момент оригинал шевельнул плюшевыми лапами, чуть переместившись влево, и Эша, вздрогнув, отдернулась назад. Потом развернулась и направилась к продавщи-це. На ее счастье, продавщица отчаянно скучала.
   - Нет-нет, - она всмотрелась в дисплей телефона, - это совершенно не эмилия, это ауратум, мексиканский огненно-коленный, его никак не перепутать с красноножкой. Красноногого, конечно, можно перепутать с огненноногим, и то... Видите, у него на коленях пятна как язычки пламени. Очень популярный вид, у нас было десять штук где-то месяца два назад, но всех разобрали. Как же так получилось, что он у вас по-гиб - что-то уронили на него? Ищете замену? Осталась только красноножка, тоже очень симпатичная, молоденькая.
   Эша покосилась на симпатичную красноножку, постаравшись убрать из взгляда ужас и с трудом сдерживаясь, чтоб не спросить, надежно ли закрыт террариум?
   - А...
   - Через пару недель будут огненноногие и бразильские красные, еще обещали го-лиафа, но он только для профессионалов. Возьмите красноногого - он тоже очень прост в содержании.
   - Но...
   - Вы не смотрите на проплешинки, - снова перебила продавщица, выходя из-за прилавка. - Это не от старости. Просто когда они нервничают, то начинают счесы-вать с себя волоски, но после линьки все восстановится. Подумайте. Замечательная молоденькая самочка. Ее зовут Инга.
   - Вы назвали паука Ингой? - переспросила Шталь, глядя, как птицеед, величаво переставляя лапы, медленно разворачивается к ней задом, словно в знак презрения.
   - Ага. Она на мою свекровь похожа.
   - Какая прелесть! - Эша отвернулась от многоногой Инги, затылком продолжая ощущать ее присутствие. Счастье, что в магазине сегодня только один паук! - Вы понимаете, этот... как вы сказали - ауратум? - принадлежал моему другу. Произо-шел несчастный случай, и он так расстроился... так что я хочу побыстрей достать ему нового, точно такого же. Кстати, - она защелкала кнопками сотового, - он меня случайно не опередил? Я бы хотела сделать сюрприз.
   Продавщица всмотрелась в фотографию Колтакова и покачала головой.
   - Нет, не видала. Он действительно выглядит расстроенным. А что ж так он не знал, какой паук у него живет?..
   - Может, кто-нибудь из наших знакомых уже заходил? - Эша предъявила еще не-сколько фотографий колтаковской охраны.
   - Трудно сказать, какие-то они все одинаковые. Мрачные у вас знакомые, - про-давщица хихикнула. - Нет, специально огненно-коленного спрашивали в последний раз недели три назад, мы заявку держим... А так - нет. Знаете, большинство прихо-дят просто поглазеть, особенно когда кормление. Послушайте, вы можете оставить заявку, и мы с вами свяжемся, как только они появятся. Или, если уж очень срочно, поищите в другом городе.
   - А здесь только ваш магазин занимается продажей птицеедов? - поинтересова-лась Эша, выключая телефон.
   - Насколько мне известно, да, - взгляд продавщицы уплыл в сторону журнала - она начинала терять интерес к разговору. - Может, все-таки, передумаете насчет Ин-ги? Хотите ее подержать?
   - Пока нет. И что же она - прямиком из Мексики?
   - Да вы что?! - продавщица фыркнула. - Русская она. Существуют всякие фермы, частники... ну и так далее, - она многозначительно приподняла брови и перелистнула журнал. Эша, вздохнув, глянула в сторону двери, и положила на прилавок бумажку. Продавщица аккуратно прижала ее ладонью.
   - Здесь только один, неосновной, мы иногда берем у него пауков - чаще всего брахипельм.
   - Брахипельмы - это кто?
   - Брахипельмы - это род птицеедов, - снисходительно ответила продавщица, вы-писывая на листке телефон и адрес. - Но вряд ли вам у него повезет. Может, все-таки хотите подержать Ингу?
   - Может быть, как-нибудь потом, - пробормотала Эша, искренне надеясь, что это "потом" никогда не наступит.
  
  * * *
   По указанному адресу Эша обнаружила частный домик - довольно большой, чис-тенький, но ничем не примечательный. Домик был окружен невысоким заборчиком, и Эша, прежде чем звонить в ворота, попыталась заглянуть внутрь. Она представле-ния не имела, как может выглядеть место, где разводят пауков, и воображение уже совершенно некстати нарисовала ей картину палисадника, забитого вольготно прогу-ливающимися птицеедами. Дом, разумеется, весь заплетен паутиной, тут и там в этой паутине пристроены человеческие мумии... стоп, стоп, хватит! Шталь тоскливо ог-ляделась. Ей не хотелось нажимать на звонок. Чего ей по-настоящему хотелось, так это убежать отсюда подальше. Почему бы не ограничиться телефонным разговором?
   Трусиха, трусиииха! Эша Шталь испугалась пауков! Брахипельм или как их там...
   Кстати, ничего позорного в этом нет. Все боятся пауков!
   Эша отмахнулась от какой-то назойливой бабочки, порхавшей прямо перед ее ли-цом, и решительно нажала на кнопку звонка. Звонок неожиданно разразился пронзи-тельным птичьим чириканьем, и Шталь сморщилась. Она ненавидела чирикающие звонки.
   В доме что-то грохнуло, и раздался приглушенный вопль, потом распахнулась дверь, и послышался топот бегущих к забору ног. Эша на всякий случай отступила, тут железная дверь в заборе с лязгом отворилась, и на Шталь дикими глазами уста-вился встрепанный, очень худой человек лет пятидесяти.
   - Слава богу! - воскликнул он и, подавшись вперед, схватил Эшу за руку. - Идем же, идем, не стой как курица!
   - Чего? - успела спросить Эша, но ее бесцеремонно вдернули в калитку. - Слу-шайте, я...
   - Неважно, - плачущим голосом сказал схвативший и поволок ее к дому, проявляя удивительную для своего хрупкого телосложения силу. - Быстрей же, скорей! Зоя ушла, все ушли... господи ты боже! Мне немедленно нужна твоя помощь!
   - А что...
   - Быстрей, шевели ногами! Она же умрет!
   - Умрет?! - Эша перестала сопротивляться и послушно побежала вслед за увле-кающей рукой. - Так нужно вызвать "скорую"...
   - Какую "скорую"?! - взвизгнул человек. - Ты издеваешься?! Сюда, быстрей!
   Эша автоматически пробежала еще несколько метров, проскочила между створ-ками раздвижных дверей, пискнула и дернулась обратно, намертво вцепившись сво-бодной рукой в одну из створок.
   - Пусти!
   Раньше, вероятно, в доме было несколько комнат, но перегородки убрали, превра-тив внутренность дома в единое просторное, неровное помещение. Из обычной мебе-ли здесь были только шкаф, два кресла и стол, остальное же пространство занимали множество террариумов разных размеров, освещенных лампами лунного света, и в каждом из них бродили, сидели и помахивали лапами жуткие лохматые создания. Куда ни глянь - всюду было мягкое зловещее шевеление длинных опушенных ног. Казалось, что шевелится вся комната. Вне всяких сомнений, это был какой-то кош-марный сон.
   - Ну заходи же! - закричал человек с неприкрытым страданием в голосе.
   - Ни за что! Здесь везде пауки!
   - Она умрет!
   - Лучше она, чем я, - пробормотала Шталь дрожащим голосом, высматривая в комнате человеческое тело, но кругом были лишь стойки с террариумами и беспре-станное шевеление. - О господи, они все на меня смотрят!
   Человек прищурившись, отпустил ее руку, и Эша облегченно вздохнула, но ко-варные пальцы вдруг вновь сомкнулись на ее запястье и рывком втащили в комнату. Не удержавшись, Шталь потеряла равновесие и шлепнулась на пол, но тут же вско-чила, не сводя застывшего взгляда со стекла ближайшего террариума, из-за которого на нее с интересом смотрел огромный толстоногий паук шоколадного цвета. Человек запер дверь и быстрым шагом прошел мимо, бросив на ходу уже без прежней исте-ричности:
   - Пошли, поможешь мне!
   Эша облизнула губы, и, чувствуя в ногах мелкую противную дрожь, развернулась и, как автомат, пошла за человеком между террариумами, старательно глядя в пол. Только один раз она повернула голову, но, увидев нечто лохматое, сине-оранжевое, стремительно высунувшееся из густых паутинных занавесей, жалобно скривилась и отвернулась. Человек уже стоял возле стола, и на этом столе что-то было. Господи, там что-то было! Живое!
   - Я ее пока закрепил, нужно подержать, пока я попытаюсь вправить внутренности, - человек судорожно вздохнул, - хотя шансы почти нулевые.
   На столешнице лежал паук, размером с кофейное блюдце - иссиня-черный с неве-роятно пушистыми красно-коричневыми лапками. Лапки слабо подергивались. Посе-редине мягкого, бархатистого брюшка виднелся небольшой разрыв, и из него высо-вывалось что-то мокрое и слизистое.
   - Я не буду это держать! - в ужасе просипела Шталь. - Я не могу это держать!
   - Он не опасней осы!
   - Осу я тоже не стала бы держать!
   - Перестань кудахтать! - свирепо приказал человек. - Здесь кроме тебя никого нет. Большим и указательным пальцем между второй и третьей парой ног... только очень осторожно. И поверни вот так... только не стискивай ее. Но и не упусти... Я попро-бую вправить и заклеить разрыв... Ну давай!
   Эша с тихим стоном протянула руку и тотчас ее отдернула, протянула еще раз и, до крови прикусив губу, взяла паука. Паук вяло шевельнулся, и она с трудом сдержа-лась, чтоб не швырнуть его на пол. Ощущение было жутким и невероятно странным - что-то мягкое и в то же время твердое, живое и совершенно неестественное. Она зажмурилась, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
   О господи, сейчас все они вылезут и набросятся на меня!
   Страшно, страшно...
   Эша приоткрыла один глаз - недоуменно. Страшно, очень страшно - ощущение было четким, мощным. И совершенно чужим. Не ее собственный страх. Боялся кто-то другой. Боялся ее пальцев, боялся того, что произошло, и того, что происходит, и того, что делают другие пальцы - знакомые пальцы... Тонкий, беспомощный, как го-лосок лилипута, страх.
   Ей никогда не приходило в голову, что пауки могут бояться.
   Пауки кошмарные пугающие существа - чего им самим бояться? Это их все боят-ся.
   Пауки, да и прочие насекомые - та часть мира, которую она всегда воспринимала, как нечто омерзительное, ядовитое, вредное, жуткое или просто надоедливое. Лишь на немногих можно было спокойно смотреть, при встрече же с прочими в ход шли сложенная газета или тапочки. Эту часть мира нельзя понять, с ней нельзя прими-риться и договориться с ней тоже нельзя. За свою жизнь она перебила уйму предста-вителей этой части мира.
   Но пауку страшно?
   С вещами тоже нельзя было договориться. Раньше дикостью было даже предпо-ложить такое! Но теперь все навыворот... Одушевленное и неодушевленное... нет, теперь она не знает истинных границ. А пауку страшно.
   Удивительно, чем сильнее Эша ощущала чужой страх, тем менее страшно стано-вилось ей самой, и в какой-то момент она осознала, что держать паука ей уже не столько страшно, сколько неприятно. Она попыталась почувствовать что-то еще, как это происходило с вещами, но так и не ощутила ничего, кроме страха. Верно, с жи-выми существами было как-то по-другому...
   - Ну вот... - пробормотал, наконец, человек, закрывая флакончик с клеем, - теперь давайте ее сюда.
   Он бережно вынул паука из пальцев Эши и унес куда-то вглубь комнаты, крикнув через плечо, чтобы та пошла на кухню и немедленно вымыла руки. Эша подчини-лась, вновь совершив нелегкий поход между рядами паучьих обиталищ. Когда она вытирала руки, человек вошел в кухню и, с тяжелым вздохом опустившись на стул, достал из-под стола бутылку коньяка. Шталь, потянувшись, отняла коньяк и, сделав несколько шумных глотков, брякнула бутылку на стол.
   - Спасибо тебе, - человек подпер подбородок кулаком, тоскливо глядя куда-то пе-ред собой. - Правда... вряд ли она выживет. Разрыв небольшой, но... Упала со шка-фа, представляешь, полезла на шкаф, дурочка... Я иногда выпускаю погулять...
   - Вы отпускаете своих пауков погулять?! - Шталь снова схватила бутылку и на всякий случай забралась на стул с ногами.
   - Только неопасных и медлительных... иногда, - человек потер острый подборо-док и наконец удостоил Эшу тусклого взгляда. - Кстати, ты кто?
   - Я... э-э... - Эша вытащила сигарету, заметив, что ее пальцы все еще дрожат. Че-ловек замотал головой.
   - Здесь нельзя курить! Они не любят дыма.
   - Я пришла узнать, есть ли у вас огненно-коленные мексиканские...
   - Разумеется есть, но они не продаются, - человек вздохнул и приложился к бу-тылке. - На продажу будут где-то через полгода. Весь молодняк я сдал три месяца назад.
   - А, - Эша вытащила телефон, - вот это... посмотрите, это похоже на молодняк? Я в этом совершенно не разбираюсь... вы можете сказать, какого возраста этот паук?
   Человек посмотрел на фотографию, глубоко вздохнул и, закрыв лицо ладонями, неожиданно разразился громкими рыданиями.
   - Что случилось? - испуганно спросила Шталь и, не решившись спустить ноги на пол, потянулась через стол и тронула хозяина дома за плечо. Тот выглянул из-за сло-женных ладоней - мокрое от слез лицо с покрасневшим носом казалось еще более худым, чем раньше.
   - Он мертвый!
   - Ну да, конечно... ой, то есть!.. тьфу!.. - Эша облегченно осела обратно на стул. - Понимаю, вы расстроены. Но кто-то оставил... или забыл...
  что ты мелешь, Шталь, птицеед не декоративная собачка и не зонтик, с ним не хо-дят в гости!
  возможно, решил пошутить и... в общем, мой друг, который нашел вашего паука, не-чаянно...
   - Он не мой! - перебил ее человек неожиданно злобно. - Этому пауку года три, не меньше! Посмотрите на его лапы! Я же сказал, что сдал молодняк, а до этого... Я продаю их в магазины! Это они несут ответственность, а не я! Огненно-коленные птицееды - мирные, безобидные создания, и если у какого-то идиота оказалась ал-лергия, то это вообще не мои проблемы! К тому же, это все равно не мой паук! Все мои - на месте! Я - не единственный в городе, кто держит пауков, так что не нужно на меня опять все сваливать! Вы мне это не пришьете!
   Эша, подумав, сказала:
   - Неужели? Вы нас недооцениваете.
   Интересно, кого?
   - И конфисковать моих пауков у вас не выйдет! Лучше б настоящими преступни-ками занимались!
   А-а, вот вы о ком!
   - А не доставали меня своими проверками!
   Да ладно, ладно...
   - Я вам еще тогда сказал - и повторю - я никогда не занимался хуахинскими пти-цеедами! Я их не только не разводил, я их даже не держал! Разумеется, у меня есть ядовитые экземпляры, довольно опасные, но я профессионал! У меня есть кобальто-вые, есть шриланкийские украшенные, есть голиаф, у меня даже есть самка металли-ка, совершенно бесподобная... но хуахинских никогда не было! Я не считаю их ин-тересными, хоть это и один из самых крупных азиатских... - в этот момент воздух в легких арахнолюба иссяк, и он, запнувшись, начал быстро дышать, нервно дергая се-бя за пальцы. Эша, покрутив в голове узнанное так и эдак, осторожно произнесла:
   - Вы уверены, что не знаете, откуда взялся ху... хуахинский птицеед, укусивший того человека? Прошло не так уж много времени...
   - Да, год, по-вашему, это немного?! Слушайте, я вам уже дал длинный список, от-станьте от меня! Я не знаю, откуда взялся тот паук, и кто ему его подсунул! Может, он его сам где-то купил и, ни черта в этой области не смысля, тут же сделал ошибку! Может, ему его неправильно определили! Это очень быстрые и агрессивные пауки, они требуют внимания, умения и крайней осторожности! В конце концов, этому типу повезло, что он выжил и не потерял руку! Вам известно, что такое паучий токсин?!
   Итог: год назад кого-то в Нижнеярске укусил хуахинский птицеед.
   И чего?
   - Вернемся к нашему делу, - Эша вновь сунула человеку под нос фотографию, и человек немедленно снова залился слезами.
   - О, господи, он мертвый!
   - Вы всегда плачете, если видите мертвых пауков? - не выдержала Эша.
   - Да, конечно, - ответил человек сквозь пальцы.
   - В таком случае, покажите мне живых. У вас же сейчас есть такие?
   Паукозаводчик, утирая слезы, встал и в сопровождении Шталь поплелся обратно в "комнату ужаса", как она ее уже окрестила. Первым делом он заглянул к пациенту, горестно покачал головой, после чего жестом подозвал Эшу к одному из террариу-мов, и та, сжав зубы, подошла, стараясь не отвлекаться на шевеление за стеклом во-круг и внимательно смотреть под ноги. В террариуме на куске коры сидел крупный паук, идентичный тому, которого убили в колтаковском доме, плюшевый, с огнен-ными коленями. Он был совершенно неподвижен и, казалось спал, но в странных по-блескивающих глазках чудилось внимание. Паук был хорош. Его даже можно было назвать красивым, если б он при этом не был пауком.
   - Красавица! - мрачно сказала Эша, и человек оживился.
   - Да! Хороша, правда? Ей почти три года... а как вы узнали, что это самка?
   - Вообще-то я наобум сказала... Ну, она выглядит довольно женственно, - Эша пожала плечами, почувствовав внезапную неловкость под внимательным паучьим взглядом. - Да, она хороша. Остальные так же хороши?
   - Конечно, - человек горделиво кивнул. - У меня сейчас пять самок и два самца... - его лицо внезапно на неуловимое мгновение стало огорченным, потом злым и тут же вновь заволоклось восхищением собственными питомцами.
   - Покажите мне их пожалуйста... кстати, как вас зовут?
   - Сергей Данилович... а зачем вам...
   - Покажите мне их, пожалуйста, - с нажимом повторила Эша. Тот раздраженно пожал плечами и повел ее вдоль террариумов. Внимательно ознакомившись с прочи-ми огненно-коленными птицеедами, Шталь удовлетворенно кивнула.
   - Да, впечатляет... А где седьмой?
   - Как где - вон там же он, - Сергей Данилович неопределенно махнул рукой на террариумы. - его просто не видно. Не все же пауки сидят напоказ! Вы же должны понимать, что ночная активность...
   - Покажите мне седьмого.
   - Я не собираюсь нервировать паука только для того, чтоб вы на него полюбова...
   Эша, нажав на кнопку, вытянула руку с телефоном, Сергей Данилович взглянул на дисплей, и его ладони знакомым жестом порхнули к лицу...
   - Господи, он мертвый...
   - Зато остальные живые. Но, Сергей Данилович, если вместо меня сюда придет, человек, которому подбросили этого паука, человек, который убил этого паука - че-ловек, которого этот инцидент крайне разозлил... вы, вообще, Сергей Данилович, представляете себе, что это за человек?!..
   Судя по вашему лицу, он еще не приходил... и, вообще-то, странно, что он еще не приходил, вас ведь совсем несложно найти... и в магазине он не был, и никто ему то-го паука не определял...
   - Да не мой это паук - я же уже сказал! - он шагнул в проем между террариумами, точно пытался спрятаться. - Кто угодно может...
   - Ладно, в таком случае, наш разговор окончен, - Эша улыбнулась, выбрав из сво-его арсенала самую зловещую улыбку, присовокупила к ней не менее зловещий взгляд, медленно повернулась и двинулась к выходу, мерно стуча каблуками и на хо-ду нажимая кнопки сотового. Ей отчаянно хотелось побежать и поскорей оказаться на свежем воздухе, метрах этак в двухстах от этого дома. Большинство из видимых пауков за стеклами сейчас сидели неподвижно, и Эше чудилось, что они замышляют некий жуткий план против нее. Совершенно точно, что создание, которое выглядит подобным образом, не может замыслить ничего хорошего. Сергей Данилович - не-плохая кандидатура на роль Говорящего, он любит пауков... но любит ли он всех ос-тальных? Одно очевидно - если он - Говорящий, то, скорее всего, не выпустит ее из этой комнаты...
   Скормит своим птицеедам, да-да... почему бы птицеедам не сыграть роль эшее-дов?.. но он молчит... вот и дверной проем... ф-фу, слава богу!..
   - Послушайте... Подождите!
   Ой!
  
  * * *
   - Нет, пока никаких результатов нет, - пробурчал человек, захлопывая дверцу ма-шины. - Слушай, у него полно специалистов, пусть они и ищут, а у меня свои обя-занности. Да, знаю! Я целый день на ногах - в свой, между прочим, выходной! Я хо-чу пойти поесть! Я сегодня даже не завтракал!
   Он спрятал телефон, открыл подъездную дверь и, тяжело отдуваясь и утирая пот со лба, ступил в кондиционерную прохладу. Консьержка, которую почти не было видно из-за пальм, раскинувших перед столиком перистые листья, поздоровалась с ним, потом с деловитым любопытством осведомилась:
   - Девушка с вами?
   Человек удивленно обернулся, открыл рот, одновременно вытягивая телефон, по-дался вперед, и Эша, подняв развернутую ладонь, приветливо улыбнулась.
   - Конечно, я с ним. Он целый день меня искал... даже поесть было некогда. Ну что, пошли?
   По лицу человека пробежало множество эмоций, после чего он, поджав губы, сде-лал приглашающий жест в сторону лестницы. Эша поднялась вместе с ним, держась чуть позади, человек отпер массивную дверь, вошел внутрь, Шталь скользнула сле-дом и захлопнула дверь спиной. В тот же момент человек с неожиданным для своего телосложения проворством развернулся и ринулся к ней, одновременно с этим Эша взмахнула рукой, и из пакетика на пол просторной прихожей весело запрыгали раз-ноцветные шарики. Человек с кряхтеньем опустился на колени и принялся усердно их собирать.
   - Ты меня искал, ну так ты меня нашел, - сообщила Эша, фигурными шажками по-вторяя перемещения человека по прихожей. - Тебе за это от Влада будет бонус. Ин-тересно, а что будет мне, когда я расскажу ему, что ты, оказывается, увлекаешься эн-томологией. Он-то, небось, думал, что ты умеешь только выполнять его поручения, вставать и краснеть, Зюзя.
   - Что ты мелешь?! - просипел он, отчаянно пытаясь извлечь шарик из-под обув-ницы. - Ты сбежала! Удрала на ветеринарской тачке! Да Влад тебя по стене разма-жет!
   - Как до этого размазал паука, которого ты ему подбросил? Знаешь, как расстро-ился твой хороший знакомый Сергей Данилович? Ты попросил его продать тебе яр-кого красивого неопасного паука в подарок другу, наплел ему невесть что о причи-нах, по которым не хочешь покупать паука в магазине, и он тебе поверил. Я боюсь, Сергей Данилович больше не является твоим хорошим знакомым. Удивительно, как он смог узнать своего паука? Пауки ведь не собаки, не кошки... По-моему, они все одинаковые. Ну, да ладно.
   - Бред! - Зюзя потянулся и ссыпал собранные шарики в услужливо протянутый Эшей пакетик, после чего, обливаясь потом, вновь принялся ползать по прихожей, собирая оставшиеся.
   - Пусть так. Значит, ничего, если я познакомлю Сергея Даниловича с Владом?
   Зюзя злобно что-то пробурчал, дотянулся до последнего шарика и, тяжело дыша, повернулся и сел на пол. Эша приняла шарик и отошла подальше.
   - Чего... надо?.. - пропыхтел Зюзя.
   - Хочу узнать - зачем?
   - А не пошла бы ты...
   - Ладно, - кротко сказала Эша, встряхнула пакетик, и шарики вновь разлетелись по прихожей. Зюзя со стоном перевернулся и принялся за прежнее занятие. К тому мо-менту, как шарики опять были собраны в пакетик, одежда Зюзи промокла насквозь, и по лицу катились волны пота. Он бессильно рухнул на пол, глядя в потолок агонизи-рующим взглядом. Шталь присела неподалеку на корточки, покачивая пакетиком.
   - Я - гуманная ведьма, - заверила она лежащего. - Другая бы заставила тебя соби-рать маковые зерна или соль экстру, я же предпочитаю шарики. Мне повторить во-прос? Или продолжим наши упражнения? - Эша потянула пакетик за уголок, перево-рачивая, и Зюзя, уловив это движение, в ужасе прохрипел:
   - Нет! Господи, хватит!.. у меня же давление... и моя спина... я больше не могу! Ладно, хорошо! Это я его принес! Что такого?! Это просто шутка была!.. - Эша встряхнула пакетик, и шарики клацнули. - Ну ладно, не просто шутка! Я узнал, что все началось по новой, я же не идиот, я же вижу... Я просто хотел, чтобы ему было еще страшнее! Я хотел, чтобы он боялся... потому что мне это нравится... потому что когда-то мы вместе начинали, да... но я не хочу, чтобы мы вместе и закончили... Вот почему! Ясно тебе?! Ведьма... твою... Ведьму он нашел! Раньше он только на нас полагался, а теперь совсем спятил!..
   Шталь закатала края пакетика и тоже села на пол, подогнув под себя ноги.
   - Что значит началось по новой? Такое уже было?
   - А он тебе не сказал? - Зюзя захихикал в потолок. - О, как интересно! А чего ж ты сама не увидела этим своим ясновиденьем?!
   - Я не ясновидящая, - Эша взглянула на часы. - Я яснослушающая. Значит, это уже было? Эй, ты не заснул? - она протянула руку и потрясла пакетиком.
   - Было...- Зюзя закашлялся. - Год назад. Невезуха, неприятности... То одно, то другое... Насекомые... одежда... Тогда все скрывал, сейчас скрывает... думает, ни-кто ничего не заметит... Наверное, тогда он и шизанулся... Иначе почему он сейчас ничего не делает?!
   - А тогда делал? - Эша убрала пакетик в карман и встала.
   - Конечно делал, бегал, как ошпаренный, и мы все тоже! Это вначале казалось, шуточки... а потом... Но кончилось, все кончилось... Я не знаю... я думаю, он за-платил им, как они и хотели. Не знаю, как они это делали... может, какие-то, вроде тебя, - он покосился на Шталь с искренним отвращением. - Но сейчас он ничего не делает! Вообще ничего!
   - Может, он смирился?
   - Влад?! - Зюзя снова захихикал. - Только не Влад, если он не шизанулся, как я и сказал! - он с трудом приподнялся и сел, выуживая из кармана сигареты. - Мы с Владом из одного двора, мы... ё, мы пацанами столько раз вместе на рыбалку бегали. Влад всегда знал толк в наживке... он во всем толк знал, всегда вперед лез, никому ничего не забывал...и чтоб Влад с чем-то смирился?!.. Да он и когда в тот раз почти подыхал, все равно готов был всех урыть! Ну подсунул я ему этого паука! Думал, ис-пугается, встряхнется... начнет что-то делать... ни хрена! Я говорю, он еще с тех пор не в себе! Ему плевать на все стало! Вон, недавно Ромку Карташова в Саратове грох-нули, а он даже на похороны не поехал! А ведь друзья были хрен знает сколько лет, такие дела вместе крутили... - Зюзя затянулся сигаретой, поперхнулся дымом, за-кашлялся и удивленно спросил у своей сигареты: - Какого хрена я это рассказываю левой бабе...
   - Потому что левая баба может сделать так... - Эша потянула пакетик с шариками из кармана, и Зюзя отчаянно замотал головой. Она с трудом сдержала смешок, мыс-ленно проговаривая услышанную фамилию. Карташов, Карташов... распространен-ная фамилия, но не в этом дело. Где-то она уже встречала эту фамилию... совсем не-давно... и это было очень важно. Но где? В любом случае, результат один - Зюзя ни-как не тянет ни на Говорящего, ни на пособника Говорящего, и все ее действия ни к чему ни привели.
   - Ладно, - Шталь встала, - ваши внутренние трения меня не касаются. Только ска-жи, какие еще странные колтаковские неприятности списать на тебя, чтобы я не за-бивала себе голову и свой третий глаз.
   - Только паук, - Зюзя снова закашлялся. - Я больше ничего не делал!
   - В таком случае, думаю, мы сохраним наши маленькие секреты в тайне - я твою паучью шалость... - Эша застыла, потом, ругнувшись, начала рыться в своей сумке одной рукой, вторую вытянув ладонью вперед и повелев: - Не вставать!
   - Да я сижу, - удивленно пробормотал он, опасливо глянув на ладонь. Эша выта-щила записную книжку, торопливо пролистала ее, после чего сменила угрожающую ладонь на угрожающий указательный палец.
   - Роман Васильевич Карташов... одна из крупнейших саратовских фирм, зани-мающихся грузоперевозками... он что - умер?!
   - Ну да, Ромка... ну да, умер... а что такое?
   - Когда он умер?
   - Я ж сказал - недавно! Ну, кажется... недели две назад, не раньше.
   - А что случилось?
   - Горло ему перерезали, вот что случилось!
   - Это плохо...
   - Ну так, я думаю - плохо!.. А Ромке - хуже всех! Странно - с его-то охраной...
   - Раз ты помощник Влада, то наверняка хорошо осведомлен о его делах.
   Зюзя угрюмо заметил, что нет такого человека, который хорошо осведомлен о де-лах Колтакова. За время разговора, сидя на полу, он успел слегка отдохнуть, его глаза стали проясняться, и Эша уловила, что от испуга и ошеломленности Зюзя начинает переходить в фазу удивления тем фактом, что он, человек мощных габаритов и с бо-гатым жизненным опытом, слушается какую-то девчонку и даже откровенничает с ней на серьезные темы. Нетрудно было предположить, что последует за этой фазой, и Шталь поняла, что пора сворачиваться.
   - Я тебе назову несколько имен и фамилий, а ты скажешь - знаешь ли кого-нибудь из них. Просто скажешь - это совершенно все.
   Зюзя пожал плечами, потом кивнул, и Эша прочитала данные жертв предполагае-мых Говорящих-предполагаемых вымогателей - и живых, и покойных, которые она переписала из бумаг Ейщаров. Зюзя старательно выслушал, утирая мокрое от пота лицо.
   - Последние трое, - буркнул он. - Мы вели с ними дела в разное время... ну и по-том иногда пересекались. Деловая дружба, так сказать... А в чем дело?
   - Именно последние трое? - переспросила Эша почти жалобно. - Санаев, Гильман и Мусиенко . И плюс Карташов. Так, хорошо... вернее, совсем нехорошо. Здесь есть компьютер, Интернет, телефон...
   - Там, - озадаченно сообщил Зюзя, вытягивая руку в направлении одной из ком-нат. - А в чем де...
   - Там, так пошли, чего ты расселся?! Вставай, вставай, - подскочив, Эша суетливо начала его подталкивать, и Зюзя, окончательно растерявшись, покорно поднялся.
   - Слушай... я конечно, понимаю, что ты эта... с магическими заскоками... но есть же предел всякой...
   - Ты их знаешь... значит, можешь с ними связаться?! У тебя же есть какие-то кон-такты? Позвони им...
   - Контакты есть, но с ними чаще Влад общался, не я... Что я им скажу?
   - Да что угодно! Спроси, как здоровье, как дела...
   - Да они меня могут послать...
   - Неважно, главное убедись, что они... в общем, что они еще есть.
   - Ты такая же шизанутая, как и Влад... - начал было Зюзя, но тут Шталь выхвати-ла пакетик с шариками, и Зюзя, сделав ладонями отталкивающий жест, устремился в комнату. Эша встала в дверном проеме и, привалившись к косяку, принялась ждать, подбрасывая пакетик на ладони. Шарики стукались друг о друга, и заплывший глу-бокими складками затылок Зюзи нервно подергивался в такт этому стуку.
   Через некоторое время он повернулся, вяло ткнул пальцем в кнопку, отключая спикер, потом уронил телефон на стол и, сжав ладонями виски, уставился на Эшу.
   - Мы не знали... - пробормотал он. - Никто не знал... Нам не сообщили. Ну, ты сама все слышала. Откуда ты... что происходит вообще?
   - Я не знаю, что происходит, - Эша швырнула книжку обратно в сумку, - но знаю точно две вещи: во-первых, что бы в этот раз не затеялось против твоего босса, его точно шлепнут! А во-вторых, я бы на твоем месте взяла больничный.
   Зюзя отпустил свою голову, как-то тоскливо посмотрел в окно и сказал:
   - Так и сделаю.
  
  * * *
   - Я не детектив, - жалобно сказала Шталь шоколадному батончику, стремительно таявшему в ее пальцах под жарким солнцем, после чего откусила приличный кусок от своего собеседника и запила нагревшейся минералкой. - Совершенно не детектив. И не ведьма. Я - журналистка. Э-э... хмм, - она откусила еще кусок, - ладно, я не-важная журналистка. Я писала о подъездных дверях, пьяных гимнастках и домах с привидениями. Может это и было глупо, но это было мило. И безопасно.
   Она проводила мрачным взглядом изукрашенного ленточками печального и пыльного пони, который неторопливо нес на спине повизгивающего от удовольствия ребенка, и, отмахнувшись от бабочки, поправила свою широкополую ажурную шля-пу. Какая-то женщина, шедшая мимо, авторитетным тоном сделала ей замечание:
   - Что ж вы, девушка, свой телефон на скамейку просто так бросили, - она указала на валяющийся на досках сотовый, из которого доносились резкие громкие звуки. - Стянут ведь - не заметите!
   - Не мешайте мне - я разговариваю со своим начальником, - буркнула Эша. Жен-щина пожала плечами и ушла, а Шталь, нарисовав в своем блокноте несколько зако-рючек, прикончила шоколадку, подтянула к себе телефон и, набрав в рот минералки, запрокинула голову и прополоскала горло, постаравшись, чтобы трубка была макси-мально приближена ко рту. В трубке на мгновение наступила тишина, а потом раз-дался резкий сухой хлопок, и Эша испуганно прижала трубку к уху.
   - Олег Георгич, что это?! Олег Георгич, вас застрелили?!
   - Если вы что-то слышите, это не значит, что произошло именно то, на что вы на-деетесь, - наставительно сказал Ейщаров. - Я слышал бульканье, и мог бы с трепетом в душе предположить, что кто-то наконец вас утопил. Но я же не спрашиваю об этом прямо в лоб, потому что это невежливо.
   - Я не всегда понимаю ваших иносказаний...
   - Это не было иносказанием - ни сейчас, ни тогда, когда я давал вам задание! Я велел вам постоянно находиться возле Колтакова! А вы что сделали?!
   - Сидя возле него с утра до вечера я все равно ничем ему не помогу! А так я...
   - Я не просил вас помогать ему, - холодно произнес Ейщаров. - Я просил вас сле-дить за обстановкой и...
   - Олег Георгиевич, вам придется смириться с тем, что я не всегда буду четко вы-полнять ваши приказы, если они устраняют малейшую возможность спасти чью-то жизнь! - гордо заявила Эша. - В конце концов, все равно ничего не происходит, а так я потратила время с пользой, в отличие от вас! Если б вы и ваша компания почаще обновляли свои сведения, вы бы знали, что четверо из вашего списка совершенно не-давно погибли насильственной смертью и эти четверо в разное время вели дела с Колтаковым! А другие...
   - Другие живы-здоровы, хотя еще один из них вел дела с Колтаковым. Никаких угроз погибшим не поступало, все они умерли от сильного кровотечения из множе-ственных порезов, нанесенных орудием, которое найдено не было.
   - Это ведь могли сделать с помощью монеток?! Говорящие... по крайней мере один Говорящий вернулся и убил четверых из тех, у кого он вымогал деньги... и сде-лал это спустя много времени после того, как они ему заплатили, что является пол-ной бессмыслицей, - пробормотала Эша, снова отмахиваясь от назойливой бабочки. - Тогда получается, что еще один Говорящий сошел с ума... если, конечно, они вооб-ще тут замешаны.
   - Превосходная версия. А теперь - марш на свое рабочее место!
   - Но от меня там никакого толку! - Шталь глотнула воды, попутно зацепившись взглядом за двух девушек, которые, остановившись неподалеку, смотрели на нее во все глаза. - За это время...
   - За это время его могли убить сорок раз, и вся наша затея полетит к черту! - злоб-но сказала трубка. - Так что хорош играть в детектива! Езжайте к Колтакову, позво-ните в дверку и скажите, что у вас было помрачение разума и вам очень жаль.
   - И все-таки, вам не кажется необычным, что с момента моего появления у Колта-кова с самим Колтаковым ничего не случается?
   Возле двух девушек остановилась пожилая женщина и тоже уставилась на Эшу, трагическим жестом прижав руку к груди. Почти сразу же к ним присоединились трое мужчин, и вся компания принялась тихо переговариваться, старательно тыча в Шталь изумленными взглядами.
   - Может, - продолжила Эша, задумчиво потирая подбородок, - они меня опасают-ся? Может, я сильнее, чем думаю?
   - Не знаю, чем вы думаете, Эша Викторовна, но если вы сию секунду не вернетесь к Колтакову, я сделаю из вас каминный коврик!
   - Как вы смеете... - Эша запнулась, заметив, что толпа зрителей уже выросла до полутора десятков, и в тот самый момент, когда она на них посмотрела, один из зри-телей издал возглас, который ей крайне не понравился:
   - Вот это да!
   Шталь поспешно оглянулась, но, не увидев позади ничего, к чему можно бы было отнести этот возглас, прошептала в трубку:
   - Олег Георгиевич, я сижу на скамейке и ничего не делаю, но тут собралась толпа народу, и они на меня странно смотрят...
   - Значит с вами происходит что-то странное.
   - Если б со мной происходило что-то странное, я бы об этом знала! - рявкнула Эша и взмахнула телефоном, отгоняя назойливую капустницу, которая так и норови-ла усесться ей на нос. В этот момент сама рука попала в поле ее зрения, и Эша засты-ла, держа руку перед собой и округлив рот буквой "о".
   На запястье сидела бабочка, задумчиво покачивая белыми с пятнышками воздуш-ными крыльями. И еще одна бабочка. И еще одна, и еще, и еще... Они пристроились на руках, они неторопливо ползали взад-вперед по майке и по брюкам, они восседали на щиколотках и ремешках босоножек, они облепили скамейку, и даже на выбив-шихся из-под шляпы прядях волос кто-то дерзко покачивался, как на качелях. Яркие, грациозные, они складывали и вновь расправляли крылья - белые, оранжевые с чер-ными прожилками, синие, лиловые с зеленым отливом - ожившие цветы, распустив-шиеся на Эше Шталь без всякого на то разрешения. На правой груди, в самом центре сидел фиолетово-голубой мотылек, и у него был вид победителя, забравшегося на неприступную вершину.
   Бабочки были безобиднейшими из существ, которых только можно себе предста-вить, и все же Эша испустила удивительной силы вопль и вскочила со скамейки, от-чаянно замахав руками, и бабочки разом взлетели вверх, суматошно запорхав среди кленов, - казалось, над парком салютуют цветочными лепестками. Крутанувшись и потеряв шляпу, Эша метнулась прочь, по пути чуть не сбив очередного задумчивого пони, перемахнула через живую изгородь и помчалась по улице, расталкивая него-дующих, вспотевших прохожих. Она проскочила площадь, два переулка, десять дво-ров и только в одиннадцатом сбросила скорость и позволила себе оглянуться. Позади никого не было - ни бабочек, ни прочих насекомых - лишь неподалеку над цветнич-ком порхала крапивница, но она, вероятно, была сама по себе, если только не явля-лась вражеским разведчиком. Не сводя с нее глаз, Эша попятилась, но через несколь-ко метров врезалась спиной в какое-то препятствие, ахнула и, потеряв равновесие, шлепнулась на асфальт, а сверху на нее с громким шелестом просыпался ворох газет, полностью погребя ее под собой. Шталь чихнула и, сбросив с себя часть газет, села, потирая плечо.
   - ..!!! - закричал рядом пронзительный женский голос, и, обернувшись, Эша уви-дела пухлую женщину восточного типа, которая негодующе приплясывала рядом, потрясая мусорным мешком и обрывком веревки, и золотые зубы в ее рте упреж-дающе вспыхивали на солнце. - !!!
   - Извините, - промямлила Эша, пытаясь подняться и стряхивая прилипшие к оде-жде окурки, - я вас не видела.
   - ..!!!
   - Я вас все равно не понимаю, - Эша оглянулась в поисках преследователей, но, никого не увидев, успокаивающе-примирительно покачала ладонями. - Ну хорошо, перестаньте, о луноликая, я сейчас все соберу.
   Она принялась торопливо сгребать газеты в кучу, но, не собрав и половины, за-мерла, глядя на один из смятых газетных листов. Потом ткнула указательным паль-цем в край страницы и озадаченно пробормотала:
   - Но этого же не может быть!
  
  * * *
   - Госпожа Варвара не может вас принять! - храбро лепетала тощая особа в очках и с копной белесых афрокосичек, загораживая собой дверной проем. Казалось, вся она состоит исключительно из локтей и коленей, и венчавшая все это плетеная копна во-лос придавала особе сходство с метелкой. - Вы не записаны. Нужно записываться за-ранее! Более чем заранее!
   - Я не по работе! Мне всего-то нужно один вопрос задать! - протестовала Шталь, пытаясь проскользнуть между метелкой и дверным косяком. - Вообще-то я могу за-дать его и вам, если вы ведете записи распорядка дня...
   - Конфиденциально! - верещала метелка. - Я сейчас милицию вызову!
   - Вы и милицию умеете вызывать?
   - Геля! - вдруг раздался из-за занавесей густой бас. - Впусти девчонку!
   Метелка, окинув Эшу инфернальным взглядом, неохотно посторонилась, и та по-спешно юркнула в комнату. Тотчас остановилась и заморгала - переход от яркого света к густому полумраку оказался странно резким, и единственная горевшая в ком-нате лампа-шар, покоившаяся на подставке в виде ладони, ударила в глаза ослепи-тельной звездой. Но почти сразу же звезда потускнела, и, отморгавшись, Эша бегло осмотрелась. Ей уже доводилось бывать у ясновидящих и гадалок, но покои госпожи Варвары отличались от виденных ранее. Здесь не было никаких магических атрибу-тов, развешанных по стенам, но зато здесь повсюду были занавеси из тонкой воз-душной ткани разного цвета, и от стремительного вторжения Эши они мягко заколы-хались, поплыли, и Эше показалось, что сама комната качнулась и тоже поплыла ку-да-то. Она невольно ухватилась за спинку стула, потом отодвинула его и села, глядя на женщину по другую сторону стола. Госпожа Варвара была довольно массивной особой средних лет с пронзительно-едким взглядом школьной директрисы и тяже-лыми мужскими руками. Все это вместе выглядело довольно знакомо, и едва взгляд Эши скользнул к широкому янтарному ожерелью, обвивавшему шею госпожи, как она узнала в ней женщину, с которой столкнулась в зоомагазине.
   - Я почувствовала тебя, едва ты вошла, - прогудела госпожа Варвара, закуривая трубочку, от которой по комнате почему-то поплыл укропный запах. - Я видела тебя в свите этого уголовника. У тебя есть определенные способности, и значит либо ты беспринципная дрянь, либо не можешь видеть людей.
   - Вообще-то я пришла к вам, чтобы узнать, когда именно...
   - Я и раньше видела таких, как ты, - невозмутимо перебила ее женщина. - Всегда на расстоянии, но и этого бывает достаточно. Вы кажетесь такими... чужими. Вы не-вероятно чужие.
   - Видели? - оживилась Шталь, выхватывая блокнотик. - Где, когда, как они вы-глядели?
   Ясновидящая подняла толстый указательный палец.
   - Один вопрос. Потом уходи. Отвечу все, что знаю. Денег не возьму, дашь мне свои ладони, - в глазах госпожи Варвары что-то задрожало. - Хочу узнать, что же вы такое...
   А вот за "что", тетя, можно и получить, невзирая на свою авторитетность!
   - Я знаю, что... известный нам обеим человек пытался воспользоваться вашими услугами. Вы можете вспомнить, когда именно вы были у него дома?
   - Я не была у него, - госпожа Варвара выпустила изо рта облачко дыма - нет, оп-ределенно укроп! - Я не хожу по домам. Я не участковый. Это он приходил сюда вместе со своими псами, - она презрительно скривила губы. - Хотел получить защи-ту. Я ему отказала.
   - Из-за того, что вы увидели в его будущем?
   - Из-за того, что я увидела в его прошлом, - госпожа усмехнулась. - Увы, немало кто из нас за деньги могут оказать услуги любому, но, к счастью, это все же меньшая часть. У нас тоже есть свой кодекс - это во-первых. А во-вторых, чужое зло может так прицепиться - век не отмоешься - и тебя сгубит, и на других перекинется... Я не помогаю таким людям.
   - Все-таки...
   Ясновидящая сделала раздраженный жест, после чего повернулась и вытащила откуда-то из-за занавесей серебристый ноутбук. Включила его и, пощелкав клавиша-ми, сообщила:
   - Он приходил семнадцатого июня ровно в пятнадцать тридцать.
   - А вот это плохо, - сказала Эша, хватаясь за голову. Госпожа кивнула.
   - Ага, поняла? А я это поняла еще тогда. И другие тоже - естественно, те, кто на-стоящие. А ненастоящих он и сам отсекал превосходно. А потом приехала ты, - жен-щина затянулась трубочкой. - Глупая, глупая...
   - Оставим в покое мой интеллект, - мрачно произнесла Эша, и госпожа Варвара насмешливо прищурилась, потом похлопала ладонью по своему ожерелью.
   - Так что не так с моим камнем?
   - А разве вы сами не видите? Вы ж ясновидящая!
   - Я вижу далеко не все. Мы основываемся на энергетике... но на чем основывае-тесь вы, мне не понятно. Вы видите как-то иначе... Или вы слышите?
   - Вот этот камень, - Эша, вздохнув, показала пальцем, - раньше был кулоном. По-том его присоединили к ожерелью... не так давно. Но ему не нравится компания. Ему нравится быть единственным. Готова поспорить, что это ожерелье у вас рвалось - и не раз.
   Госпожа Варвара вздрогнула и устремила на Шталь долгий взгляд.
   - Вы чужие здесь, - она погрозила Эше мундштуком трубки. - То, что вы умеете, противоестественно. Вы принесли сюда силы и законы какого-то другого мира, и ис-пользуя их, можете разрушить наш. Здесь и так хватает и тьмы, и бед. Лучше б вам уйти.
   - Я сделаю это прямо сейчас! - заверила Эша, вскакивая.
   - Ты обещала! - потребовала госпожа Варвара, протягивая руки. Шталь, пожав плечами, предоставила свои ладони, и та несколько секунд водила перед ними рука-ми, почти касаясь их, после чего вдруг пронзительно взвизгнула, словно дотронулась до раскаленного утюга, и отдернула руки, тряся пальцами.
   - О, господи, - устало сказала Шталь, снова вставая.
   - Я вижу поезд... - госпожа Варвара закрыла глаза и прижала кончики пальцев к вискам. - Много зеркал... много людей... украденные люди... Я вижу смерть!
   - А я вижу дверь, - пробормотала Эша, разворачиваясь. Женщина открыла глаза и сделала такое движение рукой, словно отодвигала занавеску.
   - Нет... туман, все пропало. Но вот ты... ты не такая, как другие. Ты - нелепость!
   Эша обиделась. За всю жизнь ее называли по-всякому, но нелепостью ее не назы-вал никто, и это звучало не только оскорбительно, но и унизительно.
   - Почему это я - нелепость?!
   - Потому что тебе четыре года, - поведала ясновидящая, вновь принявшись попы-хивать своей укропной трубочкой.
   - Мне двадцать четыре, - буркнула Эша, доставая телефон. - Правда, если учиты-вать то дело с часами, то физиологически мне двадцать шесть, но официально мне двадцать четыре. Конечно, мне часто говорят, что я выгляжу значительно моложе, но чтобы на четыре года - это вы мне крупно польстили!
   - Твоему телу действительно где-то двадцать шесть, - госпожа Варвара закивала. - Но вот тебе самой - четыре. Определенно. Интересно, что бы это значило?
   - Мне неинтересно! - взвизгнула Шталь, начавшая терять самообладание, и вы-скочила из комнаты, по пути запутавшись в занавесках, которые обвились вокруг нее матерчатыми щупальцами. Миновав приемную, она, толкнув тяжелую дверь, выбе-жала на крыльцо, глубоко вдохнула горячий городской воздух, пропитанный бензи-новыми парами, сунула в рот сигарету, одновременно вызывая номер Ейщарова, и едва тот ответил, затараторила:
   - Олег Георгиевич, вы не представляете!.. Колтаков ведь сказал, что получил пер-вую угрозу семь дней назад, но он начал искать для себя магическую защиту и пы-тался нанимать экстрасенсов еще в середине июня! К самой авторитетной из них он приходил семнадцатого, а объявление в газете - идентичное тому, что вы мне пока-зывали - за двадцать...
   - Послушайте, Эша...
   - Вы понимаете, что это значит?! Ума не приложу, как вы могли пропустить...
   - Где вы находитесь?..
   - Минутку, - произнесла Шталь упавшим голосом. - Вы ведь ничего не пропусти-ли, да? Вы...
   - Скажите где вы?! За вами сейчас же...
   Чьи-то пальцы резко выдернули у нее сотовый, оборвав ейщаровскую фразу. Эша испуганно обернулась и наткнулась на приветливую улыбку Колтакова. За Владисла-вом Ильичем стояло двое охранников с непроницаемыми лицами, зеркаля стеклами солнечных очков.
   - Ну и заставила же ты нас побегать, - Колтаков улыбнулся еще шире и бросил те-лефон в урну. - В машину, живо!
   - Мама не разрешает мне садиться в машины к плохим дядям, - сказала Эша, ли-хорадочно выискивая пути для стремительного бегства, но Колтаков схватил ее за предплечье и потащил к припаркованному рядом внедорожнику. Шталь успела пнуть его в колено, прежде чем он распахнул заднюю дверцу и впихнул ее внутрь.
   - Джип - это банально, - заметила Эша, сразу же рванувшись к противоположной дверце, но та распахнулась и на сиденье плюхнулся один из охранников, вдвинув Эшу в бок Колтакову.
   - Поговори у меня еще тут! - проворчал Владислав Ильич, отряхивая брюки. - Эша, ну что это за дела? Ты подписалась быть моим телохранителем, а вместо этого бросаешь своего подопечного, болтаешься по городу, людям надоедаешь. А если б со мной что-нибудь случилось, пока тебя не было?
   - А разве ты не этого хотел? - зло спросила Эша. - Влад, ты хотя бы примерно представляешь себе, что ты затеял?!
   - А я что-то затеял? - невинно осведомился Колтаков, закуривая. - Я же жертва!
   - Понимаешь, в чем штука, жертва? Ты начал искать себе магов для защиты еще за несколько недель до того, как получил первую угрозу. И если б даже мне и не уда-лось это случайно узнать, меня все равно бы насторожило твое поведение. Ты был слишком беспечен для человека, который сильно напуган. Напуганный человек запи-рается в четырех стенах, а ты каждый день катался по всему городу, постоянно бывал в общественных местах, и мне кажется, вовсе не из-за того, что тебя беспокоило чу-жое мнение, чтоб подчиненные чего не подумали - мол, Колтаков испугался, у Кол-такова проблемы. Человек, по которому видно, что он реально оценивает угрожаю-щую ему опасность и все равно упорно выставляет себя напоказ - знаешь, на что по-хож такой человек?
   - И на что же? - Колтаков смотрел с искренним любопытством.
   - Он похож на наживку, - Эша еще крепче притиснула к груди свою сумку. - Ты ведь знаешь толк в наживке, да, Влад? Ты приготовил отличную наживку. Самого себя.
   - Ой, как интересно, - Владислав Ильич блеснул зубами в улыбке, но в глазах его улыбки не было. - Значит, я решил порыбачить? Поймать тех, кого даже не знаю?
   - Ты знал о них. Ты ведь уже платил им раньше? Ты помнишь тот период, когда у тебя начались неприятности? Одной из неприятностей было попадание в больницу с укусом хуахинского птицееда. Событие запомнилось - это ведь маленький город, и здесь не каждый день кого-нибудь кусают таиландские пауки. Я проверила. Ты ведь серьезный человек, Влад, невзирая на свои странные увлечения. Но помимо этого ты еще и очень злопамятный человек, не так ли? То, что они с тобой сделали, да еще и заплатить заставили - кого - тебя! - ты такого не забудешь.
   Колтаков вдруг засмеялся. Он смеялся долго и со вкусом, откинувшись на спинку сиденья, после чего, наклонившись вперед, что-то сказал. Машина резко затормозила и через несколько секунд опустела, после чего в ней стало очень темно от спин ох-ранников, заслонивших оконные стекла.
   - Так я, значит, мститель? - Владислав Ильич покачал головой и поскреб щетини-стый подбородок. - Ладно, давай сразу проясним ситуацию, благо время еще есть, а я рассчитываю на крайнее продление наших милых взаимоотношений. Эша, я чуть с ног не сбился, пытаясь помешать тебе развалить все, что я задумал. Отсутствие дей-ствий с моей стороны для этих идиотов, как красная тряпка для быка. А они действи-тельно идиоты! К счастью, шума от тебя было немного, хотя они все равно тебя за-секли. Малютка, мне казалось, я приложил достаточно усилий, чтоб ты начала мне сочувствовать - я вас, баб, знаю хорошо, но, елки, мне нужно было, чтоб ты сидела рядом неотлучно, чтоб ты обвилась вокруг меня и приложила все усилия, чтоб меня сберечь. Мне совершенно не нужна была инициатива в качестве сочувствия!
   - Сочувствую! - буркнула Шталь.
   - Я никогда не платил им, Эша, - Колтаков подцепил ее за подбородок указатель-ным пальцем. - Разве Олег так мало рассказал обо мне? Шантаж, запугивание - ко мне это неприменимо. Меня невозможно заставить заплатить! Ни-ко-гда! Паучок - ну, паучок-то был уже намного позже. Детская выходка!
   - Но почему тогда они оставили тебя в покое? - удивилась Эша. - Что такого мог-ло произойти?
   - Подумай, - он легко щелкнул ее по кончику носа. - Кстати, у тебя ведь моя вещь? Верни ее, пожалуйста.
   Эша недоуменно похлопала ресницами, потом побледнела и, сунув руку в карман, вытащила шиллинг, который прихватила в колтаковском доме. Владислав Ильич кивнул, взял монетку и, подбросив ее, поймал на ноготь указательного пальца.
   - Вот что произошло! - выдохнула Эша. - Ты заразился!
   - Пожалуй, самое верное определение, - Колтаков пожал плечами. - Меня ведь ничему не обучали. В первые дни я чуть не свихнулся, когда начал... слышать их, - он задумчиво посмотрел на монетку. - Это было так странно. Только потом я понял, насколько все здорово, но тогда... Я согласился на встречу, я пришел один и спро-сил, что они со мной сделали? Там был только тот тип... на встречи всегда ходит только он, еще двое прячутся поблизости. Как только он услышал и убедился... ска-зал, что все кончено. Они не трогают своих. Их ведь так мало, - Владислав Ильич подмигнул. - Ты ведь знаешь.
   Эша промолчала. Она была занята. Она мысленно убивала своего начальника очень необычным способом.
   - А потом он предложил присоединиться к ним. Вот и вся история.
   - И ты отдал им кое-кого из своих партнеров? Чтобы преследовать человека по-добным образом, им нужно было изучить его, а ты был хорошо проинформирован - и о них самих, и об их доходах. И как тебе было в их рейдах? Понравилось?
   - В том-то и дело, что нет, - проникновенно поведал он. - Они идиоты! С такими способностями можно делать огромные деньги, но они превратили все в какую-то ролевую игру и денег требовали - ну мизер! Тут перехватят, там, рискуют страшно, выпендриваются... Им главное было развлечение, адреналин... а мне важней бизнес. Но я не мог ими управлять. Они слушали только того... кто меня заразил, я не мог заставить их что-то делать по-своему. Да еще та баба... она мне не доверяла! Более того, она меня не выносила! Паук - это ее работа. Не знаю, было ли ей что-то за это, но с тех пор наше сотрудничество прекратилось.
   - И ты решил его возобновить по-своему? - Шталь поежилась. - Ты убил четверых их бывших клиентов так, чтобы они точно знали, кто это сделал. И ты наверняка уст-роил так, чтобы в определенных кругах это стало широко известно. Ты испортил им репутацию - ты ведь об этом тогда говорил с ними по телефону? Люди, с которыми они играют, отказываются платить. Они не видят в этом смысла - ведь они считают, что, так или иначе, их все равно убьют. Ты испортил им игру, ты бросил им вызов и ждешь, когда они явятся разобраться с тобой. А если...
   - Они придут, - убежденно сказал Колтаков. - И они сделают это именно так и там, где я думаю. Они не дадут мне тихой смерти. Я хорошо изучил их за это время - очень хорошо, я знаю про них очень много... но я до сих пор никого из них толком не знаю в лицо. Для этого мне и нужен был человек с паранормальными способно-стями. Он учует их, даже не зная их. Это сделаешь ты.
   - Нет, не сделаю! - отрезала Шталь. - Ты выбрал не того человека! Я не могу кого-то там учуять, я просто...
   - Значит, тебе придется постараться, - спокойно посоветовал Владислав Ильич. - Как только ты появилась, они сразу же притихли. Уж не потому ли, что ты такая же, как они... как я? Они даже пытались с тобой заигрывать, не правда ли? Бабочки - это было мило. Если б ты так не рванула, мы бы взяли тебя еще в парке. Знаешь, чем дольше я смотрю на тебя, тем больше уверен, что ты их породы, - он взял ее за руку и крепко сжал пальцы. - Олег, сам не зная того, сделал мне отличный подарок!.. Или он знал об этом?
   Эша молча попыталась выдернуть руку, но безуспешно.
   - Я получу их, я получу тебя - уверен, мы с Олегом договоримся, и в моих делах наступят большие перемены, - Колтаков снова улыбнулся, и теперь уже это действи-тельно была улыбка акулы - сильной, уверенной в себе акулы, которая отлично уме-ет убивать. - А теперь, Эша, мы с тобой немножко прокатимся.
   - Куда?
   - В магазинчик.
  
  * * *
   Бродя вместе с прочими среди стеллажей с товаром, Эша то и дело тоскливо по-глядывала на свою сумочку, свисавшую с плеча одного из охранников. В сумочке была шумовка, которой она бы с удовольствием разрисовала Колтакову физионо-мию! И в сумочке же были и шарики, которые ее угораздило туда сунуть.
   ...все встречи он всегда назначает в людных местах... часто страдают люди, во-все не имеющие к происходящему никакого отношения...
   ...это ребята рисковые и им на все наплевать...
   Только не в магазине, господи, только не здесь! Тут же людей полно! Как она их отличит, и где вероятность, что они не сделают с ней что-нибудь прежде, чем она их отличит. Они не трогают своих... слабая гарантия безопасности после всего, что ей уже довелось узнать.
   Эша тяжело вздохнула и скользящим движением стянула с полки бутылку "Мар-теля". Шедший следом охранник уже привычно отнял у нее бутылку и водворил об-ратно на полку.
   - А к чему были все эти заморочки с Вуду, с оберегами, а, Влад? - поинтересова-лась Шталь, проводив бутылку страдающим взглядом. Колтаков, казалось, с пре-дельным вниманием изучавший водочный ряд, фыркнул.
   - Ну, я ведь и в самом деле не знаю, что это такое - магия, телепатия...
   - ... шизофрения, - услужливо подсказала Эша, и Владислав Ильич, обернувшись, упреждающе сверкнул глазами. Внешне он выглядел вполне спокойно, но Эша ощу-щала исходящее от него страшное напряжение. Влад явно был уверен в близости знаменательного события, смотреть на него сейчас было особенно противно, и Эша, отвернувшись и тихонько подпевая играющей в магазинных динамиках старенькой группе "Радиорама", цапнула с другой полки бутылку мартини, стремительно свин-тила ей голову и уже почти коснулась губами горлышка, как бутылка исчезла из ее руки.
   - Если ты пытаешься таким способом привлечь внимание охраны, то напрасно, - насмешливо заметил Колтаков. - Это ж мой магазин, а ты со мной.
   - Не хочу я привлечь внимание. Я хочу выпить.
   - Тебе нужна ясная голова.
   - Нет, это тебе нужна ясная голова, мне же она совершенно не нужна! - возразила Эша. - Слушай, Влад, у нас три тележки, забитые барахлом! Может, пойдем уже?
   - Пойдем, когда я скажу. Лучше смотри по сторонам. Если со мной что-то случит-ся, ты тут тоже не задержишься.
   - Дай хоть пива выпить, садюга!
   - Нет.
   И они ходили - снова и снова - мимо круп и консервов, мимо кофе и молочных продуктов, мимо сырных прилавков и емкостей со льдом, из которых таращили мертвые глаза форели и осетры, обложенные кружками лимона, мимо цитрусовых пирамид и ярких упаковок сока, мимо разноцветной посуды и аквариумов, в которых толкались карпы и толстолобики в ожидании своего смертного покупного часа. Эше было так же скучно, как и страшно, и она хмуро смотрела на бесчисленное множест-во предметов, иногда брала их в руки, чтобы следовавший за ней охранник тут же их отнял. Они были новыми... все здесь было новым, и все же... кое-что уже было с ха-рактером. Странно, что она не замечала этого раньше... Ах, да, страх...
   Заметила Эша и кое-что еще. Освещение в зале магазина было таким же интен-сивным, как и всегда, и в то же время здесь как будто стало немного темнее. Она не сразу поняла, в чем дело, и только потом заметила, что два панорамных окна, перед которыми раньше стояли газетные стендики, сейчас загорожены продуктовыми стел-лажами. Ее тревога стала возрастать. Если до этого она не особенно верила, что на Колтакова нападут именно сегодня и здесь, то теперь Эша это вполне допускала. По-тянувшись к упаковке с бадминтонными ракетками, она быстро огляделась. Людей в магазине было не так уж много, но все равно хватало. Эша вспомнила питомцев Сер-гея Даниловича, представила их здесь, и ей стало дурно. Какой-нибудь из них, то-пающий плюшевыми лапами хотя бы вон, по сырному прилавку, чем не жуткое зре...
   Эша быстро заморгала, потом тряхнула головой, но он был там, действительно был, величественно переступал по стеклу над рокфоровскими сырами - здоровенный шоколадный паук - точная копия того, которого она видела в коллекции арахнолюба. Она подняла глаза вверх - под натяжным потолком весело и густо вились бабочки вперемешку с какой-то мошкарой. По упаковкам с курятиной деловито ползало не-сколько земляных ос, чуть подальше, среди колбас шевелилось нечто многоногое, и сквозь музыку отчетливо долетало густое жужжание. Эша медленно вернула взгляд к пауку. Тот все так же шествовал по прилавку, уверенно сокращая расстояние до про-давщицы, которая в упоении о чем-то болтала с коллегой, разрезая сырную голову, и даже с Эшиного места было видно, что настроен он крайне недружелюбно.
   - Паук!!! - завизжала она на весь зал, вытягивая руку. - Паук! Паук!
   После этого одновременно произошло множество вещей.
   Продавщица повернулась и увидев то, что угрожающе топало по прилавку прямо к ней, издала низкий рев взволнованного гиппопотама и хрястнула паука здоровен-ным куском сыра, тем самым мгновенно оборвав его земное существование. Ее кол-лега, метнувшись в противоположную сторону, махнула прямо через прилавок, забыв о наличии дверки, и, встретившись с чьей-то тележкой, с грохотом обрушилась на пол. В разных концах зала раздались многоголосые вопли, где-то что-то хлопнуло, разбилось, а в следующее мгновение в зале поднялась настоящая вьюга из мошкары, стрекоз, бабочек, ос и прочих насекомых, проживающих в любом российском городе и его окрестностях. Они роились под потолком, стукались о ламповые стекла, мета-лись между стеллажами, натыкались друг на друга, падали на пол, снова взлетали и с редкостным упорством лезли в глаза и рот покупателям, которые сломя голову рину-лись к дверям. Бабочки с ненужной щедростью роняли с крыльев разноцветные че-шуйки, осы жалили, стрекозы носились с металлическим жужжанием, рассекая воз-дух, словно маленькие истребители. Некоторые, воспользовавшись моментом, обле-пили фруктовые горки и сырых рыбин, стайка мух и ос отчаянно пыталась прорвать-ся в витрину со сладостями, но внимание большинства насекомых было направлено на людей.
   Отплевываясь от попавших в рот насекомых и отчаянно отмахиваясь руками, Эша обернулась и увидела, что раздвижные магазинные двери теперь плотно закрывают жалюзи, и несколько вооруженных людей и магазинная охрана, стоявших перед ни-ми, отгоняют покупателей, отчаянно жаждавших выбраться из магазина. Люди дей-ствовали не только оружием, но и баллончиками с каким-то средством, которым по-ливали все вокруг без разбора, и перед ними на полу бились и корчились умирающие насекомые. В магазине воцарился абсолютный хаос, которому аккомпанировала ве-селая дискотечная музычка из динамиков.
   - Ты сдурел?! - завизжала она Колтакову, который уже тоже успел обзавестись баллончиком и предусмотрительно забраться на холодильник с творожными сырка-ми. - Открой двери!
   - Ищи их! - заорал он в ответ, яростно разбрызгивая вокруг себя содержимое бал-лончика. - Они здесь!
   - Это был идиотский план! И вообще я увольняюсь!
   - Ищи, я сказал, сука! - рявкнул Колтаков, резко взмахнул рукой, и из нее вдруг выпорхнула стайка серебристых кругляшков. Эша, взвизгнув, присела, и срикоше-тившие монетки прошли выше, располосовав упаковки с крупой, одна рассекла ока-завшуюся на пути незадачливую земляную осу, и еще одна зацепила шталевский ви-сок, оставив неглубокий кровоточащий порез.
   - Профсоюз тебе этого не простит! - сказала она, уворачиваясь от ручейков гречки и риса, проливавшихся из прорванных пакетов, и прянула в сторону. Тотчас пригну-лась, уклоняясь от несущейся на нее эскадрильи стрекоз, пробежала среди тараканов, сдирая упаковку с бадминтонных ракеток, отскочила от двух крупных богомолов, приветливо протянувших к ней лапы с полочки с чипсами, выплюнула угодившую в рот божью коровку, и вежливо обошла черного пушистого паука, который о чем-то размышлял возле пивных полок. А ведь могла бы и раздавить, между прочим! Она не ощущала никого из них - ни единого. Непонятно, где Говорящему удалось раздобыть такую прорву насекомых и уж тем более протащить их в магазин, если только...
   Эша огляделась, выискивая форменную одежду продавщиц и кассирш. Большин-ство людей забралось на стеллажи, предпочтя общество крылатых надоед резво бе-гавшим по полу здоровенным паукам (похоже, кто-то все-таки добрался до зверинца Сергея Даниловича). Шталь заметила, что охватившая магазин паника была весьма избирательной - многие из восседавших на верхних полках, попутно отмахиваясь от насекомых, набивали карманы товаром, торопливо что-то жевали, грызли и глотали, а какая-то дама даже стремительно опустошала бутылку мартини, воровато зыркая по сторонам. Потрепанный старичок, жадно куривший толстенную неоплаченную сигару в окружении пачек с мюсли и хлопьями, зычным молодым голосом кричал на весь магазин:
   - Это безобразие! Форменное безобразие! Куда смотрит санитарная служба?!
   Эше в данный момент было совершенно неинтересно направление взглядов сани-тарной службы. Интересовали ее только три вещи - двери, Говорящие и ее сумка. Она поискала глазами охранника, умыкнувшего сумку - и нашла его, но сумки при нем не было. Тогда, яростно размахивая перед собой ракетками и стараясь избегать встреч с расхаживающими то тут, то там пауками, Эша прорвалась в соседний ряд. Чтобы хоть что-то сделать, нужно было вывести из игры хоть часть нападавших. Где Говорящий с насекомыми - неизвестно, как и о чем он с ними говорил, тоже неиз-вестно, но одно ей было известно очень хорошо. Голод всегда был сильней любви.
   Эша отбросила одну из ракеток, схватила с полки баночку с медом и с размаху швырнула ее на пол. Баночка разлетелась с печальным звоном, и по полу начала за-думчиво растекаться густая янтарная лужа. Эша грохнула следом еще одну баночку, и еще, и еще, азартно бегая туда-сюда, и что-то противно хрустело под ее ногами - что-то живое, а на растекающийся мед уже жадно пикировали осы и мухи, и вскоре медовая лужа превратилась в шевелящееся и жужжащее месиво. Не сводя с него глаз, Шталь тихонько попятилась, и тут что-то стремительно метнулось к ней из груды упаковок с печеньем. Эша машинально едва успела взмахнуть ракеткой, отбив напа-давшего, словно воланчик, раздался отвратительный сырой шлепок, и на пол возле стеллажа с консервами шмякнулся крупный пронзительно-синий паук, негодующе дергая пушистыми лапами. В следующую секунду на паука обрушилась здоровенная банка с ананасами, что-то чвакнуло, и на виду остался лишь сегмент подергиваю-щейся лапы. Эша облегченно вздохнула, но в то же время ей вдруг стало необычайно грустно. Паук, омерзительный, вероятно опасный, но он всего лишь
  любил кого-то? кого-то, кто послал его сюда...
  Мне начинает становиться стыдно, что я тоже Говорящая.
   - Вот ведь гадина! - с отвращением сказал сидевший на верху стеллажа мужчина и махнул Шталь. - Давай, лезь сюда!
   Сделав это предложение, он вдруг дернул плечами, отчаянно загримасничал и принялся торопливо сдирать с себя футболку.
   - Слишком откровенно, - автоматически заметила Эша, ракеткой отпихивая штур-мующих ее ноги тараканов.
   - Чешется! - страдальчески простонал обитатель стеллажа, и, покончив с футбол-кой, начал расстегивать джинсы. - Елки, как чешется-то!
   - Таак, - мрачно протянула Эша и осторожно выглянула из-за стеллажа. Залитый медом пол неподалеку по-прежнему шевелился - там восторженно пировали, а вот обстановка в зале заметно изменилась. Насекомая вьюга поутихла, по полу все так же активно сновали различные многоногие, натыкаясь друг на друга, но людей они сей-час совершенно не волновали. Болезненно вскрикивая, ругаясь и ахая, осажденные поспешно освобождались от предметов гардероба. Охранявшие выходы колтаков-ские дружинники, громко чихая, стаскивали с себя рубашки, пытаясь совмещать этот процесс с охраной и разбрызгиванием инсектицидов. Несколько покупателей, оценив временную уязвимость охраны, немедленно атаковали выходы, используя в качестве подручных средств ножи и сковородки из посудного отдела, а так же бутылки, и в результате возле центрального и запасных выходов образовалась свалка из полуго-лых тел, сопровождаемая руганью, грохотом и лязгом сминаемых жалюзи. Над свал-ками красиво вились бабочки, что делало все происходящее еще более нелепым. Кто-то наверняка потешался над этим от души, и их точно было не меньше троих. Шталь же было совсем не смешно.
   - Игра... - пробормотала она, потирая зазудевшее плечо, потом испуганно дернула ногой, когда по ее босоножку мимоходом пробежал длиннолапый подъездный паук и устремился куда-то в направлении морепродуктов. - За такие игры полощут в скипи-даре. Или сажают на кол. Хотя можно и одновременно...
   Зуд внезапно усилился и пополз во все стороны, стремительно переходя в жже-ние. Эша приподняла край майки, чертыхнулась и сдернула ее. Зуд в верхней части тела мгновенно исчез, но теперь зачесалось правое бедро, почти сразу же зазудела левая икра, и через несколько секунд Шталь, отчаянно ругаясь освободилась и от брюк, оставшись в кружевном белье и сразу же почувствовав себя намного лучше. Кожа, соприкасавшаяся с одеждой, покрылась яркими красными пятнами, словно Эша была обернута в крапиву. Личные вещи ее предали.
   Да, они определенно были здесь. И один из них успел испортить одежду всем, кто находился в магазине. Счастье, что оставил белье - либо гуманист, либо плохо дого-варивается с лифчиками и стрингами. Они ходили бок о бок с ними, они постоянно были где-то рядом, какого же черта они не убили Колтакова сразу же, а устроили всю эту сюрреалистическую возню?!
   - Где они?! Ты их видишь?!
   Эша обернулась, критически глядя на подбирающуюся к ней человеческую фигу-ру, окутанную плотным облаком инсектицида.
   - Симпатичные трусики, Влад. Если мы выживем, как ты все это объяснишь вла-стям?! Запер в магазине кучу народа...
   - Народа не так уж много, - зловеще ответствовал Колтаков, протягивая руку, мес-тами вспухшую от осиных укусов. Эша побледнела, потом швырнула в него ракет-кой, запустила следом банку консервированных персиков и ринулась было прочь, но Владислав Ильич успел изловить ее за ногу. Его пальцы тут же соскользнули, но Эша уже потеряла равновесие и, давя животом не успевавших разбегаться тараканов и муравьев, въехала в соседний ряд, где встретилась со здоровенным пауком, чуть не ткнувшись в него носом. Черный, с красными пятнами на лапах, он сидел между ба-нок с собачьими консервами и на прибытие Шталь отреагировал резким броском в сторону. Тотчас же он снова застыл, вероятно, притворяясь консервной банкой и не сводя с человека своих странных глаз.
   Да это же огненно-коленный! Господи, бедный Сергей Данилович!
   И я тоже.
   Эша медленно, ползком попятилась, но паук не двигался и не предпринимал по-пыток к нападению. Тогда она осторожно приподнялась, после чего с чувством ска-зала:
   - Не знаю, кто твой Говорящий, но он настоящая сука! А теперь уйди с глаз моих!
   Паук, к ее изумлению, тоже попятился, а потом вдруг развернулся и торопливо за-семенил прочь, заметно припадая на правый бок. Только сейчас Шталь заметила, что у него не хватает одной лапы, и внезапно ее захлестнула ярость. Она никогда не лю-била насекомых и никогда их не полюбит, она перебила уйму всяких многоногих созданий только лишь потому, что они были отвратительны и пугали ее. Но то, что делал Говорящий, было еще более омерзительно. Он привел сюда своих собеседни-ков - привел их на верную смерть, и они подчинились... потому что любили его. И были уверены, что и он любит их. Но разве это любовь?
   Вещи легковерны.
   Возможно, живые еще легковерней.
   Говорящие действительно любят своих собеседников. Но вовсе не обязательно всех. Они могут создать и иллюзию любви - иллюзию настолько искусную, что собе-седник готов ради нее совершить самоубийство. Сколько насекомых было в зале ма-газина? И сколькие из них уже мертвы? Она, Эша Шталь, никогда не поступала так со своими собеседниками. Она не первое поколение, а всего лишь зараженная, и она уж точно не мила и невинна, как маргаритка на весеннем лугу, но она такого никогда не сделает!
   Что-то легко коснулось ее правого запястья, и Эша, опустив глаза, увидела земля-ную осу, которая сидела на ее руке, нервно покачивая брюшком. Следовало заорать и сбросить ее, но Эша сжала зубы и осталась стоять неподвижно. Оса медленно про-ползла по ее руке до локтя, а потом взлетела и, описав небольшой круг над стелла-жами, вдруг спикировала на полуголого человека, устроившегося над рыбным холо-дильником среди упаковок с майонезом. Человек болезненно-возмущенно вскрикнул и, взмахнув руками, спрыгнул на пол. Обернулся, и на Эшу глянули два светящихся сизых вихря ненависти, бешено вращающихся в глазницах.
   - Привет еще раз, - Эша осторожно переступила через неподвижно сидящего возле холодильника рыжего паука размером с чайную чашку. - Как поживает Инга?
   - Можешь сама у нее спросить, - продавщица из "Багиры" зло улыбнулась. - Она где-то тут бегает... Все бегают... Насекомых не сложно заставить возненавидеть Глухих, они такие смешные, такие тупые... - она развернулась и взвизгнула в про-странство, перекрывая музыку: - Я же говорила тебе насчет этой девки!
   Предложение девушка закончила под холодные металлические щелчки - возле нее мгновенно возникли изрядно искусанные, взмокшие, но вполне живые колтаковские охранники, взяв Говорящую на прицел. Судя по их лицам они мало что понимали, кроме того, что объект крайне опасен, и предусмотрительно держались в паре метров от него. Покупатели и рабочий персонал, притаившиеся среди стеллажей и на них, боязливо молчали.
   - Насчет Влада ты тоже много чего говорила, - сердито сказал старичок с сигарой, сидевший на стеллаже среди мюсли. - Спасибо, хоть здесь инициативу не проявила. Тебе точно давно пора посетить психотерапевта, Дашенька. Влад, - он улыбнулся Колтакову, вышедшему из-за прикрытия стеллажа. В трусах и с пистолетом Влади-слав Ильич выглядел довольно нелепо, но, все же, грозно. - Ну здравствуй! Как гово-рится, наконец-то лицом к лицу... Господь с тобой, и не стыдно тебе угрожать пис-толетом пожилому человеку?
   - Дед и соплюха, - Колтаков устало вздохнул. - Прелестно. Где третий? И ты - да-вай-ка, слезай, ветеран! А то мальчики тебя снимут невежливо!
   - Какой чудный план! - Эша облокотилась на рыбный холодильник. - Влад, она же из зоомагазина, который ты даже не удосужился проверить! Было бы у меня вре-мя... да если б ты сам начал что-то делать, ничего бы этого не случилось.
   - Да я и не против, - весело сообщил старичок, не предпринимая попытки спус-титься. - Приятно повеселиться на старости лет. Только вот, деточка, подпортила ты нам игру. Нехорошо это. И Влад подпортил. Зачем так? Такие, как мы, должны дер-жаться вместе. Я, конечно, понимаю, Дашка своим пауком тогда тебя обидела, но ведь и ты все на место вожака лез.
   - Обидела? Я чуть не сдох - это, конечно, обидно. Игры, игры... - Колтаков ус-мехнулся. - Выпендрежники хреновы! Конечно, вам нужен вожак! Вы занимаетесь ерундой и вы до смешного предсказуемы! Вы мелкие показушники и попались, как идиоты!
   Старичок широко улыбнулся.
   - А почему ты так уверен, Влад, что мы попались?
   Он в некоем фокусническом жесте взмахнул руками, и из его пальцев вдруг бле-стящим веером вылетели десятки монеток и устремились во все стороны. На мгнове-ние Шталь, украдкой вытягивавшая из холодильника за хвост мороженую тушу хека, застыла, завороженная - зрелище было удивительно красивым - казалось, из ладоней старика распускаются два странных металлических цветка, сверкая и переливаясь. Но наваждение исчезло сразу же, как первые из монеток достигли поверхностей, за-цокали, защелкали, рикошетя, еще остававшиеся в живых насекомые, словно опом-нившись, ринулись в атаку, и в зале поднялся еще больший кавардак, чем раньше. Один из охранников забился на полу, прижимая ладонь к горлу, сам Колтаков дер-нулся в сторону, зажимая окровавленное плечо. Эша, взвизгнув, присела, заслонив-шись мерзлой рыбиной, тотчас что-то дробно застучало, рыбина в ее руках дерну-лась, и, выглянув из-за нее, Эша увидела три монетки, глубоко засевшие в тушке. Старичка на стеллаже уже не было. Она злобно отмахнулась от стрекозы, попытав-шейся ткнуться ей в глаз, увернулась от какого-то человека в семейных трусах, бе-жавшего прямо на нее с разинутым в крике ртом, прыгнула в сторону и без колеба-ний с короткого замаха опустила рыбину на затылок специалистки по птицеедам, уже почти юркнувшей за стеллаж. Та сунулась лицом в пол, раздавив нескольких собст-венных собеседников, Эша уронила рыбину, и тут некий яростный вихрь налетел на нее, визжа, колотя и царапаясь:
   - Не тронь ее! Отвали от нее!..
   К ним подскочил Колтаков, оттолкнул Шталь, перехватил вихрь одной рукой, и вихрь превратился в яростно извивающуюся встрепанную девчонку не старше че-тырнадцати. Девчонка извернулась и попыталась укусить державшую ее руку, но Владислав Ильич другой рукой прижал пистолет к ее голове, и она затихла, яростно сверкая сизыми глазами.
   - А вот и третья, - весело сказал он. - Дед, соплюха и соплюшка! И это с ними я работал!.. И это наши неуловимые черные маги!
   - Козел! - сказала девчонка, попытавшись его лягнуть.
   - Сука! - сказала она Эше.
   "Убийца!" - могла бы в ответ воскликнуть Эша, памятуя о том безвестном, заду-шенном собственной рубашкой, но вместо этого только спросила:
   - Зачем?
   - Мы просто играли, - процедила девчонка со злым весельем. - Ты что - никогда в ролевые игры не играла?! Глухие такие смешные! Их так весело пугать!.. весело ло-вить, ставить им капканы из их же собственной одежды!
   - Глухие? Вы так называете... обычных людей?
   - Это мы - люди, а они - просто Глухие! - Говорящая с одеждой оскалилась, по-том закатила глаза - туда, где над ней возвышалась голова Колтакова. - Ты - приду-рок, Влад! Ну, поймал, а все равно - придурок! И в постели никакой!
   - О, господи! - Эша прижала ладонь ко рту. - Так вот как испортился тот халат?! Ну конечно про нее ты не мог мне рассказать! Влад, ты действительно придурок!
   - Иди к дверям, - спокойно приказал Колтаков. - Все, поиграли и хватит!
   - Столько людей вас видело...
   - Не так уж и много, - Колтаков ударом ноги припечатал попытавшегося было его цапнуть бурого паучка. - И это ненадолго.
   Шталь, закусив губу, повела глазами в сторону и вдруг просветлела лицом, после чего горестно произнесла:
   - Сумку-то я свою могу забрать?
   - Мальчики заберут, - бросил Владислав Ильич, разворачивая девчонку в сторону выхода. Один из охранников, наклонившись, сгреб с пола зоопродавщицу, все еще пребывавшую в бессознательном состоянии - очевидно, мороженый хек был более серьезным оружием, чем Эше показалось вначале. В то же мгновение Шталь, вос-пользовавшись тем, что охранник с Говорящей заслонили ее от Колтакова, порскнула в сторону и, схватив свою сумку, запустила туда руку. Она искренне надеялась, что первым найдет пакетик с шариками, но ее пальцы сразу же наткнулись на ручку шу-мовки. Ну и ладно!
   Первый же колтаковский дружинник, попытавшийся ее схватить, взвыл дурным голосом и отскочил, прижимая ладонь к груди, на которой отпечатался выжженный отпечаток шумовки. Эша снова запустила руку в сумочку и на этот раз нащупала то, что надо. Она выхватила пакетик и, перевернув его, высыпала содержимое на пол, а следом бросила и сам пакетик. Шарики весело запрыгали во все стороны, пугая уце-левших насекомых, и тотчас все, кто был поблизости, в том числе и Колтаков, и Го-ворящая с одеждой опустились на четвереньки и принялись торопливо собирать ша-рики. Охранник, державший на руках Говорящую с насекомыми, невежливо, словно груду тряпья, отбросил ее в сторону и с азартом присоединился к своему начальнику.
   - Я тебя убью! - пообещал Колтаков Эше, выцарапывая шарик из-под стеллажа. - Что это еще за шуточки?!
   - Да, что за фигня! - возмущенно поддержала его Говорящая с одеждой, свирепо раздвигая ящики с быстрорастворимым супом, пытаясь найти закатившийся за них шарик.
   - Чертовщина! - пропыхтел неизвестно откуда взявшийся Говорящий с монетка-ми, проползая мимо в поисках какого-то своего шарика. - С чем ты говоришь?
   Эша, переступив через него, подхватила один из пистолетов и ринулась к заднему выходу, лавируя среди ползающих на четвереньках людей. Она успела подумать, что никогда в жизни не видела ничего более нелепого. Бандиты, покупатели, кассирши и Говорящие-убийцы - все ползали бок о бок, собирая шарики. Какая мирная картина! Главное, чтоб они не закончили прежде, чем она, Эша Шталь, убежит как можно дальше отсюда! Беспрестанно оглядываясь и уворачиваясь от остатков насекомого воинства, Эша миновала очередной стеллаж - не без грусти, ибо был он алкоголь-ным, и тут вдруг из-за стеллажа высунулись чьи-то цепкие руки, схватили ее и стре-мительно выдернули из прохода. Одна ладонь тотчас зажала рот, лишив возможности испустить негодующе-испуганный вопль.
   - Хорошо, что я смотрел в другую сторону, - доверительно сообщил Михаил, улы-баясь во весь рот, и убрал руку, после чего вежливо забрал пистолет. - Надо пого-дить, наши снаружи от выходов его людей убирают, очень много он их сюда нагнал. Счастье, что они там и остались.
   Шталь очень быстро и очень тихо сказала ему десять самых оскорбительных слов, которые знала.
   - Да ладно! - добродушно шепнул шофер, ухмыляясь еще шире. Эша, тряхнув го-ловой, рванулась было обратно в проход, но Михаил снова ее сцапал.
   - Стой тут! - резко сказал он. - Просто... немного постой. Скоро можно будет уй-ти. И скажи спасибо, что тут именно я - Георгич решил, видите ли, что после такого потрясения тебе лучше видеть знакомую физиономию.
   Эша внимательно посмотрела на знакомую физиономию, которая неожиданно стала крайне серьезной, и поняла, что Михаилу отчаянно хочется оказаться совер-шенно в другом месте, где, как он считал, от него будет больше прока. Из глубины магазина долетел всплеск голосов, потом послышался глухой удар и слабый вскрик.
   - Что там происходит? - прошипела она.
   - Тебе лучше не смотреть, - спокойно ответил Михаил, и она уловила в его голосе нервные нотки. - Там сейчас специалисты.
   - Какие специалисты?! Там нет дверей! Нет окон! Никто не прошел мимо нас!
   - Просто стой! Хм-м, вкусно пахнет - похоже в магазинной печечке хлебушек ис-пекся! Надо будет захватить.
   Через минуту дверь заднего выхода отворилась, и в зал магазина очень быстро вошло несколько серьезных молодых людей, а с ними - старичок, с которым Шталь уже доводилось встречаться возле дома бедняги Глеба - Говорящего с расческами. Старичок приветственно подмигнул Эше и прошел мимо. Не выдержав, Шталь опять рванулась, и Михаил снова ее изловил.
   - Тихо, детка!
   - Я тебе сейчас такую детку устрою! - процедила Эша, стряхивая с ноги таракана. - Что там происходит?!
   - Там говорят, - сообщил Михаил со значительным видом.
   Вскоре серьезные молодые люди прошли в обратном направлении, конвоируя троих Говорящих, которые шли сами, причем с явной охотой, удивленно глядя перед собой, и Эше вдруг подумалось, что точно такой же взгляд был у Севы, когда тот вернулся после беседы с Ейщаровым. Старичок, проходя, снова подмигнул Шталь, а следом за ним прошел еще один серьезный молодой человек, таща на плече Колтако-ва, безвольно болтавшего руками. Глаза Колтакова были закрыты, а рот - широко от-крыт. Под правым глазом виднелся свежий кровоподтек, нижняя губа треснула, и из распахнутого рта тянулась темно-красная нить слюны. Последними зал торопливо покинули скудно одетые покупатели и персонал, приглушенно переговариваясь.
   - Ну а теперь пойдем и мы, - старческим голосом сказал Михаил, отпуская Эшу, и она тотчас метнулась в глубь разгромленного магазина. Там было совершенно пусто, если не считать бессознательных охранников Колтакова, небрежно разбросанных тут и там, и стоявшего посреди зала человека, которого Шталь уже давно хотелось убить. С другой стороны, она была настолько рада его видеть, что даже не стала задумы-ваться над тем, откуда, собственно, он вообще тут взялся.
   - Шикарный прикид, Эша Викторовна, - с усмешкой заметил Ейщаров и потер костяшки пальцев правой руки. Кожа на них была слегка содрана, и ссадины оплыли кровью. - Судя по вашему виду, вы собираетесь меня убить. Может, перенесем эту затею в другое место? Здесь скоро будет милиция и возмущенная общественность.
   - Возмущенная общественность уже здесь! - рявкнула Шталь и замахнулась. Ей-щаров остался стоять неподвижно, и Эша, озадаченно моргнув, опустила руку. Потом глухо спросила:
   - Неужели не было другого способа?
   Олег Георгиевич покачал головой и принялся расстегивать рубашку.
   - Могли погибнуть люди, - Шталь отмахнулась от стрекозы и та дернулась в сто-рону. Покружила и села ей на плечо. - Вы понимаете?!
   - Это была отличная возможность взять их, - Ейщаров снял рубашку и протянул ей. Эша, помедлив, приняла рубашку и, спугнув стрекозу, принялась одеваться. - Я не дал вам всей информации. Во время их... игр уже погибали люди. Так было бы и дальше.
   - Они их ни во что не ставят! - Эша передернула плечами. - Они называют их Глухими! Олег Георгиевич, они абсолютно сумасшедшие!
   Стрекоза снова уселась ей на плечо, подрагивая слюдяными крыльями.
   - Нам нужно идти, Эша, - мягко сказал Ейщаров и с усмешкой кивнул на стрекозу. - Вижу, насекомые стали вам доверять?
   - Я не люблю насекомых, - честно ответила Эша. - И вряд ли я когда-нибудь смогу их полюбить.
   - В таком случае, вы их никогда не услышите.
   - Но она ведь тоже их не любила! - вспылила Эша. - Эта ваша Говорящая послала их на убой! Что это за любовь?!
   - Любовь иногда принимает странные формы, - Ейщаров пожал плечами.
   - Сумку заберу! - буркнула Шталь и направилась туда, где валялась ее сумочка. Сунула в нее шумовку, потом пакет с шариками, который аккуратно стоял возле кон-сервных банок, и тут ее взгляд уловил среди них какое-то шевеление. Она наклони-лась и встретилась с целой кучей испуганных глаз.
   - О, господи! - Эша невольно отдернулась, потом присела на корточки. Глаза по-прежнему смотрели на нее. На мгновение из щели между банками высунулась пуши-стая лапа и тотчас спряталась. Шталь оглянулась на Ейщарова, который с интересом наблюдал за ней, потом сжала зубы, мысленно произнесла заклинание испуганной Эши Шталь
  мамочки, мамочки, мамочки!..
  и осторожно положила на пол ладонь.
  Им тоже бывает страшно. Нам всем бывает страшно. И мы бываем такими дура-ками в своих страхах.
  Из щели на этот раз высунулись две лапы, снова спрятались, а потом на пол, медлен-но переставляя ноги и припадая на правый бок, нерешительно выполз черный пуши-стый паук с огненными коленями. Возможно он был родственником того, который погиб в колтаковском доме - погиб исключительно из-за человеческой глупости. На некоторое время он нерешительно застыл в нескольких сантиметрах от шталевских пальцев, потом робко пополз вперед. Эша стиснула зубы, стараясь не заорать, когда паук коснулся ее руки. Отскочил, как-то смешно засуетился, после чего торопливо перебрался на подставленную ладонь и застыл. Эша медленно выпрямилась, не сводя выпученных глаз со своей ладони и мелко дрожа.
   - Вижу, у вас новый друг? - насмешливо сказал Ейщаров.
   - Молчите, у меня в любую секунду может случиться инфаркт, - прошептала Шталь. - Господи, что мне с ним делать? Куда мне его... господи!
   Она поднесла ладонь к раскрытой сумке, и паук, точно только этого и ждал, юрк-нул внутрь. Эша несколько секунд старательно дышала, после чего взглянула на Олега Георгиевича с искренним восторгом.
   - Я его держала на руке! Вы видели?! Вы видели?! Жжуть! Он ведь мог меня уку-сить! Почему, интересно, он меня не укусил?!
   - Ну, очевидно, он не кусает своих, - Ейщаров, усмехнувшись, обхватил ее за пле-чи, и Шталь покорно привалилась к нему с усталым вздохом. - Отличная работа, Эша.
   - Вы должны мне много денег и нервных клеток, - пробормотала Шталь.
  
  
  * * *
   В лунном свете все выглядит иначе. Все становится мягче, тише и отстраненней, тени примиряются друг с другом, а чувства похожи на призраков. Что-то дивное есть в лунном свете, что-то сказочное, и так приятно окунуться в него после долгих пере-живаний, зная, что ты в безопасности, и представить себе, что весь мир исчез и не ос-талось ничего, кроме этого лунного света и земляного холма, еще не отдавшего ночи дневное тепло, и старого вяза, раскинувшего ветви неподалеку, и людей, которые си-дят рядом. Именно это чувствовала Эша Шталь и именно это и хотела сказать и ска-зала:
   - А эх-влууу... вгля... хм-м, мда.
   - Да вы опять напились, Эша Викторовна, - добродушно заметил Ейщаров, прини-мая от нее бутылку, и, запрокинув голову, сделал изрядный глоток, потом передал бутылку Михаилу, которую тот схватил весьма радостно.
   - Иммею плное... э-э... моральное право, - Эша сунула в рот сигарету и задумчиво подперла кулаком подбородок. Михаил покивал.
   - Ну, да, тут трудно поспорить, детка!
   - Детка тебе не поможет, - пробормотала Эша, прикрывая глаза и покачиваясь, - детка тебя не спасет, детка оставит без кожи, чтобы окончить расчет!..
   - Ужасть! - констатировал водитель и снова присосался к бутылке. Эша скосила один глаз туда, где у обочины стояла ее "фабия". На заднем сиденье машины теперь был закреплен небольшой террариум, который дал ей Сергей Данилович. К ужасу Шталь, коллекция птицеедов, практически полностью уничтоженная в магазине ис-пуганными покупателями, принадлежала ему - к арахнолюбу вломились почти сразу же после ее ухода. Вероятно, зооДарья хаживала туда и раньше разговаривать с пау-ками, заранее отведя им роли камикадзе, впрочем ничего связного по этому поводу Сергей Данилович сказать не мог, пребывая в состоянии совершенной прострации. Большинство погибших пауков были совершенно безобидными, хотя было и не-сколько весьма опасных экземпляров, в том числе его гордость - металлика. Без-утешный арахнолюб продемонстрировал Эше ее фотографию, и Эша, конечно же, не стала говорить, что шмякнула гордость Сергея Даниловича бадминтонной ракеткой, после чего она погибла под банкой ананасов. Она попыталась вручить огненно-коленного птицееда его владельцу, и тут свершилась странность. Птицеед категори-чески отказался вручаться, и с удивительным, несмотря на отсутствие одной ноги, проворством юркнул обратно в шталевскую сумку, после чего Сергей Данилович заявил, что Эша должна оставить его у себя.
   - Вы с ума сошли, - сказала Шталь и сказала еще много других всяких слов, после чего совершенно ошарашенная покинула разгромленную паучью ферму с террариу-мом под мышкой и указаниями по уходу за сидевшим в террариуме пауком. Паук имел умиротворенный вид. Шталь никогда не видела умиротворенного паука и поня-тия не имела, что с ним делать дальше. Наверное, сдаст в зоомагазин в ближайшем же городе.
   - Значит, вы знали, что Колтаков... что он своих... и в общем... ага?
   - Я догадывался, что это сделал он, - Ейщаров отхлебнул из бутылки и вручил ей. - Но точных доказательств у меня не было, достать тех монеток, что были при телах, нам не удалось, и уж точно я не знал, что Колтаков - зараженный. Он очень слабый Говорящий. Он решился затеять все это спустя почти год, решив, что вполне готов, но... - Ейщаров развел руками, несколько секунд наблюдал за тем, как Шталь пыта-ется затянуться незажженной сигаретой, после чего щелкнул зажигалкой. - В любом случае, вся схема была весьма зыбкой, вполне возможно, что затея вообще бы не со-стоялась. Мы знали их специализацию, мы знали, куда и к кому, мы знали, что они самоуверенны и рискуют - часто по-глупому... Но мы не знали их в лицо. И мы не знали, что эта безумная затея Влада действительно удастся. Он и раньше был со странностями, а после знакомства с этой компанией сильно сдал...
   - Значит, я была вам нужна для того, чтобы затея Влада точно состоялась?! - мрачно спросила Эша. - Чтобы не было никаких отклонений, посторонних случайно-стей? Чтобы они пришли за ним... и чтобы они нашли его. Поэтому вам было доста-точно лишь моего постоянного присутствия рядом с ним.
   - Ваш побег немного усложнил задачу, - Ейщаров забрал у нее бутылку. - И под-верг вас серьезной опасности, а нам пришлось разделять наблюдение на Колтакова и на вас. Мы не могли подходить близко, ведь таким образом можно было нарушить ваши разговоры с Судьбой. И по той же причине не могли рассказать вам все.
   - Глупость какая-то! Вы постоянно твердите о моих разговорах с судьбой, но я по-чему-то о них ничего не знаю! А чего б вам теперь всех Говорящих так не ловить? Посадить меня куда-нибудь, и пусть сами ко мне приезжают!
   - Во-первых, для этого нужно иметь много сведений о каждом из них. А во-вторых, Эша, это уже наглость.
   Шталь потянулась за бутылкой, но та уже перекочевала к Михаилу, и она сердито отдернула руку.
   - Вы знали, что они нападут именно в магазине?
   - Он был в нашем списке. Но чтоб в точности - нет, не знал.
   - Вы сволочь! - торжественно заявила Эша и откинулась на склон холма, роняя сигаретный пепел себе на голый живот. Олег Георгиевич, хмыкнув, протянул руку и аккуратно смахнул пепел.
   - Сделайте так еще... - сонно пробормотала Эша, и Михаил отчего-то закашлялся.
   - Я рисковал вашей жизнью, Эша Викторовна, - негромко произнес Ейщаров. - Я прошу у вас прощения.
   - Вы использовали меня втемную, - Эша забросила руку за голову. - И знаете, я бы с удовольствием вам все-таки врезала, если б была не вынуждена признать все это до идиотизма хорошей стратегической операцией. Все попались в полном составе, да еще и злобный зараженный гангстер... М-да, не везет мне с мужиками!.. А эти Гово-рящие правда родственники?
   - Да. Дедушка и внучки.
   - Какая чудная история, - Эша приподнялась на локте. - А каким будет следующее задание.
   - Следующего задания не будет.
   Михаил снова закашлялся, а Шталь мгновенно на четверть протрезвела.
   - Вы... как?.. чего?! Вы что - меня увольняете?!
   - Ну почему ж так сразу - увольняю, - Ейщаров улыбнулся. - Если захотите ос-таться в моем штате - пожалуйста. Я подберу вам хорошую работу. Или посодейст-вую получить любую должность там, где вы захотите. Помните, я вам обещал...
   - Нет! - отрезала Эша, потянулась и схватила бутылку.
   - Не помните?
   - Не хочу! Их нужно искать, а я их нахожу, не правда ли? Я... Олег Георгиевич, - заныла она. - Пожалуйста, не надо! Я ведь хорошо работаю! Я буду вас слушаться, и вы можете кричать на меня по телефону, как обычно! Я к этому привыкла!
   - Вы с ума сошли, Эша? - в голосе Ейщарова послышалось легкое удивление.
   - Я сошла с ума двадцать первого марта ровно в двенадцать двадцать, когда под-писала с вами контракт! - Эша запрокинула голову и огласила ночной воздух про-должительным бульканьем. - Поздно что-то менять! Я сумасшедшая, мне по паспор-ту двадцать четыре, моему телу двадцать шесть, а мне самой, как сказала одна крутая экстрасенша, четыре года! Чего мне терять?!
   - Я подумаю, - сказал Олег Георгиевич с искренней озадаченностью, после чего подтолкнул Михаила. Тот встрепенулся, повел очами по сторонам, после чего сказал:
   - Ах, да! Знаешь... Эша, я тут много думал над тем, что ты тогда сказала...
   - Это большая честь для меня, - чопорно ответствовала Эша. Перегнувшись через Ейщарова они обменялись рукопожатиями и сонно покивали друг другу, после чего Михаил вытащил небольшой столовый нож.
   - Ты опять за свое?! - возмутилась Шталь и нагнулась, прячась за ейщаровскую спину. Михаил отчаянно замотал головой.
   - Да нет! Это насчет того... мол, хорошее... В общем, этим ножом что отрежешь, так на срезе это всегда будет на вкус как клубника. Ну... у меня воображение не очень... да и найти хороший милый... хм-м, забавный нож...
   - Какая прелесть! - с чувством воскликнула Эша и приняла нож. - Спасибо, Миш.
   - Да, - Михаил уткнулся в бутылку. Эша встала, бесцеремонно опершись на плечо Олега Георгиевича, с трудом подхватила с земли свою сумочку и сообщила Ейщаро-ву, который задумчиво смотрел куда-то вдаль.
   - Совсем забыла сдать арсенал.
   - Да-да, - рассеянно пробормотал Олег Георгиевич, затягиваясь сигаретой.
   - Браслет, - Эша аккуратно положила на землю серебристый браслетик, - шумовка, - она аккуратно положила рядом шумовку, - и...
   Ейщаров резко повернул голову и свистящим шепотом произнес:
   - Не вздумайте!
   - Ой! - сказала Эша, одновременно с его словами перевернув пакетик вверх дном, шарики просыпались из него и запрыгали по склону между сухой травой куда-то в темноту. - Я такая неловкая. Наверное много выпила. Ай-ай-ай!
   Олег Георгиевич и Михаил, одарив ее свирепыми взглядами, вскочили и кинулись вслед за шариками, ругаясь на чем свет стоит. Эша поджала одну ногу и потерла ее о другую, улыбаясь во весь рот.
   - Я вас прощаю, Олег Георгиевич! - крикнула она двум согбенным у подножия холма фигурам, шарившим по земле. - Звоните!
   Повернувшись, Эша кинулась к своей машине, слыша за спиной невнятную ру-гань и - ей-ей, смех. Самый настоящий смех, каким смеются над хорошей шуткой. И смех этот принадлежал Ейщарову. Определенно. Наверняка потом он сделает ей ка-кую-нибудь гадость, но, черт возьми, сейчас слышать этот смех отчего-то было при-ятно.
   Особенно в лунном свете.
  
  * * *
   - Она уехала, - сказал Михаил, на мгновение вздернув голову и тут же снова за-нявшись розыском шариков. Ейщаров тотчас выпрямился и посмотрел вслед унося-щимся фарам "фабии". - Эй, эй, не пользуйся своим положением! Помоги мне! Я до рассвета буду собирать эти чертовы шарики!
   - Еще три остались - там, там, и там, - Олег Георгиевич поочередно ткнул пальцем в различных направлениях, и Михаил, ворча, пополз в нужную сторону. - Теперь ты спокоен? Говорящий с монетами не имеет к тебе никакого отношения.
   - Старый маразматик! - буркнул водитель. - С монетами можно было бы делать такое, а он... Оружия и так хватает!
   Собрав шарики, он тяжело плюхнулся на землю и мрачно спросил:
   - Олег, что происходит?
   - Миш, тебе когда-нибудь приходила в голову мысль, что ты свалял большого ду-рака?!
   - Да и не раз. Обычно это бывает по утрам, когда я...
   - Ты слышал, что она сказала?!
   - Это просто пьяная болтовня, - Михаил протянул ему пакетик с шариками. - Ты не можешь вывести ее из игры сейчас, когда мы убедились...
   - Единственное, в чем я все больше убеждаюсь, так это в том, что совершил боль-шую ошибку, - Ейщаров отшвырнул сигарету. - И в том, что другой человек был прав.
   - Олег, ты же видишь, что все возвращается! - возразил Михаил.
   - Вижу, - Ейщаров кивнул. - Но к кому именно?
   - Ты опять за свое?!
   - Ты пожал ей руку, - с усмешкой напомнил Олег Георгиевич.
   - Ну и что?! Я был пьян!
   - А я нет, - Ейщаров, наклонившись, поднял бутылку и пошел к машине. Не дойдя нескольких метров, он остановился и обернулся к недовольно шествующему позади водителю, после чего, криво улыбнувшись, встряхнул пакетик, и шарики, поблески-вая, выпрыгнули из него в лунный полумрак.
   - Твою мать! - сказал Михаил.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"