Ранним апрельским утром в помещении сберкассы у окошка кассира стояли пожилые мужчина и женщина. Где-то громко жужжала муха, тихо звучало радио. Кассир - женщина в очках с толстыми линзами долго что-то считала. С грохотом открылась дверь. Вбежал крупный человек и направил пистолет на кассира и людей. Его лицо закрывала тёмная ткань с прорезями для глаз и рта.
- Легли на пол! Быстро! - крикнул мужчина.
Посетители поспешно выполнили его приказ. Громила направил пистолет на испуганного кассира.
- Деньги! Быстро собери в мешок!
Он кинул ей через окошко маленький зелёный рюкзак.
- И не вздумай нажать кнопку тревоги! Убью!
У грабителя был страшный, хриплый голос. Из служебного помещения вышла женщина со светлыми волосами. Она не понимала, что происходит. Её коллега доставала из кассы деньги, складывая их дрожащими руками зачем-то в рюкзак.
- Легла на пол! - скомандовал разбойник блондинке. - Это ограбление! Что смотришь так, дура?! Ложись! Стрелять буду!
Блондинка легла. Кассир протянул рюкзак с деньгами налётчику.
- Хорошо, - сказал грабитель, схватил рюкзак и выскочил из банка.
Райская вошла в здание ОВД "Вешняки".
Геннадий Шульженко - сорокавосьмилетний усатый мужчина с обильной проседью в тёмных когда-то волосах сидел в форме полковника милиции за столом в своём кабинете и изучал документы со сводками происшествий. Выглядел он старше своих лет. Время приближалось к полудню.
Шульженко был начальником ОВД "Вешняки".
В дверь постучали.
- Входите, - чеканным голосом разрешил Шульженко.
Дверь открылась, и в кабинет впорхнула Наташа Райская. Она была одета просто, но со вкусом: курточка, джинсы, платочек, повязанный вокруг шеи.
- Можно? - спросила робко она.
- Не можно, а разрешите, - поправил полковник. - Садись, Наташенька. Ты, как? Сразу с поезда?
- Да, Геннадий Ильич.
- Все документы принесла?
Наталья достала из целлофанового пакета голубой файл с бумагами и протянула Шульженко.
- Вот.
- Отлично.
Полковник закинул файл в ящик своего стола.
- Я оформлю тебя по всем правилам в ближайшее время. У тебя есть, где остановиться в Москве? - спросил он.
Наташа пожала плечами.
- У меня есть деньги на первое время. Сниму квартиру или комнату. Может быть, вы мне посоветуете, как и где это лучше сделать?
Полковник вздохнул.
- Девочка моя, ты знаешь, сколько стоит снять жильё в столице? Я тебя поселю в милицейское общежитие, а потом как-нибудь решим твой жилищный вопрос. Готова поютиться какое-то время в общаге?
- Да.
- Ладненько.
Шульженко оглядел внимательно Райскую. У неё была прекрасная женственная фигура и красивое лицо с тёмными некрашеными волосами. Голубые глаза излучали загадочность и силу непонятного характера. Она была чем-то похожа на Кэтрин Зету-Джонс, но со славянским отливом. Шульженко подумал секунды и сказал:
- Знаешь, Наташ, я тут прикинул, ты такая видная девушка, умная, судя по всему, филологический факультет закончила, и на тебе, решила податься на службу в милицию. Зачем? Мне, конечно, люди нужны. Мы зашиваемся - сотрудников не хватает, особенно с мозгами. Но ты же совсем девчонка - ничего не знаешь о службе.
- Мне хочется...
Наталья запнулась - потеряла мысль.
- Геннадий Ильич, поймите меня. Это мой осознанный выбор. Я долго думала над этим. Мне хочется что-то сделать для общества, быть полезной людям.
- Высокие слова. Попахивает идеализмом.
- Называйте, как хотите, но мне это очень важно.
- Извини, но этот провинциальный идеализм, эта наивность очень часто быстро улетучиваются после столкновения с негативными сторонами нашей службы. Я сам прошёл через это. Мне будет очень неудобно перед твоим отцом, если ты разочаруешься или окажешься в неприятной ситуации.
- Я не подведу вас, Геннадий Ильич.
- Ладно. Ты в любой момент можешь уволиться. Будет трудно или плохо - сразу обращайся ко мне. И, вообще, по любому вопросу. Предлагаю устроить тебя в паспортный стол. Место хорошее - тёплое.
- Нет, пожалуйста.
- В секретариат?
- Нет. Геннадий Ильич, вы же обещали.
- Что ж, раз обещал, значит, так тому и быть, следователем так следователем..
- Когда я смогу приступить к своим обязанностям?
Шульженко побарабанил пальцами по столу, пофыркал.
- Когда? А сейчас и приступай. У меня же сейчас нет свободного следователя, который оформил бы дело. Сегодня утром ограбили сберкассу. Возьми адрес у дежурного и выдвигайся на место преступления. Там тебе опера подскажут, как всё надо оформить правильно. Ксиву и форму получишь потом, а зачислить тебя в штат я могу хоть вчерашним днём.
- Хорошо.
Наталья встала.
- Не хорошо, а есть. Это служба, лейтенант Райская.
- Есть.
До сберкассы Наталья дошла пешком. Около милицейского уазика курил водитель - молодой курносый сержант. Райская подошла к нему.
- Я ваш новый следователь. Меня сюда Геннадий Ильич направил. Здесь ограбили сберкассу?
Сержант флегматично осмотрел её.
- Удостоверение мне ещё не выдали, но можете позвонить в отделение, там подтвердят мои полномочия, - Наталья подумала, что милиционер не доверяет ей.
Парень кивнул в сторону входа в сберкассу, когда оттуда выходил человек в коричневой куртке из кожзама с продолговатым серым лицом и редкими русыми волосами. Ему было тридцать пять лет.
- К нему подойдите. Это наш опер, - сказал водитель.
Оперативник достал из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. Райская направилась к нему.
- Я ваш новый следователь. Полковник Шульженко меня направил сюда. Меня зовут Наталья.
Она протянула руку для пожатия. Оперативник хмыкнул и не сразу пожал её, после чего представился и закурил:
- Капитан Саблин. Григорий.
- Лейтенант Райская.
- Это фамилия или творческий псевдоним?
Наталья смутилась.
- Забей, я шучу.
Саблин слабо улыбнулся.
- Не куришь?
- Нет.
- Это ненадолго.
- Я пробовала - мне не понравилось. Тут надо кого-то допросить?
- Я составил протокол и допросил кассира и заведующую отделением. Остались ещё два свидетеля. Я записал их адреса.
- Есть какие-то зацепки?
Саблин сморщил лицо.
- Ничего особенного. Нападавший был в балаклаве, для денег использовал зелёный рюкзак. Он крупный. Каким пистолетом угрожал грабитель, потерпевшие и свидетели определить не смогли. Они ничего не понимают в оружии. Так что это, вероятнее всего, был либо "Макаров", либо "ТТ". Голос у нападавшего грубый, страшный. Что ещё? Его размер обуви эксперты пока ещё не установили. Он взял около одиннадцати тысяч рублей.
- Почти четыреста долларов. А одежда? Во что был одет преступник?
- Самая обычная: тёмно-серая куртка, брюки.
- А мотивы? Что вы думаете об этом?
- Самые тупые: наркоману нужны были деньги на дозу.
- Героин?
- Скорее всего.
- А, если это не наркоман?
- Тогда какой-нибудь урка, откинувшийся с зоны. На работу устроиться трудно и не очень хочется, а кушать надо. Вот и появилась идейка получить лёгкие денежки. Улов небольшой, на пару месяцев хватит. А, если постараться, можно растянуть и до четырёх.
- Хорошо. Надо работать в этом направлении.
- Работайте.
- Вы это говорите таким скептическим тоном, будто не верите, что преступник буде пойман.
- Он не совсем идиот - тщательно всё продумал, так что так оно и есть.
- Но разве мы не должны стремиться прилагать все усилия, чтобы раскрыть это преступление?
- А зачем?
- Не понимаю вас.
- Это не громкое преступление. Сумма ущерба не ахти какая, трупов нет. Для государства нет больших потерь, для частных лиц тем паче. Никто надрываться не будет над его расследованием. Одним висяком больше - подумаешь. Поработаешь с наше - поймёшь.
- Зачем тогда служить в милиции с такими настроениями?
- У каждого свой резон. Кому-то надо дотянуть до пенсии, кто-то просто привык к такой работе и ничего другого не умеет и не хочет.
- Всё равно это неправильно.
- Посмотрю, как ты заговоришь через год, если продержишься в этой системе. Думаешь, так легко поймать бандита или преступника. Впрочем, не тебе ловить их. Следаки только дела шьют в кабинетах, складывают бумажку к бумажке, а вся грязная работа на нас операх. Знаешь, я встречал таких идеалистов, как ты, которые думают, что могут что-то поменять в этой системе, изменить мир к лучшему. И ничего у них не получалось никогда. Они быстро сгорают на такой службе.
- Увольняются?
- Как правило. Или умирают, но не в прямом смысле. Внутренне что ли. Я таких раньше называл ходячими мертвецами. С таким настроением, как у них, здесь действительно делать нечего - лучше идти на рынок торговать трусами и колготками. Пойми, в нашей системе должен присутствовать здоровый цинизм, чтобы выжить физически и морально. Это, как у врачей, профессиональное. Справедливость в этой жизни установить всё равно не получится, так что исполняй свою функцию по мере сил и возможностей, а жилы рвать смысла нет никакого. Ты, каким макаром, к нам, кстати, попала?
- Геннадий Ильич помог.
- Блатная?
- Нет, но Геннадий Ильич дружил с моим отцом.
- Не местная что ли?
- Из Нижнего Новгорода.
- Решила окопаться в столице. Всё понятно.
- Ничего вы не понимаете. У меня и в Нижнем было всё в порядке. Просто появилась возможность попасть на службу в Москву, почему бы ей не воспользоваться?
- Я и не осуждаю - сам сделал бы так же. Москва есть Москва.
Свидетели ограбления проживали недалеко от места происшествия. Наталья решила опросить их. Первым она посетила пенсионера Кузьму Петровича, бывшего работника московского метрополитена. Он не сообщил никакой ценной информации. Второй свидетель также пенсионер Людмила Фёдоровна, тоже не вспомнила ничего интересного, но у неё была идея о сообщнике. Она твердила:
- У этого грабителя был сообщник: на улице ждал, либо это был сотрудник сберкассы.
Каких-то фактов своей версии она припомнить не смогла.
Наталья вернулась в отдел. Шульженко показал её рабочий кабинет. Ей стол располагался слева от двери. Были ещё два стола: один справа, другой у окна.
Райская подобрала все бумаги по делу ограбления сберкассы в папку. Она думала, как дальше вести расследование, но никаких идей в голову не приходило. В половине пятого в кабинет вошла следователь капитан Полякова в форме. Она обладала точёной фигуркой и симпатичным широким лицом. Волосы у неё были светлые крашеные. Ей было тридцать пять лет.
Наталья привстала из-за стола.
- Здравствуйте.
Полякова улыбнулась ей.
- Новенькая?
- Да. Лейтенант Райская.
- Зачем так официально? Ты не на ковре у начальства. Меня Валерия зовут или просто Лера.
- Наташа.
- Уже дело дали?
- Да.
- Уроды.
- Сказали, не хватает свободных следователей.
- Дел полно. Это не город, а проходной двор. Всякое отребье валит сюда со всех сторон, как будто у нас своих уродов не хватает.
- Я тоже не местная - из Нижнего Новгорода.
- Я имела в виду преступников, а не нормальных людей. Если у тебя будут какие-то вопросы или проблемы - обращайся ко мне.
- Спасибо, так и сделаю.
Спустя двадцать минут Лера предложила Райской покурить во дворе отдела.
- Не курю, увы.
Наталья виновато улыбнулась.
- Так за компанию.
- Пошли.
Во дворе отдела курили группки сотрудников милиции, то и дело, кидая любопытные взгляды на Наталью.
- Мне что-то ничего не приходит в голову по поводу того, как вести это дело, - посетовала Наталья.
- Ничего страшного. Я сама первое время ничего не понимала в этой работе и сейчас не всё знаю. Обращайся за помощью к операм, пусть добывают улики, допрашивают свидетелей, - успокоила её Лера.
- Все свидетели опрошены уже.
- Оперативники были на месте происшествия?
- Саблин. Странный он какой-то.
- Говнюк.
- Мне тоже так показалось.
Полякова улыбнулась.
- На самом деле, он опытный сотрудник, но какой-то слишком скрытный и мутный, не нравится мне.
Метрах в тридцати от Поляковой и Райской у дерева курили двое мужчин в гражданской одежде. Один в чёрной куртке из кожзама, второй в обычной дешёвой зелёной куртке. Они заметили Райскую и оценили её.
- Хороша Маша да не наша, - сказал человек в чёрной куртке.
- Нет в этой жизни ничего невозможного, - не согласилась с ним зелёная куртка.
- Мечтатель.
- Напротив - жёсткий реалист.
- Не люблю трепачей. Она тебе даже понюхать не даст.
Зелёная куртка усмехнулась.
- Плохо ты меня знаешь. Мне она, на самом деле, на фиг не нужна, но, если бы я хотел, то добился бы её.
- Трепло.
- Давай спорить.
- На что?
- Пять пузырей хорошего виски.
- Можешь копить на них деньги.
- Четыре месяца и она моей будет.
- Смешной ты. Согласен. Давно не пил хороший виски, жалко долго надо ждать, но я засёк время.
Спорщики ударили по рукам.
В семь часов в кабинет, где теперь трудилась Райская, заглянул Шульженко.
- Всё завязывай на сегодня. Я договорился с пэпээсниками, они тебя довезут до общежития. Там тебя встретит Инга Парамоновна и покажет твоё новое пристанище.
Милиционеры из патрульно-постовой службы на своём рабочем уазике довезли Райскую до общежития - типично совкового здания из жёлтого кирпича. Инга Парамоновна Старкова пятидесятидвухлетняя завхоз общаги проводила Наталью до её комнаты, которая находилась на девятом этаже. Райской досталась чистая комната с жёлтыми обоями, шкафом, столом, тумбочкой и кроватью. В шкафу Наталья обнаружила с обратной стороны дверцы плакат с Софией Ротару восьмидесятых годов, в его ящиках трогательную открытку- поздравление с 8 марта от некоего Миши к какой-то Маше и маленькую синюю клизму. Кухня и душевые находились на этаже. Туалет был не так хорош, как душевые. В одной из кабинок Наталья обнаружила несмытый продукт человеческой жизнедеятельности в унитазе. В целом же всё было вполне себе терпимо. Наталья разобрала чемодан с вещами и уложила их в шкаф и тумбочку. Она сильно устала и прилегла на кровать, не раздеваясь до нижнего белья. Накатывал сон, но мысли её часто возвращались к ограблению сберкассы, будь оно не ладно. Она вспомнила показания пенсионерки-свидетеля, её предположения о сообщнике у грабителя. А вдруг она была права или что-то знала, видела? Может быть, стоило искать в этом направлении?
На другой день Наталья познакомилась с ещё одним обитателем кабинета, в котором ей предстояло трудиться, следователем Семёном Ермаковым. Это был худой, среднего роста мужчина сорока лет. У него было бледное невыразительное лицо. Волосы его были тёмные и редкие. Очки делали его ещё более непривлекательным. Он был одет в костюм двойку. Одежда была чистой, глаженной, но заметно старой. У Ермакова было звание майор. Он церемонно познакомился с Натальей утром и перекинулся с головой на свои дела. На его столе лежали три папки с делами. Спустя какое-то время он словно опомнился, одумался и посмотрел в сторону Райской, которая разбиралась со своими бумагами.
- У вас всё получается? - обратился он к ней.
- Ничего не получается.
- Это ограбление сберкассы?
- Других дел мне ещё не давали. Не могу понять, в каком направлении искать? Куда двигаться? Какие мотивы двигали преступником?
- Мотивы?
Семён усмехнулся.
- Какие могут быть мотивы у дебилов? Вы знаете, что восемьдесят, если не все девяносто процентов преступников имбицилы, умственно отсталые и одноклеточные организмы. Они совершают преступления для того, чтобы утолить свои примитивные животные инстинкты. Ограбление - значит, нужны были деньги на еду и выпивку. Изнасилование - значит, недочеловеку захотелось секса. Всё просто, как один плюс один.
- А остальные десять процентов?
- Попадаются и умные среди них. Возникает разумный вопрос, почему они стали преступниками? Это такой тип людей, которые не могут и не хотят работать. Ими руководит лень и желание достичь успеха в жизни лёгкими, окольными путями. К тому же они изначально аморальны и порочны.
- Я вот думаю, мог ли быть у грабителя сообщник?
- Мог, конечно.
- Как бы это точно установить?
- Опрос местных жителей устраивали?
- Нет.
- Оперативники вечно ленятся.
Шульженко прислал к Райской молодого оперативника Евгения Ильина. Ему было двадцать семь лет. Среднего роста, рыжеватый с правильными чертами лица и слабым подбородком он совсем не был похож на милиционера. На Ильине были чёрная куртка и голубые джинсы с кроссовками.
- Меня к вам прислали. Я лейтенант Ильин, - представился он.
- Лейтенант Райская. У меня к вам не знаю, как правильно, просьба или приказ - я тут второй день только работаю. Нужно опросить жителей домов, из окон которых видна сберкасса, которую вчера ограбили, по поводу, видели ли они преступника или преступников, если тот был не один.
- Ладно. Я пошёл.
- Идите.
Ильин вернулся ближе к вечеру, застав Райскую во дворе отделения рядом с курящей Поляковой.
- Есть результаты? - спросила Наталья.
- Проделал громадную работу, опросил кучу жильцов двух ближайших к сберкассе домов и работников одного магазина. Только один дедушка, очень древний, уверяет, что видел подозрительного мужчину быстро вышедшего из сберкассы и направившегося в сторону железной дороги. Это было утром, но точное время он сказать не смог, - отчитался Ильин.
- Тот, кого он видел, был в балаклаве? Рюкзак он заметил?
- Такие детали свидетель не запомнил.
- Тогда это мог быть обычный клиент.
- Вполне.
- Это какой-то тупик.
- Ребят, я пойду, - сказала Лера и ушла.
С минуту Ильин и Райская смотрели друг на друга.
- Такие дела быстро не расследуются, - прервал молчание Евгений.
- Один ваш коллега уже меня "обрадовал" тем, что это дело бесперспективное и заниматься им нет никакого смысла.
- Это кто?
- Саблин.
- Григорий? Я плохо его знаю. Он человек видимо опытный, но перегоревший. Я же считаю, что любое дело надо вести добросовестно и тогда будет результат.
Наталья улыбнулась.
- Неужели я тут не одна такая идеалистка?
- Дело не в идеализме, а в принципе. Кто-то должен делать честно эту работу, иначе будет совсем плохо. Я сам в этой системе только полгода. Тяжело, но я сам выбрал этот путь. До этого работал инженером на заводе. Бывали времена, когда нормально зарабатывал: был достаток и относительное благополучие; но при этом я всегда чувствовал, что занимаюсь не своим делом. Я с детства мечтал стать следователем. Вот так и попал в оперативные сотрудники - это даже поинтересней работы следователя, как оказалось.
- А я филолог по образованию.
- Здорово.
- Чего же хорошего; я мало, что понимаю в криминалистике, в правильном ведении дел.
- Это придёт со временем.
Взгляды Натальи и Евгения словно столкнулись в невидимой точке. Это было что-то вроде эффекта фотовспышки. Оба невольно улыбнулись. Наталья первая отвела взгляд.
- Будем дружить, - предложил Ильин, протянул для пожатия руку и Наталья её пожала.
Вечером в общежитии в своей комнате Наталья лежала на кровати, читая учебник по криминалистике, приобретённый ещё в Нижнем. Важные места она подчёркивала карандашом. За окном уже стемнело. Будильник отсчитывал начало одиннадцатого. Клонило в сон. Отложив книгу на тумбочку, Наталья встала, переоделась в ночнушку и забралась под одеяло. За стеной послышалась какая-то возня, мешавшая уснуть. Наталье показалось, что она услышала мужской голос. Странно, в их корпусе общежития было запрещено находится мужчинам без особого разрешения в вечернее время. Райская прислушалась и отчётливо расслышала фразу "козлик мой" произнесённую мужским голосом. Неужели в соседней комнате обосновались два мужчины. Нет - следом послышался какой-то женский возглас, а за ним звуки возни. Потом явно расслышалось сказанное мужчиной: "Может, пососёшь мне?" Ответ был неразборчив, а после паузы Райская услышал обрывки слов: " ... когда-нибудь... надоел... вали". Это был уже женский голос. Далее звуки шагов свидетельствовали, что припозднившийся гость, видимо, покинул запретную территорию.
Мысли о близости с мужчиной были противны Наталье, но сон не шёл. Разум начал усиленно работать - всплывали разные воспоминания, такие которые хотелось загнать куда-нибудь далеко в самые запредельные дали, глубины сознания. Перед глазами встали будоражащие сердце картины. Грёбанные соседи. Общага есть общага. Наталья вспомнила комнату с минимумом мебели. Зелёные обои, колышущийся тюль и свежий, колючий воздух, струящийся сквозь приоткрытую форточку. Рудольф стоял посреди комнаты: сильный, уверенный, невероятный, обнажённый. Она висела на нём вниз головой, лаская ртом его член, закинув ноги на его крепкие, железные плечи. Его могучие руки держали крепко её стан, а язык ласкал лоно и похотник. Эта картина из прошлого возбудила Наталью. Когда это было? Больше года назад. Было сладко, мучительно сладко; но потом... потом было много боли. Осознание расплаты за счастье погасило нарастающее вожделение. Разум победил. Опять накатила усталость и Райская уснула. Её разбудил стук в дверь. Была глубокая ночь. Что за ерунда? Наталья не сразу не поняла, от чего проснулась. Опять постучали.