Аннотация: - Если есть шанс, что мы с тобой останемся вместе до самой смерти, ты согласишься быть рядом? - Какие серьезные вопросы ты задаешь. Да, соглашусь. Но...
Всегда между нами вставало это "Но".
Впрочем, по порядку.
Нас было четверо. Чуть ли не с самого рождения мы всегда были рядом.
Знакомство произошло в песочнице, где Машку, тогда еще не способную дать никому отпора, огрел лопаткой по голове наш местный хулиган, Мишка.
Дальнейшее произошло почти одновременно - Алиска поставила хулигану подножку, я стукнула ему по ноге ведерком (а оно у меня, между прочим, металлическое было), а Влад швырнул Мишке в глаза горсть песка.
Когда поверженный хулиган пал, пятилетки, одолевшие втроем второклассника, немного попинали поверженного ревущего мальчишку и отвели Машку к ее маме. У светленькой кудрявой девочки была рассечена кожа где-то в волосах, откуда на беленькое платьице уже капала кровь, пропитывая его все больше.
Познакомились мы за чаем. Туда же, в квартиру Маши и ее мамы, пришла ругаться мать Мишки. Увидев, что фельдшер выстригает девочке на макушке волосы, она перехотела ругаться, но напоследок обозвала нас хулиганами.
Это ее "хулиганы" за нами закрепилось надолго.
В младших классах мы старались к себе никого близко не подпускать - нам было достаточно того, что дружим мы, четверо. Некоторые дети, обозленные прямым отказом от дружбы, устраивали подставы.
Мы дружно им мстили.
Это я сейчас думаю, что все мы маялись глупостями... Но одна из этих глупостей едва не стоила Владу жизни.
Я в средней школе начала увлекаться конным спортом. Ну, как увлекаться - ходила в местный клуб, где нам позволяли чистить питомцев и изредка разрешали прокатиться.
А мне хотелось большего. Например, чтобы все мои друзья тоже ощутили этот восторг - большое и сильное животное, которое слушается малейшего движения, каждым своим шагом укачивает тебя на себе. В такие моменты я представляла себе, что подо мной не лошадь, а пегас или единорог. Просто он скрывает свою особенность. И об этом знаем только мы.
Машка и Алиска приходили смотреть, как я восседаю с гордым видом на коне. Алиска даже зарисовывала немного. Мне казалось - что у нее получается именно так, как я себе представляю, не идущий шагом понурый мерин, а летящий с распахнутыми крыльями, ловящий потоки ветра, пегас с длинной, стелющейся по воздуху гривой.
Все случилось, когда Влад единственный раз появился территории конно-спортивного клуба. Он влюбился в лошадей с первого взгляда, долго упрашивал тренера, в итоге сел на коня, которого по манежу водил один из наших бывших одноклассников. Как-то вышло, что корда порвалась, конь, словно взбесился, встал на дыбы, скинув всадника... Я рванулась к другу, пытаясь вытащить его за руки из-под копыт.
Следующие две недели мы провели в больнице, пока нас обоих не выписали из стационара. У меня была сломана только нога, а Владу конь наступил на руку. Правую, очень близко к плечу.
Долгие месяцы восстановления не вселили ненависти к лошадям. Я больше не смогла смотреть на них, а он, словно одержимый, начал их рисовать. Левой рукой, пока правая двигалась с трудом.
К окончанию средних классов почти каждый из нас четверых уже знал, чего хочет добиться в своей жизни. Маша, наша отличница, активистка и спортсменка (первый дан по айкидо) хотела стать бухгалтером. Она была влюблена в огромные числа, без проблем их в уме складывала, вычитала, высчитывала проценты. Алиска была неразлучна со скрипкой. Рисование она забросила, хотя мне ее рисунки нравились. Влад вовсю изучал какие-то мануалы по программированию, собирался писать игру про лошадей. А я... я просто поддерживала своих друзей.
К десятому классу дружить стало сложнее. У всех нас появились свои какие-то увлечения, меня мотало из одной компании в другую. Успела пообщаться с ролевиками, увлеклась фаером, плела бисерные цветы, вышивала розы на джинсах, участвовала в школьном конкурсе стихотворений...
Влад откололся от нашей компании, стал часто пропадать с какими-то подозрительными личностями. Его родители, как-то постепенно разбогатевшие, могли позволить сыну лучшую школу в городе, откуда он часто стал сбегать, чтобы повидаться со мной.
Я, как могла, пыталась еще держаться за нашу четверку, была мостиком между девочками и Владом. Незаметно для себя стала курить, как он. Девчата морщились, но молчали.
Так, постепенно наша группа "хулиганов" распалась.
Я понимаю их, только я живу прошлым, одной мне кажется, будто еще вчера произошла та знаменательная встреча в песочнице. Маша, совсем забыв, с чего начиналась наша дружба, стала встречаться с Мишей. Алиса все реже находит место в своем графике на общение со мной.
- Ты совсем не думаешь о будущем? - Наш школьный социолог решила поговорить со мной, как с равной. В кои-то веки.
Но ей сложно будет понять, что вся моя жизнь была лишь отблеском моей дружбы с более талантливыми людьми.
- Думаю. Окончу школу, забеременею, выйду замуж, выращу кучу детей, буду сидеть дома и кормить мужа борщами. - На самом деле ни о чем таком я не думала. Просто постепенно наша с Владом дружба переросла в нечто большее. Он еще ни разу не сказал мне, что любит меня, но это все мелочи, правда?
Шокировав человека такими "откровениями", я ушла за школу, где меня обычно в это время ждал Влад.
Влада не было. Он не пришел в течение следующих пары часов. Не пришел, когда школа закрылась. Я сидела на прогретой за день бетонке с выпиравшими арматуринами и думала. О том, что кроме друзей в моей жизни ничего и не было. Если отобрать у меня и Влада, то в жизни не останется совсем ничего. Все они выросли из той песочницы, а я до сих под сыплю мокрый песок в свое замечательное металлическое ведерко.
Думала и курила. Только когда сигареты в пачке кончились, поднялась с насиженного места. Все тело затекло, каждая мышца ныла от боли.
Всю дорогу до дома я хромала то на одну ногу, то на другую. Место давнего перелома противно ныло, напоминая о себе.
Только зайдя в подъезд я поняла, что совсем замерзла.
Дома на кухне сидела мама, общалась по телефону с кем-то из подруг. Отец был в зале, смотрел телевизор. Мама махнула на меня полотенцем, чтобы я быстрее садилась ужинать.
Я люблю своих родителей, но они мною почти не интересуются. Проблемы в школе? Кушай суп, пока не остыл. Рассорилась с Машкой? Пропылесось, пожалуйста, в прихожей, а то твой отец опять с рыбалки кучу чешуи привез вместо рыбы.
Наверное, это иногда и к лучшему. Мама ходит на все мои родительские собрания. Так и представляю, что она вежливо кивает головой, когда все учителя по очереди проходятся по моим низким оценкам, а потом спрашивает, чем таким кормят в школьной столовой, что ее ребенок так плохо стал учиться.
Она меня не ругает. Говорит, что учиться нужно мне, а не ей. Она свое уже отучилась. А в погоне за хорошими оценками человек лишается чего-то важного, например, детства и друзей.
Я уже несколько лет не считаю себя ребенком. И два месяца назад поцеловалась с Владом. Так что, можно сказать, детства я уже лишилась. А друзей - еще раньше.
Телефон вспыхнувшим экраном оповестил, что звонков и сообщений от Влада не было. Можно было бы позвонить и самой, но тогда я еще больше уверюсь в том, что никому не нужна. Нет, пожалуй, подожду. Хотя, может, он попал в больницу, или у него телефон сломался?
Пальцы сами нажали на кнопку вызова, отступать было поздно. На том конце виртуального провода было шумно. Я слышала чей-то смех, гитару, неумелую перепевку Цоя и шумное дыхание Влада.
- Привет.
- Привет. Чего так поздно звонишь?
Для звонка поздно, а для вечеринки - в самый раз. Он жив, здоров, телефон цел.
- Хотела услышать тебя.
Явственно представила, как он поморщился. На публику. Наверное, все парни делают такое лицо, когда им звонят назойливые бывшие подруги.
- Услышала?
- Да. - Он бросил трубку первым. Все-таки "бывшая". Стало так обидно. И за свои нелепые детские первые чувства. И за свой звонок. И за его резкие ответы. И вообще за всю свою жизнь.
Да, знаю, шестнадцать лет - еще не такая уж и длинная жизнь. Но если от тебя отворачиваются люди, которые были рядом одиннадцать лет, хотелось бы, чтобы кроме этих людей в твоей жизни было еще что-то.
До сих пор моего терпения не хватало ни на что, кроме дружбы. Наверное, мальчики и девочки в принципе не могут дружить.
Мне хотелось стать маленькой, чтобы мама сама поняла, как мне сейчас нужна, пришла и обняла меня. Но дверь в комнату не открылась, никто меня не утешил.
Утро встретило меня серым небом. Я проспала, у меня сильно болело горло. Я позвонила Алиске и сказала, что болею, схожу к доктору чуть позже сегодня. Бывшая подружка согласилась предупредить старосту класса.
Полдня я спала, пока в обед не пришла мама и не заставила меня обраться в больницу.
В итоге я просидела дома неделю. За которую ко мне ни разу не наведался Влад. Девчонки отделывались звонками на сотовый. Как на зло, у меня периодически пропадал голос, отчего я по большей части молчала, выслушивая Машкины вздохи по поводу того, что Мишка такой замечательный, просто никем не понятый, и Алискины четкие изложения домашних заданий.
В последний день, когда меня уже выписали, я в школу не пошла - весь класс уехал на экскурсию, грозившую продлиться весь день. Меня, конечно же, по причине болезни, в экскурсионных списках не было.
Всю эту неделю я старательно взращивала жалость к самой себе. Но, в итоге вместо жалости неожиданно взошло чувство, что нужно в себе что-то менять. И вот, в экскурсионный день я пошла стричься.
Четко продуманный образ так и вставал перед моими глазами. Я хотела челку до подбородка, чтобы можно было прядки убирать за уши. Ну, и постричь остальные волосы по нижний край лопаток.
Девушка-парикмахерша ловко орудовала ножницами, несколько раз споласкивала мои волосы раствором с шампунем, колдовала над цветом моих волос.
Когда я встала из удобного кресла, с той стороны зеркала на меня смотрела уже не пацанка, постоянно стягивающая свои волосы до попы в хвост, а вполне себе женственная девушка с блестящими локонами густо-вишневого цвета.
Раньше я никогда не красилась, поэтому мой естественный цвет уже давно воспринимался мной, как что-то порядком опостылевшее. Особенно было обидно, что все девчонки из класса уже успели помучать свои шевелюры хотя бы колорированием или оттеночными пенками.
Обычно мне не хватало времени, денег и желания что-то менять, раз окружающих я устраиваю.
В этот раз перемены во внешности должны были изменить что-то и внутри меня. Время нашлось, а деньги... Для такого повода мама выделила несколько купюр.
Странное ощущение от стрижки. Вроде бы голова стала такой легкой, настроение поднялось, кажется, будто я вот-вот взлечу.
Дома мама критически оценила смену моего имиджа, заставляя меня покрутиться, наклонить голову, заправить за уши челку, но, вроде бы, осталась довольна увиденным. Когда пришел с работы папа, увидев меня, уронил папку с взятыми на рассмотрение документами.
Рассматривание меня началось по новой.
Следующий день я встречала в приподнятом настроении - проснулась раньше будильника, сделала несколько махов руками и ногами, обозначая выполнение зарядки. Одежду для похода в школу я выбирала тщательно. Комбинезон из джинсовой ткани, с обрезанными чуть ниже колена штанинами, легкая блузка, кроссовки, ветровка - вроде бы ничего не выбивалось из образа.
В школе меня всюду провожал шепот за спиной. В чем дело, я поняла сразу - все девушки, кроме меня пришли в новенькой форме, которую, видимо, наконец-то завезли в школу, пока я болела.
В итоге, я на фоне серо-черных клонов выглядела этаким оранжерейным цветочком. Невольно ощутила себя сопротивленцем из фильма "Эквилибриум".
Выделялась на фоне одноклассниц я настолько здорово, что социолог опять подошла ко мне с разговорами "про жизнь".
- Я понимаю, что уже окончание учебного года, но хотя бы несколько недель ты могла бы не нарушать никаких норм?
Глупые взрослые. Что вы мне в вину вменяете? То, что я болела, или то, что форму завезли уже к окончанию учебного года? Вы итак отдохнули от меня. Целую неделю отдыхали.
Кипя от негодования и неся довольно-таки объемистый сверток с новой формой, я пришла домой. Уродливая форма была зашвырнута мной на компьютерный стол.
А день начинался так хорошо.