Башмаков Денис Игоревич : другие произведения.

Шепот во тьме (Главы 31 - 40)

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


  

XXXI

1775 г, 1-ый летний оборот, 7 день. Кион, Кидор

  
   - Узурпатор - жалкий выскочка с кучкой безмозглых наемников! Нанесём удар по замку. Неожиданность и замкнутое пространство дадут нам неоспоримое преимущество, - долговязый тёмноволосый мужчина с короткой бородкой в лиловом камзоле с высоким воротом навис над столом, размахивая руками.
   - В чём-то ты прав, Робб, но сомневаюсь, что мы сумеем застать его врасплох. Грэй отнюдь не дурак, иначе не удержался бы на посту Первого советника два с лишним десятка лет. Он хитёр, коварен. У нас не будет возможности повторить его же трюк, - возразил Эйвин Лиосал, одетый, как и всегда, во всё синее.
   Бэлор, сидящий по левую руку от лорда, в центре стола, кивнул. Со стороны выглядело, будто юноша сосредоточен и внимательно выслушивает лордов, но на самом деле он сидел, погруженный в собственные мысли.
   Совет был посвящен разработке плана по низвержению узурпатора. Но хотя речь шла о возвращении его трона, все эти военные тонкости и политические интриги казались Бэлору необычайно скучными, и он жутко уставал, пытаясь понять, о чём идёт речь.
   - Можно выманить его из замка. Скажем... предложить созвать Высокий Совет и разобраться с ним прямо в здании ратуши, - подал голос тучный лорд Файдер, обладатель длинной седой бороды, густых бакенбардов и глава одной из самых уважаемых семей Киона.
   Бэлор до сего дня не был с ним лично знаком, но не далее как четыре оборота назад провёл две изумительные ночи с его дочерьми. Сначала с одной, а на следующую - с обеими сразу. Выбить согласие на это у двух якобы скромниц, было нелегко, но справился он блестяще. Впрочем, как и всегда.
   Интересно, присутствовал бы здесь Файдер, знай про проказы дочурок и то, что Бэлор непосредственно в них участвовал?
   - Неплохо, - одобрил Эйвин, и Бэлор вновь кивнул. Он кивал всякий раз, когда слово брал Лиосал. В конце концов, если кто и заинтересован в том, чтобы вернуть ему трон, помимо него самого, так это хозяин поместья, тешащий себя мыслью, что благодаря удачному браку сумеет возвыситься над остальными. Конечно, лорд не произносил этого вслух, но ведь подлинные желания всегда остаются в тени, скрываясь под покровом лжи, недосказанности и метафор.
   - Но что будет, если узурпатор откажется собрать Совет в ратуши? Он может перенести его на главную площадь, и тогда козыри вновь будут на его стороне, и наша подготовка пойдёт прахом, - продолжил Лиосал. - Мы не знаем, сколько у него наемников и должны попытаться избежать ещё одной бойни. По мне, смертей было более, чем достаточно.
   Присутствующие закивали, что-то одобрительно бормоча себе под нос. Бэлор с трудом сумел сдержаться, чтобы не зевнуть, и в третий раз принялся изучать комнату.
   Собственно говоря, разглядывать здесь было особо нечего: Лиосал, опасаясь огласки, собрал их в одной из заброшенных комнат в подвале. Так можно было быть уверенным, что их не сумеют ни увидеть, не подслушать.
   Сама комната была достаточно большой, чтобы вместить в себе квадратный стол, за которым могли расположиться человек пятнадцать. После резни, устроенной Робуром на площади, из шестидесяти членов Высокого Совета в живых осталось тридцать четыре. Одиннадцать из них находились в этой комнате. Лиосал успел пообщаться с каждым из них, чтобы убедиться в их верности. Остальным, по словам лорда, доверять было нельзя.
   На левой стене начиналась и тянулась до середины правой пожелтевшая фреска. Изображенная на ней история не тянула на шедевр и не выделялась среди прочих ни изящностью, ни новизной: очередная история бытия Спасителя.
   Вот он изображен мальчишкой, выделяющимся среди сверстников идеально-белой аурой. Он растёт сиротой, ровесники гонят его, кидая в него камни, но мальчик не сопротивляется и изображен с блаженной улыбкой. Так, во всяком случае, учит церковь, самому же Бэлору изображение светящегося мальчишки с выпученными глазами казалось смешным и даже нелепым.
   Отвечать улыбкой на побои? Нет уж! Увольте! Удар на удар - только так можно выжить и стать победителем в этом мире.
   На следующем кусочке фрески будущий Спаситель изображен уже юношей. Однажды в пещеру, в которой он жил, забрел раненный странник. Он взывал к богам, но десять теней на фреске удалялись от него, повернувшись спиной. Юноша же исцелил гостя, и тот продолжил путь, рассказывая встречным о своём спасителе.
   Следующая сцена.
   Боги оставили Эстера - кругом тьма, огонь и хаос. И в центре всего этого светлая фигура, протягивающая вперёд руки. Юноша взвывает к небу и необъяснимым образом получает безграничную силу и становится Спасителем, новым богом Таланиса.
   Взгляд уходит ещё чуть вправо.
   Вот Спаситель является Эленгару Феринскому и показывает тому истинный путь. Так зарождается Эленгарская церковь.
   Еще сцена.
   Вновь огонь и тьма, но на этот раз им противостоят воины в белых доспехах - последователи Эленгара, выкрикивающие имя Спасителя.
   И наконец-то финал истории.
   Эленгар умирает и попадает в удивительно прекрасное место. Эта сцена прорисована лучше остальных: четче и более яркими цветами. Сады с алыми плодами, голубое небо, лучи света, играющие в ручьях - всё выглядит таким волшебным, нереальным. И Спаситель, приглашающий Эленгара остаться здесь.
   Чепуха! И безвкусица!
   Не то, чтобы Бэлор не верил в Спасителя и жизнь после смерти в Элизиуме. Просто столь нелепые картинки вызывали лишь отвращение.
   Неужели кто-то способен восторгаться подобным? И как можно верить в то, что всё так и было? Какой-то мальчик стал новым богом?? Как, возможно ли такое? Почему он? И зачем? Потому что так было нужно Таланису, потому что в нём нуждались люди? Глупо. Но даже если он действительно был избранным, то откуда взялась вся его сила, если после Исхода Таланис остался без магии?
   - Ваше Величество, а вы что думаете? Как нам следует поступить?
   Бэлор вздрогнул и принялся судорожно соображать, что ответить, чтобы лорды не догадались, что он их не слушает.
   Падший! О чём же шла речь?!
   К счастью, выход нашёлся, и Бэлор, придав лицу серьезный вид, обратился к рыжеволосому лорду Касселю, который задал вопрос:
   - Я полностью доверяю вашему мнению, господа.
   Бэлор обвел взглядом лордов. По левую руку сидели Дарин Файдер, Лионель Кассель, Рикард Гинт, Лео Пирейн, Гарет Аргон, Андрес Гион. По правую - Эйвин Лиосал, Робб Миррей, Десмонд Элимир, Бронн Малерн и Пристон Лаед.
   - Лорд Лиосал, вы абсолютно правы. Робур опасен, - продолжил Бэлор. Он пытался сосредоточиться. Что было весьма сложно: в голове тот и дело вспыхивали воспоминания о бессонных ночах, проведенных в компании дочерей почти всех присутствующих здесь.
   О, Спаситель! Неожиданно пришло осознание происходящего. А ведь любой из находящихся за столом мог затаить обиду и только и ждёт удобного случая, чтобы нанести удар. И вот он, подходящий шанс!
   Все они... Он нанёс неявное оскорбление каждому из них!! Даже Андресу, у которого не было дочерей, он умудрился несколько раз перейти дорогу. Парочка красавиц предпочли Андресу его, Бэлора, и он увел их прямо из-под носа соперника.
   Бэлор взглянул на Андреса Гиона: тот был взволнован и задумчив, но не более, чем остальные присутствующие.
   - С вами всё в порядке, Ваше Величество? - осторожно поинтересовался Лиосал. - Вы внезапно побледнели. Вам плохо?
   - Нет... - пробормотал Бэлор. - Со мной... всё хорошо. Просто волнуюсь за... Впрочем, не важно. Я жажду отмщения. Лорд Грэй должен заплатить за предательство! И за убийство моих родителей!
   Бэлор поднялся из-за стола и снова посмотрел на лордов, не сводящих с него глаз. Одиннадцать мужчин, обладающих статусом, деньгами и властью, пожирали его взглядами, ожидали, что он скажет, стараясь не пропустить не единого слова.
   Это... вдохновляло и позволяло чувствовать себя выше их всех. Но так оно и было. Он король - они его слуги.
   - На нашей стороне численное превосходство и правда! Так уж вышло, что из меня ужасный стратег, - Бэлор виновато развёл руками. - Но здесь собрались величайшие умы Киона. Вы помогали моему отцу. Теперь же я надеюсь, что вы поможете мне. Я полностью доверяю себя в ваши руки. Я верю, мы одолеем узурпатора!
   - Милорд, - поклонился Лиосал. - Мы с вами до конца. До последней капли крови!
   Интересно, понял ли лорд, как пафосно прозвучали его слова? Отдать жизнь за чужого человека, знаю, что он кувыркался с твоей дочерью в постели - разве не глупо?
   Лорды склонили головы в знак согласия, и к Бэлору начала возвращаться прежняя уверенность. Всё тревоги пусты: эти люди служили отцу, а теперь служат ему. Нет причин сомневаться в их верности.
   Бэлор развернулся и двинулся прочь из комнаты. Он чувствовал, что одиннадцать пар глаз наблюдают за ним и старался шагать как можно более уверенно. Когда же он скрылся из виду, то по телу прокатилась волна облегчения.
   Бэлор собирался отправиться к себе комнату - собрание вымотало его.
   Ему было совершенно безразлично, как они одолеют узурпатора, и какой ценой - главное, чтобы трон оказался в его руках. Пожалуй, он был готов даже спалить столицу, лишь бы от этого был толк.
   Но подняться наверх он не успел. Едва Бэлор завернул за угол, как из теней вышла Милена и буквально набросилась на него. Бэлор в замешательстве замер, но едва горячие губы Милены коснулись его собственных, он отшвырнул в сторону все заботы и тревоги.
   Руки обняли девушку, скользнули по её талии, и юноша прижали Милену к себе.
   Падший! Как же приятно ощущать чужое тепло! Как давно он этого не испытывал!
   Глаза девушки светились от радости.
   - Я ждала тебя, - прошептала Милена и уткнулась лицом в его плечо.
   - Вижу, - улыбнулся Бэлор, чувствуя, как по телу проносятся волны возбуждения. Ещё немного - и его невозможно будет скрыть. Но судя по всему, девушка была не против. А разве он когда-либо отказывал даме?
   Бэлор скользнул руками по её бедрам, слегка сжав их и притянув к себе. Тихий стон, сорвавшийся с полуоткрытых губ Милены, окончательно развеял все сомнения насчет того, что должно произойти дальше.
   Он подхватил девушку на руки и, целуя её на ходу, отправился в сторону своей комнаты. Милена часто дышала, а когда они приблизились к комнате, Бэлор услышал шепот, приятно ласкающий его шею:
   - Лучше ко мне.
   Бэлор, охваченный желанием, с трудом сдерживался, чтобы не заняться любовью прямо здесь. Единственным, что останавливало, был страх оказаться застуканным отцом Милены. Если это произойдет, он может попрощаться с надеждой взойти на престол.
   Откуда-то из глубин разума сквозь пелену страсти пробилось: "Я король. И обещал сделать её королевой. Значит, она принадлежит мне. Она уже моя, а не Лиосала".
   Осознание, что он всецело обладает этой женщиной, завело Бэлора еще сильнее. Он опустил Милену, прижал к стене и принялся страстно целовать, раздевая её при этом. Девушка тихо стонала, изредка вставляя что-то вроде: "Не надо. Не здесь", но Бэлор и не думал останавливаться. Он не был с женщиной уже неделю и этой ночью намеревался отыграться за всё пропущенное время.
   Бэлор покрывал страстными поцелуями шеё, губы и плечи Милены, спускаясь всё ниже и ниже. Он не мог и не хотел останавливаться, превратившись в одно сплошное бесконечное движение, направленное на единственную цель.
   Откуда-то издалека послышались голоса. Один из них показался похожим на голос хозяина поместья. "Она уже твоя, но вдруг её отец так не считает?", - пронеслось в голове, и Бэлор, обжегшись, отшатнулся от полураздетой Милены.
   Он тяжело дышал, но разум быстро прояснился, оставаясь холодным. Лучше не рисковать. Сейчас неподходящий момент для того, чтобы окончательно распрощаться с троном из-за женщины. Она никуда не денется. Она Его.
   Бэлор взглянул на Милену. Её щеки покрылись румянцем, глаза оставались прикрыты. Голые плечи и тяжело вздымающаяся при каждом вздохе грудь манили взор.
   Падший всех забери!
   Бэлор поднял Милену и, скользнув горячим дыханием по шее, прошептал:
   - К тебе...
  

XXXII

1775 г, 1-ый летний оборот, 8 день. Осдар, Рамак

  
  
   Она никогда прежде не была настолько долго предоставлена сама себе. И впервые чувствовала себя ужасно одинокой и потерянной: всё кругом было незнакомо и непривычно. За каждым углом могли таиться опасности, а верных сияющих, чьё присутствие давно стало обыденным, рядом не было.
   Озанна натянула капюшон пониже и, стараясь не поднимать глаз, побрела вперёд, надеясь, что не привлекает к себе лишнего внимания. Она не знала, стоит ли опасаться погони, но в любом случае следовало оставаться настороже.
   Отец когда-то давно предостерегал её, чтобы она никуда не выходила без сопровождения. Принцесса - слишком заманчивая цель для похитителей, работорговцев и прочих отбросов Осдара.
   Хотя во всем Эстере торговля людьми была запрещена, здесь в империи, она процветала. Хребет Предательства на севере, Закатные горы - на востоке, и Проклятые горы на юго-западе - шахт много, а желающих работать на них нет. Одних нелюдей, взятых в плен во время пограничных стычек или купленных у соседних королевств, было недостаточно.
   Отец...
   Озанну передернуло - она почувствовала, как по спине промчался холодок страха.
   Избавится она когда-нибудь от него? Узнает ли правду о том, что всё-таки произошло той ночью? Но главное, хочет ли она её знать?
   - Смотри куда идёшь! - рыкнул прохожий, когда Озанна едва не врезалась в него.
   - Извините, - прошептала девушка и поспешно отошла в сторону.
   Солнце стояло в зените, но, несмотря на духоту, на улицах Рамака кипела жизнь. Пестрели шатры и палатки. Босоногие загорелые мальчишки, крича, мчались наперегонки, едва не сбивая с ног тучных мужчин в богатых одеждах. Сорванцы проносились мимо, а вслед им неслись грязные ругательства. Ярко разодетые женщины, обвешенные драгоценностями, грациозно шествовали по улице в сопровождении телохранителей, с невозмутимым видом шагающих рядом. Можно подумать, будто они не желают свою хозяйку. Конечно, желают! Ведь они не сияющие, которым чужды страсти, а обычные мужчины.
   Людской поток казался бесконечным: человек на человеке, толкотня, пестрая рябь в глазах. Но именно здесь кипела, бурлила жизненная оглушающая сила, которая подхватывала и несла вперёд.
   В сторону базара тянулся выглядящий нескончаемым караван крытых повозок. Изредка из них высовывался взмокший покрасневший хозяин и кричал на нерадивых рабочих, подгоняя их. Но кричал зря - улица была слишком узкой, чтобы пропустить одновременно несколько повозок. По левому её краю люди шли с базара: кто домой, кто в свои мастерские, по правой стороне - двигались те, кто не успел ещё за сегодня его посетить.
   В животе у Озанны заурчало, и она отошла к правому краю, смешиваясь с людским потоком. У неё не было ничего, чем можно было бы заплатить за еду, но она не ела почти целый день. Два раза её угощали добрые крестьяне, у которых она останавливалась на ночь. Всё остальное время она перебивалась плодами диких фруктов и водой из ручьев.
   Базар был сердцем любого города в Осдаре. Главные улицы всегда сходились вместе: на одной громадной площади или нескольких небольших. Чаще всего купцы не следовали никаким правилам, устанавливая палатки, вагончики и навесы с лотками в полном беспорядке. И тогда можно было встретить в одном месте помост, с выстроившимися на нём рабами, по соседству с ним заметить мясника, перемазанного свежей кровью, а еще чуть дальше обнаружить ювелиров и продавцов роскошных ковров.
   Но базар Рамака был разделен на районы. Озанна прошествовала мимо продавцов животных: лошадей, свиней, кроликов, свернула налево, с тоской прошла мимо района ювелиров, разглядывая лотки с драгоценностями и прекрасными украшениями и, наконец, оказалась там, где продавали еду.
   В ноздри ударили запахи мяса, рыбы, свежей выпечки и землянисто-травяные, сладкие ароматы фруктов. Разве будет кому-то плохо, если она возьмет одно единственное яблоко? Вон то, ярко-красное, сочное, которое так и манит её...
   Озанна скользнула между разноцветных широких шатров, приближаясь к заветной цели. Продавцы устали: вместо того, чтобы зазывать народ, они лениво оглядывали толпу и зевали. Девушка проплыла мимо стойки и зацепила рукой яблоко. То тут же скользнуло ей под плащ, скрывшись от ненужных глаз.
   "Удалось! Я сделала это!", - пронеслось в голове, оставляя после себя некое удовлетворение, смешанное со стыдом.
   Подумать только! Принцесса Осдара ворует яблоки у своих же подданных на базаре!
   - Ах ты, воришка! - Озанна дернулась, не сразу сообразив, в какую сторону бежать.
   Хозяин лотка, пожилой плешивый мужчина лет пятидесяти, схватил её за руку и яростно сверкнул серыми глазами, будто желая испепелить. Он сорвал неё капюшон, выпустив на свободу водопад каштановых волос, и глядя в янтарные глаза Озанне, пробурчал:
   - Их ты какая! Воровать вздумала?! У меня?!!
   Что же теперь с ней будет?!
   - Нет! Я всё верну! - взмолилась Озанна. - Вот берите! Мне не нужно это яблоко!
   - Ага, как же! А потом пойдешь и обворуешь кого-нибудь ещё!
   Озанна попыталась вырваться, но мужчина хоть и выглядел щуплым, держал крепко. Его длинные тонкие пальцы впились ей в руку и причиняли боль.
   - Стража!!! Сюда!! Я поймал вора! - торговец замахал свободной рукой, пытаясь привлечь внимание стоящих на некотором расстоянии от них сияющих в светлых доспехах.
   - Пожалуйста! Не надо стражей! Прошу!!
   Озанна перепугалась. Сияющие могли отвести её к тому, кто узнал бы в ней принцессу. Они могли отправить её обратно во дворец! Ей придется во всём признаться, или она окажется в тюрьме. В любом случае, отец узнает, что её нашли!
   Сияющие тем временем услышали крики торговца и двинулись в его сторону, пробираясь через разномастную толпу. Всего минута - и она окажется в их руках. А потом вернется к отцу...
   Озанну сковал ужас, она даже перестала вырываться, в ушах зазвенел ужасный смех. Перед глазами побежали тени, шепчущие что-то на непонятном языке. Она вздрогнула, мотнула головой - голоса пропали, но тени остались. Внезапно они превратились в темную высокую фигуру, приблизившуюся сбоку, и двинулись прямо на неё.
   Торговец согнулся, застонал, хватая ртом воздух, и выпустил её. Тёмная фигура схватила Озанну за руку и потянула за собой через лабиринт из палаток. За спиной закричали стражники. Последнее что увидела Озанна: как они подбежали к валяющемуся на земле торговцу и бросились в погоню.
   Таинственный спаситель бежал, почти волоча её за собой. Он то и дело сворачивал из стороны в сторону, бросаясь в первый попавшийся проем между палатками. В глазах у Озанны начало рябить от ярких цветов, но вот их сменили серо-желтые стены.
   Далее их путь продолжился по обшарпанным улочкам между домами. Иногда проход был настолько узок, что на руках оставались синяки и ссадины. Уже через минуту Озанна поняла, что вряд ли сможет выбраться назад: слишком много было поворотов и разветвлений. Прохожих им почти не попадалось. А те, кто встречались, отскакивали в сторону, посылая вслед ругательства.
   - Сюда! - незнакомец рывком распахнул дверь и толкнул Озанну вперёд.
   Она залетела внутрь, ослепнув при этом: после яркого солнца мрак комнаты давил на глаза. Спаситель выглянул на улицу и, убедившись, что погоня отстала, плотно прикрыл за собой дверь. Взяв Озанну за руку, он потащил её в дальнюю часть комнаты.
   - Садись! - приказал мужчина, и девушка подчинилась. Страх оказаться в руках отца прошёл. Но вместо него вспыхнул новый: она одна и в руках человека, который может быть кем угодно.
   - Феррис! Это я! Выходи!
   Незаметная дверь, ведущая в соседнюю комнату, распахнулась, и в помещение стало несколько светлей. Озанна прищурилась и разглядела свечку в руках вошедшего.
   - Кто это, Лаэр? - поинтересовался он, оставил свечу на стол и рухнул в кресло напротив девушки.
   Это был высокий стройный мужчина, одетый в чёрный плащ. Черные волосы коротко подстрижены, подбородок украшала острая бородка. Длинные узкие пальцы нетерпеливо постукивали по краю стола, отсчитывая ведомый только их владельцу ритм. Тёмно-красные глаза на вытянутом овальном лице с интересом разглядывали её.
   Он был очень похож на человека, но Озанна не один раз видела представителей иных народов и не могла ошибиться. Цвет глаз, столь вытянутое лицо, резкий наклон бровей и некая отрешенность во взгляде. Всё это кричало о том, что...
   - Вы ведь моран! - заявила она и слегка расслабилась.
   Во всяком случае, они не работорговцы. И быть может, сами от них скрываются. Они вряд ли выдадут её императору, с которым враждуют. Но, конечно, лучше им не знать, что она принцесса.
   - Ха! Умная девочка! - тот, кого звали Лаэр, вышел вперёд и сбросил капюшон, позволив свету коснуться его лица.
   - А вы фарин!
   Высокий худощавый мужчина расправил плечи и усмехнулся, приподняв кончики тонких, почти девичьих губ. Кожа блеснула золотом. В бледно-голубых глазах заплясал озорной огонёк.
   - Удивительные познания для уличной воровки, - заметил Лаэр. - Что скажешь, Феррис? Как тебе наша новая знакомая?
   - Как тебя зовут? - обратился к ней моран.
   - Озанна.
   Лаэр развернул стул спинкой вперёд и присел, положив на неё локти.
   - Кто ты такая? - спросил мужчина, опустив подбородок на ладони.
   - Я... воровка. Обычная воровка.
   - Не верю. У тебя есть вторая, она же последняя, попытка. Ты неплохо одета для воровки. Это раз. И будь ты ею, не попалась бы на столь простой краже. Это два. Я следил за тобой. Ты не только этого не заметила, но и упустила момент, когда хозяин лотка повернулся в твою сторону.
   Озанна задумалась.
   Может ли она им доверять? Конечно, нет!
   Но нелюди ждали ответа, и нужно, чтобы он был максимально близким к правде, иначе её снова уличат во лжи.
   Что же ей придумать?
   - Я чтимая. Дочь одного из купцов.
   - Интересно, - протянул Феррис. - И зачем же тебе воровать, когда у тебя есть всё?
   - Я сбежала из дома. Отец поднял на меня руку... и запер в комнате.
   - Ха! Папочка обидел дочурку? И чем же ты ему так не угодила?
   Думай, Озанна. Думай!
   Из-за чего могут поругаться отец и дочь? От чего может убегать девушка?
   Шепот в голове...
   "Доченька".
   Черные провалы вместо глаз. Кровожадная нечеловеческая улыбка...
   - Я... я... отказалась выйти замуж за того, кого он мне выбрал! - ложь сорвалась с её губ прежде, чем она успела остановиться.
   Мужчины переглянулись.
   - Он богат. Но я его не люблю, - продолжила Озанна, решив, что раз уж начала, терять ей больше нечего. - Мне он противен настолько, что от одной мысли о том, что он меня обнимет, бросает в дрожь.
   "Доченька".
   - Смотри, она и правду, дрожит, - заметил Феррис. - Не похоже на притворство.
   - Пойдём. Нужно всё обсудить, - предложил Лаэр.
   Мужчины удалились в дальний угол, начав что-то обсуждать, изредка бросая в её сторону любопытные взгляды. То, что они говорят о ней, было очевидно.
   Что будет дальше? Что же ей делать?
   Она всего в нескольких днях пути от границы с Вейрном. Но одна, в чужой стране, без денег - вряд ли она выдержит путь до Морта. Быть может, эти мужчины ей помогут? Но теперь следует помнить, что она дочь богатого купца, а значит, должна отыгрывать роль полностью. Иначе, обман раскроется, и кто знает, как ней поступят нелюди.
   Мужчины тем временем закончили разговор и вернулись.
   - Мы тебе верим, - вынес вердикт Лаэр, который, очевидно, был в этой компании главным. - Ты можешь остаться у нас на сегодня. У нас есть немного украденной еды. Так что воровать сегодня не потребуется. Тем более это у тебя ужасно получается.
   - Спасибо. А кто вы такие? Я рассказала о себе, теперь ваша очередь, - Озанна посмотрела на Лаэра, потом на Ферриса.
   - Хм... Мы... беглецы. Скрываемся от слуг императора.
   - А почему здесь? А не в Вольных землях?
   - Мы как раз и отправляемся туда, - ответил Лаэр и добавил. - Но не в те, которые к югу от Осдара. Мы идём на запад.
   - Через Вейрн? - сердце готово было выпрыгнуть из груди. Совпадение? Судьба?
   - Да.
   На несколько мгновений её одолели страхи, но Озанна отмела их. Находясь в её положении, сомневаться рискованно и бессмысленно.
   - Можно я отправлюсь с вами? - робко поинтересовалась принцесса. - Мне нужно в Морт, а значит нам по пути.
   - Нам не нужен лишний рот и обуза, - фыркнул Феррис.
   - Мой друг прав. Ты сможешь нам заплатить за то, что мы проводим тебя? - Лаэр пристально посмотрел на неё, будто бы изучая.
   - Нет, - Озанна покачала головой. Отчаяние поглотило её с новой силой. - Хорошо. Спасибо, за то, что спасли меня от сияющих. Я пойду одна.
   - Что у тебя за дела в Морте? Почему столица? - спросил фарин.
   Почему именно Морт, хотя ей всё равно куда двигаться, лишь бы оказаться подальше от дворца? Потому что она столько слышала об этом городе и мечтает побывать в нём? Но что она станет делать, очутившись там? Снова воровать? Попрошайничать? Или она надеется заручиться поддержкой короля?
   Озанна неожиданно для себя поняла, что не знает ответа. Она решила отправиться в Морт, но до сих пор не задумывалась о том, что будет дальше. Она была уверена, что ей нужно в Морт: её тянуло туда. Ощущение, появившееся сразу после бегства, усиливалось с каждым днём. Она должна быть там! Но почему туда?
   - Там... - если уж врать, то до конца, - есть человек, который мне дорог. Один дальний родственник. Он позаботится обо мне.
   - Он богат?
   - Да! - вновь солгала Озанна. - Не так, как отец, но денег у него достаточно.
   - Хорошо. С этого и надо было начинать. Тогда давай так, - сверкнул голубыми глазами Лаэр. - Мы проводим тебя до Морта. А твой родственник заплатит нам золотом за то, что мы доставили тебя в целости и сохранности. Ты ведь попалась, попытавшись украсть какое-то яблоко. Путь до Морта неблизкий, а у тебя нет даже медяка.
   - Я согласна. Когда окажусь в Морте, мы рассчитаемся.
   - Феррис? Ну как тебе? - Лаэр посмотрел на товарища.
   Моран пожал плечами и хмыкнул.
   - Сам знаешь, лишние денежки не помешают. А девчонка может и не стать обузой, если за ней хорошенько присматривать.
   - Я не девчонка! - Озанна с вызовом посмотрела в красные глаза Ферриса. Тот неожиданно смутился и отвёл взгляд. - У меня есть имя!
   - Ха! - засмеялся Лаэр. - Она мне начинаешь нравиться!
   - Ладно. Берем её с собой, - подытожил Феррис. - Но не слишком на неё заглядывайся, ты бабский угодник! Стоит женщине помахать ресничками, как ты уже готов сделать ради неё всё, что угодно!
   Лаэр расхохотался и хлопнул друга по плечу.
   Озанна почувствовала себя жутко неловко, но прежний страх исчез. Быть может, эти двое не такие уж плохие. Во всяком случае, они спасли её от сияющих. Им нужны её деньги, значит, до Морта она может не беспокоиться о том, что они предадут её.
   А потом она что-нибудь обязательно придумает!
  

XXXIII

1775 г, 1-ый летний оборот, 8 день. Мириам

  
  
  
   В начале тринадцатого века гарры покинули Тёмные острова и вторглись на земли Эстера. Север, погрязший в интригах, оказался не готов к вторжению. Ведомые жаждой мести варвары высадились на северо-восточном побережье и двинулись на юг, оставляя за собой выжженную землю и реки крови.
   Во главе войска стоял опытный вождь, и, казалось, что у разрозненных королевских легионов не было ни единого шанса. Но после нескольких крупных побед, удача оставила варваров. Они были разгромлены под Мириамом объединенными силами Варенора, Киона, Вейрна и Святой Церкви. Орден Алой Чаши принял на себя основной удар и переломил ход сражения.
   Хотя благодаря магии потери среди рыцарей ордена оказались невелики, менестрели воспели их подвиг в песнях, и Святая Церковь ухватилась за выпавший ей шанс. Иерарх объявил, что Церковь отныне вступает на путь защиты веры и свободы. Народ, находящийся под влиянием подвига рыцарей храма, поверил его словам. И никто не вспомнил, что подобные обещания давались уже не в первый раз.
   Под знамена Церкви начали стекаться толпы верующих. Но помимо обещаний люди должны были видеть происходящие изменения. И в тысяча двести четвёртом году после Исхода произошла реформа Святой Церкви.
   Верховная власть осталась в руках Иерарха, но теперь она была не единолична. В каждом из королевств, входящих в состав Священных земель, назначался архиепископ. Королевства делились на епархии, каждой из которых заведовал кардинал-епископ.
   Тринадцатые и четырнадцатые века - время затишья, десятилетия без войн и масштабных конфликтов. Но в воздухе, тем не менее, витало напряжение. Правители выжидали, будто стая голодных псов, не решающихся броситься на кость, понимая, что первого попытавшегося подобрать её остальные разорвут на клочья.
   Интриги, шантажи, удачные сделки и браки, мелкие пограничные конфликты - короли настолько увлеклись друг другом, что забыли о сопернике, находящемся у них под боком. Момент, когда из безобидных пешек архиепископы превратились в грозные фигуры, был безвозвратно упущен.
   Начинавшие поначалу как обычные советники, архиепископы лестью, обманами и цепким умом забирались всё выше. Очень скоро их власть в стране сравнялась с королевской. Правители осознали, что руки их крепко связаны, но было уже слишком поздно. Народ шёл за Святой Церковью, верил во всё, что проповедовали священники, и в случае открытого восстания встал бы под знамена Иерарха.
   Бросить открытый вызов означало окунуть факел в бочку с маслом. Орден Алой Чаши насчитывал в то время пять тысяч рыцарей, разбросанных по Эстеру. Это была могущественнейшая сила: легион прекрасно обученных воинов, способных плести заклинания. В одиночку ни у одного из королевств не хватило бы сил противостоять Иерарху. Правители вынуждены были признать его власть и согласились на предложенные им условия.
   Таким образом, Святая Церковь одержала безоговорочную победу.
  

"Трактат о Становлении Святой Церкви". Лион Миррел

   Шепот стих в тот же миг, когда сквозь высокую резную арку прошёл мужчина в серой мантии. Звуки его шагов складывались в гулкую ритмичную мелодию.
   Клак. Клак. Клак.
   Он изучал уверенность и силу: они присутствовали в каждом движении. Даже небрежный жест вызывал желание склонить голову и опуститься на колени. Вошедший являлся воплощение всего, во что верили простолюдины и знать. Для них он был вершителем судеб. Многие, не раздумывая, отдали бы жизнь лишь, чтобы заглянуть ему в глаза и узнать, сколь много уверенности они таят.
   Но лицо мужчины скрывала золотая маска. Она плотно прилегала к коже, края её терялись в тени капюшона. На ней не было ни единого шва или сочленения. Узкая в пол пальца толщиной щель служила ртом. Золотой острый нос выглядел несколько короче, чем у обычного человека. Вместе с глубоко посаженными отверстиями для глаз и нависшими над ними бровями он придавал металлическому лицу почти человеческий вид.
   Мужчина в маске прошёл в конец небольшого зала и опустился в серо-белесое кресло, стоящее у изголовья отполированного до зеркального блеска стола, вырезанного из крайне редкого дерева. Оно встречалось лишь на западном побережье Вольных Земель, и достать его было весьма трудной и опасной задачей. Да, это была безумно дорогая вещь. Но куда больший интерес вызывало кресло, изготовленное из костей давно вымерших существ. Этих созданий называли драконами, и всё что от них осталось: упоминание в древних легендах, существовавших до Исхода, и необычайно прочные кости.
   - Ваше Преосвященство, - четверо мужчин склонили головы перед Иерархом, наместником Спасителя на земле.
   Мантии архиепископов в отличие от серых одеяний Иерарха были белоснежны. Вдоль их краев бежали витиеватые золотые узоры. На груди у мужчин висел почти незаметный на белом серебряный медальон в форме меча, а на указательном пальце правой руки сиял перстень: ярко-алый камень в чёрной оправе.
   Сидящий по правую руку от Иерарха голубоглазый мужчина был высок и строен. Его коротко подстриженные и чёрные как сажа волосы тускло блестели в свете факелов. Здесь таилась некая ирония: человек, держащий под жестким контролем суровое северное королевство, день за днём проигрывал сражение против собственных сальных волос. Но насмехаться над внешним видом мужчины было бы ошибкой. Тех, кто бросал на него брезгливые взгляды, Дарио, архиепископ Кера, не раздумывая, отправлял в пыточную камеру. С остальными у Дарио разговор был короче. С его властью найти подходящий предлог не составляло проблем. Всё делалось ради веры и во имя Спасителя.
   В кресле по левую руку от Иерарха развалился Варис, архиепископ Осдара. Будучи невысоким и тучным, он с детства смотрел на всех вокруг полными злобы глазами. Ходили слухи, что вступив в ряды Святой Церкви, Варис сменил озлобленность на благодушие. Но за добродушным блеском карих глаз нет-нет да мелькала яростная искра. А все те, кто знали его и могли поделиться историями о детстве и юношестве архиепископа, пропали.
   Кресло слева от Вариса пустовало.
   Чуть дальше со скучающим видом устроился Мартиус, под чьим надзором находился Кион. Высокий мужчина лет пятидесяти - когда-то его считали красавцем. Но приятные глазу черты осталась в прошлом: сейчас левая щека полностью утратила чувствительность из-за глубокого безобразного шрама. Половина лица всегда, что бы ни происходило, оставалась неподвижна. Когда Мартиус улыбался, левый уголок рта был изогнут вниз, и даже теплая улыбка превращалась в жуткий оскал. Именно поэтому последние годы архиепископ Киона оставался угрюм и немногословен.
   И, наконец, он сам, глаза и руки Иерарха в Вареноре.
   Джиральд окинул взглядом братьев по ордену. Когда волосы начали выпадать, он превратился в затворника, проводящего большую часть времени в библиотеках. И вместе со знаниями обрёл уважением среди товарищей и репутацию самого мягкого из архиепископов.
   "Пять кресел. Но заняты лишь четыре. Не припоминаю подобного".
   Зияющие темнотой провалы на маске Верховного Иерарха описали полукруг. Затем мужчина сложил ладони перед собой и начал конклав.
   - На сегодня имеется несколько важных вопросов, - голос из-под маски звучал глухо и был совершенно лишен эмоций. - Начнем с проблем в Вейрне.
   - Предлагаю ввести в Морт рыцарей Чаши. Несколько сотен будет достаточно, - бросил архиепископ Осдара. - Люди должны бояться нашего гнева! Мы все понимаем: подобный вызов нельзя оставить без надлежащего внимания. Убийцы Рене должны быть найдены и казнены прилюдно.
   - Войска в Морте послужат поводом для открытого восстания. Ты ведь помнишь наш последний визит в столицу? - вмешался Джиральд. - Горы трупов и пылающий город.
   - И что?! Разом покончим со всеми недовольными! Вейрн доставляет слишком много хлопот! - кулак архиепископа Осдара упал на стол. - Пора продемонстрировать нашу силу!
   - Надеешься, что после того, как Вейрн будет лежать в руинах, империя сумеет прибрать к рукам его земли? Что же, вполне в твоём духе, Варис. Что касается меня, я согласен с Джиральдом, - Дарио привычным для всех собравшихся жестом пригладил непослушные волосы. - Нам не нужна очередная война.
   - Мы посланники Спасителя! Поднявший руку на одного из нас, выступил против бога! - в глазах Вариса загорелся фанатичный огонёк. - Сначала Вейрн. А потом? Варенор? Кер? Или Кион? Кто следующий вонзит нам нож в спину?
   - Довольно, Варис! Мы поняли тебя, - отрезал Иерарх. - Ты следующий Мартиус.
   Архиепископ Киона прикоснулся к шраму на щеке и тут же отдернул руку. Даже спустя столько лет, рана не смогла до конца зажить. Не помогали ни мази, ни сложнейшие заклинания. Джиральд знал, что скажет Мартиус. Иначе и быть не могло: время не властно над жаждой отмщения.
   - Неизвестно, от чьей руки погиб Рене, - мужчина на пару мгновений задумался. - Но мы обязаны продемонстрировать силу. Я за то, чтобы ввести в Вейрн Орден Чаши. Напомним сыну предателя, чья рука возвела его на престол.
   - Да, брат! К тому же, Рене убили в королевском замке. Полагаю, это наводит на соответствующие размышления, - поддержал союзника Варис.
   - Ха! - усмехнулся Дарио. - Не думал, что ты настолько плох в политике, брат. Яд в стакан в наше время можно подмешать, даже находясь на другом конце материка. Чего уж говорить о том, чтобы не поступить ещё проще, наняв наемного убийцу!
   - Подставить короля, развязать войну и воспользоваться хаосом - прекрасный план. Если мы нанесем удар, мы потеряем поддержку народа. Быть может, навсегда, - отозвался Джиральд.
   "Итак, двое "за" и двое "против"".
   Джиральд взглянул на Иерарха. За золотой маской невозможно было разобрать, какие эмоции царят на его лице. Наместник Спасителя поднёс руку к металлическим губам, медленно провёл пальцем от щеки до подбородка и принял решение:
   - Хорошо... Пусть всё решит новый архиепископ Вейрна.
   - Но, Ваше Преосвященство! - вырвалось у Джиральда. - Сикстин изберет его лишь через две недели. Мы не можем столько ждать!
   - Мы и не будем. Даниэль, заходи!
   Стук каблуков - взгляды присутствующих устремились на мужчину в белоснежной мантии. Он прошел через арку и замер по правую руку от Иерарха.
   Новый архиепископ был молод: младше, чем любой из них. Джиральд не дал бы ему тридцати. Кудрявые русые волосы, мягкие черты лица, вздернутый нос, слегка пухлые губы и пронзительный холодный взгляд - архиепископ Варенора внезапно понял, что мужчина ему не нравится. Почему у него возникло подобное чувство, Джиральд не знал, но всё что могло, кричало, что Даниэль не годится, чтобы занять кресло Рене.
   Варис, Дарио и Мартиус - все они выглядели не менее потрясенно, чем он сам.
   - Ваше Преосвященство, - первым опомнился Мартиус. - Но как же правила?! Даниэль... может стать хорошим архиепископом, но мы должны были проголосовать!
   - Джиральд абсолютно прав: у нас времени дожидаться результатов голосования, - отрезал Иерарх. - Но убийство Рене должен расследовать архиепископ. А у вас четверых достаточно забот в собственных землях.
   - С вашего позволения, - произнёс-пропел Даниэль и улыбнулся. - Братья, понимаю ваше негодование, но вы должны признать: иного пути нет. Я докажу, что Иерарх не ошибся в выборе, и стану достойным преемником всеми любимого Рене.
   - Хорошо. И что ты думаешь о ситуации в Вейрне? - оживился Варис.
   - Полагаю, армия будет излишней. Я отправлюсь в Морт, взяв с собой несколько десятков рыцарей. Этого хватит. Убийца будет найден и доставлен в Мириам.
   "Быть может, он не так уж и плох, как показалось. Во всяком случае, не одержим жаждой мести, как Мартиус, и не думает о том, как бы увеличить влияние подобно Варису. Из него может выйти толк".
   - Хорошо. Докладывай ежедневно, Даниэль.
   Мужчина склонил голову.
   - Да будет так, Ваше Преосвященство.
   - С Вейрном на сегодня всё, - темные провалы обратились в сторону Мартиуса. - Какова ситуация в Кионе?
   - Принц в бегах, Ваше Преосвященство. Лорд Грэй с каждым днём укрепляет позиции. Столица уже под полным его контролем, как и несколько окрестных городов. Если так будет продолжаться и дальше, через пару недель весь Кион признает его власть.
   Как мы договаривались, Святая Церковь хранит нейтралитет. Народ пока не торопится бунтовать, но настроение простолюдинов весьма изменчиво. С одной стороны, на троне - узурпатор, и они перепуганы устроенной им резней, с другой - считают, что законный наследник мертв.
   - А что насчет мальчишки? Есть успехи?
   - Мы ищем его, но он будто сквозь землю провалился.
   - Продолжай выжидать, - распорядился Иерарх. - Вмешайся когда будешь точно уверен, что тот, кто сидит на троне, нам не подходит.
   - Что будет с принцем? - поинтересовался Джиральд.
   - Найдём его. Убедим, что без нашей помощи, ему не вернуть престол, а после свергнем узурпатора, - сверкнул глазами Мартиус. - А если наследник откажется, оставим на троне Грэя, пригрозив, что покажем Киону сына короля. При любом раскладе мы в выигрыше.
   Иерарх кивнул.
   - Тогда и этот вопрос закрыт. Перейдем к следующему: вторжение Кера в Варенор. Дарио, что скажешь?
   - Большая часть легионов покинула земли королевства. Армия осталась на юге и севере, столица же практически незащищена. Сейчас самое время отправиться в Рейндинхор и предложить услуги Бальмуру.
   - Мы собираемся остановить войну? - поинтересовался Варис.
   - Да. Но не сразу. Хаос на севере играет нам на руку. Сейчас, когда королевства вцепились друг в друга - они беззащитны как котята. Мы можем получить неограниченное влияние, - Иерарх откинулся в кресле и погладил костяной подлокотник.
   - Тогда я завтра же отправлюсь в столицу, - сверкнул глазами Дарио. - А вскоре за мной последует несколько сотен рыцарей.
   Иерарх кивнул.
   - Тогда на сегодня всё. Конклав окончен.
   "Сейчас или никогда!"
   - Ваше Преосвященство, нужно обсудить ещё кое-что, - вмешался Джиральд. - Я встретился с мальчишкой, которого мы отправили в Шестой храм. Все ниточки находились у Рене, с его смертью мы потеряли их. И вот теперь паладин нашелся.
   - Значит, он в Вареноре? Интересно, - протянул Мартиус. - И в чём проблема?
   - В его странной компании. Паладина сопровождают девчонка, боевой маг и наемный убийца, насколько мне известно, один из лучших в своём деле. Они объединились либо до, либо после разрушения храма. И мы до сих пор не знаем, что они нашли в катакомбах. Меня настораживает подобное развитие событий.
   - Пока Талигор не знает, кто он такой, для нас он не опасен, - Иерарх обвёл взглядом собравшихся. - А что касается остальных... Мы догадывались, что не только нам известно о наследии Ушедших. И теперь есть доказательства, что и Братство, и Гильдия также начали охоту. Что же... Игра началась.
   - Прикажите отправить за ними рыцарей? Они не должны были уйти слишком далеко, - Джиральд в очередной раз попытался заглянуть в глаза Иерарху, понять, какие эмоции он испытывает, но видел лишь тьму.
   - Нет нужды. Паладин исполнит то, что приказано. Его годами готовили к этому заданию.
   - А если мы в нём ошиблись? - поинтересовался Варис. Он выглядел несколько обеспокоенным. Впрочем, как и все остальные архиепископы.
   "Они тоже считают, что Иерарх слишком многое оставляет на волю случая".
   Джиральд и Мартиус обменялись взглядами.
   - Что всё-таки хранилось в катакомбах? - задал вопрос архиепископ Варенора, удивляясь, что отважился на подобное. - Ваше Преосвященство, вы знаете ответ?
   Взгляды мужчин устремились на золотую маску Иерарха. В воздухе повисло напряжение - время потянулось мучительно долго. На секунду Джиральд решил, что совершил огромную ошибку, задав столь прямой вопрос.
   Кто знает, не вызовет ли подозрение подобное любопытство?
   - Это оружие, - наконец ответил Верховный Иерарх, и Джиральд с трудом сдержал вздох облегчения. - Очень древнее и могущественное. Оно способно сделать владельца практически непобедимым, наделив его колоссальной... почти божественной силой.
   - Тот, кто получит его, станет... новым богом? - во рту у Джиральда пересохло.
   Он окинул взглядом братьев. Несомненно, те подумали о том же.
   - Почти.
   - А если оно попадет не в те руки?! А вдруг Талигор не справится с заданием или предаст нас? - выдохнул Мартиус. На лбу блеснули капельки пота. - Что мы будем делать?
   - Вернём его силой! С нами Спаситель, - рука в тёмно-серой перчатке погладила костяной подлокотник. - У наших врагов нет ни единого шанса, даже обладай они игрушкой Древних.
   Иерарх улыбался.
  

XXXIV

1775 г, 1-ый летний оборот, 9 день. Варенор, Лоргон

  
  
   - Сегодня я рыцарь Храма! - Рик тряхнул рыжими волосами и принял воинственную стойку. - Защищайся, отступник!
   Его старший брат Джок замер в нерешительности. Он опустил палку, заменявшую меча, и покачал головой:
   - Так нечестно. Ты им был вчера. Значит, сегодня моя очередь.
   Губы задрожали. Рик наморщил лоб и сделал вид, будто собирается расплакаться.
   - Ну-у-у-у... Я хочу быть рыцарем!! Они всегда побеждают! Не хочу проигрывать!
   Его самая любимая уловка удалась: брат сдался.
   - Хорошо, - протянул Джок и улыбнулся. - Но завтра моя очередь! Договорились?
   - Да! - довольная улыбка озарила усеянное веснушками лицо, и Рик кинулся, размахивая палкой, на брата. Задний двор тут же наполнился их воинственными криками и глухим треском сталкивающихся друг с другом "мечей".
   Рик кружился вокруг брата, стараясь предугадать его следующее движение, и представлял себя в сверкающих латах с длинным острым клинком в руке. Он не Рик, а сэр Рикард из Лоргона! А перед ним вовсе не Джок, а злобный и опасный нелюдь, решивший напасть на беззащитную деревню. И вот он, Рикард Лоргонский отважно вступает с ним в бой, чтобы защитить жителей от опасности.
   Конечно же, он заслужит всеобщую благодарность! О нём будут петь барды, сложат легенды, а девчонки будут стоять у домов, смущенно теребя в руках кружева на платьях, и мечтать по ночам о его поцелуе.
   Воздух проскрипел треском дерева, но для Рика это был благородный звон стали.
   Ха! Враг пытается хитрить! Но сира Рикарда Лоргонского не провести!
   Рик метнулся в сторону, заходя сзади. Джок отбил один из ударов, но не успел уйти от следующего. Палка уткнулась ему под лопатки.
   - Ай!! - Джок выпустил "меч" из руки.
   - Ха! Ты убит! - запрыгал вокруг него Рик, размахивая палкой.
   Трубят рога в его честь! Король лично вручает награду. Толпы придворных дам не сводят с него глаз. Честь и слава!
   - Я непобедим!! Ещё один враг королевства повержен! Давай ещё раз! Давай!
   - Рик! Джок!!
   Из дома вышел отец. Отыскав их взглядом, он улыбнулся и подошёл к ним.
   - Хватит на сегодня игр, - отец обнял их за плечи, растрепал волосы и подтолкнул в сторону двери. - Побудьте дома. Сегодня нужно лечь спать пораньше
   - Почему?!! - в один голос воскликнули Рик с Джоком.
   - Так нужно! - отрезал отец и, бросив встревоженный взгляд на север, где чернели высокие стены Лоргона, добавил. - Завтра всё сами узнаете. А теперь - марш домой!
   Едва они переступили порог, отец запер дверь на засов.
   Внутри дома было непривычно: чисто и слишком просторно.
   - А где вещи? - поинтересовался Джок.
   - Собраны, - отец подмигнул им и вышел из комнаты.
   Рик посмотрел на брата, но тот, судя по всему, знал не больше, чем он сам. Джок был всего на два года старше, но для Рика являлся бесспорным авторитетом во всех авантюрах и, казалось, ему известно обо всём на свете. Поэтому тем более непривычно было видеть его столь же озадаченным.
   На улице что-то прогрохотало: глухой гудящий звук шёл откуда-то издалека.
   Вернулся отец, приблизился к окну и прикрыл его.
   - Сегодня больше никаких прогулок. Поняли?
   - Хорошо, папа, - кивнул Джок. - Что-то случилось?
   - Всё хорошо. Просто проведите этот день дома. Рик, ты меня понял?
   - Да, папа, - вздохнул Рик, украдкой взглянув в сторону двери.
   Она так и манила его. Несомненно, на улице происходило нечто необычайно интересное. Ну почему родители всегда запрещают именно то, чего больше всего хочется?
   Ужин прошёл как обычно, хоть мама выглядела обеспокоенной и едва притронулась к еде. Отец приобнял её и что-то прошептал на ухо.
   Что же происходит?
   Уходя с кухни, Рик задержался, оставил небольшую щель между дверью и косяком и прислушался, превратившись в одно большое ухо.
   - Мы должны были уехать раньше! - голос мамы дрожал и был полон тревоги.
   - Не говори глупостей! Мы не могли бросить всё. Все наши соседи всё ещё здесь. Куда бы мы отправились одни?
   - Туда, где мальчики были бы в безопасности! На юг! Милый, Рику же всего шесть!
   - Успокойся, дорогая. Вещи собраны. Завтра мы покинем деревню вместе с остальными. Путешествовать в одиночку - глупо.
   - Глупо оставаться здесь, когда в нескольких ли от нас в любой момент может начаться бой! - заплакала мать.
   Бой?! Настоящее сражение?? Всего в нескольких ли?!
   Во рту пересохло. Рик почувствовал, как его охватывает возбуждение, и ещё сильнее прижался к двери, надеясь ничего не упустить.
   - Лоргон - настоящая твердыня! - продолжал успокаивать маму отец. - Если враги и подойдут, то не смогут взять её наскоком, а значит, мы будем в безопасности. Они не двинутся дальше, пока Лоргон не падёт. Завтра нас здесь уже не будет, а он выстоит минимум неделю.
   - Но...
   - Милая, хватит. Крепость выдержит. Уже должно было подойти подкрепление с юга вместе с рыцарями Храма. Спаситель защитит всех нас.
   Рыцари Храма здесь?? Неужели? Так рядом?! Нельзя терять ни минуты!
   Рик помчался к брату, влетел в комнату и прыгнул к нему на кровать.
   - Джок! Джок! Я хочу посмотреть на рыцарей! Пошли! Прямо сейчас!
   - Рыцари? Где? - загорелись глаза брата, но мальчик тут же посерьезнел. - Папа же запретил нам выходить на улицу.
   - Они около Лоргона! Ничего плохого не произойдёт. Мы глянем на них одним глазком! Можно спрятаться в полях, в сене! Помнишь, те высокие кучи?
   Джок, конечно же, помнил. Его выдал вновь появившийся азартный огонёк в глазах.
   - А ты уверен, что там точно будут рыцари? - возбужденно прошептал брат.
   - Да! Отец рассказывал об этом маме. Пошли! Вдруг они уже здесь!
   - Хорошо. Но... Придется дождаться, пока родители уснут. Иначе они могут зайти и увидеть, что нас нет. Тогда нам влетит.
   - Эх....
   Рик тихо проворчал себе под нос, что было бы неплохо отправиться прямо сейчас. Но вынужден был согласиться с братом: получить нагоняй от родителей ему жутко не хотелось. Он до сих пор помнил взбучку, устроенную отцом после того, как они с Джоком стащили из кузницы один из клинков.
   Устроившись на кровати, Рик закрыл глаза и представил встречу с рыцарями. Сверкающие латы, стальные клинки - как же сильно он хотел бы стать одним из них!
   Он успел задремать, когда почувствовал, что Джок трясет его за плечо:
   - Пора! Пошли!
   Они осторожно прокрались через комнаты и без проблем покинули дом. Родители крепко спали у себя, и значит, их никто не хватится ночью.
   Этой замечательной ночью!
   Солнце давно зашло, из-за длинных туч временами выглядывала Села, заливая серебром деревню. Улицы выглядели пустынными и безжизненными. Даже собаки почему-то не лаяли. Окна смотрели на проходящих мимо мальчишек черными бездонными колодцами.
   Рику стало немного страшно. Он никогда прежде не гулял так поздно: они с братом всегда возвращались домой до захода. Ночное небо над головой, тучи, набегающие на Селу, черные кусты, тишина - непривычно и жутковато.
   Неужели сейчас только они с братом не спят?
   - Смотри! - восторженно прошептал Джок, указывая вдаль в сторону Лоргона.
   Рику, хотя он и был на голову ниже брата, удалось разглядеть то, на что указывал Джок. У него тут же захватило дух, и он помчался к ближайшему холму на окраине, надеясь оттуда лучше рассмотреть открывающееся зрелище.
   В нескольких ли на север и до самой крепости всё пылало: горели десятки, нет, сотни костров, освещая стены Лоргона. И то тут, то там вспыхивали всё новые и новые огни. Но даже имеющегося освещения было вполне достаточно, чтобы рассмотреть на фоне темного леса и серых стен множество людей, марширующих в сторону Лоргона и обходящих его с юга.
   Ветер принёс вместе с прохладой звон стали, грохот и крики.
   - Рыцари!! - выдохнул Рик и метнулся в сторону полей.
   - Стой! - Джок схватил его за руку. - Ты что пойдешь туда?!!
   - Да! Мы ведь хотели спрятаться около стогов! Оттуда будет хорошо видно!
   - Но это, наверное, опасно, - задумчиво протянул брат.
   Рик отмахнулся.
   - Не будь занудой! Тебе всего восемь, а ведешь себя как взрослый! Ничего нам не будет - спрячемся и посмотрим, как сражаются. Скоро придут рыцари Храма! Понимаешь, настоящие рыцари! Самые-самые настоящие!
   - Ну, наверное....
   - Пошли! - Рик схватил брата за руку и потянул в сторону полей. Вдалеке что-то громыхнуло. - Скорее! А то всё закончится!
   - Хорошо. Но только недалеко. Вот до того холма. Посмотрим - и сразу обратно.
   Небольшая пробежка. Ветер холодит кожу, босые пятки щекочет недавно скошенная трава. А в ушах звенит сталь. С каждым шагом всё громче, звонче и отчетливее.
   Это здорово! Захватывает дух!
   Ноги сами несут вперёд.
   Туда, где вершится слава, где честь стоит дороже золота!
   Туда, где свершаются подвиги!!
   Широкая колонна всадников ворвалась с разбегу в ряды пеших воинов, разрезая отряд на две части. Второй коннице повезло меньше: он наткнулся на строй ощетинившихся длинными копьями воинов, а при попытке бегства угодил в незаметные в темноте ямы.
   К человеческим крикам прибавилось истошное лошадиное ржание.
   - Пошли отсюда, - забеспокоился Джок и потянул Рика за руку. - Здесь опасно! Это ведь не просто рыцари. На крепость напали! Мы должны вернуться и всё рассказать родителям.
   Рик отмахнулся, не отводя глаз от разворачивающегося сражения.
   Бои шли повсюду, но около леса почти закончились. Кто-то кого-то теснил, но из-за темноты невозможно было разглядеть подробности. А перед воротами, освещенными кострами, развернулось нешуточное сражение. Защитники Лоргона медленно пятились назад под напором превосходящих числом вражеских войск.
   Внутри крепости горели дома. Темно-серое небо пронзали клубы чёрного дыма, из-за стен то тут, то там вырывались алые языки пламени.
   На самих стенах и под ними копошились человеческие фигурки. Кто-то из них карабкались вверх, чаще всего они потом с криками срывались вниз, отброшенные фигурками сверху. Но некоторым удавалось добраться до зубчатых парапетов, и тогда суматоха наверху увеличивалась.
   - Пошли! - Джок потянул Рика за руку, но тот, извернувшись, вырвался и сверкнул глазами.
   - Я остаюсь!! Убегай, если боишься! А я увижу, как придут рыцари Храма и сокрушат врага! Наши ведь выигрывают!
   Из-за широких туч выглянула Села и осветила окрестности Лоргона, вырвав из мрака десятки тёмно-синих, почти черных знамен. И лишь горсть светлых. Причем только два стояли на месте, остальные же спешно удалялись в сторону ближайшего леса.
   Лунный свет скользнул по макушкам деревьев, обнажая их тайны, выпуская из мрака всё новые и новые отряды рыцарей в тёмных доспехах и несколько громадных требушетов.
   Одна из машин выстрелила в сторону крепости. Громыхнуло так, что Рик зажал уши. Земля под ногами затряслась. От западной стены откололся огромный кусок, и рухнул вниз, погребая под собой как защитников, так и нападавших. Вражеские отряды развернулись и ровным строем направились к образовавшемуся в стене пролому.
   - Но... Но..., - вырвалось у Рика. На глазах навернулись слезы. - Где же рыцари? Защитники Лоргона не могут проиграть! Это неправильно! Нечестно!!
   - Пойдём отсюда! - прошептал ему на ухо Джок. - Нам надо домой.
   Рик всхлипнул и на сей раз подчинился.
   Он сделал несколько шагов, а потом неожиданно споткнулся и упал, больно ударившись коленями и разодрав себе ладони.
   - Ай! - вскрикнул Рик и оглядел себя. Вроде, цел. Только колени и руки слишком сильно кровоточат. - Джок...?
   Он поднял взгляд на брата. На лице того застыл такой ужас, что Рик забеспокоился и попытался встать. Но почувствовав жжение в груди, рухнул на колени и застонал от резкой боли, пронзившей всё тело.
   - Джок..., - прошептал Рик непонимающе, жалобно и испуганно.
   Он оглядел себя: рубашка вся в крови.
   Неужели он так сильно испачкался? Что же теперь скажет мама?
   Ох, и попадет им от отца!
   Почему-то стало тяжело дышать. Из горла вместо слов вырывались приглушенные хрипы. И только теперь Рик понял, что крови слишком много для обычных ссадин. Вновь почувствовав резкое жжение в груди, он опустил глаза и разглядел нечто блестящее, торчащее чуть выше живота под левой грудью.
   Рик прикоснулся и почувствовал холод металла. Голова закружилась, дышать стало по-настоящему тяжело, горло чем-то забилось вязким и противным.
   - Джок..., - выдохнул он в последний раз и упал на землю. Всё тело пронзила боль, и Рику захотелось сжаться до размеров песчинки. В глазах потемнело, он уже ничего не видел. В ушах по-прежнему стоял звон стали, откуда-то издалека долетали крики.
   Руки и ноги замерзли, но что-то горячее растеклось под ним, окутывая теплом.
   Сквозь тьму и шум в ушах Рик разобрал удаляющийся топот. А потом до него долетел грубый мужской голос:
   - Это деревенский мальчишка! Стрела пробила легкое - он не жилец.
   - Хорошо! Догнать его приятеля, - голос говорящего походил на женский.
   Слава... Честь... Он станет лучшим рыцарем! Самым сильным. Самым-самым! Будет защищать родителей, брата, девушек, и наградой ему станут их улыбки и смех.
   Но почему же так больно??!
   - Лорд-маршал, Лоргон пал, - это было последним, что услышал Рик.
   Тьма набросилась на него и безжалостно раздавила сознание.
  

XXXV

1775 г, 1-ый летний оборот, 11 день. Темные острова, к югу от Тор-Дахота

  
  
   Над головой раскинулось багряное небо. Настолько алое, что напоминало реки крови, омывающие Чертоги Рагоса. Рваные темно-серые тучи медленно уползали вдаль, постепенно превращаясь сначала в узкие полосы, потом в размытые точки, и, в конце концов, пропадали за горизонтом.
   Тишина. В воздухе висели лишь шелест густой травы и рокот саранчи.
   День не задался. Но Зверь не сомневался: без добычи он не останется.
   И действительно: очередной порыв ветра принёс с собой запах мяса. В животе заурчало, зубы клацнули друг о друга. Вытянувшись и припав к земле, хищник двинулся туда, где был кто-то живой.
   Путь оказался недолгим. Очень скоро в ушах раздался стук сердца жертвы.
   Зверь замер, расправил плечи, прислушался, принюхался - сквозь высокую траву брел по своим делам один из редких гостей этой долины. Олень уверенно ступал вперёд, ничего не боясь, никого не опасаясь. Его ветвистые и острые как бритва рога могли вспороть шкуру любого противника. А твердые как сталь копыта без труда пробивали черепа неудачливых любителей мяса.
   Это была достойная добыча для лучшего из охотников.
   Из горла Зверя вырвался приглушенный рык - олень дернул ушами и замер, прислушиваясь. Через несколько ударов сердца, он мотнул головой и двинулся дальше, решив, видимо, что ему послышалось.
   Задние лапы уперлись в мягкую траву, вырвали из земли несколько клочков дерна.
   Один импульс, пронзивший тело, толчок - Зверь ринулся вперёд.
   Олень заметил опасность лишь в последний момент. Он вскинул голову, чтобы прикрыться рогами, но именно это его и сгубило. Острые как бритва зубы впились в подставленную шею, и мощные челюсти в один миг переломили кости.
   Брызнула обжигающе горячая кровь, попала на морду, язык, потекла по горлу. От её вкуса и запаха хотелось драться, рычать, рвать добычу на части. Предсмертные судороги лишь сильнее распаляли жажду убийства, ненасытную и всепоглощающую.
   Хруст - олень споткнулся, обмяк и рухнул на колени. Охотник разжал челюсти, и добыча повалилась в траву. На месте укуса осталось несколько рваных полосок кожи, удерживающих голову вместе с телом.
   Из окровавленной пасти вырвался победный вой.
   Хищник собирался закусить добычей, но до него долетел непонятный звук. Похожий на чей-то вой, он становился всё отчетливее, будто тот, кто его издавал, приближался. Зверь зарычал и окинул взглядом убитого оленя. Секундное колебание - потом охотник двинулся туда, откуда доносились непривычные для ушей звуки.
   Под одиноко стоящим деревом сидело непонятное существо. Четыре лапы, но разной формы. Само оно было бледным и почти полностью лишенным меха. Лишь на голове торчала темная непонятная шерсть.
   Именно это создание издавало столь мерзкие звуки. Они вырывались из его пасти, разлетались по округе и раздражали. Будто засевшая в лапе заноза. И с каждым мгновением Зверю становилось всё мучительнее терпеть их. Они пронзали насквозь и вызывали в памяти что-то знакомое, но крайне болезненное. Это напоминало давно зажившую рану, которая внезапно начала вновь кровоточить.
   Шерсть на спине поднялась дыбом. Зверь зарычал и двинулся вперёд. Он осторожничал, ведь прежде не сталкивался с подобными созданиями. Нет, он не боялся. Ему был неведом страх. Ему, властителю этих степей, никто и никогда не бросал вызов. Он всегда приходил, когда хотел, брал, что желал и скрывался в ночи.
   Когда до создания оставалось всего несколько шагов, оно обернулось. Странно, прежде такого не случалось. Ему всегда удавалось застать жертву врасплох.
   - Джус! - провыло создание. - Ты нашёл меня! Пришёл за мной!
   Зверь на мгновение опешил. Голос ворвался в разум и перевернул в нём всё. Хищник замотал головой, отгоняя наваждение. Но с каждым мгновением становилось лишь хуже: водопад чужих воспоминаний обрушился на него, и Зверь начал тонуть в оглушительном потоке новых ощущений, звуков и чувств.
   Он зарычал и бросился на создание с темной шерстью. Оно являлось виновников того, что происходило с ним. Оно угрожало, и, значит, должно было быть убито.
   - Джус!!!! Остановись!! - из горла существа вырвались крики, каждый из которых что-то менял внутри Зверя. Будто молот, превращающий кусок раскаленного железа в прочный клинок.
   Зверь замер. Тряхнул головой.
   А потом впился в горло существу.
   На язык попали струи горячей опьяняющей жидкости...
  

***

   Он закричал. Проснулся.
   Постель была смята, руки исцарапаны в кровь. Его трясло, тело ощущалось чужим. По спине бежали ручейки ледяного пота, а сердце едва не выпрыгивало из груди.
   Джуса спрятал лицо в ладонях.
   Впервые за всю жизнь, ему сделалось по-настоящему страшно. И боялся он не врага, а того, что происходило с ним внутри. С того самого дня, как неверные убили отца и похитили Тали, его начали преследовать кошмары. С каждым днём они становились всё отчетливее. Сегодняшний же был по-настоящему ужасен.
   Хотя это был всего лишь сон, Джус всё ещё чувствовал во рту металлический привкус крови своей возлюбленной. Тали... Он убил её. Сам. Разорвал в клочья.
   Руки дрожали. Наверное, сейчас он даже не смог бы удержать клинок.
   Джус не понимал, что с ним творится. Ярость и ненависть, которые он испытывал, были обращены на неверных. Он мечтал о мести, едва ли не жил ею. Но ещё сильнее жаждал вернуть любимую.
   Дни без Тали превратились в пытку. Быть может, дело было именно в этом? То, что с ним происходит, эта злость, беспричинная раздражительность, неумная ярость и кошмары - следствия напряжения, которое он испытывает? Наверное, так оно и было на самом деле. Просто измученный разум не в силах контролировать мысли.
   Джус попытался успокоиться. Ему это удалось, хоть и не сразу. Вкус крови во рту пропал, дрожь ушла вместе с ним. Но тело всё ещё ломило и жутко хотелось спать. Юноша вздохнул и вернулся в постель.
   Но не сомкнул глаз до рассвета.
  

***

   - Тебе снова снились кошмары? - дядя выглядел встревоженным. Под его глазами появились глубокие тени, будто он тоже не спал ночами. После смерти брата Гвалар ни разу не улыбнулся.
   - Да, - Джусу не хотелось говорить об этих снах, но и молчать не мог. В конце концов, дядя остался единственным родным человеком, ниточкой, которая не давала хаосу в душе окончательно поглотить разум.
   - О чём? - не отставал дядя.
   - Отец... Я вижу его смерть. Вновь и вновь, - солгал юноша.
   Гвалар кивнул и больше вопросов задавать не стал. Джусу показалось, что дядя ожидал иного признания. Мог ли он знать о Звере? Конечно, нет. И юноша понимал, что не сможет рассказать правду о снах, пока сам в них не разберется.
   В любом случае, чем меньше дядя беспокоится, тем лучше. Пусть хотя бы он спокойно спит по ночам. А что касается остальных, кто слышали крики, то они не станут ничего спрашивать. Они будут наблюдать, оценивая и выжидая. Но пока воины уверены, что он даст им то, чего они столь сильно жаждут, ему ничего не грозит.
   - Ты думаешь, это правда?
   - Да. Война и славные битвы...
   - О чём ты? - брови Гвалара поползли вверх.
   - Ах! Ты об этом... - спохватился Джус.
   Вечером вернулись разведчики. В двух днях пути они наткнулись на шатры северных племен. Те, судя по всему, двигались на юг, навстречу людям Джуса.
   - Дагор Хар не станет рисковать воинами. Его предки, и он сам присягнули неверным, но у отца с ним были теплые отношения. Быть может, он присоединится к нам.
   - А если нет?
   - Силы севера и юга равны, - пожал плечами Джус. И добавил уже более уверено: в голосе лязгнул металл. - Но мы годами оттачивали мастерство в битвах, а северяне плели сети для неверных. Мы опытнее. И мы победим.
   - Может быть...
   Гвалар замолчал, обдумывая ответ. Джус окинул его взглядом, и в очередной раз задумался о том, что же случилось с истинным воином Рагоса? Куда исчез тот яростный воин, о котором рассказывали истории, сидя у огня?
   После нападения на лагерь у них двоих не осталось времени для разговоров по душам: слишком многое навалилось, и чересчур много проблем требовалось решить.
   - Вождь! - прервал размышления приблизившийся Хар Эйл, назначенный Джусом предводителем разведчиков. Его светлые волосы были растрепаны, а в зеленых глазах читалась тревога. Джус всё понял прежде, чем воин успел доложить. - Дагор Хар подошёл к реке. Он перекрыл переправу.
   - Сколько у него воинов?
   - Не знаю, мой вождь. Моим людям не удалось пробраться к лагерю, - Хар Эйл потупил взор. - Их поймали, но... сразу отпустили. Дагор Хар ищет разговора, а не битвы. Он желает встретиться в час, когда духи готовятся ко сну.
   - Старый волк умён, - подал голос Гвалар.
   Джус кивнул. На закате духи всегда спокойны и благосклонны к тем, кто ищет их помощи. Это наилучший момент, чтобы разрешить давний спор или исполнить обещание. Оставить в уходящем дне всё старое и принести в грядущий нечто новое.
   - Он хочет видеть тебя одного, вождь, - добавил Хар Эйл. И нахмурился: - Север слишком долго служит неверным. Это похоже на ловушку.
   - Я пойду. Но не один. Пошли весть Дагор Хару: я приведу с собой пятерых. И он может взять столько же, но не больше.
   Хар Эйл склонил голову в легком поклоне и оставил Джуса наедине с Гваларом.
   - Дагор Хар хитёр. Тебе следует опасаться его.
   - Я знаю, - бросил Джус. В сердце шевельнулось раздражение. Неужели дядя считает его настолько беспомощным? - Но у меня нет времени, чтобы выжидать. Если есть шанс хоть на день приблизить победу - я воспользуюсь им. Даже если мне придется зайти безоружным в пещеру к голодному тигру.
   - Вождь севера опаснее тигра.
   - Но и я буду вооружен.
   "Я скоро буду, Тали. Держись!"
  

***

   - Вождь Юга, приветствую. Знай, Север скорбит вместе с тобой об утрате. Дагнар был моим другом и великим вождем, - Дагор Хар встал с земли, на которой сидел, скрестив ноги. - Надеюсь, ты не посрамишь его имени.
   Это был невысокий, ниже Джуса на голову, пожилой мужчина. Длинные седые волосы, собранные в косу, доходили до пояса. Подбородок покрывала густая сизо-белая щетина. Темно-серые глаза казались черными, прячась под тенью толстых бровей.
   Но плечи его с возрастом не утратили ширины, а спина - ровной осанки, будто принадлежавшей не мужу в годах, а юнцу. Мощные руки покрывала сетка из проступающих сквозь кожу сосудов. Облаченный в сыромятные доспехи, украшенные мехом степного тигра, мужчина выглядел более чем воинственно. Хоть на лице застыла добродушная улыбка, взгляд Дагор Хара выдавал в нём воина, убийцу, вождя.
   - Приветствую вождя Севера, - отвесил легкий поклон Джус. Перед ним стоял враг, но и врагов следует уважать, даже если они продались неверным.
   - Вижу, ты привёл с собой отменных воинов: Хар Эйл, Кэл Дор, Кэл Турн, Корн... и знаменитый на все Острова отступник.
   - Вера внутри нас. От неё невозможно уйти или отступиться. Но её можно продать, - Гвалар впился взглядом в Дагор Хара. - Как насчёт твоей веры, вождь Севера?
   Дагор Хар сверкнул глазами, но промолчал.
   - Представь мне своих спутников, вождь, - вмешался Джус. - Признаться, мне они не знакомы.
   - Хрост Губитель - вождь Песчаных Ящеров, Дрого - предводитель Сумеречных Волков, Кер Моро - вождь Полуночных Шакалов и Эйн Хар, мой сын и будущий вождь.
   Голубоглазый мальчишка с коротко подстриженными волосами казался незаметным на фоне своих спутников. Но во взгляде было столько гордости и нескрываемой дерзости, что Джус с трудом сдержал смех, вспомнив себя пятнадцатью годами раньше.
   Тем не менее, происходящее настораживало его всё больше. Зачем приводить с собой сына, когда знаешь, что враг приведёт пять лучших воинов?
   Конечно, мальчика не тронут, если начнётся схватка. Женщины и дети - не те, на кого воины Рагоса должны поднимать руку. Нарушить древний закон - предать Рагоса и выставить себя изменником. Если с мальчиком что-то случится, каждый гарр на островах узнает, что сын Завоевателя Гарама недостоин носить оружие.
   - Я удивлен, - признался Джус, следя за взглядом Дагор Хара. - Вас четверо. Мы договаривались о пятерых.
   - Мой пятый спутник скоро придёт, - отозвался вождь Севера. - Начнём без него.
   - Ты искал встречи.
   - А ты - войны. Ты идешь на Тор-Дахот по моим землям. Но без моего разрешения. Первое говорит, что ты безумен. Второе - что ты ищешь схватки с моими воинами.
   - Я следую пути Рагоса. Неверные должны заплатить кровью.
   - Но ты хочешь битвы со мной!
   - Нет. Гарры должны быть едины. Этого хотел мой отец, и так задумано Рагосом. Неверные вбили клин между севером и югом.
   - Неверные тут ни при чем. Гаррам нужна сильная рука. А такого вождя у нас не было уже много столетий. Дагнару удалось объединить Юг, но за это он заплатил жизнью. Север подчиняется мне, но я не обошёлся без помощи людей. Север давно всецело принадлежит им, - усмехнулся Дагор Хар.
   - Тогда сбросим это бремя! Объединим усилия! И сровняем Тор-Дахот с землей!
   Дагор Хар почесал подбородок.
   - Крепость неприступна. Люди учли прошлые ошибки. К тому же, у них есть бог. А их маги способны призывать огонь. И ты не учёл ещё кое-чего, вождь Юга.
   - Чего же?
   - Гарры идут за тем, в ком видят силу. Вождь должен быть один, - Дагор Хар сверкнул глазами и посмотрел на Джуса как хищник, готовящийся к броску.
   - Так ты хочешь битвы, вождь Севера? - Джус с трудом сдержал, готовящийся вырваться из горла рык. Ему захотелось разорвать продажного старика на месте.
   - Я хочу стабильности.
   - Юг не пойдёт за тобой, пока жив Джус! - подал голос Кэл Дор. - Мы присягали его отцу, а потом и ему. Духи нам свидетели!
   - А северные племена присягнули мне.
   - Значит, быть войне! Я не отступлю! - прорычал Джус.
   - Есть способ обойтись малой кровью, - продолжил Дагор Хар. Ни одна мышца не дрогнула на его лице. - Нашу проблему может решить поединок. Мы зайдём в Круг. Победишь ты - я присягну тебе. Если же победа останется за мной - ты сложишь оружие и пойдешь за мной. При любом исходе гарры станут едины, как этого желал Дагнар.
   Круг... Древний обычай, сохранившийся со времен, когда гарры жили на материке. Ещё до того, как ушли Древние, все споры решались именно так. Двое входили в нарисованный на земле круг. Кто первым выходил за черту или касался её - проигрывал. Оружие могло быть иным: от рук до мечей и топоров.
   "Тали..."
   Джус изучал Дагор Хара, но не мог ничего прочесть на его лице, превратившемся в непроницаемую маску. Он не мог так рисковать, но соблазн был необычайно велик. Всего один поединок - и у него появится армия, способная взять крепость неверных.
   Все племена пойдут за ним. Но...
   Если он проиграет, то никогда больше не увидит Тали. Никогда не прикоснется к ней, не услышит смеха, не почувствует запаха её волос.
   - Я буду щедр. Дарую тебе право выбрать оружие, - Дагор Хар, казалось, был настроен серьезно.
   В чём же подвох?
   Джусу захотелось обернуться, посмотреть на своих спутников и понять, что они об этом думают. Но тем самым он выказал бы слабость. Неуверенность - признак неумения принимать решения. А вождь, который не может сам решить, как быть - плохой вождь.
   "Тали... Я хочу быть с ней!"
   Джус понимал, что может отказаться и уйти. Но тогда Юг сцепится с Севером, и даже в случае победы гарры будут серьезно ослаблены, а столь бесценное время потеряно. Время, которого у него и так нет: с каждым мгновением корабль неверных всё дальше увозит Тали через водную степь. Быть может, он уже подбирается к материку.
   - Я войду в Круг с тобой! - рыкнул Джус. - И мы будем биться без оружия. Пусть духи будут мне свидетелями!
   Дагор Хар улыбнулся, и его улыбка не предвещала ничего хорошего.
   - А кто сказал, что я выйду против тебя? Ты молод, полон сил, а мои мышцы уже не те, что раньше. Я выберу того, кто войдет в Круг за меня.
   Вот оно! Старый лис! Джусу захотелось задушить его на месте.
   Кто же? Хрост, Кер Моро или Дрого?
   - А вот и мой воин. Тор Реф, лучший из воинов Севера!
   Кусты затрещали, и на поляну вышел громадный гарр. Он был на голову выше Джуса, и шире раза в два. Его тело представляло собой груду мышц, каждая из которых отчетливо выступала над остальными. Не человек, а гигантский кусок камня.
   Дрого и Хрост обнажили клинки и принялись чертить линию.
   За спиной раздался испуганный шепот Хар Эйла: "Тор Реф... Скала...".
  

***

   Вблизи противник выглядел куда более устрашающе.
   - Последнее слово, вождь Юга, - Дагор Хар был доволен собой. Грубый, но эффективный капкан сработал идеально. Изо рта великого вождя вырвался смешок. - Ты можешь отказаться.
   "И потерять уважение воинов, а это подобно смерти. Если вождь труслив - это тень на все племя. А сыны Рагоса не любят оставаться в тени".
   Назад пути не было. Но даже если бы и был - Джус не воспользовался бы им.
   Один шаг, за черту - и капкан захлопнулся с оглушительной тишиной. Собравшиеся замерли, затаив дыхание. Их отделяло от Джуса всего-навсего тонкая линия, которую смоет первый же дождь. Но сейчас эта черта была крепче стены, поскольку существовала она не только в реальном мире, но в сознании воинов.
   Круг диаметром в пять шагов в один миг оказался заполненным: в него вошёл воин Дагор Хара. Скала ухмыльнулся и замер, ожидая разрешения начать поединок.
   - Начинайте! - прокричал Дагор Хар, но никто из соперников не двинулся с места.
   Джус следил за каждым движением противника, ловил каждое сокращение мышцы, каждый вздох. И лишь благодаря этому успел среагировать, когда Тор Реф ринулся в атаку. Быстро. Слишком молниеносно для такого гиганта!
   Кулак пронесся в опасной близости с ухом. Джус пригнулся, ушёл в сторону и, всё ещё находясь в движении, атаковал. Удар пришёлся Скале в живот, но тот даже не дернулся. Лишь махнул рукой, будто отгоняя надоедливое насекомое.
   Плечо тут же онемело.
   Джус отшатнулся, с трудом удержав равновесие. Всего миг - ему хватило бы этого, чтобы прийти в себя. Но такой роскоши у юноши не было.
   Скала атаковал. На сей раз, бросившись как бык: склонив голову и расставив руки. Понимая, что объятия гиганта означают неминуемое поражение, Джус нырнул вниз.
   Мир тут же завертелся. Перед глазами пронеслись алые искры, а потом накатила мутная пелена. На мгновение Джус испугался, что ослеп, но зрение быстро вернулось. Вместе с возможностью сделать вдох и осознанием того, что он лежит на земле.
   Скала замер у края круга и ухмылялся.
   "Проклятье!"
   Защита - путь к поражению.
   Джус вскочил на ноги и бросился в новую атаку. Кулак вошел в живот сопернику, потом под ребра, врезался в щеку - но Скале будто бы ничего не почувствовал. Он обхватил Джуса и поднял над собой.
   Юноше показалось, будто что-то хрустнуло. Он зарычал. И рванулся вперёд. Лоб встретился с носом Скалы, и последний не выдержал. Треск - и гигант, потеряв на миг ориентацию, ослабил хватку. Джус освободился и поднырнул под соперника. Ударил по ноге позади колена. Гигант зарычал, припал на одну ногу и был повержен.
   Так, во всяком случае, показалось Джусу. Но уже спустя удар сердца навстречу юноше полетел кулак, размером с крупный камень. Удар пришёлся в грудь: дыхание перехватило, а мир вновь завертелся.
   Всё тело пронзила боль. Грудь загорелась так, будто её сунули в кузнечный горн.
   Джус впился рукой в землю, пытаясь найти хоть какую-то опору. И понял, что лежит у границы круга. Рука едва не касалась линии. Ещё немного - и Скала одержал бы победу.
   Над головой зарычал противник. Джуса накрыла его огромная тень, и в тот же миг юношу захлестнуло отчаяние: всё кончено.
   "Тали!!!" - закричало сердце, задыхаясь от боли.
   "Вставай!" - орал разум, но искалеченное тело не слушалось.
   "Сражайся! Я могу победить! Должен!!" - кричал кто-то внутри.
   А потом рухнула тишина.
   Она заполнила собою абсолютно всё: каждую клеточку тела, каждую мысль. Боль утихла. И раздался оглушающий шепот, доносящийся из дальних глубин сознания:
   - ВЫПУСТИ МЕНЯ! ДАЙ МНЕ ВОЛЮ!
   - Кто ты??!
   - ТЫ ЗНАЕШЬ!
   Он понял.
   - Зверь... - беззвучно прошептал Джус. - Создание из моих снов... Ты... ты не реален! Тебя нет! Ты пустота! Ничто!
   Кто-то внутри зашевелился, будто расправляя плечи. Накатила тошнота, перед глазами поплыли тёмные пятна. Дыхание сбилось - Джус начал задыхаться.
   "Прочь!"
   В ответ раздался нечеловеческий смех, напоминающий рык.
   - Я ИСЧЕЗНУ, НО КАК ТЫ ТОГДА ПОБЕДИШЬ? КАК СПАСЕШЬ СВОЮ САМКУ? ТЫ ХОРОШИЙ ВОИН. НО ТЫ СЛАБ, ДЖУС, СЫН ДАГНАРА. ПРИМИ МЕНЯ! ИСПОЛЬЗУЙ МОЮ ЯРОСТЬ!
   - Нет!
   Нога Скалы врезалась Джусу в бок с такой силой, что юношу подбросило в воздух. Он рухнул на землю и успел сгруппироваться. Рука повисла в воздухе. Пальцем ниже - и наступило бы поражение.
   "Тали..."
   Юноша не видел, что делает Скала, но всем телом почувствовал готовящийся удар: колебания воздуха, едва уловимый свист и дрожь солнца на песке.
   "Тали... Прости..."
   - РЕШАЙ!
   - Ты...
   - НЕТ, - отозвался зверь, прочитав мысли Джуса. - ОБЕЩАЮ, ЧТО НЕ ПРИЧИНЮ ТВОЕЙ САМКЕ ЗЛА.
   - А другим?
   Зверь засмеялся.
   - НИЧЕГО НЕ МОГУ ОБЕЩАТЬ. Я ЕСТЬ ЯРОСТЬ! ЕСТЬ ГНЕВ.
   "Я защищу тебя, Тали! Я приду за тобой!"
   - ТВОЙ ОТВЕТ, ЧЕЛОВЕК?
   - Да... ДА! Будь ты проклят! ДА!!!
   Будто тысячи игл одновременно впились под кожу. Джус захотел закричать, но вместо этого из горла вырвался безумный смех.
   Юноша извернулся, лежа на песке. Рука помимо его воли рванулась вверх, поймала ногу Скалы и развернула её. В уши ударил треск ломающейся кости. Противник взвыл и попытался уйти, но Джус уже стоял на ногах.
   Рывок - кулак врезался в челюсть соперника. Полетели зубы. Брызнула кровь. Её запах лишь распалял огонь, поглотивший Джуса. Но хотел бы остановиться, но не мог. А где-то в глубине души и сам не желал, наслаждаясь обретенной силой.
   Скала зашипел, но получил удар коленом в живот и зашатался. Джус зарычал - рык превратился в смех, сначала беззвучный, потом столь яростный, что от него заболела грудь. Удар - Скала рухнул. Левая рука пропахала землю и разорвала круг.
   Воцарилось молчание, которое нарушил Дагор Хар, возвестив:
   - Поединок окончен!
   Вождь Севера побледнел, с трудом сдерживал дрожь, а его глаза налились кровью.
   Джус захохотал, перешагнул круг и двинулся к Дагор Хару. Тот не успел понять, что происходит, как рука Джуса впилась ему в горло.
   - Остановись! Я приказываю! Довольно!
   - Я САМ ЕСТЬ ПРИКАЗ!
   - Он мне нужен! Отпусти его!
   - ТЫ НЕ ПОНЯЛ??? ОН ХОТЕЛ УБИТЬ ТЕБЯ! ОН ПРЕНЕБРЕГ ЗАКОНАМИ РАГОСА И УМРЕТ КАК ЖИВОТНОЕ.
   - Нет!! Стой!!!
   Дагор Хар выпучил глаза, задергался, когда Джус поднял его над землей как пушинку. Пораженные вожди замерли, не вмешиваясь в происходящее.
   - Что... ты... делаешь...?? - прохрипел вождь Севера.
   - Убиваю предателя, - кровожадно усмехнулся Зверь и сжал ладонь.
   Обмякшее тело Дагор Хара рухнуло на землю.
   - Ты чудовище!!!
   - Я ЭТО ТЫ.
   - Нет!!!
   - ТЫ ВЫПУСТИЛ МЕНЯ.
   - Прочь! Ты мне не нужен!!
   - НУЖЕН, - зарычал-засмеялся Зверь. - ТЫ И САМ ЭТО ЗНАЕШЬ.
   .Джус дернулся и едва не упал: столь непривычно было вернуть контроль над собственным телом. Он обвёл взглядом присутствующих: десять пар глаз наблюдали за ним. В одних читался страх, в других - недоумение, третьи - светились от восторга.
   - Дагор Хар продался неверным. Служил им многие года вместо того, чтобы следовать пути Воина. Он запятнал не только своё племя, но и весь наш народ! Мы воины - не слуги! Мы должны воевать - не прислуживать! - пытаясь объяснить произошедшее, Джус сам не до конца верил в то, что говорит.
   Мелькнула неприятная обжигающая мысль: эти слова принадлежат ему или Зверю? Вспыхнул страх: теперь он не может быть уверен в самом себе.
   - Я ЭТО ТЫ, ТЫ ЭТО Я.
   - Замолчи!!!
   - Вождь Юга, - нарушил молчание Хар Эйл и почтительно склонил голову.
   - Нет, вождь Юга и Севера, - Гвалар вышел вперёд и оглядел собравшихся. - Великий вождь гарров! Рагос подтвердил право Джуса вести нас за собой!
   Заходящее солнце заиграло на стали. Клинки впились в землю. Девять из десяти...
   Сын Дагор Хара стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на Джуса. Взгляд голубых глаз был столь же холоден, как горный лед. И в нем было столько ненависти, что хватило бы на десятерых мужчин.
   - Я убью тебя, - сказал Эйн Хар. - И выставлю голову там, где каждый сможет её увидеть.
   - Когда будешь готов - приходи. Я буду тебя ждать, Эйн Хар.
   Зверь засмеялся, захрюкав до удовольствия.
   - БУДУ РАД УБИТЬ ЕГО.
   Холод в глазах десятилетнего мальчишки обжигал едва ли не сильнее, чем настоящий мороз. Джус развернулся и двинулся прочь от круга. Девять мужчин вынули клинки и последовали за великим вождем.
   Мальчик остался в одиночестве. Потом он не спеша подобрал меч, бросил последний взгляд на отца и побрёл следом за остальными.
  

XXXVI

1775 г, 1-ый летний оборот, 10 день. Варенор, к западу от Ферина

  
  
   Предатель. И убийца...
   ...Он идёт с обнаженным клинком в руке. Вокруг возвышаются обугленные искореженные магией дома. Перекошенные окна и дыры в стенах наблюдают за ним черными провалами.
   Тихо. Жутко тихо.
   Воздух пропитан напряжением, которое постепенно передается и ему. Взгляд то и то спотыкается о разбросанные повсюду тела крестьян. Многие из них так и не успели понять, как умерли. Да, смерть страшна сама по себе. Но куда ужаснее видеть её воочию, осознавая, что в любую минуту можешь стать следующим.
   Он сворачивает за угол. Видит блеск стали. До него доносятся чьи-то крики. Кто-то несется на него, и за миг до столкновения, прежде чем разум успевает сообразить, что происходит, рука устремляется вперёд и вверх. Дают о себе знать приобретенные рефлексы, доказывающие, что изнурительные тренировки не прошли даром.
   Гнетущую тишину разрывает удивленный возглас. Что-то горячее касается ладони, обволакивает её, скользит и срывается вниз. Разум успевает, наконец, оценить происходящее и мечется в ужасе. Но слишком поздно.
   В глазах рыцаря застыло недоумение. Он выпускает из рук клинок и падает, украшая алыми полосами пыльную землю.
   "Я не хотел!!!" - слова застывают на вмиг пересохших губах.
   Вырывается лишь шепот.
   Талигора в очередной раз передернуло. По спине побежал холодок. Юноша ссутулился, страстно желая стать незаметным или ещё лучше просто исчезнуть.
   Может, это кошмар? Сейчас он откроет глаза, как обычно просыпаются в самые страшные моменты, и увидит, что находится в своей комнате в крепости. И всё сразу станет так просто. Не будет ни этой проклятой деревни, ни неповоротливого рыцаря, выскочившего на него. Исчезнет надменный эл, возомнивший себя мудрецом. Растворится в ночи убийца, от которого веет холодом.
   "Но ведь исчезнет и она..."
   - Всё в порядке? - поинтересовалась, приблизившись, Эстель.
   Талигор вздрогнул и отвёл взгляд.
   - Всё хорошо, - пробормотал юноша. - Просто устал.
   Он не смотрел в её сторону, но всем телом чувствовал обращенный на него взгляд. Интересно, загляни он ей в глаза, чтобы там увидел?
   Жалость? Сочувствие? Или быть может отвращение? Или заботу?
   Когда Талигор отважился и поднял взгляд, Эстель уже не было рядом. Она ехала чуть в отдалении, увлеченно болтая о чём-то с Белтасом. Паладин нашёл взглядом Дэйна: тот двигался в стороне от остальных, укутавшись в свой черный как крыло ворона плащ.
   Прошло четыре дня с тех пор, как они покинули деревню. Первые два пролетели в тумане: остались лишь обрывочные образы и ощущения. Убитый рыцарь и потрясение, ужас, раскаяние и недоумение. Раненый архиепископ, лежащий на земле, и его взгляд: тяжелый, полный презрения. И крики мага: "Добей его!"
   Талигор, сколь ни старался, не мог вспомнить, как они покинули деревню и совершенно позабыл целый день, проведенный в седле. Откуда-то из глубин измученной памяти всплывали смутные образы бессонной ночи и Эстель: её глаза, в свете костра сменившие цвет, улыбка и настойчивые расспросы, всё ли с ним хорошо.
   На третий день он смог немного выспаться, хоть ему и снились кошмары: горящая деревня, вырвавшиеся на волю демоны, убившие всех её жителей и его товарищей. И он сам, превратившийся в усыпанное шипами чудовище, с ног до головы покрытое кровью.
   Дэйн и Белтас не обращали на него внимания. Лишь Эстель была рядом и пыталась отвлечь. Но на четвертый день она оставила его, решив, видимо, что всё пришло в норму.
   Похоже, никому нет до него дела... Никто из них не понимает, что творится у него на душе! И никто никогда не сможет понять этого!
   Почему это произошло с ним? Зачем он вообще согласился отправиться в этот безумный поход неизвестно за чем? У него ведь было всё, о чём можно было желать: мечты, возможности воплотить их в жизнь и, самое главное, достойная цель. Он так долго шёл к ней, и она была уже совсем рядом. Но теперь...
   Его спутники - убийца и отступник. А сам он отныне предатель, обративший клинок против брата по ордену. Святая Церковь не простит убийства. Его лишат титула, отберут доспехи и сошлют куда-нибудь на дальние рубежи. Или вовсе лишат жизни. Как обычного преступника.
   Талигор не мог вспомнить, когда в последний раз рыцаря Чаши судили за убийство. Подобного, насколько ему было известно, не случалось много столетий. Орден всегда славился тем, что в нём служат лишь избранные, угодные Спасителю мужи.
   Неужели он потеряет всё? Ведь он юность потратил на то, чтобы стать рыцарем Алой Чаши! Что с ним будет?
   - Ты наш..., - раздалось за спиной.
   Талигор оглянулся. Дорога выглядела пустынной: ни малейшего движения.
   Послышалось? Да. Конечно. Ему нужно отдохнуть, выспаться.
   Паладин посмотрел на спутников. Дэйн, погруженный в собственные мысли, по-прежнему ехал впереди. Предложить остановиться и отдохнуть? Нет! Талигор решил, что не станет унижаться перед убийцей! Он справится, вытерпит до вечера.
   Кто-то засмеялся. Очень тихо и совсем рядом.
   Смех шел из кустов справа. Юноша направил коня в их сторону, но, проехав мимо, не заметил среди листвы ничего необычного. Голос пропал. Лишь ветер раскачивал ветви.
   Конь замедлил шаг. Очевидно, тревога всадника передалась и ему.
   - Падший! - вырвалось у Талигора.
   Отчаяние сменилось злостью: сначала на самого себя, потом на усталость. А уже через пару секунд в голове закрутились мысли о Дэйне, Белтасе и даже Эстель. Это ведь они во всём виноваты! Если бы он не встретил их - ничего не произошло бы!
   Даже Эстель предала его! Вместо того чтобы быть рядом, она о чём-то мило беседует с магом! Почему она оставила его наедине с самим собой? Неужели она не понимает, что маг опасен? Чем он заинтересовал её? Ведь он предатель!
   "Как и ты", - услужливо заметил внутренний голос.
   Талигор покрепче сжал поводья и направил коня к Эстель. Но девушка была настолько увлечена разговором, что не заметила приблизившегося юношу.
   - Существует десять рун, пять групп или кводов по две, - продолжил Белтас. - С их помощью можно описать всё, что угодно. Основных шесть: это "огонь" и "вода", "земля" и "воздух", "жизнь" и "смерть". Оставшиеся используются реже, поскольку требуют большей сосредоточенности и наличия у мага определенного опыта. Это "время" и "металл", а также их противоположности: "эфир" и "кровь".
   - А как магам удается с помощью рун плести заклинания?
   Талигор не удержался и хмыкнул, чем привлек к себе внимание спутников.
   - Что-то не так? - удивилась девушка.
   - Ты слушаешь отступника и веришь всему, что он говорит! Ты ведь должна понимать: магия несет в себе зло, - отрезал паладин. - Игры с Астралом опасны. Будь всё иначе, Святая Церковь не держала бы магов в магириумах.
   - Я и не думала становиться магом. Я лишь хочу узнать больше. Разве это плохо?
   - Это... - осекся Талигор. - Неправильно. Не стоит забивать голову подобной ерундой!
   - Ограниченность Святой Церкви, несомненно, войдет в легенды, - невозмутимо заметил Белтас. - Хотя, возможно, остальные в ордене Чаши менее уперты и более дальновидны, когда дело касается знаний. Никто не собирался вызывать демонов. Да и чтобы ты знал, паладин, я успел убедиться, что у Эстель нет дара. Так что даже захоти она призвать на наши головы гнев Астрала, у неё ничего не вышло бы.
   - Тогда какой смысл, слушать эту... ересь?!!
   - Талигор, что с тобой? - брови Эстель поползли вверх. - Ты сейчас сам не свой.
   Белтас хмыкнул и пристально посмотрел на юношу. Их взгляды встретились, и, заметив в серых глазах эла игривую насмешку, Талигор ощутил слабость во всем теле. Голова закружилась, и он сильнее сжал бока коня, чтобы удержаться в седле.
   Неужели он был так неосторожен?
   - Лишь стремление получать новые знания отличает нас от животных. Постоянное развитие - единственный смысл бытия. Думаю, тебе нужно хорошо отдохнуть, паладин, - посоветовал Белтас. - Ты бросаешься на всех, кто находится рядом. Так ведь можно случайно раскрыть... подлинные чувства.
   Эстель перевела взгляд с Белтаса на Талигора.
   Что же. Победа осталась за магом.
   Паладин прикусил нижнюю губу и кивнул.
   - Продолжу, - Белтас посмотрел на Эстель. - Есть старинные книги, в которых говорится, что каждая из рун - символ одного из Древних. Используя их, маги древности могли обращаться за силой непосредственно к богам. Это был своего рода призыв или просьба, когда как. И если бог отвечал, маг получал силу и мог творить заклинание.
   Но эту версию чрезмерно критикуют: ведь Древних больше нет, а магия до сих пор существует. Согласно второй теории, гораздо более распространенной среди членов Гильдии, руны - своеобразные дверцы в Астральный план. Открывая нужные нам, мы получаем в свое распоряжение соответствующий поток силы из Астрала: "огонь", "воду", "землю" и так далее.
   - Что значит "открыть" руну?
   - Это книжный термин, - эл улыбнулся. - "Открыть" означает начертить руну, соединив тем самым две границы или, иначе говоря, сферы. Наш мир представляет собой сопряжение трёх границ. Мы находимся в сфере Равновесия. Её окружает сфера Хаоса, о которой мало что известно, помимо того, что она есть. Между ними простирается Астрал или Изнанка - граница между чистой энергией и её воплощениями в реальном мире.
   Так вот, руны позволяют магам черпать из Астрала силу. Сотворение заклинаний иначе называют плетением. Суть плетения - соединение магических потоков, проходящих через Астрал, и последующее их преобразование в нечто новое.
   Сплести заклинание - начертить руны в нужном порядке. Это будто расставить буквы в слове или слова в предложении. Заменив всего одну единственную руну или переместив её в иное место, мы меняем суть заклинания.
   - Выходит, зная руны, любой маг можно сплести любое заклинание. Но ведь чародеи различны по силе, разве нет? - непонимающе посмотрела на Белтаса Эстель.
   - Сила - сплав опыта, выдержки и воли. Всё в дело в том, что маги могут рисовать руны по-разному. Например, на пергаменте или земле. Так поступают лекари, всегда имеющие под рукой несколько готовых заклинаний, или маги, занимающиеся изучением Астрала. Им поспешность при плетении может навредить. Время, потраченное на рисование, окупается тем, что пользоваться полученной силой довольно легко.
   Но, естественно, для боя подобное не годится. Поэтому некоторых новичков, особо отличившихся, обучают иначе, нежели остальных. Им показывают, как контролировать собственные мысли и расширить границы сознания, чтобы коснуться Астрала.
   Пройдя обучение, эти маги могут рисовать руны, просто представляя их и силой разума посылая напрямую в Астрал. Чем больше рун вплетаешь в заклинание, тем больше силы зачерпываешь, и тем сложнее удержать магию, придать ей нужную форму. Более сильным считается маг, который умеет делать это быстрее и использовать одновременно большее число рун. Но самое интересное не это.
   Белтас вытащил из-под плаща флягу с водой и смочил губы. Потом продолжил:
   - Руна Эр, что означает "пламя", изображается как две ломаные линии. Она похожа на костер или свет факела. Если я составлю заклинание из одной этой руны, то получу...
   Эл вытянул перед собой руку, и на ней вспыхнуло пламя.
   - ...чистый огонь, - закончил Белтас. - Который годится разве что для того, чтобы разжечь костер. Это первая ступень, как её называют в Гильдии. Вторая - умение плести заклинания, состоящие из нескольких рун. Например, я могу превратить огонь в пар, добавив "воду" или Ги. А добавив еще одну Ги, получу туман.
   Есть и третья ступень, которой владеют преимущественно боевые маги. Умение менять начертание рун, сохраняя при этом их смысл.
   Талигор обнаружил, что с интересом прислушивается к рассказу мага. Но самым странным было то, что Белтас нисколько не смущался раскрывать в присутствии извечного врага секреты плетения. Одно из двух: либо они на самом деле хорошо известны церкви, либо... эл понимал, что юноша теперь отступник, которому закрыта дорога в ряды рыцарей Храма.
   Последнюю версию Талигор, впрочем, тут же отбросил, как лишенную смысла. Даже будучи предателем, он мог доложить обо всем верховным паладинам. Либо под пытками, либо в надежде искупить вину. Вряд ли ради стремления позлить его стоило так рисковать. Неужели он действительно настолько ограничен и так мало знает о мире? Горы прочитанных книг... А после них - пустота и незнание? Священные тексты по большей части освещали вопросы веры или рассказывали о давно минувших временах. И Талигор, прокрутив в голове множество прочитанных пергаментов, отметил, что в них крайне мало говорилось о настоящем: либо далекое прошлое, либо размышления и сожаления о грядущем будущем.
   - Я могу мысленно начать менять Эр, делая линии более округлыми. Изменяя руну - мы подчиняем силу и получаем желаемый результат, - ворвался в размышления Талигора голос Белтаса, смешав их и вернув юношу в реальность.
   Пламя на руке эла вспыхнуло, переливаясь оттенками алого, и приняло форму шара. Паладин вздрогнул, рука машинально потянулась к медальону на груди. Все чувства кричали об опасности, и Талигору с трудом удавалось сдержать себя.
   Магия - чистое зло, смерть. Огненный шар - смерть. Если повезет - быстрая, если нет - жуткая, полная мук, наполненная запахами тлеющей кожи. Видеть сгусток огня на расстоянии нескольких шагов - для Талигора это было равносильно тому, как если бы он навис над глубоким обрывом, чувствуя дыхание смерти за плечом.
   К сожалению, маг заметил это.
   - Не бойся, паладин, я не обращаю магию против безоружных, - усмехнулся он, несомненно, довольный произведенным эффектом, и добавил, обращаясь уже к Эстель. - Сплетя руну Эр с Ар, Воздухом, можно получить простейшее боевое заклинание.
   Сгусток огня сорвался с руки Белтаса и с ревом устремился к кустам. Столкнувшись с ними и ослепительно вспыхнув, шар оставил после себя дымящийся черный след. Среди пепла то тут, то там вспыхивали огненные искры. Рождались - и тут же гибли.
   Внезапно Дэйн остановил коня и поднял руку, прислушиваясь к чему-то.
   - Мы не одни, - прошептал убийца.
  

***

   Паладин затеял очередной спор с магом. Девчонка тут же присоединилась к ним.
   "Как глупо".
   Дэйн хмыкнул и, поправив капюшон, бесцельно пробежался взглядом по придорожным кустам. У убийцы не было ни малейшего желания встревать в беседу. Всё, чего он хотел, так это чтобы его оставили в покое и не приставали с глупыми вопросами.
   Он любил тишину. В особенности то чарующее и в то же время тревожное ощущение, когда она касается тебя, а через мгновение окутывает с головой. После этого чувства обостряются, особенно слух: доносятся даже далекие шорохи. Тело, непривычное к подобным изменениям, напрягается, чувствуя подвох.
   Сосредоточенность, ровный стук сердца в груди, шепот собственного дыхания - чувствуешь себя хищником, начавшим охоту за ничего не подозревающей жертвой. И значит, ты жив, ведь охота и есть жизнь.
   Но с того дня, как он проехал через ворота Мириама, Дэйну не удавалось побыть наедине с самим собой, не говоря уже о том, чтобы послушать тишину. Временами он испытывал разочарование, перемешанное с раздражением. Но как бы то ни было, путешествие бросило ему вызов, а это было куда интереснее покоя.
   Дэйн поднес правую руку к лицу и несколько раз сжал и разжал её. Убедившись, что всё в порядке, усмехнулся. Прежняя подвижность суставов, наконец, вернулась к нему, слабость ушла. И он снова был готов испытать наслаждение.
   Ру-тар едва не убил его. Настолько близко к краю пропасти Дэйн никогда ещё не оказывался. Архиепископ показал себя достойным противником, самым тяжелым из всех, с кем приходилось сражаться убийце.
   Да, Джиральду пришлось сбежать с поля боя. Это можно назвать победой. Но Дэйн не привык лгать себе: если бы не маг, он был бы мертв. Архиепископ стал первым, кому удалось не только украсть у него победу, но и едва не убить.
   Дэйн раз за разом вспоминал, как с трудом выбрался из-под досок и, шатаясь, вышел из полуразвалившегося дома. Тело превратилось в одну большую рану, каждое движение отдавалось болью и вызывало головокружение. Он с трудом мог шевелить пальцами и держался на ногах лишь благодаря собственному упрямству.
   Бой с архиепископом стал переломным моментом.
   Показал, что, даже используя ру-тар, он столь же уязвим и смертен как какой-нибудь паладин. К счастью, момента его слабости никто не заметил: спутники были слишком измотаны. И это значило, что в их глазах он по-прежнему неуязвим.
   Долг магу был отдан сполна, и Дэйна ничего более не держало. Но всё же он не оставил спутников. Хотя и мог это сделать. Не сразу, конечно, поскольку был слишком слаб, чтобы справиться с Белтасом, который, несомненно, попробовал бы его остановить. Но вот после того, как силы вернулись...
   Однако не смог решиться на это.
   Дэйн понимал, что путь до Диара далек, и надеялся, что архиепископ нагонит их. Возможность реванша будоражила разум с той самой минуты, когда Джиральд растворился в воздухе.
   Рука скользнула под полы плаща и коснулась обитой кожей рукояти клинка.
   Воспоминание о напряженной схватке и о смерти, кружащейся настолько рядом, что чувствовалось её ледяное дыхание, сладостно отдавалось в сердце, заставляя его биться чаще. Что может быть желаннее для воина, чем яростная битва? Что может быть долгожданнее, чем достойный соперник? Что способно принести большее удовольствие, чем, находясь на самой грани, вырвать у противника победу?
   Дэйн облизнул пересохшие губы, пальцы пробежались по эфесу, играя на нем известную лишь им одним мелодию. И замерли.
   Что-то было не так.
   Дэйн пробежался взглядом вдоль дороги. Пыльная неровная тропа забирала направо и петляла между деревьями. По обеим сторонам густой стеной росли высокие кусты. Дорога была достаточно широкой, чтобы на ней могли ехать рядом трое всадников, но несколько уже и более разбитой, чем главный тракт. Из-за возможной погони его пришлось оставить слева, двигаясь напрямик через леса.
   Некоторые торговцы недолюбливали основную дорогу за то, что, не смотря на конные патрули, грабежи и убийства на нёй не были редкостью. Передвигаться по лесным дорогам было куда безопаснее. Конечно, рассчитывать на помощь стражников в таком случае не приходилось, но редко кто из местных бандитских шаек устраивал в лесу засады. Грабители предпочитали действовать наверняка, а не ожидать по несколько дней, надеясь, что какой-нибудь купец решит выбрать именно эту дорогу.
   Не заметив ничего необычного, Дэйн прислушался к собственным ощущениям, и тут же понял, что его так насторожило: он чувствовал на себе чей-то взгляд.
   Убийца повернул голову в сторону спутников. Всё внимание Белтаса было поглощено пламенем, горящим на его ладони. Эстель и Талигор - увлечены представлением, устроенным магом.
   Чужое присутствие ощущалось все сильнее.
   Белтас метнул огненный шар в кусты, тех вспыхнули и превратились в пепел. Убийца напряг слух и сквозь шелест ветра смог разобрать чей-то приглушенный крик, доносящийся из-за кустов, в которые попало заклинание.
   Дэйн натянул поводья, окликнул спутников и поднял руку, привлекая их внимание:
   - Мы не одни.
   Первой, как показалось Дэйну, поняла, что происходит, Эстель. Во всяком случае, испуг в её глазах загорелся раньше, чем у остальных. И это было уже само по себе удивительно. Белтас и Талигор переглянулись и замерли. Спросить что-либо никто из них не успел. Деревья спереди и позади них рухнули одновременно, отрезая пути к бегству.
   Рука скользнула вдоль пояса, лаская ножны. Ха! Дэйн почувствовал становящийся с каждой секундой всё осязаемее непередаваемый вкус грядущей битвы.
   Убийца спешился первым. После секундного замешательства его примеру последовали остальные. Белтас вцепился в посох. Талигор обнажил клинок. Эстель замялась и нерешительно вытащила меч из ножен. Дэйн заметил, что она дрожит, и усмехнулся, когда девушка придвинулась поближе к паладину.
   Неужели надеется, что мальчишка защитит её?
   Из-за кустов вышли пятеро крупных мужчин в поношенных клепаных доспехах. Они встали полукругом и замерли, изучая, кого они поймали в ловушку. Сзади раздался шум, но нужды оборачиваться не было: Дэйн и так знал, что за спиной находятся еще шестеро, беря их в кольцо, а в кустах прячутся лучники.
   Недурно для обычных головорезов.
   Впрочем, загадка появления подобия тактики у грабителей недолго оставалась таковой. Из-за дерева показался главарь: высокий мужчина, одетые в темно-зеленое.
   Дэйн с трудом сдержал смех.
   - Приветствую, - прохрипел рыжий наемник из таверны около Мириама.
   На лице Дэйна расплылась холодная улыбка. Всё настолько просто, что даже скучно. И в то же время убийца испытал сильнейшее раздражение и досаду. Их преследовали с того самого дня, как они покинули таверну. А он ничего не почувствовал! Неужели этот наемник так хорошо? Или это он теряет хватку?
   - Что вам нужно? - нарушил тишину Талигор. Он сделал шаг вперёд, заслоняя Эстель, и остановился, пристально изучая предводителя шайки. - У нас нет ничего ценного. Именем Святой Церкви требую, чтобы нас отпустили.
   Дэйн поморщился. Мальчишка вновь строил из себя рыцаря. Как можно держать в руках клинок и выглядеть при этом настолько жалко? Сильные не задают вопросов. Они берут то, что им принадлежит, не считаясь с теми, кто слабее. Раскрыться перед кем-то - значит, показать свою слабость. Если ты силен - тебе не нужны оправдания. Сила сама по себе оправдывает любой твой поступок.
   - У вас есть лошади, а в сумках найдется что-нибудь интересное. И признаться мне приглянулась золотая безделушка на шее у красавчика в черном. Без добычи мы не останемся, - криво усмехнулся главарь, буравя полным превосходства взглядом паладина.
   Красавчик в черном?
   Улыбка Дэйна стала шире. О! Это будет в высшей степени забавно!
   - Занятная у вас компания, - протянул наемник. - Так боялся, что вы расстанетесь прежде, чем мы сможем подготовиться к встрече. Но всё вышло как нельзя кстати. Доспехи паладина, да еще посох в придачу - за них можно получить груду звонких монет.
   - Ты... - попробовал вмешаться Белтас.
   - Молчать! - рявкнул главарь. - Довольно болтовни! В кустах полно моих людей с арбалетами. Одно движение, маг, хоть бы звук из твоей глотки - и превратишься в подушечку для иголок.
   Дэйн улыбнулся, осознавая, что сейчас он выше других. Он единственный, кто понимал, что происходит. И сделал шаг вперёд.
   Полы плаща колыхнулись в такт движению.
   Главарь замолчал, наблюдая за убийцей.
   Всё перевернулось. Глупый охотник смотрит на жертву, не догадываясь, что обречен. Время закончилось, шанс упущен. Теперь жертва он, и ему остается лишь наблюдать за собственной смертью.
   Никогда не нападай, не изучив противника. Схватка не прощает ошибок. Каждая оплошность - ступень к смерти.
   Ещё шаг.
   Дэйн каждой клеточкой ощущал повисшее в воздухе напряжение. Разбойники забеспокоились, покрепче схватились за оружие, ожидая приказа предводителя. А тот стоял и изучал приближающегося незнакомца.
   Ещё ближе. Во взгляде главаря мелькнуло понимание.
   Пора.
   Ярость в груди раскрыла оскаленную пасть, зарычав и наполняя кровь жаром.
   "А как же Белтас, Талигор и Эстель?"
   Если он сейчас атакует - они обречены.
   Пусть. Они помеха на его пути. Он огонь. Он есть воплощение смерти, самое изящное её творение. Пламя беспощадно. Для него не существует различий. Оно берет всё, что хочет, всё до чего дотянется. Маг, паладин и девчонка через несколько мгновений станут серым воспоминанием. Пеплом, лишенным истории. Прахом, который смешает с землею вода.
   Они слабы. Они никто. Всего лишь ступень, с которой он сможет подняться её выше. Всё выше и выше. Прямо к небу.
   Небу...
   Кровь горит. Убийца чувствовал, как жар разливается, дотягиваясь до каждого сосуда, пронзая каждую клетку тела. И сам не осознавая почему, Дэйн медленно, растягивая слова, произнёс:
   - Архиепископ, маг. Повторим ещё раз.
   Шаг, превратившийся для всех остальных в длинный прыжок...
   Руки пробегают по поясу, с ладоней срываются серебряные искры. Два раза по две.
   Дэйн убеждается, что ножи летят туда, куда он их направил. С губ срывается смешок. Значит, сноровку он ещё не потерял.
   Добить оставшегося? Нет.
   Ещё один прыжок. Теперь уже в сторону, к кустам.
   Воздух сдавливает грудь так, что трудно дышать. На ногах и руках - всё равно, что тяжелые кандалы. Дэйн понимает, что вновь бежит по краю. Ру-тар не прощает поспешности, сжигая призвавшего его дотла.
   Но на парочку движений его ещё хватит. Все взгляды прикованы к нему. Он дал спутникам шанс. Воспользуются они им или нет - Дэйна уже не волнует. Он не нянька, чтобы заботиться о ком-либо, кроме самого себя.
   Выпад - клинок, успевший соскучиться по крови, находит жертву. Меч движется тяжело, встретив сопротивление доспеха. Но кожа рвется, пропуская сталь к плоти: в ру-тар удары становится сильнее.
   В глазах потемнело. Уши заложило, будто в голове кто-то с размаху ударил молотом о наковальню. Дэйн пошатнулся, но тут же сориентировался. Он пригнулся, тело само бросило себя в сторону. Мимо просвистели стрелы, напевая песнь смерти.
   Краем глаз Дэйн успел заметить голубое сияние там, где стоял маг и остальные. На мгновение убийца испытал непонятное чувство. Гордость смешали с сожалением, добавив порцию облегчения. Времени разбираться в том, что он испытывает, нет.
   Перед Дэйном возникли две фигуры в серых плащах. Прежде чем первый из соперников успел отбросить лук и выхватить клинок, меч убийцы впился ему в шею. Второй из головорезов оказался опытнее. Ему удалось отбить первый выпад убийцы, самому броситься в атаку и тут же... оказаться насаженным на клинок.
   "Зачем я спас их?" - вопрос ворвался в сознание, перевернув всё с ног на голову.
   Сбоку показалось ещё трое, и Дэйн продолжил танцевать.
   Это было красиво. Этот танец. И алые узоры на телах поверженных врагов. Мелодия битвы казалась почти столько же прекрасной, как его любимая тишина. Ему нравилось, когда люди не разговаривают. Не двигаются. И не дышат. Они делают это потрясающе красиво.
   В конце концов, все люди одинаковы: кровь, кости и плоть. А также безбрежное море мыслей: бессмысленных, бесполезных, а то и вовсе граничащих с безумством. И пустота, пожирающего каждого изнутри и требующая, чтобы её заполнили. Люди рождаются и умирают совершенно одинаково, независимо от пола, расы или мировоззрения. Есть всего лишь одно различие: кто-то способен приручить эту пустоту, а кто-то - нет.
   Он же смог это сделать, нашёл точку опоры, которая помогла перевернуть мир, вывернув наизнанку и обнажив самые темные его тайны. То, что он увидел, навсегда изменило его, сдвинуло с мертвой точки и заставило искать новый путь, новую цель.
   Его призвание было в том, чтобы убивать. Он попробовал не так много, но все же достаточно, чтобы сделать вывод, что всё остальное никогда не принесет ему такого же удовольствия как схватка, её всепожирающий азарт и страсть. Он наслаждался осознанием того, что лучше, сильнее, опаснее, чем другие. Убийства сделались неотъемлемой частью его жизни. А он сам в какой-то степени уподобился богу, держащему в руках нити чужих судеб.
   Три алых всполоха - на ногах остался стоять только он, Дэйн.
   "Почему я сделал это?"
   Он сдержал слово, вернул долг и теперь никому ничего не должен. Каждый из них сам за себя. Ведь о доверии не может быть и речи. Маг или паладин, или та же Эстель с удовольствием воткнет клинок ему под ребра, стоит лишь расслабиться. Девчонка ненавидит его. Мальчишка из Ордена Чаши завидует и боится. А эл признает, что он опасен, и прекрасно понимает, что оружие Ушедших получит лишь один. Остальные останутся кормить ворон.
   Раздумья хороши наедине с самим собой.
   Дэйн слишком поздно среагировал на свист. Стрела пробила плечо, заставив пошатнуться и выпустить из рук меч. От неловкого движения левая нога подогнулась, и убийца рухнул на колено.
   Чвак! В землю ударила стрела, распоров полу плаща.
   Дэйн засмеялся.
   Находиться на волоске от смерти, но продолжать идти вдоль обрыва, получая всё. Нельзя быть первым за счет кого-то ещё. Либо ты первый, либо - никто. А если ты никто - то можно считать, что уже мертв.
   Вот она жизнь. Вот истинная цель. Быть первым и получать всё. Сила и свобода.
   Он вскочил, разжигая в груди ярость. Один удар сердца - и у соперников вновь нет ни единого шанса на спасение. Убийца переломил древко застрявшей в плече стрелы и вытащил её. Подняв клинок, он прямо в воздухе отбросил ползущие в его сторону стрелы.
   Ярость настойчиво требовала выхода, умоляла освободить её. Остановившись перед лучником, медленно пятившимся назад, Дэйн заглянул в его глаза. Сейчас он выглядел размытым пятном, но в глубине глаз противника вспыхнула искра страха.
   Прекрасно!
   Размахнувшись, Дэйн опустил клинок чуть ниже плеча мужчины. Чувствуя, как меч вонзается в плоть, как перерубает сухожилия и мышцы, убийца усмехнулся и отпустил ру-тар. В тот же миг лучник рухнул на землю и завопил.
   Дэйн подтолкнул окровавленную руку в его сторону.
   - Забирай, - прошипел он, усмехнувшись. - Это твоё.
   - Убью... - сквозь плач выдохнул лучник. - Сволочь...
   Клинок вошел ему в грудь покрытый пятнами крови, а вышел полностью алый.
   Дэйн оглянулся, ища взглядом новых противников. Но вокруг было спокойно. Выбравшись на дорогу, убийца увидел, что и здесь всё кончено.
   Эстель сидела на земле, обняв ноги руками, и, не моргая, смотрела перед собой. Её дорожный костюм был перепачкан в крови.
   "Чужая? Или её?"
   Над ней возвышался Талигор. Его доспех тоже был покрыт алыми пятнами. По всей видимости, чужой: если не считать тяжелого дыхания и растрепавшихся волос, паладин уверенно стоял на ногах и выглядел невредимыми.
   "Жаль".
   Белтас замер чуть в отдалении, оперевшись на посох. Камень в навершие слабо поблескивал, невольно притягивая взгляд. Убийца тряхнул головой, отгоняя наваждение, и двинулся в сторону спутников.
   Эл заметил его первым:
   - Думали, ты не вернешься.
   - Но я здесь, - бросил Дэйн. - Вы ошиблись.
   Белтас склонил голову в знак согласия и окинул убийцу пристальным взглядом.
   Заметит ли он рану в плече? Каждое движение отдавалось звенящей в висках болью, и приходилось сдерживаться, чтобы невольно не прикусить губу, не поморщиться. Нельзя демонстрировать слабость. Цена ошибки в танце - смерть.
   - Ты подставил нас!! - прорычал, приблизившись Талигор. - Эстель могли убить!
   - Наш паладин поймал предназначенную для неё стрелу, - пояснил Белтас. - И не отходил ни на шаг.
   - Как романтично, - протянул Дэйн. - Но я не нанимался к вам в няньки!
   Он присел рядом с Эстель и, взяв за подбородок, развернул её лицо к себе. Глаза цвета неба были полны страха, отчаяния и беспомощности. Они, как показалось Дэйну, стали выглядели больше, чем обычно. Или он просто никогда не разглядывал их? Но как бы то ни было, голубизна глаз таила в себе некую тайну и притягивала взгляд.
   "Она же ещё совсем ребенок".
   Эстель замерла, боясь, по всей видимости, не только пошевелиться, но даже вздохнуть. Дэйн почувствовал её напряжение, убрал руку и поднялся на ноги.
   - Тебе следует научиться обращаться с оружием, - бросил он через плечо. - В следующий раз, паладина может не оказаться рядом.
   - Я знаю... - прошептала Эстель. - Я не хочу быть обузой.
   - Ты не обуза! - возразил Талигор и помог ей подняться с земли.
   Дэйн хмыкнул и направился к своему коню.
   Странно. Убийца был уверен, что Эстель непременно расплачется, когда он прикоснется к ней. Он надеялся, что когда остальные убедятся в её слабости, то маг согласится продолжить путь без неё. Но девушка держалась достойно. Более того, Дэйн не заметил следов слез на её лице. В глазах Эстель застыл страх, но не более.
   Мог ли он ошибиться в ней?
   "Нет. Она женщина. Одна из многих. Такая же, как и все остальные".
   - Почему ты остался? - Белтасу удалось застать Дэйна врасплох. Подошедший маг замер, скрестив руки на груди.
   - Моя жизнь - постоянные схватки. Я живу ими. Ты обещал множество сражений, маг. И я убедился: ты не обманывал. Меня устраивает подобный расклад.
   Эл задумался. И улыбнулся.
   - У тебя было бы достаточно сражений и без нас. Но ты это ведь и сам понимаешь.
   Белтас ушёл, оставив Дэйна наедине с самим собой. Он тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли.
   Если перестать верить самому себе - кому вообще он сможет доверять?
  

XXXVII

1775 г, 1-ый летний оборот, 10 день. Элор, безымянная деревня

  
  
   От Барьера до Арвэ, столицы Элора, вело несколько дорог. Но чтобы выйти на большинство из них, пришлось бы сделать большой крюк на север или юг. Аррел же решил не терять времени. Если увиденное правда, и Зейд не ошибся, нужно было спешить. От святилища они двинулись по центральной дороге - кратчайшему пути до столицы, проходящему гораздо севернее тракта, по которому они добирались на юг.
   Им вновь пришлось вторгнуться в сердце пустыни. Но теперь они оказались один на один против ветров и песка: поблизости не было не только крупных городов, но и вообще поселений. И к исходу второй недели Аррел не был уверен, что принял правильное решение. Припасы, захваченные в ринуте, заканчивались, лошади нуждались в конюхах и свежем корме, а люди - в полноценном отдыхе. За время пути им попалось лишь три брошенных деревни, да и то это произошло за последние два дня.
   Начали сказываться скопившаяся усталость и до сих пор не исчезнувшая боль, засевшая глубоко в груди. Временами на юношу накатывала тоска, поглощала его с головой и тяжелым грузом опускалась на плечи. Но к счастью, когда Аррел уже готов был впасть в отчаяние, на замену песку пришли обширные степи. Жара сменилась прохладой, подкрадывающейся с юго-восточного побережья. И хотя воздух стал душным и тяжелым, двигаться стало несколько легче.
   Солнце катилось к закату, касалось горизонта, когда впереди появился деревянный забор. Местные жители встретили уставших путников с радушием, и Аррел смог вздохнуть с облегчением: до столицы оставалось почти ничего по сравнению с той дорогой, которую они уже преодолели. По его расчетам, менее недели пути.
   Голубя с посланием для Совета он отправил сразу же после отъезда из святилища, задержавшись на день в ближайшем ринуте. Птица должна была уже долететь, и, значит, весть о собрании ритория разослана. Наместникам Шевиаса, Галадиса и Эйва потребуется около трех с половиной недель, чтобы добраться до столицы.
   Время ещё есть. Если, конечно, наместники ответят на призыв...
   Мысль о том, что дворяне могут отказать в поддержке, казалась дикой, но весьма и весьма вероятной. Он был самым юным Святейшим за всю историю. Для наместников он всего лишь неопытный мальчишка с золотым венцом на голове.
   Аррел откинулся на кровати и прикрыл глаза. Единственное, что он сейчас чувствовал, так это звенящую усталость. Она поселилась, казалось, в каждой клеточке, и непрерывно напоминала о себе.
   Голова гудела.
   Почему он?
   В который раз за дорогу, мысль вспыхнула в полумраке разума, оставляя тлеющий след. Будто фонарь в ночи, ведущий вдаль. Куда именно не видно, и приходится идти, не зная, что тебя ожидает во тьме.
   Отец...
   Усталость тут же услужливо уступила дорогу боли. Хотя на самом деле, последняя никуда не уходила. Просто порой приглушалась насущными проблемами. Но всякий раз, когда он оставался наедине с собой и пытался отдохнуть, она как дикий зверь накидывалась на него. Рвала сердце в клочья, заставляя вновь переживать ужасы потери.
   Сколько времени прошло? Месяц? Три?
   Нет, вроде бы полтора. Уже? Или всего?
   Аррел приподнялся, присел на край кровати и замотал головой, в надежде прогнать мучительные мысли.
  

***

   После раскола в рядах Церкви стало ясно, что Таланис как никогда прежде нуждался в единстве. Епископ Мариус Тор, выступивший в религиозной войне против Эленгарской церкви, и его последователи понимали, что если вспыхнет новая война, то она не утихнет и спустя десятилетия.
   Но желанный мир могла принести лишь общая вера. А иные народы и многие люди, включая королей, всё еще поклонялись Ушедшим. И тогда после бесповоротного поражения Церкви Мариус объявил себя первым Иерархом, единоличным лидером обновленной Церкви, и издал указ, согласно которому Эстер должен был окончательно отринуть старых богов и принять Спасителя.
   План выглядел безупречно. Измученные неизвестностью люди готовы были отдать последние оставшиеся у них крохи, лишь бы обрести уверенность в завтрашнем дне. Правители не отважились бы выступить против, ведь за спиной Иерарха стоял народ.
   Но и столь безупречный план не учел всего.
   Камнем преткновения стали иные народы и Элор. То, что творилось на севере, никогда не волновало правителей южного королевства. Гораздо больше опасений у них вызывал загадочный Барьер. К тому же вера в Ушедших на юге всегда была сильна, чтобы вот так просто спустя всего две сотни лет забыть о них и принять божество, навязываемое Святой Церковью.
   Король Джерон Регул отверг указ Иерарха, решив остаться верным Древним, которых называл не иначе, как истинными богами, что само по себе было неслыханным святотатством в глазах Церкви. Народ единогласно поддержал правителя. Иные же народы, вдохновившись примером Элора, вслед за королевством отказались признать, что их творцы ушли навсегда.
   Участились стычки между последователями Спасителя и не принявшими его. Столь хрупкий мир повис на волоске, и это вынудило Иерарха сделать единственное, что выглядело разумным. Элор и земли, куда сослали всех не принявших Спасителя, были отлучены от церкви и преданы анафеме. Это означало полную изоляцию от прочих земель: никакой торговли, политических союзов и отсутствие любой помощи.
   Попав в опалу к Церкви, Элор преобразился. Король Джерон нарёк себя Святейшим, хранителем Барьера. И повелел, что отныне правители Элора будут следовать выбранному им пути: к независимости, истинной вере и свободе от предрассудков.
   Своего преемника Джерон выбрал лежа на смертном одре. Двух сыновей он счёл недостойными одеть корону. И следующим Святейшим стал один из наместников.
   Новый правитель доработал свод законов, согласно которым Святейший имел право назначить преемником любого: будь то сын или незнакомец с улицы. Если ж смерть застанет правителя врасплох, то нового Святейшего выберет риторий.
  

***

   Керис Мерейн унаследовал титул Святейшего от отца. Но никогда не обещал сыну, что поступит как дед, и Аррелу временами казалось, что отец попросту считает его недостойным венца.
   Но однажды он пришёл к нему в покои и крепко обнял.
   - Видят боги, как сильно я хочу уберечь тебя от всего, что сейчас происходит. Не уверен, смогу ли защитить: завтра или через несколько лет. Но я буду пытаться, - голубые глаза Кериса Мерейна печально блеснули, и он добавил. - Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь и простишь. Знай и помни: я люблю тебя!
   Чувствуя на шее горячее дыхание отца, сидя, прижавшись к его плечу, Аррел ощутил себя любимым. И именно в тот день он понял для себя: корона - не роскошь, не богатство и власть. Стать Святейшим означало принести себя в жертву, отдавать всё, не имея возможности требовать что-либо взамен.
   И Аррел решил, что не хочет быть следующим. Не потому, что боялся или чувствовал, что не сможет стать хорошим правителем. А потому что самый мудрый и важный для него человек не желал ему такой участи.
   Спустя пять лет Святейший заболел. Никто из мудрецов, магов и врачей не смог разгадать причину столь внезапно накинувшегося на правителя недуга. В народе ходили слухи, что Керис Мерейн нажил могущественных врагов за пределами Элора, и те прокляли правителя, используя темную, давно забытую магию. Хоть доказательств не было, это выглядело правдивым. Болезнь не походила ни на одну из известных. Ни один яд не смог бы заставить мужчину в расцвете сил угаснуть за несколько недель. Ни одно из заклинаний не способно столь долго оставаться незамеченным от глаз магов.
   Поняв, что обречен, Керис Мерейн собрал риторий и объявил на нём, что новым Святейшим станет Аррел. На следующий день правитель скончался, а через два - золотой обруч тяжелым грузом опустился на голову юного правителя Элора.
   Потом началась дворцовая карусель, заставившая буквально за несколько дней возненавидеть придворный этикет, интриганов наместников и, вообще, власть. Аррел не знал, что должен делать, говорить и как следует себя вести. Его никто никогда не учил этому, поскольку отец счёл подобные знания бесполезными.
   Юноше часто приходила мысль, что он никогда не узнает, что заставило отца в последний момент изменить решение и сделать Святейшим его, а не кого-нибудь из умудренных опытов наместников. Хотя быть может, отец всегда хотел так поступить, а он, мальчишка, не осознавал этого
   Знать отнеслась к новому Святейшему с пониманием. Или это были попытки угодить ему, прикрытые толстым слоем лести - Аррел не был уверен. Пожилые наместники с покрытыми морщинами руками и сияющими лысинами не отходили ни на шаг, следуя за ним будто тени. Они нашептывали нужные слова, подсказывали, советовали: кого следует опасаться, с кем нужно быть строже, кто годится в качестве союзника, а кто способен предать.
   От советов болела голова, копилось раздражение и путались мысли. Мнения противоречили друг другу, и после двух недель, проведенных в обществе наместников, юноша понял: доверять можно лишь самому себе.
   Когда же пришло послание от свободных магов, Аррел, узнав почерк и печать своего наставника, без промедлений отправился к Барьеру, чтобы встретиться с Зейдом. Просьба мага, конечно же, была не единственной причиной спешного отъезда: за спиной остались льстивые наместники, придворные интриги и груз на плечах.
   Вместе с тем куском памяти, который Аррел надеялся забыть.
  

***

   Теперь он возвращался, чтобы вновь окунуться в кипящий интригами водоворот. В этот раз намного глубже. И, похоже, навсегда.
   - На помощь! - звонкий девичий крик ворвался сквозь полуприкрытое окно, разрывая сгустившую тишину и раскидывая в стороны хрупкое ощущение покоя.
   Аррел не обратил на крик внимания.
   Мало ли, что происходит снаружи. Может крестьяне развлекаются? Да и разве Святейший должен вмешиваться в чужую жизнь?
   Но призыв повторился. Потом ещё раз. И ещё.
   На этот раз в голосе плескалось куда больше страха и мольбы.
   Святейший не выдержал и подскочил к окну. Оказалось, что оно выходит на внутренний двор таверны, и отсюда ничего нельзя разглядеть. Крик раздался снова - Аррел не успел сообразить, что происходит, а ноги уже пересчитывали ступени. Рука метнулась к клинку у пояса.
   Какая-то непреодолимая сила вырвала Аррела из вязкой серой задумчивости и моря равнодушия, заставив выбежать на улицу без охраны. Юноша, шокированный происходящим, не мог понять, что с ним такое. Подобного раньше не случалось. Сейчас же он не мог сидеть, ничего не предпринимая. В голове настойчиво звенела единственная мысль: он должен идти на крик.
   Впрочем, в этом была и положительная сторона. Происходящее настолько взбодрило Святейшего, что сомнения, апатия и тоска остались в комнаты. По телу бежали волны возбужденного азарта, отдающего легким ароматом эйфории.
   Девичий крик раздался совсем рядом, и Аррел, не раздумывая, кинулся вперёд. Едва не поскользнувшись на луже, он смог удержать равновесии и свернул за угол. И тут же столкнулся взглядом с полуголой девушкой, забившейся в дальний угол темного переулка.
   Большие, чуточку детские, зеленые глаза блестели от слёз. От одежды на незнакомке осталась рваная юбка и лоскуты платья, едва прикрывающие высокую стройную грудь. А вокруг девушки как свора шакалов крутились четверо лохматых мужчин в потрепанных костюмах. Судя по ударившему в нос запаху, компания была пьяна.
   Под ногой что-то хрустнуло. Опустив глаза, Аррел обнаружил раздавленный сапогом крохотный сучок. А когда взгляд вернулся обратно, он встретился с четырьмя парами горящих похотью глаз.
   В них было столько звериного, что юноша вздрогнул.
   - Ха! Мальчонка, - гнусно прохрипел один из насильников, самый высокий и широкоплечий с торчащей клоками бородой. - А ну-ка иди сюда!
   В руке у мужчины что-то блеснуло.
   - Тише! Чё не видишь? Парнишка-то одет небедно, - вмешался другой, лысоватый и с кривым носом. - Знать, сынишка торгаша. Иди сюда, мальчик. Мы тя не обидим.
   Насильники переглянулись, и Аррела передернуло от промелькнувшей во взглядах алчности. На губах у мужчин застыли кривые усмешки.
   Рука Аррела метнулась к поясу - через мгновение юноша замер, обнажив клинок.
   - Убирайтесь, - прошипел Святейший, удивляясь ненависти, переполняющей его голос. - Оставьте её! И прочь!
   Взгляд сам собою метнулся к незнакомке. Та, замерев и, казалось, не дыша, не моргая, наблюдала за происходящим. На мгновение она вырвалась из оцепенения, и их глаза снова встретились - зеленый океан страха и сомнений.
   В ту же секунду Аррел понял, что безумно желает разорвать мерзавцев в клочья.
   - Ишь какой! - огрызнулся один из насильников, уставившись на меч юноши.
   Как по команде в руках мужчин сверкнули короткие мечи, и насильники двинулись на опешившего юношу.
   Грязная полутемная улица: мусор, пыль, камни и солома - и толпа жаждущих крови простолюдинов. В голове началось мучительное сражение. Разум кричал об опасности, но сердце было категорически против бегства. "Нельзя взять и оставить девушку с этими подонками, нельзя позволить им уйти", - кричало оно. "Но и бросаться в бой равносильно самоубийству. Ты не профессиональный боец, чтобы выстоять в схватке с четверкой взрослых, пусть и пьяных, мужчин", - возражал разум.
   Ладони взмокли, в горле пересохло. Эфес клинка начал едва заметно дрожать.
   - На колени перед Святейшим! - вырвалось у Аррела.
   Но мужчин, конечно же, это не остановило: они даже не замедлили шаг, продолжая надвигаться на юношу, мерзко ухмыляясь. Первый из них приблизился на расстояние удара и рубанул сверху. Аррел, проклиная нерешительность, отбил удар, уведя клинок далеко в сторону. Повезло! Но одновременно с этим сбоку раздался свист, и юноша отстраненно подумал, что не успевает ни увернуться, ни защититься.
   Рядом метнулась широкая тень. В воздухе заскрежетала сталь, и переулок наполнился воплями разбойника. Аррел почувствовал, что его схватили за плечо и тянут назад как тряпичную куклу, и ударил не глядя
   - Назад, Святейший! - чья-то рука успела остановить движении меча.
   Аррел облечено выдохнул: Харид и Ситар появились в самый нужный момент.
   Четверо насильников переглянулись и ринулись в новую атаку. Один из них прижимал окровавленный обрубок левой руки к груди, пачкая и без того грязную рубаху кровью. Увечье не остановило его
   Аррел знал, что воины из ринута без проблем разобрались бы с насильниками, но в этот момент яркая вспышка осветила переулок, вырвав из мрака каждый его затхлый угол. Двое мужчин как подкошенные рухнули на землю с дымящимися дырами на груди. Оставшиеся, увидев гибель товарищей, отшвырнули оружие и с воплями кинулись прочь.
   Хоть свободные маги и были гораздо слабее коллег из церковных магириумов, но разогнать кучку потных головорезов для них не составило большего труда.
   - Святейший, в следующий раз предупреждайте о ваших прогулках, - проворчал Ситар, пряча меч в ножны. Аррел небрежно отмахнулся от охранника и двинулся к незнакомке. Юноша протянул ей руку и помог подняться.
   - Ты, - кивнул Аррел в сторону Ситара. - Сними плащ.
   Охранник проворчал себе что-то под нос и начал сражаться с завязками.
   Теперь, когда опасность миновала, и девушка выбралась из тени, Аррел смог лучше разглядеть её. Ей было на вид чуть больше двадцати или около того. Среднего роста, на полголовы ниже Аррела. В больших зеленых и немного наивных глазах всё ещё плескался страх, но теперь к нему прибавилось ещё и любопытство. Чёрные коротко подстриженные волосы пребывали в полном беспорядке. Со слегка полноватыми губами и темными брови столь незатейливая прическа смотрелась необычайно привлекательно.
   Аррел тут же поймал себя на мысли, что не сводит глаз с соблазнительной девичьей фигуры. Взгляд, будто бы случайно, скользнул по едва прикрытой груди, быстро опустился вниз к идеально ровному животу, перекинулся на стройные загорелые ножки и обратно.
   Девушка поймала взгляд - Святейший покраснел и отвел глаза.
   Ситар подал ему свой плащ. Аррел, не глядя, взял и, стараясь не опускать глаз ниже шеи, что далось с большим трудом, протянул его незнакомке.
   Юноша улыбнулся. Девушка вернула улыбку.
   - Спасибо, если бы не вы..., - незнакомка вздрогнула и потупила взор.
   Аррелу почему-то безумно захотелось приблизиться, обнять и утешить. Возникло желание замереть, держа её в объятиях, и шептать, что он защитит её.
   Как когда-то шептал ему отец.
   Что с ним происходит?
   Аррелу внезапно стало жарко: он почувствовал, как что-то внутри перевернулось
   - Всё хорошо. Тебе ничто не угрожает. Как твоё имя?
   - Нади, - спасенная красавица улыбнулась и смущенно: легкий румянец на щеках, дрожащие ресницы - добавила. - Ещё раз спасибо. Вы очень храбры, сударь.
   Непонятный незнакомый жар растекся по телу. А потом легкий прохладный ветерок сдул все тревоги и заботы, оставив перед глазами изумрудное море.
   Бездонное. Прекрасное. И необычайно притягательное.
  

XXXVIII

1775 г, 1-ый летний оборот, 11 день. Вейрн, Дигон

  
  
   Солнце кралось к горизонту, прячась за деревьями, одиноко разбросанными вдоль дороги. Из-за очередного поворота показалось двухэтажное здание. Выцветшее под солнечными лучами, светло-желтое, почти белесое - оно выглядело довольно аккуратно. Рядом торчал невысокий каменным забор, за которым развалились широкие конюшни. Чуть дальше виднелись ещё несколько пристроек, чье назначение Озанна не могла определить.
   Место казалось безопасным. Что же это куда лучше, чем набитый озлобленными суетливыми горожанами рынок в Рамаке. Кобыла под девушкой напряглась, подняла морду и шумно заработала ноздрями. Озанна похлопала её рукой и погладила гриву.
   Цвет листвы на деревьях менялся от темно-зеленого, почти черного, у основания до ярко-желтого на вершине. Будто вместо листьев на кронах выросли золотые монеты, горсть которых позволила бы беззаботно прожить, по крайней мере, месяц-другой.
   Она узнала это из разговоров спутников: те постоянно спорили и ругались, но благодаря им можно было получать столь интересные сведения. Сама принцесса ни разу в жизни не держала в руках деньги. Всё в империи принадлежало отцу, и у дочери императора никогда не возникало необходимости платить за что-либо.
   Лица Озанны коснулись тени.
   Прошлое... Оно казалось невообразимо далеким. Будто сон. Хотя даже не столь сон, сколь другая жизнь. Та осталась позади, но рваные мутные воспоминания о ней, в особенности о последних неделях, преследовали Озанну из-за дня в день. От них бросало в дрожь, и девушка начала бояться оставаться наедине с собственными мыслями.
   Новая же жизнь состояла из верной кобылы, той самой, что вывезла её из Дарота, пыльной дороги, мрачных спутников и вечного движения вперёд. Минимум времени на сон и отдых, более никаких роскошных обедов и ломящихся от яств столов по вечерам. Дневной рацион - кусок валенного мяса, ломоть получерствого хлеба и вода.
   Желудок первые дни противился подобному: до встречи со спутниками Озанна питался чуточку лучше - и требовал привычной пищи в прежнем объеме. Но он быстро сдался. И вот теперь, когда до путников добрался исходящий из приоткрытых окон запах свежеиспеченного хлеба: воздушный, мучительный и сводящий с ума - девушка осознала, насколько голодна.
   - У тебя взгляд, как у твоей кобылы, - заметил, ехидно усмехнувшись, Феррис.
   Озанна промолчала, проглотив предательскую слюну.
   - Скоро поедим, - пообещал Лаэр, вглядываясь вдаль.
   Она кивнула, и спутники перебросились парой фраз на своем языке.
   Интересно, о чём шла речь? Лаэр и Феррис всего дважды при ней переходили на язык нелюдей, предпочитая, если требовалось поговорить наедине, отходить в сторону. Быть может, из-за вежливости или непонятной прихоти.
   - Дождитесь меня, - бросил фарин и пришпорил коня, подняв в воздух облако пыли.
   - Куда он? - поинтересовалась Озанна, едва Лаэр скрылся за поворотом.
   Впрочем, девушка не особо надеялась на ответ, успев за время дороги привыкнуть к скрытности спутников. Но ей ли винить их в этом? У каждого было что скрывать.
   Феррис оценивающе взглянул на неё. Озанне показалось, что в алых глазах морана промелькнуло нечто похожее на одобрение.
   - В Дигон. Разведать обстановку.
   - А мы?
   - Дождемся его и заночуем здесь.
   Будто прочтя мысли Озанны, Феррис пояснил:
   - В лесах неспокойно. Да и мы не в империи, чтобы бегать по оврагам. В городах нас, конечно, не любят, но здесь комнату найдут. Лишние проблемы нам сейчас не нужны.
   Озанна кивнула.
   Потертые плащи с капюшоном, ночёвки под открытым небом, перебежки, постоянное движение - покинув Рамак, они старались оставлять за собой как можно меньше следов. В Осдаре нелюдя, отважившегося появиться в городе, ждала незавидная судьба: смерть или, в лучшем случае, клеймо и рудники.
   Среди жителей империи были и те, кто относился к иным расам лояльно, но большинство ненавидело всех, кто отличался цветом глаз или кожи. В детстве Озанна попыталась разобраться, почему всё происходит именно так. Но отец наотрез отказался беседовать на эту тему. Сказал, что когда она вырастет, то сама всё поймёт. И вот ей исполнился второй десяток, но она до сих пор не понимает и не разделяет этой нелепой ненависти.
   Да, на юге было неспокойно со дня основания империи: нападения на торговые караваны, разоренные деревни, убитые поселенцы. Но ведь не делалось ничего, что могло исправить ситуацию! Империя и Вольные Земли всегда стояли по разные стороны баррикад, не позволяя противнику ни на шаг сдвинуть границу. Нелюдей было меньше, но зато сражения происходили на их землях. И масштабные рейды вглубь Закатной пустыни не приводили ни к чему, кроме потерянного времени.
   Любая попытка договориться заканчивалась новой бойней, о которой после наперебой писали историки, критикую изощренное коварство нелюдей. Доверие, если оно когда-то и существовало, испарилось. Да и как можно доверять тем, кто в любой момент готов всадить тебе клинок в спину.
   - В Вейрне легче. Тут нас тоже не любят, но хоть не убивают на месте. Однако здесь правит Церковь, а для неё мы заклятые враги, - пробормотал Феррис.
   Они привязали коней к дереву, а сами устроились в тени. Было неплохо. Вот только запах свежей пищи сводил с ума. Было сложно сосредоточиться на чем-либо ещё.
   - Может, подождём Лаэра внутри? - предложила измученная ожиданием Озанна.
   - Нет.
   Моран был краток, и значит, просить объяснение не имело смысла.
   Минуты тянулись мучительно долго. Изредка проезжали всадники: некоторые заезжали в постоялый двор, но большинство двигалось дальше.
   Интересно, сколько времени прошло? Однако дергать морана Озанна не хотела. Она старалась обращаться к спутникам лишь в случае крайней необходимости.
   Так безопаснее. Для всех.
   Из-за поворота показалась вереница разномастных всадников. Впереди ехало двое мужчин в темно-серых стальных нагрудниках, позади них - невысокий старик в роскошных алых одеждах, за ним ещё воины, а далее...
   Девушка вздрогнула, отказываясь поверить собственным глазам.
   Поскрипывая и громыхая, по пыльной дороге ползли клетки в полтора человеческих роста в высоту и несколько шагов в ширину. Внутри них находились люди: мужчины, женщины и даже дети - все без исключения в потрепанных одеждах, грязные, а некоторые и вовсе со следами побоев и ссадинами.
   Помимо людей, которых, впрочем, среди пленников было большинство, Озанне удалось разглядеть нескольких фаринов, викаров, а также ворена и двоих разинов.
   Феррис выругался и сплюнул.
   - Едут в империю.
   Никогда ещё в его голосе не звучало столь много ненависти. Моран поправил плащ, прикрыл глаза и замер в таком положении: красная радужка могла выдать его.
   Неожиданно Озанна почувствовала на себе чей-то взгляд. Она с опаской подняла глаза и увидела, что её разглядывает одна из пленниц: девочка лет семи-восьми. Светлые волосы крохи были перепачканы, местами перепутались и сбились в комья. Из-под бледно-желтого платьица выглядывали худенькие ножки. Ручки показались Озанне раза в два тоньше её собственных. Личико было чистым, но на щеках виднелись едва заметные мутные дорожки от слез. Карие глазки не выражали ничего, кроме усталости.
   Сердце Озанны сжалось от отчаяния.
   Как так можно? Она же ребенок!
   Процессия прогромыхала совсем рядом и завернула к постоялому двору. Озанна почувствовала, что моран напрягся, да и её самой стало жутко неуютно. Она никогда прежде даже на расстоянии не видела торговцев людьми, а теперь "кошмар иных рас", как его иногда называли, оказался буквально в нескольких шагах от неё. В боевых навыках Ферриса она не сомневалась, но нелюдь был один, а громил в темных доспехах - девять.
   Девочка в клетке по-прежнему не сводила с неё глаз. Её губы двигались, беззвучно шепча что-то. Как показалось Озанне, та умоляла спасти её.
   Но как она могла это сделать?!
   Телохранители торговца: с бритой головой, татуировками и длинными изогнутыми клинками у пояса - смерили Озанну и её спутника взглядами, полными презрения. Потом отвернулись и более не смотрели в их сторону. Сам рабовладелец не счёл нужным обращать внимание на сидящую под деревом парочку.
   Из постоялого двора выбежал мужчина, судя по всему, его владелец. Торговец рабам спешился, и они принялись что-то обсуждать. Придя к соглашению, рабовладелец отдал соответствующие распоряжения, и его люди принялась спешно заводить лошадей, везущих клетки, во двор.
   - Но в Вейрне же нет рабства!
   - Деньги нужны всем, - мрачно откликнулся Феррис. - Тамошний хозяин известен тем, что не отказывает никому: ни нелюдям, ни работорговцам. Дигон - крайне удачно расположен: на удалении от столицы и неподалеку от границы с Осдаром. Хочешь попасть в империю - мимо этого местечка не проедешь.
   - Мы не можем остановиться здесь! - голос предательски дрожал.
   Озанна не находила себе места, не могла забыть девочку в желтом, но ещё больше боялась оказаться в руках рабовладельца и вернуться в Осдар.
   К отцу....
   - У нас нет выбора. К тому же здесь нас не тронут: хозяин дорожит репутацией. А вот в лесу вполне могут поймать.
   Лошадей завели в стойла, а клетки остались стоять во дворе. Часть воинов ушли вместе с хозяином, несколько остались сторожить клетки, около которых продолжали суетиться слуги.
   - Даже не думай! - раздалось над ухом.
   Озанна вскрикнула и подскочила. На губах Лаэра скользнула улыбка, но тут же пропала.
   - Они не наша забота, - заметил фарин. - Знаю, ты хочешь помочь им. Забудь. Это невозможно.
   - Но они же, как мы!
   - Им не повезло, - пожал плечами Лаэр. - Ничего не изменить. Осдар давно прогнил насквозь. Императору наплевать, что происходит в стране. Он только и делает, что посылает войска к нам на юг. Стремится отхватить кусок, который ему не по зубам.
   - Неправда! - вырвалось у Озанна, и она тут же отругала себя за несдержанность.
   - Откуда дочери купца знать, что на уме у императора? - поморщился Феррис.
   - Но...
   - Теперь ты понимаешь, почему иные расы ненавидят вас, людей? Такие как ты: лояльные, беспокоящиеся - редкость. Вы будто не из этого мира. Наивны, и потому вам так сложно жить. Остальным же наплевать на всё, что творится вокруг. Церковь, когда ей выгодно, закрывает глаза на работорговцев, позволяя забирать бездомных. Принцип меньшего зла, как она это называет. Идеальный способ избавиться от лишних ртов и кучи попрошаек.
   Озанна не нашлась что ответить. Вздохнула и обняла колени руками в отчаянной попытке защититься, сама не понимая от чего. Живя во дворце, она видела мир вокруг иначе. Тогда он выглядел более чистым и правильным.
   Почему всё так сложно? Так мрачно и... холодно?
   - Ты всё уладил? - поинтересовался Феррис.
   Лаэр кивнул.
   - Тогда пошли. Мне не по себе, когда вижу клетки. В комнате будет куда приятнее.
   Озанна кинула последний взгляд в сторону двора, туда, где за покрытыми ржавчиной и грязью прутьями, сидела умоляющая спасти её девочка.
   Её спутника правы: она бессильна что-либо изменить.
  

***

   Ночь накинулась на постоялый двор как страстная любовница, окутав его в свои плотные объятия. Рваные облака заполонили черное небо, и Селы не было видно. Но так даже лучше. Темнота - лучшее из укрытий.
   Озанна аккуратно прикрыла дверь, чтобы та не скрипнула. Остановилась. Прислушалась, не побеспокоила ли спутников. Дверь в их комнату была закрыта, свет не горел.
   Она сделала несколько шагов.
   Пустынный коридор и тишина напомнили об её последней прогулке во дворце. По спине тут же побежал холодок, к горлу подобрался отвратительный липкий комок.
   Всё! Более не вспоминать! Нельзя. Не сейчас!
   Из щелей под некоторыми дверьми струился блеклый свет. За одной из них шёл разговор: дерево превращало слова в непонятное бормотание. За другой - слышны истошные женские стоны. Ночь прячет краски. И это хорошо: никто не увидит румянца, украсившего лицо принцессы.
   Один этаж остался позади.
   Озанна спустилась по скрипучей лестнице, показавшейся ей бесконечной: так медленно она по ней двигалась. Девушка не знала, сколько времени у неё занял спуск, но успехом было уже то, что половицы скрипнули всего дважды. Пугающий звук уносился в темноту и терялся во мраке. К счастью, он никого не потревожил. Не удивительно: мало ли кто бродит ночью. Может кому-нибудь захотелось отойти по неотложным делам.
   Ночная прохлада окатила Озанну как ледяная вода из ушата: девушка вздрогнула. Воздух в Вейрне был холоднее, чем в Осдаре, и она ещё не успела привыкнуть к нему.
   Вокруг развалилась гудящая темнота. Где-то вдалеке сопел спящий лес. Пели сверчки. В конюшнях сонно фыркали лошади.
   Интересно, снятся ли им сны? И если да, то о чём?
   Девушка двинулась в сторону клеток с рабами, но сделав несколько шагов, вжалась в стену. Из-за угла долетело мужское бормотание, свет костра отодвинул в сторону мрак. Озанна надеялась, что охраны не будет, но теперь поздно было отступать.
   Стог сена спрятал её от света костра. Неровная груда дров также оказалась неплохим укрытием. Каждый шаг приближал её к клеткам. Сердце билось всё чаще, и казалось, столь громко, что должно переполошить всех вокруг. Дыхание сбилось. По спине карабкался холодок. Ладони вспотели. Ноги отказывались слушаться.
   Но она смогла!
   Девушка замерла у забора: до клеток осталось всего ничего. Теперь главное отыскать нужную. Всех она освободить, к сожалению, не сможет. Это невозможно: поднимется шум, и её поймают.
   Остановившись у первой клетки, Озанна вгляделась в темноту, скользнув взглядом по рабам. Некоторые не спали: из глаза призывно блестели в темноте.
   Только бы они молчали! Спаситель, помоги ей!
   - Я помогу, - прошептала Озанна. - Чуть позже. Пожалуйста, тихо.
   Свет костра преграждал путь к следующей клетке. Но в этой малышки в желтом не оказалось, значит, нужно было двигаться к следующей. Сердце приготовилось выпрыгнуть из груди. Затаив дыхание, Озанна метнулась вперед.
   Проклятье!
   - Ты слышал? - пробасил один из охранников.
   Мужчина поднялся, и свет факела скользнул по кустам.
   Стать маленькой и незаметной! Всё, что угодно лишь бы её не увидели!
   - Пусто! Падший! Я ведь слышал какой-то шум.
   - Может крысы? - предложил напарник.
   Озанна медленно отползла в сторону. За спиной в то место, где она только что находилась, ударил луч света.
   Она начала задыхаться.
   - Наверное, - согласился громила.
   Руки дрожали. Пришло понимание, что пути назад нет: у неё не хватит смелости вернуться обратно тем же путем.
   Вторая клетка... Взгляд скользнул по рабам, и остановился на девочке в желтом. Она не спала.
   - Тссс... - Озанна приложила палец к губам. - Я тебя отсюда вытащу.
   Рабы в клетке забеспокоились, начали будить друг друга. На Озанну смотрело множество глаз, и ей сделалось неуютно. Пальцы скользнули по массивным засовам, изучая их.
   Как же они открываются? Кажется, вот так.
   Крак! Звук пронзил тишину и убежал в ночь.
   Озанна припала к земле, замерла, умоляя, чтобы на шум не сбежалась охрана.
   Прошла минута. Тихо.
   Рука потянулась к следующему засову, и тут на Озанну упал свет факела.
   - Попалась!
   Девушка дернулась, но мужская рука схватила её за волосы. Озанна закричала и полетела на землю.
   - Кто тут у нас? - охранник прижал её к земле, не позволяя вырваться.
   Свет лился в глаза, ослепляя.
   - Я проходила мимо!
   - А замок сам открылся? - прошипел, брызжа слюною, мужчина.
   - И что будем с ней делать? - поинтересовался подошедший напарник.
   - Помогите!!! - закричала Озанна, забившись в мужской хватке.
   Отчаяние захлестнуло её с головой. Девушка тонула в страхе, в бушующем водовороте ужаса, вспоминая все испугавшие её некогда рассказы молоденьких служанок. На мгновение Озанна и вовсе позабыла, кто она такая. Не осталось ничего, кроме желания спастись.
   - Помогите! - в очередной раз взмолилась она.
   И почувствовала, как хватка мужчины ослабла. Тот отчего-то завопил и отпустил её.
   - Дура! - раздалось над головой.
   Знакомый голос... Лаэр!
   Фарин одним движение поднял её с земли и оттолкнул себе за спину.
   Феррис тем времени схватился с охранниками. Их изогнутые мечи сверкали в свете костра, но не могли дотянуться до неуловимого морана. А вот его клинку удалось испить крови. Он впился одному из охранников в живот, оставил на щеке второго длинную царапину. А после вцепился неприятелю в ногу. Тот припал на колено, и лезвие вошло ему в шею. Мужчина рухнул в костер, и через миг его объяло пламя.
   На крики выбежали самые глупые посетители. Или быть может самые пьяные. Ибо только дураки имеют привычку вмешиваться в то, что их не касается и лезть на рожон.
   Спутники Озанны разобрались ещё с двумя воинами, пришедшими на подмогу, и, подхватив её под руки, кинулись прочь.
   - Клетка! - закричала Озанна.
   Лаэр выругался, прыгнул назад и отодвинул засовы. Рабы, почуявшие свободу, рванулись к выходу, расталкивая друг друга. Феррис тем временем освободил вторую партию рабов.
   Работорговец орал, стоя под навесом в безопасном удалении от места действий. Его люди кинулись ловить рабов. Но толпа, вкусив свободу, не стремилась возвращаться назад. Она кинулась на бывших тюремщиков, и завязался бой.
   Хоть охранники берегли "товар" и не применяли оружие, было очевидно, что они победят. Но несколько минут рабы сумеют выиграть. Девушка успела заметить, как посреди разгоревшегося хаоса маленькая желтая фигурка скрылась в кустах.
   Хорошо. Это правильно.
   - Дура! - зашипел её на ухо Лаэр. - Что ты творишь?
   Озанна промолчала. Она была слишком измученна и эмоционально истощена, чтобы пытаться объяснить что-либо.
   - Проклятье! - завопил Феррис.
   А через мгновение ночь прорезал громогласный рев:
   - Именем Святой Церкви! Ни с места!
   В небо взвился огненный шар и взорвался на тысячи искр. На несколько мгновений стало светло как днем. Беглецов тут же заметили - храмовники кинулись в их сторону.
   - Падший! - Феррис обернулся, проверяя, следуют ли спутники за ним.
   Лаэр толкнул Озанну к морану, а сам замер и принялся что-то шептать. Вокруг кистей заплясало лиловое пламя, трава под ногами начала стремительно сохнуть. С ближайших деревьев посыпались желтые листья. Потянуло холодом.
   - Именем Церкви! - два храмовника были совсем близко.
   Их медальоны полыхнули серебром, но Лаэр не остановился. Рыцари Храма поняли, что что-то не так, когда уже было поздно. Земля дрогнула - из ближайших кустов выполз туман. Настолько густой, что Озанне показалось, что его можно черпать горстями. Но попробовать сделать это ей не позволили.
   - Вперед! - Лаэр потащил её через кусты. Туман будто живой послушно расступался, освобождая узкую тропинку, тут же пропадающую за спиной замыкающего шествие Ферриса.
   Где-то рядом приземлилось несколько молний, вспахав землю, подняв облако пыли. Храмовники били наугад, не в силах развеять магический туман. Вслед беглецам неслись проклятье. Слышался топот ног.
   Озанна быстро перестала понимать, куда они движутся. Все, что она запомнила, это движение. Снова только вперед. Как когда-то. Впереди спасение, позади - невидимая опасность.
   Снова лишь шепот в непроглядной тьме...
  

XXXIX

1775 г, 1-ый летний оборот, 13 день. Вейрн, Морт

  
  
   Тени причудливо танцевали на каменной кладке. Каждый шаг отзывался гулом, убегающим вперёд и кричащим, что следует ждать гостей. Впрочем, те здесь были редки. Наверное, потому что большинство из тех, кто спускался вниз, более не возвращались.
   В подземелье царила прохлада. Леон всегда считал, что в подобных местах обязательно должно быть сыро и пахнуть плесенью. Оказалось, он ошибался. Каменные плиты местами потрескались, кладка кое-где начала осыпаться, в углах висела паутина, но в целом в коридорах было чисто и сухо. В воздухе не витали неприятные запахи, хотя он и казался слегка тяжелее, чем на поверхности.
   Впрочем, сейчас Леону было не до этого. Все чувства были напряжены до предела: он спускался по ступеням, ощущая себя натянутой струной, готовой лопнуть в любой миг. В голове крутилась одна лишь мысль: "Кто?"
   Мертвого архиепископа обнаружили ранним утром. Слухи об убийстве тут же обросли подробностями, догадками и самыми нелепыми предположениями. Они превратились в огромный ком, который не удалось остановить: весть о смерти Рене быстро покинула пределы столицы.
   Похороны прошли довольно скромно: в Морте у Рене было мало почитателей, а Святая Церковь, которой отправили послание, не успела отреагировать.
   Столица замерла, затаив дыхание, ожидая развязки.
   И вот сегодня утром, спустя шесть дней после похорон, Леон получил весть: убийцу схватили. Стол, остался погребен под грудой бумаг, а король незамедлительно отправился в городскую тюрьму, место, которое ненавидел каждой клеточкой. Ненавидел настолько, что впервые за годы своего правления спустился в подземелья.
   Случай был действительно из ряда вон выходящий.
   Убийцу одновременно принялись искать и Церковь, и люди короля. Первые - перекрыли выходы из города, ужесточили осмотр у ворот и принялись опрашивать каждого, кто находился в ту ночь в замке. Вторые действовали более осмотрительно, без излишней спешки. Тайные следователи изучали, следили, наводили справки и в отличие от инквизиции не доводили служанок до слёз и приступов паники.
   Но до сих пор успеха в поиске убийцы не достигли ни первые, ни вторые.
   Надрывно скрипнула дверь. Один из гвардейцев в латных доспехах первым прошёл внутрь, Леон последовал за ним. Ему не нужна была охрана: он злился, когда его движения ограничивали - но после убийства архиепископа Ирия настояла, чтобы гвардейцы всегда были рядом. Сестра так и не смогла прийти в себя после произошедшего. Она замкнулась, отослала служанок по домам и не общалась ни с кем, кроме брата и Гарреса. Последний же с недавних пор проводил с ней каждый вечер. Леон не возражал.
   В караульной было уютно. Признаться, Леон ожидал худшего. Что же если его ожиданиям не суждено сбыться, то пусть не сбудется и самые страшные из них.
   Вдоль дальней стены выстроились в ряд массивные столы, заваленные небольшими ящиками. В углу устроился громадный обитый металлическими полосами сундук для хранения имущества заключенных, у которых имелся шанс вернуться на свободу. Подле него высились два шкафа: у одного из них были отломаны ручки. У противоположной стены стояла парочка кроватей. Рядом расположились тумбы и стойки с доспехами.
   - Милорд, - начальник тюрьмы поднялся с массивного, укрепленного стальными полосами стула, на вид изрядно потрепанного, и склонил голову. - Йорк Вей, к вашим услугам. Прошу, за мной.
   Тем временем из-за одного из шкафов выполз большой ярко-рыжий кот. На его морде красовался шрам, тянущийся через щеку от носа к затылку. Куска уха не хватало, но самого кота это ничуть не беспокоило. Он потянулся, выпустив когти, и с видом местного правителя уставился на Леона, сверкая изумрудными глазищами.
   - Мяф! - подало голос животное, все видом интересуясь, кто они такие и что делают в его владениях. Не сводя глаза с короля, кот принялся точить когти о ножку стола.
   Проследив за взглядом Леона, начальник тюрьмы пояснил:
   - Кхе... Это Лорд, Ваша Светлость! Пришёл сюда котенком, ну и... не стали его выгонять. Крыс ловит, да и ребятам нравится.
   - Лорд... - задумчиво протянул Леон, вспоминая, есть ли какие-нибудь правила, запрещающие держать в тюрьмах животных. А так же размышляя, сколь много иронии добавил кот, придя сюда. Хотя, куда больше привнёс её тот, кто прозвал его "Лордом".
   Леон махнул рукой, и они двинулись дальше. Кот последовал за ними.
   - Не ждал вас так скоро, - забормотал Йорк Вей. - Эти в черном... Они уже начали.
   - Тогда поспешим.
   Ещё одна лестница, ведущая вниз, к счастью, короче предыдущей. Начальник тюрьмы шагал первым, за ним двое гвардейцев, Леон, а после ещё два рыцаря.
   Лестница была узкой: на ней едва могли разминуться двое - и лишь это помешало Леону рвануться вниз в тот миг, когда он услышал стоны. Но как только она закончилась, король растолкал рыцарей, оттолкнул начальника тюрьмы к стене и кинулся в полутёмный коридор. Света факелов в нём хватало лишь на то, чтобы не споткнуться о выступающие плиты и не разбить себе голову.
   Леон рывком распахнул деревянную дверь и ворвался внутрь:
   - Что здесь происходит??!! Падший вас раздери!!! Отвечайте!!
   Двое мужчин в чёрных одеяниях замерли, не выпустив из рук инструменты: у одного - местами проржавевшие щипцы, у второго - длинная игла. Лица их скрывали маски, тоже черные как ночь.
   - Милорд, - пропели тени в углу камеры, - они исполняют свой долг. Не более того.
   Мужчина с кудрявыми волосами, вздернутым носом и пухлыми губами - вышел на свет и улыбнулся. Голубые глаза блеснули и погасли, превратившись в два сгустка мрака.
   Новый архиепископ в одночасье перевернул всё с ног на голову.
   Увидев его в первый раз со спины замершего у трона, Леон не сообразил, кто перед ним. Но тот обернулся - блеск в глазах, презрительная ухмылка и алый перстень расставили всё по местам.
   Он был не похож на Рене, более того, оказался едва ли не его противоположностью. Там, где прежний архиепископ предпочитал дипломатию и компромисс, новый применял силу. Если в Морте у Рене было мало почитателей, то у Даниэля их и вовсе не могло быть.
   - Вы забываетесь, Даниэль, - прошептал-прорычал Леон, едва сдерживая себя, чтобы не размозжить первым попавшимся под руку камнем голову архиепископа. - Кто дал вам право пытать невиновного?!
   - Мои люди как раз работают над этим, - вновь улыбнулся архиепископ. - Ваш лорд-командующий почти признал свою вину.
   Леон столь стремительно двинулся в сторону скамьи, приподнятой над полом, что палачи едва успели отскочить в сторону. Король наклонился и коснулся плеча мужчины, привязанного к скамье:
   - Гаррес, слышишь меня?
   - Милорд... - на бледном лице лорда-командующего расцвела робкая улыбка. - Всё думал, когда же вы придёте посмотреть на меня...
   - Зачем ты это сделал?!
   - Чтобы защитить её. И вас, милорд. Кто-то ведь должен. Я знаю: это не она. Не может быть она. Уверен.
   - Но ведь и ты этого не делал.
   - Может быть... Но всегда мечтал поквитаться со старикашкой, - Гаррес прикрыл глаза. - Вы ведь знаете, как сильно я его ненавидел.
   - Молчи! Хватит!!
   - Всё будет хорошо, милорд...
   - Развяжите! - Леон выпрямился и обвёл взглядом гвардейцев. - Немедленно! Обработайте раны!
   Рыцари дернулись, но тут же замерли, не решаясь выполнить приказ.
   - Нет, - бросил Даниэль. - Он наш.
   - Архиепископ, знайте своё место! Я король! И приказываю отпустить этого человека! Если его нужно судить, этим займутся судьи Вейрна, а не Церковь!
   Архиепископ приблизился, встал почти вплотную к королю. Даниэль был на полголовы ниже, но сейчас Леону показалось, что они одного роста.
   - Нет власти выше, чем власть Спасителя. Или вы не согласны с этим, милорд? Я вижу вас насквозь. Вы не настолько глупы, чтобы сделать то, о чём подумываете.
   Даниэль засмеялся. Смех отразился от стен и забился в судороге.
   - Что есть человеческая судьба, если не хитрое сплетение случайностей? Вы знаете ответ, милорд? Я - нет. Но знаю тех, кто способен внести лишний узелок, скажем, в судьбу вашей прелестной сестры. Согласитесь, будет весьма печально, если окажется, что Гаррес не убийца, а лишь жертва хитроумного плана.
   Архиепископ улыбался. Он напоминал змею, ядовитую и чрезвычайно опасную. С Рене было проще: тот был открыт и прямолинеен. Нет, он тоже был хищником, но предпочитал честный бой.
   Повисла тишина. Гаррес молчал, разглядывая покрытый паутиной потолок. Гвардейцы и палачи замерли в одной позе, боясь шевельнуться. Даниэль и Леон впились друг в друга взглядами. Все понимали, что только что произошло. Но никто не мог предсказать, чем всё закончится.
   "Всего одно слово - и начнётся", - пронеслось в голове Леона.
   Хочет ли он этого? Да. Но готов ли?
   - Мяф! - прорезал густую тишину любопытный вопль.
   Лорд зашёл внутрь камеры, потёрся боком о стену и обвёл взглядом присутствующих. Рыжий кот понюхал воздух, насторожился и зашипел. Из дальнего угла тотчас послышалось ответного шипение. Непонятно откуда вылез серо-черный кот, размерами не уступающий Лорду, но в отличие от последнего не был похож на грозу крыс: гладкая ровная шерсть, морда чистая как у котенка. Черный встал в боевую стройку и замахал хвостом, хлеща себя им по бокам.
   - Итак, что скажете, милорд? - голос Даниэля донесся откуда-то издалека.
   Леон молчал.
   Зачем в тюрьме столько котов?
   Тёмный приблизился к Лорду, замер напротив и распушил хвост. Тот был местами ободран, кончика не хватало. Коты рычали, изучая друг друга. В воздухе повисло шипение, перемешанное с гулким стуком хвостов об лапы.
   Дальнейшее походило на рыцарский поединок, только намного более жесткий и лишенный всяких правил. Черный атаковал первым: кинулся вперёд, нацелившись когтями в морду противника. Лорд не успел увернуться: удар сбил его с ног, и коты покатились по полу, превратившись в истошно визжащий рыже-черный клубок.
   Схватка закончилась оглушительным воплем черного. Кот вскочил на ноги и стрелою кинулся прочь, оставляя за собой рваную дорожку из алых капель на камне. Лорд выплюнул кусок чужого уха и принялся приводить себя в порядок, всем видом демонстрируя зрителям, что подобное для него не представляет ничего особенного.
   Его морда перепачкалась в чужой крови, но Лорду быстро удалось привести себя в должный порядок. Он опустил правую лапу на добычу и, обведя изумрудным взглядом присутствующих, громко мяукнул.
   - Я король, - произнёс Леон. - И Церковь будет выполнять мои приказы. Ещё одна вольность, Ваше Преосвященство, и я выставлю вас из города.
   - Ха! - выдохнул Даниэль и отступил в сторону.
   Леон ожидал, что архиепископ начнёт возмущаться, угрожать, но вместо этого Даниэль захлопал в ладони. В тюремной камере подобный звук был не то, что редкостью, он был абсолютно диким, неестественным и оттого чудовищно пугающим.
   - Восхищен вашей выдержкой. Хорошо! Забирайте пленника!
   Леон встретился взглядом с Даниэлем. Голубые глаза блестели в свете факелов и чем-то напоминали кошачьи.
   - Но лорд-командующий останется в камере до тех пор, пока не закончится расследование. Мне не хотелось бы, чтобы и ко мне ночью пришёл убийца. Я, знаете ли, слишком дорожу жизнью, чтобы оказаться на месте всеми любимого Рене.
   - И всё? - вырвалось у Леона.
   - Вам нужно что-то ещё? Вы наглец, милорд. Но вынужден разочаровать - более Церковь не пойдет на уступки, - Даниэль кровожадно ухмыльнулся. - И предупреждаю: Иерарх узнает об этом. И тогда...
   - Это угроза? - рыцари за спиною короля напряглись. Леон чувствовал на себе их взгляды, и это придавало ему сил.
   - Предупреждение. Пути судьбы порой бывают так непредсказуемы.
  

***

   Конь сделал несколько неуверенных шагов и остановился. Попытки сдвинуть его с места привели к тому, что он принялся пятиться назад.
   - Ладно, Ветер, - Леон потрепал вороного жеребца по гриве. - Мне тоже не по себе.
   Мужчина ловко соскочил с коня, отвёл его в сторону и привязал к дереву.
   - Вот так. Отдыхай. Я скоро вернусь.
   Песчаная тропа пошла вверх. Наклон с каждый шагом всё возрастал. А когда подъем закончился, размытая тропинка превратилась в вымощенную серыми плитами дорогу, по краям которой росли изогнутые деревья, образуя своеобразный навес.
   Толстые каменные стены с узкими бойницами и массивными воротами - единственным способом попасть внутрь, скрывали три высоких башни, чьи шпили пронзали облака, от мира.
   Или мир от этих башен. Смотря, с какой стороны от стен находиться.
   Солнце неспешно ползло к горизонту, окрашивая всё кругом в золото и багрянец. Вдалеке у горизонта белели стены Морта, поблескивали крыши храмов и поместий. До Второго Отречения магириумы всегда строили в столицах. Но после восстания, начавшегося в Ферине, в ходе которого город едва не перестал существовать, все магириумы были разрушены. Магов стали держать подальше от столиц. Однако Морт стал исключением: после вторжения гарров и реформы Церкви правители Вейрна настояли на том, чтобы магириум перенесен из Айдена в Морт, дабы обезопасить сердце королевства в случае нового нашествия.
   Взгляд короля устремился на цитадель, над которой клубились белесо-серые облака. Они бегали по кругу вокруг шпилей, будто попав в невидимую ловушку и не в силах вырваться из неё. Ни грома, ни молний, ни теней - ничего из того, о чем так любят болтать суеверные горожане. Просто облака. Но и это вызывало трепет.
   Несколько минут пути - Леон приблизился к вратам. Массивные, обитые толстыми стальными полосами они ничем не отличались от множества подобных. Король успел побывать в каждом краю Вейрна, повидал многое, но эти врата, обычные и невзрачные, всегда вызывали трепетную дрожь. То, что происходило за ними, и люди, которые жили здесь, когда-то изменили его судьбу. Быть может, вскоре это произойдёт вновь.
   Король остановился, зная, что его давно заметили. Ещё шагая по аллее, он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Какой-нибудь особенно впечатлительный простолюдин после этого повернул бы назад, а потом, трясясь от страха, рассказывал об ужасах, творящихся в магириуме. Но Леон не первый раз был здесь и успел узнать многие секреты цитадели магов.
   Ворота, едва король остановился перед ними, вздрогнули и с оглушительным скрипом поползли в стороны. Леон направился мимо идеально ровного строя рыцарей Храма, облаченных в посеребренные доспехи с алой чашей на груди. Они стояли неподвижно: расправив плечи и горделиво смотря строго перед собой. Воины почти не моргали и оттого ещё более напоминали статуи.
   - Милорд, - высокий сероглазый мужчина с небольшим шрамом на щеке вышел вперёд и склонил голову. Его доспехи были менее вычурны, чем латы остальных храмовников и отливали не серебром, а золотом. Рыцарь кротко улыбнулся. - Прошу за мной. Ваш приезд для нас неожиданность. Что привело вас?
   - Как обычно, дела. Мне нужно повидаться с архимагом, сир Килл.
   - Боюсь, это невозможно, милорд. Он сейчас в Башне, занимается с учениками. Аберкроф не любит, когда его отвлекают.
   - Пошлите весть. Ради короля он отложит занятия. Я не отниму много времени.
   Верховный паладин отдал распоряжения и, выжидая, посмотрел на короля.
   - Дальше я сам. Путь до кабинета мне известен.
   - Мои люди проводят вас, - попытался возразить Эдмонд Килл. - Так безопаснее.
   - В этом нет нужды, - отрезал Леон и двинулся по коридорам.
   Король слишком давно и хорошо знал сероглазого рыцаря. Неплохой человек, но слишком неуверен и слегка труслив для верховного паладина.
   По губам Леона скользнула улыбка: он вспомнил, сколько сил потребовалось в своё время, чтобы избавиться от предыдущего хранителя. Но оно того стоило: положение Эдмонда Килла в Ордене было неустойчивым, и тот жутко боялся потерять почетное место. Оттого рыцарь всегда был излишне услужлив и крайне неболтлив. Последнее было как нельзя кстати. Пока всё спокойно - рот Килла останется закрыт. Святой Церкви вовсе не обязательно знать, что правитель Вейрна временами навешает магов.
   Коридор закончился, и Леон оказался на центральном дворе. Выложенные каменными плитками дорожки бежали в обе стороны и терялись среди множества аккуратных садиков. Чуть дальше начинались широкие ступени из мрамора, ведущие к подножию самой высокой из трёх башен. Её окружали громадные каменные кольца, опирающиеся на узкие белоснежные колонны, расставленные по периметру.
   За башней красовался храм Спасителя: невысокий, массивный, без украшений. Вдоль его стен и дорог, расходившихся от храма подобно лучам солнца, торчало множество статуй. Нельзя было сделать шаг без того, чтобы взгляд не цеплялся за лик Спасителя. Неудивительно, что маги предпочитали прогулкам вечера в полутемных комнатах, проведенные за чтением книг и переписыванием потрескавшихся пергаментов.
   Две оставшиеся башни были несколько меньше размером. В них, как было известно королю, располагались аудитории для занятий и библиотека. Леон же направлялся в центральную, служащую домом для магов.
   Покои архимага, согласно устоявшимся правилам, располагались на самом верху: до него требовалось миновать двенадцать этажей, населенных учениками и полноправными магами. Чем выше, тем меньше новичков и больше опытных магов. Хотя бывало, что в одной комнате жили как опытные чародеи, так и новоприбывшие. Но тут ничего нельзя было изменить: места в магириуме немного, и магами приходилось тесниться.
   В коридорах башни, насколько помнил Леон, всегда было светло, не взирая ни на погоду за окном, ни на время суток. Нигде ни единой трещины, ни царапины - будто бы пол и стены только-только построены. Леон как-то задал вопрос насчет этого наблюдения архимагу, на что тот ответил, что всё дело в Астрале. В стенах Цитадели он постоянно находится в движении, рвётся и меняется, обновляя всё вокруг.
   Рыцари в серебряных латах расступились, пропуская короля. Леон не удостоил их взгляда. На каждом этаже располагалось минимум два храмовника. Обычно они дежурили в центральном помещении и изредка устраивали обход вдоль периметра. Но в этом случае звали подкрепление из казарм, расположенных неподалеку от башни.
   Король, почувствовав злорадное удовлетворение, усмехнулся.
   Чародеев боялись даже их стражи. Серебряные медальоны давали защиту от магии, но рыцари предпочитали не рисковать. Серебро на груди способно развеять заклинание, но не защитит от удара ножом. А подобные случаи в магириуме не были редкостью. Как и попытки отчаявшихся учеников применить против храмовников магию.
   О ненависти между рыцарями храма и магами ходили легенды. Но здесь, в Морте всегда было относительно спокойно. Возможно, сказывалась близость к Мириаму. Да и помимо прочего, к Леону прислушивались не только простолюдины, но и маги, и храмовники. На верность последних, конечно, рассчитывать не стоило, но чародеи после гибели прежнего короля притихли и за годы правления Леона особо крупных стычек между магами и их тюремщиками не происходило.
   Подъем как всегда несколько вымотал Леона. В очередной раз мелькнула мысль о том, что у магов, несомненно, имеются тайные пути, ведущие на верхние этажи. Каждый день преодолевать подобный путь - испытание даже для молодых, что уж говорить о пожилых магах, которых в магириуме значительно больше, чем новичков.
   Кабинет пустовал. Леон прикрыл за собой дверь, и опустился в одно из черных кресел, стоящих у квадратного стола, заваленного пергаментами. Узкая высокая арка в стене вела в личные покои, у стены расположилось два книжных шкафа. Всю противоположную от входа стену занимало окно. Сидя в кресле напротив можно было разглядывать происходящее на земле, если конечно, хватало зрения.
   Леон невольно залюбовался заходящим солнцем: лучи его окрасили кроны деревьев в золото, а белоснежные стены Морта стали багряными. На улицах города один за другим зажигались огоньки. Столица готовился ко сну. Над нею плавали рваные темные пятна - обрывки перистых облаков. Они походили на мазки кистью начинающего художника: кривые и неравномерные, неописуемая смесь золотого, алого, белого и голубого.
   - Пожар, милорд, - раздалось за спиной.
   Король обернулся и встретился с взглядом золотого глаза архимага. Тучный темноволосый мужчина прошёл к столу и опустился в кресло напротив правителя. На месте правого глаза мужчины чернела круглая повязка, частично скрытая волосами. Длинные неровные пряди пребывали в полном беспорядке и местами доходили до плеч. Подбородок украшала короткая густая борода, как и волосы растрепанная и неровная.
   - Действительно похоже на пожар, мессир архимаг, - согласился Леон.
   - Вы хотели меня видеть? Вот он я, - чародей развел руками и подмигнул.
   - Вы ничуть не изменился, Аберкроф.
   - Как и вы, милорд, - улыбнулся маг. - Сколько вы у нас не были? Год?
   - Восемь месяцев.
   - Время летит быстро. Что же привело вас сюда? В последний раз вы настойчиво выведывали о жизни в магириумах, - последнее слово Аберкроф Блэйк едва ли не выплюнул. - А в позапрошлый, если мне не изменяет память, мы обсуждали Спасителя.
   - Вы слышали об убийстве?
   - Ха! Шутите, милорд? Слухи как тараканы - проползут везде, и от них не так легко избавиться, - усмехнулся маг. - У нас только об этом и говорят. Делают ставки, кто же прикончил Рене.
   - А что думаете вы?
   - Просто так архиепископов не убивают. Все они, конечно, змеи и место им в болоте, но одно зло на другое менять никто не станет. Это убийство планировалось давно: Рене кому-то изрядно насолил.
   - И?
   Аберкроф засмеялся.
   - Вы всё тот же! Желаете знать настроение? В магириуме рады смерти Рене. Все без исключения. Псов Церкви не любят, милорд. Была бы наша воля, любой из моих с удовольствие прикончил бы Рене. Но ведь вы и сами это понимаете. И вам прекрасно известно: мы тут не при чём.
   - Новый архиепископ...
   - Да. Даниэль, - пробормотал Аберкроф, смакуя имя. - О нём мы тоже слышали. И о смертях во время устроенного им расследования. Похоже, он всерьез взялся за дело.
   - Чересчур, я бы сказал. Сегодня он арестовал лорда-командующего.
   - О! Для этого должны были быть веские основания, не так ли?
   - Сир Хелунд признал себя виновным, чтобы защитить мою семью от обвинений.
   - А что вы, милорд?
   - Вмешался и приказал освободить его, - Леон задумался и добавил. - Это было похоже на кошачий бой. Два кота, дерущихся за одну территорию.
   - И кто из... котов... победил?
   - Даниэль отступил. Но на его стороне Иерарх и Орден Чаши. Я король, но ничего не могу изменить. Проклятье! - рука Леона сжалась в кулак.
   - Зачем же вы здесь? - золотой глаза Аберкрофа блеснул в свете надвигающихся сумерек. - Вы знаете, я не люблю, когда меня отвлекают от занятий.
   - Мне нужен совет, мессир. Кому я ещё могу доверять, как не тем, кто желает вцепиться в глотку Святой Церкви?
   - Одного желания недостаточно, милорд. Посмотрите, как забавно устроен мир. Видите на мне цепи? Нет?! И я их не вижу. Но они есть.
   - Что мне делать, Аберкроф? Мы знакомы много лет, ещё, когда отец был жив.
   - О да... Я помню перепуганного до смерти мальчишку, которого Лион Миррел однажды привёл с собой. Но я показал тебе маленький фокус, и ты немного успокоился. А после попросил ещё магии.
   Аберкроф встал с кресла и прошёлся по комнате. Леон не спускал с него глаз. Наконец маг остановился и пристально посмотрел на короля.
   - Не стоит совать руку в пасть к тигру. Лучше выманить его и подстрелить из лука. А потом добить мечом. Это знает любой охотник. Охота - подлинное искусство. Настоящий мастер своего дела может сразить почти любого зверя. Но против некоторых в одиночку не выстоять и ему.
   Пальцы Аберкрофа пробежались по края стола, выстукивая чечетку.
   - Я знаю одного... охотника. Весьма своеобразного, надо сказать. Не знаком с ним лично, но слышал, что он ищет спутников для охоты. Думаю, вам стоит с ним пообщаться.
   - Где мне его найти?
   - Хм... Не знаю. Но мне известно, как послать ему весть. Он найдет вас. Поверьте, он куда больше чем я не любит, когда его беспокоят.
   - Вы уверены, что он сможет помочь?
   - Нет, - архимаг пожал плечами. - Более того, не уверен, что ему можно доверять. Но если не он, то больше некому.
   - Хорошо! - Леон поднялся с кресла и бросил последний взгляд в окно. - Мне пора. Нужно попытаться успеть вернуться до полуночи.
   - Вы вымотаете коня, милорд. Спешка временами излишня.
   - Иногда нет иного пути.
   - Выход есть всегда, милорд. Только временами он спрятан за каменной стеной.
   Леон усмехнулся и направился к двери.
   - Ваше Величество, вы мне так и не скажете?
   Вопрос застал Леона в дверях. Сердце учащенно забилось.
   Не оборачиваясь, король спросил:
   - Не скажу чего?
   - Зачем пришли. Проделать такой путь из-за того, чтобы услышать совет старика - увольте! Ведь кое-кто уже понял, что произошло в ту ночь.
   Леон развернулся и впился взглядом в Аберкрофа. Лицо архимага оставалось невозмутимым: ни одна мышца не дрогнула. Лишь золотой глаз азартно блестел.
   - Вам известно имя убийцы? Так назовите его!
   Уголки губ архимага поползли вверх.
   - Вы ведь его уже знаете, милорд, не так ли?
  

XL

1-ый летний оборот, 14 день. Темные острова, Тор-Дахот

  
  
   Внизу двигалось что-то большое и блестящее.
   Любопытство взяло вверх, и ворон, сделав небольшой круг, начал снижаться. Ветер толкал в спину, путался в перьях и шептал. Приветствуя, ободряя, предостерегая.
   Большое пятно разбилось на множество маленьких, те в свою очередь - на ещё более мелкие. Так продолжалось до тех пор, пока ворон не разглядел забавных двуногих существ, которых он часто видел за время своих странствий.
   Двуногих было много. Настолько много, что взгляд не мог охватить их всех вместе.
   Эти огромные великаны были странными созданиями: то без шерсти, то с нею. Но наиболее необычно выглядело, когда они надевали на себя блестящие штуки, потом начинался жуткий шум, а после двуногие замирали, лежа на земле. За заснувшими приходили их сородичи и утаскивали в алый глаз.
   Тот глаз был ослепляющим и очень горячим. И ворон более не приближался к нему после того, как когда-то подлетел слишком близко и едва не погиб. Тогда его спас один из двуногих: отнёс подальше от глаза, в целебную прохладу.
   Видя внизу такое количество двуногих, ворон знал: скоро они вновь будут шуметь, потом лягут на землю, заснут, и за ними придёт алый глаз.
   Так было всегда. И ворон был уверен, что этот раз не станет исключением.
  

***

   Развалившись подобно сытому льву, стерегущему добычу, Тор-Дахот наблюдал за воинами, разбившими лагерь близ стен крепости. Ощетинившись толстыми стенами, лишь немного не достающими до облаков, легионом каменных шипов и бесчисленным множеством узких бойниц, твердыня насмехалась над дерзнувшими бросить ей вызов.
   Камень и песок были постелью для Тор-Дахота, его периной и одеялом. Горы, разбросанные в полном беспорядке, разительно отличались друг на друга: где-то сизые вершины прятались за облаками, где-то местами чернели бездонные провалы, где-то через нагорья не перебрался бы даже опытный воин. А местами и ребенок мог легко взобраться наверх и спуститься в одно из многочисленных ущелий, густой сетью покрывавших нагорья. Они тянулись между хребтов и связывали горные цепи в единую громаду, занимавшую значительную часть побережья. Будто кровеносные сосуды.
   Тор-Дахот лежал в долине и был надежно защищен с двух сторон горными массивами. К твердыне вели четыре ущелья, но те сходились вместе перед стенами города. Крепость покоилась на слое гранита и могла не опасаться подкопов. И только птицы способны были преодолеть высокие стены и пробраться в город сверху.
   Джус знал о неприступности Тор-Дахота, слышал о твердыни множество историй от воинов племени. Но одно дело слушать чьи-то рассказы, большинство из которых походило на сказки, и совсем другое - стоять у стен легендарной крепости во главе самой многочисленной армии гарров за последние полторы тысячи лет.
   После того как Дагор Хар вернулся в грязь, вожди Севера единогласно признали Джуса новым вождём и присягнули ему на верность. Прожив многие века под гнётом неверных, воины рвались в бой. Пожалуй, даже яростнее, чем южане. И всего лишь стены отделяли их от желаемого.
   Сердцем Тор-Дахота, его гордостью и одновременно уязвимым местом была огромная гавань. Если верить рассказам Гвалара, крупнейшая в Таланисе. Единственный способ ворваться в крепость и покинуть Острова. А значит и единственная возможность вернуть Тали. Но гарры не занимались постройкой кораблей, предпочитая молотку и клиньям мечи и луки. Воинам Рагоса не на чём было уплыть с Островов, и среди них не было моряков, способных провести народ через безбрежное море.
   Острова виделись Джусу гигантской клеткой. Её дверца сотни лет была открыта, но никто не смотрел в её сторону. Натравив друг на друга северные и южные племена, неверные обезопасили себя. Никто за несколько поколений, кроме дяди не видел и не знал, что происходит на материке: до сих пор гаррам не было до этого дела.
   Но всё изменилось...
   Разорвав окутавшую долину тишину, заревели рога. Призывно. Восторженно. Гневно. Это был рёв древнего чудовища, вышедшего на кровавую охоту. Он понесся среди камня, спотыкаясь и отражаясь от него.
   Врата распахнулись. Тор-Дахот извергнул из себя шеренги воинов в сверкающих доспехах. Неверные пустили в ход своё самое грозное оружие: рыцарей лжебога. В бой пошли те, чьи предки, когда-то разгромив гарров, сослали их на Острова. История повторялась: сделав виток, вернулась к началу. Сыны Рагоса вышли против слуг лжебога - как и должно быть.
   Но в этот раз всё будет иначе. Должно быть!
   Лучи солнца цеплялись за горные пики, спускались вниз, ползли по стенам и дальше по серебряным доспехам, вырывая из теней обжигающе алые пятна на латах, щитах и знаменах.
   Джус зарычал, захлебываясь от смеха. На губах великого вождя мелькнула довольная улыбка, сменившись кровожадным оскалом. Ярость переполняла юношу, и он позволил ей захлестнуть себя.
   Зверь обнажил полутораручный клинок и отдал приказ к атаке.
  

***

   Рваная потертая карта закрывала собою почти весь стол, оставив лишь крохотный кусочек для того, чтобы можно было облокотиться. Света лампы едва хватало, чтобы рассмотреть на ней мелкие детали.
   Вожди покинули шатер, убежденные, что у крепости нет слабых мест. Предстоящее сражение они считали безумие, и Джус в глубине души понимал, что они правы. Но вожди верили ему и готовы были идти до конца. Жажда мести и надежда на достойную схватку оказались сильнее страха. Но всё это блекло перед гордыней: отступить, когда сражаются другие - подобная мысль заставляла мужчин содрогаться.
   "Гаррам нужна сильная рука. А такого вождя у нас не было уже много столетий".
   Но выход должен был быть.
   Однако изучая принесенную одним из северных вождей карту, Джус всё более убеждался, что дорога в город для них лишь одна и лежит через главные врата. Нужно атаковать - иного пути не существовало. Но у неверных были боевые машины и самое главное - слуги лжебога. Вступить в схватку с тем, кто способ разбить целый отряд небрежным движением кисти... Безумие!
   - МИР ПРОГНИЛ. ОН БЕЗУМЕН, И ВЫ ВСЕ ТОЖЕ В ТОЙ ИЛИ ИНОЙ СТЕПЕНИ БЕЗУМНЫ. ТАКОВА ВАША СУТЬ.
   - Я не давал тебе права говорить! Замолчи!
   - ТЫ В ОТЧАЯНИИ. Я ПОЧУВСТВОВАЛ И ПРИШЁЛ.
   Взгляд скользнул по карте: Тор-Дахот казался размазанным серым пятном в окружении темно-коричневых пятен. Точные границы города оставались неизвестны: гарров впускали внутрь крайне редко, а городские улицы не имели явного окончания. Они продолжались в камне и иногда тянулись на несколько ли под землей.
   - Мне предстоит взять Тор-Дахот, а ты хочешь, чтобы я был спокоен? - прошептал Джус.
   - НАМ ПРЕДСТОИТ, - поправил Зверь.
   - Я справлюсь без тебя. Чтобы одолеть неверных - ты мне не нужен. Можешь убираться туда, откуда взялся! - на Джуса нахлынули воспоминания. Ему было всё равно, услышит ли кто-то его разговор с самим собой или нет. Сейчас его волновало лишь одно: злость, которой он давно не мог найти применение.
   В голове раздался булькающий смех.
   - ТАМ, ГДЕ Я БЫЛ, БОЛЕЕ НЕТ ДОСТОЙНЫХ ВРАГОВ. Я НУЖЕН ТЕБЕ.
   - Зачем? Чтобы убить ещё кого-нибудь моими руками? Ты выставил меня убийцей!
   - Я ПОКАЗАЛ, ЧТО ТЫ ТОТ, КТО ИМ НУЖЕН: СИЛЬНЫЙ, ЯРОСТНЫЙ, БЕЗЖАЛОСТНЫЙ. ИСТИННЫЙ ВОЖДЬ.
   - Я убил брата по крови без битвы.
   - СМОТРИ НА ЭТО ИНАЧЕ. ТЫ ГОТОВ ПОСЛАТЬ ТЫСЯЧИ НА СМЕРТЬ РАДИ СВОЕЙ САМКИ. И ГОВОРИШЬ МНЕ, ЧТО Я ЖЕСТОК?
   - Довольно! Не желаю обсуждать это! Убирайся в Бездну!
   Зверь затих. Джус прислушался к ощущениями, и когда почти поверил в то, что остался один, невидимый собеседник вновь подал голос:
   - ТЕБЕ НУЖНО СОКРУШИТЬ ВРАГОВ, ПЛЕТУЩИХ ЧАРЫ? Я ЗНАЮ, КАК.
   Юноша напрягся, вцепился в край стола.
   - Говори! - приказал Джус после секундного колебания.
   - НО ВЕДЬ Я ТЕБЕ НЕ НУЖЕН, - протянул Зверь.
   Джус зарычал.
   - Как одолеть воинов лжебога? Отвечай!!
   Молчание затянулось, перерастя в гнетущую тишину, нарушаемую лишь призывным воем ветра за стенами шатра и потрескиванием масла в лампах.
   - Будь ты проклят! Ты нужен мне!! Мне необходима эта победа!
   - Я ЕСТЬ ПРОКЛЯТЬЕ ДЛЯ ТВОИХ ВРАГОВ, СМЕРТНЫЙ. Я НИКОГДА НЕ ТЕРПЕЛ ПОРАЖЕНИЙ.
   - Говори!
   - ЗАДУМЫВАЛСЯ ЛИ ТЫ, ЗАЧЕМ ГАРРОВ ИЗГНАЛИ С МАТЕРИКА?
   - Мы были сильны. Опасны. Нас боялись, - в голосе Джуса промелькнула неуверенность, что не укрылось от Зверя. Тот засмеялся.
   - ЛЮДИ СОКРУШИЛИ БЫ ВАС, КАК И ПРОЧИХ. ПРЕВРАТИЛИ БЫ В ВОСПОМИНАНИЯ, КАК КРАТОВ. НО НАШЛИ ВАМ ИНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ, - Зверь усмехнулся и продолжил: - САМИ ТОГО НЕ ПОДОЗРЕВАЯ, ВЫ ВЕКАМИ ЗАЩИЩАЕТЕ ОРУЖИЕ ПРОТИВ СВОИХ ВРАГОВ.
   НЕБЕСНЫЙ МЕТАЛЛ... ЕГО КОЛИЧЕСТВО В НЕДРАХ ОСТРОВОВ НЕИСЧИСЛИМО: В ТЫСЯЧИ РАЗ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЖАЛКИЕ КРОХИ НА МАТЕРИКЕ. ТАЛИУМ, ТАК ЕГО НАЗЫВАЮТ, ВНЕШНЕ НЕОТЛИЧИМ ОТ СЕРЕБРА, НО КУДА ТВЕРЖЕ, ПРОЧНЕЕ И СПОСОБЕН ПОДАВЛЯТЬ МАГИЮ. ОНА БЕССИЛЬНА ПРОТИВ ТЕХ, КТО НОСИТ ДОСПЕХИ ИЗ НЕБЕСНОГО МЕТАЛЛА.
   - Талиум... - прошептал Джус. - Небесный металл...
   - СПРОСИ У ГВАЛАРА. ОН БЫЛ НА МАТЕРИКЕ И ВИДЕЛ, КАК ТАЛИУМ ДЕЙСТВУЕТ НА МАГОВ.
   - Но почему неверные не заберут его у нас?
   - ТОЛЬКО ЦЕРКВИ ИЗВЕСТНО О ЕГО СВОЙСТВАХ. ОСТАЛЬНЫЕ - В НЕВЕДЕНИИ. ОНИ УВЕРЕНЫ, ЧТО ЭТО ДАР СПАСИТЕЛЯ. НО НЕ БУДЬ ГАРРОВ, ПРАВИТЕЛИ ПРОЗНАЛИ БЫ, ЧТО ОСТРОВА ТАЯТ ПОГИБЕЛЬ ДЛЯ ЦЕРКВИ. ВЫ ВЕКАМИ СДЕРЖИВАЛИ ИХ ЛЮБОПЫСТВО И ЗАЩИЩАЛИ ВРАГОВ.
   - У нас есть оружие и доспехи. Если мы добавим небесный металл, этого хватит?
   - ЛЮБАЯ ПРИМЕСЬ, ДАЖЕ КАПЛЯ, РАЗРУШИТ ЕГО СВОЙСТВА, - в голосе Зверя запела ярость. - ВАШЕ ОРУЖИЕ НЕ ПОДОЙДЁТ. НУЖНО КОВАТЬ НОВОЕ.
   - Добыча руды займёт не один день. И потребуется огромное количество кузниц.
   - ТЕБЕ НЕ НУЖНА АРМИЯ. ВОЗЬМИ ЛУЧШИХ И ВООРУЖИ ИХ. НЕВЕРНЫЕ САМОУВЕРЕННЫ: ОНИ СЛИШКОМ НАДЕЯТСЯ НА МАГИЮ. В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ПРОТИВ ВАС ВЫПУСТЯТ ВОИНОВ ЛЖЕБОГА. СОКРУШИ ИХ - ОСТАЛЬНЫЕ СЛОЖАТ ОРУЖИЕ.
   ГОТОВЬ КУЗНИЦЫ, ВОЖДЬ! Я ПОКАЖУ, ГДЕ БЫСТРО ДОБЫТЬ ТАЛИУМ.
  

***

   Навстречу потекла серебристая река. Рыцари Храма, неотличимые друг от друга в однотипных пластинчатых латах, шли в бой. Неторопливо и уверенно: их было в четыре раза больше, чем воинов Джуса, и у них была магия. Они верили, что уже победили.
   У ворот Тор-Дахота началось движение: запели рога, задрожала земля под ногами тысяч воинов. За стены крепости вышли остальные защитники. Отряды гарров стояли за спиной Джуса, готовый в любой миг броситься в разворачивающийся хаос. Восемнадцать племён, четыре тысяч гарров против шеститысячной армии. Исход боя будет зависеть от того, не солгал ли Зверь. И от тех несколько сотен воинов, что сойдутся первыми.
   Зверь настолько увлекся зрелищем ползущих по склону рыцарей, что Джусу удалось оттеснить его в сторону, вернув контроль над телом. По телу разлилось приятное ощущение: легкое покалывание и холодок, пробежавший по коже. Это его бой, и помощь чудовища ему не нужна.
   Джус поднял руку, приказывая остановиться. Ещё один взмах - передние ряды вытащили из-за спин массивные деревянные луки. Наконечники стрел блеснули и погасли, устроившись между пальцами лучников. Тетивы загудели от напряжения.
   Пятьсот шагов до первых рядов.
   Дыхание сбилось. Рука вцепилась в клинок, выкованный лишь вчера и оттого такой непривычный, чужой. Взгляд отмеряет расстояние.
   Четыреста шагов...
   Куда легче бросаться в бой, когда тебя ведут. Приказ - ты выполняешь его. Стоять же и знать, что от твоего жеста зависят жизни сотен - нелегкое испытание.
   Триста...
   Его первый настоящий бой. Не против братьев по крови, а против чужаков, детей предавших своего бога. Гарам пал, когда он был ещё мальчишкой. Отец завоевал свой титул, утопив неверных в их собственной крови. Теперь его очередь. Но сейчас на кону нечто большее, чем гордыня и жажда мести.
   Двести шагов...
   Рыцари Храма приблизились на расстояние выстрела, но Джус медлил отдавать приказ. Слишком много зависит от первого залпа.
   Сто пятьдесят...
   Храмовники обнажили клинки и ринулись в атаку. Сверкнула сталь, блеснули магические щиты. Отряд рыцарей напоминал гигантского муравья, спрятавшегося под обломком кварца.
   В тот же миг клинок Джуса со свистом рассек воздух, наполнив его неразборчивым шепотом. Небо почернело: две сотни стрел рванулись к врагам.
   Передние ряды рыцарей Храма не дрогнули. Те, кто этого ещё не сделал, коснулись медальонов, призывая светло-лиловые щиты. Но стрелы пробили магическую защиту, как обычную бумагу. Зверь не обманул: небесный металл работал. Кузнецы несколько дней трудились без отдыха, выковывая мечи, доспехи и наконечники для стрел.
   Но это того стоило!
   Рыцари Храма опешили не в силах понять, что происходит. Передние ряды рассыпались. Послышались крики раненых, полные смятения. Воздух вновь зашептал и выплюнул ещё один металлический дождь. Воины Хар Эйла действовали отменно: почти все стрелы ложились в щели в доспехах, забирались под забрала, впивались в шеи и лица.
   Третий залп - страх превратился в ужас. Рыцари дрогнули, и ровный строй сломался. Среди нахлынувшего безумия кто-то из неверных вспомнил о магии, и в сторону гарров полетел огненный шар. А следом за ним с оглушительным рёвом устремилось ещё с десяток заклинаний.
   Джус успел выставить перед собой клинок, прикрываясь им подобно щиту. В ушах заревело пламя, на кожу дохнуло жаром, горло и глаза тут же пересохли. Но на этом всё закончилось: сгусток огня врезался в землю под ногами первой шеренги гарров, яростно плюнул напоследок и погас, оставив после себя выжженную дотла землю.
   - За Рагоса! Вперёд! - закричал Джус и первым бросился в атаку. Две сотни воинов отбросили луки и, выхватив клинки, присоединились к вождю. Каждому не терпелось попробовать: что значит быть неуязвимым. Знание, что магия бессильна, придало воинам невиданный прилив сил. Будто бы доспехи и оружие в их руках защищали не только от магии, но и вообще от смерти.
   Несколько ударов сердца, и две волны с оглушительным рёвом схлестнулись. Джус оказался в первых рядах. Клинок в его руке пел прощальную песнь всем, кто встречался ему на пути. Юноша успел отправить в грязь троих, прежде чем услышал сотрясший небеса грохот. В землю рядом со сражающимися врезался огромный камень. Вспахав землю, он подпрыгнул и понесся в сторону гарров, спускающихся с холмов. Крики возвестили, что он нашёл себе жертвы.
   Джус зарычал и, сцепившись с высоким рыцарем, едва не пропустил удар со спины. Юноша нырнул в сторону и толкнул соперника прямо на клинок товарища. Вопль, изумленный крик - а потом Джус прикончил второго.
   Небо над головой тот и дело чернело, в землю одна за другой впивались каменные глыбы. Стены Тор-Дахота приближались с каждым шагом, но до них оставалось ещё много тысяч врагов. Зверь всё-таки ошибся: после разгрома рыцарей Храма неверные не спешили сдаваться.
   - ВЫПУСТИ МЕНЯ.
   В один миг Джуса захлестнула ярость. Он закричал: не от боли, а нестерпимого желания разорвать кого-нибудь в клочья и испить вражеской крови. Юношу бросило вперёд, и он едва не напоролся на вражеский клинок.
   - ПЕРЕСТАНЬ! НЕ ПРОТИВЬСЯ! ВСПОМНИ, РАДИ КОГО ТЫ ЗДЕСЬ!
   "Тали..."
   В следующий миг ярость вырвалась наружу, Зверь прыгнул, сбив сразу двух неверных. Следующим ударом он снёс третьему голову. И лишь немного не успел добраться до остальных. Воздух вспыхнул, обожженный и искореженный взрывами десятков огненных шаров. По земле побежали змеящиеся серебряные молнии, оставляя после себя рваные раны и пепел. Пламя взметнулось ввысь, пожирая всё вокруг, окрашивая небо в алый. Разгоревшийся костёр накрыл Зверя с головой, поглотил, как бурная река впускает в себя одинокий камень.
   Но огонь расступился, пропуская великого вождя вперёд. Безумный смех перекрыл рёв пламени, и Зверь бросился вперёд. Левой рукой он проломил череп ближайшему из врагов, правой - отбросил устремившийся к нему клинок. Раны и боль лишь сильнее распаляли ярость, придавая Зверю всё новые силы.
   Джус, заложник собственного тела, кричал, но Зверь не слышал его. Или попросту не обращал на смертного внимания. Он носился между рядами врагов, расправляясь с ними с помощью их же оружия, а то и вовсе голыми руками.
   Об этом, несомненно, пойдут слухи, его будут уважать ещё и бояться. Но в тот же время Джус начал опасаться, что когда придёт время не сможет унять Зверя. Тот был опасен, и от него необходимо избавиться. Для чудовища не существовало чужих и своих. Ему были нужны лишь кровь и убийства. Кто знает, кого он решит убить в следующий раз? А если это будет дядя? Или...
   Джус зарычал. Его собственная ярость в этот миг, наверное, сравнялась с мощью Зверя. В тот же миг юноша почувствовал на себе взгляд: тяжелый, горячий, бездонный.
   - Я ТЕБЕ НУЖЕН.
   Неприятно было признавать, но до сих пор так оно и было.
   - КАК Я И ГОВОРИЛ! - расхохоталось чудовище и проткнуло очередного противника клинком. Зверь с головы до ног был покрыт пятнами крови: своей и чужой. Он внушал врагам такой ужас, что тот был почти осязаем. Враги пятились назад, стремясь убраться с дороги. Но чаще всего тщетно.
   Мир вокруг сузился до маленького кусочка, центром которого являлся Зверь. Не зная, что происходит вокруг, Джус не имел возможности оглядеться. Кругом метались одни лишь враги, но за спиной доносились звуки яростного боя. До Джуса долетали знакомые голоса: хохот Корна, смех Кэл Дора - значит, его воины сумели-таки прорваться, не отстав и не потеряв его в этом кровавом безумие.
   Сколько же их осталось? Одни лишь боевые машины, несомненно, унесли множество жизней: как гарров, так и неверных.
   Впрочем, ещё рано было считать погибших.
   Зверь несся вперёд к одному ему известной цели, не останавливаясь на месте и оставляя за собой груды искореженных тел. Ряды врагов рассыпались перед ним, как листья, подхваченные порывом ветра. Воины ползли назад, пытались сопротивляться, но клин гарров, на острие которого находился Зверь, рвал их дрожащие ряды в клочья.
   В ногу впился арбалетный болт. Зверь не оборачиваясь, выбросил в сторону руку, поймал ещё один снаряд и прыгнул. Вопль - одним мертвецом стало больше.
   Зверь ликовал, наслаждаясь схваткой, а Джус едва сдерживал себя, чтобы не закричать. Ему казалось, что тело превратилось в одну сплошную рану. В один миг всколыхнулась память обо всех полученных ранах. Он понимал, что истекает кровью, но продолжал двигаться.
   Что же с ним будет после битвы?
   - ПОКА Я С ТОБОЙ, НАШИ РАНЫ БУДУТ ЗАТЯГИВАТЬСЯ БЫСТРО.
   - А если ты захочешь убить меня?!
   - ЕСЛИ БЫ ХОТЕЛ - УБИЛ БЫ, - ответил Зверь. - Я НЕ ЖЕЛАЮ ТВОЕЙ СМЕРТИ. МЫ НУЖНЫ ДРУГ ДРУГУ.
   - Зачем? Почему именно я?
   - ВСЁ ПРОСТО. ТЫ НЕСЕШЬ С СОБОЙ БУРЮ.
   Кулак Зверя встретился с забралом зазевавшегося рыцаря. Сталь смялась как бумага, из щелей между доспехами хлынула кровь.
   - ПОСМОТРИ, КАК ИГРУШКИ! БИТВА - ИГРА!
   - Они враги! Они заслуживают смерти, но не такой!
   - ОДНИМ БОЛЬШЕ, ОДНИМ МЕНЬШЕ - НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ. МЫ С ТОБОЙ ДРУГИЕ, ФИГУРЫ КРУПНЕЕ.
   - Что ты задумал?
   - ВЫИГРАТЬ НАШ БОЙ!
   Прыжок.
   Зверь очутился перед идущей в атаку конницей. До стен Тор-Дахота оставалось совсем ничего. Но ряды гарров остались далеко позади. Вокруг наступали враги, ощетинившиеся клинками, пиками и секирам. Зверь оказался один против сотен, но его это нисколько не волновало.
   Он зарычал и, выхватив из рук ближайшего противника копье, тут же прикончил воина, свергнув ему голову. Трофейное копье полетело во всадников и пробило грудь вороному коню. Тот заржал, дернулся в сторону, сбил при этом двоих и полетел на землю. Строй рассыпался: всадники развернули коней, убегая прочь от берсеркера.
   Начавшийся хаос покатился дальше по рядам неверных, как камушек, брошенный в воду, оставляет после себя круги на поверхности. Вокруг Зверя образовалось пустое пространство. Джус решил, что тот двинется дальше, но тот замер на месте.
   Толчок в грудь - Джуса тряхнуло, перед глазами поплыло. Он опустил взгляд и сквозь мутную пелену увидел стрелу, торчащую из бока.
   - ТВОЙ ВЫХОД, ВОЖДЬ, - усмехнулся Зверь и пропал.
   К Джусу вернулся контроль над телом. Но вместе с ним пришла безумная боль, пронзившая разум и выбросившая из него все иные мысли, кроме осознания усталости. Джус закричал и рухнул на песок. Юноша попытался подняться, но руки не слушались. Пальцы бессильно скользнули, закапываясь всё глубже в рыхлую землю.
   - Что ты сделал??! Зачем?!!
   Молчание. Зверь исчез.
   Кто-то подхватил Джуса под руки и куда-то потащил. Каждое движение отзывалось страшной болью. Но с губ юноши ни разу не слетел крик. Продолжалась пытка к счастью недолго: вскоре его бросили на землю как мешок, и Джус был даже рад тому, что всё закончилось. Боль медленно начала отступать.
   - Поднимите! Негоже так обращаться с вождём! - раздалось над головой.
   Голос послышался на границе сознания, пробился сквозь густую пелену забвения и вернул Джуса к реальности. Чьи-то руки подняли его и грубо швырнули на колени. Великий вождь гарров с трудом открыл глаза и увидел пожилого мужчину в позолоченных доспехах. Его коротко остриженные волосы покрывала седина. Вытянутое лицо - идеально гладкое и чистое, ни единого волоска или царапины. Темно-серые глаза с интересом изучали Джуса.
   Рука в позолоченной перчатке взяла юноша за подбородок и развернула вверх.
   - Что в тебе такого, гарр? - прошептал незнакомец, разглядывая юношу - Как ты это сделал?
   - Что именно? - собрав силы, прохрипел Джус.
   - Добился верности южных племен. И убедил северян предать нас. Ты собрал неслыханную армию, гарр, и убил уйму моих людей. Ты мог бы стать легендой, но стоишь передо мной на коленях, сломленный и израненный. Подумать только, у тебя в руках было всё, а ты в одночасье потерял это. Ты безумен.
   - Может быть...
   "Безумен ли я? Да. Если любовь - безумие".
   - Лорд командующий! - к мужчине в золотых доспехах подбежал юноша, почти мальчишка и, отдав честь, отчитался: - Генерал Рейс, нелюди идут в наступление! Восточный фланг разгромлен, западный едва держится. Они рвутся сюда.
   Джус засмеялся.
   - Вы проиграли, люди. Мои воины идут за мной.
   - Посмотрим! - сверкнул глазами Мильен Рейс. - В любом случае, ты ответишь за всё, что сотворил.
   Перед глазами блеснула сталь.
   Стало холодно. Откуда-то издалека до Джуса долетели боевые кличи гарров, видимо, они всё-таки сумели прорваться сюда. Юноша опустил взгляд ниже, на лезвие, торчащее из груди. Оно вошло в тело почти наполовину, и успело окраситься алым. Потом зрение отказало, следом за ним слух, и боль швырнула сознание Джуса во тьму. Но в тот же миг нечто куда более сильное подхватило юношу и вытащило обратно.
   Это нечто смеялось, рычало и шипело.
   Зверь ладонью схватился за лезвие и одним движением вырвал клинок из груди. Оружие полетело в сторону, а рука вождя впилась в шею генерала. Зверь поднялся с колен и без усилий вздернул орущего мужчину над собой, так чтобы его видели все, кто находился рядом.
   Зверь заглянул в лицо лорда-командующего, и с покрытых запекшейся кровью губ сорвался клокочущий смех
   - Ты не гарр!! - хрипел Рейс. - Будь ты проклят, отродье Падшего!
   - Я БОЛЬШЕ, ЧЕМ СЫН РАГОСА. Я ТОТ, КТО НЕСЕТ С СОБОЙ БУРЮ!
   Пальцы проломили металл и добрались до позвонков. По кистям побежали алые струйки. Зверь отшвырнул обмякшего генерала в сторону ошеломленных рыцарей и снова захохотал.
   Первый. Второй. Десятый. Сотый.
   Один за другим рыцари ринулись в сторону ворот, побросав оружие, забыв о товарищах, о дисциплине и идущем сражении. В один миг они превратились в обезумевших животных, ведомых лишь инстинктом выживания.
   Минута. Вторая. Пятая. Армия Тор-Дахота дрогнула - и перестала существовать.
   Остатки отрядов сумели добраться до врат Тор-Дахота. Они кричали, умоляя впустить их, угрожали местью и карой Спасителя, но двери остались закрыты. А гарры никогда не брали пленных. И их не останавливали мольбы.
   Они пришли отомстить за века унижения и позора. И месть вышла кровавой.
   Ещё несколько минут - и всё было кончено.
   Джус, ведомый Зверем, вышел вперёд и двинулся в сторону ворот крепости. Гарры расступались перед ним. В их взглядах горело удовлетворение. Они получили то, чего жаждали: сражение, много крови, желанную месть и великого вождя, который был им нужен. Вождя, который даровал славную победу. Истинного Вождя, которого отметил их Отец.
   - Я ДЖУС, СЫН ДАГНАРА, ЗАВОЕВАТЕЛЯ ГАРАМА, ВЕЛИКИЙ ВОЖДЬ ГАРРОВ И ПОКОРИТЕЛЬ ТОР-ДАХОТА! СКЛОНИТЕСЬ ИЛИ ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ В ГРЯЗЬ - заревел Зверь.
   Его голос побежал ввысь, добрался до вершин крепости и затих в облаках.
   С оглушительным скрипом - плачем великана, двери медленно поползи в стороны. И Джус, измученный сражением, провалился во тьму.
  

Глоссарий

  
   Мораны - одна из рас Таланиса, сотворенная Ларой, богиней судьбы.
   Чтимые - один из эденов (каст) Таланиса. К чтимым относят тех, чьи имена записаны в специальную книгу, хранящуюся в императорском дворце.
   Лорд-маршал - высший военный титул в Кере
   Наместники - представители дворянства в Элоре, помощники Святейшего на местах.
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"