Он шел на север. Когда-то мать рассказывала ему, что там живут последователи Гхора, но где именно он не знал. Измученный, избитый он не хотел быть среди людей, которые лишили его всего. Ему не было места среди детей света, ведь он был ребенком ночи. Его мать выбрала этот путь, а он в память о ней должен был его продолжить. Но как? Он ничего не может. Испокон веков их прадеды и деды укрощали стихию Пылаша. Кто-то умел еще использовать силу других стихий, но никогда и никто из его предков не был пустым, бессильным.
Он теперь как ненужная вещь для этого мира. В древних легендах он помнит рассказы о прежних временах, что раньше люди были все пустыми, пока не сошли с неба боги Оломаи и Арунд, и не научили повелевать четырьмя стихиями. Получается он теперь как древний человек, ничего не умеет. Почему же боги допустили это? Разве мать не поклонялась тебе Гхор? Разве мать не приносила тебе жертвы Чаката? Почему вы допустили её гибель? Неужели Оломаи и Арунд сильнее вас? И все чему я верил это бред? Как теперь жить, не умея даже разжечь костер? Ведь у него всегда была под рукой стихия пылаша, он мог поджечь хоть что, в любой момент. Как суметь выжить в этом мире без помощи сил оголаса, который помогал преодолевать километры за минуты. Теперь вся жизнь как сплошной затяжной момент. Раньше жизнь стремительно неслась, человеку не приходилось задумываться и обращаться к мелким заботам, все его мысли были заняты решением более насущных проблем. Теперь время будто остановилась для него.
Такие мысли одолевали нашего путника. Он еще был молод, но остался уже один. "Но я не сдамся так легко, я докажу, что я достоин жизни, и вы пожалеете обо всем, что вы сделали. Вы будете молить о пощаде пустого человека, но пощады не будет никому".
Путник шел на север, у него не было ничего, ни денег, ни вещей. Оказавшись недалеко от озера, юноша решил спуститься к воде, чтобы напиться. Спускаться было тяжело, озеро находилось на горной равнине, поэтому пологого берега не было. "Вот сюда бы сейчас мост какой-нибудь" - подумал путник.
"Почему только, лишившись чего-то, мы начинаем понимать, как это было важно? Если бы Ильрог не лишил меня моей силы, я бы не успев подумать о том, что хочу пить, был бы уже напившийся. Оказывается, сколько способов я мог бы применить, чтобы напиться. Я мог бы применить силу Виона, вода сама подбежала бы ко мне. Я мог бы применить силу Огаласа, ветер подхватил бы меня и в один момент я оказался бы над водой, я мог бы.... Ох, да что там говорить... Я мог бы - это действительно только могло бы быть, но теперь мне это не подвластно" - размышлял юноша, перепрыгивая с камня на камень.
Это был высокий молодой человек, с необыкновенно черными волосами и смуглой кожей. Для своих шестнадцати лет он был хорошо развит физически, но несмотря на высокий рост и развитую мускулатуру, он был на удивление гибок и грациозен.
Наконец достигнув цели и не зная как же ему напиться, он припал губами к кристально чистой воде. Тишина повисла над озером, лишь изредка где-то в кустах раздавался тонкий свист незнакомой птицы.
Внезапный шум прервал тишину. Путник поднял лицо от воды и увидел такую картину. Два огромных животных напали на третьего поменьше. Животные были больших размеров, ростом со взрослого человека, на четырех лапах, передние лапы с длинными пальцами, на которых располагались огромные загнутые когти. Это были саркоры. В обычной ситуации они не представляют особой угрозы, их почти никто не видел, они были мастерами маскировки. Но сейчас, в разъяренном состоянии, даже один саркор мог просто растерзать человека. Зубы саркоров были смертоносны и располагались в три ряда, один укус мог оставить человека без руки или ноги. Их морды, не говоря уже о размерах, вселяли ужас в любое существо. И сейчас их жертве доставались удары огромных лап, саркор, который был поменьше, видимо еще не достиг зрелого возраста, видно было, что он уже измотан, багровая кровь капала из ран, нанесенных когтями, он готов был повернуться и бежать, но боялся, что взрослые вцепятся ему в спину, поэтому он медленно отступал. Неизвестно, чем бы закончилось избиение, если бы в небе не появилась огромная птица. Она стала кружить над озером, то снижаясь, то вновь взмывая ввысь. Птица не охотилась на саркоров, такая охота была бы для нее самоубийством, но саркоры заволновались и начали бегать вокруг своей жертвы. Птица не улетала. Тогда саркоры, бросив свою жертву умчались, растворившись на фоне скал.
Раненный саркор не двигался, лишь звуки похожие на стон иногда доносились с его стороны. Путник, все это время лежавший на животе над водой, теперь поднялся и стоял в задумчивости, не зная, что делать дальше. Он понимал, что даже израненный и ослабленный саркор может убить его одним движением лапы, но какое-то щемящее чувство жалости не покидало его. Он чувствовал родственную связь с этим избитым животным, ведь не так давно, около месяца назад, его так же избили жители деревни, в которой он жил. Он с детства знал этих людей, бывал у них в гостях, они не раз обращались за помощью к его матери, зная о том, что она поклоняется Чакате, и стоило только одному жителю пустить слух, что его мать крадет силы у жителей деревни, так они сразу же обвинили её во всех грехах, в о всех несчастьях, произошедших за последнее время в деревне, и, конечно же, не пощадили даже её ребенка, ведь людская зависть не знает границ. Он был одним из немногих носителем всех 4-х стихий. Люди же в деревне обладали способностью одной от силы двух стихий, видимо это и было одной из самых главных причин, почему они призвали хранителя и требовали расправы над ним. Так и это животное, еще не возмужавшее, было изгнано своими сородичами. Юноша стал медленно приближаться к саркору, тот не двигался и вообще никак не реагировал на движение человека, хотя слух у него был отменный. Когда путник подошел уже на расстояние около двух метров , голова саркора резко повернулась в его сторону и оскалилась, показав белые ровные ряды острых зубов, юноша замер, лишь его глаза впились в глаза животного, которые были большими коричневыми с красным огоньком внутри зрачка. Саркор не встал и не двинулся, он так же не отводил глаз от человека, прошла минута, другая, третья, полчаса, первым никто не решался отступить. Юноша понимал, что может час он еще и выдержит, но не больше, значит, надо как-то решать ситуацию, и он решил заговорить с животным, может слов он и не поймет, но хотя бы дружелюбный тон уловит в голосе, если он вообще способен на это.
- Привет, зубастик, - начал он. - Я вижу тебе здорово досталось, но если ты будешь более доверчивым, тоя смогу тебе помочь.
Зверь как будто что-то понимало, он перестал скалить зубы, но продолжал недоверчиво смотреть.
- Ну, что ты такой вредный? Хватит на меня так смотреть. Или может, ты хочешь, чтобы я представился?- усмехнулся юноша. - Ну, хорошо. Зовут меня Энай... или скорее звали. Меня тоже выгнали свои, как и тебя, так что мы с тобой в этом похожи.
Саркор фыркнул, Энай удивился. "Разве он меня понимает? Странно, может он еще и разговаривать умеет".
- Если ты меня понимаешь, то знай, я хочу тебе помочь, а чтобы помочь тебе, для начала мне нужно осмотреть твои раны. Так что не скалься, и не пугайся, а тем более смотри не укуси меня, потому что кроме меня тебе больше никто помочь не сможет.
Саркор отвернулся и сложил голову на лапы. Энай подошел ближе, шерсть зверя была удивительно мягкой на ощупь. Юноша начал осматривать спину, там он нашел два глубоких пореза, из которых сочилась кровь. Останавливать кровь Энай умел, мать успела научить его этому. Теперь оставалось только промыть раны, в вещах у него не было никакой посуды, в которой бы можно было принести воды, уходя в спешке из деревни, он успел взять с собой только мамину книгу с её записями, к сожалению, книгу с заклинаниями сожгли, ( да, она бы сейчас ему вряд ли пригодилась, колдовских сил в нем не осталось). Пришлось оторвать подол у своей рубашки и смачивать его водой из озера. Сбегав раза три к озеру и обратно, Энай решил попросить саркора подойти ближе к воде. Саркор с трудом поднялся и, шатаясь, спотыкаясь, все же дошел до берега, там грузно опустившись на землю, тяжело вздохнув, замер. Дело пошло быстрее, и через полчаса все раны были промыты.
Начинало темнеть, Энай понимал, что ночевать придется здесь, и скорее всего не только ночевать, но и несколько дней провести около озера, пока его новый знакомый не окрепнет, чтобы идти дальше. Мысль бросить его Энай отверг сразу. Хотелось есть, но здесь, в скалистой местности мало что было съедобным.
Может в озере рыба есть, но сейчас ловить уже поздно, да и не чем? Огонь бы разжечь, но опять, как? Надо будет завтра в книге посмотреть, может мать написала какие-нибудь заметки. Спать Энай лег рядом с саркором, чтобы не замерзнуть. Наступила ночь, камни еще хранили тепло, нагретые лучами Суруаса. Звезды ярко сверкали на темном небе, спокойным бледным светом освещал Киртеру Гамар, а позади него, будто прячась, выглядывала Ларгия, помогая ему в этом тяжелом деле.
Глядя в небо, на эти два ночных светила, Энай вспомнил легенду, которую мать рассказывала ему на ночь.
Гамар - носитель четырех стихий, был сильным волшебником и поклонялся Гхору, а Ларгия была служительницей Оломаи, но они любили друг друга и хотели быть вместе, несмотря на то, что их семьи были против этого союза, ведь они были врагами, носителями разных вер. И в тот день, когда Хранители Арунда разрушили и захватили замок семьи Гамара, и подвергли казни всех мужчин. Ларгия прокляла свою семью. Взмолилась она к Оломаи, готовая умереть за возможность быть рядом с Гамаром. Оломаи услышала мольбу, увидела искреннюю любовь в сердце Ларгии. Она позволила быть им вместе после смерти. Много лет уже Гамар и Ларгия светят всем влюбленным ночью, Гамар стоит впереди Ларгии, защищая её собой, а она выглядывает из-за его плеча.
Энаю всегда нравилась эта грустная легенда, он никогда не мог понять почему люди не могут жить без войн, зачем эти споры какая вера правильная. Ведь каждый человек имеет право выбора, почему же никто не хочет мириться с тем, что мой выбор не такой как твой. Думая об этом Энай не заметил, как к нему подкрался сон, и погрузил в своё царство.