К вечеру Купрум решился. "Хватит тянуть! - сказал он себе. - Мужик я, в конце концов, или где?!"
Он посмотрел на свое отражение в зеркале хозяйского комода - и довольно хмыкнул: корпус из нержавеющей стали сверкал полировкой, латунные знаки на груди сияли словно только что отчеканенные золотые полтинники, а фиолетовый отблеск оптических линз делал взгляд глубоким и даже чуточку таинственным.
"А что... Неплохо!" - подумал Купрум, приосанился и, вернувшись в кухню, еще раз оглядел разложенное на подносе угощенье: полдюжины жаренных со сметаной пескарей на разрисованной синими цветами тарелке и блюдечко со сливочным кремом.
Купрум, робот-повар второго класса, был романтиком и в доме пожилой супружеской четы чувствовал себя неуютно. Ему не хватало общения. Стряпня робота хозяевам нравилась, особенно им полюбились пирожки с вишней к утреннему кофе, но разговаривать с "железным поваром" старики не желали - разве что о меню на следующий день да о ценах на рынке. Порой Купруму даже казалось, что хозяева, чьи привычки и нравственные устои сформировались еще в начале века, побаиваются домашнего робота: дескать, мало ли чего удумает нанятая сыном бездушная железяка!
Но однажды - это произошло совсем недавно, в прошлое воскресенье - размеренное и скучное течение жизни было нарушено. Купрум как раз собирался вынимать из микроволновки яблочный пирог (сделанный по новому рецепту: с лимонной цедрой и корицей), когда вдруг услышал крик:
- Бася! Домой!
Купрум подошел к окну... По неширокому карнизу дома напротив, по другую сторону узкого дворика, с царственной неторопливостью вышагивало - именно вышагивало! - самое грациозное существо изо всех, кого ему, Купруму, приходилось когда-либо видеть. Кошечка-сиамка - золотисто-белая, с шоколадными отметинами на мордочке, лапках и хвосте, с глазами синими, как вечернее небо, - была само совершенство; совсем не чета тем диким, неухоженным и вечно голодным помоечным кошкам, от которых приходилось оберегать сумку с провизией при возвращении с рынка.
Женщина в домашнем халате и с головой в бигудях, высунувшись по пояс из окна квартиры на втором этаже, продолжала кричать... Но Бася и ухом не повела, будто и не слышала. Добравшись до угла дома, она соскочила с карниза на широкий, в три кирпича, замыкающий дворик забор, прошла вдоль до середины и села там "столбиком", обернув лапы длинным гибким хвостом и устремив взгляд на поросший кустарником пустырь за оградой.
Анализатор запахов подал тревожный сигнал, и Купрум поспешил к микроволновке - сливочно-желтая поверхность пирога уже стала покрываться коричневатыми "стрелочками". Затем пришла пора заправить овощами бульон, проверить в духовке жаркое, приготовить соус... Короче говоря, когда Купрум вернулся к окну, Баси уже не было видно.
Вечером, прибравшись в кухне и пожелав хозяевам доброй ночи, Купрум уселся в свое любимое кресло в углу прихожей: помимо готовки и уборки, в обязанности робота входила и охрана дома.
"Какая же она красавица, эта Бася! - думал Купрум, перебирая в памяти записанные днем файлы с изображением новой соседки. - И такая независимая!"
Купрум вздохнул, вернее - сымитировал вздох. Звук этот, перенятый у хозяев, протяжный и грустный, Купруму нравился, поскольку наиболее точно соответствовал его обычному настроению. Хотя федеральный закон наконец-то уравнял в правах роботов и людей, на практике все было совсем не так: робот не мог отказаться от предложенного ему места работы и не имел права его оставить без разрешения нанимателя. Очень похоже обстояло дело с так называемыми "молодыми специалистами" (об этом Купрум прочитал в инете) около века назад. С той разницей, что будущие специалисты при поступлении в институт добровольно брали на себя соответствующие обязательства, а его, Купрума, никто ни о чем не спрашивал: просто вызвал однажды из зала при сборочном какой-то тип в галстуке - вот тебе, говорит, контракт, вот подъемные, вот адрес... И равнодушное "будь здоров" на прощанье.
Конечно, массовое производство роботов-специалистов компенсировало нехватку людских ресурсов, экономика выправилась, и люди даже смогли вернуться к масштабным космическим проектам.
Купрум опять вздохнул. Космос... Неизвестно почему, - то ли рассеянный роботехник ошибся с выбором одной из программ при наладке, то ли по какой-то еще причине, - но Купрум просто мечтал о космосе. Иногда, стоя у распахнутого в ночь окна кухни и глядя на звезды, он представлял себя пилотом космического корабля, бороздящего просторы вселенной. Или рейнджером.
Конечно, у него нет ни встроенного вооружения, ни устройств для точного позиционирования и прицеливания... Да и сам корпус совсем не похож на доспех космического рейнджера или даже обычного робота-полицейского. Но корпус несложно и сменить, были бы деньги... А деньги можно заработать лишь вкалывая (какое все-таки смешное слово - "вкалывая"!) на людей.
Люди мало интересовали Купрума: к роботам они относились равнодушно, их интересовало только качество выполненной работы. Да и сами по себе - медленно думающие, с плохой памятью, пасующие перед элементарной системой дифференциальных уравнений с десятью (и даже всего с пятью!) неизвестными, но при этом с огромным самомнением, - люди бывали порой совершенно невыносимы. Что же до общения с роботами, то и с этим все обстояло непросто - из-за мало заметных, но тем не менее вполне ощутимых барьеров по критериям специализации, профессионализма и, соответственно, уровню доходов.
Он снова подумал о Басе... А ведь, пожалуй, верно говорилось в книгах, что кошки - очень необычные существа. Недаром древние им поклонялись и даже обожествляли. Возможно, по той причине, что кошка, хоть и жила с незапамятных времен рядом с человеком, никогда ему не подчинялась. А может быть, потому, что кошки, по поверьям, приносят удачу...
По природе своей Купрум был рационален и в мистику не верил. Но в Басе он вдруг увидел - или почувствовал? - родственную душу, свободолюбивое мыслящее существо, вынужденное, как и он сам, жить в этом мире, полном несправедливости и непонимания. И чем дольше Купрум размышлял, тем очевиднее для него становилась вся важность - и даже необходимость! - знакомства с Басей. Только вот как бы это сделать потактичнее?..
Купрум перелез через подоконник на пожарную лестницу и забрал со стола у окна поднос с угощением... Бася наблюдала за неожиданным компаньоном безо всякого страха и даже, как показалось Купруму, с любопытством.
Спустившись на два пролета, Купрум осторожно шагнул с решетчатой площадки на кирпичный забор и, остановившись в метре от Баси, медленно наклонился и поставил поднос перед дамой. Затем все так же медленно уселся сам.
Конечно же, Бася не бросилась жадно урча к бесплатному угощенью, как это сделала бы любая другая дворовая кошка, - грациозно изогнув длинную шею, она неслышно - лишь чуть заметно шевельнулись усики - вдохнула аромат лакомств и, подняв мордочку, вопросительно посмотрела на Купрума.
Робот застенчиво кивнул, и только тогда - неторопливо и очень-очень аккуратно - Бася принялась за пескарей. И Купрум смог, наконец, рассмотреть украшение на ее шее - небольшую серебряную пластину на тонкой, но прочной кордового плетения цепочке. На пластинке - красивая, с завитками, лазерная гравировка с чернением: "БАСЯ". Изящная вещица определенно диссонировала с обликом крикливой тетки в халате.
Закончив с едой, Бася слизнула с мордочки следы крема и вновь посмотрела на Купрума - взгляд ее на этот раз был долгим и будто бы изучающим. На мгновение Купруму даже показалось, что Бася пытается понять, о чем он думает. Хотя - нет, вряд ли это возможно, даже с учетом последних открытий в парапсихологии живых организмов, - слишком уж сильно различаются мыслительные процессы живых существ и роботов. С другой стороны, существует ведь понятие - "душа". И никто до сих пор не знает, что это такое. Неужели выражение "родственные души" - всего лишь поэтический образ, метафора, выдумка?
- Мрр-рр?.. - длинно, словно стараясь его подбодрить, произнесла Бася.
"Эх, будь что будет!" - решил Купрум. Он взглянул на звезды, на огромную желтую Луну над пустырем - и принялся рассказывать о приключениях в космосе - и прочитанных, и придуманных им самим.
Бася оказалась идеальным слушателем: она не ерзала, не перебивала рассказчика глупыми замечаниями и не высказывала сомнений по поводу тех или иных деталей сюжета, как это непременно сделал бы любой другой на ее месте, будь то человек или робот. Напротив, словно окаменев (теперь она напоминала стауэтку с цветной фотографии), Бася неотрывно смотрела на Купрума, и в густой синеве ее глаз роботу виделись несущиеся навстречу кораблю пылающие метеориты, а в угольно-черных зрачках - яростный взрыв сверхновой.
Весь следующий день Купрум находился в состоянии эйфории. Расплачиваясь на рынке за петрушку и укроп, он ошибся (чего раньше с ним никогда не случалось) и заплатил на три евроцента больше, чем следовало, а к вечернему чаю едва не забыл подать молоко. Но стоило ли обращать внимание на мелочи? Ведь впереди была ночь, и Купрум уже не чувствовал себя таким одиноким, как прежде.
Однако вечером Бася не появилась... Не пришла она и на следующий вечер.
На третий день Купрум обратился к хозяевам с просьбой расторгнуть договор. Старики удивились: они были уверены, что роботу в их доме живется неплохо, - но в конце концов согласились. Собрав в сумку пожитки (несколько самых необходимых запчастей, инструменты для мелкого ремонта и флакончик с фторопластовой смазкой), Купрум попрощался с хозяевами и вышел из дому. Теперь он был предоставлен самому себе - ни работы, ни знакомых, ни крыши над головой.
Двери старенького рейсового автобуса с шелестом закрылись, и машина покатила обратно в город. Купрум с интересом огляделся (на космодроме, пусть даже таком небольшом, пригородном, он оказался впервые), полюбовался на черные громадины четырех кораблей в отдалении и направился к бару, маячившему на краю площадки яркой вывеской.
- С чем пожаловал, приятель? - спросил краснолицый толстяк за стойкой.
- Повар второго класса, - представился Купрум. - Диплом и документы в порядке. - Он с надеждой поглядел на толстяка: - Как насчет работы?
- Да какая тут работа... Захолустье. Сам еле концы с концами свожу.
Купрум уныло вздохнул...
- Впрочем... - Толстяк задумчиво почесал нос. - Слышал на днях, будто с какого-то корабля повара списали... Поинтересуйся в Управлении. Это тут, рядом. Если, конечно, не боишься летать.
Худощавый мужчина в сером костюме окинул Купрума беглым взглядом, чуть задержавшись на нагрудных знаках.
- Повар?
- Повар второго класса. Мне сказали, что...
- Верно тебе сказали, - не дослушав, перебил худощавый. - Выгнал я тут одного алкаша: мало того, что сам не просыхал, так и команду чуть голодом не уморил. Командир просил подыскать нового повара - непьющего и без пуза. - Худощавый хмыкнул. - Думаю, ты подходишь по всем статьям. Условия - стандартные, одобрены профсоюзом. Корабль - каботажное судно, команда - четверо людей и четыре робота. Согласен?
- Согласен! - замирая от счастья, сказал Купрум.
Спустя десять минут все формальности были закончены.
- Как найти корабль? - убирая в сумку документы, спросил Купрум.
- Вон тот, крайний справа. - Худощавый ткнул пальцем в сторону окна. - "Бася".
- "Бася"? - с изумлением переспросил Купрум.
- Да. Это имя кошки, любимицы команды. Бася для них вроде талисмана. Неделю назад пропала - так команда чуть повара не прибила: на него грешили. А вчера, говорят, объявилась.
Кормовой люк черной махины был открыт, словно в ожидании... А перед комингсом в своей обычной позе - "столбиком" - сидела Бася.
"Может быть, не так уж они и ошибаются насчет мистики, эти странные люди... - думал Купрум, поднимаясь по длинной и крутой лестнице. - А может быть, дело не в мистике, а в чем-то еще?.."
- Здравствуй, Бася. Вот и я, - сказал он, одолевая последние ступени.