Белая Дарина. На линии огня

Ветер врывался в барак сквозь черные провалы окон. Пленники сдвинули деревянные щиты и жадно глотали воздух, наполненный весенней свежестью.

- Живи! Пожалуйста...

- Зачем?

Ее голос прошелестел тихим неразборчивым эхом. Свет трех лун освещал изуродованное тело: бритый череп, рассеченную бровь, заплывшие щеки, растрескавшиеся губы... Мешок костей, обтянутый кожей, в давно обветшавшей лагерной робе с опознавательными нашивками. Они единственные сохранили прежний вид: перечеркнутое изображение голубой луны - знак "низшей" расы. Мертвые изумрудные глаза девушки безразлично смотрели на доски.

С разных сторон раздавались приглушенные всхлипы, кашель, стоны. Узников не разделяли на мужчин и женщин, все валялись вместе. Ветер доносил тихие щелчки и крики: испытывали автоматизированную машину для расстрела. Больше нет нужды в сложных ритуалах: каменные пули вытягивали энергию жизни до последней капли.

До войны Алесса никогда не считала себя богатой. Оказалось, у нее было все. Дом, гнездо: родители и трое братьев... Вечерами, по старой традиции, они собирались на веранде провожать уходящий день. На запах вишневых пирогов слетались бабочки, садились на потолок и стены, образуя сложные узоры. При свете сотен разноцветных фосфорицирующих крылышек, мама резала пирог, отец рассказывал о новостях и планах. А потом они все вместе мечтали под перезвон струн гитары: средний из братьев - Вася грезил музыкой. Алесса обладала даром лекаря и перспективой трудоустройства в любом из регионов Империи. До войны девушка могла назвать множество вещей, которыми не обладало их гнездо, представляющее средний класс, но только теперь поняла, что все они были попросту не нужны. Мусор, шелуха.

Три года. Отступление, работа в тылу, передовая, лагерь. Она вымоталась, погасла и не находила сил жить дальше. Не за что зацепиться, не за что держаться. Одна ненависть, но и ее стало слишком мало.

Земли Империи тянулись от края до края. Богатые, неизведанные: стометровые деревья-исполины с фиолетовой листвой, каменные подземные города, горы, чьи вершины на закате отсвечивают золотом... А на далеком-далеком краю начиналось такое же бесконечное королевство, правитель которого отдал приказ начать войну.

Отец и братья ушли на фронт, их провожали обережными песнями. Через день три цветка нимфеи в водоеме засохли безо всякой причины. Тайные знаки умели читать лишь старшие женщины. Мать угасла за месяц. Рядом с мертвым телом, обретая дар взывающей, Алесса поняла: трое из их гнезда никогда не вернутся домой.

Войска Империи отступали, шла эвакуация. Последний вечер сидела девушка на берегу родового пруда. Над головой шелестели треугольные фиолетовые листья. Пруд без дерева - словно тело без души. Корни стометрового великана обеззараживали и придавали воде особый вкус. Алесса ждала, когда в цветки нимфеи вернутся птенцы. Крошечные птицы богини Водной стихии прятали свои яйца в бутоны королевы озер; днем птенцов грело солнце, а ночью цветки уходили под воду - питаться жизненной силой. Солнечный диск скрылся за горизонтом, но птенцы так и не прилетели - это означало одно: они выросли и теперь свободны. Девушка смахнула набежавшие слезы. Отрезала по плечи длинные рыжие волосы и бросила в пруд - в жертву богине. Коса несколько минут плавала на поверхности, словно полутораметровая змея, и неспешно ушла на дно. С тех пор дом она не видела.

Каждый день приходили сводки о новых захваченных областях, потом связь прервалась: у магов не хватало сил питать почтовые передатчики-медальоны. Вместо них возникла громоздкая и неторопливая бумажная почта.

Письма, что выпадали из рук. Похоронки, одна за другой...

Простая, без привычного антуража, комнатка жрицы богини Хранительницы времени.

- Скажите, может быть, они живы? Может, это ошибка?

- Слишком много крови и смерти, милая. Весь фронт скрыт. Я ничего не могу тебе ответить.

В письмах к единственному оставшемуся в живых брату она не написала ничего о постигших их потерях. Не смогла. Вот только ответ не приходил. Три месяца... четыре... пять... Алесса не смогла больше ждать. Она пошла навстречу огню и пороху, надеясь отыскать Васю. Потом пришел еще один конверт, и девушка осталась одна во всем мире.

"Остановись, девочка, тебе еще жить и жить!" Только толку с тех слов? Она бросалась в самое пекло, чтобы к тем, кто ждет, как ждала она сама, домой кто-то вернулся...

Медали за отвагу, плен, лагерь.

Жить? Зачем? Какой в этом смысл здесь? Да и болезнь уже проникла слишком глубоко.

- Живи, пожалуйста!

- Зачем? - снова повторила Алесса. На этот раз Яков услышал.

- Я люблю тебя.

- Меня?

Она засмеялась. Отчаянно, с судорожными вздохами и всхлипами, и все никак не могла остановиться. Мужчина молча сидел рядом на полу.

По крыше барака неспешно прохаживались ночные чудища, те, что питаются болью и страхом. Невидимые и неслышимые для большинства смертных. Вот уж кому война пошла впрок, так открыто и вольготно эти твари давно не жили.

- Так много вкусной еды. Что с нами будет, когда все закончится?

- Закончится? Никогда!

- Где Клари? Такая сочная девчонка-взывающая скоро будет улетать. Он ведь чует смерть.

- Клари объелся на годы вперед.

- Когда это его останавливало? - хохотнул собеседник, сыто потягиваясь.

- Значит она будет жить.

- Не думаю, ей не за что держаться. У нее ничего нет. Сейчас девочка тянется к тем, кто ее бросил. Она тянется к мертвым. Такая сладкая... Жаль - эта еда не для нас.

- Тебе мало? - вопрос прозвучал неожиданно зло.

Ночные чудища затихли, продолжая наблюдать за бараком.

- Я люблю тебя, и ты вернешься домой, - твердо произнес Яков с непонятно откуда взявшейся уверенностью.

Ее глаза вдруг стали осмысленными, в них мелькнула надежда. Если взывающую что-то связывало с миром, она легче других переносила болезни, неосознанно хватаясь за тонкие, нематериальные, но удивительно прочные нити: привязанность, дружба, долг.

***

Оранжевая луна взошла над горизонтом, приветствуя своих сестер. Проснулись ночные твари, скоро придет время охоты и поисков самых лакомых кусочков.

Алесса драила полы в секторе именованном "МИ2", что расшифровывалось "Медицинские испытания блок N 2", вместо Карисы. Женщина ублажала старшину лагерного самоуправления. Алесса сменила воду и поднялась на второй этаж, остался один коридор. Железная дверь в одну из комнат, вся исчерченная магическими рунами, оказалась приоткрыта. Рядом никого, тишина... Девушка торопливо осмотрелась и заглянула в щелку. В пленниках, что находились внутри, она с трудом опознала людей. Истощенные тела покрывали струпья и наросты. Одно из этих... существ остервенело сдирало их вместе с кожей и кусками мяса. Рот несчастного был широко открыт, от крика должны были лопаться барабанные перепонки, но не доносилось ни звука.

От ужаса, не понимая, что делает, Алесса отступила на несколько шагов, смочила тряпку и механически десять минут терла крошечный клочок пола. Потом вылила воду, повесила сушиться инвентарь, и пошла к бараку. На полпути девушка упала на землю и разрыдалась.

Чьи-то руки ее осторожно подняли.

- Алесса, Алесса, пойдем, - взволнованно выдохнул Яков, его речь лилась с неслышимым ранее акцентом.

Слезы внезапно закончились. В сердце стало пусто, а взамен девушка обрела способность мыслить четко и ясно. Алесса, не отрываясь, смотрела на мужчину, так, словно впервые увидела.

- Кто ты, Яков?

Он беспокойно обернулся по сторонам и указал в сторону раскидистого куста дикороса.

- Кто ты, Яков? - снова спросила девушка, уже в тени.

- Половинка на половинку. Отец из Королевства, мать - дочь купца Империи.

- Я видела тебя раньше, - прошептала Алесса, погружаясь в воспоминания.

- Бой возле Северного Хребта. Ты вытащила меня, такая маленькая, где только силы взялись! Оттащила прочь, а за спиной уже все полыхало.

Он улыбнулся, и море теплоты накрыло незримой волной. Там мужчина впервые в жизни влюбился. Едва встав на ноги, Яков пошел ее искать. Только войска двинулись дальше, и никто не знал, в какой из частей рыжая лекарка.

- Ты был с нашими.

Он кивнул и опустил голову, пряча то, что было слишком болезненным, а потому только его личным.

***

С внутренней стороны колючей проволоки, настороженно принюхиваясь, скользили два небольших зверька с короткой жесткой шерсткой и крохотными бусинками глаз.

- Напрасно мы сюда пришли.

- В схроне лежало двенадцать кристаллов. Нам бы хватило!

- А сейчас нет ничего.

Непроизвольно они придвинулись ближе друг к другу. Страшное место уничтожило без следа кристаллы и сотнями невидимых щупалец тянулось ко всему живому. Уже прошла треть срока царствования весны, но зверей пробирал холод. Впрочем, здесь они бы мерзли и в знойный летний полдень. Был бы хоть один кристалл! Его энергия обеспечивала защиту, отворяла туннели, согревала. Кристаллы дарили дети и влюбленные с селения около реки. Теперь на его территории звери не узнавали привычных очертаний: слишком сильным оказалось сплетение боли и смерти. За оградой рыскал, ожидая своего часа, новый вид собак, обученный бросаться и рвать на части людей и всех существ, в коих таилась хоть толика магии. А в них ее было о-го-го сколько!

Два зверя продолжали свой путь. Очнувшись от зимней спячки, они захотели вернуться в летнее прибежище, но люди разрушили их дом. Стая рассыпалась, умирала, уходила дальше в леса. Энергия кристаллов закончилась, подземную жизнь пришлось оставить; чудные города за недели ушли в небытие, магия больше не держала своды туннелей. Вверху же, они стали слишком легкой добычей.

- Будем отступать лесом, - решил Тиар.

- Целых двенадцать кристаллов! - все никак не могла успокоиться Тимара. Она не хотела говорить о переходе. Он означал только одно - верную гибель.

- Чувствуешь? Стало теплее!

Звери на миг замерли, потом принюхались и побежали быстрее.

До обхода оставалось три часа. Алесса и Яков лежали на траве у торца барака. Сквозь одежду пробивались холод и сырость, но к такому люди давно привыкли.

В пяти шагах возвышались две стены. Магическая - купол, уходящий под землю, и железные столбы с колючей проволокой. Вторая ограда не источала магию, но сила, спящая в ней, была неведомой и страшной. Ее воздействие навсегда врезалось в память. Однажды магическую защиту отключили, люди ринулись к тонкой проволочной ограде. В истощенных телах проснулась сила, это был ШАНС. Охрана не вмешиваясь, спокойно наблюдала за наглядной демонстрацией возможностей новой системы защиты. Люди падали на землю, страшные судороги охватывали тела, а души за одно мгновение безвозвратно вырывались на свободу...

- Я больше не могу, - тихо произнесла Алесса. - Я больше не могу мастерить эти чудовищные снаряды. Я изо всех сил желаю, чтоб они никогда не разорвались, или вышли из строя во вражеских руках, только этого мало.

- Принято решение отстранить женщин от производства, ваш труд признан неэффективным. Они, наконец, поняли, что от замены будет больше проку, чем от ликвидации. Осталось несколько дней.

Она шумно выдохнула, сжимая кулаки в бессильной ярости.

- Звездочка моя, держись. Мы выберемся, мы обязательно выберемся. Удалось получить несколько ключевых постов в лагерном самоуправлении. Формируется сопротивление. Я вытащу тебя отсюда, чего бы мне это не стоило.

Алессе нравилось слушать его голос. Девушка и сама знала об организации подпольных движений, знала, что у них есть оружие: всего десять единиц на все движение. Она сама, отчаянно рискуя, выносила детали из фабрики, помогал дар взывающей. Только сколько пройдет недель, месяцев, лет? Последнее время царила полная изоляция: они ничего не знали о ходе сражений. Ничего не знали о внешней обстановке.

- Звездочка моя...

Она перевернулась на бок, и заглянула в его глаза. Столько нежности отражалось во взгляде, никто и никогда не смотрел на нее ТАК. Так, что удавалось забыть обо всем на свете, на короткий миг, но забыть. Эти глаза, голос давали ей силы идти вперед и не сходить с ума, верить, невзирая ни на что.

- Я так долго тебя искал, столько о тебе думал... засыпал с твоим образом. Радость моя единственная, я бы жизнь отдал, только чтобы никогда тебя здесь не встретить. Пусть бы и не увидел больше, только бы ты жила свободная! Любовь моя, отобьемся от врагов, я тебе, если позволишь, домик построю, и пруд выкопаю. Посадишь разноцветные нимфеи: желтые и белые, розовые привезу с юга...

Алесса торопливо отвернулась, к глазам подступили слезы.

- Пруд у меня остался, должен остаться, родовой. Дом разрушен, но пруд должен сохраниться.

Слезы катились по щекам, а она ничего не могла поделать. Яков протянул руку и аккуратно стер прозрачную дорожку.

- Прости меня.

- За что?

- Я потревожил твои воспоминания.

Она ничего не ответила, не в силах оторвать взгляд от его лица. Он был необыкновенным, таким необыкновенным! Суровый командир и стратег. Мужчина, с печатью войны на челе, чья вера и сила изменяла судьбы. Дыхание перехватило. Алесса вдруг отчетливо поняла, что это мгновение может больше никогда не повториться.

Алессу еще никто не целовал. Раньше это казалось неважным, а теперь она подумала, что если этого не случится? Если она завтра умрет, а Яков ее никогда не поцелует? Что будет, если его отнимет, заберет ледяное дыхание смерти? Как она будет жить? Но додумать эту страшную мысль мужчина не дал. Безграничная нежность накрыла вместе с касанием губ, и другой мир перестал существовать. Мысли улетели, разбились, подарив долгожданное освобождение.

В реальность их вернули тихие, едва слышные голоса. Еще не видя их обладателей, влюбленные поняли - они не могут принадлежать людям.

- Здесь тепло, побудем рядом и еще продержимся.

Люди настороженно осмотрелись. В глазах девушки скользнуло удивление, мужчина молниеносно поднялся, пряча Алессу за спину. У их ног мелькнул, незамеченный ранее, изумрудный кристалл. Тимара ринулась вперед, но застыла от крика Тиара:

- Не тронь! Без разрешения не тронь!

- Без нас бы все равно ничего не было! Они даже не видят!

- Видят и слышат, - убежденно произнес Тиар и робко добавил: - Здравствуйте!

- Привет! - откликнулась Алесса.

- Не говори с ними! - запретил Яков.

- Только ночные мары околдовывают словами, - мягко промолвила девушка, успокаивая любимого, - а они чужие для ночи и войны.

- Мы только хотели вернуться домой, - вымолвила Тимара.

- Где ваш дом?

- Здесь. Был.

- Мне жаль, - тихо произнесла взывающая, ее взгляд упал на кристалл. - Что это? Вы пришли за ним?

- Да, здесь хранилось двенадцать кристаллов, их больше нет, - ответила Тимара, в ее взгляде, направленном на мягко светящийся камень, уже не отражалось слепое вожделение, только грусть. - А этот - ваш.

Люди непонимающе переглянулись. Алесса, прежде чем Яков успел что-либо сказать, подняла кристалл, он оказался сгустком магии - теплым и легким.

- Что это?

- Любовь.

Тимара без страха подошла ближе к девушке, заговорила, то останавливаясь, то комками выбрасывая фразы:

- Наш мир порван на части, стаи больше нет и подземных городов нет... Когда люди любят они могут подарить частичку своего счастья, от этого его не станет меньше, а мы... мы можем жить и перемещаться под землей.

Девушка положила кристалл перед Тимарой.

- Возьми, он ваш.

Маленькие лапки прижали камень к груди.

- Вы пойдете с нами? - спросила Тимара с надеждой.

- Куда?

- Туда, где цветут магнолии и пахнет корицей. Где луны ярче, а звезды ближе.

- Куда угодно, подальше отсюда! - добавил Тиар.

- Как? - горько вздохнула Алесса.

Ей на короткий миг почудился розовый цвет магнолий. Невозможное чудо. Тимара погрузила лапку в землю и так же ловко ее вытащила, показывая небольшое углубление.

- Земля живая, когда копают туннели, ей наносятся раны. Мы умеем отворять проходы быстро, легко и не причиняя вреда. Для этого нужны кристаллы.

- Сколько? - впервые вмешался в разговор Яков.

- Все зависит от расстояния. Много.

- Сколько мы можем создать?

- В день не больше двух. Вы сияете ярко, как солнышко, но мрак вокруг поглощает свет, а ночью ваши души не находят покоя.

- Мы сможем уйти, когда все три луны умрут и родятся вновь, - подсчитав, дополнил Тиар.

- Выходит, так можно идти бесконечно? - еще не веря, выдохнула взывающая.

- Если вы будете любить.

- Если вас здесь увидят... - покачал головой мужчина.

- Не увидят. Мы будем осторожны, - пообещала Тимара.

Яков бросил взгляд на небо. Приближалось время обхода.

- Уходите, - прошептала Алесса, - и будьте осторожны!

***

Информационная блокада прорвалась, Империя возвращала захваченные врагом земли. Лагерь готовился к восстанию, войска прибыли на два дня раньше предполагаемого срока, но основные приготовления пленники успели завершить. Из тайников появилось оружие, яростно взвыли охранные сирены. Через час от начала стремительного штурма все закончилось: ограждения оказались снесены, четыре тысячи охранников убиты, вражеские знамена сняты.

- Свобода! Свобода!

Старуха с окровавленным лицом и всего с сорокалетним возрастом по Именной карточке, рыдала на груди молодого солдата, все повторяя:

- Сынок, сынок.

Он пытался ей объяснить, но обезумевшая женщина ничего не хотела слышать. На самом дне ее потрепанного, давно опустевшего, сундука лежала порванная похоронка.

Алесса бежала сквозь толпу, пока глаза в разномастной массе не выделили офицера.

- Люди, что работали на производстве в цеху, где они?

Однако на ее вопрос ответил совсем другой человек, сосед по бараку.

- Алесса мне жаль, там никого не осталось, взрывы.

Он торопливо отвел глаза и побрел прочь, словно был в чем-то виноват.

- НЕТ! НЕТ! НЕПРАВДА!

Взрыв разрушил вход в цеха, но в завале уже успели разобрать узкий проход. Его охраняли двое часовых.

- Кто-то выжил? - бросилась к ним взывающая.

- Нет, мъера, никого. Все сгорело, даже тел не осталось.

Алесса рванулась к щели, заменяющей вход, но девушку перехватили сильные ладони.

- Нельзя, свод может обрушиться.

- Мне все равно!

- Мъера, образумьтесь, вы теперь свободны.

- Теперь это не важно! Он - все, что у меня было! - она закричала, а потом повторила мертвым, механическим голосом: - Пусть рушится, мне теперь все равно.

- Ненормальная, - пробормотал один из часовых.

Другой выпустил руку девушки и достал из кармана крохотный шарик со сгустком тумана внутри.

- Возьмите, мъера, там темно. Его питают...

- Я знаю. Спасибо.

Алесса сжала шар и шагнула внутрь, туман окрасился багровым, вырываясь тонкими лучами. Сейчас шар питала боль, а света хватало осветить все подземелье.

На поверхность девушка поднялась едва живой, светильник выпил все ее силы. В руке Алесса держала медальон на оплавившейся цепочке. Один из солдат не заметил ее находку и сказал:

- Ищите в списках, мъера. Он мог уйти до взрыва.

В душе девушки, вопреки здравому смыслу, вспыхнула надежда.

Прошло три дня. Шла эвакуация, формировались боевые единицы. Писари составили и утвердили списки. Якова в них не было...

- Вы хотите в тыл, мъера?

- Я первый заместитель командира отделения лекарей и взывающая богини Водной стихии. Я хочу на передовую. Кем угодно.

Офицер смотрел долгим взглядом на странную девушку с глазами полными глухой тоски.

- Мы что-нибудь подыщем, Алесса. Ждите приказа.

Старшая женщина гнезда, почти жрица. Такие нужны Императору. Они умели не просто лечить, а и вытягивать из лап смерти. А еще мужчину не покидало ощущение: если мъера не будет занята с утра до ночи - она повесится на первом попавшемся суку.

У котлов разливали кашу с тягуче-сладкой травяной приправой.

- Мъера, зелье забытья, не забудьте принять, - улыбнулся низенький военный с холодным взглядом, протягивая небольшой пузырек.

- Отдайте кому-то другому, - равнодушно бросила Алесса.

Зелье забытья раздавали всем желающим женщинам, оно навсегда удаляло из памяти дни, проведенные в лагере.

- Мъера, нашей стране нужны психически здоровые и уравновешенные подданные...

- Мъер, - глаза взывающей вспыхнули огнем холодной ярости, - я офицер и требую подобающего отношения. А если вам требовались здоровые женщины, следовало их лучше защищать.

Она развернулась и зашагала прочь. Ноги сами вынесли к пустующему теперь бараку. Алесса забилась в уголок и долго сидела неподвижно, по ее лицу катились слезы.

- Пообещай мне, чтобы не случилось - ты будешь счастлива.

- Я буду счастлива, - послушно повторила Алесса.

- Это все - чего я хочу.

- Больше Победы? - спросила она коварно.

- Больше жизни, - тихо ответил Яков.

Вынырнув из пелены воспоминаний, Алесса с удивлением увидела в руках миску с остывшей кашей. Вздохнув, она отправила в рот первую ложку и не почувствовала вкуса.

- Ты заставил меня дать невыполнимое обещание. Без него я бы пала в первом бою, а теперь должна совершить невозможное.

Алесса печально улыбнулась. Старшая женщина гнезда, потерявшая все, кроме собственной жизни. Сила, что текла в ее жилах, давалась не просто так. Старшая женщина, почти жрица. Единственная, что могла сохранить род от угасания.

Кислинка зелья забытья затерялась во вкусовом букете компота. Не имея ни малейшего понятия о том, что пьет, Алесса осушила стакан.

- Мъера, вас прикрепили к 23 взводу. Сегодня выдвигаетесь.

Впервые за последние пять дней взывающая улыбнулась.

***

Первый рассвет с момента, когда освобожденный лагерь остался за спиной, взвод встречал в лесу. Проснувшись, Алесса не могла понять, где находится.

- Где я? - спросила девушка хрипло.

- 23 взвод. А вроде и не пила. Еще спроси, кто ты.

Алесса потерла виски.

- Я знаю, кто я. Как я здесь оказалась?

- Идем, девочка, - одна из лекарок махнула рукой в сторону выхода из палатки. - Зелье забытья пила?

- Нет, я не могла!

- Ты из лагеря к нам попала, помнишь?

Алесса схватилась за голову, но ничего не вспомнила.

- Нет, не помню, не помню лагеря! Я в плен попала, меня куда-то вели... в лагерь, в лагерь говорили! А потом я уже у вас проснулась.

- Видимо перед самым выходом выпила, а во сне и подействовало.

- Я не могла! - отчаянно вскрикнула Алесса.

- Могла деточка, ты угасшая ходила, мертвая.

Больше спорить взывающая не видела смысла. Не могла она добровольно выпить. Не могла. В этом Алесса была твердо уверена. Нет ничего такого, чего бы она захотела забыть. Ее сердце болезненно заныло, словно вместе с памятью она потеряла часть себя.

- Сначала чудно тебе будет, потом привыкнешь. Ты все правильно сделала, деточка. Собирайся, через полчаса уходим.

В палатке Алесса перерыла свой нехитрый скарб. Среди личных вещей лежал амулет и незнакомый медальон на оплавившейся цепочке. Девушка взяла его в руки и почувствовала, как сердце захлестнула волна нежности и боли. Дотронешься - так хорошо, что смеяться хочется, дотронешься - что происходит не понять, а по щекам сами собой текут слезы.

Сквозь огонь сражений бесстрашно прорывалась вперед одинокая взывающая, решительная, отчаянная.

- Тебе еще жить, девочка!

- Им тоже, - улыбалась Алесса, возвращаясь с новой ношей в разгар беспощадного боя.

Может быть, небо просто ошалело от такой наглости, или Богиня хранила свою взывающую, но из самого пекла девушка выходила без единой царапины. И, кажется, временами, она была счастлива...

Войска ступали по земле Королевства...

С букетом цветов, что нащипал по палисадникам благодарный больной, она шла по захваченной столице Королевства, по разбитым улицам и павшим знаменам, среди радостных криков и одиноких выстрелов.

- Алесса!

- Вася!!!

Девушка побежала, бросив цветы, повисла на шее у солдата. Отстранилась и жадно впилась в черты его лица, только нахлынувшие слезы мешали взору.

- Мне написали, что тебя убили.

- Ошиблись! - широко улыбнулся брат, а его повзрослевшие глаза подозрительно заблестели.

20 лет спустя

На носу деревянного вагончика, в форме ладьи, снаружи окованного железом, разноцветными искрами вспыхивала пятиконечная звезда. На каждом из лучей ждали своего часа птицы в красно-золотом оперении.

На платформе что-то кричали провожающие, посылали воздушные поцелуи.

- Мама, мама, я хочу посмотреть на птиц!

- Ты их уже видела при посадке, - улыбнулась черноволосая женщина. - Тихо! Сейчас будем отправляться.

Девочка послушно замерла, а потом только открыла рот для очередного вопроса, как раздались удивительной красоты птичьи трели. Люди в вагончике и на платформе, как по команде, застыли; пять птиц отщебетали, пролетели три круга, роняя наудачу несколько перышек, и скрылись в открытом окне башни имперских железных дорог.

Вагончик покатился по узкоколейке, ускоряя ход. В рубку управления с трудом помещались два человека. Между креслами управляющих движением, из отверстия в полу, выглядывала кисть человеческой руки, закованная в кандалы. Над рукой простиралась прозрачная сфера. Пальцы несколько раз судорожно дернулись, сжались в кулак, а вагончик все набирал и набирал скорость...

Шли годы, продолжалось возрождение. В рекордные сроки страна поднималась из руин, только она уже никогда не могла стать прежней. Слишком много тех, кто дышал магией, навсегда покинули мир. Медленно и неохотно восстанавливались порванные нити и артерии.

Мерно стучали колеса, ладья неслась вперед, используя открытый еще в военное время способ передвижения: энергию человеческой жизни. Так искупали свою вину приговоренные к высшей мере наказания. Один час дороги - один месяц жизни. Дно вагончика было устелено закованными в кандалы телами.

Маленькой девочке вскоре наскучило однообразие пейзажей за окном и она завертелась, осматривая пассажиров. Их соседка успокаивала щенка с голубой шерстью, малютка все время высовывал из корзиночки любопытный нос. Будущая ищейка изменений магического фона не могла усидеть на месте в ладье, движимой магией.

- Ты моя хорошая киса, моя котенька, - приговаривала пожилая мъера.

- Мама, мама, а тетя не умеет отличить собаку от кошки! - потрясенно выговорила девочка на весь вагон и повернулась к хозяйке щенка: - У вас не кошка, а самая настоящая собака! Мама, а у нас в сумке есть пряник. Ты мне дашь?

- Дам, если ты помолчишь.

- Я молчу, молчу, молчу, молчу! Ой, а, посмотри, у тети на чулке дырка. Во-о-от такая! - радостно возвестил ребенок, показывая ручками дыру, в которую мог пролезть осветительный шар.

- Алена!

- Все, я молчу, молчу!

Несколько минут она и впрямь сидела молча, рассматривая защитные руны на потолке вагончика. Молодая мама расслабилась, как оказалось совершенно зря.

- А эта тетя не со своим мужем живет, - возвестила девочка, показывая на одну из пассажирок пальцем, за что сразу же получила по рукам от матери. - Ей небом другой подарен, а на земле потерян.

- Алена, прекрати немедленно рассказывать сказки!

- Сказки в книжках с картинками, - обиделась малышка. - Тетя девочку хочет, только не может ей Богиня послать дочку. Ее девочка одна среди звезд. Ждет. И тетя ждет, и ищет, сама не зная что. Она жила по-настоящему только рядом со смертью.

- Простите! Алена, ты перешла все пределы! Я сейчас...

Стройная рыжеволосая мъера, уличенная в жизни не со своим мужем, вовсе не рассердилась, она достала из кармана медальон и поинтересовалась, обрывая воспитательную беседу:

- Что это?

- Это то, ради чего вы жили.

- Чей он?

- Не знаю, чей был, не вижу... Теперь - ваш.

- Алена!

- Вы ее не ругайте, - мягко улыбнулась Алесса, - это все равно бесполезно. Не верите - спросите у жрицы богини Хранительницы времени.

- Дар?

- Дар, - кивнула взывающая.

- А вот тот дядя...

Девочка резко замолчала, в ее глазах застыл ужас. Алесса почувствовала, как сдвинулись невидимые стрелки, начался обратный отсчет. В мгновение, отстегнув ремень безопасности, она прыгнула вверх, за прикрытым иллюзией шаром.

- Огонь на меня! - успели прошептать губы.

В ее руках шар вспыхнул, подбросив тело женщины вверх. От мощного энергетического всплеска вагончик остановился...

- Яков! Яков!!! - закричала Алесса, открывая глаза.

- Мама! Очнулась!

Она поднялась рывком, увидела больничную палату и с тихим стоном закрыла лицо руками.

- Лекаря!!! - запаниковал сын.

- Нет необходимости, - спокойно обратилась взывающая к прибывшим докторам. - Все в порядке. Я хочу побыть одна.

Она заставила себя улыбнуться, и обняла перепуганного ребенка.

- Вы помните, что произошло? Я должна вас осмотреть.

- Я хочу побыть одна, - холодно повторила Алесса.

Младшая лекарка попыталась возразить, но ее более опытная коллега направилась к выходу из палаты.

- Сейчас ей нужен покой.

У двери сын обеспокоенно обернулся.

- Со мной все хорошо, - заверила женщина, - ничего не болит, только слабость и хочется спать.

- Я принесу фруктов и твоих любимых песочных завитков.

Ей казалось, что прошло тысячу лет, прежде чем двери захлопнулись.

- Компот, - пробормотала Алесса, из ее глаз хлынули слезы, внутри все сдавило от боли и ярости. - Когда же вы успели, любители уравновешенного населения... НЕНАВИЖУ!!!

***

Чары забвенья опасное и надежное средство. Заклинания, зелья, множество форм и разнообразие видов... после принятия большинства из них память не подлежит восстановлению. Для обычных граждан, что подверглись подобному воздействию, лучше не пытаться вернуть утраченное. Слишком больно. Прошлая радость станет тленом, а неоплаканные потери заберут вдвое больше слез. Только можно ли назвать Алессу обычной? Первая волна ненависти, ярости и боли схлынула. Незалеченные раны стали только глубже, но женщина давно не чувствовала себя настолько живой и целостной.

- Чудное место ты выбрал для нас, - прошептала Алесса на берегу трех разноцветных озер, разделенных тонкими каменными перешейками.

Больницу она оставила на следующий день, не дожидаясь мужа. В рекордно короткий срок взывающая пересекла полстраны, чтобы прийти туда, куда опоздала на пятнадцать лет. Зачем? Зачем, зная, что чудес не бывает, что уже слишком поздно и ничего не вернуть? Зачем? Она и сама не знала, просто бежала, так, словно от этого бега зависела жизнь.

- Смерти? Нет. Я боюсь только одного: потерять тебя однажды и больше никогда не встретить.

- У нас будет уговор. Если небо разделит, встретимся через пять лет возле Трех Хамелеонов.

- А почему через пять?

- Война, возрождение... всего не учесть, могут помешать.

- Так может десять?

- Десять лет без тебя? Я не смогу, - тихий голос, напрочь лишенный игры и фальши.

- А если, если это случится в преддверии завершения войны?

- Тогда через год. День в день от дня разлуки. Только этого, моя звездочка, никогда не случится.

Он замолчал, а потом тепло улыбнулся и протянул невесть откуда взявшийся крошечный белый цветок.

- Я хотел, чтобы это было не так, но не могу больше ждать. Ты - моя жизнь, мой солнечный лучик, моя единственная радость. Алесса, я прошу тебя стать хранительницей гнезда.

- От начала времен, до бесконечности, я буду хранить доверенное и творить не созданное...

Алесса вытерла тыльной стороной ладони набежавшие слезы. У ее ног простирались три озера-хамелеона с красной, черной и зеленой водой в обрамлении белого камня. Из центрального озера на десять метров вверх взлетал горячий гейзер, утром и вечером по склонам скользил туман.

Женщина сидела на возвышении под реликтовым пятидесятиметровым деревом возле огромного искристого булыжника. Он напоминал птицу, что вот-вот сорвется и полетит. Что-то тихо напевал ветер... Что она надеялась здесь отыскать? Зачем осмотрела каждый клочок земли, а сердце сбилось с привычного ритма?

Алесса стала хранительницей гнезда поздно, не по любви. Она просто желала отыскать покой, хотела детей и однажды сдалась под натиском уже не молодого, но галантного и настойчивого командира особого подразделения. А офицер ее любил так, как не любил ни одну женщину. Для него Алесса стала не просто хранительницей, а самим дыханием. Сыновья заполнили пустоту в душе, все бы хорошо, только она так хотела девочку!

На вершине камня взывающая увидела маленькую звездочку, она протянула ладонь, коснулась граней, и на душе вдруг стало так светло и радостно...

- Знаешь, - тихо произнесла Алесса, - мне будет безумно сложно выполнить данное тебе обещание. У меня есть все, только ты единственный, кто вдыхал в меня жизнь.

Она поднялась и медленно побрела прочь.

15 лет назад

- Здесь так красиво! - выдохнула Тимара на берегу пруда с бирюзовой водой.

- И спокойно, - добавил Тиар. - Главное, у нас в запасе целая неделя.

- Она придет? - решилась спросить Тимара. - Алесса ведь придет, правда?

Яков поднял ее на руки и прижал к груди, его голос звучал глухо:

- Я не знаю, но не хочу даже думать...

Он замолчал и присел около камня. Красный фонтанчик гейзера подпрыгивал вверх, пар расползался по склонам, а в небе появился тонкий серп первой луны.

- Посмотри, этот камень как будто тянется за звездочкой, которую никогда не сможет достать.

Мужчина бросил задумчивый взгляд на камень, улыбнулся и высек на поверхности крошечную звезду.

- А теперь?

- Теперь хорошо. Она всегда будет с ним.

Яков прислонился к камню спиной, поверхность оказалась гладкой и теплой. Недосягаемы для поиска... Разрозненные следы, затерянные во времени... "Где ты теперь, моя звездочка? Я не знаю, как дальше жить без тебя. Днем и ночью, как наваждение, перед глазами ты одна..."

***

После окончания войны прошло двадцать сем лет, земля залечила самые страшные раны и жрицы дали разрешение на строительство мемориальных комплексов на месте бывших лагерей.

Алесса получила приглашение на открытие, но приехала через неделю. Одна, не позволив никому себя сопровождать. Лагерных построек, двойного частокола - ничего этого не сохранилось. Над братскими могилами и крематорием возвышался огромный каменный курган. На мраморных плитах высечены имена, тысячи имен. Ночью их можно прочесть при свете крошечных магических светильников.

Алесса медленно брела по краю кургана, держа в ладонях цветы многогранника. В этом жутком месте, а оно еще на сотни лет останется таким, искривлялись законы магии. Где-то по кургану могла бродить не нашедшая покой душа, ее не видели ни жрицы, ни взывающие, а многогранник указывал путь.

Подыскав подходящее местечко, женщина выкопала лунку. Она что-то шептала едва слышно, а в груди все горело в огне, лучи солнца играли на ее волосах, создавая иллюзорную корону.

- Алесса??? - зазвучал такой знакомый голос.

Она почти обернулась, почти поверила. Что это? Призрак? Эхо?

- Алесса! Алесса!!!

Женщина все-таки обернулась, медленно-медленно, тело охватило странное оцепенение.

- Звездочка моя, - прошептал Яков, опускаясь перед ней на колени. По его щекам текли слезы.

Она протянула руки вперед, все еще не в силах поверить, но мужчина не был ни эхом, ни воспоминанием. Теплые руки бережно накрыли ее ладонь.

- Живой! - выдохнула Алесса, с жадностью впилась взглядом в его лицо, выделяя каждый прожитый год. - Живой!

28 лет назад

- Опоздали! Как же так?! - пискнула Тимара.

- Он еще дышит. Быстрее, открываем проход! Сейчас что-то случится, слышишь, земля плачет.

- Открываю. Раз, два, три!

- Осторожнее! Его что-то держит.

Вывалившийся из-за пазухи, медальон придавил камень. Под весом, ныряющего в открывшийся туннель человека, цепочка лопнула. Камень закачался, увлекая за собой другие обломки, что укрыли медальон плотным куполом, только обрывок цепочки остался тускло поблескивать.

"Быстрее", - не слова, импульс.

Скорость нарастала, отворять и закрывать коридор одновременно безумно сложно, но вскоре в этом уже не было необходимости. Земля содрогнулась, застонала, туннель за ними осел, осыпался. Фабрика полыхала в огне.

- Останавливаемся, - приказал Тиар. - Кристаллов достаточно?

- Я не знаю! - Тимара дрожала. - Я никогда не лечила.

- Лечим не мы, лечит земля. Мы попросим, и она откликнется. А если не хватит кристаллов, у нас есть еще свои силы.

Отдать собственной энергии больше определенного предела означало только одно - смерть, но Тимара молча кивнула.

- Нужно сказать Алессе.

- Нет, мы не можем... Ни один из нас не может уйти, в одиночку мы его не удержим.

- Я тебя искал десять лет, потом женился. Она была похожа на тебя, только так и осталась чужой. Три года прожили...

- А дети?

- Небо не дало. Другая женщина не могла подарить мне девочку, похожую на тебя. Иного я не хотел, как бы не пытался убедить себя в обратном.

- А у меня трое сыновей, муж умер. Мне зелье забытья подлили и я выпила. Ничего не заметила и выпила! Восстановлению не подлежит... Так говорили лучшие жрицы. Только ошиблись. Я шар холодного огня перехватила, но он не смог меня уничтожить, только все защиты, все пришлое разрушил. Если бы ты знал, как я благодарна убийце, что хотел подорвать вагон и заставить умереть одной из самых страшных смертей детей и женщин! Очнувшись, я побежала к озерам-хамелеонам, только уже прошло двадцать лет.

- Тихо, тихо, не плачь, моя звездочка, не нужно.

- Откуда ты знал, что я жива?

- Просто знал, - он улыбнулся такой родной улыбкой, что слезы снова хлынули безумным потоком. - Прости меня, моя милая.

- За что?

- Не уберег.

Она только всхлипнула.

- А Тиар и Тимара?

- Двадцать восемь лет слишком долгий срок, но у меня есть кое-кто. Тамэра!

Из-под земли вынырнул знакомый зверек, удовлетворенно принюхался и устроился рядом. Ему очень хотелось подойти ближе знакомиться с той, что стала легендой, только существовали мгновения, которые не стоило прерывать.

- Нужно цветы посадить, завянут, - тихо произнес мужчина.

В четыре руки они присыпали многогранник землей.

- Пусть он принесет покой тем, кто его еще не отыскал.

Алесса и Яков поднялись и долго смотрели на каменную насыпь, а потом, держась за руки, побрели по дорожке. Казалось, с каждым шагом к ним возвращалась ушедшая молодость, затягивались раны, просыпалась прежняя сила. Миг - и совсем юная пара удалялась прочь от страшного места, что притянуло к себе затерянные в бесконечных просторах Империи две половинки одного целого.

Август 2013 г.

Благодарю за чтение!

Белая Дарина : другие произведения.

На линии огня