Так закончилась длинная трехмесячная послеотпускная эпопея. Все четверо больных остались живы. Этот результат - уже само по себе ни с чем не сравнимое удовольствие. К тому же, анализ всех четырех историй болезни оставил в моем сознании интересные и редкие для нашей специальности факты. Такие трудные случаи более всего воспитывают нашего брата-врача, оставляют в нашем мозгу и сердце заметные следы. Эти следы вроде рубцов, а рубцы редко рассасываются.
К первой истории
Некоторое время спустя после ее выписки начали просачиваться слухи, что Жанну встречали в Жданове и Володарском районе. Выглядела она вполне подвижной и уж никак не умирающей. Это подтверждало наш вывод об избыточной симуляции, но правильная и окончательная формулирока пришла позднее. "Синдром Мюнхаузена" - имитация тяжелого соматического заболевания, и, заодно, "синдром Агасфера" - бесконечная миграция по различным стационарам. Некоторые больные наносят себе повреждения "квалифицированно": глотают стекло, вводят под кожу масло, царапают камнем горло или влагалище, даже вводят катерер в мочевые пути. Такая "хирургическая" направленность обмана может спровоцровать ненужные операции. Жанна избрала "терапевтический" стиль для своего "Мюнхаузена", но зато чрезвычайно разнообразный, чему способствовало ее медицинское образование. Проф. Н.В. Эльштейн в своей книге "Диалог о Медицине" приводит такой любопытный факт: один истерик в Англии ухитрился быть госпитализированным 200 раз в 68 больницах в течение 30 лет; его медицинское обслуживание обошлось английской казне в 1 млн фунтов стерлингов.
Казалось бы - литература и врачебный опыт могут отучить новых врачей от ошибок такого рода. Так нет же - каждый обучается на собственном опыте. Да и трудно сразу ставить на больного "клеймо". Слишком изобретательны невротики, слишком глубоки их душевные позывы к изощренной игре.
Ко Второй Истории
Иванов выписался из реанимации живым. О его жизни я узнавал от его знакомой -- сотрудницы нашей кафедры. Он стал инвалидом 2-ой группы и находился дома. Функционировал плохо, но немного лучше, чем до поступления к нам. Постепенно он возобновил рисование, и даже увлекся, по силам, карикатурами. Спустя месяцы, в газете "Вечерний Донецк" появились заметка о нем и несколько его карикатур. Я даже подумал, что хорошо бы опять положить его к нам в отделение и коллекцию его старых рисунков пополнить портретами новых врачей! Но ни ему, ни мне было не до глупостей. Впрочем, сотрудница говорила, что он все же нарисовал мой портрет по памяти (и вроде бы не в качестве карикатуры!). Спустя год-другой подвижность его увеличилась, он мог спускаться на улицу и гулять по земле. Астма основательно перебесилась в нем.
К четвертой истории
После выписки С-го из стационара Л.С. и я регулярно в течение 12 лет получали поздравительные открытки на Новый год, 8 марта (Л.С.) и 9 мая (я). Стандартные в общем-то поздравления и пожелания все же свидетельствовали о том, что наша совместная борьба с болезнью оставила в сердце больного признательность и, главное, имела смысл. В конце-концов, дело сплошь и рядом решает не только квалификация, но и серьезное, вдумчивое отношение к болезни и упорство врача, которые все вместе и составляют суть врачебной профессии.