Нас семеро, если считать по количеству людей, населяющих трехкомнатную квартиру с видом на Лосиный остров. Нас восемь, если принимать во внимание Мусю Ушакову - молодую полосатую кошку приятной наружности, которая, по всей видимости считает всех нас вокруг большими кошками, и старается держаться правил, принятых в коллективе. Так-то, сидеть за столом и пить чай; ходить на детский горшок, и по любому поводу высказывать свое мнение.
Детей у нас пятеро. Когда они только начали появляться на свет, мы почему-то решили называть их на "А". Первым был Андрей, вторым - Антон, третьей - девочка Александра; четвертым мальчик Алексей. Затем, под напором жестокой детской критики мы "сломались", и пятого ребенка, девочку, назвали Надей. Андрею сейчас уже шестнадцать, Антону - одиннадцать, Саше - шесть, Алексею - три, а Наденьке - пять месяцев. Кошке Мусе года три, а точнее мы у нее не спрашивали.
Как-то нам отдали таксу. Она была старая и жирная. Звали ее Ингой, и в результате, в квартире кроме Муси Ушаковой, прописалась еще и Инга Левандовская. Все свободное от еды и от сна время такса гоняла кошку. Спустя время она утомилась. Тогда уж кошка стала дразнить ее, подходя с каждым разом все ближе. Так они и развлекались, гоняясь друг за другом по квартире. Развлекались и дети. Такса у прежней хозяйки питалась и жирным и сладким, а у нас затосковала. Вздыхала как человек при виде пирожных, становилась столбиком, выпрашивая кусочек повкусней.
Однажды мы поехали на дачу. Всегда есть определенная трудность, чтобы переместить детей из дома в машину вместе с кучей вещей, собакой и кошкой. Тем более, что мы живем на тринадцатом этаже. Кстати, этаж - тринадцатый, квартира - сто тринадцатая, Саша ходила в тринадцатый детский сад... Повод задуматься. Так вот, трудность состояла в том, что на первом этаже, напротив лифта, прописалась молодая трехцветная кошка с пятью маленькими, пищащими котятами. Кто-то ее из сострадания пустил, и она жила под лестницей, время от времени вцепляясь когтями в жирную Ингину задницу, когда такса проходила мимо лестницы.
Итак: утро, дача. Я перемещаю сумки и детей из квартиры в коридор. Муся орет в котовозке, пытаясь выбраться. Ее надо держать на весу, потому что Инга мечтает добраться до Муси, и котовозка ей не помеха: перевернет и отцарапает лапой дверцу. Леша все время спотыкается и падает, Саша - дерется с Лешей. Антон дразнит Сашу, а Надя все время на руках и громко требует материнской груди.
С большим трудом запихиваю всех в лифт. Жена с Надей и Андрей задержались в квартире: Андрей ищет второй носок (это, я скажу, проблема не из простых), а Женя меняет очередной памперс Наде. Лифт прибывает на первый этаж, открываются двери, и я понимаю что - все... Весь первый этаж занят скачущими и пищащими котятами. У Инги разгораются глаза: котенок ей - на один зуб. Ставлю котовозку - Муся орет дурным голосом. Откуда-то выскакивает кошка и вцепляется Инге в зад когтями. Отпихиваю ее ногой. Антон бегает, собирая котят. Я, держа котовозку одной рукой, и зажимая ногами Ингу, вышвыриваю на лестничную клетку сумки. Леша падает и плачет. Дверца лифта начинает закрываться. Ставлю котовозку. Инга накидывается на котовозку и пытается ее опрокинуть. Муся шипит. Инга лает. Котята пищат и расползаются опять из коробки, куда их сует Антон. Поднимаю Алешу, и гоню Ингу к выходу. Саша у меня за спиной запрыгивает в лифт. Дверца лифта закрывается и он движется куда-то вверх. "Мама!!!" кричит Саша. Бросаюсь к лифту. Алеша падает и начинает плакать. Кошка - мать пятерых котят шипит на Мусю в котовозке. Муся шипит в ответ на кошку. Ингу наконец удается выдворить на улицу, она воет и скребется в дверь, просясь обратно. Лифт уехал куда-то на третий этаж, и Саша кричит оттуда, чтобы ее забрали. Алеша кричит, что у него снялся с ноги ботинок и упал вниз, к котятам в коробку. Антон из-за двери кричит, что Инга добралась до колбасы в одной из сумок.
Когда Женя с Андреем спускаются вниз, все уже осипли, охрипли и устали. Поэтому полтора часа дороги до дачи проходят сравнительно спокойно. Наверное, именно поэтому я так люблю поездки на дачу. За спокойствие.
Скажу честно, до сих пор жалко Ингу. К сожалению, собака умерла, в возрасте двенадцати лет, и новую мы заводить не стали. Зато Муся переселилась на пол, с подоконников и шкафов. И хоть и вздыхает временами о том времени, когда ей было не до скуки, но чувствует себя сейчас гораздо свободнее.
Квартиру мы заселили в конце 2001 года, и она была новой. То есть такой, какой ее оставили строители. Моя отважная жена вступила в битву за уют. Шла она с переменным успехом, но то, что творится у нас сейчас, можно назвать как известное произведение Фадеева "Разгром". Маленькую комнату, детскую, путем титанических усилий удалось привести в порядок. Двое младших детей, шестилетняя Саша и трехлетний Леша, поселились в ней. Двухэтажная железная икеевская кровать служила им постелью. С потолка свешивались, как виноградная гроздь, три круглых плафона. Детская стенка из светлого ДСП из стола с тумбочкой и двух шкафчиков по бокам стояла напротив кровати. Замыкал композицию книжный шкаф из далеких шестидесятых. Но ребята даром времени не теряли: заразившись повальным ныне увлечением к ролевым играм, старший сын вооружился текстолитовым мечом, средний - топориком с резиновым лезвием, и плафоны в детской были уничтожены. Следом за ними разлетелась на осколки люстра в комнате, где жили мальчишки. Потом оказалось, что у построенного в спокойные застойные годы шкафа слишком хлипкие дверцы. Хотя, казалось бы, какая ерунда: захотелось мальчику Алеше покататься верхом. Только сел на дверцу - она возьми и оторвись. "Ну ничего", - рассудил Алеша. - "Есть еще дверцы". Но и они сопротивлялись недолго.
Но все-таки красота - это страшная сила. И мама Женя это знала хорошо. Поэтому она разрисовала коридор. Сверху - небо, где облака и ангелы. По стенам - сказочные деревья и фонари. Жалко только, что дети этой красоты не ценят, и все время норовят пририсовать что-то ручкой.
Бабушка у нас всего одна, да и та живет в славном городе Питере, поэтому с детьми мы управляемся своими силами. Старшие следят за младшими. Что не мешает им между собой склочничать, драться, и поминутно бегать к родителям с жалобами друг на друга. Сейчас три ребенка учатся в одной школе: Андрей в одиннадцатом классе, Антон - в пятом, а девочка Саша пошла в самый первый класс. "Будут тебя обижать, - наставляла мама, - "иди к Антону. Если посерьезнее что - обращайся к Андрею". Саша покивала и пошла в школу. Но пока ее обидела огромная лужа, которую она не смогла перепрыгнуть. И весь костюмчик - черный пиджак, черная юбка, белоснежная рубашка, белые кружевные колготки, босоножки - все оказалось залито черной, жирной грязью. Грязь текла по волосам, по щекам. Саша горько плакала. Буквально за две минуты мама Женя смогла переодеть девочку в другое платье и отправить обратно в школу.
Проведя пятнадцать лет во все увеличивающемся детском обществе, я открыл для себя несколько законов. Первый из них: как бы ни была велика квартира, дети все равно набиваются туда, где есть родители. Поэтому если папа с мамой тихонько пробрались на кухню, чтобы в тишине выпить чашечку чая, то, можете не сомневаться: буквально через десять минут все дети тоже будут на кухне. Если пойти в спальню - дети найдут повод заявиться и туда, один за другим, как бы невзначай. Да, что говорить, даже забравшись в ванную, ты слышишь время от времени робкое постукивание в дверь и напоминания о том, что неплохо бы уже выйти, чтобы поговорить (приготовить поесть, попить, рассказать сказку, найти игрушку, разобраться с Андреем (Антоном, Алексеем, Сашей), которые обижают (дразнят, не дают игрушку, не берут в игру) бедного ребенка. И так далее.
Второй закон: что бы ты ни приготовил, никому это не понравится. Один не любит блинов, другой - яичницу, третий - кривит рот от каши, четвертому надоели макароны, пятый что-то ловит в борще ложкой, делая при этом ужасно недовольное лицо, и все норовит выплеснуть куда-нибудь тарелку. Поэтому, чтобы накормить всех, нужно обладать известным даром убеждения.
И третий закон (а их множество, и перечислять тут все, наверное, бессмысленно). Сколько сладкого ни купи, максимум через полчаса обнаружишь только пустые пакеты из-под него. Причем все будут клясться, что они и пальцем не дотронулись до сухарей (конфет, пастилы, зефира, пряников). Что им вообще не досталось ни одной штучки. Куда же все девалось, спросите вы? Вот она, мистика.
И, наконец: нет ничего лучше большой семьи, когда все собираются на кухне, вечером, за столом. Не дерутся, не спорят, не кричат, не толкают друг друга, а рассказывают за чаем каждый о своем, делятся впечатлениями. Есть в этом что-то, некое единение. Наверное, иногда, это и называется счастьем.