Аннотация: Фэндом: Толкиен. У одной девушки через некоторое время после самоубийства друга начинаются видения, глюки, как она их называет, а может быть на самом деле память?
Помнишь?
...Они отважились идти по жестокому Северу и, не найдя другого пути, ступили на вздыбленный лёд Хелкараксэ. Немногие деяния нолдоров в грядущем превзошли в тягостях и скорби этот отчаянный переход. Там погибли жена Тургона, Эленвэ, и многие другие эльфы...
(J.R.R.T. Silm. перевод Н. Эстель)
Возле дома стоял грузовик. Двое мужчин выгружали из кузова довольно-таки красивое кожаное кресло.
В доме появились новые жильцы, - с грустью подумала я. С грустью, потому что заселиться они могли только в бывшую квартиру Дэна, а Дэнчик в прошлом месяце прыгнул с балкона и разбился насмерть (еще бы он не разбился, тринадцатый этаж все-таки). Кстати Дэн был моим соседом (Царствие ему Небесное), поэтому меня ожидают вонь краски, клея, постоянный стук гвоздей, беглые тараканы и другие прелести соседского ремонта. Печально вздохнув, я вошла в подъезд.
...А никакого ремонта не было! Вот так не было и все. Через две недели у меня уже руки чесались (или скорее глаза?) посмотреть на нового соседа. Ибо во-первых Лидка с четвертого этажа говорила, что он молод, высок, красив и обладает дивным бархатистым голосом, а во-вторых потому что он скорее всего был таким же ненормальным, как и Дэн. Я так считала потому, что не раз бывала у Дэна в квартире и если кому-то и могли приглянуться безумно-абстрактные картины, которые он рисовал на стенах, то только психу. Или человеку с железными нервами, ненавидящему гостей. Насколько я знаю, я - единственная, кто мог выдержать в квартире Дэна дольше двух часов, и не впасть при этом в жуткий депрессняк.
Да, он был психом, шизофреником, безумным гением, но был к тому же моим лучшим другом, можно сказать единственным НАСТОЯЩИМ другом. И я любила его. Дэн покончил с собой через три дня после того, как я уехала в Англию. Мой лучший друг умер, а я узнала это только через неделю. Нет, на самом деле я знала раньше, чувствовала. После 14-го ноября меня перестал радовать Лондон, и мне дико захотелось домой. И настойчиво билось в мозгу: случилось что-то ужасное. По приезде, я, кинув чемоданы дома, бросилась к Дэну. Открыв дверь своим ключом, я еще в коридоре поняла, что он мертв. Черные разводы на стенах больше не затягивали куда-то в другие миры, они умерли вместе с ним. А красные потоки не напоминали огненную лаву, это были кровавые слёзы. Я тогда села на пол, раскрашенный под морской водоворот, и заплакала.
Я не помню, что я делала дальше. Просто проснулась дома, на диване. А мама сказала, что сильно волновалась за меня. Она приехала, чтобы увидеть меня после поездки, а я спала на диване прямо в костюме. На зов не реагировала. И проспала между прочим двое суток. Меня даже врач навещал и посоветовал не трогать, объяснив летаргию эмоциональной усталостью.
Кстати, пора кончать про Дэна, а то разревусь. Ведь я пользуюсь проверенным заклинанием: Не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать.
Продолжаю о соседе. Мне все никак не удавалось увидеть его, а постучаться к нему за какой-нибудь фигнёй было выше моих сил. А сегодня, в десять часов утра, в дверь позвонили. Я, как и всякая порядочная "сова", спать легла часов в пять, так что первым моим порывом было - проигнорировать звонок, и спать дальше. Вторым - встать и обрушить на того, кто осмелился потревожить мой сон, весь гнев Вампира (меня так прозвали друзья, обыгрывая другую мою кличку - Летучая Мышь).
Открыла дверь, и увидела высокого худого пацана. Проснувшееся чувство самосохранения тут же захлопнуло дверь. Постепенно проснулась и я сама. Сознание смутно воспринимало то, что звенел звонок. Надела цепочку, и приоткрыла дверь. Глаза уперлись в широкую грудь, обтянутую черной водолазкой. Все-таки первое впечатление немного подвело меня. Пацан оказался не худым, а стройным с широкими плечами и узкими бедрами ("треугольник").
Хриплым со сна голосом спросила:
- Чего вам надо.
- Извините, а вы не знаете Летунову Марию? (а голос у него ничего, приятный.)
- Ну знаю.
- А как её можно увидеть?
- Смотри сколько влезет, - машинально ответила я. А где-то в голове возникли два вопроса: Кто он такой? И нафига ему я?
За дверью ошеломлённое молчание.
Да не так видно он представлял себе меня, - хихикнула моя Плохая половина, а Хорошая вслух спросила:
- А что вам собственно от меня надо?
- Простите, что побеспокоил. Меня зовут Фред Романцов, и я брат Дэннума.
Интересно, какое мне дело до его имени и того, кто его брат, притом, что я не знала ни того, ни другого. Нечто подобное я ему и сообщила.
Он молчал.
Навязался ещё один псих на мою голову, - раздраженно подумала я. - Стоп! О психах...что-то такое вертится в голове.... Есть! Вспомнила!
Нехотя, я сняла цепочку и ворчливо предложила пойти в квартиру.
Дэннум Романцов - это настоящее имя Дэна. Нет, его родители не были сатанистами или же сумасшедшими историками, они просто были сумасшедшими коммунистами (или социалистами? - не помню). Дэннум означает "Дело Энгельса Никогда Не УМрёт". С такими ненормальными родителями Дэн и превратился в шизофреника. Вопрос на засыпку: кем же стал его брат?
- Извини, что сразу не сообразила, просто Дэн в паспорте, при получении, исправил имя на Дениса.
Он улыбнулся. Улыбка у него была очень красивой. В его сияющих глазах блестели смешинки.
Но почему, как будто другой образ наложился на его смеющийся лик?
Бледное осунувшееся лицо. Одни глаза, темно-зелеными провалами выделяются на нем. Одни глаза.... Сколько в них боли и отчаянной решимости.... Мгновенный прилив жалости, нежности и гордости заполнил меня всю.
Не знаю, что отразилось в моих глазах, но Фред посмотрел на меня, как на привидение. Это немного отрезвило меня, и ко мне вернулась моя спокойная наглость.
Мы прошли на кухню, и гость стал с интересом осматривать обстановку.
- Садитесь. Хотите чаю? - для приличия спросила я.
- Если можно кофе.
Нет не можно - добавила моя Плохая половина, но Хорошая не дала мне сказать это вслух. А этот пацан хотя бы перестал ухмыляться, а то мне уже начало казаться, что он видит меня насквозь. Такой властью надо мной обладал только Дэн, а этому, хоть он и брат ему, не позволено. Я поставила чайник и спросила:
- А что случилось? Откуда ты узнал моё имя, и что тебе от меня надо?
- Понимаешь, - неуверенно начал он, - Я переехал в квартиру брата (Ах это он!!! мой новый сосед!), чтобы понять Дэннума, понять почему он сделал ... сделал..., - сдавленно проговорил он, - ну в общем то, что он сделал.
Я сочувственно дотронулась до его плеча, а другой рукой смахнула собственные слезы. Его горячая рука накрыла мою.
...Холодные ледяные равнины и Он на коленях у тела. Слезы, замерзшие на щеках, и тонкие пальцы, до боли сжавшие мою руку....
Пора в психушку, - констатировала моя Плохая половина, а Хорошая, посоветовала мне перестать читать Dark Fantasy на ночь. Я была согласна с ними обоими.
- Дэннум давно перестал общаться с семьёй. Его мы последние два года видели только на мамином дне рождения. Твою мать, мы даже не знали где он живёт! А потом нам сообщили, что он покончил с собой. Точнее сообщили мне, так как в его записной книжке был только мой адрес. Когда я увидел его квартиру, я понял то, что старался не замечать: мой брат был психически неуравновешенным.
Я покачала головой. Дэн был моим одноклассником, и ещё в шестом классе я знала, что он не такой, как все... более ранимый, чуткий, вспыльчивый. Наверно мое сомнение было большими буквами написано у меня на лице, так как Фред грустно сказал:
- Конечно, в первую очередь виноват именно я. Я, как старший брат, должен был заметить признаки надвигающегося безумия...
- Дэн не был безумным! - в гневе перебила я. - Он был умнее нас обоих вместе взятых! Он просто думал по-другому, не так, как все! Он не был безумным, - сдавленным шепотом говорила я, - он не был...
Много раз я Дэна называла психом и ненормальным, но так, шутя, любя. И я не могла слышать из уст другого человека (пусть даже и его брата) о том, что мой лучший друг был сумасшедшим.
Фред тепло взглянул на меня:
- Разумеется. Прости меня. Но все-таки именно я виноват. Я проворонил беду тогда, когда с ней еще можно было справиться.
- Не говори глупостей, - махнула рукой я, - уж кому-кому, как не мне, не знать, что Дэн, когда хотел, мог состроить из себя такого паиньку, что аж тошно становилось.
Фред милый, - думала я, - я ведь знаю каково тебе сейчас. На мне ведь тоже лежит вина за смерть Дэна. Я не настояла на лечении, не заметила кризиса, и поэтому оставила твоего брата одного... умирать...
Закипел чайник. Я, воспользовавшись этим, повернулась к плите, чтобы скрыть, обуревавшие меня, чувства и привести в порядок свои мысли.
- Вот кофе, - пододвинула я к нему стакан, - Вон, конфеты в вазочке. Бери, не стесняйся.
- Фред, послушай, - начала я и тут же сбилась с мысли, - А почему у тебя такое странное имя, американское.
Он усмехнулся и весело сказал:
- Ну как расшифровывается Дэннум по-моему должна знать, - я кивнула. - Ну так моё полное имя - Карл Фридрих Романцов. Ты понимаешь в честь кого так назвали?
- Не могли дать детям нормальные имена, - хихикнула я. - Владимир, Иосиф, наконец.
Фред заливисто засмеялся и сквозь смех проговорил:
- Старшую сестру зовут знаешь как? - Иоанна Владимира!!!
Я тоже засмеялась. Худую, черноволосую Владу, сестру Дэна, я знала. Ей было сейчас лет тридцать, и она все ещё была не замужем, (Женихи сбегали, когда увидели паспорт, - добавила моя Плохая половина, приведя меня в состояние чуть ли не истерики.). О моих половинках, кстати, речь особая. Я их официально не признаю, но они есть. По-моему это называется раздвоение личности. В моём случае - растроение, так, как с ними в спор всегда вступает третья часть моего сознания - Я. Правда она всегда уступает одной из них. Дэн как-то предложил дать им имена, но я боялась того, что тогда я точно оказалась бы в психушке.
Отсмеявшись, мы не спеша пили кофе и болтали о всяких пустяках. Типа того, где и как учимся, что любим слушать, читать, и т.п. С каждым глотком мое настроение поднималось, и я, в конце концов, забыла своё раздражение; просто слушала очень красивый голос Фреда. Тут меня достало в третий раз.
...Желаю тебе счастья, друг мой. Я не могу выразить, как я рад за тебя. Госпожа, мы с вами незнакомы, но я думаю, брат был прав, пряча от всех такое сокровище...
Я помотала головой, чтобы сбросить наваждение. И Хорошая половина начала склонять мое Я к тому, чтобы бросить пить в одиночестве. Плохая добавляла, что для начала, перестала бы я смешивать водку с пивом.
- Что случилось, - заботливо спрашивал Фред. А я слышала:
- Держись, сестрёнка, держись. Мы пройдем! Скоро всё кончится, слышишь! Клянусь, мы выберемся отсюда.
Губы, казалось, оледенели, но я нашла в себе силы прошептать:
- Не клянись...
Лицо Фреда разом побелело, но я не обратила тогда на это внимания.
- Извини, - вымученно улыбнулась я. - Немного задумалась...
Фред тряхнул светлыми волосами и сказал:
- Ничего, я знаю, как это бывает. Я, между прочим, так и не сказал, почему искал тебя.
- Действительно...
- Переехав в квартиру Дэна, я нашёл за креслом сейф. А к нему записка "ключ у М. Летуновой". Я назвал тебя Марией, надеясь, что ты - та девочка с которой брат дружил в школе, но с таким же успехом ты могла оказаться Мариной, Миленой, Магдаленой. Ключ у тебя?
- Да.
Я знала этот сейф. Дэн вместе со мной выбирал его в охранном агентстве. Все ключи и коды Дэна знала я, и он знал все мои. Между нами столько было общего. И он, и я в технике были полные нули. Зато он, когда хотел, рисовал вполне нормальные картины; можно сказать великолепные картины. А у меня талантов вообще не наблюдалось.
- Будешь мародёрствовать? - ехидно поинтересовалась я.
- Может в нём что-то важное...
- Для кого?
- Для Дэна и для меня, если я хочу понять его.
- Сейчас принесу.
Я пошла в спальню. Вытащила верхний ящик комода и села на кровать, держа его на коленях. Перебирая различный мусор, скопившейся со времени последней уборки, я искала дэнчиковый ключ. Тихонько матерясь, я вытаскивала стопки каких-то листов, тетрадок, даже два "Космополитена" попались.
- Ух ты, - воскликнула я, - Мои стихи по Толкину... совсем про них забыла.
Я радостно перелистывала фиолетовые листки блокнота и вчитывалась в давно позабытые строки:
...Имя проклято, забыто.
Сердце закрыто.
Надо мною реет знамя -
Багровое пламя.
Ты грустно смотришь мне в лицо,
Но блестит кольцо!
Прости, это твой приговор
Мой сын, Келебримбор!...
Вдруг до моего затуманенного сознания донесся весёлый смешок. Я подняла счастливые глаза и вижу в дверном проёме Фреда. Правда, он уже не смеялся, а ошеломленно уставился на что-то за моей спиной. Я сразу поняла, на что он смотрит.
- Да, это Дэн рисовал, - ответила я на невысказанный вопрос в его глазах.
Картинка (вообще-то картина - 70х70) производит не слабенькое впечатление на неподготовленного зрителя. Изобразил на ней Дэн меня в красивом полупрозрачном зеленом платье с развевающимися волосами (намного красивее, чем в жизни), а моя тень - фигуристый силуэт с распахнутыми драконьими крыльями. Вокруг меня - светлое сияние, вокруг тени - лучи тьмы. И подпись: "В тихом омуте...". Я так и не поняла, польстил мне Дэн, или оскорбил. Между прочим, картина эта, хотя одна из самых нормальных, но, как и все его работы, отпугивает гостей. Даже моя мама, когда навещает меня (я ведь без неё болею, голодаю, умираю...), старается не задерживаться в спальне. И время от времени робко просит "убрать эту дрянь".
Вот, наконец, ключ нашелся. Я показала его Фреду и добавила уже в дверях:
- Код сейфа - 77711. Заходи ещё, буду рада.
- Я благодарен тебе, - ласково улыбается он, - До встречи.
И закрывает дверь. Хорошо, что успел закрыть и не увидел, как меня снова накрыло.
...Слёзы... зачем? Мы расстаёмся не навсегда, долгие годы покажутся нам минутами...
- Я не могу потерять тебя. Прости меня за всё.
- За что?
- Ты так много дала мне, я так мало.... Ты показала мне, что такое настоящая верность, настоящая любовь, - далекая грусть слышится в Его голосе
- Она не стоила тебя.
- Теперь это уже неважно. Важны сейчас долг, справедливость, честь, преданность...
- Клятва...
- Да, Клятва важна и для нас. Мы ведь так далеко прошли, - резко начинает Он, - многие из нас живы только благодаря тебе. Твоей поддержке, ободряющей улыбке; ставшей примером для всех, твоей любви к мужу, - голос Его падает до шепота, - твоей эстель.
- Я хорошо умею лгать..., я держалась только из любви к дочери и... к моему народу...
Темнота и холод отступают меня со всех сторон. Чей-то жесткий голос зовет меня куда-то. Я следую за ним и слышу Его удаляющийся крик:
- Нет!!!...
Я вытерла слезы и прислонилась к двери. - Да что же это такое, - ошеломленно проговорила моя Хорошая половина, а Плохая - в нецензурных выражениях полностью согласилась с ней.
Около минуты я простояла у двери, а потом на негнущихся ногах прошла в зал и рухнула на диван.
Пока я приходила в себя, в дверь позвонили. Пришлось открыть. Это снова был Фред, только в руках он держал черную папку.
- Что-то случилось? - спросила я.
- Я открыл сейф, там была синяя папка для меня и эта, - он протянул черную папку мне, - для тебя. А в записке Дэн просил, чтобы мы ознакомились с содержимым по отдельности. Так что пока.
Он вложил мне папку в руки и вошел к себе.
Я в полной прострации вернулась в зал, снова рухнула на диван. Дрожащими руками открыла папку. На первой странице письмо Дэна, адресованное мне.
Моя милая, любимая, заботливая Мышка, если ты сейчас читаешь это... Нет! Так всегда начинаются прощальные письма, а я всегда старался не быть как все. Я чувствую, что ты плачешь, прости - меня уже нет, что бы утешить... Прошу простить меня, за ту боль, которую причинил тебе своею смертью. Я знаю твой дурацкий характер, ты ведь непременно сочтешь себя виноватой. Будешь страдать, не спать, мучаясь чувством вины. Или же попробуешь убежать от него, но оно все равно тебя догонит. Не вини себя. Решение уйти из жизни зреет во мне уже несколько лет. Можно сказать, что прожил эти лета я только благодаря тебе. Я не хотел оставлять тебя одну, пока не уверился в том, что ты найдешь своё счастье.
Мышка, я нашёл Его. Того, кого ты любила все свои воплощения, кого бессознательно искала годы, столетия. Ты, возможно, сейчас думаешь "Какая чушь", ты ведь никогда не верила в реинкарнации, но я верю и поэтому умру счастливым. Ты поймешь, ЧТО и почему я сделал, прочитав последующие записи.
Ты поймёшь, потому что вспомнишь.
Я отложила папку и заплакала. Надолго. Примерно через полчаса, я отправилась на кухню и выпила "Корвалола". Затем вернулась к папке и решительно перевернула страницу.
На потрёпанном листке записи, сделанные мной.
Когда-то в седьмом классе, Дэн пришёл вечером ко мне домой с ночёвкой (мы тогда жили довольно-таки далеко друг от друга), и принёс книгу "Сильмариллион". "Властелина колец" мы с ним прочли примерно за год до этого, поэтому было очень интересно узнать, с чего же все начиналось. Книга оказалась скучной, но мы упрямо продолжали читать её. Листок в Дэновой папке остался еще с тех времен. На том листке я выводила родословную дома Финве, чтобы не заплутать в дебрях Тургонов, Фингонов, Финродов и всяких Келегормов. Напротив Тургона я карандашом тогда приписала - "Трус", теперь же рядом Дэн подписал - "Не всегда". От Тургона шла стрелочка к Идриль, которую я тоже не пожалела - "Вертихвостка", теперь же рядом красовалось издевательское "Завидуешь?". А над стрелкой был знак плюса и надпись, жирно подчеркнутая Дэном - "Ваниа Эленвэ, погибшая при переходе через Хелкараксэ".
... Серые острые камни, нет, не камни - Льды. Безжизненная, пугающая равнина без края и конца.
Пронизывающий ветер свистит в ушах,
И к горлу подступает отчаянный страх.
Хочу убежать, назад повернуть,
Как трудно было просто... шагнуть...
Все, ухожу от этих галлюцинаций! Но пальцы сами перевернули страницу.
Там рисунок.
Ночь. Холм, а внизу Город, весь освещенный светом факелов. На самом холме вообще светло, как днём. И люди, много людей, нет не люди..., именно такими я представляла себе эльфов. На вершине холма, в окружении Элдар (всплыло позабытое слово), стоит один, очень красивый эльф. Взгляд его темно-синих глаз пронзителен и ясен. И в них горит одержимость и боль. Те же чувства отражаются на лицах других эльфов. В левом углу картины - широкоплечий темноволосый эльф, но на его лице кроме боли отражаются мучительные раздумья и... сомнение. А откуда-то слева за его плечо отчаянно вцепились тонкие белые женские руки.
...Но когда победим и вернём Сильмарилы - тогда мы и только мы будем владеть Меркнущим Светом и царить над блаженством и красотой Арды. Никто не лишит нас этого!
- Ты осмелишься идти против воли Валар? - спросил Нолофинве.
- Что нам Валар!
- Мы не справимся с ним сами, - вступил Арафинве, - Валар же могут помочь.
- Валар! - горький и жесткий смех, - Как могут помочь те, кто не может защитить самое дорогое! Да разве они захотят! Они думают лишь о себе!
Нолофинве воскликнул отчаянно:
- Не ты это говоришь, брат. Это речи Мелькора!
- Моргота! Ты трус Нолофинве! И ты не брат мне. Ты предаешь память отца!
Тут из моих рук вырвался Туракано, и начал пробираться вперёд. Одновременно с ним, с других концов начали движение еще несколько эльфов. Первым в круг вступил муж.
- Феанаро, послушай. Моргот - да будет отныне так звучать его имя! - убил Финве. У Нолдор больше нет короля! Ты, провозгласивший себя им, подумай: разве одобрил бы твой отец твои слова? Ты сеешь семена ненависти среди нас, а подумал ли ты - какими будут всходы? Младшие Дети Илуватара ещё не пришли в Арду, а ты недавно говорил о владычестве над ними! Но разве старший брат повелевает младшим? Нет! Он учит, направляет его, заботится о нём. Финве ведь так говорил тебе! Это не Нолофинве предает память Финве, а ты!
Моё сердце переполнила гордость за мужа и ...сомнение, ведь Куруфинве непредсказуем и очень упрям. Он не слушает голоса разума, когда переполнен ненавистью. Туракано взял неверный тон, он ничего не добьётся своими нападками. По-моему только Нолофинве и я понимали, как больно Феанаро, что хочется ему упасть где-нибудь и заплакать. Я плохо знала Финве, он не мой король и это боль в груди не за него, а за Нолдор и... Феанаро.
- Старший направляет младшего, - протянул Феанаро. - Недолгая видно память у тех, в ком течет кровь Ваниар, - он недобро усмехнулся. - Ведь перед троном Манвэ твой отец обещал следовать за мной, как и подобает младшему брату.
Лицо Нолофинве исказилось от боли, но он все еще не оставил надежды повлиять на брата.
- Я пойду за тобой Феанаро. Но почему, как преступники, изгнанники мы покинем Аман? Вернись к трону Манвэ, попроси прощения. Валар милостивы. Они простят, помогут, что-то доброе посоветуют. Моргот и их Враг тоже.
- Моргот из Айнур. Я никогда не поклонюсь тем, кто с ним в родстве!
- Опомнись! Родство - понятие тела, тела Валар - только видимость. Их души - вот что имеет значение. Душа Моргота - это Тьма, неизмеримая и жестокая. Не говори о родстве Валар и Моргота! Ты смущаешь сердца Элдар такими речами!
- А не смущал ли их ты, когда правил Нолдор при живом короле?!! Оставайся, правь трусами. Ты ведь рад: Отец мертв, я ухожу..., - почти шипел Куруфинве.
Нолофинве побелел. Руки его сжались в кулаки, а по телу пробежала крупная дрожь. А Куруфинве недвусмысленно дотронулся до рукояти меча.
- Да как повернулся твой язык сказать такое..., - прошептал Нолофинве.
Даже Феанаро услышал боль в его словах. Дрожащей рукой он попытался дотронуться до брата, но тот отступил на шаг. И такое отвращение было в его глазах, что Куруфинве отшатнулся. И я вдруг поняла, что никогда не будет доброй братской любви между ними, слишком они разные, и в то же время слишком похожи...
- Откуда столько ненависти, братья! - встал между ними Арафинве. - Наш враг - Моргот, а мы, получается, служим ему. Это ведь он зародил в нас недоверие друг к другу, сомнение в мудрости и благородстве Валар. Очнись, Феанаро, забудь свои придуманные обиды.
- Вспомните, - вступил в круг Артарэсто, обращался он больше к Нолдор - Сколько добра нам сделали Валар, а чем отблагодарили их мы? Дерзостью речей Феанаро? Мятежом? И сейчас мы уйдем из Амана... нет, мы сбежим! Не сказав ни слова тем, кто был нам родителями, наставниками. Какая благородная месть? Да о каком благородстве могут говорить те, кто так поступает!
- Аман - тюрьма, где заточили нас Валар, чтобы мы служили им, - воскликнул Феанаро. - Да они заботились о нас, но так заботятся о ручных животных. И они даже не смогли нас защитить!
- Почему ты обвиняешь Валар в деянии Моргота? - возмущенно воскликнул Артарэсто.
- А кто, как не они освободил его! И Манвэ приказал мне прийти на пир, - если бы не это я бы защитил отца! - с отчаянием вскричал Куруфинве, и добавил с глубокой болью, - Или бы умер вместе с ним.
Артарэсто отвел взгляд.
А Феанаро заговорил злым, резким голосом, но который, казалось бы, проникает в самую душу. Он говорил о богатых землях востока, об оставленных там, на смерть наших братьях - авари, о том сколько добра смогут сделать Нолдор на измученной земле.
- Шаг за шагом мы пойдем по землям Моргота. Мы доберемся до него! Кто сказал, что Нолдор слабы? Нет, мы просто трусливы. Или я не прав?
Гул возмущенных голосов был ему ответом.
- Вы грязь под ногами Валар!
- Нет!
- Вы жалкие трусы!
- Нет!
- Вы не любили Финве и рады его смерти!
- Нет!
- Моргот смеётся над нами, а вы готовы ему это простить!
- Нет!!!!
- Что я слышу, - наклонил голову Феанаро, - Нолдор сказали нет? Но таких слов не знают ручные животные. А Нолдор - самые трусливые келвар.
- Нет!!!
- Нет? Вы не келвар?
- Да! - многотысячный рев голосов.
- Вы любили Финве?
- Да!
- Вы сильны?
- Да!
- Вы храбры?
- Да!
- Вы свободны?
- Да!!!
- Братья мои Нолдор! Мы отомстим за Финве! - в исступлении вскричал Феанаро.
- Да!!! - Нолдор вскидывали вверх мечи, а у кого их не было - кинжалы. И на стали отразился кровавый отблеск факелов.
- Но кто поведет нас? - воскликнул звонкий голос. Я удивленно вскинула голову, ведь это был Финдакано. А Нолдор единым существом выкрикнули имя:
- Феанаро!!!
...Отчаянно спорили братом Арафинве и Нолофинве, но это не помогло. Также напрасно взывали Туракано, Финдарато и Артарэсто к разуму Нолдор. Я видела фэар Нолдор. Очень сильно это напоминало охваченный пожаром лес, который я видела только однажды. Над головами высоких, стройных, красивых Нолдор пылало пламя опьяняющей ненависти, гордости; решимости..., пламя, зажженное безумным огнём Феанаро....
Боже мой! Откуда эти мысли, чувства, воспоминания.... Но в глубине души я поняла, что это было..., действительно было со мной. Я была тогда в Тирионе, во время мятежа Нолдор.
...Улицы города были заполнены Элдар. Чаще всего мне встречались мужчины Нолдор, но попадались и женщины,
Ваниар, Телери (правда их встретила всего двоих). Я с трудом пробиралась к своему дому. Мне все это казалось страшным сном, и я в отчаянии думала, что стоит мне добраться домой, как все станет на свои места. Трусливые и глупые мысли. Но я продолжала бежать полуослепшая от слез. Налетев на какого-то эльда, я пробормотала извинения и кинулась дальше. Но он успел ухватить меня за локоть. Я дернулась, но потом узнала его - это был Финдарато.
- Почему так бежишь? - ласково спросил он. Невероятно, но такой простой вопрос окончательно выбил меня из колеи.
Я, ничего не соображая, обняла его и прижалась к его груди, содрогаясь от рыданий. Опешивший Финдарато немного постоял, а потом поднял меня на руки и понёс куда-то. Оказалось к моему дому. Примерно на полпути я успокоилась, устыдилась и попыталась вывернуться из его рук.
- Успокойся, - прошелестел над ухом его голос, - тебя здесь саму затопчут.
Я подчинилась, ведь чем ближе к жилым домам, тем больше Элдар на улицах, женщин, детей.... Но Финдарато с удивительной, даже для эльфа, ловкостью лавировал между жителями и уверено продвигался вперед. Я еще издалека увидела свой дом. Он был высокий, белокаменный, как и большинство тирионских домов, но был увит различными вьющимися растениями. Он сверкал, как капля росы на зеленой траве. Каждый камешек в нём поставлен по моей задумке, каждый олвар прошел через мои руки, это было моё другое дитя, и я всегда гордилась им. Сейчас, в этом безумном мире, дом мне казался единственным пристанищем покоя. Финдарато проскользнул в ворота и поставил меня на белые ступени моего дома. Я, схватив друга за руку (мне вдруг стало страшно), шагнула через порог.
Мой дар предвидения не подвел меня: на лестнице стояли Туракано и Итариллэ, облаченные в дорожные одежды. Муж с мечом на поясе, а дочь с луком за спиной. Они виновато посмотрели на меня, совершенно одинаковыми синими глазами. Я пошатнулась, но Финдарато был начеку и успел подхватить меня. Опираясь на него, я, тяжело дыша, смотрела на мужа и дочь. Они были очень похожи. Нет, волосы, разрез глаз, безупречный овал лица были мои, но выражение лица, манера поведения это все от Туракано. Итариллэ была так же неукротима и непредсказуема, как и все Нолдор, и в особенности Нолдор из дома Финве.
- Зачем эти одежды? - удивительно спокойным голосом спрашиваю я, - Неужели и тебя, Туракано, сразили безумные речи Феанаро?
- Пойми, милая, мой отец не может отправить Нолдор, кстати, вместе с сыновьями, на смерть, благодаря безумным замыслам Феанаро. Он и Арафинве идут вместе с Нолдор в Арду...
Я удивилась, но не подала виду и резко спросила:
- А тебе зачем идти вместе с ними?
- Потому что: во-первых - мне самому хочется увидеть те земли, во-вторых идут отец, Финдакано и Аракано, а в-третьих... каким бы я был отцом, если бы отпустил молодую дочь к Морготу совсем одну. - Да, милая, - сказал он, увидев как изменился мой взгляд, - Итариллэ решила идти в Средиземье, и не поддается никаким уговорам. А все эти глупые смелые женщины, - со злостью добавил он. Итариллэ никогда бы не пришло в голову отправиться с нами, если бы не Алтариэль и Ириссэ.
- Они, что тоже идут? - слабым голосом спрашиваю я.
- Да, мама, - весело сказала Итариллэ, - Подумай, что нас ждет здесь? Ничего, вечная жизнь под вечным присмотром Валар. А там..., - она мечтательно зажмурилась, - огромные земли, почти не обжитые, возможно у нас будет целое королевство. А здесь мы бы задыхались в привычных городах и носили бы титул принцев Нолдор. Титул, который на самом деле ничего не значит! Пойми, мама, - уже ласковее заговорила она, - пойдем с нами.
- Я, с вами?!! - возмущенно переспрашиваю я. - Я никуда не пойду, и ты никуда не пойдешь!
- Мама, пойми мне надоел Тирион! - воскликнула дочка.
- А чем плохи Валимар? Альквалондэ? Форменос, наконец? Я могла бы даже отправить тебя в ученицы кому-нибудь из Валар.
- Валар! Быть красивой куклой в их игрушечном саду?
- Зачем ты повторяешь речи Феанаро?
- Феанаро сказал то, что думали все Нолдор!
- Почему ты так не любишь Валар? - ошеломленно говорю я.
- А за что мне их любить?
Этот холодный и жесткий вопрос, убил мои надежды переубедить Итариллэ. Но я все еще не могла сдаться:
- Валар привели Элдар в Аман из жестокой темной страны...
- Да? А кто захватил весь свет деревьев?
- Но если бы они находились вне Амана, то были бы уничтожены, как Светильники...
- Очнись мама! - вскричала Итариллэ, - Они уже уничтожены!!! И Валар ничего не смогли сделать! Они требовали от нас все. Наши изделия, наш труд, наши жизни и даже души!
- Чертоги Ожидания исцеляют, а не порабощают души...
- А зачем порабощать? Ваниар и так уже рабы!
- Ты меня считаешь рабыней..., - шепчут пересохшие, дрожащие губы.
Итариллэ немного смутилась:
- Ну ты, вроде как, уже стала Нолдо.
Она скорее всего не знала, сколько боли причинили мне её слова. Когда-то давно многие женщины говорили мне, что не смогут быть вместе лесная, блаженная Ваниа и гордый искусный принц Нолдор. Что мы не поймем друг друга, что между нами всегда будет какая-то преграда. Всей своей последующей жизнью я доказывала обратное. Я оставила госпожу Вану, отказалась от лесов Йаванны, чтобы быть со своим мужем. Я поселилась в Тирионе среди Нолдор. Не знаю дальновидно я поступила или нет, но мне удалось стать одной из них. Из-за моего дара - чувствовать чужую боль (кстати вполне обычного среди Ваниар), меня стали уважать, а потом любить. Но этого бы не случилось если бы я сама не полюбила Нолдор, не восхищалась бы ими, не гордилась ими.
А теперь моя дочь, воспитанная мною в духе традиций обоих Родов Элдар, называет Ваниар рабами, полностью отрекаясь от них и... от меня. Итариллэ не хотела меня обидеть, но её предательство от этого не становиться меньше.
- Мама, - нежно коснулась моего плеча Итариллэ, - мама, прости меня пожалуйста. Мы идем в дом Арафинве, надеюсь ты придешь попрощаться?
Совершенно без сил я привалилась к Финдарато и сквозь слезы видела только расплывчатый золотоволосый силуэт. Дочка вышла, и захлопнувшаяся за нею дверь показалась мне непреодолимой стеной... между Итариллэ и мной, ...между Ваниар и Нолдор. Руки Финдарато успокаивающе сжимали мои плечи, но я все-таки вырвалась и подошла к мужу.
- Ты ведь присмотришь за нею?
- Да, - кивнул Туракано, и в его глазах я заметила слезы.
Я не выдержала. Кинулась к нему в объятья и сжала его изо всех сил.
- Обещай, что вернешься, - шептала я.
- Я вернусь, - его сильные руки гладили мои волосы, - и Итариллэ вернется...
Прошло много времени, прежде чем я смогла разомкнуть руки. Туракано печально посмотрел на меня и вышел.
- Он не вернется, - сказала я, - ни он, ни она.
Финдарато с жалостью заглянул мне в лицо и спросил:
- Что ты будешь делать?
Я была безумно благодарна ему. За его поддержку, за то, что сказал, и за то, что промолчал, за этот взгляд..., и вообще за то, что он есть. Но тут тревожные колокольчики прозвенели в моей голове. Туракано и Финдарато - лучшие друзья, и они не сказали друг другу ни слова.
- Финдарато, - испуганно вздрогнула я, - ты ведь остаешься?
Он опустил голову, но потом тряхнул золотыми волосами и, глядя мне в глаза, с некоторым вызовом сказал:
- Нет.
- П-почему? - одними губами спросила я.
- Идут отец, братья, почти все Нолдор.
- За смертью!!!
- Нет, - грустно улыбнулся он, - за свободой.
- Разве здесь у вас нет свободы?
- В городе?
- Вообще в Валиноре. Разве ты не охотился вместе с Оромэ? Разве не плавал вместе с Телери?
- Ты не понимаешь..., - задумчиво покачал он головой.
- Я всю жизнь потратила на то, чтобы понять Нолдор! - с вызовом вскричала я.
Не знаю почему, но известие о том, что и Финдарато покидает Аман, окончательно добило меня. Меня - нежную, любящую жену и мать, оставив озлобленную капризную женщину, которую оставляют все друзья. Еще на холме Туны я оплакала уход Руссандола, Макалауре и других отчаянных феанорингов, здесь я едва пережила уход дочери и мужа, а теперь и Финдарато...
- Эленвэ..., эта спокойная жизнь не для нас. Возможно, потом мы вернемся, ибо нам уже будет все известно... что там.... На востоке.... Пойти, узнать и вернуться..., а не просидеть в Валиноре всю жизнь, сожалея о том, чего больше не будет. Моргот это воплощенное зло, он должен быть уничтожен. И тогда мы увидим Арду Исцеленную.... Мы ускорим это!
- Спасители, ха! Отправляются ведь самые молодые Нолдор, как у них получится справиться с Морготом?
- У них будут наставники, их Лорды.
- А если они погибнут в первом же сражении?
- Все равно. Самым лучшим учителем является жизнь!
- Которую еще надо прожить, - ехидно говорю я.
- Ты права. Разум всегда прав, но есть еще сердце... и Эстель - Финдарато погладил меня по щеке и направился к двери.
- Постой, Финдарато, А как же Амариэ?
Спина его напряглась и он ответил, с затаенной болью в голосе: