Сезон сенокоса в полном разгаре, ещё толком не рассвело, а я уже в поле, работаю косой. Да, я умею косить, мама и тетя сами умели и считали, что деревенская девушка должна и это уметь. Правда, такой тяжелой мужской работой я занимаюсь мало, этот луг уже выкошен братьями я же докашиваю траву на берегу ручья и около болота. Участки неудобные, тут больше примеряешься, чем работаешь, так зачем братьям тратить понапрасну силы, у них ещё два больших луга не скошено. Они сейчас там работают, я же докашиваю за ними, а когда солнце взойдет, начну переворачивать скошенную вчера траву и складывать её в малые стога, когда братья закончат на тех лугах, будем сушить сено и постепенно вывозить домой. На время посевной тетя Ольга забирает мою домашнюю животину к себе и ухаживает за ней, пока мы ни завершим заготовку сена, мы же и ночуем в лугах прямо в стогах сена, от дождей закрываемся пленкой, которую накидываем на стог.
Слышу, как подъезжает машина, недалеко проходит дорога, что огибает колхозный луг, у фермеров луга ровные, ни ручейков, ни болот на них нет, как поставил сенокосилку, так и езжай, никуда не сворачивая, это остальным луга где попало достались, то на склонах, то у рек и болот, а то и у дорог.
- Не помню, чтобы давал тебе эти луга? - Слышится голос Мирона Николаевича.
- Вы прыгнули так высоко Мирон Николаевич, что раздаете государственные земли? - Разворачиваюсь к председателю, рядом с ним стоит Матвей, и почему-то сдвинув брови. - Эти луга принадлежат отцу Павлу, а он разрешил мне докосить здесь, все документы на аренду этого и ещё трех участков земли оформлены в прошлом году.
- Ты хамка, Дарина, хотя я всегда знал, что у такой женщины не могло родиться что-то стоящее, - чуть ли не рычит председатель.
- Знали, но полезли к ней. Зачем разбрасывали свое семя, да ещё против воли женщины? И меня бы, хамки, не было, папаша, - говорю спокойным и твердым голосом, вижу, как вытягивается лицо Матвея. А он уверен, что бедного Мирона совратила опытная куртизанка, не меньше, пыталась увести из семьи, но он оказался стойким семьянином, хотя слабину все-таки дал. Сволочь! - Что, клещ, Матвеюшка, не знал, что муж твоей сестры снасильничал, когда меня зачинал, а мама в суд на него не подала. Жаль. И алименты нужно было потребовать.
- Кто поверит тебе, голодранке, да и матери твоей...
- Не слова больше, папаша. Вы не достойны и думать о ней, все к чему вы прикасаетесь даже в мыслях, покрывается гнилью, я не стыжусь своего бедного положения. Хотела бы подняться - давно бы подала на отцовство и потребовала все алименты с самого рождения.
- А смогла бы? - Смеется Мирон Николаевич, - кто ты, голодранка, и кто я!
- А кто вы, папаша? Скромный фермер, живущий в достатке только на фоне сельских жителей. И то, пока бандиты не прознали о вашем бизнесе, а прознают таким же голодранцем и оставят. - Улыбаюсь как акула, - но все что я хотела нужно было сделать в прошлом, сейчас же я не желаю знать о вас, - смотрю на Матвея, - ну а что касается доказательств так на смертном одре не врут, смысла в этом нет и, если потребуется, отец Павел подтвердит, он исповедовал маму перед смертью.
- Тайна исповеди! - Восклицает Мирон Николаевич, понимает, что у меня аргументы, а у него только эмоции и злость.
- Светлой памяти покойницы раскрытие этой тайны не навредит, а вот вас, папаша, давно пора вывести на чистую воду. Сейчас же вы отвлекаете меня от работы, покиньте луг, а то не ровен час о косу запнетесь.
Мирон Николаевич открывает рот, чтобы возмутиться, но Матвей хватает его за рукав куртки и тащит к машине, пусть разбираются без меня, у меня работы непочатый край. Оглядываюсь, мне совсем чуточку скосить осталось, встаю, примеряюсь и начинаю работу. Нужно забыть об этой встрече, жаль, что я не нашла времени высказать папаше все, что о нем думаю. Надоели его злые взгляды в спину, я, конечно, девушка терпеливая, но предел и у меня имеется. У него в семье не ладится, супруга у всех на глазах с любовником крутит, дети на папашу забили, посылают его по матушке, не стесняясь свидетелей, родительница на него обижается за то, что её в деревне не любят. В общем, он у них во всех грехах виноват, а у него я во всем виновата, и давно нужно было это прекратить. Я его видеть не желаю, думать о нем не думаю и вспоминать не хочу.
Месяц спустя. Дарина.
Сена и я, и тетина семья заготовили, отпуск мой закончился, и я опять в библиотеке, забот прибавилось, у меня две маленькие овечки, я их пока дома держу огородила угол на кухне, овечки боятся в сарае, маленькие ещё. В Большом сельце бушуют "мексиканские страсти" Мирона Николаевича супруга послала на все четыре стороны, выставила его чемоданы на крыльцо и велела больше не появляться, тем же вечером к ней в дом перебрался её любовник. Родители Мирона Николаевича решили продать свою дачу уехать в город навсегда вместе с сыном, тесть и братья уже бывшей супруги выкупают у Мирона его долю в бизнесе, и на этом их родство заканчивается. Вот так скоропостижно и достаточно быстро закончилась карьера последнего председателя колхоза "Путь октября". Мне об этом тетя Ольга рассказала, порадовали новости, я теперь папашу не увижу, уверена, никогда, и мы не встретимся даже случайно, от этих новостей настроение поднялось и я уже несколько дней хожу с улыбкой и пусть некоторые косятся на меня, это только их проблемы.
До конца рабочего дня полчаса, можно убирать книги на полку, проверить все окна и собираться домой. И только я собираюсь встать из-за стола, как в библиотеку входит Матвей, быстрым шагом доходит до моего стола и, взяв стул, садится за него прямо напротив меня.
- Я был не прав, Дарина, - от его фразы я зависла и моргнула только через минуту, надо же, как меня потряс его приход. - Если ты хочешь, то на уборочную я приму тебя на работу, мне мужики чуть ли не каждый день на посевной высказывали, что лишние руки им бы не помешали и что без тебя они устают больше.
- А как же потенциальная возможность моей болезни? Или Мирон уже не авторитет?
- Признаюсь, поддался влиянию, но я признаю свою ошибку.
- В твоем предложении о работе прозвучало ключевое словосочетание - если хочешь.
- А ты уже не хочешь? Тебе деньги не нужны?
- Нужны, и в то же время я не хочу, чтобы ты наживался на мне.
- Дарина, я не могу платить больше, хозяйству нужны деньги на расширение.
- Не можешь, конечно. Верю, деньги в банке прокрутить нужно.
- Откуда такая информация, Дарина, - он хватает меня за руки, я дергаюсь, но Матвей держит крепко, - так сейчас все делают, а иначе невозможно выжить в наши трудные годы, - шепчет он.
- Все делают, все на чужом горбу хотят в рай въехать, у меня пополнение в домашнем хозяйстве, две ярочки за ними присматривать ещё месяца три нужно, я не хочу их бросать. - Дергаю руки, но меня не отпускают, - отпусти Матвей.
- Значит, нет, ты очень тактично отказываешь, всегда так отвечаешь, боишься обидеть, только Мирону грубо ответила, зла на него. И там на лугу, я тебе верил, не мог не верить, Мирон мог такое совершить, давно его знаю, и сестрица Людмила уверилась в этом уже давно, вслух об этом никто не говорил, но вся родня знает, как тебя зачали, даже твои сводные братья Денис с Алексеем они, кстати, хотели бы общаться, с тобой, но подойти боятся, я их понимаю, ты и послать можешь.
- Мы столько лет только кивали головами при встрече. Зачем нам сейчас что-то менять?
- Скажу им, что пошлешь, - шепчет Матвей, - если урожай будет хороший, то и за уборочную народ больше получит.
- Это все слова, а они в нашей жизни ничего не стоят, у тебя найдется сто и одна причина, чтобы этого не делать, уходи, Матвей, у меня рабочий день заканчивается.
- Дарина, подумай над моим предложением, или ты зимой будешь в обносках ходить, - наклоняясь ко мне, тихо шепчет. - Я не хочу, чтобы ты мерзла, Дарина, очень не хочу, ты молодая, красивая, работящая, станешь прекрасной женой и любящей матерью.
- Матвей, наш разговор уходит не в ту сторону.
- Именно в ту, которую я хочу.
- А я не хочу, Матвей, не хочу, уходи, мне пора закрывать библиотеку.
- Я уйду, - он встает и двигается к двери, - но разговор не окончен, Дарина. - И хлопает дверью.
Уборочная страда проходила у меня на огороде. В этом году вырос рекордный урожай картофеля, моркови и капусты. Мало того, что мне нужно было все это собрать, так ещё нужно правильно уложить на хранение и половину урожая переработать: капусту заквасить, морковь и свеклу присыпать песком в подвале дома, картофель обязательно перебрать. А ещё я часть картофеля и моркови продала дачникам, тем, что не смогли собрать богатый урожай, по какой причине, не знаю, а на полученные деньги купила комбикорм для своих животных. В общем, на грядущую зиму я смотрю с оптимизмом, едой себя обеспечила, ну, подумаешь, мяса мало поем, так православные посты впереди. А ещё я дошила зимнюю куртку, подшила валенки и, распустив старый мамин свитер, связала себе шапку, шарф и рукавички. И нисколько не пожалела, что не стала батрачить на фермера, тем более, что он заплатил работникам ещё меньше чем за посевную и причину нашел. Вот как знала, что именно так и случится. Правильно я Матвея клещом окрестила, кстати сказать, его теперь две деревни так называют и за глаза, и в глаза не стесняются.