Зима закрутила так, что в доме приходилось топить две печки два раза в день, всех домашних животных я расположила в сенях, хорошо, что они у меня большие, дом построен по-старинному и в сенях найдется место не только для домашней скотины, ещё и сани с телегой можно разместить. Срочно пришлось с братьями сооружать стойла для коровы, курятник для моих курочек и загон для ярочек, они подросли, ласковые, красивые, весной уже можно будет с них шерсть стричь. И даже предприняв все эти меры по защите животных от морозов, я в особо морозные ночи добавляю им сено, чтобы могли зарыться в него и согреться. Дома же я хожу в опорках (обрезанные валенки) в теплой жилетке, поверх длинного вязаного свитера и вязаных теплых штанах. Сплю в теплой пижаме и не экономлю на дровах, а если начать экономить? Наверно, пришлось бы пальто надевать.
Снимаю с печки закипевший чайник, и в этот момент входит Никита, весь в снегу и закутан так, будто никогда морозов не ощущал.
- Чаю? - Он кивает головой и начинает разматывать длинный шарф, потом снимает пальто и шапку, а потом ещё и платок, замотанный вокруг шеи с перекрестом на груди и завязанный на спине, как капуста, тридцать три одежки.
- У тебя тепло, - шепчет он, присаживаясь за стол.
- Два раза в день печки топлю, а иначе примерзну к кровати. - Наливаю Никите полную чашку чая и подвигаю ближе творожные печенья, утром испекла вкусные из своего творога, накопила излишки молока за три дня и сделала творог. - Кушайте не стесняйтесь, погреетесь и расскажете по какой надобности в такую погоду из дома вышли.
- У тебя всегда тепло, чисто, скотина ухожена, огород на загляденье, а ещё красиво сшитые шторы и вязанные свитера, - Никита отпивает чай и оглядывается, - мы с супругой стараемся, а так не получается, вечером с ног валимся, но дела все не уменьшаются.
- Никита, я деревенская уж и не знаю в каком поколении, мама рассказывала, что бабушка Шура помнит представителей трех поколений предков, и они были деревенскими, и их предки жили в деревне, может, кто и был городской, но об этом предке не помнят, нас можно назвать коренными деревенскими жителями. И у меня даже не возникает вопроса, что сделать сначала, а что потом, я встаю и делаю, не задумываюсь об очередности, не знаю, как можно это назвать, генетической памятью или рефлексом просто я всегда знаю, что мне нужно сделать.
- А ты в городе была? - Удивляется Никита.
- Конечно, и не раз и даже не два мне нравиться наш областной центр красивый город, люди не замученные улыбаются одеваются ярко, дети смеются, вот только как там жить не представляю, тут я проснулась на рассвете и началось "веселье" вечером в кровать упала забылась сном без сновидений и до рассвета, так каждый день, бывает и разнообразие: сенокос, посевная, уборочная, телочка теленка принесла, я её сутки сторожила, но в основном вся работа привычная.
- А я хотел попросить тебя посмотреть машину.
- Холодно же, она не заведется. Твою машину или брата?
- Брат в розыске, - спокойно говорит Никита.
- Бывает, - шепчу я.
- Ему-то что, он где-то на теплом песочке лежит, а нас с супругой следователь каждый месяц к себе в кабинет вызывает, спрашивает, не объявился ли родственник. На меня на работе уже косо поглядывают, вдруг я тоже в банде состою.
- Прости, не хотела напоминать о неприятном.
- А ты здесь причем? - Удивляется он, - не бери в голову, я просто брюзжу, надо же пожаловаться. Но забудем о моем непутевом брате и перейдем к моей просьбе, я за лето гараж отремонтировал, там, конечно, не тепло, как в доме, но ветра нет и светло, две недели назад на техобслуживание машину отдал и мне кажется, что ничего в автосервисе не сделали, только деньги с меня содрали.
- Допивайте чай и пойдем, а то мне скоро корову доить, - иду доставать с печки валенки, всегда их нагреваю, потом так тепло по улице ходить.
***
Возвращалась я от соседа через полчаса, зря он на автослесарей наговаривал, они провели техническое обслуживание автомобиля и даже исправили мелкие неполадки, Никита остался доволен, вручил мне за консультацию небольшую денежку. Захожу в сени своего дома, и на меня кто-то надвигается, я из темноты, а он единственную лампочку загораживает.
- Ты решила составить мне конкуренцию, Дарина, - голос вроде как принадлежит Матвею и тут он обхватывает меня руками плечи.
Выворачиваюсь и, нащупывая в углу какую-то палку, хватаю её, размахиваюсь и прикладываю сначала к правому плечу и, когда он со стоном хватается за него и поворачивается ко мне боком, я размахиваюсь и укладываю палку поперек спины, тело падает и громко ругается. А моя палка оказалась лопатой с хорошим таким деревянным черенком. И наконец-то я могу разглядеть моего гостя, на полу скулит Матвей и хорошо, что на нем куртка толстая, а то поломала бы, не дай Бог, нужные ему кости.
- Я думал, что воспитываясь у священника, ты будешь тихой и безобидной девушкой, - шепчет он, - а ты накинулась на меня, даже не узнав, зачем я к тебе зашел.
- Ты ясно озвучил причину своего прихода, пришел расправиться с конкурентами. Быстро узнал? Следил за мной?
- Соседка сказала, что ты к дачнику пошла машину ремонтировать, и не первый раз, - шепчет он.
Открываю дверь в дом:
- Если не можешь встать, то придется ползти, у меня есть чудодейственная мазь от ушибов, доползешь до кухни, подлатаю тебя, нет, не обессудь.
- Как же я в тебе ошибался, - Матвей осторожно встает и, держась за стены, тихо передвигается на кухню, какой нежный не так уж и сильно я его ударила, у меня замах был маленьким в сенях не особо и размахнешься, если бы на улице... тут бы я размахнулась и приложила бы на совесть, а сейчас только легонько погладила.
Плотно закрываю дверь, чтобы тепло из дома не уходило, помогаю Матвею снять куртку, хорошо, что на нем кофта, а то он правую руку с трудом поднимает, может я так хорошо погладила? Кофту тоже сняла, а вот футболку снимать не стала только задрала её на спине, уже след проявился, все-таки у меня руки сильные, так я девушка деревенская к тяжелой работе привычная, мышцы у меня имеются и сила в них, судя по отпечатку на спине Матвея, тоже имеется. Мазь на полке так сказать под рукой, достаю, выдавливаю на пальцы, чуть согреваю её и осторожно наношу на спину Матвея, мышцы у него сокращаются, холодная, но ничего потерпит немного, не в платной больнице.
В этот момент дверь в дом резко открывается и появляется Людмила, она так внезапно появляется и хлопает дверью, что Матвей дергается.
- Ты брата моего покалечила! - Восклицает она.
- Почему покалечила? Малость пришибла, вот сейчас мазью намажу, будет как новенький, клещей так просто не раздавишь.
- Да что же за напасть такая на нашу семью! И месяца не проходило, чтобы бывший муженёк меня именем твоей матери не назвал, во сне у неё прощения просил, говорил, что перемкнуло у него, не хотел он так, по любви хотел. Потому я любовника нашла, этот меня ни с кем не путает.
- Исповедоваться не ко мне, а к отцу Павлу, нечего имя моей мамы вспоминать, не вам это делать, сейчас смажу Матвея и заберете его, а если боитесь одного оставлять, то подождите.
- А чего мне боятся? - Восклицает она, - это Матвей пусть боится! - Она присаживается на лавку, что стоит у печки.
Пока мы препирались, я смазала спину Матвея и, опустив футболку, намазываю руку, там след не такой яркий, видимо, в первый раз я плохо замахнулась.
- Чисто у тебя, - тихо произносит Людмила - и звери ухоженные, телка красавица, чистенькая бока круглые, упитанная и куры, поди, каждый день несутся.
- Неленивая я, потому и чисто, и скотина ухоженная, потому, так воспитали. - Закрываю тюбик с кремом, - все, Матвей, одевайся и на выход. И больше на меня в сенях не нападай.
- Он напал? - Возмущается Людмила.
- А ты думала, я его из-за пролетарской ненависти лопатой огрела?
- Ты что, гад, снасильничать хотел! - Людмила соскакивает с лавки, сжимает кулаки и делает шаг к брату. - Мало нам в семье одного насильника, на меня две деревни всю сознательную жизнь с сочувствием смотрели, бабки, наверно, думали, что он меня каждую ночь нахрапом берет, противно было, вот вроде я ни в чем не виновата, а чувствую, будто виновата.
- Я не насильник, сестра, и тебе грех так говорить, уж ты-то меня знаешь! - Возмущается Матвей, - я пришел Дарину позвать в автомастерскую подработать, Антон мой слесарь свалился с ангиной, его в город отвезли, мать сказала, что с месяц проваляется, а бизнес не любит ждать.
- Оригинальное приглашение на работу, - говорю я, - пока морозы поработаю на тебя. В библиотеке сидеть невозможно, сколько печку ни топи холодно, да и не ходит никто в такую погоду за книгами, с месяц не обещаю, как чуточку потеплеет, так вернусь к книгам. Выходить буду после дойки, мастерская же круглосуточно работает, и работаю стандартный день восемь часов, у меня скотина и спать мне нужно обязательно хоть иногда.
- Согласен на все твои условия, зашиваемся, - кивает головой Матвей, застегивая кофту и надевая куртку, - сестра, пойдем, - он за плечи разворачивает Людмилу к выходу и подталкивает к двери.
Они уходят, через минуту, я проверяю за ними двери, закрываю их и начинаю готовиться к вечерней дойке. Нужно ещё комбикорм на завтра запарить, раз уж я на работу выхожу и обед приготовить, по такой погоде домой не набегаешься, с собой возьму и чай, а то Михаил второй автомеханик только кофе пьет, а я не люблю этот напиток.
Две недели спустя. Дарина.
- Матвей, ты не хочешь облагодетельствовать заработанными мною деньгами? - Захожу в кабинет администратора автосервиса и, не обращая внимания на этого самого администратора, мужика прижимистого и нагловатого, подхожу к столу, где сидит Матвей и кладу перед ним свой рабочий блокнот. Тот смотрит на цифры, что записаны на листе и лицо его вытягивается, - правильно понимаешь, этот доход я лично принесла твоему автосервису за две недели, думаю, у Михаила буду примерно такие же цифры.
- Это не точные цифры, нужно отнять расходные материалы, - отвечает Матвей.
- Я отняла и плату за отопление, воду и канализацию отняла это чистый доход. Или администратор дает другие цифры?
- Ты наемный работник, Дарина...
- Я поняла, что это не мое дело, но раз ты признал меня наемным работником, где мои деньги, работодатель?
- У меня пока нет денег на зарплату, - Матвей привстает над столом и сейчас он нависает надо мной.
- А у меня желание работать на тебя, клещ улетучилось, - разворачиваюсь и выхожу из импровизированной конторы.
- Миша, я ухожу и завтра не приду, надоело добровольно своей кровью клеща кормить, - накидываю на себя куртку, переодеваю валенки, платок завяжу на улице не замерзну и выхожу из автомастерской.
Пока завязываю платок и плотно застегиваю куртку, из автомастерской выходит Миша:
- И я с тобой, пошло оно все, пусть сам в машинах ковыряется, - улыбается он и сворачивает к своему дому.
И я домой меня скотина ждет, сварю себе картошечки и сяду половики ткать, толку больше будет.